Земли в руководстве москвы

Собирание земель вокруг Москвы

3.3

К моменту смерти Дмитрия Ивановича московские великие князья прочно удерживали в своих руках ярлык на великое Владимирское княжение, выйдя победителями из длительного и кровопролитного соперничества с князьями Твери. Москва успешно сыграла роль военного центра, способного объединить рати русских князей в борьбе против общего главного врага – Орды. В русской литературе появляется в этот период образ «великого князя всея Руси», без прибавления к титулу названия какого-либо города. В истории Москвы период 1389 – 1547 годов характеризуется устойчивым ростом могущества и благосостояния во всех сферах жизни общества, прерываемым порой несчастьями, типичными для любого средневекового города, но быстро возобновляемым.

Средневековая Москва – крупный экономический центр. По прежнему сильна в городе роль сельскохозяйственного (в основном земледельческого) производства. Но Москва расширяет свои границы, и вчерашние сёла становятся городскими посадами, на месте лугов и пашен возникает плотная застройка. Городские ремесленники – оружейники, ювелиры, зодчие – получают известность не только в других регионах Руси, но и за рубежом. В городе находят применения значимые технические достижения, не ставшие ещё достоянием всех европейских столиц. Сухие и водные пути связывают Москву со странами Средиземноморья, Средней Азии, Западной Европы. С падением Константинополя южные торговые пути несколько теряют своё значение, и к концу XV века города Европы становятся главными торговыми партнёрами московских купцов.

Москва — город традиционно сильной княжеской власти. В управлении им в начале периода сохраняются архаичные черты эпохи феодальной раздробленности (третное владение), но энергичная политика старших князей, а также природные и техногенные катастрофы уничтожают многовластие в столице.

Меняется внешний облик города. На смену белокаменному Кремлю Дмитрия Донского приходит кирпичный Кремль, в архитектуре которого отразились новейшие достижения фортификационной мысли и стилистические черты европейского Возрождения. Оборонительные укрепления получает важнейшая часть посада. Не только церкви и крепостные стены, но и гражданские постройки начинают возводить из камня. На центральных улицах появляются деревянные мостовые. Зарождается система водоснабжения города. Князья издают первые распоряжения, касающиеся правил городской застройки. На улицах столицы Московского княжества встречаются выходцы из Средней Азии, Ирана, городов Средиземноморья и Северной Европы.

Москва уже в начале рассматриваемой эпохи является крупным религиозным центром, местом постоянного пребывания митрополита, который к концу XV века утверждается в должности Поместным собором и князем. В конце периода Москва в сочинениях религиозных и светских мыслителей предстаёт как последний оплот истинной веры во всём мире.

 Пахота двузубой сохой, сев и боронование. Миниатюра XVI в. Лицевой летописный свод.

Главная роль в сельском хозяйстве на территории Москвы во второй половине XIV – середине XVI века принадлежала земледелию, в первую очередь хлебопашеству. К концу XIV – началу XV века трехпольный севооборот становится господствующей системой земледелия в московском регионе. Основными сельскохозяйственными культурами были рожь, преобладавшая в озимом клину, и овёс, преобладавший в яровом клину. Возделывали также ячмень, просо, гречиху, лён, коноплю. Ареал активно возделываемых культур составлял более тридцати наименований. Основными орудиями труда были соха, рало и плуг. Пашенное земледелие было основным занятием жителей княжеских сёл Коломенское, Копотенское, Дейгунинское, Малаховское, Ногатинское, Ясенево, Кудрино, Напрудское, известных по духовным грамотам XIV века, а также княжеских сёл Ваганково, Крилатское, Воробьёво, Дьяковское, Лужниково, Танинское, Сущёвское, которые упоминаются в письменных источниках XV века.

1. Задонщина. Слово о великом князе Дмитрии Ивановиче и о брате его, князе Влидимире Андреевиче, как победили супостата своего царя Мамая.

Перевод.

Извлечения.

Великий князь Дмитрий Иванович со своим братом, князем Владимиром Андреевичем, и со своими воеводами был на пиру у Микулы Васильевича. Поведали нам, брат, что царь Мамай пошел на Русь, стоит уже у быстрого Дона, хочет идти к нам в землю Залесскую. Пойдем, брат, в северную сторону – удел сына Ноева Афета, от которого пошел православный русский народ. Взойдем на горы Киевские, взглянем на славный Днепр, а потом и на всю землю Русскую. А затем посмотрим на земли восточные – удел сына Ноева Сима, от которого пошли хинове – поганые татары, басурманы. Вот они на реке на Каяле и одолели род Афетов. С той поры невесела земля Русская; от Калкской битвы до Мамаева побоища тоской и печалью покрылась, плачет, сыновей своих поминая – князей, и бояр, и удалых людей, которые оставили дома свои, и богатство, жен и детей, и скот свой, и, заслужив честь и славу мира сего, головы свои положили за землю за Русскую и за веру христианскую.

Сначала описал я жалость Русской земли и все остальное из книг взяв, а потом написал жалость и похвалу великому князю Дмитрию Ивановичу и брату его, князю Владимиру Андреевичу.

Сойдемся, братья и друзья, сыновья русские, сложим слово к слову, возвеселим Русскую землю, отбросим печаль в восточные страны – в удел Симов, и восхвалим победу над поганым Мамаем, а великого князя Дмитрия Ивановича и брата его, князя Владимира Андреевича, прославим! И скажем так: лучше, братья, поведать не привычными словами о славных этих нынешних рассказах про поход великого князя Дмитрия Ивановича и брата его, князя Владимира Андреевича, потомков святого великого князя Владимира Киевского. Начнем рассказывать о их деяниях по делам и по былям… Вспомним давние времена, воздадим похвалу вещему Бонну, прославленному гусляру киевскому. Ведь тот вещий Бонн, перебирая быстрыми своими перстами живые струны, славы пел русским князьям: первую славу великому князю Киевскому Игорю Рюриковичу, вторую – великому князю Владимиру Святославичу Киевскому, третью – великому князю Ярославу Владимировичу.

Я же помяну рязанца Софония, и восхвалю песнями, под звонкий наигрыш гусельный, нашего великого князя Дмитрия Ивановича и брата его, князя Владимира Андреевича, потомков святого великого князя Владимира Киевского. Воспоем князей русских, постоявших за веру христианскую!

А от Калкской битвы до Мамаева побоища сто шестьдесят лет.

Источник: Изборник (Сборник произведений литературы Древней Руси) / Сост. и общ. ред. Л.А.Дмитриева и Д.С.Лихачева. – М.: Художественная литература, 1969. – С.380-382.

2. Договорная грамота Великого князя Иоанна Васильевича с Можайским князем Михаилом Андреевичем… Писана около 1465 года.

Извлечения.

         Милостью Божьею и пречистые его Богоматери, и по благословению отца нашего Филиппа Митрополита всея Руси, и по нашей любви. […] А чем тобя благословил отец твой князь Ондрей Дмитриевич по душевной грамоте отца своего, деда твоего, а моего прадеда Великого князя Дмитрия Ивановича, в Москве, и Верею с волостьми и с отъезжими месты, и Белым Озером с волостьми, и что к нему потягло из старины по душевной грамоте отца твоего князя Ондрея Дмитриевича; и что промысл отца твоего и твой, и что себе примыслишь: того мне великому князю всего под тобой блюсти, ни обидети, ни вступатися, ни моему молодшему брату князю Юрью и князю Ондрею, и меншой нашой братии, ни моим детем под твоими детми. А жити ми с тобою в Москве по душевной грамоте деда твоего, а моего прадеда Великого князя Дмитрия Ивановича; а отчина ми твоя держати под тобою по душевной грамоте отца твоего князя Ондрея Дмитриевича, и блюсти и не обидети, ни вступатися, ни моему брату молодшому князю Юрью и князю Ондрею, и меншой нашей братии, ни моим детем под твоими детми. А чем мя благословил мой отец Великий князь Василий Васильевич в Москве, и Коломною с волостьми, и всем Великим княженьем, и что примысл отца моего Великого князя и мой, или что яз себе примыслил, или что даст Бог себе примыслю; и тобе подо мною Великого княженья не хотети, ни под моим сыном подо князем под Иваном, ни под моими детми, кого ми еще даст Бог; так же ти и под моею братьею молодшею под князем под Юрьем и подо князем под Ондреем и меншою братьей их уделов блюсти и не обидети, и не вступатися, ни твоим детем. […] А князей ти служебных с отчинами не принимати. А где мне Великому князю всести на конь самому, и тобе со мною пойти; а где ми тебя послати, и тобе пойти без ослушанья. А кто имеет жити твоих бояр и детей боярских и слуг в моей отчине в Великом княженье, и мне их блюсти как и своих; а кто имет жити моих бояр и детей боярских и слуг в твоей отчине, и тобе их блюсти как и своих. А кто которому князю служит, где бы ни жил, тому стем и ехати, которому служит; о городная осада, где кто живет, тому туто и сести, опрочь бояр введенных и путников. А бояром и детем боярским и слугам межи нас вольным воля. […] А на сем на всем, брате молодший князь Михайло Андреевич, целуй ко мне крест к своему брату старейшему Великому князю Ивану Васильевичу в правду, по любви, безо всякие хитрости.

Источник: Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI веков. М, 1949.

3. Амброджо Контарини. Путешествие в Персию. Часть вторая.

Перевод.

Извлечения.

[…] Город Московия расположен на небольшом холме; он весь деревянный, как замок, так и остальной город. Через него протекает река, называемая Моско. На одной стороне ее находится замок и часть города, на другой – остальная часть города. На реке много мостов, по которым переходят с одного берега на другой.

Это столица, т. е. место пребывания самого великого князя. Вокруг города большие леса, их ведь вообще очень много в стране. Край чрезвычайно богат всякими хлебными злаками. Когда я там жил, можно было получить более десяти наших стайев пшеницы за один дукат, а также, соответственно, и другого зерна.

[Русские] продают огромное количество коровьего и свиного мяса; думаю, что за один маркет его можно получить более трех фунтов. Сотню кур отдают за дукат; за эту же цену – сорок уток, а гуси стоят по три маркета за каждого.

Продают очень много зайцев, но другой дичи мало. Я полагаю, что [русские] не умеют ее ловить. Торгуют также разными видами дикой птицы в большом количестве.

Вина в этих местах не делают. Нет также никаких плодов, бывают лишь огурцы, лесные орехи, дикие яблоки.

Страна эта отличается невероятными морозами, так что люди по девять месяцев в году подряд сидят в домах; однако зимой приходится запасать продовольствие на лето: ввиду больших снегов люди делают себе сани, которые легко тащит одна лошадь, перевозя таким образом любые грузы. Летом же – ужасная грязь из-за таяния снегов, и к тому же крайне трудно ездить по громадным лесам, где невозможно проложить хорошие дороги. Поэтому большинство поступают именно так [т. е. пользуются зимней дорогой].

В конце октября река, протекающая через город, вся замерзает; на ней строят лавки для разных товаров, и там происходят все базары, а в городе тогда почти ничего не продается. Так делается потому, что место это считается менее холодным, чем всякое другое: оно окружено городом со стороны обоих берегов и защищено от ветра.

Ежедневно на льду реки находится громадное количество зерна, говядины, свинины, дров, сена и всяких других необходимых товаров. В течение всей зимы эти товары не иссякают.

К концу ноября обладатели коров и свиней бьют их и везут на продажу в город. Так цельными тушами их время от времени доставляют для сбыта на городской рынок, и чистое удовольствие смотреть на это огромное количество ободранных от шкур коров, которых поставили на ноги на льду реки. Таким образом, люди могут есть мясо более чем три месяца подряд. То же самое делают с рыбой, с курами и другим продовольствием.

На льду замерзшей реки устраивают конские бега и другие увеселения; случается, что при этом люди ломают себе шею.

Русские очень красивы, как мужчины, так и женщины, но вообще это народ грубый.

У них есть свой папа, как глава церкви их толка, нашего же они не признают и считают, что мы вовсе погибшие люди.

Они величайшие пьяницы и весьма этим похваляются, презирая непьющих. У них нет никаких вин, но они употребляют напиток из меда, который они приготовляют с листьями хмеля. Этот напиток вовсе не плох, особенно если он старый. Однако их государь не допускает, чтобы каждый мог свободно его приготовлять, потому что, если бы они пользовались подобной свободой, то ежедневно были бы пьяны и убивали бы друг друга, как звери.

Их жизнь протекает следующим образом: утром они стоят на базарах примерно до полудня, потом отправляются в таверны есть и пить; после этого времени уже невозможно привлечь их к какому-либо делу. […]

Источник: Барбаро и Контарини о России / пер. Е.Ч. Скржинской. М. Наука. 1971. Стр. 227 -229.

4. Послание к великому князю Василию. В нём же о исправлении крестнаго знамения и о содомском блуде.

Извлечения.

Иже от вышняя и от всемощныя, вся содержащия десница божия им же царие царствуют, им же велиции величаются и силнии пишут правду, – тебе пресветлейшему и высокостолнейшему государю великому; князю, православному христианскому царю и владыце всех, браздодержателю святых божиих престол святая вселенския и апостолския церкви пресвятыя богородицы честнаго и славнаго ея успения, иже вместо римский и константинопольския просиявшу. Старого убо Рима церкви падеся неверием аполлинариевы ереси; втораго же Рима Костянтинова града церкви агаряне внуцы  секирами и оскордми  разсекоша двери. Сия же ныне третьяго новаго Рима державнаго твоего царствия святая соборная апостольская церкви, иже в концых вселенныя в православной христианстей вере во всей поднебесней паче солнца светится. И да весть твоя держава, благочестивый царю, яко вся царства православный христианския веры снидошася в твое едино царство: един ты во всей поднебесней Христианом царь.

Подобает тебе, царю, сие держати со страхом божиим; убойся бога, давшаго ти сия: не уповай на злато и богатство и славу: вся бо сия зде собрана и на земли зде останутся. Помяни, царю, онаго блаженнаго, иже скипетр в руце и венец царствия на главе своей нося, глаголаше: богатство аще течет, не прилагайте, сердца. Премудрый же Соломон рече: богатство и злато не в сокровищех знается, но егда помагает требующим… Но и еще, царю, исправи две заповеди еже в твоем царствии… Не преступай, царю, заповеди, еже положиша твои прадеды великий Константин  и блаженный Владимер  и великий богоизбранный Ярослав и прочий блаженнии святии, их же корень и до тебе. Не обиди, царю, святых божиих церквей и честных монастырей, еже данное богови в наследие вечных благ, на память последнему роду. О сем убо святый великий пятый собор страшное запрещение положи…

И ныне молю тя и паки премолю, еже выше писах: внимай, господа ради, яко вся христианская царства снидошася в твое царство; по сем чаем царства, ему же несть конца. Сия же писах ти любя и взывай и моля щедротами божиими, яко да премениши скупость на щедроты и немилосердие на милость: утеши плачющих и вопиющих день и нощь, избави обидимых из руки обидящих…

Якоже выше писах ти, и ныне глаголю: блюди и внемли, благочестивый царю, яко вся христианская царства снидошася во твое едино, яко два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти: уже твое христианское царство инем не останется…

Источник: Хрестоматия по истории СССР. Т. I / Сост. В. Лебедев и др. М., 1940.

 Оклад Евангелия Федора Кошки. Рубеж XIV и XV вв. (РГБ. Ф. 304. III. № 4/М. 8654)

 Митрополит Пимен со спутниками во время путешествия в Царьград в 1389 г. видит диких зверей и птиц. Миниатюра XVI в. Лицевой летописный свод.

 Торг в Москве. Миниатюра XVI в. Лицевой летописный свод.

Московские монеты XIV-XV вв. от Дмитрия Донского до Дмитрия Шемяки. (ГИМ, отдел нумизматики). Публ. по: Очерки русской культуры XIII–XV веков: [Сб. статей] / Редкол.: чл.-кор. АН СССР, проф. А. В. Арциховский (глав. ред.) и др.: Ч. 1. Материальная культура. [М.: Изд-во МГУ], 1969.

Предшествующий период истории Москвы (и Руси в целом) отмечен отсутствием собственного денежного производства и металлических денег в обращении вообще. Во второй половине XIV века постепенно складываются условия для возобновления монетной чеканки, и прежде всего, в Москве. Первые московские монеты относятся к периоду правления Дмитрия Донского. Своя денежная система в тот же период складывается в Рязани и Нижнем Новгороде, позднее в Твери, Новгороде Великом и Пскове. Единицей московской монетной системы стала денга. Первоначально серебряная денга весила 0,98 грамма. Уже при Дмитрии Донском вес был уменьшен до 0,93 грамма, а при Василии Дмитриевиче – до 0,789 грамма, однако эти изменения были связаны скорее не с попыткой великих князей извлечь дополнительную прибыль из монетной регалии, но со стремлением облегчить расчёты при обмене на монеты, произведённые в других крупных центрах, прежде всего, в Нижнем Новгороде и Рязани. Три денги составляли алтын, двадцать – гривну, двести – гривну серебра. На первых монетах помещён только титул великого князя, но отсутствует его имя. Именные монеты появляются только после Куликовской битвы.

В удельных княжествах на московской земли (Дмитрове, Можайске, Серпухове) чеканится собственная монета, но копируется московская система. В Новгороде Великом с 1420 до 1478 года принимается денга московской меры, однако сохраняется прежняя новгородская монетная гривна, в которой содержится не двадцать, а четырнадцать денег.

В начале правления Василия II в Москве создается денежный двор. До этого времени монеты, сделанные разными ремесленниками-чеканщиками, могли значительно различаться между собой. Теперь стандартная монета выпускается под непосредственным контролем великого князя. Во всех ликвидируемых Москвой самостоятельных княжествах выпуск местных денег прекращался. К концу правления Василия II вес московской денги, понижавшийся несколько раз, составлял всего 0,395 грамма, что соответствовало половине новгородской денги. Деятельность по унификации денежной системы продолжил Иван III. Однако, хотя Новгород в 1478 году был присоединён к Москве, чеканка монет привычного типа поначалу была в нем сохранена, изменена была только легенда («денга великого князя» вместо «денга Великого Новагорода»). Также на новгородских монетах появляется изображение «ездеца», характерного для московских монет.

Надписи на монетах отражают постепенное усиление княжеской власти: «великий князь» на денгах Дмитрия Донского, «великий князь всея Руси» на монетах Василия Дмитриевича, и, наконец, «Осподарь всея Руси» – на денгах Василия II. Последняя легенда сохраняется на монетах вплоть до принятия Иваном IV царского титула. В 1535 году монетная регалия уделов была окончательно ликвидирована. Монеты старой чеканки изымались из обращения. Вес денги московской вновь был уменьшен, теперь до 0,34 грамма. Соответственно денга новгородская стала весить 0,68 грамма. В то же время появляется новая монета – половина денги, или полушка. Новые «московки» носили изображение ездеца с саблей (реже – с булавой) и в обиходе назывались сабляницами. На «новгородках» стали изображать всадника с копьём – и монета получила прозвище «копейка». Двести московок составляли рубль. Так в конце рассматриваемого периода в Московском великом княжестве возникла единая денежная система.

Москва, как и другие города Руси, несла значительную часть бремени ордынского выхода (к концу XIV века московский великий князь должен был отдавать в Орду 5 тысяч рублей ежегодно). С ослаблением ордынской власти налоговый гнёт тяглого населения Москвы не уменьшился, сменился лишь получатель. Всё население города делилось на тяглое и нетяглое (освобождённое полностью или частично от податей и повинностей). Городская земля тяглых («чёрных») людей была собственностью великого князя. Понятие «государственная собственность» для данного периода не имела смысла, так как доходы великого князя, употребляемые для собственных нужд, не отделялись от доходов, употребляемых на государственные дела. Единицей налогообложения как для городской, так и для сельской территории была соха. Московская соха к началу XVI века составляла 400 десятин «доброй» земли или 500 десятин «средней» земли или 600 десятин «худой» земли. Лавка купца, мастерская ремесленника приравнивалась к сохе. Налоги, взимавшиеся с тяглого населения, можно разделить на три группы. Первую составляли прямые натуральные подати – продукция ремесленного и сельскохозяйственного производства, добыча промыслов, поставляемые «к государеву столу». Вторая группа – косвенные денежные сборы (ямские и пищальные деньги, тамга, мыт). Третья – повинности (участие в ремонте дорог, поновлении стен, городском строительстве). Нетяглое («белое») население Москвы – знать, духовенство, крупное купечество и жители частновладельческих земель – освобождалось от податей и повинностей, что закреплялось в тарханных грамотах. С конца XIV до середины XVI века наблюдается увеличение удельной доли денежной части налогов, а также стремление великих князей ликвидировать налоговые льготы белых сотен и слобод. С учётом снижения стоимости серебряной монеты величина денежных сборов для тяглого населения Москвы увеличилась за данный период в 3,5 раза.

Чеканка новой монеты при Елене Глинской и казнь фальшивомонетчиков. Миниатюра XVI века. Лицевой летописный свод.

Москва конца XIV – первой половины XVI века – крупнейший городской центр Северо-Восточной Руси, по численности населения уступаю­щий только Новгороду и Пскову и сравнимый с крупнейшими городами Западной Европы. Московское население к концу правления Дмитрия Донского составляло не менее 20 тысяч человек и в течение XIV–XV веков, несмотря на пожары, эпидемии, осады и разорения, неизменно росло. Особенно большой прирост наблюдался во второй половине XV века, после окончания междоусобной войны. К середине XVI века Москва насчитывала, по меньшей мере, сто тысяч жителей.

Летописец обобщённо называет всех жителей Москвы «гражане» или выделяет две основные категории населения: «бояре и большие люди, а потом народ и чёрные люди». Соответственно, «большие» («луч­шие», «вятшие») люди – это бояр­е, духовенство, крупные купцы и ремесленники, концентрирующиеся в «белых», свободных от посошной подати слободах. «Мень­шие» («чёрные») люди – мелкие купцы и ремесленники, по­дёнщики, беглые холопы. 

Кузнецы. Миниатюра XVI в. Лицевой летописный свод.

Мелкие торговцы и ремесленники составляли основную массу жителей города и были объединены в слободы, сотни, полусотни и четверти, обладавшие некоторой самостоятельностью в управлении. В середине XVI века в Москве жили ремесленники более двухсот специальностей. Их ряды пополнялись за счёт постоянного притока горожан из других городов, крестьян и беглых слуг.

Восстание чёрных людей в Москве. Миниатюра XVI в. Лицевой летописный свод.

Казнь бояр-заговорщиков в Москве. Миниатюра XVI в. Лицевой летописный свод.

Содержание социальных конфликтов конца XIV – начала XVI века в основном составляла борьба «больших» и «меньших». Однако в период значительного экономического и политического роста Москвы эта борьба отходит на второй план. Все слои населения Москвы положительно воспринимали укрепление власти великого князя, так как это означало отражение внешних угроз и, прежде всего, ослабление зависимости Москвы от Орды. Всё же летописец порой с осуждением упоминает о том, что против «добрых людей» «сташа суймом народи мятежницы, крамолницы». Происходили такие выступления, главным образом, в периоды военной опасности или стихийных бедствий, если горожане находили, что знать недостаточно печётся о благополучии города. Восставших летописи называют «вечниками», что указывает на стремление чёрных людей к расширению прав самоуправления. Типичная картина народного выступления: чёрные люди «сташа суймом, сотвориша вече, позвониша во все колоколы». Характерно восстание 1445 года. Ордынцы разбили войско Василия II, пленили самого великого князя, и татарские посланцы в доказательство привезли в Москву княжеский нательный крест. Город ожидало разорение, и знать и богатые купцы бежали из столицы, уехали в Ростов великие княгини,  «…чернь же совокупившеся начяша врата граднаа преже делати, а хотящих из града преже бежати начяша имати, и бити, и ковати, и тако уставися волнение, но вси обще начяша град крепити».

Ногайские купцы в Москве. Миниатюра XVI в. Лицевой летописный свод.

Общественные объединения в Москве в период становления единого государства были представлены купеческими и ремесленными корпорациями, а также диаспорами. Две крупнейшие купеческие корпорации – гости-сурожане и суконники – были по своему статусу и структуре близки западноевропейским гильдиям. В общественном положении выше всех было объединение сурожан. Московские гости (купцы, торговавшие с другими городами и странами) строили на свои средства храмы, по сути бывшие патрональными (например, церковь Иоанна Златоуста в районе современной улицы Покровки или церковь Николы Гостунского, которая в середине XV века стояла на восточной окраине нынешней Ивановской площади), совместно давали крупные суммы в долг великому князю и знатным людям.

Слободы и сотни торговцев и ремесленников совместно несли повинности, обладали частичным самоуправлением. Центром сообщества была приходская церковь, бывшая в конце XIV – первой половине XVI века не только религиозным, но и гражданским учреждением – местом сбора горожан для обсуждения совместных дел и московских новостей. При церкви устраивали склады для хранения товаров и общественной казны. Название «слобода» чаще применялось первоначально к белому, неподатному населению. Чёрные люди были объединены в сотни, полусотни, четверти, которых к концу периода насчитывается не менее пятнадцати. Силь­ная власть великого князя, не позволяя знати взять управление города в свои руки, долгое время сохраняла элементы самоуправления в объединениях московских куп­цов и ремесленников.

В средневековой Москве проживали представители основных торговых партнёров столицы – татары, греки, болгары, италь­янцы , армяне, ли­товцы, поляки, немцы. Греческая диаспора первоначально селилась, вероятно, на Никольской улице, названной по греческому монастырю Святого Николая Чудотворца (его прозвища ­– Никола Старый, Большая Глава). Греческая слобода в Заяузье, известная со второй половины XVI века, возникла позднее. Носителями греческой культуры, оказывавшей заметное влияние на коренное население Москвы, были прежде всего митро­политы и епископы из греков и сопровождавшие их из Византии приближённые. Знание греческого языка было до­вольно распространенным в среде мос­ковского духовенства. Крупным центром византийского просвещения в Москве в XIV веке были Бого­явленский, позднее Симонов, Андронников и Чудов монастыри. Последние три монастыря были основаны попечением митрополита Алексея, особенно ратовавшего за распространение греческой культуры.

Оседали в Москве торговые и ремесленные люди из городов Западной Европы, прежде всего из Италии. В XIV веке преобладали генуэзцы, а с конца XV века – венецианцы. С этого же времени в Москве известна католическая церковь, бывшая, вероятно, центром сообщества, однако место расположения её в Москве не установлено. Приток итальянцев на Русь, и именно в Москву, усиливается с конца XV века. Нам известны имена итальянских зодчих, литейщиков, ювелиров. Их потомки принимали православие, становились основателями русских дворянских и купеческих фамилий. Деревни под Москвой, носящие названия Фря­зево или Фрязино, указывают на возможное место проживания итальянской диаспоры (она должна была находиться за городской чертой, если имела католическую церковь). При Василии III в Москве появилась Немецкая слобо­да в Наливках (в районе нынешних Спасоналивковских переулков). Её население – не только купцы и мастера, но и военные люди. Однако до середины XVI века немцы (так называли в Москве представителей большинства народов Центральной Западной Европы) не оказывали заметного влияния на московские дела.

Между Ильинкой и Варваркой не позднее конца XIV века возникла армянская колония, населённая прежде всего купцами. Селились в Москве и «бесермены», то есть представители мусульманских народов, причём в начале периода довольно близко к Кремлю. Чудов монастырь был основан на месте старого Татарского двора, на котором жили баскаки. Не позднее XVI века появляестя Татарская слобода в Замоскворечье, о чём напоминают названия Татарских улиц и переулка в районе Павелецкой площади. Кроме татар в Москве проживали и иные «бесермены», прежде всего выходцы из Средней Азии («тезики») и Ирана («кизылбаши»). Точное расположение их дворов неизвестно. Некоторые исследователи слово «Арбат» возводят к арабскому названию, означающему пригород, посад.

Частоколы заборов и колодец между ними на Великой улице в Москве XV в. Зарядье, раскопки М. Г. Рабиновича 1950 г. Публ. по: Очерки русской культуры XIII–XV веков: [Сб. статей] / Редкол.: чл.-кор. АН СССР, проф. А. В. Арциховский (глав. ред.) и др.: Ч. 1. Материальная культура. [М.: Изд-во МГУ], 1969.

Основные черты быта москвичей конца XIV – первой половины XVI складывались во многом под влиянием сельского быта. Единицей городской застройки была городская усадьба (двор) с жилым домом и хозяйственными постройками. Территория двора отделялась от улицы высоким частоколом (тыном) и сообщалась с улицей через ворота. Двор богатого человека включал обычно несколько жилых домов, в которых помимо хозяина помещались зависимые от него люди или арендаторы. Среди хозяйственных построек, разбросанных по усадьбе и не связанных с домом, обязательными были конюшни, хлева, погреба. О погребах московских бояр, хранящих «мёды господские», мы знаем со слов летописца. Ещё к 1370-ым годам относится упоминание о каменных погребах в трапезной Чудова монастыря, а в конце XV – начале XVI века строится дворец великого князя «с погребы и ледники». Были на дворе и амбары для хранения припасов, бани, даже (у наиболее богатых горожан) домовая церковь. Почти каждый двор имел огород и фруктовый сад. В окрестностях улицы Рождественки (Мещанский район Москвы) располагался двор, позднее принадлежавший окольничему Михаилу Васильевичу Собакину. Общая площадь двора охватывает почти 8 тысяч квадратных метров.

Дворы ремесленников имели меньшие размеры, меньшее число построек и обязательные производственные сооружения, а порой мастерской служил жилой дом. На дворе были хлев, конюшня, баня. Хозяйственные припасы хранили в погребе и сарае. С середины XV века в Москве появляются колодцы, которые обслуживали иногда несколько владений. Например, между двумя московскими дворами, уничтоженными пожаром 1468 года, в узком проходе, закрытом от улицы тыном, располагался общий колодец. Выражение «полколодца» (один колодец на два двора) встречается в писцовых книгах XVI века. Еду в богатых дворах готовили в отдельных помещениях – поварнях, летние кухни были и в домах простых москвичей. Ремесленники имели небольшие огороды, фруктовые деревья, держали скотину.

Английский путешественник так описывает жилища москвичей: «Дома их деревянные, без извести и камня, построены весьма плотно и тепло из сосновых бревен… Между бревнами кладут мох… для предохранения действия наружного воздуха. Каждый дом имеет лестницу, ведущую в комнаты со двора или с улицы, как в Шотландии». Подавляющее большинство домов горожан были срубными. Жилой дом имел подклет высотой до полутора метров. На подклете располагалась комната с печью. Во второй половине XIV века основой большинства домов рядовых москвичей становятся двухкамерные срубы (пятистенки), разделяющие дом на тёплую избу и неотапливаемую светлицу. Высокие крыши домов крыли тесом или дубовой дранью (лемехом). Над потолком насыпали землю для сохранения тепла. Пол настилали толстыми тёсанными досками. Окна в домах с курной печью делали маленькие, волоковые, а в бедных домах окон не было вообще. В комнатах, где печь была с трубой, были косящатые окна, рамы которых закрывали пузырем или слюдой. В XIV веке в Москве и Новгороде Великом появляются оконные стёкла. Но даже богатые дома москвичей большую часть суток требовали искусственного освещения, для которого служили лучина, реже масляные светильники и сальные и восковые свечи.

В XV веке в Москве появляются первые гражданские каменные постройки. Они так редки и необычны, что заслуживают упоминания в летописи. В 1450 году митрополит Иона заложил на своем дворе «полату каменну». Позднее у Фроловских ворот Кремля ставятся палаты купца Тарокана. Для постройки использовали известняк – «белый камень» из Мячкова и Дорогомилова – и кирпич.

Стены богатых комнат украшали росписью, завешивали дорогими тканями – «узорочьем». Белили и расписывали печи; в XVI веке в богатых домах появляются изразцы. «Красный» угол комнаты украшали драгоценные иконы. Убранство комнат дополняла – столы, лавки, коники – в богатых домах украшенные резьбой. В парадных приемных залах домов знати на поставцах выставляли дорогую посуду.

В конце XV – начале XVI века жилые помещения дворов из глубины перемещаются на «красную линию» улицы. Это облегчало общение ремесленников с покупателями.

Ещё в XIV веке одежда простого москвича делалась из материалов домашнего производства: льняных и конопляных тканей, шерсти и кожи животных, лыка и древесной коры. В ходу были домотканые материи: грубое сукно (сермяга, опона), грубое полотно (толстина, частина, усчина, хам), льняная ткань (вотола), шерстяная волочень, белёное полотно (бель, понява). Привозные материалы шли на одежду князей, бояр, богатых купцов: шёлковые вышитые паволоки, золотные аксамиты из Византии, шелковые (камка, китайка, атлас, паволока, объярь, хамьян) и бумажные (бязь, кумач, киндяк, миткаль, сарапат, сатынь) материи из стран Востока, сукно (аглицкое, амбургское, брабантское, ипрское, лимбарское, лундыш, французское, фряжское) из Европы. Шкуры и мех животных продолжали играть большую роль в производстве одежды. Особенно широко распространены были овчины, меньше – козий мех. Использовали меха диких зверей («скору»). Одежду шили мехом внутрь, кожей наружу («кожух»). Меховые шубы и кафтаны богатых людей к началу XVI века стали прикрывать сверху тканью, а кожухи остались одеждой простонародья. Дорогими мехами украшали одежду, из них делали воротники, шапки (мехом наружу).

Кожа, лыко, кора, корни шли в основном на приготовление обуви, головных уборов, поясов и рукавиц. Шкуры крупного рогатого скота и лошадей шли на изготовление юфти (толстой кожи). Домашний скот средневековой Руси был мелкопородным, кожа получалась недостаточно толстая, и подошвы обуви приходилось сшивать из нескольких слоев. Тонкая кожа (опойка) делалась из телячьих шкур. Дорогую толстую кожу (сафьян, или хоз) привозили из стран Востока. Иногда кожи оставались натурального цвета, но в большинстве случаев их красили (в чёрный повседневный или красный парадный цвет). Горожане резко отличали себя от «лапотников» – крестьян, но простые москвичи и в XVI веке ходили порой в лаптях.

В первой половине XVI века зажиточная московская молодёжь стала коротко стричь волосы, брить или даже выщипывать усы и бороду, красить щёки и губы. Женщины белили лицо, красили ресницы и губы, выщипывали брови.

От достатка зависел и набор иных предметов обихода. Рядовые москвичи пользовались преимущественно деревянной или глиняной утварью, знать – металлической, в том числе привозной. В моде с конца XV века были уксусницы, перечницы, горчичницы. В первой половине XVI века появляется стеклянная посуда, которая была лишь в обиходе князей, бояр и церковных иерархов. Употребляли много растительной пищи, мясо на столе рядового москвича появлялось лишь по большим праздникам. Соль была очень дорогой, пряности – почти недоступны. Богатое застолье сопровождалось выступлениями певцов, плясунов, музыкантов. Простой люд любил скоморошьи представления.

Соколиная охота. Миниатюра XVI в. Лицевой летописный свод.

Стремление москвичей к роскоши, праздности, развлечениям вызывало осуждение священнослужителей, что нашло отражение в дошедших до нас текстах: «Егда бо приходит великий праздник, день Рождества Предтечева, и тогда во святую ту нощь мало не весь град взмятется и взбесится. Стучат бубны и глас сопелий и гудут струны. Жёнам же и девам плескание и плясание… поют всескверные песни».

Алексеев Ф. Я. Троице-Сергиева лавра. 1800 г. http://artiana.ru/

Забота о благоустройстве Москвы, если это не было вызвано военной необходимостью и соображениями безопасности, в XIV – XVI веках в основном ложилась на плечи самих жителей. Социально значимые объекты средневекового города – прежде всего храмы и монастыри. Храмы строились на средства великого князя, бояр, купцов. Возводили храмы и на средства ремесленных слобод. Монастыри Москвы, создававшиеся великими князьями и митрополитами, были центрами просвещения, странноприимными домами, лечебницами, центрами социальной реабилитации.   В писцовых книгах при описании монастырского имущества и хозяйства особо упоминаются приюты. В уставах XIV века часто указывается, что монастырь должен три дня кормить богомольцев за свой счёт. В неурожайные годы монастыри открывали амбары для горожан, в дни нашествия врагов укрывали москвичей. Тот, кто хотел поселиться на территории монастыря, попадал под юрисдикцию церковного суда и пользовался монастырскими привилегиями, в том числе фискальными. Вот как о благотворительной деятельности Троице-Сергиева монастыря писал Сигизмунд Герберштейн: «Туда ежегодно стекается множество народа, чтобы поклониться святыне… И сколько бы ни собралось людей, всем всегда хватает еды, и всегда остается столько, сколько нужно для пропитания монастырских слуг, так что там никогда нет ни недостатка, ни избытка».

Не позднее XV века в Москве появляются первые общественные бани. К середине XVI века ­– учреждения общественного питания.

Васнецов A.M. Деревянный мост через Москву-реку. 1910-ые гг. // Москва в творчестве А. М. Васнецова. — М., 1986.

Основная водная магистраль Москвы – Москва-река. Летом она была доступна для гражданского и военного судоходства, зимой замерзала и становилась сухим путём. Водный путь из Москвы по Москве-реке и Оке на юг вёл к Нижнему Новгороду, далее к Чёрному морю в Византию и Средиземноморье. От Дмитрова – северного пригорода Москвы – начинался водный путь к верхнему течению Волги (из Яхромы в Сестру, из Сестры в Дубну, из Дубны в Волгу). По реке плавали на насадах, набойных ладьях, учанах, стругах и челнах. Водные пути соединялись между собой волоками. На реке в черте города было много перевозов, больше частных, но были и государственные. Под 1374 годом в летописях впервые упоминается паром.

Важнейшая сухопутная дорога из Москвы на юг – дорога на Коломну и Рязань. Через Коломну и Рязань шла Ордынская дорога (её следы мы находим в топонимике Замоскворечья. Великая Владимирская дорога упомянута в летописи под 1395 годом. Она подходила к Москве у Сретенских ворот, с севера, по кратчайшему пути от Клязьмы. Дорога на Юрьев-Польский шла по современной Стромынке. Следы московских дорог мы находим в названиях улиц Тверская и Дмитровка. Боровская, Волоцкая, Можай­ская дороги вели на запад.

Москвичи XIV – XVI веков предпочитали передвигаться по сухим дорогам в зимнее время. Дальнюю поездку откладывали порой «до зимнего пути». Везти тяжелые грузы в остальное время года было практически невозможно. По дорогам передвигались верхом, на санях и возах.

Ещё в XIII веке для обеспечения официальных перевозок в Северо-Восточной Руси ордынцами была создана ямская служба. С середины XV века она находилась под контролем московского великого князя, выдававшего грамоты на пользование ямами. В этих грамотах указывалось число подвод, количество лошадей и, иногда, прокорм. Ямскую повинность несли ямщики, проживавшие на станциях и державшие не менее трёх лошадей. Расстояние между ямами составляло от 40 до 100 вёрст. С 1516 года известен Ямской приказ.

В самом городе за дорогами следило население слобод и сотен, в случае необходимости исполняя повинность по ремонту, «поновлению» деревянных мостовых, появившихся в Москве во второй половине XIV века.

Гравированный план Москвы из книги Сигизмунда Герберштейна «Записки о московитских делах». Герберштейн бывал в Москве в 1517 и 1526; план датируется 1556 годом.

К концу XIV века Москва была сильно укреплённым в военном отношении городом. Главное фортификационное сооружение – белокаменный Кремль, построенный при Дмитрии Донском в 1367-1368 годах. Протяжённость стен белокаменного Кремля составляла около двух километров. Стены были укреплены восемью или девятью башнями. Пять башен было поставлено на восточной («приступной») стене, то есть на самом угрожаемом направлении. При этом три башни восточной стены из пяти были проездными. Это ослабляет приступную стену, но даёт возможности для активной обороны. Надвратные башни имели трёхярусные бои и окованные железом ворота. Стены белокаменного кремля имели сравнительно небольшую толщину, как и стены всех крепостей, построенных до распространения артиллерии, и имели сравнительно небольшую высоту, о чём говорит летописец в тексте о нашествии Тохтамыша («ещё бо граду тогда ниску сущу», то есть «так как город был тогда ещё низким»). Нашествия врагов и пожары разрушали стены, которые в конце XIV – первой половине XVI века поновлялись деревом, так что Амброджо Контарини, живший в Москве в 1476-1477 годах, назвал кремль деревянным. В период скорой татарщины воины царевича Мазовши атаковали те участки Кремля, «где несть крепости каменыя». Башни и стены имели деревянные кровли и, вероятно, зубчатое завершение. В 1462 году восточная стена по заказу великого князя была перестроена купцом Василием Дмитриевичем Ермолиным.

Не позднее лета 1482 года ввиду очередного обострения отношений с Большой Ордой и угрозы нападения на Москву татар Иван III принял решение о строительстве нового Кремля. Оборонительный комплекс создавался по проекту итальянских архитекторов. Строительство началось в 1485 году с южной стены и было во основном завершено к 1499 году. В 1508 году Василий III повелел вырыть ров от реки Неглинной до Москвы-реки (он также созадавался итальянскими мастерами). Ширина рва колебалась от 32 до 34 метров, глубина от 10 до 12 метров. Дно и стены рва были выложены белым камнем и усилен кирпичными стенами. Теперь проникнуть в Кремль можно было лишь по подъёмным мостам, прикрытым башнями. Кремлевская стена в плане представляет собой неправильный многоугольник общей длиной около двух с половиной километров. Высота стен Кремля – от 5 до 19 метров; толщина — от 3,5 до 6,5 метров. Стены с внутренней стороны имеют арки, на которые опирается боевой ход шириной от 2 до 4 метров. С внешней стороны боевой ход защищён парапетом и мерлонами (каждый второй мерлони имеет бойницу), а с внутренней – облицованный белокаменными плитами парапет высотой около 80 сантиметров. Около Никольской, Боровицкой, Петровской Благовещенской башен в толще стен с внутренней стороны сделаны входы на стену. Во всех башнях устроены выходы на прясла стены, и всю крепость можно обойти по периметру, не спускаясь со стен. Вокруг всех стен был устроен внутренний ход с бойницами. Стены были покрыты деревянной кровлей. Стены Кремля укреплены восемнадцатью башнями, шесть из которых – проездные.

К концу XIV века посады Москвы разрослись. В случае осады население посадов и окрестных сёл укрывалось за стенами Кремля, что с ростом численности города создавало значительные неудобства. Каменные стены самой крепости были попорчены пожарами и частично разрушены врагами. Уже в 1394 году великий князь повелел копать ров и делать вал «с Кучкова поля на Москву». Земляные укрепления должны были охватить наиболее заселённые пригороды между Неглинной и Москвой-рекой. Поспешное строительство началось в конце лета и не было завершено: «хоромы разметаша, а ничего не доспеша». Посад получил укрепления только в первой половине XVI века. В мае 1534 года от каменной кремлёвской стены вдоль Неглинной, через Троицкую площадь к Москве-реке, через Васильевский луг и вновь к кремлёвской стене была устроена земляная насыпь, укреплённая частоколом и рвом. Наверху вала «строиша град древян по обычаю … и нарекош а граду имя Китай».

Строительство стен Китай-города. Миниатюра XVI века. Лицевой летописный свод.

Работы велись поспешно, и деревянная стена Китай-города была завершена в течение месяца. В мае 1535 года вдоль рва заложили стену из красного кирпича, завершённую в 1538 году. Стена имела четыре проездные и восемь глухих башен. Стены с двух сторон опирались на реки Неглинную и Москву. Глубокий ров с восточной стороны стены соединял обе реки. На Неглинной устроили запруды, и ров мог быть наполнен водой. При небольшой высоте башни были массивны и лучше, чем башни Кремля, приспособлены против орудийного огня. На стенах города ставили пушки. Многослойность огня и защита прислуги достигались устройством в стенах нижних подошвенные боёв («печур») шириной 5, высотой 3 и глубиной 4 метра. В мирное время печуры заслоняли кирпичом толщиной около 60 см. Расстояние между осями соседних печур составляло порядка 10 метров. Для огня ручниц имелись бойницы.

Фортификационный пояс Москвы дополняли монастыри, расцвет которых приходится на конец XIV – конец XV века.

К концу XIV века Москва являлась столицей княжества. Московские князья почти весь рассматриваемый период держали ярлык на великое княжение. Старший сын Дмитрия Донского унаследовал титул «великий князь», но уже в актах, относящихся к периоду правления Василия Дмитриевича мы встречаем титул «великий князь всея Руси». После окончания феодальной войны Василий II именуется титулом «господарь всея Руси»; то же титулование принимают его дед и внук. В договорах Ивана III с Литвой  впервые встречается титул «царь». В конце XIV века Московское великое княжество формально не обладало полным суверенитетом, находилось в вассальной зависимости от Орды, должно было ежегодно уплачивать «выход». Практика выплаты выхода прекратилась при Иване III. К концу исследуемого периода Москва являлась столицей независимого единого государства. Последний удел формально был ликвидирован в 1521 году.

Ещё с 1340 года великий князь не владел Москвой единолично. Завещанием Ивана Калиты установлено было «третное владение» Москвой. Семен, Иван и Андрей Ивановичи заключили договор, по которому Москвой управлял тысяцкий и наместник великого князя и наместники младших князей. Доходы распределялись поровну, но суд в Москве осуществлял старший князь: «Аще будешь на Москве, тобе судити, а мы с тобою в суд шли». Дмитрий Дон­ской отдал «отчину свою Москву» четырём сыновьям, причём из двух третей («жеребьев») Москвы половина полагалась Василию, а другая – Юрию, Андрею и Петру (млад­ший, Константин, вообще не назван в духовной грамоте). К се­редине XV века три княжеские линии имели право на владение Москвой: великий князь Василий II, Василий Ярославич и Иван и Михаил Андреевичи (дети Андрея Дмитриевича Можайского). Все они называют Москву «отчиной своей», что видно из договора 1447 года. В 1462 году у Василия Темного в руках оказалась почти вся Москва – совладельцы стали отказывать великому князю, а не детям, свои жеребьи по духовным грамотам – однако сам великий князь завещал старшему сыну Ивану только «треть в Москве и с путми», а остальные дети (Юрий, Андрей Большой, Борис, Анд­рей Меньшой) вступили в третное владение. Иван III быстро получил жеребьи своих родственников: умерли бездетными Юрий и Андрей Меньшой, Андрей Большой скончался в великокняжеской темнице, Михаил Андреевич Верейский вынужден вод давлением великого князя отказал удел старшему родственнику в обход своего сына. К концу правления Ивана III жив был только один совладелец – Феодор Борисович Волоцкий, который получил право дер­жать в Москве наместника раз в шесть лет в течение полугода. Иван III нарушил традицию: он завещал старшему сыну Василию «…город Москву с волостьми и с путми», выделив младшим детям московские слободки, к которым были приписаны посадские дворы. Так третное (удельное) управление Москвой было отменено только в конце XV века, и великий князь стал единственным владельцем столицы.

Прорисовка печати Ивана III. Конец XV века. // Лакиер А.Б. Русская геральдика. СПб, 1885.

В исследуемый период формируется герб города Москвы – конный всадник-змееборец, покровитель города. Еще в конце X века князья восприняли из Византии обычай помещать на монетах и печатях образ своего святого покровителя. Святой, побеждающий змея, впервые появляется на печати великого князя киевского Мстислава Владимировича в 1130 году; затем похожее изображение мы видим на печатях Александра Ярославича Невского. В Московском княжестве образ пешего змееборца впервые помещён на печатях Ивана II; конный змееборец изображён на монетах и печатях Василия Дмитриевича. При Василии II великокняжеская эмблема уже напоминает современное изображение. Утверждение всадника-змееборца как герба Московского княжества произошло при Иване III. На печати 1479 года изображён «ездец с копьём», поражающий змея; легенда читается как «Печать великого князя Ивана Васильевича всея Руси». На печати 1497 года конный всадник изображён на аверсе, а на реверсе – двуглавый орёл. Таким образом, некоторое время конный змееборец воспринимался как герб «всея Руси», и только в 1562 году, за границами исследуемого периода, двуглавый орёл вытесняет образ всадника; последний остаётся гербом Москвы. Русские источники толковали московский герб как изображение князя на коне: «при великом князе Василье Ивановиче бысть знамя на денгах: князь великий на коне, а имея меч в руце и оттоле произваша денги копейныя». Георгием Победоносцем называли московского конного змееборца сначала только иностранцы; на государственном уровне подобное толкование было закреплено лишь в начале XVIII века.

В конце XIV века владение Москвой было чересполосным: великие князья вместе с младшими родственниками «держали» Москву на правах третного владения, в городе окрестностях многие земли были боярскими «отчинами», значительной самостоятельностью в хозяйственных и судебных делах обладали монастыри. Соответственно отсутствовала единая централизованная система городского управления. Борьба за создание централизованного независимого государства с сильной княжеской властью велась Дмитрием Донским и его потомками не только на внешнеполитической арене, но и в столице. Большой боярин жил на укреплённом частоколом и даже рвом с водой дворе с вооруженными холопами, стрелками, псарями, оружейниками, портными, поварами, садовниками. Го­родские дворы бояр были, по сути, крепкими замками, которые могли в случае конфликта с князем выдержать длительную осаду. В течение второй половины XV века московские великие князья покупками, путём обмена, а то и стремятся ликвидировать в Москве крупные боярские дворы. Борьба с боярством дополнялась борьбой с князьями-совладельцами, завершившейся только при Иване III.

Торговая казнь крамольников. Миниатюра XVI века. Лицевой летописный свод.

Управление городом от лица великого князя осуществлял до второй половины XIV века тысяцкий. Власть тысяцких в Москве была так велика, что в договорах они упоминались сразу после великого князя. Тысяцкий – должность назначаемая, но порой при поддержке бояр и горо­жан он вступал в конфликт со своим работодателем и представлял собой внушительную силу. Отсутствие единства во владении Москвой укрепляло положение тысяцкого. Он ведал судебной рас­правой над москвичами и рас­пределял тягло. В других крупных городах Северо-Восточной Руси должность тысяцкого становилась наследуемой (так было в исследуемый период в Твери).

Дмитрий Донской в 1373 году упразднил должность тысяцкого в Москве. Это серьёзно ударило по правам самоуправления городского населения. Управлять Москвой стали наместники, которые больше зависели от великого князя. Судебные дела с начала княжения Василия II перешли к «большому наместнику московскому». Первым известным нам боярином, замещавшим эту должность, был Иван Дмитриевич Всеволожский (между 1425 и 1433 годами). Намест­ничьему суду в этот период были переданы все городские дворы (включая дворы удельных князей, бояр, монастырей и даже митрополита). Судьи боярские и княжеские сидели в наместничьем суде и смотрели «своего прибытка», но права голоса не имели. Наместник разбирал дела о душегубстве, татьбе, бесчестьи, устанавливал «поле» (судебный поединок) для тяжущихся. Традиционным местом «поля» была площадь перед церквовью Троицы на Старых полях (в районе современного Театрального проезда). Порядок московского судопроизводства, установленный во второй четверти XV века, распространяется на всю территорию Руси Судебником 1497 года. Судебное производство по менее значительным делам в Москве осуществлял тиун великого князя с судьями. Тиуны были и у бояр. Они судили в присутствии целовальника (представителя ремесленников) и дворского. В дни военной опасности управление городским ополчением находилось в руках воевод. В мирное время воеводы надзирали за военными припасами.

Положение Москвы как столичного города приводило к изданию большого количества указов великого князя, касающихся только городской жизни. Эти акты определяли права строительства на определённых территориях по определённым правилам, порядок распределения тягла, обеспечение правопорядка. До 1497 года на Руси в целом отсутствовали единые нормы права (одним из источников Судебника Ивана III была, например, «Русская Правда», насчитывавшая к тому времени несколько столетий), и акты великих князей носили прецедентный характер, применяясь к конкретным событиям городской жизни.  Другая группа документов, регулирующих городскую жизнь в Москве – договоры великого князя с третниками ­– совладельцами Москвой, которые устанавливали доли каждого в доходах с городских земель и права судопроизводства, а также взаимоотношения по вопросам управления зависимым населением. Жалованные грамоты великих князей выдавались владельцам или держателям земель в Москве и содержали перечисление передаваемого имущества и различные льготы. Тарханные грамоты закрепляли освобождение от тягла; они выдавались монастырям, церквям, боярам, крупным купцам. Судебные решения по московским делам оформлялись правной грамотой, и со времени вынесения решения становились правовой нормой. Суд находился в руках большого наместника московского, тиунов, судей, целовальников. Московский наместник судил всех, пойманных в столице лихих людей, не выдавая их в другие регионы по подсудности. Таким образом, московская судебная инстанция была на практике высшей и в эпоху отсутствия централизованной юридической системы.

Судебный процесс был упорядочен Судебником 1497 года. В нём закреплялись права наместнического суда и регулировалась деятельность тиунов. В 1530-ые годы была проведена реформа, в результате которой должность наместника была упразднена. Была создана боярская комиссия по разбойным делам.

Страница судебника. Рукописная книга. Список начала XVI века. Российский государственный архив древних актов. Ф. 135. Отд. V. Рубр. II. № 78.

В рассматриваемый период в Москве велось обширное частное и государственное строительство. Москва, как и в предшествующие периоды, застраивалась без определённого плана, стихийно. Наиболее значительные постройки отмечались летописцем. Всего сообщений летописей о строительстве новых объектов в Москве 1389 по 1547 год насчитывается более ста.

Строительство городских стен. Миниатюра XVI века. Лицевой летописный свод.

Главная забота власти ­– строительство крепостных стен, рвов, мостов, храмов и монастырей. В конце XIV века Василием Дмитриевичем была сделана первая попытка обвести рвом и валом наиболее заселённую часть посада, но строительство не было завершено. Летописец сообщает о разрушении частных владений при строительстве. В Кремле при Василии Дмитриевиче строятся каменные церкви Рождества Богородицы и Благовещения на княжеском дворе; князь закладывает собор в Вознесенском монастыре; Симонов­ монастырь на средства князя начинает строительство главного храма. При Василии II строительство было прервано в связи с междоусобной войной и сменой власти в городе. Окончание войны вызвало новый значительный размах государственных строительных работ. В 1458 году возводится кирпичная церковь Введения Богородицы в Симоновом монастыре, в последующие годы – церковь Похвалы Бого­родицы (придел Успенского собора), церковь Богоявле­ния в Кремле, церковь Ивана Предтечи у Боровицких ворот, церковь Афанасия на Фроловских воротах. Масштабы постройки возрастают и при Иване III: в 1467 году достраивается собора Возне­сенского монастыря (заложен он был не ранее 1407 года). Крупные строительные и ремонтные работы велись в Москве под руководством купца, архитектора и писателя Василия Дмит­риевича Ермолина. Он возглавлял обновление стен Кремля от Свибловой башни до Боровицких ворот. Подряд на постройку Успенского собора получил купец Иван Голова. Вскоре после опустошительных пожаров 1460-ых – 1470-ых годов Иван III предпринял строительство новых стен московского Кремля и новых храмовых построек внутри. Для работ московские послы нанимали архитекторов в городах Италии.

Преемники Ивана III продолжали укреплять город в военном отношении. В 1530-ые годы строится Китай-город. Средства на строительство были собраны с крупных московских землевладельцев; участие в работах принимал весь город, включая население белых слобод, поэтому стены были завершены в рекордно короткие сроки.

Первые акты, регламентирующие постройки в Москве, относятся к правлению Ивана III и связаны с предупреждением одной из главных городских опасностей – пожаров. После пожара 1493 года ветхие постройки вокруг Кремля сносятся, на их месте возникают площади и сады. Специальным указом частное строительство запрещено на расстоянии менее 109 саженей (около 250 метров) от стен крепости.

Сигизмунд Герберштейн в боярском одеянии, пожалованном ему Василием Иоанновичем в 1517 г. // Сигизмунд Герберштейн. Записки о Московитских делах. СПб., 1908.

Высшая судебная, законодательная и административная власть в XIV – первой половине XVI века принадлежала великому князю. В эпоху становления единого государства определённое участие в управлении принимали также удельные князья ­– «молодшие братья» великого князя. Опорой власти князя было боярство и формирующееся служилое дворянство. Основная политическая организация средневековой Руси, принимавшая участие в управлении – Боярская дума – состояла из представителей довольно узкого круга знатных родов. Устройство и полномочия думы основывались на обычном праве, списки членов думы начали составлять только в начале XVI века (например, в 1505 году в составе Боярской думы числились 23 боярина, 6 окольничих, 1 дворецкий и 1 казначей). В этот же период появляются думные чины, членство в думе закрепляется назначением великого князя. Рассматриваемый период характеризуется уточнением понятия «боярин», которое исторически применялось к любому свободному землевладельцу. Источники конца XV – начала XVI века упоминают «бояр введённых», «бояр путных», «бояр служилых», «детей боярских», «окольничих», «думных дворян». С ликвидацией уделов в состав Боярской думы вводятся удельные князья. Судебник 1497 года в первой статье утверждает: «Судити суд боярам и окольничим».

В том же Судебнике впервые определяется понятие «поместье» – земельное пожалование за службу. К концу исследуемого периода боярство из основной опоры великого князя превращается в препятствие на пути централизации, и в борьбе с боярством служилое дворянство выступает на стороне князя. Думные дворяне в первой половине XVI века вводятся в состав Боярской думы.

Боярская дума участвовала в законотворчестве согласно стандартной  формуле: «Государь указал, и бояре приговорили». Летописец передаёт слова Дмитрия Донского, сказанные детям на смертном одре: «Бояре своя любите, честь им достойную воздавайте противу служений их, без воли их ничтоже не творите». Иван III также все важнейшие дела решает согласно с приговором бояр. Разрыв верховной власти с боярством происходит уже во второй четверти XVI века.

Казнь мятежных бояр в Москве. Миниатюра XVI века. Лицевой летописный свод.

В конце XIV Москва борется с Ордой за обретение независимости и с соседними княжествами за формальное лидерство и расширение территории. На этом этапе все политические группировки внутри Московского княжества демонстрировали по большей части единство. Отношения бояр с великим князем при ближайших преемниках Дмитрия Донского описаны в «Боярской думе» В.О. Ключевского: «правительственный сведок», «знахарь», «целовавший крест» на верность князю, боярин участвует в делах управления, думает «добрую думу, коя бы пошла на добро, потому что он лучше других знает», как князю «безбедно прожити» и «како княжити». Боярин мог «отъезжать» к другому князю и присягать ему на верность. Большее значение в данный период приобретает борьба удельных князей, которая завершалась договорами, разграничивавшими права и доходы князей и определявшими их старшинство, или приводила к вооружённым столкновениям.

Чистяков П.П. «На свадьбе великого князя Василия Васильевича Тёмного великая княгиня Софья Витовтовна отнимает у князя Василия Косого, брата Шемяки, пояс с драгоценными каменьями, принадлежавший некогда Дмитрию Донскому, которым Юрьевичи завладели неправильно». 1861.

Так, княжение Василия Тёмного отмече­но пе­риодом междоусобной войны, которая в летописях называется «Шемякиной смутой», или «Шемякиной замятней». Она началась между Василием II и Юрием Дмит­риевичем Галицким и Звенигородским, дядей великого князя, а после смерти Юрия продолжилась его детьми Василием Косым и Дмитрием Шемякой. Симпатии москвичей в этой борьбе разделились между борющимися сторонами, причём на стороне удельных князей были не только бояре и гости, но люди «от чернцов». В феврале 1445 года, когда Василий II отъехал в Троице-Сергиев монастырь, сторонники удельной партии обманом проникли в Кремль, раз­грабили казну, захватили семью великого князя. Самого Василия Васильевича захватили в монастыре, привезли в Москву и ослепили. Княжеские и боярские усобицы тяжело отражались на жизни города. На длительный период прекратилось каменное строительство, сократилас численность населения. В 1451 году, воспользовавшись смутой, на Москву совершили набег татары. Они сожгли и разграбили посад.

Значительной политической силой на Руси в XIV – XVI веках была церковная организация. Великие князья способствовали росту церковных владений, охраняли их экономические и судебные привилегии, закрепляли господство православия в русских землях, поэтому в рассматриваемый период церковь выступала союзницей великокняжеской власти. В конце XIV – первой половине XV века митрополией, в которую входило Московское княжество, управлял митрополит Киевский, утверждавшийся Константинопольским патриархом. Таким образом, духовная власть обладала определённой независимостью. В 1461 году Василий II впервые сам, без согласия греков, утвердил поставление митрополита Феодосия. Его преемник ликвидировал ряд тарханных грамот московских монастырей. Наместник московский в середине XV века осуществлял суд по наиболее важным делам на церковных землях. В то же время некоторые священнослужители начинают выступать с критикой великокняжеской власти. Конфликт «священства и царства» формируется в исследуемый период, дальнейшее развитие он получает уже в середине – второй половине XVI века.

Еще в период татарского разорения ядром формирования государственной идеологии становится православие. Обретение и сохранение духовной независимости, борьба за защиту православия видится как начало пути к восстановлению политической самостоятельности Руси. Уже с XIII века, летописцы, говоря о сельском населении Руси в целом, используют термин «хрестьяне». В литературных произведениях того периода появляются образы князей-мучеников и князей-спасителей. Формируется и образ идеального государства, наиболее ярко представленный в «Слове о погибели Рускыя земли и по смерти великого князя Ярослава», созданном в Северо-Восточной Руси в первой половине XIII века: единство Руси, благосостояние («городы великыя», «сёлы дивныя»), крепкая центральная светская власть («князья грозныя», «бояры чесныя», «вельможи многыя»), богатая церковь («домы церьковныя»).

Эта программа возрождения Руси стала основой для формирования государственной идеологии в период становления централизованного государства. Образ великого князя «всея Руси» – собирателя земель и поборника православия – создан в «Задонщине» (конец XIV – начало XV века) и «Сказании о Мамаевом побоище» (начало XV века). 

Страница «Задонщины». ГИМ № 790 (из Синодального собрания).

Дмитрий Донской в «Задонщине» никогда не называется «князем московским», но всегда «великим князем», «господин князь великий», даже «государем», выступающим от имени всей русской земли. В начале автор обещает воспеть «похвалу великого князя Дмитрея Ивановича и брата его,… правнуков святого великого князя Владимера Киевского», особо подчёркивая право московских князей на власть в едином государстве. Другие князья хором обращаются к Дмитрию Ивановичу и Владимиру Андреевичу, и нигде нет их имён. Зато называются имена многих московских бояр – верных сторонников князя. В «Сказании о Мамаевом побоище» по сравнению с «Задонщиной» усилен религиозный аспект борьбы за единство Руси: приведены многие молитвы князя, упомянут несколько раз митрополит, подчёркнута роль Сергия Радонежского.

Падение Константинополя. Миниатюра XVI века. Лицевой летописный свод.

Падение Константинополя в 1453 году привело к тому, что Москва стала единственным оплотом православия. Преемственность центров истинной веры и единоличной власти была символически закреплена браком Ивана III с византийской принцессой Софьей Палеолог, принятием московским князем титула «Божьей милостью государь всея Руси» и употреблением титула «царь» в договорах с Литвой. В «Сказании о князьях Владимирских» (конец XV века) утверждается родство Рюриковичей с римским императором Августом. В этом произведении проводится идея о божественном происхождении власти. Наконец, в посланиях старца Филофея (1523-1524 годы) русский народ называется избранным, князь выступает последним защитником истинной веры, а Москва предстаёт Третьим Римом («а четвёртому не бывать»). Сопротивление удельных княжеств объединительной политике московского великого князя и стремление бояр сохранить традиционные привилегии в свете данной идеологической парадигмы приравнены к борьбе против Божьего промысла.

Князь Юрий Дмитриевич осаждает Москву. Миниатюра XVI века. Лицевой летописный свод.

Военная опасность была важным фактором московской жизни. Прежде всего она исходила от татар. Особенно крупные татарские «рати» подробно освещены в летописях. В конце 1409 года под Москвой появилось войско темника Едигея. 

Едигеева рать. Миниатюра XVI века. Лицевой летописный свод.

Успех набега стал возможен благодаря неосмотрительной политике Василия Дмитриевича, чересчур доверявшего татарам, которые, по словам летописца «…волчьскы всегда покрадають нас, злохитрено мирують с нами» и, «губительно время обретше, место злаго желаниа получат». Едигей вёл двуличную политику, даже помогал московскому князю войском в борьбе с Литвой. Известие о приближении ордынской рати пришло в Москву, когда враг был уже «близ града». Великий князь с семьёй и многие бояре бежали из города, в Москве началась паника; летописец отмечает случаи грабежей и мародёрства. 1 декабря к вечеру татары пришли под стены города, сожгли посады и разбили лагерь, готовясь к осаде. Едигей задумал проникнуть в Кремль и готов был провести под Москвой зиму. Однако спустя три недели он получил известие о смуте в Орде и, взяв 3000 рублей выкупа, снял осаду. Разорение посадов Едигеевой ратью напомнило современникам Тохтамышево разорение: «Жалостно было видеть, как чудные церкви… в один час загорались пламенем, а величество и красота града, чудные храмы, от огня погибли. В тот же час было страшное время, люди бега­ли и кричали, а великое пламя с громом поднималось на воздух». Многие москвичи были убиты или сгорели в пожаре, иные, спасаясь бегством от татар и оставшись без крова суровой зимой, погибли от холода.

Тяжёлый ущерб был нанесён Москве Шемякиной замятней. Спор о вла­дении столицей был не последним в распрях князей, и борьба, в том числе вооружённая, велась на территории города. В 1445 году войско Василия II под Суздалем было разбито татарами, князь пленён, и в Москве по этому случаю «бысть плач велик и рыдание мно­го». Опасаясь татарского нашествия, жители посадов и подмосковных сёл бежали в Кремль. Вскоре в Москве начался пожар, и большая скученность москвичей в Кремле привела ко многим жертвам. Татары на Москву в тот год не пошли, князь был выкуплен. Набег состоялся только через шесть лет, в 1451 году. Эта рать осталась в истории под именем «скорой татарщины». Москва храбро оборонялась, и татары, возглавляемые темником Мазовшей, снова лишь сожгли посады. Уже сутки спустя после начала осады Мазовша, бросив часть награбленного, поспешно отступил от Москвы.

Ещё один опустошительный набег, особо отмеченный летописцем, датируется летом 1521 года. Тогда крымский хан Мехмед Гирей и казанский хан Сахиб Гирей двинули на Москву 100-тысячную рать. Москвичи рано получили известие о походе татар и встретили врага на берегах Оки, но были разбиты. Татары перешли Оку и двинулись к столице. Василий III отправился в Волоколамск для сбора нового войска, но эта мера опоздала. Татары не стали осаждать Кремль, но в течение двух недель опустошали окрестные сёла. Московские бояре подписали от имени Василия III обязательство выплачивать, как прежде, «выход» Крымскому хану. Получив известие о подходе великого князя с войском, Мехмед Гирей и его союзник отступили от Москвы.

За весь рассматриваемый период осаждавшее Москву войско ни
разу не смогло взять Кремль. Однако регулярное опустошение московских посадов,
к началу XVI века уже густо населённых и играющих важную роль в экономике
города, привело великих князей к мысли о необходимости строительства новых
линий оборонительных укреплений вокруг столицы.

Мор в Москве. Миниатюра XVI века. Лицевой летописный свод.

Среди природных бедствий, от которых страдала Москва в период становления централизованного государства, особенно частыми были эпидемические заболевания («мор», «поветрие»). Первый в XV веке великий мор (скорее всего, эпидемия чумы) отмечен летописцем под 1417 годом. Сёла и посады запустели, заброшены были даже богатые дворы. Умершие лежали в домах и на улицах, их не успевали хоронить. Великий князь покинул столицу. Следующий удар чумы пришёлся на 1425-ый год: «Нача мор преставати в Новегороде в Великом, и паки возста силен зело во Пскове… и на Москве, и во всех городах Русских… и бысть туга и скорбь велия в людех». Чума вернулась и на следующий год: «Мор бысть велик во всех градех Русскых, по всем землям, и мерли прыщем… И после того мору, как после потопа, толико лет люди не почали жити, но маловечны и щадушни начаша быти». Поветрие коснулось и членов княжеской семьи: умерли все пятеро сыновей Владимира Андреевича Храброго и (в начале 1428 года) младший сын Дмитрия Донского, Пётр. Правители отвечали на вызов эпидемий исключительно жесткими мерами: жители городов, в которые пришло поветрие, запирались в карантин.

Ещё одно значительное бедствие Средневековья – голод, вызванный неурожаем – Москву посещал значительно реже. В 1422 году голод охватил почти все земли Северо-Восточной Руси. Люди ели пав­ших лошадей, кошек, собак, даже «люди людей ядоша». Однако Москва это испытание перенесла сравнительно легко. Амброджио Контарини, живший в Москве в 1476-1477 годах, с удивлением описывал изобилие столицы: «Край чрезвычайно богат всякими хлебными злаками. Когда я там жил, можно было получить более десяти наших стайев (одна стайя ­приблизительно равнялась 110 литрам – П.С.) пшеницы за один дукат (золотая монета весом в 3,5 грамма – П.С.), а также, соответственно, и другого зерна… Сотню кур отдают за дукат; за эту же цену – сорок уток». Если неурожай и голод всё же касались Москвы, то не вызывали сильного мора.

1 октября 1445 года «…в шесть час нощи (около полуночи – П.С.) тоя потрясеся град Москва, Кремль и посад весь и храми поколебашеся». Незначительное землетрясение спящие жители Москвы не заметили. Те же, кто его ощутил, приняли его за дурное предзнаменование и «бысть во мнози скорби».

Пожар в Москве. Миниатюра XVI века. Лицевой летописный свод.

В XIV – первой половине XVI века основным строительным материалом в Москве было дерево. В сочетании с плотной застройкой это обстоятельство приводило к частым опустошительным пожарам. Наиболее крупные пожары отмечены летописцем, перечисляющим обычно нанесённый городу ущерб. Пожары вызывали самые разные причины – неосторожное обращение с огнём в быту и в ремесленных мастерских, умышленные поджоги. Крупными пожарами сопровождались нашествия татар.

Первый значительный пожар в рассматриваемый нами период произошёл в Москве 22 июня 1390 года: «на посаде… неколико тысящь дворов згоре». Пожары случались в 1394 и 1395 годах (в последнем выгорели многие тысячи дворов). В 1400 году на Зелейном дворе взорвалось «пушечное зелье» ­(порох). Взрыв вызвал крупный пожар. В 1415 году вновь «погоре град Москва».

14 июля 1445 года ночью вспыхнул Кремль. Центр города выгорел полностью, даже каменные церкви и стены Кремля падали от жара. В пожаре погибли жители Кремля и посада, укрывшиеся здесь от предполагаемого нашествия татар. В октябре 1451 темник Мазовша пришёл под стены Москвы. Он простоял у города всего сутки , но успел спалить все посады вокруг Кремля: «…а то­гда и засуха велия бе и с вся стороны огнь объят град… граждане, если и изнемогли от многия истомы и от дыма, но Богом укрепляемые, силой препоясались, а начали выходить из града и храбрьски ополчилися и билися с сопротивными. И когда было к сумра­ку, отступили татары от града. Граждане ж к утру готовились на брань, мило­сердный же бог вложил в татарские сердца страх и трепет». Два года спустя после «скорой татарщины» вновь «…выгоре Москва Кремль весь».

20 октября 1467 года пожар, вспыхнувший на дворе Ховриных в Кремле, уничтожил «до третьей части города». 4 апре­ля 1473 г. в огне погибли основные постройки Кремля: «и митрополичь двор сгорел, и двор кня­зя Бориса Васильевича по Богоявление на Троицком дворе, да по городские житницы, и двор житничный великого князя сгорел, а большой двор его едва силою отстояли, потому что великий князь был тогда в городе (и сам участвовал в тушении огня, показав отменную храбрость – П.С.). Да по камен­ный погреб горело, что на дворе князя Михаила Андреевича в городской стене. И у церкви Рождества Пречистой кров­ля сгорела, также и городная кровля и, сколько ни было дворов по житничный двор, всё выгорело». Митрополит Филипп был так потрясён этим бедствием, что скончался на следующий день. 28 июля 1493 года «…бысть пожар на Москве велик зело, загореся за рекою церковь святый Никола на Песку и погоре весь посад около града от Черторьи». Этот пожар поглотил половину всех городских построек. Всего за описываемый период по летописным известиям Москва пережила более тридцати крупных пожаров, город полностью выгорал тринадцать раз.

Правительство принимало меры для борьбы с пожарами и к их предотвращению. Так, в 1493 году Иван III распорядился снести все частные постройки ближе 109 саженей от стен Кремля (около 250 метров). У стен Кремля появился особый «пожарный» ров с водой. В конце XV века создаются первые пожарные команды в Москве («пожарные заставы»). Указами великого князя москвичам в летнее время запрещалось готовить пищу в помещениях и зажигать по ночам огонь в домах.

Образование в конце XIV – первой половине XVI века даже в крупных городах Руси не было широко распространено в среде простых горожан. Не существовало какой-либо системы образования, основные материалы для письма (пергамен, с XV века – бумага) были дорогими, способ письма был довольно медленным. Грамотой владели те, кому она была необходима по роду занятий, прежде всего лица духовного звания и купцы.

Спасо-Андроников мужской монастырь

Среди высшего духовенства были «книжные» люди, владевшие несколькими иностранными языками, чаще всего греческим. В монастырях создавались кружки образованных людей, школы переписчиков и переводчиков, крупные по средневековым меркам библиотеки. Особенно славились своими переписчиками Чудов и Андроников монастыри. Рукописи Чудова монастыря отличаются тщательным исполнением, мелким («бисерным») почерком. Одна из книг, созданных в Андрониковом монастыре в начале XV века, имеет оглавление в конце рукописи. В московских монастырях культивируется оригинальное письмо, получившее название русского полуустава. Переписчики также стремились упростить тексты древних книг, сделать их понятнее современному читателю. Приходские священники чаще всего осваивали только начатки «книжности».

Об образованности купцов, особенно гостей, говорят летописцы. Среди них выделяется Василий Дмитриевич Ермолин. Сохранилось его пространное письмо к литов­скому писарю Якову, собиравшемуся купить в Москве несколько книг духовного содержания. В нём Ермолин советует Якову нанять московских переписчиков книг («доброписцев»), чтобы они сделали копии («списки») необходимых трудов под заказ. С грамотой связана была и работа княжеских дьяков, писавших грамоты. Обучение грамоте входило в про­грамму воспитания боярских и княжеских детей. Оно могло включать не только простое чтение Псалтыри, но и умение «псалмопение глаголати», «стихословити зело добре и стройне». Некоторые князья, как сетуют летописцы, пренебрегали учением. Дмитрий Донской и Василий Тёмный не были научены «доб­ре» книгам, больше ценили военное искусство.

О распространении образования среди жителей городов средневековой Руси говорят находки берестяных грамот. Первые берестяные грамоты были открыты в Новгороде в начале 1950-ых годов, и к настоящему моменту известно более тысячи новгородских грамот. Первая московская находка была сделана в 1988 году. В октябре 2015 года в Зарядье, на месте Мытного двора обнаружена четвёртая по счёту московская берестяная грамота, которая предварительно датируется концом XIV века.

Научные знания на Руси в исследуемый период тесно были связаны с
практикой. До нас дошли азбуковники, травники, руководства по арифметике.
Москвичи имели сведения в области прикладной физики (потребные для чеканки
монеты, литья пушек, сборки часовых механизмов) прикладной химии (нужные для
изготовление красителей и чернил, пороха и стекла), математики, строительной
техники.

Козьма Индикоплов. Миниатюра из рукописи XV века. Из собрания графа А.С. Уварова.

Распространяются в Москве переводные работы, среди которых известны
«Христианская топография» путешественника Козьмы Индикоплова, «Шестоднев»
болгарского экзарха Иоанна, «Громник». Известны были труды Гиппократа и Галена
по медицине. До нас дошли описания путешествий дьякона Троице-Сергиева
монастыря Зосимы в Константинополь и Палестину в 1420 году, инока Симеона,
посетившего города Италии в 1439 году. В 1468-1474 годах тверской купец Афанасий Никитин посетил индийское государство Бахмани. Описание его страниствий – «Хожение за три моря» – в 1475 году было передано дьяку московского великого князя Василию Мамыреву и введено в летописи. Сам Мамырев в конце жизни принял постриг в Троице-Сергиевом монастыре под именем Варсонофия, и после его смерти список «Хожения за три моря» был помещён в монастырскую библиотеку.
Географические сведения проникали в Москву с гостями, путешественниками,
послами. Иван III сделал попытку наладить книгопечатание в Москве. В столицу
был приглашён Варфоломей Готан, привезший в Новгород из Любека первый на Руси
печатный станок. Результаты деятельности Варфоломея Готана, однако, нам
неизвестны.

Часы на дворе великого князя. Миниатюра XVI века. Лицевой летописный свод.

В конце XIV – начале XVI века на Руси получают развитие водяные мельницы, появляются часы, артиллерийские орудия, рычажные механизмы с водяным движителем, токарные станки, ножной гончарный круг, совершенствуются старые и появляются новые типы речных судов. Москва раньше других городов воспринимает технические новинки, привозимые из других стран, прежде всего из Западной Европы. Основным материалом для изготовления механизмов было, как и прежде, дерево.

При строительстве применялись простые конструкции для подъёма грузов. Описание одной такой конструкции мы находим в летописи. Аристотель Фиораванти при строительстве Успенского собора «… колесо сотвори, и вверх камение не ношаше, но ужищем цепляше и возвлекаше, и верху цепляше малые колесца, еже плотники векшею зовут».

Широко распространены были токарные станки, на которых делали посуду. Стол станка состоял из двух широких и толстых тёсин, между которыми помещались два поперечных бруса. Между поперечинами в промежуточный паз вставлялись передняя стойка 50-миллиметрового вала (шпинделя) и задняя бабка, закреплённые клиновым запором. Конец вала был снабжён металлическим креплением, удерживавшим обтачиваемую деталь. Вращение шпинделя осуществлялось лучковой передачей с ножным приводом.

Ручная мельница входила в состав хозяйственного инвентаря многих зажиточных московских дворов. Она состояла из стола, к которому крепился камень-постав. Через отверстие в столе и поставе пропускалась ось для камня-бегунка. В центре бегунка делалось отверстие для зерна; постав был снабжён выемом для упорного подшипника («порхлицы»). С помощью регулирующего устройства в вертикальной оси бегунка можно было изменять тонкость помола муки. С середины XIV века на Руси получают распространение водяные мельницы с верхнебойным колесом, которые были принадлежностью богатого двора и порой упоминаются в княжеских и монастырских грамотах. Водяные мельницы XIV – XV веков ещё не имели механизма для регулировки помола зерна. В XIV-XV веках появляются мутовчатые водяные мельницы (первое упоминание мутовчатой мельницы на Руси относится к 1532 году) и мельницы-«колотовки».

С конца XIV века в больших городах Западной Европы появляются башенные часы. Первое упоминание о часах на Руси относится к 1404 году. Летописец с восхищением описывает необычный механизм: «князь великий замысли часник и постави е на своем дворе за церковью за Св. Благовещением. Сий же часник наречется часомерье; на всякий же час ударяет молотом в колокол, размеряя и разсчитая часы нощныя и дневныя; не бо человек ударяше, но человековидно, самозвонно и самодвижно, страннолепно некако створено есть человеческою хитростью, преизмечтано и преухищрено. Мастер же и художник сему беяше некоторый Чернец… родом Сербин, именем Лазарь; цена же сему беяше вящыне полувтораста рублев».

Конец XIV и начало XV в. были временем расцвета изобразительного искусства в Москве. Здесь складывается художественная школа, оказавшая значительное влияние на искусство Руси в целом. В 1395 году мастера Феофан Грек и Се­мен Чёрный расписали церковь Рождества Богородицы с приделом Святого Лаза­ря; в 1405 году Феофан Грек с Прохором из Городца и Андреем Рублёвым (это первое упоминание Андрея Рублёва в источниках) расписал Благовещенский собор, позже, уже один, – Архангельский собор. В летописи Феофан Грек («Гречин») назван «…книги изограф нарочитый и живописец изящный во иконописцех», «преславный мудрец», «философ зело хитрый». Есть упоминание о конкретных живописных полотнах художника: «…у князя Владимира Андреевича в камене стене саму Москву такоже написавый». Его работы московского периода до нашего времени не сохранились. В творчестве Феофана Грека мы находим отражение византийской художественной школы.

Андрей Рублёв расписывает Спасский собор в Спасо-Андрониковом монастырере. Миниатюра из лицевого жития преподобного Сергия Радонежского. Конец XVI века.

Младшим современником Феофана Грека был Андрей Рублеёв. Кроме росписей Благовещенского собора Кремля из монументальных его работ московского периода следует выделить фрески Андроникова монастыря. Но больше он прославился как иконописец; даже в решениях Стоглавого собора указывается «писати иконописцем иконы… как писал Андрей Рублев и прочие пресловущие иконописцы».

В конце XV века в Москве работал Дионисий. Им совместно с учениками написан иконостас Успенского собора Московского Кремля. Отличительными чертами московской художественной школы к концу XV века становятся яркость и разнообразие красок, парадность, торжественность, отражающие перемены в политическом статусе Московского княжества, укрепление центральной светской и духовной власти. В начале XVI века наблюдается тенденция к снижению тона. В живописных работах этого периода всё чаще появляются лирические мотивы. В канонических сюжетах проскальзывают черты светской живописи ­– батальной, пейзажной, портретной; отход от канона проявляется в стремлении к реалистичности изображений. Нередко в образах библейских персонажей жители Москвы узнавали портретные черты своих современников.

Фрагмент скульптуры Святого Георгия с Фроловских ворот Кремля. ГИМ.

В исследуемый период скульптура в Москве была явлением довольно редким и представлена лишь несколькими разрозненными памятниками. Слабое развитие скульптуры было связано с позицией православной церкви, видевшей в объёмных изображениях святых языческую и католическую традиции. Перемены происходят во второй половине XV века. В 1464 году по заказу великого князя московский купец Василий Дмитриевич Ермолин создал одно из первых каменных скульптурных изображений в Москве. Об этом мы узнаём из рассказа летописца: «…поставлен святой великий мученик Георгий на воротах на Фроловских, резан на камени, а нарядом Васильевым, Дмитреева сына Ермолина». Изображение Святого Георгия украшало ворота Сурожа, Галаты и Флоренции. Ермолин, по торговым делам бывавший в городах Средиземноморья, мог видеть эти скульптуры. В 1466 году на внутренней стороне Фроловских ворот Василий Дмитриевич создал каменное изображение Дмитрия Солунского. Эта скульптура до нас не дошла; сохранились фрагменты каменного Георгия с Фроловских ворот.

Декоративно-прикладное искусство Москвы с конца XIV века переживает значительный подъём. Дома зажиточных москвичей украшаются деревянной резьбой, в которой преобладают растительные и геометрические мотивы. Особенно много резных украшений верхних этажей хором, которые были видны с улицы. Резьба покрывала также опорные столбы ворот городских дворов. В интерьере жилых и парадных комнат домов бояр и князей появляется много резной мебели. Печи тёплых помещений белили и расписывали; во второй половине XV века в моду входят изразцовые печи. Расписывали глиняную и деревянную посуду. В монастырях было сконцентрировано изготовление рукописных книг, к которым делали оклады из дерева или драгоценных металлов. Книги украшали цветными иллюстрациями – миниатюрами. Мастером книжной миниатюры Епифаний Премудрый называет Феофана Грека.

Пелена «Вынос иконы Богоматери Одигитрии». Конец XV века Москва Мастерская Елены Стефановны Волошанки. Тафта, холст, золотосеребряные пряденые нити, цветные шелковые нити. ГИМ.

Москва в XIV – XVI веках славилась своими ювелирами, чеканщиками, литейщиками, оружейниками, мастерами шёлкового шитья. В столице концентрировалось изготовление богато вышитых плащаниц. До нас дошла пелена, вышитая Софьей Палеолог для Троице-Сергиева монастыря. Другая пелена с изображением молебна 8 апреля 1498 года, была создана в мастерской Елены Волошанки. Характерной чертой московского декоративно-прикладного искусства было разнообразие красок с преобладанием красного цвета различных оттенков.

Становление московской литературы относится ко второй половине – концу XIV века. Наиболее значимые памятники, повествующие о борьбе Руси и Орды – «Задонщина», «Сказание о Мамаевом побоище», «Повесть о Тохтамышевом разорении» – включены в летописные своды. Эти тексты опираются на «Слово о полку Игореве» и, так же, как этот памятник предшествующего периода, содержат идеи объединения русских земель перед внешней опасностью. В «Задонщине» ключевая роль в освободительной борьбе отведена князю Дмитрию Ивановичу, потомку Киевских князей, «великому князю всея Руси». В «Сказании о Мамаевом побоище», оформленном позднее, наряду с князем в деле объединения Руси на первый план выдвигается православная церковь.

Первые летописные своды появляются в Москве в XIV веке. Большой свод начала XV века составляется по заказу митрополита Киприана. В течение XV и первой половины XVI века Москва становится самым крупным центром летописания на Руси.

В XV веке создаются значимые памятники житийной литературы. Крупнейшим московским агиографом был Епифаний Премудрый, написавший в первой четверти XV века «Житие преподобного Сергия».

Страница из Лицевого жития преподобного Сергия Радонежского. Рукопись 1853 года. Официальный сайт Свято-Троицкой Сергиевой лавры (http://old.stsl.ru/).

Из его произведения мы узнаём о монастырском быте начала столетия, встречаем характеристики политических и религиозных деятелей, описание культурной жизни Москвы (например, отзыв о трудах Феофана Грека).

В конце XV – начале XVI века создаются первые публицистические сочинения, оформленные как философские трактаты, послания, поучения. В них мы находим рассуждения о роли духовной и светской власти в жизни общества, о борьбе новаторства и традиции, положении различных слоёв населения. Окольничий Фёдор Иванович Карпов, крупный дипломат, учёный, мыслитель эпохи Василия III, в своих посланиях (к митрополиту Даниилу, монахам Филофею и Максиму Греку) исследует вопросы веры с точки зрения разума, рисует образ идеального правителя государства, пытается осмыслить роль права в обществе. В его сочинениях мы находим цитаты из «Метаморфоз» Овидия и «Этики» Аристотеля. Максим Грек, афонский монах, переводчик, знаток античной литературы в ответных посланиях разбирает вопросы взаимоотношения разума и веры, правителя и подданных.

Православная церковь в конце XIV – первой половине XVI века обладала монополией на духовную жизнь населения русских земель. Церковная организация была крупнейшим и наиболее развитым из всех институтов средневековой Руси. На территории Северо-Восточной и Северо-Западной Руси насчитывалось девять епископий, к которым примыкали митрополичьи десятины. Церковь была крупнейшим землевладельцем. Храмовое и монастырское строительство в русских землях (и в Москве в частности) соперничало по масштабам и затратам со строительством фортификационных сооружений.

Со второй половины XIV века земельная собственность монастырей стремительно увеличивается (прежде всего, за счёт поминальных вкладом и княжеских пожалований), растёт число их насельников. В течение периода формируются два типа монастырей – небольшие скиты со строгими уставами и крупные монастырские усадьбы, ведущие активную хозяйственную деятельность. Второй тип обители становился часто (вольно или невольно) местом жизни представителей княжеских и боярских родов. Это течение в монашестве принято называть иосифлянством (по имени игумена Волоколамского монастыря Иосифа Волоцкого).

Иосиф Волоцкий. Икона. XIX век. Государственный русский музей.

Монастыри, как и прежде, являются крупными центрами культурной жизни. В московских обителях формируются собственные школы переписчиков и переводчиков книг, в них ведётся летописание, создаются иконописные изображения, наиболее значительные произведения литературы. Монастыри и храмы становятся первыми социально значимыми объектами средневековой Москвы.

Белое духовенство (священники и диаконы) передавало свой общественный статус, а часто и конкретные должности, по наследству. Исключение составляли назначаемые должности на епископские и митрополичью кафедры. Московский митрополит в начале периода утверждался («ставился») константинопольским патриархом. Постепенно русская православная церковь обретает независимость от Византии в деле назначения церковных иерархов, которые утверждаются на кафедрах Поместным собором. К концу XV века решающее слово в выборе митрополита принадлежит великому князю.

Именно церковь в течение всего периода становления единого государства на Руси формировала и формулировала новую государственную идеологию. В концентрированном виде она изложена в послании игумена Елизаровской пустыни Филофея Василию III: Блюди и внемли, благочестивый царю, яко вся христианская царьства снидошася въ твое едино, яко два Рима падоша, а третей стоитъ, а четвертому не быти. Уже твое христианьское царство инемъ не останется, по великому Богослову».

Усиление роли церкви в московском великом княжестве привело к ужесточению позиции православных иерархов в отношении иных конфессий и ересей. В начале XVI века, с завершением процесса формирования единого государства, создаются предпосылки для возникновения конфликта между духовной и светской властью.

Закладка каменной церкви в Кремле. Миниатюра XVI века. Лицевой летописный свод.

В конце XIV века – начале XV века архитектура Москвы переживает расцвет. При Василии Дмитриевиче в Кремле строятся церкви Рождества Богородицы и Благовещения, закладываются соборы Вознесенского и Симонова монастырей. Каменные храмовые постройки этого периода, как правило, небольшие по размерам. В них видно сильное влияние ростово-суздальской школы.

В период Шемякиной замятни большое строительство в Москве на несколько десятилетий было прервано; возобновляется оно во второй половине XV века. При Василии Тёмном  строится  церковь Похвалы Бого­родицы в Кремле и церковь Введения Богородицы в Симоновом монастыре. Вторая постройка интересна тем, что это первое известное в столице здание из кирпича. Внутреннее убранство храмов становится разнообразнее, лучшие мастера украшают стены и своды фресками. Строителем и реставратором церквей в Москве был купец Василий Дмит­риевич Ермолин. Ему было поручен ремонт стен белокаменного Кремля. Онже создаёт первую известную каменную скульптуру – статую Георгия Победоносца на Фроловских воротах Кремля. В соборе Вознесенского монастыря Ермолин проводит крупные реставрационные работы: поднимает стены, облицовывает собор камнем и кирпичом.

Наиболее значительным произведением архитектуры конца XV начала – XVI века стал комплекс Московского Кремля, созданный трудами русских зодчих Москвы, Твери, Пскова, а также мастеров из городов Италии. Внутри новых кирпичных стен возвели новые соборы: Успенский, Архангельский, Благовещенский. В 1532 году в селе Коломенском построена знаменитая церковь Вознесения. Образцом для неё стали памятники русского деревянного зодчества. По последнему слову инженерной техники строятся в 1530-ые годы стены Китай-города.

Историческая победа на Куликовом поле в 1380 году стала не просто великим сражением и великим событием, которое дало мощный толчок росту национального самосознания и созиданию общерусской государственности с центром в Москве, но и сыграла огромную роль в развитии русского искусства. «Уже бо ввержен Див на Землю!» – этим заимствованным из «Слова о полку Игореве» восклицанием автор «Задонщины», старец Софония-рязанец как бы отмечал конец старого и открывал новое. Искусство Руси переживает расцвет, осеняемый светлым творчеством русского художника Андрея Рублёва.

Москва становится художественным центром Руси. За ней следуют Новгород, Псков, Тверь, Нижний Новгород. Местные «школы» испытывают влияние Москвы, и по степени этого влияния определяется их роль в сложении русского искусства.

С XIV века начинается подъем в русской живописи. Большой вклад в ее развитие внес знаменитый византийский художник Феофан Гречин (обычно называемый Греком). В 1395 году летописцы отмечают появление мастера в Москве. Слава Феофана гремела в столице, и москвичи толпами стекались поглядеть на труды «философа зело хитрого», которые вызывали удивление и восторг. Совместно с Семеном Черным Феофан Грек расписывает церковь Рождества Богоматери на Сенях в Московском Кремле. К сожалению, ни эта, ни ряд других его известных работ в Москве – фрески Архангельского собора и росписи терема великого князя Василия I Дмитриевича, не сохранились. Единственным дошедшим до нас московским живописным памятником, в работе над которым принимал участие византийский мастер, считается иконостас кремлевского Благовещенского собора.

Что же такое «иконостас»?

Иконостасы как самобытное культурное явление появились в русских церквях в конце XIV века (византийская культура не знала таких больших иконостасов).

Русский иконостас представляет собой часть внутреннего убранства храма. Иконы, поставленные в несколько рядов, образовывают высокую стену, отделяющую алтарь от остальной части помещения. Иконы располагаются в строгом порядке. В нижнем ряду помещается икона святого или праздника, в честь которого возведена данная церковь. Далее следует ряд икон, в центре которых изображается Христос, а по бокам в молитвенных позах Богоматерь, Иоанн Предтеча, а также апостолы, архангелы, святители.

Создавая иконы для деисусного ряда, особое внимание русские мастера обращали на силуэт, потому что именно силуэт был тем, что виделось на расстоянии. Художники вкладывали в линию, очерчивающую фигуру, выразительность, равной которой невозможно найти в византийской иконописи. И Феофан Грек, работая вместе с русскими иконописцами, перенимал их опыт и прекрасно использовал его в своих творениях, достигнув замечательной монументальности в сложной композиции благовещенского деревянного иконостаса.

Сотрудничество таких выдающихся мастеров, как Феофан Грек, Прохор с Городца и Андрей Рублев, привело к созданию шедевра, без которого были бы немыслимы иконостасы Успенского собора во Владимире (ок. 1408 г.) и Троицкого собора в Троице-Сергиевой лавре (ок. 1425-1427 гг.).

О росписи мастерами-иконописцами Благовещенского собора Московского Кремля сообщает летопись под 1405 годом: «Тое же весны почаша подписывати церковь каменую святое Благовещение, не ту, иже ныне стоит, а мастеры бяху Феофан иконник Гречин да Прохор старец с Городца да чернец Андрей Рублёв, да того же лета и кончаша ю».

На языке летописи XIV-XV веков расписать церковь означало не только расписать стены, но и написать иконы для иконостаса.

В Благовещенском иконостасе насчитывается двадцать пять икон конца XIV – начала XV веков. Из них четырнадцать праздничных, одиннадцать деисусных. Причем персонажи Деисуса – Спас, Богоматерь, Иоанн Предтеча, архангелы Михаил и Гавриил, апостолы Пётр и Павел, святитель Василий Великий – в большей или меньшей степени ассоциируются с мастерской живописи Феофана Грека.

Можно предположить, что иконы «праздничного» ряда были исполнены старцем Прохором и Андреем Рублёвым. Во всяком случае, несомненна их принадлежность русским, а не греческим мастерам.

В 1489 году иконостас был перенесен во вновь построенный псковичами Кривцовым и Мышкиным храм. Но в 1547 году во время сильнейшего московского пожара Благовещенский собор выгорел почти полностью, и иконостас «Андреева писма Рублёва, – по записям летописцев, – погоре».

Нынешний иконостас был создан позже, в шестидесятых годах XVI века мастером Фёдором Едикеевым по точному образцу прежнего. Однако в него были вставлены находившиеся до того в других храмах иконы прославленных мастеров. Это не оставляет сомнений, поскольку высокое качество росписей и стиль изображения, который был типичен на переломе XIV-XV столетий, подтверждает: иконы Благовещенского собора Московского Кремля принадлежат перу Феофана Грека и Андрея Рублева. Ими был выполнен праздничный и деисусный ряд. А вот два верхних пояса – праотеческий и пророческий – были написаны уже во второй половине XVI столетия.

Крупнейшим представителем московской школы живописи конца XV – начала XVI века был знатный князь, ставший монахом, – Дионисий.

В 1479 году Аристотелем Фиораванти было завершено строительство Успенского собора в Кремле. «Чудно было видеть, еже три года делали, во едину неделю и меньше еже развалили…», удивлялся летописец. «Бысть та церковь чюдна вельми величеством и высотою, и светлостью, и звонностью, и пространством, такова же прежде не бывала на Руси». Собор, игравший важную роль в жизни Московского государства, украшался с особым великолепием. Увидев работу «иноков Дионисия и Митрофана» в соборе Рождества пресвятой Богородицы Пафнутьева Боровского монастыря в Боровске (близ города Калуги), Иван III пригласил талантливого иконописца Дионисия в Москву для росписи Успенского собора.

Дионисий с помощниками «попом Тимофеем, Ярцем да Коней» расписали фресками (водяными красками по сырой штукатурке) своды алтарной части собора. Зашедшие в Успенский собор после окончания росписи царь, бояре и духовенство, «видя превеликую церковь и многочудную роспись, мнили себя, как на небесах стоящими…»

До наших дней дошли фрески Дионисия: «Поклонение волхвов», «Похвала Богородице», «Семь спящих отроков эфесских», «Сорок севастийских мучеников», несколько сцен из жизни святого апостола Петра и фигуры «преподобных святых мучеников» на предалтарной стене собора. Из икон, созданных Дионисием в иконостасе Успенского собора, сохранились две больших иконы митрополитов: «митрополит Алексий с житием» и «митрополит Пётр с житием».

Работы Дионисия отличаются утонченным рисунком, изысканным и нежным цветом. Они пронизаны настроением торжественной праздничности и светлой радости. Образы, созданные им, наполнены совершенной духовной гармонией, представлением о грядущем мире Царствия Небесного. И если Рублёв, по выражению современников «молился кистью», то Дионисий – кистью философствовал.

Активное сотрудничество и соперничество представителей различных художественных школ и направлений в эпоху собирания земель вокруг Москвы оказало решающее воздействие на очевидный рост мастерства московских художников. В этот период формируются основы культуры русской народности, а сама столица получает международное признание всего восточнохристианского мира.

Автор статьи: Латышева Ольга Ивановна

В XIV-XV вв. Москва славилась своими ремеслами. Чеканка, резьба по дереву и кости, литье, филигрань. Начинают формироваться художественные мастерские, позже переросшие в Оружейную палату Московского Кремля. Первое упоминание об Оружейной палате, как о хранилище оружия, относится к 1508 году, но уже в 1339 году в духовной грамоте Ивана Калиты упоминалось о ценностях, положивших начало великокняжеской сокровищнице. Характерными чертами московского прикладного искусства этого времени была предрасположенность к сложности, торжественности, пышности.

Мы часто слышим такие слова, как «филигранный», «филигрань», которые употребляются, если нужно подчеркнуть тонкость и изящность какой- то вещи. Но не все знают, что же это такое. К тому же у этого понятия существует самостоятельный синоним в русской культуре – скань. Именно скань была одной из любимейших техник русских мастеров-ювелиров этого периода.

Скань (или филигрань) – это особая ювелирная техника. Само слово «скань» в старославянском языке означает «скручено, свито вместе». Смысл этого термина будет понятнее, если знать, что металлические нити – «канатики», используемые мастерами, чаще всего состоят из нескольких, более тонких нитей. Они накрепко скручены друг с другом. Мастер наносит нити на металлическую основу, нити расплющиваются, образуя при этом прекрасные и уникальные узоры. В качестве основы можно использовать любые металлы, однако для выразительности и красоты изделия, предпочтительны те, что имеют однородный и блестящий цвет. Материалом для нитей могут служить драгоценные или более дешевые цветные металлы. Чаще всего в технике скани используются: цинк, алюминий, медь, чугун, олово, сталь, хром, золото и серебро.

Как правило, выделяется три основных вида скани:

•          напайная скань – в этом случае узор из проволоки напаивают непосредственно на листовую металлическую основу;

•          ажурная скань – декоративные элементы из металлических нитей спаиваются между собой, но не прикрепляются к основе, получается своего рода металлическое кружево;

•          объемная скань – объемные изделия, составные части которых изготавливаются техникой скани, а затем соединяются между собой в конечный предмет.

В Древней Руси филигранные ювелирные изделия появились в VII-VIII веках благодаря проходившим через русские земли торговым путям, связывавшим Восток, Византийскую империю и Северную Европу. Спустя век технику освоили русские мастера и назвали её сканью. И уже в XII-XIII столетиях изготовленные русскими ювелирами изделия в технике скани ничем не уступали иностранным образцам.

Ордынское иго чуть не погубило это замечательное искусство. Первыми, кого угоняли в Орду в рабство, были искусные ремесленники. Только с XIV века техника скани постепенно возрождается в основных ремесленных центрах – в Новгороде, во Владимире, в набирающей силу Москве.

В XV столетии изделия московских ювелиров стали украшением кремлевских палат, преподносились иностранным послам и правителям, применялись как предметы церковной утвари. Купить скань было под силу только богатым людям.

Мастера золотых дел работали в Серебряном ряду, который находился в Китай-городе, близ Никольской улицы. Они были не простыми ремесленниками, имели право брать к себе на двор учеников, обучение которых длилось от четырех до шести лет. Оставлять по собственному желанию царскую службу запрещалось. Мастера-ювелиры были приближены к князю и митрополиту или занимали при монастырях высокий пост казначеев или соборных старцев, имели собственные земли в разных уездах Московского княжества. Самыми известными мастерами в московском ювелирном искусстве были инок Амвросий и мастер Иван Фомин.

Иван Фомин был широко образованным и состоятельным человеком и имел высокое положение среди мастеров государева двора. К сожалению, единственным дошедшим до нас, но, несомненно, превосходным, произведением Ивана Фомина, является золотой потир, выполненный им в 1449 году для князя Василия II Тёмного. Это небольшой предмет в виде чаши из золотистого с красноватыми тонами мрамора. Каменная чаша оправлена в золотую основу. Скань в потире проходит по венцу оправы – по широкой золотой ленте, образующей как бы своеобразный карниз – «антаблемент». Венец чаши окаймляет сканный узор, выраженный волнообразными широкими спиралями, повторяющими друг друга. Узор близок к орнаменту шапки Владимира Мономаха и к спиралям, покрывающим драгоценный оклад «Владимирской Богоматери», но все же орнамент потира мастер решил по-новому. У Фомина скань состоит из плавно «бегущего» узора из спиралей, от стеблей которых внутри и снаружи отходят многочисленные ритмически распределенные сканные колечки. Они придают спиралям неповторимое очарование и строгую изысканность. Сканный орнамент (по композиции и по рисунку Амвросия) заставляет вспомнить розетки солярного орнамента крестьянских прялок и говорит о том, что профессиональные художники использовали в своих произведениях народные мотивы. Геометрический узор скани одновременно контрастирует и сочетается с остальными орнаментами.

Любуясь восхитительным потиром замечательного русского художника Ивана Фомина, мы понимаем, что появление такого произведения могло произойти лишь после великого Андрея Рублева.

О расцвете сканного искусства в Москве свидетельствует и золотой оклад трехстворчатой иконы-складня из орехового дерева в золотом ковчеге 1456 года работы инока Троице-Сергиева монастыря Амвросия. Амвросий был талантливым резчиком и превосходным ювелиром. Боковые створки выполненного им ковчега декорированы сканью высокого рельефа. Резко закрученные завитки с мелкими отростками разбросаны по поверхности в разных направлениях, подчеркивая живописный узор. В отличие от Ивана Фомина Амвросий вводит в орнамент вместе с крученой проволокой проволоку гладкую – плющеную, обогащая его узор.

Работа инока Амвросия очень индивидуальна и его почерк легко узнается, хотя он и подписал всего лишь одно произведение.

Искусство скани в этот период получило широкое распространение. Это были высокохудожественные, технически совершенные произведения, выполненные московскими мастерами-сканщиками.

Автор статьи: Латышева Ольга Ивановна

Эпоха Московской Руси стала важной вехой в развитии национальной культуры в целом и русской музыкальной культуры в частности.

Приблизительно в период 1389-1547 гг. в русском песенном фольклоре появляется эпический жанр – историческая песня, которая сменила былинный жанр, и лирическая песня, которая легла в основу русской хоровой подголосочной полифонии. В этот период вокальная музыка находилась в приоритете. Инструментальная же музыка, наряду с музыкальными инструментами, подвергалась гонениям и нападкам со стороны церкви и правителей.

Но светское искусство все больше входит в жизнь двора. В придворном быту московских правителей начинает звучать «заморская» музыка. Цари знакомятся с европейскими музыкальными инструментами – органом и клавикордами. Существуют летописные свидетельства о приезде в 1490 г. из Рима «органного игреца» Ивана Сальватора

Заботы о состоянии церковного пения привели к исправлению ошибок в старинных знаменных распевах и систематизации духовных песнопений. Завершилась эта «реформа» созданием в XV в. «Обихода» – певческой книги русской православной церкви.

Конец XV столетия ознаменовался появлением при дворе Ивана III хора государевых певчих дьяков, включавшего 30-35 певцов. В обязанности хора входило сопровождение царя и пение как в соборах, так и во время различных дворцовых церемоний.

Автор статьи: Лариса Геннадьевна Чуракова

Источники: История русской музыки: Учебник для музыковедческих отделений музыкальных вузов. – 4-е изд., перераб. и дол. / Московская государственная консерватория им. П.И. Чайковского, ВНИИ искусствознания Министерства культуры СССР; Ю.В. Келдыш, О.Е. Левашева. Обш. ред. А.И. Кандинского. – М.: Музыка. 1990.

Рапацкая, Л.А. История русской музыки. От Древней Руси до «серебряного века»: по специальности «Муз. образование» / Л.А. Рапацкая. – Москва: Владос, 2001. – 384 с. : ил., нот.

Москва: Энциклопедия / Гл. ред. С.О. Шмидт. Сост.: М.И. Андреев, В.М. Карев. – М.: Большая Российская энциклопедия, 1997. – 976 с.: ил.

1. Задонщина. Слово о великом князе Дмитрии Ивановиче и о брате его, князе Влидимире Андреевиче, как победили супостата своего царя Мамая.

Перевод.

Извлечения.

Великий князь Дмитрий Иванович со своим братом, князем Владимиром Андреевичем, и со своими воеводами был на пиру у Микулы Васильевича. Поведали нам, брат, что царь Мамай пошел на Русь, стоит уже у быстрого Дона, хочет идти к нам в землю Залесскую. Пойдем, брат, в северную сторону – удел сына Ноева Афета, от которого пошел православный русский народ. Взойдем на горы Киевские, взглянем на славный Днепр, а потом и на всю землю Русскую. А затем посмотрим на земли восточные – удел сына Ноева Сима, от которого пошли хинове – поганые татары, басурманы. Вот они на реке на Каяле и одолели род Афетов. С той поры невесела земля Русская; от Калкской битвы до Мамаева побоища тоской и печалью покрылась, плачет, сыновей своих поминая – князей, и бояр, и удалых людей, которые оставили дома свои, и богатство, жен и детей, и скот свой, и, заслужив честь и славу мира сего, головы свои положили за землю за Русскую и за веру христианскую.

Сначала описал я жалость Русской земли и все остальное из книг взяв, а потом написал жалость и похвалу великому князю Дмитрию Ивановичу и брату его, князю Владимиру Андреевичу.

Сойдемся, братья и друзья, сыновья русские, сложим слово к слову, возвеселим Русскую землю, отбросим печаль в восточные страны – в удел Симов, и восхвалим победу над поганым Мамаем, а великого князя Дмитрия Ивановича и брата его, князя Владимира Андреевича, прославим! И скажем так: лучше, братья, поведать не привычными словами о славных этих нынешних рассказах про поход великого князя Дмитрия Ивановича и брата его, князя Владимира Андреевича, потомков святого великого князя Владимира Киевского. Начнем рассказывать о их деяниях по делам и по былям… Вспомним давние времена, воздадим похвалу вещему Бонну, прославленному гусляру киевскому. Ведь тот вещий Бонн, перебирая быстрыми своими перстами живые струны, славы пел русским князьям: первую славу великому князю Киевскому Игорю Рюриковичу, вторую – великому князю Владимиру Святославичу Киевскому, третью – великому князю Ярославу Владимировичу.

Я же помяну рязанца Софония, и восхвалю песнями, под звонкий наигрыш гусельный, нашего великого князя Дмитрия Ивановича и брата его, князя Владимира Андреевича, потомков святого великого князя Владимира Киевского. Воспоем князей русских, постоявших за веру христианскую!

А от Калкской битвы до Мамаева побоища сто шестьдесят лет.

Источник: Изборник (Сборник произведений литературы Древней Руси) / Сост. и общ. ред. Л.А.Дмитриева и Д.С.Лихачева. – М.: Художественная литература, 1969. – С.380-382.

2. Договорная грамота Великого князя Иоанна Васильевича с Можайским князем Михаилом Андреевичем… Писана около 1465 года.

Извлечения.

         Милостью Божьею и пречистые его Богоматери, и по благословению отца нашего Филиппа Митрополита всея Руси, и по нашей любви. […] А чем тобя благословил отец твой князь Ондрей Дмитриевич по душевной грамоте отца своего, деда твоего, а моего прадеда Великого князя Дмитрия Ивановича, в Москве, и Верею с волостьми и с отъезжими месты, и Белым Озером с волостьми, и что к нему потягло из старины по душевной грамоте отца твоего князя Ондрея Дмитриевича; и что промысл отца твоего и твой, и что себе примыслишь: того мне великому князю всего под тобой блюсти, ни обидети, ни вступатися, ни моему молодшему брату князю Юрью и князю Ондрею, и меншой нашой братии, ни моим детем под твоими детми. А жити ми с тобою в Москве по душевной грамоте деда твоего, а моего прадеда Великого князя Дмитрия Ивановича; а отчина ми твоя держати под тобою по душевной грамоте отца твоего князя Ондрея Дмитриевича, и блюсти и не обидети, ни вступатися, ни моему брату молодшому князю Юрью и князю Ондрею, и меншой нашей братии, ни моим детем под твоими детми. А чем мя благословил мой отец Великий князь Василий Васильевич в Москве, и Коломною с волостьми, и всем Великим княженьем, и что примысл отца моего Великого князя и мой, или что яз себе примыслил, или что даст Бог себе примыслю; и тобе подо мною Великого княженья не хотети, ни под моим сыном подо князем под Иваном, ни под моими детми, кого ми еще даст Бог; так же ти и под моею братьею молодшею под князем под Юрьем и подо князем под Ондреем и меншою братьей их уделов блюсти и не обидети, и не вступатися, ни твоим детем. […] А князей ти служебных с отчинами не принимати. А где мне Великому князю всести на конь самому, и тобе со мною пойти; а где ми тебя послати, и тобе пойти без ослушанья. А кто имеет жити твоих бояр и детей боярских и слуг в моей отчине в Великом княженье, и мне их блюсти как и своих; а кто имет жити моих бояр и детей боярских и слуг в твоей отчине, и тобе их блюсти как и своих. А кто которому князю служит, где бы ни жил, тому стем и ехати, которому служит; о городная осада, где кто живет, тому туто и сести, опрочь бояр введенных и путников. А бояром и детем боярским и слугам межи нас вольным воля. […] А на сем на всем, брате молодший князь Михайло Андреевич, целуй ко мне крест к своему брату старейшему Великому князю Ивану Васильевичу в правду, по любви, безо всякие хитрости.

Источник: Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI веков. М, 1949.

3. Амброджо Контарини. Путешествие в Персию. Часть вторая.

Перевод.

Извлечения.

[…] Город Московия расположен на небольшом холме; он весь деревянный, как замок, так и остальной город. Через него протекает река, называемая Моско. На одной стороне ее находится замок и часть города, на другой – остальная часть города. На реке много мостов, по которым переходят с одного берега на другой.

Это столица, т. е. место пребывания самого великого князя. Вокруг города большие леса, их ведь вообще очень много в стране. Край чрезвычайно богат всякими хлебными злаками. Когда я там жил, можно было получить более десяти наших стайев пшеницы за один дукат, а также, соответственно, и другого зерна.

[Русские] продают огромное количество коровьего и свиного мяса; думаю, что за один маркет его можно получить более трех фунтов. Сотню кур отдают за дукат; за эту же цену – сорок уток, а гуси стоят по три маркета за каждого.

Продают очень много зайцев, но другой дичи мало. Я полагаю, что [русские] не умеют ее ловить. Торгуют также разными видами дикой птицы в большом количестве.

Вина в этих местах не делают. Нет также никаких плодов, бывают лишь огурцы, лесные орехи, дикие яблоки.

Страна эта отличается невероятными морозами, так что люди по девять месяцев в году подряд сидят в домах; однако зимой приходится запасать продовольствие на лето: ввиду больших снегов люди делают себе сани, которые легко тащит одна лошадь, перевозя таким образом любые грузы. Летом же – ужасная грязь из-за таяния снегов, и к тому же крайне трудно ездить по громадным лесам, где невозможно проложить хорошие дороги. Поэтому большинство поступают именно так [т. е. пользуются зимней дорогой].

В конце октября река, протекающая через город, вся замерзает; на ней строят лавки для разных товаров, и там происходят все базары, а в городе тогда почти ничего не продается. Так делается потому, что место это считается менее холодным, чем всякое другое: оно окружено городом со стороны обоих берегов и защищено от ветра.

Ежедневно на льду реки находится громадное количество зерна, говядины, свинины, дров, сена и всяких других необходимых товаров. В течение всей зимы эти товары не иссякают.

К концу ноября обладатели коров и свиней бьют их и везут на продажу в город. Так цельными тушами их время от времени доставляют для сбыта на городской рынок, и чистое удовольствие смотреть на это огромное количество ободранных от шкур коров, которых поставили на ноги на льду реки. Таким образом, люди могут есть мясо более чем три месяца подряд. То же самое делают с рыбой, с курами и другим продовольствием.

На льду замерзшей реки устраивают конские бега и другие увеселения; случается, что при этом люди ломают себе шею.

Русские очень красивы, как мужчины, так и женщины, но вообще это народ грубый.

У них есть свой папа, как глава церкви их толка, нашего же они не признают и считают, что мы вовсе погибшие люди.

Они величайшие пьяницы и весьма этим похваляются, презирая непьющих. У них нет никаких вин, но они употребляют напиток из меда, который они приготовляют с листьями хмеля. Этот напиток вовсе не плох, особенно если он старый. Однако их государь не допускает, чтобы каждый мог свободно его приготовлять, потому что, если бы они пользовались подобной свободой, то ежедневно были бы пьяны и убивали бы друг друга, как звери.

Их жизнь протекает следующим образом: утром они стоят на базарах примерно до полудня, потом отправляются в таверны есть и пить; после этого времени уже невозможно привлечь их к какому-либо делу. […]

Источник: Барбаро и Контарини о России / пер. Е.Ч. Скржинской. М. Наука. 1971. Стр. 227 -229.

4. Послание к великому князю Василию. В нём же о исправлении крестнаго знамения и о содомском блуде.

Извлечения.

Иже от вышняя и от всемощныя, вся содержащия десница божия им же царие царствуют, им же велиции величаются и силнии пишут правду, – тебе пресветлейшему и высокостолнейшему государю великому; князю, православному христианскому царю и владыце всех, браздодержателю святых божиих престол святая вселенския и апостолския церкви пресвятыя богородицы честнаго и славнаго ея успения, иже вместо римский и константинопольския просиявшу. Старого убо Рима церкви падеся неверием аполлинариевы ереси; втораго же Рима Костянтинова града церкви агаряне внуцы  секирами и оскордми  разсекоша двери. Сия же ныне третьяго новаго Рима державнаго твоего царствия святая соборная апостольская церкви, иже в концых вселенныя в православной христианстей вере во всей поднебесней паче солнца светится. И да весть твоя держава, благочестивый царю, яко вся царства православный христианския веры снидошася в твое едино царство: един ты во всей поднебесней Христианом царь.

Подобает тебе, царю, сие держати со страхом божиим; убойся бога, давшаго ти сия: не уповай на злато и богатство и славу: вся бо сия зде собрана и на земли зде останутся. Помяни, царю, онаго блаженнаго, иже скипетр в руце и венец царствия на главе своей нося, глаголаше: богатство аще течет, не прилагайте, сердца. Премудрый же Соломон рече: богатство и злато не в сокровищех знается, но егда помагает требующим… Но и еще, царю, исправи две заповеди еже в твоем царствии… Не преступай, царю, заповеди, еже положиша твои прадеды великий Константин  и блаженный Владимер  и великий богоизбранный Ярослав и прочий блаженнии святии, их же корень и до тебе. Не обиди, царю, святых божиих церквей и честных монастырей, еже данное богови в наследие вечных благ, на память последнему роду. О сем убо святый великий пятый собор страшное запрещение положи…

И ныне молю тя и паки премолю, еже выше писах: внимай, господа ради, яко вся христианская царства снидошася в твое царство; по сем чаем царства, ему же несть конца. Сия же писах ти любя и взывай и моля щедротами божиими, яко да премениши скупость на щедроты и немилосердие на милость: утеши плачющих и вопиющих день и нощь, избави обидимых из руки обидящих…

Якоже выше писах ти, и ныне глаголю: блюди и внемли, благочестивый царю, яко вся христианская царства снидошася во твое едино, яко два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти: уже твое христианское царство инем не останется…

Источник: Хрестоматия по истории СССР. Т. I / Сост. В. Лебедев и др. М., 1940.