Визит советского руководства в сша

15 сентября исполнилось 50 лет со дня первого в истории советско-американских отношений официального визита руководителя КПСС и главы советского правительства в США.

15-27 сентября 1959 года состоялся первый в истории советско-американских отношений официальный визит руководителя КПСС и главы советского правительства Никиты Сергеевича Хрущева в США.

Вопрос о встрече на высшем уровне появился на повестке дня в начале 1959 года в ходе неофициального визита в США члена Президиума ЦК КПСС Анастаса Микояна и его встреч с американской политической элитой, в том числе с президентом Дуайтом Эйзенхауэром и государственным секретарем Джоном Даллесом. Поездка была вызвана необходимостью разрядки в отношениях двух стран после резких выступлений советского руководителя в конце 1958 года по германскому и берлинскому вопросам. Микояну удалось снять возникшее напряжение и вернуться в Москву с новыми предложениями руководства США, одним из которых стало пожелание пригласить Хрущева в Америку для обсуждения на высшем уровне назревших проблем.

Изначально в Москве отнеслись к этому предложению достаточно сдержанно, однако к началу лета обе стороны утвердились в своем решении провести встречу глав государств. Советский Союз, понуждаемый лидером ГДР Вальтером Ульбрихтом к скорейшему заключению мирного договора по Германии, стремился заручиться поддержкой президента США перед совещанием четырех глав правительств стран-участниц антигитлеровской коалиции по германской проблеме. В свою очередь, Эйзенхауэр стремился за счет переговоров с советской стороной поднять престиж республиканской администрации в глазах избирателей в свете президентских выборов 1960 года, на которых тогдашнему вице-президенту Ричарду Никсону предстояло бороться с молодым, энергичным и популярным кандидатом от Демократической партии Джоном Кеннеди.

В июне-июле 1959 года в ходе поездок первого заместителя председателя Совета министров Фрола Козлова в США и вице-президента Ричарда Никсона в СССР была достигнута принципиальная договоренность о взаимном обмене визитами лидеров двух сверхдержав.

В ходе подготовки к поездке в США Хрущев неожиданно решил лично выступить на открытии очередной сессии Генеральной ассамблеи Организации Объединенных Наций, созывавшейся в сентябре 1959 года в Нью-Йорке. В связи с этим пришлось сдвинуть сроки встречи с Эйзенхауэром (первоначально она была запланирована на первую половину сентября), а также внести коррективы в предстоящий визит советской делегации в Китай на празднование 10-летней годовщины революции.

Мировые СМИ проявили колоссальный интерес к предстоящему визиту. Государственный департамент США выдал удостоверения личности не менее чем 2,5 тысячам журналистов и фотокорреспондентам американской и иностранной печати, представителям радио, кинохроники и журналов (из них 41 – советским журналистам). Около 750 удостоверений пришлось на долю радиотелевизионной системы. По мнению американского журнала Life, численность журналистов составляла не менее 5 тысяч человек. Ни одна предвыборная кампания республиканцев или демократов в печати и по телевидению не освещалась с таким размахом.

Весьма разнообразен был список подарков, взятых делегацией СССР с собой в Америку. В него наряду с традиционными наименованиями – зернистой икрой, набором вино-водочных изделий, шкатулками и матрешками – входили также ковры, ружья, наборы долгоиграющих пластинок, книги Михаила Шолохова на английском языке и многое другое.

Официальный визит руководителя КПСС и главы советского правительства в США начался 15 сентября 1959 года и продолжался 13 дней. Во время визита Хрущев несколько раз – 15, 25, 26 и 27 сентября – встречался с Эйзенхауэром, причем две из этих бесед проходили с глазу на глаз.

Одним из главных вопросов, обсуждавшихся в ходе визита, была германская проблема. Советский Союз готов был отсрочить заключение мирного договора с обоими германскими государствами, однако угрожал в случае провала переговоров в одностороннем порядке заключить мирный договор с ГДР, что автоматически привело бы к утрате оккупационных прав западных держав на всей территории Берлина. Со своей стороны, Соединенные Штаты заявили, что не будут возражать в случае заключения мирного договора СССР – ГДР, однако при этом войска союзников должны остаться в Западном Берлине. Компромисс по германскому вопросу так и не был найден.

Безрезультатно закончилось и обсуждение торгово-экономических отношений двух стран. Советская делегация не смогла продвинуться в вопросе отмены Конгрессом США дискриминационных санкций на торговлю с СССР. В свою очередь, Хрущев отказался увязывать вопрос нормализации советско-американской торговли с урегулированием расчетов по ленд-лизу (суммы, которые готова была заплатить Москва, совершенно не устраивали Вашингтон).

Также неудачно прошли переговоры по проблемам американо-китайских отношений, представительству КНР в ООН и ситуации вокруг Тайваня. Попытки советского лидера отстаивать позицию Пекина натолкнулись на крайне жесткую реакцию американских партнеров по переговорам.

18 сентября состоялось запланированное выступление Хрущева на заседании Генеральной Ассамблеи ООН, в ходе которого им было предложено начать обсуждение предложений СССР о всеобщем и полном разоружении. Данная инициатива была встречена американской стороной весьма прохладно. Предложения главы советского правительства о прекращении испытаний ядерного оружия были оставлены американцами без комментариев.

Без особых результатов завершилось и обсуждение ряда других вопросов. На предложение Хрущева о заключении политического договора между СССР и США госсекретарь Кристиан Гертер заявил, что американская сторона готова пока рассмотреть вопрос лишь о консульском соглашении, а вернуться к политическому договору будет возможно только по мере дальнейшего развития двусторонних отношений.
Состоялся ряд бесед по вопросам обменов в области культуры, науки и техники, итог которых был также не слишком оптимистичным.

За время визита Хрущев успел побывать на киностудии «XX век Фокс» в Лос-Анжелесе, в Национальном клубе печати в Вашингтоне и экономическом клубе Нью-Йорка, выступить по американскому телевидению, на встречах с представителями деловых и общественных кругов в Сан-Франциско, Питтсбурге, в торговой палате города Де-Мойн (штат Айова) и др. Когда американские спецслужбы заявили, что они не могут гарантировать безопасность главы СССР при посещении им Диснейленда, Хрущев пригрозил прервать поездку в случае, если положение не изменится.

Особое внимание советский лидер уделил американскому фермеру Росуэллу Гарсту, с которым он поддерживал связь с 1955 года и на опыт работы которого в области возделывания кукурузы неоднократно ссылался как в ходе своих поездок по сельскохозяйственным районам СССР, так и на заседаниях Президиума ЦК КПСС, посвященных вопросам сельского хозяйства.

В выступлениях Хрущева на американской земле постоянно присутствовали два тезиса: о необходимости улучшения советско-американских отношений и о возросшей экономической и военной мощи СССР. В ходе встреч с представителями американского общества главе СССР часто приходилось отвечать на «провокационные» вопросы (о вмешательстве в  венгерские события, о процессе десталинизации и др.), а также комментировать свою фразу «Мы вас закопаем» (в американской прессе – «Мы вас похороним»), сказанную американским дипломатам на приеме в Кремле в ноябре 1956 года. Полностью фраза звучала следующим образом: «Нравится вам или нет, но история на нашей стороне. Мы вас закопаем». В своих более поздних выступлениях Хрущев уточнял, что не имел в виду буквальное выкапывание могилы лопатой, но лишь то, что капитализм погубит его же собственный рабочий класс.

По оценкам очевидцев, Хрущеву в целом удавалось выходить с честью из сложных ситуаций, за что он даже удостоился похвалы в ходе встречи с лидерами конгресса и членами сенатской комиссии по иностранным делам. Сенаторы заявили, что глава советского правительства является «хорошим полемистом».

Визит Хрущева в США не принес ожидаемых результатов – по большинству обсуждавшихся вопросов позиции сторон практически не сблизились. Намеченная встреча в верхах по германской проблеме и ответный визит Эйзенхауэра в СССР не состоялись по причине обострения советско-американских отношений, вызванного полетами американских самолетов-шпионов над территорией Советского Союза.

Тем не менее, первый официальный визит советского руководителя в США помог разрушению многих стереотипов, навязанных «холодной войной», и лучшему пониманию друг друга народами СССР и США, став знаменательным событием как в истории советско-американских отношений, так и в контексте общего ослабления международной напряженности в послевоенный период.

По итогам американского визита Хрущева в СССР был издан ряд книг, содержащих описание его поездки, речи, беседы, замечания, реплики, а также фотоиллюстрации: «Жить в мире и дружбе» (автор – Никита Хрущев, Москва, Государственное издательство политической литературы, 1959 г.), «Лицом к лицу с Америкой» (авторы – Алексей Аджубей, Николай Грибачев, Георгий Жуков, Москва, Государственное издательство политической литературы, 1960 г.).

Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников

«Огромный серебристо-белый турбовинтовой самолет Хрущева прибыл на американскую посадочную площадку 15 сентября. Сам самолет был свидетельством мощи. Это самый крупный воздушный лайнер в мире, настолько широкий, что не может поместиться на обычной рулежной дорожке, настолько высокий, что требует специального алюминиевого трапа, настолько большой, что его нельзя развернуть на главной взлетной дорожке аэродрома Эндрюс», — писал корреспондент The Christian Science Monitor, присутствовавший во время посадки Ту-114 советского лидера.

Красавец Ту-114 должен был, по мысли Хрущева, поразить воображение американцев и встречавшего его на аэродроме президента США Дуайта Эйзенхауэра.

Двухнедельная поездка Хрущева стала сенсацией: это был первый визит советского руководителя в США в истории.

Визит был ответным. В июле 1959 года СССР посетил тогдашний вице-президент США Ричард Никсон, который открыл знаменитую американскую выставку в Сокольниках. Там Хрущев впервые попробовал «Пепси», а между ним и Никсоном состоялись ставшие впоследствии знаменитыми «кухонные дебаты». Их назвали так потому, что происходили они в павильоне, где были продемонстрированы американские кухни.

В США рассчитывали удивить председателя совмина на своей земле различными техническими достижениями, чтобы показать преимущества капитализма над советской системой.

Первые часы пребывания, правда, не принесли Хрущеву большой радости. Как пишет автор биографии советского лидера, американский историк Уильям Таубман, люди, которых он увидел по дороге из своего открытого лимузина, совсем не улыбались и не махали руками.

В окружении Хрущева даже стали ходить слухи, что американцам якобы запретили аплодировать советскому лидеру. Однако так продолжалось недолго: открытость Хрущева, его простоватая внешность мужика со среднего Запада и даже грубоватые шутки понравились американцам.

В отличие от «дяди Джо» — Иосифа Сталина, который откровенно пугал, — Хрущев производил совершенно противоположное впечатление: «Дело в том, что американцам не мог не нравиться Хрущев. Я говорю о простых людях, у которых Хрущев каждый день появлялся дома на телевизионном экране, людях, не разбирающихся в тонкостях дипломатической игры и сложных рассуждениях о мировых проблемах. Но зато они очень хорошо воспринимали прямой, обращенный к ним разговор, если угодно — уговор, какую-то непосредственную, очень простецкую, доходчивую аргументацию», — писал в своих мемуарах переводчик советского лидера Виктор Суходрев.

Приятное впечатление на американцев произвела и супруга Хрущева Нина Петровна. Несмотря на ее провинциальный вид, американская пресса оценила ее неплохое знание английского.

Канкан, вертолеты и кукуруза

Хрущев изо всех сил старался держаться демократично. Выступая на встрече с журналистами в национальном пресс-клубе, он даже попросил их поправить его, если он вдруг оговорится, так как, по его словам, он не хотел, чтобы неправильно сказанные слова вошли в противоречие с его идеями. Журналисты это оценили: редкий политик признается, что делает речевые ошибки.

Однако первый же вопрос о его собственной роли в сталинском терроре заставил его побагроветь. Он тут же накинулся на автора, что не позволит себя унижать, а «хорошо смеется тот, кто смеется последним».

В США очень старались поразить советского лидера. В Лос-Анджелесе в его честь был дан обед на студии «Двадцатый век Фокс», который почтили присутствием все ведущие голливудские знаменитости. Здесь были Кирк Дуглас, Гарри Купер, Фрэнк Синатра и Элизабет Тейлор. Как писала пресса, Мэрилин Монро надела свое самое сексуальное платье и признавалась позже, что Хрущев уделил ей повышенное внимание. В Голливуде советского лидера привезли и на площадку, где в то время снимался фильм «Канкан».

Несмотря на то что Хрущев, как отмечают свидетели, не без интереса посмотрел на танцовщиц в довольно фривольных одеждах, он держал свое реноме. После просмотра он сделал недовольное лицо, заявив, что «зря хороших девушек заставляют делать плохие вещи на потеху пресыщенной, развращенной публике». «В Советском Союзе мы привыкли любоваться лицами актеров, а не их задницами», — сказал Хрущев.

Правда, по-настоящему его омрачила лишь женщина с плакатом «Смерть Хрущеву — палачу Венгрии», которую он увидел на пути следования кортежа в Лос-Анджелесе. Это был намек на участие СССР в подавлении Венгерского восстания 1956 года.

Однако, несмотря на подобные моменты, Хрущев обращал больше внимания на позитивные стороны жизни в США, которые он планировал перенять. Так, советский лидер был впечатлен вертолетом Sikorsky S-58 и даже приказал приобрести два для СССР. Увидев интерес лидера страны к американским винтокрылым машинам, советский авиаконструктор Михаил Миль после возвращения Хрущева из США убедил его дать зеленый свет проекту производства вертолета Ми-8. Этот вертолет впоследствии стал одним из самых надежных в мире.

Но больше всего Хрущева интересовало сельское хозяйство, программу специально сделали с упором на этот сектор из-за пожеланий советской стороны. «Перегнать» Америку по мясу и молоку стало для Хрущева идеей фикс, было ясно — СССР переходит от жесткого антагонизма к более прагматичным отношениям.

Во время поездки в Айову Хрущев посетил кукурузную ферму Росуэлла Гарста, которого уже знали в СССР. Председатель совмина с большим интересом осматривал кукурузную ферму, и вскоре они с Гарстом практически стали близкими друзьями. Крупный громогласный Гарст даже чем-то напоминал Хрущева, и многие репортеры пытались запечатлеть их вместе. Однако сам фермер был в бешенстве — журналисты вытаптывали ему поля, и он под одобрительный смех Хрущева начал бросать в них початки кукурузы. Фото Хрущева, держащего в руке огромный початок, было опубликовано впоследствии в журнале Life и считается каноническим фото того времени.

Хрущев не скрывал, что получал удовольствие от общения с американцами, однако случались и досадные инциденты.

Когда мэр Лос-Анджелеса Норрис Поулсон напомнил Хрущеву о сказанной им фразе «мы вас похороним» (Хрущев имел в виду не физические похороны, а победу одной из систем), которую он произнес в ноябре 1956 года на приеме в посольстве Польши в Москве, Хрущев тут же парировал: «Хочу спросить — зачем вы об этом упомянули? Здесь, в США, я уже все прояснил насчет «похороним». Я думал, даже мэры читают газеты. В нашей стране председателя горсовета, не читающего прессу, могут не переизбрать на новый срок».

Однако в общении с президентом Дуайтом Эйзенхауэром Хрущев был предельно серьезен, а американский президент симпатизировал своему гостю и даже называл его по-английски «my friend». Главным посылом речей Хрущева стало то, что СССР готов соревноваться с США исключительно мирным путем и не хочет конфронтации. Правда, выдвинутые им во время выступления в ООН мирные инициативы американская пресса назвала «театром абсурда»: он заявил о необходимости полного сокращения всех вооружений, включая ядерные, ликвидировать военные министерства и оставить лишь небольшие военные силы с легким стрелковым оружием — многие в США подумали, что Хрущев шутит.

Несмотря на хорошее личное впечатление, которое произвел Хрущев на многих американцев, и беседы с Эйзенхауэром, политических прорывов визит не принес. Однако главная цель была достигнута.

«После его визита в Америке вряд ли возросло число приверженцев коммунизма. Но личная популярность Хрущева среди американцев и во всем мире заметно возросла, как и внимание к Советскому Союзу», — писал впоследствии Жорес Медведев в книге «Никита Хрущев: политическая биография».

From Wikipedia, the free encyclopedia

The state visit of Nikita Khrushchev to the United States was a 13-day visit from 15–27 September 1959. It marked the first state visit of a Soviet or Russian leader to the US. Nikita Khrushchev, then First Secretary of the Communist Party of the Soviet Union and Chairman of the Council of Ministers, was also the first leader of the Soviet Union to set foot in the Western Hemisphere.^[1] Being the first visit by a leader of his kind, the coverage of it resulted in an extended media circus.^[2]

Background[edit]

Earlier in 1959, Vice President Richard Nixon visited the Soviet Union, attending a tour of the American National Exhibition in Moscow. He and Khrushchev took part in what later became known as the Kitchen Debate, in which both Nixon and Khrushchev defended their country’s respective economic systems. In early August of that year, it was announced by President Dwight Eisenhower that Khrushchev was invited to visit the United States, and did so that September, spending thirteen days in the country.^[3][4][5]

Itinerary[edit]

During the course of the visit, Khrushchev traveled to Washington, D.C., New York, California (briefly visiting a supermarket in San Francisco), Iowa, Pennsylvania, and Camp David.^{[6][7][8][9][10]}

Arrival in Washington D.C. and Maryland[edit]

Khrushchev arrived in Washington, DC on 15 September 1959, landing at Andrews Air Force Base at 11:30 a.m.^[11] Khrushchev was accompanied by his wife Nina, as well as his adult children (son Sergei, daughters Yulia and Rada, and son-in-law Alexey). This was unprecedented, as it was not usual for Soviet officials to travel domestically or internationally with their families.^[12] Upon arrival, he and President Eisenhower were honored with a 21-gun salute as well as a national salute by a Joint Service (Army, Marine Corps, Navy, Air Force, and Coast Guard) Honor Guard, during which the State Anthem of the Soviet Union and the Star Spangled Banner were played. Khrushchev and his family stayed at Blair House for the rest of the day. He arrived in Beltsville, Maryland the next morning. While attending the Agricultural Experiment Station, Khrushchev allegedly complained that the «pigs are too fat and the turkeys are too small». He returned to the capital later in the day for a luncheon at the National Press Club.^{[citation needed]}

New York City[edit]

He arrived by train in New York City on 17 September.^[13] He spent his first night at a dinner hosted by the Economic Club of New York at the Waldorf Astoria,^[14] where he spoke to an audience of about 2,000 described by New York Herald Tribune as «one of history’s greatest concentrations of capitalists.»^[15] During his visit to New York City, he visited former First Lady Eleanor Roosevelt at her home in Hyde Park.^[16] Khrushchev was accompanied by Henry Cabot Lodge Jr., the then-United States Ambassador to the United Nations, during his tour of the city. When touring Manhattan, Khrushchev reportedly argued with «capitalists» and yelled at hecklers who protested his visit. At the end of his tour, he addressed the United Nations General Assembly. He also met with Governor Nelson Rockefeller and Mayor Robert F. Wagner Jr.^{[citation needed]}

California[edit]

During the visit, Los Angeles mayor Norris Poulson addressed Khrushchev’s «We will bury you» made at the Embassy of Poland in Moscow three years prior when delivering welcome remarks. Poulson stated the following: «We do not agree with your widely quoted phrase ‘We shall bury you.’ You shall not bury us and we shall not bury you. We are happy with our way of life. We recognize its shortcomings and are always trying to improve it. But if challenged, we shall fight to the death to preserve it». Poulson’s comments came after the Soviet premier constantly touted Soviet superiority to L.A. during his tour of the city.^[17][18]

During a luncheon at the Twentieth Century-Fox Studio, Khrushchev was engaged in an improvised debate with his host Spyros Skouras over the respective merits of capitalism and communism.^[19] Notable American actors such as Gary Cooper, Frank Sinatra, Elizabeth Taylor, and Marilyn Monroe met Khrushchev. Although Khrushchev was supposed to visit Disneyland on 19 September, the visit was canceled for security reasons, which added to his anger.^[20][21]

While visiting a new research campus for the International Business Machines Corporation (IBM) in San Jose, Khrushchev seemed to express little interest in the computer technology, but rather the self-service cafeteria, which he introduced in the USSR upon return to Moscow.^[22]

Iowa[edit]

The Soviet leader arrived in Iowa on 22 September. He immediately attended a reception in Des Moines, hosted by Governor Herschel Loveless and Mayor Charles Iles the next day. He visited Coon Rapids, Iowa on 23 September,^{[citation needed]} visiting the Roswell and Elizabeth Garst Farmstead Historic District. He was quick to compare the farm to many Soviet collective farms, saying the two types of farms were «very striking indeed».^{[citation needed]} He also visited the Swine Research Center of Iowa State University. Khrushchev later remarked to journalists that the visit to Iowa was «the most relaxed»^{[citation needed]} of his visit to the U.S.^[23]

Pennsylvania and Washington[edit]

This section needs expansion. You can help by adding to it. (September 2021)

Pittsburgh mayor Thomas Gallagher greeted and welcomed Khrushchev on 24 September, presenting the premier with a key to the city. The last two days concluded the tour with a meeting with President Eisenhower at Camp David. Khrushchev and his delegation left the country in the early hours of 27 September.^[24][25]

Legacy[edit]

The visit took place during period in time in which it was feared that the ongoing Cold War might eventually lead to nuclear war. The visit helped alleviate these fears. Khrushchev and Eisenhower reached an informal agreement that there would not be any firm deadline over the fate of Berlin and that any solution would be developed at a four-power summit. This summit would be postponed until 1960 due to actions by French President Charles de Gaulle. The premier left having achieved a personal relationship with Eisenhower and the possibility of détente with the Americans.^[26] Sergei Khrushchev, who became an American citizen in 1999, said that his father’s visit brought about the «Spirit of Geneva».^[27] Sergei also stated that the visit also suppressed the idea that President Eisenhower was an ‘evil instigator of war’.^[27]

Khrushchev gave Eisenhower a replica of the Soviet pennants that Luna 2 had placed onto the lunar surface a few days before Khrushchev arrived in the U.S.^[28] The sphere is kept at the Eisenhower Presidential Library and Museum in Abilene, Kansas.^[29] A copy of the spherical pennant is located at the Kansas Cosmosphere in Hutchinson, Kansas.^[30]

See also[edit]

• Cold War (1953–1962)
• List of Soviet Union–United States summits
• Washington Summit

References[edit]

Sources[edit]

• Carlson, Peter (2009). K Blows Top: A Cold War Comic Interlude Starring Nikita Khrushchev, America’s Most Unlikely Tourist. PublicAffairs. ISBN 978-1-58648-497-2.
• Khrushchev, Sergei (2000). Nikita Khrushchev and the Creation of a Superpower. The Pennsylvania State University Press. ISBN 978-0-271-01927-7.
• Taubman, William (2003). Khrushchev: The Man and His Era. W.W. Norton & Co. ISBN 978-0-393-32484-6.
• Tompson, William J. (1995). Khrushchev: A Political Life. St. Martin’s Press. ISBN 978-0-312-12365-9.
• «1959 Year in Review; Nixon visits Russia». United Press International. 1959. Retrieved 31 December 2011.
• Whitman, Alden (12 September 1971). «Khrushchev’s human dimensions brought him to power and to his downfall». The New York Times. Retrieved 25 September 2009. (fee for article), free version

External links[edit]

• Khrushchev speech, Los Angeles, 19 September 1959 on YouTube
• Nikita Khrushchev’s Great American Tour on the Smithsonian Channel website
• Nikita Khrushchev Arrives in America on PBS
• A Documentary of the Visit on YouTube
• Nikita Khrushchev visiting Garst Farms on YouTube

«Мне было очень интересно. Я словно увидела в будущем признаки надежды, дружбы и мира. Это памятный день в истории кинематографии».

Так секс-символ США Мэрилин Монро описала свои впечатления от встречи с советским лидером Никитой Хрущевым, заехавшим в Голливуд «на огонек» и выступившим там с речью. Впоследствии американская пресса обвиняла Монро в том, что она флиртовала с коммунистом и «палачом Венгрии», но, судя по всему, пресса «пересолила», выдумала скандал на ровном месте. Кто с Хрущевым действительно флиртовал, так это «звезда» хичкоковского «Головокружения» Ким Новак. По крайней мере, она с восторгом рассказывала все тем же СМИ, как первый секретарь ЦК КПСС расцеловал ее в обе щеки.

Воркования голливудских див, за которыми тогда следила вся Америка, плохо вяжутся с образом Хрущева, принятым у него на Родине. И еще хуже вяжутся с образом руководителя СССР в глазах американцев того времени. Сумму этого диссонанса нужно понимать, как свидетельство неожиданной дипломатической победы Советского Союза над Соединенными Штатами, коли уж мы до сих пор любим эти победы коллекционировать.

И советская историография, и память народная отражают Хрущева как персонажа в основном негативного, по крайней мере, не соответствующего мощи Советского государства. Малообразованный, упрямый, местами – откровенно дремучий человек или, как сказали бы в народе, «стоеросовый». То есть «колхозник» в плохом смысле слова, знакомый «кузькиной матери» и этот, как его, «волюнтарист» с ботинком в руке и кукурузным початком в любом другом месте.

За ним и впрямь не было брежневских обаяния и лоска. И все эти оценки в определенной степени близки к правде: Хрущев напоминает провинциального родственника, которого неловко показывать университетским друзьям. Но именно этот человек неожиданно успешно явил миру советскую «мягкую силу», хотя задумывалось все совсем иначе:

от первого секретаря ждали того, чего ждут от того самого «бедного родственника», – он должен был опозориться.

Ни много ни мало на весь мир.

«От него кровопролитие ждали»

Государственный визит Хрущева в США, растянувшийся почти на две недели, был событием историческим. Прежде из всего высшего советского руководства только Анастас Микоян бывал в Америке, откуда привез для советской промышленности идею эскимо на палочке.

Американской стороне этот визит был значительно нужнее – цели у нее были конкретные, приземленные и достижимые: выиграть президентские выборы 1960 года. Дуайт Эйзенхауэр предполагал оставить после себя преемника – вице-президента Ричарда Никсона, частью кампании которого должно было стать хрущевское «турне». Грубо говоря, соавторы послевоенного «общества благоденствия» должны были унизить и выставить в дурацком свете советское чучело – лидера коммунистического государства, которое среднему избирателю представлялось концентрацией зла, в том числе в мистическом смысле (потому как страна-безбожник).

Американцы того поколения жили на фоне телепередач о том, как спасать детей в случае советской ядерной атаки и сколь опасна коммунистическая «пятая колонна», окопавшаяся где-то под боком. Как следствие, Хрущев и маячивший за ним СССР воспринимался как опасный, коварный и кровожадный враг. Этого-то врага Эйзенхауэру, Никсону и всему американскому народу предполагалось победить на своей территории и в прямом эфире.

• Хрущев заслужил уважения не меньше, чем Сталин
• «Красная черта» в отношениях России и США никуда не делась

• Каковы самые популярные мифы о Великой Отечественной войне

Ничто из того, что показали Хрущеву в США, не было показано случайно – чистого гостеприимства ради. Если президент Эйзенхауэр любезно приглашал гостя в свой вертолет, то для того, чтобы продемонстрировать новенькие кварталы (в Вашингтоне тогда особенно гордились программой строительства доступных коттеджей) и пробки на авеню (ими хвастались как свидетельством зажиточности города). Если жаловался на то, что его донимают телефонными звонками в отпуске, это было призвано подчеркнуть доступность телефонной связи в Америке. Если предлагал посмотреть вместе фильм, то это была документалка о Северном полюсе, снятая с помощью новейшей ядерной подлодки.

Говоря современным языком, это был «троллинг». А окунание первого секретаря в голливудский гламур и манеры высшего общества потомственных капиталистов Манхэттена работало само по себе. Примерно так же должен быть смешон вождь аборигенов в обжитой ставке белого колонизатора.

Куда бы ни приезжал Хрущев, его встречали речами, призванными подчеркнуть отсталость и советской системы от американского свободного общества. Учитывая вспыльчивую натуру первого секретаря, предприятие казалось беспроигрышным. Всего-то и нужно было – проявить принцип максимальной открытости, а нужный эффект якобы бестолковый коммунист обеспечит сам.

На освещение визита советского лидера только по официальным данным было аккредитовано 2500 журналистов, а по неофициальным их работало вдвое больше. На тот момент это был своего рода национальный рекорд, а впечатление сложилось такое, будто в Соединенные Штаты прилетает сам Сатана.

Когда кортеж Хрущева ехал из аэропорта, вдоль дорог выстраивались толпы американцев, желавших узреть Сатану лично. Кинохроника сохранила напряженные лица – коммунистов тогда искренне боялись. Сам Хрущев, по свидетельству своего переводчика, видел в этом заговор – будто бы людей предупредили, что радость им выражать нельзя.

Тут явно сказалась его знаменитая подозрительность, способствовавшая выживанию в сталинские годы и возвышению в послесталинские. Но заговор в происходящем действительно был, просто его воплощали не столь вульгарно.

«И противно, и выплюнуть не получается»

Несмотря на бравурные передовицы «Правды», в Президиуме ЦК КПСС не тешили себя иллюзиями насчет уровня советского благосостояния и набора внешнеполитических козырей – их было, прямо скажем, немного. Потому советская сторона, за исключением самого Хрущева, особого оптимизма по поводу американского турне не испытывала. Первый секретарь собирался положить конец холодной войне, но это были очевидно завышенные амбиции.

Существовало несколько практических вопросов, по которым Москве хотелось бы договориться с Вашингтоном, но перспективы таких договоренностей были туманны. Меж тем международная обстановка была напряженной, берлинский кризис выходил в зенит, риск вооруженного противостояния с американскими солдатами на немецких землях казался реальным в перспективе «со дня на день», а сразу за этим маячила ядерная война.

Судя по всему, в Президиуме решили, что при таких ставках сама возможность спокойного разговора – уже успех. Но нельзя исключать там и наличие надежд другого рода: если Хрущев в США подставится, его аппаратные позиции резко ослабнут, власть можно будет перераспределить, а многие поднадоевшие «эксперименты» первого секретаря свернуть.

Провал в Америке неизбежно вышел бы Хрущеву боком. По сути он летел туда на заклание.

Не только до, но и после него ни один глава российского государства не подвергался столь токсичному воздействию американской среды на ее территории. Сейчас открытая программа государственных визитов в основном состоит из торжественной нарезки ленточек и кормления конфетами детей, а тогда любое собрание с участием Хрущева, будь то рабочие, актеры, финансисты или фермеры, подразумевало дуэль с многочисленными попытками унизить и уязвить, иезуитски обставленными вежливостью.

В современном мире ничего подобного не подразумевают ни протокол, ни напряженные графики лидеров, ни инструкции служб безопасности. В Америке 1959-го журналисты пытались сопровождать Хрущева повсюду, ловя каждую его оплошность. А для него самого это оказалось беспощадным выходом из зоны комфорта, поскольку ничего подобного – небоскребов, толп враждебных фотокорреспондентов и открытой «дискуссии с народом» – в советской партийной реальности не существовало.

Однако Хрущев справился – и справился блестяще. Этот факт из позитивной версии его биографии обычно вымарывается, поскольку, по мнению многих (особенно сталинистов), у Хрущева вообще не может быть позитивного в биографии. Но факт остается фактом: человек, забранный отцом из школы после осваивания счета до 30, буквально сломал Америку под себя и порушил все планы по дискредитации своей персоны, если таковые имелись.

Потому что на сторону Хрущева неожиданно встал сам американский народ. Во многом та приязнь, которую он завоевал в Америке, была обусловлена разницей в ожиданиях. Американцы, напомним, ждали почти что Сатану – кровавого коммуниста-безбожника, душителя венгерской свободы и агрессивного диктатора, который пообещал их всех «похоронить».

Эта фраза, неосторожно брошенная Хрущевым в присутствии иностранных дипломатов, воспринималась буквально. Если сам он имел в виду Марксову теорию и «неизбежную победу» социализма над капитализмом, а рабочих – над буржуазией, то средний американец видел за этими словами реальные могилы для себя и своих детей. Похожей жутью веяло и от знаменитой «кузькиной матери», тем более словарь Даля так ее показ и трактует – совершить над кем-то злодеяние. 

За неловкое «похороним» Хрущеву в Америке пришлось оправдываться не раз. И он вроде как объяснился. Вместо карикатурного злодея американцы вдруг увидели энергичного пожилого человека, который оказался отличным полемистом и подкупал своей непосредственностью. Так деревенская простота манер, грозившая оконфузить его в обществе «белых бабочек», обернулась чем-то очаровательным, а сам «загадочный товарищ» кем-то вполне земным, кто называет господина президента «май френд» и знает цену репризе. Например, такой:

«Так называемый венгерский вопрос у некоторых людей застрял в горле, как дохлая крыса – и противно, и выплюнуть не получается».

Грубовато. Но публике нравится.  

«Что у вас там – холера развилась?»

Лавры неожиданной победы на информационном фронте принадлежат не одному Хрущеву. Советская сторона готовила визит на совесть, стремясь снабдить первого секретаря хорошими картами. В США он прибыл на новейшем Ту-114, на каждой встрече отстаивал борьбу за мир и полное ядерное разоружение, щедро раздаривал советские грампластинки и переводы Шолохова на английский, а Эйзенхауэру подарил копию вымпела с аппарата, который недавно сфотографировал обратную сторону Луны. Последнее должно было подчеркнуть успехи советской науки – и подчеркнуло: по свидетельству своего окружения, Эйзенхауэр подарку смутился, благо на вымпеле красовался советский герб, но крыть ему было нечем.

Потом в нью-йоркском небоскребе сломается лифт – и сломается как раз тогда, когда в нем будет находиться первый секретарь. Это даст Хрущеву столько шуток на тему технологического превосходства, что хочется подозревать в этом удачную операцию внешней разведки, а не просто счастливый случай.

Но удача удачей, а перехвалить Хрущева лично на сей раз не страшно – он показал себя как блестящий импровизатор, отбивая атаки прессы и защищая честь советского режима от тех, кто на него покушался. Большинство его встреч с американской общественностью предварялись приветственными речами от принимающей стороны, как правило, атакующего характера. Выступая алаверды, первый секретарь клал перед собой заготовленные листочки с речью, но обращаться к ним не пытался и действовал по обстоятельствам, срывая овации раз за разом.

Хрестоматийным стал пример пикировки во все том же Голливуде, когда хозяин вечера – глава «20th Century Fox» Спирос Скурас сформулировал для гостя величие «американской мечты», ведь он, сын нищего греческого иммигранта, возглавляет теперь богатейшую киностудию. Хрущев «брата-грека», как он называл Скураса, легко отбрил, напомнив, что он – бывший овцепас, который возглавляет могучее государство.

Выступление Хрущева перед голливудскими небожителями – от Фрэнка Синатры до Элизабет Тейлор – многократно прерывалось аплодисментами, будто повторяя советские газетные штампы о партсобраниях. И столь же многократно – смехом, но смеялись не над Хрущевым, а вместе с ним. Его спич об отказе в посещении Диснейленда (американская сторона сослалась на возможные проблемы с безопасностью) напоминает стендап успешного комика: «Что у вас там – холера развелась? Или Диснейленд захватили бандиты? Или там теперь созданы площадки для запуска ракет?».

Вместо Диснейленда советский лидер незапланированно катался по Лос-Анджелесу, справлялся о жизни местных, по-своему галантно флиртовал, трепал детей по прическам. И в конечном итоге настолько расположил к себе «город ангелов», что вышел победителем из битвы с его мэром Норрисом Поулсоном. Тот пообещал не дать Хрущеву никого «закопать», а первый секретарь буквально взорвался, заявив, что над ним издеваются. Именно так оно и выглядело – объяснились же уже, закрыли тему, проехали.

Этот скандал на высоких нотах тоже пошел Хрущеву на пользу, будто бы гость справедливо уличил хозяев в нарушении законов гостеприимства. В Госдепе впоследствии подозревали, что гнев первого секретаря был умелой и расчетливой имитацией. То есть разглядели в нем большого драматического артиста.

Американцы с должностями пониже видели иное. Говоря о своем желании «мира во всем мире», Хрущев обращался непосредственно к ним – через головы элит. Им нравилась его грубоватая простота и не переводимая на английский «смекалка» – они ассоциировались с искренностью, а значит и слова о разоружении ради детей можно было не списывать на коммунистическую пропаганду и не опасаться так сильно всплытия советских ядерных подлодок у берегов Флориды.

Советскому лидеру простили даже его очевидные провалы – новый имидж вполне позволял выкручиваться. Например, хвастая советскими успехами, он заявил о заведомо фантастическом приросте удоев, но ведь это могли и неверно перевести, как с тем же «похороним».

В другой раз Хрущев сморозил корявое «американская свинья и советская свинья могут вместе сосуществовать», но к тому моменту его уже привыкли хвалить за чувство юмора.

В том же ряду примеров и съемки фильма «Канкан» с Ширли Маклейн в главной роли, на имитацию которых пригласили Хрущева. Хрущев назвал происходящее порнографией, заметив, что советский зритель привык смотреть на лица актеров, а не на их задницы, и что напрасно хороших девушек заставляют делать плохие вещи на потеху развращенной публике. Это могло выглядеть ханжеством или реакционностью (чем и являлось на самом деле), но неожиданно нашло отклик в сердцах как религиозных американцев, так и борцов за гендерное равенство. Хамство Хрущева оправдывала сама Ширли, утверждая, что канкан был неуместен – если уж показывать гостю что-то американское, то американский футбол.

Когда в Белом доме поняли, что унижение коммунистов идет не по плану, то рекомендовали принимающей стороне на местах над деревенскими остротами Хрущева не смеяться: такая информация есть, как минимум, о главе IBM. И в офисе этой компании советский лидер действительно сел в лужу: дав себе установку ничему в Америке не удивляться и ничем не восхищаться, не смог сдержать эмоций от гладких пластиковых столов в кафетерии, а вот компьютерами не заинтересовался вообще, чем продемонстрировал изрядное «инопланетянство» – «все-таки они не такие, как мы».

Несмотря на это, ко времени, когда советский лидер двинул в Айову для разговора о кукурузе со своим старым знакомым – фермером Бобом Гарстом, он был уже всеамериканской звездой. Взбешенный Гарст отгонял корреспондентов, бросая в них початки кукурузы.

Есть миф, что свою «кукурузную лихорадку» Хрущев привез в СССР из этой поездки, но на самом деле она началась на несколько лет раньше, а с Гарстом первый секретарь поддерживал приятельские отношения с 1955 года и выставки в Москве. Дочь айовского фермера называла первого секретаря «лучшим предпринимателем среди коммунистов».

«Тоже мне, май френд!»

В день отбытия советского лидера на Родину вдоль американских дорог вновь собрались толпы, но провожали Хрущева совсем не так, как встречали – были и улыбки, и слова прощания, и плакаты «Приезжайте еще».

Сам советский лидер попрощался с американцами через ТВ. Благодарил за добросердечие и дружелюбие. Называл друзьями. Хвалил президента Эйзенхауэра – как политика, как человека, как скотовода и как деда. Обещал добиваться крепкого мира между народами. Пытался говорить по-английски.

Параллельно газеты вспоминали пикировки гостя, ведя счет в его пользу. Рядом были свидетельства очевидцев: «Хрущев обаятелен и умен», –говорил знаменитый актер, иммигрант из Франции Морис Шевалье. Оценивая личность первого секретаря, высказывались даже такие предположения: баллотируйся он на выборах любого уровня в США, смог бы их выиграть.

В общем, коммунист, конечно. Но отнюдь не чудовище.

Воодушевленный приемом Хрущев сразу по прилету выступит на огромном митинге в «Лужниках», где самонадеянно и безосновательно пообещает советским гражданам скорый конец холодной войны. В одном он оказался прав: на уровне народного восприятия США и СССР стали ближе друг другу. Некоторые стереотипы об «империи коммунистов» в американском обществе оказались развеяны, а в самом Советском Союзе спровоцированный Хрущевым прилив приязни к Америке впоследствии пришлось глушить административными мерами.

В то же время вся эта история не принесла счастья приблизительно никому.

Ничего из больных вопросов двусторонних отношений решить тогда не удалось – ни о статусе Берлина, ни о закреплении раздела Германии, ни об американских санкциях в отношении СССР, ни о долгах Советского Союза перед Америкой (Вашингтон требовал расчета за тот самый ленд-лиз).

Сохранялась надежда на прорыв в ходе ответного визита Эйзенхауэра в СССР, ради которого в стране начали возводить «потемкинские деревни». Но вскоре под Свердловском был сбит самолет-разведчик Lockheed U-2, отрицавшие факт подобного шпионажа американцы оказались приперты к стенке, визит был трусливо отменен, а отношения двух стран ухудшились окончательно.

«Тоже мне, май френд», – кипятился первый секретарь, по воспоминаниям переводчика Суходрева.

С американской стороны выгодополучателей тоже не оказалось. Мэр Лос-Анджелеса Норрис Поулсон, уличенный в негостеприимном поведении, неожиданно проиграл выборы. Ричард Никсон, ради которого все предприятие и задумывалось, тоже проиграл выборы, и «партию войны» –апологетов жесткого противостояния с Москвой – в Белом доме сменила «партия надежды на мир» в лице Джона Кеннеди, которому Хрущев искренне симпатизировал. 

Да, за всем этим последуют Карибский кризис с его угрозой для жизни на планете, во многом заслуженная отставка Хрущева и переход холодной войны в хроническую стадию.

Но очень возможно, что одной из причин, по которой она так и не превратилась в «горячую», стало обрушение представлений о том, что за стенами Кремлевской стены обитают агрессивные монстры, а не точно такие же люди со своими достоинствами, недостатками, обидами, шутками, внуками и надеждами на лучшее «завтра».