Траст банк руководство фото

За что Александр Соколов выплачивает сотни миллионов рублей выходцам из «А1»?

По итогам 2020 года среднемесячные выплаты каждому из топ-менеджеров «банка плохих активов» «Траст» превысили 25 миллионов рублей, что на 407% больше, чем было годом ранее. Учитывая, что банк не ставит своей целью получение прибыли и регулярно декларирует убытки, финансовая политика его главы Александра Соколова вызывает все больше вопросов. В последнее время «Траст» проиграл несколько громких процессов. Например, подконтрольная бизнесмену Александру Мамуту компания «Синема Парк» сумела в судебном порядке добиться реструктуризации полученного в «Трасте» кредита. Известно, что банк плотно сотрудничает с компанией «А1» — инвестиционным подразделением «Альфа-Групп» Михаила Фридмана, работающим с наиболее перспективными, с точки зрения извлечения прибыли, банковскими кейсами. Этому способствует присутствие в руководящих органах «Траста» многочисленных выходцев из «А1». В частности, пост первого заместителя главы банка занимает бывший руководитель инвесткомпании Михаил Хабаров, не так давно ставший фигурантом уголовного дела о хищении почти 900 млн рублей у своего бывшего делового партнера Александра Богатикова. Несмотря на уголовное преследование и нахождение под арестом, топ-менеджер продолжает оставаться замом Соколова и влиять на политику кредитного учреждения.

Когда «Траст» превосходит Сбер

Крупнейший российский финансовый супермаркет «Banki. Ru» опубликовал

рейтинг

доходов топ-менеджеров и сотрудников кредитных учреждений по итогам 2020 года. Как следует из проведенного анализа, суммарное вознаграждение членам правления банков составило 25,5 млрд рублей, причем 60% этой суммы получили руководители пяти организаций, имеющих наибольший объем активов.

Отмечается

, что максимальный доход в прошлом году пришелся на топ-менеджмент Сбербанка – 6 млрд рублей (23,6% от общей суммы вознаграждения). Это объясняется финансовыми показателями учреждения, ставшего абсолютным лидером по размеру полученной прибыли, составившей по итогам года 781,6 миллиарда.

Обращают на себя внимание размеры среднемесячного вознаграждения, выплаченного в рассматриваемый период на одного члена правления того или иного банка. Лидирует, конечно же, Сбер, где выплаты 11 топ-менеджерам составили 45,45 млн рублей (уменьшившись по сравнению с 2019 годом на 22,2%).

Показательно, что

вторую строчку

занимает «Траст», каждому из пяти «топов» которого выплатили вознаграждение в размере 25,7 миллиона. При этом годом ранее выплаты были гораздо меньшими – немногом более 5 млн рублей. То есть, всего за год рост среднемесячного вознаграждения увеличился на 407,2%!

Для сравнения. Размер заработной платы рядовых сотрудников «Траста» также существенно

вырос

: со 167,1 тыс.до 314,4 тыс. рублей (то есть, на 88,2%). Показатели впечатляющие, особенно учитывая тот факт, что повышение произошло в кризисный период, связанный с пандемией коронавируса. Выходит, по итогам прошлого года «Траст» должен был сработать эффективнее Сбербанка?

«Траст» «никому ничего не прощает»

Между тем, в прессе можно найти

сообщения

об убытках «Траста». Например, в 2019 году чистый убыток банка по МФСО составил 53,1 млрд рублей. В первом квартале прошлого года – 48,9 миллиарда. Цифры колоссальные, но они, видимо, нисколько не смущают президента-председателя правления банка Александра Соколова, в сотни раз увеличивающего выплаты себе-любимому и своему ближайшему окружению.

Здесь будет уместным напомнить, что «Траст» не ведет банковской деятельности в привычном смысле слова. Не зря это учреждение

называют

 «банком плохих активов» или «плохих долгов». Как известно, в 2018 году на его базе Центробанк создал крупнейшего оператора коммерческой недвижимости, на баланс которого были

переданы

проблемные активы ряда кредитных учреждений, находящихся в процессе санации, в том числе Промсвязьбанка, Бинбанка, банка «Открытие» и др.

Сам Соколов заявлял, что перед ним поставлена задача

В самом «Трасте»

отмечают

, что на момент начала работы, стоимость его активов составляла 233 млрд рублей. По

информации

«Российской газеты», на февраль 2021 года речь шла о 183 миллиардах. При этом вернуть Центробанку планируется порядка 482 миллиардов, а возвращено – 146 млрд рублей.

В минувшем мае стало

известно

, что банк в судебном порядке взыскал с «Открытие Холдинга»34,7 млрд рублей – задолженность по договору займа, заключенном с Агентством по страхованию вкладов еще в декабре 2015 года. Позже АСВ уступило право требования Рост-банку, который, в свою очередь, был присоединен к «Трасту».

Сообщалось

также о намерении взыскать 113 млрд рублей с бывших акционеров «Автовазбанка»Алексея и Дмитрия Ананьевых, Николая Тарана и Олега Вдовина. В суды направлены иски о

взыскании

 2,6 млрд рублей с компании «Вандеркинд»Александра Мамута (развивает по франшизе сетью магазинов детских игрушек «Hamleys»); 107,4 миллиарда с бывших

топ-менеджеров

банка «Открытие»;

банкротстве

бывшего президента «Рост банка» Артема Хенкина и др.

«А1» «захватывает» «банк плохих долгов»

На первый взгляд можно только позавидовать напору руководства «Траста». Однако ставшее аксиомой

высказывание

Соколова о том, что «с «Трастом» лучше расплатиться, чем судиться», все чаще дает сбой. Так, в минувшем июне решившая судиться с «банком плохих долгов» компания «Синема Парк», подконтрольная все тому же Александру Мамуту, смогла в судебном порядке добиться

реструктуризации

кредита в размере 2,6 млрд рублей, полученного в «Трасте».

До этого судебный

процесс

о реструктуризации долга ТЦ «Июнь» смогли выиграть группа «Регионы» и ООО «ТРК-Красногорск». Получается, что не так страшен «Траст», как его изображают? Или есть «орешки», которые руководству банка просто не по зубам?

Заметим, что до своего появления в «Трасте» Александр Соколов занимал руководящие

должности

в «Росгосстрахе» и Финансовой Корпорации «Открытие». В одной из

публикаций

«Forbes» он назван «многолетним соратником» (читай – протеже) главы «Открытия» Михаила Задорнова.

В числе топ-менеджеров «банка плохих долгов» особенно заметно присутствие выходцев из структур Михаила Фридмана – «Альфа-Групп» и ее инвестиционного подразделения – компании «А1», действия которой в СМИ неоднократно

сравнивались

с рейдерскими атаками на чужой бизнес. Среди тех, кто пришел из «А1» – член

правления

«Траста» Филипп Лерман, занимавший в компании пост финансового директора. По

информации

«Forbes» это также Заали Цанава (занимается кредитными обязательствами Мамута) и Андрей Цешинский («специализируется» на долгах семьи Бориса Минца).

Но, пожалуй, наиболее одиозным топ-менеджером «Траста» является первый заместитель Соколова Михаил Хабаров, в 2010-2014 гг. возглавлявший «А1». В «банке плохих активов» он

отвечает

за «крупные кейсы», суды, реструктуризации и переговоры. В принципе, сам Хабаров никогда не скрывал того, что опирается на группу бывших коллег:

Михаил Хабаров: от «А1» до «Матросской Тишины»

Информационное агентство «Росбалт»

отмечало

: именно благодаря Хабарову «А1» стала получать от «Траста» привилегированные условия при работе с наиболее результативными и перспективными, с точки зрения извлечения выгоды, кейсами. Это свидетельствует, как минимум, о наличии конфликта интересов. Появление выходцев из «Альфа-Групп» привело к резкому (практически вдвое) повышению оплаты труда. Кроме того,

Как мы уже могли убедиться, эту финансовую политику Александр Соколов продолжает и сегодня, увеличив ежемесячное вознаграждение лицам из своего ближайшего окружения более, чем на 400%.

Промашка, правда, вышла с самим господином Хабаровым: в октябре прошлого года решением Пресненского суда Москвы заместитель главы «Траста» был

арестован

в рамках расследования уголовного дела о хищении около 900 млн рублей, и помещен в СИЗО «Матросская Тишина». С заявлением на топ-менеджера в правоохранительные органы обратился его бывший компаньон, совладелец логистического оператора «Деловые линии» Александр Богатиков.

Как

сообщал

РБК, хищение заключалось в принуждении Богатикова к заключению опциона на продажу 30% компании. Поскольку опцион исполнен не был, Хабаров обратился в Лондонский международный коммерческий арбитраж, присудивший выплатить ему 58 млн долларов. Что касается уголовного дела, то оно было возбуждено после легализации ранее вынесенного решения в российском суде.

Впрочем, от нанесенного ему «персонального удара» глава «Траста» оправился довольно быстро. Как мы можем убедиться, ознакомившись с

информацией

, размещенной на сайте банка, обвиняемый в совершении мошенничества в особо крупном размере Хабаров сегодня продолжает входить в руководство кредитной организации. Возможно, получает он и многомиллионные выплаты.

Не исключено, что Соколов и команда из «А1» всерьез надеются на то, что уголовное дело удастся развалить на стадии следствия: его фигуранта сумели оперативно перевести из СИЗО под домашний арест, причем об изменении меры пресечения

ходатайствовал

представитель Следственного комитета. Письма в поддержку Хабарова в Верховный суд, Генпрокуратуру и Следком

направили

руководители таких бизнес-объединений, как «Опора России», Торгово-промышленная палата РФ, «Деловая Россия» и Российский союз промышленников и предпринимателей.

Можно предположить, что в стороне не остаются и структуры «Альфа-Групп», лишившиеся своего главного союзника в правлении «Траста». Что касается выходцев из инвесткомпании «А1», то «банк плохих активов» давно стал надежным источником дохода для обосновавшихся под его «крышей» бывших сотрудников Михаила Фридмана.

Глава банка «Траст» Александр Соколов в интервью РБК рассказал, как кризис повлияет на работу первого в России банка проблемных активов и кто из его крупнейших должников уже столкнулся с трудностями

О влиянии кризиса

Об ожидаемом росте проблемных долгов

О бывших активах структур владельца группы ПИК

О соглашении с Михаилом Гуцериевым

О долгах Алексея Хотина

О долгах авиакомпании Utair

О кредитах Александра Мамута и Рустама Тарико

О банкротстве «Открытие Холдинга» и влиянии Вадима Беляева

О процессе с Минцами в Лондоне

О претензиях к братьям Ананьевым

О нефтяных активах и недвижимости

О влиянии кризиса

— Кризис уже ударил как минимум по прибыли банков: они создают резервы и теряют доходы. Как кризис сказывается на банке непрофильных активов (БНА) «Траст», в который переданы проблемные долги санированных ЦБ частных банков?

— Кризис, конечно же, сказывается. Несмотря на нестандартную банковскую бизнес-модель, мы находимся в той же экономической реальности, что и остальные. Ожидаем, что заемщики, у которых сократился денежный поток, обратятся к нам с просьбой об изменении графиков платежей. Особенно это касается тех, кто работает в наиболее пострадавших от кризиса отраслях — нефтегазовом секторе и сфере коммерческой недвижимости. Часть из них уже обратились. Это неизбежно.

Плюс полтора месяца не работают суды, действует мораторий на реализацию начала процедур банкротства. Это в свою очередь скажется на сроках взыскания по ряду активов.

На основном показателе эффективности БНА — уровне сборов (recovery) — негативного влияния кризиса мы пока не ощутили. Сборы первого квартала были выше ожиданий. Рассчитываем, что план полугодия также будет выполнен, а вот общий годовой план, конечно, находится под очень сильным давлением внешней среды. Уникальность этого кризиса не дает возможности сделать оценки, которые бы базировались на расчетах, а не на ощущениях. Я думаю, что понимание реального ущерба для экономики придет в начале-середине третьего квартала.

— Какой объем recovery «Траст» получил за первый квартал? Какие цели стоят по итогам года?

— В 2020 году мы планируем собрать более 79,6 млрд руб., 25 млрд руб. уже получили.

— Есть ли запланированные сделки, которые пришлось отложить из-за того, что резко ухудшилось положение заемщика?

— Нет, но прошло еще очень мало времени. Пока все находятся в состоянии шока. Любой кризис сначала предполагает резкое изменение условий, потом адаптацию к ним социума. Только после этого начинается новая нормальная жизнь, когда люди снова могут планировать бизнес.

Сделки по выходу из активов имеют горизонт планирования от нескольких месяцев до нескольких лет, поэтому пока мы влияние кризиса не ощутили. Я бы сказал, что сейчас ситуация выглядит даже несколько лучше, чем мы ее себе представляли, например в недвижимости. Мы ожидали остановку спроса на торговую недвижимость в связи с тем, что огромное количество людей переместилось на удаленную работу и покинуло офисы. Но на примере наших объектов видим, что интерес к коммерческой недвижимости сохраняется, хотя, с большой долей вероятности, это фактор короткого срока [с начала кризиса], нежели фундаментальный. Не стоит рассчитывать, что все будет как раньше. Конечно, не будет.

— Чем необычен этот кризис для вас?

— В моей профессиональной истории это третий кризис. У каждого из них разная природа и разные последствия. Этот для меня отличается от предыдущих прежде всего опытом. Как в том анекдоте-притче: «Запомни, так будет не всегда». Любой кризис заканчивается.

Опыт работы в банковском секторе показывает, что, проходя через кризис, сильные участники становятся еще сильнее. Да, кризис — это повышение нагрузки, более высокая скорость принятия решений и меньшая степень определенности. Но не стоит поддаваться панике, надо продолжать делать свое дело. Кризис учит нас быть более сдержанными и внимательными к людям. Сейчас многие находятся в состоянии повышенной нервозности: у кого-то разоряется бизнес, кому-то нечем платить сотрудникам, поэтому, чтобы успешно вести переговоры и договариваться, особенно важно проявлять гибкость и сдержанность.

Кризис всегда приходит не вовремя, и для нас в том числе. Мы меньше года назад завершили сложнейший процесс создания БНА и расшивку «московского банковского кольца». Сейчас, когда готова платформа, собрана команда, налажены процессы, можно было бы сделать выдох и пару лет поработать в более спокойном режиме. Но нет. Такой вот неприятный сюрприз от вселенной.

Об ожидаемом росте проблемных долгов

— Когда удар кризиса может быть наиболее сильным? Когда его почувствуют банки?

— Банковский сектор начнет ощущать влияние кризиса в третьем-четвертом кварталах, прежде всего через изменение резервов по кредитам. Но тут многое будет зависеть от бизнес-модели конкретного банка и того, с каким сегментом он работает. Например, доля просрочки в сегменте малого и среднего бизнеса, который оказался в эпицентре кризиса, может достигнуть 30–40%. Просроченную задолженность более крупного бизнеса на текущий момент оценить сложно, потому что резервы у таких предприятий еще есть.

— Рейтинговые агентства ждут, что у банков значительно вырастет доля проблемных долгов. Может ли в связи с этим у «Траста» прибавиться работы с новым портфелем проблемных активов?

— Я не исключаю такой вариант. Пятилетняя бизнес-модель банка непрофильных активов была сверстана до кризисных времен. Хорошо, что мы успели построить инфраструктуру, сформировать команду и отладить бизнес-процессы по работе с активами. Если бы этот кризис произошел год назад, нам было бы намного тяжелее. Сейчас «Траст» полностью готов к тому, чтобы принять в работу дополнительные активы, если акционер примет такое решение.

— Вы это обсуждаете с Центральным банком?

— Мы не обсуждаем с Центральным банком конкретную стратегию, будем ли увеличивать портфель «Траста». Наша задача — проинформировать акционеров о нашей готовности. Говорить о конкретике рано, пока вал просрочки на банковский сектор не накатывается, поэтому обсуждать сейчас объемы, сроки и прочее не имеет смысла. Это как деление на ноль — вариантов бесконечное количество.

— Каким банк непрофильных активов может выйти из кризиса? Насколько сильно могут поменяться цели по возврату, если, допустим, в четвертом квартале вы увидите резкий рост дефолтов?

— Поскольку все наши заемщики уже находятся в нестандартной кредитной ситуации, минимальное последствие для банка — смещение платежных сроков по договорам, которые были заключены ранее. Не факт, что они выйдут за 2023 год, но возможно увеличение концентрации платежей на 2022–2023 годы.

Более негативный вариант — переход части заемщиков из реструктуризации в дефолт и процедуру взыскания. По тем, кто уже находится в дефолте, ситуацию ухудшить сложно. Основное влияние — это снижение стоимости активов, но его пока также сложно предсказать.

— Что будет, если платежи вашего должника уйдут за 2023 год? Как с ним дальше быть?

— В банке непрофильных активов и сейчас есть заемщики, график погашения которых выходит за 2023 год. Портфель таких кредитов составляет 21 млрд руб. Он существенно сократился с начала 2019 года. Тогда он насчитывал 57 млрд руб. Это также иллюстрация эффективной работы прошлого года.

Понятно, что по итогам кризиса часть обязательств может перейти за период выплат в 2023 году. Мы же вынуждены будем реагировать на изменившийся денежный поток у клиентов, по-другому невозможно. Но это не значит, что в переговорах для нас будет являться аргументом фраза «война все спишет». Нет, не спишет. Любой кризис не длится вечно. Я не верю в громкие заявления части аналитиков, что нас ждет вторая Великая депрессия. Хотя бы потому, что все процессы за последние даже 20 лет кратно ускорились по сравнению с периодом Великой депрессии. Мы видим, что мир, и Россия в частности, выбирается из кризиса более стремительно. Если экономике на восстановление потребуется год или даже два, это все равно обозримый промежуток времени.

О бывших активах структур владельца группы ПИК

— «Траст» подал заявление о банкротстве компании «Эквилибриум», которая была SPV-компанией группы «Хорус» и принадлежала структурам владельца группы ПИК Сергея Гордеева. Несмотря на то что Гордеев ее продал, считаете ли вы возможным привлечение его к субсидиарной ответственности по итогам банкротства?

— Я считаю более правильным комментировать действия, нежели ожидания. Есть стандартная предусмотренная законом процедура в случае неисполнения долговых обязательств. Мы по ней движемся. В рамках процедуры банкротства «Эквилибриума» будет проведено исследование всех финансовых операций и, соответственно, определен круг контролирующих лиц. Закон един для всех. Соответственно, ко всем фигурантам, по которым будет установлена ответственность, будут предъявлены требования при условии, что задолженность к тому времени не будет погашена.

— Есть еще один проект, который ранее принадлежал структурам Гордеева, — ТРЦ «Ривьера». Долг компании — владельца ТРЦ составляет 42 млрд руб. Компания в банкротстве, вы в нем тоже участвуете.

— Подход такой же, как и по всем остальным проектам. Если долг не погашается, а заемщик не идет на мировое соглашение, устраивающее нас как кредитора, то предъявляем судебный иск. Затем инициируем процедуру банкротства и в ее рамках добиваемся исполнения своих требований.

— А кто не идет на мировое соглашение? Новый владелец — киргизский фонд KLS? Вы с ними ведете переговоры?

— Я не буду комментировать стратегию. Не идет на мировое тот, с кем оно не заключено. Причиной несогласия являются условия соглашений, которые не устраивают одну из сторон. Конечно, любого заемщика устроит мировое, по которому он возвращает рубль, а должен при этом миллион. Кредитору такое соглашение невыгодно. У каждой стороны своя цель. Наша — вернуть максимально возможное количество денег государству.

— KLS или Гордеев предлагали вам мировое соглашение?

— Не имеет значения, кто и что предлагал. Важен сам факт, заключено соглашение или нет. С Сергеем Гордеевым у нас нормальный рабочий контакт. Пытаемся найти решение. На сегодняшний день его нет. Но это ни о чем не говорит, так как зачастую переговоры длятся месяцами, годами, иногда параллельно с судебными процессами.

Наша принципиальная позиция — пока нет утвержденного и подписанного юридически обязывающего документа, мы параллельно движемся по установленной законом процедуре банкротства и взыскания. Мы не можем гарантировать, чем закончатся переговоры — исполнением обязательств или тем, что нас энное количество времени будут водить за нос. В некоторых случаях переговоры заемщику нужны, чтобы затянуть время и зачистить свои офшорные цепочки. Тогда кредиторам будет сложнее добраться до активов. Кроме этого есть такое понятие, как срок исковой давности, который может пройти, если мы будем чего-то ждать.

Поэтому наш базовый подход — переговорный процесс и параллельно движение по стандартной юридической процедуре, чтобы не терять времени, а оно, как правило, работает не на нас.

— В случае взыскания ТРЦ «Ривьера» в каком объеме долг может быть погашен? И какой еще потом объем требований может быть предъявлен к контролирующим лицам?

— Стоимость «Ривьеры» даже в докризисный период не покрыла бы и половины долга. Но конкретную цифру я сейчас назвать не смогу. Крупные объекты, такие как торгово-развлекательные центры, крайне сложно оценить. Ни мы, ни аудиторы гарантированно не скажут, сколько этот объект стоит в условиях сегодняшнего рынка. Сейчас звучат прогнозы о том, что бизнес торговых центров в крупных городах придет в упадок, потому что люди переходят на онлайн-шопинг и развлечения. И это вынудит собственников распродавать активы. Такие прогнозы тоже влияют на цену объектов.

Что касается требований, то весь объем, который не покроется залоговой массой, естественно, будет предъявлен контролирующим лицам, участникам группы и другим заинтересованным лицам.

О соглашении с Михаилом Гуцериевым

— «Траст» в прошлом году заключил соглашение с Михаилом Гуцериевым и группой «Сафмар». Как повлияли пандемия и этот кризис на исполнение обязательств по сделке?

— Все обязательства прошлого года группой Михаила Гуцериева исполнены. Обязательства первого квартала 2020 года также исполнены в полном объеме и в срок. Мы рассчитываем, что все запланированные платежи до конца года тоже будут сделаны, несмотря на сложности в экономике.

— В преддверии сделки вы пытались продать три лота привилегированных акций «РуссНефти» (суммарно 25% уставного капитала), и два еще пока никто не купил. Сейчас кризисная ситуация на рынке нефти. Что планируете делать с этими акциями, если не сможете их продать до 2023 года?

— Сейчас у нас есть финансовый инструмент хорошего качества, с хорошей доходностью. Когда мы выходили на аукцион (а это было необходимо сделать в соответствии с нашими процессами), то условия по этому инструменту были другие. Ничего удивительного, что покупателей не было. Сейчас это продукт другого качества. У него на рынке не так много альтернатив, учитывая доходность 6% годовых в валюте и кредитный риск «РуссНефти». Как только нормализуются цены на нефть, мы сможем выйти из этого актива.

Мы планировали в этом году выставить на продажу часть пакета, оставшегося у нас на балансе, даже начали к этому готовиться. Но сейчас понимаем, что в этом году не время. По стрессовой цене мы продавать не хотим, а хорошую никто не даст. Поэтому этот вопрос, наверное, следующего года.

— Бывший совладелец Бинбанка Микаил Шишханов не вошел в сделку с Михаилом Гуцериевым. Может ли ему быть предъявлен иск от ЦБ о возмещении недополученной прибыли от размещения средств в капитал Бинбанка?

— Давайте дождемся событий, а потом уже их будем обсуждать.

— В переговоры с Шишхановым входят сделки, которые заявлялись как вывод 250 млрд руб. из Бинбанка? Речь об увеличении уставного капитала двух «дочек» Рост Банка (объединен с «Трастом»), которое БНА посчитал выводом активов и оспорил в Арбитраже.

— Мы многое обсуждаем с Микаилом Османовичем. Он долгое время управлял группой БИН и сейчас помогает нам разобраться во многих вопросах.

— А если в целом говорить про эту сделку, вы весь объем считаете выводом активов? Я слышал аргументы, что это была попытка завести активы на баланс.

— Сейчас идет судебный процесс по «Рост Инвестициям» и «Рост Капиталу», который еще не завершился.

О долгах Алексея Хотина

— У вас есть еще один крупный заемщик — Алексей Хотин, совладелец обанкротившегося банка «Югра». Как идут переговоры с ним и сколько составляет размер долга, который приходится на структуры, по которым он дал поручительства?

— Размер долга — порядка $140 млн. Обязательства разновалютные, поэтому привожу долларовый эквивалент. Все кредиты обеспечены залогами, но разного качества.

С группой господина Хотина у банка непрофильных активов был заключен договор о реструктуризации. В прошлом году и в первом квартале этого года все обязательства группой Хотина в рамках этого договора выполнены в полном объеме в соответствии с утвержденным графиком.

Обязательства по второму кварталу просрочены. Это было ожидаемо, поскольку активы господина Хотина сконцентрированы в нефтегазовом секторе и в коммерческой недвижимости.

В целом трек взаимоотношений позитивный, ранее обязательства исполнялись. Будем перестраивать работу с заемщиком. Сейчас департамент реструктуризации анализирует сложившуюся ситуацию, чтобы предложить оптимальное для всех решение. Ситуация осложняется тем, что кроме «Траста» есть и другие кредиторы с большим объемом требований: АСВ [Агентство по страхованию вкладов], «Альфа-Групп».

— То есть у вас пересекаются с ними требования? Насколько я понимаю, кредиты структурами Хотина взяты в разных банках под разные объекты недвижимости, а это разные денежные потоки, которые не должны быть связаны.

— Заявления заемщика, что под каждое обязательство у него отдельный залог, — это миф, который бизнесмены используют, чтобы договориться с кредиторами. Подобные заявления вызывают лишь улыбку.

Есть бенефициар, который одновременно управляет всеми своими бизнес-потоками. Часто нуждающийся в поддержке бизнес дотируется за счет другого. И в конечном итоге собственник отвечает за все, в том числе и долями, которые не связаны юридически с рассматриваемым бизнесом.

Но еще раз: у нас был хороший трек до кризисных явлений. Сейчас нам придется реагировать на снижение денежного потока.

— Иск о банкротстве «Капитал Вест» — компании, которая владеет одним из заложенных бизнес-центров, — был подан «Трастом» тоже в рамках хорошего трека?

— Хороший трек совершенно не исключает реализацию процедуры банкротства по ряду юридических лиц. Это часть процесса при работе с большой группой. Иногда бывает, что даже при реализации мирового соглашения часть юрлиц проходит через процедуру банкротства. Не всегда банкротство означает объявление войны со стороны кредитора.

— А кредит Хотина уходит за 2023 год?

— Новый план по работе с этими активами еще не принят. Говорить об этом рано.

О долгах авиакомпании Utair

— Есть и другой заемщик, у которого сложности: Utair должна синдикату банков около 39 млрд руб., в том числе «Трасту» около 14 млрд. В отчетности компания сообщала, что не исключает остановку платежей по лизингу, включая оплату самолетов. Как это сказывается на вашем положении как кредитора?

— По понятным причинам работа с долгом Utair усложнилась. Катастрофическое снижение числа полетов, как следствие — потеря выручки. «Трасту» не удалось договориться с авиакомпанией и в докризисное время. Наша команда предлагала разные варианты реструктуризации, но мы не договорились. Было обсуждение внутри клуба кредиторов, и даже с учетом разногласий до кризиса были понятны сценарии возможного решения вопроса. Сейчас, к сожалению, устраивающей финансовой модели, думаю, нет ни у одной из сторон. И сама компания, скорее всего, не понимает всей глубины финансовых последствий.

— Вы говорите про клуб кредиторов, но Сбербанк, например, заявлял, что он договорился с Utair.

— Всегда есть разные позиции. Я не хочу комментировать позицию Сбербанка. Факт — с синдикатом кредиторов реструктуризация подписана не была.

— Что конкретно вы предлагали по реструктуризации и разделению бизнеса Utair?

— Наиболее рабочей стратегией мы считали выделение вертолетного сегмента. Но сейчас это не имеет никакого значения, все подходы придется пересматривать с нуля. Ограничение полетов пробило брешь в выручке компании, и без того перегруженной долгом и с дефицитом платежного баланса. В обозримом будущем не вижу, как ее можно залатать.

— По поддержке Utair у вас пока нет информации? Государство может помочь или «Сургутнефтегаз»?

— Это вопрос взаимоотношений авиакомпании с государством и «Сургутнефтегазом».

О кредитах Александра Мамута и Рустама Тарико

— Как складывается ситуация с долгом Александра Мамута? Какой график погашения? Недавно появилась информация, что он продает долю в «Стрелке». Могут ли средства от этой сделки пойти на погашение долга?

— Александр Мамут в прошлом году полностью погасил кредиты Rambler Group, в этом году закрыл обязательства по другому кредиту за счет средств от продажи компании Kopter AG. В конце апреля мы получили досрочную выплату в размере 1 млрд руб. по кредиту АО «Вандеркинд» (Hamleys).

В докризисное время погашение долга шло очень хорошо. Но мы понимаем, что один из значимых объемов бизнеса Александра Мамута — сеть кинотеатров «Синема Парк». Она наравне с другими развлекательными компаниями лишилась на длительное время значимого потока выручки. Если у заемщика возникнут сложности, нам придется продумать новые условия реструктуризации, чтобы у группы была возможность исполнять обязательства перед «Трастом».

В настоящее время задолженность структур Александра Мамута перед банком непрофильных активов составляет 23,5 млрд руб.

— Есть ли у вас договоренности с группой «Русского стандарта»? Что это за кредит, каким компаниям? И есть ли там обеспечение?

— У группы Рустама Тарико перед «Трастом» три долга на сумму порядка $86 млн. По двум из них договорились о реструктуризации — согласовали график погашения. И один из этих реструктурированных кредитов был полностью погашен в апреле.

— Долг на какую сумму погашен?

— «Траст» получил порядка $15,3 млн.

— А чем обеспечены кредиты? Это акции банка?

— Эту информацию мы не раскрываем.

— У «Русского стандарта» есть еще один большой долг, точнее — значительно больший, перед группой иностранных инвесторов по дефолтным бондам Russian Standard. Там в залоге акции банка. Ваши долги пересекаются? Есть какая-то конкуренция?

— Прямых пересечений нет.

— С долгами Russian Standard работает А1, входящая в «Альфа-Групп». Вы уже говорили про Хотина, права требований к которому тоже есть у «Альфа-Групп». В «Трасте» работает Михаил Хабаров, который раньше возглавлял А1. Может ли возникнуть конфликт интересов?

— Нет, не может. Приведу пример. Я раньше работал в группе ВТБ, а сейчас вхожу в ее совет директоров. Группа ВТБ является кредитором «Открытие Холдинга», так же как и банк непрофильных активов. Это никак не мешает мне без конфликта интересов работать с долгами холдинга, прежде всего в интересах компании, которую я возглавляю.

Вся команда до перехода в «Траст» где-то работала. Поверьте, их набрали не из института. У всех был трек в сильных компаниях — Сбербанке, группе ВТБ, «Альфа-Групп», «Открытии». Есть деловая этика, которой все придерживаются.

О банкротстве «Открытие Холдинга» и влиянии Вадима Беляева

— Сейчас вы вступили в банкротство «Открытие Холдинга» в качестве участника. Суд рассматривает заявление самого холдинга. Контролируете ли вы процедуру и какие у вас планы по расследованию сделок?

— Процедуру банкротства контролирует арбитражный управляющий, который утверждается судом. Мы были сильно удивлены решением суда — принять заявление о банкротстве от холдинга в нарушение сроков публикации уведомления.

— Конкурсный управляющий может быть с кем-то связан?

— По закону он обязан быть независимым, на что мы и рассчитываем. Что касается конкретных действий, то мы, являясь мажоритарным кредитором «Открытие Холдинга», претендуем примерно на 90% конкурсной массы. Сейчас проходит детальный форензик по основным операциям «Открытие Холдинга». И, естественно, защищая свою позицию в рамках процедуры банкротства, мы будем раскрывать эти результаты и приводить их в качестве аргументов. Ко всем установленным судом ответственным контролирующим лицам будут предъявлены претензии. Без исключений.

— Беляев какую-то роль в компании играет?

— У нас на сегодняшний день нет фактуры, которая бы говорила, что Вадим Беляев управляет холдингом, но я не верю, что он никак не влияет на действия «Открытие Холдинга», равно как и другие бенефициары, которые эмигрировали. Не верю, что люди просто сидят на дальних зарубежных дачах и ничего не делают. Думаю, они принимают самое активное участие во всех процессах, которые происходят с их бывшими или до сих пор действующими группами.

Вот, например, такой странный факт. Недавно произошла смена гендиректора «Открытие Холдинга» и на эту должность был назначен бывший водитель господина Беляева.

— Беляев — один из немногих бенефициаров, к кому не были предъявлены претензии за сделки. ЦБ ему предъявлял иск, но за потерянные средства Центробанка от санации «Открытия». С ним было заключено какое-то соглашение о том, что он, допустим, помогает разобраться с ситуацией в «Открытии»?

— Подобных соглашений быть не могло. Мы — государственный банк, у нас нет полномочий кому-то что-то прощать или идти на тайные сделки. Мы можем договариваться в юридической плоскости с корректной публичной позицией, как это произошло с Михаилом Гуцериевым. Никак иначе.

О процессе с Минцами в Лондоне

— Про семью Бориса Минца известно, что большая часть ее активов в Англии заложена под кредиты иностранным банкам. Действительно ли это так, есть ли в этом проблема?

— Дело в том, что по нашим проектам, как в школьных задачах, уже есть «дано» — некоторые не зависящие от нас условия, с которыми приходится работать.

«Траст» заявил требования в Высоком суде Лондона. Активы семьи на $515 млн заморожены. Дальше будет судебный процесс, который, вероятно, займет несколько лет. Как вы знаете, процесс по делу [бывших совладельцев самого банка «Траст»] Юрова, Беляева и Фетисова длился четыре года. В результате суд удовлетворил требования банка непрофильных активов в полном объеме. Кроме того, в заключении судья порядка 130 раз охарактеризовал господина Юрова как человека, который вводил суд в заблуждение и предоставлял откровенно ложные сведения.

Та же команда английских юристов, которая работала с нами по Юрову, Беляеву, Фетисову, занимается и процессом по делу Минцев. Поэтому мы смотрим на перспективы этого разбирательства весьма оптимистично. Мы претендуем на удовлетворение 100% наших требований. Посмотрим, что удастся вернуть. Если в итоге мы выиграем это дело и имущества не хватит, чтобы с нами рассчитаться, то будет процедура банкротства.

— «Траст» недавно опубликовал закупку по поиску активов должников за рубежом. Это тендер на поиск активов двух граждан Канады и США и еще компаний из Сингапура, Индии, Кипра и BVI. Это все одна группа лиц?

— Форензик — одно из самых закрытых направлений деятельности банка. Это детективное финансовое расследование. Абсолютно закрытая информация.

О претензиях к братьям Ананьевым

— Удалось ли вам сформировать круг претензий к бывшим владельцам Промсвязьбанка братьям Ананьевым и, вообще, ваш ли это проект?

— Близятся к завершению финансовое расследование и формирование нашего круга претензий. Но нам важно не просто сформулировать претензии, а «упаковать» их так, чтобы предъявить в судах не только российских, но и международных. Точку можно будет поставить тогда, когда мы подадим иски.

Господа Ананьевы профессионально зачистили следы финансовых махинаций, перед тем как покинуть страну. Наши претензии к братьям Ананьевым кратно меньше, чем у Промсвязьбанка. Мы получили подконтрольные им активы с баланса Автовазбанка. Но этот контроль был на понятийном уровне, юридически это деаффилированная с ними конструкция. Недостаточно знать, что отдельные бенефициары контролировали бизнес, надо еще уметь юридически это доказать. В нашем случае это сделать непросто, потому что часть документов отсутствует, часть заведомо искажена на стадии выдачи кредитов, потому что финансировалась, по сути, собственная группа. Тем не менее «Траст» завершает работу по формированию понятного объема претензий.

— Это агрохолдинг «ГК «Белая Птица», например?

— Комментировать рано.

О нефтяных активах и недвижимости

— У вас есть довольно большой объем нефтяных активов, есть компания ТПГК. Кроме того, сейчас идет банкротство Ruspetro. Что будете делать с нефтяными компаниями, которые вы сконцентрировали, в нынешних условиях?

— ТПГК и Ruspetro — разные по сути компании. ТПГК — месторождение, Ruspetro — это действующая добывающая компания. В рамках процедуры банкротства Ruspetro может перейти к нам на баланс. Если это произойдет, то мы будем действовать в соответствии с нашей стандартной практикой: расчистка актива от юридических и финансовых нарушений, выставление на аукцион, поиск инвестора и продажа.

В нашем портфеле есть активы, которые мы развиваем, например «Интеко». Мы понимаем, как извлечь из этого бизнеса добавочную стоимость. Но мы абсолютно точно не нефтяники, бурить и заниматься нефтедобычей не будем.

— Какие сделки по недвижимости из-за эпидемии перенеслись?

— Пока ничего не переносили. Работаем в рамках утвержденного на год плана. Он включает в том числе продажу бизнес-центра «Доминион», спроектированного Захой Хадид, складских комплексов «Вегетта» и «Курьяновское» и других объектов.

Уже сейчас мы понимаем, что не получим запланированный результат по чистому операционному доходу от сдачи в аренду ряда объектов недвижимости. Думаю, минимум на 20% придется снизить ожидания.

— Думали ли вы о том, что будете делать после завершения работы «Траста»?

— Честно — нет, не думал, я не сторонник пространных размышлений. Впереди длительный период и сложная стратегия, которую надо постараться выполнить, огромная ответственность перед Центральным банком и государством в целом. И я полностью сосредоточен на этом.

Банк «Траст» рухнул в конце 2014 года, когда ЦБ принял решение санировать его. Санацией занялся «ФК Открытие», а бывшие владельцы вместе с семьями покинули страну. «Дыра» в капитале составила 114 млрд рублей. Центробанк предоставил «ФК Открытие» на санацию банка «Траст» 127 млрд рублей. В 2017 году под санацию попал уже сам ФК «Открытие» вместе с «Трастом». В июле 2018 года на базе «Траста» начал работать Банк непрофильных активов, который должен вернуть часть денег, потраченных на санацию крупнейших частных банков («Открытия», Бинбанка, Промсвязьбанка).

В 2016 году банк «Траст» подал иск в Высокий суд Лондона к бывшим владельцам — Илье Юрову, Николаю Фетисову и Сергею Беляеву, намереваясь взыскать дорогостоящую недвижимость и миллионы долларов на счетах в швейцарских банках Юрова, Беляева и Фетисова. Юров в своем открытом письме, опубликованном в «Ведомостях» в ноябре 2019 года, утверждал, что «никакого миллиарда» у бывших собственников «Траста» нет, «а все наши честно заработанные за 20 лет (и полностью задекларированные до 2014 года в Российской Федерации) активы не превышают $60 млн». Спор продолжался 4 года и закончился удовлетворением иска «Траста». 23 января 2020 года бывших собственников признали ответственными за крах банка в 2014 году. Суд обязал экс-владельцев выплатить банку компенсацию в размере $900 млн. В 600-страничном решении суда содержится много подробностей об устройстве бизнеса банка «Траст». Forbes прочитал этот документ и выбрал самые интересные.

1.  Илья Юров, Николай Фетисов и Сергей Беляев вместе с группой топ-менеджеров в 2003 году купили банк «Менатеп-СПБ» и «Инвестиционный банк Траст», из которых образовался НБ «Траст», в кредит за $100 млн. Это был management buy-out (когда компанию покупает ее собственный менеджмент). После покупки долг просто повесили на купленный банк. В ноябре 2007 года в капитал «Траста» вошел Merrill Lynch. Как следует из решения суда, деньги на покупку доли дал «Траст», выдав кредит через свою сеть офшоров на 50 млн рублей, или $1,52 млн по курсу на тот момент.

2. Банк привлекал депозиты населения, в том числе, используя в рекламе Брюса Уиллиса, которому за то, что он согласился стать лицом «Траста», платили $2 млн в год. В решении суда сказано, что деньги мелких вкладчиков были единственными деньгами, которые попадали в банк снаружи.

3. Фетисов, Юров и Беляев владели целым рядом активов, купленных на кредиты, которые банк выдавал их офшорным компаниям. Среди них были девелоперские проекты, лесопромышленный комплекс в Сибири, сеть ресторанов «Япоша», хотя банк всегда отрицал, что владел этой сетью, а также недвижимость сети «Билла». Ни в один из этих бизнесов акционеры не вложили ни копейки собственных денег, но получали дивиденды. Например, в 2011 году Юров получил в качестве дивидендов $7 млн от компании, которая владела недвижимостью сети «Билла». Еще один пример того, как акционеры извлекали доходы из банка, не тратя собственных денег — покупка квартир в «Баркли Плаза» в ноябре 2010 года за $25 млн. В 2012 году эту недвижимость перепродали с прибылью, акционеры получили на личные счета $9,65 млн.

4. Личные активы держались на офшорах, чтобы создать видимость независимых бизнесов. Для надежности кредиты офшорам выдавались не напрямую с баланса банка, а через East West United Bank (EWUB) в Люксембурге и VTB/Donau в Австрии. В октябре 2008 года Фетисов послал письмо одному из управляющих со списком компаний и припиской «еще одна версия активов, которые мы спрятали, и финансирование». К письму была приложена таблица с кредитами через EWUB, всего на 21,3 млрд рублей ($860 млн). Среди них были личные займы акционерам на 500 млн рублей, кредит «Япоше» на 1,1 млрд рублей, а также кредиты на девелоперские проекты. Схема работала так: «Траст» выдавал короткие кредиты EWUB и VTB, те снова выдавали короткие кредиты — на 30 дней — офшорам акционеров «Траста», а те, в свою очередь, выдавали длинные кредиты другим офшорам, на которые были записаны проекты акционеров. Это было нужно, чтобы спрятать кредитование связанных сторон и не нарушать нормативы ЦБ.

5. До 2009 года офшорной сетью управлял глава правового департамента банка Андрей Дроздов, но в 2009 году акционеры приняли решение передать ее в управление Бенедикту Уорсли, который не был сотрудником банка, а до этого помогал владельцам искать сотрудников, в том числе, нашел CEO банка. Он владел бизнесом по подбору персонала для российских банков, в 2008 году дела пошли не очень хорошо и он искал новые возможности. 10 декабря 2009 года Юров встретился с Уорсли в Москве, сделал ему предложение и получил согласие. Перед ним поставили задачу реструктурировать сеть офшоров. Уорсли должен был стать номинальным владельцем головной компании сети офшоров, на которых планировалось повесить небанковские активы владельцев «Траста» — всего 57 проектов, включая «Япошу» и недвижимость сети  «Билла» (стоимостью $180 млн). Эта головная компания так и не была создана, а финальная структура состояла из нескольких номинальных владельцев, чтобы не привлекать внимание ЦБ. Среди них были стюард из British Airways, турагент и помощник по дому самого Уорсли.

6. О настоящих владельцах активов никто не должен был знать. Об уровне секретности говорит, например, ответ, полученный Уорсли на его письмо о том, что кипрская компания Vassiliades требует раскрыть бенефициаров, чтобы структурировать владение. «Спроси их, как они будут открывать счет в банке, нужны ли им имена бенефициаров. Как вариант, нам нужно найти реального богатого человека, кто станет номинальным бенефициаром, но будет всем говорить, что он реальный собственник», — пишет Уорсли сотрудник «Траста» Марат Искандыров . Этим богатым человеком в итоге сделали самого Уорсли. Когда весной 2010 года новая структура начала воплощаться в жизнь, Уорсли отвечает на письмо одного из менеджеров банка, вовлеченного в создание структуры, с запросом данных о нем: «Как ты думаешь насколько я должен быть богат для этой транзакции? Например, во сколько мне обойдется эта транзакция? Это важно с точки зрения того, как я буду представлять себя им». За свои услуги Уорсли попросил $3 млн в год, но получил только $750 000.

7. ЦБ не нравилась ситуация офшорной сетью вокруг банка «Траст». В 2008 году он провел проверку в банке, нашел «мириады технических компаний» и начал задавать вопросы, вызывая на встречи акционеров банка. Такие встречи в конце 2008 — 2009 году стали регулярными. На одной из них представитель ЦБ задал прямой вопрос: «Все эти компании ваши?».  «Нет, они не наши», — глядя прямо в глаза инспектору ответил Юров. В действительности, конечными бенефициарами этих компаний были именно акционеры «Траста», но это было хорошо спрятано.

8. В августе 2009  Фетисов и Юров снова встречались с ЦБ, и снова пытались доказать, что кредиты, выданные их офшорным компаниям — хорошие инвестиционные проекты. И снова не сказали, что это проекты акционеров. Впрочем, ЦБ это и не волновало. Позднее представитель ЦБ сказал — нам все равно, кто владеет этим компаниям, нас волнует только то, как вы управляете риском: «Эти компании, конечно, могут принадлежать собственникам банка, но сформируйте под эти кредиты 100% резервы, отразите это в прибыли и кредитуйте кого хотите». Проблема была в том, что если бы банк последовал рекомендации ЦБ, он стал бы банкротом.

9. В 2008 году «Траст» начал представлять в ЦБ фальшивую отчетность. Об этом Юров 28 июня 2015 года сообщал в письме своим партнерам. «Если бы банк показал в своем балансе реальные потери в 2008 году, ЦБ лишил бы его лицензии», — пишет Юров. И далее рассуждает, что это означало бы неминуемое банкротство, а также говорит о том, что «Траст» не может привлечь дополнительный капитал из-за ареста, наложенного на акции как принадлежащие Ходорковскому. «Было решено начать предоставлять в ЦБ фальшивую отчетность (что, в моем понимании, административное нарушение, которое наказывается штрафом и отзывом лицензии (в любом случае, риск отзыва лицензии существует)) и сфокусироваться на предоставлении розничных кредитов, как наиболее прибыльных, чтобы покрыть убытки прошлых лет, восстановить со временем капитал, и перестать предоставлять фальшивую отчетность в ЦБ. Эта бизнес-логика провалилась, так как «Траст» понес новые потери, на этот раз из-за розничных кредитов, и был вынужден просить о санации, чтобы избежать банкротства», — писал экс-владелец «Траста».

10. Самыми важными в офшорной сети были две компании — Erinskay и Baymore. Они были нужны, чтобы обслуживать и выплачивать долги, выданные другим компаниям. Но позиционировались как самостоятельный компании с собственным штатом и офисом, занимающиеся трейдинговым бизнесом. Схема работала так: банк давал компании заем, она покупала облигации, закладывала их в репо, затем деньги уходили другим компаниям в сети, чтобы те могли погасить кредит, взятый ранее. Таким образом рисовали баланс. Эта практика, например, вызвала вопросы у швейцарского банка (его название не приводится). 30 мая 2012 года Фетисов получает письмо от Уорсли, в котором идет речь о планирующейся встрече с представителями одного из швейцарских банков, с которым «Траст» торгует. Банк хочет видеть основателей и волнуется, почему при сделках с ОФЗ выпуска «Россия-30» нужна слишком сложная схема, когда банк занимает бумаги компаниям, в чьих интересах действует, затем они закладываются в репо и этими деньгами закрывается позиция, пишет Уорсли. И сразу же сообщает, что он объяснил необходимость такой схемы: чтобы Альфа-банк или Росбанк не узнали, что бумаги взяты у «Траста», потому что в России очень конкурентный рынок. Он также пишет, что представился заемщиком банка «Траст», который сам заинтересован в такой структуре.

11. В первой половине 2014 года деньги, выданные Erinskay и Baymore в качестве кредитов, планировалось использовать на покупку акций банка от имени Петра Пьехи. Дроздов пишет электронное письмо, что Пьеха заплатит 2,3 млрд рублей за 9,75% акций банка, купив их как инвестор на Московской бирже. 11 июня 2014 года Уорсли пишет Фетисову, что Дроздов прислал ему письмо для Петра, которое тот должен подписать. Уорсли жалуется, что Петр не хочет подписывать, но тут же обещает «применить свою магию», чтобы убедить его. «Мы фондируем структуру в понятной манере — сторона А теряет деньги в пользу стороны Б через убытки в трейдинге». Фетисов ему отвечает вопросом о том, видел ли он письмо о том, что ЦБ будет проверять источник средств и все ли под контролем. Кто такой Петр Пьеха — неизвестно. Это один из номиналов-миноритариев, сказали Forbes в «Трасте».

12. Юров подделывал протоколы заседания кредитного комитета. 13 августа 2012 года Юров получил письмо от главы службы риск-менеджмента Постнова с просьбой включить в протокол уже состоявшегося 25 июля того же года заседания кредитного комитета одобрение банковской гарантии на $160 000 компании «Япошка-Сити». Юров дал указание включить пункт в протокол, написав, что комитет одобрил гарантию. И лично заверил протокол как верный. Кредитный комитет существовал как декоративный орган. В марте 2010 года, например, он одобрил кредит на $100 млн компании Stivilion, не рассмотрев ни одного документа относительно риска проекта в Геленджике и возможности компании выплатить долг.

13. Деньги банка акционеры использовали на личные цели. Например, чтобы оплатить отпуск на яхте в Средиземном море для всех акционеров, их жен и Уорсли. Аренда яхты в 2011 году обошлась банку в 680 000 евро за 8 дней. Путешествие завершилось перелетом на частном самолете из Бодрума в Стамбул и обошлось в 1,1 млн евро за две недели. Там же был Сергей Беляев, который позднее в суде будет говорить, что это нормальная практика для российских банков — они владеют самолетами, оплачивают поездки своего менеджмента, арендуют яхты.

14. Юров брал в банке кредиты на личные цели, которые никогда не возвращал. Например, 1 декабря 2006 года «Траст» выдал кредит в $10 млн одной из компаний. Деньги потом попали в другую компанию и в итоге оказались на личном счету Юрова. 6 декабря он снял $7 млн, чтобы оплатить покупку недвижимости. Этот кредит никогда не был возвращен.

15. С 2006 года до краха банка в 2014 году акционеры получили по несколько миллионов долларов личных доходов. Юров — $26,7 млн, Фетисов — $22,5 млн, Беляев — $24,4 млн. Это включает их зарплату и гарантированные бонусы, которые они получали от банка каждый год, начиная с 2008 года — по $2,5 млн каждый. Еще $68 млн на всех они получили с 2011 по 2014 год через теневые контракты и выплаты через офшорную сеть.

16. С весны 2013 по весну 2014-го Юров, Беляев и Фетисов перевели свои доли в офшорной сети в три группы дискреционных трастов (траст без конкретного бенефициара  -прим.Forbes) на острове Мэн. «Хранителем» трастов были назначены компании, подконтрольные Уорсли. К ноябрю 2013 года было принято решение перенести управление офшорной сетью на Кипр. Для этого Уорсли зарегистрировал на Кипре собственную компанию – Iona Holdings Ltd. Для того, чтобы создать иллюзию соответствия заемщиков требованиям ЦБ, управление и администрирование кипрскими компаниями было распределено между двумя компаниями, Vassiliades и Teos («потому что мы должны показывать разные адреса и директоров, согласно требованиями ЦБ»). Основная часть сотрудников московской компании «Колумба Менеджмент», из которой Уорсли руководил сетью из более чем 200 офшоров, переместилась на Кипр. Уорсли в переписке с акционерами «Траста» отчитывался о найме сотрудников на Кипре, аренде офиса для новой структуры, закупке мебели и т.д. Перевод управления офшорной сетью из России в Кипр не только давал налоговые преимущества, но и делал недоступной документацию, связанную с офшорной сетью, для российских властей.

17. В мае 2014 года Уорсли и акционеры «Траста» обсуждали, что будет, если банк рухнет или сменит акционера. В случае смены акционера, которая в переписке проходит под эвфемизмом «корпоративное событие», сложилась бы ситуация, при которой у банка новые владельцы, а у старых под контролем — все крупнейшие заемщики «Траста». «Сейчас у нас 200 компаний. Кажется что много, но их количество обоснованно. Помните, что мы должны разделять эти структуры на различные слои, когда мы создаем схемы финансирования, чтобы когда ЦБ смотрел на входящие и исходящие финансовые потоки, они не видели связи между слоями».

18. 28 декабря 2014 года, примерно через неделю после того, как ЦБ принял решение санировать «Траст», глава юридического департамента банка Дроздов написал Юрову о работе представителей временной администрации: «Они в полном неведении, обеспокоены, задают нам неловкие вопросы — парни и из АСВ, и из ЦБ, они выкладывают все, как оно было». Как позже в показаниях говорил член правления «Открытие Холдинга» Дмитрий Попков, который после введения временной администрации был ее советником, в то время (начало работы временной администрации) «коллеги пичкали нас кучей определений — например «неофициальный периметр банка Траст«». Чтобы понять, «куда ушли деньги», потребовалось много времени. Ситуация осложнялась тем, что содержимое компьютеров многих сотрудников и менеджеров банка и их электронная переписка были уничтожены. Касающиеся офшоров документы были вывезены из банка в офис «Колумба Менеджмент» на Пятницкой. Позже их перевезли на Кипр. 28 декабря Дроздов написал Юрову «Сегодня Бен (Уорсли) распорядился уничтожить все жесткие диски в Колумбе».

19. Летом 2015 года «Открытие» приобрел 99,99% акций «Траста». Переписка Юрова и акционеров «Траста» показывает, что на тот момент они не решили, стоит ли раскрывать то, что Юров, Фетисов и Беляев являются бенефициарными владельцами офшорных компаний. Уорсли и акционеры «Траста» обсуждали, что если «Открытие» начнет процесс due diligence, придется раскрыть бенефициаров офшорных компаний, которые получали займы в «Трасте». «Если мы в ходе дьюдила подпишем бумаги, в которых будет говориться, что номиналы — это бенефициарные собственники офшорных компаний, возможно, это будет означать, что мы, как говорится в английской пословице, выроем яму самим себе», писал русский юрист Юрова. Участники схемы встали перед дилеммой — назвать номиналов собственниками офшоров означало сделать ситуацию еще более подозрительной, назвать настоящих собственников — значит признать, что «Траст» активно кредитовал компании, связанные с Юровым, Беляевым и Фетисовым. «Сможем ли мы дальше скрывать трасты, учитывая предстоящую процедуру due diligence? Я сомневаюсь», — писал Уорсли.

20. Спустя две недели после этого, в конце июля 2015 года он известил Юрова, что «Траст» подал в суд на офшор Black Coast (одну из компаний офшорной сети). «Это ставит меня прямо на линию огня, потому что они видят собственником меня. Я так больше не могу», — писал Уорсли. «Если раскрытие номиналов как номиналов для вас опасно, вам нужно выбрать линию защиты на основе игры с балансом, чтобы избежать обвинений в предварительном сговоре. Защита — ваше личное дело, но если мне придется выступать свидетелем в суде, мне нужно знать, какой будет защита». «Пожалуйста, ничего не говорите о взаимодействии между мной и вами без моих письменных инструкций», — ответил ему Юров.

В итоге Уорсли и банк «Траст» в ноябре 2015 года подписали мировое соглашение, по которому Уорсли должен был передать все сведения об офшорах бывших владельцев банка.

Цитата: «У нас кредитов на $1,3 млрд, при том что из всех компаний сети положительный денежный поток генерирует только Billa, у которой кредитов на $130 млн. Это значит, что 90% кредитов — потенциально невозвратные», — объяснял Уорсли в мае 2014 года Юрову, Фетисову и Беляеву. В другом письме несколькими неделями позже, Уорсли писал, что нужно «провести границу» между обладанием активами и владением активами и обязательствами. «Владение обязательствами (то есть компаниями, у которых денежный поток отрицательный) подразумевает, что проценты по кредитам будут выплачены. Я полагаю, вы не заходите платить за эти убыточные компании из своего собственного кармана. Таким образом, я полагаю, что вся структура, связанная с убыточными компаниями, отпадает», — писал Уорсли. — Таким образом, нам остаются активы».

Самые надежные российские банки по версии Forbes

Какова ситуация с непрофильными активами в стране? В каких отраслях такие активы будут расти? И как с ними работать? Об этом экономический обозреватель “Ъ FM” Олег Богданов поговорил с президентом-председателем правления банка непрофильных активов «Траст» Александром Соколовым на Петербургском экономическом форуме.

— Банк «Траст» стал одним из самых заметных участников рынка M&A. Расскажите, какая сейчас формируется тенденция на рынке непрофильных активов и как происходит работа с ними.

— Тенденция сейчас такова: в экономике — внутри страны — достаточно много денег, и инвесторы ищут, куда их вложить. Естественно, когда фондовый рынок доступен довольно ограниченно, когда вера в валюты сильно пошатнулась, инвесторы пытаются находить альтернативные источники — прежде всего это бизнес. Поэтому сейчас хороший спрос на активы с хорошей маржинальностью. Мы боялись конкуренции со стороны активов, которые распродавали иностранцы, но эти риски не реализовались. То есть денег в экономике хватает и на то, чтобы покупать активы, которые продают иностранцы, уходя с нашего рынка, и на то, чтобы приобретать их внутри страны.

— А как вы работаете с этим активами? Каким-то образом упаковываете, как-то фильтруете?

— Это полная перезагрузка, поскольку мы получаем активы в стрессовом состоянии, это так называемые distressed assets.

— Какие там уровни доходности?

— Разные, у нас получается на выходе маржинальность EBITDA от 10% до 60%. Мы делаем полную перезагрузку юридического, финансового контуров активов, меняем команду, управленческую модель, то есть полностью обновляем бизнес, выводим его на отраслевые стандарты. И это уже бизнес, полностью зачищенный от всех рисков — титульных, внутренних, финансовых, — можно продавать.

— Безусловно, доверие ЦБ в этом деле сказывается. Регулятор продлил вам работу до 2027 года. Есть ли у вас какая-то стратегия до этого периода?

— Стратегия разработана, она проходит утверждение внутри банка и, соответственно, в ближайшее время будет отправлена ЦБ как предложение на следующий стратегический период. Она уже готова и четко просчитана.

— А вот градация по отраслям, где количество проблемных активов будет расти, где будет уменьшаться, с чем вы будете работать, какой у вас приоритет?

— У нас экономика находится в лучшем состоянии, чем все ожидали, и ждать где-то какого-то вала проблем и, как следствие, появления новых стрессовых активов не приходится. Поэтому мы не ожидаем, что в каких-то отраслях будет высокая концентрация.

— То есть количество будет уменьшаться, значит, цена станет расти? Вот такая парадигма существует или нет?

— Стоимость активов будет расти, потому что капитал конкурирует за маржинальные направления ведения бизнеса.