Стратегическое руководство курской битвой

Курская битва

Оборонительные операции Центрального и Воронежского фронтов в ходе Курской битвы

16 июля 5-я гвардейская армия и ее соседи получили приказ командующего Воронежским фронтом о переходе к жесткой обороне. На следующий день немецкое командование начало отвод своих войск на исходные позиции.

В результате Орловской операции советские войска нанесли поражение орловской группировке врага (разгромили 15 дивизий) и продвинулись на запад до 150 км.

Войска Воронежского (с 16 июля) и Степного (с 19 июля) фронтов, преследуя отходящие вражеские войска, к 23 июля вышли на рубежи, занимаемые до начала оборонительной операции, а 3 августа перешли в контрнаступление на белгородско-харьковском направлении.

Воины 89-й Белгородско-Харьковской гвардейской стрелковой дивизии
проходят по улице г. Белгорода.5 августа 1943 г.

Курская битва была одной из крупнейших битв Второй мировой войны. С обеих сторон в неё было вовлечено более 4 млн человек, свыше 69 тыс. орудий и миномётов, более 13 тыс. танков и САУ, до 12 тыс. самолетов. Советские войска разгромили 30 дивизий (в т.ч. 7 танковых) противника, потери которого составили свыше 500 тыс. человек, 3 тыс. орудий и миномётов, более 1,5 тыс. танков и штурмовых орудий, свыше 3,7 тыс. самолетов. Провал операции «Цитадель» навсегда похоронил созданный нацистской пропагандой миф о «сезонности» советской стратегии, о том, что Красная Армия может наступать только зимой. Крах наступательной стратегии вермахта ещё раз показал авантюризм немецкого руководства, переоценившего возможности своих войск и недооценившего силы Красной Армии. Курская битва привела к дальнейшему изменению соотношения сил на фронте в пользу Советских Вооруженных Сил, окончательно закрепила за ними стратегическую инициативу и создала благоприятные условия для развёртывания общего наступления на широком фронте. Разгром врага на «Огненной дуге» стал важным этапом в достижении коренного перелома в ходе войны, общей победы Советского Союза. Германия и ее союзники были вынуждены перейти к обороне на всех театрах Второй мировой войны.

Материал подготовлен Научно-исследовательским институтом

(военной истории) Военной академии
Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации

(Использованы иллюстрации из книги Огненная дуга. Курская битва 5 июля — 23 августа 1943 год Москва и/д Звонница)

The Battle of Kursk was a major World War II Eastern Front large-scale battle between the forces of Germany and the Soviet Union near Kursk in southwestern Russia during the late summer of 1943; it ultimately became the largest tank battle in history and resulted in a Soviet victory.^[35][36] It is considered by some to be the turning point of the European theatre of war instead of the Battle of Stalingrad several months earlier.^[35][36][37]

The battle began with the launch of the German offensive Operation Citadel (German: Unternehmen Zitadelle), on 5 July, which had the objective of pinching off the Kursk salient with attacks on the base of the salient from north and south simultaneously. After the German offensive stalled on the northern side of the salient, on 12 July the Soviets commenced their Kursk Strategic Offensive Operation with the launch of Operation Kutuzov (Russian: Кутузов) against the rear of the German forces on the same side. On the southern side, the Soviets also launched powerful counterattacks the same day, one of which led to a large armoured clash, the Battle of Prokhorovka. On 3 August, the Soviets began the second phase of the Kursk Strategic Offensive Operation with the launch of Operation Polkovodets Rumyantsev (Russian: Полководец Румянцев) against the German forces on the southern side of the salient.

The Germans hoped to weaken the Soviet offensive potential for the summer of 1943 by cutting off and enveloping the forces that they anticipated would be in the Kursk salient.^[38] Hitler believed that a victory here would reassert German strength and improve his prestige with his allies, who he thought were considering withdrawing from the war.^[39] It was also hoped that large numbers of Soviet prisoners would be captured to be used as slave labour in the German armaments industry.^[40] The Soviet government had foreknowledge of the German intentions, provided in part by British intelligence’s Tunny intercepts. Aware months in advance that the attack would fall on the neck of the Kursk salient, the Soviets built a defence in depth designed to wear down the German armoured spearhead.^[41] The Germans delayed the offensive while they tried to build up their forces and waited for new weapons,^[42][43][44] giving the Red Army time to construct a series of deep defensive belts^[45] and establish a large reserve force for counter-offensives.^[46]

The battle was the final strategic offensive that the Germans were able to launch on the Eastern Front. Because the Allied invasion of Sicily began during the battle, Adolf Hitler was forced to divert troops training in France to meet the Allied threat in the Mediterranean, rather than using them as a strategic reserve for the Eastern Front.^[47] Hitler cancelled the offensive at Kursk after only a week, in part to divert forces to Italy.^[48] Germany’s extensive losses of men and tanks ensured that the victorious Soviet Red Army enjoyed the strategic initiative for the remainder of the war. The Battle of Kursk was the first time in the Second World War that a German strategic offensive was halted before it could break through enemy defences and penetrate to its strategic depths.^[49][50] Though the Red Army had succeeded in winter offensives previously, their counter-offensives after the German attack at Kursk were their first successful summer offensives of the war.^[51]

Background[edit]

As the Battle of Stalingrad slowly ground to its conclusion, the Red Army moved to a general offensive in the south, in Operation Little Saturn. By January 1943, a 160-to-300-kilometre-wide (99 to 186 mi) gap had opened between German Army Group B and Army Group Don, and the advancing Soviet armies threatened to cut off all German forces south of the Don River, including Army Group A operating in the Caucasus.^[52][53] Army Group Center came under significant pressure as well. Kursk was retaken by the Soviets on 8 February 1943, and Rostov on 14 February.^[54] The Soviet Bryansk, Western, and newly created Central Fronts prepared for an offensive which envisioned the encirclement of Army Group Centre between Bryansk and Smolensk.^[52][55] By February 1943 the southern sector of the German front was in strategic crisis.^[56]

Since December 1942, Field Marshal Erich von Manstein had been strongly requesting «unrestricted operational freedom» to allow him to use his forces in a fluid manner.^[57] On 6 February 1943, Manstein met with Hitler at his headquarters in Rastenburg to discuss the proposals he had previously sent. He received an approval from Hitler for a counteroffensive against the Soviet forces advancing in the Donbas region.^[58] On 12 February 1943, the remaining German forces were reorganised. To the south, Army Group Don was renamed Army Group South and placed under Manstein’s command. Directly to the north, Army Group B was dissolved, with its forces and areas of responsibility divided between Army Group South and Army Group Centre. Manstein inherited responsibility for the massive breach in the German lines.^[59] On 18 February, Hitler arrived at Army Group South headquarters at Zaporizhia just hours before the Soviets liberated Kharkov, and had to be hastily evacuated on the 19th.^[60]

Once given freedom of action, Manstein intended to utilise his forces to make a series of counterstrokes into the flanks of the Soviet armoured formations, with the goal of destroying them while retaking Kharkov and Kursk.^[59][61] The II SS Panzer Corps had arrived from France in January 1943, refitted and up to near full strength.^[62] Armoured units from the 1st Panzer Army of Army Group A had pulled out of the Caucasus and further strengthened Manstein’s forces.^[63]

The operation was hastily prepared and did not receive a name. Later known as Third Battle of Kharkov, it commenced on 21 February, as 4th Panzer Army under General Hoth launched a counter-attack. The German forces cut off the Soviet mobile spearheads and continued the drive north,^[64] retaking Kharkov on 15 March and Belgorod on 18 March.^[61] A Soviet offensive launched on 25 February by the Central Front against Army Group Centre had to be abandoned by 7 March to allow the attacking formations to disengage and redeploy to the south to counter the threat of the advancing German forces under Manstein.^[65][66] Exhaustion of both the Wehrmacht and the Red Army, coupled with the loss of mobility due to the onset of the spring rasputitsa, resulted in the cessation of operations for both sides by mid-March.^[67] The counteroffensive left a Soviet salient extending 250 kilometres (160 mi) from north to south and 160 kilometres (99 mi) from east to west into the German area of control,^[68] centred on the city of Kursk.^[67]

German plans and preparation[edit]

The heavy losses sustained by the army since the opening of Operation Barbarossa had resulted in a shortage in infantry and artillery.^[69] Units were in total 470,000 men understrength.^[70] For the Wehrmacht to undertake an offensive in 1943, the burden of the offensive, in both attacking the Soviet defences and holding ground on the flanks of the advance, would have to be carried primarily by the panzer divisions.^[71] On 10 March, Manstein presented a plan whereby the German forces would pinch off the Kursk salient with a rapid offensive commencing as soon as the spring rasputitsa had subsided.^[72][73]

On 13 March, Hitler signed Operational Order No. 5, which authorised several offensives, including one against the Kursk salient.^[74][75] As the last Soviet resistance in Kharkov petered out, Manstein attempted to persuade Günther von Kluge, commander of Army Group Centre, to immediately attack the Central Front, which was defending the northern face of the salient. Kluge refused, believing that his forces were too weak to launch such an attack.^[73] Further Axis advances were blocked by Soviet forces that had been shifted down from the Central Front to the area north of Belgorod.^[73][61] By mid-April, amid poor weather and with the German forces exhausted and in need of refitting, the offensives of Operational Order No. 5 were postponed.^[63][76]

On 15 April, Hitler issued Operational Order No. 6, which called for the Kursk offensive operation, codenamed Zitadelle («Citadel»), to begin on 3 May or shortly thereafter. The directive was drafted by Kurt Zeitzler, the OKH Chief of Staff.^[77] For the offensive to succeed it was deemed essential to attack before the Soviets had a chance to prepare extensive defences or to launch an offensive of their own.^[78][79] Some military historians have described the operation using the term blitzkrieg (lightning war);^[k] other military historians do not use the term in their works on the battle.^[l]

Operation Citadel called for a double envelopment, directed at Kursk, to surround the Soviet defenders of five armies and seal off the salient.^[80] Army Group Centre would provide General Walter Model’s 9th Army to form the northern pincer. It would cut through the northern face of the salient, driving south to the hills east of Kursk, securing the rail line from Soviet attack.^[81] Army Group South would commit the 4th Panzer Army, under Hermann Hoth, and Army Detachment Kempf, under Werner Kempf, to pierce the southern face of the salient. This force would drive north to meet the 9th Army east of Kursk.^[82][83] Manstein’s main attack was to be delivered by Hoth’s 4th Panzer Army, spearheaded by the II SS Panzer Corps under Paul Hausser. The XLVIII Panzer Corps, commanded by Otto von Knobelsdorff, would advance on the left while Army Detachment Kempf would advance on the right.^[84] The 2nd Army, under the command of Walter Weiss, would contain the western portion of the salient.^[85][83]

On 27 April, Model met with Hitler to review and express his concern for reconnaissance information which showed the Red Army constructing very strong positions at the shoulders of the salient and having withdrawn their mobile forces from the area west of Kursk.^[86] He argued that the longer the preparation phase continued, the less the operation could be justified. He recommended completely abandoning Citadel, allowing the army to await and defeat the coming Soviet offensive, or radically revising the plan for Citadel.^[87][88] Though in mid-April, Manstein had considered the Citadel offensive profitable, by May he shared Model’s misgivings.^[88][78]

Hitler called his senior officers and advisors to Munich for a meeting on 4 May. Hitler spoke for about 45 minutes on the reasons to postpone the attack, essentially reiterating Model’s arguments.^[89] A number of options were put forth for comment: going on the offensive immediately with the forces at hand; delaying the offensive further to await the arrival of new and better tanks; radically revising the operation, or cancelling it altogether. Manstein advocated an early attack, but requested two additional infantry divisions, to which Hitler responded that none were available.^[89] Kluge spoke out strongly against postponement and discounted Model’s reconnaissance materials.^[90] Albert Speer, the minister of Armaments and War Production, spoke about the difficulties of rebuilding the armoured formations and the limitations of German industry to replace losses. General Heinz Guderian argued strongly against the operation, stating «the attack was pointless».^[91] The conference ended without Hitler coming to a decision, but Citadel was not aborted.^[91] Three days later, OKW, Hitler’s conduit for controlling the military, postponed the launch date for Citadel to 12 June.^[92][93]

Following this meeting, Guderian continued to voice his concerns over an operation that would likely degrade the panzer forces that he had been attempting to rebuild. He considered the offensive, as planned, to be a misuse of the panzer forces, as it violated two of the three tenets he had laid out as the essential elements for a successful panzer attack.^[m] In his opinion, the limited German resources in men and materiel should be conserved, as they would be needed for the pending defence of western Europe. In a meeting with Hitler on 10 May he asked,

Is it really necessary to attack Kursk, and indeed in the east this year at all? Do you think anyone even knows where Kursk is? The entire world doesn’t care if we capture Kursk or not. What is the reason that is forcing us to attack this year on Kursk, or even more, on the Eastern Front?

Hitler replied, «I know. The thought of it turns my stomach.» Guderian concluded, «In that case your reaction to the problem is the correct one. Leave it alone.»^[94][n]

Despite reservations, Hitler remained committed to the offensive. He and the OKW, early in the preparatory phase, were hopeful that the offensive would revitalise German strategic fortunes in the east. As the challenges offered by Citadel increased, he focused more and more on the expected new weapons that he believed were the key to victory: principally the Panther tank, but also the Ferdinand tank destroyer and greater numbers of the Tiger heavy tank.^[42] He postponed the operation in order to await their arrival.^[87] Receiving reports of powerful Soviet concentrations behind the Kursk area, Hitler further delayed the offensive to allow for more equipment to reach the front.^[95]

With pessimism for Citadel increasing with each delay, in June, Alfred Jodl, the Chief of Staff at the OKW, instructed the armed forces propaganda office to portray the upcoming operation as a limited counteroffensive.^[96][92][97] Due to concerns of an Allied landing in the south of France or in Italy and delays in deliveries of the new tanks, Hitler postponed again, this time to 20 June.^[o] Zeitzler was profoundly concerned with the delays,^[98] but he still supported the offensive.^[88][74] On 17–18 June, following a discussion in which the OKW Operations Staff suggested abandoning the offensive, Hitler further postponed the operation until 3 July.^{[99][96][100]} Finally, on 1 July, Hitler announced 5 July as the launch date of the offensive.^{[99][100][101]}

A three-month quiet period descended upon the Eastern Front as the Soviets prepared their defences and the Germans attempted to build up their forces. The Germans used this period for specialised training of their assault troops.^[102] All units underwent training and combat rehearsals. The Waffen-SS had built a full-scale duplicate Soviet strong point that was used to practice the techniques for neutralizing such positions. The panzer divisions received replacement men and equipment and attempted to get back up to strength. The German forces to be used in the offensive included 12 panzer divisions and 5 panzergrenadier divisions, four of which had tank strengths greater than their neighbouring panzer divisions. However, the force was markedly deficient in infantry divisions, which were essential to hold ground and to secure the flanks.^[103] By the time the Germans initiated the offensive, their force amounted to around 777,000 men, 2,451 tanks and assault guns (70 percent of the German armour on the Eastern Front) and 7,417 guns and mortars.^[85][104][p]

Soviet plans and preparation[edit]

In 1943 an offensive by the Soviet Central, Bryansk and Western Fronts against Army Group Centre was abandoned shortly after it began in early March, when the southern flank of the Central Front was threatened by Army Group South.^[52][66] Soviet intelligence received information about German troop concentrations spotted at Orel and Kharkov, as well as details of an intended German offensive in the Kursk sector through the Lucy spy ring in Switzerland. The Soviets verified the intelligence via their spy in Britain, John Cairncross, at the Government Code and Cypher School at Bletchley Park, who clandestinely forwarded raw decrypts directly to Moscow.^{[105][106][107]} Cairncross also provided Soviet intelligence with identifications of the Luftwaffe airfields in the region.^[108] Soviet politician Anastas Mikoyan wrote that on 27 March 1943, Soviet leader Joseph Stalin notified him of a possible German attack in the Kursk sector.^[109] Stalin and some senior officers were eager to strike first once the rasputitsa ended,^[110][111] but a number of key officers, including Deputy Supreme Commander Georgiy Zhukov, recommended a strategic defensive before going on the offensive. In a letter to the Stavka and Stalin, on 8 April, Zhukov wrote:

In the first phase the enemy, collecting their best forces—including 13–15 tank divisions and with the support of a large number of aircraft—will strike Kursk with their Kromskom-Orel grouping from the north-east and their Belgorod-Kharkov grouping from the south-east… I consider it inadvisable for our forces to go over to an offensive in the near future in order to forestall the enemy. It would be better to make the enemy exhaust himself against our defences, and knock out his tanks and then, bringing up fresh reserves, to go over to the general offensive which would finally finish off his main force.^[112][113]

Stalin consulted with his frontline commanders and senior officers of the General Staff from 12 to 15 April 1943. In the end he and the Stavka agreed that the Germans would probably target Kursk.^[114] Stalin believed the decision to defend would give the Germans the initiative, but Zhukov countered that the Germans would be drawn into a trap where their armoured power would be destroyed, thus creating the conditions for a major Soviet counteroffensive.^[115] They decided to meet the enemy attack by preparing defensive positions to wear out the German groupings before launching their own offensive.^[113][116] Preparation of defences and fortifications began by the end of April, and continued until the German attack in early July.^[117][114] The two-month delay between the German decision to attack the Kursk salient and its implementation allowed the Red Army ample time to thoroughly prepare.^[93][118]

The Voronezh Front, commanded by Nikolai Vatutin, was tasked with defending the southern face of the salient. The Central Front, commanded by Konstantin Rokossovsky, defended the northern face. Waiting in reserve was the Steppe Front, commanded by Ivan Konev.^[119][120] In February 1943, the Central Front had been reconstructed from the Don Front, which had been part of the northern pincer of Operation Uranus and had been responsible for the destruction of the 6th Army at Stalingrad.^[121][122]

The Central and Voronezh Fronts each constructed three main defensive belts in their sectors, with each subdivided into several zones of fortification.^{[123][124][125]} The Soviets employed the labour of over 300,000 civilians.^[q] Fortifying each belt was an interconnected web of minefields, barbed-wire fences, anti-tank ditches, deep entrenchments for infantry, anti-tank obstacles, dug-in armoured vehicles, and machine-gun bunkers.^[126] Behind the three main defensive belts were three more belts prepared as fallback positions; the first was not fully occupied or heavily fortified, and the last two, though sufficiently fortified, were unoccupied with the exception of a small area in the immediate environs of Kursk.^[125][127] The combined depth of the three main defensive zones was about 40 kilometres (25 mi). The six defensive belts on either side of Kursk were 130–150 kilometres (81–93 mi) deep.^[127] If the Germans managed to break through these defences they would still be confronted by additional defensive belts to the east, manned by the Steppe Front. These brought the total depth of the defences to nearly 300 kilometres (190 mi).^[125]

The Voronezh and Central Fronts dug 4,200 kilometres (2,600 mi) and 5,000 kilometres (3,100 mi) of trenches respectively,^[128] laid out in criss-cross pattern for ease of movement.^[126] The Soviets built more than 686 bridges and about 2,000 kilometres (1,200 mi) of roads in the salient.^[128] Red Army combat engineers laid 503,663 anti-tank mines and 439,348 anti-personnel mines, with the highest concentration in the first main defensive belt.^[124][126] The minefields at Kursk achieved densities of 1,700 anti-personnel and 1,500 anti-tank mines per kilometre, about four times the density used in the defence of Moscow.^[129][130] For example, the 6th Guards Army of the Voronezh Front, was spread out over nearly 64 kilometres (40 mi) of front and was protected by 69,688 anti-tank and 64,430 anti-personnel mines in its first defensive belt with a further 20,200 anti-tank and 9,097 anti-personnel mines in its second defensive belt.^{[123][131][132]} Furthermore, mobile obstacle detachments were tasked with laying more mines directly in the path of advancing enemy armoured formations.^[133] These units, consisting of two platoons of combat engineers with mines at division level and one company of combat engineers normally equipped with 500–700 mines at corps level, functioned as anti-tank reserves at every level of command.^[134]

In a letter dated 8 April, Zhukov warned that the Germans would attack the salient with a strong armoured force:

We can expect the enemy to put [the] greatest reliance in this year’s offensive operations on his tank divisions and air force, since his infantry appears to be far less prepared for offensive operations than last year … In view of this threat, we should strengthen the anti-tank defences of the Central and Voronezh fronts, and assemble as soon as possible.^[113]

Nearly all artillery, including howitzers, guns, anti-aircraft and rockets, were tasked with anti-tank defence.^[134] Dug-in tanks and self-propelled guns further strengthened the anti-tank defences.^[126][134] Anti-tank forces were incorporated into every level of command, mostly as anti-tank strong points with the majority concentrated on likely attack routes and the remainder amply spread out elsewhere.^[134] Each anti-tank strong-point typically consisted of four to six anti-tank guns, six to nine anti-tank rifles, and five to seven heavy and light machine guns. They were supported by mobile obstacle detachments as well as by infantry with automatic firearms.^[135] Independent tank and self-propelled gun brigades and regiments were tasked with cooperating with the infantry during counterattacks.^[135]

Soviet preparations also included increased activity of Soviet partisans, who attacked German communications and supply lines.^[136] The attacks were mostly behind Army Group North and Army Group Centre.^[42] In June 1943, partisans operating in the occupied area behind Army Group Centre destroyed 298 locomotives, 1,222 railway wagons and 44 bridges, and in the Kursk sector there were 1,092 partisan attacks on railways.^{[124][137][138]} These attacks delayed the build-up of German supplies and equipment, and required the diversion of German troops to suppress the partisans, delaying their training for the offensive.^[42] Central Partisan Headquarters coordinated many of these attacks. In June Soviet Air Forces (VVS) flew over 800 sorties at night to resupply the partisan groups operating behind Army Group Centre.^[139] The VVS also provided communication and sometimes even daylight air-support for major partisan operations.^[136]

Special training was provided to the Soviet infantry manning the defences to help them overcome the tank phobia that had been evident since the start of the German invasion.^[140][141] Soldiers were packed into trenches and tanks were driven overhead until all signs of fear were gone.^[r][141] This training exercise was referred to by the soldiers as «ironing».^[128] In combat, the soldiers would spring up in the midst of the attacking infantry to separate them from the spearheading armoured vehicles. The separated armoured vehicles – now vulnerable to infantry armed with anti-tank rifles, demolition charges and molotov cocktails – could then be disabled or destroyed at point-blank range.^[142] These types of attacks were mostly effective against the Ferdinand tank destroyers, which lacked machine guns as secondary armament.^[142] The soldiers were also promised financial rewards for each tank destroyed, with the People’s Commisariat of Defence providing a bounty of 1,000 roubles for each destroyed tank.^[143]

The Soviets employed maskirovka (military deception) to mask defensive positions and troop dispositions and to conceal the movement of men and materiel.^[144][145] These included camouflaging gun emplacements, constructing dummy airfields and depots, generating false radio-traffic, and spreading rumours among the Soviet frontline troops and the civilian population in the German-held areas.^[146] Movement of forces and supplies to and from the salient took place at night only. Ammunition caches were carefully concealed to blend in with the landscape. Radio transmission was restricted and fires were forbidden. Command posts were hidden and motor transport in and around them forbidden.^[147][148]

According to a Soviet General Staff report, 29 of the 35 major Luftwaffe raids on Soviet airfields in the Kursk sector in June 1943 were against dummy airfields.^[146] According to historian Antony Beevor, in contrast, Soviet aviation apparently succeeded in destroying more than 500 Luftwaffe aircraft on the ground.^[149] The Soviet deception efforts were so successful that German estimates issued in mid-June placed the total Soviet armoured strength at 1,500 tanks.^[150] The result was not only a vast underestimation of Soviet strength, but a misperception of Soviet strategic intentions.^[147]

The main tank of the Soviet tank arm was the T-34 medium tank, on which the Red Army attempted to concentrate production. The tank arm also contained large numbers of the T-70 light tank. For example, the 5th Guards Tank Army roughly contained 270 T-70s and 500 T-34s.^[when?] In the salient itself the Soviets assembled a large number of lend-lease tanks. These included U.S.-manufactured M3 Lees and British-built Churchills, Matildas and Valentines. However, the T-34 made up the bulk of the Soviet armour.^[151] Without including the deeper reserves organised under the Steppe Front, the Soviets massed about 1,300,000 men, 3,600 tanks, 20,000 artillery pieces and 2,792 aircraft to defend the salient.^[112][152] This amounted to 26 percent of the total manpower of the Red Army, 26 percent of its mortars and artillery, 35 percent of its aircraft and 46 percent of its tanks.^[112]

Contest for aerial supremacy[edit]

By 1943 the Luftwaffe’s strength on the Eastern Front had started to weaken after Stalingrad, and the siphoning of resources to North Africa.^[153] The Luftwaffe forces in the east were further depleted with fighter units being shifted back to Germany to defend against the escalating Allied bombing campaign.^[154] By the end of June, only 38.7 percent of the Luftwaffe’s total aircraft remained in the east.^[155] In 1943 the Luftwaffe could still achieve local aerial superiority by concentrating its forces. The majority of German aircraft left available on the Eastern Front were slated for Citadel.^[149] The goal of the Luftwaffe remained unchanged. The priority of the German air fleet(s) was to gain aerial supremacy, then to isolate the battlefield from enemy reinforcements, and finally, once the critical point had been reached in the land battle, to render close air support.^[156]

The changing strengths between the two opponents prompted the Luftwaffe to make operational changes for the battle. Previous offensive campaigns had been initiated with Luftwaffe raids against opposing airfields to achieve aerial superiority. By this point in the war Red Army equipment reserves were extensive and the Luftwaffe commanders realised that aircraft could be easily replaced, making such raids futile. Therefore, this mission was abandoned. In addition, previous campaigns had made use of medium bombers flying well behind the frontline to block the arrival of reinforcements. This mission, however, was rarely attempted during Citadel.^[157]

The Luftwaffe command understood that their support would be crucial for the success of Operation Citadel, but problems with supply shortfalls hampered their preparations. Partisan activity, particularly behind Army Group Center, slowed the rate of re-supply and cut short the Luftwaffe’s ability to build up essential stockpiles of petrol, oil, lubricants, engines, munitions, and, unlike Red Army units there were no reserves of aircraft that could be used to replace damaged aircraft over the course of the operation.^[158] Fuel was the most significant limiting factor.^[159] To help build up supplies for the support of Citadel, the Luftwaffe greatly curtailed its operations during the last week of June.^[160] Despite this conservation of resources, the Luftwaffe did not have the resources to sustain an intensive air effort for more than a few days after the operation began.^[161]

For Citadel, the Luftwaffe confined its operations to the direct support of the forces on the ground.^[162] In this mission the Luftwaffe continued to make use of the Junkers Ju 87 «Stuka» dive-bombers. A new development to this aircraft was the «Bordkanone» 3,7 cm calibre cannon, one of which could be slung under each wing of the Stuka in a gun pod. Half of the Stuka groups assigned to support Citadel were equipped with these Kanonenvogel (literally «cannon-bird») tankbuster aircraft.^[163] The air groups were also strengthened by the recent arrival of the Henschel Hs 129, with its 30 mm MK 103 cannon, and the F-subtype ground attack («jabo») version of the Focke-Wulf Fw 190.^[160]

In the months preceding the battle, Luftflotte 6 supporting Army Group Center noted a marked increase in the strength of the opposing VVS formations. The VVS formations encountered displayed better training, and were flying improved equipment with greater aggressiveness and skill than the Luftwaffe had seen earlier.^[164] The introduction of the Yakovlev Yak-9 and Lavochkin La-5 fighters gave the Soviet pilots near parity with the Luftwaffe in terms of equipment. Furthermore, large numbers of ground-attack aircraft, such as the Ilyushin Il-2 «Shturmovik» and the Pe-2, had become available as well. The Soviet Air Force also fielded large numbers of aircraft supplied via lend-lease. Huge stockpiles of supplies and ample reserves of replacement aircraft meant the Red Army and VVS formations would be able to conduct an extended campaign without slackening in the intensity of their effort.^[157]

Opposing forces[edit]

Germans[edit]

For the operation, the Germans used four armies along with a large portion of their total tank strength on the Eastern Front. On 1 July, the 9th Army of Army Group Centre based in the northern side of the salient contained 335,000 men (223,000 combat soldiers); in the south, the 4th Panzer Army and Army Detachment «Kempf», of Army Group South, had 223,907 men (149,271 combat soldiers) and 100,000–108,000 men (66,000 combat soldiers) respectively. The 2nd Army, that held the western side of the salient contained an estimated 110,000. In total, the German forces had a total strength of 777,000–779,000 men, and the three attacking armies contained 438,271 combat soldiers.^[165][104] Army Group South was equipped with more armoured vehicles, infantry and artillery than the 9th Army of Army Group Center.^[166][104] The 4th Panzer Army and Army Detachment «Kempf» had 1,377 tanks and assault guns, while the 9th Army possessed 988 tanks and assault guns.^[165]

German industry produced 2,816 tanks and self-propelled guns between April and June, of which 156 were Tigers and 484 Panthers. At Kursk, a total of 259 Panther tanks, about 211 Tigers, and 90 Ferdinands were used.^[167]

The two new Panther battalions – the 51st and 52nd – together equipped with 200 Panthers, for which the offensive had been delayed, were attached to the Großdeutschland Division in the XLVIII Panzer Corps of Army Group South. With the 51st and 52nd Battalions arriving on 30 June and 1 July, the two units had little time to perform reconnaissance or to orient themselves to the terrain they found themselves in. This was a breach of the methods of the Panzerwaffe, considered essential for the successful use of armour.^{[168][169][62]} Though led by experienced panzer commanders, many of the tank crews were new recruits and had little time to become familiar with their new tanks, let alone train together to function as a unit. The two battalions came direct from the training ground and lacked combat experience.^[170][171] In addition, the requirement to maintain radio silence until the start of the attack meant that the Panther units had little training in battalion-level radio procedures.^[170][168] Furthermore, the new Panthers were still experiencing problems with their transmissions, and proved mechanically unreliable. By the morning of 5 July, the units had lost 16 Panthers due to mechanical breakdown, leaving only 184 available for the launching of the offensive.^[172]

July and August 1943 saw the heaviest German ammunition expenditure on the Eastern Front up to that point, with 236,915 tons consumed in July and 254,648 in August. The previous peak had been 160,645 tons in September 1942.^[173]

Order of battle: Army Group Centre (Field Marshal Günther von Kluge)[174]
Army	Army Commander	Note	Corps	Corps Commander	Divisions
9th Army	Walter Model		XX Army Corps	R. von Roman	45th, 72nd, 137th, and 251st Infantry Divisions
			XLVI Panzer Corps	H. Zorn	7th, 31st, 102nd, and 258th Infantry Divisions
			XLI Panzer Corps	J. Harpe	18th Panzer Division; 86th and 292nd Infantry Divisions
			XLVII Panzer Corps	J. Lemelsen	2nd, 9th, and 20th Panzer Divisions; 6th Infantry Division
			XXIII Army Corps	J. Frießner	216th and 383rd Infantry Divisions; 78th Assault Division
			Army Reserve		4th and 12th Panzer Divisions; 10th Panzergrenadier Division
2nd Panzer Army	Erich-Heinrich Clößner		XXXV Army Corps	L. Rendulic	34th, 56th, 262nd, and 299th Infantry Divisions
			LIII Army Corps	F. Gollwitzer	208th, 211th, and 293rd Infantry Divisions; 25th Panzergrenadier Division
			LV Army Corps	E. Jaschke	110th, 112th, 134th, 296th, and 339th Infantry Divisions
			Army reserve		5th Panzer Division
Army Group Reserve					8th Panzer Division (joined 2nd Panzer Army on 12 July 1943)
Luftflotte 6					I Flieger Division

Order of battle: Army Group South (Field Marshal Erich von Manstein)[175]
Army	Army Commander	Note	Corps	Corps Commander	Divisions
4th Panzer Army	Hermann Hoth		LII Army Corps	General E. Ott	57th, 255th, and 332nd Infantry Divisions
			XLVIII Panzer Corps	O. von Knobelsdorff	3rd and 11th Panzer Divisions; 167th Infantry Division; Panzergrenadier Division Großdeutschland
			II SS Panzer Corps	General P. Hausser	1st (Leibstandarte Adolf Hitler), 2nd (Das Reich), and the 3rd (Totenkopf) SS Panzergrenadier Divisions
Army Detachment Kempf	Werner Kempf		III Panzer Corps	H. Breith	6th, 7th, and 19th Panzer Divisions; 168th Infantry Division
			Corps «Raus»	E. Raus	106th and 320th Infantry Divisions
			XLII Army Corps	F. Mattenklot	39th, 161st, and 282nd Infantry Divisions
Army Group Reserve			XXIV Panzer Corps	W. Nehring	5th SS (Wiking) Panzergrenadier Division and the 17th Panzer Division
Luftflotte 4			VIII Fliegerkorps

Red Army[edit]

The Red Army used two Fronts for the defence of Kursk, and created a third front behind the battle area which was held as a reserve. The Central and Voronezh Fronts fielded 12 armies, with 711,575 men (510,983 combat soldiers) and 625,591 men (446,236 combat soldiers) respectively. In reserve, the Steppe Front had an additional 573,195 men (449,133). Thus the total size of the Soviet force was 1,910,361 men, with 1,426,352 actual combat soldiers.

Soviet armour strength included 4,869 tanks (including 205 KV-1 heavy tanks) and 259 SPGs (including 25 SU-152s, 56 SU-122s and 67 SU-76s)^[176] Overall a third of the Soviet tanks at Kursk were light tanks, but in some units this proportion was considerably higher. Of the 3,600 tanks in the Central and Voronezh Fronts in July 1943, 1,061 were light as T-60 and T-70 tanks. With very thin armour and small guns, they were unable to effectively engage the frontal armour of German medium and heavy tanks or AFVs.^[177]

The most capable Soviet tank at Kursk was the T-34. However, the original version was armed only with a 76.2mm gun, which struggled against uparmoured Panzer IVs, and the frontal armour of Tigers and Panthers was essentially impenetrable. Only the SU-122 and SU-152 self-propelled guns had the power to destroy the Tiger at short range, but they were not equal to the Tiger’s 88mm gun at long range, and there were very few SU-122s and SU-152s at Kursk.

Order of battle: Central Front (Army General Konstantin Rokossovsky)[178]
Army	Army Commander	Note	Corps	Divisions
13th Army	Nikolay Pukhov		17th Guards Rifle Corps	6th, 70th, and 75th Guards Rifle Divisions
			18th Guards Rifle Corps	2nd, 3rd, and 4th Airborne Guards Rifle Divisions
			15th Rifle Corps	8th, 74th, and 148th Rifle Divisions
			29th Rifle Corps	15th, 81st, and 307th Rifle Divisions
48th Army	Prokofy Romanenko		42nd Rifle Corps	16th, 202nd, 399th, 73rd, 137th, 143rd, and 170th Rifle Divisions
60th Army	Ivan Chernyakhovsky		24th Rifle Corps	42nd and 112th Rifle Divisions
			30th Rifle Corps	121st, 141st, and 322nd Rifle Divisions
			Independent Divisions	55th Rifle Division
65th Army	Pavel Batov		18th Rifle Corps	69th, 149th, and 246th Rifle Divisions
			27th Rifle Corps	60th, 193rd, 181st, 194th, and 354th Rifle Divisions; 37th Guards Rifle Division
70th Army	Ivan Galanin		28th Rifle Corps	132nd, 211th, 102nd, 106th, 140th, 162nd, and 280th Rifle Divisions
2nd Tank Army	Alexey Rodin		3rd Tank Corps
			16th Tank Corps
Front Assets (Independent Units)			9th Tank Corps
			19th Tank Corps
16th Air Army	General Sergei Rudenko		3rd Bombing Air Corps
			6th Fighter Air Corps
			6th Mixed Air Corps

Order of battle: Voronezh Front (Army General Nikolai Vatutin)[178]
Army	Army Commander	Note	Corps	Divisions
6th Guards Army	Ivan Chistyakov		22nd Guards Rifle Corps	67th Guards Rifle Division, 71st Rifle Division and the 90th Guards Rifle Division
			23rd Guards Rifle Corps	51st and 52nd Guards Rifle Divisions; 375th Rifle Division
			Independent Divisions	89th Guards Rifle Division
7th Guards Army	Mikhail Shumilov		24th Guards Rifle Corps	15th, 36th, and 72nd Guards Rifle Divisions
			25th Guards Rifle Corps	73rd, 78th, and 81st Guards Rifle Divisions
			Independent Divisions	213th Rifle Division
38th Army	Nikandr Chibisov		50th Rifle Corps	167th, 232nd, and 340th Rifle Divisions
			51st Rifle Corps	180th and 240th Rifle Divisions
			Independent Divisions	204th Rifle Division
40th Army	Kirill Moskalenko		47th Rifle Corps	161st, 206th, and 237th Rifle Divisions
			52nd Rifle Corps	100th, 219th, and 309th Rifle Divisions
			Independent Divisions	184th Rifle Division
69th Army	Vasily Kryuchenkin		48th Rifle Corps	107th, 183rd, and 307th Rifle Divisions
			49th Rifle Corps	111th and 270th Rifle Divisions
1st Guards Tank Army	Mikhail Katukov		6th Tank Corps
			31st Tank Corps
			3rd Mechanized Corps
Front Assets (Independent Units)			35th Guards Rifle Corps	92nd, 93rd, and 94th Guards Rifle Divisions
			2nd Guards Tank Corps
			3rd Guards Tank Corps
2nd Air Army	Stepan Krasovsky		1st Bombing Air Corps
			1st Assault Air Corps
			4th Fighter Air Corps
			5th Fighter Air Corps
Elements of the 17th Air Army

Order of battle: Steppe Front (Ivan Konev)[178][s]
Army	Army Commander	Note	Corps	Divisions
5th Guards Army	Alexei Zhadov		32nd Guards Rifle Corps	13th and 66th Guards Rifle Divisions; 6th Airborne Guards Rifle Division
			33rd Guards Rifle Corps	95th and 97th Guards Rifle Divisions; 9th Airborne Guards Rifle Division
			Independent Divisions	42nd Guards Rifle Division and 10th Tank Corps
			Independent 10th Tank Corps
5th Guards Tank Army	Pavel Rotmistrov		5th Guards Mechanized Corps
			29th Tank Corps
5th Air Army	S. Gorunov		7th Mixed Air Corps
			8th Mixed Air Corps
			3rd Fighter Air Corps
			7th Fighter Air Corps

Comparison of strength[edit]

Operation Citadel[edit]

Operation Citadel	Men	Tanks	Guns
Soviet	Ratio	German	Soviet	Ratio	German	Soviet	Ratio	German
Frieser[nc 1]	1,426,352	2.8:1	518,271	4,938[nc 2]	2:1	2,465	31,415	4:1	7,417
Glantz[nc 3]	1,910,361	2.5:1	780,900	5,128	1.7:1	2,928
^ Frieser uses combat strengths.[3] ^ Frieser counts only operational tanks.[179] ^ Glantz uses total strengths.[5]

Red Army offensive phase[edit]

Red Army offensive phase	Men	Tanks	Guns
Soviet	Ratio	German	Soviet	Ratio	German	Soviet	Ratio	German
Frieser[nd 1]	1,987,463	3.2:1	625,271	8,200	3:1	2,699[nd 2]	47,416	5:1	9,467
Glantz[nd 3]	2,500,000	2.7:1	940,900	7,360[nd 4]	2.3:1	3,253
^ Frieser uses combat strengths.[3] ^ Frieser counts only operational tanks.[179] ^ Glantz uses total strengths.[180] ^ Glantz does not count reinforcements.[181]

Preliminary actions[edit]

Fighting started on the southern face of the salient on the evening of 4 July 1943, when German infantry launched attacks to seize high ground for artillery observation posts prior to the main assault.^[182] During these attacks, a number of Red Army command and observation posts along the first main belt of defence were captured. By 16:00, elements of the Panzergrenadier Division «Großdeutschland», 3rd and 11th Panzer Divisions had seized the village of Butovo and proceeded to capture Gertsovka before midnight.^{[183][184][182]} At around 22:30, Vatutin ordered 600 guns, mortars and Katyusha rocket launchers, of the Voronezh Front, to bombard the forward German positions, particularly those of the II SS Panzer Corps.^{[185][183][186]}

To the north, at Central Front headquarters, reports of the anticipated German offensive came in. At around 02:00 5 July, Zhukov ordered his preemptive artillery bombardment to begin. The hope was to disrupt German forces concentrating for the attack, but the outcome was less than hoped for. The bombardment delayed the German formations, but failed in the goal of disrupting their schedule or inflicting substantial losses. The Germans began their own artillery bombardment at about 05:00, which lasted 80 minutes in the northern face and 50 minutes in the southern face. After the barrage, the ground forces attacked, aided by close air support provided by the Luftwaffe.^{[187][183][188][189]}

In the early morning of 5 July, the VVS launched a large raid against German airfields, hoping to destroy the Luftwaffe on the ground. This effort failed, and the Red Army air units suffered considerable losses.^{[t][190][183]} The VVS lost 176 aircraft on 5 July, compared to the 26 aircraft lost by the Luftwaffe.^[191][190] The losses of the VVS 16th Air Army operating in the northern face were lighter than those suffered by the 2nd Air Army.^[192] The Luftwaffe was able to gain and maintain air superiority over the southern face until 10–11 July, when the VVS began to obtain ascendancy ^[190][193] but the control of the skies over the northern face was evenly contested until the VVS began to gain air superiority on 7 July, which it maintained for the rest of the operation.^[194][195]

Operation along the northern face[edit]

Model’s main attack was delivered by XLVII Panzer Corps, supported by 45 Tigers of the attached 505th Heavy Tank Battalion.^[196] Covering their left flank was XLI Panzer Corps, with an attached regiment of 83 Ferdinand tank destroyers. On the right flank, XLVI Panzer Corps consisted at this time of four infantry divisions with just 9 tanks and 31 assault guns.^[196] To the left of XLI Panzer Corps was XXIII Army Corps, which consisted of the reinforced 78th Assault Infantry Division and two regular infantry divisions. While the corps contained no tanks, it did have 62 assault guns.^[196] Opposing the 9th Army was the Central Front, deployed in three heavily fortified defensive belts.^[123]

Initial German advance[edit]

Model chose to make his initial attacks using infantry divisions reinforced with assault guns and heavy tanks, and supported by artillery and the Luftwaffe. In doing so he sought to maintain the armoured strength of his panzer divisions to be used for exploitation once the Red Army defences were breached. Once a breakthrough had been achieved the panzer forces would move through and advance towards Kursk.^[196] Jan Möschen, a major in Model’s staff, later commented that Model expected a breakthrough on the second day. If a breakthrough did occur the briefest delay in bringing up the panzer divisions would give the Red Army time to react. His corps commanders thought that a breakthrough was extremely unlikely.^[197]

Following a preliminary bombardment and Red Army counter bombardments, the 9th Army opened its attack at 05:30 on 5 July. ^[198] Nine infantry divisions and one panzer division, with attached assault guns, heavy tanks and tank destroyers, pushed forward.^[197] Two companies of Tiger tanks were attached to the 6th Infantry Division and were the largest single grouping of Tigers employed that day.^[199] Opposing them were the 13th and 70th Armies of the Central Front.^[197]

The 20th Panzer and 6th Infantry Divisions of the XLVII Panzer Corps spearheaded the advance. Behind them the remaining two panzer divisions followed, ready to exploit any breakthrough.^[199] The heavily mined terrain and fortified positions of the 15th Rifle Division slowed the advance. By 08:00 safe lanes had been cleared through the minefield.^[199] That morning information obtained from prisoner interrogation identified a weakness at the boundary of the 15th and 81st Rifle Divisions caused by the German preliminary bombardment.^[200] The Tigers were redeployed and struck towards this area. Red Army formations countered with a force of around 90 T-34s. In the resulting three-hour battle, Red Army armoured units lost 42 tanks while the Germans lost two Tigers and a further five more immobilized with track damage.^[200] While the Red Army counter-attack was defeated and the first defensive belt breached, the fighting had delayed the Germans long enough for the rest of 29th Rifle Corps of the 13th Army – initially deployed behind the first belt – to move forward and seal the breach.^[201] Red Army minefields were covered by artillery fire, making efforts to clear paths through the fields difficult and costly. Goliath and Borgward IV remote-controlled engineer mine-clearing vehicles met with limited success. Of the 653rd Heavy Panzerjäger Battalion’s 45 Ferdinands sent into battle, all but 12 of them were immobilized by mine damage before 17:00. Most of these were later repaired and returned to service, but the recovery of these very large vehicles was difficult.^[202]

On the first day, the XLVII Panzer Corps penetrated 6 mi (9.7 km) into the Red Army defences before stalling,^[203] and the XLI Panzer Corps reached the heavily fortified small town of Ponyri, in the second defensive belt, which controlled the roads and railways leading south to Kursk.^[204] In the first day, the Germans penetrated 5 to 6 mi (8.0 to 9.7 km) into the Red Army lines for the loss of 1,287 men killed and missing and a further 5,921 wounded.^[205][203]

Red Army counter-attack[edit]

Rokossovsky ordered the 17th Guards and 18th Guards Rifle Corps with the 2nd Tank Army and 19th Tank Corps, backed up by close air support, to counterattack the German 9th Army the following day on 6 July. However, due to poor coordination, only the 16th Tank Corps of the 2nd Tank Army commenced the counterattack on the dawn of 6 July after the preparatory artillery barrage. The 16th Tank Corps, fielding about 200 tanks, attacked the XLVII Panzer Corps and ran into the Tiger tanks of the 505th Heavy Tank Battalion, which knocked out 69 tanks and forced the rest to withdraw to the 17th Guards Rifle Corps of the 13th Army.^[206] Later that morning, the XLVII Panzer Corps responded with its own attack against the 17th Guards Rifle Corps entrenched around the village Olkhovatka in the second defensive belt. The attack commenced with an artillery barrage and was spearheaded by the 24 serviceable Tigers of the 505th Heavy Tank Battalion,^[207] but it failed to break the Red Army defence at Olkhovatka, and the Germans suffered heavy casualties.^[208][209] Olkhovatka was on a high ground that provided a clear view of much of the frontline.^[210] At 18:30, the 19th Tank Corps joined the 17th Guards Rifle Corps further bolstering resistance.^[208][209] Rokossovsky also decided to dig in most of his remaining tanks to minimize their exposure.^[211] Ponyri, defended by the 307th Rifle Division of the 29th Rifle Corps, was also concertedly attacked on 6 July by the German 292nd and 86th Infantry, 78th Assault Infantry and 9th Panzer Divisions, but the Germans were unable to dislodge the defenders from the heavily fortified village.^[212]

Ponyri and Olkhovatka[edit]

Over the next three days from 7 to 10 July, Model concentrated the effort of the 9th Army at Ponyri and Olkhovatka, which both sides considered as vital positions.^[213][214] In response, Rokossovsky pulled forces from other parts of the front to these sectors.^{[215][216][217]} The Germans attacked Ponyri on 7 July, and captured half of the town after intense house-to-house fighting. A Soviet counterattack the following morning forced the Germans to withdraw, and a series of counterattacks ensued by both sides with control of the town being exchanged several times over the next few days. By 10 July, the Germans had secured most of the town, but Soviet counterattacks continued.^[218] The back and forth battles for Ponyri and the nearby Hill 253.5 were battles of attrition, with heavy casualties on both sides. It became referred to by the troops as «mini-Stalingrad».^[204] The war diary of the 9th Army described the heavy fighting as a «new type of mobile attrition battle».^[219] German attacks on Olkhovatka and the nearby village of Teploe failed to penetrate the Soviet defences; including a powerful concerted attack on 10 July by about 300 German tanks and assault guns from the 2nd, 4th, and 20th Panzer Divisions, supported by every available Luftwaffe air power in the northern face.^[220][221]

On 9 July a meeting between Kluge, Model, Joachim Lemelsen and Josef Harpe was held at the headquarters of the XLVII Panzer Corps.^[204] It had become clear to the German commanders that the 9th Army lacked the strength to obtain a breakthrough, and their Soviet counterparts had also realized this, but Kluge wished to maintain the pressure on the Soviets in order to aid the southern offensive.^[222]

While the operation on the northern side of the salient began with a 45-kilometre-wide (28 mi) attack front, by 6 July it had been reduced to 40-kilometre-wide (25 mi). The following day the attack frontage dropped to 15-kilometre-wide (9.3 mi), and on both the 8 and 9 July penetrations of only 2-kilometre-wide (1.2 mi) occurred. By 10 July, the Soviets had completely halted the German advance.^[223]

On 12 July the Soviets launched Operation Kutuzov, their counter-offensive upon the Orel salient, which threatened the flank and rear of Model’s 9th Army. The 12th Panzer Division, thus far held in reserve and slated to be committed to the northern side of the Kursk salient,^[224] along with the 36th Motorized Infantry, 18th Panzer and 20th Panzer Divisions were redeployed to face the Soviet spearheads.^[225]

Operation along the southern face[edit]

At around 04:00 on 5 July, the German attack commenced with a preliminary bombardment. Manstein’s main attack was delivered by Hoth’s 4th Panzer Army, which was organized into densely concentrated spearheads.^[165] Opposing the 4th Panzer Army was the Soviet 6th Guards Army, which was composed of the 22nd Guards Rifle Corps and 23rd Guards Rifle Corps.^[168] The Soviets had constructed three fortified defensive belts to slow and weaken the attacking armoured forces.^[123] Though they had been provided superb intelligence, the Voronezh Front headquarters had still not been able to pinpoint the location where the Germans would place their offensive weight.^[123]

Initial German advance[edit]

XLVIII Panzer Corps[edit]

The panzergrenadier division Großdeutschland (Walter Hörnlein), was the strongest division in the 4th Panzer Army. It was supported on its flanks by the 3rd and 11th Panzer Divisions.^[168] The Panzer IIIs and IVs of the Großdeutschland had been supplemented by a company of 15 Tigers, which were used to spearhead the attack. At dawn on 5 July, Großdeutschland, backed by heavy artillery support, advanced on a three-kilometre front upon the 67th Guards Rifle Division of the 22nd Guards Rifle Corps.^[168] The Panzerfüsilier Regiment, advancing on the left wing, stalled in a minefield and subsequently 36 Panthers were immobilized. The stranded regiment was subjected to a barrage of Soviet anti-tank and artillery fire, which inflicted numerous casualties. Engineers were moved up and cleared paths through the minefield but suffered casualties in the process. The combination of fierce resistance, minefields, thick mud and mechanical breakdowns took its toll. With paths cleared, the regiment resumed its advance towards Gertsovka. In the ensuing battle, many casualties were suffered including the regimental commander Colonel Kassnitz. Due to the fighting, and the marshy terrain south of the village, surrounding the Berezovyy stream, the regiment once more bogged down.^[226][169]

The panzergrenadier regiment of Großdeutschland, advancing on the right wing, pushed through to the village of Butovo.^[227] The tanks were deployed in a Panzerkeil (arrow) formation to minimise the effects of the Soviet Pakfront defence, with the Tigers leading and the Panzer IIIs, IVs and assault guns fanning out to the flanks and rear. They were followed by infantry and combat engineers.^[227] Attempts by the VVS to impede the advance were repulsed by the Luftwaffe.^[228]

The 3rd Panzer Division, advancing on the left flank of Großdeutschland, made good progress and by the end of the day had captured Gertsovka and reached Mikhailovka.^[229] The 167th Infantry Division, on the right flank of the 11th Panzer Division, also made sufficient progress, reaching Tirechnoe by the end of the day. By the end of 5 July, a wedge had been created in the first belt of the Soviet defences.^[230]

II SS Panzer Corps[edit]

To the east, during the night of 4–5 July, SS combat engineers had infiltrated no-man’s land and cleared lanes through the Soviet minefields.^[231] At dawn, 5 July, the three divisions of II SS Panzer Corps – SS Panzergrenadier Division Leibstandarte Adolf Hitler, 2nd SS Panzergrenadier Division Das Reich and the 3rd SS Panzergrenadier Division Totenkopf – attacked the 52nd Guards Rifle Division of the 6th Guards Army. The main assault was led by a spearhead of 42 Tigers among 494 tanks and assault guns attacking on a twelve-kilometre front.^[231] Totenkopf, the strongest of the three divisions, advanced towards Gremuchhi and screened the right flank. The 1st SS Panzergrenadier Division advanced on the left flank towards Bykovka. The 2nd SS Panzer Division advanced between the two formations in the center.^[231] Following closely behind the tanks were the infantry and combat engineers, coming forward to demolish obstacles and clear trenches. The advance was well supported by the Luftwaffe, which greatly aided in breaking Soviet strong points and artillery positions.^[232]

By 09:00 hours, the II SS Panzer Corps had broken through the Soviet first belt of defence along its entire front.^[233] While probing positions between the first and second Soviet defensive belts, at 13:00, the 2nd SS Panzer Division vanguard came under fire from two T-34 tanks, which were destroyed. Forty more Soviet tanks soon engaged the division. The 1st Guards Tank Army clashed with the 2nd SS Panzer Division in a four-hour battle, resulting in the Soviet tanks withdrawing. The engagement bought enough time for units of the 23rd Soviet Guards Rifle Corps, lodged in the Soviet second belt, to prepare itself and be reinforced with additional anti-tank guns.^[234] By the early evening, 2nd SS Panzer Division had reached the minefields on the perimeter of the Soviet second belt of defence.^[235] The 1st SS Division had secured Bykovka by 16:10, then pushed forward towards the second belt of defence at Yakovlevo but its attempts to break through were rebuffed. By the end of the day, the 1st SS Division had sustained 97 dead, 522 wounded and 17 missing and lost about 30 tanks.^[235] Together with the 2nd SS Panzer Division, it had forced a wedge far into the defences of the 6th Guards Army.

The 3rd SS Panzer Division was making slow progress. They had managed to isolate the 155th Guards Regiment, 52nd Guards Rifle Division (of the 23rd Guards Rifle Corps), from the rest of the division but its attempts to sweep the regiment eastward into the flank of the neighbouring 375th Rifle Division (of the 23rd Guards Rifle Corps) had failed when the regiment was reinforced by the 96th Tank Brigade. Hausser, the commander of II SS Panzer Corps, requested aid from the III Panzer Corps to his right but it had no units to spare. By the end of the day, the 3rd SS Division had made very limited progress due in part to a tributary of the Donets river. The lack of progress undermined the advance made by its sister divisions and exposed the right flank of the corps to Soviet forces.^[236] The temperatures, reaching over 30 degrees Celsius, and frequent thunderstorms made fighting conditions difficult.^[182]

The 6th Guards Army, which confronted the attack by the XLVIII Panzer Korps and II SS Panzer Korps, was reinforced with tanks from the 1st Tank Army, the 2nd Guards Tank Corps and the 5th Guards Tank Corps. The 51st and 90th Guards Rifle divisions were moved up to the vicinity of Pokrovka (not Prokhorovka, 40 kilometres (25 mi) to the north-east), in the path of the 1st SS Panzer Division.^[230] The 93rd Guards Rifle Division was deployed further back, along the road leading from Pokrovka to Prokhorovka.^[197]

Army Detachment Kempf[edit]

Facing Army Detachment Kempf, consisting of III Panzer Corps and Corps Raus (commanded by Erhard Raus), was the 7th Guards Army, dug in on the high ground on the eastern bank of the Northern Donets. The two German corps were tasked with crossing the river, breaking through the 7th Guards Army and covering the right flank of the 4th Panzer Army. The 503rd Heavy Tank Battalion, equipped with 45 Tigers, was also attached to the III Panzer Corps, with one company of 15 Tigers attached to each of the corps’ three panzer divisions.^[237]

At the Milkhailovka bridgehead, just south of Belgorod, eight infantry battalions of the 6th Panzer Division crossed the river under heavy Soviet bombardment. Part of a company of Tigers from the 503rd Heavy Tank Battalion was able to cross before the bridge was destroyed.^[237] The rest of the 6th Panzer Division was unable to cross further south due to a traffic jam at the crossing, and remained on the western bank of the river throughout the day. Those units of the division that had crossed the river attacked Stary Gorod, but were unable to break through due to poorly cleared minefields and strong resistance.^[238]

To the south of the 6th Panzer Division, the 19th Panzer Division crossed the river but was delayed by mines, moving forward 8 kilometres (5.0 mi) by the end of the day. Luftwaffe bombed the bridgehead in a friendly fire incident, wounding 6th Panzer Division commander Walther von Hünersdorff and Hermann von Oppeln-Bronikowski of the 19th Panzer Division.^[239] Further south, infantry and tanks of 7th Panzer Division crossed the river. A new bridge had to be built specifically for the Tigers, causing further delays. Despite a poor start, the 7th Panzer Division eventually broke into the first belt of the Soviet defence and pushed on between Razumnoe and Krutoi Log, advancing 10 kilometres (6.2 mi), the furthest Kempf got during the day.^[240]

Operating to the south of 7th Panzer Division, were the 106th Infantry Division and the 320th Infantry Division of Corps Raus. The two formations attacked across a 32 kilometres (20 mi) front without armour support. The advance began well, with the crossing of the river and a swift advance against the 72nd Guards Rifle Division.^[241] Corps Raus took the village of Maslovo Pristani, penetrating the first Red Army defence line. A Soviet counter-attack supported by about 40 tanks was beaten off, with the assistance from artillery and flak batteries. After having suffered 2,000 casualties since the morning and still facing considerable resistance from the Soviet forces, the corps dug in for the night.^[242]

Delaying the progress of Kempf allowed Red Army forces time to prepare their second belt of defence to meet the German attack on 6 July. The 7th Guards Army, which had absorbed the attack of III Panzer Corps and Corps «Raus», was reinforced with two rifle divisions from the reserve. The 15th Guards Rifle Division was moved up to the second belt of defence, in the path of the III Panzer Corps.^[242]

Development of the battle[edit]

By the evening of 6 July, the Voronezh Front had committed all of its reserves, except for three rifle divisions under the 69th Army; yet it could not decisively contain the 4th Panzer Army.^[242][243] The XLVIII Panzer Corps along the Oboyan axis, where the third defensive belt was mostly unoccupied, now had only the Red Army second defensive belt blocking it from breakthrough into the unfortified Soviet rear.^[244][245] This forced the Stavka to commit their strategic reserves to reinforce the Voronezh Front: the 5th Guards and 5th Guards Tank Armies, both from the Steppe Front, as well as the 2nd Tank Corps from the Southwestern Front.^[246][245] Ivan Konev objected to this premature piecemeal commitment of the strategic reserve, but a personal call from Stalin silenced his complaints.^[247] In addition, on 7 July Zhukov ordered the 17th Air Army – the air fleet serving the Southwestern Front – to support the 2nd Air Army in serving the Voronezh Front.^{[245][248][249]} On 7 July, the 5th Guards Tank Army began advancing to Prokhorovka. 5th Guards Tank Army commander, Lieutenant General Pavel Rotmistrov, described the journey:

By midday, the dust rose in thick clouds, settling in a solid layer on roadside bushes, grain fields, tanks and trucks. The dark red disc of the sun was hardly visible. Tanks, self-propelled guns, artillery tractors, armoured personnel carriers and trucks were advancing in an unending flow. The faces of the soldiers were dark with dust and exhaust fumes. It was intolerably hot. Soldiers were tortured by thirst and their shirts, wet with sweat, stuck to their bodies.^[211]

The 10th Tank Corps, then still subordinate to the 5th Guards Army, was rushed ahead of the rest of the army, arriving at Prokhorovka on the night of 7 July, and 2nd Tank Corps arrived at Korocha, 40 km (25 mi) southeast of Prokhorovka, by morning of 8 July.^[250] Vatutin ordered a powerful counterattack by the 5th Guards, 2nd Guards, 2nd and 10th Tank Corps, in all fielding about 593 tanks and self-propelled guns and supported by most of the Front’s available air power, which aimed to defeat the II SS Panzer Corps and therefore expose the right flank of XLVIII Panzer Corps. Simultaneously, the 6th Tank Corps was to attack the XLVIII Panzer Corps and prevent it from breaking through to the free Soviet rear. Although intended to be concerted, the counterattack turned out to be a series of piecemeal attacks due to poor coordination.^[251] The 10th Tank Corps’ attack began on the dawn of 8 July but they ran straight into the antitank fire of the 2nd and 3rd SS Divisions, losing most of its forces. Later that morning, the 5th Guards Tank Corps’ attack was repelled by the 3rd SS Division. The 2nd Tank Corps joined in the afternoon and was also repelled.^[251] The 2nd Guards Tank Corps, masked by the forest around the village Gostishchevo, 16 km (10 mi) north of Belgorod, with its presence unknown to the II SS Panzer Corps, advanced towards the 167th Infantry Division. But it was detected by German air reconnaissance just before the attack had materialized, and was subsequently decimated by German ground-attack aircraft armed with MK 103 anti-tank cannons and at least 50 tanks were destroyed.^[252][253] This marked the first time in military history an attacking tank formation had been defeated by air power alone.^[254][255] Although a fiasco, the Soviet counterattack succeeded in stalling the advance of the II SS Panzer Corps throughout the day.^[256][255]

By the end of 8 July, II SS-Panzer Corps had advanced about 29 kilometres (18 mi) since the start of Citadel and broken through the first and second defensive belts.^{[257][258][259][260]} However, slow progress by the XLVIII Panzer Corps caused Hoth to shift elements of the II SS-Panzer Corps to the west to help the XLVIII Panzer Corps regain its momentum. On 10 July the full effort of the corps was shifted back to its own forward progress. The direction of their advance now shifted from Oboyan due north to the northeast, toward Prokhorovka. Hoth had discussed this move with Manstein since early May, and it was a part of the 4th Panzer Army’s plan since the outset of the offensive.^[261][262] By this time, however, the Soviets had shifted reserve formations into its path. The defensive positions were manned by the 2nd Tank Corps, reinforced by the 9th Guards Airborne Division and 301st Anti-tank Artillery Regiment, both from the 33rd Guards Rifle Corps.^[263][264]

Though the German advance in the south was slower than planned, it was faster than the Soviets expected.^{[citation needed]} On 9 July, the first German units reached the Psel River. The next day, the first German infantry crossed the river. Despite the deep defensive system and minefields, German tank losses remained lower than the Soviets’.^[265] At this point, Hoth turned the II SS Panzer Corps away from Oboyan to attack toward the northeast in the direction of Prokhorovka.^[266][267] The main concern of Manstein and Hausser was the inability of Army Detachment Kempf to advance and protect the eastern flank of the II SS Panzer Corps. On 11 July, Army Detachment Kempf finally achieved a breakthrough. In a surprise night attack, the 6th Panzer Division seized a bridge across the Donets.^[268] Once across, Breith made every effort to push troops and vehicles across the river for an advance on Prokhorovka from the south. A linkup with the II SS Panzer Corps would result with the Soviet 69th Army becoming encircled.^[269]

Battle of Prokhorovka[edit]

Throughout 10 and 11 July, the II-SS Panzer Corps continued its attack toward Prokhorovka, reaching within 3 kilometres (1.9 mi) of the settlement by the night of 11 July.^[270] That same night, Hausser issued orders for the attack to continue the next day. The plan was for the 3rd SS Panzer Division to drive northeast until it reached the Karteschewka-Prokhorovka road. Once there, they were to strike southeast to attack the Soviet positions at Prokhorovka from the flanks and rear. The 1st and 2nd SS Panzer divisions were to wait until 3rd SS Panzer Division attack had destabilised the Soviet positions at Prokhorovka; and once underway, the 1st SS Panzer Division was to attack the main Soviet defences dug in on the slopes southwest of Prokhorovka. To the division’s right, the 2nd SS Panzer Division was to advance eastward, then turn southward away from Prokhorovka to roll up the Soviet lines opposing the III Panzer Corps’ advance and force a gap.^[271] During the night of 11 July, Rotmistrov moved his 5th Guards Tank Army to an assembly area just behind Prokhorovka in preparation for a massive attack the following day.^[272][273] At 5:45 Leibstandarte  headquarters started receiving reports of the sound of tank engines as the Soviets moved into their assembly areas.^[274] Soviet artillery and Katyusha regiments were redeployed in preparation for the counterattack.^[275]

At around 08:00, a Soviet artillery barrage began. At 08:30, Rotmistrov radioed his tankers: «Steel, Steel, Steel!», the order to commence the attack.^{[277][278][279]} Down off the west slopes, before Prokhorovka, came the massed armour of five tank brigades from the Soviet 18th and 29th Tank Corps of the 5th Guards Tank Army.^[280] The Soviet tanks advanced down the corridor, carrying mounted infantrymen of the 9th Guards Airborne Division on the tanks.^[262] To the north and east, the 3rd SS Panzer Division was engaged by the Soviet 33rd Guards Rifle Corps. Tasked with flanking the Soviet defences around Prokhorovka, the unit first had to beat off a number of attacks before they could go over onto the offensive. Most of the division’s tank losses occurred late in the afternoon as they advanced through mine fields against well-hidden Soviet anti-tank guns. Although the 3rd SS succeeded in reaching the Karteschewka-Prokhorovka road, their hold was tenuous and it cost the division half of its armour. The majority of German tank losses suffered at Prokhorovka occurred here. To the south, the Soviet 18th and 29th Tank Corps had been thrown back by the 1st SS Panzer Division. The 2nd SS Panzer Division also repelled attacks from the 2nd Tank Corps and the 2nd Guards Tank Corps.^[281] Luftwaffe local air superiority over the battlefield also contributed to the Soviet losses, partly due to the VVS being directed against the German units on the flanks of II SS Panzer Corps.^[282] By the end of the day, the Soviets had fallen back to their starting positions.^[262]

Neither the 5th Guards Tank Army nor the II SS Panzer Corps accomplished their objectives. Although the Soviet counterattack failed with heavy losses, throwing them back onto the defensive, they did enough to stop a German breakthrough.^[262]

Termination of Operation Citadel[edit]

On the evening of 12 July, Hitler summoned Kluge and Manstein to his headquarters at Rastenburg in East Prussia.^[283] Two days earlier, the Western Allies had invaded Sicily. The threat of further Allied landings in Italy or along southern France made Hitler believe it was essential to stop the offensive and move forces from Kursk to Italy. Kluge welcomed the news, as he was aware that the Soviets were initiating a massive counter-offensive against his sector but Manstein was less welcoming. Manstein’s forces had just spent a week fighting through a maze of defensive works and he believed they were on the verge of breaking through to more open terrain, which would allow him to engage and destroy the Soviet armoured reserves in a mobile battle. Manstein stated, «On no account should we let go of the enemy until the mobile reserves he [has] committed [are] completely beaten».^[284] Hitler agreed temporarily to allow the continuance of the offensive in the southern part of the salient but the following day he ordered Manstein’s reserve – the XXIV Panzer Corps – to move south to support the 1st Panzer Army.^[285]

The offensive continued in the southern part with the launch of Operation Roland on 14 July. After three days, on 17 July, the II SS Panzer Corps was ordered to end its offensive operations and begin to withdraw, marking the end of Operation Roland. One division was transferred to Italy and the other two were sent south to meet new Soviet offensives.^[286] The strength of the Soviet reserve formations had been greatly underestimated by German intelligence and the Red Army soon went onto the offensive.^[285] In his post-war memoirs Verlorene Siege (Lost Victories), Manstein was highly critical of Hitler’s decision to call off the operation at the height of the tactical battle; however, the veracity of Manstein’s claims of a near victory is debatable as the quantity of Soviet reserves was far greater than he realized. These reserves were used to re-equip the mauled 5th Guards Tank Army, which launched Operation Rumyantsev a couple of weeks later.^[287][288] The result was a battle of attrition Manstein’s forces were ill-prepared for and which they had little chance of winning.^[289]

During Operation Citadel, the Luftwaffe flew 27,221 sorties in support with 193 combat losses (a 0.709 per cent loss rate per sortie). Soviet units from 5 to 8 July conducted 11,235 sorties with combat losses of 556 aircraft (4.95 per cent per sortie).^[28] Germans were destroying Soviet armour and aircraft at a ratio of 1:6. Despite German unit performance, the Wehrmacht was now lacking strategic reserves. In the fall of 1943 just 25 per cent of Luftwaffe day fighters were on the Eastern Front, due to British and US air attacks on Italy and Germany.^[290]

Soviet Kursk Strategic Offensive Operation[edit]

During the defensive preparations in the months leading up to Citadel, the Soviets also planned and prepared counteroffensive operations that would be launched after the German offensive had halted.

In the north: Operation Kutuzov[edit]

Soviet offensive operations for the summer of 1943 were planned to begin after the strength of the German forces had been dissipated by their Kursk offensive. As the German momentum in the north slowed, the Soviets launched Operation Kutuzov on 12 July against Army Group Centre in the Orel salient, directly north of the Kursk salient. The Bryansk Front, under the command of Markian Popov, attacked the eastern face of the Orel salient while the Western Front, commanded by Vasily Sokolovsky, attacked from the north. The Western Front’s assault was led by the 11th Guards Army, under Lieutenant General Hovhannes Bagramyan, and was supported by the 1st and 5th Tank Corps. The Soviet spearheads sustained heavy casualties, but pushed through and in some areas achieved significant penetrations. These thrusts endangered German supply routes and threatened the 9th Army with encirclement.^[291][292] With this threat, 9th Army was compelled to go over fully to the defensive.^[293][225]

The thinly stretched 2nd Panzer Army stood in the way of this Soviet force. The German commanders had been wary of such an attack and forces were quickly withdrawn from the Kursk offensive to meet the Soviet offensive.

Operation Kutuzov reduced the Orel salient and inflicted substantial losses on the German military, paving the way for the liberation of Smolensk.^[294] Soviet losses were heavy, but were replaced.^[295] The offensive allowed the Soviets to seize the strategic initiative, which they retained for the remainder of the war.

In the south: Operation Rumyantsev[edit]

Operation Polkovodets Rumyantsev was intended as the main Soviet offensive for 1943. Its aim was to destroy the 4th Panzer Army and Army Detachment Kempf, and cut off the extended southern portion of Army Group South.^[296] After the heavy losses sustained by the Voronezh Front, during Operation Citadel, the Soviets needed time to regroup and refit, delaying the start of the offensive until 3 August. Diversionary attacks, launched two weeks earlier across the Donets and Mius Rivers into the Donbas, drew the attention of German reserves and thinned the defending forces that would face the main blow.^[297] The offensive was initiated by the Voronezh Front and Steppe Fronts against the northern wing of Army Group South. They drove through the German positions, making broad and deep penetrations. By 5 August, the Soviets had liberated Belgorod.

By 12 August, the outskirts of Kharkov had been reached. The Soviet advance was finally halted by a counter-attack by the 2nd and 3rd SS Panzer Divisions. In the ensuing tank battles, the Soviet armies suffered heavy losses in armour.^[298][299] After this setback, the Soviets focused on Kharkov. After heavy fighting the city was liberated on 23 August. This battle is referred to by the Germans as the Fourth Battle of Kharkov, while the Soviets refer to it as the Belgorod–Kharkov offensive operation.^[300]

Results[edit]

The campaign was a strategic Soviet success. For the first time, a major German offensive had been stopped before achieving a breakthrough;^[301] the maximum depth of the German advance was 8–12 kilometres (5.0–7.5 mi) in the north and 35 kilometres (22 mi) in the south.^[302] The Germans, despite using more technologically advanced armour than in previous years, were unable to break through the deep Soviet defences and were caught off guard by the significant operational reserves of the Red Army. This result changed the pattern of operations on the Eastern Front, with the Soviet Union gaining the operational initiative. The Soviet victory was costly, with the Red Army losing considerably more men and materiel than the German Army. The Soviet Union’s larger industrial potential and pool of manpower allowed them to absorb and replace its losses.^[301] Guderian wrote:

With the failure of Zitadelle we have suffered a decisive defeat. The armoured formations, reformed and re-equipped with so much effort, had lost heavily in both men and equipment and would now be unemployable for a long time to come. It was problematical whether they could be rehabilitated in time to defend the Eastern Front … Needless to say the [Soviets] exploited their victory to the full. There were to be no more periods of quiet on the Eastern Front. From now on, the enemy was in undisputed possession of the initiative.^[303]

With victory, the initiative firmly passed to the Red Army. For the remainder of the war the Germans were limited to reacting to Soviet advances, and were never able to regain the initiative or launch a major offensive on the Eastern Front.^[304] The Western Allied landings in Italy opened a new front, further diverting German resources and attention.^[305]

Though the location, plan of attack and timing were determined by Hitler, he blamed the defeat on his General Staff. Unlike Stalin, who gave his commanding generals the liberty to make important command decisions, Hitler’s interference in German military matters progressively increased while his attention to the political aspects of the war decreased.^[306] The opposite was true for Stalin; throughout the Kursk campaign, he trusted the judgment of his commanders, and as their decisions led to battlefield success, it increased his trust in their military judgment. Stalin stepped back from operational planning, only rarely overruling military decisions, resulting in the Red Army being entrusted with higher levels of autonomy during the war.^[307]

All told, 239 Red Army personnel were bestowed the USSR’s highest degree of distinction, the title Hero of the Soviet Union (HSU), for their valour in the Battle of Kursk. Two women, Guards Senior Sergeants Mariya Borovichenko and Zinaida Mareseva, were awarded the HSU title posthumously for their valour under fire while serving as combat medics. Borovichenko was assigned to the 32nd Guards Artillery Regiment, 13th Guards Rifle Division, 5th Guards Army and Mareseva served in a medical platoon in the 214th Guards Rifle Regiment, 73rd Guards Rifle Division, 7th Guards Army.^[308]

Casualties[edit]

The casualties suffered by the two combatants are difficult to determine, due to several factors. German equipment losses were complicated by the fact that they made determined efforts to recover and repair tanks. Tanks disabled one day might be back in action the next day.^[309] German personnel losses are clouded by the lack of access to German unit records, which were seized at the end of the war. Many were transferred to the United States national archives and were not made available until 1978, while others were taken by the Soviet Union, which declined to confirm their existence.^[310]

Soviet losses[edit]

The Russian military historian Grigoriy Krivosheyev, who based his figures on the Soviet archives, is considered by historian David Glantz as the most reliable source for Soviet casualty figures.^[311] His figures are supported by German historian Karl-Heinz Frieser.^[312] The German historian Roman Töppel disagreed. Having consulted the armies and units archives, he writes that Krivosheyev’s figures on Soviet losses at Kursk are underestimated by 40%.^{[313][page needed]} Krivosheyev calculated total Soviet losses during the German offensive as 177,877.^[311] The Central Front suffered 15,336 irrecoverable casualties and 18,561 medical casualties, for a total of 33,897. The Voronezh Front suffered 27,542 irrecoverable casualties and 46,350 medical casualties, for a total of 73,892. The Steppe Front suffered 27,452 irrecoverable casualties and 42,606 medical casualties, for a total of 70,085.^[314]

During the two Soviet offensives, total casualties amounted to 685,456 men. During Operation Kutuzov, Soviet losses amounted to 112,529 irrecoverable casualties and 317,361 medical casualties, for a total loss of 429,890.^[315] The Western Front reported 25,585 irrecoverable casualties and 76,856 medical casualties. The Bryansk Front suffered 39,173 irrecoverable casualties and 123,234 medical casualties. The Central Front lost 47,771 irrecoverable casualties and 117,271 medical casualties.^[315] Soviet losses during Operation Polkovodets Rumyantsev totaled 255,566 men, with 71,611 listed as irrecoverable casualties and 183,955 as medical casualties. The Voronezh Front lost 48,339 irrecoverable casualties and 108,954 medical casualties, for a total of 157,293. The Steppe Front lost 23,272 irrecoverable casualties and 75,001 medical casualties, for a total of 98,273.^[316]

Soviet equipment losses during the German offensive came to 1,614 tanks and self-propelled guns destroyed or damaged of the 3,925 vehicles committed to the battle.^[25] Soviet losses were roughly three times those of the Germans.^[317][181] During Operation Kutuzov, 2,349 tanks and self-propelled guns were lost out of an initial strength of 2,308; a loss of over 100 percent. During Polkovodets Rumyantsev, 1,864 tanks and self-propelled guns were lost out of the 2,439 employed. The loss ratio suffered by the Soviets was roughly 5:1 in favour of the Germans.^[318] Large Soviet reserves of equipment and their high rate of tank production enabled the Soviet tank armies to quickly replace lost equipment and maintain their fighting strength.^[317] The Red Army repaired many of its damaged tanks; many Soviet tanks were rebuilt up to four times to keep them in the fight. Soviet tank strength went back up to 2,750 tanks by 3 August due to the repair of damaged vehicles.^[319]

According to the historian Christer Bergström, Soviet Air Forces losses during the German offensive amounted to 677 aircraft on the northern flank and 439 on the southern flank. Total casualties are uncertain. Bergström’s research indicates total Soviet air losses between 12 July and 18 August, during the German offensive and the Operation Kutuzov counteroffensive, were 1,104 aircraft.^[303]

German losses[edit]

In Soviet and German data, the human losses figures are not equivalent. In Soviet figures, both combat and non-combat losses (sick, desert, accident…) were counted. In German, they did not count non-combat losses, and did not take into account the number of the missing, or died in hospitals from wounds, they counted only «front-line losses«.^[320]

Karl-Heinz Frieser, who reviewed the German archive record, calculated that during Operation Citadel 54,182 casualties were suffered. Of these, 9,036 were killed, 1,960 were reported missing and 43,159 were wounded. The 9th Army suffered 23,345 casualties, while Army Group South suffered 30,837 casualties.^[15] Throughout the Soviet offensives, 111,114 casualties were suffered. In facing Operation Kutuzov, 14,215 men were killed, 11,300 were reported missing (presumed killed or captured) and 60,549 were wounded.^[321] During Polkovodets Rumyantsev, 25,068 casualties were incurred, including 8,933 killed and missing. Total casualties for the three battles were about 50,000 killed or missing and 134,000 wounded (per German military medical data).^{[citation needed]}

However, German personnel losses are clouded by the lack of access to German unit records, which were seized at the end of the war^[310] Heersarzt 10-Day Casualty Reports per Army/Army Group are based on the reports of the German troops, the numbers are understated. According to the 10-day reports, the losses of the 6th German Army from 11 to 31 August 1943 were only 5,122 men (in the report of the commander of this army, General Carl Holidt, and the commander of the GA «South», Field Marshal Erich von Manstein, they reported this army lost 6,814 non-commissioned officers and soldiers only from 18 to 21 August). According to Niklas Zetterling with Anders Frankson, the 9th German Army lost from 4 to 9 July 1943 were 26,692 men; 1.46 times more than Heersarzt 10-Day reports.^[19] According to Stephen Newton, as of 5 July, the average number of infantry divisions in the 4th Tank Army and OG «Kempf» was 17,369, while the tank and motorized divisions were 18,410. On 30 August 1943, the average number of infantry divisions in the 4th Tank Army and OG «Kempf» was 8,269 men, and the tank and motorized divisions – 10,745 men. Then the average loss of personnel in the Battle of Kursk (excluding replenishment) is the same for infantry divisions were 9,100 men (52%), for tank and motorized divisions were 7,665 men (41%). At the same time, the losses of Army Group Center in the Battle of Kursk can be estimated by extrapolating the above estimate of the losses of the 4th Panzer Army and OG Kempf to the losses of Army Group Center. It should be considered that the losses of the Wehrmacht in the Battle of Kursk were 380,000 to 430,000 men.^[19] The German lost in the Battle of Kursk can be estimated from the balance of the armed forces of Germany from 1 June 1943 to 1 June 1944. The Wehrmacht’s lost for this period were 3,705,500 men. The average two-month lost – 623,000 men, and the lost of the Wehrmacht in the Battle of Kursk accounted for 61–75 percent of the Wehrmacht’s total losses in July–August 1943. Estimated at 380,000–430,000 casualties in the Battle of Kursk does not contradict the balance of its strength.^[19]

During Operation Citadel, 252 to 323 tanks and assault guns were destroyed. By 5 July, when the Battle of Kursk started, there were only 184 operational Panthers. Within two days, this had dropped to 40.^[322] On 17 July 1943 after Hitler had ordered a stop to the German offensive, Heinz Guderian sent in the following preliminary assessment of the Panthers,

Due to enemy action and mechanical breakdowns, the combat strength sank rapidly during the first few days. By the evening of 10 July there were only 10 operational Panthers in the frontline. 25 Panthers had been lost as total write-offs (23 were hit and burnt and two had caught fire during the approach march). A hundred Panthers were in need of repair (56 were damaged by hits and mines and 44 by mechanical breakdown) and 60 percent of the mechanical breakdowns could be easily repaired. Approximately 40 Panthers had already been repaired and were on the way to the front. About 25 still had not been recovered by the repair service… On the evening of 11 July, 38 Panthers were operational, 31 were total write-offs and 131 were in need of repair. A slow increase in the combat strength is observable. The large number of losses by hits (81 Panthers up to 10 July) attests to the heavy fighting.^[322]

By 16 July, Army Group South counted 161 tanks and 14 assault guns lost. Up to 14 July, the 9th Army reported they had lost as write-offs 41 tanks and 17 assault guns. These losses break down as 109 Panzer IVs, 42 Panthers, 38 Panzer IIIs, 31 assault guns, 19 Ferdinands, 10 Tigers and three flame tanks.^[323] Before the Germans ended their offensive at Kursk, the Soviets began their counter-offensive and pushed the Germans back into a steady retreat. Thus, a report on 11 August 1943 showed that the numbers of write-offs in Panthers swelled to 156, with only 9 operational. The German Army was forced into a fighting retreat and increasingly lost tanks in combat as well as from abandoning and destroying damaged vehicles.^[324] On the Eastern Front, 50 Tiger tanks were lost during July and August, with some 240 damaged. Most of these occurred during their offensive at Kursk.^[325] Between 600 and 1,612 tanks and assault guns sustained damage in the period from 5 to 18 July.^[8][13] The total number of German tanks and assault guns destroyed during July and August on the Eastern Front amount to 1,331. Of these, Frieser estimates that 760 were destroyed during the Battle of Kursk.^[321] and Beevor writes that «the Red Army had lost five armoured vehicles for every German panzer destroyed».^[10] Töppel’s estimate is higher, up to 1,200 were destroyed^[21] In total at least 2,952 German tanks and assault guns were destroyed or damaged during the battle of Kursk.^[326]

Frieser reports Luftwaffe losses at 524 aircraft, with 159 lost during the German offensive, 218 destroyed during Operation Kutuzov and 147 lost during Operation Polkovodets Rumyantsev.^[327] In reviewing the reports of the quartermaster of the Luftwaffe, Bergström presents different figures. Between 5 and 31 July, Bergström reports 681 aircraft lost or damaged (335 for Fliegerkorps VIII and 346 for Luftflotte 6) with 420 being written off (192 from Fliegerkorps VIII and 229 from Luftflotte 6).^[328]

Notes[edit]

References[edit]

Sources[edit]

• Atkinson, Rick (2007). The Day of Battle, The War in Sicily and Italy, 1943–1944. The Liberation Trilogy. Vol. II. New York: Henry Holt. ISBN 978-0-8050-6289-2.
• Beevor, Antony (2012). The Second World War. New York: Back Bay Books. ISBN 978-0-316-02374-0.
• Bellamy, Christopher (October 2003). «Implications for Military and Strategic Thought». RUSI Journal. 148 (5): 84–88.
• Bergström, Christer (2007). Kursk – The Air Battle: July 1943. Hersham: Chevron/Ian Allan. ISBN 978-1-903223-88-8.
• Bergström, Christer (2008). Bagration to Berlin – The Final Air Battle in the East: 1941–1945. Burgess Hill: Chevron/Ian Allan. ISBN 978-1-903223-91-8.
• Barbier, Mary Kathryn (2002). Kursk: The Greatest Tank Battle, 1943. Zenith Imprint. ISBN 978-0-760312-54-4.
• Brand, Dieter (2003). «Vor 60 Jahren: Prochorowka (Teil II)». Österreichische Militärische Zeitschrift (in German). Bundesministerium für Landesverteidigung und Sport (6). Archived from the original on 1 November 2014.
• Bauman, Walter (1998). Kursk Operation Simulation and Validation Exercise – Phase II (KOSAVE II). Maryland: US Army Concepts Analysis Agency. Archived from the original (PDF) on 20 June 2013. – A study of the southern sector of the Battle of Kursk conducted by the US Army Concepts Analysis Agency and directed by Walter J. Bauman, using data collected from military archives in Germany and Russia by The Dupuy Institute (TDI).
• Citino, Robert M. (2012). The Wehrmacht Retreats: Fighting a Lost War, 1943. Lawrence: University Press of Kansas. ISBN 978-0-7006-1826-2. Archived from the original on 7 October 2016.
• Citino, Robert; Parshall, Jonathan (2013). Kursk, The Epic Armored Engagement. 2013 International Conference on WWII. via the official channel of The National WWII Museum; session by the historians. Archived from the original on 11 December 2021.
• Clark, Alan (1966). Barbarossa: The Russian-German Conflict 1941–1945. New York: Morrow. ISBN 0-688-04268-6. OCLC 40117106.
• Clark, Lloyd (2012). Kursk: The Greatest Battle: Eastern Front 1943. London: Headline Publishing Group. ISBN 978-0-7553-3639-5.
• Copeland, B. Jack. «Colossus, The First Large Scale Electronic Computer». Retrieved 14 June 2013.
• Corum, James (January 1995). «The Luftwaffe’s Army Support Doctrine, 1918–1941». The Journal of Military History. 59 (1): 53–76. doi:10.2307/2944364. ISSN 1543-7795. JSTOR 2944364.
• Dunn, Walter (1997). Kursk: Hitler’s Gamble, 1943. Westport, Conn: Greenwood Press. ISBN 978-0-275-95733-9.
• Empric, Bruce E. (2020). Tigers on the Steppe: Red Army Valor in the Battle of Kursk. Seattle: Teufelsberg Press. ISBN 979-8631663336.
• Frieser, Karl-Heinz; Schmider, Klaus; Schönherr, Klaus; Schreiber, Gerhard; Ungváry, Kristián; Wegner, Bernd (2007). Die Ostfront 1943/44 – Der Krieg im Osten und an den Nebenfronten [The Eastern Front 1943–1944: The War in the East and on the Neighbouring Fronts]. ISBN 978-3-421-06235-2.
• Gerwehr, Scott; Glenn, Russell W. (2000). The Art of Darkness: Deception and Urban Operations. Santa Monica: Rand. ISBN 0-8330-4831-7.
• Glantz, David M. (September 1986). «Soviet Defensive Tactics at Kursk, July 1943» (PDF). U.S. Army Command and General Staff College. Ft. Belvoir. Soviet Army Studies Office Combined Arms Center Combat Studies Institute (CSI Report No. 11). OCLC 320412485. Archived from the original (PDF) on 18 May 2015. Retrieved 7 September 2011.
• Glantz, David M. (1989). Soviet Military Deception in the Second World War. London: Routledge. ISBN 978-0-7146-3347-3.
• Glantz, David M.; House, Jonathan (1995). When Titans Clashed: How the Red Army Stopped Hitler. Lawrence: University of Kansas Press. ISBN 978-0-7006-0899-7.
• Glantz, David M.; Orenstein, Harold S. (1999). The Battle for Kursk 1943: The Soviet General Staff Study. London; Portland, OR: Frank Cass. ISBN 0-7146-4933-3. – This report, commissioned by the Soviet General Staff in 1944, was designed to educate the Red Army on how to conduct war operations. It was classified secret until its declassification in 1964, and was subsequently translated to English and edited by Orenstein and Glantz. Its original title was Collection of materials for the study of war experience, no. 11 (Russian: Сборник материалов по изучению опыта Великой Отечественной войны № 11, romanized: Sbornik materialov po izucheniiu opyta Velikoi Otechestvennoi voiny № 11)
• Glantz, David M.; House, Jonathan M. (2004) [1999]. The Battle of Kursk. Lawrence: University Press of Kansas. ISBN 978-0700613359.
• Glantz, David M. (2013). Soviet Military Intelligence in War. London: Taylor & Francis. ISBN 978-1-136-28934-7.
• Grazhdan, Anna (director); Artem Drabkin & Aleksey Isaev (writers); Valeriy Babich, Vlad Ryashin, et al. (producers) (2011). Operation Barbarossa (television documentary). Soviet Storm: World War II in the East. Star Media. Archived from the original on 2 April 2015. Retrieved 19 March 2015.
• Guderian, Heinz (1937). Achtung – Panzer!. Sterling Press. ISBN 0-304-35285-3.
• Guderian, Heinz (1952). Panzer Leader. New York: Da Capo. ISBN 0-306-81101-4.
• Hartmann, Christian (2013). Operation Barbarossa:Nazi Germany’s War in the East, 1941–1945 (First ed.). Oxford: Oxford University Press. ISBN 978-0-19-966078-0.
• Healy, Mark (1992). Kursk 1943: Tide Turns in the East. London: Osprey. ISBN 978-1-85532-211-0.
• Healy, Mark (2010). Zitadelle: The German Offensive Against the Kursk Salient 4–17 July 1943. Stroud: History Press. ISBN 978-0-7524-5716-1.
• Jacobsen, Hans Adolf; Rohwer, Jürgen (1965). Decisive battles of World War II; the German view. New York: Putnam. OCLC 1171523193.
• Jentz, Tom; Doyle, Hillary (1993). Tiger 1 Heavy Tank 1942–45. illustrated by Sarson, Peter. Osprey Publishing. ISBN 978-1-85532-337-7.
• Jentz, Thomas (1995). Germany’s Panther Tank. Atglen: Schiffer Pub. ISBN 0-88740-812-5.
• Kasdorf, Bruno (2000). «The Battle of Kursk – An Analysis of Strategic and Operational Principles» (PDF). U.S. Army War College.
• Krivosheev, Grigoriy (1997). Soviet Casualties and Combat Losses in the Twentieth Century. London: Greenhill Books. ISBN 1-85367-280-7.
• Krivosheev, Grigoriy (2001). Россия и СССР в войнах XX века: Потери вооруженных сил: Статистическое исследование [Russia and the USSR in the Wars of the 20th Century: Loss of Armed Forces: Statistical Study] (in Russian). Moscow: Olma Press. ISBN 978-5-224-01515-3.
• Koltunov, Grigoriy; Solovyev, Boris (1970). Kurskaya bitva (in Russian). Moscow: Voenizdat. OCLC 1180810844.
• Liddell Hart, Basil Henry (1948). The German Generals Talk. New York: Morrow.
• Litvin, Nikolai; Britton, Stuart (2007). 800 Days on the Eastern Front: A Russian Soldier Remembers World War II. Modern War Studies. Lawrence: University of Kansas Press. ISBN 978-0-7006-1517-9.
• Willmott, Hedley Paul (1990). The Great Crusade: A new complete history of the Second World War. New York: Free Press. ISBN 978-0029347157.
• Moorhouse, Roger (2011). Berlin at war: Life and Death in Hitler’s capital, 1939–45. London: Vintage. ISBN 978-0099551898.
• Muller, Richard (1992). The German Air War in Russia, 1941–1945. Baltimore: The Nautical & Aviation Publishing Company of America. ISBN 1-877853-13-5.
• Mulligan, Timothy P. (1987). «Spies, Ciphers and ‘Zitadelle’: Intelligence and the Battle of Kursk, 1943». Journal of Contemporary History. 22 (2): 235–260. doi:10.1177/002200948702200203. S2CID 162709461. Archived from the original (PDF) on 23 February 2009. Retrieved 25 July 2007.
• Münch, Karlheinz (1997). Combat History of Schwere Panzerjäger Abteilung 653: Formerly the Sturmgeschütz Abteilung 197 1940–1942. Winnipeg: J. J. Fedorowicz Publishing. ISBN 0-921991-37-1.
• Murray, Williamson (1983). Strategy for defeat : the Luftwaffe, 1933–1945. Maxwell Air Force Base, Ala: Air University Press.
• Newton, Steven (2002). Kursk: The German View. Cambridge: Da Capo Press. ISBN 0-306-81150-2.
• Nipe, George (1998). «Kursk Reconsidered: Germany’s Lost Victory». Archived from the original on 10 August 2015. Retrieved 17 July 2015.
• Nipe, George (2011). Blood, Steel, and Myth: The II. SS-Panzer-Korps and the Road to Prochorowka, July 1943. Southbury, Conn: Newbury. ISBN 978-0-9748389-4-6.
• Overy, Richard (1995). Why the Allies Won. New York: Norton Press. ISBN 978-0-393-03925-2.
• «Rebuilt Codebreaker Machine Cracked Nazi Secrets in World War II». Innovation News. TechMediaNetwork. 27 May 2011. Archived from the original on 23 June 2011. Retrieved 14 June 2013.
• Searle, Alaric (2017). Armoured Warfare: A Military, Political and Global History. Bloomsbury Publishing. ISBN 978-1-4411-9813-6.
• Showalter, Dennis E. (2013). Armor and Blood: The Battle of Kursk, The Turning Point of World War II. New York: Random House. ISBN 978-1-4000-6677-3.
• Showalter, Dennis (2013). «The Crucible». MHQ: The Quarterly Journal of Military History. 25 (3): 28–37.
• Taylor, A.J.P; Kulish, V.M. (1974). A History of World War Two. London: Octopus Books. ISBN 0-7064-0399-1.
• Töppel, Roman (2017). Kursk 1943: Die größte Schlacht des Zweiten Weltkriegs [Kursk 1943: The Largest Battle of the Second World War] (in German). Paderborn: Schöningh. ISBN 978-3-506-78187-1.
• Weiss, Thomas J, II (2000). «Fire Support at the Battle of Kursk». Field Artillery (4). Retrieved 17 June 2015.{{cite journal}}: CS1 maint: multiple names: authors list (link)
• Yeide, Harry (2014). Fighting Patton: George S. Patton Jr. Through the Eyes of His Enemies. Zenith Press. ISBN 978-0760345924.
• Zamulin, Valeriy (2011). Demolishing the Myth: The Tank Battle at Prokhorovka, Kursk, July 1943: An Operational Narrative. Solihull: Helion & Company. ISBN 978-1-906033-89-7.
• Zetterling, Niklas; Frankson, Anders (2000). Kursk 1943: A Statistical Analysis. Cass Series on the Soviet (Russian) Study of War. London: Frank Cass. ISBN 0-7146-5052-8.

Further reading[edit]

External links[edit]

• Licari, Michael J. The Battle of Kursk: Myths and Reality. Archived from the original on 2014-09-12. Retrieved 1 November 2014.
• Licari, Michael J. A Review Essay: Books on the Battle of Kursk. Archived from the original on 2014-09-11. Retrieved 1 November 2014.
• Wilson, Alan. Kursk – Raw Data to Download, 6 February 1999. – Information from the US Army KOSAVE II study on the southern face battle
• Wilson, Alan. The Kursk Region, July 1943 (maps), 27 October 1999
• «Fighting a Lost War: The German Army in 1943»: Video on YouTube, lecture by Robert Citino, via the official channel of the U.S. Army Heritage and Education Center

Курская битва Основной конфликт: Великая Отечественная война, Вторая мировая война Памятник маршалу Г. К. Жукову. Мемориальный комплекс «Курская дуга» Дата 5 июля — 23 августа 1943 Место Курская, Белгородская и Орловская области РСФСР, Сумская и Харьковская область УССР Итог Победа Красной армии Германия утратила возможность проводить крупные стратегические наступательные операции на Восточном фронте Стратегическая инициатива перешла к Красной армии Противники СССР Третий рейх Командующие Георгий Жуков Николай Ватутин Михаил Катуков Иван Конев Константин Рокоссовский Павел Ротмистров Сергей Руденко Кирилл Москаленко Эрих фон Манштейн Гюнтер Ханс фон Клюге Вальтер Модель Вернер Кемпф Герман Гот Отто Деслох Роберт фон Грейм Силы сторон к началу операции 1,3 млн человек + в резерве 0,6 млн, 3444 танков + 1,5 тыс. в резерве, 19 100 орудий и миномётов + 7,4 тыс. в резерве, 2172 самолётов + 500 в резерве[1] По советским данным — ок. 900 тыс. человек[2], По нем. данным — 780 тыс. чел.[3] 2758 танков и САУ (из них 218 в ремонте)[4], ок. 10 тыс. орудий, ок. 2050 самолётов[1] Потери Оборонительная фаза: Участники: Центральный, Воронежский, Степной (не весь) фронты Безвозвратные — 70 330 Санитарные — 107 517 Операция «Кутузов»: Участники: Центральный, Брянский, Западный (левое крыло) фронты Безвозвратные — 112 529 Санитарные — 317 361 Операция «Румянцев»: Участники: Воронежский, Степной фронты Безвозвратные — 71 611 Санитарные — 183 955 Общие в битве за Курский выступ: Безвозвратные — 189 652 Санитарные — 406 743 В Курской битве в целом ~ 254 470 убитых, пленных, пропавших без вести 608 833 раненых, заболевших 153 тыс. единиц стрелкового оружия 6064 танков и САУ 5245 орудий и миномётов 1626 боевых самолётов[5] По немецким источникам 103 600 убитых и пропавших без вести на всём Восточном фронте. 433 933 раненых[6]. По советским источникам 500 тыс. общих потерь на Курском выступе. ~ 2900 танков.[7] Не менее 1696 самолётов[8]  Медиафайлы на Викискладе

Ку́рская би́тва (5 июля — 23 августа 1943 года; также известна как Битва на Курской дуге) — совокупность стратегических оборонительной (5—23 июля) и наступательных (12 июля — 23 августа) операций Красной армии в Великой Отечественной войне с целью сорвать крупное наступление сил вермахта и разгромить его стратегическую группировку^[9]. По своим масштабам, задействованным силам и средствам, напряжённости, результатам и военно-политическим последствиям является одним из ключевых сражений Второй мировой войны и Великой Отечественной войны. В историографии считается самым крупным (величайшим) танковым сражением в истории^{[10][11][12][13][14][Прим. 1]}. В нём участвовали около 2 млн человек, 6 тысяч танков, 4 тысячи самолётов; сражение проложило «путь к великим советским наступательным действиям 1944-45 годов».

Сражение является важнейшей частью стратегического плана летне-осенней кампании 1943 года, согласно советской и российской историографии, включает в себя: Курскую стратегическую оборонительную операцию (5—23 июля), Орловскую (12 июля — 18 августа) и Белгородско-Харьковскую (3—23 августа) стратегические наступательные операции. Битва продолжалась 50 дней. Немецкая сторона наступательную часть сражения называла операция «Цитадель».

В результате наступления по плану «Кутузов» потерпела поражение орловская группировка немецких войск, а занимаемый ею орловский стратегический плацдарм был ликвидирован. По итогам операции «Румянцев» потерпела поражение белгородско-харьковская группировка немцев, и соответствующий плацдарм также был ликвидирован^[15]. Коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны, начатый под Сталинградом, был завершён в Курской битве и сражении за Днепр, а в последовавшей Тегеранской конференции по инициативе Ф. Рузвельта уже обсуждался составленный им лично «2 месяца тому назад план расчленения Германии на пять государств».

После завершения битвы стратегическая инициатива окончательно перешла на сторону Красной армии, которая продолжала освобождать страну от немецких захватчиков и до окончания войны проводила в основном наступательные операции. Вермахт в ходе отступления с территории СССР проводил политику «выжженной земли»^[16].

23 августа — день разгрома советскими войсками немецких войск в Курской битве — является одним из дней воинской славы России. Белгород, Курск и Орёл стали первыми городами России, которым присвоено почётное звание «Город воинской славы»^[17].

Танковая битваПравить

Генерал-полковник О. А. Лосик^{[Прим. 2]}, говоря о боевом опыте применения танковых армий, приводит следующие цифры^[18] :

«История войн… не знала другого такого танкового сражения, какое развернулось под Курском. С обеих сторон в нём приняло участие более 6 тысяч танков и самоходных орудий. С нашей стороны в контрнаступлении участвовали особенно крупные танковые силы. В составе фронтов имелось пять танковых армий, 14 отдельных танковых и механизированных корпусов, а также значительное количество отдельных танковых бригад и полков, насчитывающих около 5 тысяч танков и самоходно-артиллерийских установок. Это в 7 раз больше, чем в контрнаступлении под Москвой, и почти в 5 раз больше, чем под Сталинградом».

Начальник штаба 48-го тк генерал Фридрих Вильгельм фон Меллентин отмечает, что «удар с юга должен был наноситься десятью танковыми, одной гренадерской моторизованной и семью пехотными дивизиями»; в северной группировке «должны были принимать участие семь танковых, две гренадерские моторизованные и девять пехотных дивизий» и даёт свою оценку^[19]:

Этой операции суждено было стать величайшей танковой битвой в истории войн.

Подготовка к сражениюПравить

В ходе зимнего (1943 год.) наступления Красной армии (Острогожско-Россошанская операция, Воронежско-Касторненская операция (1943)) и последовавшего контрнаступления вермахта (см. Третья битва за Харьков) в центре советско-германского фронта образовался выступ глубиной до 150 км и шириной до 200 км, обращённый в западную сторону (так называемая «Курская дуга»). На протяжении апреля — июня 1943 года на фронте наступила оперативная пауза, в ходе которой стороны готовились к летней кампании.

Планирование летне-осенней кампании 1943 годаПравить

	В Викитеке есть тексты по теме: «Оперативный приказ Ставки вермахта № 5 от 13.3.43 »

Оперативно-стратегическая значимость Курского выступа и плацдармов немцев, находившихся севернее (орловский) и южнее (белгородско-харьковский) во многом предопределила, что именно здесь развернутся решающие события летне-осенней кампании 1943 г, к которой обе стороны начали готовиться уже ранней весной.
А. М. Василевский, непосредственно разрабатывавший (как начальник ГШ) стратегический план лета 43-го года, писал^[20]:

Во время наступления наших войск зимой 1943 года было разгромлено 100 вражеских дивизий (около 40 % всех их соединений). Только по сухопутным войскам с июля 1942 года по июнь 1943 года, по данным генштаба сухопутных сил Германии, враг потерял 1 млн 135 тыс. человек. Кроме того, события на советско-германском фронте способствовали тому, что англо-американские войска повели в Тунисе активные действия.

— Василевский А. М. Дело всей жизни.

Также А. М. Василевский отмечает, что «в марте 1943 года на востоке находилось более 70 % всех войск вермахта (194 дивизии из 273), совместно с ними действовали 19 дивизий и 2 бригады союзников Германии». И приводит характерную особенность — «в состав сухопутных войск немцы вынуждены были включить значительную часть авиаполевых, охранных, резервных и „иностранных“ дивизий, боеспособность которых резко снизилась». Начальник генштаба РККА констатирует снижение боеспособности «даже танковых дивизий», и приводит цитату из конспекта доклада генерал-инспектора бронетанковых войск Германии Г. Гудериана от 9 марта 1943 года в Виннице:

«Немецкая танковая дивизия состоит из четырёх батальонов и насчитывает 400 танков… К сожалению, в настоящее время у нас нет уже ни одной полностью боеспособной танковой дивизии… «

ГерманияПравить

Перед руководством Германии встала задача выработать дальнейшую стратегию ведения войны и конкретный план военных действий на лето 1943 года. Однако решить этот сложный вопрос они смогли не сразу: среди генералитета вермахта не было единства мнений, возникли серьёзные разногласия.

	В Викитеке есть тексты по теме: «Оперативный приказ Ставки вермахта №6 от 15.4.43. »

Манштейн, ожидавший удара РККА через р. Донец в направлении Днепра с целью отсечения и уничтожения Группы армий «Юг», считал необходимым её переход к стратегической обороне. Ещё в феврале 1943 года он предлагал дождаться начала этого наступления и в фазе его развития нанести серию фланговых контрударов. Гитлер, ожидая политических осложнений в результате перехода к обороне и желавший во чтобы то ни стало удержать Донбасс, отверг этот план.^[21] 10 марта Манштейн предложил другой план, заключавшийся в «срезании» Курского выступа быстрым наступлением сразу после окончания весенней распутицы^[22][23]. Наступление планировалось на полосе протяжённостью 1200 км, однако уже в феврале о планах немецкого командования стало известно советской разведке под командованием П. М. Фитина: донесения на этот счёт поступали из Англии, от «кембриджской пятёрки». Донесение агента Джона Кернкросса позволило РККА выстроить противотанковую оборону и сконцентрировать свои танковые силы^[24].

15 апреля Гитлер распорядился начать наступательную операцию под Курском (Zitadelle) 3 мая или вскоре после этого дня. Обязательным условием успешности операции считалось её начало до того, как РККА сможет подготовить эшелонированные оборонительные позиции или начать собственное наступление.^[23][25] Согласно плану операции Группа армий «Центр» должна была нанести удар с севера силами 9 А под командованием В. Моделя, а Группа армий «Юг» — с юга, силами 4-й танковой армии под командованием Г. Гота и армейской группы под командованием В. Кемпфа. Кольцо окружения планировалось сомкнуть на возвышенностях восточнее Курска. Части РККА, занимавшие фронт в западной части выступа, должна была сдерживать 2 А армия под командованием В. Вайса.

На встрече с Гитлером 27 апреля Модель выразил обеспокоенность донесениями разведки о сооружении противником очень сильных оборонительных позиций на северном и южном фасах Курского выступа и об отводе мобильных соединений РККА, ранее располагавшихся западнее Курска.^[26] Указывая на то, что дальнейшее затягивание подготовки может лишить наступление всякого смысла, Модель рекомендовал либо коренным образом пересмотреть план операции, либо вообще отменить её и постараться нанести поражение РККА в ходе её ожидаемого наступления.^[27][28] К началу мая к такому мнению Моделя присоединился и Манштейн, ещё в середине апреля считавший планируемую операцию вполне оправданной. Теперь он тоже предлагал перейти к стратегической обороне и, отступив с целью обнажения флангов наступающих сил противника, сделать ставку на танковые контратаки. Не сомневаясь в том, что Красная Армия направит основной удар против Группы армий «Юг», Манштейн предлагал усилить левое крыло группы, а правым крылом провести поэтапное отступление к Днепру с последующим ударом левого крыла во фланг наступающему противнику и выходом к Азовскому морю, что позволило бы отрезать и окружить наступающие части РККА^[29]. Однако, этот план был отвергнут Гитлером, который не хотел отступать так далеко даже временно.

На совещаниях в Мюнхене (3 и 4 мая 1943) решали — должны ли группы армий «Юг» и «Центр» Восточного фронта в недалёком будущем (летом 1943 г.) начать наступление. Г. Гудериан отмечает^[30]:

«Этот вопрос обсуждался по предложению начальника генерального штаба генерала Цейтцлера. Этим ударом он хотел ослабить наступательный порыв русской армии в такой мере, чтобы создать германскому верховному командованию благоприятные предпосылки для дальнейшего ведения войны на востоке. Этот вопрос горячо обсуждался ещё в апреле, однако тогда, сразу после катастрофы под Сталинградом и после последовавшего поражения на южном участке Восточного фронта, едва ли кто мог думать о крупных наступательных действиях. Но вот теперь начальник генерального штаба хотел применением новых танков „тигр“ и „пантера“, которые должны были, по его мнению, принести решающий успех, снова захватить инициативу в свои руки».

В. Модель считал: «противник рассчитывает на наше наступление, поэтому, чтобы добиться успеха, нужно следовать другой тактике, а ещё лучше, если вообще отказаться от наступления».
Манштейн отметил, что наступление имело бы успех, если бы его смогли начать в апреле; теперь же он сомневается в успехе.
Гитлер обратился к фельдмаршалу фон Клюге, который прямо высказался за предложение Цейтцлера^[30].

Гудериан резюмирует: «Шпеер поддержал мои доводы в части, касающейся вооружения. Но только мы двое были единственными участниками этого совещания, которые на предложение Цейтцлера ясно ответили „нет“. Гитлер, который ещё не был полностью убеждён сторонниками наступления, так и не пришёл в этот день к окончательному решению». Через три дня начало операции было перенесено на 12 июня.
10 мая на совещании в Берлине Гудериан обратился к Гитлеру: «Почему вы хотите начать наступление на востоке именно в этом году?» Здесь в разговор вмешался Кейтель: «Мы должны начать наступление из политических соображений»^[30]. На что Гудериан возразил:

«Неужели действительно необходимо наступать в этом году на Курск или где-либо на Востоке? Вы думаете, кто-то знает, где вообще этот Курск? Никому в мире нет дела до того, захватим мы этот город или нет. Что заставляет нас наступать в этом году под Курском или в любом другом месте Восточного фронта?»

Гитлер заверил Гудериана в том, что окончательное решение о проведении операции ещё не принято. Однако, немного позднее — на майском совещании руководства НСДАП — Гитлер сравнил складывавшуюся на Восточном фронте ситуацию с тяжёлым положением партии в 1932 году: «[Тогда] мы победили только благодаря упрямству, выглядевшему порой безумным. Также мы победим и сегодня»^[31].

По мере затягивания начала операции и роста пессимизма относительно её исхода немецкая военная пропаганда получила от ОКВ указание представить планируемую операцию контрнаступлением с ограниченными целями^[32]
18 июня ОКВ предложило отменить операцию, с высвобождением сил в стратегический резерв для обороны Италии, Балкан и самой Германии. В тот же день Гитлер ответил, что он «полностью понимает» позицию ОКВ, но уже принял решение. Через два дня начало операции было назначено на 5 июля.^[33]

По мнению А. М. Василевского, план не был оригинален^[20]:

принятое решение предусматривало провести летом крупную наступательную операцию против группировки советских войск, располагавшейся внутри Курской дуги, и попытаться повторить стратегический замысел, который не удалось осуществить ранней весной 1943 года.

СССРПравить

К лету 1943 года в составе действующей армии было 6,6 млн человек, а на её вооружении — 105 тыс. орудий и миномётов, около 2200 установок реактивной артиллерии, 10,2 тыс. танков и САУ, свыше 10,2 тыс. боевых самолётов.
Наличие таких крупных сил и средств позволяло советским войскам, сохранявшим стратегическую инициативу, начать крупное наступление.
Его цель состояла в том, чтобы завершить наметившийся перелом в войне, разгромить группы армий «Центр» и «Юг», освободить Левобережную Украину с угольно-металлургической базой Донбассом и восточные районы Белоруссии, отбросив немцев за линию реки Сож, среднего и нижнего течения Днепра^[20].

Оперативная пауза (апрель — июнь 1943 г.)Править

К выработке плана предстоявших действий и всестороннему их обеспечению советское командование приступило сразу же после завершения зимней кампании — в конце марта 1943 года.

	В Викитеке есть тексты по теме: « Доклад Жукова Г. К. о возможных действиях противника весной и летом 1943 года от 8 апреля »

8 апреля 1943 года Г. К. Жуков направил в Ставку свой доклад о возможных военных действиях весной — летом 1943 г. В нём Жуков особо подчеркнул, что переход советских войск в наступление с целью упреждения противника нецелесообразен: «Лучше будет, если мы измотаем противника на нашей обороне, выбьем ему танки, а затем, введя свежие резервы, переходом в общее наступление окончательно добьём основную группировку противника»^[34].

Василевский А. М. пишет^[20]:

Казалось, для организации нашего наступления мы сделали все. Однако вскоре в намеченный Ставкой план летнего наступления, предусматривавший нанесение главного удара на Юго-Западном направлении, были внесены существенные поправки. Советской военной разведке удалось своевременно вскрыть подготовку гитлеровской армии к крупному наступлению на Курской дуге и даже установить его дату.

Советское командование оказалось перед дилеммой: наступать или обороняться?

Планы и силы сторонПравить

Список формирований-участников Курской битвы позволяет судить о большом количестве войск с обеих сторон, сосредоточенных к лету 1943 г. в районе Курского плацдарма.

Планы немецкого командования

ГерманияПравить

Германское командование приняло решение провести крупную стратегическую операцию на Курском выступе летом 1943 года. Планировалось нанести сходящиеся удары из районов городов Орёл (с севера) и Белгород (с юга). Ударные группы должны были соединиться в районе Курска, окружив войска Центрального и Воронежского фронтов Красной армии.
По сведениям немецкого генерала Ф. Фангора, на совещании у Э. Манштейна 10 — 11 мая план был скорректирован по предложению генерала Г. Гота: 2-му танковому корпусу СС была поставлена задача развернуться с направления на Обоянь к Прохоровке, где условия местности позволяли нанести массированный удар по бронетанковым резервам советских войск^[35].

Наименование операцииПравить

Операция получила условное название «Цитадель».
В исследовании Д. М. Проэктора отмечается:

Название плана наступления на Курской дуге «Цитадель», взятое из терминологии старой крепостной войны, должно было означать, что третий рейх, обороняя «Крепость Европу», решительными вылазками из этой «цитадели» истощает осаждающего её врага и добивается победы над ним.

— ^[36]

Сухопутная группировкаПравить

Для проведения операции немцы сосредоточили группировку, насчитывающую до 50 дивизий (из них 18 танковых и моторизированных), 2 танковые бригады, 3 отдельных танковых батальона и 8 дивизионов штурмовых орудий, общей численностью, согласно советским источникам, около 900 тыс. человек. Руководство войсками осуществляли генерал-фельдмаршал Г. Х. фон Клюге (группа армий «Центр») и генерал-фельдмаршал Э. Манштейн (группа армий «Юг»). Организационно ударные силы входили в состав 2-й танковой, 2-й и 9-й армий (командующий — генерал-фельдмаршал В. Модель, группа армий «Центр», район Орла) и 4-й танковой армии, 24-го танкового корпуса и оперативной группы «Кемпф» (командующий — генерал Г. Гот, группа армий «Юг», район Белгорода).

В состав 2-го танкового корпуса СС входили несколько элитных танковых дивизий СС^{[Прим. 3]}: 1-я танковая дивизия СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер», 2-я танковая дивизия СС «Райх», 3-я танковая дивизия СС «Мёртвая голова».

Войска получили некоторое количество новой техники:

• 134 танка Pz.Kpfw.VI «Тигр» (ещё 14 — командирских танков)
• 190 Pz.Kpfw.V «Пантера» (ещё 11 — эвакуационные и командирские)
• 90 штурмовых орудий Sd.Kfz. 184 «Фердинанд» (по 45 в составе sPzJgAbt 653 и sPzJgAbt 654)

всего: 439 танков и самоходок новых типов («Тигр», правда, несколько раз применялся ранее: в конце 1942 и начале 1943 годов). При этом, однако, в составе немецких частей оставалось значительное количество (384 единицы) откровенно устаревших танков (Pz.III, Pz.II и даже Pz.I) и модернизированных, с установленной длинноствольной 75-мм. пушкой Pz. IV.

Также во время Курской битвы впервые были применены немецкие телетанкетки Sd.Kfz. 302.

ЛюфтваффеПравить

Воздушную поддержку немецким войскам оказывали силы 4-го и 6-го воздушных флотов. 4-й воздушный флот генерала авиации Десслоха с командным пунктом в Днепропетровске выделил 8-й авиакорпус
генерал-майора Зайдемана, имевшего штаб в Микояновске, в 28 км южнее Белгорода для поддержки 4ТА и армейской группы (АГ) «Кемпф». В конце июня 1943 года 8-й авиакорпус имел 1100 боеспособных самолётов^[37].
Для обеспечения работы наземных служб и снабжения был создан фронтовой воздушный oкpyг (Feldluftgau-Kommando XXVII) — со штабом в Минске. Возглавлявший его генерал-лейтенант Фейт Фишер построил все дополнительные дороги для предстоящего наступления^[37].

СССРПравить

Соображения Жукова стали предметом специального совещания в Ставке^{[источник не указан 23 дня]}, которое состоялось 12 апреля 1943 г. На нём присутствовали И. В. Сталин, маршалы Г. К. Жуков, А. М. Василевский и заместитель начальника Генерального штаба, генерал армии А. И. Антонов (это звание было присвоено ему 4 апреля 1943 года).

В отличие от 1941—1942 годов, в 1943 на курском направлении советскими войсками была создана мощная система обороны и её можно было использовать.
Советское командование приняло решение провести оборонительное сражение, измотать войска неприятеля и нанести им поражение, проведя в критический момент контрудары по наступающим. С этой целью на обоих фасах курского выступа была создана глубоко эшелонированная оборона. В общей сложности было создано 8 оборонительных рубежей.
Средняя плотность минирования на направлении ожидаемых ударов противника составляла 1500 противотанковых и 1700 противопехотных мин на каждый километр фронта^[34].

Войска Центрального фронта (командующий — генерал армии К. К. Рокоссовский) обороняли северный Курского выступа, а войска Воронежского фронта (командующий — генерал армии Н. Ф. Ватутин) — южный фас. Войска, занимавшие выступ, опирались на Степной фронт (командующий генерал-полковник И. С. Конев). Координацию действий фронтов осуществляли представители Ставки Верховного Главнокомандования маршалы Советского Союза Г. К. Жуков и А. М. Василевский.

Оценка сил сторонПравить

В оценке сил сторон в источниках наблюдаются сильные расхождения, связанные с различным определением масштаба битвы разными историками, а также различием способов учёта и классификации военной техники. При оценке сил Красной Армии основное расхождение связано с включением или исключением из подсчётов резерва — Степного фронта (около 500 тыс. личного состава и 1500 танков).

По данным авторов 12-томного труда «Великая Отечественная война 1941—1945 годов» Ставка ВГК сосредоточила к началу июля «на курском направлении 1336 тыс. человек (с учётом тыловых частей и учреждений ЦФ и ВФ), 19,1 тыс. орудий и минометов (без учёта реактивной, зенитной артиллерии и 50-мм минометов), 3444 танка и САУ (в том числе 900 легких танков), 2172 самолёта (с учётом авиации дальнего действия, 17-й воздушной армии ЮЗФ, ночных бомбардировщиков — 2900 машин)»^[38].

Следующая таблица содержит некоторые оценки:

Оценки сил сторон перед Курской битвой по различным источникам

Источник	Личный состав (тыс.)	Танки и (иногда) САУ	Орудия и (иногда) миномёты	Самолёты
	СССР	Германия	СССР	Германия	СССР	Германия	СССР	Германия
МО РФ[1]	1336	свыше 900	3444	2733	19100	около 10000	2172 или 2900 (включая По-2 и дальнюю)	2050
Гланц, Хауз[39]	1910	780	5040	2696 или 2928
Мюллер-Гилл[40]				2540 или 2758
Зетт., Франксон[41]	1910	777	5128 +2688 «резерв Ставки» всего более 8000	2451	31415	7417	3549	1830
KOSAVE[42]	1337	900	3306	2700	20 220	10 000	2650	2500

Некоторые авторы показывают меньшее число танков, увеличивая число САУ — Р. Айкс^[43] приводит по южному фасу (ЮФ) 1081 немецкий танк «из которых половина была представлена танками Pz Kpfw III плюс 376 штурмовых орудий (САУ)», что даёт суммарно 1457 ед. бронетехники. Редакторы книги напоминают также цифры «у Мюллер Гиллебранда 1493 танка, в том числе 190 устаревших» и «253 штурмовых орудия», суммарно 1746 единиц на ЮФ.

Боевой состав, численность советских войск по Кривошееву Г. Ф.^[44]:

Наименование объединений и сроки их участия в операции	Боевой состав и численность войск к началу операции
количество соединений	численность
Центральный фронт (5.07.—11.07.43 г.)	сд — 41, ид — 1, тк — 4, сбр — 5, отбр — 3, УР — 3	738000
Воронежский фронт (весь период)	сд — 35, мк — 1, тк — 4, отбр — 6	534700
Степной фронт (9.07.—23.07.43 г.)	—	—
Итого	Дивизий — 77, корпусов — 9, бригад —14, УР-3	1272700

Роль разведкиПравить

С начала 1943 года в перехватах секретных сообщений Верховного командования гитлеровской армии и секретных директивах А. Гитлера всё чаще упоминалась операция «Цитадель». Согласно мемуарам А. Микояна, ещё 27 марта ему было в общих деталях сообщено И. В. Сталиным о немецких планах^[45]. 12 апреля на стол Сталина лёг переведённый с немецкого точный текст директивы № 6 «О плане операции „Цитадель“» немецкого Верховного командования, завизированный всеми службами вермахта, но ещё не подписанный Гитлером, который подписал его только через три дня.

Существует несколько версий относительно источников информации.

Советская агентурная разведкаПравить

Кембриджская пятёркаПравить

По словам генерал-лейтенанта Кирпиченко В. А.^{[Прим. 4]}:

Факта, что немцы читали нашу, американскую или английскую переписку, ни в каких документах не зафиксировано… Зато известно достоверно и доподлинно, что англичане читали переписку германского вермахта.

Одним из источников информации называется «… Джон Кэрнкросс, английский дешифровальщик, один из знаменитой „кембриджской пятёрки“, сотрудничавшей с советской разведкой»^[46].

Также Кирпиченко В. А. отмечает, что^{[46][Прим. 5]}:

Джон Кэрнкросс в конце апреля, за два с лишним месяца до начала Курской битвы, передал в Москву полную информацию о том, что немецкое наступление начнётся в начале июля. Это была дешифровка телеграммы в Берлин немецкого генерала фон Вейхса, который готовил немецкое наступление на юге от Курска, в районе Белгорода. В телеграмме было совершенно точно указано, какими силами немцы предпримут наступление, когда, какие силы будут действовать от Орла, какие — от Белгорода, какая новая техника будет введена. Было обозначено расположение немецких полевых аэродромов и т. д., и т. п.

Разведгруппа «Дора»Править

Донесение Ш. Радо из Женевы 18.3.43.

Группа «Дора» Ш. Радо сообщила советскому командованию важнейшие сведения о планах вермахта и дислокации войск германской армии на Восточном фронте.
Существует также мнение, что информация попадала в Москву из Швейцарии по каналу под руководством Рудольфа Рёсслера^{[Прим. 6]}.

Фронтовая разведкаПравить

Маршал Жуков утверждал позднее в своих мемуарах, что он предсказал силу и направление немецких ударов по Курской дуге ещё 8 апреля, опираясь на данные разведывательных органов фронтов курского направления^[47].

Данные британской разведкиПравить

В начале 1942 года британской разведке удалось взломать код «Лоренц», применявшийся для кодирования сообщений высшего руководства Третьего рейха^[48][49]. Первым практическим результатом этого успеха стал перехват планов летнего наступления на Восточном фронте. Эти планы были немедленно переданы советскому руководству. Переданные СССР разведданные содержали не только направления ударов на Курск и Белгород, но и состав и расположение атакующих сил, а также общий план операции «Цитадель»^{[49][Прим. 7]}

Действия партизанПравить

Внесли значительный вклад как в добывание информации о перемещении немецких войск, так и в нарушение снабжения вермахта в ходе самой операции. Впервые снабжённые достаточным количеством взрывчатых веществ, партизаны, действуя по указанию Ставки, нанесли массированные удары по железнодорожным путям и самим поездам. К примеру, только партизанское соединение А. Ф. Фёдорова с 7 июля по 10 августа на Ковельском направлении осуществило крушение 123 поездов^[50].

Курская оборонительная операцияПравить

Основные боевые действия (Курская стратегическая оборонительная операция) по отражению немецкого летнего стратегического наступления (операция «Цитадель») развернулись на северном (Сражение на северном фасе Курской дуги) и южном фасах Курского выступа. Рассекающих ударов по группировке советских войск в западной части Курской дуги (по вершине выступа с целью последующего окружения) немецкой стороне нанести не удалось. С целью ослабить первоначальный удар немецких войск командование ЦФ и ВФ разработало план
артиллерийской контрподготовки.

Артиллерийская контрподготовкаПравить

	В Викитеке есть тексты по теме: «Указания командующего войсками ЦФ по организации контрартиллерийской подготовки (май 1943 г.)»

С марта 1943 года организация контрподготовки находилась в центре внимания командования обоих фронтов, к участию в ней предполагалось привлечь артиллерию и авиацию. Планы контрподготовки непрерывно уточнялись, при окончательном установлении сосредоточения главных группировок противника в исходных для наступления районах планировалось мощным внезапным огнём артиллерии и ударами авиации сорвать наступление или решительно ослабить силу первоначального удара немцев.

Объектами подавления в период артиллерийской контрподготовки были^[51]:

• скопления пехоты и танков, как достоверно установленные, так и предполагаемые
• батареи на огневых позициях и наблюдательные пункты.

При этом удельный вес каждого из этих объектов на разных фронтах был неодинаков.

Центральный фронтПравить

В. И. Казаков — командующий артиллерией Центрального фронта, говоря о контрартподготовке отмечал, что она^[52]:

была составной и, по существу, главенствующей частью общей контрподготовки, преследовавшей цель — сорвать наступление врага.

В полосе ЦФ (13А) главные усилия были сосредоточены на подавлении артиллерийской группировки противника и наблюдательных пунктов (НП), в том числе артиллерийских. Эта группа объектов составляла более 80 % запланированных целей. Такой выбор объяснялся наличием в армии мощных средств борьбы с артиллерией противника, более достоверных данных о положении его артиллерийской группировки, относительно небольшой шириной полосы ожидаемого удара (30—40 км), а также высокой плотностью боевых порядков дивизий первого эшелона войск ЦФ, что обусловливало их большую уязвимость для ударов артиллерии.
Нанесением мощного огневого удара по немецким артиллерийским позициям и НП удалось значительно ослабить, дезорганизовать артподготовку противника и обеспечить живучесть войск первого эшелона армии для отражения удара атакующих танков и пехоты^[51].

Воронежский фронтПравить

В полосе ВФ (6 гв. А и 7 гв. А) основные усилия были направлены на подавление пехоты и танков в районах их вероятного нахождения, что составляло около 80 % всех поражаемых объектов. Это обусловливалось более широкой полосой вероятного удара противника (до 100 км), большей чувствительностью обороны войск первого эшелона к танковым ударам, меньшим количеством средств борьбы с неприятельской артиллерией в армиях ВФ. Также не исключалось, что в ночь на 5 июля часть артиллерии противника сменит свои огневые позиции при отходе боевого охранения 71-й и 67-й гв. сд.
Таким образом артиллеристы ВФ в первую очередь стремились нанести урон танкам и пехоте, то есть основной силе атаки немцев, и подавить лишь наиболее активные батареи противника (достоверно разведанные)^[51].

Боевые действия на северном фасе Курской дугиПравить

Перед началом наземной операции 5 июля в 6 часов утра по московскому времени немцы также нанесли по советским оборонительным рубежам бомбовый и артиллерийский удар. Перешедшие в наступление танки сразу столкнулись с серьёзным сопротивлением. Главный удар на северном фасе был нанесён в направлении Ольховатки. Не достигнув успеха, немцы перенесли удар в направлении Понырей, но и здесь не смогли прорвать советскую оборону. Вермахт смог продвинуться лишь на 10—12 км, после чего уже с 10 июля, потеряв до двух третей танков, 9-я немецкая армия перешла к обороне.

План Моделя по прорыву трёх рубежей обороны Центрального фронта РККА заключался в нанесении первого удара силами пехотных дивизий, усиленных тяжёлыми танками и штурмовыми орудиями, при поддержке артиллерии и авиации. После прорыва обороны противника танковые дивизии должны были развивать успех в направлении Курска. В соответствии с этим планом в центре — на основном направлении удара — действовал 47-й танковый корпус, усиленный 505-м батальоном тяжёлых танков «Тигр». Слева от него находился 41-й танковый корпус с приданным полком САУ «Фердинанд» (83 машины). Левый фланг всей группировки прикрывал 23-й армейский корпус, состоявший из трёх пехотных дивизий (включая усиленную 78-ую штурмовую) при 62 штурмовых орудиях. На правом фланге действовал 46-й танковый корпус в составе четырёх пехотных дивизий, имевший, несмотря на своё название, лишь 9 танков и 31 штурмовое орудие^[53].

В первом эшелоне наступления 47-го ТК шли 20-я танковая дивизия и 6-я пехотная, усиленная двумя ротами «Тигров» (по штату — 28 машин). Две танковые дивизии второго эшелона должны были войти в прорыв и продолжать наступление. Продвижение первого эшелона замедлялось сопротивлением 15-й стрелковой дивизии РККА на сильно укреплённых позициях и наличием большого количества мин. К 08:00 были расчищены проходы в минных полях. После допроса пленного красноармейца стало известно о наличии плохо защищённой позиции на стыке между 15-й и 81-й дивизиями, куда и были перенацелены немецкие тяжёлые танки. В этом месте «Тигры» были контратакованы танками Т-34 в количестве около 90 единиц. В последовавшем трёхчасовом танковом бою было уничтожено 42 танка Т-34 и два «Тигра», ещё пять «Тигров» были обездвижены из-за повреждения гусениц. Отбив эту танковую контратаку РККА, немцы прорвали первый рубеж обороны, однако за три часа боя части 29 стрелкового корпуса 13-й Армии, располагавшиеся за первым рубежом, выдвинулись вперёд и ликвидировали разрыв фронта^[27]. Огонь артиллерии РККА сильно затруднял работу немецких сапёров по расчистке проходов в минных полях даже при использовании ими дистанционно управляемых средств разминирования («Голиаф» и Borgward IV). К 17:00 из 45 САУ «Фердинанд» 653-го тяжёлого противотанкового батальона 33 машины потеряли ход из-за подрыва на минах. Впоследствии большинство этих САУ были отремонтированы, однако эвакуация такой тяжёлой техники с поля боя была сопряжена с немалыми трудностями^[54].

За первый день наступления 47-й ТК смог продвинуться почти на 10 км вглубь обороны РККА, а 41-й ТК вышел к сильно укреплённому посёлку Поныри, через который проходил второй рубеж советской обороны, а также шоссе и железная дорога, ведущие к Курску. Потери вермахта составили 1287 человек убитыми и пропавшими без вести, а также 5921 человек ранеными^[27][55].

На следующий день 17-й и 18-й Гвардейские стрелковые корпуса РККА, а также 2-я танковая армия и 19-й танковый корпус в соответствии с полученным ранее приказом должны были контратаковать 9-ю немецкую армию. Однако вследствие плохой координации действий на рассвете 6 июля в наступление после артподготовки пошёл только 16-й танковый корпус 2-й танковой армии, имевший в своём составе около 200 танков. Удар пришёлся на позиции 47-го ТК и был встречен танками «Тигр» из 505-го батальона тяжёлых танков. Потеряв в бою 69 танков, 16-й танковый корпус отошёл к позициям 17-го Гвардейского стрелкового корпуса 13-й армии вокруг деревни Ольховатка, через которую проходил второй рубеж обороны.

После этого 47-й ТК также после проведения артподготовки сам атаковал в направлении на Ольховатку, выдвинув вперёд 24 оставшихся в строю «Тигра». Эта атака была отбита с большими потерями для немцев^[27][28]. В 18:30 на позиции 17-го Гвардейского стрелкового корпуса вышел 19-й танковый корпус РККА, ещё более усилив оборону. Кроме этого по приказу Рокоссовского большая часть исправных танков была размещена в специальных окопах, что уменьшило их уязвимость^[56]. Одновременно с Ольховаткой были атакованы Поныри, защищавшиеся 307-й стрелковой дивизией 29-го стрелкового корпуса РККА. Эта атака проводилась силами одной танковой и трёх пехотных дивизии Вермахта (9 тд, 292-я и 86-я пд, 78-я штурмовая дивизия соответственно), однако выбить защитников Понырей с их сильно укреплённых позиций не удалось^[27].

В следующие три дня (7-10 июля) Модель направил все силы своей 9-й армии на захват Понырей и Ольховатки, важность которых стала очевидной для обеих сторон в сражении. Рокоссовский также стянул к этим населённым пунктам силы с других участков фронта^[28][57]. Атаковав Поныри 7-го июля, немцы захватили половину посёлка после тяжёлых уличных боев. На следующее утро немцы были выбиты из Понырей контратакой РККА. После этого населённый пункт несколько раз переходил из рук в руки. К 10-му июля немцы смогли захватить почти весь посёлок, но контратаки РККА не прекращались. Военные действия у Понырей и близлежащей высоты 253.5 приобрели характер войны на истощение^[55] с тяжёлыми потерями для обеих сторон. Удары немцев на Ольховатку (и деревню Тёплое) также не смогли прорвать оборону РККА. Безуспешным оказалось и очень мощное наступление 10 июля, проведённое с привлечением около 300 танков и штурмовых орудий из состава 2-й, 4-й и 20-й танковых дивизий Вермахта и поддерживаемое всеми силами Люфтваффе, имевшимися в районе северного фаса Курской дуги^[57].

На совещании в штабе 47-го танкового корпуса, состоявшемся 9-го июля при участи Клюге, Моделя, Лемельсена и Харпе, была констатирована невозможность прорыва советской обороны силами 9-й армии. Немецкое командование не сомневалось в том, что и противник тоже это понимает. Несмотря на это, Клюге хотел продолжать оказывать давление на советскую оборону с целью облегчить положение частей Вермахта и СС, наступавших на южном фасе Курской дуги^[58].

Немецкое наступление на северном фасе началось на фронте шириной 45 км. На следующий день фронт наступления сократился до 40 км, на третий день — до 15 км. 8-го и 9-го июля фронт продвижения вермахта составил всего 2 км. 10-го июля наступление было полностью остановлено^[59].

12-го июля РККА начала наступление («Операция Кутузов») с созданием угрозы для фланга и тыла 9 А армии Моделя. Для его отражения немцам пришлось перебросить и ввести в бой 12-ю танковую дивизию, являвшуюся резервом для развития наступления на Курск, а также 36-ю мотопехотную, 18-ю и 20-ю танковые дивизии^[57].

Оборонительная операция на Белгородско-Курском направленииПравить

Немецкие танкисты в июле—августе 1943 года

Германское наступление началось утром 5 июля 1943 года. Поскольку советскому командованию было точно известно время начала операции — 3 часа ночи, в 22:30 и в 2:20 по московскому времени^[60] силами двух фронтов была проведена контрартподготовка количеством боеприпасов 0.25 боекомплекта. На южном фасе главные удары немцев были направлены в районы Корочи и Обояни.

Периодизация Сражения на южном фасе Курской дугиПравить

Замулин В. Н. отмечает^[61]:

В 1945 г. был частично опубликован труд старших офицеров и генералов Генштаба «Битва под Курском. Краткий очерк»^[62] В ней авторы впервые дали периодизацию сражения, которая довольно точно отражает суть происходившего.

…Несомненно, Прохоровское сражение было кульминационным моментом Курской оборонительной операции на южном фасе, после которого напряжение боёв резко снизилось. Однако в диссертации подчёркивается, что ставить знак равенства между Прохоровским сражением, проходившим с 10 по 16 июля 1943 г. и танковым боем у станции 12 июля 1943 г. не следует. Бой стал лишь частью, хотя и важной, этого сражения. Сорвать наступление ГА «Юг» удалось общими усилиями войск Воронежского фронта и резерва Ставки ВГК.

Об основных периодах Сражения на южном фасе Курской дуги говорится также у Л. Н. Лопуховского^[63]:

…я не совсем согласен с периодизацией курской оборонительной операции, предложенной в 1945 году в труде Генштаба: 1-й этап — бои на обояньском направлении 5—9 июля; 2-й — бои под Прохоровкой 10—12 июля: 3-й — бои в районе Лески, Гостищево, Шахово 13—15 июля: 4-й — контрнаступление с целью восстановления положения 17—25 июля. Бои в районе Гостищево, Лески и Шахово начались 11 июля и продолжались одновременно с боями под Прохоровкой, поэтому их нецелесообразно выделять в отдельный этап.

Первым в открытой печати выступил с предложением расширить временные рамки Прохоровского сражения, выделив его в отдельный этап операции фронта — с 10 по 15 июля 1943 г., генерал-майор в отставке Г. А. Олейников — участник тех боёв^[64].

Бои на прохоровском направлении 10—12 июляПравить

Потерпев неудачу на обоянском направлении, немецкое командование концентрирует усилия на прохоровском направлении, имея в виду продолжение стратегического наступления по более кружному пути Прохоровка — Курск.
Захват района Прохоровки планировалось осуществить двумя согласованными ударами:

• главной группировки — из р-на Кр. Октябрь, Грезное, Кр. Поляна, — вдоль шоссе на Прохоровку;
• 3ТК — из р-на Мелехово на Верх. Ольшанец и далее на север — на Прохоровку.

Одновременно с решением основной задачи (выход в р-н Прохоровки) немцы предполагали добиться окружения 69А, тем самым значительно расширить к востоку «мешок», образовавшийся при наступлении^[15].

Удар на Прохоровку немцы нанесли 11 июля:

• с запада (силами основной группировки);
• с юга (силами 3ТК).

Основная задача ВФ в этот период заключалась в стойкой обороне и максимальном изматывании противника.
В труде ГШ отмечается^[15]:

11 июля можно рассматривать как день начала большого сражения за Прохоровку.

В результате упорных боёв, развернувшихся к западу от Прохоровки, ударная группировка немцев в составе более 150 танков и пехоты к исходу дня вышла в р-н совх. Октябрьский, совх. Сталинское отд. Части 3ТК, наступавшие из р-на Мелехова, вышли в р-н В. Ольшанец.

12 июля сражение на прохоровском направлении достигло высшей точки. Войска ВФ, усиленные 5 гв. ТА и 5 гв. А нанесли фронтовой контрудар, имевший целью разгромить наступающую группировку и лишить её возможности дальнейшего стратегического наступления на Курск.

12 июля — кульминация большого сражения под ПрохоровкойПравить

12 июля в районе Прохоровки произошёл крупнейший (или один из крупнейших^[65]) в истории встречный танковый бой.
Немцы предприняли два сильных удара на Прохоровку, с запада и с юга. Противник, сосредоточив западнее Прохоровки до четырёх танковых и до одной пехотной дивизии, бросил их вдоль шоссе на восток. Кроме того, с юга на Прохоровку нацеливался удар 3ТК в составе 300 танков^[15].
12 июля развернулось два танковых сражения, одно — в районе западнее Прохоровки, в котором приняли участие главные силы 5 гв. ТА и главная немецкая группировка в составе трёх дивизий танкового корпуса СС и 17 танковой дивизии. Другое — в районе Рындинка, Ржавец, Выползовка, где столкнулись танковые части из состава 5 гв. ТА — отряд ген. Труфанова (три танковые бригады) и основные силы 3ТК (три танковые дивизии)^[15].
Согласно же донесению разведотдела (РО) штаба ВФ, в двух районах, где действовали войска 5 гв. ТА^[66]:

Противник до трёх полков мотопехоты, при поддержке до 250 танков танковых дивизий «Адольф Гитлер», «Рейх» и «Мёртвая голова» с рубежа Прелестное — Ямки и до двух мотополков с группой танков до 100 единиц с рубежа Кривцово — Казачье перешли в наступление в общем направлении на Прохоровку, стремясь окружить и уничтожить части 69А

— ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2843, Д. 452, Л. 95.

В. Н. Замулин отмечает, что «после окончания оборонительной операции, 24 июля 1943 г., член Военного совета фронта генерал-лейтенант Н. С. Хрущёв включил данные РО в своё донесение „О танковом сражении 12-го июля 1943 года в районе Прохоровки Курской области“ адресованное лично И. В. Сталину»^[67].

Вечером 11 июля во 2ТК СС в строю числилось 297 ед. бронетехники (239 танков и 58 штурмовых орудий); в трёх дивизиях и 503 бат. «Тигров» 3ТК — 119 (100 танков и 19 штурмовых орудий). Причём от мотодивизии (мд) СС «Мёртвая голова» здесь было по мнению В. Замулина^[66] «не более 30—35 танков и штурмовых орудий из имевшихся 122». Остальные (77 — 82 единиц бронетехники) действовали в излучине р. Псёл, в полосе 5 гв. А., как отмечают на «важном немецком плацдарме, созданном 10 — 11 июля за р. Псёл.»
С советской стороны на этот плацдарм (правый фланг 5 гв. ТА, севернее станции) «были переброшены лишь две бригады, численностью 92 танка»^[66].

Согласно данным из советских источников, с немецкой стороны в сражении участвовало около 700 танков и штурмовых орудий^[68]. С советской стороны в сражении участвовала 5-я гвардейская танковая армия П. Ротмистрова, насчитывавшая, согласно отчёту, 793 танка^[69].
По мнению В. Замулина^[66]:

Боевые донесения дают цифру 808 исправных танков. Погрешность связана с несовершенством учёта бронетехники, переданной из ремслужб в войска.

О состоянии человека в тех жутких условиях вспоминал участник боя, заместитель начальника штаба 31-й тбр, впоследствии^[70] Герой Советского Союза Григорий Пэнэжко^[71]:

… В памяти остались тяжёлые картины… Стоял такой грохот, что перепонки давило, кровь текла из ушей. Сплошной рев моторов, лязганье металла, грохот, взрывы снарядов, дикий скрежет разрываемого железа… От выстрелов в упор сворачивало башни, скручивало орудия, лопалась броня, взрывались танки. От выстрелов в бензобаки танки мгновенно вспыхивали. Открывались люки, и танковые экипажи пытались выбраться наружу. Я видел молодого лейтенанта, наполовину сгоревшего, повисшего на броне. Раненый, он не мог выбраться из люка. Так и погиб. Не было никого рядом, чтобы помочь ему. Мы потеряли ощущение времени, не чувствовали ни жажды, ни зноя, ни даже ударов в тесной кабине танка. Одна мысль, одно стремление — пока жив, бей врага. Наши танкисты, выбравшиеся из своих разбитых машин, искали на поле вражеские экипажи, тоже оставшиеся без техники, и били их из пистолетов, схватывались врукопашную. Помню капитана, который в каком-то исступлении забрался на броню подбитого немецкого «тигра» и бил автоматом по люку, чтобы «выкурить» оттуда гитлеровцев. Помню, как отважно действовал командир танковой роты Черторижский. Он подбил вражеский «тигр», но и сам был подбит. Выскочив из машины, танкисты потушили огонь. И снова пошли в бой.

К исходу 12 июля сражение завершилось. Основной цели контрудар Воронежского фронта силами 5-й Гв. ТА и 5-й Гв. Ар., не достиг. Противник не был разгромлен, но дальнейшее продвижение соединений 2-го танкового корпуса СС под Прохоровкой было остановлено. Продвинувшись за 5—12 июля на 35 километров, войска Манштейна были вынуждены, протоптавшись на достигнутых рубежах три дня в тщетных попытках взломать советскую оборону, начать отвод войск с захваченного «плацдарма». В ходе сражения наступил перелом. Перешедшие 17 июля в наступление советские войска отбросили к 23 июля немецкие армии на юге Курской дуги на исходные позиции.

ПотериПравить

Звонница в память о погибших на Прохоровском поле

По советским данным, на поле боя в сражении под Прохоровкой осталось около 400 немецких танков, 300 автомашин, свыше 3500 солдат и офицеров^[72]. Однако эти числа ставятся под сомнение. Например, по подсчётам Г. А. Олейникова, в сражении не могло принимать участие более 300 немецких танков^[73]. Согласно исследованиям А. Томзова, ссылающегося на данные немецкого федерального Военного архива^[74], в ходе боёв 12-13 июля дивизия «Лейбштандарт Адольф Гитлер» потеряла безвозвратно 2 танка Pz.IV, в долгосрочный ремонт было отправлено 2 танка Pz.IV и 2 Pz.III, в краткосрочный — 15 танков Pz.IV и 1 Pz.III^[75]. Общие же потери танков и штурмовых орудий 2 танкового корпуса СС за 12 июля составили около 80 танков и штурмовых орудий, в том числе не менее 40 единиц потеряла дивизия «Мёртвая Голова».

В то же время советские 18-й и 29-й танковые корпуса 5-й Гвардейской танковой армии потеряли до 70 % своих танков^[76]. Л. Н. Лопуховский пишет, что «немцы, которые контролировали поле боя (в том числе и визуально), оценили наши потери в этот день в 244 танка»^[77].

Бои 69А и 5 гв. ТА в районе Ржавец, Лески, Гостищево (13 — 15 июля)Править

К 13 июля немецкие войска, значительно обескровленные в ходе неудавшегося стратегического наступления на Курск с южного направления, перешли к обороне перед всем Воронежским фронтом, за исключением полосы 69А. Немецкое командование, стремясь извлечь из сложившегося положения какую-то пользу, поставило перед 3ТК и 2ТК СС частную задачу — окружить пять дивизий 69А, оборонявшихся в узком выступе между реками Липовый Донец и Северский Донец, и ликвидировать этот выступ^[15].

План проведения операции был подготовлен менее чем за сутки. Соответствующие приказы были доведены до подразделений в последние часы 13 июля^[28][78], а наступление началось в 04:00 14 июля.^[28][79] На рассвете 14 июля после короткой артподготовки 4-й полк дивизии Das Reich атаковал возвышенность на юго-западе от населённого пункта Правороть и после тяжёлых боёв за каждый дом, переходящих в рукопашную схватку, вытеснил остатки 2-го гв. Тацинского ТК из деревни Беленихино. После нескольких безуспешных контратак части РККА отошли на восток с занятием нового рубежа обороны, усиленного по приказу Жукова 10-й Гвардейской механизированной бригадой 5-го Гвардейского механизированного корпуса. В конечном счёте 7-я тд 3ТК вермахта соединилась с дивизией Das Reich, однако до этого, верно оценив складывающееся положение, командующий 69А отдал приказ на отход с боями. Таким образом, основная цель операции достигнута не была^[27], в кольце окружения осталось лишь значительное количество противотанковой артиллерии 69-ой армии.^[26] После получения в конце дня 15 июля соответствующих приказов тд Totenkopf начала отход с занимаемых позиций к северу от реки Псел, а 2ТК СС перешёл к обороне на всем занимаемом участке фронта.^[57][80]

Контрнаступление Воронежского и Степного фронтов (17—23 июля).Править

15 июля противник исчерпал свои наступательные возможности, обескровленный в результате упорного сопротивления войск ВФ, он вынужден был прекратить активные действия и перейти к обороне^[15].

Бои передовых отрядов 17 и 18 июляПравить

На основе разведданных командующий ВФ уже утром 17 июля делает предположение о возможности отхода противника и отдаёт приказ на разведку сильными передовыми и разведывательными отрядами. К исходу 17 июля передовые отряды 6 гв. А и 5 гв. ТА продвинулись на 2 — 5 км и заняли урочище Ситное, совхоз Комсомолец и Сторожевое. 18 июля войска 1 и 5 гв. ТА частью сил перешли в наступление; войска 5 гв. А овладели Красным Октябрём, Богородицким, Козловкой^[15].

Наступление Воронежского и Степного фронтов 20—23 июля.Править

18 июля Ставка Верховного Главнокомандования приказала перейти в общее контрнаступление с целью ликвидации вклинившихся войск противника, имея в виду дальнейшее развитие наступления для разгрома белгородско-харьковской группировки немцев.

На основании директивы Ставки от 16 июля с 23 ч. 18 июля вводится в действие Степной фронт, составленный из 53, 47 и 4 гвардейских армий, а также из 69 и 7-й гвардейской армий, переданных из ВФ.

19 июля войска обоих фронтов, продолжая вести разведку, производили перегруппировку.

	В Викитеке есть тексты по теме: « Приказ Верховного Главнокомандующего «О срыве июльского наступления немецких войск на орловско-курском и белгородско-курском направлениях»»

К исходу 23 июля войска в основном вышли на рубеж, занимавшийся до перехода немцев в наступление. На отдельных участках фронта, где войска не достигли этого рубежа, наступательные бои продолжались до первых чисел августа. Войска Степного фронта очистили от противника весь восточный берег р. Северский Донец^[15].

«Панфиловцы» Огненной дугиПравить

17 августа 1943 армии Степного фронта (СФ) подошли к Харькову, завязав сражение на его окраинах. Энергично действовала 53-я армия И. М. Манагарова, особенно её 89 гв. сд полковника М. П. Серюгина и 305 сд полковника А. Ф. Васильева^[81].
Маршал Г. К. Жуков в своей книге «Воспоминания и размышления» писал:

…Наиболее ожесточённый бой развернулся за высоту 201,7 в районе Полевого, которую захватила сводная рота 299-й стрелковой дивизии в составе 16 человек под командованием старшего лейтенанта В. П. Петрищева.
Когда в живых осталось всего лишь семь человек, командир, обращаясь к бойцам, сказал:
— Товарищи, будем стоять на высоте так, как стояли панфиловцы у Дубосекова. Умрём, но не отступим!

И не отступили. Героические бойцы удержали высоту до подхода частей дивизии. За мужество и проявленный героизм Указом Президиума Верховного Совета СССР старшему лейтенанту В. П. Петрищеву, младшему лейтенанту В. В. Женченко, старшему сержанту Г. П. Поликанову и сержанту В. Е. Бреусову было присвоено звание Героя Советского Союза. Остальные были награждены орденами».

— Жуков Г. К. Воспоминания и размышления.

Взвод Героев РомановскогоПравить

Части 162 сд, в которой служило много пограничников из Среднеазиатского пограничного округа, вместе с танкистами 19 танкового корпуса южнее с. Тёплое отражали с 11 по 13 июля неоднократные попытки немцев прорвать оборону. Но войска ЦФ уже готовились к наступательным боям. Командование 70А разрабатывало контрудар для восстановления положения, занимаемого до 5 июля.
Вместе с танкистами 224-й Памирский сп в ожесточённом коротком бою овладел с. Тёплое. Отбросив остатки немцев, полк выдвинулся на высоту севернее этого населённого пункта. Для прикрытия фланга полка был назначен от 3-й роты 1-го батальона взвод лейтенанта Александра Романовского. Закончив подготовку, подразделения полка атаковали немцев в д. Самодуровка.

Воспользовавшись малочисленностью флангового охранения наступавшего полка, гитлеровцы контратаковали взвод лейтенанта Романовского, в котором было всего 18 воинов-пограничников. Завязался ожесточённый бой.
Лейтенант Романовский, видя большое численное превосходство противника, мог бы в начале боя оставить занимаемый рубеж. Но тогда он оголил бы фланг своего полка, а значит, немцы смогли бы нанести удар с тыла наступающим на Самодуровку батальонам. Офицер-пограничник не мог так поступить. Он решил круговой обороной сковать и уничтожить противника.
Взвод Романовского выполнил поставленную задачу, враг был задержан, а затем разбит подошедшими силами.
Когда воины 224-го полка ворвались в Самодуровку, они увидели на небольшом клочке вспаханной снарядами земли 18 геройски погибших советских воинов. Тело Романовского было буквально изрешечено пулями. Около сотни немцев нашли свою смерть на высоте, обороняемой горсткой пограничников.

По словам Королёва В. Ф.:
«Существует приказ о награждении бойцов взвода лейтенанта Романовского. Все 18 человек посмертно были представлены к званию Героя Советского Союза, но звёзды так и не нашли своих героев. Через восемь месяцев приказ был изменён, вместо высших наград им дали ордена Великой Отечественной войны. За всю историю Великой Отечественной было лишь три эпизода, когда геройским званием награждали целые группы. Этот мог бы стать четвёртым. Сейчас мы добиваемся того, чтобы справедливость восторжествовала, чтобы всем воинам-пограничникам было присвоено заслуженное звание посмертно, а на месте сражения взвода Романовского был установлен памятный знак».

Итоги оборонительной фазы сраженияПравить

Центральный фронт, задействованный в сражении на севере дуги, за 5—11 июля 1943 г. понёс потери в 33 897 человек, из них 15 336 — безвозвратные^[82], его противник — 9-я армия Моделя — потеряла за тот же период 20 720 человек^[83], что даёт соотношение потерь в 1,64:1. Воронежский и Степной фронты, участвовавшие в сражении на южном фасе дуги, потеряли за 5—23 июля 1943 г., по современным официальным оценкам (2002 г.^[82]), 143 950 человек, из них 54 996 — безвозвратно^[82]. В том числе только Воронежский фронт — 73 892 общих потерь. Впрочем, иначе думали начальник штаба Воронежского фронта генерал-лейтенант Иванов и начальник оперативного отдела штаба фронта генерал-майор Тетешкин: потери своего фронта они полагали в 100 932 человека, из них 46 500 — безвозвратными^[84]. Если, вопреки советским документам периода войны, считать официальные числа немецкого командования верными, то с учётом немецких потерь на южном фасе в 29 102 человек^[83], соотношение потерь советской и немецкой сторон составляет здесь 4,95:1.

По советским данным только в Курской оборонительной операции с 5 по 23 июля 1943 немцы потеряли 70 000 убитыми, 3095 танков и самоходок, 844 полевых орудия, 1392 самолёта и свыше 5000 автомашин^[85].

За период с 5 по 12 июля 1943 года Центральным фронтом было израсходовано 1079 вагонов боеприпасов, а Воронежским — 417 вагонов, почти в два с половиной раза меньше^[86].

По мнению Ивана Баграмяна, сицилийская операция никак не повлияла на Курскую битву, так как немцы перебрасывали силы с запада на восток, поэтому «разгром врага в Курской битве облегчил действия англо-американских войск в Италии»^[87].

Наступательные операции Юго-Западного и Южного фронтов (июль 1943 года)Править

После начала 5 июля немецкого наступления Ставка Вepxoвногo главнокомандования приказала почти всем фронтам перейти к активным наступательным действиям. Сделано это было для тогo, чтобы лишить противника возможности маневрировать своими резервами и перебрасывать на курское направление войска с других участков фронта. Особенно важную роль играли войска Юго-Западноrо и Южного фронтов^[88].

Генерал-лейтенант В. И. Чуйков, участвовавший после Сталинградской битвы во главе 8 гв. А в июльском наступлении Ю-Западного фронта, отмечал^[89]:

Юго-Западный фронт должен был начать наступление на Барвенково; Южный фронт — из района Матвеев Курган на запад, на Сталино и далее на Мелитополь; Брянский фронт — на Орёл; Западный фронт — на Карачев. В такой обстановке немецкое командование лишалось всякой возможности маневрировать резервами.

Генерал Раус, также упомянув, что наступление 9-й армии захлебнулось, указал ещё одну причину^[63]:
«В конечном счете, именно наступление Красной Армии вдоль реки Миус и у Изюма не позволило 4-й танковой армии продолжить наступление до рубежа Псел, Пена. 24-й танковый корпус был введен в бой на южном крыле, и у группы армий „Юг“ больше не было стратегических резервов. Инициатива теперь принадлежала русским. Наступление на Курск было отменено…».

Изюм-Барвенковская наступательная операцияПравить

Изюм-Барвенковская наступательная операция проводилась с 17 по 27 июля 1943 года войсками Юго-Западного фронта с целью сковывания донбасской группировки противника и недопущения переброски его войск в район Курской битвы. Задача подвижных соединений — войти в прорыв и ударом в направлении на Сталино во взаимодействии с войсками ЮФ окружить донбасскую группировку немцев. Противник подтянул свои оперативные резервы — 17 тд и 23 тд, а также тд СС «Викинг», тем не менее советские войска форсировали Северский Донец, захватили и расширили плацдармы на его правом берегу, сковали резервы немцев, оказав тем самым существенную помощь войскам ВФ в обороне под Курском^[88].

Миусская наступательная операцияПравить

Миусская наступательная операция проводилась с 17 июля по 2 августа 1943 года войсками ЮФ. Перед фронтом стояла задача последовательно разгромить противостоящие силы 6А и отвлечь на себя резервы противника с Kypского направления. Немецкое командование бросило к району прорыва помимо 16-й моторизованной дивизии (мд), части 23 тд, которая была возвращена с полпути на Харьков, а также 336 пд и некоторые части; были срочно переброшены с белгородско-харьковского направления в Донбасс значительные силы авиации. 29 июля из-под Харькова в район плацдарма на правом берегy Миуса передислоцирован 2-й танковый корпус СС в составе танковых дивизий: «Мёртвая rолова», «Рейх», а также 3 тд. В создавшейся обстановке войска ЮФ не смоrли прорвать сильно укреплённую оборону противника и пробиться в центр Донбасса; был получен приказ отойти на левый берег Миуса. Тем не менее советские войска не только лишили противника возможности перебросить дивизии из Донбасса на Курскую дугy, но и заставили ero снять с белгородско-харьковского направления до пяти танковых дивизий, а также крупные силы авиации и бросить всё это для удержания своих позиций в Донбассе^[88].

Разгром Орловской и Белгородско-Харьковской группировок немцевПравить

Контрнаступление советских войск

Наступательные операции под Орлом и Харьковом развернулись на фронте, превышавшем 600 км; в них участвовали войска пяти фронтов. Глубина операций к моменту завершения поставленных задач достигла 180 км.^[90]:

«Контрнаступление Красной Армии под Курском имело свои особенности, отличавшие его от контрнаступления под Москвой и на Волге. Вооруженная борьба здесь приняла ещё более широкий размах. Достаточно сказать, что в контрнаступлении приняли участие все 5 танковых армий, которые имелись в это время в Красной Армии, и 22 общевойсковые армии. Если под Москвой в 1941 г. наступали два фронта, а на Волге зимой 1942/43 г. три, то под Курском контрнаступление осуществлялось силами пяти фронтов».

Орловская стратегическая наступательная операция «Кутузов»Править

Ещё при организации и планировании обороны Курского выступа в марте 1943 г. Ставка Верховного Главнокомандования предусматривала переход в наступление войск левого крыла Западного, Брянского и Центрального (после ликвидации результатов немецкого наступления) фронтов.
12 июля Западный (командующий генерал-полковник Василий Соколовский) и Брянский (командующий генерал-полковник Маркиан Попов) фронты перешли в стратегическое наступление (по заранее разработанному плану под кодовым наименованием «Кутузов») против 2-й танковой и 9-й армий немцев в районе города Орла.
Планом также предусматривалось участие войск ЦФ (правый фланг) наступлением из района Поныри, Архангельское.
К исходу дня 13 июля советские войска прорвали оборону противника. 26 июля немцы вынуждены оставить Орловский плацдарм и начали отходить на оборонительную линию «Хаген» (восточнее Брянска). 5 августа в 05-45 советские войска полностью освободили Орёл.

	В Викитеке есть тексты по теме: «Приказ Верховного Главнокомандующего «Об овладении городами Орёл и Белгород»»

По свидетельству Ерёменко А. И., известие о взятии Орла и Белгорода поступило во время поездки на фронт Сталина И. В., когда шло обсуждение плана Смоленской операции (с. Хорошево, 5 июля 1943 г.)^[91]:

«Сталин сказал, что в честь войск, взявших эти города, стоит произвести салют в Москве и делать это всегда в связи с освобождением крупных городов и стратегически важных пунктов… И. В. Сталин тут же позвонил в Москву и отдал распоряжение о подготовке салюта из 124 орудий к его возвращению в Москву, то есть к сегодняшнему вечеру».

5 августа в Москве был дан первый за всю войну салют — в честь освобождения Орла и Белгорода.
По советским данным, потери вермахта в Орловской операции составили около 90 тыс. человек^[92].
Жуков Г. К. отметил важную особенность^[81]:

«5 августа войска Брянского фронта освободили Орёл… Когда мы с А. И. Антоновым и А. М. Василевским докладывали Верховному о возможности окружения в районе Орла группировки противника, для чего надо было значительно усилить левое крыло Западного фронта, и. В. Сталин сказал:

— Наша задача скорее изгнать немцев с нашей территории, а окружать их мы будем, когда они станут послабее…

Мы не настояли на своем предложении, а зря. Надо было твёрже отстаивать свою точку зрения. Наши войска тогда уже могли проводить операции на окружение и уничтожение».

Белгородско-Харьковская стратегическая наступательная операция «Румянцев»Править

На южном фасе стратегическое наступление (по разработанному плану под кодовым наименованием «Полководец Румянцев») силами Воронежского и Степного фронтов началось 3 августа.

В рамках «Белгородско-Харьковской стратегической наступательной операции» были проведены Белгородско-Богодуховская и Белгородско-Харьковская фронтовые наступательные операции.

В ходе Белгородско-Богодуховской операции 5 августа примерно в 18-00 был освобождён Белгород, 7 августа — Богодухов.

	В Викитеке есть тексты по теме: «Приказ Верховного Главнокомандующего «Об освобождении областного и промышленного центра Украины города Харьков»»

Развивая наступление в Белгородско-Харьковской операции, советские войска 11 августа перерезали железную дорогу Харьков-Полтава, 23 августа овладели Харьковом. Контрудары немцев успеха не имели.

Развитие стратегического наступления Красной АрмииПравить

Мгинская наступательная операцияПравить

Поскольку основные силы Красной Армии сосредотачивались в районе Курского выступа, Ставка временно приостановила наступательные операции на северо-западном направлении. Только в июле, в ходе Курской битвы, решили провести Мгинскую наступательную операцию (22 июля — 22 августа 1943 года). Бои носили ожесточённый характер, и «в районе Поречья у 18-й немецкой армии не осталось резервов».
К. А. Мерецков отмечает, что^[93]:

Ещё немного, и участок прорыва удалось бы расширить. Но от командиров частей стали поступать сообщения, что внезапно сопротивление гитлеровцев резко возросло. Оказалось, что гитлеровское командование целиком сняло из-под Ленинграда две дивизии, предназначенные для штурма города, и заткнуло ими дыру, чтобы локализовать прорыв, не дав ему превратиться в широкую брешь.

В итоге немцы задействовали все резервы для удержания позиций, и не смогли перебросить часть сил ГА «Север» под Курск.

Смоленская стратегическая наступательная операцияПравить

К началу августа 1943 года общая обстановка на советско-германском фронте, в том числе и на западном стратегическом направлении, определялась победами, одерживаемыми Советской Армией под Курском. Советскому командованию было важно активными действиями на других направлениях нанести поражение как можно большим силам противника, чтобы не позволить ему использовать эти силы для противодействия контрнаступлению Красной Армии. К таким участкам фронта в первую очередь относилось западное направление как непосредственно примыкавшее к району Курского выступа. Ставка Верховного Главнокомандования подготовила крупную наступательную операцию, которая получила кодовое название «Суворов» и началась 7 августа наступлением войск Западного и левого крыла Калининского фронтов^[94].

Командующий артиллерией Красной Армии Воронов Н. Н. отмечал, что^[95]:»над командованием Калининского и Западного фронтов, а также и надо мною, представителем Ставки, постоянно дамокловым мечом висела угроза «снести голову с плеч», если хоть одну дивизию противник отсюда перебросит на юг, где решались главные задачи».
Командующий Калининским фронтом Еремёнко А. И. дополняет^[91]:

«Весьма показательно, что гитлеровская ставка в самые тяжёлые дни катастрофы на Курской дуге не решилась взять ни одной дивизии из группы армий „Центр“, а, напротив, в первой половине августа перебросила из-под Орла на смоленское направление 13 дивизий.»

Донбасская стратегическая наступательная операцияПравить

Тесное взаимодействие фронтов и оперативное реагирование на ситуацию стали отличительной чертой летне-осеннего наступления 1943 года. Советские войска создавали напряжение на одном из направлений и вынуждали немецкое командование стягивать туда резервы, перебрасывая их с других фронтов. На ослабленный участок наша армия тут же наносила атакующий удар^[96].
13 августа 1943 наступлением правого крыла Юго-Западного фронта началась Донбасская операция; 16 августа, прорвав немецкую оборону перешли в наступление войска Южного фронта.

Наступление с вершины Курского выступаПравить

Успешное развитие боевых действий на северном и южном фасах курского стратегического плацдарма создали благоприятные условия для нанесения удара с его вершины в стык немецких групп армий «Юг» и «Центр». Использовать такую возможность предполагалось ещё при планировании летней кампании 1943-го года: «Удар на Харьков, Полтаву, Киев был, по мнению Генерального штаба, наиболее перспективным»^[97]. С. М. Штеменко отмечает, что идея разгрома южной группировки противника не затрагивала главное, западное стратегическое направление; ГА «Центр» угрожала бы флангам наступающих фронтов.

Киевское направлениеПравить

В обстановке секретности, Ставка ВГК ещё в ходе наступательных операций Курской битвы дала директиву № 30168 от 16.8.43 г. по наступлению ЦФ в общем направлении Конотоп, Нежин, Киев. Уже 20 августа 1943 г. командование Центрального фронта доложило в Генштаб план Черниговско-Припятской операции, который 22 августа был утверждён^[98].
По воспоминаниям корреспондента «Красной звезды» Трояновского П. И., его ещё утром 25 августа направили в 65А генерала П. И. Батова; командарм в ходе беседы вечером 27 августа сообщил^[99]:

«Советую без промедления следовать к Ивану Даниловичу Черняховскому, в шестидесятую армию. Час тому назад мне звонил командующий фронтом. Части нашего соседа за сутки рванули вперед почти на двадцать километров и подходят сейчас к Глухову и Рыльску. А это уже Украина, товарищи, киевское направление… Армии Конева уже взяли Харьков и продолжают наступление. Армии же нашего фронта устремятся на Киев…»

Так впервые мы услышали долгожданные слова — «киевское направление»… Кстати, официально, всенародно, так сказать, на весь мир, слова «киевское направление» впервые прозвучали в приказе Верховного Главнокомандующего от 9 сентября.

Однако, как и под Харьковом, противник оказывал серьёзное сопротивление, — у части вермахта всё ещё была надежда на изменение хода войны и возврат утраченных территорий. В качестве примера, Трояновский П. И. приводит слова из письма в Германию ефрейтора из 184-го пехотного полка, «найденное у него, убитого тут же, под селом Сопычь»^[99]:

«Ничего так не жалко, как жалко оставлять Украину. Мы тут жили превосходно. Куры, гуси, сахар, молоко, сало — всего было вдоволь. А сколько мы мобилизовали отсюда восточных рабочих! Фюрер обещал наделить нас, ветеранов войны, земельными наделами на Украине. Земля и климат — прелесть. Тридцать—пятьдесят здешних гектаров плюс дешёвая крестьянская сила обеспечили бы всей нашей семье радостную жизнь… Жаль, очень жаль уходить отсюда. Впрочем, говорят, что мы ещё вернемся, и я верю этому…»

По выражению того же Трояновского, войска Рокоссовского и других фронтов «наделили земельными наделами (посмертно)» десятки тысяч немецких солдат^[100]. Немецкие общие потери составили около 321 000 человек к концу операции 30 сентября. Операция завершилась почти полным освобождением Левобережной Украины от немецких войск и захватом плацдармов на правом берегу Днепра. Коренной перелом в войне, произошедший в ходе Курской битвы был окончательно завершён. К утру 6 ноября была освобождена столица советской Украины г. Киев.

Сицилийская стратегическая операцияПравить

Германия и союзники

Военная кампания итальянских войск в СССР 1941—1943 гг. закончилась поражением 8-й армии в конце февраля 1943 г., и Муссолини вывел её остатки с Восточного фронта.

У. Черчилль отмечал, что 20 мая состоялось совещание у Гитлера, где присутствовали Кейтель, Роммель, Нейрат и другие. Нейрат, в частности, говорил^[101]:

Германские войска на Сицилии, несомненно, стали довольно непопулярны…Во-первых, мы съели все съестные припасы, которые у них были, а теперь из-за нас придут англичане, хотя … сицилийские крестьяне, в сущности, против этого не возражают. Они считают, что это положит конец их страданиям…
Всякий раз, когда я … жаловался, что немецких солдат ругают на улицах бранными словами, мне говорили, что…: «…Вы сами сделали себя непопулярными. Вы производили реквизиции и съели всех наших кур».

— Черчилль У. Вторая мировая война. — М.: Воениздат, 1991

«Непопулярными» немцы стали вовсе не из-за «съеденных кур», а из-за проигрыша ряда кампаний, в том числе под Сталинградом. Где около 130 тыс. итальянцев было окружено в ходе наступления советских войск и, согласно итальянским источникам, около 21 тыс. солдат погибло в боях, 64 тыс. было захвачено в плен и 45 тыс. удалось отойти^[102].
Но и уцелевших ждала незавидная судьба: очередное поражение немецких войск, теперь уже в Курской битве, и последовавшая в ходе её высадка союзников обусловили выход Италии из войны. После чего немцы производили разоружение итальянских частей, отказавшихся перейти на службу Германии и отправку в лагеря для военнопленных; также были расстрелы итальянских солдат и офицеров. Так платила Германия своему недавнему союзнику, впоследствии на Нюрнбергском процессе был представлен список расстрелянных во Львове итальянских офицеров^[103].

Антигитлеровская коалиция

Решение на высадку войск антигитлеровской коалиции в Сицилии было принято лидерами стран-союзниц в начале 1943 г.^[101]:

На конференции в Касабланке, состоявшейся в январе, было принято решение о вторжении на Сицилию после захвата Туниса… Политические факторы играют свою роль, и захват Сицилии и непосредственное вторжение в Италию должны были привести к гораздо более быстрым и далеко идущим результатам. Захват Сицилии был операцией первостепенной важности. Хотя её и затмили последующие события в Нормандии, не следует недооценивать её значения…

— Черчилль У. Вторая мировая война. — М.: Воениздат, 1991

Но высадку союзников ждали, для противодействия ей были созданы группы войск в Греции (в частности, туда отбыла 1 тд), в Сицилии и южной Франции. Если итальянские дивизии обороны побережья оказали слабое сопротивление противнику, то иx мобильные дивизии показали себя вполне неплохо. Кессельринг хотя и доложил о невозможности сбросить противника в море, предполагал продолжать удерживать Сицилию.
Непосредственной угрозы на Средиземноморском театре 13 июля не было видно — в том числе, что могло бы заставить прервать «Цитадель», если бы она имела виды на успех.

О влиянии высадки в Сицилии на продолжение операции «Цитадель»Править

Часто в качестве причины срыва наступления по плану «Цитадель» приводят мемуары Манштейна, согласно которым после высадки Союзников на Сицилии (9—10 июля) и начала операции «Кутузов» (12 июля).
13 июля Гитлер вызвал в свою ставку фельдмаршалов Манштейна и Клюге и поставил вопрос о прекращении операции «Цитадель». Манштейн возражал, указывая что необходимо сначала разгромить советские войска на Курском выступе, иначе угрожающее положение возникнет не только на Донбассе, но и под Курском. Поскольку 9-я армия дальше наступать не могла, а Клюге настаивал на отходе к прежним позициям, Манштейн предлагал с южного направления продвинуться до Курска, а затем повернуть на запад, заставить советские войска в Курском выступе вести бой с перевёрнутым фронтом, и разгромить их. Одновременно группа Кемпфа должна была нанести удар в восточном направлении, а также одновременными действиями совместно с 4-й армией уничтожить противника на стыке двух объединений. Гитлер дал своё согласие, и только начавшееся 17 июля советское наступление под Миусом и Донецком заставило отказаться от этих планов.^[104]

Но, как отмечает Л. Н. Лопуховский — «стенограмму совещания 13 июля до сих пор обнаружить не удалось», тем не менее «в журнале боевых действий ОКВ есть ссылка на стенограмму совещания»^[63]:

Фюрер заявил, что «трусость итальянцев открывает противнику дорогу в крепость Европа с юга», после чего высказал намерение вплоть до прояснения обстановки в Италии, приостановить операцию «Цитадель» (выделено мною. — Л. Л.). Фельдмаршал фон Клюге с этим полностью согласился в то время, как Манштейн продолжал настаивать на продолжении наступления на Курск с юга. В итоге фюрер решил дать ему шанс…

— приводится по: Kriegstagebuch des Oberkommando der Wehrmacht (Wehrmachtfuhrungsstab). Bd. III. Frankfurt a/M., 1963, S. 777.

И уточняет, что «что фраза „высказал намерение приостановить операцию“ вовсе не означает решения о прекращении операции, да ещё немедленном».

Манштейн дополняет, что «после того как операция „Цитадель“ по приказу Гитлера 17 июля была окончательно прекращена также и группой „Юг“, командование группы решило снять временно с этого фланга крупные танковые силы, чтобы с помощью этих частей восстановить положение в Донбассе.»
В тот же день — 17 июля началось наступление Юго-Западного и Южного фронтов на среднем Донце и Миусе.

Для переброски в Италию наметили 2 тк СС, но затем остановились только на дивизии «Лейбштандарт». Р. Пономаренко отмечает, что «поначалу „Лейбштандарт“ направлялся на Миус наравне со всеми, однако в 23:55 25 июля дивизия получила приказ „прекратить движение и готовиться к отправке в неизвестном направлении“».

Л. Н. Лопуховский приводит более позднюю дату^[63]:

Вопрос о необходимости переброски сил в Италию с Восточного фронта возник лишь после того, как в Риме разразился политический кризис….25 июля дуче арестовали. И Гитлер решил, что теперь ему нужны в Италии политически надёжные части. 26 июля он отдал распоряжение о выдвижении в район Рима 3-й тгд и переброске в Италию 2-го танкового корпуса СС, как только его дивизии «смогут высвободиться». Но корпус СС, несмотря на решение Гитлера, был оставлен на Восточном фронте для ликвидации многочисленных кризисов в зоне ГА «Юг». В Италию была отправлена без танков и другого тяжёлого вооружения только тд «АГ».

И делает вывод^[63]:

Таким образом, действия союзников в Сицилии никак не могли стать непосредственной причиной прекращения операции «Цитадель». Вне всяких сомнений, эта операция не была бы прервана, если бы она имела виды на успех. При этом невозможность продолжения наступления группой армий Клюге стоит у Гитлера на первом месте в списке причин, вынудивших его, в конечном счёте, прекратить операцию… Но не высадка союзников на острове Сицилия остановила немецкое наступление под Курском. Его остановили советские бойцы и командиры.

В западной историографии достаточно широкое распространение получила иная трактовка взаимосвязи высадки в Сицилии и прекращения операции «Цитадель». В частности, Р. Аткинсон (Rick Atkinson), автор трилогии о вкладе США в дело освобождения Европы от нацизма, считает, что Гитлер «прекратил крупное наступление под Курском всего через неделю после его начала, что было частично обусловлено необходимостью переброски сил в Италию» (canceled a major offensive at Kursk after only a week, in part to divert forces to Italy), что вызвало ослабление Вермахта на Восточном фронте.^[105].
По мнению других авторов, военные действия в Италии вызвали необходимость замены итальянских солдат немецкими, как в самой Италии, так и — в несколько меньшей степени — на Балканах, в результате чего в Южной Европе (вместо Восточного фронта) оказалась пятая часть Вермахта, и такое соотношение сохранялось почти до самого конца войны.^[106]. Таким образом, высадка в Сицилии не столько оттянула силы Вермахта с Восточного фронта, сколько лишила его необходимых для продолжения наступления стратегических резервов, проходивших подготовку на территории Франции.^[107]

Итоги Курской битвыПравить

Завершение коренного перелома в ходе войныПравить

Победа в Сталинградской битве определила переход Красной Армии от обороны к стратегическому наступлению. Зимой — весной 1943 г. Красная Армия развила успех, прорвав блокаду Ленинграда, развернув наступление на Северном Кавказе и в верховьях Дона. Однако немцам удалось провести успешный контрудар и вновь овладеть Харьковом в марте 1943 года. После Курской битвы стратегическая инициатива прочно перешла в руки советского командования. Была освобождена Левобережная Украина и г. Киев. Данный период войны получил название коренного перелома.

	В Викитеке есть тексты по теме: «Об овладении столицей Советской Украины городом Киев»»

Победа на Курской дуге и последовавшее стратегическое наступление по плану летне-осенней кампании 1943 г. ознаменовали завершение коренного перелома в ходе Великой Отечественной войны и, как следствие, во Второй мировой войне.

После окончания сражения на Курской дуге германское командование утратило возможность проводить стратегические наступательные операции. Локальные массированные наступления, такие как «Вахта на Рейне» (1944) или операция на Балатоне (1945), также успеха не имели.

Жуков Г. К. отмечал^[81]:

«Раздраженный неудачами и чрезвычайно большими потерями, Гитлер, как он всегда поступал в подобных случаях, всю вину за провал наступательной операции „Цитадель“ переложил на головы своих фельдмаршалов и генералов. Он снимал их с должностей, заменяя, по его мнению, более способными. Гитлер не понимал, что провал крупной стратегической операции зависит не только от командующих, а определяется главным образом большой суммой военно-стратегических, политических, моральных и материальных факторов.»

Мнение союзников СССР по антигитлеровской коалицииПравить

Комитет начальников штабов США в августе 1943 года подготовил аналитический документ, в котором дал оценку роли СССР в войне.
«Россия занимает во второй мировой войне доминирующее положение, — отмечалось в докладе, — и является решающим фактором в предстоящем поражении стран оси в Европе. В то время, как в Сицилии войскам Великобритании и Соединённых Штатов противостоят две немецкие дивизии, русский фронт приковывает примерно 200 немецких дивизий. Когда союзники откроют второй фронт на континенте, то он, безусловно, будет второстепенным по сравнению с русским фронтом, русский по-прежнему будет играть решающую роль»^[108].
Далее сделан вывод, что^[109]

«основные военные действия будут вестись именно в России. Без участия России в войне в Европе разгромить страны оси невозможно, и положение Объединённых наций окажется опасным»

Президент Рузвельт осознавал опасность дальнейшей отсрочки второго фронта. Он говорил своему сыну накануне Тегеранской конференции:

«Если дела в России пойдут и дальше так, как сейчас, то возможно, что будущей весной второй фронт и не понадобится!»

Признания немецких генераловПравить

Фельдмаршал Эрих фон Манштейн, разрабатывавший операцию «Цитадель» и проводивший её, впоследствии писал:

Она была последней попыткой сохранить нашу инициативу на Востоке. С её неудачей, равнозначной провалу, инициатива окончательно перешла к советской стороне. Поэтому операция «Цитадель» является решающим, поворотным пунктом в войне на Восточном фронте.

— Манштейн Э. Утерянные победы / Пер. с нем. — М., 1957. — С. 423.

Собор в память о погибших на Прохоровском поле

По мнению Гудерианa,

В результате провала наступления «Цитадель» мы потерпели решительное поражение. Бронетанковые войска, пополненные с таким большим трудом, из-за больших потерь в людях и технике на долгое время были выведены из строя. Их своевременное восстановление для ведения оборонительных действий на Восточном фронте, а также для организации обороны на западе на случай десанта, который союзники грозились высадить следующей весной, было поставлено под вопрос. Само собой разумеется, русские поспешили использовать свой успех. И уже больше на Восточном фронте не было спокойных дней. Инициатива полностью перешла к противнику.

— Гудериан Г. Воспоминания солдата. — Смоленск: Русич, 1999

Оценка Альберта Шпеера, рейхсминистра вооружений и военного производства :

Наступление началось 5 июля, но, несмотря на широкое применение новейшей боевой техники, нам так и не удалось срезать Курский выступ и взять в кольцо советские войска. Излишняя самоуверенность в очередной раз подвела Гитлера, и после двух недель ожесточённых боёв он был вынужден признать тщетность своих надежд. Неудачный исход битвы под Курском означал, что отныне Советский Союз завладел стратегической инициативой даже в благоприятное для нас время года.

— Шпеер А. Воспоминания / [Пер. с нем. С. Фридлянд; И. Розанова]. — 2-е изд., испр. — М.: Захаров, 2010. — 688 с.

.

Срыв дальнейших планов немецкого командованияПравить

Операция «Цитадель» была первой из намеченных на лето и осень 1943 г. операций вермахта, дававших возможность выхода в глубокий тыл советских войск и создания угрозы Москве.
22 марта Гитлер отдал приказ о проведении операции «Ястреб», но открывавшиеся перспективы в случае успеха уже через два дня заставляют дать указание ГА «Юг» разработать более крупную операцию под кодовым названием «Пантера»^[110].

Успех операций «Цитадель» и «Пантера» должен был стать сигналом к началу немецкого наступления на Ленинград. Первоначально операция получила кодовое название «Беренфанг» («Охота на медведя»). Первый этап назвали «Паркплац-I», второй — «Паркплац- II»^[110].
О планировавшейся оккупации Швеции^[110] отмечает американский историк М. Кейдин:

«На карту была поставлено куда значительно больше, чем просто город Курск или продвижение по местности на север, юг и восток, а именно то, что никогда не отразилось бы на схемах и картах,— беспощадная расправа над русскими, и в этом заключалась суть немецкого плана: измотать, перемолоть, рассеять, убить и захватить… Позднее, если операция „Цитадель“ пойдет так, как рассчитывал Гитлер, последует большое новое наступление на Москву.
Позднее он претворит в жизнь свой совершенно секретный план „Песец“, и германские вооруженные силы молниеносным ударом оккупируют Швецию. Позднее он… усилит войска в Италии, чтобы отбить вторжение союзников и сбросить их в море, ибо он знал, что приближается время этого вторжения. Направит мощные подкрепления на Атлантический вал,— может быть, достаточные, чтобы сломить хребет силам вторжения из Англии… Это было не только русской судьбой, которая должна была решиться под Курском, а судьба самой войны»

— приводится по: Caidin. M. The Tigers Are Burning. New York: Hawthorn, 1974, p. 4, 5, 8.

Победа Красной Армии под Курском и войск антигитлеровской коалиции в Сицилии сделало планы немецкого командования несбыточными.

Международное значение победы в Курской битвеПравить

В результате разгрома значительных сил вермахта на советско-германском фронте создались более выгодные условия для развёртывания действий американо-английских войск в Италии, было положено начало распаду фашистского блока — потерпел крах режим Муссолини, и Италия вышла из войны на стороне Германии. Под влиянием побед Красной Армии возросли масштабы движения сопротивлений в оккупированных немецкими войсками странах, укрепился авторитет СССР как ведущей силы антигитлеровской коалиции.

В Курской битве советские воины проявили мужество, стойкость и массовый героизм. По данным ИВИ ВА Генштаба ВС РФ^[111]:

Свыше 100 тыс. человек награждены орденами и медалями, 231 человек удостоен звания Героя Советского Союза, 132 соединения и части получили гвардейское звание, 26 удостоены почётных наименований Орловских, Белгородских, Харьковских и Карачевских.

	В Викитеке есть тексты по теме: «Доклад Сталина И. В. на торжественном заседании 6 ноября 1943 г.»

Верховный главнокомандующий И. В. Сталин, подводя итоги летне-осенней кампании в докладе 6 ноября 1943 г. отметил^[112]:

«…результаты и последствия побед Красной Армии далеко вышли за пределы советско-германского фронта, изменили всё дальнейшее течение мировой войны и приобрели крупное международное значение. Победа Союзных стран над общим врагом приблизилась, а отношения между союзниками, боевое содружество их армий, вопреки ожиданиям врагов, не только не ослабели, а, наоборот, окрепли и упрочились… союзники подвергли и продолжают подвергать основательной бомбардировке важные промышленные центры Германии и тем самым значительно ослабляют военную мощь врага… регулярно снабжают нас разным вооружением и сырьём… можно сказать без преувеличения, что всем этим они значительно облегчили успехи нашей летней кампании»

ПотериПравить

Потери сторон в битве остаются неясными. Так, советские историки, в том числе и академик А. М. Самсонов, говорят о более чем 500 тыс. убитых, раненых и пленных, 1500 танков и свыше 3700 самолётов^[113].
Авторский коллектив 12-томного труда «Великая Отечественная война 1941—1945 годов» приводят^[114]:

Советские войска потеряли более 863 тыс. человек, в том числе более 254 тыс. безвозвратно, свыше 6 тыс. танков и САУ, почти 5300 орудий и миномётов, 1626 боевых самолётов

— ВОВ том 3, глава «Огненная дуга», с. 574

По донесению штаба инженерных войск Воронежского фронта на наших минных полях в период с 05.07.1943 по 20.07.1943 подорвалось 653 танка противника

источник Описывает период с 21.07.1943 по 21.07.1943 г. Сведения. № документа: 2444, Дата создания документа: 21.07.1943 г Архив: ЦАМО, Фонд: 203, Опись: 2843, Дело: 430, Лист начала документа в деле: 13 Авторы документа: ВорФ, подполковник Берлин, майор Вишняков Описывает боевую операцию: Оборонительный период битвы под Курском. 5.7-23.7.43 г.

Потери по Кривошееву Г. Ф.Править

По данным исследований коллектива под руководством кандидата военных наук, генерал-полковника Кривошеева Г. Ф., общие потери в Курской битве составили^[44]:

Наименование операций, сроки их проведения, продолжительность	Боевой состав и численность войск к началу операции	Людские потери в операции
количество соединений	численность	безвозвратные	санитарные	всего	среднесуточные
Курская оборонительная операция, 5.07.-23.07.1943 г.	Дивизий — 77, корпусов — 9, бригад —14, УР-3	1272700	70330 (5,5 %)	107517	177847	9360
Операция «Кутузов», 12.07.-18.08.1943 г.	Дивизий — 82, корпусов — 8, бригад —14, УР-3	1287600	112529 (8,7 %)	317361	429890	11313
Операция «Румянцев», 3.08.-23.08.1943 г.	Дивизий — 50, корпусов — 11, бригад — 5	1144000	71611 (6,20 %)	183955	255566	12170
Курская битва, 5.07.-23.08.1943 г., 50 суток	Дивизий — 132, корпусов — 19, бригад — 19, УР-3[Прим. 8]	2431600[Прим. 9]	254470	608833	863303	32843

Также приводим выдержки из Таблицы № 82 «Потери боевой техники и вооружения по периодам войны и стратегическим операциям»^[44]:

Наименование операций, сроки их проведения, продолжительность	Стрелковое оружие (тыс. шт.)	Танки и САУ (шт.)	Орудия и миномёты (шт.)	Боевые самолёты (шт.)
в операции	среднесуточно	в операции	среднесуточно	в операции	среднесуточно	в операции	среднесуточно
Курская оборонительная операция, 5.07.—23.07.1943 г., 19 суток	70,8	3,7	1614	85	3929	207	459	24
Орловская наступательная операция, 12.07.—18.08.1943 г., 38 суток	60,5	1,6	2586	68	892	23	1014	27
Белгородско-Харьковская наступательная операция, 3.08.—23.08.1943 г., 21 сутки	21,7	1	1864	89	423	20	153	7
Курская битва, 5.07.—23.08.1943 г., 50 суток	153		6064		5244		1626

Потери по немецким десятидневкамПравить

В частности на основании 10-дневных донесений о собственных потерях немцы потеряли^[115]:

За период 01—10.7.43	убито	ранено	пленные/проп. без вести	общие потери
4 TA	1577	8214	186	9977
Gr. Kempf	1370	7697	561	9628
9A	3511	15923	755	20189
всего:	6458	31834	1502	39794

За период 11—20.7.43	убито	ранено	пленные/проп. без вести	общие потери
4 TA	1400	4081	244	5725
Gr. Kempf	1280	6707	154	8141
9A	1523	6061	674	8258
всего:	4203	16849	1072	22124

За период 21—31.7.43	убито	ранено	пленные/проп. без вести	общие потери
4 TA	910	6064	475	7449
Gr. Kempf	799	4128	343	5270
9A	1612	6306	990	8908
всего:	3321	16498	1808	21627

Итого общих потерь войск противника, принимавших участие в наступлении на Курский выступ, за весь период 01-31.7.43.: 83545.
При использовании т. н. «десятидневных донесений» необходимо учитывать, что:

1. Для Красной Армии берутся потери с 5.07.1943 по 23.08.1943 — 49 дней. Для Вермахта с 01.07.1943 г по 31.07.1943 — 31 день. При этом с 01.07 по 05.07 боевые действия не велись, то есть за 25 дней активных действий.
2. Для Красной Армии все потери, включая небоевые в резервных армиях. Для Вермахта в трёх армиях из семи: потери в 1-й танковой, 2-й танковой, 6-й и 2-й армиях, 4-м и 6-м воздушных флотах не учитываются, при этом о частичности данных не сообщается.

По данным немецкого историка Рюдигера Оверманса, за июль и август 1943 г. немцы потеряли 130 429 человек убитыми. Однако, по советским данным, с 5 июля по 5 сентября 1943 было уничтожено порядка 420 000 гитлеровцев (что в 3,2 раза превышает данные Оверманса) и было взято в плен около 38 600 чел^[116].

Российский историк Игорь Шмелёв привёл в 2001 году следующие данные: за 50 дней боёв вермахт потерял около 1500 танков и штурмовых орудий; Красная армия потеряла более 6000 танков и САУ^[117].

Кроме того, по немецким документам, на всём Восточном фронте Люфтваффе потеряли за июль—август 1943 года 1696 самолётов^[8].

В труде Генштаба говорится^[15]:

В ходе наступления с 12 июля по 23 августа было разгромлено 35 дивизий, в том числе 22 пехотные, 11 танковых и 2 моторизованных. Кроме того, все остальные 42 дивизии понесли тяжёлые потери и в значительной степени потеряли свою боеспособность.

В битве под Курском немецкое командование использовало 20 танковых и моторизованных дивизий из общего числа 26 дивизий, имевшихся в то время на советско-германском фронте, причём как указывалось выше, 13 были полностью разгромлены.

Для определения потерь Вермахта в Курской битве представляет интерес таблица, приведённая Манштейном в книге «Утерянные победы». В оригинале графа «Всего» и столбец «% от исходного» отсутствуют — получены путём расчёта, и имеется столбец «Количество соединений противника перед фронтом армии», который здесь не приводится ввиду отсутствия учёта боеспособности, своей фантастичности и направленности исключительно на оправдание последующего отступления. Данные таблицы были представлены по состоянию на 20—21 августа и приводятся в сводке командования группы армий «Юг»^[104]. Оцениваются потери в дивизиях, а не абсолютные потери в людях, также не показаны потери в 9-й, 2-й танковой армиях, 6-м воздушном флоте, действовавших на северном фасе Курского выступа, 4-м воздушном флоте на южном и 2-й армии на западном. Однако можно предположить, что они в процентном соотношении были сопоставимыми (за исключением 2-й армии, где активные действия в рассматриваемый период не велись). В советской историографии датой окончания Курской битвы считается 23 августа, и потери Красной армии приводятся на это число.

объединения	ширина фронта	количество дивизий	боеспособность (в дивизиях)	% от исходного (в оригинале не указан)
6-я армия	250 км	10 пехотных; 1 танковая	≈ 3 ¹/3 ≈ ¹/2	33 50
1-я танковая армия	250 км	8 пехотных; 3 танковые;	≈ 5 ¹/2 ≈ 1 ¹/4	68 41
8-я армия (Gr. Kempf)	250 км	12 пехотных; 5 танковых;	≈ 5 ³/4 ≈ 2 ¹/3	48 46
4-я танковая армия	270 км	8 пехотных; 5 танковых;	≈ 3 ¹/3 ≈ 2 ¹/3	42 46
Группа армий «Юг» в целом	980 км	38 пехотных; 14 танковых;	≈ 18 ≈ 6 ¹/2	47 46
Всего	980 км	52	≈24,5	47

В произведениях искусстваПравить

• х/ф «Огненная дуга» (1969) из киноэпопеи «Освобождение»
• «Битва за Курск» (англ. Battle of Kursk^{[уточнить]}) — немецкая видеохроника Die Deutsche Wochenschau (1943)
• Композиция «Panzerkampf» группы Sabaton
• Композиция «Цитадель» группы Order of Victory
• Композиция «Cold Demons» группы «Vader»
• Композиция «Как тогда» Константина Ступина

В филателииПравить

• Почтовые марки

• СССР, 1973 год: 30-летие разгрома фашистских войск под Курском

См. такжеПравить

	В Викитеке есть тексты по теме: «Доклад Объединённого англо-американского штаба о результатах конференции «Квадрант» »

• Список операций вооружённых сил СССР во Второй мировой войне
• Список формирований — участников Курской битвы

ПримечанияПравить

ПоясненияПравить

1. ↑ В тех же, случаях, когда в качестве танкового сражения рассматривается не вся Курская битва, а только Прохоровское сражение, крупнейшим танковым сражением второй мировой называется Битва за Дубно — Луцк — Броды в июне 1941 года,
   ср. Исаев А. В. Величайшее танковое сражение 1941. — М.: Яуза; Эксмо, 2012. — 128 с.: ил. — ISBN 978-5-699-53796-9
2. ↑ О. А. Лосик — Начальник Военной академии бронетанковых войск, профессор, генерал-полковник. Из выступления 20 июля 1973 года в ИВИ МО СССР на научной сессии, посвящённой 30-летию разгрома немецко-фашистских войск на Курской дуге.
3. ↑ .
   К 4 июля 1943 года в составе «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» насчитывалось 190 танков и САУ, больше, чем в любой танковой дивизии вермахта (за исключением дивизии «Великая Германия», являющейся на тот момент самым мощным танковым соединением вермахта).
4. ↑ В 1979—1991 гг. первый заместитель начальника ПГУ КГБ СССР; после отставки руководил группой консультантов Службы внешней разведки России.
5. ↑ Документ опубликован в «Очерках истории Российской внешней разведки». Указан и его номер — 136/М, что значит «Меркулов», нарком государственной безопасности, и дата — 7 мая 1943 года, когда документ пошёл в ГКО
6. ↑ Швейцарская группа, известная как Lucy, начиная с мая 1941, поставляла в СССР информацию о стратегических планах Германии на Восточном фронте. В том числе были переданы сроки и план операции «Цитадель». Точных сведений об источниках Lucy нет. Существует мнение, что Lucy была каналом, по которому в СССР передавалась информация от британской разведки, полученная в рамках программы «Ультра».
7. ↑ .
   Английское правительство делало все возможное для того, чтобы скрыть успехи в расшифровке немецких шифров как от противника, так и от руководства СССР. С этой целью все действия, основанные на данных «Ультра», должны были сопровождаться операциями прикрытия, маскирующими истинный источник информации. Так, для передачи СССР сведений об операции «Цитадель», полученных расшифровкой кода Lorentz, использовалась швейцарская организация Lucy, располагавшая по легенде источником в верхах немецкого руководства.
8. ↑ Приведён состав задействованных войск в операциях «Кутузов» и «Румянцев» (к началу операций)
9. ↑ Приведена сумма задействованных войск в операциях «Кутузов» и «Румянцев» (к началу операций)

Указание источниковПравить

1. ↑ ^{1 2 3} Министерство обороны РФ. Курская битва. Общее соотношение сил и средств на курском направлении к началу июля 1943 года Архивная копия от 18 ноября 2012 на Wayback Machine
2. ↑ Замулин В. Прохоровка — неизвестное сражение великой войны. — М.: АСТ; Хранитель, 2006. — С. 12.
3. ↑ Гланц Д., Хауз Д. Курская битва. Решающий поворотный пункт Второй мировой войны. — М., 2007. — C. 365. — ISBN 978-5-17-039533-0
4. ↑ Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии 1933—1945 гг. — М.: Изографус; Эксмо, 2002. — С. 405. — ISBN 5-94661-041-4
5. ↑ Гриф секретности снят: Потери Вооружённых Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах: Стат. исслед. / Г. Ф. Кривошеев, В. М. Андроников, П. Д. Буриков. — М.: Воениздат, 1993. — С. 370. — ISBN 5-203-01400-0.
6. ↑ «Военно-исторический журнал», 1960, № 5, стр. 86—87.
7. ↑ The Eastern front, February-September 1943 // Britannica
8. ↑ ^{1 2} Подлинная история Люфтваффе. Взлёт и падение детища Геринга. — М., 2006. — С. 329. — ISBN 5-699-18349-3.
9. ↑ Макар, 2010, с. 430.
10. ↑ Barbier, 2002.
11. ↑ Корниш, 2008.
12. ↑ Kort M. A Brief History of Russia (англ.). — N. Y.: Facts on File, 2008. — P. 188―189. — ISBN 978-0-8160-7112-8.
13. ↑ Thompson J. M. Russia and the Soviet Union: An Historical Introduction from the Kievan State to the Present (англ.). — 6th ed. — Boulder: Westview Press, 2009. — P. 264. — ISBN 978-08133-4395-2.
14. ↑ Battle of Kursk (World War II) (англ.). — статья из Encyclopædia Britannica Online.
15. ↑ ^{1 2 3 4 5 6 7 8 9 10} Группа авторов. Битва под Курском: От обороны к наступлению / Военно-Исторический Отдел ГШ (с приложениями, статистикой). — М.: АСТ, 2006.
16. ↑ Бертхольд Зеевальд. Масштабная тактика «выжженной земли» // Die Welt
17. ↑ В Кремле состоялась церемония вручения грамот о присвоении почетного звания «Город воинской славы» Белгороду, Курску, Орлу // Kremlin.ru, 7 мая 2007 г.
18. ↑ Военно-исторический журнал № 10 1973, с. 77
19. ↑ Меллентин Ф. В. Танковые сражения 1939—1945 гг. : Боевое применение танков во Второй мировой войне. — М.: Издательство иностранной литературы, 1957.
20. ↑ ^{1 2 3 4} Василевский А. М. Дело всей жизни. — М.: Политиздат, 1978.
21. ↑ Manstein, Erich von. Verlorene Siege. — 7. Aufl. — Frankfurt am Main: Bernard & Graefe, 1978, [©1955]. — 664 pages с. — ISBN 3-7637-5051-7. — ISBN 978-3-7637-5051-1.
22. ↑ Clark, Lloyd, 1967-. Kursk : the greatest battle : Eastern Front 1943. — London: Headline Review, 2012. — 1 volume с. — ISBN 978-0-7553-3639-5. — ISBN 0-7553-3639-9.
23. ↑ ^{1 2} Glantz, David M,. The Battle of Kursk. — Lawrence, KS. — xiii, 472 pages с. — ISBN 0-7006-0978-4. — ISBN 978-0-7006-0978-9. — ISBN 978-0-7006-1335-9. — ISBN 0-7006-1335-8.
24. ↑ Tom Bower. OBITUARIES: John Cairncross (англ.). The Independent (10 October 1995). Дата обращения: 15 ноября 2020.
25. ↑ Clark, Lloyd. Kursk : the greatest battle : Eastern Front 1943. — London: Headline Review, 2012. — Vol. 1. — ISBN 978-0-7553-3639-5. — ISBN 0-7553-3639-9.
26. ↑ ^{1 2} Healy, Mark, 1953-. Zitadelle : the German offensive against the Kursk Salient 4-17 July 1943. — Stroud, Gloucestershire: History Press, 2010. — 399 pages с. — ISBN 9780752457161, 0752457160.
27. ↑ ^{1 2 3 4 5 6} Clark, Lloyd, 1967-. Kursk : the greatest battle : Eastern Front 1943. — London: Headline Review, 2012. — 1 volume с. — ISBN 9780755336395, 0755336399.
28. ↑ ^{1 2 3 4 5} Glantz, David M,. The Battle of Kursk. — Lawrence, KS. — xiii, 472 pages с. — ISBN 0700609784, 9780700609789, 9780700613359, 0700613358.
29. ↑ Manstein, Erich von. Verlorene Siege. — 7. Aufl. — Frankfurt am Main: Bernard & Graefe, 1978, [©1955]. — 664 pages с. — ISBN 3763750517, 9783763750511.
30. ↑ ^{1 2 3} Гудериан Г. Воспоминания солдата. — Смоленск: Русич, 1999
31. ↑ Ziemke, Earl F. Stalingrad to Berlin : the German defeat in the east. — Washington, D.C.: Office of the Chief of Military History, U.S. Army, 1968. — xiv, 549 p. — ISBN 0-88029-059-5. — ISBN 978-0-88029-059-3.
32. ↑ Kursk — July, 1943 — How the Press saw it. News Reports (англ.). Alan Wilson (22 November 1999). — Source: Tank War 1939-1945, Janusz Piekalkiewicz. Дата обращения: 3 июля 2018. Архивировано 30 июня 2013 года.
33. ↑ Ziemke, Earl F. Stalingrad to Berlin: the German defeat in the east. — Washington, D.C.: Office of the Chief of Military History, U.S. Army, 1968. — xiv, 549 pages с. — ISBN 0880290595, 9780880290593.
34. ↑ ^{1 2} Всемирная история войн/Авт.-сост.: А. Г. Мерников, А. А. Спектор. — Мн.: Харвест, 2007. — 768 с.
35. ↑ Steven H. Newton. Kursk: the German view: eyewitness reports of Operation Citadel by the German commanders. Da Capo Press, 2002. P. 78.
36. ↑ Проэктор Д. М. Агрессия и Катастрофа. Высшее военное руководство фашистской Германии во второй мировой войне. — М.: Наука, 1972.
37. ↑ ^{1 2} Куровски Ф. Чёрный крест и красная звезда. Воздушная война над Россией. 1941—1944 / Пер. с нем. Ю. А. Алакина. — М.: Центрполиrраф, 2011.
38. ↑ ВОВ том 1, глава «Поворот войны на запад», приводится по «Великая Отечественная война 1941—1945. Военно-исторические очерки. Кн. 2. С. 259»
39. ↑ David M. Glantz, Jonathan M. House. The battle of Kursk. University press of Kansas, 1999. pp. 65, 338
40. ↑ Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии 1933—1945 гг. «Изографус», Москва, 2002. Таблица 54.
41. ↑ Niklas Zetterling, Anders Frankson. Kursk 1943: A statistical analysis. Frank Cass Publishers, 2000. Таблицы 2.1, 2.3, а также стр. 140.
42. ↑ Результаты исследования KOSAVE, проведённого по заказу армии США Архивная копия от 11 июля 2009 на Wayback Machine Глава 2, илл. 2-1.
43. ↑ Айкс Р. Великие танковые сражения. Стратегия и тактика. 1939—1945. — М.: Центрполиграф, 2008. ISBN 978-5-9524-3589-6
44. ↑ ^{1 2 3} Кривошеев Г. Ф., Андроников В. М., Буриков П. Д., Гуркин В. В. Великая Oтeчественная без rpифа секретности. Книra потерь. Новейшее справочное издание. М.: Вече, 2010.
45. ↑ Микоян А. И. Мемуары. Так было.
46. ↑ ^{1 2} ПОСЛЕ КУРСКА В ВОЙНЕ ПРОИЗОШЕЛ РЕШИТЕЛЬНЫЙ ПОВОРОТ (недоступная ссылка). Дата обращения: 23 декабря 2013. Архивировано 27 июля 2013 года.
47. ↑ Жуков, Г. К. Воспоминания и размышления. В 2 т. — М.: Олма-пресс, 2002. С. 129. (недоступная ссылка)
48. ↑ Rutherford journal: «Colossus: Breaking the German ‘Tunny’ Code at Bletchley Park»
49. ↑ ^{1 2} William Tutte
50. ↑ Старинов И. Записки диверсанта. Книга 2: Мины замедленного действия..
51. ↑ ^{1 2 3} Хорошилов Г. Т. Некоторые вопросы боевого применения артиллерии в Курской битве: Сборник / [Ред.] Паротькин И. В. Курская битва. (Институт военной истории МО СССР, по материалам конференции, посвящённой 25-й годовщине победы в Курской битве, состоявшейся 15.08.1968) — М: Наука, 1970.
52. ↑ Казаков В. И. Артиллерия, огонь!. — М.: ДОСААФ, 1975
53. ↑ Clark, Lloyd. Kursk : the greatest battle: Eastern Front 1943. — London: Headline Review, 2012. — 1 volume с. — ISBN 9780755336395, 0755336399.
54. ↑ Münch, Karlheinz. Combat history of Schwere Panzerjäger Abteilung 653 : formerly the Sturmgeschütz Abteilung 197, 1940-1943. — Winnipeg, Manitoba: J.J. Fedorowicz, 1997. — 558 pages с. — ISBN 0921991371, 9780921991373.
55. ↑ ^{1 2} Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg. — Stuttgart: Deutsche Verlags-Anstalt, 1979—2008. — 13 volumes с. — ISBN 3421019347, 9783421019349, 3421064997, 9783421064998, 3421062331, 9783421062338, 3421055076, 9783421055071, 9783421062352, 3421062358, 3421062366, 9783421062369, 3421065284, 9783421065285, 9783421062376, 3421062374, 9783421043382, 3421043388.
56. ↑ Beevor, Antony, 1946-. The Second World War. — 1st ed. — New York: Little, Brown and Co, 2012. — xii, 863 pages, [32] pages of plates с. — ISBN 9780316023740, 0316023744.
57. ↑ ^{1 2 3 4} Zetterling, Niklas. Kursk 1943 : a statistical analysis. — London: Frank Cass, 2000. — xviii, 270 pages с. — ISBN 0714650528, 9780714650524, 0714681032, 9780714681030.
58. ↑ Healy, Mark. Zitadelle : the German offensive against the Kursk Salient 4—17 July 1943. — Stroud, Gloucestershire: History Press, 2010. — 399 pages с. — ISBN 9780752457161, 0752457160.
59. ↑ Overy, R. J. Why the allies won. — 1st American ed. — New York: W.W. Norton, 1996, ©1995. — xiv, 396 pages, [16] pages of plates с. — ISBN 0393039250, 9780393039252, 039331619X, 9780393316193.
60. ↑ Рокоссовский К. К. Солдатский долг. — 5-е изд. — М.: Воениздат, 1988. — 367 с.: 8 л, ил. — (Военные мемуары). — 250 000 экз. — Архивная копия от 5 января 2009 на Wayback Machine Абзац 61.
61. ↑ Замулин В. Н. Оборонительные бои советских сухопутных войск на южном фасе Курской дуги: Обоянское и прохоровское направления (5—16 июля 1943 года) / Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук. — 2009.
62. ↑ Замятин Н. М, Болдырев П. С., Воробьёв Ф. Д., Артемьев Н. Ф., Паротькин И. В. Битва под Курском. Из опыта боёв Отечественной войны. — М., 1945.
63. ↑ ^{1 2 3 4 5} Лопуховский Л. Н. После Прохоровки: О завершающем этапе оборонительной операции Воронежского фронта [Статья].
64. ↑ Олейников Г. А. Прохоровское сражение (июль 1943 года). Санкт-Петербург, Нестор, 1998, с. 12
65. ↑ См. также: сражение под Луцком и Ровно в 1941 году.
66. ↑ ^{1 2 3 4} Замулин В. Прохоровка. Технология мифа // Журнал «Родина». 2013. № 7.
67. ↑ РГАСПИ. Ф. 83. On. 1. Д. 27. Л. 27.
68. ↑ Прохоровка // Большая советская энциклопедия, 1969—1978
69. ↑ «Отчёт о боевых действиях 5 гв. ТА за период с 7 по 24 июля 1943 тода» ЦАМО РФ. Ф. 5 гв. ТА. Оп. 4948. Д. 19. Л6.
70. ↑ «…Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 сентября 1944 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм, капитану Пэнэжко Григорию Ивановичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали „Золотая Звезда“ (№ 5244)…».
71. ↑ http://www.kalitva.ru: Из воспоминаний о войне
72. ↑ Самсонов А. М. Вторая мировая война / Институт истории СССР АН СССР, отделение истории. — М.: Наука, , 1985
73. ↑ Олейников Г. А. Прохоровское сражение (июль 1943). Что действительно произошло под Прохоровкой: Военно-исторический очерк. — СПб.: Нестор, 1998. — 99 с. — V. Прохоровское сражение: итоги и некоторые выводы.
74. ↑ Ferngesprach mit Fw.Grotzinger/14.30 Uhr am 12.7.1943, Ausfalle H.Gr.sud Stand 12.7.1943, Ausfalle H.Gr.sud Stand 13.7.1943, Heeresgruppe Sud Panzerschaden am 13.7.1943 BA-MA RH 10/64
75. ↑ Исаев А., Гончаров В., Томзов А. и др. Танковый удар. Советские танки в боях. 1942—1943. — М.: Яуза, Эксмо, 2007. — ISBN 978-5-699-22807-2. — С. 320.
76. ↑ Исаев А. Антисуворов: Десять мифов Второй мировой. — М.: Эксмо, Яуза, 2004. — 416 с.
77. ↑ BA-MA: RS 2-2/17, 2-2/18. Teil 2. (Штадлер С. — С. 115)
78. ↑ Barbier M. K. Kursk : the greatest tank battle, 1943. — St. Paul, MN: MBI, 2002. — 176 pages с. — ISBN 0760312540, 9780760312544.
79. ↑ Clark, Lloyd. Kursk : the greatest battle : Eastern Front 1943. — London: Headline Review, 2012. — 1 volume с. — ISBN 9780755336395, 0755336399.
80. ↑ Nipe, George M. Decision in the Ukraine : German Panzer operations on the Eastern Front, summer 1943. — Mechanicsburg, PA: Stackpole Books, 2012. — 1 online resource (xxvi, 551 pages) с. — ISBN 9780811748643, 0811748642.
81. ↑ ^{1 2 3} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления: В 2 т. — М.: Олма-пресс, 2002.
82. ↑ ^{1 2 3} Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооружённых сил. Курская стратегическая оборонительная операция.
83. ↑ ^{1 2} Гланц Д., Хауз Д. Курская битва. Решающий поворотный пункт Второй мировой войны. — М., 2007. — ISBN 978-5-17-039533-0. — C. 289.
84. ↑ Гланц Д., Хауз Д. Курская битва. Решающий поворотный пункт Второй мировой войны. — М., 2007. — ISBN 978-5-17-039533-0. — C. 358.
85. ↑ Приказы Верховного Главнокомандующего в период Великой Отечественной войны
86. ↑ Антипенко Н. А. На главном направлении (Воспоминания заместителя командующего фронтом). — М.: Наука, 1967. — Глава «На Курской дуге».
87. ↑ Баграмян И. X. Так шли мы к победе.
88. ↑ ^{1 2 3} Жирохов M. A. Сражение за Донбасе. Миусфронт. 1941—1943. — М.: Центрполиrраф, 2011.
89. ↑ Чуйков В. И. От Сталинграда до Берлина. — М.: Советская Россия, 1985.
90. ↑ Ежаков В. И. [Ред.] Битва под Курском. — М.: Воениздат, 1963. — 148 с.
91. ↑ ^{1 2} Ерёменко А. И. Годы возмездия. 1943—1945. — М.: Наука, 1969.
92. ↑ Проект Международного объединённого биографического центра «Солдаты ХХ века» —› Курская битва
93. ↑ Мерецков К. А. На службе народу. — М.: Политиздат, 1968.
94. ↑ Операция «Суворов»
95. ↑ Воронов Н. Н. На службе военной. — М.: Воениздат, 1963.
96. ↑ Освобождение Донбасса
97. ↑ Штеменко С. М. Генеральный штаб в годы войны. — М.: Воениздат, 1989.
98. ↑ Русский архив: Великая Отечественная. Ставка ВГК. Документы и материалы. 1943 год / Под. ред. В. А. Золотарёва. — М.: Терра, 1999. — Т. 16 (5—3). — 360 с. — ISBN 5-300-02007-9.
99. ↑ ^{1 2} Трояновский П. И. На восьми фронтах. — М.: Воениздат, 1982.
100. ↑ Хохлов А. Фашистскому зверю сломали хребет Архивная копия от 23 августа 2017 на Wayback Machine. // Вечерняя Москва, 32 августа 2015 года
101. ↑ ^{1 2} Churchill W.S. The Second World War. — London-Toronto, Cassell and Co Ltd., 1950.
102. ↑ Italian Ministry of Defence, 1977b and 1978
103. ↑ Архив Яд ва-Шем. М-52/402, л. 13,16
104. ↑ ^{1 2} Э. Манштейн. Утерянные победы. АСТ Москва 2002.
105. ↑ Atkinson, Rick. The day of battle : the war in Sicily and Italy, 1943-1944. — 1st ed. — New York: Picador, Henry Holt and Company, 2007. — xiii, 791 pages, [32] pages of plates с. — ISBN 9780805062892, 0805062890, 9780805088618, 080508861X.
106. ↑ Charles T. O’Reilly. Forgotten Battles: Italy’s War of Liberation, 1943-1945. — Lexington Books, 2001. — С. 37—38.
107. ↑ Dunn Jr., Walter S. Kursk: Hitler’s Gamble, 1943. — 1997. — С. 191.
108. ↑ Белоусов И. И. Если дела в России пойдут и дальше так, как сейчас, то, возможно, что будущей весной второй фронт и не понадобится! // «Военно-исторический журнал», № 12. М.: 2013
109. ↑ Сиполс В. Я. На пути к Великой Победе: Советская дипломатия в 1941—1945 гг. — М., 1985. — С. 190.
110. ↑ ^{1 2 3} История второй мировой войны 1939—1945 гг.: В 12 т. — Том 7. Завершение коренного перелома в войне. — М.: Воениздат, 1976.
111. ↑ Курская битва ИВИ ВА Генштаба ВС РФ
112. ↑ Сталин И. В. О Великой Отечественной войне Советского Союза. — М., 1951. — С. 121, 122.
113. ↑ Самсонов А. М. Вторая мировая война. М.: Изд-во «Наука» АН СССР, отд. истории, ин-т истории СССР, 1985. Стр. 306
114. ↑ ВОВ том 3, глава «Огненная дуга», приводится по «Великая Отечественная без грифа секретности. Книга потерь. С. 124, 126, 128, 346».
115. ↑ Human Losses in World War II Heeresarzt 10-Day Casualty Reports per Army/Army Group, 1943 (BA/MA RW 6/556, 6/558) Архивная копия от 25 мая 2013 на Wayback Machine
116. ↑ Наша Победа. День за днём — проект РИА Новости
117. ↑ Шмелёв И. П. Танк «Тигр» — Москва: АСТ: Астрель,2001. — 128 с. С.80

ЛитератураПравить

• Букейханов П. Е. Курская битва, которую мы начали. — М.: Алгоритм, 2013. — 528 с. — (Военный архив). — ISBN 5-4438-0432-3.
• Курская битва 1943 // Великая Отечественная война, 1941—1945 : энциклопедия / под ред. М. М. Козлова. — М. : Советская энциклопедия, 1985. — С. 392—394. — 500 000 экз.
• Давыдков В. И. Анализ Курской битвы (историко-документальная эпопея). — Курск, 2005.
• Замулин В. Н. Курский излом. Решающая битва Отечественной войны. — М.: Эксмо, 2007. — 1000 с. — (Великая Отечественная: Цена Победы). — ISBN 5-699-18411-2.
• Замулин В. Н. Засекреченная Курская битва. Секретные документы свидетельствуют. — .М.: Эксмо, 2007. — 784 с. — (Великая Отечественная: Цена Победы). — ISBN 978-5-699-19602-9.
• Замулин В. Н. Документ, отсрочивший битву под Курском // Военно-исторический журнал. — М.: МО РФ, 2018. — № 7. — С. 30—36. — ISSN 0321-0626.
• Карнацевич В. Л. Сто знаменитых сражений. — Харьков: Фолио, 2004. — 543 с. — ISBN 966-03-2753-6.
• Корниш Н. Курская битва. Величайшее в истории танковое сражение. Июль 1943 года / пер. с англ. Л. А. Игоревского. — М.: Центрполиграф, 2008. — 223 с. — (Хроника войны). — ISBN 978-5-9524-3824-8.
  • Cornish N. Images of Kursk: History’s Greatest Tank Battle, July 1943 / Ed. P. Darman, V. Unwin, A.-L. Norton. — Dulles, Virginia: Brassey’s, Inc, 2002. — 224 p. — ISBN 978-1-57488-576-6.
• Курская битва, 1943 / Макар И. П. // Крещение Господне — Ласточковые. — М. : Большая российская энциклопедия, 2010. — С. 430. — (Большая российская энциклопедия : [в 35 т.] / гл. ред. Ю. С. Осипов ; 2004—2017, т. 16). — ISBN 978-5-85270-347-7.
• Мерников А. Г. Спектор А. А. Всемирная история войн: в 2 т. — Мн.: Харвест, 2005. — 768 с. — ISBN 9851317799.
• Рокоссовский К. К. Солдатский долг. — М.: Воениздат, 1968. — 217 с. — ISBN 9851317799.
• Тимохович И. В. Советская авиация в битве под Курском. — М.: Воениздат, 1959. — 120 с.
• Битва под Курском. От обороны к наступлению. — М.: АСТ; Хранитель, 2006. — 826 c. — (Неизвестные войны). — (Переиздание материалов двухтомника «Битва под Курском» Военно-исторического управления Генштаба ВС СССР 1946—1947 гг. с комментариями и приложением)
• Корниш Н. Курская битва: Величайшее в истории танковое сражение: Июль 1943 / Пер. с англ. — М.: Центрполиграф, 2013. — 223 с., ил. — (Хроники войны). — 000 экз. — ISBN 978-5-227-04214-9.
• Маркин И. И. На Курской дуге. — М.: Воениздат, 1961. — 124 с. — (Героическое прошлое нашей Родины). — 75 000 экз.
• Barbier M. K. Kursk: The Greatest Tank Battle, 1943. — Shepperton: Ian Allan Publ.^[en], 2002. — 173 p. — ISBN 0-7110-2868-0.
• Forczyk R.^[en]. Kursk 1943: The Northern Front. — Oxford: Osprey Publishing, 2014. — 96 p. — (Campaign 272). — ISBN 978-1-78200-819-4.

СсылкиПравить

• «Проект „Корпорации ЭЛАР“ Календарь Победы»: Курская оборонительная операция; Центральный архив Министерства обороны.
• Сайт МО РФ: Ход войны. Статьи: «Обреченная „Цитадель“», «Курская битва».
• Поликарпов М. «Я никогда не видел столько крови». Газета «Известия» (23 июля 2003). Дата обращения: 7 июня 2012. Архивировано 25 июня 2012 года.
• д/ф «Танки! Курская битва» (англ. Tanks! The Battle of Kursk) — Cromwell Productions, 1999
• д/ф «Война генералов. Курск» из цикла Война генералов (англ.) — реж. Кейт Баркер, 2009
• д/ф «Курская битва» из цикла «Величайшие танковые сражения» (Greatest Tank Battles)
• д/ф Курская дуга «Восемнадцать» /эпизод из истории/
• д/ф «Курская дуга» — реж. В. Артеменко^{[источник не указан 2706 дней]}
• д/ф «Курская битва. И плавилась броня» (Первый канал, 14 июня 2013)
• д/ф «Крупнейшее танковое сражение Второй мировой. Прохоровка. Укрощение „Тигра“» (History Channel, 2015)
• д/ф Великая Война. 9 Серия. Курская Дуга. StarMedia. Babich-Design
• Battle of Kursk (World War II) (англ.). — статья из Encyclopædia Britannica Online.

Курская битва — оборонительная  (5 – 23 июля) и наступательные (12 июля – 23 августа) операции, проведенные Красной Армией в районе Курского выступа по срыву наступления и разгрому стратегической группировки немецких войск.

Победа Красной Армии под Сталинградом и ее последующее общее наступление зимой 1942/43 г. на огромном пространстве от Балтики до Черного моря подорвали военную мощь Германии. Чтобы воспрепятствовать упадку морального духа армии и населения  и  росту центробежных тенденций внутри блока агрессоров Гитлер и его генералы решили подготовить и провести на советско-германском фронте крупную наступательную операции. С ее успехом они связывали надежды на возврат утраченной стратегической инициативы и поворот в ходе войны в свою пользу.

Предполагалось, что советские войска первыми перейдут в наступление. Однако в середине апреля Ставка ВГК пересмотрела способ намеченных действий. Причиной тому явились данные советской разведки о том, что немецкое командование планирует провести стратегическое наступление на Курском выступе. Ставка приняла решение измотать противника мощной обороной, затем перейти в контрнаступление и разгромить его ударные силы. Произошел редчайший в истории войн случай, когда сильнейшая сторона, владея стратегической инициативой, преднамеренно предпочла начать боевые действия не наступлением, а обороной. Развитие событий показало, что этот смелый замысел был абсолютно оправдан.

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ А. ВАСИЛЕВСКОГО О СТРАТЕГИЧЕСКОМ ПЛАНИРОВАНИИ СОВЕТСКИМ КОМАНДОВАНИЕМ КУРСКОЙ БИТВЫ, апрель-июнь 1943 г.

(…) Советской военной разведке удалось своевременно вскрыть подготовку гитлеровской армии к крупному наступлению в районе Курского выступа с использованием в массовом масштабе новейшей танковой техники, а затем и установить время перехода противника в наступление.

Естественно, что в сложившихся условиях, когда был вполне очевиден предполагавшийся удар врага крупными силами, требовалось принять наиболее целесообразное решение. Советское командование оказалось перед сложной дилеммой: наступать или обороняться, и если обороняться, то как?(…)

Анализируя многочисленные разведывательные данные о характере предстоящих действий врага и о его подготовке к наступлению, фронты, Генеральный штаб и Ставка все больше склонялись к идее перехода к преднамеренной обороне. По этому вопросу, в частности, происходил неоднократный обмен мнениями между мною и заместителем Верховного Главнокомандующего Г.К.Жуковым в конце марта — начале апреля. Наиболее конкретный разговор о планировании боевых действий на ближайшее время состоялся у нас по телефону 7 апреля, когда я находился в Москве, в Генеральном штабе, а Г.К.Жуков — на Курском выступе, в войсках Воронежского фронта. А уже 8 апреля за подписью Г.К.Жукова был направлен Верховному Главнокомандующему доклад с оценкой обстановки и соображениями о плане действий в районе Курского выступа, в котором отмечалось: «Переход наших войск в наступление в ближайшие дни с целью упреждения противника  считаю нецелесообразным. Лучше будет, если мы измотаем противника на нашей обороне, выбьем его танки, а затем, введя свежие резервы, переходом в общее наступление окончательно добьем основную группировку противника».

Мне пришлось быть у И.В. Сталина, когда он получил доклад Г.К.Жукова. Я хорошо помню, как Верховный Главнокомандующий, не высказав своего мнения, сказал: «Надо посоветоваться с командующими фронтами». Дав Генеральному штабу распоряжение запросить мнение фронтов и обязав подготовить специальное совещание в Ставке по обсуждению  плана летней кампании, в частности действий фронтов на Курской дуге, он сам позвонил Н.Ф.Ватутину и К.К.Рокоссовскому и просил к 12 апреля представить свои соображения по действиям фронтов(…)

На состоявшемся вечером 12 апреля совещании в Ставке, на котором присутствовали И.В.Сталин, прибывший с Воронежского фронта Г.К.Жуков, начальник Генерального штаба А.М. Василевский и его заместитель А.И. Антонов, было принято предварительное решение на преднамеренную оборону(…)

После принятия предварительного решения на преднамеренную оборону и на последующий переход в контрнаступление развернулась всесторонняя и тщательная подготовка к предстоящим действиям. Одновременно продолжалась разведка действий противника. Советскому командованию стали точно известны сроки начала вражеского  наступления, которые трижды переносились Гитлером. В конце мая — начале июня 1943 г., когда вполне вырисовывался план врага нанести по Воронежскому и Центральному фронтам сильный танковый удар с использованием для этой цели крупных группировок, оснащенных новой боевой техникой, было принято окончательное решение на преднамеренную оборону.

Говоря о плане Курской битвы, хотелось бы подчеркнуть два момента. Во-первых, что этот план — центральная часть стратегического плана всей летне-осенней кампании 1943 г. и, во-вторых, что решающую роль в разработке этого плана сыграли высшие органы стратегического руководства, а не другие командные инстанции (…) 

Василевский А.М. Стратегическое планирование Курской битвы.  Курская битва. М.: Наука, 1970. С.66-83.

К началу курской битвы в составе  Центрального и Воронежского фронтов имелось 1336 тыс. человек, более 19 тыс. орудий и минометов,3444 танка и САУ, 2172 самолета. В тылу Курского выступа был развернут Степной военный округ (с 9 июля – Степной фронт), являвшийся резервом Ставки. Он должен был предотвратить глубокий прорыв как со стороны Орла, так Белгорода, а при переходе в контрнаступление наращивать силу удара из глубины.

Немецкая сторона в состав двух ударных группировок, предназначавшихся для наступления на северном и южном фасе Курского выступа, ввела 50 дивизий, в том числе 16 танковых и моторизованных, что составило около 70 % танковых дивизий вермахта на советско-германском фронте. Всего – 900 тыс. человек, около 10 тыс. орудий и минометов, до 2700 танков и штурмовых орудий, около 2050 самолетов. Важное место в замыслах противника отводилось массированному применению новой боевой техники: танков «тигр» и «пантера», штурмовых орудий «фердинанд», а также новых самолетов «Фоке-Вульф- 190А» и «Хеншель-129».

ОБРАЩЕНИЕ ФЮРЕРА К НЕМЕЦКИМ СОЛДАТАМ НАКАНУНЕ ОПЕРАЦИИ «ЦИТАДЕЛЬ», не позднее 4 июля 1943 г.

Солдаты!

Сегодня вы начинаете великое наступательное сраже­ние, которое может оказать решающее влияние на исход войны в целом.

С вашей победой сильнее, чем прежде, укрепится убеждение о тщетности любого сопротивления немецким вооруженным силам. Кроме того, новое жестокое пора­жение русских еще более поколеблет веру в возможность успеха большевизма, уже пошатнувшуюся во многих со­единениях Советских Вооруженных Сил. Точно так же как и в последней большой войне, вера в победу у них, несмотря ни на что, исчезнет.

Русские добивались того или иного успеха в первую очередь с помощью своих танков.

Мои солдаты! Теперь наконец у вас лучшие танки, чем у русских.

Их, казалось бы, неистощимые людские массы так по­редели в двухлетней борьбе, что они вынуждены призы­вать самых юных и стариков. Наша пехота, как всегда, в такой же мере превосходит русскую, как наша артилле­рия, наши истребители танков, наши танкисты, наши са­перы и, конечно, наша авиация.

Могучий удар, который настигнет сегодняшним утром советские армии, должен потрясти их до основа­ния.

И вы должны знать, что от исхода этой битвы может зависеть все.

Я как солдат ясно понимаю, чего требую от вас. В ко­нечном счете, мы добьемся победы, каким бы жестоким и тяжелым ни был тот или иной отдельный бой.

Немецкая родина — ваши жены, дочери и сыновья, са­моотверженно сплотившись, встречают вражеские воз­душные удары и при этом неутомимо трудятся во имя победы; они взирают с горячей надеждой на вас, мои сол­даты.

АДОЛЬФ ГИТЛЕР

Этот приказ подлежит уничтожению в штабах дивизий.

Klink E. Das Gesetz des Handelns: Die Operation «Zitadelle». Stuttgart, 1966.

Ход битвы. Накануне

С конца марта 1943 г. Ставка советского Верховного Главнокомандования работала над планом стратегического наступления, задача которого состояла в том, чтобы разгромить основные силы группы армий «Юг» и «Центр» и сокрушить вражескую оборону на фронте от Смоленска до Черного моря. Однако в середине апреля на основании данных армейской разведки руководству Красной Армии, стало ясно, что командование вермахта само планирует осуществить удар под основания курского выступа, с целью окружить находящиеся там наши войска.

Замысел наступательной операции под Курском возник в ставке Гитлера сразу после окончания боев под Харьковом в 1943 г. Сама конфигурация фронта в этом районе подталкивала фюрера к нанесению ударов по сходящимся направлениям. В кругах германского командования были и противники такого решения, в частности Гудериан, который, отвечая за производство новых танков для германской армии, придерживался точки зрения, что не следует использовать их в качестве главной ударной силы в большом сражении – это может привести к напрасной растрате сил. Стратегия вермахта на лето 1943 г., по мнению таких генералов, как Гудериан, Манштейн, и ряда других, должна была стать исключительно оборонительной, максимально экономной в плане расхода сил и средств.

Однако основная масса немецких военачальников активно поддерживала наступательные замыслы. Дата операции, получившей кодовое наименование «Цитадель», была определена на 5 июля, а германские войска получили в свое распоряжение большое число новых  танков (Т-VI «Тигр», Т-V «Пантера»). Эти бронированные машины превосходили по своей огневой мощи и бронестойкости основной советский танк Т-34. К началу операции «Цитадель» германские силы групп армий «Центр» и «Юг» получили в свое распоряжение до 130 «тигров» и более чем 200 «пантер». Кроме того, немцы значительно улучшили боевые качества своих старых танков Т-III и Т-IV, оснастив их дополнительными бронированными экранами и поставив на многие машины 88-мм пушку. Всего в ударных группировках вермахта в районе курского выступа к началу наступления находилось около 900 тыс. человек, 2,7 тыс. танков и штурмовых орудия, до 10 тыс. орудий и минометов. На южном крыле выступа сосредотачивались ударные силы группы армий «Юг» под командованием Манштейна, куда входили 4-я танковая армия генерала Гота и группа «Кемпф». На северном крыле действовали войска группы армий «Центр» фон Клюге; ядро ударной группы здесь составляли силы 9-й армии генерала Моделя. Южная германская группа была сильнее северной. Танков у генералов Гота и Кемфа насчитывалось примерно в два раза больше, чем у Моделя.

Ставка ВГК приняла решение не переходить первыми в наступлении, а занять жесткую оборону. Замысел советского командования состоял в том, чтобы вначале обескровить силы противника, выбить его новые танки, и лишь затем, введя в дело свежие резервы, перейти в контрнаступление. Надо сказать, что это был довольно рискованный план. Верховный Главнокомандующий Сталин, его заместитель маршал Жуков, другие представители высшего советского командования хорошо помнили, что еще ни разу с начала войны Красной Армии не удавалось организовать оборону таким образом, чтобы заранее подготовленное немецкое наступление выдохлось на этапе прорыва советских позиций (в начале войны под Белостоком и Минском, затем в октябре 1941 г. под Вязьмой, летом 1942 г. на сталинградском направлении).

Однако Сталин согласился с мнением генералов, советовавших не спешить с началом наступления. Под Курском строилась глубоко эшелонированная оборона, имевшая несколько линий. Она специально создавалась как противотанковая. Кроме того, в тылу Центрального и Воронежского фронтов, занимавших позиции соответственно на северном и южном участках курского выступа, создавался еще один – Степной фронт, призванный стать резервным объединением и вступить в бой в момент перехода Красной Армии в контрнаступление.

Военные заводы страны бесперебойно работали над выпуском танков и самоходных орудий. В войска поступали как традиционные «тридцатьчетверки», так и мощные самоходные орудия СУ-152. Последние могли уже с большим успехом бороться с «Тиграми» и «Пантерами».

В основу организации советской обороны под Курском была положена идея глубокого эшелонирования боевых порядков войск и оборонительных позиций. На Центральном и Воронежском фронтах было возведено 5-6 оборонительных рубежей. Наряду с этим был создан оборонительный рубеж войск Степного военного округа, а по левому берегу р. Дон подготовлен государственный рубеж обороны. Общая глубина инженерного оборудования местности  достигала 250-300 км.

В общей сложности к началу Курской битвы советские войска значительно превосходили противника как в людях, так и в технике. Центральный и Воронежский фронты имели в своем составе около 1,3 млн человек, а стоящий у них за спиной Степной фронт еще дополнительно 500 тыс. чел. В распоряжении всех трех фронтов находилось до 5 тыс. танков и самоходных орудий, 28 тыс. орудий и минометов. Преимущество в авиации также было на советской стороне – 2,6 тыс. у нас против примерно 2 тыс. у немцев.

Ход битвы. Оборона

Чем ближе приближалось дата начала операции «Цитадель», тем труднее было скрыть ее подготовку. Уже за несколько дней до начала наступления советское командование получило сигнал, что оно начнется именно 5 июля. Из донесений разведки стало известно, что наступление противника назначено на 3 часа. Штабами Центрального (командующий К.Рокоссовский) и Воронежского (командующий Н.Ватутин) фронтов было принято решение произвести в ночь на 5 июля артиллерийскую контрподготовку. Она началась в 1 час. 10 мин. После того как гул канонады стих, немцы долго не могли прийти в себя. В результате проведенной заранее артиллерийской контрподготовки по районам сосредоточения ударных группировок противника немецкие войска понесли потери и начали наступление на 2,5-3 часа позже запланированного времени. Лишь через некоторое время германские войска смогли начать собственную артиллерийскую и авиационную подготовку. Атака немецких танков и пехотных соединений началась около половины шестого утра.

Немецкое командование преследовало цель таранным ударом прорвать оборону советских войск и выйти к Курску. В полосе Центрального фронта основной удар врага приняли войска 13-й армии. В первый же день немцы ввели здесь в бой до 500 танков. На второй день командование войсками Центрального фронта нанесло по наступавшей группировке контрудар частью сил 13-й и 2-й танковой армий и 19-го танкового корпуса. Наступление немцев здесь было задержано, а 10 июля окончательно сорвано. За шесть дней боев противник вклинился в оборону воск Центрального фронта лишь на 10-12 км.

Первой неожиданностью для германского командования как на южном, так и на северном крыле курского выступа стало то, что советские солдаты не испугались появления на поле боя новых немецких танков «Тигр» и «Пантера».  Более того, советская противотанковая артиллерия и орудия танков, закопанных в землю, открыли эффективный огонь по германским бронированным машинам. И все же толстая броня немецких танков позволила им на некоторых участках пробить советскую оборону и вклиниться в боевые порядки частей Красной Армии. Однако быстрого прорыва не получалось. Преодолев первую оборонительную линию, немецкие танковые подразделения были вынуждены обращаться за помощью к саперам: все пространство между позициями было густо заминировано, а проходы в минных полях хорошо простреливались артиллерией. Пока немецкие танкисты ждали саперов, их боевые машины подвергались массированному огню. Советская авиация сумела удержать за собой господство в воздухе. Все чаще над полем боя появлялись советские штурмовики – знаменитые Ил-2.

Только за первый день боев группировка Моделя, действовавшая на северном крыле курского выступа потеряла до 2/3 из 300 танков, участвовавших в первом ударе. Советские потери также были велики: всего две роты немецких «Тигров», наступавших против сил Центрального фронта, уничтожили за период 5 – 6 июля 111 танков Т-34. К 7 июля немцы, продвинувшись на несколько километров вперед, подошли к крупному населенному пункту Поныри, где завязалось мощное сражение между ударными частями 20, 2 и 9-й немецких танковых дивизий с соединениями советских 2-й танковой и 13-й армий. Итог этого сражения стал крайне неожиданным для немецкого командования. Потеряв до 50 тыс. человек и около 400 танков, северная ударная группировка была вынуждена остановиться. Продвинувшись вперед всего на 10 – 15 км, Модель в итоге растерял ударную мощь своих танковых частей и лишился возможности продолжать наступление.

Тем временем на южном крыле курского выступа события развивались по иному сценарию. К 8 июля ударные подразделения германских моторизованных соединений «Великая Германия», «Райх», «Мертвая голова», лейбштандарта «Адольф Гитлер», нескольких танковых дивизий 4-й танковой армии Гота и группы «Кемпф» сумели вклиниться в советскую оборону до 20 и более км. Наступление первоначально шло в направлении населенного пункта Обоянь, но затем, вследствие сильного противодействия советской 1-й танковой армии, 6-й гвардейской армии и других объединений на этом участке, командующий группой армий «Юг» фон Манштейн принял решение ударить восточнее – в направлении Прохоровки. Именно у этого населенного пункта и завязалось самое большое танковое сражение Второй мировой войны, в котором с обеих сторон приняло участие до 1200 танков и самоходных орудий.

Сражение под Прохоровкой – понятие во многом собирательное. Судьба противоборствующих сторон решалась не за один день и не на одном поле. Театр боевых действий для советских и немецких танковых соединений представлял местность площадью более 100 кв. км. И тем не менее именно это сражение во многом определило весь последующий ход не только Курской битвы, но и всей летней кампании на Восточном фронте.

9 июня советское командование приняло решение передать из состава Степного фронта на помощь войскам Воронежского фронта 5-ю гвардейскую танковую армию генерала П.Ротмистрова, которому была поставлена задача нанести контрудар по вклинившимся танковым частям противника и заставить их отойти на исходные позиции. Подчеркивалась, необходимость попытки вступить с немецкими танками в ближний бой, чтобы ограничить их преимущества в бронестойкости и огневой мощи башенных орудий.

Сосредоточившись в районе Прохоровки, утром 10 июля советские танки двинулись в атаку. В количественном отношении они превосходили противника в соотношении примерно 3:2, но боевые качества германских танков позволили им уничтожить многие «тридцатьчетверки» еще на подходе к своим позициям. Бои продолжались здесь с утра до самого вечера. Прорвавшиеся вперед советские танки встречались с германскими практически броня к броне. Но этого как раз и добивалось командование 5-й гвардейской армии. Более того, вскоре боевые порядки противников перемешались настолько, что «тигры» и «пантеры» стали подставлять под огонь советских орудий свою боковую броню, которая была не столь прочной, как лобовая. Когда бой к концу 13 июля начал, наконец, затихать, настало время подсчитывать потери. А они были поистине гигантскими. 5-я гвардейская танковая армия практически лишилась своей боевой ударной мощи. Но и немецкие потери не позволили им дальше развивать наступление на прохоровском направлении: у немцев оставалось в строю всего до 250 исправных боевых машин.

Советское командование в спешном порядке перебрасывало к Прохоровке новые силы. Сражения, продолжавшиеся в этом районе 13 и 14 июля, не привели к решительной победе той или другой стороны. Однако противник начал постепенно выдыхаться. В запасе у немцев был 24-й танковый корпус, но посылать его в бой означало лишиться последнего резерва. Потенциал же советской стороны был неизмеримо большим. 15 июля Ставка приняла решение ввести на южном крыле курского выступа силы Степного фронта генерала И.Конева – 27-ю и 53-ю армии при поддержке 4-го гвардейского танкового и 1-го механизированного корпусов. Советские танки в спешном порядке были сосредоточены северо-восточнее Прохоровки и получили приказ 17 июля перейти в наступление. Но участвовать в новом встречном сражении советским танкистам  уже не пришлось. Немецкие части стали постепенно отходить от Прохоровки на свои исходные позиции. В чем дело?

Еще 13 июля Гитлер пригласил к себе в ставку на совещание фельдмаршалов фон Манштейна и фон Клюге. В тот день он приказал продолжить операцию «Цитадель» и не снижать накала боев. Успех под Курском, казалось, был уже не за горами. Однако всего через два дня Гитлера постигло новое разочарование. Его планы рушились. 12 июля перешли в наступление войска Брянского, а затем, с 15 июля Центрального и левого крыла Западного фронтов в общем направлении на Орел (операция «Кутузов»). Немецкая оборона здесь не выдержала и затрещала по швам. Более того, некоторые территориальные успехи на южном крыле курского выступа были сведены на нет после сражения под Прохоровкой.

На совещании в ставке фюрера 13 июля Манштейн попытался убедить Гитлера не прерывать операцию «Цитадель». Фюрер не стал возражать против продолжения атак на южном крыле Курского выступа (хотя на северном крыле выступа сделать это было уже невозможно). Но новые усилия группировки Манштейна не привели к решительному успеху. В итоге 17 июля 1943 г. командование сухопутных войск Германии приказало вывести из состава группы армий «Юг» 2-й танковый корпус СС. Манштейну не оставалось ничего иного, как отступать.

Ход битвы. Наступление

В середине июля 1943 г. началась вторая фаза гигантской битвы под Курском. 12 – 15 июля перешли в наступление Брянский, Центральный и Западные фронты, а 3 августа, после того как войска Воронежского и Степного фронтов отбросили противника на исходные позиции на южном крыле Курского выступа, они приступили к осуществлению Белгородско-Харьковской наступательной операции (операция «Румянцев»). Бои на всех участках продолжали носить чрезвычайно сложный и ожесточенный характер. Положение осложнялось еще и тем, что в полосе наступления Воронежского и Степного фронтов (на юге), а также в полосе Центрального фронта (на севере) главные удары наших войск наносились не по слабому, а по сильному участку вражеской обороны. Такое решение было принято для того, чтобы максимально сократить сроки подготовки к наступательным действиям, застать противника врасплох, т. е. именно в тот момент, когда он был уже измотан, но еще не занял прочную оборону. Прорыв вперед осуществлялся мощными ударными группировками на узких участках фронта с использованием большого количества танков, артиллерии и авиации.

Мужество советских солдат, возросшее мастерство их командиров, грамотное использование в сражениях боевой техники не могло не привести к положительным результатам. Уже 5 августа советские войска освободили Орел и Белгород. В этот день впервые с начала войны в Москве был произведен артиллерийский салют в честь доблестных соединений Красной Армии, одержавших столь блистательную победу. К 23 августа части Красной Армии отбросили противника на запад уже на 140 – 150 км и во второй раз освободили Харьков.

Вермахт потерял в Курской битве 30 отборных дивизий, в том числе 7 танковых; около 500 тыс. солдат убитыми, раненными и пропавшими без вести; 1,5 тыс. танков; более 3 тыс. самолетов; 3 тыс. орудий. Еще большими были потери советских войск: 860 тыс. человек; свыше 6 тыс. танков и САУ; 5 тыс. орудий и минометов, 1,5 тыс. самолетов. Тем не менее соотношение сил на фронте изменилось в пользу Красной Армии. В ее распоряжении находилось несравненно большее количество свежих резервов, чем у вермахта.

Наступление Красной Армии после ввода в бой новых соединений продолжало наращивать свои темпы. На центральном участке фронта начали продвижение к Смоленску войска Западного и Калининского фронтов. Этот старинный русский город, считавшийся еще с XVII в. воротами к Москве, был освобожден 25 сентября. На южном крыле советско-германского фронта части Красной Армии в октябре 1943 г. вышли к Днепру в районе Киева. Захватив с ходу несколько плацдармов на правом берегу реки, советские войска осуществили операцию по освобождению столицы советской Украины. 6 ноября над Киевом взметнулся красный флаг.

Было бы неправильно утверждать, что после победы советских войск в Курской битве дальнейшее наступление Красной Армии развивалось беспрепятственно. Все было намного сложнее. Так, после освобождения Киева противнику удалось нанести мощный контрудар в районе Фастова и Житомира по передовым соединениям 1-го Украинского фронта и причинить нам немалый урон,  приостановив наступление Красной Армии на территории правобережной Украины. Еще более напряженно складывалась ситуация в Восточной Белоруссии. После освобождения Смоленской и Брянской областей советские войска вышли к ноябрю 1943 г. в районы восточнее Витебска, Орши и Могилева. Однако последовавшие затем атаки Западного и Брянского фронтов против занявшей жесткую оборону немецкой группы армий «Центр» не привели к сколько-нибудь значительным результатам. Необходимо было время, чтобы сосредоточить на минском направлении дополнительные силы, дать отдых измотанным в предыдущих боях соединениям и, самое главное, разработать детальный план новой операции по освобождению Белоруссии. Все это произошло уже летом 1944 г.

А в 1943 г.  победы под Курском и затем в битве за Днепр завершили коренной перелом в Великой Отечественной войне. Наступательная стратегия вермахта потерпела окончательный крах. К концу 1943 г. в состоянии войны с державами оси находилось 37 стран. Начался распад фашистского блока. Среди примечательных актов того времени стало учреждение в 1943 г. солдатских и полководческих наград – орденов Славы I, II, и III степени и ордена «Победа», а также в знак освобождения Украины – ордена Богдана Хмельницкого 1, 2 и 3 степеней. Впереди еще предстояла длительная и кровопролитная борьба, но коренной перелом уже произошел.

70 лет назад началась Великая Курская битва. Битва на Курской дуге по своему размаху, задействованным силам и средствам, напряженности, результатам и военно-стратегическим последствиям является одним из важнейших сражений Второй мировой войны. Великая Курская битва продолжалась 50 неимоверно сложных дней и ночей (5 июля — 23 августа 1943 года). В советской и российской историографии принято разделять это сражение на два этапа и три операции: оборонительный этап — Курская оборонительная операция (5 — 12 июля); наступательный — Орловская (12 июля — 18 августа) и Белгородско-Харьковская (3 — 23 августа) наступательные операции. Немцы наступательную часть своей операции назвали «Цитадель». В этой великой битве со стороны СССР и Германии участвовало около 2,2 млн. человек, примерно 7,7 тыс. танков, САУ и штурмовых орудий, свыше 29 тыс. орудий и минометов (с резервом – более 35 тыс.), более 4 тыс. боевых самолетов.

В ходе зимнего 1942-1943 гг. наступления Красной армии и вынужденного отхода советских войск во время Харьковской оборонительной операции 1943 г. был образован т. н. Курский выступ. «Курская дуга», выступ, обращённый на запад, была шириной до 200 км и глубиной до 150 км. На протяжении апреля — июня 1943 года на Восточном фронте наступила оперативная пауза, в ходе советские и германские вооруженные силы напряженно готовились к летней кампании, которая должна была стать решающей в этой войне.

На Курском выступе располагались силы Центрального и Воронежского фронтов, угрожая флангам и тылу немецких групп армий «Центр» и «Юг». В свою очередь, немецкое командование, создав на орловском и белгородско-харьковском плацдармах мощные ударные группировки могло нанести сильные фланговые удары по советским войскам, оборонявшимся в районе Курска, окружить их и уничтожить.

Планы и силы сторон

Германия. Весной 1943 года, когда силы противников были истощены и наступила распутица, сводившая на нет возможность быстрого наступления, пришло время подготовить планы на летнюю кампанию. Несмотря на поражение в Сталинградской битве и битве за Кавказ, вермахт сохранял наступательную мощь и был весьма опасным противником, который жаждал реванша. Более того, немецкое командование провело ряд мобилизационных мероприятий и к началу летней кампании 1943 года, по сравнению с численностью войск в начале летней кампании 1942 года, численность вермахта возросла. На Восточном фронте, без учёта войск СС и Военно-воздушных сил, находилось 3,1 млн. человек, почти столько же, сколько было в вермахте к началу похода на Восток 22 июня 1941 года – 3,2 млн. человек. По числу же соединений вермахт образца 1943 года превосходил немецкие вооруженные силы периода 1941 года.

Для немецкого командования, в отличие от советского, была неприемлема выжидательная стратегия, чистая оборона. Москва могла себе позволить подождать с серьёзными наступательными операциями, время играло на неё – росла мощь вооруженных сил, в полную силу начинали работать предприятия, эвакуированные на восток (они даже увеличивали производство, по сравнению с довоенным уровнем), ширилась партизанская борьба в немецком тылу. Росла вероятность высадки армий союзников в Западной Европе, открытия второго фронта. Кроме того, создать прочную оборону на Восточном фронте, простиравшемся от Северного Ледовитого океана до Черного моря, не представлялось возможным. В частности, группа армий «Юг» была вынуждена оборонять 32 дивизиями фронт протяженностью до 760 км – от Таганрога на Чёрном море до района Сум. Соотношение сил позволяло советским войскам, если противник ограничиться только обороной, проводить наступательные операции на различных участках Восточного фронта, сосредоточив максимальное количество сил и средств, подтянув резервы. Немецкая армия не могла придерживаться только обороны, это был путь к поражению. Только маневренная война, с прорывами линии фронта, с выходом на фланги и тылы советских армий, позволяла надеяться на стратегический перелом в войне. Крупный успех на Восточном фронте позволял надеяться, если не на победу в войне, то на удовлетворительное политическое решение.

Адольф Гитлер 13 марта 1943 года подписал оперативный приказ № 5, где поставил задачу упредить наступление советской армии и «навязать хотя бы на одном из участков фронта свою волю». На других участках фронта задача войск сводится к обескровливанию наступающих сил противника на заблаговременно созданных оборонительных рубежах. Таким образом, стратегия вермахта была выбрана ещё в марте 1943 года. Оставалось определить, где ударить. Курский выступ возник тогда же, в марте 1943 года, в ходе немецкого контрнаступления. Поэтому Гитлер в приказе № 5 и потребовал нанесения сходящихся ударов по Курскому выступу, желая уничтожить расположенные на нём советские войска. Однако в марте 1943 года немецкие войска на этом направлении были значительно ослаблены предшествующими боями, и план удара по Курскому выступу пришлось отложить на неопределённый срок.

15 апреля Гитлер подписал оперативный приказ № 6. Операцию «Цитадель» планировалось начать, как только позволят погодные условия. Группа армию «Юг» должна была нанести удар с линии Томаровка – Белгород, прорвать советский фронт на рубеже Прилепы – Обоянь, соединиться у Курска и восточнее него с соединениями группы амий «Центр». Группа армий «Центр» наносила удар с рубежа Тросна – района южнее Малоархангельска. Её войска должны были пробить фронт на участке Фатеж – Веретеново, сосредоточив главные усилия на восточном фланге. И соединиться с группой армий «Юг» в районе Курска и восточнее его. Войска между ударными группировками, на западном фасе Курского выступа – силы 2-й армии, должны были организовать локальные атаки и при отходе советских войск немедленно перейти в наступление всеми силами. План был довольно простым и очевидным. Курский выступ хотели срезать сходящимися ударами с севера и юга – на 4-й день предполагалось окружить и затем уничтожить находящиеся на нём советские войска (Воронежский и Центральный фронта). Это позволяло создать обширную брешь в советском фронте и перехватить стратегическую инициативу. В районе Орла главную ударную силу представляла 9-я армия, в районе Белгорода – 4-я танковая армия и оперативная группа «Кемпф». За операцией «Цитадель» должна была последовать операция «Пантера» — удар в тыл Юго-Западного фронта, наступление в северо-восточном направлении в целях выхода в глубокий тыл центральной группировки Красной Армии и создания угрозы Москве.

Начало операции назначили на середину мая 1943 года. Командующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн считал, что ударить надо как можно раньше, упредив советское наступление на Донбассе. Его поддерживал и командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Гюнтер Ханс фон Клюге. Но не все немецкие командиры разделяли его точку зрения. Вальтер Модель, командующий 9-й армией, имел в глазах фюрера огромный авторитет и 3 мая подготовил доклад, в котором выражал сомнения по поводу возможности успешного осуществления операции «Цитадель» в случае её начала в середине мая. Основой его скептического отношения стали данные разведки об оборонительном потенциале противостоящего 9-й армии Центрального фронта. Советское командование подготовило глубоко эшелонированную и хорошо организованную линию обороны, усилило артиллерийский и противотанковый потенциал. А механизированные части отвело с выступающих вперёд позиций, выведя из возможного удара противника.

3-4 мая в Мюнхене прошло обсуждение этого доклада. По данным Моделя, Центральный фронт под командованием Константина Рокоссовского имел почти двойное превосходство в численности боевых подразделений и технике над 9-й немецкой армией. 15 пехотных дивизий Моделя имели численность пехоты вдвое меньше штатной, в некоторых дивизиях расформировали 3 из 9 штатных пехотных батальонов. Артиллерийские батареи имели вместо четырёх три орудия, а в некоторых батареях 1-2 орудия. К 16 мая дивизии 9-й армии имели среднюю «боевую численность» (численность солдат непосредственно участвующих в бою) в 3,3 тыс. человек. Для сравнения, 8 пехотных дивизий 4-й танковой армии и группы «Кемпф» — имели «боевую численность» на уровне 6,3 тыс. человек. А пехота была необходима для взламывания оборонительных рубежей советских войск. Кроме того, 9-я армия испытывала серьёзные проблемы с транспортом. Группа армий «Юг», после сталинградской катастрофы, получила соединения, которые в 1942 году прошли переформирование в тылу. У Моделя же были в основном пехотные дивизии, которые находились на фронте с 1941 года и нуждались в срочном пополнении.

Доклад Моделя произвел сильное впечатление на А. Гитлера. Другие военачальники не смогли выдвинуть серьёзных аргументов против выкладок командующего 9-й армией. В итоге решили сдвинуть начало операции на месяц. Это решение Гитлера станет затем одним из самых критикуемых немецкими генералами, которые спихивали свои ошибки на Верховного главнокомандующего.

Отто Мориц Вальтер Модель ( 1891 — 1945).

Надо сказать, что хотя эта задержка и привела к усилению ударной мощи немецких войск, но и советские армии были серьёзно укреплены. Соотношение сил между армией Моделя и фронтом Рокоссовского с мая к началу июля, не улучшилось, а даже ухудшилось для немцев. В апреле 1943 Центральный фронт насчитывал 538,4 тыс. человек, 920 танков, 7,8 тыс. орудий и 660 самолетов; в начале июля — 711,5 тыс. человек, 1785 танков и САУ, 12,4 тыс. орудий и 1050 самолетов. 9-я армия Моделя в середине мая имела 324, 9 тыс. человек, около 800 танков и штурмовых орудий, 3 тыс. орудий. В начале июля 9-я армия достигла 335 тыс. человек, 1014 танков, 3368 орудий. Кроме того, именно в мае Воронежский фронт стал получать противотанковые мины, которые станут настоящим бичом немецкой бронетехники в Курской битве. Советская экономика работала более эффективно, быстрее пополняя войска техникой, чем немецкая промышленность.

План наступления войск 9-й армии с орловского направления был несколько отличным от типичного для немецкой школы приема – Модель собирался взломать оборону противника пехотой, а затем ввести в бой танковые подразделения. Пехота должна была атаковать при поддержке тяжёлых танков, штурмовых орудий, авиации и артиллерии. Из 8-ми подвижных соединений, которые имела 9-я армия, сразу в бой вводили только одно – 20-ю танковую дивизию. В полосе главного удара 9-й армии должен был наступать 47-й танковый корпус под началом Иоахима Лемельзена. Полоса его наступления лежала между селениями Гнилец и Бутырки. Здесь по данным немецкой разведки проходил стык двух советских армий – 13-й и 70-й. В первом эшелоне 47-го корпуса наступали 6-я пехотная и 20-я танковая дивизии, они наносили удар в первый день. Во втором эшелоне располагались более мощные – 2-я и 9-я танковые дивизии. Их должны были ввести уже в прорыв, после взлома советской линии обороны. В направлении Понырей, на левом фланге 47-го корпуса, наступал 41-й танковый корпус под началом генерала Йозефа Гарпе. В первом эшелоне были 86-я и 292-я пехотные дивизии, в резерве – 18-я танковая дивизия. Левее 41-го танкового корпуса располагался 23-й армейский корпус под началом генерала Фриснера. Он должен был нанести отвлекающий удар силами 78-й штурмовой и 216-й пехотныой дивизий на Малоархангельск. На правом фланге от 47-го корпуса наступал 46-й танковый корпус генерала Ганса Цорна. В его первом ударном эшелоне были только пехотные соединения – 7-я, 31-я, 102-я и 258-я пехотные дивизии. Ещё три подвижных соединения – 10-я моторизованная (танкогренадерская), 4-я и 12-я танковые дивизии были в резерве группы армий. Их фон Клюге должен был передать Моделю после прорыва ударных сил на оперативный простор позади оборонительных линий Центрального фронта. Есть мнение, что Модель изначально не хотел атаковать, а ждал наступления Красной армии, даже подготовил дополнительные оборонительные рубежи в тылу. А самые ценные подвижные соединения старался сохранить во втором эшелоне, чтобы при необходимости перебросить на участок, который будет рушиться под ударами советских войск.

Командование группы армий «Юг» не ограничивалось ударом на Курск силами 4-й танковой армии генерал-полковника Германа Гота (52-й армейский корпус, 48-й танковый корпус и 2-й танковый корпус СС). В северо-восточном направлении должна была наступать оперативная группа «Кемпф» под командованием Вернера Кемпфа. Группа стояла фронтом на восток по реке Северский Донец. Манштейн считал, что как только начнётся битва, советское командование бросит в бой сильные резервы, расположенные восточнее и северо-восточнее Харькова. Поэтому удар 4-й танковой армии на Курск следовало обезопасить с восточного направления от подходящих советских танковых и механизированных соединений. Армейская группа «Кемпф» должна была одним 42-м армейским корпусом (39-я, 161-я и 282-я пехотные дивизии) генерала Франца Маттенклота удерживать линию обороны на Донце. Её 3-й танковый корпус под началом генерала танковых войск Германа Брайта (6-я, 7-я, 19-я танковые и 168-я пехотная дивизии) и 11-й армейский корпус генерала танковых войск Эрхарда Рауса, он до начала операции и до 20 июля назывался — Резерв Главного командования особого назначения Рауса (106-я, 198-я и 320-я пехотные дивизии), должны были активными действиями обеспечить наступление 4-й танковой армии. Группе Кемпфа планировали подчинить ещё один танковый корпус, находившийся в резерве группы армий, после того как она захватит достаточный район и обеспечит себе свободу действий в северо-восточном направлении.

Эрих фон Манштейн (1887 — 1973).

Этим новшеством командование группы армий «Юг» не ограничилось. По воспоминаниям начальника штаба 4-й танковой армии генерала Фридриха Фангора, на совещании у Манштейна 10 — 11 мая план наступления был скорректирован по предложению генерала Гота. По данным разведки наблюдалось изменение расположения советских танковых и механизированных войск. Советский танковый резерв мог быстро вступить в бой, пройдя в коридор между реками Донец и Псёл в районе Прохоровки. Существовала опасность сильного удара по правому флангу 4-й танковой армии. Эта ситуация могла привести к катастрофе. Гот считал, что надо ввести во встречное сражение с русскими танковыми войсками наиболее мощное соединение, которое у него имелось. Поэтому 2-й танковый корпус СС Пауля Хауссера в составе 1-й танково-гренадерской дивизии СС «Лейбштантарт Адольф Гитлер», 2-й танково-гренадерской дивизии СС «Райх» и 3-й танково-гренадерской дивизии СС «Тотенкопф» («Мёртвая голова») не должен был теперь продвигаться прямо на север вдоль реки Псёл, ему следовало повернуть на северо-восток в район Прохоровки для уничтожения советских танковых резервов.

Опыт войны с Красной армией убеждал немецкое командование, что сильные контрудары обязательно будут. Поэтому командование группы армий «Юг» постаралось минимизировать их последствия. Оба решения – удар группы Кемпфа и поворот 2-го танкового корпуса СС к Прохоровке оказали существенное влияние на развитие Курской битвы и действия советской 5-й гвардейской танковой армии. В то же время разделение сил группы армий «Юг» на основном и вспомогательные удар в северо-восточном направлении, лишило Манштейна серьёзных резервов. Теоретически у Манштейна был резерв – 24-й танковый корпус Вальтера Неринга. Но он был резервом группы армий на случай наступления советских войск на Донбассе и располагался довольно далеко от места удара на южном фасе курского выступа. В итоге его и использовали для обороны Донбасса. Серьёзных резервов, которые Манштейн мог немедленно ввести в бой, у него не было.

Для проведения наступательной операции были привлечены лучшие генералы и наиболее боеспособные части вермахта, всего в общей сложности 50 дивизий (в том числе 16 танковых и моторизованных) и значительное число отдельных соединений. В частности, незадолго до операции в группу армий «Юг» прибыл 39-й танковый полк (200 «Пантер») и 503-й батальон тяжелых танков (45 «Тигров»). С воздуха ударные группировки поддерживали 4-й воздушный флот генерал-фельдмаршала авиации Вольфрама фон Рихтгофена и 6-й воздушный флот под началом генерал-полковника Роберта Риттера фон Грейма. Всего в операции «Цитадель» участвовало свыше 900 тыс. солдат и офицеров, около 10 тыс. орудий и миномётов, более 2700 танков и штурмовых орудий (включая 148 новых тяжелых танков T-VI «Тигр», 200 танков Т-V «Пантера» и 90 штурмовых орудий «Фердинанд»), около 2050 самолетов.

Большие надежды немецкое командование возлагало на применение новых образцов военной техники. Ожидание поступления новой техники стало одной причин, почему наступление перенесли на более позднее время. Предполагалось, что тяжелобронированные танки (советские исследователи «Пантеру», которые немцы считали средним танком, причисляли к тяжелым) и САУ станут тараном для советской обороны. Поступившие на вооружение вермахта средние и тяжелые танки T-IV, T-V, T-VI, штурмовые орудия «Фердинанд» сочетали хорошую броневую защиту и сильное артиллерийское вооружение. Их 75-мм и 88-мм пушки с дальностью прямого выстрела 1,5-2,5 км примерно в 2,5 раза превышали дальность 76,2-мм пушки основного среднего советского танка Т-34. Одновременно за счет высокой начальной скорости снарядов немецкие конструкторы добились высокой бронепробиваемости. Для борьбы с советскими танками также применяли входившие в состав артиллерийских полков танковых дивизий бронированные самоходные гаубицы — 105-мм Веспе (нем. Wespe — «оса») и 150-мм Hummel (нем. «шмель»). Немецкие боевые машины имели отличную цейсовскую оптику. На вооружение немецких ВВС поступали новые истребители «Фокке-Вульф-190», штурмовики «Хенкель-129». Они должны были завоевать господство в воздухе и осуществить штурмовую поддержку наступающим войскам.

Самоходные гаубицы «Веспе» («Wespe») 2-го батальона артиллерийского полка «Великая Германия» на марше.

Штурмовик Henschel Hs 129.

Немецкое командование пыталось сохранить операцию в тайне, добиться внезапности удара. Для этого старались дезинформировать советское руководство. Проводили усиленную подготовку операции «Пантера» в полосе группы армий «Юг». Осуществляли демонстративные рекогносцировки, перебрасывали танки, сосредотачивали переправочные средства, проводили активные радиопереговоры, активизировали свою агентуру, распространяли слухи и пр. В полосе наступления группы армий «Центр», наоборот, старались все действия максимально замаскировать, скрыть от врага. Мероприятия проводили с немецкой тщательностью и методичностью, но они не дали желаемых результатов. Советское командование было хорошо информировано о предстоящем наступлении противника.

Немецкие экранированные танки Pz.Kpfw. III в советском селе перед началом операции «Цитадель».

Для того, чтобы обезопасить свои тылы от удара партизанских соединений, в мае-июне 1943 года немецкое командование организовало и провело несколько крупных карательных операций против советских партизан. В частности, против примерно 20 тыс. брянских партизан было задействовано 10 дивизий, а в Житомирской области против партизан направили 40-тыс. группировку. Однако в полной мере замысел реализовать не удалось, партизаны сохранили возможность наносить по оккупантам сильные удары.

Продолжение следует…