Руководство ленкома сейчас

После смерти в 2019-м легендарного режиссера Марка Захарова в «Ленкоме» сложилась непростая ситуация. Театр продолжает работу, однако вместе с тем актриса Александра Захарова конфликтует с его руководителем Марком Варшавером, обвиняя в заполучении авторских прав на спектакли покойного отца, в отсутствии внимания к хозяйственным делам, разрухе и том, что он ожидал смерти ее папы, чтобы поскорее взять под контроль не только административную, но и художественную часть театра. В эксклюзивном комментарии 5-tv.ru актеры культурного учреждения рассказали, как на самом деле сейчас обстоят дела.

Так, народный артист РСФСР Александр Збруев, отдавший театру более 60 лет, застал пять художественных руководителей. И может честно оценивать работу Варшавера.

«Марк Борисович очень уверенно занимает свой пост и добивается того, чтобы в нашем театре все было на 100-150%, и мы все очень благодарны ему за это», — отметил Збруев.

По мнению Збруева, Варшавер всегда готов прийти на помощь и открыт для предоставления новых возможностей актерам. Те, кому когда-то доставалось лишь эпизодические роли, теперь пробуют себя в более серьезных ролях. Сейчас театр по-прежнему продолжает двигаться вперед, спектакли собирают полные залы.

«Главное, чтобы нам не мешали изнутри те люди, которые находятся среди нас. Они нам просто вредят, настраивают труппу, говорят чушь, вредные вещи о нашем театре, и люди начинают плохо думать о нас. Зачем это?» — задался вопросом Збруев.

С изменениями в театре при Варшавере согласен и народный артист России Александр Лазарев. Однако в этом всем важно, на что больше всего обращать свой взор. Тем более когда путь уже проложен Захаровым.

«В театре выходят достаточно успешные премьеры, с успехом идут спектакли. Марка Захарова, к которым мы очень бережно относимся. Молодежь теперь очень плотно занята в спектаклях, играет главные, крупные роли», — отметил актер.

Александр Лазарев. Фото: www.globallookpress.com / Genrietta Peryan

Среднее поколение также не обижено Варшавером. Поэтому поведение и действия Александры Захаровой актер воспринимает как способ лишь раскачать лодку, которая лишь недавно начала восстанавливаться после потери режиссера и пытаться плыть дальше.

Как отметил народный артист России Виктор Раков, якобы разоблачающие театр интервью Захаровой нагнетают пока еще шаткую обстановку внутри коллектива. Если бы место руководителя «Ленкома» занял бы не Варшавер, а человек со стороны, от театра спустя три года не осталось бы ничего.

«Да, он принимает волевые решения по поводу новых постановок. Их не так много, но, скажем, спектакль „Поминальная молитва“, который по крупицам восстановил Александр Лазарев, это, на мой взгляд, серьезное достижение в постзахаровский период», — сказал Раков.

Виктор Раков. Фото: www.globallookpress.com / Genrietta Peryan

При этом Раков уверен — невозможно руководить театром, не имея хороших взаимоотношений с коллективом. Захарова эту важную ниточку с актерами потеряла.

О предоставляемых молодым актерам возможностям говорит и народный артист России Сергей Степанченко. Во многих старых спектаклях именно их — только начинающих свой творческий путь — задействуют. Что только лучшим образом сказывается на отношении к театру в целом.

«У нас в театре сегодня у всех равные права что-то сделать. А вот как ты дальше себя проявишь, как ты будешь реализовать это право — это уже твое личное дело, дело твоего таланта, дарования», — заключил Степанченко.

Сергей Степанченко. Фото: www.globallookpress.com / Anatoly Lomokhov

Народная артистка России Анна Якунина, которая пришла в театр по приглашению Марка Захарова в 2003 году, позицию его дочери полностью не разделяет. Конечно, уход легендарного режиссера — огромная потеря, с которой справиться не так-то и просто. Но пытаться создать интриги в театре не стоит.

«Если у Александры есть какие-то претензии, надо, наверное, выходить к труппе. Мы только и слышим, что о каком-то грязном белье, но это же не разговор о театре», — осудила поведение Захаровой Якунина.

Анна Якунина. Фото: © РИА Новости / Алексей Майшев

Заслуженный артист России Игорь Миркурбанов уверен — многочисленные обвинения Захаровой связаны с нестабильным эмоциональным состоянием в связи с потерей близкого человека.

«Я могу только посочувствовать и с болью отнестись к тому, что написано в интервью Александры Марковны, потому что это разрушительно, прежде всего, для Александры. Мне кажется, она стала орудием манипуляций людей, которые преследуют свои далеко идущие цели. Мне хотелось бы ей это сказать», — считает Миркурбанов.

Игорь Миркурбанов. Фото: ИЗВЕСТИЯ / Павел Бедняков

Он убежден — Захаров был бы огорчен узнав, на какую тропу войну вышла дочка с его соратником, которым он работал бок о бок на протяжении 40 лет…

Ранее 5-tv.ru рассказывал, что думает об обстановке в «Ленкоме» Татьяна Кравченко.

— Алексей, насколько предложение Департамента культуры стать главным режиссером такого театра, как «Ленком», было для тебя неожиданным? Или все-таки с тобой велись переговоры?

— Это было неожиданно максимально, насколько это возможно. Я сидел на озере с детьми в Завидове, в Тверской области, мочил ноги в воде, смотрел на солнце, радовался жизни, и ничто, как говорится, не предвещало. Как вдруг из воды возникло предложение.

— В виде русалки из Депкультуры?

— Не в виде русалки, а в виде звонка, который оказался для меня судьбоносным.

— Взял паузу, чтобы подумать, или сразу согласился?

— Я взял паузу на… минуты полторы и согласился.

— Ты много ставишь в московских театрах, где тебя хорошо уже знают. Может быть, у тебя была идея войти в знакомый театр, а не в «Ленком», в котором ты никогда не работал?

— Я об этом никогда не задумывался, потому что театр — это люди и стены. А в «Ленкоме» — это замечательные люди и хорошо стоящие стены, в которых можно делать что-то новое и интересное. Я недавно тут прочитал интересную фразу артиста «Ленкома» Виктора Ракова про Марка Анатольевича. Когда его спросили: «А что, Марк Анатольевич, будет после вас?» — он ответил: «Будет какой-то другой театр». Мне невероятно близка его эстетика, поэтому я все равно буду смотреть в эту сторону, а дальше буду идти своей дорогой.

— Насколько ты хорошо знаешь «Ленком»?

— Мне кажется, я довольно неплохо знаю его спектакли: в свое время пересмотрел здесь абсолютно всё, и мой любимый спектакль, «Варвар и еретик», оказал на меня очень сильное влияние. И, безусловно, конечно, «Юнона». Я неплохо знаю работы великого художника Захарова — Олега Ароновича Шейнциса, понимаю, что это за эстетика, и она мне близка.

— Тебе близка эстетика Марка Захарова, но для него в спектаклях всегда главным были актуальная повестка дня, провокативность, а вокал и танцы — лишь инструмент. Твои мюзиклы далеки от какой бы то ни было политической повестки.

— Я считаю, что любой театр — это развлечение. Даже если это 24-часовой Фабр (Ян Фабр — бельгийский художник и режиссер-провокатор, чьи спектакли могли продолжаться сутки. — М.Р.). Это все равно развлечение. Мне скорее близка философия Олега Павловича Табакова: «Веселеньким делом занимаемся». Я не силен в политических высказываниях. Важно, чтобы зрителю, который даже в самое тяжелое время приходит в театр, было хорошо. Я тут недавно прочел цитату у Стругацких, она мне понравилась: «Очень много хирургов и костоломов в последнее время, а терапевтов мало». Вот я и хочу оказывать терапевтическую помощь зрителям.

— Ты получил назначение в конце сезона. Можешь сказать, сколько у тебя в портфеле будущих постановок — две-три, а может быть, ты меня удивишь и скажешь, что твой режиссерский портфель полный?

— На сегодняшний момент у меня есть три названия, но эти названия, как мы договорились с Марком Борисовичем Варшавером, я объявлю 2 сентября на сборе труппы. Поэтому пока буду держать интригу. Я беру сезон на то, чтобы со всеми познакомиться, понять, что происходит в театре, и где-то с февраля начну разминать оригинальный материал — его мы представим в конце сезона, а следующая моя постановка будет в сезон-2023/24. И та, и другая постановка имеют отношение, с одной стороны, к мюзиклу и музыкальным постановкам, а с другой — к русской классике. А мюзикл это или музыкальный спектакль — принципиальной разницы нет. Привези мы сегодня на Бродвей или Вест-Энд «Юнону» и «Авось», это назвали бы мюзиклом.

— Марк Анатольевич ставил в сезон один спектакль и практически не приглашал других режиссеров. Ты оставишь такую практику?

— Первое, что мы обсуждали с Марком Варшавером, — это кого из режиссеров будем приглашать на постановки. У меня пока остается одно название в сезон, я не хочу частить. Но есть группа режиссеров, которых хотелось бы видеть в «Ленкоме». С большей частью из них я уже переговорил.

— Тебе сказали «да» или послали?

— Мне редко отказывают.

— Ты успел познакомиться с театром или дальше директорского кабинета не ходил?

— Я уже сходил на сдачу спектакля «Последний поезд» и оказался на художественном совете, в котором принял участие. Я знаю кого-то из артистов, некоторые из них мои однокурсники, а кто-то был соседом по комнате в общежитии, но глобальное знакомство произойдет 2 сентября.

— Вновь назначенные худруки заявляют на будущий сезон много названий — берут числом, а у тебя одна постановка. Это твоя принципиальная позиция? Может быть, это связано с тем, что у тебя много постановок на стороне?

— Во-первых, у меня есть обязательства, и это не просто разговоры, а уже подписанные контракты, строящиеся декорации и так далее. У меня порядка семи спектаклей, которые я должен выпустить, и я это буду совмещать со своей основной работой в «Ленкоме». Но я, как человек, который всегда много работал, понимаю, что в данном случае важно сосредоточиться не на количестве, а на качестве. Рок-опер в России было написано немало, а в истории осталось две — «Юнона» и «Авось» и «Орфей и Эвридика». А уж «Юнона» — особая веха в истории драматического и музыкального театра. Так что не будем сейчас закидывать количеством названий зрителя, а это значит, что для новых названий придется снимать старые спектакли. По-моему, снимать спектакли Мастера неправильно. Если говорить о трендах, то я подумываю о режиссерской лаборатории, но тут важно понять, на каком материале, с кем и в какие сроки ее делать. Мне хочется, чтобы актеры пробовали говорить на разных языках.

— Я думаю, ты отдаешь себе отчет в том, что идешь в театр, где очень сильный директор — как управленец, как хозяйственник, и сильная личность, привыкшая за три сезона работать самостоятельно, без худрука. Ты обсуждал с Варшавером ситуацию, которая может возникнуть в связи с этим?

— Мы существуем в диалоге. И в диалоге, который есть на сегодняшний день по поводу материала, приглашаемых режиссеров, мы сходимся. Мы его выстраиваем, и, как мне кажется, у нас это неплохо получается. А для меня это, безусловно, колоссальный опыт, потому что я понимаю, что если уж учиться управлению, то Марк Борисович один из немногих, у кого можно и нужно учиться.

— В договоре, который с тобой заключил директор, прописано твое право снимать спектакли, которые выпустили совсем недавно? Тот же «Последний поезд» Антона Яковлева.

— Там такой список обязанностей в договоре, написанном еще при советской власти. Что-то мы корректируем, с чем-то соглашаемся, а с чем-то нет. Но я, конечно, имею отношение к репертуарной политике театра. Скажем, мы это сразу проговорили с Антоном Яковлевым и с Марком Борисовичем. Мы все согласились относительно замечаний, и сопротивления я не встретил ни у Антона, ни у Марка Борисовича. Ну а все остальные спектакли я буду смотреть только в новом сезоне.