Руководство двух стран

«Царь» и «султан» – именно так ведущие западные СМИ нередко называют нынешних лидеров России и Турции. В периоды напряжённых отношений между Москвой и Анкарой, один из которых наступил после того, как турецкие ПВО сбили российский штурмовик в ноябре 2015 г., появляются газетные заголовки типа «Царь против султана»[1]. Напротив, во время сближения России и Турции можно увидеть формулировки наподобие «Встреча султана с царём», либо вариации на эту тему[2]. Скептически оценивая перспективы партнёрства России и Турции, западные наблюдатели тем не менее изображали руководителей двух стран весьма сходным образом.

«Царь» Путин и «султан» Эрдоган нередко описываются в подобных публикациях крайне эмоционально. Так, популярный британский историк Майкл Бурлей в статье, опубликованной Daily Mail в феврале 2016 г., назвал двух лидеров «президентами с непомерным эго» (ego-fuelled presidents), борьба между которыми в Сирии стала причиной страданий миллионов беженцев и угрожает международному сообществу новой мировой войной[3]. За два месяца до этого гранд-дама французской политической журналистики Катрин Нэй заявила на страницах ведущего французского еженедельника Valeurs actuelles, что эти два лидера «излучают… пугающее желание доминировать и попытки воссоздать Советскую и Османскую империи»[4].

Ещё более предвзяты и эмоционально заряжены описания этих двух стран. Особенно яркое тому подтверждение мы находим в статье Юлии Иоффе, опубликованной журналом Foreign Policy в ноябре 2015 года. По её словам, «и Турция, и Россия в своём собственном понимании остаются огромными, многонациональными империями, и эта убеждённость до сих пор пульсирует в их столицах, уже давно лишившихся огромных участков своих территорий, которые они до сих пор стремятся вернуть». Автор изображает кризисы в Сирии и на Украине как «предсмертную агонию империй, шлейфы их наследия – и весь мир пытается сдержать и смягчить конвульсии этого перехода»[5].

Западные обозреватели тем самым возвращаются к ориенталистскому дискурсу, существовавшему на Западе во время Крымской войны (когда, кстати, появились первые публикации под названием «Царь и султан»)[6]. Этот дискурс сводит сложность внешней политики двух крупных государств к личным прихотям властолюбивых правителей, которые так резко контрастируют с видимой умеренностью западных лидеров. Изображение России и Турции как держав на спаде, скованных воспоминаниями о прежнем величии, создаёт образ Востока XIX века как застойного, окостеневшего или застывшего во времени[7]. Таким образом, «царь» и «султан» становятся символами двух отсталых или даже отживающих свой век образований, возглавляемых иррациональными правителями, гоняющимися за фантомами былой имперской славы.

Многогранный ориентализм

Возрождение заезженных штампов XIX века свидетельствует о том, что ориентализм не утратил актуальности для понимания взглядов Запада на Россию и Турцию. Однако эти две страны никогда не были просто объектами западноевропейского ориенталистского дискурса. В разные периоды прошлого их элиты усваивали западные ориенталистские схемы, чтобы конструировать собственные оригинальные взгляды на соседей и мир в целом. За последние четыре десятилетия историки и литературоведы продемонстрировали, что ориентализм в саидовском смысле не ограничивается Великобританией и Францией XIX века или Соединёнными Штатами XX столетия – его можно встретить и в других странах[8]. В то же время недавние исследования подтвердили верность взгляда Эдварда Саида на ориенталистский дискурс как совокупность глубоко предвзятых и стереотипных описаний исторических и культурных реалий группы стран, которые помогли авторам этих описаний представить себя в качестве проводников прогресса и цивилизации. Высмеивая отсталость своих восточных и южных соседей, элиты императорской России и Османской Турции стремились преодолеть устойчивые ассоциации своих стран с Азией или Востоком, которые были характерны для западноевропейских авторов[9].

Ориенталистский дискурс был не просто способом утверждения принадлежности к цивилизованному миру. Приведённый ниже анализ описания русскими авторами Османской империи предполагает, что ориенталистские схемы могли использоваться для формулирования критического и часто оценочного взгляда на западное общество[10]. Это сочетание ориентализма и критичного отношения к Западу, или оксидентализма, отражало неоднозначное отношение к европейской цивилизации, характерное для изначально незападной страны, правители которой в определённый момент начали сознательную политику вестернизации[11]. Далее я покажу, что эволюция российских взглядов на державу Османов в 1700-х и 1800-х гг. была обусловлена изменением отношения как императорской России, так и Османской Турции к Европе. Я продемонстрирую важность этого для понимания отношения современных России и Турции к Западу, а также друг к другу.

На первый взгляд российские представления об Османской Турции могут показаться решительно вторичными, поскольку публикации российской прессы о южном соседе часто представляли собой переведённые отрывки из книг западноевропейских авторов и воспроизводили западные ориенталистские клише. Наиболее важным был дискурс о закате Османов, лучше всего выраженный в формуле «больного человека», которую часто приписывают Николаю I[12]. Однако за этим, казалось бы, производным характером российского дискурса об Османской Турции и, в частности, о её упадке, скрывается некая самобытность, демонстрирующая, что Россия является чем-то большим, нежели интеллектуальной периферией западного мира. Эта самобытность заключается в истолковании русскими авторами причин того, что они называли упадком Османов.

В XVIII веке русские наблюдатели объясняли поражения турок в столкновениях с русской армией их пренебрежительным отношением к европейским наукам и искусствам – прежде всего к военному искусству, которое сами русские небезуспешно осваивали со времён царствования Петра I.

С этой точки зрения Россия выглядела как ученик Европы, полноценное вписывание которого в европейскую семью было лишь вопросом времени. Османская империя, напротив, была чуждой Европе именно потому, что отказывалась у неё учиться.

Михаил Прокудин-Горский, служивший при русском посольстве в Стамбуле в 1760-е гг., находил что «просвящения [турецкий] народ ни малейшего не имеет, ибо леность и сластолюбие столь отягчили их сердце, что они никакую должность положенную действительно не могут править», а также отмечал, что «свободных наук они не знают»[13]. Россия же, напротив, демонстрировала, как благотворно для неё подражание европейским наукам и искусствам. По словам Евгения Булгари, греческого священнослужителя и учёного из Османской империи, эмигрировавшего в Россию по приглашению Екатерины II, русские являли собой народ, «раздираемый мятежами, утопающий в жестокости и в варварстве», который «в короткое время принимает удивительный образ, берёт совершеннейший порядок и строй в военных делах, и наконец восходит на высочайшую степень славы и могущества»[14].

Булгари считал, что Османы могут последовать примеру России, подражая европейцам в науках, военном искусстве, сельском хозяйстве и торговле; в этом случае война с ними «дала бы чувствовать удивлённой Европе тяжесть обученной Порты более чем прежде»[15]. Однако другие русские авторы по-прежнему скептически относились к такой возможности. По мнению Петра Артемьевича Левашёва, поверенного в делах российского посольства в Стамбуле в 1760-е гг., такая реорганизация свела бы на нет ценность личного мужества турок и сделала бы их «одушевлёнными только машинами»; «[н]еистовство их, происходящее от чрезмерной ревности к закону, заменено бы было строгостью, долженствующею непременно оное ослабить; сверх же того их закон, положение их земли, образ их жизни много может препятствовать ко введению как политической внутрь сего государства перемены, так и в войске оного, что одно без другого учинено быть не может»[16].

Вестернизация и сомнения

Ситуация изменилась на рубеже девятнадцатого столетия. Низам-и Джедид, или военно-административные реформы Селима III открыли череду попыток османских правителей перестроить вооружённые силы по европейским образцам. Со временем преобразования способствовали более широкой культурной вестернизации турецкого общества. Другими словами, султаны-реформаторы начали подражать европейским искусствам и наукам, пренебрежение которыми до сих пор якобы объясняло их поражения на поле боя. Образованные россияне скептически восприняли такое развитие событий. Так, дипломатический представитель Российской империи в Стамбуле в 1790-е гг. Виктор Кочубей утверждал, что реформы Селима III «не пустят корней», поскольку «национальные предрассудки недостаточно ослабли, чтобы допустить нововведения»[17]. Государственный переворот, положивший конец правлению Селима III в 1807 г., как будто бы подтвердил это мнение. Однако Махмуд II (1808–1839) продолжил усилия своего сводного брата, в результате чего процесс вестернизации Османской империи стал необратимым.

Русские наблюдатели критически отнеслись к османской вестернизации. Их реакция во многом была обусловлена продолжающейся переоценкой отношения России к Европе и европейской цивилизации, которая началась под влиянием противостояния России с революционной и наполеоновской Францией. Эту переоценку не следует рассматривать как конец или обращение вспять культурной вестернизации самой российской элиты. Напротив, она стала результатом вовлечения образованных россиян в критику Просвещения, начатую западными мыслителями-романтиками в конце XVIII – начале XIX века. В результате понятие «народность» не только стало ключевым элементом официальной идеологии России, определённой министром народного просвещения Сергеем Уваровым, но и вошло в российские описания Османской империи, опубликованные в середине XIX века.

С 1830-х гг. российские исследователи стали утверждать, что прозападные реформы султанов подавили национальный характер турок и разрушили национальные институты (например, янычарский корпус), которые были источником их силы. Этот аргумент объяснял военные неудачи реформированной османской армии. По мнению участника Русско-турецкой войны 1828–1829 гг., главного врача русской армии Карла Зейдлица, османы потерпели поражение не из-за «незнани[я] Европейской военной науки, а [из-за] упадок[а] воинского духа; а дух этот убила военная солдатская выправка новейшего времени, которую им навязали и в которой они не видят ни смысла, ни необходимости»[18]. В необычайно популярных «Очерках Константинополя» русский дипломат Константин Базили критиковал увлечение «чужеземным образованием», в результате которого «впадает в забвение и пренебрегается их [турков] коренное образование». С учётом «непреступн[ой] преград[ы] религии и самобытной народности», отделяющей Османскую империю от Европы, «первым делом преобразователя должно быть поддержание этой народности». Следуя этой логике, «единственное и спасительное средство образовать Турцию было в улучшении существующих в ней коренных Мусульманских учебных заведений»[19].

Налицо интересная инверсия в объяснении образованными русскими людьми, жившими в XVIII и XIX веках, причин упадка Османской империи: от очевидной неспособности османов подражать европейцам до такого бездумного подражания, которое якобы убило национальный характер. Объяснение постоянных побед России над османами претерпело аналогичную инверсию. Авторы XVIII века рассматривали успехи России как результат создания Петром I армии по европейскому лекалу. В противовес этой логике победы более позднего времени – прежде всего над Наполеоном – всё чаще объяснялись духовными качествами русских солдат и преданностью народа своей вере и царю, которая якобы составляла суть национального характера.

Российский дискурс об османском упадке был не просто рассуждениями о непреодолимой пропасти, отделявшей Османов от Европы и России.

Он также всё больше становился своего рода критикой европейского общества и нравов, сквозившей в оценке вестернизаторских преобразований османских султанов. В 1840-х и 1850-х гг. российские наблюдатели делали это с точки зрения народности, хотя в те годы это понятие только входило в официальную риторику и интеллектуальные дебаты. Во второй половине XIX века та же критика была встроена в более сложные схемы, такие как теория культурно-исторических типов Николая Данилевского, поставившая под сомнение само существование единой цивилизации как универсальной общечеловеческой рамки.

Оксидентализм спешит на помощь

Переход от ориентализма к оксидентализму в российских представлениях об Османской империи можно наблюдать в критике более широких культурных изменений, сопровождавших вестернизаторскую политику султанов в середине XIX века. Российские дипломаты и путешественники в середине века не могли не заметить значительных изменений во внешнем облике Османской империи и их столицы. Реформы Махмуда II и его сына-преемника способствовали усвоению элитой европейской культурной практики, в то время как растущий поток западных промышленных товаров и всё более заметное присутствие туристов портили удовольствие от вещей, достопримечательностей и обычаев, которые россияне считали «подлинно» восточными. Слишком поверхностная, чтобы поставить Османскую империю в один ряд с европейскими державами, вестернизация оказалась достаточно заметной, чтобы снизить привлекательность восточного колорита в глазах образованных подданных царя.

Так, Владимир Титов, служивший официальным представителем российской империи на Босфоре, уже в 1837 г. сообщал, что «богатые ковры Персии и Кашмира», «гордые жеребцы Аравии», «многоценное дамасское оружие» и «хвалёный левантийский кофе» либо исчезли, либо заменены более дешёвой англо-американской продукцией. По мнению Титова, эти преобразования в материальной стороне жизни Востока сопровождались изменениями в психологии и нравах, в результате которых Османы и их подданные частично утратили восточный характер. По мере того как «уродливый красный колпак» и «неловкий сюртук из европейского сукна» приходили на смену кашмирским шалям и шёлковым одеяниям, уходила гордая таинственность мусульманского образа жизни, и «почти не видно того зверства и фанатизма», бывшего когда-то излюбленной темой восточных путевых записок[20]. Став доступными и открытыми для иностранных гостей, даже гаремы больше не соответствовали ожиданиям туристов[21].

Поразительные изменения в одежде и поведении, начатые при Махмуде II и продолженные его сыном, символизировали исчезновение чисто восточного стиля. По словам Матвея Гамазова, российского представителя в международной комиссии по делимитации османо-персидской границы в 1849–1852 гг., «пёстрые восточные одежды уступили место европейским тёмным кафтанам и узким панталонам, чалма заменилась фескою, размеры бород, янтарных мундштуков и чубуков уменьшились, чепраки и сёдла утратили много своей роскоши». За исключением лёгких и изящных каиков на Босфоре, отделанных бархатом и приводимых в движение рослыми и мускулистыми гребцами, «всё остальное измельчало, выдохлось, полиняло»[22]. Эти изменения в качестве облачений и материальных предметов в итоге отразились на обычаях и нравах, так как «самая строгость в исполнении религиозных обрядов уступила место ухваткам и образу действий, исполненному легкомыслия»[23].

Вершиной эстетствующей критики, несомненно, являются труды Константина Леонтьева, крупного русского консервативного мыслителя, который в 1860-е и начале 1870-х гг. служил русским консулом в разных городах европейской части Турции. Как и у многих других консерваторов, недовольных современностью, глаз Леонтьева отдыхал «только на чём-нибудь азиатском», будь то «на тёмном болгарине, смиренно пашущем за деревней в синей чалме, или на каком-нибудь турецком всаднике, у которого шальвары светло-голубые, а куртка пунцовая и откладные рукава летят на скаку в обе стороны…»[24]. Для Леонтьева не имело значения, что «всадник тиран, а пахарь жертва», так как подобные контрасты составляли, по его мнению, «цветущую сложность» восточного общества.

С другой стороны, российский консул сожалел о демократизирующем влиянии «эмансипационных реформ новоевропейского стиля», которые были проведены в Османской империи после Крымской войны[25]. По мнению Леонтьева, принцип юридического равенства, введённый рескриптом султана в 1856 г., фатально ослабил Османскую империю, которая до сих пор препятствовала распространению «общеевропейского утилитарно-безбожного стиля общественной жизни»[26]. Реформы танзимата породили славянскую интеллигенцию, не представлявшую собой «ничего, кроме самой пошлой и обыкновенной современной буржуазии», чьи одинаковые европейские сюртуки символизировали триумф «среднего европейца»[27] и предвещали «всемирное разрушение»[28].

Критика поверхностности вестернизации, которую можно найти в ранних откликах на реформы Селима III и Махмуда II, превращается у Леонтьева в критику поверхностности современной западной культуры как таковой.

Европеизированная Турция – лишь одно из мест, где проявляется эта поверхностность. В то же время Леонтьев был не единственным русским автором, который критиковал западное общество с позиций ориентализма. В неявной форме тенденцию можно обнаружить в трудах и речах русских славянофилов и панславистов 1860-х и 1870-х гг., которые больше были озабочены вестернизацией южных славян, нежели их дальнейшим пребыванием под османским владычеством[29]. При всей их антиосманской и антимусульманской риторике Иван Аксаков и Николай Данилевский признавали, что «османское иго» защищало православных единоверцев от «пагубного» западного влияния[30].

С этой точки зрения традиционная борьба России с Османской империей приобрела совершенно иной смысл. Ранние русские авторы оправдывали войны с Османами их враждебностью к христианству и европейской цивилизации. Однако растущее влияние Запада на османское правительство делало российско-османское противостояние скорее проявлением более широкой борьбы России с Западом. Это, безусловно, относилось к Данилевскому, для которого Крымская война в конечном счёте была проявлением конфликта между романо-германским миром во главе с Британией и Францией и славянским миром во главе с Россией. Российско-османское противостояние может быть также переосмыслено с точки зрения борьбы между консерватизмом и либерализмом. В разгар Восточного кризиса 1875–1878 гг. Леонтьев утверждал, что «[Н]е потому надо, например, удалить Султана, что он самодержавный азиятский Монарх (это хорошо), а потому, что держава его стала слаба и не может уже более противиться либеральному европеизму»[31].

Притяжение и отталкивание

Что эти метаморфозы во взглядах русских XVIII и XIX веков на Османскую империю говорят нам о России и Турции в целом и их месте в современном мире в частности? Как бы ни старались образованные русские утвердить «инаковость» Османской империи в XVIII и XIX веках, их представления о державе султанов выдают фундаментальное сходство между двумя странами, существовавшее в XIX веке и сохранившееся в наши дни. Это сходство не сводится к тому, что Пётр Великий, очевидно, служил ориентиром для ряда османских султанов в их реформах, или что авторитарный режим президента Путина может служить образцом для президента Эрдогана. Это сходство более глубокое и связано с отношением как России, так и Турции к Европе и Западу.

История петровской и постпетровской России, как и Турции эпохи танзимата, – это история правителей и элит, пытавшихся вестернизировать общество, которое не принимало существенного участия в основополагающих процессах построения современной западной цивилизации (Ренессанс и особенно Реформация). Как показал вышеприведённый анализ, между петровскими реформами в России и началом сознательных и систематических попыток вестернизации в Османской империи прошло примерно столетие. В результате россияне всегда были на шаг впереди османов: к тому времени, когда последние начали познавать европейские «искусства и науки», россияне уже критиковали вестернизацию и вскоре выработали критический взгляд на западное общество как таковое. Это хронологическое несоответствие помогло россиянам представить Османскую Турцию как нечто Иное и смотреть на неё свысока. Однако современного исследователя не должна вводить в заблуждение эта сконструированная «инаковость», поскольку за ней скрывается фундаментальное сходство в отношении России и Турции к Западу.

Обе страны представляют собой редкий пример изначально незападного общества, подвергшегося вестернизации, но не утратившего при этом политического суверенитета.

Императорская Россия и Османская Турция являются, соответственно, первой и второй страной в истории человечества, чьи правители и элиты сознательно приняли политику вестернизации, чтобы оставаться суверенными игроками в условиях растущей военной, экономической и культурной мощи западных стран. В этом смысле Россия и Турция резко отличаются от подавляющего большинства других незападных обществ, где вестернизация совпала с колониальным или, по крайней мере, квазиколониальным господством Запада.

Конечно, существовали значительные различия в степени суверенитета, которым каждая страна пользовалась в разные периоды. Суверенитет поздней Российской империи, зависевшей от французских займов и подвергавшейся внутренним и внешним вызовам со стороны революционеров и германской военной мощи, имел определённые пределы. То же самое можно сказать и об империи Абдул-Хамида II, вся фискальная система которой в какой-то момент оказалась под иностранным контролем. Россия в 1990-е гг. и Турция в период холодной войны также не были полностью суверенными образованиями в геополитическом смысле. И тем не менее даже если время от времени этот суверенитет оказывался под вопросом, он неоднократно возрождался как в случае с советской и постсоветской Россией, так и в случае с кемалистской и эрдогановской Турцией. По этой причине предложенная формула – изначально незападное общество, прошедшее вестернизацию без фактической потери политического суверенитета – по-прежнему актуальна для обеих стран, делая понятным многое в их международном поведении, а также в их непростых отношениях с Западом.

Сочетание геополитического суверенитета с сохраняющейся открытостью западной культуре объясняет сосуществование ориентализма и оксидентализма (критики «дикого» Востока и «цивилизованного» Запада) как средств конструирования элитарной идентичности в обеих странах. Ориентализация восточных и/или южных соседей помогала образованным россиянам, а также их османским и турецким коллегам представить себя носителями прогресса и цивилизации, а оксиденталистский дискурс позволял им сознавать свои отличия от Запада. В результате современная российская и турецкая идентичность представляет собой причудливое смешение западных и антизападных тем. Политическое долголетие президентов Путина и Эрдогана можно объяснить, в частности, их способностью убедительно выразить это неоднозначное отношение к Западу, характеризующее как российское, так и турецкое общество.

Фундаментальное сходство России и Турции как изначально незападных стран, прошедших вестернизацию без потери суверенитета, также помогает понять состояние их современных двусторонних отношений. История Запада показывает, что конфликты внутри европейского сообщества, то есть конфликты между странами, имеющими много общего, до недавнего времени были более интенсивными, чем конфликты между западными и незападными государствами. Другими словами, фундаментальное сходство в отношении России и Турции к Западу не делает их автоматически союзниками. Более того, стойкая привязанность российской и турецкой элит к политическому суверенитету объясняет некоторые из недавних трений между ними.

Сочетание ориентализма и оксидентализма, определяющее самопрезентацию российской и турецкой элит, также может способствовать возникновению напряжённости. Неоосманизм бывшего премьер-министра Ахмета Давутоглу и президента Реджепа Эрдогана, который повлёк за собой конфликт с Сирией и напряжённость в отношениях с Россией, можно рассматривать как позднее проявление османского ориенталистского дискурса в отношении арабов, а также как попытку мобилизовать суннитскую мусульманскую идентичность, которая не может не иметь определённого антизападного подтекста. Российские представления о Турции в разгар кризиса со сбитым самолётом также сочетают элементы ориентализма и оксидентализма: страна изображалась как сторонница исламского фундаментализма, но также и как агент Запада.

Последующие русско-турецкие трения по поводу Ливии и Нагорного Карабаха способствовали сохранению двойственного восприятия Турции в российских СМИ. После 24 февраля 2022 г. военная помощь Анкары Киеву, закрытие проливов для российских военных кораблей, её участие в организации неравноценных обменов российскими и украинскими военнопленными, а также её роль в заключении черноморской зерновой сделки не способствовали популярности президента Эрдогана среди российских сторонников СВО. И тем не менее двусмысленные или даже враждебные действия Анкары не отменяют выгод, извлекаемых Москвой из трений, существующих между самой Турцией и «коллективным Западом», будь то по вопросу Северного Кипра, сирийских беженцев, или отказа США продать Турции истребители F-35 после приобретения ею российских систем ПВО. Эти и другие источники напряжённости между президентом Эрдоганом и западными лидерами свидетельствуют о сохранении в обозримом будущем фундаментального противоречия в отношениях Турции с Западом, которое принципиально не отличается от того, что существует в отношениях между Западом и Россией.

Белоруссия стремится сохранить для себя все российские экономические льготы и получить новые. В Москве категорически не согласны с такой позицией Минска и намерены поставить точку в продолжающихся не один год иждивенческих отношениях в рамках Союзного государства. Отсутствие конкретного результата переговоров президентов России и Белоруссии, которые прошли в Москве 25 декабря, и договоренность лидеров встретиться еще раз до конца года — доказательство кризиса в двусторонних отношениях, считают опрошенные Daily Storm эксперты. 

«Насколько я знаю, российская сторона выдвинула большой блок вопросов, которые необходимо обсудить, а белорусская сторона — по крайней мере, на аппаратном уровне — не очень готова по каждому из этих вопросов предметно разговаривать… Я думаю, что договориться очень сложно. Проблемный узел большой», — сказал корреспонденту Daily Storm политтехнолог Евгений Минченко.

«Никаких особых результатов [переговоров] нет. Белорусские СМИ совершенно зря раструбили, что Россия уже готова выплатить компенсацию за налоговый манер, — отметил член Совета по межнациональным отношениям при президенте России Богдан Безпалько. — Единственный результат: создание комиссии по обсуждению вопросов в белорусско-российских отношениях. Основную выгоду от этих переговоров всегда получает президент Белоруссии Александр Лукашенко, который использует такие мероприятия для собственного пиара».

Ранее президент Белоруссии предложил считать Москву партнером
24 декабря 2018

«Когда Лукашенко просит дать ему цену на газ, как в Смоленске, [он не учитывает], что в Смоленске цена на голубое топливо отличается даже от других регионов РФ, — пояснил Евгений Минченко, — это связано в том числе с системой перекрестного субсидирования».

Союзное государство России и Белоруссии появилось еще в 90-е годы, и уже тогда стороны договорились о создании единого парламента, введении единой валюты. Но ни одно из этих положений так и не было выполнено.

«Есть только риторика со стороны Белоруссии. И за эти разговоры они еще требуют колоссальные средства… Белорусское руководство ведет себя совершенно по-хамски все последние годы, — посетовал Богдан Безпалько. — Ситуация выглядит дико, потому что Минск фактически требует компенсации за изменения внутреннего российского законодательства… Белорусское руководство жаждет сохранить все [российские] дотации, преференции и субсидии — по сути, иждивенческий характер своей экономики — и при этом сами не хотят вкладываться в создание инфраструктуры».

Большая часть выделенных Минску за последние годы дотаций уходила в «черную дыру», утверждает Безпалько: «На те миллиарды долларов, на которые мы, по сути, спонсировали белорусскую экономику в некоторые годы до 25% их ВВП, можно было построить там несколько Швейцарий! Сейчас Россия хочет сделать все расчеты по дотациям и скидкам прозрачными и точными. Не исключено, что в ходе проведения такого аудита сумма помощи будет уменьшена. Но Минску прозрачность не нужна».

По словам президента Белоруссии, на следующей неделе он встретится с российским коллегой, чтобы расставить все точки над i
6 декабря 2018

Белорусская сторона, понимая значимость своего геополитического положения и косвенно признавая несостоятельность своей экономики, требует преференций за сохранение союзнических отношений с РФ, проводя своего рода политику политического шантажа, считают политологи. «Позиция российской стороны заключается в готовности платить за военно-политический союз [России и Белоруссии], но открыто. То есть нужно платить за союзничество не с помощью каких-то обходных путей, а формальным финансированием из бюджета Российской Федерации, чтобы всем все было понятно», — пояснил Евгений Минченко.

Слухи о возможном вхождении Белоруссии в состав РФ и политический торг, который якобы сопровождает подготовку к этому событию, не выдерживают критики.

«Разговоры о вхождении Белоруссии в состав РФ — вредные, — сказал Минченко. — Они замусоривают суть проблемы, создают ненужное напряжение в белорусском обществе. Речь идет о более высоком уровне экономической интеграции, который позволит более активно развивать экономику обеих стран».

Сомневается в готовящемся присоединении Белоруссии к РФ и Безпалько: «При нынешнем белорусском президенте это совершенно невозможно. Но определенные меры принуждения в интеграции со стороны России возможны. И они уже проводятся — те же заявления Медведева и Силуанова тому примеры. Давайте начнем хотя бы с единой валюты и единого эмиссионного центра, который должен быть в Москве». 

Такое понятие неприемлемо, пояснил президент Белоруссии и предложил считать Москву партнером
24 декабря 2018

Беларусь и Казахстан — давние союзники. Сотрудничество между нашими странами имеет прочный фундамент. Во многом это стало возможным благодаря хорошим отношениям между руководством двух стран. Официальные визиты глав государств только подтвердили стратегический характер отношений. За последние годы действительно было достигнуто многое в плане интеграции, особенно по линии Евразийского экономического союза, двусторонних отношений, торговле и кооперации. Отношения между нашими странами не только уверенно развиваются, но и приумножаются по многим отраслям и сферам. Как сегодня можно оценить развитие нашего двустороннего сотрудничества и каковы планы на ближайшие годы? Как совершенствуется межкультурный диалог? Об этом и не только — в интервью для «СБ. Беларусь сегодня» Чрезвычайного и Полномочного Посла Республики Казахстан в Республике Беларусь, Постоянного представителя при Уставных органах СНГ Аскара Бейсенбаева.

— Аскар Асанович, в этом году Казахстан и Беларусь отмечают 30‑летие установления дипломатических отношений. Что бы вы отнесли к главным достижениям?

— Казахстан и Беларусь на протяжении 30 лет постоянно вели поиск новых путей взаимодействия, находили решения по многим проблемам, возникающим в двустороннем формате и в рамках международных региональных организаций. За всем этим стояли упорный труд наших граждан (экспертов, дипломатов), выверенные решения правительств и умелое руководство лидеров двух стран. Все эти годы взаимодействие осуществлялось в традиционно дружественной атмосфере — на основе взаимного понимания, конструктивного диалога и поддержки как в двустороннем формате, так и в рамках международных и региональных интеграционных организаций, таких как СНГ, ЕАЭС, ОДКБ, ОБСЕ и ООН.

Нашим странам удалось сохранить и приумножить все то востребованное и полезное, что обеспечивало развитие и расширение казахстанско-белорусских отношений. 

Двустороннее сотрудничество сегодня достигло уровня стратегического многопланового сотрудничества с высокой динамикой контактов. К одному из главных достижений можно отнести поступательно реализуемый торгово-экономический блок вопросов, в том числе промышленную кооперацию с переходом на локализацию совместного производства. Во взаимной торговле мы достигли объема в 1 млрд долларов.

Налажено сотрудничество в транспортно-логистической сфере. Дополнительным фактором в расширении и поддержании казахстанско-белорусских отношений служат межпарламентские связи двух стран. Народные представители способствуют тесному взаимодействию и осуществляют обмен опытом. Парламентские делегации наладили совместные консультации на полях МПА СНГ, ОДКБ и в других парламентских структурах. Странами поддерживаются активные контакты в рамках групп казахстанско-белорусского межпарламентского сотрудничества.

— Одно из основных направлений — торгово-экономическое. Способно ли подняться на более высокий уровень наше торговое и инвестиционное сотрудничество, несмотря на кризисные явления в мире?

— Вопрос актуальный и находится на контроле на самом высоком уровне. Главами государств сегодня поставлена задача не только увеличить взаимный товарооборот, но и ориентироваться на укрепление и расширение взаимодействия по всем направлениям сотрудничества, в том числе в промышленной кооперации. На правительственном уровне рассматривается вопрос реализации новых совместных проектов в агропромышленном комплексе, строительной сфере и стройиндустрии, промышленности и других отраслях. Уверен, что их реализация в ближайшие годы выведет на новый уровень сотрудничество наших стран.

Являясь давними и надежными партнерами, мы продолжаем выстраивать взаимодействие в рамках Евразийского экономического союза и СНГ. Двусторонний товарооборот за январь — октябрь вырос на 9,7 процента и составил 799,4 млн долларов, из них экспорт — 104,7 млн долларов (17,7 процента роста), импорт — 694,6 млн долларов (8,6 процента роста). Учитывая наличие огромных резервов для наращивания взаимной торговли, в обозримой перспективе надеемся довести показатели до максимума наших возможностей. Считаю, что необходимо продолжить совместную работу по расширению номенклатуры поставляемых товаров и услуг, установлению прямых контактов между нашими деловыми кругами, а также продвижению товаров на рынки третьих стран, созданию совместных предприятий и новых проектов в свободных нишах, стимулировать расширение торговли сельхозпродукцией между нашими странами.

Нельзя забывать и о развитии между регионами. Последние два года я много встречался с руководителями облисполкомов, предприятий и просто бизнесменами. Должен сказать, что все они максимально заинтересованы в развитии торговых и инвестиционных отношений с Казахстаном. Казахстанские предприниматели, в свою очередь, также стремятся налаживать торгово-экономическое сотрудничество с белорусскими компаниями.

— Помимо двусторонних отношений наши страны активно взаимодействуют на многосторонних площадках. Основные из них — Евразийский экономический союз и Содружество Независимых Государств, в которых Казахстан и Беларусь выступают в числе стран-основателей. Разделяют ли наши страны подходы к развитию этих организаций и взаимодействия в их рамках?

— Вопросы региональной экономической интеграции для наших стран по-прежнему важнейшие. У нас есть единое понимание и схожие позиции по вопросу устранения барьеров между государствами — членами ЕАЭС, в связи с чем мы намерены расширять связи с Беларусью. Могу сказать, что активно движемся в данном направлении. Совместными усилиями нам удалось не только восстановить допандемийный уровень взаимной торговли, но и нарастить. Ощутимые результаты достигнуты в торгово-экономическом сотрудничестве по линии Евразийского экономического союза. Являясь надежным и активным участником СНГ, Казахстан, как и Беларусь, нацелен на продолжение развития взаимовыгодного сотрудничества между государствами — участниками Содружества во всех сферах.

— Какие направления сотрудничества между нашими государствами наиболее перспективны на ваш взгляд? И каковы планы, если не секрет, на будущее?

— Никаких секретов нет. Все проекты между нашими странами, которые обсуждаются в публичном пространстве, достаточно перспективные. Казахстан и Беларусь заинтересованы друг в друге. Хотел бы отметить итоги 17‑го заседания Межправительственной казахстанско-белорусской комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству. Достигнутые договоренности будут способствовать динамике двустороннего взаимодействия по наращиванию взаимного экспорта и увеличению объемов торговли, локализации производств и расширению видов выпускаемой продукции.

Между Казахстаном и Беларусью разработана дорожная карта торгово-экономического сотрудничества на 2023 — 2024 годы, в которой будут отражены перспективные проекты и вопросы сотрудничества. 

Установление прямых экономических связей и сближение между регионами наших государств поспособствуют реализации совместных производственно-кооперационных проектов и наращиванию взаимного товарооборота. Мы постоянно приглашаем регионы Беларуси посещать различные области Казахстана для укрепления отношений во всех сферах. В качестве примера можно привести визит руководства Минской области в Астану и Карагандинскую область, по итогам которого заключен ряд взаимовыгодных соглашений. Мы нацелены на проведение масштабного форума регионов Казахстана и Беларуси. Он придаст новый импульс развитию торгово-экономических, культурно-гуманитарных отношений. Не менее значимое подспорье в определении перспектив двустороннего сотрудничества — консультации между внешнеполитическими ведомствами двух стран. Подписанный в присутствии глав государств в 2019 году План сотрудничества между МИД Беларуси и Казахстана требует реализации поставленных задач по укреплению казахстанско-белорусского взаимодействия.

В музее посольства Казахстана в Беларуси.

Обширный и очень важный пласт двусторонних отношений — культурно-гуманитарное сотрудничество. Нам удалось выстроить настоящий «мост дружбы» с интенсивным движением, благодаря чему контакты в этой отрасли стали более активными и насыщенными. Сегодня они поддерживаются как на государственном уровне, так и непосредственно в формате прямого взаимодействия между представителями творческой интеллигенции, научными и образовательными кругами, спортивными федерациями. Представители Казахстана — постоянные участники международных фестивалей искусств, конкурсов, популярных в Беларуси и на пространстве СНГ. Апогеем в череде ярких событий культурной жизни стали Дни культуры Казахстана в Беларуси, которые прошли в новом формате.

— На ваш взгляд, три главные причины, почему белорусским туристам стоит приехать в Казахстан?

— Казахстан — страна с богатейшим историческим и культурным наследием, издревле существующая на перекрестке цивилизаций, страна, поражающая природным разнообразием и занимающая девятое место в мире по размеру территории, имеющая в своих недрах практически все элементы таблицы Менделеева. Уникальные природные места привлекают туристов со всего мира. Сегодня Казахстан предлагает практически все существующие виды туризма: культурно-познавательный, развлекательный, этнический, экологический, экстремальный, традиционно популярен альпинизм, а также зимние виды спорта. У граждан Беларуси есть все возможности для посещения Казахстана: это безвизовый режим до 90 дней, прямые ежедневные рейсы Минск — Астана авиакомпании «Белавиа».

— 2022 год близится к завершению. Что вы пожелаете читателям «СБ. Беларусь сегодня» в новом году?

— В наступающем новом году хочу пожелать всем нам мира, благополучия, хорошего настроения и, конечно же, счастья, крепкого здоровья и удачи!

celyuk@sb.by

«Царь» и «султан» – именно так ведущие западные СМИ нередко называют нынешних лидеров России и Турции. В периоды напряжённых отношений между Москвой и Анкарой, один из которых наступил после того, как турецкие ПВО сбили российский штурмовик в ноябре 2015 г., появляются газетные заголовки типа «Царь против султана»[1]. Напротив, во время сближения России и Турции можно увидеть формулировки наподобие «Встреча султана с царём», либо вариации на эту тему[2]. Скептически оценивая перспективы партнёрства России и Турции, западные наблюдатели тем не менее изображали руководителей двух стран весьма сходным образом.

«Царь» Путин и «султан» Эрдоган нередко описываются в подобных публикациях крайне эмоционально. Так, популярный британский историк Майкл Бурлей в статье, опубликованной Daily Mail в феврале 2016 г., назвал двух лидеров «президентами с непомерным эго» (ego-fuelled presidents), борьба между которыми в Сирии стала причиной страданий миллионов беженцев и угрожает международному сообществу новой мировой войной[3]. За два месяца до этого гранд-дама французской политической журналистики Катрин Нэй заявила на страницах ведущего французского еженедельника Valeurs actuelles, что эти два лидера «излучают… пугающее желание доминировать и попытки воссоздать Советскую и Османскую империи»[4].

Ещё более предвзяты и эмоционально заряжены описания этих двух стран. Особенно яркое тому подтверждение мы находим в статье Юлии Иоффе, опубликованной журналом Foreign Policy в ноябре 2015 года. По её словам, «и Турция, и Россия в своём собственном понимании остаются огромными, многонациональными империями, и эта убеждённость до сих пор пульсирует в их столицах, уже давно лишившихся огромных участков своих территорий, которые они до сих пор стремятся вернуть». Автор изображает кризисы в Сирии и на Украине как «предсмертную агонию империй, шлейфы их наследия – и весь мир пытается сдержать и смягчить конвульсии этого перехода»[5].

Западные обозреватели тем самым возвращаются к ориенталистскому дискурсу, существовавшему на Западе во время Крымской войны (когда, кстати, появились первые публикации под названием «Царь и султан»)[6]. Этот дискурс сводит сложность внешней политики двух крупных государств к личным прихотям властолюбивых правителей, которые так резко контрастируют с видимой умеренностью западных лидеров. Изображение России и Турции как держав на спаде, скованных воспоминаниями о прежнем величии, создаёт образ Востока XIX века как застойного, окостеневшего или застывшего во времени[7]. Таким образом, «царь» и «султан» становятся символами двух отсталых или даже отживающих свой век образований, возглавляемых иррациональными правителями, гоняющимися за фантомами былой имперской славы.

Многогранный ориентализм

Возрождение заезженных штампов XIX века свидетельствует о том, что ориентализм не утратил актуальности для понимания взглядов Запада на Россию и Турцию. Однако эти две страны никогда не были просто объектами западноевропейского ориенталистского дискурса. В разные периоды прошлого их элиты усваивали западные ориенталистские схемы, чтобы конструировать собственные оригинальные взгляды на соседей и мир в целом. За последние четыре десятилетия историки и литературоведы продемонстрировали, что ориентализм в саидовском смысле не ограничивается Великобританией и Францией XIX века или Соединёнными Штатами XX столетия – его можно встретить и в других странах[8]. В то же время недавние исследования подтвердили верность взгляда Эдварда Саида на ориенталистский дискурс как совокупность глубоко предвзятых и стереотипных описаний исторических и культурных реалий группы стран, которые помогли авторам этих описаний представить себя в качестве проводников прогресса и цивилизации. Высмеивая отсталость своих восточных и южных соседей, элиты императорской России и Османской Турции стремились преодолеть устойчивые ассоциации своих стран с Азией или Востоком, которые были характерны для западноевропейских авторов[9].

Ориенталистский дискурс был не просто способом утверждения принадлежности к цивилизованному миру. Приведённый ниже анализ описания русскими авторами Османской империи предполагает, что ориенталистские схемы могли использоваться для формулирования критического и часто оценочного взгляда на западное общество[10]. Это сочетание ориентализма и критичного отношения к Западу, или оксидентализма, отражало неоднозначное отношение к европейской цивилизации, характерное для изначально незападной страны, правители которой в определённый момент начали сознательную политику вестернизации[11]. Далее я покажу, что эволюция российских взглядов на державу Османов в 1700-х и 1800-х гг. была обусловлена изменением отношения как императорской России, так и Османской Турции к Европе. Я продемонстрирую важность этого для понимания отношения современных России и Турции к Западу, а также друг к другу.

На первый взгляд российские представления об Османской Турции могут показаться решительно вторичными, поскольку публикации российской прессы о южном соседе часто представляли собой переведённые отрывки из книг западноевропейских авторов и воспроизводили западные ориенталистские клише. Наиболее важным был дискурс о закате Османов, лучше всего выраженный в формуле «больного человека», которую часто приписывают Николаю I[12]. Однако за этим, казалось бы, производным характером российского дискурса об Османской Турции и, в частности, о её упадке, скрывается некая самобытность, демонстрирующая, что Россия является чем-то большим, нежели интеллектуальной периферией западного мира. Эта самобытность заключается в истолковании русскими авторами причин того, что они называли упадком Османов.

В XVIII веке русские наблюдатели объясняли поражения турок в столкновениях с русской армией их пренебрежительным отношением к европейским наукам и искусствам – прежде всего к военному искусству, которое сами русские небезуспешно осваивали со времён царствования Петра I.

С этой точки зрения Россия выглядела как ученик Европы, полноценное вписывание которого в европейскую семью было лишь вопросом времени. Османская империя, напротив, была чуждой Европе именно потому, что отказывалась у неё учиться.

Михаил Прокудин-Горский, служивший при русском посольстве в Стамбуле в 1760-е гг., находил что «просвящения [турецкий] народ ни малейшего не имеет, ибо леность и сластолюбие столь отягчили их сердце, что они никакую должность положенную действительно не могут править», а также отмечал, что «свободных наук они не знают»[13]. Россия же, напротив, демонстрировала, как благотворно для неё подражание европейским наукам и искусствам. По словам Евгения Булгари, греческого священнослужителя и учёного из Османской империи, эмигрировавшего в Россию по приглашению Екатерины II, русские являли собой народ, «раздираемый мятежами, утопающий в жестокости и в варварстве», который «в короткое время принимает удивительный образ, берёт совершеннейший порядок и строй в военных делах, и наконец восходит на высочайшую степень славы и могущества»[14].

Булгари считал, что Османы могут последовать примеру России, подражая европейцам в науках, военном искусстве, сельском хозяйстве и торговле; в этом случае война с ними «дала бы чувствовать удивлённой Европе тяжесть обученной Порты более чем прежде»[15]. Однако другие русские авторы по-прежнему скептически относились к такой возможности. По мнению Петра Артемьевича Левашёва, поверенного в делах российского посольства в Стамбуле в 1760-е гг., такая реорганизация свела бы на нет ценность личного мужества турок и сделала бы их «одушевлёнными только машинами»; «[н]еистовство их, происходящее от чрезмерной ревности к закону, заменено бы было строгостью, долженствующею непременно оное ослабить; сверх же того их закон, положение их земли, образ их жизни много может препятствовать ко введению как политической внутрь сего государства перемены, так и в войске оного, что одно без другого учинено быть не может»[16].

Вестернизация и сомнения

Ситуация изменилась на рубеже девятнадцатого столетия. Низам-и Джедид, или военно-административные реформы Селима III открыли череду попыток османских правителей перестроить вооружённые силы по европейским образцам. Со временем преобразования способствовали более широкой культурной вестернизации турецкого общества. Другими словами, султаны-реформаторы начали подражать европейским искусствам и наукам, пренебрежение которыми до сих пор якобы объясняло их поражения на поле боя. Образованные россияне скептически восприняли такое развитие событий. Так, дипломатический представитель Российской империи в Стамбуле в 1790-е гг. Виктор Кочубей утверждал, что реформы Селима III «не пустят корней», поскольку «национальные предрассудки недостаточно ослабли, чтобы допустить нововведения»[17]. Государственный переворот, положивший конец правлению Селима III в 1807 г., как будто бы подтвердил это мнение. Однако Махмуд II (1808–1839) продолжил усилия своего сводного брата, в результате чего процесс вестернизации Османской империи стал необратимым.

Русские наблюдатели критически отнеслись к османской вестернизации. Их реакция во многом была обусловлена продолжающейся переоценкой отношения России к Европе и европейской цивилизации, которая началась под влиянием противостояния России с революционной и наполеоновской Францией. Эту переоценку не следует рассматривать как конец или обращение вспять культурной вестернизации самой российской элиты. Напротив, она стала результатом вовлечения образованных россиян в критику Просвещения, начатую западными мыслителями-романтиками в конце XVIII – начале XIX века. В результате понятие «народность» не только стало ключевым элементом официальной идеологии России, определённой министром народного просвещения Сергеем Уваровым, но и вошло в российские описания Османской империи, опубликованные в середине XIX века.

С 1830-х гг. российские исследователи стали утверждать, что прозападные реформы султанов подавили национальный характер турок и разрушили национальные институты (например, янычарский корпус), которые были источником их силы. Этот аргумент объяснял военные неудачи реформированной османской армии. По мнению участника Русско-турецкой войны 1828–1829 гг., главного врача русской армии Карла Зейдлица, османы потерпели поражение не из-за «незнани[я] Европейской военной науки, а [из-за] упадок[а] воинского духа; а дух этот убила военная солдатская выправка новейшего времени, которую им навязали и в которой они не видят ни смысла, ни необходимости»[18]. В необычайно популярных «Очерках Константинополя» русский дипломат Константин Базили критиковал увлечение «чужеземным образованием», в результате которого «впадает в забвение и пренебрегается их [турков] коренное образование». С учётом «непреступн[ой] преград[ы] религии и самобытной народности», отделяющей Османскую империю от Европы, «первым делом преобразователя должно быть поддержание этой народности». Следуя этой логике, «единственное и спасительное средство образовать Турцию было в улучшении существующих в ней коренных Мусульманских учебных заведений»[19].

Налицо интересная инверсия в объяснении образованными русскими людьми, жившими в XVIII и XIX веках, причин упадка Османской империи: от очевидной неспособности османов подражать европейцам до такого бездумного подражания, которое якобы убило национальный характер. Объяснение постоянных побед России над османами претерпело аналогичную инверсию. Авторы XVIII века рассматривали успехи России как результат создания Петром I армии по европейскому лекалу. В противовес этой логике победы более позднего времени – прежде всего над Наполеоном – всё чаще объяснялись духовными качествами русских солдат и преданностью народа своей вере и царю, которая якобы составляла суть национального характера.

Российский дискурс об османском упадке был не просто рассуждениями о непреодолимой пропасти, отделявшей Османов от Европы и России.

Он также всё больше становился своего рода критикой европейского общества и нравов, сквозившей в оценке вестернизаторских преобразований османских султанов. В 1840-х и 1850-х гг. российские наблюдатели делали это с точки зрения народности, хотя в те годы это понятие только входило в официальную риторику и интеллектуальные дебаты. Во второй половине XIX века та же критика была встроена в более сложные схемы, такие как теория культурно-исторических типов Николая Данилевского, поставившая под сомнение само существование единой цивилизации как универсальной общечеловеческой рамки.

Оксидентализм спешит на помощь

Переход от ориентализма к оксидентализму в российских представлениях об Османской империи можно наблюдать в критике более широких культурных изменений, сопровождавших вестернизаторскую политику султанов в середине XIX века. Российские дипломаты и путешественники в середине века не могли не заметить значительных изменений во внешнем облике Османской империи и их столицы. Реформы Махмуда II и его сына-преемника способствовали усвоению элитой европейской культурной практики, в то время как растущий поток западных промышленных товаров и всё более заметное присутствие туристов портили удовольствие от вещей, достопримечательностей и обычаев, которые россияне считали «подлинно» восточными. Слишком поверхностная, чтобы поставить Османскую империю в один ряд с европейскими державами, вестернизация оказалась достаточно заметной, чтобы снизить привлекательность восточного колорита в глазах образованных подданных царя.

Так, Владимир Титов, служивший официальным представителем российской империи на Босфоре, уже в 1837 г. сообщал, что «богатые ковры Персии и Кашмира», «гордые жеребцы Аравии», «многоценное дамасское оружие» и «хвалёный левантийский кофе» либо исчезли, либо заменены более дешёвой англо-американской продукцией. По мнению Титова, эти преобразования в материальной стороне жизни Востока сопровождались изменениями в психологии и нравах, в результате которых Османы и их подданные частично утратили восточный характер. По мере того как «уродливый красный колпак» и «неловкий сюртук из европейского сукна» приходили на смену кашмирским шалям и шёлковым одеяниям, уходила гордая таинственность мусульманского образа жизни, и «почти не видно того зверства и фанатизма», бывшего когда-то излюбленной темой восточных путевых записок[20]. Став доступными и открытыми для иностранных гостей, даже гаремы больше не соответствовали ожиданиям туристов[21].

Поразительные изменения в одежде и поведении, начатые при Махмуде II и продолженные его сыном, символизировали исчезновение чисто восточного стиля. По словам Матвея Гамазова, российского представителя в международной комиссии по делимитации османо-персидской границы в 1849–1852 гг., «пёстрые восточные одежды уступили место европейским тёмным кафтанам и узким панталонам, чалма заменилась фескою, размеры бород, янтарных мундштуков и чубуков уменьшились, чепраки и сёдла утратили много своей роскоши». За исключением лёгких и изящных каиков на Босфоре, отделанных бархатом и приводимых в движение рослыми и мускулистыми гребцами, «всё остальное измельчало, выдохлось, полиняло»[22]. Эти изменения в качестве облачений и материальных предметов в итоге отразились на обычаях и нравах, так как «самая строгость в исполнении религиозных обрядов уступила место ухваткам и образу действий, исполненному легкомыслия»[23].

Вершиной эстетствующей критики, несомненно, являются труды Константина Леонтьева, крупного русского консервативного мыслителя, который в 1860-е и начале 1870-х гг. служил русским консулом в разных городах европейской части Турции. Как и у многих других консерваторов, недовольных современностью, глаз Леонтьева отдыхал «только на чём-нибудь азиатском», будь то «на тёмном болгарине, смиренно пашущем за деревней в синей чалме, или на каком-нибудь турецком всаднике, у которого шальвары светло-голубые, а куртка пунцовая и откладные рукава летят на скаку в обе стороны…»[24]. Для Леонтьева не имело значения, что «всадник тиран, а пахарь жертва», так как подобные контрасты составляли, по его мнению, «цветущую сложность» восточного общества.

С другой стороны, российский консул сожалел о демократизирующем влиянии «эмансипационных реформ новоевропейского стиля», которые были проведены в Османской империи после Крымской войны[25]. По мнению Леонтьева, принцип юридического равенства, введённый рескриптом султана в 1856 г., фатально ослабил Османскую империю, которая до сих пор препятствовала распространению «общеевропейского утилитарно-безбожного стиля общественной жизни»[26]. Реформы танзимата породили славянскую интеллигенцию, не представлявшую собой «ничего, кроме самой пошлой и обыкновенной современной буржуазии», чьи одинаковые европейские сюртуки символизировали триумф «среднего европейца»[27] и предвещали «всемирное разрушение»[28].

Критика поверхностности вестернизации, которую можно найти в ранних откликах на реформы Селима III и Махмуда II, превращается у Леонтьева в критику поверхностности современной западной культуры как таковой.

Европеизированная Турция – лишь одно из мест, где проявляется эта поверхностность. В то же время Леонтьев был не единственным русским автором, который критиковал западное общество с позиций ориентализма. В неявной форме тенденцию можно обнаружить в трудах и речах русских славянофилов и панславистов 1860-х и 1870-х гг., которые больше были озабочены вестернизацией южных славян, нежели их дальнейшим пребыванием под османским владычеством[29]. При всей их антиосманской и антимусульманской риторике Иван Аксаков и Николай Данилевский признавали, что «османское иго» защищало православных единоверцев от «пагубного» западного влияния[30].

С этой точки зрения традиционная борьба России с Османской империей приобрела совершенно иной смысл. Ранние русские авторы оправдывали войны с Османами их враждебностью к христианству и европейской цивилизации. Однако растущее влияние Запада на османское правительство делало российско-османское противостояние скорее проявлением более широкой борьбы России с Западом. Это, безусловно, относилось к Данилевскому, для которого Крымская война в конечном счёте была проявлением конфликта между романо-германским миром во главе с Британией и Францией и славянским миром во главе с Россией. Российско-османское противостояние может быть также переосмыслено с точки зрения борьбы между консерватизмом и либерализмом. В разгар Восточного кризиса 1875–1878 гг. Леонтьев утверждал, что «[Н]е потому надо, например, удалить Султана, что он самодержавный азиятский Монарх (это хорошо), а потому, что держава его стала слаба и не может уже более противиться либеральному европеизму»[31].

Притяжение и отталкивание

Что эти метаморфозы во взглядах русских XVIII и XIX веков на Османскую империю говорят нам о России и Турции в целом и их месте в современном мире в частности? Как бы ни старались образованные русские утвердить «инаковость» Османской империи в XVIII и XIX веках, их представления о державе султанов выдают фундаментальное сходство между двумя странами, существовавшее в XIX веке и сохранившееся в наши дни. Это сходство не сводится к тому, что Пётр Великий, очевидно, служил ориентиром для ряда османских султанов в их реформах, или что авторитарный режим президента Путина может служить образцом для президента Эрдогана. Это сходство более глубокое и связано с отношением как России, так и Турции к Европе и Западу.

История петровской и постпетровской России, как и Турции эпохи танзимата, – это история правителей и элит, пытавшихся вестернизировать общество, которое не принимало существенного участия в основополагающих процессах построения современной западной цивилизации (Ренессанс и особенно Реформация). Как показал вышеприведённый анализ, между петровскими реформами в России и началом сознательных и систематических попыток вестернизации в Османской империи прошло примерно столетие. В результате россияне всегда были на шаг впереди османов: к тому времени, когда последние начали познавать европейские «искусства и науки», россияне уже критиковали вестернизацию и вскоре выработали критический взгляд на западное общество как таковое. Это хронологическое несоответствие помогло россиянам представить Османскую Турцию как нечто Иное и смотреть на неё свысока. Однако современного исследователя не должна вводить в заблуждение эта сконструированная «инаковость», поскольку за ней скрывается фундаментальное сходство в отношении России и Турции к Западу.

Обе страны представляют собой редкий пример изначально незападного общества, подвергшегося вестернизации, но не утратившего при этом политического суверенитета.

Императорская Россия и Османская Турция являются, соответственно, первой и второй страной в истории человечества, чьи правители и элиты сознательно приняли политику вестернизации, чтобы оставаться суверенными игроками в условиях растущей военной, экономической и культурной мощи западных стран. В этом смысле Россия и Турция резко отличаются от подавляющего большинства других незападных обществ, где вестернизация совпала с колониальным или, по крайней мере, квазиколониальным господством Запада.

Конечно, существовали значительные различия в степени суверенитета, которым каждая страна пользовалась в разные периоды. Суверенитет поздней Российской империи, зависевшей от французских займов и подвергавшейся внутренним и внешним вызовам со стороны революционеров и германской военной мощи, имел определённые пределы. То же самое можно сказать и об империи Абдул-Хамида II, вся фискальная система которой в какой-то момент оказалась под иностранным контролем. Россия в 1990-е гг. и Турция в период холодной войны также не были полностью суверенными образованиями в геополитическом смысле. И тем не менее даже если время от времени этот суверенитет оказывался под вопросом, он неоднократно возрождался как в случае с советской и постсоветской Россией, так и в случае с кемалистской и эрдогановской Турцией. По этой причине предложенная формула – изначально незападное общество, прошедшее вестернизацию без фактической потери политического суверенитета – по-прежнему актуальна для обеих стран, делая понятным многое в их международном поведении, а также в их непростых отношениях с Западом.

Сочетание геополитического суверенитета с сохраняющейся открытостью западной культуре объясняет сосуществование ориентализма и оксидентализма (критики «дикого» Востока и «цивилизованного» Запада) как средств конструирования элитарной идентичности в обеих странах. Ориентализация восточных и/или южных соседей помогала образованным россиянам, а также их османским и турецким коллегам представить себя носителями прогресса и цивилизации, а оксиденталистский дискурс позволял им сознавать свои отличия от Запада. В результате современная российская и турецкая идентичность представляет собой причудливое смешение западных и антизападных тем. Политическое долголетие президентов Путина и Эрдогана можно объяснить, в частности, их способностью убедительно выразить это неоднозначное отношение к Западу, характеризующее как российское, так и турецкое общество.

Фундаментальное сходство России и Турции как изначально незападных стран, прошедших вестернизацию без потери суверенитета, также помогает понять состояние их современных двусторонних отношений. История Запада показывает, что конфликты внутри европейского сообщества, то есть конфликты между странами, имеющими много общего, до недавнего времени были более интенсивными, чем конфликты между западными и незападными государствами. Другими словами, фундаментальное сходство в отношении России и Турции к Западу не делает их автоматически союзниками. Более того, стойкая привязанность российской и турецкой элит к политическому суверенитету объясняет некоторые из недавних трений между ними.

Сочетание ориентализма и оксидентализма, определяющее самопрезентацию российской и турецкой элит, также может способствовать возникновению напряжённости. Неоосманизм бывшего премьер-министра Ахмета Давутоглу и президента Реджепа Эрдогана, который повлёк за собой конфликт с Сирией и напряжённость в отношениях с Россией, можно рассматривать как позднее проявление османского ориенталистского дискурса в отношении арабов, а также как попытку мобилизовать суннитскую мусульманскую идентичность, которая не может не иметь определённого антизападного подтекста. Российские представления о Турции в разгар кризиса со сбитым самолётом также сочетают элементы ориентализма и оксидентализма: страна изображалась как сторонница исламского фундаментализма, но также и как агент Запада.

Последующие русско-турецкие трения по поводу Ливии и Нагорного Карабаха способствовали сохранению двойственного восприятия Турции в российских СМИ. После 24 февраля 2022 г. военная помощь Анкары Киеву, закрытие проливов для российских военных кораблей, её участие в организации неравноценных обменов российскими и украинскими военнопленными, а также её роль в заключении черноморской зерновой сделки не способствовали популярности президента Эрдогана среди российских сторонников СВО. И тем не менее двусмысленные или даже враждебные действия Анкары не отменяют выгод, извлекаемых Москвой из трений, существующих между самой Турцией и «коллективным Западом», будь то по вопросу Северного Кипра, сирийских беженцев, или отказа США продать Турции истребители F-35 после приобретения ею российских систем ПВО. Эти и другие источники напряжённости между президентом Эрдоганом и западными лидерами свидетельствуют о сохранении в обозримом будущем фундаментального противоречия в отношениях Турции с Западом, которое принципиально не отличается от того, что существует в отношениях между Западом и Россией.

22 сентября 2023, 22:19 — Общественная служба новостей — ОСН

Сергей Лавров и Ивица Дачич, главы министерств иностранных дел России и Сербии, в разговоре на полях Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций (ООН) отметили устремленность двух государств на углубление стратегического партнерства. Об этом указано в сообщении МИД РФ, передает ТАСС.

Утверждается, что Лавров и Дачич обсудили «актуальные вопросы двусторонней, региональной и международной повестки». В ходе диалога дипломаты отметили нацеленность России и Сербии на развитие двусторонних отношений и партнерства.

Во внешнеполитическом ведомстве России уточнили, что Лавров и Дачич подчеркнули близость подходов Москвы и Белграда к урегулированию ситуации в Косово с опорой на нормы международного права и резолюцию Совета Безопасности ООН 1244. Стороны отметили необходимость выполнения политическим руководством Косово своих обязательств.

Ранее сообщалось, что Сергей Лавров и Петер Сийярто провели встречу на полях 78-й сессии ГА ООН, на которой обсудили, в том числе, конфликт на Украине. Подробнее об этом читайте в материале Общественной службы новостей.

Визит министра нефти: Россия и Иран укрепляют стратегические связи

Политические и экономические отношения Ирана с Россией, которые были подвержены историческим взлётам и падениям, неуклонно улучшались в течение последних нескольких лет, и, по мнению экспертов, в настоящее время они сильны, как никогда прежде. Министр нефти Ирана Бижан Намдар Зангене прибыл сегодня, 20 декабря, в Москву в связи с усилиями, предпринимаемыми для дальнейшего укрепления стратегических двусторонних связей, передаёт государственное информагентство IRNA.

Такие связи соответствуют основной политике Ирана по расширению всесторонних отношений со всеми своими соседями, особенно с соседом на северной стороне Каспийского моря. Россия в свою очередь считает, что взаимодействие с Ираном является важным условием для обеспечения её национальных интересов в Кавказском регионе, Центральной Азии и на Ближнем Востоке. Иран относится к России как к другу, нуждающемуся в Тегеране, указывая, что российское правительство было на стороне Исламской Республики в тяжёлые времена, отмечает издание.

Эксперты называют отношения между Ираном и Россией стратегическими. С ними согласны и политические руководства двух стран. Министр иностранных дел России Сергей Лавров сказал своему иранскому коллеге Мохаммаду Джаваду Зарифу на их предыдущей встрече, что отношения между РФ и ИРИ улучшаются по восходящей траектории.

В беседе с IRNA и государственной вещательной службой Ирана IRIB глава российского внешнеполитического ведомства заявил на прошлой неделе, что двусторонние связи — от сотрудничества в агропромышленном комплексе до сферы информационных технологий — динамично развиваются, что привело к росту товарооборота на 8% в течение первых шести месяцев 2020 года, в то время как глобальная пандемия негативно повлияла на мировую торговлю в целом.

В 2019 году было подписано временное соглашение Ирана с Евразийском экономическим союзом, на основании которого рынки одного из крупнейших экономических интеграционных объединений мира были открыты для иранских производителей и потребителей.

Лавров подчеркнул тогда необходимость дальнейшего расширения экономических связей между Ираном и Россией, указав, что «у нас есть необходимый экономический потенциал для этой цели, например, в технологической и военной областях».

В рамках визита главы иранского нефтяного ведомства планируется встреча Зангане с вице-премьером Александром Новаком и министром энергетики РФ Николаем Шульгиновым. Во время двусторонних консультаций будут обсуждаться последние изменения на нефтяном рынке. Напомним, 3 декабря министры ОПЕК+ договорились нарастить добычу углеводородов с 1 января 2021 года на 500 тыс. баррелей в сутки (б/с). Также страны альянса будут ежемесячно проводить заседания для обзора текущего состояния нефтяного рынка и корректировки дальнейшего уровня ограничений добычи. Всего государства ОПЕК+ намерены вернуть на рынок 2 млн б/с.

Иран готов к увеличению добычи нефти на фоне предстоящего прихода в Белый дом Джо Байдена, выступившего ранее за возвращение Соединённых Штатов в Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД) по ядерной программе Тегерана 2015 года. «Мы по-прежнему готовы резко увеличить производство нефти», — сказал в этом месяце президент Ирана Хасан Роухани. Как напомнил глава правительства (посты президента и премьер-министра в ИРИ совмещены), после заключения ядерной сделки и снятия с Ирана международных и односторонних санкций страна смогла нарастить продажи нефти за рубеж до 2,5 миллионов баррелей в день. Ранее официальные лица в Тегеране указывали, что в текущем году Иран продавал в среднем от 600 до 700 тысяч баррелей нефти в день из-за действия американского эмбарго на поставки чёрного золота из ИРИ на внешние рынки.

Источник

Лавров прибыл в КНР на переговоры с китайским коллегой Ван И

Министр иностранных дел России Сергей Лавров прибыл сегодня, 22 марта, с рабочим визитом в китайский город Гуйлинь, где пройдут его переговоры с главой МИД КНР Ван И. По итогам встречи планируется принятие совместного заявления по вопросам глобального управления в современных условиях и подписание плана российско-китайских межмидовских консультаций на 2021 год.

В ходе встречи главы внешнеполитических ведомств обсудят текущее состояние и перспективы российско-китайского стратегического взаимодействия, вопросы организации контактов на высшем и высоком уровнях и подготовки мероприятий, приуроченных к 20-летию подписания Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между РФ и КНР. Стороны также рассмотрят ряд аспектов координации действий двух стран в условиях пандемии, пути преодоления трудностей, вызванных ограничениями, введенными для борьбы с распространением инфекции.

Как уточнили в МИД РФ в преддверии визита Лаврова, министры обменяются мнениями по вопросам двустороннего сотрудничества в международных делах и наиболее актуальным региональным проблемам, включая взаимодействие России и Китая в рамках ООН, ШОС, БРИКС, РИК и других многосторонних форматов.

«Россия и Китай придерживаются близких или совпадающих подходов к решению большинства глобальных задач и намерены и дальше тесно координировать свои внешнеполитические шаги. Москва и Пекин выступают за формирование более справедливого и устойчивого полицентричного миропорядка, базирующегося на принципах солидарности и общности интересов всего человечества, взаимовыгодного сотрудничества между странами на прочной правовой основе», — отметили в российском дипведомстве.

Обе страны выступают против попыток подменить общепризнанные международно-правовые нормы так называемым «порядком, основанным на правилах». Руководство двух государств солидарны в том, что отношения между в мире следует выстраивать строго на принципах взаимного уважения и учета интересов, справедливости, взаимовыгодного сотрудничества, невмешательства во внутренние дела друг друга, отказа от конфронтации, конфликтов и политики односторонних санкций.

EADaily уже сообщало, что Россия и Китай многие годы успешно взаимодействуют в различных многосторонних форматах, в первую очередь в ООН, ее Совете Безопасности и других спецучреждениях, в ШОС, БРИКС, РИК, «Группе двадцати», АТЭС, ВАС.

Рабочий визит Лаврова в Китай закончится 23 марта, оттуда он отправится на переговоры в Южную Корею.

Источник

В МИД КНР заявили, что 2021 год будет иметь особое значение для отношений Китая и России

ПЕКИН, 18 декабря. /ТАСС/. Следующий год станет особенным для двусторонних отношений Китая и России, так как стороны отмечают 20-ю годовщину подписания договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве. Об этом в пятницу заявил официальный представитель МИД КНР Ван Вэньбинь.

«Следующий год будет иметь особое значение для наших стран. Мы будем отмечать 20-ю годовщину Российско-китайского договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве», — сказал он в ответ на просьбу журналистов прокомментировать слова президента РФ Владимира Путина о том, что интересы Москвы и Пекина совпадают по многим направлениям. «Под стратегическим руководством лидеров двух стран стороны продолжат идти по пути стремительного развития двусторонних отношений, будут играть конструктивную роль в глобальном управлении в постпандемическую эпоху», — указал дипломат.

Как сказал Ван Вэньбинь, «несмотря на то, что 2020 год был отмечен пандемией и переменами, Китай и Россия вместе справились с большим количеством трудностей». «Два лидера поддерживали связь по телефону, принимали участие в большом количестве многосторонних видеоконференций, содействовали продвижению всеобъемлющего стратегического взаимодействия и партнерства в новую эпоху», — подчеркнул он.

Официальный представитель МИД КНР также отметил, что Китай остается крупнейшим торговым партнером России. По его словам, в этом году страны реализовали большое количество проектов в рамках Годов китайско-российского научно-технического и инновационного сотрудничества, стороны вместе защищают память Победы во Второй мировой войне, поддерживают друг друга в борьбе со стигматизацией.

В четверг президент России Владимир Путин на ежегодной пресс-конференции охарактеризовал свои отношения с председателем КНР Си Цзиньпином как деловые и доверительные. Он также отметил, что у Москвы и Пекина совпадают интересы по очень многим направлениям.

Источник

Зеленский заявил, что встреча с Путиным состоится

КИЕВ, 26 апреля. /ТАСС/. Президент Украины Владимир Зеленский заявил, что дал поручение главе своего офиса Андрею Ермаку организовать встречу с президентом РФ Владимиром Путиным.

«Мне кажется, что все идет к тому, что встреча состоится. Я действительно предложил — вы это слышали — встретиться в Донбассе, президент подтвердил свое желание, но предложил встретиться в Москве. Я уже дал задачу руководителю офиса президента Андрею Ермаку, чтоб он связывался с администрацией президента Путина, чтоб они нашли взаимопонимание, определили сроки и место, где мы могли бы встретиться», — сказал он, выступая в понедельник перед журналистами. Зеленский также добавил, что ему «важна суть встречи, а где именно она будет — это детали».

Пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков в свою очередь сообщил ТАСС, что деталей готовящейся встречи пока нет.

Зеленский также заявил, что на встрече с Путиным готов обсудить положение русскоязычных граждан и церкви на Украине. «Даже если эти вопросы стоят на повестке и будут стоять при встрече, если она все же состоится, то пожалуйста, мы обсудим и эти вопросы, не вижу, в чем тут проблема», — сказал он и отметил, что не считает, что на Украине ущемляются права русскоязычных граждан и прихожан Русской православной церкви.

22 апреля Путин, говоря о предложении Зеленского провести встречу в Донбассе, заметил, что, «если речь идет об обсуждении проблем Донбасса, то тогда в первую очередь руководство Украины должно встречаться с руководителями ЛНР и ДНР». Именно с этого, по мнению российского лидера, надо начинать урегулирование проблемы вокруг Донбасса, а потом уже обсуждать эти вопросы с любой третьей страной, включая Россию. При этом Путин добавил, что готов принять Зеленского в Москве в любое удобное время, «если речь идет о развитии двусторонних отношений». В качестве шагов украинского руководства, подрывающих эти отношения, российский президент назвал нарушение прав русскоязычного населения, а также попытки подорвать единство православной церкви на Украине.

Ранее глава офиса президента Андрей Ермак, рассуждая о месте проведения встречи, заявил, что считает некорректным приглашать Путина в Киев.

Источник

«Есть ещё много белых пятен»: президент Чехии прокомментировал ход расследования взрывов во Врбетице

Чешская контрразведка не располагает доказательствами того, что «российские агенты» находились в районе Врбетице в 2014 году, когда там произошли взрывы на складах боеприпасов. Об этом 25 апреля сообщил президент республики Милош Земан, выступая с чрезвычайным обращением в эфире телеканалов TV Prima и CNN Prima News.

По его словам, в течение последних шести лет отвечающая за контрразведку Служба безопасности и информации Чехии не упоминала инциденты во Врбетице в своих отчётах (даже в их закрытой части) и не сообщала о возможной причастности к ним российских спецслужб. Земан пояснил, что такое подозрение было озвучено «в последние недели» (в Праге обвиняют в причастности к взрывам Руслана Боширова и Александра Петрова).

«В отчёте Службы безопасности и информации отмечается, подчёркиваю, что не существует доказательств и свидетельств, что эти два агента находились во Врбетице», — цитирует ТАСС президента республики.

Политик уточнил, что из сказанного не следует «несерьёзность» подозрения насчёт причастности указанных лиц к инцидентам, в результате которых погибли два гражданина Чехии и был причинён значительный ущерб. В частности, по словам Земана, предстоит ответить на вопрос «что они вообще здесь делали» (чешские власти утверждают, что россияне находились в стране в октябре 2014 года, причём якобы использовали молдавский и таджикский загранпаспорта). Президент добавил, что, по одной из рассматриваемых полицией гипотез, один из владельцев арендовавшей склады фирмы IMEX мог провести на них россиян: «Это подозрение необходимо либо опровергнуть, либо подтвердить».

«В деле о взрывах есть ещё много белых пятен. Ведущие это дело полиция Чешской Республики и генпрокуратура пользуются моим полным доверием», — заявил Земан, уточнив, что по итогам расследования граждане страны должны получить исчерпывающую информацию о его результатах.

Политик призвал дождаться окончания расследования и не делать поспешных выводов, поскольку излишне эмоциональные действия на данном этапе следствия не принесут никакой пользы. Он также сообщил, что сейчас рассматриваются две основные версии взрывов на складах во Врбетице.

«Мы работаем с двумя версиями: что взрывы произошли вследствие неосторожного обращения с боеприпасами и вторая версия — что ответственность за это несут агенты иностранных спецслужб», — заявил Земан.

По его словам, если подозрения в якобы причастности российских спецслужб к инцидентам подтвердятся, то Москва «должна заплатить» за это, например, посредством исключения «Росатома» из тендера на строительство нового энергоблока АЭС «Дукованы» (по факту об этом было объявлено 19 апреля).

«Если же, наоборот, это подозрение будет опровергнуто, то из этого следует, что речь шла об игре спецслужб, которая может иметь серьёзные последствия для нашей внутриполитической жизни», — подчеркнул Земан.

При этом политик заявил, что чешская сторона считает доказанным «болгарский след», согласно которому сдетонировавшие боеприпасы со складов во Врбетице принадлежали торговцу оружием (СМИ называют имя Эмилиана Гебрева) и должны были быть доставлены в Болгарию.

Отвечая на уточняющий вопрос журналиста о том, почему он неделю хранил молчание по резонансному делу, президент Чехии сообщил, что это время понадобилось ему для сбора и изучения всей доступной информации о взрывах 2014 года и ходе их расследования. Земан добавил, что ни он, ни его сотрудники не контактировали с российскими представителями по этому делу.

Выступление Земана уже раскритиковал глава сената Чехии Милош Выстрчил, по словам которого раскрытая президентом информация из текущего расследования может осложнить его и тем самым «поставить под угрозу безопасность» республики.

Комментируя заявление президента Чехии, официальный представитель российского МИД Мария Захарова подчеркнула, что у Праги не было предпосылок для выдвижения обвинений против Москвы по делу о взрывах. И после множества противоречивых заявлений чешских политиков, прозвучавших за последнюю неделю, стоит дождаться, как они отреагируют на выступление Земана.

«То у них якобы есть все необходимые и неопровержимые доказательства и улики причастности России и российских представителей, якобы спецслужб, к взрывам 2014 года, то, как оказалось сегодня, никаких предпосылок, чтобы делать такие заявления — не то что доказательств, — у руководства страны не было на протяжении последних семи лет, когда шло расследование», — сказала Захарова в эфире телеканала «Россия 1».

Также дипломат призвала чешские власти раскрыть информацию о том, какие боеприпасы хранились на складах во Врбетице.

В свою очередь, вице-спикер Совета Федерации Константин Косачёв подчеркнул, что сейчас в Чехии становится всё меньше политиков, занимающих независимую и объективную позицию, и всё больше сторонников «передачи суверенитета Чехии вовне».

«То, что сейчас заявляет господин Земан, на самом деле является единственно возможной позицией, когда либо обстоятельства произошедшего в 2014 году действительно не ясны, и тогда они нуждаются в прояснении, либо, как второй вариант, Чехию просто-напросто используют в геополитических интересах против России те, кто всё более и более завладевает её суверенитетом», — заявил собеседник RT.

Он выразил мнение, что «и то и другое если не прямо, то косвенно читается в заявлении Земана».

«И в этом смысле его позицию, которая не исключает никаких версий, но которая призывает эти версии тщательнейшим образом расследовать, можно только приветствовать», — отметил сенатор.

По словам председателя комиссии Совфеда по информационной политике Алексея Пушкова, ситуация вокруг этого дела вновь продемонстрировала, что на Западе дезинформация зачастую определяет политику: «Доказательства не предъявляли потому, что их просто не было и нет. Нужна была пропагандистская атака — она состоялась. А по сути — нагромождение антироссийских фантазий».

Председатель Госдумы Вячеслав Володин предположил, что в Праге начали понимать: «Раздув на пустом месте международный скандал, пострадали прежде всего сами». Он пояснил, что чешская сторона разрушила отношения, которые годами выстраивали дипломаты, а правительство республики в угоду политической конъюнктуре заняло антироссийскую позицию.

«Надо отдать должное Милошу Земану, который в непростой ситуации, когда все прогибаются под позицию США, высказался достаточно объективно, — написал Володин в своём Telegram-канале. — Руководство правительства Чехии, совершенно очевидно, заняло другую позицию… Не думая о гражданах Чехии, о международных отношениях, не читая доклады своих спецслужб, сделало заявления и приняло поспешные решения в отношении российских дипломатов».

«Сильный политик признаёт свои ошибки. А есть ли такие в руководстве правительства Чехии, мы с вами узнаем в ближайшее время», — подчеркнул он.

Первый зампред комитета Госдумы по международным делам Дмитрий Новиков назвал чешского президента одним из самых опытных политиков в Европе и отметил, что его отличают «достаточно взвешенные оценки».

«Милошу Земану, в отличие от многих современных европейских политиков, не свойственна легковесность, свойственны вдумчивые оценки всех событий. Он не замечен в махровом популизме, в участии в антироссийских провокациях разного рода. Поэтому, конечно, его мнение в этом отношении заслуживает самого серьёзного авторитета, серьёзного уважения и абсолютно не расходится просто со здравой логикой», — заявил депутат в разговоре с RT.

В свою очередь, член Общественной палаты, первый замдиректора Института стратегических исследований и прогнозов РУДН Никита Данюк подчеркнул, что Земан не тот человек, на которого можно оказать давление «в контексте развития этого антироссийского сюжета». Собеседник RT констатировал, что действующий президент Чехии всегда руководствовался конструктивным подходом и здравым смыслом в построении отношений с Россией.

«Однако, как мне кажется, этот маховик раскручен настолько, что либо Земан в скором времени дезавуирует свои собственные слова, либо эти разнонаправленные заявления со стороны президента и со стороны премьера будут продолжаться. Однако официальная государственная линия останется на позициях премьерских и, соответственно, позиции МИД и соответствующих чешских спецслужб», — предположил эксперт.

«Подобная неразбериха в очередной раз доказывает, что это спланированная наспех информационная кампания против нашей страны и против чешских национальных интересов, потому что Чехия крайне заинтересована в нормальных отношениях с Россией», — подытожил Данюк.

Источник

БРИКС обрастает интригами. Президенты двух стран не смогут прибыть на форум

Почему буксует создание политической альтернативы «большой семерке»

24 июля 2023, 11:00, ИА Амител

Фото: kremlin.ru

Предстоящий в августе саммит БРИКС в ЮАР обрастает скандалами – стало известно, что президент Франции Эммануэль Макрон не получит на него приглашения, которого упорно добивался. Ранее поступила информация, что на форум все-таки не поедет президент России Владимир Путин. Представлять нашу страну будет министр иностранных дел Сергей Лавров. Так разрешились как минимум две интриги, связанные с приездами лидеров РФ и Франции. Отказ Путина лично прибыть на мероприятие, как известно, был связан с ордером Международного уголовного суда (МУС) на арест российского лидера, ставшим главным препятствием его поездки.

Чем примечателен августовский саммит БРИКС, почему ордер на арест президента РФ осложнил положение руководства ЮАР, какие еще интриги могут обозначиться в связи с предстоящим форумом – во всем этом попытался разобраться журналист amic.ru Андрей Магас.

Макрона тоже не пустили

Предстоящий форум БРИКС в ЮАР, намеченный на 22-24 августа, – уже 15-й. В нем традиционно примут участие лидеры пяти государств – участников объединения: Бразилии, России, Индии, Китая и ЮАР. Кроме того, президент Южно-Африканской Республики Сирил Рамафоса пригласил на саммит руководителей всех стран «черного континента», что стало беспрецедентным шагом. И в этом наблюдатели усматривали довольно сильный ход – африканским государствам не просто предлагается альтернатива ориентации на Западное сообщество, их приглашают принять участие в создании такой альтернативы.

В связи с этим предстоящему саммиту и особенно приезду ряда мировых лидеров придавалось весьма серьезное значение. Это понимали не только участники объединения, но и западные страны. Недаром президент Франции Эммануэль Макрон в июне заявил о своем желании побывать на данном мероприятии. Оно и понятно – у этой страны традиционно особые связи с Африкой, а в последнее время Париж заметно утрачивает свое влияние в этой части света.

Возможно, поездка Макрона могла бы и состояться, однако довольно жесткую позицию по этому вопросу заняла Москва. 22 июня замминистра иностранных дел РФ Сергей Рябков сказал журналистам, что присутствие на саммите лидеров государств, ведущих враждебную политику по отношению к России, неуместно.

«И мы не скрываем наш подход, сказали о нем коллегам из ЮАР. Рассчитываем, что наша точка зрения будет в полной мере принята», – заметил замглавы МИД РФ.

Это заявление, по сути, закрыло вопрос участия французского президента в саммите. И представитель ЮАР в организации Анил Суклал сообщил 23 июля о том, что приглашение в Париж отправлено не будет.

Путин в ЮАР и Пелоси на Тайване

Что касается ордера на арест Владимира Путина, то он был выдан МУС в марте 2023 года. При этом ведущие западные политики и СМИ стали указывать, что ЮАР, как страна, подписавшая документы суда, обязана арестовать Путина и передать его в Гаагу.

Однако в мае 2023-го правительство республики, основу которой составляет правящий в стране Африканский национальный конгресс (АНК), выдало всем приглашенным политикам дипломатический иммунитет. Как заявили тогда в Департаменте международных отношений и сотрудничества ЮАР, это было сделано в соответствии с общепринятой практикой проведения международных форумов. Но представители оппозиционного Демократического альянса инициировали судебный иск с целью принудительного ареста Путина, сообщило 30 мая издание Politico. Теневой министр юстиции (представитель теневого оппозиционного правительства, чья кандидатура может быть предложена в случае ухода со своего поста действующего министра) ЮАР Глиннис Брейтенбах заявил, что добивается ареста, «чтобы гарантировать отсутствие правовой двусмысленности».

Руководитель Центра геополитических исследований Института инновационного развития, политолог Дмитрий Родионов уверен, что даже если бы президент России прибыл на саммит, его никто бы не арестовал.

«Однако, без сомнения, давление на нынешнее руководство ЮАР со стороны оппозиции и западных стран сильно увеличилось бы. Аналогичная ситуация была в 2016 году, когда в страну приезжал Омар аль Башир – президент Судана, на которого тоже был выписан ордер МУС. Но если тогда властям Южно-Африканской Республики удалось утрясти ситуацию, то с визитом Путина так вряд ли получилось бы», – сообщил он amic.ru.

Понимая столь щекотливое положение, лидеры ЮАР по неофициальным каналам предлагали российской стороне найти иной вариант.

«И когда Москва поначалу настаивала, чтобы Россию представлял Путин, – это была попытка сыграть по американским правилам, ответить провокацией на провокацию. Фактически сделать то, что сделала спикер палаты представителей США Нэнси Пелоси своим визитом на Тайвань в 2022 году. Но тогда потери понесли бы власти ЮАР, у них бы снизилось доверие к России. В результате это ударило бы по связям России и ЮАР, а также в целом по БРИКС», – убежден собеседник.

Политолог, старший научный сотрудник ИМЭМО РАН Дмитрий Офицеров-Бельский убежден, что имидж БРИКС в любом случае пострадать не мог, а вот репутационный ущерб нашей стране нанесен был.

«По большому счету, это означает, что мы не можем быть уверены в соблюдении безопасности нашего президента в текущей ситуации. Однако это объективная реальность, против которой не пойдешь. И дело тут не только в пребывании в ЮАР – нашему партнеру, думается, мы можем доверять, а в том, что сам маршрут полета неизбежно пролегал бы через воздушное пространство недружественных стран. Здесь угрозы возникли бы», – пояснил он.

В чем БРИКС слабее «большой семерки»?

В июне стало известно, что страны БРИКС рассматривают вариант переноса саммита в Китай, чтобы избежать неприятной ситуации с ордером МУС. Однако в таком случае пришлось бы пожертвовать уникальной возможностью укрепить контакты с лидерами африканских стран, которые, как было сказано выше, были приглашены на мероприятие.

По словам Дмитрия Родионова, перенос саммита в Китай не произошел из-за позиции Индии и Бразилии.

«Тем самым эти государства продемонстрировали свою слабость, показали, что давление Запада для них значит больше, чем солидарность внутри организации. Понятно, что у Индии имеются свои противоречия с Китаем, однако можно было согласовать позиции для противостояния противостоящей силе. Показать, что члены БРИКС готовы преодолеть внутренние противоречия и не поддаться чужим провокациям», – заявил эксперт.

Пока трудно сказать, насколько решение Путина не лететь в Южную Африку сказалось на программе предстоящего форума. Несмотря на отсутствие официальных комментариев на сей счет, есть основания полагать, что влияние все-таки оказало. Скажем, представитель президента ЮАР в организации Анил Суклал заявил на брифинге для СМИ, что вопрос общей валюты БРИКС не значится в повестке дня объединения, участники намерены сделать упор на углублении взаимной торговли в национальных валютах. По его словам, страны-участницы будут продолжать искать пути частичного отказа от доллара в международной торговле, но о совместной валюте речи все же не идет.

Следует напомнить: в январе 2023 года глава российского МИД Сергей Лавров заявлял, что «в странах БРИКС провозглашаются инициативы о необходимости поработать над созданием и своей валюты».

«Причина очень простая – нельзя полагаться на механизмы, которые находятся в руках тех, кто может обмануть в любой момент, отказаться от своих обязательств», – говорил Лавров.

После этого появились сообщения, что уже на августовском саммите будет обсуждаться проект создания общей валютной единицы.

Впрочем, как считает Дмитрий Офицеров-Бельский, в любом случае повестка саммита ЮАР вряд ли серьезно изменилась в связи с тем, что лично президент Путин не сможет принять в нем участие.

«Все-таки не только повестка, но и решения мероприятий такого уровня зачастую готовятся заранее. К тому же представители Путина присутствовать будут, полномочиями российский лидер их наделит – так что в целом все пройдет как и планировалось», – заключил он.

Но в то же время отказ Путина показал, что БРИКС пока не готов политической альтернативой Западу, убежден Дмитрий Родионов. И пока трудно ожидать, что на предстоящем саммите последуют заявки от новых претендентов на вступление в организацию.

«Стало ясно, что стран-участниц ничего не объединяет, кроме отстаивания суверенитета и стремления к многополярному миру. Но даже эти цели они не готовы отстаивать перед лицом западного давления. В то же время, скажем, членов «большой семерки» объединяет общее мировоззрение. БРИКС же пока проигрывает G7 в плане идеологии и готовности взаимодействовать даже по экономическим вопросам, не говоря уже о чем-то большем. Вряд ли выявившаяся слабость даст приток новых членов даже среди тех, кто недоволен гегемонией Запада и хотел бы вступить в эту структуру», – подытожил эксперт.