Руководство чехословакии в 1968 году

Компромиссная фигура

3—5 января 1968 года в Праге состоялся пленум ЦК Коммунистической партии Чехословакии (КПЧ), на котором с должности первого секретаря Компартии был отстранён прежний лидер Антонин Новотный, также занимавший пост президента страны. Новым лидером партии был избран Александр Дубчек — глава компартии Словакии, известный партийный деятель, находившийся в оппозиции к Новотному.

Формально Новотный оставил должность после многомесячной дискуссии о возможности совмещать пост главы компартии и президента страны. Однако на деле к тому моменту в партии сложилась сильная оппозиция действующему лидеру, объединившая как сторонников либерализации режима, воспрявших после разоблачения культа личности Сталина в СССР в 1956 году, так и словацкое крыло компартии, недовольное пренебрежительным отношением лидера к Словакии.

«Новотный был в Словакии очень непопулярен, а остатки доверия потерял, выступив в августе 1967 года в Матице словацкой (Словацкое национальное культурно-просветительное общество. —  RT), когда он публично оскорблял словаков, — отмечает в интервью Радио Чехии Ян Рыхлик из Института чешской истории философского факультета Карлова университета. — Дубчек выступил против него сначала в президиуме, а затем и в ЦК осенью 1967 года. Так он попал в главное течение».

По словам историка, тот факт, что Дубчек был словаком, сыграл в его назначении важную роль — требовался кто-то, кто мог бы успокоить эту часть страны. Кандидатуру Дубчека как компромиссного для консерваторов и реформистов кандидата поддержал и сам Новотный. Говорят, что в узком кругу президент так охарактеризовал нового главу компартии: «Не бойтесь, всё в порядке, Дубчек — слабак, он не справится с должностью».

Другим возможным претендентом на пост главы партии от Словакии был Густав Гусак — один из руководителей антифашистского Словацкого национального восстания в 1944 году, в 1950 году обвинённый в буржуазном национализме и позже приговорённый к пожизненному заключению. Он был реабилитирован в 1963 году. Гусак считался сильным лидером и именно поэтому годился на роль компромиссной фигуры.

Не выступали против Александра Дубчека и в СССР. «В Москве знали о ситуации, но решили сохранять нейтралитет, что означало, конечно, свободу рук для критиков Новотного. Леонид Брежнев недолюбливал Новотного, считал его политику причиной нараставших трудностей в Чехословакии, к тому же не мог ему простить некоторых возражений в 1964 году по форме освобождения Хрущёва от высших постов», — отмечает в своей публикации на эту тему известный советский и российский дипломат, чрезвычайный и полномочный посол Леонид Мусатов.

Дубчек долгое время жил в СССР, был выпускником Высшей партийной школы при ЦК КПСС. Как отмечалось в ныне рассекреченной депеше ЦРУ, датированной 27 марта 1968 года, советское руководство «не считало Дубчека тем, кто желал проводить антисоветскую линию».

«Проявления антисоциалистического характера»

После того как Дубчек встал у руля КПЧ, реформисткое крыло партии нацелилось на окончательное устранение Новотного с поста президента. Это удалось сделать в конце марта 1968 года. Высший государственный пост возглавил популярный генерал Людовик Свобода. До этого времени, впрочем, Дубчек не предпринимал никаких принципиальных реформ, несмотря на громкие заявления о демократизации.

Реальные изменения в сторону рыночной экономики начали проводиться ещё при Новотном и не вызывали особого противодействия среди товарищей по соцлагерю, поскольку это было общей тенденцией. Как раз тогда же проводились косыгинские реформы в СССР, а в Венгрии Янош Кадар строил знаменитый «гуляш-социализм».

Однако реализация реформ не привела к желаемому результату, и в 1968 году индустриальная и развитая Чехословакия была вынуждена обратиться за экономической помощью к СССР. Отставание и экономические проблемы расшатывали веру в социализм.

«Экономические проблемы представляют непосредственную угрозу только для Чехословакии, — отмечалось в меморандуме ЦРУ от 27 марта 1968 года, направленном на имя Уолта Ростоу, специального помощника президента США. — Люди, в особенности элита и молодёжь, считают, что это вина партии. <…> Когда коммунисты пришли к власти в 1948 году, Чехословакия жила лучше, чем Западная Германия. Сейчас производство на душу населения составляет две трети, а потребление — три пятых от западногерманского уровня».

Руководству партии после прихода к власти Дубчека было не до экономики: шла, как вспоминал один из его сподвижников, секретарь ЦК КПЧ Зденек Млынарж, борьба за распределение портфелей.

В стране между тем началось брожение, стали создаваться полуофициальные организации сторонников либеральных реформ. В апреле 1968 года реформисты провели своих людей в руководство партии и государства и даже провозгласили новую программу действий, тезисы которой в основном сводились к обещаниям политических изменений: больше свободы прессы, собраний, многопартийная система.

«Атмосфера в стране становилась другой, инициатива постепенно переходила в руки нетрадиционных политических сил, которые оказывали давление на партийно-государственное руководство через средства массовой информации и в целом вне рамок официальных структур», — отмечал в своей работе Леонид Мусатов.

«Наряду с демократизацией начали вылезать и недобитые нацисты, вернувшиеся из мест лишения свободы», — рассказал в интервью RT депутат Государственной думы России 6-го созыва Юрий Синельщиков, находившийся в группе советских войск, вошедших в 1968 году в Чехословакию.

В январе 1968 года Дубчек встретился с советским руководством, а уже в конце марта ЦК КПСС разослал партийному активу информацию о положении дел в Чехословакии. В ней, в частности, отмечалась «тревога по поводу многих проявлений антисоциалистического характера». «Тов. А. Дубчек во всех случаях твёрдо заверяет, что новое руководство ЦК КПЧ контролирует обстановку и не допустит нежелательного её развития», — подчёркивалось в документе.

С точки зрения руководства СССР проявления антисоциалистического характера заключались, в первую очередь, в стремлении вывести Чехословакию из ряда союзников СССР в разгар холодной войны.

«Делаются попытки бросить тень на внешнеполитический курс Чехословакии, подчёркивается необходимость проведения «самостоятельной внешней политики». Раздаются призывы к созданию частных предприятий, отказу от плановой системы, расширению связей с Западом. Более того, в ряде газет, по радио и телевидению пропагандируются призывы «к полному отделению партии от государства», к возврату ЧССР к буржуазной республике», — отмечалось в документе ЦК КПСС.

Ориентация на Запад

«Всё-таки чехословацкое общество было ориентировано на Европу и на Запад, — отметил в интервью RT профессор Института международных актуальных проблем Александр Задохин. — И элита, и интеллигенция, и обыватели считали, что их место в Европе. Их не устраивала авторитарная позиция руководства Советского Союза, то, что Советский Союз им навязывает линию поведения».

«Запад был нацелен на Чехословакию, было видно, что он много внимания ей уделяет, не так, как Польше и Венгрии», — отмечает Юрий Синельщиков.

По словам бывшего советского военнослужащего, в Чехословакии свободно ловились западные пропагандистские радиостанции, распространялась прозападная литература, были подготовлены склады с оружием для антикоммунистического подполья. «Мы много оружия изъяли у них из всяких подпольных складов», — отмечает участник событий.

«По данным КГБ СССР, в 1962 году в США был разработан оперативный план тайных операций по подрыву внутриполитической ситуации в европейских странах, входивших в соцлагерь, — отметил в интервью RT заместитель генерального директора бюро «Стратегические коммуникации» Евсей Васильев. — Американцами велась системная работа по поддержке «антисоциалистических элементов», в том числе с территории третьих стран».

Впрочем, 23 марта 1968 года на совещании коммунистических партий в Дрездене советский генсек Леонид Брежнев был мягок к Дубчеку. Если польский лидер Владислав Гомулка и первый секретарь ЦК Социалистической единой партии Германии Вальтер Ульбрихт заявили о ползучей контрреволюции в Чехословакии, то Брежнев лишь выразил обеспокоенность происходящим. Советская сторона пыталась повлиять на события в Чехословакии мирными средствами.

Одновременно нарастала обеспокоенность соседних ГДР и Польши, опасавшихся, что процессы дестабилизации перекинутся и на их территории. КГБ в свою очередь докладывал о формировании антигосударственной группы в руководстве Чехословакии во главе с премьер-министром Олдржихом Черником, связанной с диссидентскими кругами в интеллигенции (Милан Кундера, Вацлав Гавел и др.) и даже якобы, с «буржуазной» эмиграцией.

«Были попытки мирным путём разрешить кризис, но на это не пошла и чехословацкая сторона», — отмечает Александр Задохин. «Они не хотели идти на уступки — Запад их поддерживал, они ориентировались на Запад и считали, что им не по дороге с Советским Союзом», — подчеркнул эксперт.

Военное решение

Впервые вариант военного решения проблемы был озвучен ещё 8 мая 1968 года в Москве на встрече руководителей СССР, Польши, ГДР, Болгарии и Венгрии. В следующем месяце (20—30 июня) в Чехословакию впервые вошли войска стран ОВД — состоялись учения «Шумаво».

Между тем ситуация в Чехословакии накалялась. Несмотря на давление Москвы, местное руководство не желало сворачивать либеральные реформы, активизировались бывшие буржуазные партии, создавались новые политические организации некоммунистического толка. И хотя летом 1968 года партийному руководству СССР и Чехословакии в ходе встреч в Чиерне-над-Тисой и Братиславе удалось согласовать общую линию поведения с сохранением контроля КПЧ над обществом, в Москве всё меньше верили Дубчеку.

Уже 8 августа 1968 года советский посол в Чехословакии телеграфировал в Кремль о встрече с Александром Дубчеком, отметив, что тот хотя и обязался вести борьбу против правых и буржуазных сил, но не был искренен и в целом был неспособен выполнять взятые на себя обещания.

Тем временем в чехословацкой печати шла резкая критика СССР, активно обсуждались вопросы политической переориентации страны, что, несомненно, вызывало раздражение советского руководства.

18 августа 1968 года на встрече руководителей СССР, Польши, Венгрии, ГДР и Болгарии венгерский лидер Янош Кадар, ранее поддерживавший Дубчека и выступавший против военной интервенции, с сожалением констатировал, что Прага не выполняет договорённости, достигнутые в Братиславе. Было принято окончательное решение о вводе войск.

«Это же был уже третий случай введения войск в страны Восточной Европы, — напоминает Александр Задохин. — В ГДР (подавление протестов в 1953 году в Восточном Берлине), потом в Венгрии (подавление антикоммунистического восстания в 1956 году), поэтому уже был такой стереотип решения этих проблем».

Другой причиной, которая всё-таки обусловила ввод войск, по мнению эксперта, был кризис социалистического строительства в самом СССР.

«Социализм как-то не получался, а когда не получается внутри, очень часто делают ставку на внешнюю политику», — отметил политолог.

«Мнение о том, что СССР решил жёстко подавить демократические преобразования в Чехии военным путём, не соответствует действительности и является одним из многочисленных мифов Пражской весны, — считает Евсей Васильев. — На самом деле, решению о вводе контингента ОВД предшествовало несколько месяцев длительных переговоров. В какой-то момент стороны даже пришли к компромиссу, посчитав ситуацию вокруг Пражской весны урегулированной».

Однако, по словам эксперта, КПЧ во главе с Александром Дубчеком, выступившая, по сути, инициатором реформ, «к августу 1968 года частично утратила контроль над ситуацией и не смогла выполнить договорённости, достигнутые по итогам переговоров в Чиерне-над-Тисой и Братиславе».

21 августа 1968 года войска СССР, Польши, Болгарии и Венгрии начали операцию «Дунай» и вошли на территорию Чехословакии. Военные ГДР хотя и были мобилизованы, но оставались на границе страны, играя роль резерва. Пражская весна была подавлена.

Александр Дубчек и президент Свобода в конце концов согласились узаконить пребывание войск стран ОВД на территории своих государств до нормализации ситуации. Большая часть военных стран ОВД была выведена до конца 1968 года. В Чехословакии была создана отдельная группа советских войск, находившаяся на территории страны до «бархатной революции» 1989 года. Сам Дубчек оставался у власти до апреля 1969-го, пока его не сменил Густав Гусак.

«США прекрасно знали о предстоящем вводе войск ОВД в Чехословакию, — отмечает Евсей Васильев. — Расчёт был на то, чтобы спровоцировать СССР на резкие шаги, которые, в свою очередь, должны были вызвать широкий общественный резонанс и привести к ещё большим последствиям. Так и произошло. Тема Пражской весны стала лейтмотивом уже «бархатной революции» 1989 года, а позднее — одним из ключевых аргументов необходимости вступления Чехии в ЕС и НАТО. Безусловно, события Пражской весны были использованы США для организации масштабной антисоветской пропаганды, которая должна была внести раскол между между странами соцлагеря и одновременно оттеснить внимание мировой общественности от военных преступлений США во Вьетнаме».

On 20–21 August 1968, the Czechoslovak Socialist Republic was jointly invaded by four Warsaw Pact countries: the Soviet Union, the Polish People’s Republic, the People’s Republic of Bulgaria and the Hungarian People’s Republic.^[20] The invasion stopped Alexander Dubček’s Prague Spring liberalisation reforms and strengthened the authoritarian wing of the Communist Party of Czechoslovakia (KSČ).

About 250,000 Warsaw Pact troops (afterwards rising to about 500,000), supported by thousands of tanks and hundreds of aircraft, participated in the overnight operation, which was code-named Operation Danube. The Socialist Republic of Romania and the People’s Republic of Albania refused to participate,^[21][22] while East German forces, except for a small number of specialists, were ordered by Moscow not to cross the Czechoslovak border just hours before the invasion^[23] because of fears of greater resistance if German troops were involved, due to public perception of the previous German occupation three decades earlier.^[24] 137 Czechoslovaks were killed^[17] and 500 seriously wounded during the occupation.^[18]

Public reaction to the invasion was widespread and divided, including within the communist world. Although the majority of the Warsaw Pact supported the invasion along with several other communist parties worldwide, Western nations, along with socialist countries such as Albania, Romania, Yugoslavia, and particularly the People’s Republic of China (PRC) condemned the attack. Many other communist parties also lost influence, denounced the USSR, or split up or dissolved due to conflicting opinions. The invasion started a series of events that would ultimately pressure Brezhnev to establish a state of détente with U.S. President Richard Nixon in 1972 just months after the latter’s historic visit to the PRC.

Background[edit]

Novotný’s regime: late 1950s – early 1960s[edit]

The process of de-Stalinization in Czechoslovakia had begun under Antonín Novotný in the late 1950s and early 1960s, but had progressed more slowly than in most other states of the Eastern Bloc.^[25] Following the lead of Nikita Khrushchev, Novotný proclaimed the completion of socialism, and the new constitution,^[26] accordingly, adopted the name Czechoslovak Socialist Republic. The pace of change, however, was sluggish; the rehabilitation of Stalinist-era victims, such as those convicted in the Slánský trials, may have been considered as early as 1963, but did not take place until 1967.

In the early 1960s, Czechoslovakia underwent an economic downturn. The Soviet model of industrialization applied unsuccessfully since Czechoslovakia was already entirely industrialized before World War II, and the Soviet model mainly took into account less developed economies. Novotný’s attempt at restructuring the economy, the 1965 New Economic Model, spurred increased demand for political reform as well.

1967 Writers’ Congress[edit]

As the strict government eased its rules, the Union of Czechoslovak Writers cautiously began to air discontent, and in the union’s gazette, Literární noviny [cs], members suggested that literature should be independent of Party doctrine. In June 1967, a small fraction of the Czech writer’s union sympathized with radical socialists, specifically Ludvík Vaculík, Milan Kundera, Jan Procházka, Antonín Jaroslav Liehm, Pavel Kohout and Ivan Klíma. A few months later, at a party meeting, it was decided that administrative actions against the writers who openly expressed support of reformation would be taken. Since only a small part of the union held these beliefs, the remaining members were relied upon to discipline their colleagues. Control over Literární noviny and several other publishing houses was transferred to the Ministry of Culture, and even members of the party who later became significant reformers, including Dubček, endorsed these moves.

Prague Spring[edit]

The Prague Spring (Czech: Pražské jaro, Slovak: Pražská jar) was a period of political liberalization in Czechoslovakia that began on 5 January 1968, when reformist Alexander Dubček was elected First Secretary of the Communist Party of Czechoslovakia (KSČ), and continued until 21 August when the Soviet Union and other members of the Warsaw Pact invaded the country to halt the reforms.

The Prague Spring reforms were a strong attempt by Dubček to grant additional rights to the citizens of Czechoslovakia in an act of partial decentralization of the economy and democratization. The freedoms granted included a loosening of restrictions on the media, speech and travel. After national discussion of dividing the country into a federation of three republics, Bohemia, Moravia–Silesia and Slovakia, Dubček oversaw the decision to split into two, the Czech Republic and Slovak Republic.^[27]

Brezhnev’s government[edit]

Leonid Brezhnev and the leadership of the Warsaw Pact countries were worried that the unfolding liberalizations in Czechoslovakia, including the ending of censorship and political surveillance by the secret police, would be detrimental to their interests. The first such fear was that Czechoslovakia would defect from the Eastern Bloc, injuring the Soviet Union’s position in a possible Third World War with the North Atlantic Treaty Organization (NATO). Not only would the loss result in a lack of strategic depth for the USSR,^[28] but it would also mean that it could not tap Czechoslovakia’s industrial base in the event of war.^[29] Czechoslovak leaders had no intention of leaving the Warsaw Pact, but Moscow felt it could not be certain exactly of Prague’s intentions. However, the Soviet government was initially hesitant to approve an invasion, due to Czechoslovakia’s continued loyalty to the Warsaw Pact and the Soviet Union’s recent diplomatic gains with the West as détente began.^[30]

Other fears included the spread of liberalization and unrest elsewhere in Eastern Europe. The Warsaw Pact countries feared that if the Prague Spring reforms went unchecked, then those ideals might very well spread to Poland and East Germany, upsetting the status quo there as well. Within the Soviet Union, nationalism in the republics of Estonia, Latvia, Lithuania, and Ukraine was already causing problems, and many were worried that events in Prague might exacerbate those problems.^[31]

According to documents from the Ukrainian Archives, compiled by Mark Kramer, KGB chairman Yuri Andropov and Communist Party of Ukraine leaders Petro Shelest and Nikolai Podgorny were the most vehement proponents of military intervention.^[32] The other version says that the initiative for the invasion came originally from Poland as the Polish First Secretary Władysław Gomułka and later his collaborator, East German First Secretary Walter Ulbricht, pressured Brezhnev to agree on the Warsaw Letter and on ensued military involvement.^[33][34] Władysław Gomułka accused Brezhnev for being blind and looking at the situation in Czechoslovakia with too much of emotion. Walter Ulbricht, in turn, insisted upon the necessity to enact military action in Czechoslovakia while Brezhnev was still doubting. Poland’s foreign policy on the issue is still unknown. The deliberation that took place in Warsaw meeting, resulted in a majority consensus rather than unanimity.^{[citation needed]} According to Soviet politician Konstantin Katushev, «our allies were even more worried than we were by what was going on in Prague. Gomulka, Ulbricht, Bulgarian First Secretary Todor Zhivkov, even Hungarian First Secretary János Kádár, all assessed the Prague Spring very negatively.»^[35]

In addition, part of Czechoslovakia bordered Austria and West Germany, which were on the other side of the Iron Curtain. This meant both that foreign agents could slip into Czechoslovakia and into any member of the Communist Bloc and that defectors could slip out to the West.^[36] The final concern emerged directly from the lack of censorship; writers whose work had been censored in the Soviet Union could simply go to Prague or Bratislava and air their grievances there, circumventing the Soviet Union’s censorship.

Dubček’s rise to power[edit]

As President Antonín Novotný was losing support, Alexander Dubček, First Secretary of the regional Communist Party of Slovakia, and economist Ota Šik challenged him at a meeting of the Central Committee. Novotný then invited Soviet premier Leonid Brezhnev to Prague that December, seeking support; but Brezhnev was surprised at the extent of the opposition to Novotný and thus supported his removal as Czechoslovakia’s leader. Dubček replaced Novotný as First Secretary on 5 January 1968. On 22 March 1968, Novotný resigned his presidency and was replaced by Ludvík Svoboda, who later gave consent to the reforms.^{[citation needed]}

When the Communist Party of Czechoslovakia (KSČ) Presidium member Josef Smrkovský was interviewed in a Rudé Právo article, entitled «What Lies Ahead», he insisted that Dubček’s appointment at the January Plenum would further the goals of socialism and maintain the working class nature of the Communist Party.^{[citation needed]}

[edit]

On the 20th anniversary of Czechoslovakia’s «Victorious February», Dubček delivered a speech explaining the need for change following the triumph of socialism. He emphasized the need to «enforce the leading role of the party more effectively»^[37] and acknowledged that, despite Klement Gottwald’s urgings for better relations with society, the Party had too often made heavy-handed rulings on trivial issues. Dubček declared the party’s mission was «to build an advanced socialist society on sound economic foundations … a socialism that corresponds to the historical democratic traditions of Czechoslovakia, in accordance with the experience of other communist parties …»^[37]

In April, Dubček launched an «Action Programme» of liberalizations, which included increasing freedom of the press, freedom of speech, and freedom of movement, with economic emphasis on consumer goods and the possibility of a multiparty government. The programme was based on the view that «Socialism cannot mean only liberation of the working people from the domination of exploiting class relations, but must make more provisions for a fuller life of the personality than any bourgeois democracy.»^[38] It would limit the power of the secret police^[39] and provide for the federalization of the ČSSR into two equal nations.^[40] The programme also covered foreign policy, including both the maintenance of good relations with Western countries and cooperation with the Soviet Union and other Eastern Bloc nations.^[41] It spoke of a ten-year transition through which democratic elections would be made possible and a new form of democratic socialism would replace the status quo.^[42]

Those who drafted the Action Programme were careful not to criticize the actions of the post-war Communist regime, only to point out policies that they felt had outlived their usefulness.^[43] For instance, the immediate post-war situation had required «centralist and directive-administrative methods»^[43] to fight against the «remnants of the bourgeoisie.»^[43] Since the «antagonistic classes»^[43] were said to have been defeated with the achievement of socialism, these methods were no longer necessary. Reform was needed, for the Czechoslovak economy to join the «scientific-technical revolution in the world»^[43] rather than relying on Stalinist-era heavy industry, labour power, and raw materials.^[43] Furthermore, since internal class conflict had been overcome, workers could now be duly rewarded for their qualifications and technical skills without contravening Marxism-Leninism. The Programme suggested it was now necessary to ensure important positions were «filled by capable, educated socialist expert cadres» in order to compete with capitalism.^[43]

Although it was stipulated that reform must proceed under KSČ direction, popular pressure mounted to implement reforms immediately.^[44] Radical elements became more vocal: anti-Soviet polemics appeared in the press (after the abolishment of censorship was formally confirmed by law of 26 June 1968),^[42] the Social Democrats began to form a separate party, and new unaffiliated political clubs were created. Party conservatives urged repressive measures, but Dubček counselled moderation and re-emphasized KSČ leadership.^[45] At the Presidium of the Communist Party of Czechoslovakia in April, Dubček announced a political programme of «socialism with a human face».^[46] In May, he announced that the Fourteenth Party Congress would convene in an early session on 9 September. The congress would incorporate the Action Programme into the party statutes, draft a federalization law, and elect a new Central Committee.^[47]

Dubček’s reforms guaranteed freedom of the press and political commentary was allowed for the first time in mainstream media.^[48] At the time of the Prague Spring, Czechoslovak exports were declining in competitiveness, and Dubček’s reforms planned to solve these troubles by mixing planned and market economies. Within the party, there were varying opinions on how this should proceed; certain economists wished for a more mixed economy while others wanted the economy to remain mostly socialist. Dubček continued to stress the importance of economic reform proceeding under Communist Party rule.^[49]

On 27 June Ludvík Vaculík, a leading author and journalist, published a manifesto titled The Two Thousand Words. It expressed concern about conservative elements within the KSČ and so-called «foreign» forces. Vaculík called on the people to take the initiative in implementing the reform programme.^[50] Dubček, the party Presidium, the National Front, and the cabinet denounced this manifesto.^[51]

Publications and media[edit]

Dubček’s relaxation of censorship ushered in a brief period of freedom of speech and the press.^[52] The first tangible manifestation of this new policy of openness was the production of the previously hard-line communist weekly Literarni noviny, renamed Literarni listy.^[53][54]

The reduction and later complete abolition of the censorship on 4 March 1968 was one of the most important steps towards the reforms. It was for the first time in Czech history the censorship was abolished and it was probably the only reform fully implemented, albeit only for a short period. From the instrument of Party’s propaganda media quickly became the instrument of criticism of the regime.^[55][56]

Freedom of the press also opened the door for the first honest look at Czechoslovakia’s past by Czechoslovakia’s people. Many of the investigations centered on the country’s history under communism, especially in the instance of the Joseph Stalin-period.^[53] In another television appearance, Goldstucker presented both doctored and undoctored photographs of former communist leaders who had been purged, imprisoned, or executed and thus erased from communist history.^[54] The Writer’s Union also formed a committee in April 1968, headed by the poet Jaroslav Seifert, to investigate the persecution of writers after the Communist takeover in February 1948 and rehabilitate the literary figures into the Union, bookstores and libraries, and the literary world.^[57][58] Discussions on the current state of communism and abstract ideas such as freedom and identity were also becoming more common; soon, non-party publications began appearing, such as the trade union daily Práce (Labour). This was also helped by the Journalists Union, which by March 1968 had already convinced the Central Publication Board, the government censor, to allow editors to receive uncensored subscriptions for foreign papers, allowing for a more international dialogue around the news.^[59]

The press, the radio, and the television also contributed to these discussions by hosting meetings where students and young workers could ask questions of writers such as Goldstucker, Pavel Kohout and Jan Procházka and political victims such as Josef Smrkovský, Zdeněk Hejzlar and Gustáv Husák.^[60] Television also broadcast meetings between former political prisoners and the communist leaders from the secret police or prisons where they were held.^[54] Most importantly, this new freedom of the press and the introduction of television into the lives of everyday Czechoslovak citizens moved the political dialogue from the intellectual to the popular sphere.

Czechoslovak negotiations with the USSR and other Warsaw Pact states[edit]

The Soviet leadership at first tried to stop or limit the impact of Dubček’s initiatives through a series of negotiations. The Czechoslovak and Soviet Presidiums agreed to bilateral meeting to be held in July 1968 at Čierna nad Tisou, near the Slovak-Soviet border.^[61] The meeting was the first time the Soviet Presidium met outside Soviet territory.^[30] However, the main agreements were reached at the meetings of the “fours” — Brezhnev, Alexei Kosygin, Nikolai Podgorny, Mikhail Suslov — Dubček, Ludvík Svoboda, Oldřich Černík, Josef Smrkovský.^[62]

At the meeting Dubček defended the program of the reformist wing of the KSČ while pledging commitment to the Warsaw Pact and Comecon. The KSČ leadership, however, was divided between vigorous reformers (Josef Smrkovský, Oldřich Černík, Josef Špaček and František Kriegel) who supported Dubček, and conservatives (Vasil Biľak, Drahomír Kolder, and Oldřich Švestka) who represented an anti-reformist stance. Brezhnev decided on compromise. The KSČ delegates reaffirmed their loyalty to the Warsaw Pact and promised to curb «anti-socialist» tendencies, prevent the revival of the Czechoslovak Social Democratic Party, and control the press by the re-imposition of a higher level of censorship.^[61] In return the USSR agreed to withdraw their troops (still stationed in Czechoslovakia since the June 1968 maneuvers) and permit 9 September party congress. Dubček appeared on television shortly afterwards reaffirming Czechoslovakia’s alliance with the Soviet Union and the Warsaw Pact.^[30]

On 3 August, representatives from the Soviet Union, East Germany, People’s Republic of Poland, the Hungarian People’s Republic, the People’s Republic of Bulgaria and Czechoslovakia met in Bratislava and signed the Bratislava Declaration.^[63] The declaration affirmed unshakable fidelity to Marxism–Leninism and proletarian internationalism and declared an implacable struggle against bourgeois ideology and all «antisocialist» forces.^[64] The Soviet Union expressed its intention to intervene in a Warsaw Pact country if a bourgeois system – a pluralist system of several political parties representing different factions of the capitalist class – was ever established.^[65] After the Bratislava conference, Soviet troops left Czechoslovak territory but remained along Czechoslovak borders.^[64]

As these talks proved unsatisfactory, the USSR began to consider a military alternative. The Soviet Union’s policy of compelling the socialist governments of its satellite states to subordinate their national interests to those of the Eastern Bloc (through military force if needed) became known as the Brezhnev Doctrine.^[65]

United States[edit]

The United States and NATO largely ignored the situation in Czechoslovakia.^{[citation needed]} Whilst the Soviet Union was concerned about the possibility of losing a regional ally and buffer state, the United States did not publicly seek an alliance with the Czechoslovak government. President Lyndon B. Johnson had already involved the United States in the Vietnam War and was unlikely to be able to drum up support for a conflict in Czechoslovakia. Also, he wanted to pursue an arms control treaty with the Soviets, SALT. He needed a willing partner in Moscow in order to reach such an agreement, and he did not wish to risk that treaty over what was ultimately a minor conflict in Czechoslovakia.^[66][67] For these reasons, the United States stated that it would not intervene on behalf of the Prague Spring.

Invasion and intervention[edit]

At approximately 11 pm on 20 August 1968,^[68] Eastern Bloc armies from four Warsaw Pact countries – the Soviet Union, Bulgaria,^[69] Poland and Hungary – invaded Czechoslovakia. That night, 250,000 Warsaw Pact troops and 2,000 tanks entered the country.^[8] The total number of invading troops eventually reached 500,000,^[9] including 28,000 soldiers^[70] of the Polish 2nd Army from the Silesian Military District.^{[citation needed]} Brezhnev wanted the operation to appear multilateral (unlike the Soviet intervention in the Hungarian Revolution of 1956). Nevertheless, the invasion was decidedly dominated by troops from the Soviet Union, which outnumbered other participants five to one, and the Soviet High Command was in charge of the invading armies at all times.^[10] The non-Soviet forces took no part in combat.^[71] All invading Hungarian troops were withdrawn by 31 October.^[72]

Romania did not take part in the invasion,^[21] nor did Albania, which subsequently withdrew from the Warsaw Pact over the matter the following month.^[22] The participation of East Germany was cancelled just hours before the invasion.^[23] The decision for the non-participation of the East German National People’s Army in the invasion was made on short notice by Brezhnev at the request of high-ranking Czechoslovak opponents of Dubček who feared much larger Czechoslovak resistance if German troops were present, due to previous experience with the German occupation.^[24]

The invasion was well planned and coordinated; simultaneously with the border crossing by ground forces, a Soviet spetsnaz task force of the GRU (Spetsnaz GRU) captured Ruzyne International Airport in the early hours of the invasion. It began with a flight from Moscow which carried more than 100 agents in plain clothes and requested an emergency landing at the airport due to «engine failure». They quickly secured the airport and prepared the way for the huge forthcoming airlift, in which Antonov An-12 transport aircraft began arriving and unloading Soviet Airborne Forces equipped with artillery and light tanks.^[73]

As the operation at the airport continued, columns of tanks and motorized rifle troops headed toward Prague and other major centers, meeting almost no resistance. Despite the fact that the Czechoslovak People’s Army was one of the most advanced militaries in the Eastern Block, it failed to effectively resist the invasion due to its lack of an independent chain of command and the government’s fears that it would side with the invaders as the Hungarian People’s Army did during the Hungarian Revolution of 1956. The Czechoslovak People’s Army was utterly defeated by the Warsaw Pact armies.

During the attack of the Warsaw Pact armies, 137 Czechs and Slovaks were killed,^[17] and hundreds were wounded. Alexander Dubček called upon his people to resist. With the Czechoslovak Army suffering defeat after defeat, the people resorted to individual resistance. The Central Committee, including Dubček, hunkered down at its headquarters as Soviet forces seized control of Prague. Eventually, paratroopers cut the building’s telephone lines and stormed the building. Dubček was promptly arrested by the KGB and taken to Moscow along with several of his colleagues.^[30] Dubček and most of the reformers were returned to Prague on 27 August, and Dubček retained his post as the party’s first secretary until he was forced to resign in April 1969 following the Czechoslovak Hockey Riots.

The invasion was followed by a wave of emigration, largely of highly qualified people, unseen before and stopped shortly after (estimate: 70,000 immediately, 300,000 in total).^[74] Western countries allowed these people to immigrate without complications.

Failure to prepare[edit]

The Dubček regime took no steps to forestall a potential invasion, despite ominous troop movements by the Warsaw Pact. The Czechoslovak leadership believed that the Soviet Union and its allies would not invade, having believed that the summit at Čierna nad Tisou had smoothed out the differences between the two sides.^[75] They also believed that any invasion would be too costly, both because of domestic support for the reforms and because the international political outcry would be too significant, especially with the World Communist Conference coming up in November of that year. Czechoslovakia could have raised the costs of such an invasion by drumming up international support or making military preparations such as blocking roads and ramping up security of their airports, but they decided not to, paving the way for the invasion.^[76]

Letter of invitation[edit]

Although on the night of the invasion, the Czechoslovak Presidium declared that Warsaw Pact troops had crossed the border without the knowledge of the ČSSR Government, the Eastern Bloc press printed an unsigned request, allegedly by Czechoslovak party and state leaders, for «immediate assistance, including assistance with armed forces».^[30][77] At the 14th KSČ Party Congress (conducted secretly, immediately following the intervention), it was emphasized that no member of the leadership had invited the intervention. At the time, a number of commentators believed the letter was fake or non-existent.

In the early 1990s, however, the Russian government gave the new Czechoslovak President, Václav Havel, a copy of a letter of invitation addressed to Soviet authorities and signed by KSČ members Biľak, Švestka, Kolder, Indra, and Kapek. It claimed that «right-wing» media were «fomenting a wave of nationalism and chauvinism, and are provoking an anti-communist and anti-Soviet psychosis». It formally asked the Soviets to «lend support and assistance with all means at your disposal» to save the Czechoslovak Socialist Republic «from the imminent danger of counterrevolution».^[78]

A 1992 Izvestia article claimed that candidate Presidium member Antonin Kapek gave Leonid Brezhnev a letter at the Soviet-Czechoslovak Čierna and Tisou talks in late July which appealed for «fraternal help». A second letter was supposedly delivered by Biľak to Ukrainian Party leader Petro Shelest during the August Bratislava conference «in a lavatory rendezvous arranged through the KGB station chief».^[78] This letter was signed by the same five as Kapek’s letter, mentioned above.

Internal plot[edit]

Long before the invasion, planning for a coup was undertaken by Indra, Kolder and Biľak, among others, often at the Soviet embassy and at the Party recreation centre at Orlík Dam.^[78] When these men had managed to convince a majority of the Presidium (six of eleven voting members) to side with them against Alexander Dubček’s reformists, they asked the USSR to launch a military invasion. The USSR leadership was even considering waiting until the 26 August Slovak Party Congress, but the Czechoslovak conspirators «specifically requested the night of the 20th».^[78]

The plan was to unfold as follows. A debate would unfold in response to the Kašpar report on the state of the country, during which conservative members would insist that Dubček present two letters he had received from the USSR; letters which listed promises he had made at the Čierna and Tisou talks but had failed to keep. Dubček’s concealment of such important letters, and his unwillingness to keep his promises would lead to a vote of confidence which the now conservative majority would win, seizing power, and issue a request for Soviet assistance in preventing a counterrevolution. It was this formal request, drafted in Moscow, which was published in Pravda on 22 August without the signatories. All the USSR needed to do was suppress the Czechoslovak military and any violent resistance.^[79]

With this plan in mind, the 16 to 17 August Soviet Politburo meeting unanimously passed a resolution to «provide help to the Communist Party and people of Czechoslovakia through military force».^[79][10] At an 18 August Warsaw Pact meeting, Brezhnev announced that the intervention would go ahead on the night of 20 August, and asked for «fraternal support», which the national leaders of Bulgaria, East Germany, Hungary, and Poland duly offered.

Failure of the plot[edit]

The coup, however, did not go according to plan. Kolder intended to review the Kašpar report early on in the meeting, but Dubček and Špaček, suspicious of Kolder, adjusted the agenda so the upcoming 14th Party Congress could be covered before any discussion on recent reforms or Kašpar’s report. Discussion of the Congress dragged on, and before the conspirators had a chance to request a confidence vote, early news of the invasion reached the Presidium.^[77]

An anonymous warning was transmitted by the Czechoslovak Ambassador to Hungary, Jozef Púčik, approximately six hours before Soviet troops crossed the border at midnight.^[77] When the news arrived, the solidarity of the conservative coalition crumbled. When the Presidium proposed a declaration condemning the invasion, two key members of the conspiracy, Jan Pillar and František Barbírek, switched sides to support Dubček. With their help, the declaration against the invasion won with a 7:4 majority.^[78]

Moscow Protocol[edit]

By the morning of 21 August, Dubček and other prominent reformists had been arrested and were later flown to Moscow. There they were held in secret and interrogated for days.^[80]

The conservatives asked Svoboda to create an «emergency government» but since they had not won a clear majority of support, he refused. Instead, he and Gustáv Husák traveled to Moscow on 23 August to insist Dubček and Černík should be included in a solution to the conflict. After days of negotiations, all members of the Czechoslovak delegation (including all the highest-ranked officials President Svoboda, First Secretary Dubček, Prime Minister Černík and Chairman of the National Assembly Smrkovský) but one (František Kriegel)^[81] accepted the «Moscow Protocol», and signed their commitment to its fifteen points. The Protocol demanded the suppression of opposition groups, the full reinstatement of censorship, and the dismissal of specific reformist officials.^[79] It did not, however, refer to the situation in the ČSSR as «counterrevolutionary» nor did it demand a reversal of the post-January course.^[79]

Reactions in Czechoslovakia[edit]

Popular opposition was expressed in numerous spontaneous acts of nonviolent resistance. In Prague and other cities throughout the republic, Czechs and Slovaks greeted Warsaw Pact soldiers with arguments and reproaches. Every form of assistance, including the provision of food and water, was denied to the invaders. Signs, placards, and graffiti drawn on walls and pavements denounced the invaders, the Soviet leaders, and suspected collaborationists. Pictures of Dubček and Svoboda appeared in the streets. Citizens gave wrong directions to soldiers and even removed street signs (except for those giving the direction back to Moscow).^[82]

Initially, some civilians tried to argue with the invading troops, but this met with little or no success. After the USSR used photographs of these discussions as proof that the invasion troops were being greeted amicably, secret Czechoslovak broadcasting stations discouraged the practice, reminding the people that «pictures are silent».^[83] The protests in reaction to the invasion lasted only about seven days. Explanations for the fizzling of these public outbursts mostly centre on demoralisation of the population, whether from the intimidation of all the enemy troops and tanks or from being abandoned by their leaders. Many Czechoslovaks saw the signing of the Moscow Protocol as treasonous.^[84] Another common explanation is that, due to the fact that most of Czech society was middle class, the cost of continued resistance meant giving up a comfortable lifestyle, which was too high a price to pay.^[85]

The generalised resistance caused the Soviet Union to abandon its original plan to oust the First Secretary. Dubček, who had been arrested on the night of 20 August, was taken to Moscow for negotiations. It was agreed that Dubček would remain in office, but he was no longer free to pursue liberalisation as he had before the invasion.

On 19 January 1969, student Jan Palach set himself on fire in Wenceslas Square in Prague to protest the renewed suppression of free speech.

Finally, on 17 April 1969, Dubček was replaced as First Secretary by Gustáv Husák, and a period of «Normalization» began. Pressure from the Soviet Union pushed politicians to either switch loyalties or simply give up. In fact, the very group that voted in Dubček and put the reforms in place were mostly the same people who annulled the program and replaced Dubček with Husák. Husák reversed Dubček’s reforms, purged the party of its liberal members, and dismissed the professional and intellectual elites who openly expressed disagreement with the political turnaround from public offices and jobs.

Reactions in other Warsaw Pact countries[edit]

Soviet Union[edit]

On 25 August, at the Red Square, eight protesters carried banners with anti-invasion slogans. The demonstrators were arrested and later punished, as the protest was dubbed «anti-Soviet».^[86][87]

One unintended consequence of the invasion was that many within the Soviet State security apparatus and Intelligence Services were shocked and outraged at the invasion and several KGB/GRU defectors and spies such as Oleg Gordievsky, Vasili Mitrokhin, and Dmitri Polyakov have pointed out the 1968 invasion as their motivation for cooperating with the Western Intelligence agencies.

Poland[edit]

In the People’s Republic of Poland, on 8 September 1968, Ryszard Siwiec immolated himself in Warsaw during a harvest festival at the 10th-Anniversary Stadium in protest against the Warsaw Pact’s invasion of Czechoslovakia and the totalitarianism of the Communist regime.^[88][89] Siwiec did not survive.^[88] After his death, Soviets and Polish communists attempted to discredit his act by claiming that he was psychologically ill and mentally unstable.

Romania[edit]

A more pronounced effect took place in the Socialist Republic of Romania, which did not take part in the invasion. Nicolae Ceauşescu, who was already a staunch opponent of Soviet influence and had previously declared himself on Dubček’s side, held a public speech in Bucharest on the day of the invasion, depicting Soviet policies in harsh terms. This response consolidated Romania’s independent voice in the next two decades, especially after Ceauşescu encouraged the population to take up arms in order to meet any similar manoeuvre in the country: he received an enthusiastic initial response, with many people, who were by no means Communist, willing to enroll in the newly formed paramilitary Patriotic Guards.^{[citation needed]}

East Germany[edit]

In the German Democratic Republic, the invasion aroused discontent mostly among young people who had hoped that Czechoslovakia would pave the way for a more liberal socialism.^[90] However, isolated protests were quickly stopped by the Volkspolizei and Stasi.^[91] The official government newspaper Neues Deutschland published an article before the invasion began falsely claiming that the Czechoslovak Presidium had ousted Dubcek and that a new «revolutionary» provisional government had requested Warsaw Pact military assistance.^[30]

Albania[edit]

The People’s Republic of Albania responded in an opposite fashion. It was already feuding with Moscow over suggestions that Albania should focus on agriculture to the detriment of industrial development, and it also felt that the Soviet Union had become too liberal since the death of Joseph Stalin, as well as with Yugoslavia (which by that time was regarded as a threatening neighbor by Albania), which it was branding as «imperialist» in its propaganda. The invasion served as the tipping point, and in September 1968, Albania formally withdrew from the Warsaw Pact.^[22] The economic fallout from this move was mitigated somewhat by a strengthening of Albanian relations with the People’s Republic of China, which was also on increasingly strained terms with the Soviet Union.

Reactions around the world[edit]

The night of the invasion, Canada, Denmark, France, Paraguay, the United Kingdom and the United States all requested a session of the United Nations Security Council.^[92] The night of August 20, movie theaters in Prague showed news reels of a meeting between Brezhnev and Dubcek. However the Warsaw Pact had amassed at the Czech border, and invaded overnight (August 20–21). That afternoon, on August 21, the council met to hear the Czechoslovak Ambassador Jan Muzik denounce the invasion. Soviet Ambassador Jacob Malik insisted the Warsaw Pact actions were those of «fraternal assistance» against «antisocial forces».^[92] Many of the invading soldiers told the Czechs that they were there to «liberate» them from West German and other NATO hegemony. The next day, several countries suggested a resolution condemning the intervention and calling for immediate withdrawal. US Ambassador George Ball suggested that «the kind of fraternal assistance that the Soviet Union is according to Czechoslovakia is exactly the same kind that Cain gave to Abel».^[92]

Ball accused Soviet delegates of filibustering to put off the vote until the occupation was complete. Malik continued to speak, ranging in topics from US exploitation of Latin America’s raw materials to statistics on Czech commodity trading.^[92] Eventually, a vote was taken. Ten members ( 4 with veto power) supported the motion; Algeria, India, and Pakistan abstained; the USSR (with veto power) and Hungary opposed it. Canadian delegates immediately introduced another motion asking for a UN representative to travel to Prague and work for the release of the imprisoned Czechoslovak leaders.^[92] Malik accused Western countries of hypocrisy, asking «who drowned the fields, villages, and cities of Vietnam in blood?»^[92] By 26 August, another vote had not taken place, but a new Czechoslovak representative requested the whole issue be removed from the Security Council’s agenda.^{[citation needed]}

The invasion occurred simultaneously with the 1968 Democratic National Convention in Chicago, and multiple political factions seized upon the events as a symbol. Student activists such as Abbie Hoffman and progressives such as Ralph Yarborough and Eugene McCarthy compared the repression of the Prague Spring to repression of Western student movements such as in the 1968 Chicago riots, with Hoffman calling Chicago «Czechago.» On the other hand, anti-Communists such as John Connally used the incident to urge tougher relations with the Soviet Union and a renewed commitment to the Vietnam War.^[30]

Although the United States insisted at the UN that Warsaw Pact aggression was unjustifiable, its position was weakened by its own actions. Only three years earlier, US delegates to the UN had insisted that the overthrow of the leftist government of the Dominican Republic, as part of Operation Power Pack, was an issue to be worked out by the Organization of American States (OAS) without UN interference. When UN Secretary-General U Thant called for an end to the bombing of Vietnam, the Americans questioned why he didn’t similarly intervene on the matter of Czechoslovakia, to which he responded that «if Russians were bombing and napalming the villages of Czechoslovakia» he might have called for an end to the occupation.^[92]

The United States government sent Shirley Temple Black, the famous child movie star, who became a diplomat in later life, to Prague in August 1968 to prepare to become the first United States Ambassador to a post-Communist Czechoslovakia. She attempted to form a motorcade for evacuation of trapped Westerners. Two decades later, when the Warsaw Pact forces left Czechoslovakia in 1989, Temple Black was recognized as the first American ambassador to a democratic Czechoslovakia. In addition to her own personnel, an attempt was made to evacuate a group of 150 American high school students stuck in the invasion who had been on a summer abroad trip studying Russian in the (then) USSR and affiliated countries. They were eventually evacuated by train to Vienna, smuggling their two Czech tour guides across the border who settled in New York.^[93]

In Finland, a neutral country under some Soviet political influence at that time, the occupation caused a major scandal.^[94]

The People’s Republic of China objected furiously to the so-called Brezhnev Doctrine, which declared the Soviet Union alone had the right to determine what nations were properly Communist and could invade those Communist nations whose communism did not meet the Kremlin’s approval.^[5] Mao Zedong saw the Brezhnev doctrine as the ideological justification for a would-be Soviet invasion of China and launched a massive propaganda campaign condemning the invasion of Czechoslovakia, despite his own earlier opposition to the Prague Spring.^[95] Speaking at a banquet held at the Romanian Embassy in Beijing on 23 August 1968, the Chinese Premier Zhou Enlai denounced the Soviet Union for «fascist politics, great power chauvinism, national egoism and social imperialism», going on to compare the invasion of Czechoslovakia to the American war in Vietnam and more pointedly to the policies of Adolf Hitler towards Czechoslovakia in 1938–39.^[5] Zhou ended his speech with a barely veiled call for the people of Czechoslovakia to wage guerrilla war against the Red Army.^[5] Along with the subsequent Sino-Soviet border conflict at Zhenbao island, the invasion of Czechoslovakia contributed to Chinese policy-makers’ fears of Soviet invasion, leading them to accelerate the Third Front campaign, which had slowed during the Cultural Revolution.^[96]

Communist parties worldwide[edit]

Reactions from communist parties outside the Warsaw Pact were generally split. Italian and Spanish eurocommunist parties denounced the occupation,^[97] and even the Communist Party of France, which had pleaded for conciliation, expressed its disapproval about the Soviet intervention.^[98] The Communist Party of Greece (KKE) suffered a major split over the internal disputes over the Prague Spring,^[97] with the pro-Czech faction breaking ties with the Soviet leadership and founding the Eurocommunist KKE Interior. The Eurocommunist leadership of the Communist Party of Finland denounced the invasion as well, thereby however fueling the internal disputes with its pro-Soviet minority faction, which eventually led to the party’s disintegration.^[99] Others, including the Portuguese Communist Party, the South African Communist Party and the Communist Party USA, however supported the Soviet position.^[97]

Christopher Hitchens recapitulated the repercussions of the Prague Spring to western Communism in 2008: «What became clear, however, was that there was no longer something that could be called the world Communist movement. It was utterly, irretrievably, hopelessly split. The main spring had broken. And the Prague Spring had broken it.»^[97]

Normalization (1969–1971)[edit]

In the history of Czechoslovakia, normalization (Czech: normalizace, Slovak: normalizácia) is a name commonly given to the period 1969–87. It was characterized by initial restoration of the conditions prevailing before the reform period led by Dubček, first of all, the firm rule of the Communist Party of Czechoslovakia and subsequent preservation of this new status quo.

«Normalization» is sometimes used in a narrower sense to refer only to the period 1969 to 1971.

The official ideology of normalization is sometimes called Husakism after the Czechoslovak leader Gustáv Husák.

Revoking or modifying the reforms and removing the reformers[edit]

When Gustáv Husák replaced Alexander Dubček as leader of the KSČ in April 1969, his regime quickly acted in order to «normalize» the country’s political situation. The chief objectives of Husák’s normalization were the restoration of firm party rule and the reestablishment of Czechoslovakia’s status as a committed member of the socialist bloc. The normalization process involved five interrelated steps:

• consolidate the Husák leadership and remove the reformers from leadership positions;
• revoke or modify the laws which were enacted by the reform movement;
• reestablish centralized control over the economy;
• reinstate the power of police authorities; and
• expand Czechoslovakia’s ties with other socialist nations.

Within a week after he assumed power, Husák began to consolidate his leadership by ordering extensive purges of the reformers who were still occupying key positions in the mass media, judiciary, social and mass organizations, lower party organs, and, finally, the highest levels of the KSČ. In the fall of 1969, twenty-nine liberals on the Central Committee of the KSČ were replaced by conservatives. Among the liberals ousted was Dubček, who was dropped from the Presidium (the following year Dubček was expelled from the party; he subsequently became a minor functionary in Slovakia, where he still lived in 1987). Husák also consolidated his leadership by appointing potential rivals to the new government positions which were created as a result of the 1968 Constitutional Law of Federation (which created the Czech Socialist Republic and the Slovak Socialist Republic).

Once it had consolidated its power, the regime quickly moved to implement other normalization policies. In the two years which followed the invasion, the new leadership revoked some reformist laws (such as the National Front Act and the Press Act) and simply did not enforce others. It returned economic enterprises, which had been given substantial independence during the Prague Spring, to centralized control through contracts which were based on central planning and production quotas. It reinstated extreme police control, a step that was reflected in the harsh treatment of demonstrators who attempted to mark the first anniversary of the August intervention.

Finally, Husák stabilized Czechoslovakia’s relations with its allies by arranging frequent intrabloc exchanges and visits and redirecting Czechoslovakia’s foreign economic ties towards greater involvement with socialist nations.

By May 1971, Husák could report to the delegates who were attending the officially sanctioned Fourteenth Party Congress that the process of normalization had been satisfactorily completed and he could also report that Czechoslovakia was ready to proceed towards higher forms of socialism.

Later reactions and revisionism[edit]

The first government to offer an apology was the government of Hungary, on 11 August 1989. The Hungarian Socialist Workers’ Party publicly published its opinion on the fundamentally wrong decision to invade Czechoslovakia. In 1989, on the 21st anniversary of the military intervention, the House of the National Assembly of Poland adopted a resolution condemning the armed intervention. Another resolution was issued by the People’s Assembly of East Germany on 1 December 1989, when it apologized for its involvement in the military intervention to the Czechoslovak people. Another apology was issued by Bulgaria on 2 December 1989.^[100]

On 4 December 1989, Mikhail Gorbachev and other Warsaw Pact leaders drafted a statement which called the 1968 invasion a mistake. The statement, released by the Soviet news agency Tass, said that sending in troops constituted «interference in the internal affairs of a sovereign Czechoslovakia and it must be condemned.»^[101] The Soviet government also said that the 1968 action was «an unbalanced, inadequate approach, an interference in the affairs of a friendly country».^[102] Gorbachev later said that Dubček «believed that he could build socialism with a human face. I have only a good opinion of him.»^[35]

The invasion was also condemned by the newly appointed Russian President Boris Yeltsin («We condemn it as an aggression, as an attack on a sovereign, stand-up state as interference in its internal affairs»).^[100] During a state visit to Prague, on 1 March 2006, also Vladimir Putin said that the Russian Federation bore moral responsibility for the invasion, referring to his predecessor Yeltsin’s description of 1968 as an act of aggression: «When President Yeltsin visited the Czech Republic in 1993 he was not speaking just for himself, he was speaking for the Russian Federation and for the Russian people. Today, not only do we respect all agreements signed previously – we also share all the evaluations that were made at the beginning of the 1990s… I must tell you with absolute frankness – we do not, of course, bear any legal responsibility. But the moral responsibility is there, of course».^[103]

Dubček stated: «My problem was not having a crystal ball to foresee the Russian invasion. At no point between January and August 20, in fact, did I believe that it would happen.»^[104]

On 23 May 2015, the Russian state television channel Russia-1 aired Warsaw Pact: Declassified Pages, a documentary that presented the invasion as a protective measure against a NATO coup.^{[105][106][107]} The film was widely condemned as political propaganda.^[108] Slovakia’s Ministry of Foreign Affairs stated that the film «attempts to rewrite history and to falsify historical truths about such a dark chapter of our history».^[109] František Šebej, the Slovak chair of the Foreign Affairs Committee of the National Council, stated that «They describe it as brotherly help aimed to prevent an invasion by NATO and fascism. Such Russian propaganda is hostile toward freedom and democracy, and also to us.»^[110] Czech President Miloš Zeman stated that «Russian TV lies, and no other comment that this is just a journalistic lie, can not be said».^[111] Czech Foreign Minister Lubomír Zaorálek said that the film «grossly distorts» the facts.^[107][112] Russian ambassador to the Czech Republic, Sergei Kiselyov, has distanced himself from the film and stated that the documentary does not express the official position of the Russian government.^[113] One of the most popular Russian online newspapers, Gazeta.Ru, has described the document as biased and revisionist, which harms Russia.^[114]

Tanks rolling into Prague inspired the pejorative term Tankie, which refers to those who support, deny or defend authoritarian tendencies and crimes of communist regimes such as the Warsaw Pact invasion of Czechoslovakia, Soviet invasion of Hungary during the Hungarian Revolution of 1956 or the Tiananmen Square Massacre, though the term is occasionally used to refer to communists in general.^[115]

See also[edit]

• History of Czechoslovakia (1948–89)
• Ota Šik
• Prague spring
• Hungarian Revolution of 1956
• 2022 Russian invasion of Ukraine
• List of conflicts related to the Cold War
• Foreign interventions by the Soviet Union
• Proletarian internationalism
• Civilian-based defense

References[edit]

Further reading[edit]

• Bischof, Günter, et al. eds. The Prague Spring and the Warsaw Pact Invasion of Czechoslovakia in 1968 (Lexington Books, 2010) 510 pp. ISBN 978-0-7391-4304-9.
• Suvorov, Victor, The Liberators (Hamish Hamilton, 1981) ISBN 0-241-10675-3.
• Williams, Kieran, ‘Civil Resistance in Czechoslovakia: From Soviet Invasion to «Velvet Revolution», 1968–89’, in Adam Roberts and Timothy Garton Ash (eds.), ‘Civil Resistance and Power Politics: The Experience of Non-violent Action from Gandhi to the Present’ (Oxford and New York: Oxford University Press, 2009), pp. 110–26. ISBN 978-0-19-955201-6.
• Windsor, Philip, and Adam Roberts, Czechoslovakia 1968: Reform, Repression and Resistance (London: Chatto & Windus, and New York: Columbia University Press, 1969), 200 pp.

External links[edit]

• Media related to Warsaw Pact invasion of Czechoslovakia at Wikimedia Commons
• «Soviet Invasion of Czechoslovakia»: Collection of archival documents on www.DigitalArchive.org
• Project 1968–1969, page dedicated to documenting the invasion, created by the Totalitarian Regime Study Institute
• Breaking news coverage of the Warsaw Pact invasion of Czechoslovakia as heard on WCCO Radio (Minneapolis, MN) and CBS Radio as posted on RadioTapes.com
• The short film Russian Invasion of Czechoslovakia (1968) is available for free viewing and download at the Internet Archive.
• The short film Warsaw Pact Invasion of Czechoslovakia (1968) is available for free viewing and download at the Internet Archive.

45 лет назад советские войска были введены в Чехословакию (операция «Дунай»)

В 1968 г. в Чехословакии либеральные реформы, получившие название «пражская весна», шли бурным ходом. Именно так, согласно американскому сценарию, всегда начиналась и начинается подготовка к государственному перевороту «мирным» путем. Смена власти «рассерженными» массами сегодня широко известна как «цветная революция». Советский Союз и некоторые социалистические страны уже тогда увидели в этом процессе угрозу существованию Варшавского договора, Совета экономической взаимопомощи, наконец, всего социалистического содружества. Лидеры содружества рассматривали чехословацкие события как опасный «вирус», способный распространиться и на другие страны.

История показала, насколько они были правы. А что касается Чехословакии, то почти два десятка лет спустя именно под знаменем «пражской весны» в стране развернулась «бархатная» революция. После ее победы в 1989 г. была провозглашена Чехословацкая Федеративная Республика (ЧСФР). В январе 1993 г. официально провозглашаются Чешская и Словацкая Республики. Единая страна перестала существовать.

Если бы СССР и его союзники не ввели войска в Чехословакию, то же самое случилось бы еще в августе 1968 г. Потом ЧССР вышла бы из Варшавского договора, разделилась на два государства, вступила в НАТО чешской и словацкой частями, в Европейское сообщество (Евросоюз) и т.д. Как показывает мировая практика, «социализм с человеческим лицом», который решила построить Чехословакия, везде начинался и заканчивался одинаково – в Польше, Венгрии, Румынии, ГДР, Болгарии, Литве, Латвии, Эстонии.

Именно об угрозе разрушения европейской и мировой системы безопасности руководители стран социализма настойчиво предупреждали руководителей КПЧ с марта по август 1968 г.

Об этом прямо говорят и неангажированные западные исследователи. Так, автор книги о деятельности западных спецслужб против руководства стран Восточной Европы «Операция «Раскол» английский журналист Стивен Стюарт пишет: «…в каждом из этих случаев (ввод войск в Венгрию в 1956-м и в Чехословакию в 1968 году. – В. П.) Россия стояла перед лицом не только потери империи, что имело бы достаточно серьезное значение, но и перед лицом полного подрыва ее стратегических позиций на военно-геополитической карте Европы. И в этом, больше чем в факте вторжения, состояла действительная трагедия». Далее Стюарт делает вывод, с которым трудно не согласиться: «Именно скорее по военным, чем по политическим причинам контрреволюция в этих двух странах была обречена на подавление: потому что, когда в них поднялись восстания, они перестали быть государствами, а вместо этого превратились просто в военные фланги».

Логику действий советского руководства той поры достаточно полно иллюстрирует небольшая выдержка из воспоминаний «куратора» по Чехословакии, члена Политбюро ЦК КПСС К.Т. Мазурова: «Несмотря на нюансы, общая позиция была единой: надо вмешиваться. Трудно было представить, что у наших границ появится буржуазная парламентская республика, наводненная немцами ФРГ, а вслед за ними американцами».

На расширенном заседании Политбюро ЦК КПСС 16 августа было принято решение о вводе войск в Чехословакию. Поводом послужило письмо-обращение группы чешских партийных и государственных деятелей (их имена тогда не назывались) к правительствам СССР и других стран Варшавского договора об оказании «интернациональной помощи». 18 августа советское руководство приняло окончательное решение о проведении стратегической операции «Дунай» (вводе войск). Решение было одобрено на совещании руководителей стран Организации Варшавского договора (ОВД) в Москве тоже 18 августа.

Собравший в тот день весь руководящий состав Вооруженных сил министр обороны СССР Маршал Советского Союза А. Гречко сказал: «Я только что вернулся с заседания Политбюро. Принято решение на ввод войск стран Варшавского договора в Чехословакию. Это решение будет осуществлено, даже если оно приведет к третьей мировой войне».
…Боевую тревогу объявили в 23.00 20 августа 1968 г. По каналам закрытой связи всем фронтам, армиям, дивизиям, бригадам, полкам и батальонам был передан сигнал на выдвижение. По этому сигналу все командиры должны были вскрыть один из пяти хранящихся у них секретных пакетов (операция была разработана в пяти вариантах), а четыре оставшихся в присутствии начальников штабов сжечь, не вскрывая. Во вскрытых пакетах содержался приказ на начало операции «Дунай» и на продолжение боевых действий (именно так) в соответствии с планами «Дунай-Канал» и «Дунай-Канал-Глобус».

Несколькими часами раньше всем офицерам были выданы по десятку листов крупномасштабных топографических карт (секретных). Листы склеивали в одну длинную полосу, пролегавшую по территориям Чехословакии, ФРГ, Франции вплоть до Ла-Манша. Красными стрелами обозначили свои войска и войска других стран Варшавского Договора. Коричневыми линиями наметили маршруты движения, доходящие до западных границ ЧССР. Все были уверены — идем на войну. Никто из нас (я был тогда 20-летним лейтенантом) не знал, придется ли вернуться домой.

Солдатам и офицерам цель операции объяснили просто: контрреволюционеры, захватившие власть в Чехословакии, открыли границу с Федеративной Республикой Германией, поэтому советские войска должны опередить вторжение войск НАТО, намеченное на утро 21 августа. Вероятность такого вторжения была, кстати, в достаточной мере высока. Так, еще 6 мая 1968 г. на заседании Политбюро Л.И. Брежнев заявил: «…Нам нужно обезопасить себя и весь социалистический лагерь на западе, на границе с ФРГ и Австрией. Мы исходим из того, что со стороны ФРГ на этом участке границы стоит 21 дивизия, американская и немецкая. От чешских друзей мы так толком и не узнали, но мы себе примерно представляем, что там ничего серьезного с их стороны нет на границе… Мы знаем, что введение войск и принятие других мер, которые мы намечаем, вызовет бунт в буржуазной печати. Очевидно, и в чешской. Ну, что же, это не впервой. Зато мы сохраним социалистическую Чехословакию, зато каждый подумает после этого, что шутить с нами нельзя. Если будут стоять 10 дивизий наших на границе с ФРГ, разговор будет совершенно другой».

По данным Владимира Белоуса, профессора Академии военных наук, генерал-майора в отставке, в 1960-1970 гг. США создали в Европе мощную группировку тактического ядерного оружия, которая имела около 7000 боеприпасов. Только армия ФРГ (бундесвер) насчитывала около 500 тыс. человек.
С самого начала бундесвер был полностью включен в военную структуру НАТО и подчинялся объединенному командованию альянса. В СССР бундесвер называли не иначе, как «армией реванша», поскольку в его создании активно участвовали бывшие гитлеровские генералы. К 1957 г., например, там служило более 10 тыс. офицеров, 44 генерала и адмирала, воевавших в гитлеровских войсках.

Еще в июле 1968 г. европейские силы НАТО были приведены в состояние частичной боевой готовности. Специальные бронетанковые части американской армии выдвинулись к границам ЧССР в Баварии. На Графенверском полигоне (учебном центре) в ФРГ натовские танки стояли в колоннах, готовые к немедленным действиям. Сотни отливающих сталью стволов можно было видеть с чехословацкой стороны невооруженным глазом.

В ночь с 20 на 21 августа дежуривший в главном штабе НАТО генерал Паркер отдал приказ подвешивать к самолетам атомные бомбы. Командиры авиационных подразделений получили приказы в запечатанных конвертах, подлежавших вскрытию по особому сигналу. В них были указаны цели для бомбометания в социалистических государствах.

Генерал-лейтенант Советской армии в отставке Альфред Гапоненко, в те годы командир полка, вспоминал: «Мне была поставлена задача ударить своим полком во фланг войскам НАТО, которые под видом учений «Черный лев» сосредоточились на территории ФРГ и готовились вторгнуться в Чехословакию. Были определены рубежи развертывания полка, который должен был действовать в составе 120-й мотострелковой дивизии в составе резерва ставки верховного главнокомандующего Советского Союза. В район возможных боевых действий воинские части должны были быть переброшены через территорию Польши».

При главном штабе НАТО была создана специальная группа, имевшая в своем составе оперативные отряды. Задача — «чехословацкая проблема». Начиная с июля 1968 г. в Регенсбурге (ФРГ) стал действовать «штаб ударной группы», в распоряжение которого были выделены более 300 сотрудников разведслужб и политических советников НАТО. Трижды в сутки в главный штаб НАТО поступали сводки о положении в Чехословакии, собранные «штабом ударной группы». Как было установлено впоследствии, в тот период в стране находилось более 200 специалистов из армии НАТО и свыше 300 человек из шпионских центров. В ЦРУ и Пентагоне полагали, что таким количеством «специалистов» можно обеспечить руководство деятельностью 75 тысяч «повстанцев».

По данным госдепартамента США, количество американских граждан летом 1968 г. в ЧССР составляло около 1500 человек. К 21 августа 1968 г. их число выросло до 3000. Согласно сообщениям американской печати, в большинстве своем они являлись агентами ЦРУ.

Только за первую половину 1968 г. чехословацкую границу пересекли более 368 тыс. туристов из ФРГ. Такого массового наплыва «любителей путешествий» из соседней страны больше не было никогда.

В Западной Германии и Австрии были развернуты центры по подготовке взрывному делу, по деятельности подпольных радиостанций, готовились шпионы и диверсанты, завозилось оружие и боеприпасы. В Чехословакии создавались схроны. Страна была просто наводнена оружием. С конца августа союзные войска грузовиками вывозили из Чехословакии взрывчатку, автоматы, винтовки, пистолеты, пулеметы, патроны к ним, гранатометы и даже легкие орудия.

А уже 22 августа командующий западногерманским 2-м корпусом генерал-лейтенант Тило по указанию генерального инспектора бундесвера отдал приказ о создании специального штаба по координации «психологической войны» против Чехословакии. Официальной задачей его значилось «поддержание технической связи» с ЧССР. На самом деле это был центр «радиовойны». Руководил деятельностью штаба полковник И. Тренч — ведущий западногерманский специалист по части «психологических» диверсий. Опыт подрывных идеологических акций он приобрел еще во время контрреволюционного мятежа в Венгрии. Почти все члены штаба успели побывать в Чехословакии под видом «журналистов» с целью рекогносцировки предстоящих «психологических операций». В это время в самой ЧССР ложь, дезинформация, клевета круглосуточно тиражировались десятками подпольных радиостанций, печатных изданий, телевидением.

Стандартная западная интерпретация чехословацких событий тех лет крайне незамысловата: дескать, на волне стихийного народного движения реформаторы из компартии Чехословакии во главе с первым секретарем ЦК КПЧ Александром Дубчеком пошли по пути строительства «социализма с человеческим лицом». (Горбачев потом тоже что-то подобное хотел построить и тоже «с человеческим лицом.) Однако именно такой социализм не нужен был советскому руководству, и, в трактовке Запада, по политико-идеологическим причинам оно организовало военную интервенцию и прервало демократизацию социализма, приветствуемую и поддерживаемую Западом, который стремился эту интервенцию не допустить.

В Праге и других крупнейших городах распространялись слухи о помощи Запада в случае обострения ситуации. Чехи и словаки поверили этому, забыв уроки Мюнхена, когда англосаксы и французы сдали их Гитлеру, чтобы обеспечить фюреру плацдарм и дополнительную военно-промышленную базу для нападения на СССР. В 1968 г. Запад сумел внушить части верхушки страны и интеллектуалов уверенность в том, что поможет, провоцируя дальнейшее обострение отношений ЧССР и СССР.

Внутри Чехословакии контрреволюция готовилась сбросить маску радетелей «социализма с человеческим лицом».

Вот только один пример: «26 июля 1968 г. Строго секретно (резидент КГБ). Известные уже вам факты обнаружения складов оружия в различных районах ЧССР говорят о том, что реакция не только не исключает возможности вооруженного столкновения со сторонниками социализма, но активно готовится и на этот случай. Созданы союзы офицеров бывшей бенешевской армии, «объединение заграничных воинов». А на дискуссионном вечере в Пражском университете с участием нескольких сот человек руководитель «Клуба активных беспартийных», официально насчитывающий до 40 тыс. членов по всей стране, Иван Свитак открыто заявил, что в интересах доведения процесса демократизации до достижения «абсолютной свободы» возможен и путь гражданской войны».

В середине июля руководители СССР, Польши, ГДР, Болгарии и Венгрии собрались в Варшаве для обсуждения положения в Чехословакии. На совещании было выработано послание к ЦК КПЧ, требующее принятия энергичных мер по наведению порядка. Также в нем говорилось, что защита социализма в Чехословакии не частное дело только этой страны, но прямой долг всех стран социалистического содружества. Возможность «цепной реакции» в соседних социалистических странах, где еще были свежи в памяти социальные потрясения в ГДР (1953) и Венгрии (1956), обусловила резко отрицательное отношение к чехословацкому «эксперименту» не только советского, но и восточногерманского (В. Ульбрихт), польского (В. Гомулка) и болгарского (Т. Живков) руководства. Более сдержанную позицию занимал Я. Кадар (Венгрия). Сами чехи также не исключали возможности применения собственных вооруженных сил внутри страны. Так, министр обороны М. Дзур рассматривал возможность разгона демонстраций перед зданием ЦК КПЧ с помощью армейских бронетранспортеров.

Александр Дубчек на заседании Президиума ЦК КПЧ 12 августа прямо заявил: «Если я приду к выводу, что мы на грани контрреволюции, то сам позову советские войска».

Вариант военного вмешательства в дела Праги обсуждался в руководстве СССР в течение всего 1968 года. Как рассказал уже в 1989 г. Васил Биляк (в 1968 г. — первый секретарь Словацкой компартии), 3 августа 19 видных партруководителей во главе с ним тайно направили Брежневу письмо с просьбой о военной помощи против Дубчека. Огромное влияние (если не решающее) на принятие силового решения возникших противоречий оказала позиция других стран социалистического содружества. По воспоминаниям очевидцев, министр обороны маршал Гречко, рассказывал, что Брежнев долго не хотел вводить войска, но на него давили и Ульбрихт, и Гомулка, и Живков. В специальной справке Международного отдела ЦК КПСС по этому поводу отмечалось, что лидеры ГДР, Польши, Болгарии и в меньшей степени Венгрии «рассматривают чехословацкие события как непосредственную угрозу своим режимам, опасную заразу, способную распространиться на их страны». Руководство ГДР в беседе с советскими официальными лицами высказывало соображения «о целесообразности оказания коллективной помощи со стороны братских партий руководству ЧССР вплоть до применения крайних мер».

Первый секретарь ЦК ПОРП В. Гомулка высказался еще категоричнее: «Мы не можем потерять Чехословакию… Не исключена возможность, что за ней мы можем потерять и другие страны, такие как Венгрия и ГДР. Поэтому мы не должны останавливаться даже перед вооруженным вмешательством. Я уже и раньше высказывал мысль и сейчас не вижу другого выхода, как ввести силы Варшавского пакта, в том числе и польские войска, на территорию Чехословакии… Лучше это сделать сейчас, позднее это нам обойдется дороже».

Аналогичную позицию занимал лидер Болгарии Т. Живков. Венгерское руководство. Как уже говорилось, было более осторожным, но вместе с тем рассматривало ситуацию в Чехословакии как «пролог контрреволюционного мятежа в Венгрии». Требовали решения проблемы силовым путем и «ястребы» в Политбюро ЦК КПСС П.Е. Шелест, Н.В. Подгорный, К.Т. Мазуров, А.Н. Шелепин и др. 17 августа Брежнев написал письмо Дубчеку, в котором доказывал, что антисоветская, антисоциалистическая пропаганда в ЧССР не прекращается и что это противоречит достигнутым ранее договоренностям. Дубчек на письмо не ответил. В ночь с 20 на 21 августа страны Варшавского договора ввели в Чехословакию войска.

В соответствии с замыслом командования были сформированы Прикарпатский и Центральный фронты. Для прикрытия действующей группировки в Венгрии был развернут Южный фронт.

Прикарпатский фронт был создан на основе управления и войск Прикарпатского военного округа и нескольких польских дивизий. В его состав вошли четыре армии: 13-я, 38-я общевойсковые, 8-я гвардейская танковая и 57-я воздушная. При этом 8-я гвардейская танковая армия и часть сил 13-й армии начали перемещение в южные районы Польши, где в их состав были дополнительно включены польские дивизии.

Центральный фронт был сформирован на базе управления Прибалтийского военного округа с включением в него войск Прибалтийского военного округа, ГСВГ и СГВ, также отдельных польских и восточногерманских дивизий. Этот фронт был развернут в ГДР и Польше. В состав Центрального фронта входили 11-я и 20-я гвардейские общевойсковые и 37-я воздушная армии.

На венгерской территории, кроме Южного фронта, была развернута еще оперативная группа «Балатон».В ее состав вошли две советские дивизии, а также болгарские и венгерские подразделения. Всего в операции «Дунай» принимало участие около 500 тыс. человек. При этом в составе 1-го эшелона действовало около 240 тыс. военнослужащих: из СССР – 170 тыс. человек, из ПНР – 40 тыс. человек, ГДР – 15 тыс. человек, ВНР – 10 тыс. человек, из НРБ – 5 тыс. человек.

В ходе непосредственной подготовки войск на технику сверху наносилась продольная белая полоса — отличительный признак вводимых войск. Вся другая техника в ходе операции подлежала «нейтрализации», причем желательно без огневого воздействия. В случае сопротивления танки и другая боевая техника подлежали, согласно доведенной до войск инструкции, поражению немедленно при открытии огня по нашим войскам.

При встрече с войсками НАТО было приказано немедленно остановиться и «без команды не стрелять». На уничтожение чешской техники, открывшей огонь, никаких «санкций» не требовалось.

20 августа в 22 часа 15 минут в войска поступил сигнал «Влтава-666»: вперед! В 1.00 21 августа 1968 г. части и соединения армий ОВД перешли государственную границу ЧССР. За 36 часов они заняли страну в центре Европы (в Афганистане, между прочим, СССР воевал силами лишь четырех дивизий). Всего в боевую готовность были приведены 70 дивизий ОВД. Это была самая грандиозная по своим масштабам стратегическая военная операция, которую Советская Армия осуществила в послевоенный период.

В одном из своих выступлений Л. И. Брежнев так обосновал ввод войск ОВД в ЧССР: когда в той или иной социалистической стране внутренние и внешние силы, враждебные социализму, пытаются реставрировать капитализм, когда социализм оказывается под угрозой в одной стране, это проблема не только данного народа и данной страны, но всех социалистических стран. На Западе тут же назвали это «доктриной Брежнева». Но Запад, по своему обыкновению, лукавил и здесь, в уставе НАТО также зафиксировано, что в случае дестабилизации положения в стране — члене НАТО, угрожающей дестабилизацией в других странах — членах НАТО, организация имеет право на военное вмешательство.

Весьма поучителен и вывод, прозвучавший на заседании консультативного комитета Европейского совета, которое состоялось в Страсбурге уже после ввода войск в ЧССР. Там было заявлено, что ввод войск и сложившаяся в результате ситуация сломали восточноевропейскую стратегию совета, поскольку предполагалось, что именно Чехословакия станет главным «посредником» в отношениях между Западной и Восточной Европой. По сути, речь шла том, что именно стремительно розовеющей Чехословакии отводилась роль эдакого «коридора», по которому натовские войска беспрепятственно выходили непосредственно к границам СССР.

Фактически этот «коридор» пополам «разрезал» социалистическое содружество чем коренным образом менял не только политическую карту Европы, но и мира. Но, главное, создавал реальную угрозу безопасности нашей страны.

Вместе с тем, анализ высказываний западных политиков позволял предположить, что США и НАТО в решающий момент не станут вмешиваться в конфликт. Основным поводом для подобного вывода послужило заявление госсекретаря США Д. Раска о том, что события в Чехословакии — это личное дело, прежде всего, самих чехов, а также других стран Варшавского договора (аналогичное заявление звучало и во время венгерского кризиса, тогда американцы официально не вмешались). Окончательная позиция США по этому вопросу была зафиксирована в послании американского президента Л. Джонсона Л.И. Брежневу от 18 августа, где подтверждалось намерение Вашингтона не вмешиваться в ситуацию в ЧССР ни при каких обстоятельствах.

Вот что сообщил об этом 26 августа Л.И. Брежнев (в записи члена ЦК КПЧ З. Млынаржа): «Итоги Второй мировой войны для нас незыблемы, и мы будем стоять на их страже, даже если нам будет угрожать новый конфликт». Он совершенно недвусмысленно заявил, что военное вторжение в Чехословакию было бы предпринято ценой любого риска. Но затем добавил: «Впрочем, в настоящее время опасности такого конфликта нет. Я спрашивал президента Джонсона, признает ли и сегодня американское правительство в полном объеме соглашения, подписанные в Ялте и Потсдаме. И 18 августа я получил ответ: в отношении Чехословакии и Румынии — целиком и полностью, обсуждения требует лишь вопрос о Югославии».

Тем не менее, накануне 21 августа советское руководство все же проинформировало американского президента Джонсона о готовящейся акции.
В то же время складывается впечатление, что чехословацкие события были для Запада пробным камнем двойного назначения: прощупать СССР, его новое — послехрущевское и послекарибское — руководство на прочность и, если получится, отбить Чехословакию; если не получится, то спровоцировать СССР на ввод войск и заложить бомбу замедленного действия по методе операции «Раскол». Сработал второй вариант, и, к сожалению, целостные и долгосрочные уроки из чехословацких событий советское руководство не сделало: СССР развалился. Но вмешательство в конфликт вооруженных сил НАТО и США не предвиделось, по крайней мере, на первом этапе, пока не будет оказано серьезное сопротивление, что совершенно не исключалось, учитывая и такой факт, что чехословацкая «пятая колонна» представляла собой не только митингующих интеллектуалов, но и несколько десятков тысяч людей, располагающих оружием.

СССР и еще четыре страны — члены ОВД тоже действовали тогда в полном соответствии с прагматическими принципами «реальной политики». Как написал в своей публикации «Чехословацкие события 1968 года глазами сержанта Советской Армии и юриста» депутат Госдумы РФ, член Комитета по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству Ю.П. Синельщиков, «СССР действовал в соответствии со ст. 5 Варшавского договора, в которой говорилось, что участники этого договора «согласились о создании Объединенного Командования их вооружёнными силами, которые будут выделены по соглашению между Сторонами в ведение этого Командования, действующего на основе совместно установленных принципов. Они будут принимать также другие согласованные меры, необходимые для укрепления их обороноспособности с тем, чтобы оградить мирный труд их народов, гарантировать неприкосновенность их границ и территорий и обеспечить защиту от возможной агрессии».

В марте 2006 г. президент РФ Владимир Путин заявил, что Россия может взять моральную ответственность за вторжение стран Варшавского договора в Чехословакию в 1968 г., но ни в коем случае не возьмет на себя юридической ответственности.

По словам В. Путина, экс-президент России Б. Ельцин во время визита в Прагу, состоявшегося 13 лет тому назад, уже заявил, что Россия не возьмет ответственности за события 1968 г. Он подчеркнул, что слова Ельцина отражают не его личную позицию, а исходят от имени России. Российский президент также отметил, что Россию настораживает то, что эти трагические события используются сегодня политическими силами для раздувания антироссийских настроений.

В следующем году тоже после встречи с чешским президентом В. Клаусом Владимир Путин фактически подтвердил свою позицию. «Российская Федерация формально является правопреемницей СССР, но современная Россия — совершенно другое государство по сути своей политической системы. Мы не только осуждаем то, что было негативного в прошлом — я имею в виду события 1968 года, но и чувствуем моральную ответственность за это», — сказал Путин. Немногим ранее, отметим, он резко высказался о размещении в Польше и Чехии элементов системы ПРО США.

Владимир Булгаков, генерал-полковник, кандидат военных наук, Герой России, в Чехословакии 1968 г. командир взвода, сегодня говорит так: «Когда возникает вопрос о вводе войск в Чехословакию, то все обвинения почему-то предъявляются только советскому руководству, забывая о том, что это было коллективное решение руководителей государств, входивших в Варшавский Договор. В 60-годы мир был двухполюсным. Существовали два лагеря, продолжалась гонка вооружений, холодная война была в разгаре. США создавали во всех концах света блоки, военно-политические союзы, направленные против СССР, в Западной Европе наращивали ядерный потенциал, велась активная подрывная работа по расколу соцлагеря. И тут Чехия в самом центре, страна на грани раскола. Как же хотелось натовцам использовать такой шанс! У Советского Союза и других соцстран были все основания для ввода войск. Потому что это было не только право, но и обязанность – стоит поднять пункты Варшавского Договора».

Ветераны операции «Дунай» (1968 г.) участниками боевых действий не признаются

В течение многих лет утверждалось, что при выполнении стратегической операции «Дунай» боевых действий не велось. Генерал-полковник Владимир Булгаков говорит: «В тот момент правильной оценки не дали. Закамуфлировали как интернациональную помощь. Подтвердить тогда, что мы вели боевые действия, просто было невыгодно, по политическим мотивам: как только вошли войска, ООН обвинило Союз в нарушении суверенитета Чехословакии. Коммунистическая идеология навязывала стереотипы – коммунизм, братские народы, интернациональная помощь».

В советские времена выполнение интернационального долга в ЧССР представлялась обществу вроде учений на чехословацкой территории под названием «Дунай»: погрозили, дескать, бронированным «кулаком» «проклятым империалистам», на том дело и кончилось.

Геннадий Сердюков, профессор, завкафедрой политической истории исторического факультета Южного федерального университета, считает:

«По операции «Дунай» и событиям 1968 года до сих пор не было серьезных исследований. Подвергаться сомнению и переосмыслению может все, кроме одного – поведения нашего солдата, выполнявшего свой долг перед Родиной».

В нашей военно-политической истории все получилось с точностью «до наоборот». Так, во время «перестройки» М. Горбачев, говоря о чехословацких событиях, вначале дал им такую оценку (1987): «…Некоторые социалистические страны пережили серьезные кризисы в своем развитии. Так было, например, в Венгрии в 1956 году, в Чехословакии — в 1968 году… У каждого из таких кризисов была своя специфика. По-разному из них выходили. Но объективный факт таков: ни в одной из стран социализма не произошло возврата к старым порядкам… В трудностях и сложностях развития социалистических стран виноват, разумеется, не социализм, а в основном просчёты правящих партий. Ну и, конечно, есть здесь и «заслуга» Запада, его постоянных и упорных попыток подорвать развитие социалистических государств, поставить им подножку».

Однако вскоре на встрече руководителей Болгарии, Венгрии, ГДР, Польши и Советского Союза, проходившей 4 декабря 1989 г. в Москве, была дана совершенно иная официальная оценка чехословацким событиям: ввод войск пяти государств ОВД в Чехословакию явился вмешательством во внутренние дела суверенного государства и должен быть осуждён. Тогда в Чехословакии шла «бархатная революция» (очередная «цветная»), и руководство соцстран, в том числе СССР, коллективно каялось (перед США, прежде всего) в ошибочности ввода в ЧССР войск Варшавского договора в 1968 г. Этот политический вывод разом превратил всех участников чехословацких событий – от рядового до генерала — в оккупантов, изгоев и вообще «душителей демократии». И когда, наконец, в СССР рассекретили список стран, где в «необъявленных» войнах и вооруженных конфликтах принимали участие и погибали советские военнослужащие, Чехословакия туда не вошла.

Генерал Владимир Булгаков, которого мы уже цитировали, выполнял также «интернациональный долг» в Афганистане, имеет семь боевых орденов. Проходил службу в должностях начальника штаба СКВО, командующего войсками Дальневосточного военного округа, заместителя Главнокомандующего Сухопутными войсками РФ. Согласитесь, при таком послужном списке он имеет право сказать: «Если оценивать операцию с военной точки зрения, то она была проведена блестяще. Посмотрите, какая масса войск была приведена в готовность, в том числе и союзных. Как грамотно спланирована операция и проведена в короткие сроки. Их просто не ожидали. Когда разобрались, поняли, что уже поздно. Войска готовили с мая, но ни одна разведка не донесла о том, что мы готовим сражение. В итоге потери были минимальны, за что честь и хвала командующим операцией. Как геополитические, так и военные цели были достигнуты при минимальных потерях. Аналога такой операции не было.

Прошло время, и изменилась обстановка, и объективно давно пора признать, что это были боевые действия. Противодействие советским войскам было.

Однако большая часть оружия и техники так и осталась на складах, которые в момент были захвачены и блокированы союзными войсками. И только по этой причине подразделениям регулярной чешской армии не удалось развернуть широкомасштабные военные действия». (Замечу, что численность чехословацкой армии в 1968 г. составляла около 200 тыс. человек.)

Понятно, почему в СССР, а потом и в России укоренилось мнение, будто операция прошла совершенно бескровно. Но без потерь не обошлось. По данным командующего 38-й армии генерал-лейтенанта A.M. Майорова, приведенным на совещании 23 августа, семь БМП были подожжены в результате попадания бутылок с зажигательной смесью (некоторые горели вместе с экипажами), а также уничтожено и повреждено более 300 автомобилей. Всего же с 21 августа по 20 октября при выполнении боевой задачи погибло 11 военнослужащих, в том числе один офицер; ранено и травмировано 87 человек, в том числе 19 офицеров. Кроме того, погибло в катастрофах, авариях, при неосторожном обращении с оружием и боевой техникой, в результате других происшествий и умерло от болезней 85 человек.

Войска Варшавского договора вообще получили приказ открывать только ответный огонь, и это правило в целом соблюдалось. Показательно мнение командира группы «Альфа» КГБ СССР, Героя Советского Союза, генерал-майора в отставке Геннадия Зайцева (в 1968 г. руководил группой 7-го управления КГБ СССР): «Каким образом удалось захватить отнюдь не маленькую европейскую страну в кратчайший срок и с минимальными потерями? Значительную роль в таком ходе событий сыграла нейтральная позиция чехословацкой армии (которую нейтрализовали! – В.П.). Но главной причиной малого числа жертв стало поведение советских солдат, которые проявили поразительную выдержку».

А ведь возникали и такие ситуации, в которых нервы могли сдать даже у закаленных суровой службой людей. В одном из боевых донесений того периода можно было прочитать: «Экипаж танка 64 мсп 55 мед (старшина сверхсрочной службы Андреев Ю.И., младший сержант Махотин Е.Н. и рядовой Казарин П. Д.) на пути движения встретили организованную контрреволюционными элементами толпу молодежи и детей. Стремясь избежать жертв со стороны местного населения, они приняли решение на обход его, во время которого танк опрокинулся. Экипаж погиб». А дело, как потом написала наша газета, было так.

Трагедия произошла в первый день операции, 21 августа. На узкой горной дороге между городами Прешов и Попрад путь танковой колонне внезапно преградила группа женщин и детей. Их обманом вывели сюда экстремисты, рассчитывавшие спровоцировать кровавый инцидент с большими человеческими жертвами.

Чтобы не наехать на людей, механику-водителю головной машины ничего не оставалось, как круто свернуть в сторону… Танк упал с обрыва, опрокинулся на башню и загорелся… Юрий Андреев, Петр Казарин, Евгений Махотин впоследствии были награждены государственными наградами. Но на месте их гибели нет даже небольшой таблички, которая хоть как-то напоминала бы о подвиге советских воинов. Добавлю, что боевых наград были удостоены несколько тысяч советских воинов, среди них только 1000 десантников награждены боевыми орденами и медалями.

Весть о погибшем экипаже тут же разнеслась по советским войскам. В те дни и моей маме пришло сообщение о моей гибели. Известие было неофициальное, от приехавшего в командировку офицера, который решил, таким вот образом, «блеснуть своей осведомленностью о том, что происходит в ЧССР…» А мы с ним даже знакомы не были. Но мама с отцом стали ждать «похоронки».

Командировки офицеров в Союз были тогда частыми, и по разным поводам. Граница практически была открыта. Отправили в командировку и кого-то из моих сослуживцев, и я, пользуясь случаем, передал родителям письмо, написанное уже после моей «гибели». Все разъяснилось. Тогда многие «с оказией» передавали весточки родным и близким, что, кстати, категорически запрещалось военной цензурой. Что касается меня, то позже досталось и мне, когда «контра» устроила теракт, и меня на перевале взрывом сбросило в обрыв. Горы Татры, как выяснилось, очень высокие и крутые… Но мама об этом ничего не знала очень долго.

Не знали наши мамы и о том, что сообщалось в боевых донесениях. А там была правда, которая и сегодня многим неведома. Вот строки из некоторых донесений той поры, и только из Праги:

«21 августа. К 12 часам парашютисты, преодолевая баррикады из машин, трамваев, блокировали КГБ, министерство связи, взяли под охрану здание народного банка, редакцию газеты «Руде право», международную телефонную станцию. Потерь дивизии не имели. Лишь в перестрелке при захвате телецентра было ранено два десантника».

«25 августа. Во второй половине дня в отдельных районах Праги прошли антисоветские демонстрации, велась периодическая стрельба».

«26 августа. Ночью в Праге в ряде мест велась перестрелка. Наряд 119-го гв пдп трижды обстреливался в районе «Клуба 231». Ранены 2 десантника».

«27 августа. В Праге проходило заседание Национального собрания. Подразделения 7-й гв. вдд, охранявшие Дом правительства, здание ЦК КПЧ и Кремль, были отведены на 500 метров от названных объектов. За период с 21-го по 27 августа потери 7-й дивизии составили 21 человек: погиб рядовой Н.И. Бянкин, ранено 5 офицеров и 15 солдат и сержантов».

Впервые данные о безвозвратных потерях в операции «Дунай» опубликовала газета «Известия» 25.02. 1995 г. По ее данным, потери составляли 99 человек.

В книге «Россия и СССР в войнах ХХ века» указано число 98, и еще 87 человек санитарных потерь. В «Книге памяти ЦГВ» — 98 погибших, без двух журналистов АПН (вертолет, в котором они летели, был обстрелян с земли из пулемета, упал и сгорел). В сборнике «Чехословацкие события 1968 года глазами КГБ и МВД СССР» (2010 г.) приводится цифра в 100 погибших. А результатом проведенных Владиславом Сунцевым исследований стала цифра в 106 человек потерь. Однако и эта цифра не окончательная и вызывает сомнения, ведь большинство боевых донесений до сих пор засекречено. В 1968 г. В. Сунцев возглавлял отряд по борьбе с контрреволюцией и шпионами, до сих пор собирает сведения о погибших, которые не проходят по официальным данным (живет в г. Житомире).

Любопытный ответ пришел из Центрального архива МО РФ на запрос совета ветеранов г. Волгограда (секция «Дунай-68», Г. Тихонин). Военные архивариусы, в частности, пишут (сохранено без изменений): «В соответствии с приказом Министра обороны Российской Федерации № 1414 от 04 июня 2012 года в Центральном архиве Министерства обороны Российской Федерации в установленном порядке началась работа по рассекречиванию документов за период 1946 — 1982 годов.

В ходе планируемой работы, документы 20-й танковой дивизии в ближайшее время могут быть отобраны для рассмотрения в первую очередь на предмет возможного рассекречивания.

Сообщаем, что в документах 20 танковой дивизии книг учета потерь личного состава и приказов о награждении личного состава дивизии не имеется.

Интересующие сведения находятся в делах с оперативными сводками, боевыми донесениями штаба, донесениями о боевом и численном составе 20 тд в период учений «Дунай».

Тупик! И, видимо, отнюдь не случайный.

Генерал-майор в отставке Виталий Шевченко, председатель Ростовской региональной общественной организации «Дунай-68», говорит: «…мы обратились практически во все высшие эшелоны власти — и в Совет Федерации, и в Госдуму, и в правительство. Наши доводы – люди погибли или получили контузии и увечья при выполнении интернационального долга. Обращались и в заксобрание Ростовской области, в которой живут более 300 участников тех событий. Депутаты Госдумы сделали запрос в минобороны и получили парадоксальный ответ: «Ваше обращение по отнесению к ветеранам боевых действий лиц, выполнявших воинский долг в республике Чехословакия в 1968 году рассмотрено… Генштаб ВС РФ не подтверждает факт участия военнослужащих Вооруженных Сил СССР в боевых действиях в Чехословакии в 1968 году».

Непонятная ситуация. Советские войска, по этой версии, не принимали участия в чешских событиях, в то время как генерал армии Николай Огарков, будучи в то время первым заместителем начальника Генштаба, в Праге руководил боевыми операциями, подписывал приказы о боевом применении техники и личного состава и отправлял боевые донесения в ЦК и правительство, и вдруг такой ответ.

Есть все доказательства того, что наши солдаты и солдаты союзных армий принимали участие в боевых действиях.

Командующий воздушно-десантными войсками генерал В. Маргелов четко написал в донесении, что его подчиненные из 7-й и 103-й воздушных десантных дивизий непосредственно принимали участие в боях на территории Чехословакии в 1968 году.

Были заведены журналы ведения боевых действий, которые ведутся исключительно в период ведения боев. На каждое орудие, — танк, самолет было выдано по три боекомплекта, солдаты и офицеры получили тройную норму боеприпасов.

А вот выдержки из ответа первого заместителя председателя Комитета Государственной Думы по труду, социальной политике и делам ветеранов Г.Н. Кареловой уполномоченному по правам человека в Волгоградской области В.А. Ростовщикову (03.07.2012), который решил помощь ветеранам своей области с определением их социального статуса: «… Ваше обращение к Председателю Государственной Думы С.Е Нарышкину по вопросу об отнесении к ветеранам боевых действий лиц, выполнявших воинский долг в Республике Чехословакия в 1968 году, по его поручению рассмотрено в Комитете Государственной Думы по труду, социальной политике и делам ветеранов…

Генеральный штаб Вооруженных Сил Российской Федерации не подтверждает факт участия военнослужащих Вооруженных Сил СССР в боевых действиях в Чехословакии в 1968 году.

Таким образом, законодательное решение вопроса о внесении дополнений в Перечень государств, территорий и периодов ведения боевых действий с участием граждан Российской Федерации {Приложение к Федеральному закону «О ветеранах») возможно только при условии подтверждения Минобороны России фактов ведения боевых действий на территории Чехословакии в 1968 году». (Заметьте: Госдуме требуются лишь факты боевых действий для законодательного разрешения проблемы.)

Участники чехословацких событий готовы их предоставить. В архивах таких фактов тоже, наверняка, немало. Однако и врио начальника Главного управления по работе с личным составом Вооруженных Сил Российской Федерации М. Смыслов информирует уполномоченного по правам человека в Волгоградской области В.А. Ростовщикова о том, что «Ваше обращение к Председателю Правительства Российской Федерации по вопросу внесения изменений в Федеральный закон от 12 января 1995 г. № 5-ФЗ «О ветеранах» (далее — Федеральный закон) в части установления статуса ветерана боевых действий военнослужащим, принимавшим участие в военно-стратегической операции «Дунай-68» (не было операции с таким названием! – В.П.) на территории ЧССР, в Главном управлении по работе с личным составом Вооруженных Сил Российской Федерации рассмотрено….

Боевые действия с участием советских военнослужащих в период политического кризиса в Чехословацкой Социалистической Республике в 1968 году не велись, имели место лишь отдельные боевые столкновения.

В упоминаемом приказе Министра обороны СССР от 17 октября 1968 г. № 242 речь идет о выполнении военнослужащими интернационального долга, а не об их участии в боевых действиях.

В этой связи оснований для отнесения граждан Российской Федерации, принимавших участие в военно-стратегической операции на территории Чехословакии «Дунай-68», к категории участников боевых действий не имеется».

Напомню, в послевоенный период СССР вводил войска на чужие территории трижды: в Венгрию, Чехословакию и Афганистан. Все три страны граничат с СССР, традиционно входят в сферу интересов России/СССР, а что касается Венгрии и ЧССР, то они были, прежде всего, членами социалистического содружества, Совета экономической взаимопомощи и военно-политической организации — Варшавского договора с соответствующим международным статусом и со всеми вытекающими отсюда обязанностями и последствиями.

США, замечу, только во второй половине XX века использовали свои войска за рубежом более 50 раз, и все, кто участвовал в этих войнах и военных конфликтах, однозначно признаны ветеранами войны. Пожизненно, с соответствующими пенсиями, льготами и независимо от политической конъюнктуры. Ни одно свое вооруженное вмешательство во внутренние дела других государств Америка никогда не осудила, несмотря на то, что американский народ при этом и протестовал.

В стратегическом исследовании, проведенном группой ученых под общей редакцией доктора военных наук, профессора АВН генерал-полковника Г.Ф. Кривошеева,вглаве VI, посвященной потерям советских военнослужащих в 1946 – 1991 гг., сказано: «В военных конфликтах послевоенного периода участие советских военнослужащих можно условно разделить на несколько главных направлений…

Третьим направлением участия советских военнослужащих в конфликтах за рубежом является выполнение решений высшего политического руководства СССР по сохранению единства социалистического лагеря, нерушимости Организации Варшавского договора.
Привлекалось к участию в этих акциях большое число советских военнослужащих, из которых более 800 чел. погибло».

Авторы исследования приводят, в том числе, и такие данные, с которыми не лишне бы ознакомиться и тем, кто подписывал процитированные выше ответы. Полезно сравнить. Наши безвозвратные потери составили, например, в Алжире (1962 – 1964) 25 чел., в Йеменской Арабской Республике (1962 — 1963, 1967 — 1969) — 2 чел., во Вьетнаме (1961 – 1974) — 16 чел., в Лаосе (1960 — 1963, 1964 — 1968 , 1969 – 1970) — 5 чел., в Анголе (1975 – 1979) — 11 чел., в Мозамбике (1967 – 1969, 1975 – 1979, 1984 – 1987) — 8 чел. Ряд этот длинный, и по количеству советских потерь Чехословакия занимает в нем одно из первых мест. Это притом что «боевые действия там не велись, а имели место лишь отдельные боевые столкновения»! Откуда же взялись боевые потери? И, вообще, противопоставление «боевых действий» и «боевых столкновений» никакой логике не поддается.

В 2007 г. газета «Аргументы Недели» опубликовала заметку под названием «Генштаб подсчитал потери». Начало публикации такое: «Перед Днем Победы Генеральный штаб ВС РФ подготовил доклад о безвозвратных потерях войск в боевых действиях, начиная с советского периода и заканчивая нашими днями». Обратите внимание на слова «о безвозвратных потерях войск в боевых действиях». Далее издание сообщает: «Не только деньгами, но и человеческими жизнями Советский Союз платил за интернациональную помощь в самых различных районах мира. Например, во время войны в Корее (1950-1953 гг.) СССР потерял 299 человек. Подавление восстания в Венгрии в 1956 году стоило жизни 750 совет­ским воинам. Ввод войск в Чехословакию в августе 1968 года тоже не был бескровным. Во время этой операции погибли 96 солдат и офицеров Совет­ской Армии. В Азии и Африке во время различных конфликтов нашли свою смерть 145 советских военных советников». Фактически Генштаб признал, что в Чехословакии боевые действия велись. Что изменилось за минувшие шесть лет?

Генерал-полковник Владимир Булгаков с горечью говорит: «Статус ветеранов боевых действий, наряду с участниками войны в Афганистане, получают бойцы всех других военных конфликтов – за исключением Чехословакии. Почему? Ведь там тоже проливалась кровь наших солдат».

Вместе с тем, в соседней Украине эта проблема была решена еще в 1994 г. с принятием закона «О статусе ветеранов войны, гарантиях их социальной защиты», где определены категории ветеранов войны, в том числе инвалидов, участников войны, участников боевых действий, лиц, на которых распространяется статус участника боевых действий. В списке стран, где советские военнослужащие участвовали в боевых действиях, есть и Чехословакия.

А в 2004 г. президент Украины Леонид Кучма издал указ «О дне чествования участников боевых действий на территории других государств». Отметим, что указ появился на основании принятого кабинетом министров Украины решения о включении Чехословакии (1968 год) в перечень стран, где проходили боевые действия. Этим указом президент Украины практически еще раз подтвердил, что бывшим солдатам и офицерам, принимавшим участие в защите соцзавоеваний в Чехословакии в 1968 г., установлен статус «Участник боевых действий», «Ветеран войны» и предоставлены льготы в рамках закона Украины «О статусе ветеранов войны, гарантиях их социальной защиты».

Очень важно, что этими документами законодательно установлен сам период боевых действий: 20 августа 1968 г. — 1 января 1969 г. Кто в это время проходил службу в советских войсках на территории ЧССР – тот в Украине безоговорочно признается участником боевых действий с соответствующими правами и льготами.

Участники чехословацких событий 1968 г., проживающие в России, в отличие от своих однополчан, жителей Украины, не получили никакого статуса, хотя риск был такой же, как во всех локальных событиях подобного рода. Парадокс заключается в том, что там, где гибель и разрушения были массовыми (Венгрия — 1956 г., Египет — 1956, 1967, 1973 годов, Вьетнам — 1964-1972 и т.д.), участники событий получили статус участника боевых действий. А об участниках событий в ЧССР, где не были допущены ни массовые безвозвратные потери, ни разрушения инфраструктуры, даже не вспомнили и не вспоминают (во всяком случае, о тех, кто проживает на территории России). Их не только не вычеркнули из списка участников боевых действий, их туда даже не собирались вписывать. Кому на этот раз в угоду?

Эта проблема автоматически тянет за собой еще одну неразрешимую проблему. Именно о ней пишет Александр Засецкий, награжденный орденом Красной Звезды за операцию «Дунай»: «Я служил в Днепропетровске и там имел удостоверение участника боевых действий: на Украине в 1994 году был принят закон, признавший нас ветеранами. В 2003 году по семейным обстоятельствам переехал сюда, в Россию. И теперь здесь я не являюсь участником военных действий – потому что в российский закон о ветеранах солдаты, воевавшие в Чехословакии, не вошли. Но я — один и тот же человек. И события в 1968-м были одними и теми же. Как же так?»

Подобных историй много. И дело тут даже не столько в льготах, сколько в восстановлении справедливости по отношению к бывшим советским военнослужащим. Международная стратегическая операция «Дунай», предотвратившая дестабилизацию в Центральной Европе, сыграла важнейшую роль в сохранении региональной и глобальной безопасности. Ее участники, живущие в России, заслужили право называться воинами-интернационалистами.

Кстати, правовых коллизий, в которой оказался А. Засецкий и многие другие ветераны, приехавшие из Украины, могло и не быть, если бы органы социальной защиты министерства обороны России выполняли подписанные в рамках СНГ международные соглашения о безусловной легализации всех пенсионных документов. Россия их игнорирует.

И еще: у нас есть «Газпром» — национальное достояние, какового на Украине нет и не предвидится.

Но пока наши ветеранские организации берут в долг памятные медали, изготовленные на Украине к 45-й годовщине ввода советских войск в Чехословакию…

Стыдно, господа, ох, как стыдно!

Сравнительно недавно по инициативе бывших участников событий 1968 года в ЧССР в Ростовской области была создана региональная общественная организация воинов-интернационалистов (как они себя называют незаконно!) «Дунай-68», которая насчитывает около 300 человек. Всем по 60 лет и более, но отважились встать на защиту… Нет, не Родины – этот свой долг они уже давно исполнили. Решились, наконец, свои права попробовать защитить. Подобные организации созданы и в Волгоградской области, Татарстане, Дагестане, Ставропольском крае, Кабардино-Балкарии, Ульяновске, Воронеже… Движение ветеранов чехословацких событий 1968 г. набирает силу. Только хватит ли сил и времени у самих ветеранов?

Я и сегодня уверен, что под словами генерал-полковника Владимира Булгакова «Мы отстаивали собственные национальные интересы» подпишется каждый участник военных событий тех далеких лет.

Здравствуйте уважаемые.
В прошлый раз говорили про руководителей ПНР:https://id77.livejournal.com/1983017.html ну а сегодня вспомним и Чехословакию.
Чехословакам не повезло еще больше, чем Польше. В результате Мюнхенского сговора ее просто разорвали, и многие соседи урвали свой кусок (та же Польша). Как итог на месте достаточно крепкого и экономически сильного государства образовался марионеточный Протекторат Богемии и Моравии и еще полунезависимая пронацистская Словакия во главе с доктором Тисо.
Однако большинство чешских и словацких патриотов перебрались или в Англию или в СССР и были твердо намерены с оружием в руках завоевывать свободу своей страны.

Сначала в Париже, а потом в Лондоне был образован Чехословацкий национальный комитет во главе с президентом в изгнании Эдвардом Бенешем и временным вице-президентом Яном Шрамеком. Бенеш был хорошо знаком и советской стороне (так как занимал пост Президента страны с 1935 по 1938 год), и его фигура вполне устраивала Сталина.
Поэтому после того,как территория Чехословакии была освобождена (надо сказать, при активном участии и перешедшей на сторону союзников словацкой армии, местных партизан, а главное 1-й Чехословацкого армейского корпуса, который формировался в СССР и активно воевал с 1943 года), то президентом оставили именно Бенеша.

Свою должность он занимал вплоть до 1938 года. Эдвард Бенеш был опытным политиком, очень популярным в стране и одним из символов Сопративления. Опять-таки умел договараиваться с Кремлем — до поры до времени. Однако к 1948 году политика Сталина поменялась и Бенеша буквально выдавили из политики, формально по состоянию здоровья. Хотя объективно он просто оказался подписывать разработанную коммунистами новую Конституцию (так называемую Конституцию 9 мая) и его отставка была предрешена.
Он прожил еще несколько месяцев и умер в том же 1948 году.
Ему на смену на должность Президента Чехословацкой Республики пришел коммунист Клемент Готвальд. С этого времени и окончательно до конца 80-х, важнейшую роль в стране начала играть Коммунистическая партия Чехословакии (КПЧ).

Клемент Готвальд, один из создателей КПЧ был видным функционером в Коминтерне, и во время войны был одним из главных представителей чехословацкого народа на территории СССР. Очень хитрый и достаточно жестокий человек, ярый сталинист, он быстро начал очищать политическую верхушку от неугодных ему лиц. Опираясь на своего зятя Алексея Чепичку, которого он сделал сначала Министром Юстиции, а затем Министром обороны, он убрал своего главного политического оппонента генерального секретаря ЦК КПЧ Рудольфа Сланского, министра иностранных дел Владимира Клементиса и руководителя Словакии Густава Гусака. Последнему,впрочем, повезло. Его пытали и посадили, но не повесили.

Несмотря на то, что свободы и права населения стали серьезно сокращаться, народ особо не бастовал. Во-первых, менталитет такой,а во-второй, по сравнению с соседями, чехи и словаки жили еще вполне пристойно.
Готвальд сосредоточил в собственных руках абсолютную власть,став не только Президентом,но и Председателем ЦК КПЧ и насаждал свой маленький культ вождя. Несмотря на существенные перегибы, правил вплоть до 1953 года.

12 марта 1953 года Готвальд вернулся из Москвы с похорон Сталина в плохом самочувствии, жалуясь на простуду. Через 2 дня он умер от разрыва аорты.

Его преемником в качестве Президента страны стал один из создателей и второй руководитель КПЧ Антонин Запотоцкий, в 1948—1953 году занимавший пост Председателя Правительства.
Крайне осторожный человек, хотя с очень неоднозначной репутацией. После войны Правительство Нидерландов настаивало на суде на Запотоцком. Дело в том, что во время войны Запотоцкий был арестован и направлен в лагерь Заксенхаузен, где занимал должность капо. И вот голландцы пытались доказать, что на его совести несколько погибших заключенных. Безуспешно, естественно.

Запотоцкий продолжил курс Готвальда, но в более мягкой форме. Шел на уступки. Опять-таки, с подачи СССР Чехословакия начала активно выходить на международную арену, особенно на Ближний Восток. И все это шло через Запотоцкого.
Президент упразднил пост Председателя ЦК КПЧ и снов во главе партии оставили должность Первого секретаря ЦК КПЧ. Им стал Антонин Новотный и занимал эту должность вплоть до 1968 года.

После смерти Запотоцкого в 1957 году именно Новотный и стал новым Президентом. 6 дней исполнял обязанности эти словак Вильям Широкий,бывший агент НКВД и крайне скользкая личность, но потом избрали именно Новотного.

В. Широкий

Антонин Новотный был ярым консерватором, но при этом был просто вынужден идти на многочисленные уступки и, как говорится, серьезно ослабил режим. Но при этом постоянно была какая то двойтвенность в делах и поступках. Ну, скажем в 1959 году он выпустил большое количество политзаключенных и приказал закрыть многие дела, а год спустя заявил об «окончательном построении социализма» в Чехословакии, в связи с чем страна, называвшаяся ранее Чехословацкой Республикой, была переименована в Чехословацкую Социалистическую Республику (ЧССР). Все его правление было вот таким.

Президентский пост он оставил в 1968 году, также как и партийный, под давлением либералов молодых,требующих перемен. Но эта молодежь быстро привела к тому, что мы называем «Пражская весна».

Уже в январе 1968 года на должность Первого секретаря ЦК Коммунистической партии Чехословакии вступил 46 летний Александр Дубчек, юрист и партийный функционер, который взлетел к вершинам власти после работы в Словакии. Принято считать его крайне положительной фигурой,хотящей и требовавшей перемен. Однако я очень скептично к нему настроен. Во-первых, у меня сложилось мнение, что он сам не знал, чего хотел. А во-вторых,вовремя кризисам вел себя не совсем достойно, будем говорить прямо.

Ну а в третьем, всего его предшественники продумывали свои ходы, учитывая возможную реакцию Москвы, и исходили из врачебного принципа «Не навреди» стране и людям. Дубчек же или по собственной глупости, или по незнанию наломал дров. Причем, самое интересное, что ничего такого страшно радикального он не предлагал. Просто подал все неверно, и как результат- очень болезненная реакция Кремля, которая увидела в желании небольшой либерализации повторения Венгерских событий, причем в самой ухудшенной форме и отреагировала военных вторжением — проведением операции «Дунай»
Как итог — отстранение от власти, работа сначала послом, а потом заведующим лесничествами вплоть до смерти в 1992 году. Хотя,на самом деле,его жизнь висела на волоске….

Однако, формально говоря Дубчек не был главой государства, ибо как мы помним — это Президент.
В марте 1968 года Новотный ушел в отставку с поста Президента. Для Брежнева это стало последней каплей и он дал приказ на разработку плана вторжения в ЧССР.

После отставки Новотного 8 дней исполнял обязанности Президента политик словацкого происхождения Йозеф Ленарт,
бывший премьер-министром страны. Его рассматривали как потенциального Президента, он даже вел переговоры с советскими товарищами, но было принято решение, что он не подходит. Нужна была фигура мощнее, интереснее и популярнее.

И такой фигурой стал национальный Герой страны, кавалер множества орденов и медалей в том числе георгиевского креста, Почетнейшего Ордена Бани, Герой Советского Союза, Герой Югославии, Герой ЧССР (трижды впоследствии) генерал армии Людвиг Свобода Людвик Свобода.

Бывший министр обороны страны, не зря считался национальным героем. Свобода командовал 1-ым Чехословацким армейским корпусом, который вместе с РККА освобождал территорию Чехословакии от нацистов.
Очень крутой мужик, абсолютно бесстрашный (бился иногда в первой линии как рядовой солдат), любимый армией и народом, Людвик Свобода к середине 60-х находился формально говоря на пенсии-ему было 70. Но возвращение во власть стало большим благом для страны и народа.

Ибо несмотря на возраст, Свобода был умным прагматиком. Он поддержал Дубчека в желании перемен, но предупредил двигать осторожнее и с оглядками. Дубчек не послушал. Когда Свобода понял, к чему все идет, он постарался предотвратить неизбежное, используя личные связи в Кремле. Это ему не удалось. Тогда он отдал приказ, чтобы ни один солдат армии ЧССР не покинул казарму во время проведения Операции «Дунай». Это спасло тысячи жизней, а может быть и всю страну.
Свобода понимал, что Дубчек наломал дров, но сделал все, чтобы спасти его если не карьеру, то жизнь. Александр Дубчек и ряд руководителей ЦК КПЧ были вывезены в Москву и содержались чуть ли не в качестве заложников. Для ЧССР готовили новое правительство во главе с членами ЦК КПЧ В. Биляком и А. Индрой, которые поддержали вторжение. Свобода самого невелировать их влияние, отстаять свой пост, вернуть Дубчека в ЧССР, а главное — постепенно нормализовать отношения с СССР и снизить напряженность в стране.

А. Индра

Я считаю, что его заслуга личная в этом была очень велика. Он оставался Президентом до 1975 года (фактически до 1974) и его должны помнить с благодарностью.
Александр Дубчек не просто был возвращен в страну, он еще около года продолжал занимать пост Первого секретаря ЦК КПЧ. Это было нужно,чтобы успокить чехословаков, а еще таким образом Свобода нейтрализовывал влияние А. Индры, которого не хотел видеть во главе партии.

И в августе 1969 года Первым секретарем стал Густав Гусак, интереснейший человек для истории страны. 2 года спустя глава Компартии Чехословакии начал называться Генеральный секретарь.
Вместе с Президентом Свободой он начал проводить политику «нормализации», которая снизила напряженность внутри ЧССР (хотя пострадали многие диссиденты),и подняло экономику.

Именно Густав Гусак стал новым Президентом Чехословакии в 1975 году.
По происхождению он был словаком, и с очень интересной и неоднозначной судьбой. Как мы с Вами говорили раньше Гусак серьезно пострадал при Готвальде и Запотоцком. Обвиняли во многих вещах,втом числе в личной дружбе с фюрером словацких фашистов Александром Махом (а они действительно дружили). Он сидел в тюрьме, его били и к нему применяли пытки. Хотели повесить, но «ограничились» лишь пожизненным заключением. В 1960 году его выпустили на свободу, а в 3 года спустя полностью реабилитировали, что дало возможность вернуться в политику.
Именно Густав Гусак вплоть до так называемой «Бархатной Революции» в 1989 году был Президентом страны и обладал всей политической властью.

Как оценивать его правление? Неоднозначно, конечно. Но с экономической точки зрения, Чехословакия стала самой сильной (только венгры,пожалуй,могли соперничать) страной Соцлагеря, и уровень свободы был у чехов высок. Хотя было много и диссидентов,которых преследовали (в том числе и будущий последний Президент Чехословакии и Первый Президент Чехии Вацлав Гавел), проводились чистки партии, да и во многом социализм насаждался искусственно. Но по мне Гусак никогда не был людоедом, вел себя осмотрительно и всегда заботился о народе. А значит, по моей внутренней шкале — это хороший и правильный правитель.

Вот такие вот дела.

Спасибо, что дочитали до конца!
Приятного времени суток.

В ночь на 21 августа 1968 года в Чехословакию были введены войска пяти стран Варшавского Договора (СССР, Болгарии, Венгрии, ГДР и Польши). Операция, получившая кодовое название «Дунай», преследовала цель прекратить происходивший в ЧССР процесс реформ, инициированных первым секретарем ЦК КП Чехословакии Александром Дубчеком – «Пражскую весну».

С геополитической точки зрения для СССР возникла опасная ситуация в одной из ключевых стран Восточной Европы. Перспектива выхода ЧССР из Варшавского Договора, в результате которого произошел бы неизбежный подрыв восточноевропейской системы военной безопасности, была для СССР неприемлема.

В течение 36 часов армии стран Варшавского Договора установили полный контроль над чехословацкой территорией. 23-26 августа 1968 года в Москве состоялись переговоры между советским и чехословацким руководством. Их итогом явилось совместное коммюнике, в котором сроки вывода советских войск ставились в зависимость от нормализации обстановки в ЧССР.

16 октября 1968 года между правительствами СССР и ЧССР был подписан договор об условиях временного пребывания советских войск на территории Чехословакии, согласно которому часть советских войск оставалась на территории ЧССР «в целях обеспечения безопасности социалистического содружества». В соответствии с договором была создана Центральная группа войск (ЦГВ). Штаб ЦГВ был размещен в городке Миловице недалеко от Праги. В договоре фиксировались положения об уважении суверенитета ЧССР и невмешательстве в ее внутренние дела. Подписание договора стало одним из главных военно-политических итогов ввода войск пяти государств, удовлетворивших руководство СССР и ОВД.

17 октября 1968 года начался поэтапный вывод союзных войск с территории Чехословакии, который завершился к середине ноября.

В результате ввода войск в ЧССР произошла кардинальная смена курса чехословацкого руководства. Был прерван процесс политических и экономических реформ в стране. В 1969 года на апрельском пленуме ЦК КПЧ первым секретарем был избран Густав Гусак. В декабре 1970 года ЦК КПЧ принял документ «Уроки кризисного развития в партии и обществе после XIII съезда КПЧ», осуждавший в целом политический курс Александра Дубчека и его окружения.

Во второй половине 1980-х годов начался процесс переосмысления чехословацких событий 1968 г. В «Заявлении руководителей Болгарии, Венгрии, ГДР, Польши и Советского Союза» от 4 декабря 1989 года и в «Заявлении Советского правительства» от 5 декабря 1989 года решение о вводе союзных войск в Чехословакию было признано ошибочным как необоснованное вмешательство во внутренние дела суверенного государства.

10 декабря 1989 года после победы «бархатной революции» (бескровное свержение коммунистического режима в результате уличных акций протестов в ноябре–декабре 1989 года), президент Чехословакии Густав Гусак ушел в отставку, и было сформировано новое коалиционное правительство национального согласия, в котором коммунисты и оппозиция получили одинаковое количество мест. Была осуществлена «реконструкция» парламента, где Коммунистическая партия Чехословакии потеряла большинство. 28–29 декабря 1989 года реорганизованный парламент избрал своим председателем Александра Дубчека.

26 февраля 1990 года было подписано соглашение о полном выводе из Чехословакии советских войск.

Соглашение предусматривало, что вывод войск пройдет в три этапа: 1-й этап – 26 февраля 1990 года – 31 мая 1990 года; 2-й этап – 1 июня 1990 года – 31 декабря 1990 года; 3-й этап – 1 января 1991 года – 30 июня 1991 года.

Вывод начался в день подписания соглашения. Последний эшелон отправился из Миловиц 19 июня 1991 года. Уже 21 июня он пересек государственную границу СССР. 27 июня 1991 года ЧССР покинул последний командующий ЦГВ – генерал-полковник Эдуард Воробьев.

Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников