Руководство без правительства это

From Wikipedia, the free encyclopedia

Governance without government is a form of governance which uses non-governmental means of government. It is a paradigm opposing modern democracy. Modern democracy uses democratic procedures and institutions, including legislation and communicative rationality, whereas governance without government uses laws of nature instead of legislation, and one-way communication instead of dialogue.

Governance without government relates to managed democracy, and to inverted totalitarianism, dismantling public institutions and giving power to institutions where democratic claims are not valid, e.g. big corporations and secret societies.

Studies in governance without government[edit]

Michael Hardt and Antonio Negri[edit]

Michael Hardt and Antonio Negri describe governance without government as the method of governing an empire, by which they mean the current world-system based on Friedmanite economics and military power. Thus governance without government uses governmental agencies to promote itself.^[1]

Larry Catá Backer[edit]

Larry Catá Backer describes the organization of economics within multinational enterprise and in global production chains as the basis for governance that in some respects displaces the traditional organization of politics in government within states. ^[2]

References[edit]

^ Hardt, Michael & Negri, Antonio: Emipre.
^ Backer, Larry Catá: «Governance Without Government: An Overview,» in Beyond Territoriality: Transnational Legal Authority in an Age of Globalization 87-123 (Günther Handl, Joachim Zekoll, Peer Zumbansen, editors, Leiden, Netherlands & Boston, MA: Martinus Nijhoff, 2012).

Принципы политических сетей

Теория политических сетей включает в качестве базовых некоторые идеи и принципы, которые часто не являются самоочевидными и не лежат на поверхности. Они должны быть прояснены, чтобы провести четкую линию между концепцией политических сетей и иными политическими и управленческими аналитическими подходами. Некоторые из этих идей являются старыми, и Питер Богесон и Тео Туунен используют формулу «назад в будущее» для объяснения истории данной теории. В этом отношении следует отметить, что концепция политических сетей действительно возникла не на пустом месте. Уже в 1950—1960-х годах выработка государственной политики в США исследуется в аспекте управленческих субсистем, в которых взаимодействуют бюрократия, конгрессмены и заинтересованные группы. Концепция политических сетей имеет ряд источников и отправных точек: организационная социология и академическая теория бизнес-администрирования; социальный структурный анализ; институциональный анализ, теория общественного выбора и неоменеджеризм. Но смысловые значения многих высказанных в предыдущих теориях идей становятся сегодня новыми, так как они включены в новый «текст» политической и управленческой теории 1990-х годов — начала нынешнего века.

Сетевой подход к публичному управлению является не только отражением споров, которые ведутся между представителями различных управленческих теорий, но и ответом на изменение условий, в которых осуществляется управление общественными делами. Экология публичного управления за последние десятилетия существенно изменилась, что заставляет искать новые модели управления помимо рыночных и иерархических административных. Выросшая плюрализация общественных структур, сложность взаимоотношений между различными группами населения, высокий уровень общественных потребностей и ожиданий, большой масштаб неопределенности и риска, возросшее влияние международного фактора на внутреннюю политику государства, информатизация общества, падение доверия населения к центральным органам управления — это и многое другое привело к пересмотру традиционных управленческих подходов, особенно тех, где умалялись особенности публичной сферы, как, например, в новом государственном менеджменте, который получил даже наименование неотейлоризма. Сетевой подход к политике и управлению базируется на ряде основоположений и идей.

Теория политических сетей реконструирует отношения между государством и современным обществом. Вместо попытки редукции сложности общества для эффективного управления она включает рост сложности в качестве необходимой предпосылки построения управления. Понятие «сеть» становится соотносимым с понятием сложных феноменов. В этом отношении сетевая методология применительно к политике использует понятие сложных адаптивных систем. Синергетический эффект при сетевом взаимодействии складывается из конкуренции и кооперации множества акторов, по отдельности неспособных справиться с решением определенных политических проблем. С одной стороны, роль государства в сетях определяется в зависимости от оценки эффективности государственного участия при решении тех или иных вопросов. Она может быть большей или меньшей, но все же значимым для сетевой методологии является акцент на открытости государства перед гражданским обществом при формулировании, внедрении и реализации публичной политики. С другой стороны, изменяется не только роль государства, но и сама система принятия публичных решений, когда помимо государства множество других акторов включается в политический процесс.

Теория сложных сетей
«Социальные сети много изучались в социальной науке. Основным признаком этих исследований является их ограничение скорее маленькими системами и частым рассмотрением сетей как статичных графов, чьими узлами являются индивиды, а связи представляют различные качественные социальные взаимодействия.

В противоположность этому недавние методологические подходы, взятые из статистической физики, сосредоточены на больших сетях с поиском универсалий как в топологии веба, так и в динамике, управляющей их эволюцией. Эти объединенные теоретические и эмпирические результаты открыли неожиданные направления для исследования и богатство применений для многих отраслей — начиная от компьютеров и кончая биологией. В этом отношении три значимых результата, кажется, кристаллизованы: во-первых, большинство сетей имеют так называемое качество малого мира, которое означает, что среднее разделение между узлами является скорее маленьким, т.е. можно найти короткий путь по связям между большинством пар узлов. Во-вторых, реальные сети демонстрируют более высокую степень кластеризации, чем ожидалось для случайных сетей. Наконец, было обнаружено, что степень распределения содержит важную информацию о природе сети, ибо многие большие сети следуют безмасштабным законам распределения, что стимулировало изучение безмасштабных сетей.

В добавление к раскрытым порождающим качествам реальных сетей эти исследования сигнализировали о появлении нового набора инструментов моделирования, которые значительно повысили нашу способность описывать и моделировать сложные интерактивные системы».
Barabasi A. L., Jeong H., Neda Z., Ravasz E., Schubert A., Vicsek T. Evolution of the social network of scientific collaborations // Physica. 2002. A 311. P. 591.

Сложность является результатом самой реальности, т.е. принадлежит к объекту исследования. В этом отношении известно, что социальные системы представляют собой сложные системы, определяемые характером социальных отношений, множеством акторов, особенностью деятельности, открытостью социальных систем, историчностью и т.д. Но и процесс человеческого познания вносит элемент неопределенности в процесс и усложняет его, а также результаты. Выделяются пять принципов, которые нужно брать в расчет, когда изучаются сложные феномены:

классические дихотомии являются концептуальными иллюзиями — дополнительность, т.е. при изучении сложных феноменов не разделение, а соединение является принципом исследования;
мы не можем знать действительность во всех ее деталях — неопределенность, т.е. мы не можем знать, какой фактор приведет к изменению сложной системы;
нет независимости исследователя от объекта изучения — проблема измерения, т.е. построить объективную измерительную технику вряд ли возможно; измеряя процессы и явления, мы вносим в их понимание определенную долю субъективизма, которая должна учитываться;
действие на расстоянии — нелокальная причинность — существует и дополняет традиционное понимание причинности, т.е. результат какого-либо процесса или действия определяется не непосредственными причинами и факторами, а находящимися на расстоянии; в определенной мере это является результатом действия сетей тесного мира;
мы способны участвовать в становлении реальности, в которой мы живем, — коллизия участия (конструктивизм), т.е. сложные феномены возникают в том числе и в результате активности человека, его конструктивной способности формировать свой мир.

Изучение сложных систем сначала в физике, биологии и компьютерных науках начинает проникать и в область общественных наук. Особое место эта проблема занимает в политической науке и, что для нас важно, — в изучении публичной политики. В этом отношении предсказуемым было то применение теории сложности в социальных науках, включая исследование политики, которое фокусировалось на нелинейности, нестабильности и неопределенности: «Политическая сфера является определенно нелинейной, где нестабильность и непредсказуемость являются внутренними и где причина и следствие часто загадочно смешиваются. Очевидный факт, что политические системы являются историческими и временными системами, также повышает потенциальную ценность применения теории сложности в социальных науках»4. Сетевой подход к публичной политике, как отмечалось ранее, основывается на этой философии сложности. Но и здесь особо выделяется раздел сложных социальных и политических сетей. Как писал Ричард Стейси, сложность «демонстрирует, что динамика сложных сетей взаимодействующих агентов определяется природой отношений в сетях. В общем, как только растут потоки информации/энергии, как только возрастает взаимосвязь между агентами и разнообразие самих агентов, динамика сетей меняется. Они переходят от повторяющейся, предсказуемой стабильности к случайности и дезинтеграции. На самом критическом уровне потоков информации/энергии, связанности и разнообразия проявляется динамика связанной нестабильности, т.е. одновременное присутствие стабильности и нестабильности, порядка и беспорядка. Именно при такой динамике на острие дезинтеграции могут вырасти новые формы взаимоотношений»5.

При использовании этого подхода восстанавливаются связи между управлением и политикой. Новый государственный менеджмент объявлял о своем безразличии к политике. Наоборот, подход с позиций политических сетей к государственному управлению проявляет интерес к политической сцене. «Политика и управление не могут быть разделены по различным причинам, включая потерю ясности в определении государственной службы и потерю согласия относительно того, кто уполномочен на подобные услуги», — пишет Рита Келли. Некоторые защитники нового государственного управления доказывают, что их подход, вероятно, включает больше ответственности (чем подход к управлению с позиции государственной бюрократии), так как он увеличивает надежду на то, чтобы индивид обладал большими полномочиями и имел больше нужды быть ответственным перед потребителем. «Даже если это само собой разумеется, тем не менее нам все еще нужно знать, — пишет Келли, — как новый государственный менеджмент отвечает на проблему, что граждане в демократической политии примут выбор, сделанный децентрализованным агентством, безродной организацией или аполитичным, ориентированным на эффективность и действенность менеджером? Открытая демократическая полития требует большего, чем удовлетворенных потребителей»6. Концепция политических сетей в этом отношении включает в рассмотрение широкий спектр политических проблем. Не случайно многими исследователями подчеркивается ее несомненная связь с политической наукой, а внутри нее с теорией демократического принятия политических решений и выработки политической линии. Концепция политических сетей меняет ракурс рассмотрения государства как агента политики:

в противоположность идее доминирующей роли государства в выработке политики, при сетевом подходе государство и его институты являются хотя и важным, но лишь одним из акторов производства политических решений;
в противоположность идее относительной независимости государства в политике, в концепции политических сетей государственные структуры рассматриваются в качестве «сцепленных» с другими агентами политики и вынуждены вступать в обмен своими ресурсами с ними;
в противовес идее государственного управления как иерархически организованной системы, сетевой подход предлагает новый тип управления — «руководство» (governance), общая характеристика которого нашла выражение в формуле «управление без правительства» (governing without government) или «руководство без правительства» (governance without government).

Концепция сетевого взаимодействия в политике и публичном управлении первоначально базировалась на инструментально-рациональном описании процесса принятия решений сетевыми акторами, обменивающимися своими ресурсами. Рациональное поведение в сетях и институциональное закрепление сетевых практик общения в правилах и достигнутых договорных соглашениях первоначально описывалось как достаточное для жизнедеятельности сети и удовлетворения базовых интересов ее участников. Вместе с тем ученые, которые разрабатывали теорию политических сетей, включали в свои размышления морально-психологическое измерение управления и процесса производства политического решения. Это означало, что данная теория государственного управления близка к политической философии и ценностно ориентированному подходу. Как подчеркивает Таня Берцель, «есть много работ по политической сети, в которых признается, что идеи, верования, ценности и консенсуальное знание обладают объяснительной властью при изучении политической сети. Тем не менее критика рационалистических институционалистских подходов к политическим сетям пропускает фундаментальную позицию: идеи, верования, ценности, идентичность и доверие действительно не только имеют значение для политических сетей; они являются конструктивными для логики взаимодействия между членами сети»7. Общее моральное измерение поведения в сетях поставило перед исследователями вопрос о том, как оно достигается. Совместное понимание проблемы, доверие друг к другу, общие идеи и ценности и их выражение в определенных правилах сетевого поведения становятся предметами специального анализа.

Хотя понятие «институт» играет значительную роль в теории политических сетей, однако не институты, а связи и отношения составляют ключевой пункт рассмотрения:

«По-видимому, все аналитики теории сетей разделяют предпосылку, что завершенное объяснение для некоторых социальных феноменов требует знания взаимоотношений между системными акторами».

Фактически речь здесь идет о новом качестве институционального оформления сетевых практик взаимоотношений, подчиняющихся логике совместного действия. Эту тему разрабатывает Иоахим Блаттер в ряде своих работ. В частности, основываясь на идее Фрица Шарпа о четырех типах взаимодействий и соответственно институциональных структур («одностороннее действие» — «анархическая структура», «согласованный договор» — «сеть», «голосование по большинству» — «ассоциация», «иерархическое управление» — «организация»), он исследует такой тип институциональных структур, который базировался бы на «одностороннем действии» и «согласованном договоре». Такую институциональную структуру он связывает как раз с сетями и называет ее «свободно соединенными институтами». Сети часто и определяются через понятие «отношение», а не «институт».

«Сеть… состоит из акторов и отношений между ними, а также из определенных действий/ресурсов и зависимостей между ними», — пишут Х. Хакансон и Я. Йохансон.

Р. Родс подчеркивает значимость структурных отношений между политическими институтами в качестве решающего элемента политической сети, а не межперсональных отношений внутри институтов. Важно, однако, вновь подчеркнуть, что в сетевой теории акторы не могут рассматриваться отдельно от сетевых отношений, а сетевые отношения — отдельно от акторов. Существует единство одного и другого.

В теории сетей проблема эффективности управления часто рассматривается не в аспекте отношения «цели—средства», а в аспекте отношения «цели—процессы». Хотя и здесь оценка эффективности политических сетей, служащих удовлетворению каких-либо общественных потребностей, часто производится по качественным параметрам этого удовлетворения, однако политико-управленческие сети все же больше оцениваются по процессуальным параметрам, например, по трансакционным издержкам, т.е. по затратам на переговоры, на интеграцию и координацию своей деятельности. Тео Туунен демонстрирует это на уровне коллективного выбора и утверждает здесь значимость интегрированности и легитимности: «Ключевой пункт административных ценностей относится к качеству коллективного выбора или совместному выбору решения»12. Вместе с тем в последнее время подвергается сомнению то обстоятельство, что сетевое управление само по себе способно решить ряд проблем, связанных с распределительной политикой. Акцент на процессуальной стороне сетевого управления как фактора достижения целей оставляет в стороне вопрос о результате. Оказывается, что налаженные процессы координации и взаимодействия в управленческих сетях могут неоднозначно способствовать справедливому удовлетворению исходных интересов. Как показали Лоренс О’Туул и Кеннет Мейер на основе анализа сетевых структур управления в образовании в США, созданные в Техасе управленческие сети не являются нейтральными в политических вопросах и могут способствовать удовлетворению интересов наиболее привилегированной части участников, а не вести к равноправию в потреблении образовательных услуг. Отсюда они делают вывод о необходимости обратить внимание на политическую сторону сетевой модели управления:

«Управленческое формирование сети не является ни заменой политике, ни более чистой, а значит принятой, формой политической деятельности. Оно производит определенные виды структур и дилемм, на которые обществоведы уже указали».

Ключевые слова: Политические сети

Источник: Политические сети: Теория и методы анализа: Учебник для студентов вузов / Л. В. Сморгунов, А. С. Шерстобитов. — М.: Издательство «Аспект Пресс», 2014

Источник

Сетевой подход к политике и публичному управлению является не только отражением споров, которые ведутся между представителями различных политико-управленческих теорий, но и ответом на изменения условий, в которых осуществляется политика и управление общественными делами.

Экология публичного управления за последние десятилетия существенно изменилась, что заставляет искать новые модели управления помимо рыночных и иерархических административных.

Выросшая плюрализация общественных структур, сложность взаимоотношений между различными группами населения, высокий уровень общественных потребностей и ожиданий, большой масштаб неопределенности и риска, возросшее влияние международного фактора на внутреннюю политику государства, информатизация общества, падение доверия населения к центральным органам управления — это и многое другое привело к пересмотру традиционных управленческих подходов, особенно тех, где умалялись особенности публичной сферы, как, например, в новом государственном менеджменте, который получил даже наименование неотейлоризма. Кратко основные положения теории политических сетей сводятся к следующему.

Во-первых, теория политических сетей реконструирует отношения между государственным управлением и современным обществом. Вместо попытки редукции сложности общества для эффективного управления она включает рост сложности в качестве необходимой предпосылки выработки политики и осуществления управления.

Понятие «сеть», кажется, становится «новой парадигмой архитектуры сложности». Что является более значимым: политические сети открывают правительство перед обществом. Концепция политических сетей относится к концепциям среднего уровня, т. е. в ней раскрываются отношения не между собственно обществом и государством, а между управленческими структурами, общественными и бизнес-ассоциациями.

Во-вторых, теория политических сетей восстанавливает связи между управлением и политикой. Новый государственный менеджмент объявлял свое безразличие к политике. Наоборот, подход с позиций политических сетей к государственному управлению проявляет интерес к политической сцене. «Политика и управление не могут быть разделены по различным причинам, включая потерю ясности в определении государственной службы и потерю согласия относительно того, кто уполномочен на подобные услуги», — пишет Рита Келли.

Некоторые защитники нового государственного управления доказывают, что их подход, вероятно, включает больше ответственности (больше, чем подход к управлению с позиции государственной бюрократии), так как он предлагает больше надежды для того, чтобы индивид обладал большими полномочиями и имел больше нужды быть ответственным перед потребителем.

«Даже если это само собой разумеется, тем не менее нам все еще нужно знать, — пишет Келли, — как новый государственный менеджмент отвечает на проблему о том, что граждане в демократической политии примут выбор, сделанный децентрализованным агентством, безродной организацией или аполитичным, ориентированным на эффективность и действенность менеджером? Открытая демократическая полития требует чего-то большего, чем просто удовлетворенных потребителей» (Ibid).

Концепция политических сетей в этом отношении включает в рассмотрение широкий спектр политических проблем. Не случайно многие исследователи подчеркивают ее несомненную связь с политической наукой, а внутри нее — с теорией демократического принятия политических решений и выработки политической стратегии.

Концепция политических сетей меняет ракурс рассмотрения государства как агента политики:

в противоположность идее доминирующей роли государства в выработке политики, при сетевом подходе государство и его институты являются хотя и важным, но лишь одним из акторов производства политических решений;
в противоположность идее относительной независимости государства в политике, в концепции политических сетей государственные структуры рассматриваются в качестве «сцепленных» с другими агентами политики и вынуждены вступать в обмен своими ресурсами с ними;
в противовес идее государственного управления как иерархически организованной системы, сетевой подход предлагает новый тип управления — «руководство» (governance), общая характеристика которого нашла выражение в формуле «управление без правительства» («governing without government») (Rhodes, 1997) или «руководство без правительства» («governance without government»).

В-третьих, ученые, которые разрабатывают теорию политических сетей, включают в свои размышления моральное измерение управления и процесса производства политического решения. Это означает, что данная теория государственного управления близка к политической философии и ценностно-ориентированному подходу.

Как Таня Берцель подчеркивает, «есть много работ по политическим сетям, в которых признается, что идеи, верования, ценности и консенсуальное знание обладают объяснительной властью при изучении политической сети.

Тем не менее критики рационалистических институционалистских подходов к политическим сетям упускают из виду фундаментальный тезис: идеи, верования, ценности, идентичность и доверие действительно не только имеют значение для политических сетей; они являются конструктивными для логики взаимодействия между членами сети».

В-четвертых, хотя понятие «институт» играет значительную роль в теории политических сетей, однако не институты, а связи и отношения составляют ключевой пункт рассмотрения: «По-видимому, все аналитики теории сетей разделяют предпосылку, что завершенное объяснение для некоторых социальных феноменов требует знания взаимоотношений между системными акторами».

Каким образом определяются сети и политические сети? «Сеть… состоит из акторов и отношений между ними, а также из определенных действий/ресурсов и зависимостей между ними», — пишут Х. Хакан- сон и Я. Йохансон. Р. Родс подчеркивает в качестве решающего элемента политической сети значимость структурных отношений между политическими институтами, а не межперсональных отношений внутри институтов.

В сетях выделяются реляционное содержание и форма. Содержание отношений отсылает к существу возникших связей (транзакционные, коммуникационные, инструментальные, сентиментальные, властные, родственные и др.), а реляционная форма означает интенсивность и силу связей, а также уровень взаимной вовлеченности в одну и ту же деятельность.

В-пятых, в теории политических сетей проблема эффективности управления рассматривается не в аспекте отношения «цели—средства», а в аспекте отношения «цели—процессы». Хотя и здесь оценка эффективности политических сетей, служащих удовлетворению каких-либо общественных потребностей, часто оценивается по качественным параметрам этого удовлетворения, однако политические сети можно оценивать и по такому параметру, как транзакционные издержки, т. е. издержки по затратам на переговоры, на интеграцию и координацию своей деятельности.

Фактически здесь говорится скорее о действенности, чем эффективности. Тео Туунен демонстрирует это на уровне коллективного выбора и утверждает здесь значимость интегрированности и легитимности: «Ключевой пункт административных ценностей относится к качеству коллективного выбора или совместному выбору решения».

Источник

Лекция 9. Сетевой подход к политике и управлению

Теория политических сетей

Концепция политических сетей возникла на основе американского и английского опыта. В 1950—1960-е гг. выработка государственной политики в США исследуется в аспекте управленческих структур, в которых взаимодействуют бюрократия, конгрессмены и заинтересованные группы^{^[1]}. Но именно в Великобритании, как подчеркивают Роде и Марш, концепция политических сетей выросла из теории межорганизационных отношений^{^[2]}.

Концепция политических сетей имеет ряд источников и отправных точек:

— организационная социология и академическая теория бизнес-администрирования^{^[3]};

— социальный структурный анализ^{^[4]};

— институциональный анализ, теория общественного выбора и неоменеджеризм».

Но смысловые значения многих идей становятся сегодня новыми, так как они включены в новый «текст» политической и управленческой теории 90-х гг. прошлого — начала нынешнего века.

Сетевой подход к публичному управлению является отражением не только споров, которые ведутся между представителями различных управленческих теорий, но и ответом на изменения условий, в которых осуществляется управление общественными делами. Экология публичного управления за последние десятилетия существенно изменилась, что заставляет искать новые модели управления помимо рыночных и иерархических административных.

К пересмотру традиционных управленческих подходов, особенно касающихся взаимодействия с публичной сферой, привели:

— плюрализация общественных структур;

— сложность взаимоотношений между различными группами населения;

— высокий уровень общественных потребностей и ожиданий;

— большой масштаб неопределенности и риска;

— возросшее влияние международного фактора на внутреннюю политику государства;

— информатизация общества;

— падение доверия населения к центральным органам управления.

Теория политических сетей реконструирует отношения между государством и современным обществом. Синергетический эффект при сетевом взаимодействии складывается из конкуренции и кооперации множества акторов, по отдельности не способных справиться с решением определенных политических проблем.

С одной стороны, роль государства в сетях определяется в зависимости от оценки эффективности государственного участия при решении тех или иных вопросов. Она может быть большей или меньшей, но все же значимым для сетевой методологии является акцент на открытости государства перед гражданским обществом при формулировании, внедрении и реализации публичной политики.

С другой стороны, изменяется не только роль государства, но сама система принятия публичных решений, когда помимо государства множество других акторов включается в политический процесс.

При использовании этого подхода восстанавливаются связи между управлением и политикой. Подход с позиций политических сетей к государственному управлению проявляет интерес к политическим процессам. «Политика и управление не могут быть разделены по различным причинам, включая потерю ясности в определении государственной службы и потерю согласия относительно того, кто уполномочен на подобные услуги», — пишет Рита Келли. Некоторые защитники нового государственного управления доказывают, что их подход предполагает ответственности больше, чем подход к управлению с позиции государственной бюрократии, так как он предлагает возросшие полномочия индивида и высокую ответственность перед потребителем. «Даже если это само собой разумеется, тем не менее, нам все еще нужно знать, — пишет Келли, — как новый государственный менеджмент отвечает на проблему, что граждане в демократической политии примут выбор, сделанный децентрализованным агентством, безродной организацией или аполитичным, ориентированным на эффективность и действенность менеджером? Открытая демократическая полития требует большего, чем удовлетворенных потребителей»^{^[5]}. Концепция политических сетей в этом отношении включает в рассмотрение широкий спектр политических проблем. Не случайно, что многими исследователями подчеркивается ее несомненная связь с политической наукой, а внутри нее с теорией демократического принятия политических решений и выработки политической линии.

Концепция политических сетей меняет ракурс рассмотрения государства как агента политики:

в противоположность идее доминирующей роли государства в выработке политики, при сетевом подходе государство и его институты являются хотя и важным, но лишь одним из акторов производства политических решений;
в противоположность идее относительной независимости государства в политике, в концепции политических сетей государственные структуры рассматриваются в качестве «сцепленных» с другими агентами политики и вынуждены вступать в обмен своими ресурсами с ними;
в противовес идее государственного управления как иерархически организованной системы, сетевой подход предлагает новый тип управления — «руководство» (governance), общая характеристика которого нашла выражение в формуле «управление без правительства»или «руководствобезправительства»^{^[6]}.

Концепция сетевого взаимодействия в политике и публичном управлении первоначально базировалась на инструментально-рациональном описании процесса принятия решений сетевыми акторами, обменивающимися своими ресурсами. Рациональное поведение в сетях и институциональное закрепление сетевых практик общения в правилах и достигнутых договорных соглашениях первоначально описывалось как достаточное для жизнедеятельности сети и для удовлетворения базовых интересов ее участников. Вместе с тем ученые, которые разрабатывали теорию политических сетей, включали морально-психологическое измерение в процесс управления и принятия политического решения. Это означало, что данная теория государственного управления близка к ценностно-ориентированному подходу. Как подчеркивает Таня Берцель, «идеи, верования, ценности, идентичность и доверие действительно не только имеют значение для политических сетей; они являются конструктивными для логики взаимодействия между членами сети»^{^[7]}. Общее моральное измерение поведения в сетях поставило перед исследователями вопрос о том, как оно достигается. Совместное понимание проблемы, доверие друг к другу, общие идеи и ценности и их выражение в определенных правилах сетевого поведения становится предметом специального анализа.

Хотя понятие «институт» играет значительную роль в теории политических сетей, однако не институты, а связи и отношения составляют ключевой пункт рассмотрения: «Аналитики теории сетей разделяют предпосылку, что завершенное объяснение для некоторых социальных феноменов требует знания взаимоотношений между системными акторами»^{^[8]}. Фактически здесь речь идет о новом качестве институционального оформления сетевых практик взаимоотношений, подчиняющихся логике совместного действия. Сети часто и определяются через понятие «отношение», а не «институт». «Сеть… состоит из акторов и отношений между ними, а также из определенных действиий, ресурсов и зависимостей между ними», — пишут X. Хакансон и Я. Иохансон².

Понятие и виды политических сетей

По вопросу определения политической сетьи распространено мнение, что это понятие может быть сформировано путем определения участников, составляющих сеть, и характера отношений между ними. В отличие от понятий система или структура здесь акцент делается на активном и осознанном взаимодействии акторов, формирующих политическое решение и участвующих в его выполнении. Вместе с тем и рынок, и традиционное иерархическое управление не исключают этой активности и осознанности участников формирующихся связей. Следовательно, политические сети должны обладать какими-то качествами, которые отличали бы их как новую форму управления.

Для Р. Родса политические сети формируются в различных секторах политики современного государства (здравоохранение, сельское хозяйство, индустрия, образование и т. д.) и представляют собой комплекс структурных взаимоотношений между политическими институтами государства и общества. Он подчеркивает значение именно институциональной составляющей политической сети и ее ограниченность определенными секторальными интересами. Роде включает в рассмотрение и обмен ресурсами между членами сети в процессе налаживания отношений^{^[9]}.

Таня Берцель, анализируя две школы в концепции политических сетей — немецкую и английскую — дает следующее определение: «Политическая сеть представляет собой набор относительно стабильных взаимооотношений по природе неиерархических и взаимозависимых, связывающих многообразие акторов, которые разделяют относительно политики общие интересы и которые обмениваются ресурсами для того, чтобы продвинуть эти интересы, признавая, что кооперация является наилучшим способом достижения общих целей». В этом определении обращает на себя внимание то, что участники политической сети преследуют не сепаратные, а общие интересы и что они выбирают для их достижения кооперативные способы деятельности. Следует отметить и то, что таких участников множество и они различны.

Лоренц Отуул предлагает следующее определение: «В более конкретном смысле сети включают межагентские кооперативные ставки, межуправленческие структуры программного менеджмента, сложное множество соглашений и государственно-частное партнерство. Они также включают системы предоставления услуг, основанные на комплексе провайдеров, который может включать публичные агентства, частные фирмы, неприбыльные и даже укомплектованные волонтерами организации, все из которых связаны взаимозависимостью и интересами, закрепленными определенной совместной программой»^{^[10]}. Проведено различие между элементами сети, которые связаны с принятием решений по политическим вопросам, и теми элементами, которые на основе этих решений предоставляют услуги.

Таким образом, политические сети обладают рядом характеристик, которые отличают их от иных форм управленческой деятельности в сфере публичных потребностей и интересов.

Во-первых, сети представляют собой такую структуру управления публичными делами, которая связывает государство, бизнес и гражданское общество. Эта структура эмпирически наблюдаема и теоретически описывается как множество разнообразных государственных, частных, общественных организаций и учреждений, которые имеют некоторый общий интерес.

Во-вторых, политическая сеть складывается для выработки соглашений в процессе обмена имеющимися у ее акторов ресурсов. Это означает, что существует взаимная заинтересованность участников сети друг в друге. Ресурсная взаимозависимость является, с точки зрения ряда авторов, центральной характеристикой сетевого взаимодействия^{^[11]}. Ресурсы могут быть распределены неравномерно, но независимо от степени их концентрации и определенного доминирования ряда участников сети последние вынуждены вступать во взаимодействие. Между участниками сети существует ресурсная зависимость. Как специально подчеркивает Якоб Торфинг, «между сетевыми акторами может быть асимметрическое распределение материальных и нематериальных ресурсов, но так как участие является добровольным и акторы свободны выйти из сети, никакой отдельный актор не может установить свою власть для иерархического контроля над другими»^{^[12]}.

В-третьих, важной характеристикой политической сети выступает общий кооперативный интерес. Многие исследователи подчеркивают эту черту особенно, так как она отличает данную регулятивную систему от рынка, где каждый участник преследует прежде всего свои собственные интересы.

В-четвертых, с точки зрения выработки политических решений участники сети не выстраиваются в некоторую иерархию, где какая-либо организация имеет преимущество с точки зрения ее властной позиции. Все участники сети равны с точки зрения возможности формирования совместного решения по интересующему вопросу. Здесь наблюдаются не вертикальные, а горизонтальные отношения.

В-пятых, сеть представляет собой договорную структуру, состоящую из набора контрактов, возникающих на основе согласованных формальных и неформальных правил коммуникации. В политических сетях действует особая культура консенсуса.

В целом политическая сеть представляет собой систему государственных и негосударственных образований в определенной сфере политики, которые взаимодействуют между собой на основе ресурсной зависимости с целью достижения общего согласия по интересующему всех политическому вопросу, используя формальные и неформальные нормы.

Ясно, что политические сети будут различаться по ряду критериев, к которым следует отнести характеристики сетей:

число и тип участников сетей: потребности и интересы участников, их структурные характеристики, ресурсы, потенциал, уровень профессионализации, мировоззрение, полномочия и т. д.;
характер институционализации: формальные и неформальные нормы, правила и практики взаимодействия, закрепленные в сетевом взаимодействии, характеристики установленного порядка в сети и его стабильности;
сферу политики, в которой формируются сети: содержательная сторона деятельности сетей определяется характером сферы политики — экономической, финансовой, социальной, экологической, международной и т. д., но этот критерий связан также с особенностями формирования соответствующей политики, что выражается в структуре, институционализации, ресурсной зависимости в сетях и т. д.
распределение ресурсов между участниками сетей: уровень заинтересованности в ресурсах друг друга, интенсивность обмена ресурсов, тип обмена ресурсами, формальные и неформальные правила регулирования обмена ресурсами, уровень удовлетворенности обменом ресурсов и т. д.;
структурные характеристики сети, определяемые характером отношений между акторами: границы сети (открытые/закрытые), тип членства (принудительный/свободный), структура связей (хаотическая/упорядоченная), интенсивность и сила отношений (частота и длительность), кластеризация в сетях, типы координации сетевого взаимодействия (иерархический, горизонтальные консультации, торг, изаимопересекающееся членство), уровень централизации, природа отношений (конфликтная, конкурентная, кооперативная) и т. д.;
степень концентрации власти: она определяется ресурсами, потребностями и организационными характеристиками сети; выделяются четыре типа властных отношений применительно к публичной политике: захват публичных агентств бизнесом, автономия публичных акторов по отношению к организованным интересам, захват частных интересов государством, смешанный тип;
используемые участниками сети стратегии: государство, например, может способствовать или препятствовать формированию сетей в политике, выделять привилегированные интересы и их ассоциации, предоставлять определенным организованным интересам монопольный доступ к публичным благам, субсидировать деятельность ассоциаций и т. д.

Воспользуемся наиболее широко распространенной типологией политических сетей, предложенной Роем Родсом. Он выделяет пять типов политических сетей, руководствуясь тремя критериями: степень внутренней интеграции, число участников сети и распределение ресурсов между ними.

Политические сообщества представляют собой такие сети, которые характеризуются стабильностью взаимоотношений, устойчивым и в высокой степени ограниченным членством, вертикальной взаимозависимостью, основанной на совместной ответственности за предоставление услуг, и изоляцией как от других сетей, так и от публичных организаций (включая парламент). Такие сети являются высоко интегрированными и имеют высокую степень вертикальной взаимозависимости и ограниченную вертикальную координацию. Подчеркивается, что подобные сети концентрируются на основных функциональных интересах типа образование или пожарная безопасность. Это, скорее, территориальные сообщества.

Профессиональные сети характеризуются преобладанием одного класса участников производства политических решений: профессиональных групп. Эти сети выражают интересы особой профессиональной группы и основаны на высокой степени вертикальной взаимозависимости, а также изолированы от других сетей. Профессиональные сети могут быть представлены в национальном масштабе, например Национальная служба здравоохранения в Великобритании.

Межуправленческие сети формируются на основе представительства местных властей. Их отличительными характеристиками являются топократическое членство, явное исключение иных публичных союзов, широкий охват интересов, связанных со многими службами, ограниченной вертикальной взаимозависимостью (так как они не ответственны за оказание услуг), широкой горизонтальной структурой и способностью взаимодействовать со многими другими сетями.

Сети производителей отличаются значительной ролью в политике экономических интересов (публичного и частного секторов), их подвижным членством, зависимостью центра от промышленных организаций при производстве желаемых товаров и при экспертизе, а также ограниченной взаимозависимостью между экономическими интересами.

Проблемные сети характеризуются большим числом участников с ограниченной степенью взаимозависимости. Стабильность и постоянство находятся здесь в большом почете, а структура имеет склонность к атомистичности.

Принципы сетевого подхода к анализу политики

Прежде чем приступить к рассмотрению особенностей применения сетевого подхода к анализу политики и формулированию соответствующих принципов, определим основные понятии, которые составляют концептуальный базис сетевой методологии.

К базисным понятиям сетевого подхода в социальных науках относят следующие:

— актор — взаимодействующий субъект, социальная единица сети;

— сеть, которая может быть определена как система акторов и отношений, посредством которых они связаны друг с другом;

— отношения в сети — форма отношений между акторами, принадлежащими к определенной группе, интерпретируемой как сеть.

Процесс становления и изменения качества сетей описывается с помощью трех ключевых терминов: сетеобразование, сети и сетевые структуры.

Сетеобразование, или формирование сети — общий термин, обозначающий активность, в результате которой создаются связи между людьми и организациями посредством регулярных встреч, конференций, новых коммуникационных технологий, таких как электронная почта и веб-форумы.

Сети образуются, когда связи между организациями или индивидами формализуются, т. е. становятся регулярными и подчиненными принципу удовлетворения взаимных интересов. Формализация, безусловно, не предполагает возникновения иерархических структур управления.

Сетевые структуры возникают, когда активность сепаратно действующих элементов сети уже недостаточна. Сетевые структуры возникают тогда, когда участвующие в сети акторы осознают, что они лишь маленькие фрагменты большой общей картины. Сетевые структуры могут требовать самостоятельных действий индивидуальных членов, но при этом участники сети, берясь за решение сложных задач, неподъемных для независимо действующих организаций, трансформируются в новое целое.

В анализе политических сетей используются все указанные выше концепты, однако, подчеркивается их «политическая» специфика. В качестве примера можно обратиться к известной работе Д. Нока «Сравнивая политические сети: политика труда в США, Германии и Японии». Описывая структуру подобных отраслевых сетей, исследователь отмечает наличие в них четырех основных компонентов:

1) политико-управленческих акторов: организованные группы — объединения граждан или чиновников, их «зонтичные» ассоциации и собственно государственные организации;

2) политических интересов, которые могут проявляться по отношению как к отраслевым объектам регулирования (образование, здравоохранение и т. п.), так и к отдельным управленческим проблемам (повышение зарплаты, условия деятельности малого бизнеса и т. д.);

3) властных взаимоотношений, под которыми понимаются два базовых типа обмена ресурсами: информационный (идеями, фактами и т. д.) и материальный (деньгами, услугами и т. д.);

4) совместно-коллективных действий, которые находят свое выражение в мобилизационных формах политической активности (создание коалиций или массовых движений), рекламных кампаниях (через СМИ или другие каналы)^{^[13]}.

Сетевой подход в политической науке отличает ряд существенных особенностей, определяющих его методологическую новизну среди прочих направлений политической науки:

во-первых, это неиерархическое представление политического процесса;

во-вторых, полноценный учет горизонтальных связей и отношений в политике и управлении;

в-третьих, актуализация коммуникационного потенциала участников политического процесса.

Политические сети могут быть в общем случае определены как интегративные или гибридные структуры политического управления, включающие в себя множество возможных форм самоорганизации. К последним относят:

— субадминистративные структуры, определяемые Родсом, как «небольшие группы политических акторов, как публичных, так и частных, которые специализируются в конкретной сфере политического процесса»^{^[14]};

— так называемые железные треугольники, которыми принято называть устойчивые и достаточно близкие отношения между группами интересов, правительственными агентствами и законодательной властью (комитетами Конгресса) в США;

— «проблемные сети», группы, связанные общими представлениями, знаниями о проблемах политического управления;

— политические сообщества^{^[15]}, представляющие собой стабильные сетевые образования, способные обеспечить успех переговорного процесса относительно выработки политической стратегии. Они также предполагают значительную степень коммуникативного родства элементов, образующих политическое сообщество: владение специальной лексикой; разделяемые представления; наличие позитивного опыта и пр.;

— коалиции в защиту интересов, состоящие из разнообразных акторов, принадлежащих как к публичному, так и частному сектору, объединенных общей системой убеждений (ценностей) и видением решения проблем;

— структуры реализации политики, понимаемые как самоорганизованные группы акторов, обеспечивающие необходимое участие представителей различных сфер общественной жизни для решения общей политической проблемы;

— дискурсивные сети, представляющие собой поле политического дискурса, в которых публичная политика возникает и переопределяется.

Безусловно, все эти формы сетевой самоорганизации имеют свою отличительную специфику, вполне четко определенную их авторами. Все они актуализируют чаще всего какой-то один аспект сетевого взаимодействия: разделяемые в сети общие ценности, представления, знания; самоорганизацию; межсекторное взаимодействие и т. д. Однако безусловным, объединяющим все их принципом является неиерархическое представление процесса выработки и имплементации политики, предполагающее широкое участие индивидов, групп, коалиций в отношениях, выстраиваемых по горизонтали.

Обозначим основные теоретические принципы сетевого подхода.

Основная новация сетевого подхода заключается в отказе от представления о политическом управлении как процессе, основанном на принципе иерархического контроля и актуализации принципа горизонтальной координации. Таким образом, меняется взгляд на политический процесс, как ставящий в основание выработки и имплементации политики государство и систему государственного управления. В сетевой теории политический процесс протекает в условиях децентрализованного или полицентричного общества.
Перенос фокуса исследования с анализа формальных организаций и нормативно-правовых институтов на неформальные связи и отношения в политике.
Признание наличия многочисленных, разнообразных и взаимосвязанных акторов, влияющих на решение политических проблем напрямую, либо через различные формы представительства интересов.
В качестве важного принципа сетеобразования в политике также выступает самоорганизация, предполагающая учет синергетических постулатов.
С другой стороны, сети анализируются как особая форма координации наряду с политическим рынком, трактуемым, например, как система абсолютно свободной конкуренции политических партий, которые по меткому выражению Даунса «формулируют политику, чтобы выиграть выборы, а не выигрывают выборы, чтобы формулировать политику»¹, и иерархией, представленной в виде бюрократической модели выработки и реализации политики. Политические сети — это механизм мобилизации политических ресурсов в ситуации, когда способности принимать политические решения рассеяны между не подчиненными друг другу, но взаимозависимыми частными и публичными акторами.

Важно также отметить, что сетевой подход ставит перед собой более общие задачи, нежели только исследование процессов, происходящих внутри определенного (сетевого) институционального порядка, но также и исследование того, как такие институциональные порядки возникают в условиях децентрализации и всеобщей взаимозависимости.

Координационное государство

От характеристик публичной сферы зависит выбор траектории развития государства, его политико-социальной и экономической сфер. В политической науке происходит переосмысление термина «государственное управление», которое включает новые расширяющиеся формы социального взаимодействия и партнерства, способные замещать государство в публичном управлении.

Вместо доминирования государства источником управления становятся саморегулирующиеся сети различных социальных организаций. Межорганизационные взаимосвязи образуют «совместный менеджмент, совместное руководство и совместное администрирование», которые устанавливают гармоничные отношения самых разнообразных социальных и политических структур. Партнерские отношения государства и общества выстраиваются на принципах взаимного доверия, культурного соответствия, совместного решения проблем, справедливости и автономности, сопоставимых ресурсов и комплиментарности в публичном пространстве.

Важнейшей функцией в государственном управлении становится функция координации, которая может быть определена как обеспечение совместных согласованных действий государства и граждан для достижения общей цели, согласование индивидуальной и групповой деятельности и локальных целей и задач с глобальной целью. Координация направлена на эффективное управление формированием, использованием и развитием компетенций участников широких взаимодействий, но и компетенции акторов вызревают при наличии эффективной системы координации в процессе государственного управления.

В совместном управлении проявляется способность самой системы координировать взаимодействия элементов с набором разнообразных стилей мышления и навыков (принцип эмерджентности). Координация помогает сократить дублирование, выявляет преимущества разнообразия, обеспечивает поддержку культуры сотрудничества, наставничества, обучение навыкам при выполнении особой роли руководства.

Государство, с одной стороны, оставляет за собой «важнейшие компетенции публичного административного урегулирования на основе монополии на средства применения легитимной власти, с другой — функционально-специализированная публичная власть государства и управления зависит от ресурсов выведенного в частную сферу экономического обращения». П. Бурдье, анализируя взаимодействия различных типов государства и общества, признавал, что «в действительности, правда социального мира — это суть борьбы между очень неравно вооруженными агентами за то, чтобы добраться до совершенного, т. е. самоконтролируемого, видения и предвидения».

Претендовать на формирование стратегической повестки дня, менеджерировать внутренние стимулы и ценности, конфликты в позитивное направление может только измененное современное государство. Деятельность органов государственного управления должна быть подчинена принципам компетентности, прозрачности и ответственности в защите прав и свобод граждан. Служить общественному благу при осуществлении базовых функций, содействовать свободному развитию каждого гражданина может только некоррумпированное государство, действующее на принципах партнерства, кооперации, особых процедурах принятия государственных решений, гражданском участии в разработке, принятии и реализации политических решений. Государственный менеджмент «преображенного» государства требует смягчения жестких форм координации участников взаимодействий, предусмотренных моделью «сервисного государства».

Системный мировой кризис показал, что современный мир нуждается «не в замене экономической системы, живущей логикой капитализма, и (замене) системы доминирования, живущей логикой бюрократии, но в возведении демократической «дамбы» против колонизирующего распространения этих системных императивов на жизненный мир человека»^{^[16]}. Глобальной рынок забрал мощь государств и правительств, оставив непомерные обязательства, которые современные государства уже не в состоянии выполнить, и вынуждены сами искать и создавать социальные институты и структуры для того, чтобы переложить на них свои функции. Инструменты эффективного действия государств и правительств ограничены негативной глобализацией сил, «которые специализируются на игнорировании государственных границ, местных интересов, прав, преференций»^{^[17]}, уменьшая мощь и способность к действию национальных государств.

Слабые государства создают состояние неуверенности и нерешительности. Соединить мощь и политику, добавив положительную глобализацию, современное государство может только положившись на поддержку сетевых организаций, включаемых в процессы управления в качестве равноправных партнеров. Государство все более превращается в партнера и медиатора между органами власти и управления, с одной стороны, и общественными объединениями, выражающими частные, особые и общие интересы — с другой^{^[18]}. В этом случае возрастает значение переговорной сетевой модели, поскольку эффективность традиционных вертикально интегрированных управленческих систем ограничивается возросшим усложнением задач и объектов управления.

Координационное государство использует в формировании публичной политики взаимодействия со своими институтами, наделенными различными полномочиями и имеющими собственный интерес, который нельзя исключать из анализа:

— политическими партиями,

— публичными акторами,

— национальными общественными организациями,

— рыночными акторами, представляющими интересы коммерческих и бизнес-организаций,

— гражданскими общественными акторами, представляющими автономные гражданские организации, группы по интересам.

Для этого государство должно обеспечить выявление заинтересованных участников созданием механизмов их привлечения и выработкой механизмов участия в соуправлении, поскольку участие в политике в современном понимании не сводится к форме прямого представительного участия в избирательном процессе. Выборы лидеров, представляющих и пропагандирующих политику, совпадающую с приоритетами граждан — наиболее распространенная форма вовлечения в политическую деятельность.

Новые формы работы требуют повышения динамизма органов государственного управления в удовлетворении потребностей граждан, институционализации механизмов определения политики гражданами и создание институтов, обеспечивающих участие, но не связанных напрямую с избирательным процессом, а дополняющих его. Изменение набора и содержания функций правительств происходит под влиянием растущей информатизации общества, глобализации и процессов демократизации.

Государства все больше отходят от непосредственного предоставления услуг населению, оставляя за собой роль координаторов этой сферы. Глобализация, коммерциализация, агломерация и корпоративизация изменяют и влияние бизнес-организаций на национальные государства, выражающееся в сужении пространства для маневра правительств в политике, информационных сбоях, превращает государство в участвующего партнера взаимодействий, отбирая у него патерналистскую роль. В процессах консультаций и переговоров в диалоговом режиме правительства вынуждены ставить вопросы по формированию политики в интересах незащищенного населения.

В целях обеспечения лояльности и поддержки диалог государственных органов с населением как потребителем услуг строится также на партнерских принципах. Для органов государственной власти становится нормой обслуживать население как клиентов и уважать граждан как тех, кому подотчетен государственный аппарат. Органы исполнительной власти, признавая силу представительных органов власти, за которыми остается функция окончательных решений, соглашаются на расширение участия общественности в работе постоянных комитетов и комиссий в сфере надзора за исполнением функций и поручений.

Видоизменяются технологии информирования о расходах государственных бюджетов для обеспечения открытости и прозрачности действий органов исполнительной власти организациям общественного сектора. Вводятся нормативные акты, определяющие формы гражданского участия, регламентируются взаимодействия органов исполнительной власти с населением правилами и положениями, проводятся мероприятия по развитию потенциала государственных органов и организаций гражданского сектора, направленные на упрочение политической приверженности и развитие практик руководства, обеспечивающих участие неправительственных структур в государственном управлении.

Для обеспечения связности взаимодействий акторов предусматривается четкое определение функций и обязанностей граждан и правительств в процессах соуправления. Широкое участие обеспечивается созданием правительствами условий для формирования структур и процессов, а также готовностью сотрудников государственных структур привлекать граждан к совместному производству публичной политики. Формируется культура беспристрастности чиновников в вопросах обмена информацией с общественными организациями, равенства участников взаимодействий и партнерства в достижении общих целей.

Государство как модератор взаимодействий координирует последовательность процесса, создает условия для повышения эффективности, превышения выгоды над затратами, ресурсной обеспеченности и оценки применяемых стратегий внутри самих сетей. Взаимодействия такого рода предусматривают свободный доступ к правительственным данным публичного характера, что, безусловно, рассматривается как инновационное достижение государственных органов и гражданского общества. Правительственные данные публичного характера представляются в стандартном формате в США и Великобритании, Австралии. Мировой кризис вызвал требовательность населения к предоставлению большей прозрачности и ответственности правительств, поскольку публичные средства были использованы для спасения от банкротств целых отраслей и частных корпораций.

Публичная политика вырабатывается гражданскими объединениями, действующими совместно, которые:

— формируют условия для появления лидеров и активистов общественных объединений, осуществляющих деятельность на демократических ценностях, нормах, знаниях, представлениях;

— оказывают давление и принуждают государство к выполнению обязательств перед гражданами в рамках демократических процедур;

— предупреждают социальные конфликты переговорными практиками.

Группы интересов взаимосвязаны с широкими слоями населения, причем чем шире взаимодействия, тем разнообразнее обратная связь и реакция на запросы населения, а также транспарентность власти.

Общественность в рамках координационных структур и систем осуществляет влияние на заинтересованные стороны и принятие решений, а также борется за получение ресурсов для ведения социально значимых проектов. Общественные организации осуществляют и внешнее влияние на координационные структуры как контролеры, сторонники и инициаторы изменений, используя активное участие как право и ответственность. Право участия в управлении на законных основаниях, выбор своих представителей, осуществление влияния на различных уровнях, в различных учреждениях, процессах, сбалансированное влияние на уровне групп, а не отдельных людей, подкрепляется ресурсами и эффектами координации в пределах своей компетенции, необходимым доступом к информации, финансированию и технической поддержке.

Соучастие общественности в координируемых государством взаимодействиях обеспечивает рост компетенций, культуры объективности и прозрачности, реальное влияние на решения, повышает способность оценки своей причастности к общему делу и ответственность, поддерживает независимость организаций и распространяет контроль на другие секторы взаимодействий, поддерживает отраслевые стандарты деятельности, приучает действовать быстро и эффективно.

Координационное государство дает равные возможности участия более широкому кругу людей, которые совместным обсуждением сформулируют новое. Диверсификация вертикали управления на принципах плюрализма, конкурентности, актуализации качеств народного представительства в органах власти и управления дает дорогу социально-политическим инновациям. Институционализация обратной связи позволяет государству «своевременно улавливать тенденции развития общественных процессов, производить коррекцию управленческих решений, снимать накапливающееся в обществе напряжение, поддерживать доверие населения к государственным органам, обеспечивать право и возможность влияния граждан на принятие социально-значимых решений»^{^[19]}.

Литература

Сетевой анализ публичной политики: учебник / под ред. Л.В. Сморгунова. М.: РГ-Пресс, 2013. С.39-52, 67-72.

^{^[1]} Freeman J. The Political Process. New York: Doubleday, 1955.

^{^[2]} Rhodes R., Marsh D. Policy Network in British Politics. A Critique of Existing Approaches // Policy Network in British Government / Eds. D. Marsh and R. Rhodes. Oxford: Clarendon Press, 1992. P. 8-10.

^{^[3]} Frederickson G. The Repositioning of American Public Administration // PS. Political Science and Politics. 1999. Vol. 32. № 4. P. 705.

^{^[4]} Knoke D. Political Networks. The Structural Perspective. Cambridge: Cambridge University Press, 1990. P. 7—8; Brzel T. Organizing Babylon — on the Different Conceptions of Policy Networks // Public Administration. 1998. Vol. 76. № 2. P. 255.

^{^[5]} Kelly R. An Inclusive Démocratie Polity, Représentative Bureaucracies? And the New Public Management // Public Administrative Review. 1998. Vol. 58. № 8. P. 205.

^{^[6]} Rhodes R. Understanding Governance. Policy Network, Governance, Reflexivity and Accountability. Buckingham, Philadelphia: Open University Press, 1997; RosenauJ., Czempiel E.-O. (eds.). Governance without Government: Order and Change in World Politics. Cambridge: Cambridge University Press, 1992; Peters G. Governance Without Government? Rethinking Public Administration //Journal of Public Administration: Research and Theory. 1998. Vol. 8. № 2.

^{^[7]} Brzel T. Organizing Babylon — on the Different Conceptions of Policy Networks. P. 264.

^{^[8]} Knoke D. Political Networks. The Structural Perspective. P. 9.

^{^[9]} Rhodes R„ Marsh D. Policy Network in British Politics. A Critique of Existing Approaches // Policy Network in British Government / Eds. D. Marsh and R. Rhodes. Oxford: Clarendon Press, 1992. P. 10-13.

^{^[10]} O’Toole L. The Implications for Democracy in a Networked Bureaucratic World // Journal of Public Administration Research and Theory. 1997. Vol. 7. P. 446.

^{^[11]} Compston H. Policy Networks and Policy Change. Putting Policy Network Theory to the Test. Hampshire: Palgrave Macmillan, 2009. P. 6—17.

^{^[12]} TorfingJ. Governance Network Theory: Towards a Second Generation // European Political Science. 2005. Vol. 4. № 3. P. 307.

^{^[13]} Knoke D„ Pappi F., Broadbent J., Tsujinaka Y. Comparing Policy Networks: Labour Politics in the US , Germany and Japan. Cambridge, 1996.

^{^[14]} Rhodes R. A. W. Understanding governance: Policy Networks, Governance, Reflexivity, and Accountability, Buckingham. Philadephia: Open University Press, 1997.

^{^[15]} Данное значение близко еще одному термину, также используемому для описания особого вида сетей и сетевых взаимодействий в государственном управлении, — «эпи- стемическое сообщество», обозначающее сети профессионалов, разделяющих общий опыт и знания в какой-либо конкретной области государственного управления и претендующих на исключительный авторитет в данной области.

¹ Habermas J. Further Reflections on the Public Sphere / J. Habermas// Habermas and the Public Sphere / Ed. by Calhoun C. Cambridge (Mas.): The MIT Press, 1992. P. 444.

^{^[17]} Habermas J. Op. cit.

^{^[18]} Kerns P., Raab J. Wanted: A Good Network Theory of Policy Making URL: http:// ww.pmranet.org/conferences/georgetownpaper/Kenis.pdf

Источник

Studies in governance without government[edit]

Michael Hardt and Antonio Negri[edit]

Larry Catá Backer[edit]

See also[edit]

References[edit]

Further reading[edit]

Принципы политических сетей