Разрыв советским руководством отношений югославией год

Советский Союз и Югославию, которая образовалась на Балканском полуострове в 1918 году, всегда связывали достаточно тесные, но сложные отношения.

Первоначально в государстве, куда входили Хорватия, Словения, Босния и Герцеговина, Далмация, Сербия и Черногория, господствовала монархия, а сама страна называлась Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев (КСХС).

Однако все изменилось в 1945 году: в этот день была принята декларация, согласно которой монархия была ликвидирована, и на территории бывшего королевства образовалась Федеративная Народная Республика Югославия. Позднее, в 1963 году, страна получила новое название – Социалистическая Федеративная Республика Югославия (СФРЮ). Это государство просуществовало до 1992 года, а затем разделилось на шесть независимых стран и одно частично признанное государство – Косово.

В итоге Советский Союз прекратил всякое сотрудничество с Югославией и начал активную кампанию критики в адрес Тито, к которой позднее присоединились все компартии.

Этот конфликт имел важные последствия для Югославии. После разрыва с СССР руководство страны начало активно сотрудничать со странами Запада, в особенности с США.

Сложную историю этих отношений, начиная с образования Югославии и заканчивая ее распадом и конфликтом в Косово, в интервью «Истории.РФ» описала доктор исторических наук, руководитель Центра по изучению современного балканского кризиса Института славяноведения РАН Елена Юрьевна Гуськова.

О любви к России запрещалось говорить целым поколениям

– Елена Юрьевна, нашу страну и Югославию связывали довольно долгие и непростые отношения. Как они повлияли на современные контакты с Сербией, Хорватией и другими странами, которые сейчас находятся на месте СФРЮ?

– Многие православные народы бывшей Югославии, включая Сербию, имеют долгую историю дружбы, покровительства и взаимопомощи, если говорить о XVIII, XIX и XX веках. И с сербским народом мы всегда были на одной стороне. А вот, допустим, с хорватами или мусульманским народом Боснии и Герцеговины у нас не получалось построить хорошие отношения. Они были в противоположном лагере в Первой мировой и Второй мировой войнах. После Второй мировой войны обозначилось наше сотрудничество с партизанским движением Иосипа Броз Тито. Но отношения складывались достаточно трудные, они разделяются на несколько периодов.

– Расскажите об этих этапах.

– Первый период начался сразу после Второй мировой войны, это была, скажем так, первая пятилетка. Отношения были очень хорошие, потому что Иосип Броз Тито просто копировал нашу советскую систему, заимствовал всю эту социалистическую модель и становился сам очень похож на Сталина – по манере управления, по манере неприятия оппозиции и т. д. Но в 1948 году между Сталиным и Тито произошел конфликт, который повлиял на все дальнейшие периоды развития наших взаимоотношений. Поэтому после 1948 года в Югославии выросло несколько поколений, которым запрещалось говорить о любви к России, а в Советском Союзе вообще о Югославии говорили очень мало, практически не говорили вовсе. В газетах если и писали об этой стране, то только о спорте и немного о культуре.

– Но ведь потом был и благоприятный период?

– Отношения выровнялись в середине 1950-х годов и были достаточно ровными, но с небольшими периодами осложнений. Например, так было после ввода советских войск в Чехословакию. Это очень сильно повлияло на период наших отношений конца 1980-х – начала 1990-х годов и особенно на период начала распада Югославии.

– В том, как перестали существовать СССР и СФРЮ, по мнению ряда историков, есть некоторые сходства. Какое значение распад Югославии имел для нашей страны? И почему вообще это произошло?

–Наши периоды распада практически совпали: в конце 1991 года распался Советский Союз, в начале 1991-го стала распадаться Югославия. Причем в распаде Югославии очень большую роль сыграл внешний фактор. Соединенные Штаты Америки (теперь уже можно об этом говорить) провели практически целую спецоперацию по развалу Югославии. Кроме того, они старались сделать все, чтобы Советский Союз и позже Россия, не дай бог, не помогли в этой ситуации Сербии. Поэтому, когда руководство страны (особенно военное руководство) в конце 1990 года обратилось к Москве с просьбой помочь, Москва ответила категорическим отказом. Ответ последовал от Михаила Горбачева и от нашего Министерства обороны.

– Что произошло дальше? Распад Югославии ведь длился целых 17 лет…

– Югославия начала распадаться кровавым образом: прошла короткая, но все-таки существенная война в Словении, потом была очень кровавая война в Хорватии в 1991 году, с 1992 по 1995 год шла война в Боснии и Герцеговине. Все это время Россия занимала очень прозападную позицию. Вся система Министерства иностранных дел выполняла задачу попытки ввести Россию в новое, демократическое общество во главе с США. Поэтому сербам пришлось в этой ситуации самим отстаивать, как они считали, справедливость и делать это без поддержки Москвы.

«Наш министр ИХ иностранных дел»

– Вы сказали, что наше руководство отказало Югославии в помощи. Почему? У нас вообще была какая-то возможность вмешаться в этот конфликт? Разве мы не заключили с Югославией какой-то новый договор о сотрудничестве взамен того, который был расторгнут в 1949 году?

– Нет, у нас никакого договора не было. Если и мог быть какой-то договор, то с СФРЮ, но ведь страна распадалась. О своем выходе (из состава Югославии – прим. ред.) заявили Хорватия, Босния и Герцеговина, Македония, а Сербия и Черногория остались с нами (в дружеских отношениях – прим. ред.). И в этой ситуации они по старой дружбе, вспоминая XIX век и первую половину XX века, звонят в Москву и спрашивают: «Можете ли вы нам помочь в этой ситуации?» Они прекрасно понимали, что Запад помогает этим республикам (Хорватии, Боснии и другим – прим. ред.) выйти из состава Югославии. И тогда Россия ответила отказом. Почему? Потому что министром иностранных дел тогда был Андрей Козырев. В то время его даже называли «наш министр их иностранных дел». Козырев не отстаивал национальные интересы России, он вообще о них не знал и спрашивал о них американских политиков! Остались документы, которые это подтверждают.

– Почему Козырев занимался такими важными государственными вопросами, которые должен был решать глава государства?

– Позиция всего руководства страны была такова. Несмотря на то что внешнюю политику России, согласно Конституции, должен формировать президент, Ельцин полностью отдал внешнюю политику на откуп министру иностранных дел, для этого даже был издан специальный указ. Поэтому формировал и осуществлял всю внешнюю политику России именно Козырев.

– Некоторые эксперты отмечают, что, когда Югославией руководил Тито, страна играла роль своеобразного посредника между Западом и некоторыми коммунистическими странами – к примеру, Китаем эпохи правления Мао Цзэдуна. Каким образом Югославии удалось стать таким связующим звеном?

– Когда Югославия вышла из социалистического лагеря после конфликта 1948 года, она продолжала строить социализм, но оставалась изолированной. Поэтому Югославии пришлось лавировать между восстановлением отношений с Советским Союзом и поддержкой Запада, который сразу дал «зеленый свет» отношениям с ней. Запад мечтал, что Югославия станет тем клином, который разобьет весь советский блок. Поэтому Югославия получала деньги от США и других стран и в политическом отношении создала систему неприсоединения, которая действительно являлась серьезным фактором во внешней политике.

Косово: не уникум, а прецедент

– На одном из сайтов, посвященных Сербии, я наткнулась на такое высказывание: «Российская Федерация на данный момент представляет собой самую активную силу, которая отказывается признавать независимое косовское государство. Вопрос статуса Косово, таким образом, становится одним из спорных моментов в сотрудничестве между Москвой и Западом». Так ли это?

– Когда Косово заявило о своем стремлении к независимости, Россия сразу высказалась против. Косово сразу поддержали, прежде всего, Соединенные Штаты. В общем-то, Косово – это проект Вашингтона. Россия обосновывала свою позицию тем, что этот факт должен стать прецедентом в международном праве. То есть этот случай должен касаться не только Косово, а стать универсальным для всего человечества. Международные организации должны разработать критерии выхода территорий из многонациональных и многоконфессиональных государств. И каждой территории, которая захочет отделяться, будет известно, удовлетворяет она этим критериям или нет.

– Какие это должны быть критерии?

– Например, может ли территория экономически самостоятельно существовать, нет ли там этнических столкновений, нет ли там войны, нет ли геноцида над каким-то населением и т. д. Таких критериев можно разработать много. Так вот если бы такие критерии существовали, то Косово никогда бы не смогло претендовать на независимость. Но американцы сказали, что это будет касаться только Косово, так как это исключительный случай для человечества. Россия предупредила, что после Косово в мире начнется целое движение за получение независимости. Поэтому в 2007 году Россия в Совете Безопасности ООН заблокировала проект Мартти Ахтисаари (президент Финляндии, финский дипломат, сотрудник ООН – прим. ред.) по независимости Косово. Но американцы проигнорировали решение Совбеза и стали осуществлять план Ахтисаари, но по частям и игнорируя указания ООН.

 – Наша дипломатия в плане отношений с Западом страдает от этой ситуации?

– Нет, наша дипломатия никак не страдает. Наоборот, она становится самостоятельной, если сравнивать ее с 90-ми годами: теперь она действует и в интересах своей страны, и в интересах наших друзей – в данном случае Сербии. Мы сказали Сербии, что никогда не изменим свою позицию по Косово и никогда не будем голосовать за независимость этого региона в Совете Безопасности, если только сама Сербия не решит этот вопрос в пользу Косово.

 – Такая возможность существует?

– Белград и Приштина ведут переговоры, и есть тенденция к тому, что Сербия потихоньку все-таки признает Косово. В этом случае мы поддержим позицию Белграда.

From Wikipedia, the free encyclopedia

Soviet Union–Yugoslavia relations

Soviet Union	Yugoslavia

Soviet Union–Yugoslavia relations were historical foreign relations between Soviet Union and Yugoslavia (both Kingdom of Yugoslavia 1918–1941 and Socialist Federal Republic of Yugoslavia 1945–1992). Both states are now-defunct states with dissolution of the Soviet Union in 1991 and breakup of Yugoslavia from 1991 through 1992. Relations between the two countries developed very ambiguously. Until 1940 they were openly hostile, in 1948 they deteriorated again and in 1949 were completely broken. In 1953–1955 period, bilateral relations were restored with the signing of Belgrade declaration, but until the collapse of Yugoslavia they remained very restrained. Relations with Soviet Union were of high priority for Belgrade as those relations or their absence helped the country to develop the principle of Cold War equal-distance on which the Yugoslav non-alignment policy was based.^[1]

While geographically not close, two countries were both predominantly Slavic with significant shared Eastern Orthodox Christian traditions which were particularly reflected in historical pre-World War I relations between Russian Empire with Principality of Serbia and Principality of Montenegro. Significant historical, cultural and political links were nevertheless not reflected in close bilateral relations with tensions and strategic divisions continuing almost throughout the existence of Yugoslavia and the Soviet Union. It was not until June 1940 that the Kingdom of Yugoslavia formally recognised the USSR and established diplomatic relations,^[2] one of the last European countries to do so.^[3]

In the 1960s and 1980s, the trade between the two countries was significant and grew up until 1985. The USSR became a major consumer of Yugoslav cultural products with publication of translations of books by Yugoslav writers, and presentation of Yugoslav movies.

While in the case of Soviet Union Russian Federation was internationally recognized as a sole successor state there was shared succession in Yugoslav case with five sovereign equal successor states which were formed upon the dissolution of the federation.^[4][5] Serbia and the Russian Federation nevertheless recognize the continuity of all inter-State documents signed between the two countries since 1940. Croatia, using the principle and legislative procedure for of state succession, formally recognizes some of the old agreements such as 1955 Agreement on Scientific and Technical Cooperation, 1974 Agreement on Cultural, Scientific and Educational Cooperation or 1988 Agreement on Higher Education Qualifications Recognition.^[6]

History[edit]

Interwar period[edit]

After the Russian Civil War ended in 1922 in a Bolshevik victory, relations between the interwar Kingdom of Yugoslavia and the Soviet Union remained frosty. Since 1920, the government of the Kingdom of SHS welcomed tens of thousands of anti-Bolshevik Russian refugees,^[3] mainly those who fled after the final defeat of the Russian Army under General Pyotr Wrangel in Crimea in November 1920, explaining its hospitality by presenting it as paying back the debt Serbia owed Russia for the latter’s intervention on the side of Serbia at the outbreak of WWI.^[7] The Kingdom of SHS became home for 40.000 exiles from the Russian Empire.^[8] In 1921, at the invitation of the Serbian Patriarch Dimitrije, the leadership of the Russian Church in exile moved from Constantinople to Serbia and in September 1922 in Karlovci (until 1920, the seat of the abolished Patriarchate of Karlovci) established a de facto independent ecclesiastical administration that a few years later was instituted as the Russian Orthodox Church Outside Russia (ROCOR).

World War II[edit]

Following military success by Yugoslav Partisans the new authorities in the country wanted to gain international recognition by the Soviet Union, United Kingdom and the United States in opposition to the Yugoslav government in exile.^[9] Moscow and London were well informed about the events during the World War II in Yugoslavia already in fall of 1941.^[10] Ahead of the Moscow Conference in October 1943 Tito informed Soviet authorities that his movement does not recognize the Government in exile and that they will prevent the King of Yugoslavia in any effort to return to the country as it may initiate a civil war.^[11] Moscow was restrained and reserved in its support to Yugoslav Partisans in fear that it may antagonize western allies.^[12] Soviets were therefore irritated by radicalism of the Second Session of the Anti-Fascist Council for the National Liberation of Yugoslavia which was organized without any prior consultations with the Soviet Union.^[12] The Soviet military also assisted by sending arm shipments to the Yugoslav partisans mainly guns and submachine pieces. Soviet military mission to Yugoslav Partisans arrived in February 1944, at the time when there already was already British mission since February 1942.^[9] Tito left the island of Vis on 19 September 1944 and on 21 September he met with Stalin in Moscow.^[13] With support in logistics and air power from the Western Allies, and Soviet ground troops in the final stage of the war during the Belgrade offensive, the Partisans eventually gained control of the entire country and of the border regions of Trieste and Carinthia. While Soviet support at the final stage of war was significant, particularly in the northeast of the country (Vojvodina, Slavonia, Belgrade), Yugoslav communists, unlike most Eastern European communists, did not base their victory primarily upon the Red Army offensive.^[14] The Soviet Union agreed not to treat northern liberated parts of Yugoslavia as occupied territories (like the rest of the territories in Europe) and that the daily life will be organized by the local civil administration.^[15] During the six months of the Red Army’s presence in Yugoslavia civil authorities received reports on 1219 rape cases, 359 rape attempts, 111 murder, 248 attempts to murder and 1204 robberies with injured individuals.^[16] Tito expressed his anger with such developments and with efforts to recruit Yugoslav soldiers and police officers into Soviet secret services.^[17] During the meeting with Andrija Hebrang in January 1945 Stalin referred to reports of inappropriate behavior, but underlined that those were isolated cases.^[17] Later that year, during the new meeting between Stalin and Tito, Yugoslav leader once again complained about rape cases in Belgrade which left Soviet leader without a word.^[17]

• 

  Red Army welcome in liberated Belgrade in October 1944

• 

  Liberation of Belgrade 1944

• 

  Liberation of Belgrade 1944

• 

  Celebration of the Liberation of Belgrade in Slovenia

Cold War[edit]

The period of rapprochement 1945–1948[edit]

Socialist Yugoslavia (declared on 29 November 1945) was recognized by the USSR on December 19 of the same year. In November 1945 President of Yugoslavia Josip Broz Tito gave an interview to the Times in which he underlined that «Yugoslav people have warm and profound sympathy, friendship and brotherhood with the peoples of Soviet Union. But there is nothing exclusive about it.» stressing country’s intention to maintain independence.^[18] From 1945 until 1948 Yugoslavia signed treaties of friendship and mutual assistance with almost all East European states.^[18] Yugoslavia and Soviet Union signed their Treaty of Friendship and Cooperation on April 11, 1945, in Moscow.^[14] Cominform was initially located in Belgrade.

1948 Tito–Stalin split[edit]

In the first two years following the war, relations between FPRY and the Soviet leadership, which during that period sought to accommodate the USSR’s Western allies demands in Europe, were not entirely free of disagreements on a number of issues, such as Yugoslavia’s territorial claims to Italy’s Free Territory of Trieste and the part of Austria’s Carinthia populated by Carinthian Slovenes, Tito’s efforts to play a leading role in the entire Balkans region, as well as over Stalin’s reluctance to decisively support the Greek Communists in the Greek Civil War, who were actively supported by Yugoslavia, Bulgaria, and Albania.^[19][20] Drastic deterioration in relations occurred in early 1948. The assumption in Moscow was that once it was known that he had lost Soviet approval, Tito would collapse. The expulsion effectively banished Yugoslavia from the international association of socialist states, while other socialist states of Eastern Europe subsequently underwent purges of alleged «Titoists». Faced with East Bloc economic embargo and the possibility of a military attack Yugoslavia sought assistance from the West, mainly the United States.^[21] Stalin took the matter personally and attempted, unsuccessfully, to assassinate Tito on several occasions. Tito’s successful resistance to Stalin in 1948 increased his popularity both in Yugoslavia and around the world and defined future Soviet–Yugoslavia relations.^[22] With deterioration of relations Yugoslav representation at the United Nations even accused the Soviet Union of having started the Korean War.^[23]

Normalisation of relations in De-Stalinization period[edit]

Yugoslav–Soviet normalization following Stalin’s death was influenced by the process of De-Stalinization, creation of the Non-Aligned Movement and was symbolized in an exchange of letters in March 1955 when Tito and Khrushchev agreed to meet in Belgrade.^[21]

Socialist self-management, while never formally adopted by any East Bloc state, was a popular idea in Polish People’s Republic, Czechoslovak Socialist Republic and Hungarian People’s Republic.^[24]

President of Yugoslavia Tito even attended the 1967 Conference of the Warsaw Pact (the only time the President of Yugoslavia was present) in an effort to convince Eastern Bloc countries to support Yugoslav Non-Aligned ally Egypt in Six-Day War while Yugoslavia also permitted member states to use its airspace to deliver military aid.^[25]

The new period of antagonism was initiated in 1968 with the Warsaw Pact invasion of Czechoslovakia.^[26] Contrary to Yugoslav verbal support to Soviet intervention in Hungary in 1956, Yugoslavia strongly condemned the invasion of Czechoslovakia which was perceived as a particularly close country. On 12 July 1968 President of Yugoslavia Josip Broz Tito gave an interview to Egyptian daily Al-Ahram where he stated that he believes that Soviet leaders are not «such short-sighted people […] who would pursue a policy of force to resolve the internal affairs of Czechoslovakia«.^[27] President Tito visited Prague on 9 and 10 August 1968, just days before the intervention while large group of 250,000 demonstrators gathered in Belgrade once the intervention started.^[27] Yugoslavia provided refuge for numerous Czechoslovak citizens (many on holidays) and politicians including Ota Šik, Jiří Hájek, František Vlasak and Štefan Gašparik.^[27] During and after the invasion thousands of citizens of Czechoslovakia used Yugoslavia as the most important paths of emigration to the Western countries.^[28]

Relations improved once again following the 24th Congress of the Communist Party of the Soviet Union in 1971 with the Soviet new international policy strategy towards the United States and the Non-aligned movement and Yugoslavia’s positive attitude towards Soviet policy of deescalation and cooperation with the West.^[1] On 5 June 1972 Josip Broz Tito received the Order of Lenin, the highest national order of the Soviet Union.

Yugoslav diplomacy was once again alarmed by the 1979 Soviet intervention in Afghanistan, which similarly to Yugoslavia was at the time a non-aligned and socialist country outside of the Warsaw Pact.^[29] Yugoslavia officially condemned Soviet intervention and expressed «astonishment» and «deep concern» about developments in Afghanistan.^[30] The intervention happened when President of Yugoslavia Josip Broz Tito health situation deteriorated with perception that Moscow is waiting for Tito to die in order to renew its pressure on Belgrade.^[29]

• 

• 

  Nikita Khrushchev in Koper in 1963

• 

  Tito and Khrushchev in Skopje in 1963

• 

  Leonid Brezhnev and Josip Broz Tito in Kyiv in 1973

See also[edit]

• Soviet Union at the 1984 Winter Olympics
• Yugoslavia at the 1980 Summer Olympics
• Russia’s reaction to the 2008 Kosovo declaration of independence
• Bosnia and Herzegovina–Russia relations
• Croatia–Russia relations
• Kosovo–Russia relations
• Montenegro–Russia relations
• North Macedonia–Russia relations
• Russia–Serbia relations
• Russia–Slovenia relations

References[edit]

Sources[edit]

• Škiljan, Filip (2014). Rusi u Hrvatskoj [Russians in Croatia] (in Croatian). Zagreb: Savez Rusa u Republici Hrvatskoj. ISBN 9789535832706.
• Goldstein, Ivo; Goldstein, Slavko (2020). Tito [Tito] (in Croatian). Zagreb: Profil. ISBN 978-953-313-750-6.

Советско-югославский конфликт — эпизод «холодной войны», напряженное противостояние 1948—1953 годов между СССР и его союзниками (Польшей, Венгрией, Чехословакией, Румынией, Албанией, ГДР и Болгарией) с одной стороны и титовской Федеративной народной республикой Югославия (ФНРЮ) с другой стороны.

Конфликт выражался в информационной войне со стороны советского блока в отношении руководства ФНРЮ и резким сокращением двусторонних и многосторонних контактов. В отдельных странах (например, в Румынии) власти провели принудительное переселение считавшегося враждебным сербского населения. Конфликт привел к сближению Югославии с США, Грецией и Турцией, почти полному исчезновению русскоязычной диаспоры Югославии, репрессиям в отношении тех югославских коммунистов, которые поддерживали Советский Союз. Конфликт также показал малоэффективность советской информационной войны и после смерти Сталина отношения между СССР и его союзниками и титовской Югославией были нормализованы. Однако все равно тесного союза между Югославией и СССР в дальнейшем не сложилось. Советско-югославский конфликт имел позитивные последствия для НАТО, так как из-за него прекратилась помощь греческим коммунистам. Последние проиграли гражданскую войну и Греция стала членом НАТО.

Предыстория: советско-югославское сближение[править | править код]

До Второй мировой войны отношения между СССР и Королевством Югославия были враждебными, хотя обе стороны делали время от времени попытки их нормализации. Двусторонняя торговля была незначительной.

Вторая мировая война резко изменила двусторонние отношения. Королевская власть была ликвидирована. 29 ноября 1945 года была провозглашена Федеративная Народная Республика Югославия, которую СССР признал 19 декабря того же года^[1]. В 1946—1948 годах отношения между СССР и титовской Югославией были очень тесными. Советские дипломаты способствовали возврату в Югославию более 270 речных судов из западных зон оккупации, советские сапёры участвовали в разминировании Дуная, из СССР осуществлялись поставки хлебопродуктов. Быстро рос двусторонний товарооборот, который в 1946 году составил почти 39 млн рублей, а в 1947 году уже превысил 60 млн рублей^[2].

Большой трудностью было урегулирование отношений между Югославией и теми странами Восточной Европы (Венгрией, Румынией, Болгарией), которые были союзниками Германии во Вторую мировую войну. В Югославии помнили, что Венгрия и Болгария участвовали в оккупации ее территории. Югославская сторона имела не только материальные, но и территориальные претензии к Румынии, Венгрии и Болгарии. СССР не желал поддерживать эти претензии, так как все три эти страны стали на социалистический путь, как и Югославия. Советское руководство предпочитало иметь союзнические отношение с ними и понимало, что передача части их территорий Югославии могла привести к новым конфликтам. СССР не поддержал территориальные претензии Белграда к соседней Венгрии (на угольный район Печа и на город Байя), в результате чего уже в 1946 году Тито отказался от пересмотра венгерско-югославской границы^[3]. Тем не менее, СССР согласился на подписание 10 февраля 1947 года Парижских соглашений с Венгрией и Болгарией, согласно которым обе страны должны были выплатить Югославии репарации.

Отказ от приграничных территориальных претензий к бывшим противникам сопровождался началом реализации планов по созданию Балканской федерации. В этом новом образовании Федеративная народная республика Югославия могла играть доминирующую роль и контролировать Румынию, Болгарию, Албанию и, возможно, Грецию. Советское руководство в 1946—1947 годах поощряло сближение балканских стран, что давало шансы югославским властям надеяться на будущую федерацию. Так, советские дипломаты получили 21 марта 1946 года директиву добиваться того, чтобы две трети репараций с Болгарии получила Югославия и только треть досталась Греции с ее капиталистическим правительством^[4]. Позже советский представитель Вячеслав Молотов настаивал на том, чтобы общая сумма репараций с Болгарии составляла 50 млн долларов, из которых Югославии полагалось 20 млн долларов^[5]. Однако власти Югославии пошли на заключение с Болгарией 1 августа 1947 года договора в Бледе. Это соглашение предусматривало передачу от Югославии к Болгарии Западных окраин (ставших югославскими по Нёйискому мирному договору 1919 года). Таким образом, побеждённая страна-агрессор Болгария должна была получить от страны-победителя территориальные приращения.

Сближало Югославию с СССР также желание получить репарации с побеждённых Германии, Италии и Австрии. США и Великобритания пытались решить германский вопрос без участия югославской стороны. В начале 1948 года западные страны объявили о созыве в Лондоне совещания по германскому вопросу^[6]. С ведома СССР 17 — 18 февраля 1948 года министры иностранных дел Югославии, Польши и Чехословакии собрались в Праге, где приняли декларацию в адрес правительств четырёх стран, оккупировавших Германию, с требованием права участия в консультациях по германскому вопросу^[7]. Этот документ был поддержан СССР^[8].

В отношении Австрии власти Югославии выдвинули территориальные претензии. Югославия претендовала сначала на территории Южной Каринтии (с городом Клагенфурт) и Штирии площадью 2,6 тыс. км² с населением 150—190 тыс. человек^[9]. В 1947 году Югославия уменьшила свои претензии, желая получить уже 200—210 км² австрийской территории с населением в 10 тыс. человек^[10].

Затем территориальные претензии Югославии к Австрии вновь возросли. 16 января 1949 года В. М. Молотов сообщил И. В. Сталину, что югославское правительство 27 апреля 1948 года в меморандуме для совещания заместителей министров иностранных дел по австрийскому договору требовала Словенскую Каринтию площадью в 1920 км² с населением до 150 тыс. человек^[11]. В этом же документе Молотов уточнял, что во время предыдущих переговоров советская делегация поддерживала территориальные претензии Югославии к Австрии^[11]. Кроме того, Югославия претендовала на репарации с Австрии.

Территориальные претензии Югославии к Италии СССР изначально поддерживал по максимуму. В конце войны части Тито пересекли довоенную итальянско-югославскую границу и заняли часть итальянской территории (в частности, Истрию). Югославия претендовала как на эти территории, так и на соседние земли, населённые в основном итальянцами (в частности, на Триест). 6 сентября 1945 года Политбюро ЦК ВКП(б) дало директивы советским дипломатам, предписав им добиваться присутствия представителей Югославии на заседаниях Совета министров иностранных дел и поддержать югославские претензии на присоединение к Югославии всей итальянской провинции Венеция-Джулия^[12]. Кроме того, советская делегация должна была требовать репарации с Италии в размере 300 млн долларов, из которых 100 млн для СССР, а прочее для других стран (в том числе для Югославии)^[13].

При содействии СССР 10 февраля 1947 года было заключено Парижское мирное соглашение с Италией. Оно предусматривало не только передачу Югославии некоторых территорий, но и выплату Италией Югославии 125 млн долларов в качестве репараций. В тот же день был подписан Протокол к этому договору, который предусматривал раздел излишних судов итальянского флота. Согласно этому протоколу Югославия должна была получить из итальянского флота 3 миноносца, 7 тральщиков, 2 самоходные баржи, 1 водолив и 4 больших буксира^[14].

Советскому Союзу удалось в короткие сроки организовать репатриацию большинства своих военнопленных и перемещённых гражданских лиц с территории Югославии. На территории Югославии из-за Второй мировой войны оказалось более 11 тыс. советских военнопленных. Всех их следовало репатриировать в СССР. Репатриация из Югославии началась, скорее всего, только в декабре 1944 года, так как по состоянию на 10 декабря 1944 года советские органы не фиксировали ни одного советского гражданина (военнопленного либо гражданского лица), репатриированного в СССР из Югославии^[15]. Процесс репатриации начался, по сути, только в декабре 1944 года. По состоянию на 30 декабря 1944 года из Югославии в СССР были репатриированы 706 советских военнопленных^[16].

В течение 1945 года репатриация советских граждан была в основном завершена — до конца 1945 года из Югославии поступили в СССР 25 572 репатрианта^[17]. Среди них было много гражданских лиц, среди которых значительную часть составляли принявшие советское гражданство белые эмигранты. По состоянию на 1 марта 1946 года из Югославии поступили 25 738 репатриантов, из которых 11 370 человек были советскими военнопленными, а 14 368 человек — гражданскими лицами^[18]. В дальнейшем репатрианты из Югославии поступали в Советский Союз, но до советско-югославского конфликта — в очень незначительных количествах. Так, за январь — июнь 1947 года из Югославии в СССР были репатриированы всего 2 человека^[19].

В 1946—1948 годах в условиях начавшейся «холодной войны» власти Югославии поддерживали СССР и приняли меры к ограничению отношений с США. В 1946—1947 годах в Югославии был арестован ряд американских граждан по обвинению в разведывательной деятельности в пользу Вашингтона, в августе 1946 года югославы сбили один (весь его экипаж погиб) и принудительно посадили второй американский военно-транспортный самолёт. В январе 1947 года были казнены после суда трое югославов (в том числе переводчик американского посольства) по обвинению в шпионаже в пользу США^[20].

Участие Югославии в «холодной войне» на стороне советского блока выразилось в поддержке греческих коммунистов. Весной 1946 года лидер Компартии Греции Никос Захариадис получил от Тито обещание принять 20 тысяч греков, преследуемых греческими властями, а также оказать материальную поддержку в будущей борьбе и содействовать доставлению помощи греческим коммунистам из третьих стран^[21]. С лета 1946 года греческие коммунисты вели масштабные боевые действия против монархистов^[22], которых поддерживали западные страны.

Тито свои обещания какое-то время выполнял. С югославской территории в Грецию коммунистам поступали подкрепление, вооружение и боеприпасы. Помощь греческим коммунистам оказывали также Албания и Болгария, но югославская поддержка была более значительной. Российский историк А. А. Калинин пришел к выводу, что югославские поставки в Грецию вооружений и боеприпасов по своему объему превосходили аналогичные поставки всех других стран советского блока, вместе взятых^[23]. Югославские коммунисты также выделяли греческим товарищам больше валюты, чем компартии других стран. Так, до конца марта 1947 года греческим коммунистам поступили от югославских коммунистов 30 тыс. долларов, тогда как от чехословацких — 20 тыс. долларов, болгарских — 6 тыс. долларов, французских — 1,2 тыс. долларов, английских — 0,4 тыс. долларов^[24].

Созданная ООН Комиссия по расследованию греческих пограничных инцидентов в 1947 году установила (за это решение проголосовало большинство членов Комиссии), что главной базой подготовки греческих партизан в Югославии был Булкес и что Югославия в большей мере, чем Албания и Болгария, поддерживает партизанское движение в Греции^[25].

Греческие коммунисты использовали Югославию (наравне с Албанией и Болгарией) в качестве убежища. В Югославию были отправлены дети греческих партизан-коммунистов (для избежания репрессий со стороны греческих властей)^[26].

Югославские власти имели собственные причины поддерживать греческих коммунистов — желание получить часть территории греческой Македонии, где проживало славянское меньшинство. Большинство членов Комиссии ООН по расследованию греческих пограничных инцидентов в 1947 году указывали, что Болгария и Югославия поддерживают македонских сепаратистов с целью включения Греческой Македонии в состав Югославии^[27]. 16 июля 1947 года с территории Югославии начала работать радиостанция «Свободная Греция»^[28].

Разрыв отношений[править | править код]

Ухудшение советско-югославских отношений наметилось ещё в конце 1947 — начале 1948 годов, когда советский посол в Белграде А. И. Лаврентьев и военный атташе Г. С. Сидорович направил в Москву несколько донесений, в которых обвинили югославов в непонимании существа марксизма-ленинизма и в вождизме^[29]. 11 февраля 1948 года на совещании в Москве были подписаны протоколы о консультациях по международным вопросам между СССР и Югославией и СССР и Болгарией^[30]. На этом совещании советский лидер И. В. Сталин запретил создание в Албании югославских военных баз^[31]. 24 февраля 1948 года был задержан выезд в Югославию дополнительной группы советских специалистов^[32].

9 марта 1948 года А. И. Лаврентьев сообщил в Москву, что в Экономическом совете Югославии отказались предоставить советскому торгпреду служебную информацию об экономике страны^[33]. А. И. Лаврентьев был вызван в Москву, где на совещании у Сталина 12 марта того же года дал подробные пояснения, а 18 марта того же года Й. Тито получил телеграмму от В. М. Молотова, в которой было сказано, что непредоставление информации об югославской экономике советским правительством рассматривается «как акт недоверия к советским работникам в Югославии и как проявление недружелюбия в отношении СССР» и что из ФНРЮ немедленно отзываются все советские специалисты^[34]. 31 марта того же года советские специалисты и советники были отозваны из Югославии^[32].

27 марта 1948 года Тито было направлено письмо, подписанное И. В. Сталиным и В. М. Молотовым, в котором югославское руководство обвинялось в ведении антисоветской линии, оппортунистических ошибках и ревизии важнейших положений марксизма-ленинизма^[35]. 23 апреля 1948 года А. И. Лаврентьев уведомил югославские власти о разрыве советской стороной двустороннего протокола о консультациях от 11 февраля 1948 года в связи с тем, что месяцем ранее югославское руководство заявило о своей позиции по Триесту без консультации с СССР (на самом деле югославская сторона заранее уведомила советское посольство о своем выступлении, но посольство восприняло это уведомление лишь как предоставление информации, а не как запрос о мнении советской стороны)^[36]. В мае 1948 года Тито отверг советское требование о созыве в одной из южных областей Украины совещания коммунистических партий по вопросу о ситуации в компартии Югославии^[37]. 11 июня 1948 года Политбюро ЦК ВКП(б) отменило поездку в Белград делегации советских архитекторов^[38].

29 июня 1948 года была опубликована резолюция Коминформбюро, которая предложила югославским коммунистам «заставить своих нынешних руководителей открыто и честно признать свои ошибки и исправить их, порвать с национализмом, вернуться к интернационализму и всемерно укреплять единый социалистический фронт против империализма, или, если нынешние руководители КПЮ окажутся неспособными на это, — сменить их и выдвинуть новое интернационалистское руководство КПЮ»^[39].

Несмотря на разногласия, диалог СССР и Югославии в конце 1948 — первой половине 1949 годов еще продолжался. Советский Союз и Югославия в числе других придунайских стран приняли участие в Белградской конференции, завершившейся подписанием 18 августа 1948 года соглашения, регулирующего судоходство по Дунаю. СССР в первой половине 1949 года продолжал отстаивать интересы Югославии в переговорах с западными странами, в частности, поддерживал претензии ФНРЮ к Австрии. 12 июня 1949 года на узком совещании министров иностранных дел четырёх стран Антигитлеровской коалиции (СССР, США, Великобритании и Франции) в Париже советский представитель А. Я. Вышинский заявил по поводу претензий Югославии к Австрии^[40]:

Советское правительство считает, что требования Югославии в отношении границ и репараций справедливы. Советский Союз отказался от репараций к Австрии, но он не мог отказаться за Югославию, которой Австрия причинила большой ущерб, воюя на стороне Германии… Югославские требования не стоит смешивать с требованиями Советского Союза

28 сентября 1949 года двусторонние отношения между СССР и Югославией были разорваны^[41]. После того, как Югославия была избрана непостоянным членом Совета безопасности ООН, из Москвы был выслан 25 октября 1949 года со ссылкой на материалы «дела Райка» югославский посол^[42].

Обвинения в отношении Югославии[править | править код]

Обвинения в отношении властей Югославии в 1948—1949 годах менялись в сторону ужесточения. На втором совещании Коминформа (июнь 1948 года) руководству Югославии инкриминировались «измена коммунистическому движению», «троцкистское перерождение» и «буржуазный национализм»^[43]. На третьем совещании Коминформа (16 — 19 ноября 1949 года) было заявлено (впрочем, эти обвинения уже звучали в официальной пропаганде), что Тито и его окружение являются «агентами империалистических разведок, завербованными заранее и замаскированными, пока их не разоблачили»^[43].

На третьем совещании Коминформа были предложены конкретные меры борьбы против властей Югославии — в докладе румынского лидера Георге Георгиу-Дежа «Югославская компартия во власти убийц и шпионов» ставилась задача создания в Югославии подпольной «революционной и интернационалистской» компартии, которая должна была при поддержке Коминформа освободить страну от «ига узурпаторов»^[44]. Таким образом, с ноября 1948 года задача борьбы против Тито была объявлена одной из важнейших для компартий советского блока^[45].

Меры в отношении Югославии со стороны союзников СССР[править | править код]

Резолюция Коминформа по Югославии вызвала растерянность у коммунистов стран Восточной Европы. В Польше партийные активы в Гданьске, Сопоте и Штуме выразили сомнения в справедливости обвинений, адресованных югославам^[46]. Советское консульство в Гданьске сообщало 24 июля 1948 года, что часть польского населения надеялась на разрыв отношений с Советским Союзом, считая, что если бы не советские войска, то Польша поступила бы так же, как Югославия^[47]. Впрочем, даже лидеры стран советского блока (Владислав Гомулка и Георгий Димитров) в апреле 1948 года в частных беседах выражали поддержку югославскому руководству в его конфликте с СССР^[48]. Авторитет Тито в балканских странах был в 1948 году высок. Так, в Болгарии 1 мая 1948 года было много портретов Тито, а одно учреждение несло портрет Тито перед изображением Сталина^[49].

Впрочем, уже весной и летом 1949 года в странах Восточной Европы прошли судебные процессы над лицами, обвиняемыми в связях с Тито^[50]:

• Албания. В июне 1949 года была осуждена группа коммунистов во главе с Кочи Дзодзе. По словам албанского лидера Э. Ходжи, этот процесс должен был стать «серьёзным обвинительным актом против националистической троцкистской клики Тито». Дзодзе был приговорен к смерти и казнён;
• Болгария. Советская сторона добивалась, чтобы в деле Трайчо Костова в качестве основного фигурировало «вскрытие его преступных связей с группой Тито», а не сотрудничество с болгарской полицией до Второй мировой войны (как полагали «малоопытные» болгарские следователи). Для обеспечения процесса в Болгарию прибыли три полка советских внутренних войск, которые взяли под охрану болгарские учреждения. 14 декабря 1949 года по делу Костова осудили 11 человек (самого Костова — к виселице, а остальных — к тюремному заключению).

В январе 1949 года был создан Совет экономической взаимопомощи, который должен был координировать антиюгославскую деятельность в плане экономических связей^[51]. Советско-югославский конфликт привел к тому, что усилились позиции ГДР в советском блоке. Уже на Пражской сессии восточноевропейских министров иностранных дел министр ГДР Георг Дертингер занял пустующее место своего югославского коллеги^[52].

Планы военного вторжения советского блока в Югославию[править | править код]

В странах советского блока разрабатывались планы военной операции против титовской Югославии. В мае — июне 1951 года в Генеральном штабе Венгрии был разработан план нападения на Белград, который предусматривал проведение совместной операции с румынского и болгарского направлений и окружение города на четвертый день после начала совместной операции^[53].

Антиюгославская информационная война 1949—1953 годов[править | править код]

Советский блок организовал против руководства Югославии мощную пропагандистскую кампанию. В её проведении активное участие приняли многочисленные югославские эмигранты-невозвращенцы. Только в СССР, согласно записке заместителя заведующего Отдела внешних сношений ЦК ВКП(б) Б. Н. Пономарева от 8 декабря 1948 года, адресованной Г. М. Маленкову, было более 500 югославских эмигрантов, отказавшихся возвращаться на Родину^[54]. В СССР был учрежден «Союз югославских патриотов за освобождение Югославии от фашистского ига клики Тито-Ранковича и империалистического рабства», который также стал издавать свою газету — «За социалистическую Югославию» (об ее выходе сообщила «Правда» 1 мая 1949 года)^[55]. Кроме того, югославские эмигранты забрасывались в Югославию с целью распространения там антититовских газет и листовок. Так, за период с 20 июня по 20 октября 1953 года через болгарско-югославскую границу забросили 52 югославских эмигранта, которые распространили 91,3 тыс. экз. печатной продукции^[56].

Массированная информационная кампания против титовского руководства началась с июня 1948 года, когда в «Правде» была опубликована резолюция второго совещания Коминформа^[57]. В ответ все радиостанции Югославии транслировали заявление пленума ЦК Компартии Югославии о том, что «критика в резолюции основана на неточных и необоснованных утверждениях и представляет попытку подорвать авторитет КПЮ за рубежом»^[57]. Тем не менее редакция газеты «За прочный мир, за народную демократию» срочно переехала из Белграда в Бухарест и исключила представителей Компартии Югославии из своих рядов^[57].

8 сентября 1948 года в «Правде» вышла статья за подписью ЦЕКА под названием «Куда ведет национализм группы Тито в Югославии», где сообщалось следующее^[58]:

Группа Тито в эти дни встала в один общий лагерь с империалистами, обливая грязью компартии народно-демократических стран и СССР на радость империалистам.

Пропагандистские антититовские группы действовали также в странах-союзниках СССР. Уже с сентября 1948 года в Праге стала издаваться газета югославской эмиграции «Нова Борба», экземпляры которой нелегально переправлялись в Югославию, а также легально распространялись среди сербского населения Румынии^[59]. К 22 августа 1951 года югославские эмигранты издавали 6 газет для распространения в Югославии, которые печатались в СССР, Румынии, Болгарии, Венгрии и Албании^[60]. Месячный тираж этих газет составлял около 115—120 тыс. экз.^[45].

Выходили следующие издания (по состоянию на 22 августа 1951 года)^[45]:

• «За социалистическую Югославию» (Москва) 1 раз в неделю;
• «Нова Борба» (Прага) — 1 раз в 10 дней;
• «Под знаменем интернационализма» (Румыния) — 1 раз в 10 дней;
• «Вперед» (Болгария) — 1 раз в 10 дней;
• «За народную победу» (Венгрия) — 1 раз в 2 недели;
• «За свободу» (Албания) — 1 раз в 2 недели.

Антиюгославские газеты выпускались на сербско-хорватском, македонском и словенском языках^[45].

Помимо газет, для Югославии выпускались в странах советского блока также листовки и брошюры^[45].

С 1949 года антиюгославскую пропаганду стали вести радиостанции союзников СССР — Румынии, Болгарии, Польши^[61]. К радиопередачам привлекались югославские эмигранты.

Вдоль югославской границы были построены радиостанции^[62]. Только с 1 ноября 1950 года по 1 июля 1951 года (за 242 дня) радиостанции СССР и его стран-союзников по Коминформу передали 4153 антиюгославских сообщения общей продолжительностью 2568 часов^[63]. Антиюгославские сообщения передавались также на английском, французском, немецком и испанском языках на Западную Европу^[64].

В радиопередачах из соцстран не только разоблачали «клику Тито», но и рассказывали о борьбе с титоистами в других странах. Так, польское радио сообщало населению Югославии о борьбе с «агентами Тито и англо-американских империалистов» Т. Костовым и Л. Райком^[61].

Газеты и другие пропагандистские материалы нелегально ввозились в Югославию. Маршрутов доставки было несколько. Большие поставки шли через Румынию: газеты из СССР, Чехословакии и других стран свозились в Бухарест на базу при международном отделе ЦК Румынской рабочей партии^[60].

Непосредственно на территорию Югославии печатная советская пропаганда ввозилась с территории всех пограничных с ней советских стран (Албании, Венгрии, Румынии и Болгарии), а также через Австрию (там стояли советские оккупационные войска) и даже через контролируемый капиталистическими странами Триест (Коммунистическая партия Свободной территории Триест оказывала в этом содействие)^[65]. Часть месячного тиража антиюгославских газет печаталась малым форматом для облегчения их переправки в Югославию и распространения там^[60].

Переброска из Болгарии осуществлялась по всему периметру болгарско-югославской границы дважды в месяц специальными курьерами, которые нелегально переходили границу^[66].

Однако эффективность такого рода пропаганды была низкой. Во-первых, большинство газет ввезти в Югославию не удавалось. За первую половину 1951 года из выпущенных 800—900 тыс. экз. удалось забросить в Югославию по основным каналам около 380 тыс. экз. газет, листовок и брошюр^[67], то есть менее половины. Во-вторых, большинство ввезённых в Югославию газет оседало в приграничной полосе^[68].

Антиюгославская пропаганда с полос газет и по радио всех стран советского блока координировалась и направлялась Внешнеполитической комиссией ЦК ВКП(б) (этот орган готовил основные документы по такой пропаганде) и секретариатом Коминформа^[45].

Югославские власти приняли ряд мер по контрпропаганде. В ноябре 1948 года Тито в Скупщине говорил об «империалистической политике СССР в отношении малых народов, направленной на их экономическое и политическое закабаление»^[58].

Ответные меры со стороны югославского руководства[править | править код]

Югославское руководство подвергло репрессиям своих коммунистов, которые сочувствовали советскому блоку. Уже 30 июня 1948 года органы госбезопасности Югославии получили указание арестовать всех, кто выступает за Коминформбюро^[69]. Это указание исполнялось. Во все партийные организации были назначены уполномоченные, которые должны были выявить сторонников Коминформбюро^[69]. Также в период советско-югославского конфликта репрессиям и выдавливанию в эмиграцию подверглась немногочисленная русская община Югославии. В мае 1949 года началось строительство концлагеря «Голи Оток», куда уже в июле того же года прибыли заключенные-информбюровцы^[70]. Сроки пребывания в «Голи Отоке» были небольшие — от 6 месяцев до 2 лет^[71].

Репрессии в отношении просоветски настроенных югославских коммунистов[править | править код]

Значительная часть югославских коммунистов поддержала антититовскую резолюцию Коминформа. Таковых стали называть в титовской Югославии «информбюровцами»^[72]. В поддержку резолюции Коминформа высказались более 55 тысяч членов Коммунистической партии Югославии (около 12 % ее численности) и около 52 тыс. кандидатов в члены Коммунистической партии Югославии^[72]. Их арестовывали. Только за 1948—1949 годы в Югославии арестовали 97 692 человека, подавляющее большинство которых составляли члены коммунистической партии Югославии (арест означал их исключение из партии)^[73]. Для пополнения партии в нее провели набор «нетрудовых элементов» и военнослужащих^[74]. Среди наиболее высокопоставленных жертв антисталинских репрессий был генерал и бывший соратник Тито по партизанской борьбе Андрия Хебранг.

Репрессии властей Югославии в отношении граждан стран советского блока и русских[править | править код]

В Югославии к 1948 году существовала русская община. Она состояла из двух групп: белоэмигранты и их потомки, а также советские граждане, попавшие на территорию Югославии во время Второй мировой войны. Обе группы в 1946—1948 годах быстро уменьшались. Белоэмигранты стремились в основном выехать в капиталистические страны, спасаясь от устанавливаемого в Югославия социализма. Меньшая часть белой эмиграции выезжала в СССР.

«Вторая русская эмиграция» (то есть советские граждане, попавшие в страну в период Великой Отечественной войны) в Югославии была к началу советско-югославского конфликта немногочисленной. С началом советско-югославского конфликта возобновилась репатриация советских граждан в СССР (в том числе принявших советское гражданство белых эмигрантов и их потомков). Однако масштабы ее были незначительными — несколько сотен человек. С июля 1947 года по июнь 1952 года в СССР были репатриированы из Югославии 243 советских гражданина^[19]. По данным советских органов репатриации, в Югославии на 1 января 1952 года «вторая русская эмиграция» насчитывала 904 человека, из которых 584 были украинцами^[75].

С началом советско-югославского конфликта титовские власти стали рассматривать советских граждан, а также русских белых эмигрантов как потенциальную «пятую колонну». Соответственно, те из них, кто еще оставался в Югославии, были подвергнуты репрессиям. В августе 1951 года в Югославии был проведен показательный процесс над «группой советских шпионов», на котором осудили бывших членов Союза советских патриотов (эта организация была в 1945 году сначала переименована в «Союз граждан советского происхождения», а затем вовсе распущена)^[76].

Сотни советских граждан и белых эмигрантов были изгнаны из Югославии как советские агенты. Власти социалистических стран, которые их приняли, также им не доверяли. В Болгарии в 1949 году была создана секция при специальном отделе МВД «Белогвардейцы» (появился в 1946 году) для слежки за 777 русскими «агентами СССР», которых титовские власти изгнали из Югославии^[77].

Таким образом, к 1953 году русская община в Югославии практически исчезла. По данным историка Виктора Косика, в начале 1950-х годов из Югославии выехали 4/5 из остававшихся там русских (из них 90 % — в западные страны)^[78].

Ещё одна категория граждан стран советского блока — сотрудники дипломатических миссий в Белграде — были ограничены властями Югославии в свободе передвижения. Примером такого ограничения является нота югославского правительства от 1 декабря 1951 года, которая вводила (с 1 декабря 1951 года) ограничения на передвижение сотрудников советского посольства^[79]:

• Полный запрет на посещения — Босния и Герцеговина, Македония, Черногория, Воеводина, Косово и Метохия, бывшая Мариборская область, приграничная полоса шириной 30 километров;
• Перемещение при условии предварительного уведомления югославских властей — Тржич, Топола, Обреновац;
• Перемещение без предварительного уведомления югославских властей — в радиусе 30 километров от Белграда (за исключением некоторых пунктов).

Судебные процессы[править | править код]

В отличие от стран советского блока, в Югославии не было организовано ни одного крупного политического процесса, подобного делу Л. Райка^[80]. Вместо этого шли мелкие судебные процессы над «информбюровцами». Так, в декабре 1952 года в Белграде были осуждены четыре студента Высшей журналистико-дипломатической школы по обвинению в создании «подпольной организации с целью присоединения Югославии к советскому блоку, то есть создание Советской Югославии»^[80]. Студентам дали от 7 до 10 лет лишения свободы, а их учебное заведение было упразднено специальным решением правительства^[80].

Сближение с США и их союзниками[править | править код]

Оказавшись в кольце враждебных стран, Югославия с 1949 года стала сближаться со странами Запада. В июле 1949 года Югославия закрыла границу с Грецией, чем осложнила положение местных коммунистов, которым до того помогала^[81].

Сербская православная церковь в условиях конфликта[править | править код]

В 1944—1948 годах отношения между Русской и Сербской православными церквями были восстановлены и стали дружественными. Югославские священники-партизаны получали от митрополита Алексия (Симанского) наперсные кресты и богослужебные предметы^[82].

В апреле — мае 1945 года Югославию и Болгарию посетил епископ Русской православной церкви Сергий (Ларин)^[83]. Визит преследовал две цели: добиться от Сербской православной церкви осуждения Карловацкого раскола (это не удалось) и перевести в Русскую православную церковь Мукачевско-Пряшевскую епархию^[84].

Несмотря на позицию сербского духовенства по отношению к белоэмигрантским священникам, проблема Карловацкого раскола на территории Югославии в 1945—1948 годах в основном решилась сама собой. В Югославии в этот период сократилась численность белоэмигрантского духовенства Русской православной церкви заграницей, не признаваемой советской Московской патриархией. В 1945—1948 годах значительная часть русских священников в Югославии либо покинула страну, либо приняла советское гражданство. Московская патриархия сразу после восстановления общения с Сербской православной церковью настаивала на том, чтобы та прервала общение с белоэмигрантским духовенством.

В 1945—1948 годах Сербская православная церковь демонстрировала дружественное отношение к Московской патриархии. При этом сербское духовенство пыталось вовлечь Московскую патриархию в борьбу с католичеством. Например, во время визита в Москву сербский патриарх Гавриил V заявил о необходимости вести борьбу с Ватиканом и экуменизмом^[85].

Советско-югославский конфликт привел к тому, что на оставшихся русских священников власти Югославии стали смотреть как на потенциальных агентов Москвы. В 1950 году в Албанию из Югославии были высланы священники Димитрий Томачинский и Григорий Крыжановский, а также русская женская Благовещенская монашеская община^[86]. Скончался в заключении в ноябре 1949 года арестованный титовскими властями советский гражданин с 1946 года, священник Владислав Неклюдов, которого обвинили в намерении (по просьбе протоиерея Алексея Крыжко) обратиться в посольство СССР с просьбой о ходатайстве перед югославскими властями за невинно арестованных в Сараево лиц^[78]. Протоиерей Иоанн Сокаль сообщал главе ОВЦС МП митрополиту Николаю (Ярушевичу), что такая просьба в Югославии «квалифицируется как шпионаж»^[78].

Руководство Сербской православной церкви не пошло на разрыв отношений с Московской патриархией. Патриарх Сербский Гавриил V категорически отверг предложение титовских властей осудить антиюгославские акции Коминформа^[87]. Гавриил V был настроен против Тито, хорвата по национальности. Будучи в 1948 году в Москве на совещании, Гавриил V в Совете по делам Русской православной церкви выражал недовольство отношением режима Тито к Сербской православной церкви и заявил, что хотел бы иметь во главе Югославии не хорвата, а серба^[88].

Гавриил V уже после разрыва дипломатических отношений между СССР и Югославией неоднократно (29 сентября 1949 года, 28 декабря 1949 года и 23 марта 1950 года) лично беседовал с первым секретарем советского посольства в Белграде А. М. Зубовым^[87]. Гавриил жаловался на тяжелое финансовое положение Сербской православной церкви, отмечая, что югославские власти налогами «обдирают церковь как липку»^[87]. Гавриил V сообщил А. М. Зубову 29 сентября 1949 года следующее^[87]:

Мы знаем, что осудить Информбюро — это значит осудить Россию, Советский Союз, Московскую патриархию. Мы также знаем, что Сербская православная церковь в течение веков существовала только благодаря помощи Русской православной церкви.

Югославские власти со своей стороны создали внутри Сербской православной церкви структуру, которая была прокоммунистической и параллельной епископам. В конце 1940-х годов титовские власти поддерживали организационный раскол в Сербской православной церкви, создавая оппозицию патриарху Гавриилу V. В 1947 году в Югославии был создан Союз демократических священников, в к концу 1948 года подобные республиканские Союзы действовали в Сербии, Боснии и Герцеговине, Черногории и Македонии^[89]. В марте 1949 года в Белграде прошла конференция православного духовенства, которая учредила Союз демократических священников Югославии^[89]. Синод Сербской православной церкви осудил эту новую структуру как неканоничную и предложил священникам не вступать в этот Союз^[89]. Однако два архиерея Сербской православной церкви — Викентий (Проданов) и Ириней (Джурич) — не подчинились решению Архиерейского собора и разрешили священникам своих епархий вступать в этот Союз^[90]. Со своей стороны Белградское отделение Союза приняло резолюцию, осуждающую Коминформбюро^[91], то есть поддержало титовские власти против советского блока. Таким образом, сербское духовенство было разделено — большая часть (70 %) в конце 1949 года вступила в Союз православных священников Югославии^[91]. Меньшая часть приходского духовенства и почти все епископы остались верны патриарху.

В 1950 году Гавриил V скончался. Его преемник Викентий (тот самый, который разрешал своим священникам вступать в Союз), избранный в июле 1950 года, рассматривался в Москве как ставленник титовского режима^[92]. В августе того же года церковная (как и официальная) печать Югославии не стала публиковать обращение трех советских патриархов (Русской, Армянской и Грузинской церквей) с призывом к борьбе против угрозы новой войны^[93].

В социалистической Венгерской народной республике православные приходы (делившиеся на русско-венгерские, румынские и сербские) также пострадали от советско-югославского конфликта. Между русскими и сербскими приходами в Венгрии произошел полный разрыв: русский благочинный не мог посещать ни одну сербскую общину из-за запрета со стороны епископа Георгия^[94]. При этом венгерские власти больше помогали деньгами (по состоянию на осень 1950 года) сербским приходам, чем более населённым русским и венгерским приходам^[95].

Руководство Сербской православной церкви приветствовало нормализацию советско-югославских отношений. В начале 1955 года сербский патриарх Викентий отслужил молебен в русском храме в Белграде^[96]. Также был урегулирован разрыв между сербскими и русскими православными приходами в Венгрии: к 1955 году Сербская и Румынская православные церкви передали свои приходы в Венгрии в Русскую православную церковь^[97]. В 1956 году Викентий посетил СССР^[96].

Тёплое отношение Викентия к Советскому Союзу не понравились властям Югославии. В 1958 году И. Б. Тито лично вычеркнул имя сербского патриарха Викентия из списка гостей, отправляемых из Югославии в Москву на празднества международной православной встречи в мае 1958 года в связи с 40-летием восстановления Московского патриархата^[98]. Викентию не удалось посетить эту встречу.

Меры в отношении югославских граждан и сербов на территории стран советского блока[править | править код]

На момент начала советско-югославского конфликта на территории стран советского блока оставалось некоторое количество югославских граждан, в том числе военнопленных, воевавших против СССР во Вторую мировую войну. Значительная часть военнопленных, имевших гражданство Югославии, была освобождена и репатриирована на родину еще до советско-югославского конфликта. Согласно справке ГУПВИ МВД СССР (февраль 1947 года), по состоянию на 1 января 1947 года из советского плена были освобождены 19 256 граждан Югославии^[99]. Однако в советском плену находились подданные Югославии, которых югославские власти не желали репатриировать. К их числу относились венгры. Согласно служебной записке С. Н. Круглова от 23 мая 1947 года, в лагерях МВД СССР и рабочих батальонах содержались 1574 венгра, имевшие подданство Югославии^[100]. Советско-югославский конфликт затруднил процесс их репатриации в Югославию.

В советском лагере в Сигете (Румыния) в конце 1949 года содержались 543 военнопленных венгра, имевших югославское гражданство^[101]. 8 декабря 1949 года решением Политбюро ЦК ВКП(б) было одобрено предложение МИД СССР о репатриации этих югославских граждан в Венгрию^[101]. Однако в СССР еще оставались югославские граждане из числа военнопленных и интернированных, которых в условиях конфликта советские власти содержали в лагерях. Часть этих граждан была осуждена за военные преступления, но большинство не были осуждены. Министр внутренних дел СССР С. Н. Круглов докладывал 30 марта 1952 года В. М. Молотову, что в лагерях МВД СССР по состоянию на 1 марта 1952 года содержались 242 гражданина Югославии, в том числе^[102]:

• 218 военнопленных (из них 97 осужденных);
• 24 интернированных (из них 10 осужденных).

Кроме того, по состоянию на 1 января 1953 года на спецпоселении в СССР содержалось 1 лицо с гражданством Югославии^[103].

В Югославию был отмечен в начале конфликта массовый переход граждан стран советского блока. В частности, много болгар бежало в Югославию в 1949 году^[104].

Немногочисленное сербское население Венгрии и Румынии подверглось принудительному переселению из пограничной полосы с Югославией. В Венгрии выселение шло из пограничной полосы как с Югославией, так и с Австрией^[105]. Румынские власти поначалу использовали своих граждан-сербов из приграничных с Югославией районов для переброски в ФНРЮ антититовской литературы^[56]. В апреле 1950 года Г. Георгиу-Деж сообщил секретариату Коминформбюро, что ЦК Румынской рабочей партии усилил партийную пропаганду и агитацию среди сербского и хорватского населения приграничных местностей Румынии с целью превращения его в «активную боевую силу» против «фашистской банды» Тито^[106]. Впрочем, доверие к сербам продолжалось недолго. Власти Румынии выселили в июне 1951 года под предлогом конфликта с Югославией из румынского Баната 40 тысяч человек, из которых сербы составили 3 тыс. человек, румыны — 10,5 тыс. человек и немцы — около 8 тыс. человек^[107]. При этом запрета для румынских сербов на занятие государственных должностей в Румынии не было. Так, согласно справке, представленной секретарем ЦК Румынской рабочей партии А. Могиорошем в октябре 1951 года, в аппарате ЦК Румынской рабочей партии трудились 2 «серба»^[108].

Репрессиям подверглись также югославские специалисты, работавшие в странах советского блока (прежде всего в Болгарии и Албании). В лучшем случае их просто высылали в Югославию. 28 октября 1949 года И. В. Сталин предложил болгарским руководителям Вылко Червенкову и Василу Коларову следующее^[109]:

В связи с тем, что в болгарской армии на низших и средних командных должностях находятся до 100 югославских офицеров и так как не исключено, что среди них имеются разведчики, специально заброшенные в Болгарию аппаратом Ранковича — теперь же отчислить из болгарской армии всех югославских офицеров, с представлением им работы в гражданских учреждениях

Совет Сталина болгары выполнили быстро — уже 30 октября 1949 года Сталину сообщили о решении уволить из армии всех югославских офицеров^[110].

Репрессиям подверглись также некоторые югославские эмигранты в странах советского блока. В мае 1949 года был арестован в Будапеште атташе югославского посольства Боаров, которого этапировали в Москву^[111].

Прекращение конфликта[править | править код]

Вскоре после смерти Сталина отношения начали налаживаться — уже 6 июня 1953 года советский министр иностранных дел В. М. Молотов попросил временного поверенного ФНРЮ от имени правительства СССР принять нового посла в Югославии В. А. Валькова^[112]. Уже 14 июня 1953 года Тито сделал заявление о готовности произвести обмен послами (с оговоркой, что «обмен послами ещё не означает нормализации»), в котором жёстко критиковал действия советских руководителей: «после того, что они сделали с нами за последние четыре года, мы с
трудом сможем в будущем верить им на сто процентов»^[113].

Советское руководство стерпело обиду. 29 июля 1953 года В. А. Вальков встретился с Тито в его резиденции, а 22 сентября того же года в Москву прибыл югославский посол^[114].

в 1954 году югославский посол посетил Киев^[115]. В июне 1956 года Тито совершил визит в Москву, где на стадионе «Динамо» прошел большой митинг в честь советско-югославской дружбы^[116]. Югославия даже признала ГДР, что привело к разрыву отношений с ФРГ^[117] (согласно принятой последней доктрине Хальштейна).

К 1954 году решилась проблема с югославскими заключёнными в СССР. По состоянию на 1 января 1954 года в СССР было только 7 заключённых из числа граждан Югославии, тогда как по состоянию на 1 января 1951 года их было 84^[118]. По состоянию на 1 апреля 1956 года в СССР только 2 заключённых были гражданами Югославии^[118].

Тем не менее, смерть Сталина не привела к резкому повороту Белграда на Москву и к разрыву отношений с США. 4 августа 1954 года было заключено трёхстороннее соглашение Югославии и двух стран-членов НАТО (Греции и Турции), которое предусматривало, что нападение на одну из этих трех стран приравнивается к нападению на все три^[119]. Под агрессором подразумевались прежде всего СССР и страны соцлагеря. Соглашение 1954 года обязывало Югославию оказать помощь Турции или Греции, если они подвергнутся военной агрессии.

В 1955 году Югославию посетил советский лидер Н. С. Хрущёв, причём по итогам визита 2 июня того же года была подписана Белградская советско-югославская декларация, в которой признавалось, что социализм можно строить разными путями^[120]. Этот документ означал, что Югославия, чтобы Москва признала её социалистическим государством, вовсе не обязана копировать советский опыт. Ради нормализации двусторонних отношений СССР пошел и на другие уступки Югославии. 17 апреля 1956 года было объявлено о роспуске Коминформбюро^[121]. Это известие было с удовлетворением встречено в Белграде, где его расценили как внешнеполитическую победу Югославии^[122].

Последствия конфликта[править | править код]

Советско-югославский конфликт имел для Югославии ряд последствий. Во-первых, советская сторона перестала в связи с конфликтом поддерживать территориальные претензии Югославии к Австрии, и в итоге австрийско-югославская граница была оставлена неизменной по состоянию на 1 января 1938 года^[123]. Не удалось Югославии получить желаемые репарации с Австрии. Государственный договор о восстановлении независимой и демократической Австрии от 15 мая 1955 года предусматривал освобождение Австрии от репараций и только оговаривал в статье 27, что Югославия имеет полное право забрать австрийскую собственность на своей территории (в том числе собственность частных лиц), которая находится на ней на день вступления Договора в силу^[124].

Советско-югославский конфликт способствовал поражению греческих коммунистов и окончательному переходу Греции в состав западного антисоветского блока. С началом конфликта Югославия прекратила поддержку греческих партизан-коммунистов. При этом югославская помощь имела большее значение для греческих коммунистов, чем помощь других стран советского блока. Лидер греческих коммунистов Никос Захариадис 1 октября 1948 года сообщал советским властям следующее: «мы находились и продолжаем находиться в особом положении по отношению к Югославии», так как большинство партизанских соединений «снабжалось и продолжает снабжаться через югославские границы»^[125]. Коммунистическая партия Греции поддержала антиюгославскую резолюцию Коминформбюро (но предпочла не публиковать своё решение об её поддержке)^[125]. В марте 1949 года «Свободная Греция» была переведена в Бухарест, руководство Компартии Греции также перебралось в Румынию^[125]. Советская сторона попыталась увеличить помощь греческим коммунистам из других стран советского блока, чтобы компенсировать отсутствие югославских поставок^[126]. Однако теперь путь советских поставок стал длиннее. Например, советские поставки шли через Гданьск вокруг Европы морским путем до албанских портов^[127]. В 1949 году планы советских поставок в Грецию не выполнялись. На совещании в Праге 20 — 21 января 1949 года выяснилось, что план поставок в Грецию на 1949 год обеспечен материалами только на 60 %^[128].

Греческие власти воспользовались затруднениями коммунистов. В конце 1948 года греческая армия начала наступление против партизан-коммунистов, в марте следующего года почти полностью очистила от них Пелопоннес^[129]. 16 апреля 1949 года советские власти дали указания лидеру греческих коммунистов свернуть вооружённую борьбу^[130]. Вскоре болгарская помощь греческим коммунистам была прекращена, начались разоружения греческих партизан, перешедших на болгарскую территорию^[131]. Энвер Ходжа получил указание от советских властей с 1 мая 1949 года закрыть албанско-греческую границу и разоружать (с отправкой вглубь Албании) всех греческих партизан, которые перейдут ее после 1 мая 1949 года^[132]. В августе 1949 года греческие партизаны были разгромлены и бежали в Албанию, Югославию и Болгарию^[133].

Советско-югославский конфликт привёл к тому, что окончательно провалился план Балканской федерации. В связи с этим фактически был аннулирован договор в Бледе, и Западные окраины не были переданы из Югославии в состав Болгарии.

Проблема вины за развязывание советско-югославского конфликта[править | править код]

22 июня 1954 года ЦК КПСС направил Центральному комитету Союза коммунистов Югославии письмо с предложением урегулировать советско-югославский конфликт 1948 года, объяснив его действиями уже расстрелянного Л. П. Берии и ещё находящегося на свободе М. Джиласа^[114]. Югославские власти в ответе от 11 августа 1954 года отказались выставлять виновником М. Джиласа, «роль которого в нашем руководстве никогда не была решающей»^[114]. Таким образом, попытка списать вину за советско-югославский конфликт на уже репрессированных в обеих странах лиц не удалась.

В докладе Н. С. Хрущёва «О культе личности и его последствиях» на XX съезде КПСС было сказано, что главным виновником советско-югославского конфликта являлся И. В. Сталин, и отмечено, что «в деле с Югославией не было оснований для такого разрыва»^[121]. Тем не менее, советские власти долгое время не желали признавать вину СССР в конфликте открыто.

При Леониде Брежневе периоды потепления в советско-югославских отношениях перемежались конфликтами. Югославия формально рассматривалась советскими пропагандистами как социалистическая страна. Вопрос о вине СССР за советско-югославский конфликт разрешён не был.

Перестройка сопровождалась переходом к «новому мышлению» во внешней политике СССР. Практическим выражением «нового мышления» для вины за советско-югославский конфликт стал визит президента СССР Михаила Горбачёва в Югославию (14 — 18 марта 1988 года). 18 марта 1988 года в Дубровнике была подписана новая советско-югославская декларация, которая относилась исключительно к отношениям КПСС и СКЮ^[134]. Кроме того, Михаил Горбачёв во время визита 1988 года выступал в югославской Скупщине, причем заявил следующее: «добрые отношения между нашими странами были нарушены по вине советского руководства»^[135]. Таким образом, глава СССР впервые открыто признал вину Советского Союза за советско-югославский конфликт 1948—1949 годов.

Признание вины за конфликт последовало слишком поздно — 24 января 1990 года Союз коммунистов Югославии прекратил существование^[136]. Поэтому воспользоваться плодами Дубровницкого соглашения и признания Горбачёва югославской стороне в значительной мере не удалось.

Примечания[править | править код]

См. также[править | править код]

• Советско-югославские отношения

«Всю ответственность за создавшееся положение несут Тито, Кардель, Джилас и Ранкович. Их методы — из арсенала троцкизма. В компартии нетерпим такой позорный террористический режим», — эти строчки из советского доклада «О положении в Компартии Югославии» были вписаны туда самим Иосифом Сталиным.

Пройдет несколько дней, и 28 июня 1948 года Коммунистическая партия Югославии под руководством ее лидера Иосипа Броз Тито будет исключена из Информбюро компартий по предложению СССР.

Отношения двух стран, которые еще недавно воевали против общего противника — нацистской Германии, были поставлены на грань войны друг с другом. Вооруженного противостояния не случилось, но ссора между Сталиным и Тито привела к долговременному конфликту, который закончился лишь после смерти лидера СССР.

Советский доклад привел прославленного югославского политика в тяжелое состояние. «Тито три часа ходил взад-вперед по своей комнате, потрясенный выдвинутыми Сталиным тяжелейшими обвинениями», — так описывает поведение лидера историк Юрий Гиренко в книге «Сталин — Тито», опубликованной в 1991 году.

Казалось, еще совсем недавно отношения между двумя странами были вполне уважительными: Сталин расточал комплименты в адрес Тито, а Тито — Сталину. Во время последнего визита югославской делегации в СССР, Сталин даже позволил себе полушутя сказать, что «Тито останется для Европы», так как он – Сталин — «долго не проживет».

Лидер югославских партизан, разгромивший нацистов практически без поддержки со стороны СССР и Запада, Тито действительно пользовался популярностью не только в Югославии, но и в Европе. Со Сталиным он говорил уважительно, но во многом на равных, считая, что имеет на это право.

Однако Сталин думал иначе. Руководитель главной державы-победительницы, он считал, что Югославия должна оставаться в советской зоне влияния и согласовывать с ним все действия не только во внешней, но и во внутренней политике.

Раздражение Москвы начало вызывать желание Тито заключить болгаро-югославский договор, речь в котором — ни много ни мало — шла о создании «Балканской Федерации». В этом стремлении Тито поддерживал хорошо знавший его болгарский лидер Георги Дмитров, однако Сталин выступал резко против таких отношений между двумя странами.

Тито принял линию Сталина и пошел на попятную, но совсем от своих планов с не отказался. Он запланировал привлечь к своим планам Албанию. Ее руководитель Энвер Ходжа, убежденный сталинист, не был в большом восторге от замысла. Однако, как убежденному националисту, ему не понравились планы югославского руководства придвинуть свои войска к албанской границе.

В СССР также были не в восторге, хотя Тито и объяснил, что он таким образом якобы хочет защитить Албанию от возможного захвата со стороны Греции. В Москве же заявили, что ситуацией могут воспользоваться англичане, чтобы развязать конфликт на Балканах.

Одновременно в Кремле опасались и влияния англичан на самого Тито. У югославского лидера действительно сложились хорошие отношения с британскими военными и премьером Уинстоном Черчиллем, который также искал возможность перетянуть Тито на свою сторону.

У каждой стороны были свои аргументы, но Сталиным уже двигало желание наказать строптивого Тито и его соратников. Сам Тито понимал это — в начале июня он собрал расширенное заседание Политбюро ЦК Компартии Югославии, где заявил, что «СССР оказывает на нас давление и речь идет о независимости нашей страны».

Его слушали со вниманием. Крепко сбитый, в неизменной пилотке с красной звездой, он умел говорить и пользовался авторитетом среди товарищей по партии. Он действительно заслужил его, ведь он, как и они, ходил под пулями, спал на голой земле и пил с ними чай из одной кружки. Его верный соратник Милован Джилас скажет тогда, что главным вопросом было, «будет ли социализм развиваться свободно или посредством расширения СССР».

Шпион, выйди вон

Сам Тито видел Югославию дружественным, но независимым от СССР государством — иного он представить себе не мог, хотя признавался, что разрыв дался ему тяжело. Разрыв действительно был стремительным — в СССР стали грозить карами югославским отступникам, а в газетах начали писать о «фашистской клике Тито». «Мы располагаем данными, что Тито — иностранный шпион», заявил сталинский подручный Андрей Жданов.

Зная характер Сталина, Тито стал всерьез опасаться за свою жизнь. Опасаясь вторжения СССР, он довел военные расходы страны до 23% и даже заручился поддержкой США.

Конфликт Тито и Сталина был неминуем и, конечно, не потому что Тито был противником социализма.

Однако, борясь со Сталиным, Тито брал на вооружение сталинские методы. При этом свой гнев он обрушил и на тех, кого считал агентами Сталина внутри страны. Опасаясь раскола Компартии Югославии, из нее по указанию Тито были исключены те, кого считали неблагонадежными.

Более 16 тыс. человек были подвергнуты заключению на Острове Голом и, хотя условия пребывания там были мягче, чем условия сталинских лагерей, часть заключенных погибли. Впоследствии эти печальные события найдут свое отражение в фильме «Папа в командировке» Эмира Кустурицы.

«Конфликт со Сталиным далеко не сразу избавил югославское руководство от сталинского догматизма», — пишет в своей книге «Сталин — Тито» Юрий Гиренко.

СССР вовсю вел пропагандистскую войну против Тито — вчерашнего героя войны югославского лидера в советских журналах изображали в виде паука в фуражке с нацистской свастикой, а газета «Правда» писала, что Югославией правит «клика политических убийц».

В этих условиях Тито посчитал необходимым пойти на сближение с Западом, который, обещая щедрые кредиты, ставил довольно жесткие условия.

Отношения с СССР начали постепенно нормализоваться лишь через несколько лет после смерти Сталина. Улучшению помог визит Хрущева в 1955 году, который готовился в трудных условиях, вспоминал впоследствии Сергей Хрущев, сын советского лидера. Многие из соратников Хрущева не желали иметь ничего общего с «кликой Тито» и противились восстановлению отношений.

Принимали советского лидера тепло — ему показывали ухоженные могилы советских воинов, павших в Югославии, старались говорить с ним по-русски и говорили об общих славянских корнях. Но о возвращении в советский блок не было и речи. «Югославия никуда не пойдет, она останется такой, какой и была», — сказал Тито советскому лидеру.

В 1961 году Тито вместе с индийским лидером Джавахарлалом Неру и президентом Египта Гамалем Абделем Насером создадут Движение «неприсоединения». Ровные отношения со всеми и невхождение в военные блоки станет официальной политикой Югославии на долгие годы. Трудолюбие жителей, экономические реформы, кооперация с Западом и СССР сделает Югославию процветающей европейской страной, хотя и авторитарной. Со своим верным соратником вице-президентом Милованом Джиласом Тито рассорится, а после написания критических книг Джилас проведет несколько лет в тюрьме.

«Югославия Тито» закончит свое существование со смертью Тито в мае 1980 года. На его похороны съедутся 124 иностранные делегации, и это будут единственные похороны в истории, на которых будет присутствовать и глава Великобритании Маргарет Тэтчер, и лидер КНДР Ким Ир Сен.

Когда зрители футбольного матча в городе Сплит услышат о смерти Тито, весь стадион в едином порыве начнет петь патриотическую песню «Друг Тито, мы тебе клянемся, что никогда не свернем с твоего пути».

В июне 1989 года Джилас, который напишет книгу «Тито. Мой друг и мой враг», назовет югославского лидера «искусным и одаренным политиком»: «Тито — крупная историческая личность, которую невозможно выбросить из истории».