Правила для руководства ума декарт скачать бесплатно

Электронная книга

Сочинения

Произведение Сочинения полностью

Р. Декарт Правила для руководства ума Перевод м.А. Гарнцева

Правило 1

Целью научных занятий должно быть
направление ума таким образом, чтобы
он мог выносить твердые истинные суждения
обо всех тех вещах, которые ему встречаются.

Таково обыкновение людей, что всякий
раз, когда они замечают какое-либо
сходство между двумя вещами, они в своих
суждениях приписывают обеим даже в том,
чем эти вещи различаются, то, что, как
они узнали, является истинным для одной
из них. Так, неудачно сравнивая науки,
которые целиком заключаются в познании,
присущем духу, с искусствами, которые
требуют некоторого телесного упражнения
и расположения, и видя, что один человек
не в состоянии разом обучиться всем
искусствам, но легче становится лучшим
мастером тот, кто упражняется лишь в
одном из них (ведь одни и те же руки не
могут приспособиться к возделыванию
земли и игре на кифаре или ко многим
различным занятиям подобного рода столь
же легко, как к одному из них), они думали
то же самое и о науках и, отличая их друг
от друга сообразно различию их предметов,
полагали, что надо изучать каждую науку
в отдельности, отбросив все прочие. В
этом они безусловно обманывались. Ведь,
поскольку все науки являются не чем
иным, как человеческой мудростью, которая
всегда пребывает одной и той же, на какие
бы различные предметы она ни была
направлена, и поскольку она перенимает
от них различие не большее, чем свет
солнца — от разнообразия вещей, которые
он освещает, не нужно полагать умам
какие-либо границы, ибо познание одной
истины не удаляет нас от открытия другой,
как это делает упражнение в одном
искусстве, но, скорее, тому способствует.
И право, мне кажется удивительным, что
многие люди дотошнейшим образом исследуют
свойства растений, движения звезд,
превращения металлов и предметы
дисциплин, подобных этим, но при всем
том почти никто не думает о здравом
смысле или об этой всеобщей мудрости,
тогда как все другие вещи в конце концов
следует ценить не столько ради них
самих, сколько потому, что они что-то
прибавляют к этой мудрости. И оттого не
без основания мы выставляем это правило
норным среди всех, ибо ничто так не
отклоняет нас от прямого пути разыскания
истины, как если мы направляем наши
занятия не к этой общей цели, а к каким-либо
частным. Я говорю не о дурных и достойных
осуждения целях, каковыми являются
пустая слава или бесчестная нажива:
ведь очевидно, что приукрашенные доводы
и обманы, приноровленные к способностям
толпы, открывают к этим целям путь
гораздо более короткий, чем тот, который
может потребоваться для прочного
познания истинного. Но я разумею именно
благородные и достойные похвалы цели,
так как они часто вводят нас в заблуждение
более изощренно, как, например, когда
мы изучаем науки, полезные для житейских
удобств или доставляющие то наслаждение,
которое находят в созерцании истинного
и которое является почти единственным
в этой жизни полным и не омраченным
никакими печалями счастьем. Конечно,
мы можем ожидать от наук этих законных
плодов, но, если мы во время занятий
помышляем о них, они часто становятся
причиной того, что многие вещи, которые
необходимы для познания других вещей,
мы упускаем или потому, что они на первый
взгляд кажутся малополезными, или
потому, что они кажутся малоинтересными.
И надо поверить в то, что все науки
связаны между собой настолько, что
гораздо легче изучать их все сразу, чем
отделяя одну от других. Итак, если
кто-либо всерьез хочет исследовать
истину вещей, он не должен выбирать
какую-то отдельную науку: ведь все они
связаны между собой и друг от друга
зависимы; но пусть он думает только о
приумножении естественного света
разума, не для того, чтобы разрешить то
или иное школьное затруднение, но для
того, чтобы в любых случаях жизни разум
(intellectus) предписывал воле, что следует
избрать, и вскоре он удивится, что сделал
успехи гораздо большие, чем те, кто
занимался частными науками, и не только
достиг всего того, к чему другие стремятся,
но и превзошел то, на что они могут
надеяться.

Соседние файлы в папке Декарт

• #
• #
• #
• #

Автор: Декарт Рене

Жанр: Философия

В настоящий том входят произведения французского философа XVII в., представляющие достаточно полную картину его воззрений на мир, познание, человека: «Правила для руководства ума» (в новом переводе), «Мир, или Трактат о свете», «Рассуждение о методе», «Первоначала философии» и др. Включенная в том избранная переписка (впервые публикуемая на русском языке) способствует лучшему уяснению взглядов мыслителя. Впервые на русском языке публикуется работа «Замечания на некую программу, изданную в Бельгии в конце 1647 года…».

Читать книгу онлайн бесплатно

Скачать книгу бесплатно:

• Скачать в формате FB2(642 КБ)
• Скачать в формате EPUB(842 КБ)
• Скачать в формате RTF (DOC)(495 КБ)
• Скачать в формате HTML(652 КБ)
• Скачать в формате TXT(485 КБ)

Какой формат выбрать?

80из 100antonrai

Вообще-то я собирался начать «разбираться с Декартом» с «Первоначал философии», но это оказалось не таким простым делом (как и следовало предполагать), а потому начну с чего-то более простого, а именно с «Правил по руководству ума». А ведь именно в этом незаконченном трактате Декарт и предписывает метод рассуждения, который кратко можно сформулировать так: рассуждать следует, двигаясь от самого простого к более сложному (тот же метод в сжатом варианте описывается Декартом и в «Рассуждении о методе»). Декарт советует выстраивать цепочку рассуждений в виде пронумерованного ряда, в котором всякое 1. является чем-то самоочевидным, всякое 2. вытекает из 1. только с очевидностью, всякое 3. вытекает с очевидностью из 2., и так далее. Отсюда Декарт различает интуицию ума как способность усматривать нечто самоочевидное, и дедукцию, как способность вывода очевидных следствий из самоочевидных положений. Употребляется им и слово индукция, под индукцией же он понимает просто энумерацию, то есть выстраивание дедуктивных выводов в последовательный ряд, из которого бы не выпадало ни одно промежуточное звено. Декарт убежден, что если следовать такому методу, то самые сложные философские положения, которые до сих пор возникали словно бы из ниоткуда (по прихоти рассуждающего философа), станут ясны. Ведь до сих пор философы словно бы сразу формулировали некое предположительное суждение под номером 17. и нам было совершенно непонятно, как воспринять это сформулированное положение и стоит ли ему вообще доверять. Вместе с тем, если бы философ действительно должным образом рассуждал «по пунктам», двигаясь только от самоочевидного и только к очевидному (а это претит многим философам, потому как чем сложнее-темнее вывод, тем философ и умнее), то от всякого 17. можно было бы перейти к 16., от 16. перейти к 15. и так дойти до самой единицы, а начальный пункт рассуждения должен быть самоочевиден. Отсюда все знание приобретает характер очевидности – знание превращается в лестницу, по которой не страшно подниматься к самым облакам, ведь ни одна ступенька этой индуктивно-дедуктивной лестницы не пропущена, и не провалится под вашими ногами – если вы интуитивно верно ступили на первую ступень, конечно, но для этого не требуется ничего кроме естественного света разума, коим Бог не обделил ни одно разумное существо. Нетрудно догадаться, что фактически Декарт предписывает философскому мышлению требование математической точности (движение от аксиом к теоремам; от одних вполне доказанных положений к другим положениям, которые следует доказать на основе уже доказанного), которое в настоящий момент может показаться изначально несколько наивным. Но это нам сейчас нетрудно «догадаться и показаться», а ведь Декарт формулировал эти правила году этак в 1628-ом – само понятие точной науки еще только формируется (еще и Ньютон-то не родился, хотя вот-вот родится), и как раз-таки Декарт его активно и формирует, предполагая, что и философия должна быть наукой точной. Но пока что и сама математика является словно бы некоей магией, доступной лишь для высших адептов – Декарт как раз и ставит вопрос о том, что математика еще только должна быть построена таким образом, чтобы все запутанное выводилось строго из понятного (тем самым и распутываясь), и главное, чтобы все начиналось с самого начала, то есть с самоочевидных положений, с аксиом то бишь. То есть математика и сама еще должна быть выстроена и преподаваться с математической точностью. Что ж, этого в итоге достичь удалось, во всяком случае в советское время математику нам в школе преподавали вполне ясно (как сейчас – не знаю). Так же сформировалась и точная наука, в основе которой и лежит математическая точность. Со Словом все сложнее и интереснее, ведь Слово не Число. При этом Слово по самой своей природе словно бы и стремится к превращению в Число и противится этому – ведь требование ясности (словесный аналог математической точности – а нужен этот аналог как раз для того, чтобы внести дополнительную неясность в и без того не вполне точные рассуждения) при пользовании Словом остается одним из фундаментальных для любого человека, который хочет донести хоть какую-то мысль хоть до кого-то (всякому дельному мыслителю хочется, чтобы выраженная словами мысль в конечном счете приобрела вид «дважды два четыре»), но при этом Слово всегда укутано туманом неоднозначности. Но и с Числом все сложно и интересно – ведь и точные науки, как представляется на настоящий момент, в конечном счете оказались не настолько точными, а сама математика стала уже настолько высшей, что опять-таки доступна лишь неким математическим небожителям. А понимают ли они друг друга, я и сказать не берусь. Не получается ли, что Число, в свою очередь, в своем развитии словно бы стремится к некоей изначальной неясности (неоднозначности), которая всегда сопутствует значению любого Слова. Что же: Слово пытается превратиться в Число, а Число – в Слово? Похоже на то. Не буквально, конечно, но символически. Число, развиваясь, словно бы растрачивает свою изначальную точность; Слово, же, напротив, развиваясь, пытается уточнить само себя. При этом в качестве предела для уточнения Слова, по-видимому (не могу сказать – очевидно, язык не поворачивается) выступает не некая точка изначальной точности Числа, но некая точка, за которой Число в своем развитии перестает быть очевидно точным, – там где однозначность становится все более туманной, постепенно теряя название однозначности; соответственно и для Числа в качестве предела выступает не некая точка изначальной неоднозначности всякого Слова, но та точка, за которой эта неоднозначность может считаться определенным образом проясненной. Говоря по-другому, скорее философски, нежели математически, а следовательно и более подходящим для настоящих рассуждений языком: философия перестает быть философией в тот момент, когда Слово становится слишком ясным (философия прекращается там, где нечто можно утверждать наверняка); математика же перестает быть математикой тогда, когда Число становится слишком неясным. Впрочем, я не готов отстаивать это предположение с пеной у рта, хотя бы уже по причине недостаточно ясных знаний о точных науках. Так что пусть это предположение будет моим предположением под номером 17., для которого я не в состоянии выстроить предписываемый Декартом индуктивный ряд. Да и:напомним, что никогда не следует смешивать вообще никакие предположения с нашими суждениями об истине вещей. (Рене Декарт. «Правила для руководства ума»)Кстати, тоже хороший пример довольно сомнительного предположения:)