ПРИЧИНЫ И ПРЕДПОСЫЛКИ
Коллективизация имела как минимум четыре цели. Первая, официально провозглашенная партийным руководством — осуществление социалистических преобразований в деревне. Неоднородность и многоукладность экономики воспринималась как противоречие, которое необходимо преодолеть. В перспективе предполагалось создание крупного социалистического сельскохозяйственного производства, которое надежно обеспечит государство хлебом, мясом и сырьем. Способом перехода к социализму в деревне считалась кооперация. К 1927 г. различными формами кооперации было охвачено свыше трети крестьянских хозяйств.
Вторая цель — обеспечение бесперебойного снабжения быстро растущих в ходе индустриализации городов. Основные черты индустриализации проецировались на коллективизацию. Бешеные темпы промышленного роста, урбанизации требовали резкого увеличения в чрезвычайно сжатые сроки поставок продовольствия в город.
Третья цель — высвобождение рабочих рук из деревни для строек первых пятилеток. Колхозы являлись крупными производителями зерна. Внедрение в них техники должно было освободить от тяжелого ручного труда миллионы крестьян. Их ждала теперь работа на заводах и фабриках.
Четвертая цель, также связана с индустриализацией — увеличение с помощью колхозного производства продажи зерна на экспорт. Деньги, вырученные от этой продажи, должны были пойти на закупку техники и оборудования для советских заводов. Иного источника валютных средств у государства в то время фактически не существовало.
В 1927 г. в стране разразился очередной «хлебный кризис». Из-за нехватки промышленных товаров для обмена на зерно, а также неурожая в ряде районов, сократилось количество поступившего на рынок товарного хлеба, а также продажа сельхозпродукции государству. Промышленность не поспевала кормить город через товарообмен. Опасаясь повторения хлебных кризисов и срыва выполнения плана индустриализации, руководство страны решило ускорить проведение сплошной коллективизации. Мнение экономистов-аграрников (А.В. Чаянов, Н.Д. Кондратьев и др.), что наиболее перспективным для экономики является соединение индивидуально-семейной, коллективной и государственной форм организации производства, было проигнорировано.
В декабре 1927 г. ХV съезд ВКП(б) принял специальную резолюцию по вопросу о работе в деревне, в которой провозгласил «Курс на коллективизацию». Ставились задачи: 1) создать «фабрики зерна и мяса»; 2) обеспечить условия для применения машин, удобрений, новейших агро- и зоотехнических методов производства; 3) высвободить рабочую силу для строек индустриализации; 4) ликвидировать разделение крестьян на бедноту, середняка и кулака. Был издан «Закон об общих началах землепользования и землеустройства», по которому из госбюджета выделялись значительные суммы на финансирование коллективных хозяйств. Для технического обслуживания крестьянских объединенных кооперативов в сельских районах организовывались машинно-тракторные станции (МТС). Колхозы были открыты для всех.
Коллективные хозяйства (колхозы) управлялись общим собранием и избираемым им правлением во главе с председателем. Существовали три типа колхозов: 1) товарищество по совместной обработке земли (ТОЗ), где обобществлялись только сложные машины, а основные средства производства (земля, инвентарь, рабочий и продуктивный скот) находились в частном пользовании; 2) артель, где обобществлялись земля, инвентарь, рабочий и продуктивный скот, а в личной собственности оставлялись огороды, мелкий скот и птица, ручной инвентарь; 3) коммуны, где все было общим, подчас до организации общественного питания. Предполагалось, что крестьянин сам убедится в преимуществах обобществления, и с принятием административных мер не спешили.
Взяв курс на индустриализацию, советское руководство столкнулось с проблемой нехватки средств и рабочих рук для промышленности. Получить то и другое можно было, прежде всего, из аграрного сектора экономики, где к концу 20-х гг. было сосредоточено 80% населения страны. Выход был найден в создании коллективных хозяйств. Практика социалистического строительства диктовала быстрые, жесткие темпы и методы.
«ГОД ВЕЛИКОГО ПЕРЕЛОМА»
Переход к политике коллективизации начался летом 1929 г., вскоре после принятия первого пятилетнего плана. Главной причиной ее форсированных темпов состояла в том, что государству не удавалось произвести перекачку средств из деревни в промышленность путем установления заниженных цен на сельхозпродукцию. Крестьяне отказывались продавать свою продукцию на невыгодных для себя условиях. Кроме того, мелкие, технически слабо оснащенные крестьянские хозяйства были не в состоянии обеспечить растущее городское население и армию продуктами, а развивающуюся промышленность — сырьем.
В ноябре 1929 г. вышла в свет статья Сталина «Год великого перелома». В ней говорилось о «коренном переломе в развитии нашего земледелия от мелкого и отсталого индивидуального хозяйства к крупному и передовому коллективному земледелию».
В духе этой статьи в январе 1930 г. ЦК ВКП(б) принял постановление «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству». В нем намечались жесткие сроки ее проведения. Выделялись две зоны: первая — Северо-Кавказский край, Среднее и Нижнее Поволжье, в которой коллективизацию намечено было закончить осенью 1930-весной 1931 г.; вторая — все остальные зерновые районы — к осени 1931 до весны 1932 г. К концу первой пятилетки коллективизацию планировалось осуществить в масштабе всей страны.
Для проведения коллективизации были мобилизованы 25 тыс. рабочих из городов, готовых выполнить партийные директивы. Уклонение от коллективизации стали трактовать как преступление. Под угрозой закрытия рынков и церквей крестьян заставляли вступать в колхозы. Имущество тех, кто осмеливался сопротивляться коллективизации, конфисковывалось. К исходу февраля 1930 года в колхозах численность уже 14 млн. хозяйств — 60% общего числа
Зимой 1929-1930 гг. во многих деревнях и селах наблюдалась страшная картина. Крестьяне гнали на колхозный двор (часто просто сарай, окруженный забором) всю свою скотину: коров, овец, и даже кур и гусей. Руководители колхозов на местах понимали решения партии по своему — если обобществлять, то все, вплоть до птицы. Кто, как и на какие средства будет кормить скотину в зимнее время, заранее предусмотрено не было. Естественно, большинство животных погибало через несколько дней. Более искушенные крестьяне заранее резали свою скотину, не желая отдавать ее колхозу. Тем самым по животноводству был нанесен огромный удар. Фактически, с колхозов в первое время брать было нечего. Город стал испытывать еще большую нехватку продовольствия, чем ранее.
РАСКУЛАЧИВАНИЕ
Нехватка продовольствия обусловила нарастание внеэкономического принуждения в аграрном секторе — чем дальше, тем больше у крестьянина не покупали, а брали, что вело к еще большему сокращению производства. В первую очередь, не хотели сдавать свое зерно, скотину, инвентарь зажиточные крестьяне, называемые кулаками. Многие из них открыто выступали против местных властей, деревенских активистов. В ответ на местах переходят к раскулачиванию, с 1930 г. возведенному в ранг государственной политики. Аренда земли и использование наемного труда были запрещены. Определением, кто есть «кулак», а кто «середняк» занимались непосредственно на местах. Единой и точной классификации не было. В некоторых районах к кулакам приписывали тех, у кого было две коровы, или две лошади, или хороший дом. Поэтому каждый район получал свою норму раскулачивания. В феврале 1930 г. было издано постановление, определяющее его порядок. Кулачество делилось на три категории: первая («контрреволюционный актив») — подлежала аресту и могла быть приговорена к смертной казни; вторая (активные противники коллективизации) — выселению в отдаленные районы; третья — расселению в пределах района. Искусственное разделение на группы, неопределенность их характеристик создавали почву для произвола на местах. Составлением списков семей, подлежащих раскулачиванию, занимались местные органы ОГПУ и власти на местах при участии деревенских активистов. Постановление определяло, что число раскулачиваемых по району не должно превышать 3-5% всех крестьянских хозяйств.
Страна все гуще покрывалась сетью лагерей, поселков «спецпереселенцев» (высланных «кулаков» и членов их семей). К январю 1932 г. было выселено 1,4 млн. чел, из них несколько сот тысяч — в отдаленные районы страны. Их отправляли на принудительные работы (например, на строительство Беломорско–Балтийского канала), рубку леса на Урале, в Карелии, Сибири, на Дальнем востоке. Многие гибли в пути, многие — по прибытии на место, поскольку, как правило, «спецпереселенцев» высаживали на голом месте: в лесу, в горах, в степи. Выселяемым семьям разрешалось брать с собой одежду, постельные и кухонные принадлежности, продовольствие на 3 месяца, однако общий багаж не должен весить больше 30 пудов (480 кг). Остальное имущество изымалось и распределялось между колхозом и бедняками. Выселению и конфискации имущества не подлежали семьи красноармейцев и командного состава РККА. Раскулачивание стало инструментом форсирования коллективизации: сопротивлявшихся созданию колхозов на законных основаниях можно было репрессировать как кулаков или им сочувствовавших — «подкулачников».
ИЗ ПИСЕМ ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ВЦИК М.И. КАЛИНИНУ. НАЧАЛО 1930-Х
«Уважаемый т. Михаил Иванович Калинин! Сообщаю из лагеря Макарихи — г. Котлас. …Усматривалось ли вами то, что вместе с родителями переселяются и беззащитные дети от 2-х недель и старше и страдают в бараках совершенно непригодных… Хлеб выдается с опозданием на 5 дней. Такой мизерный паек, и то несвоевременно… Мы все, невинные, ждем окончательного рассмотрения дела по нашим заявлениям…».
«Председателю ВЦИК тов. М.И. Калинину. Находясь в ссылке, я насмотрелся на весь ужас этого массового выселения целых семейств… Пусть это кулаки, хотя многие из них имели совершенно ничтожное, ниже середняцкого состояние, пусть вредные элементы, хотя, правду сказать, многие попали сюда только из-за злых языков своих соседей, но все же это люди, а не скотина, и жить им приходится гораздо хуже, чем живет скотина у культурного хозяина…»
«ГОЛОВОКРУЖЕНИЕ ОТ УСПЕХОВ»
Насильственная коллективизация и раскулачивание вызвали протест крестьян. В феврале-марте 1930 г. начался массовый забой скота, поголовье крупного рогатого скота сократилось в результате на треть. В 1929 г. было зарегистрировано 1300 крестьянских антиколхозных выступлений. На северном Кавказе и в ряде районов Украины на усмирение крестьян были брошены регулярные части Красной армии. В армию, в основном состоявшую из крестьянских детей, также проникало недовольство. В то же время в деревнях отмечались многочисленные факты убийства «двадцатипятитысячников» — рабочих активистов, посланных из города организовывать колхозы. Кулаки неоднократно ломали и портили колхозные машины во время весеннего сева и писали угрожающие послания председателям хозяйств.
2 марта 1930 г. в «Правде» вышла статья Сталина «Головокружение от успехов», содержавшая обвинение в перегибах в адрес местного руководства. Было принято постановление о борьбе против «искривления партлинии в колхозном движении». Показательно наказаны некоторые руководители на местах. Тогда же, в марте, был принят Примерный устав сельскохозяйственной артели. В нем провозглашался принцип добровольного вхождения в колхоз, определялся порядок объединения, объем общественных средств производства.
Из статьи И.В. Сталина «Головокружение от успехов», 2 марта 1930 г.: «…Нельзя насаждать колхозы силой. Это было бы глупо и реакционно. Колхозное движение должно опираться на активную поддержку со стороны основных масс крестьянства. Нельзя механически пересаживать образцы колхозного строительства в развитых районах в районы неразвитые. Это было бы глупо и реакционно. Такая «политика» одним ударом развенчала бы политику коллективизации… Дразнить крестьянина-колхозника «обобществлением» жилых построек, всего молочного скота, всего мелкого скота, домашней птицы, когда зерновая проблема еще не разрешена, когда артельная форма колхозов еще не закреплена, — разве не ясно, что такая «политика» может быть угодной и выгодной лишь нашим заклятым врагам? Чтобы выправить линию нашей работы в области колхозного строительства, надо положить конец этим настроениям…»
Статья полностью
ГОЛОД 1932-33 ГГ.
В начале 1930-х годов цены на зерно на мировом рынке резко упали. Урожаи 1931 и 1932 гг. в СССР были ниже средних. Однако продажа хлеба за границу с целью получения валюты на закупку промышленного оборудования продолжалась. Прекращение экспорта грозило срывом программы индустриализации. В 1930 г. было собрано 835 млн центнеров зерна, из них экспортировано — 48,4 млн центнеров. В 1931 г. соответственно собрано — 695, вывезено 51,8 млн центнеров.
В 1932 г. выполнить задания по сдаче хлеба колхозы зерновых районов не смогли. Туда были направлены чрезвычайные комиссии. Деревню захлестнула волна административного террора. Изъятие для нужд индустриализации из колхозов ежегодно миллионов центнеров зерна вызвало вскоре страшный голод. Зачастую изымалось даже то зерно, которое было предназначено для весеннего посева. Мало сеяли, мало и собирали. Но план поставок необходимо было выполнять. Тогда у колхозников забирали последние продукты. Импортные станки обошлись народу очень дорогой ценой, голодом 1932-1933 годов. Голод разразился на Украине, Северном Кавказе, Казахстане, в Центральной России. Причем, многие голодающие районы являлись как раз хлебными житницами страны. По подсчетам некоторых историков голод унес жизни более 5 млн человек.
ИТОГИ
После выхода сталинской статьи «Головокружение от успехов» отмечался массовый выход крестьян из колхозов. Но вскоре они вновь вступают в них. Ставки сельхозналога с единоличников были повышены на 50 % по сравнению с колхозными, что не позволяло нормально вести индивидуальное хозяйство. В сентябре 1931 года охват коллективизацией достигает 60%. В 1934 году — 75%. Вся политика советского руководства в отношении сельского хозяйства была направлена на удержание крестьянина в жестких рамках: либо работать в колхозе, либо уехать в город и влиться в новый пролетариат. Для недопущения неконтролируемой властями миграции населения в декабре 1932 г. были введены паспорта и система прописки. Крестьяне паспортов не получили. Без них же нельзя было переехать в город и устроиться там на работу. Покидать колхоз можно было только с разрешения председателя. Подобное положение сохранялось вплоть до 1960-х гг. Но одновременно в массовых масштабах проходил так называемый организованный набор рабочей силы из села на стройки первых пятилеток.
С течением времени недовольство крестьян коллективизацией затихало. Беднякам, по большому счету терять было нечего. Середняки свыкались с новым положением и не решались открыто выступать против власти. Кроме того, колхозный строй, ломая одно из начал крестьянской жизни — индивидуальное хозяйство, продолжал другие традиции — общинный дух российского села, взаимозависимость и совместный труд. Новая жизнь не давала прямого стимула для хозяйственной инициативы. Хороший председатель мог обеспечить приемлемый уровень жизни в колхозе, тогда как нерадивый довести его до нищеты. Но постепенно хозяйства вставали на ноги и начинали давать то продовольствие, которое требовало от них государство. Трудились колхозники за так называемые «трудодни» — отметку за выход на работу. За «трудодни» они получали и часть произведенной колхозом продукции. О зажиточности, хорошем достатке в первое время мечтать просто не приходилось. Сопротивление кулаков, которых одни называли «мироедами», другие — предприимчивыми хозяевами было сломлено репрессиями и налогами. Однако затаенная злость и обида на советский строй у многих из них оставалась. Все это сказалось уже в годы Великой Отечественной войны в проявлении сотрудничества с противником части репрессированных кулаков.
В 1934 г. было объявлено о завершающем этапе коллективизации. Было покончено с разделением крестьян на бедноту, середняка и кулака. К 1937 г. 93% крестьянских хозяйств были объединены в колхозы и совхозы. Государственная земля закреплялась за колхозами в вечное пользование. Колхозы располагали землей и рабочей силой. Машины давали государственные машинно-тракторные станции (МТС). За свою работу МТС брали частью собранного урожая. На колхозах лежала ответственность сдавать государству по «твердой цене» 25-33% продукции.
Формально руководство колхозом осуществлялось на основе самоуправления: общее собрание колхозников избирало председателя, правление и ревизионную комиссию. Фактически же колхозами управляли райкомы партии.
Коллективизация решила проблему свободной перекачки средств из аграрного сектора в промышленность, обеспечила снабжение армии и индустриальных центров продуктами сельского хозяйства, а также решила проблему экспортных поставок хлеба и сырья. В годы первой пятилетки 40% экспортной выручки дал экспорт зерна. Вместо 500 — 600 миллионов пудов товарного хлеба, заготовлявшегося ранее, в середине 1930-х годов страна заготовляла 1200 — 1400 миллионов пудов товарного зерна ежегодно. Колхозы хоть и не сытно, но все же кормили возрастающее население государства, прежде всего городов. Организация крупных хозяйств и внедрение в них машинной техники позволило изымать из сельского хозяйства гигантское число людей, которые работали на стройках индустриализации, затем воевали против нацизма и вновь поднимали промышленность в послевоенные годы. Другими словами была высвобождена огромная часть людских и материальных ресурсов деревни.
Главным результатом коллективизации стал осуществленный со многими неоправданными издержками, но все же осуществленный индустриальный скачок.
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ У. ЧЕРЧИЛЛЯ
О беседе с И. Сталиным на переговорах в Москве в августе 1942 г. (разговор зашел о коллективизации в СССР в 1930-х годах)
(…) Эта тема сейчас же оживила маршала [Сталина].
«Ну нет, — сказал он, — политика коллективизации была страшной борьбой».
«Я так и думал, что вы считаете ее тяжелой, — сказал я [Черчилль], — ведь вы имели дело не с несколькими десятками тысяч аристократов или крупных помещиков, а с миллионами маленьких людей».
«С десятью миллионами, — сказал он, подняв руки. — Это было что-то страшное, это длилось четыре года, но для того, чтобы избавиться от периодических голодовок, России было абсолютно необходимо пахать землю тракторами. Мы должны механизировать наше сельское хозяйство. Когда мы давали трактора крестьянам, то они приходили в негодность через несколько месяцев. Только колхозы, имеющие мастерские, могут обращаться с тракторами. Мы всеми силами старались объяснить это крестьянам…
[речь зашла о зажиточных крестьянах и Черчилль спросил]: «Это были люди, которых вы называли кулаками?»
«Да, — ответил он, не повторив этого слова. После паузы он заметил: — Все это было очень скверно и трудно, но необходимо».
«Что же произошло?» — спросил я.
«Многие из них согласились пойти с нами, — ответил он. — Некоторым из них дали землю для индивидуальной обработки в Томской области, или в Иркутской, или еще дальше на север, но основная их часть была весьма непопулярна, и они были уничтожены своими батраками».
Наступила довольно длительная пауза. Затем Сталин продолжал: «Мы не только в огромной степени увеличили снабжение продовольствием, но и неизмеримо улучшили качество зерна. Раньше выращивались всевозможные сорта зерна. Сейчас во всей нашей стране никому не разрешается сеять какие бы то ни было другие сорта, помимо стандартного советского зерна. В противном случае с ними обходятся сурово. Это означает еще большее увеличение снабжения продовольствием».
Я… помню, какое сильное впечатление на меня в то время произвело сообщение о том, что миллионы мужчин и женщин уничтожаются или навсегда переселяются. Несомненно, родится поколение, которому будут неведомы их страдания, но оно, конечно, будет иметь больше еды и будет благословлять имя Сталина…
Черчилль У. Вторая мировая война. (В 3 х книгах)». Часть II. Тт. 3-4. М., 1991
КОЛЛЕКТИВИЗАЦИЯ СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА В СССР ВОШЛА В ИСТОРИЮ КАК ГЕНИАЛЬНЫЙ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ И ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПРОЕКТ, РЕАЛИЗАЦИЯ КОТОРОГО ДАЛА СТРАНЕ ПЕРСПЕКТИВЫ ВЫЖИВАНИЯ И РАЗВИТИЯ.
российский историк и блогер Иван Правдолюбов
Коллективизация сельского хозяйства в СССР (если не брать в расчёт присоединённые к Советскому Союзу незадолго до начала Великой Отечественной войны территории Западной Украины, Западной Белоруссии и прибалтийских республик) была проведена в период с 1928 по 1937 год. Начиная с горбачёвской перестройки, коллективизация стала в Советском Союзе активно подвергаться критике. Сторонники капиталистического пути развития России (не все, но многие) продолжают ругать коллективизацию по сей день. Однако нападки на неё как раньше, так и сейчас носят совершенно незаслуженный характер, ведь коллективизация помогла спасти историческую Россию, называвшуюся тогда Советским Союзом, от гибели, а также очень сильно поспособствовала её успешному развитию! Чтобы вы, уважаемые читатели, согласились с этим моим мнением, я в своей очередной статье, размещённой на историческом и познавательном сайте «Эрудит», расскажу почему, для чего и как в СССР была проведена коллективизация сельского хозяйства.
Россия — страна, которая всегда (!!!) вызывала, вызывает и будет дальше вызывать жгучую ненависть коллективного Запада (то есть сообщества западных стран, которое для краткости я буду далее именовать просто Западом). Спокон веку Запад лелеял мечту закабалить Россию, а ещё лучше уничтожить её. Эту несложную и, более того, элементарную истину за долгую историю России, осознавали, увы, далеко не все её правители. Однако среди них всё же встречались те, для кого данная истина не являлась загадкой. К последним, в частности, относился И.В.Сталин — руководитель Союза Советских Социалистических Республик (ещё раз повторюсь: СССР являлся не чем иным как исторической Россией). Он с самого начала своего правления (с 1924 года, то есть с того времени как умер предыдущий государственный лидер Советского Союза — В.И.Ленин) понимал, что Запад не даст Советскому Союзу спокойной жизни и непременно попытается его сокрушить (и такая попытка действительно была предпринята 22 июня 1941 года, когда на СССР напала гитлеровская Германия, которой специально для этого западные страны позволили превратиться в ужасающего нацистского монстра). Будучи патриотом своей Родины и мудрым политиком, Сталин в полной мере отдавал себе отчёт, что Советский Союз для собственного выживания должен быть в военном и экономическом отношении полностью самодостаточным и независимым от Запада государством. Но Советский Союз таким государством изначально не был, в связи с чем Сталин говорил: «Мы отстали от передовых [западных] стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут». (Кстати, сказано Сталиным это было в 1931 году, то есть в аккурат за 10 лет до начала гитлеровской агрессии против СССР!!!).
А что значит быть самодостаточным в военном и экономическом отношении государством? Это значит, что, страна должна иметь мощную промышленность (в том числе собственную тяжёлую индустрию, то бишь металлургию и машиностроение), благодаря которой она сможет производить всё необходимое ей на случай войны боевое оружие, а также самостоятельно обеспечивать себя всей необходимой для жизни промышленной продукцией. Помимо этого, страна должна иметь эффективное сельское хозяйство, которое сможет прокормить всё проживающее на её территории население.
К сожалению, в середине 1920-х годов в Советском Союзе оба указанных выше условия отсутствовали. Действовавшая тогда в СССР экономическая система НЭПа (новой экономической политики), введённая в оборот по инициативе В.И.Ленина ещё в 1921 году, не обеспечивала быстрого промышленного развития страны, не делала сельское хозяйство в СССР достаточно эффективным. НЭП лишь оживил экономическую жизнь в стране (в наибольшей степени — в сфере торговли), позволил советской экономике встать на путь выхода из состояния разрухи, возникшей вследствие недавно окончившейся Гражданской войны. Но движение по данному пути было очень медленным!
Слабый уровень промышленного развития Советского Союза ни у кого сомнений не вызывал. Поэтому Сталину без особых затруднений удалось настоять на проведение в СССР широкомасштабной индустриализации (причём ударными темпами!!!). В связи с этим 18 декабря 1925 года ХIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) – ВКП (б), являвшейся тогда главной политической силой Советского Союза, официально обозначил курс на индустриализацию. При этом отменять НЭП в сельском хозяйстве Сталин пока не собирался, поскольку ещё не успел окончательно разочароваться в нём. По указанной причине коллективизация сельского хозяйства в СССР на упомянутом выше партийном съезде как экономический и политический проект не обсуждалась. Однако вскоре Сталину стало ясно, что коллективизация сельского хозяйства просто жизненно необходима стране. К сему выводу он пришёл в силу следующих обстоятельств и последовавших в ближайшем будущем событий.
Индустриализация в СССР
Так, проведение в СССР индустриализации (тем более ускоренной!!!) требовало колоссальных денежных средств. В связи с этим на индустриализацию Сталин решил бросить львиную часть имевшихся у советского государства финансовых ресурсов.
Сбор денег на индустриализацию СССР
Однако проблема состояла в том, что таких ресурсов у государства, несмотря на все сталинские усилия по их изысканию и аккумуляции, было немного. Это в начале 2000-х годов на Россию пролился суперобильный дождь нефтедолларов и тогда она с нехило пополнившимся госбюджетом могла после ельцинской разрухи 1990-х годов провести неоиндустриализацию без особого напряжения для себя (досадно, что Россия этой возможностью не воспользовалась). А у Советского Союза в 1920-е годы в государственной казне не то что нефтедолларов не имелось, в ней и обычных советских рублей ощущалась сильная нехватка!
Сбор денег на индустриализацию СССР
Ситуация осложнялась ещё и тем, что для проведения индустриализации требовалось множество сложного оборудования (машин, станков и т.д.), которое найти можно было только на Западе. Но западные страны взяли Советский Союз в жёсткую экономическую блокаду и не желали продавать ему такое оборудование даже за золото! Правда, они были согласны поставлять его полуголодной (если не сказать более) советской стране за валюту, полученную ею от экспорта за рубеж зерна пшеницы и ржи (по сути, хлеба, ввиду чего данные зерновые культуры я далее буду называть именно хлебом). Вот этой лазейкой и воспользовался Сталин! Он стал активно направлять на Запад хлеб и там же на полученные от его продажи марки, франки, доллары и прочую иностранную валюту закупать необходимое для индустриализации (и, кстати, для сельскохозяйственного производства тоже) оборудование.
До индустриализации СССР мог найти машины только так!
Но в тоже время хлеб был очень нужен и самому Советскому Союзу, ведь для проведения индустриализации требовалось огромное количество рабочих, которых, естественно, надо было кормить (причём не только их самих, но и членов их семей!!!). Кроме того, СССР находился в окружении враждебных ему государств и потому для своей обороны нуждался в многочисленной армии, которую тоже надо было кормить. В связи с этим, отправляя на внешние рынки хлеб, Сталин вынужден был всегда помнить о том, что Советский Союз сам нуждается в большом его количестве для внутреннего потребления.
Без большой и могучей армии СССР обойтись не мог!
То есть Советскому Союзу для проведения индустриализации, для защиты от внешней военной агрессии требовалось очень много хлеба. (Замечу, что при нехватке продовольствия в стране, хлеб всегда становится главным потребляемым её населением продуктом питания, ибо он даже один, без других съестных припасов, способен насытить людей). К несчастью, хлеба в СССР было мало и его только едва хватало (да и то лишь в более-менее урожайные годы!!!) для текущего внутреннего потребления. Особенно плохо обстояла ситуация с товарным хлебом (то есть с хлебом, который не потреблялся его производителями, а продавался ими).
СССР со своей армией и яро враждебный Запад
Дело в том, что сразу после того как в результате Октябрьской революции 1917 года большевики во главе с Лениным пришли в России к власти, ими была исполнена давняя мечта российских крестьян – конфискованы, разделены и переданы последним в бесплатное владение земельные латифундии дворян-помещиков (а именно в этих крупных землевладениях до революции производился почти весь товарный хлеб!!!). Сделано это было в целях ликвидации крестьянского малоземелья, от которого очень сильно страдали крестьяне. В результате земли у крестьян стало больше, их экономическое положение улучшилось, многие из них (более половины) превратились из бедняков в середняков, но земли для производства большого количества товарного хлеба им всё равно не хватало (большую часть своего хлеба они съедали сами). Кроме того, в Советском Союзе среди крестьян, даже несмотря на то, что бывшие помещичьи земли теперь были у них, оставалось по-прежнему много бедняков, а они товарного хлеба либо вообще не производили, расходуя весь выращенный ими хлеб на собственный прокорм, либо производили его ну совсем чуть-чуть и государство этот товарный хлеб в расчёт не брало! (В деревне, кстати, были ещё и батраки — вконец обнищавшие крестьяне, которым не удавалось прокормить себя своими земельными наделами и, чтобы не умереть с голоду, приходилось наниматься в работники к зажиточным крестьянам. Батраки товарный хлеб на имевшейся у них земле не производили даже в мизерных объёмах!!!).
Бедняцкое, середняцкое, зажиточное хозяйство (сверху вниз) в эпоху НЭПа
В приличных количествах товарный хлеб производили в то время лишь крестьяне-кулаки (зажиточные крестьяне — сельская буржуазия), у которых было больше, чем у остальных селян, в пользовании земли, имелась возможность нанимать для её обработки батраков. Но численность кулаков было маленькой и в целом устранить недостаток товарного хлеба в стране они были тоже не в состоянии.
36% крестьян не имели товарного хлеба, а 60% имели его мало!
А вообще, как советское государство получало в те годы хлеб? Во-первых, посредством взимания с крестьян фиксированного продовольственного налога, который на 85% уплачивался сельскохозяйственной продукцией (в том числе хлебом) и лишь на 15% деньгами (при этом бедняки и батраки от уплаты налога освобождались!!!). Во-вторых, оно покупало излишки хлеба у крестьян, остававшиеся у них после уплаты продовольственного налога.
Продовольственный налог в эпоху НЭПа
Однако не весь имевшийся у крестьян товарный хлеб доставался государству! В 1925 году сельское хозяйство в СССР, как я уже сказал, базировалось на экономической системе НЭПа, которая, в свою очередь, основывалась на принципах рыночной экономики. Поэтому крестьяне в Советском Союзе были в то время вправе продавать хлеб не только государству, но и частным торговцам, что они и делали, если частники предлагали им более высокие закупочные цены. Сами частники в накладе не оставались, так как впоследствии купленный у крестьян хлеб сбывали втридорога в городах. (Кстати, частникам, как правило, активно помогали крестьяне-кулаки: они, выступая в роли посредников, скупали хлеб у своих более бедных односельчан и затем с выгодой для себя перепродавали его заезжим коммерсантам).
Бедняк и кулак в эпоху НЭПа
Конкурировать с частниками государству было нелегко, поскольку из-за слабой экономики (а до завершения индустриализации сильной она быть не могла) у него на покупку у крестьян хлеба по высоким ценам банально не хватало денег. (Конечно, государство могло напечатать и печатало ничем не обеспеченные бумажные деньги, но это лишь раскручивало инфляцию и приводило к бесконечному росту рыночных цен на хлеб, за которыми государство, в отличие от частников, угнаться не могло. Борьба государства с частниками иными экономическими методами тоже редко когда была успешной). Данное обстоятельство, учитывая, что товарного хлеба и без того в стране производилось немного, создавало государству дополнительные трудности в получении нужных ему хлебных объёмов.
Борьба государства с частными торговцами в эпоху НЭПа
Несмотря на указанные выше проблемы индустриализация в СССР в 1925 году всё-таки была начата (а коллективизация сельского хозяйства ещё нет)! Сталин ввязался в бой за индустриальное преображение Советского Союза с тем сельскохозяйственным укладом, который тогда имелся в стране, ещё не окончательно разочаровавшись в нём и решив посмотреть, как пойдёт дело дальше, и в случае чего принять необходимые меры. Ждать долго не пришлось, необходимость в принятии таких мер возникла скоро!
Агитационный плакат 1927 года (художник С.Агеев)
Первые серьёзные трудности с государственными хлебозаготовками возникли в СССР уже в 1926 году. Вызваны они были тем, что государство для финансирования индустриализации прибегло к усиленной эмиссии бумажных денег, что привело к инфляции и, соответственно, к общему росту цен. Крестьяне, мгновенно сориентировавшись, предпочли продавать хлеб частникам, поскольку те готовы были платить за него гораздо более высокую цену, нежели государство. Но в тот год Сталин смог выкрутиться: он существенно поднял государственную закупочную цену на хлеб, против чего крестьяне не устояли. Однако то, что государственные деньги, которые могли быть израсходованы на индустриализацию, были потрачены на закупку у крестьян хлеба, существенно снизило темпы индустриализации.
Агитация времён кризиса государственных хлебозаготовок
В 1927 году ситуация с государственными хлебозаготовками вновь оказалась кризисной. Уже в сентябре, то есть почти сразу после сбора очередного урожая и уплаты крестьянами продовольственного налога, поток хлеба в государственные закрома иссяк. Крестьяне оставшийся у них после уплаты продналога хлеб (а остался он преимущественно у кулаков!!!) продавать его государству не пожелали и либо сбывали его частникам (цены частников превышали государственные заготовительные цены в несколько раз!!!), либо просто хранили его у себя.
Крестьянин-кулак возле своего дома и в собственном экипаже
Почему так получилось? Во-первых, выпуск ничем необеспеченных бумажных денег в СССР продолжался, цены по-прежнему росли. Причём купить промышленные товары даже по высоким ценам крестьянам было затруднительно ввиду малого количества таких товаров. (Крестьяне говорили: «Мы хлеб продадим, а что мы будем делать с деньгами, когда на них ничего нельзя купить. Пусть лучше хлеб лежит»). Но в этот раз Сталин, не желая снова снижать темпы индустриализации, повышать государственные закупочные цены на хлеб категорически отказался (в противном случае провести индустриализацию в 10 лет было бы не успеть!!!). Во-вторых, среди советских граждан поползли слухи о скорой войне СССР с Англией, с Румынией и Польшей, о том, что советская власть «по науке» определила, что следующий год окажется неурожайным. Слухам крестьяне поверили и решили попридержать хлеб, рассчитывая, что позже они смогут продать его по значительно более высокой цене.
Агитация времён кризиса государственных хлебозаготовок
В итоге по сравнению с предыдущим годом государство недополучило 126 миллионов пудов хлеба, в результате чего в его распоряжении хлеба оказалось явно недостаточно ни для форсированной индустриализации, ни для обеспечения пропитания рабочих и армии.
Картина «Даёшь тяжёлую индустрию!» — 1927 год (художник Ю.Пименов)
Вот тут-то Сталину стало ясно, что нэповская экономическая система в деревне себя не оправдывает и её надо сворачивать. Поразмыслив, он пришёл к выводу, что коллективизация сельского хозяйства в СССР как раз-таки и будет той палочкой-выручалочкой, с помощью которой удастся создать другую экономическую систему, которая наконец-то сможет удовлетворить продовольственные потребности страны. Тянуть с претворением данной идеи в жизнь Сталин не стал. Уже ближайший политический форум — ХV съезд ВКП(б), который прошёл с 2 по 19 декабря 1927 года, согласившись со сталинской точкой зрения о том, что коллективизация сельского хозяйства в СССР экономически и политически целесообразна, принял официальное решение о её проведении.
Дом крестьянина-батрака
Однако Сталин на тот момент, по всей видимости, ещё полагал, что отказ от НЭПа в деревне и коллективизация сельского хозяйства должны быть не резкими, а плавными. Поэтому ХV партийный съезд высказался против каких бы то ни было мер административного воздействия к крестьянству и его принуждения к коллективизации. Съезд подчёркивал, что переход к коллективному хозяйствованию должен происходить только при согласии на это самих крестьян.
Агитация времён кризиса государственных хлебозаготовок
Желая заполучить столь необходимый для государства недостающий хлеб и в тоже время не оставляя пока надежды экономически заинтересовать крестьян в сдаче хлеба государству, Сталин добился принятия 24 декабря 1927 года Политбюро ЦК ВКП(б) постановления «О хлебозаготовках». Данное постановление ставило задачу взять у крестьян хлеб в обмен на промышленные товары: продаёшь хлеб государству – получи квитанцию на покупку товаров. При полупустых сельских лавках данная мера могла поспособствовать осуществлению государственных хлебозаготовок. Также в соответствии с указанной выше директивой 70-80% имевшихся в СССР промышленных товаров теперь направлялось в хлебопроизводящие районы (наоборот, снабжение такого рода товарами городов и нехлебных районов снижалось).
Вот только мануфактуры было очень мало!
Действительно, поступление промышленных товаров в деревню несколько оживило государственные хлебозаготовки, но радикальных изменений в лучшую сторону не произошло. Государство не располагало достаточным промтоварным фондом для снабжения продающих ему хлеб крестьян (для создания такого фонда в должных объёмах требовалось сначала провести индустриализацию!!!). В связи с этим крестьяне, продавшие хлеб государству по низким ценам, оставались в большинстве случаев с «пустыми» квитанциями на руках и купить по ним промышленные товары фактически не могли. Осознав это, крестьяне вновь стали отказываться продавать хлеб государству.
Только индустриализация могла дать крестьянам нужное количество промтоваров!
Советская власть пыталась идеологически воздействовать на крестьян, разъясняла им, что на данном этапе продажа хлеба государству по ценам ниже рыночных очень важна для Родины, что иначе страна никогда не станет индустриальной и будет порабощена враждебным Западом. Однако подобные разъяснительные беседы на крестьян (в первую очередь на кулаков, поскольку именно у них была основная часть товарного хлеба!!!) не действовали. Они чихать хотели и на индустриализацию, и на прочие государственные задачи, решение которых было чрезвычайно значимо для их Отечества. (На взывания представителей советской власти к политической сознательности кулак отвечал примерно так: «Ежели силой меня принуждаете с вами дело иметь – забирайте корову! Если же хотите, чтоб я добровольно что-то отдал – идите к чёрту!»).
С такими советской власти было не договориться!
Провал политики по стимулированию крестьян к продаже хлеба государству экономическими и идеологическими средствами привёл к тому, что Сталину не осталось ничего другого, как силой заставить крестьян (опять же преимущественно кулаков!!!) продать хлеб государству по ценам ниже рыночных. Для этого была развернута соответствующая политическая кампания, в ходе которой советская власть при содействии органов госбезопасности (ОГПУ), коммунистов, активистов из числа сознательной комсомольской молодёжи стала проводить в сельской местности массовые обыски (крестьяне были хитры — имевшийся у них товарный хлеб они прятали) и административно принуждать последних продавать хлеб государству по невысоким заготовительным ценам. Одновременно государство приступило к жёсткой неэкономической борьбе со скупающими у крестьян хлеб частными коммерсантами (их деятельность стала всячески пресекаться, о чём А.И.Микоян, занимавший тогда пост народного комиссара внутренней и внешней торговли СССР, сказал: «Отвернули голову частнику»). Только благодаря этому Сталину в 1927 году хоть и с огромным трудом, но удалось заготовить минимально необходимое для страны количество хлеба.
Сотрудник ОГПУ извлекает из ямы спрятанное кулаком зерно
Из чрезвычайно трудной хлебозаготовительной кампании 1927 года Сталин извлёк по её завершению уроки. Он понял, что от НЭПа в деревне надо отказываться не постепенно, а срочно и также срочно следует проводить в ней коллективизацию, невзирая на то хотят или нет коллективизации сами крестьяне. В связи с этим партийные съездовские резолюции о добровольном переходе крестьян к коллективному хозяйствованию Сталин уже в 1928 году отбросил в сторону, как ненужный хлам, и коллективизация приобрела более ускоренные темпы, чем даже индустриализация!
Коммунисты с жаром взялись за дело и если их агитационные призывы к коллективизации не убеждали крестьян (что случалось, увы, часто — идею коллективного ведения хозяйства одобрительно восприняли лишь батраки и крестьяне-бедняки, крестьяне-середняки и тем паче кулаки тяготели к единоличному хозяйству, считая его более выгодным для себя, а также социально более справедливым) подвергали тех жёсткому административному прессингу (грозили всяческими неприятностями: закрытием церквей, конфискацией имущества, арестом, ссылкой и т.д., при необходимости выполняя свои угрозы).
Это действовало – крестьяне вынуждены были массово коллективизироваться. В итоге уже к исходу 1931 года (!!!) сельское хозяйство в стране было коллективизировано на 52,7%, а к концу 1937 года аж на целых 93 %!
А что, вообще, представляла из себя коллективизация сельского хозяйства в СССР? Это был процесс объединения единоличных крестьянских хозяйств в сельскохозяйственные кооперативы артельного типа – колхозы. Крестьяне при вступлении в колхоз передавали ему значительную часть имевшихся у них средств производства (если они у них, конечно, были): рабочего инвентаря, скотины, семенного фонда, земельных наделов (поначалу коммунисты требовали от них вступать в колхоз со всеми (!!!) своими средствами производства, но Сталин эту практику вскоре признал ошибочной и запретил).
В процессе работы в колхозе крестьянам-колхозникам начислялись трудодни. После производства обязательных продаж хлеба и прочей сельхозпродукции государству (по установленным государством ценам!!!), полученные от данной продажи деньги, а также оставшаяся у колхоза часть хлеба и прочей сельхозпродукции (за исключением семенного фонда) распределялись между колхозниками в зависимости от начисленных им трудодней.
Колхозам было предоставлено право продавать оставшиеся у них излишки хлеба и прочей сельхозпродукции уже по рыночным (!!!) ценам на колхозных рынках, открывавшихся не только в сельской местности, но и в городах (полученные от продажи деньги либо распределялись между колхозниками, либо направлялись на развитие сельхозпроизводства).
Колхозникам полученную по трудодням сельхозпродукцию тоже дозволялось продавать на колхозных рынках по рыночным ценам.
Колхозник (первый слева) получает оплату трудодней зерном
Правда, на начальном этапе коллективизации им по трудодням сельхозпродукции доставалось немного, но с каждым годом колхозы крепчали и натуральная оплата трудодней возрастала. Так что со временем у колхозников стала появляться реальная возможность поторговать полученной в счёт оплаты трудодней сельхозпродукцией и получить с этой торговли неплохой доход.
Колхозник демонстрирует оплату зерном одного трудодня в 1932 и 1933 году
Кроме того, у каждого из колхозников в пользовании оставался свой приусадебный участок (площадью до 1 гектара), им разрешалось держать своё домашнее хозяйство (конюшни, свинофермы и т.д.). Колхозники произведённую ими на своих приусадебных участках и в своих домашних хозяйствах сельхозпродукцию (в том числе хлеб) также имели право продавать по рыночным (!!!) ценам на колхозных рынках. Бывало, что этот доход для колхозников становился основным (впоследствии благодаря ему некоторые из них смогли даже стать рублёвыми миллионерами!!!).
Колхозница-миллионерша (в кабине) дарит РККА купленный ею ЯК-3 (3-й по счёту!)
Государство брало колхозы под своё покровительство, что выразилось прежде всего в том, что когда индустриализация дала первые результаты и в стране появилась собственная постоянно набирающая обороты машиностроительная промышленность (к примеру, в 1928 году в СССР было выпущено 1200 тракторов, а в 1932 году один только введённый в строй двумя годами ранее тракторный завод-гигант в Сталинграде производил уже по 144 трактора в сутки!!!) оно через созданную им же густую сеть государственных машинно-тракторных станций (МТС) стало по весьма комфортным ценам и в неограниченных (!!!) количествах предоставлять колхозам для использования в сельхозпроизводстве тракторы, комбайны и прочие машины, способствуя тем самым существенному повышению производительности колхозного труда.
Какие выгоды государству и стране дала коллективизация сельского хозяйства в СССР?
Во-первых, у государства больше не возникало проблем с проведением хлебозаготовок по приемлемым для него ценам. Если огромную массу крестьян-единоличников государству контролировать было крайне затруднительно (за каждым крестьянином ему было не уследить), то колхозы находились под полным (!!!) государственным контролем. Колхозы, в отличие от крестьян-единоличников, никогда не прятали хлеб (равно как и другую сельхозпродукцию) от государства, и удивляться здесь нечему, ведь коллективизация привела к тому, что крестьяне-колхозники производили колхозный хлеб, но лично им не распоряжались (хлебом в колхозах фактически распоряжались их председатели, которые поголовно были коммунистами и беспрекословно выполняли указания ВКП(б), которая, по сути, являлась составной частью механизма государственной власти).
Во-вторых, коллективизация сделала сельское хозяйство в СССР экономически более эффективным, так как все без исключения колхозы, в отличие от крестьян-единоличников, производили очень много товарной сельхозпродукции (в том числе товарного хлеба). Если раньше большая часть произведенной сельхозпродукции потреблялась самими крестьянами, то теперь подавляющая часть произведённой колхозами сельхозпродукции шла именно на продажу. Причём колхозам удавалось добиваться этого меньшим чем до коллективизации числом работников (что позволило освободить от сельскохозяйственного труда миллионы (!!!) людей и задействовать их в городах для подъёма отечественной промышленности, остро нуждавшейся в рабочих).
Коллективизация высвободила людские ресурсы для индустриализации!
В-третьих, у государства появилось достаточно хлеба и для экспорта его за рубеж, и для обеспечения им своих рабочих и армии. Коллективизация позволила Сталину быстро провести индустриализацию, создать в СССР мощную и независимую от заграницы промышленность, оказавшуюся способной обеспечить страну как необходимым для обороны оружием, так и другой необходимой для её жизни промышленной продукцией. Благодаря этому Советский Союз после нападения на него гитлеровских полчищ выдержал все тяготы войны и в пух и прах разгромил врага!
Без коллективизации не было бы и оборонной промышленности!
В-четвёртых, после того, как коллективизация сельского хозяйства в СССР была проведена и колхозы укрепились, была достигнута устойчивая обеспеченность населения страны продовольствием и регулярно случавшиеся ещё с царских времён вспышки голода навсегда ушли в прошлое.
Картина «Колхозный праздник» — 1937 год (художник А.Пластов)
В-пятых, коллективизация избавила крестьян от бедности (спустя несколько лет после её начала батраков и бедняков среди них не осталось!!!), вывела их из многовековой темноты и невежества.
В-шестых, коллективизация создала базу для сельского хозяйства современной Российской Федерации (его основу составляют бывшие советские колхозы, которые после приватизации стали называться акционерными обществами). То есть сейчас ставшая вновь капиталистической Россия тому, что пока не голодает (даже под гнётом международных санкций!!!), обязана именно проведённой без малого сто лет назад Сталиным коллективизации! (Статистические данные о доле в нынешнем сельском хозяйстве России бывших колхозов, в том числе сведения о том сколько у них земли, приведены в таблице ниже).
Капиталистические хозяйства (в том числе крупные) — бывшие колхозы!
Да, коллективизация сельского хозяйства в СССР проходила нелегко, с многочисленными издержками и перегибами, заставившими крестьян немало пострадать. Но, как говорится, овчинка стоила выделки!
Один из допускавшихся при коллективизации перегибов
Почему коллективизация шла трудно – это уже отдельная тема и я, надеюсь, когда-нибудь подробно раскрою её в другой своей статье.
Если вам понравилась статья, не забудьте поставить лайк! Если вы желаете получать уведомления о моих новых статьях, сделайте соответствующую подписку на сайте «Эрудит».
Иван Правдолюбов
3 апреля 2023 года
ПОСЛЕСЛОВИЕ: ДАМЫ И ГОСПОДА, РЕКОМЕНДУЮ ОЗНАКОМИТЬСЯ С ДРУГОЙ МОЕЙ СТАТЬЁЙ, ПОСВЯЩЁННОЙ КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ. ОНА НАЗЫВАЕТСЯ: «БЫЛО ЛИ КОЛХОЗНИКАМ ПЛОХО БЕЗ ПАСПОРТОВ?». НАХОДИТСЯ ДАННАЯ СТАТЬЯ НА САЙТЕ «ЭРУДИТ»
!!!
ТАКЖЕ ПРЕДЛАГАЮ ВАШЕМУ ВНИМАНИЮ ЕЩЁ ОДНУ МОЮ СТАТЬЮ О СОВЕТСКОМ СЕЛЬСКОМ ХОЗЯЙСТВЕ. ОНА НАЗЫВАЕТСЯ: «СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО СССР — БЫЛО ЛИ ОНО СЛАБЫМ?». ЕЁ ВЫ НАЙДЁТЕ НА САЙТЕ «ЭРУДИТ»
!!!
О ТОМ КАК ПЫТАЛИСЬ ПРОВЕСТИ АГРАРНУЮ РЕФОРМУ В ЦАРСКОЙ РОССИИ, Я ТОЖЕ РАССКАЗАЛ В ОДНОЙ ИЗ СВОИХ СТАТЕЙ. ОНА НАЗЫВАЕТСЯ: «СТОЛЫПИНСКАЯ РЕФОРМА — В ЧЁМ БЫЛА ЕЁ СУТЬ И БЕСЧЕЛОВЕЧНОСТЬ?». РАЗМЕЩЕНА ДАННАЯ СТАТЬЯ НА САЙТЕ «ЭРУДИТ»
!!!
С уважением, Иван Правдолюбов
P.S. Иллюстративный материал заимствован из общедоступных ресурсов Интернета, не содержащих указаний на авторов этих материалов и каких-либо ограничений для их заимствования.
ПОДЕЛИТЕСЬ СТАТЬЁЙ С ДРУЗЬЯМИ
Глава 2
Дело о КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ
Считается, что после Гражданской войны в Советской России установилась однопартийная система, называемая «большевистской». Да, внешне это выглядело вроде бы так, но в действительности такая точка зрения примитивна. Еще при жизни Ленина в партийной среде сложились различные фракции, создававшие предпосылки для раскола, и противоречия между их лидерами были более острыми, чем «идейные» расхождения между партиями любого государства, называющего себя сегодня «демократическим». Именно предотвращению размежевания РКП(б) было посвящено известное «Письмо Ленина съезду». «А спор шел о вещах непустячных, ни много ни мало – том, как управлять великой, полуразвалившейся, охваченной неразберихой державой».
Сталину удалось выполнить «завещание» основателя партии о ее единстве. Однако это оказалось далеко не просто, на это ушло пять лет. Несмотря на продолжительные попытки остудить агрессивность нападавших на него противников, шумные баталии, разворачивающиеся на всех съездах и конференциях с целью вырвать власть из рук Генерального секретаря, продолжались вплоть до 1927 года. Формально главным противоречием между противниками и сторонниками Генсека стал вопрос о политической линии. Суть противоречий состояла «в перспективах революции»: начать ли строительство социализма «в одной стране», как предлагал Сталин, или ждать «мировую революцию», как настаивали его противники.
Говоря иначе, путь, выбранный им, означал не ожидание «призрака» мировой революции, а осуществление величайшей промышленной революции. России предстояло за десятилетие осуществить то, на что «у Англии ушло 200 лет». Оппозиция же придерживалась иного мнения: проводить политику примитивного накопления капитала, а когда произойдет революция в Европе, воспользоваться помощью победившего в «цивилизованных» странах рабочего класса.
«В чем состоит… разница? – спрашивал Сталин в одном из выступлений. – В том, что партия рассматривает нашу революцию социалистическую, как революцию (курсивы мои. – К.Р.), представляющую некую самостоятельную силу, способную идти на борьбу против капиталистического мира. Тогда как оппозиция рассматривает нашу революцию, как бесплатное приложение к будущей, еще не победившей пролетарской революции на Западе, как «придаточное предложение» к будущей революции на Западе, как нечто, не имеющее самостоятельной силы».
В соответствии с принятыми в политике характеристиками, неоднородность большевистской партии выразилась в том, что к середине 20-х годов лидеры противостоящей Генеральному секретарю оппозиции образовали два основных фланга. «Левый уклон» составили Троцкий и его соратники, «правый» – возглавили Бухарин, Рыков, Томский, но «серым кардиналом» этой группы являлся секретарь ЦИК Авель Енукидзе, тайно контактировавший с заместителем председателя ОГПУ Ягодой. «Болото» представляли Зиновьев с Каменевым.
Достаточно полную власть и «абсолютно безусловное управление Советским Союзом» Сталин обрел лишь к 1929 году, когда выдворил одного из наиболее назойливых своих противников Троцкого за границу. Это позволило Генсеку взяться за решение еще одной важнейшей задачи – на основе проведения всеобщей коллективизации приступить к техническому перевооружению сельского хозяйства.
Вопрос о коллективизации к концу 20-х годов стал основным расхождением между большинством ЦК и группой правого уклона. На Пленуме, прошедшем с 16 по 23 апреля 1929 года, Сталин выступил с большой речью: «Группа Бухарина и правый уклон в нашей партии». Впервые за прошедший год он открыто рассказал о возникших в Политбюро разногласиях. И хотя он резко критиковал Томского и Рыкова, основной упор критики был сосредоточен на Бухарине. Подробно рассмотрев «шесть ошибок» Бухарина: «ошибки по линии Коминтерна, ошибки по вопросам классовой борьбы, о крестьянстве, о нэпе, о новых формах смычки», докладчик завершил анализ разделом «Бухарин как теоретик».
Поясняя цели коллективизации, Сталин говорил: «Нужно проложить мост между индивидуальным бедняцко-середняцким хозяйством и коллективными общественными формами хозяйства в виде массовой контрактации, в виде машинно-тракторных станций… с тем, чтобы облегчить крестьянам (возможность) перевести свое мелкое индивидуальное хозяйство на рельсы коллективного труда.
Без этих условий невозможно серьезное развитие сельского хозяйства. Без этих условий невозможно разрешение зерновой проблемы. Без этих условий невозможно избавление маломощных слоев крестьянства от разорения, от нищеты.
Это означает, наконец, что надо всемерно развивать нашу индустрию, как основной источник питания сельскохозяйственного производства, по линии его реконструкции, надо развивать металлургию, химию, машиностроение, надо строить тракторные заводы, заводы сельскохозяйственных машин и т. д.
Нет нужды доказывать, что невозможно развивать колхозы, невозможно развивать машинно-тракторные станции, не подтягивая основные массы крестьянства к коллективным формам хозяйствования через массовую контрактацию, не снабжая сельское хозяйство изрядным количеством тракторов, сельскохозяйственных машин и т. д.
Но снабжать деревню машинами и тракторами невозможно, не развивая нашу индустрию усиленным темпом. Отсюда – быстрый темп развития нашей индустрии как ключ к реконструкции сельского хозяйства на базе коллективизма».
То есть, употребляя современную терминологию, Сталин выбирал «путь инноваций». Оценивая позицию своего оппонента, он пояснял: «Бухарин предлагает «нормализацию» рынка и «маневрирование» заготовительными ценами на хлеб по районам, т. е. повышение цен на хлеб. <…> Допустим на минутку, что мы последовали советам Бухарина. Что из этого получится?
Мы подымаем цены на хлеб, скажем, осенью, в начале заготовительного периода. Но так как всегда имеются на рынке люди, всякие спекулянты и скупщики, которые могут заплатить за хлеб втрое больше, и так как мы не можем угнаться за спекулянтами, ибо они покупают всего какой-нибудь десяток миллионов пудов, а нам надо покупать сотни миллионов пудов, то держатели хлеба все равно будут придерживать хлеб, ожидая дальнейшего повышения цен. Стало быть, нам придется вновь прибавить цену на хлеб к весне, когда главным образом и начинается основная нужда государства в хлебе.
Но что значит повысить цену на хлеб весной? Это значит зарезать бедноту и маломощные слои деревни, которые сами вынуждены прикупать хлеб весной, отчасти для семян, отчасти для потребления, тот самый хлеб, который они продали осенью по более дешевой цене. Сможем ли мы добиться чего-нибудь серьезного в результате этих операций в смысле получения достаточного количества хлеба? Вероятнее всего, что не сможем, так как всегда найдутся спекулянты и скупщики, которые сумеют вновь заплатить за тот же хлеб вдвое и втрое больше. Стало быть, мы должны быть готовы к новому повышению цен на хлеб, тщетно стараясь перекрыть спекулянтов и скупщиков.
Во-вторых, повышая заготовительные цены на хлеб, мы не сможем сохранить низкую розничную цену на хлеб в городах, – стало быть, должны будем поднять и продажные цены на хлеб. А так как мы не можем и не должны обидеть рабочих, – мы должны будем ускоренным темпом повышать заработную плату. Но это не может не повести к тому, чтобы повысить цены и на промтовары, ибо в противном случае может получиться перекачка средств из города в деревню вопреки интересам индустриализации.
В результате мы должны будем выравнивать цены на промтовары и сельскохозяйственные продукты не на базе снижающихся или, по крайней мере, стабилизованных цен, а на базе повышающихся цен как на хлеб, так и на промтовары. Иначе говоря, мы должны будем держать курс на вздорожание промтоваров и сельскохозяйственных продуктов.
Нетрудно понять, что такое «маневрирование» ценами не может не привести к полной ликвидации советской политики цен, к ликвидации регулирующей роли государства на рынке и к полному развязыванию мелкобуржуазной стихии. Кому это будет выгодно?
Только зажиточным слоям города и деревни, ибо дорогие промтовары и сельскохозяйственные продукты не могут не стать недоступными как для рабочего класса, так и для бедноты и маломощных слоев деревни. Выигрывают кулаки и зажиточные, нэпманы и другие состоятельные классы».
Итак, основное расхождение с правыми состояло в том пути, по которому должно было пойти государство. Говоря о позиции Бухарина, Сталин так сформулировал его позицию: «1. «Нормализация» рынка, допущение свободной игры цен на рынке и повышение цен на хлеб, не останавливаясь перед тем, что это может привести к вздорожанию промтоваров, сырья, хлеба. 2. Всемерное развитие индивидуального крестьянского хозяйства при известном сокращении темпа развития колхозов и совхозов… 3. Заготовки (хлеба) путем самотека… 4. В случае недостачи хлеба – ввоз… миллионов на 100 рублей. 5. А если валюты не хватит на то, чтобы покрыть ввоз хлеба и ввоз оборудования для промышленности, то надо сократить ввоз оборудования, а значит, и темп развития нашей индустрии…»
Этому замыслу Сталин противопоставил «план партии»: «1. Мы перевооружаем промышленность… 2. Мы начинаем серьезно перевооружать сельское хозяйство… 3. Для этого надо расширять строительство колхозов и совхозов, массовое применение контрактации и машинотракторных станций… 4. Признать допустимость временных чрезвычайных мер, подкрепленных общественной поддержкой середняцко-бедняцких масс, как одно из средств сломить сопротивление кулачества и взять у него максимально хлебные излишки, необходимые для того, чтобы обойтись без импорта хлеба и сохранить валюту для развития индустрии».
Однако он не планировал немедленного уничтожения частного сектора. «5. Индивидуальное бедняцко-середняцкое хозяйство играет и будет еще играть преобладающую роль в деле снабжения страны продовольствием и сырьем».
Предлагая этот план перевода деревни на социалистический путь развития, Сталин пояснял: «6. Но чтобы добиться всего этого, необходимо, прежде всего: усилить развитие индустрии, металлургии, химии, машиностроения, тракторных заводов, сельскохозяйственных машин и т. д. Без этого невозможно разрешение зерновой проблемы, так же как невозможна реконструкция сельского хозяйства. Вывод: ключом реконструкции сельского хозяйства является быстрый темп развития нашей индустрии».
Одним из ключевых обвинений антисталинистов является утверждение, будто бы Сталин уничтожил как класс рачительного мужика – кулака, якобы способного по-хозяйски накормить страну. В годы «перестройки» было сломано много копий в споре «о коллективизации и противостоянии» Бухарина Сталину. И Коля Балаболкин был признан чуть ли не национальным гением, указавшим путь горбачевским кооператорам. Сегодня нет смысла перечислять, чем закончилось новое мышление. Мыльный пузырь лопнул! Но нельзя не подчеркнуть, что, вернув рыночную экономику, даже по прошествии более 20 лет Россия так и не решила проблему продовольственной безопасности! Накануне предстоявшей войны Сталин решил ее за пятилетку.
И все-таки разберемся в терминологии: какая же категория сельского населения попала под определение термина «кулак»? Такие критерии обусловило Постановление СНК СССР от 21 мая 1929 года «О признаках кулацких хозяйств, в которых должен применяться Кодекс Законов о труде»: «Систематически применяется наемный труд;
– наличие мельницы, маслобойни… применение механического двигателя…, сдача в наем… сельскохозяйственных машин с механическими двигателями;
– сдача в наем помещений, занятие торговлей, ростовщичеством, посредничеством, наличие нетрудовых доходов (к примеру, служители культа)».
В масштабе технического перевооружения труда, осуществленного в деревне в результате коллективизации, примитивные мельницы и сельхозмашины, даже с «двигателями», выглядят, как убогое барахло, не представлявшее значимой реальной ценности! Примитивные механизмы давали прибыль лишь для мелкого частника. Мельница с электродвигателем отличалась от ветряной лишь отсутствием лопастей.
И при последовавшем позже раскулачивании кулак лишался не средств производства, а прежде всего – права работодателя. Возможности эксплуатировать батраков и нетрудовых доходов от аренды ростовщичества и спекуляции. Поэтому тот бред, который оглашают интеллигенты, рассуждая о кулаке как «хозяйственном мужике», уничтожение которого якобы обескровило деревню, звучит так же, как невежество дилетантов.
В условиях допотопного уклада жизни деревни кулак не был ни деловым хозяйственником, ни агрономом; он был лишь «пауком-кровопивцем», ловившим в свою сеть неимущих односельчан. Избавление села в короткий срок от власти от экономического грабежа можно было обеспечить только радикальными мерами. И 27 июня Сталин объявил о переходе от «ограничения эксплуататорских тенденций кулаков» к «полной ликвидации кулачества как класса».
Конечно, вождь не мог растягивать коллективизацию на десятилетия, и после начала сопротивления «зажиточной» деревни он предпринял «нажим на кулака». А. Мартиросян отмечает: «Удар был направлен не на кулака как такового, а на кулака-скупщика и спекулянта зерном». Добавим: в том числе и зерном, украденным в колхозе.
Впрочем, посмотрим на истоки «благополучия» кулаков не гуманитарно-интеллигентским, а здравым взглядом. В конце 20-х годов в единоличном кулацком и в сельском хозяйстве вообще процветали «аренда сельхозинвентаря и тягловой силы, а также наем рабочих. <…> К найму тягловой силы прибегали… от 21 до 71 % бедняцких хозяйств, от 5 до 25 % середняцких и от 1,7 до 9,5 % кулацких хозяйств».
Говоря иначе, «производственный» процесс в деревне строился по принципу найма единоличниками – бедняками и середняками – тягловой силы у кулаков; в основном лошадей, волов и сельхозинвентаря. Кулаки, в свою очередь, использовали труд батраков, осуществляя расчет натуральным продуктом на грабительских условиях.
В качестве выхода из «хлебных затруднений» Сталин выбрал социалистическую реконструкцию сельского хозяйства за счет механизации ручного труда, повышения его производительности, что позволяло высвободить дополнительные трудовые ресурсы для промышленности. С другой стороны, индустриализация сельского хозяйства (внедрение машин и механизмов) могла быть эффективна лишь в масштабах крупных хозяйств.
Вопрос решался комплексно. 12 августа отдел сельского хозяйства ЦК ВКП(б) провел совещание, приняв решение об ускорении коллективизации, но еще 11 мая было принято решение о строительстве Харьковского тракторного завода (ХТЗ), а уже 18 сентября первый советский зерноуборочный комбайн выпустил запорожский завод «Коммунар». И в целом основная масса сельских жителей пошла в колхозы. К осени число крестьянских хозяйств, вошедших в колхозы, увеличилось вдвое – до 1,9 миллиона. К концу года уровень коллективизации поднялся с 3,9 % в начале года до 7,6 %. Это создавало почву для оптимистических прогнозов. К началу октября в 25 районах страны 80 % земли было обобществлено, объединив более половины всех крестьянских хозяйств. На Северном Кавказе, Среднем и Нижнем Поволжье, Украине в колхозы вступило от 8,5 до 19 процентов крестьянских хозяйств, что дало полное выполнение всего плана коллективизации в масштабах страны.
3 ноября 1929 г. газета «Правда» опубликовала статью Сталина «Год великого перелома». Он писал, что «партия добилась решительного перелома, выразившегося в развертывании творческой инициативы и могучего трудового подъема миллионных масс рабочего класса на фронте социалистического строительства…
Мы добились за истекший год благоприятного разрешения в основном проблемы накопления для капитального строительства тяжелой промышленности, взяли ускоренный темп развития производства средств производства и создали предпосылки для превращения нашей страны в страну металлическую». Говоря о существующих трудностях, Сталин обращал внимание на то, что индустриализация «требует колоссальных вложений» денежных средств и не может осуществляться «без колоссальных долгосрочных займов».
При этом он подчеркивал, что «без развития тяжелой промышленности мы не можем построить никакой промышленности, не можем провести никакой индустриализации. <…> Из этого именно и исходят капиталисты всех стран, когда они отказывают нам в займах и кредитах, полагая, что мы не справимся своими собственными силами с проблемой накопления, сорвемся на вопросе о реконструкции тяжелой промышленности и вынуждены будем пойти к ним на поклон, в кабалу».
К числу достижений за истекший год Сталин отнес «увеличение капитальных вложений в крупную промышленность». Если в 1928 году вложения от собственных накоплений составляли свыше 1600 млн руб., то в 1929 г. они превысили 3400 млн руб. Причем тяжелая промышленность дала рост на 46 %.
Вторым свидетельством перелома Сталин назвал «приобщение десятков тысяч советски настроенных техников и специалистов к социалистическому строительству. <…>А проблема кадров является теперь, в обстановке технической реконструкции промышленности, решающей проблемой социалистического строительства». К третьему достижению он отнес коренной «перелом в развитии нашего земледелия от мелкого и отсталого индивидуального хозяйства к крупному и передовому коллективному земледелию, к совместной обработке земли…» Определяя цели преобразования деревни, Сталин подчеркивал:
«Нам удалось повернуть основные массы крестьянства в целом ряде районов от старого капиталистического пути развития, от которого выигрывает лишь кучка богатеев-капиталистов, а громадное большинство крестьян вынуждено разоряться и прозябать в нищете, – к новому социалистическому пути. Который вытесняет богатеев-капиталистов, а середняков и бедноту перевооружает по-новому, вооружает новыми орудиями, вооружает тракторами и сельскохозяйственными машинами, для того чтобы дать им выбраться из нищеты и кулацкой кабалы на широкий путь товарищеской, коллективной обработки земли».
Отмечая успехи и указывая на перспективы колхозного строительства, Сталин писал: «В 1928 году посевная площадь совхозов составляла 1425 тыс. гектаров с товарной продукцией зерновых более 6 млн центнеров (более 36 млн пудов), а… колхозов… 1390 тыс. гектаров с товарной продукцией зерновых около З1/2 млн центнеров (более 20 млн пудов).
В 1929 году посевная площадь совхозов составляла 1816 тыс. гектаров с товарной продукцией зерновых около 8 млн центнеров (около 47 млн пудов), а… колхозов 4262 тыс. гектаров с товарной продукцией зерновых около 13 млн центнеров (около 78 млн пудов)». Он указал на ожидаемое «по контрольным цифрам» в новом 1930 году увеличение посевной площади до 3280 тыс. гектаров в совхозах и до 15 млн га в колхозах. И заключал: «Иначе говоря, в наступающем году товарная продукция зерновых в совхозах и колхозах составит свыше 400 млн пудов, т. е. свыше 50 % товарной продукции зерновых всего сельского хозяйства (внедеревенский оборот)».
Эта сталинская программа была закреплена на ноябрьском (1929) Пленуме ЦК ВКП (б) постановлением «Об итогах и дальнейших задачах колхозного строительства». Было принято также решение: направить в колхозы на постоянную работу 25 тыс. городских рабочих для «руководства созданными колхозами и совхозами». Впоследствии их число составило более 73 тыс. Итоги первого года пятилетки были признаны успешными и сделан вывод, что «дело построения социализма… может быть проведено в исторически минимальные сроки». Пленум высказался за ускорение коллективизации и принял решение о форсировании подготовки для села «организаторов, агрономов, землеустроителей, техников, финансово-счетных работников».
Но обратим внимание на своеобразное ноу-хау Сталина. Начав коллективизацию, по сути, он «выдвинул оригинальную программу индустриализации в сельском хозяйстве»[17]. Фактически колхоз стал своеобразным акционерным обществом, члены которого сообща владели рабочим и продуктивным скотом, постройками и примитивными сельскохозяйственными орудиями. Такое акционерное общество обязывалось продавать производимый продукт государству по установленным стабильным ценам. Продукт, произведенный сверх госпоставок, оставался в собственности членов колхоза. Взамен примитивной организации труда и единоличного найма колхозникам предложили нанимать современную технику – трактора, комбайны, автомобили и сельхозорудия, а также и рабочих – у государства.
Для этого 5 июня Совет труда и обороны принял важное постановление: об организации машинно-тракторных станций (МТС). В сложившихся условиях это стало блестящим решением, направленным на механизацию сельскохозяйственных работ. Впоследствии оно позволяло сосредотачивать на полях максимальное количество имеющейся техники, но, что самое важное, – это обеспечивало квалифицированный ремонт и содержание машинно-тракторного парка.
Конечно, за выполненную работу следовало платить, но «стоимость тракторов и комбайнов, их эксплуатация, амортизация и ремонт не ложилась тяжелым грузом на тощий бюджет новообразованных колхозов и соответственно на себестоимость конечной продукции». Теперь деревня нанимала технику и специалистов не у хищных частников-кулаков, а в принадлежащих государству МТС. «Это и есть то, что ныне называется государственными дотациями сельскому хозяйству». Одновременно МТС открывали широкие возможности для гибкого и рационального маневра в обработке земли и сборе урожая, при резко увеличившейся производительности труда.
Осуществленная Сталиным мера стала одним из важнейших решений по подготовке страны к войне! Потому неслучайно, что 5 июня 1929 года именно Совет Труда и Обороны принял решение о повсеместном строительстве МТС и с широкой государственной помощью развивать «машинизацию» сельского хозяйства. Этим же решением образовывалось акционерное общество «Всесоюзный центр машинно-тракторных станций».
Рассказы о хлебном богатстве дореволюционной России, которыми интеллигенция кормила простаков – это заблуждения несведущих людей. До революции, работая на помещиков и кулаков, крестьяне постоянно недоедали – хлеб принадлежал «хозяину», а не работникам. К весне в обычных крестьянских хозяйствах хлеб кончался. Выставлять зерно на продажу мог только помещик и кулак, но и в городе достаток хлеба получали не пролетарии, а опять же – «интеллигенция». Эта бесплодная и паяцствующая публика, мучающаяся от безделья в чеховских «вишневых садах».
В действительности в державе, занимавшей шестую часть суши, никогда не было достаточно хлеба. Но его и не могло быть. В стране, где 80 % населения на полудохлых лошаденках, примитивными плугами пашет тощие земли, достаточное количество хлеба произвести невозможно! Да, до революции Россия действительно продавала хлеб за границу, но лишь потому, что основная масса населения постоянно недоедала. У России была и еще одна «традиционная» особенность. Систематически, с неизбежной закономерностью (с интервалом в 5–6 лет) из-за недородов, засухи или дождей в стране регулярно повторялся голод.
Но обратимся вновь к статистике. В царской России 47 % товарного зерна производили помещики, 34 % – зажиточные крестьяне. Основная масса крестьянства, около 16 млн индивидуальных крестьянских хозяйств – производила только около 19 % товарной продукции. Причем при посевной площади около 105 млн га в 1913 году урожайность зерновых в России была одной из самых низких в мире.
После развала Советского Союза российская интеллигенция, в одночасье сменившая свои ориентиры, убеждения и принципы, стала искать новых идолов. И одним из них, извлеченных штатными болтунами из груды хлама истории, стал образ Столыпина, якобы знавшего способ, как накормить Россию. Между тем, как показала сама история, за 10 лет своего осуществления столыпинская аграрная реформа, ставшая всего лишь «ответом на революцию 1905 г.», решить задачу преобразования деревни так и не смогла. «Преобразованию» подверглись не более десятой части крестьянских хозяйств – по одному проценту в год!
Более того, в европейской части России в «1910 году средняя урожайность зерновых упала с 37,9 пуда с десятины в 1901–1905 годах до 32,2 пуда в 1906–1910 годах. Производство зерна на душу населения снизилось с 25 пудов в 1901–1905 годах до 22 пудов в 1905–1910 годах». В словаре Брокгауза и Ефрона, изданном в 1913 году, констатируется, что царская Россия пережила голод в 29 губерниях голод 1891. «Вслед за голодом 1891 г. наступил голод 1892 г. в центральных и юго-восточных губерниях, голодовки 1897 и 1898 гг… В XX в. – голод 1901 г. в 17 губерниях центра, юга и востока, голодовка 1905 г. (22 губернии, в том числе… Псковская, Новгородская, Витебская, Костромская) открывающая собой целый ряд голодовок 1906, 1907, 1908 и 1911 гг.(по преимуществу восточные, центральные губернии, Новороссия)».
Столыпинщина «только умножила и обострила ненависть и ярость крестьянских масс против помещиков и самодержавия». И окончательным свидетельством провала «дела» Столыпина стала уже Февральская революция 1917 г. Как пишет В. Данилов: «Горы ненависти, веками копившиеся в российской деревне, обрушились на головы и помещиков и буржуазии, погребли и их самих, и все, что с ними было связано». Впрочем, лозунг «Земля – крестьянам!» тоже не был изобретением большевиков. Передача земли в частное пользование стала лишь реакцией на требования безземельной деревни. На деле же этот передел не решил и не мог решить в стране продовольственную проблему.
Прекраснодушные сказки о том, что до революции Россия якобы в избытке обеспечивала себя хлебом – лишь треп неосведомленных людей. Рассказы для слабоумных. В стране никогда не было избытка хлеба. В царской России крестьянское хозяйство поставляло на рынок менее 400 кг в год хлеба на каждого жителя страны, что составляло 540 граммов в день для двух едоков; то есть «лишь в 2,16 раза больше блокадной ленинградской нормы».
Образовавшиеся после революции 25 миллионов крестьянских хозяйств в среднем имели по 4–5 га посевов, 1 лошадь, 1–2 коровы при 5–6 едоках и двух-трех работниках, а крестьянский труд оставался ручным. Лишь 15 % хозяйств имели примитивные «сельхозмашины» – сеялки, жнейки, молотилки. Крестьяне пахали землю на лошаденке, тянущей плуг, а убирали хлеб в основном серпом и косой. Причем один работник «кормил» кроме себя самого – лишь одного человека!». Поэтому, не имевшая возможности прокормиться, беднота сдавала землю в аренду и шла в кабальный наем к кулаку.
И нэп только усилил социальное расслоение деревни «при обнищании и пролетаризации широких масс крестьян в бедняков и батраков». В 28-м году доля бедняков в деревне составляла 35 %, середняков – 60 %, кулаков – 5 %. Но именно кулацкие хозяйства имели до 20 % средств производства и около трети сельхозмашин. Более 30 % хозяйств не имело ни сельскохозяйственного инструмента, ни рабочего скота. 9,8 % посевных площадей вспахивалось сохой, на три четверти сев был ручным, уборка хлебов на 44 % производилась серпом и косой, а обмолот на 40,7 % осуществлялся ручным способом – цепом.
Когда историки утверждают, что «нэп якобы накормил страну», это является лишь проявлением невежества – дилетантства пишущих на эту тему интеллигентов. Как и рассуждения о «безграмотной» сельской бедноте и «образованных» кулаках. На самом деле аграрная безграмотность была присуща абсолютно всем крестьянским хозяйствам. Предприимчивость кулака заключалась только в умении нещадно эксплуатировать своих односельчан.
Впрочем, сам нарицательный термин «кулак» не являлся изобретением советского периода. Он родился еще в царской России. В народном фольклоре он характеризовал тип деревенского эксплуататора, мироеда, как бытовая вошь сосущего кровь сельских жителей. Более того, «именно нэп создал еще одну категорию кулаков, которые наживались исключительно «за счет хлебных спекуляций». И воспеваемые дилетантами «хозяева» были не производителями, а перекупщиками и торговцами».
Это были все те же «куркули» – старые российские «мироеды». Причем «крестьянский капитализм» отличался неразвитостью, примитивностью и грубостью социально-экономических отношений. Он составлял переплетение натуральных и товарно-денежных форм с похабной кабальностью. Правда, свой капитал сельский кулак наращивал не на наглом проценте грабительских денежных кредитов, подобно еврейским ростовщикам. Весь источник доходов кулачества заключался в торговых оборотах, но сельский «хозяин» получал прибыль на ростовщическом кредите. При сдаче на кабальных условиях в аренду земли, на теневом найме батраков, на ссуде семян и примитивного сельхозинвентаря. Барыш кулак получал как натуральной платой, так и физической отработкой таких займов. Потому-то озлобленная деревня и взялась за уничтожение мироеда почти со сладострастием.
Однако дело даже не в том, что и кулак не мог произвести больше хлеба. Именно недостаток хлеба, возможность продавать его по более высокой цене и обеспечивали благополучие сельских богатеев. Нарушая кулацкую монополию в торговле, колхозники становились их кровными врагами. Поэтому эксплуататорская часть деревни встретила колхозы с топором и обрезом. Не трудно понять и то, что, выступая против кулака, Сталин защищал как интересы города, так и интересы беднейшего крестьянства, составлявшего подавляющую часть жителей страны. Обобществление земли стало объективной и насущной потребностью государства, от которого зависело все его дальнейшее экономическое развитие.
Поэтому, выступая на конференции аграрников-марксистов 27 декабря 1929 г., в речи «К вопросам аграрной политики в СССР» Сталин закономерно назвал коллективизацию вторым этапом Октябрьской революции. Первым была конфискация помещичьих земель. Он говорил: «Мы перешли от политики ограничения эксплуататорских тенденций кулачества (курсивы мои. – К.Р.) к политике ликвидации кулачества как класса». Он пояснял, что наступление на кулачество означает «сломить кулачество и ликвидировать его как класс. Вне этих целей наступление есть декламация, царапанье, пустозвонство, все, что угодно, только не настоящее большевистское наступление».
И дело не было пущено на самотек. Для оперативного руководства процессом 5 декабря в ЦК была образована «Комиссия по коллективизации». В ее состав вошли Яковлев, Каминский, Клименко, Рыскулов и другие кадровые партийцы, а 7 декабря правительство образовало Наркомат земледелия СССР. Его возглавил Яков Аркадьевич Яковлев (Эпштейн). Сын учителя, в начале 20-х гг. он работал в ЦК заведующим отделом печати агитпропа; позже был редактором «Крестьянской газеты» и «Бедноты», а с 1926 г. – заместителем наркома Рабоче-крестьянской инспекции.
Именно Яковлев-Эпштейн в дальнейшем и определял методы осуществления коллективизации на практике, и в конце 1929 года в высших эшелонах преобладала уверенность, что коллективизация развивается успешно. Но фактической точкой отсчета начала реформы стало постановление ЦК ВКП (б) от 5 января 1930 г. «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству».
Первоначально предполагалось: в первые пять лет коллективизировать лишь 5–6 миллионов крестьянских хозяйств. В важных зерноводческих районах (Нижняя и Средняя Волга и Северный Кавказ) завершение коллективизации намечалось на весну 1931 г., а в целом – к концу 32-го. Причем к концу пятилетки должны были еще сохраниться до 20 миллионов единоличных крестьянских дворов. Однако темпы коллективизации продолжали нарастать, вне зависимости от этого постановления. Если в начале зимы ее уровень составлял 7,6 %, то к 20 января 30-го года он достиг 21,6 %. Особенно высокие темпы обеспечили Косиор – 25 % хозяйств на Украине, Хатаевич – 41 % на Средней Волге и Шеболдаев – 67 % на Нижней Волге.
В целом деревня благожелательно встретила начинавшиеся преобразования. Особенно повзрослевшая после революции молодежь. Иначе отреагировали на события зажиточные слои. В отличие от пролетариев сельского труда им было что терять. Как уже говорилось, на начало образования колхозов кулак ответил террором. Убийством председателей и членов сельсоветов, поджогами амбаров и хозяйственных построек, порчей колхозного имущества. Обозленный кулак взялся за обрез и стал мстить как колхозам, так и их колхозникам.
Так, в Российской Федерации уже в 1929 году было совершено 30 тысяч поджогов колхозного имущества. Лишь в сентябре – октябре в Ленинградской области произошло свыше 100 террористических актов; в Средневолжском крае – 353, в Центрально-Черноземной области с июня по ноябрь 794. В том числе 44 убийства. Органами ОГПУ в деревне было ликвидировано более 2,5 тыс. антисоветских групп.
На Украине возникла организация, готовившая выступление в 32 селах, под лозунгами «Ни одного фунта хлеба Советской власти», «Все поезда с хлебом – под откос». В декабре крупное восстание прошло в Красноярском округе, в результате чего был захвачен ряд населенных пунктов – Советы разгромлены, активисты зверски убиты. Особенный размах беспорядки получили на национальных окраинах. В Кабардино-Балкарской и Чеченской автономных областях вооруженные банды царили почти повсеместно. В Средней Азии басмачи не прекращали своих действий с начала Гражданской войны, а на Северном Кавказе вооруженные банды имели не только конные группы, но и артиллерию.
С официальным объявлением массовой коллективизации сопротивление стало приобретать еще более широкие масштабы. Организовывая в деревнях массовые волнения, кулацкие «авторитеты» вовлекали в акции своих родственников и односельчан. В январе 1930 г. было зарегистрировано 346 антиколхозных выступлений, в которых приняли участие 125 тыс. человек. Программа коллективизации оказалась под угрозой провала, и власть не могла не отреагировать на бунт кулацкой деревни. Руководству страны стало ясно, что без изоляции кулаков от основной массы крестьянства решить задачу было невозможно. Поэтому 30 января 1930 г. Политбюро приняло постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». Согласно этому постановлению кулаки были разделены на три категории:
«Первая – контрреволюционный актив, организаторы террористических актов и восстаний; вторая – остальная часть контрреволюционного актива из наиболее богатых кулаков и полупомещиков; третья категория – остальные кулаки». На основании этого решения 2 февраля был издан приказ ОГПУ СССР № 44/21. Приказ предусматривал: «1) Немедленную ликвидацию «контрреволюционного кулацкого актива», особенно «кадров действующих контрреволюционных и повстанческих организаций и группировок» и «наиболее злостных, махровых одиночек».
Кулаки – наиболее «махровые» и активные, противодействующие и срывающие мероприятия… власти по социалистической реконструкции хозяйства; кулаки, бегущие из районов постоянного жительства и уходящие в подполье, особенно блокирующиеся с активными белогвардейцами и бандитами;
Кулаки – активные белогвардейцы, повстанцы, бывшие бандиты; бывшие белые офицеры, репатрианты, бывшие активные каратели и др., проявляющие контрреволюционную активность, особенно организованного порядка;
Кулаки – активные члены церковных советов, всякого рода религиозных, сектантских общин и групп, «активно проявляющие себя».
Кулаки – наиболее богатые, ростовщики, спекулянты, разрушающие свои хозяйства, бывшие помещики и крупные земельные собственники».
Уже само содержание документа свидетельствует, что репрессии были направлены не против «мужика», пахавшего землю. В первую очередь речь шла о людях, принадлежавших ранее к «белому движению» и в силу своего мировоззрения проявлявших «контрреволюционную» активность в борьбе с советским строем. «Бывшие люди почти всегда являются организаторами заговоров». Но в описываемое время именно они являлись непосредственными участниками антисоветских акций и убийств представителей власти.
Впрочем, чтобы понять социальную опасность подобной деятельности, достаточно включить телевизор и прослушать очередное сообщение об очередном террористическом акте на Кавказе либо где-то в другом районе мира, подтверждающее истину, что новое – это только забытое старое. Поэтому еще не забывшая уроков Гражданской войны власть решительно бралась за выкорчевывание своих врагов, не обременяя себя интеллигентской демагогией о правах «отдельного» кулака.
Главы кулацких семей 1-й категории подлежали аресту, и их дела «передавались на рассмотрение спецтроек – в составе представителей ОГПУ, обкомов (крайкомов) ВКП(б) и прокуратуры».
«Члены семей кулаков 1-й категории и кулаки 2-й категории подлежали выселению в отдаленные местности СССР или отдаленные районы данной области (края, республики) на спецпоселение. Кулаки, отнесенные к 3-й категории, расселялись в пределах района на новых, специально отводимых для них за пределами колхозных массивов землях».
В качестве репрессивных мер по отношению к первой и второй категории ОГПУ предлагало: «направить в концентрационные лагеря 60 тыс.» кулаков. 150 тыс. намечалось выселить в необжитые и малообжитые местности: Северный край 70 тыс. семейств, в Сибирь – 50, на Урал – до 25, в Казахстан – 20–25 тысяч. С «использованием высылаемых на сельскохозяйственных работах или промыслах».
Задача по организации выселения и перевозке раскулаченных возлагалась на органы ОГПУ, а их устройство по месту нового жительства и трудовое использование в местах высылки осуществлялось совместно с руководством регионов. По согласованию с руководителями регионов, ОГПУ планировало «вывезти от 129 до 154 тысяч семейств кулаков из следующих районов: Центрально-Черноземная область – 10–15 тыс., Средне-Волжский край – 8—10 тыс., Нижне-Волжский край – 10–12 тыс., Северный Кавказ и Дагестан – 20 тыс., Сибирь – 25 тыс., Урал – 10–15 тыс., Украина – 30–35 тыс., Белоруссия – 6–7 тыс., Казахстан – 10–15 тыс.».
4 февраля акция была утверждена инструкцией Президиума ВЦИК СССР «О выселении и расселении кулацких хозяйств», подписанной председателями ВЦИК Калининым и СНК Рыковым. У кулаков конфисковались: «средства производства, скот, хозяйственные и жилые постройки, предприятия производственные и торговые, продовольственные, кормовые и семенные запасы, излишки домашнего имущества». В центре этим процессом руководили опытные партийные функционеры, такие как Я.А. Яковлев, Г.Н. Каминский, И.Е. Клименко. Во главе его на местах стояли: Станислав Косиор (Украина), Шая Голощекин (Казахстан), Мендель Хатаевич (Средняя Волга), Борис Шеболдаев (Нижняя Волга), Андрей Андреев (Северный Кавказ), Юозас Варейкис (Черноземный центр), Карл Бауман (Московская область), Роберт Эйхе (Сибирь).
Операция началась организованно, и уже через тринадцать дней после издания приказа № 44/21 в спецсводке ОГПУ от 15 февраля сообщалось: «В массовых операциях и при индивидуальных чистках (изъято) 64 589 человек, из них в ходе подготовительных операций (1-й категории) 52 166 человек, а в ходе массовых операций – 12 423 человека».
Однако антикулацкая операция сразу приобрела откровенно радикальное направление. Для обеспечения высоких показателей раскулачивания на местах зачастую не считались со здравым смыслом. И в этом не было ничего удивительного. Крестьянская деревня, еще не сносившая шинели Гражданской войны, не церемонилась с бывшими открытыми противниками Советской власти, не стесняясь включать в списки раскулачиваемых и середняков, и даже «маломощных крестьян» – если они служили у белых.
Как пишет член либеральной партии «Яблоко» старший научный сотрудник факультета филологии и искусств Санкт-Петербургского госуниверситета Александров: «Списки «кулаков II категории» составлялись на общем собрании колхозников и утверждались райисполкомами – исполнительными органами местных Советов. Порядок выселения за пределы колхоза «кулаков III категории» определяли местные исполнительные органы советской власти».
Из этого «историк» извлекает не блещущий умом затасканный вывод: «Здесь открывался небывалый простор для сведения личных счетов, удовлетворения чувства зависти, мести лодырей и деревенских пьянчуг более хозяйственным соседям».
Странная логика у «гиганта мысли», если не сказать – кретинская. Он признает, что судьбы кулаков решались не в Москве, «не в подвалах Лубянки», а всеми деревенскими жителями. Практически – на народном сходе. Разве это не проявление настоящей демократии, о которой пекутся либералы? Причем это не суд Линча в демократической Америке. Решение схода утверждалось еще и решением исполкомов местных советов. Ну, а если народ в чем-то «перегнул», то такой он и есть – народ. Он не учился «филологии и искусствам». Но именно эти «лодыри и деревенские пьянчуги» покорно кормили интеллигентов-бездельников.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Читайте также
О коллективизации О необходимости коллективизации
О коллективизации О необходимости коллективизации
…наиболее узким местом в развитии нашего народного хозяйства является чрезмерная отсталость сельского хозяйства вообще, зернового хозяйства в особенности.(«Об индустриализации страны и о правом уклоне в ВКП(б)» т.11
Об итогах коллективизации
Об итогах коллективизации
Поворот крестьянства в сторону коллективизации начался не сразу. Он, этот поворот, и не мог начаться сразу. Правда, лозунг коллективизации был провозглашен партией еще на XV съезде. Но для массового поворота крестьянства в сторону социализма
Глава 4. Дело о воде
Глава 4. Дело о воде
Как допинг, но не допинг
4 декабря 2012 года в ИТАР-ТАСС прошла пресс-конференция, на которой миру сообщили об опыте с участием молодых спортсменов-добровольцев, питомцев питерского Училища олимпийского резерва. Сам эксперимент проводил НИИ физической
«Дело XX Треста», или «Дело Путина», или Дело № 144128
«Дело XX Треста», или «Дело Путина», или Дело № 144128
В 1999 году Управлением по расследованию организованной преступной деятельности ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области было возбуждено уголовное дело № 144128 по подозрению руководителей корпорации «Двадцатый
Глава 5. Слово и дело
Глава 5. Слово и дело
После переворота 1993 г. начинается период институционализации ельцинского режима. Ельцинская конституция в целом соблюдалась. Давалось это не без труда, власть постоянно оказывалась на грани «выпадения из правового поля», слухи о новом перевороте
Замысел сплошной коллективизации
Замысел сплошной коллективизации
В том, что крестьянству в нашей стране суждено пойти по пути кооперирования, в конце 20-х годов не сомневался, пожалуй, ни один экономист. Все оттенки мнений – от Н. Д. Кондратьева до Е. А. Преображенского – сходились в признании
Миф № 144. Сталин умышленно пошел на вариант жестокой коллективизации
Миф № 144. Сталин умышленно пошел на вариант жестокой коллективизации
Миф № 145. Вместо организации добровольной коллективизации Сталин направил в деревню так называемых «двадцатипятитысячников «из числа мобилизованных рабочих, которым была поставлена задача голого
Глава 5 Дело об ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ
Глава 5
Дело об ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ
Предвоенная программа Сталина стала образцом решения «триединой задачи по коренному переустройству общества». Ее составными частями стали индустриализация, коллективизация сельского хозяйства и культурная революция. Совершив
Глава 12 Дело БУХАРИНА – РЫКОВА
Глава 12
Дело БУХАРИНА – РЫКОВА
Одной из насущных задач, которую стремился осуществить Сталин в результате конституционной реформы, являлось привлечение к «управлению страной, хозяйством, промышленностью» как можно более широкие слои населения. И, прежде всего, из
2. Голод и жертвы коллективизации 1.
2. Голод и жертвы коллективизации
1.
Восстановление экономики и управление гигантской страной, с ее 150 миллионным населением, можно было обеспечить лишь решив ряд крупных задач. Необходимо было: во первых — быстро развить тяжелую промышленность, ибо без нее немыслимо
Глава 3. Дело о подставах
Глава 3. Дело о подставах
…Когда Кремнер служил в ВВС[55], он слышал всякие истории про НЛО, но сам никогда с этими непонятными «летающими тарелками» не сталкивался, и даже не был знаком с людьми, которые их наблюдали. Он не был сторонником теории инопланетного присутствия на
Глава 6. Дело Литвиненко
Глава 6. Дело Литвиненко
Перебежчик
В 1980-е годы в британской разведке проходили довольно сложные и неоднозначные процессы, которые, однако, должны были помочь ей выйти из затяжного кризиса. Несколько десятков сотрудников были уволены, несколько человек — арестованы как
ЧТО НАДО СДЕЛАТЬ В РАЙОНАХ СПЛОШНОЙ КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ В КУЛЬТУРНОМ ОТНОШЕНИИ
ЧТО НАДО СДЕЛАТЬ В РАЙОНАХ СПЛОШНОЙ КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ В КУЛЬТУРНОМ ОТНОШЕНИИ
Несомненно, районы сплошной коллективизации надо сделать ударными в смысле культурного обслуживания. Мы знаем, что в громадном большинстве районов мы не имеем сплошного обслуживания населения
О коллективизации 1930‑х
О коллективизации 1930?х
Не буду приводить массу примеров, которые есть. Остановлюсь на примере моей родины.Архангельская область, Вилегодский район. К 1939 году в районе 5 тысяч 738 семей (19 тысяч 672 человека) были организованы в 147 колхозов. (Колхоз, в который входила и моя
Коллективиза́ция, осуществлявшееся в СССР в конце 1920-х – 1930-х гг. обобществление и огосударствление процесса производства и распределения в сельском хозяйстве путём создания колхозов. Политика коллективизации основывалась на представлениях большевиков о безусловных преимуществах крупного социалистического хозяйства перед мелкотоварным крестьянским хозяйством.
Причины коллективизации
Индивидуальные крестьянские хозяйства, подчинявшиеся законам рыночного регулирования, плохо поддавались государственному и партийному контролю. Непосредственной причиной коллективизации стали хлебозаготовительные кризисы. Несмотря на хороший урожай 1925 г., крестьяне по разным причинам (невыгодные цены государственных закупок, дефицит и дороговизна промышленных товаров и т. п.) начали сокращать поставки зерна государству, предпочитая оставлять его на откорм скота, продажа которого сулила гораздо бо́льшие выгоды. Соответственно снижался экспорт зерна, затруднялось снабжение городов, что представляло собой угрозу политике социалистической индустриализации, которая предполагала развитие промышленности в значительной степени за счёт получаемого в сельском хозяйстве дохода.
Проведение коллективизации в 1927–1929 гг.
Задача «объединения и преобразования мелких индивидуальных крестьянских хозяйств в крупные коллективы» была провозглашена в декабре 1927 г. на XV съезде ВКП(б). Однако сроки и темпы её решения, а также способы и формы преобразования крестьянских хозяйств не были определены, предписывалось соблюдать принцип добровольности. Одновременно руководство стало широко применять насильственные меры изъятия продовольствия у крестьян. В секретной директиве Политбюро ЦК ВКП(б) парторганизациям от 24 декабря 1927 г. указывалось, что неудовлетворительный ход хлебозаготовок (в январе 1928 на 2 млн т зерновых хлебов меньше, чем в январе 1927) ставит под угрозу не только экспортный план, но и снабжение хлебом основных промышленных центров с перспективой голода в Ленинграде и Москве. 
Бедняк и середняк, увеличивай посев, вводи технические культуры, укрепляй свое хозяйство! Плакат. 1928.
Российская государственная библиотека.Кризису хлебозаготовок был придан политический характер, И. В. Сталин оценил его как первое в условиях новой экономической политики (НЭПа) «серьёзное выступление капиталистических элементов деревни против советской власти». В подписанной им секретной директиве ЦК ВКП(б) от 5 января 1928 г. от местных партийных организаций требовалось применять «жестокие кары в отношении кулачества и особые репрессивные меры в отношении кулаков и спекулянтов, срывающих сельскохозяйственные цены».
В районы хлебозаготовок по решению Политбюро ЦК ВКП(б) были направлены секретари и члены ЦК ВКП(б) (И. В. Сталин, В. М. Молотов, Л. М. Каганович, А. И. Микоян и др.). Под их нажимом местные партийные и государственные органы проводили повальные обыски и аресты по ст. 107 Уголовного кодекса РСФСР, у крестьян часто изымали не только запасы, но и семенное зерно и даже предметы домашнего скарба. Изъятие земельных излишков у зажиточных крестьян, выкуп у них тракторов, сложных машин, усиление налогового обложения их хозяйств и другие меры вызвали свёртывание производства, распродажу скота и инвентаря, особенно машин; в их семьях усилилось стремление к переселению в города или незерновые районы. Чтобы заинтересовать бедноту в борьбе с держателями больших излишков зерна, рекомендовалось распределять среди неё 25 % конфискованного хлеба по низким государственным ценам или в порядке долгосрочного кредита. Однако количество закупаемого государством хлеба продолжало сокращаться, снижался его экспорт (2177,7 тыс. т в 1926/27; 344,4 тыс. т в 1927/28).
Оценивая итоги хлебозаготовительной кампании 1927/28 г. в докладе перед активом Московской организации ВКП(б) 13 апреля 1928 г., Сталин подчеркнул, что партия не может встать на путь поощрения основных производителей товарного хлеба – кулаков, поэтому следует «нажать вовсю на развитие крупных хозяйств в деревне типа колхозов и совхозов…». В партийно-государственном руководстве против применения чрезвычайных мер по отношению к крестьянству выступали Н. И. Бухарин, А. И. Рыков, М. П. Томский и др., считавшие, что максимальная перекачка средств из сферы крестьянского хозяйства в сферу индустрии приведёт к подрыву сырьевой базы самой индустрии и экспорта. В апреле 1929 г. на объединённом пленуме ЦК и ЦКК их позиция была осуждена как отклонение от генеральной линии и «правый уклон» в ВКП(б). В ходе хлебозаготовительной кампании лета 1929 г. на Северном Кавказе, в Сибири, районах Нижней и Средней Волги, на Украине, в республиках Центральной Азии государство вновь применило чрезвычайные меры по отношению к зажиточному крестьянству.
Крестьяне подают заявления о вступлении в колхоз. 1929.
Фото: РИА НовостиЛетом 1929 г. благодаря действиям местных партийных и советских органов, инспирированным высшим партийным и государственным руководством, началось движение за коллективизацию; при этом ставка делалась на бедняков, батраков и безземельных крестьян. В целом по СССР уровень коллективизации поднялся незначительно, с 3,9 % в июне до 7,6 % в октябре 1929 г., однако И. В. Сталин в статье «Год великого перелома» («Правда», 1929, 7 ноября) утверждал, что крестьяне пошли в колхозы «целыми деревнями, волостями, районами, округами…», и ориентировал на всемерное ускорение коллективизации. Состоявшийся после этого ноябрьский (1929) пленум ЦК ВКП(б) поставил задачу проведения сплошной коллективизации в масштабе страны, которая началась с января 1930 г. и осуществлялась в форме массового насильственного обобществления крестьянских хозяйств. Пленум принял решение направить в деревню единовременно не менее 25 тыс. индустриальных рабочих с организационно-политическим опытом работы в целях проведения коллективизации, а также немедленно приступить к постройке новых заводов по производству тракторов и комбайнов. Для государственного управления процессом коллективизации в декабре 1929 г. создан Наркомат земледелия СССР, в состав которого вошли Колхозцентр и Всесоюзный центр машинно-тракторных станций (Трактороцентр).
Сплошная коллективизация (1930–1937)
Специальная комиссия Политбюро под руководством наркома земледелия СССР Я. А. Яковлева подготовила постановление ЦК ВКП(б) от 5 января 1930 г. «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству», в котором устанавливались жёсткие сроки завершения коллективизации: для основных зерновых районов Северного Кавказа, Нижней и Средней Волги – осень 1930 г. или весна 1931 г. Левобережные районы Украины, Сибирь, Казахстан, Башкирия, Чувашия, Московская область, Нижегородский край были ориентированы на завершение коллективизации к осени 1931 г. или весне 1932 г. (критерий завершённости не был установлен). Лучшей формой колхоза была признана сельскохозяйственная артель, в которой обобществлялись труд крестьян, их надельная земля и все основные средства производства (инвентарь, хозяйственные постройки, товарно-продуктовый и рабочий скот и др.).
Коллективизация в соответствии с постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г. сопровождалась политикой раскулачивания (конфискацией имущества наиболее зажиточных или сопротивлявшихся коллективизации крестьян с последующей высылкой, тюремным заключением или расстрелом). Составной частью механизма внесудебной репрессии как средства экономических преобразований в деревне стали органы государственной безопасности. Всего раскулачиванию подверглись 1,1 млн хозяйств (4–5 % от общего числа), насчитывавших 5–6 млн человек, из них 2,140 млн человек были депортированы в 1930–1938 гг.
Насильственное обобществление хозяйств, раскулачивание, закрытие рынков, сопровождавшиеся акциями в идеологической сфере (закрытие и осквернение церквей, мечетей, арест и преследование священнослужителей и т. п.), спровоцировали крестьянские выступления протеста (в январе – апреле 1930 произошло 6117 выступлений, в которых участвовало свыше 1,5 млн человек). Пассивное сопротивление крестьян выражалось в отказе от выполнения хлебозаготовок, от работы в колхозе, массовом убое скота. Стремясь погасить недовольство крестьян, И. В. Сталин опубликовал в газете «Правда» статью «Головокружение от успехов» (2 марта 1930), в которой осуждалась практика принуждения к вступлению в колхозы и тотального обобществления крестьянской собственности, включая мелкий скот и птицу, а вся вина за эти нарушения возлагалась на местный партийный и советский аппарат. 14 марта 1930 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении». Начались массовые выходы крестьян из колхозов, особенно в регионах, отличавшихся самыми высокими темпами проведения коллективизации (Московская и Западная области, Татарская АССР, Нижегородский край), вследствие чего по показателям колхозного строительства они вернулись к исходным позициям. К августу 1930 г. по всей стране в колхозах осталось 21,4 % крестьянских хозяйств.
В сентябре 1930 г. ЦК ВКП(б) направил райкомам, обкомам и ЦК компартий союзных республик письмо с требованием снова «добиться мощного подъёма колхозного движения». Для агитации крестьян за вступление в колхозы местные партийные и государственные руководители формировали вербовочные бригады, а также инициативные группы из бедняков и середняков, желавших создать коллективное хозяйство. В районы «слабой» коллективизации были направлены также 80 тыс. колхозников-активистов и около 30 тыс. организаторов из города, объединённых в межобластные бригады по коллективизации. Одновременно принимались меры по укреплению материально-технической базы колхозов. В декабре 1930 г. ЦК ВКП(б) утвердил годовую программу создания 1400 машинно-тракторных станций (МТС) (их строительство развернулось с лета 1929). Колхозам устанавливались пониженные по сравнению с крестьянами-единоличниками нормы сдачи продуктов животноводства, оказывалась помощь в строительстве животноводческих ферм, предоставлялись кредиты и льготы по налогам (на одно хозяйство колхозника в 1931 приходилось около 3 руб. сельхозналога, на индивидуальное среднее хозяйство – свыше 30 руб., а на хозяйство зажиточного крестьянина – около 314 руб.). Государство обещало упорядочить организацию и оплату труда колхозников, гарантировать им ведение личного подсобного хозяйства. В результате к июню 1931 г. в колхозы вновь было объединено 52,7 % от общего числа хозяйств по стране.
День урожая и коллективизации. Плакат. 1930.
Российская государственная библиотека.
Низкий урожай 1931 г. вынудил руководство страны сократить план хлебозаготовок с более чем 22 млн т в 1931 до 18 млн т в 1932 г., а план мясозаготовок – в 2 раза, пойти на некоторые уступки крестьянству. Постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О плане хлебозаготовок из урожая 1932 г. и развёртывания колхозной торговли хлебом» и «О плане скотозаготовок и о мясной торговле колхозников и единоличных трудящихся крестьян» (оба – май 1932) разрешали торговлю продукцией, оставшейся после выполнения государственного плана хлебозаготовок и образования семенного и других фондов, а также после расчёта по мясозаготовкам. Отменялись все республиканские и местные налоги и сборы с торговли колхозников, а с единоличников взималось не более 30 % их доходов от торговли. Однако даже сокращённые задания из-за низкого урожая не были выполнены, что резко ухудшило продовольственное положение городов и строек, поставило под угрозу план экспорта зерна. Правительство снова прибегло к чрезвычайным мерам. 7 августа 1932 г. вышло постановление ЦИК и СНК СССР «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности», предусматривавшее высшую меру наказания за хищение колхозного и кооперативного имущества с заменой её при смягчающих обстоятельствах лишением свободы на 10 лет (к февралю 1933 было осуждено 103 тыс. человек, из которых к расстрелу приговорено 6,2 %, к 10 годам тюрьмы – 33 %).
Репрессивные конфискационные меры проведения коллективизации подорвали производственный потенциал деревни. Объём сельскохозяйственного производства в 1932 г. сократился более чем в полтора раза по сравнению с 1928 г., животноводческой продукции – на 53 %. Зимой 1932/33 г. на Украине, в Поволжье, на Ставрополье и в других районах СССР из-за нехватки хлеба возник сильный голод, унёсший жизни до 5 млн человек (по подтверждённым данным).
Новой формой воздействия на ход коллективизации и способом усиления «советского влияния на колхозников» стали политотделы при МТС и совхозах, образованные по решению объединённого пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) (7–12 января 1933), заместителями начальников политотделов назначались сотрудники органов государственной безопасности. Политотделы провели «повальную чистку» колхозов, особенно их управленческого аппарата, и деревенских парторганизаций. Сотрудники политотделов следили за выполнением планов колхозами, контролировали выдачу оплаты по трудодням, организовывали соревнование, выявляли «вредителей» (в конце 1934 политотделы были упразднены). Комендантами элеваторов и заготпунктов «Заготзерно» назначались сотрудники НКВД. В процессе проведения хозяйственно-политических мероприятий оперативные работники управлений НКВД, являясь членами бюро обкомов и крайкомов ВКП(б), по заданию партийных органов часто выступали в роли уполномоченных, например в период посевных и уборочных кампаний.
К 1933 г. в колхозах было объединено 61,8 % крестьянских дворов и около 80 % посевных площадей. 8 мая 1933 г. Сталин и Молотов направили местным партийным и советским работникам, органам ОГПУ, суда и прокуратуры секретную директиву, в которой отмечалось, что 3 года борьбы привели к «разгрому» сил «классовых врагов в деревне» и что теперь советское руководство уже не нуждается «в массовых репрессиях, задевающих, как известно, не только кулаков, но и единоличников и часто колхозников», подчёркивалось, что в деревне возникла «новая благоприятная обстановка», позволявшая «прекратить, как правило, применение массовых выселений и острых форм репрессий».
Итоги коллективизации
Коллективизация в основном завершилась к 1937 г. В ходе сплошной коллективизации и раскулачивания за 1930–1937 гг. численность крестьянских хозяйств сократилась с 25,6 млн до 19,9 млн, из которых 18,5 млн (93,9 %) были объединены в 243,7 тыс. колхозов (включили 99,1 % всех посевных площадей). Окончательно были ликвидированы община и органы крестьянского самоуправления. В деревне возник и стал господствующим совершенно новый тип хозяйства, на который были распространены принципы хозяйствования, присущие государственному сектору: жёсткая централизация, директивность и плановость руководства и т. д. Государство получило возможность беспрепятственно перераспределять колхозный доход в свою пользу путём ежегодных детально устанавливаемых колхозам объёмов и размеров поставок сельскохозяйственной продукции. Такая система взаимоотношений колхозов с государством означала преимущественно внеэкономический характер принуждения колхозника к труду, она сковывала веками вырабатывавшуюся хозяйственную инициативу крестьянина, значительно снижая его интерес к результатам своего труда. Коллективизация, сопровождавшаяся массовой миграцией населения из деревни в город, обеспечила высвобождение для индустриализации страны 15–20 млн человек, она привела к свёртыванию НЭПа, ликвидации в деревне частнокапиталистического уклада и его носителей – зажиточных крестьян, фактическому переходу от многоукладной экономики к единой государственной. В 1935–1937 гг. сельскохозяйственное производство начало восстанавливаться. Повысилась урожайность, увеличились валовые сборы зерна, возобновился рост поголовья скота (в целом его удалось восстановить лишь к 1958).
Дата публикации: 16 сентября 2022 г. в 12:18 (GMT+3)
- Главная
- Исторический раздел
- Библиотека
- История репрессий в СССР
- Статьи
Сталинская концепция коллективизации и раскулачивания в СССР
Объективно-закономерный процесс развития сельского хозяйства на принципах нэпа длился недолго.
Субъективно-догматические представления о путях строительства социализма пришли в противоречие с объективными законами общественного развития. Стремление построить бесклассовое, безрыночное общество всеобщего равенства не согласовывалось с реальной практикой социально-экономических отношений, хозяйственной инициативой, совершенствованием хозяйственных связей в деревне.
Волюнтаристское стремление к форсированному развитию промышленности за счет сельского хозяйства привело к экономическим трудностям уже в конце 1925 г. Тогда правительству пришлось принять правильное решение и скорректировать народнохозяйственный план, снизить темпы индустриализации. Но противоречия в экономике СССР обострялись и нарастали.
В 1927-1928 хозяйственном году со всей остротой проявился «хлебозаготовительный кризис». Причин кризиса было много, но главная из них состояла в разрыве между грабительскими ценами на промышленные товары, сельскохозяйственную технику и неоправданно низкими ценами на зерно и продовольственные товары. Крестьяне отказывались сдавать государству свою продукцию по продналогу и требовали, как минимум, троекратного повышения цен. Но правительство на это не пошло.
В обстановке разразившегося хлебозаготовительного кризиса в декабре 1927 г. начал работу XV съезд ВКП(б). Одним из центральных вопросов на съезде был вопрос о работе в деревне. В целях глубокого анализа состояния сельскохозяйственного производства и путей его дальнейшего развития Политбюро ЦК ВКП(б) 1 октября 1927 г. утвердило комиссию по подготовке тезисов по вопросу о работе в деревне к XV съезду партии. В ее состав в основном вошли крупные партийные работники. Комиссия Политбюро обратилась к ряду видных ученых-аграрников с предложением высказать свою точку зрения и дать конкретные предложения по вопросу выхода из кризиса и путям развития сельского хозяйства. На это предложение откликнулись учёные экономисты-аграрники А. В. Чаянов и Н. Д. Кондратьев.
Опираясь на научный анализ развития сельского хозяйства и учитывая специфику русской деревни, А. В. Чаянов пришел к выводу: «В данной фазе строительства сельского хозяйства дело еще далеко не в ломке крестьянского хозяйства как такового, а в совершенно других формах нарастания социалистических элементов, которые не только покроют собой нарастание элементов фермерских, но и с неизбежностью приведут к коренному социальному переустройству структуры земледелия. Эти элементы в данной фазе развития следует искать в области вертикальной концентрации сельского хозяйства. Здесь, и главным образом здесь, происходит решающее в настоящее время накопление социалистических элементов».
«С развитием кооперации, — подчеркивал А. В. Чаянов, — индивидуальные крестьянские хозяйства, при их традиционных семейно-производственных отношениях, получили новую систему социально-экономических связей». Поэтому А. В. Чаянов видел выход из кризиса в эволюционном развитии крестьянских хозяйств, а не в их бессмысленной ломке.
Совершенно противоположной точки зрения на проблемы и перспективы развития советской деревни придерживались члены комиссии Политбюро ЦК ВКП (б). Она была изложена В. М. Молотовым на съезде в докладе «О работе в деревне». Он говорил о разрешении магистральных проблем, которые открыли бы широкий простор «подлинно научному поиску путей развития деревни и в целом построения социализма». «Форсированное наступление на кулака, форсированное наступление на капиталистические элементы деревни, — подчеркнул В. М. Молотов, — это и есть все то, что именуется строительством социализма в нашей стране. Вопрос не в том, нужно ли — «форсированное наступление» на кулака и т. п. Оно есть, об этом нечего спорить в нашей стране. Вопрос теперь в том, как наступать, что взять сейчас за основной рычаг в этом наступлении на капиталистические элементы деревни. В этом заключается главное, в нем заключается основное».
Таким образом, военно-коммунистическая стратегия решения аграрных проблем — разгром кулачества методом кавалерийской атаки, насилие в отношении всей остальной части крестьянства и создание крупных хозяйств по примеру промышленных предприятий — была сформулирована и обусловлена в конце 1927 г. Ее выразил в своем выступлении на XV съезде ВКП (б) нарком земледелия СССР Я. А. Яковлев: «Из трех теоретически мыслимых путей развития крестьянского хозяйства (рост кулацкого крупного хозяйства, гниение мелкого хозяйства, создание крупного хозяйства на кооперативной основе) единственно мыслимым путем развития В наших условиях является третий путь.
Первый путь мыслим только в результате победы контрреволюции. Второй путь был бы предпосылкой контрреволюции. Только третий путь есть путь действительного движения к социализму».
Однако под кооперативной основой крупного хозяйства Я. А. Яковлев понимал совершенно иной путь развития индивидуальных хозяйств, чем собственно кооперацию. Поясняя свое видение перспективы сельского хозяйства, он говорил: «Мы можем и должны, несмотря на всяческого рода маловеров и спецов народнического стиля, которые не понимают всего значения революции и тянут нас назад, к масштабу не нашему, поставить проблему удвоения урожайности на рельсы производственного объединения мелких и мельчайших хозяйств к концу второго десятилетия Октябрьской революции». В этих словах несколько туманно, но вполне напористо выражена идея сплошной коллективизации, которая была принята Сталиным и вскоре претворена в жизнь.
Идеи ученых-аграрников А. В. Чаянова и Н. Д. Кондратьева были объявлены «контрреволюционной, буржуазно-реставраторской кулацкой теорией» и «вредительской практикой». Их идеи были ошельмованы и отвергнуты. Сами они в 1930 г. были репрессированы, а в 1937 г. уничтожены как «враги народа».
На съезде и после его окончания вокруг идеи «форсированного наступления на кулака» и «объединения мелких и мельчайших хозяйств» сплотились сторонники Сталина. Однако в силу отсутствия пока единомыслия и единогласия съезд принял самые общие решения по дальнейшему развитию сельского хозяйства на основе кооперации.
Между тем кризис хлебозаготовительной кампании углублялся. Анализу причин кризиса и выходу из него были посвящены апрельский и июльский (1928 г.) Пленумы ЦК ВКП (б). На пленумах выявились коренные разногласия в руководстве ВКП (б) между окружением Сталина и группой Н. И. Бухарина.
Соратники Н. И. Бухарина считали, что причиной «хлебного кризиса» являются упущения и серьезные ошибки в экономической политике государства, в перекосах ценообразования. Они предлагали экономические меры выхода из кризисной ситуации: повышение цен на сельскохозяйственную продукцию, приведение темпов индустриализации в соответствие с возможностями развития сельского хозяйства, экономические методы борьбы с «кулачеством».
Сталин и его сторонники видели причины кризиса хлебозаготовок в «кулацкой стачке», в том, что «растет и богатеет деревня». Выход из кризиса они видели в принятии к саботажникам административно-карательных мер. В январе 1928 г., во время поездки по Сибири, Сталин настоял на применении чрезвычайных мер при проведении хлебозаготовительной кампании.
Переломным событием в выработке политической линии по вопросам выхода из кризиса и перспективы развития сельского хозяйства стал Объединенный Пленум ЦК и ЦКК ВКП(б), состоявшийся в апреле 1929 г. На пленуме с изложением своих взглядов на развитие деревни выступили Н. И. Бухарин и А. И. Рыков. По мнению Бухарина, определяющая тенденция в развитии сельского хозяйства состоит в сочетании совхозно-колхозного строительства с экономическим ростом индивидуального крестьянского хозяйства при неуклонном его кооперировании…
А. И. Рыков поддержал Н. И. Бухарина и внес предложение в течение 1,5-2 лет осуществить конкретные меры по стабилизации и оздоровлению экономики сельского хозяйства. В качестве конкретной меры выхода из кризиса он предложил организовать закупку хлеба за границей. Против Бухарина и Рыкова с резкой критикой выступили Сталин, Ворошилов, Андреев, Орджоникидзе, Жданов, Шкирятов и другие члены Политбюро ЦК ВКП(б). Взгляды Н. И. Бухарина и его сторонников были расценены «как несовместимые с генеральной линией партии». Большинство членов ЦК и ЦКК ВКП (б) поддержали Сталина.
Таким образом, сталинской политике с упором на насилие в борьбе «с врагом», на административно-волевые методы управления страной на апрельском Пленуме ЦК и ЦКК ВКП (б) была выдвинута альтернатива бухаринской группы, направленная на совершенствование государственного аппарата, осуществление индустриализации и кооперирование крестьянского хозяйства в меру создания объективных условий, на совершенствование и углубление экономического механизма, сложившегося в годы нэпа, т.е. на экономические методы выхода из кризиса.
Эта альтернатива выхода из кризиса на путях нэпа — отказ от чрезвычайных мер, сохранение курса на подъем сельского хозяйства, развития товарно-денежных отношений, различных форм кооперации, повышение цен на хлеб — была отвергнута как «уступка кулаку и проявление правого уклона в партии». В основу партийной и государственной политики был положен абсурдный сталинский тезис об обострении классовой борьбы по мере продвижения по пути социализма.
Альтернативой сталинскому варианту развития страны был первый пятилетний план развития народного хозяйства СССР на 1928/29-1932/33 годы. Он базировался на принципах нэпа и предусматривал дальнейшее развитие хозрасчета, внедрение его в каждое предприятие, обеспечивал сбалансированность всех отраслей народного хозяйства. Однако уже в августе 1929 г. ЦК ВКП (б) принял несколько постановлений об увеличении плановых заданий по выплавке чугуна, стали, цветных металлов, в машиностроении, химической промышленности. Эти волюнтаристские решения вели к диспропорции развития народного хозяйства, дефициту государственного бюджета, штурмовщине и невыполнению планов.
Для выполнения необоснованных грандиозных планов индустриализации требовалось огромное количество финансовых средств, сельскохозяйственного сырья и, прежде всего хлеба. Если в 1928 г. для обеспечения всех государственных потребностей требовалось 687 млн. пудов хлеба (заготовлено было 672 млн.), то в 1931 г. — уже 1,5 млрд. пудов. Хлеб в стране в указанном объеме имелся, но взять его при сложившихся ненормальных отношениях между крестьянством и государством было невозможно.
В 1928-1929 гг. предпринимались попытки выйти из кризиса путем повсеместного применения чрезвычайных мер к крестьянам. В это время Сталин выдвинул лозунг, суть которого сводилась к тому, что «хлеб в деревне есть, надо уметь его взять». Предпочтение было отдано административно-карательным мерам: разверстке, сдаче хлеба по категориям хозяйств, запрещению свободной торговли, конфискации хлеба, широкому применению 107-й статьи Уголовного кодекса (за сокрытие и спекуляцию хлебом), заградительным отрядам между отдельными районами и т. д. Были также введены процентные надбавки и индивидуальное обложение хозяйств. В этот период к уплате налога с процентной надбавкой было привлечено от 10 до 12%, а индивидуальным обложением было охвачено 2-3% хозяйств. Все крестьянские хозяйства, выплачивающие процентные надбавки и индивидуально обложенные налогом, относились к зажиточно-кулацким. Однако среднегодовой доход таких хозяйств колебался от 400 до 600 рублей, и только доход незначительной части семей превышал 1 тыс. рублей.
Между тем среднемесячная заработная плата рабочих и служащих в промышленности в 1928 г. составляла 843, а в строительстве — 990 рублей. Н. И. Бухарин по этому поводу с сожалением отмечал, что наша деревня в основе своей нищая.
Политика силового давления на крестьян, применение чрезвычайных мер желаемых результатов не дали. Наоборот, они обострили кризисную ситуацию в стране. Сталинское руководство прибегло к более решительным насильственным мерам.
В конце 1929 г. все альтернативные сталинщине варианты социально-экономического развития страны были отвергнуты. Совершился выбор пути развития СССР не на принципах нэпа. Началось свертывание новой экономической политики и отказ от нее. Страна пошла по пути строительства сталинского, казарменного социализма. С конца 20-х годов получил развитие сталинский вариант стратегии социалистического строительства. Принцип равнозначности намеченных преобразований — индустриализация, кооперирование крестьянства, подъем благосостояния и культуры народа — Сталин и его сторонники заменили идеей решающего значения ускоренного роста промышленности и реконструкции народного хозяйства на промышленной основе. Такой путь неизбежно вел к деформации в развитии экономики страны.
Сердцевиной сталинской стратегии явилась политика «великого перелома», в основе которой стояли задачи форсированной индустриализации, насильственной коллективизации, репрессивного раскулачивания, формирования административно-командной системы управления страной.
Сущность политики Советского государства по ликвидации кулачества как класса состояла не в его физическом уничтожении, а в репрессивном выкорчевывании верхушки крестьянства, которая представляла собой мощную преграду на пути насильственной коллективизации, в приобщении ее к социалистическому строительству, в идеологическом, трудовом и социально-культурном перевоспитании. Сталин, Молотов и их сторонники выступали за физическое уничтожение только «контрреволюционной части кулачества», активных участников антиколхозного движения. Посредством всех форм идейно-воспитательной работы ставилась задача произвести подлинную революцию в мировоззрении «кулаков, превратить классовых врагов в убежденных сторонников советской власти, «эксплуататоров» — в производителей», и направить их усилия на интересы социалистического строительства.
Это была волюнтаристская политика, направленная на Подталкивание социально-экономических процессов, а иногда — Насильственного приведения их в действие. Она была продиктована субъективизмом сталинских методов форсированной индустриализации страны и коллективизации сельского хозяйства. Пренебрегая идеалами демократии и нормами социалистической законности, руководство СССР встало на путь противоправных административно-репрессивных мер по отношению к крестьянству.
Согласно официальной политике, «ликвидация кулацких хозяйств» представляла составную и неотъемлемую часть сплошной коллективизации, которая должна была стать «материальной базой для замены крупного «кулацкого производства» крупным производством колхозов, мощного продвижения вперед по созданию социалистического земледелия». Раскулачивание должно было осуществляться постепенно, по мере создания социально-экономических и организационно-хозяйственных предпосылок, там, где коллективизация составляла не менее 50% от общего количества индивидуальных хозяйств. Но на практике коллективизация превратилась в политическую кампанию, а раскулачивание — в военно-репрессивную операцию.
В ноябре 1929 г. состоялся Пленум ЦК ВКП (б), на котором обсуждался вопрос «Об итогах и дальнейших задачах колхозного строительства» и под давлением Сталина было принято решение о проведении сплошной коллективизации. Для разработки конкретных мер по ее осуществлению 5 декабря 1929 г. Политбюро ЦК создало комиссию во главе с наркомом земледелия СССР Я. А. Яковлевым. Комиссия подготовила проект постановления ЦК ВКП (б) «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству», который с небольшими поправками Сталина был принят 5 января 1930 г. В нем устанавливались сроки коллективизации только для двух групп зерновых районов: на Северном Кавказе, Нижней и Средней Волге (осень 1930 г.); на Украине, в Центральной Черноземной области, Сибири, Казахстане коллективизацию предполагалось завершить осенью 1931 или весной 1932 г. Для других регионов страны сроки коллективизации не устанавливались.
Для обеспечения высоких темпов коллективизации в деревню были посланы тысячи уполномоченных из числа партийных и советских работников. В январе—феврале 1930 г. создание колхозов достигло небывалого размаха. Развернулось соревнование за стопроцентную коллективизацию сел, районов, округов и областей. Весной 1930 г. деревня напоминала взбудораженный улей.
Руководство страны потеряло контроль за обстановкой в деревне.
В деревнях и сельских районах складывалась напряженная обстановка. Стремление к карьеризму и процентомании побуждало чиновников партийно-государственного аппарата к произволу и голому администрированию. За январь и февраль 1930 г. число районов сплошной коллективизации достигло по СССР 1958, т. е. увеличилось почти в 2 раза. К концу февраля Украина, Северо-Кавказский и Нижневолжский края стали регионами сплошной коллективизации.
Репрессивный механизм по реализации установки Сталина, выдвинутой им еще в 1928 г., — «нажать вовсю на развитие крупных хозяйств в деревне типа колхозов и совхозов, стараясь превратить их в хлебные фабрики для страны» — был запущен. Первые итоги его работы показали всю несостоятельность политики сплошной коллективизации и методов ее осуществления. Она была поставлена на грань полного краха.
Политика сплошной коллективизации была воспринята большинством крестьянства настороженно и негативно. Она была чужда вековым традициям и психологии российского крестьянства. Сталин и его окружение понимали, что без давления и насилия над крестьянством проблему сплошной коллективизации не решить. В первую очередь советской власти надо было сломить сопротивление «кулачества», разгромить его экономически и политически.
Свое отношение к «кулаку» Сталин высказал еще в 1925 г в полемике с лидерами так называемой «новой оппозиции» Г. Е. Зиновьевым и Л. Б. Каменевым. «Если задать вопрос коммунистам, — говорил Сталин, — к чему больше готова партия — к тому, чтобы раздеть кулака, или к тому, чтобы этого не делать, но идти к союзу с середняками. Я думаю, что из 100 коммунистов 99 скажут, что партия больше подготовлена к лозунгу «бей кулака». Дай только — и мигом разденут кулака». Но в то время, в период расцвета нэпа, политическая и экономическая ситуация не позволяла Сталину и его сторонникам «бить и раздевать кулака».
На рубеже 20-30-х гг., когда Сталин установил режим личной власти, а в стране назрел экономический кризис, у него были развязаны руки для борьбы с кулаком. В декабре 1929 г. в Москве состоялась Всесоюзная конференция аграрников-марксистов, на которой с речью «К вопросам аграрной политики СССР» выступил Сталин. В ней он провозгласил новый курс по отношению к кулаку, который означал переход «от политики ограничения эксплуататорских тенденций кулачества к политике ликвидации кулачества как класса».
«Теперь, — говорил Сталин, — раскулачивание представляет… составную часть образования и развития колхозов». Со страниц «Правды» прозвучал зловещий призыв «объявить не на жизнь, а на смерть войну кулаку и смести его с лица земли». Таким образом, вопреки традиционным утверждениям некоторых отечественных историков, не кулак объявил войну Советской власти, а Советская власть объявила войну кулаку. А такая формула дает совершенно новое представление об ответных мерах, нашедших выражение в крестьянских восстаниях.
В комиссии Я. А. Яковлева была образована подкомиссия под председательством К. Я. Баумана, которой поручили подготовить конкретные предложения по отношению к кулачеству в районах сплошной коллективизации. Одни члены подкомиссии предложили применять репрессивные меры к кулакам, активно сопротивляющимся социалистическим преобразованиям, использовать раскулаченные семьи как дешевую рабочую силу без предоставления им избирательных прав; другие предлагали принимать кулаков в колхозы на общих основаниях. Ввиду разногласий подкомиссия не смогла предложить рекомендации для выработки конкретных форм и методов «по ликвидации кулачества как класса». 15 января 1930 г. Политбюро ЦК ВКП (б) образовало комиссию из 21 человека во главе с В. М. Молотовым, которая разработала практические меры «по ликвидации кулачества как класса».
В состав комиссии вошли Я. А. Яковлев, И. Д. Кабаков, Н. В. Крыленко, С. С. Одинцов, секретари партийных комитетов ведущих регионов страны С. В. Косиор, М. М. Хатаевич, Б. П. Шеболдаев, И. М. Варейкис, С. А. Бергавинов. В целях пресечения попыток организованного выступления против колхозного строительства и дифференцированного подхода к различным слоям кулачества комиссия предложила кулаков, отнесенных к первой категории («контрреволюционный кулацкий актив»), немедленно изолировать путем заключения в исправительно-трудовые лагеря; вторую категорию (крупные «кулацкие» хозяйства) раскулачить и выслать в отдаленные регионы страны; ТРЕТЬЮ КАТЕГОРИЮ после раскулачивания расселить в пределах своих районов на специально отведенных за пределами колхозных полей землях.
На основе средних данных комиссия определила, что «кулацкие» хозяйства, подлежащие экспроприации, в зерновых районах составляют 3-5% всех крестьянских хозяйств. По подсчетам комиссии, только в зерновых районах СССР имелось 60 тыс. «кулацких» хозяйств первой и 150 тыс. второй категории. Изучив обстановку на местах, комиссия пришла к выводу, что настало время ликвидировать кулачество в кратчайший исторический срок. Вскоре Политбюро ЦК ВКП(б) был представлен проект постановления «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». 30 января 1930 г. проект был утвержден Политбюро ЦК ВКП(б) и передан по телеграфу всем местным партийным органам.
На основании этого постановления партийным, советским органам предлагалось провести в районах сплошной коллективизации немедленно, а в остальных — по мере развертывания массового колхозного движения — следующие мероприятия:
а) отменить действие закона об аренде земли и применении наемного труда в сельском хозяйстве;
б) конфисковать у кулаков средства производства;
в) выселить верхушку кулачества из районов сплошной коллективизации и передать изъятое у кулаков имущество в собственность колхозов.
В законодательном порядке новая политика по отношению к «кулаку» была закреплена постановлением ЦИК и СНК СССР от 1 февраля 1930 г. «О мероприятиях по укреплению социалистического переустройства сельского хозяйства в районах сплошной коллективизации и по борьбе с кулачеством». На основании этого документа в дополнение к тем мерам, которые были приняты по экспроприации «кулацких» хозяйств, «кулаки» после конфискации у них имущества лишались избирательных прав. Причем право применять меры борьбы с кулачеством предоставлялось краевым и областным Советам. Для практической работы по раскулачиванию. В краях, областях, районах, сельсоветах создавались специальные комиссии, в задачу которых входило: установление категорий кулацких хозяйств, составление списков семей, подлежащих выселению.
В дополнение и разъяснение к постановлению ЦИК и СНК СССР 4 февраля приняли Секретную инструкцию «О мероприятиях по проведению раскулачивания» и направили ее для руководства к действию ЦИКам и Совнаркомам союзных и автономных республик, краевым и областным исполнительным комитетам. В инструкции, подписанной М. И. Калининым, А. И. Рыковым и А. С. Енукидзе, в трех разделах — выселение и расселение кулаков; конфискация имущества у кулаков; порядок расселения кулацких хозяйств — содержались основные положения и указания по раскулачиванию и выселению раскулаченных семей.
В первом разделе инструкции местным законодательным и исполнительным органам предлагалось «в районах сплошной коллективизации немедленно, а в остальных районах — по мере действительного массового развертывания коллективизации провести нижеследующие мероприятия:
а) выселить кулацкий актив, наиболее богатых кулаков и полупомещиков в отдаленные местности Союза ССР, а в пределах данного края — в отдаленные его районы;
б) расселить остальных кулаков в пределах районов, в которых они проживают, на новых, отводимых им за пределами колхозных полей, участках». «Вся организация доставки и сама доставка кулацкого актива» в отдаленные регионы СССР возлагалась на ОГПУ, а выселение основной массы раскулаченных семей в отдаленные районы внутри республик, краев и областей возлагалась на краевые, областные, окружные и районные исполкомы. В инструкции подчеркивалось «чтобы общее число ликвидируемых кулацких хозяйств по всем районам составляло бы в среднем 3-5%». Данная установка (3-5%) ставила цель — «сосредоточить удар по действительно кулацким хозяйствам» и предупредить распространение этих мер на «какую-либо часть середняцких хозяйств». Списки выселяемых «кулацких семей» должны были составляться райисполкомами и утверждаться окружными исполнительными комитетами.
Во втором разделе рекомендовалось «в районах сплошной коллективизации конфисковать у кулаков средства производства, скот, хозяйственные и жилые постройки, предприятиям производственные, торговые, продовольственные, кормовые и семенные запасы, излишки домашнего имущества, а также наличные деньги». Конфискованное имущество и земля передавались в колхозы в качестве их неделимых фондов.
В третьем разделе даны рекомендации окружным исполкомам по расселению раскулаченных семей в отдаленных районах округа и их трудовому использованию. Окрисполкомы должны были определить места спецпоселений; обеспечить расселение раскулаченных семей небольшими поселками, управление которыми осуществляется специальными комитетами (тройками). Они должны были срочно проработать вопрос «о способе использования расселенных кулаков как рабочей силы в особых трудовых дружинах и колониях, на лесоразработках, корчевках, лесонасаждениях, строительных, мелиоративных, лесоустроительных и других работах».
Выселение и конфискация имущества не допускались применительно к семьям красноармейцев и командиров РККА. В отношении «кулацких» хозяйств, члены семей которых длительное время работали на фабриках и заводах, предлагалось проявлять особо осторожный подход. Все эти указания были положены в основу работы местных органов власти по «ликвидации кулачества как класса».
Такова сущность основных теоретических положений политики ВКП(б) и Советского государства по осуществлению сплошной коллективизации и «ликвидации кулачества как класса». Историческая реальность показала несостоятельность и ущербность этой политики.
Уже весной 1930 г эта политика пришла в глубокое противоречие с социальной практикой по ее претворению в жизнь. Первостепенная роль в осуществлении политики ВКП(б) и Советского государства принадлежала репрессивным органам ОГПУ как в центре, так и на местах. Их деятельность, как и сама политика по «ликвидации кулачества как класса», по сути своей носила репрессивно-созидательный характер.
Источник
Поделиться:
Рекомендуем:
22.04.2023 | В Кудымкарском районе снесли памятник жертвам политических репрессий
21.04.2023 | «Круглый стол по правам осуждённых». Новости правозащитной приёмной
21.04.2023 | «Титан и другие». Новости правозащитной приёмной
•Из истории строительства Вишерского целлюлозно-бумажного комбината и Вишерского лагеря
•Компас призывника
•Суслов А.Б. Спецконтингент в Пермской области (1929–1953)
КНИГА ПАМЯТИ | Добрых людей больше
КНИГА ПАМЯТИ | Власть скрывала правду
КНИГА ПАМЯТИ | Главная страница, О проекте
blog comments powered by
- Главная
- Исторический раздел
- Библиотека
- История репрессий в СССР
- Статьи
Источник:Сайт «За науку!»
В статье, посвященной НЭПу, я попытался доказать, что Сталин принимал свои решения в совершенно безвыходной ситуации, что решение начать индустриализацию было связано с необходимостью обеспечить, в соответствии с задачей, сформулированной Д.И. Менделеевым, продолжение независимого развития России. Я хотел продемонстрировать два подхода. Один — теоретизирующий, основанный на примате некоей теории, оторванный от реальности (Троцкий и другие оппозиционеры) и второй — прагматический, эмпирический, основанный на глубоком изучении реальности и управляемой системы (Сталин). Именно эти два подходфа столкнулись и во время принятия решения о коллективизации. О том, что действительно, произошло в то время почти нет достоверных сведений. Есть только мифы — марксистский и либеральный. В данной статье я хочу показать, как непросто и вместе с тем необходимо было принятие решения о коллективизации.
ИНДУСТРИАЛИЗАЦИЯ
К середине 20-х гг. восстановительный потенциал дореволюционного капитала промышленности был исчерпан. Дальнейшее ее развитие требовало новых вложений, резкого расширения промышленного строительства, что сделало задачу индустриализации приоритетной в экономическом развитии страны во второй половине 20-х гг.
Поэтому для сохранения суверенитета страны на XIV-ом съезде ВКП(б) (декабрь 1925 г.) был взят курс на индустриализацию. Темпы индустриализации были намечены достаточно высокими.
Сталинская система хозяйственного управления была средством очередной модернизации экономики нашего государства, которая мыслилась как создание мощного военно-промышленного комплекса и современного технологического ядра, состоящего из предприятий тяжёлой промышленности. Интересно, что основные элементы сталинской системы мы находим ещё при царском режиме. Командно-административная система в тяжёлой и особенно военной индустрии, регулирование цен на основные товары, централизованное планирование технологических рывков.
Низкие относительные цены на энергоносители и прочее сырьё (которые Россия могла себе позволить, поскольку у неё были свои легкодоступные ресурсы), были ещё в царские времена способом стимулирования промышленности, компенсирующим неблагоприятный климат. В частности, именно низкие цены на нефть делали более прибыльным быстрый переход от ручного труда и гужевой тяги к машинизации сельского хозяйства.
Однако Россия не располагала необходимой технологией для решения задачи индустриализации, так что своими силами можно было осуществить дальнейшее развитие относительно лишь небольшой группы модернизированных производств, заложенных еще до Первой мировой войны. Поэтому задача модернизации могла решаться только путём импорта современной технологии с Запада. Государственная власть открывала большевикам принципиально новый путь плановой индустриализации. Зная параметры основных западных технологий, можно было переносить их на советскую почву, осуществляя комплексные централизованные закупки технологий за рубежом. Именно догоняющий характер индустриализации, повторяющий, в целом, наиболее удачные из уже опробованных технологические решения Запада, обусловил успех широкомасштабного планирования в натуральных показателях. Грубо говоря, плановые органы знали, сколько и какой продукции потребуется произвести в этом году для производства определённой продукции в следующем году — перед глазами был западный опыт с устоявшимися, близкими к оптимальным, параметрами технологических цепочек.
Вынужденная концентрация на экспорте хлеба и сырья привела к существенному разрушению отраслей потребительского сектора: от сельскохозяйственного производства до промышленности товаров широкого потребления. Но одновременно начался очень быстрый и динамичный процесс модернизации страны. Он был основан на интенсивном труде подавляющей части населения, даже чиновники работали сутками.
Резкое уменьшение доли потребления в совокупном продукте позволило за короткий исторический срок накопить огромный капитал и произвести нечто невиданное — сделать технологический скачок и практически догнать Запад по ключевым параметрам технологического развития. Накопление искусственно повышалось до максимального уровня. Страна была нацелена на созидание, а не на мещанское потребление. Вспомните фильмы и книги о той поре: зачастую создаётся впечатление, что рабочие только работали и спали. Впоследствии именно эта могучая модернизация позволила стране выдержать нашествие Европы и выиграть Великую Отечественную войну.
Важнейшим вопросом, который нужно осветить в связи с импортом технологий, является следующий: почему страны Запада позволили своим компаниям передавать СССР технологии, подрывая свою монополию? Думается, здесь переплелись несколько факторов.
Во-первых, СССР ориентировался на автаркическое развитие. Американцы знали, что у Советского Союза всё равно не будет денег, чтобы закупать американские тракторы, но зато и экспортировать он их после постройки у себя тракторных заводов не будет. Поэтому американцы ничего не теряли, передавая Советскому Союзу свои технологии, зато это был для них хоть какой-то рынок сбыта на фоне Великой Депрессии.
Во-вторых, Советский Союз умело использовал неоднородность Запада, покупая технологии, в первую очередь, у США и Германии — наиболее промышленно развитых стран, у которых в то же время не было огромных колониальных империй и которым был особенно нужен добровольный товарообмен с другими странами.
В-третьих, сейчас видно, что до Второй Мировой войны никто не воспринимал Советскую Россию всерьёз как угрозу благополучию Запада. Пожалуй, это было огромным достижением тогдашней внешней политики, в результате чего, несмотря на фразы Коминтерна, страна смогла исподволь сделать большой рывок, не вызывая ничьего испуга. А пропаганда Коминтерна тоже была нужна, но для того, чтобы завоёвывать симпатии в других странах, увеличивать количество сторонников СССР, вербовать разведчиков и т.д. Опыт импорта технологий в 30-х позволяет сделать вывод на случай очередных модернизаций: не на всех своих технологиях Запад будет «сидеть, как собака на сене».
Не всё шло гладко в годы индустриализации. По безалаберности, преступной небрежности и из-за диверсий часто пропадало уникальное технологической оборудование. Чтобы поднять качество работы, 9 декабря 1933 года была введена уголовная ответственность за производство недоброкачественной продукции. Неготовность страны к моментальному восприятию новых технологий была во многом вызвана как кадровым голодом, так и человеческим фактором. Невозможно сразу освоить новые рутины. Часто оказывалось, что импортируемая технология непригодна в условиях России и требует доработки, на что не хватало квалификации и средств. В статье Шпотова [2] о техническом содействии Запада советской индустриализации описываются многие подобные случаи и бросается в глаза их принципиальная схожесть с проблемами, возникавшими при первой индустриализации России при Алексее Михайловиче, описанными в монографии Л.В.Милова [3]. Видимо, трудности из-за неготовности неизбежны при любом варианте догоняющего развития, а для их минимизации и преодоления нужна исключительная настойчивость руководителей и подчинённых, строгая подотчётность и ответственность исполнителей без заслонов инициативе.
Как верно отметил А.Вишневский [4], во всех рассуждениях ранних поборников индустриализации (а такие существовали с самого момента установления советской власти) преобладали технократические нотки, главное место отводилось материально-техническим инновациям, социальные же нововведения воспринимались как нечто вторичное, автоматически вырастающее из «материально-технических основ». Широкую известность получили, например, слова Ленина о том, что коммунизм — это есть советская власть (она уже была) плюс электрификация всей страны.
Первый пятилетний план ставил грандиозные задачи в сфере народного благосостояния. Обеспечение основными потребительскими товарами, в том числе продуктами питания, предполагалось увеличить за пятилетие не менее чем в два-три раза.
Сталинская экономика в своё время должна была найти способы обеспечить колоссальный приток рабочей силы в приоритетные производства. Но не надо представлять дело так, будто индустриализация обязана какому-то чуду, при котором перестали выполняться законы экономики, будто вся экономическая деятельность направлялась одними командами, деньги совсем перестали быть деньгами, а товары товарами. Нет, как и в любой стране, в СССР был рынок в рамках ограничений, определённых культурными особенностями и решениями руководства страны (включая команды). За исключением ГУЛАГа, люди нанимались на стройки добровольно, за зарплату, размер которой подчинялся законам, верным для «рыночной» экономики. Так, давление вниз на городскую зарплату шло путём увеличения предложения рабочей силы. Тем самым, путём жёсткого давления на село Сталину удалось временно убрать ограничение на темпы индустриализации, существовавшее при Столыпине [5].
ГДЕ ДЕНЬГИ ЗИН?
Очень быстро выяснилось, что средств на индустриализацию просто нет. Причем, как я уже писал в первой статье, денег для модернизации промышленности не хватало с самого начала НЭПа. Индустриализация лишь резко обострила старую болячку. Главная проблема, которая возникла в процессе начавшейся индустриализации, — где найти средства для массового промышленного строительства. Причем деньги для индустриализации нужны были срочно.
Причиной острой и постоянной нехватки денег для технологического перевооружения во времена НЭПа был неблагоприятный внешнеторговый оборот страны, который к осени 1922 года заметно отстал от общих темпов хозяйственного подъема. В первом полугодии 1922 года стоимость экспорта составляла не более 3% от уровня 1913 года, при этом стоимость импорта в десять раз превосходила стоимость экспорта. Это объяснялось тем, что на восстановление промышленности нужно было все больше закупать за рубежом сырья и оборудования. Расширять же импорт можно было только за счет роста экспорта, скажем, излишков сельскохозяйственной продукции. Но закупочный аппарат Наркомвнешторга был неповоротливым и неопытным, да и денег на закупки продуктов у крестьян государство выделяло очень немного. Кроме того, как я уже указывал, сельское хозяйство в годы НЭПа плавно переходило из одного голода в другой.
Наркомфин Сокольников пытался добиться разрешения на временную либерализацию ввоза и вывоза для крестьян и предприятий (трестов) по отдельным категориям товаров. В. И. Ленин выступил резко против ослабления монополии внешней торговли, опасаясь якобы роста контрабанды. На самом же деле правительство опасалось того, что производители, получив право свободного выхода на мировой рынок, почувствуют свою независимость от государства и вновь начнут бороться против этой власти. Исходя из этого, руководство страны всеми силами старалось не допустить демонополизации внешней торговли.
Так где же можно было взять средства на индустриализацию?
Существовали два варианта развития. Импорт технологий мог финансироваться либо за счёт зарубежного кредитования, либо путём ограничения потребления населения и продажи высвободившихся экспортных товаров на внешнем рынке. Возможность зарубежного кредитования была существенно ограничена отказом советского правительства платить царские долги (впрочем, при попытке их выплатить денег было бы ещё меньше). Кроме того, обычно иностранное кредитование существенно суживало поле манёвра инвестиций — это видно хотя бы по условиям, налагаемым сейчас кредитуемым странам международными финансовыми организациями. Поэтому был выбран второй путь, но его реализация была затруднена до Великой Депрессии.
Проведение индустриализации в СССР традиционными путями, т.е. за счет накопления денежных средств внутри страны и внешних займов, было невозможно. У населения необходимые накопления отсутствовали, а займы не могли быть осуществлены ни по экономическим (мировой экономический кризис), ни по политическим причинам.
Одним из путей могло бы быть внеэкономическое давление на крестьян. Однако крестьяне, в полном соответствии с законом А. Чаянова [6] о роли тягостности труда в производстве зерна, не хотели напрягаться для страны. Они хотели жить для себя.
Введение золотого червонца и привязка рубля к золоту резко сузили инвестиционные возможности советского правительства с помощью печатания денег с последующей инфляцией. Ключевым элементом золотой привязки является почти полное исключение эмиссии денег, не обеспеченных золотом. Золота тогда в СССР добывалось меньше, чем при царизме. Золотой же запас был частично утерян в годы Гражданской войны.
Если же рост производительности труда не сопровождается эмиссией необходимого количества кредитных денег, которые должны в условиях золотой привязки были быть обеспечены золотом, то такая ситуация означает снижение цен. Имеющиеся деньги будут расти в цене, а цены на товары и на рабочую силу неповышающегося качества будут постоянно снижаться.
Предположим, что в стране 100 работников производят 100 штук некоего товара и в обращении имеется 100 монет. Если в результате роста производительности труда выпуск товаров возрос в 2 раза, а скорость оборота денег и их количество не увеличились, то на одну монету можно будет купить уже не одну штуку товара, а две. Но одному рабочему приходится платить тоже только одну монету, а он стал работать в два раза эффективнее и требует прибавки. Если же рабочий продолжает изготовлять только одну штуку товара, то ему приходится платить половину монеты. Уровень жизни такого работника не изменяется, но психологически он страдает, поскольку у тех, кто повышает производительность труда зарплата не меняется..
Система может работать только если идёт постоянное снижение зарплат на рабочую силу того же качества и цен — иначе все обленятся и не будут улучшать результаты. Этого, однако, не добиться без полного огосударствления, потому что очень тяжело снизить цены, если участники рынка свободны с своем выборе. При свободном рыночном ценообразовании заставить всех снизить цены не только очень трудно, а и практически невозможно.
Имеющиеся данные свидетельствуют, что в годы НЭПа рост производства шел быстрее роста количества циркулирующих денег. Поскольку частных банков было мало и они жестко контролировались государством, а сам госбанк не мог сам уйти от золотой привязки и подпечатать денег или разрешить увеличение количества кредитных денег, то денег стало не хватать.
Значит требовалось снижать цены, а, значит, и зарплаты, но рабочие этому противились. Поэтому все стали спускать на крестьян — деньги из крестьянства выкачивались с помощью завышения цен на промышленные товары. Как следствие, промышленные товары, если считать их стоимость в пудах пшеницы, оказались в несколько раз дороже, чем до войны. К тому же невысокого качества. Получилось явление, которое с лёгкой руки Троцкого именуется «ножницами цен».
Следствием стало перераспределение средств в пользу индустрии за счет высоких цен на промышленные товары и низкие, по сравнению с ними, на сельхозпродукцию, что сразу же осложнило ситуацию на внутреннем рынке, выразившуюся в кризисе хлебозаготовок 1927/28 и 1928/29 гг.
Количество денег в обращении постоянно росло.
Из таблицы 1 видно, что в 1934 году правительство изъяло часть денег из обращения. [7]
Крестьяне отреагировали просто: перестали продавать зерно, обменивая его тем самым на промышленные товары. Налог сдадут, а остальное не продают. Всегда ведь найдётся, что делать — скот получше кормить, самим лучше питаться, самогон готовить, на неурожайный год запас составлять… Крестьянин мог легко отказаться от потребления промышленных товаров, если для их получения требовались добавочные усилия. Горожанину же отказаться от потребления хлеба было невозможно. Многие товары крестьяне стали производить сами и не хотели покупать промышленные товары по завышенной цене. Круг замкнулся.
Сначала думалось, что можно обойтись займами на Западе. Однако в этот период шло бурное развитие капитализма, особенно в Америке. Поэтому на международном финансовом рынке средств для инвестиций катастрофически не хватало и кредиты были очень дорогими. Чтобы получить льготные кредиты и реструктурировать долги, необходимо было доказать, что СССР является надежным партнером, признающим нормы международного права. Но этому мешала деятельность Коминтерна.
Отказ СССР от уплаты внешнего долга, по обязательствам царского правительства, привел к тому, что СССР не мог вести переговоры о получении иностранных кредитов [8]. Если в 1913 году иностранные накопления составили четвертую часть чистых инвестиций, то после 1917 года их доля равнялась нулю, несмотря на все усилия СССР получить займы за границей [9].
В 1913 году товарный экспорт и импорт России в сумме составляли 21% валового национального продукта (ВНП). К концу НЭПа, в 1928 году они равнялись 6% ВНП, даже несмотря на заметную либерализацию советского режима [10].
Во время голода 1921 года Запад помогал России, поскольку от отказе выплачивать долги еще не было заявлено. Это в полном объеме было сделано только в 1922 году на Генуэзской конференции.
Казалось бы можно начать торговать тем, чем богаты. Когда под шум партийных дискуссий крестьянин на недостаток промышленных товаров и в ответ на скрытую инфляцию отвечал все более упорной стачкой: не вывозил на рынок зерна и не увеличивал посевы, а правые (Рыков, Томский, Бухарин), задававшие в тот период тон, требовали предоставить больше простора капиталистическим тенденциям деревни, повысив цены на хлеб, хотя бы за счет снижения темпов промышленности. Единственный выход при такой политике мог бы состоять в том, чтобы в обмен на вывозимое заграницу фермерское сырье ввозить готовые изделия. Но это означало бы строить смычку не между крестьянским хозяйством и промышленностью СССР, а между кулаком и Западом. Естественно о суверенитете СССР в таком случае необходимо было забыть.
Наркомфин Сокольников настойчиво выступал за организацию совместных торговых обществ с участием иностранного капитала, за расширение прав трестов и предоставление им возможности выхода на мировой рынок под контролем Наркомвнешторга. В то время 50% валютных поступлений давал хлеб, 20% — лес, 20% — нефть. Но оказалось, что и получить деньги за свой хлеб стало нелегким делом. В 1926 году экспорт хлеба упал до 0,6 млн тонн. Страна не смогла возвратить свои традиционные мировые рынки сбыта. Место было уже занято. Пошел дешевый хлеб из Аргентины, Канады, Австралии и Южной Африки. Плохая рыночная конъюнктура на мировом рынке зерна, связанная с резким увеличением поставок зерна из Аргентины и Канады, делала нецелесообразным наращивание объемов экспорта этого товара [11]. Кроме того СССР в годы НЭПа постоянно испытывал недостаток зерна. Приходилось его даже импортировать (см. ниже).
Торговый баланс страны катастрофически ухудшался. С 1928/29 г. по 1932/33 г. выполнение плана по импорту снизилось со 102,4 до 34,2% (по фактическим итогам) [12]. Итак, международная торговля мало чем могла помочь.
Угасли и надежды на концессии. Их удельный вес в общем объеме промышленного производства СССР в 1924 г. составлял лишь 0,2 %, а к концу 1920-х гг. — 0,6 % [13].
Попробовали получить деньги на развитие путем их жесточайшей экономии, Постановление ЦИК и СНК СССР от 11 июня 1926 г. о режиме экономии определило в качестве основного источника накопления режим экономии, предполагавший резкое сокращение нерациональных расходов, замораживание зарплаты, снижение темпов роста социально-культурных расходов в бюджетах различного уровня. Но вскоре стала ясной беспочвенность надежд на режим экономии как на основной источник погашения огромных затрат на индустриализацию [14].
Важнейшим источником внутренних накоплений должны были стать государственные займы индустриализации. Первый заем индустриализации прошел в 1927, второй — в 1928 г. Тем самым правительство попробовало занять деньги у населения, но население было очень бедным.
Одним из источников валюты для покупки технологии стал экспорт произведений искусства. Начиная с 1927 года Наркомторг назначает ежегодный план по экспорту антиквариата, хотя ранее был принят Декрет о запрещении продажи и вывоза произведений искусства без санкций Наркомпроса [15]. 23 января 1928 года Совет народных комиссаров принимает постановление о мерах по усилению экспорта и реализации за границей предметов старины и искусства [16]. Но это все были гроши, а нужно было много денег.
Внутри страны средства можно было взять только у крестьян и у церкви. Но они не хотели их отдавать. Оставалось одно — долю накопления, а точнее уровень инвестирования, надо было резко увеличить, а расхлябанную манеру жизни заменить на мобилизационную. Еще в 1924 году в журнале «Вестник коммунистической академии» Преображенский предложил сделать ставку на ускоренную индустриализацию за счет накопления средств, получаемых преимущественно от крестьянства. Крестьянин среагировал на попытки государства увеличить налоги не как цивилизованный кооператор и, конечно, денег не дал. Конечно, можно заставить крестьян платить по системе Столыпина, но ведь власть-то народная! К тому же, партэлита и так была в страхе перед укреплением нэпманов, значит, существующий аппарат поддержал бы только такие меры модернизации, которые заодно «задвинут» нэпманов и кулаков.
Как я уже указывал, попытки давления на деревню с помощью налогов привели к кризису хлебозаготовок. Кроме того, крестьяне быстро нашли способ, как уйти из-под налогового бремени — крупные зажиточные хозяйства дробились на мелкие, чтобы скрыть доходы и уменьшить налоги. Число кулацких хозяйств уменьшилось на 25%. Отсутствие четких критериев для выделения кулачества открывало местным властям широкий простор для произвола.
Поиск способа, который позволил бы государству в наиболее простой форме перераспределять денежные средства между секторами экономики, продолжался в течение всего периода свертывания НЭПа [17]. Решение было найдено в 5-летнем планировании и печатании денег. Да, индустриализация в стране проводилась за счет эмиссионного финансирования после фактического отказа от золотой привязки.
Однако попытка печатать деньги усугубила кризис хлебозаготовок и привела к огромной инфляции. Если эмиссия в 1928 году была назначительной, то в 1929 — 800 млн рублей, в 1930 и 1931 — по 1,5 млрд, а в 1932 — уже 2,7 млрд рублей. В 1932 году цены свободного рынка превысили уровень 1928 года в 8 раз [18].
Одним из важнейших условий успеха индустриализации стало бы привлечение больших масс населения в промышленность. Но крестьяне не хотели расставаться с землей-матушкой, следовательно необходимо было создать ТАКИЕ условия на селе, чтобы массы людей ВЫНУЖДЕНЫ были его покинуть и заняться трудоустройством в другом месте. Сроки же должны были быть максимально сокращены — болезненные для общества и страны операции следовало проводить как можно быстрее.
Нужно было что-то решать. Сталин, будучи прагматиком, не стал класть яйца в одну корзину. Он начал действовать во всех направлениях. Во первых, деятельность Коминтерна была существенно ограничена. Во-вторых, было произведено второе по счету, изъятие церковных ценностей. В третьих, было дано согласие на продажу полотен великих старых мастеров из Эрмитажа… [19]. Наконец, были предприняты попытки решить проблемы госбюджета путем увеличения производства водки — в 1930 году производство водки было увеличено [20].
Сейчас сторонники тогдашних оппозиционеров пытаются представить дело так, что будто бы оппозиция последовательно боролась против спаивания народа. Они приводят факты о том, что Троцкий на апрельском пленуме 1926 года среди поправок к проекту резолюции Рыкова о хозяйственном положении СССР отдельным пунктом выделил необходимость пересмотра вопроса о водке «на основании уже имеющегося опыта, который свидетельствует, что государственная продажа водки, играя крайне незначительную роль в деле притока средств из деревни к тяжёлой промышленности (такова была цель), врезывается в то же время серьёзной величиной в заработную плату рабочего» [21]. Все это верно. Но ело в том, что деньги нужны были сразу, а не через 10 лет, когда ограночения выпуска водки могли бы проявить себя, да и неизвестно, проявили бы или нет.
Самое интересное, что Сталин обещал отказаться от этого «временного средства необычного свойства», «как только найдутся в нашем народном хозяйстве новые источники для новых доходов на предмет дальнейшего развития нашей промышленности» [22]. В реальности же как всегда пришлось выбирать между плохим и очень плохим решением.
Да и индустриализация шла со скрипом: ничего не делалось в срок, ценнейшее оборудование губилось. Оказалось, что никто ничего не умеет делать, не умеет налаживать новое производство и обращаться с техникой, работать в современной промышленности. Ситуация усугублялась тем, что и полученное оборудование использовалось очень и очень плохо. Причина была в том, что квалификация кадров была очень низкой. Было огромное количество брака и некачественной работы. Оборудование часто просто приходило в негодность еще до того, как его устанавливали. Это особенно четко выявилось в первые годы первой пятилетки, когда долги и дефицит внешней торговли катастрофически росли. Но особенно проявилась некомпетентность работников партаппарата, которые были хорошими профессиональными революционерами, но не имели ни малейших специальных знаний и умений, да и обленились за спокойные годы НЭПа.
Наконец, видя безвыходное положение, Сталин решается на ампутацию гангренозной конечности сельского рынка прямо без анастезии — он решается на жёсткий по отношению к населению вариант одновременной коллективизации и индустриализации, в котором роль предпринимателя-организатора-контролёра должно было играть государство, т.е., в первую очередь партаппарат. Изъятие зерна у крестьян могло бы дать возможность обменять его на технологию за рубежом. По сути, из-за резкого дефицита торгового баланса Сталин вынужден был пойти по тому же пути, что и царская Россия — увеличить экспорт зерна — снова, «не доедим, а вывезем».
По сути, Сталин бросил на приобретение бесценного опыта и оборудования на Западе все до последнего грамма золотого запаса, экспортного килограмма зерна, штуки вывозимого яйца. Сама жестокость этого решения прямо утверждала — Сталин осознавал войну как данность неизбежную и неустранимую.
ОБЪЕКТИВНОСТЬ КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ
Коллективизация была объективно необходима и другого пути для страны не было и вот почему. В начале 20-х гг. в нашей деревне преобладала соха да лучина, в то время как США, Великобритания, другие европейские государства практически полностью завершили электрификацию сельского хозяйства. Из этой отсталой, средневековой деревни приходилось черпать силы и средства для индустриализации страны, формирования современной армии, восстановления разрушенной войной экономики — другого пути просто не было. Этот океан отсталых частных хозяйств надо было переводить на рельсы социалистической коллективизации со всеми ее неизбежными издержками и «минусами». И все это под прессом враждебного капиталистического окружения, форсированными темпами, в исторически кратчайшие сроки — других не существовало.
По мнению бывшего министра сельского хозяйства А. Бенедиктова [23], если бы с коллективизацией или индустриализацией опоздали лет на пять-шесть — не сумела бы экономика обеспечить все необходимое для победы над фашизмом, а деревня — накормить армию и население, не говоря уже о возникновении в тылу «пятой колонны» из ненавидевших Советскую власть мелких хозяйчиков-кулаков. В том-то и дело, что «нормальной» возможности история нам не дала, приходилось и действовать «ненормальными», то есть форсированными, темпами.
Сталин понял, что рынок проблем сельского хозяйства России решить не моет, поскольку в рынок не вписывается проблема тягости труда, выявленные Чаяновым. И хотя причиной коллективизации были объективные факторы, специфика исторического развития страны, но поводом стал хронический зерновой кризис в годы НЭПа. Сталин долго ждал результатов от НЭПа и не дождался — засуха и неурожай 1928 года на Украине и хронический недостаток продовольствия вынудили советское правитрельствои начать коллективизацию.
Споры о существовании альтернативы коллективизации продолжаются в наши дни и не утихнут, наверное, долгое время. Представляется, что любую из предлагаемых гипотетических альтернатив следует рассматривать не только в плане чисто экономических показателей, но и в плане политической реализуемости, не говоря уже о возможности руководства додуматься до того или иного решения в тех условиях и при том уровне экономических знаний. Например, нелепо ругать Столыпина, что он не отобрал у помещиков сразу всю землю без компенсации — кто бы ему позволил? [24] Кроме того, предлагаемая альтернатива должна включать поправки на человеческий фактор, на неизбежные серьёзные искажения в исполнении правительственных решений. Очевидно, что мелкие хозяйства надо было вытеснять крупными, а фискальное давление увеличивать, но заранее угадать оптимальный способ реализации этой программы было непросто. Если говорится, что коллективизацию нужно было провести мягче, то нужно ответить и на вопрос, какие конкретные действия правительства должны были быть иными и исходя из какой информации правительство должно было до этого догадаться.
Современный канадский экономист Р.К.Аллен [25] составил математическую модель экономики СССР 20-30-х годов XX века, из которой сделал следующий вывод:
«В то время как есть определённая правда в некоторых аргументах в обоснование важного значения коллективизации, важнейшим моментом остаётся то, что её совокупное воздействие было небольшим. Она замедляла рост в течение первой пятилетки и ускорила его позже, но её совокупным эффектом за 30-е годы была только небольшая поддержка экономической экспансии. Человеческие страдания, которыми сопровождалась коллективизация, были огромны, в то время как экономические результаты были скудными».
Однако, модель Аллена макроэкономическая, а не микроэкономическая, и тем более не технологическая модель сельхозпроизводства. В качестве исходных данных в ней экстраполированы некоторые тенденции конца 20-х на 30-е годы, но не объясняется, почему они должны были остаться такими. Например, Аллен предполагает, что миграционное поведение сельского населения в город оставалось бы тем же, однако предположение это остаётся маловероятным при условии, что фискальное давление на крестьян не увеличивалось бы. Дело в том, что продовольственное снабжение города неизбежно ухудшалось бы, что ухудшило бы жизнь в городах и замедлило миграцию. Не говоря уже о том, что миграция 20-х только восстанавливала городское население царской России и заполнение рабочими руками ранее существовавшей промышленности. Новые рабочие — вчерашние крестьяне, очень медленно приобретали бы промышленные навыки.
В своей альтернативной модели Аллен предполагает существенное государственное инвестирование, то есть (насколько можно судить), предполагает существенное фискальное давление на крестьян, но мы уже видели, что государство было неспособно увеличить давление на крестьянство без принудительной коллективизации. Думается, именно в это главное препятствие упирались все альтернативные проекты и в 1928 году. Никакая математическая модель не покажет того тупика, к которому подошла Советская власть в попытках заставить крестьян отдавать городу больше хлеба, потому что ни поведение крестьян, ни поведение чиновников, ни уровень экономических знаний элиты не вписывались в математические модели. Задним числом несложно увидеть, где руководство должно было проявить большую осторожность, но можно ли это было увидеть тогда?
Между тем, на границах СССР нарастала напряженность. В июле 1929 года Китай захватывает КВЖД. Пришлось ввести войска на территорию Маньчжурии, что заставило китайцев согласиться с положением дел до начала конфликта. Возможная будущая война с Китаем или Японией стала последней каплей, которая вынудила Сталина принять меры к созданию хозяйственной системы, гарантирующей снабжение города и военной промышленности и армии зерном.
МОЖНО ЛИ УВЕЛИЧИТЬ ПРОИЗВОДТВО ЗЕРНА ПУТЕМ ЭКОНОМИЧЕСКОГО СТИМУЛИРОВАНИЯ?
Общим лейтмотивом всех анализов объективности коллетивизаии было указание на то, что власти, мол, допустили ошибку не создав условий для материальной заинтересованности крестьян. Почему то считается, что для роста производства зерна надо было просто материально заинтересовать крестьян. Но для России это не так.
Выдающийся русский экономист А. Чаянов [26] доказал, что это положение не верно. Материальное стимулирование работает только тогда, когда тягостность труда не велика, как случилось, когда в село пришла механизация. Крестьяне очень адекватно реагировали на увеличения тягловой нагрузки на себя, если эта нагрузка была им не по силам они сворачивали производство до минимума необходимого для прокорма себя и скотины. После работ Чаянова стало совершенно ясно, что при ручном сельскохозяйственном труде, повышение оплаты за зерно немедленно бы снизило производство зерна, что и случилось после революции, когда производство товарного зерна резко снизилось.
Российский крестьянин производит продукты. В основном для себя. Столько, сколько считает нужным, и сколько ему позволяют силы и наличные условия. Он производит для других только в том случае, если получает за эти продукты адекватное возмещение. Если возмещение неадекватно — он ничего не производит на сторону. Так есть и так было всегда в истории. Если царь брал непомерную дань с земельной единицы — крестьянин сокращал посев. Если брал непомерную дань с души — подавался в бега или в разбойники. Если большевики во время продразверстки забирали «все лишнее» — он не выращивал ничего, сверх минимально необходимого. Если большевики во время коллективизации предпочитают платить за хлеб пустыми бумажками, да поменьше — тактика та же.
В годы НЭПа внеэкономические воздействия на крестьян с целью увеличения производства зерна резко ослабли. Несмотря на все потуги советской власти заставить крестьян работать на страну, они работали, исходя из закона Чаянова. Это — природа крестьянского хозяйства. По-другому крестьяне себя не ведут. Державное величие, индустриализация, общественные интересы и прочие городские забавы им глубоко безразличны. Крестьяне производили сами для себя столько, сколько считали нужным и не считались с интересами государства.
Налогами Советская власть обременяла, но не слишком (по крайней мере, до 1927 г.). Недаром их потомки до сих пор вспоминают период НЭПа как самый лучший в советской истории. После ликвидации помещиков земли хватало. Сдавать зерно можно было и не сдавать, а притвориться, что неуродилось. Как пишет один из участников форума С.Г. Кара-Мурза [27], «а то, что в городах голодали и росла безработица — так «це нас не обходило». Как «не обходила» и перспектива возвращения помещиков в отдаленном будущем…». Поэтому крестьянство, особенно среднее и зажиточное, сопротивлялось коллективизации и просто так с ограничением своих прав не согласилось.
Крестьяне в СССР не очень хотели напрягаться и годы лихолетья. Даже Великая отечественная война не заставила всех колхозников поднатужиться: только за 5 месяцев 1942 г. тех колхозников, кто не отрабатывал минимум трудодней, отдали под суд. Их оказалось 151 тысяч, из них 117 тысяч были осуждены. Осужденные обязывались работать в своем же колхозе, но с них 6 месяцев удерживалось 25% трудодней в пользу колхоза [28]. Да и после войны колхозники не очень хотели напрягаться. Пришлось принимать меры. За лето 1948 г. только из РСФСР были высланы в отдаленные районы 12 тысяч колхозников за уклонение от работы. Причем высылались они по решению колхозного собрания [29].
Самое главное, конечно, это то, что механизация сельского хозяйства приводит к повышению производительности труда и высвобождает рабочие руки. Однако механизация труда касается не только самого процесса обработки земли и сбора урожая, где мы получаем не только высвобождение рабочих рук, но и улучшается качество обработки (за счет повышения мощности), повышается мобильность (ограниченным числом мощных тракторов мы можем вспахать больше земли перекидывая их с одного участка на другой), механизация самого сбора урожая. Механизация касается и транспортировки, и обработки и хранения полученного сельхозпродукта, за общим «тракторным мифом» об этом забывают.
Много ли крестьянин мог своими силами обмолотить и провеять собранного зерна, используя цеп и лопату в качестве основных инструментов? А комбайн позволяет получить уже на поле обмолоченное зерно, в отличие от жатки. Далее. Механизация вытесняет тягловый скот — и позволяет площади под корма для скота сделать продовольственно-продуктивными.
Одновременно сельскохозяйственное производство растет за счет химизации (удобрения, гербициды и инесектициды), за счет науки (выведение и внедрение высокопродуктивных сортов растений и пород скота, улучшение соответствия культур землям, правильное отслеживание сроков сева и уборки, уход в вегетационный период — та же химическая прополка). Выведение высокопродуктивного сорта растения (или породы скота) требует определенных ресурсов (людей, посевных площадей, тех же удобрений) и затрат на этот процесс (плюс еще и время). Все это нужно иметь в наличие, иначе результата не будет, а было ли в крестьянском хозяйстве до коллективизации такие возможности, нет, до революции этим занимались только крупные землевладельцы. С другой стороны повышение продуктивности растений и скота позволяет еще больше высвобождать ресурсов. Для всего этого нужны серьезные государственные инвестиции.
Далее. Далеко не везде в Российской империи все земли, которые могли бы быть использованы для производства зерна, были засеяны. Например, в Поволжье, плодороднейшие земли были во многих места не возделаны, в большинстве случаев именно из-за отсутствия механизации (что бы вспахать удаленный участок требовалось две лошади, на одной добираетесь до поля, на второй пашете по прибытию, потом меняете лошадей, причем «все свое вожу с собой» вы берете и корм и воду и еду, в степи нет воды, колодцы должны быть по нескольку десятком метров, что бы добраться до питьевой воды, а если пахать надо несколько дней?), другое дело трактора, лошадиных сил то побольше, можно и за один день управится. А еще нельзя забывать что рост посевных площадей позволяет перейди к продуктивному 7 летнему обороту земель, когда земля «отдыхает и набирается сил».
Прибавьте к этому еще и возможность вносить удобрения, кстати говоря как только механизация на селе окончилась в начале 90-х, именно эти разработанные в советские времена участи оказались снова заброшенными, на некоторых уже степной бурьян выше человеческого роста и саранча в нем водится.
В этом плане у коллективизации альтернативы не было, а с учетом условий, ее и нельзя было провести более мягко, чем это сумели сделать. Коллективизация прекрасно справилась с этой задачей, она позволила и увеличить обрабатываемые площади и повысить товарное производство сельхозпродукции.
И нынешняя ситуация в России доказывает правоту Сталина. Так например, будучи в Туле в прошлом году, услышал от местных жителей такие рассказы, что на полях заброшенных 15 лет назад уже выросли березы от 15 до 30 см в диаметре у корней. Как они шутят: «Зайдешь в лес под Тулой, выйдешь под Курском!». Другими словами как только у нас ограничились возможности механизации труда на селе, ситуация скатилась к полному краху. В пору проводить коллективизацию и индустриализацию заново.
СПАСЕНИЕ ЧЕРЕЗ КОЛЛЕКТИВИЗАЦИЮ
Нынешние демократы обвиняют Сталина в том, что он своей коллективизацией сломал нормальный ход восстановления экономики страны. Но так ли обстояло дело на самом деле? Чтобы понять, почему же Сталин пошел на этот необычный шаг, проследим, как кристаллизовалось решение о коллективизации.
В декабре 1927 года решением ХV Съезда ВКП(б) была намечена коллективизация, обеспечившая бы рост производительности труда, создавшая надежный продовольственный фонд, высвободившая рабочие руки для промышленности. Но что имелось в виду? Был одобрен курс на ПОЭТАПНУЮ, в течение 10-15 лет коллективизацию сельского хозяйства. Коллективизация планировалась несплошная, ненасильственная, на новых еще не освоенных землях планировалось создать мощные зерновые совхозы.
Основная идея коллективизации состояла в том, чтобы увеличить посевные площади [30]. На Северном Кавказе площадь посевов в 1931-1932 годах 12,7 млн га уже превысила площадь посевов в 1913 году 11,4 млн га [31].
Как видим, никто с коллективизацией не спешил. Но далее, в 1928 году Украина оказывается пораженной тяжелым голодом. Голод на Украине в 1928-1929 году был третьим голодом, с которым пришлось бороться советскому правительству из-за подверженности сельского хозяйства природным условиями. Председатель Совнаркома Рыков в 1928 году в сентябре заявил, что они в течении 4 лет боролись с засухой на Украине [32].
План хлебозаготовок 1928 года удалось выполнить только ценой повальных обысков в деревнях и судебных процессов. За сокрытие хлеба, например, в Среднем Поволжье было отдано под суд 17 тыс. крепких хозяйств. Осенью 1929 года примерно треть хлеба изымалось с применением силы [33].
Именно зерновой кризис 1928 года заставил Политбюро ускорить поиск путей решения зерновой проблемы путем реформирования сельского хозяйства, как говорят проблемы достали. Вначале было решено построить десятки зерновых совхозов в зонах нетронутых земель восточнее Волги. Требовалось решение не только зерновой проблемы. Нехватка рабочих рук в промышленности диктовала, заставляла решить и эту проблему. Именно поэтому и было решено ускорить коллективизацию [34].
Голод 1928 года и необходимость постоянного импорта продовольствия вынуждали лидеров СССР действовать более решительно. Голод 1928 года стал главной причиной зернового кризиса и решения о форсировании коллективизации. В 1928 году принимается новый земледельческий кодекс, ограничивающий аренду земли и запрещающий аренду для кулаков. В мае того же 1928 года, сразу же после провала посевной, в Москве была проведена конференция, посвященная проблемам выхода из зернового кризиса. На ней было решено создать зерновые совхозы в восточных областях СССР. Грушевский, глава украинской совхозной ассоциации, заявил на этой конференции, что достаточно малейшей засухи на Украине, как ситуация резко осложняется, и возникает в зерновой кризис [35]. В 1929 году повторившихся два года кряду холодных бесснежных зим на Украине, закончившихся «почти полной гибелью озимых посевов». В июне 1929 года было решено начать ПОДГОТОВКУ к форсированной коллективизации. В частности, было принято положение об организации машинно-тракторных станций.
Необходимо сказать, что даже «быструю коллективизацию» можно было трактовать и провести по разному. Во-первых, «быстрая» может означать и «сплошную коллективизацию» за год-два, и объединение большинства хозяйств за пять лет.
Высшее руководство страны вовсе не ставило цель добиться коллективизации всех и вся за пару лет. Оно выдвинуло другую программу: организовать в сёлах колхозы на добровольной основе, помочь им на государственном уровне, показать остальным крестьянам преимущество жизни в колхозах и перетянуть туда, в конце концов, всех. Но попробуем представить, насколько реальна была эта программа. Во-первых, в колхоз потянулись бы первыми самые бедные крестьяне, так что и новое хозяйство оказалось бы менее обеспеченным скотом и инвентарём, чем соседи, да самых бедных крестьян ещё надо было приучать хозяйствовать. Во-вторых, сам замысел организации колхоза включал и упрощённый механизм увеличенного изъятия продовольствия в пользу города — иначе терялся весь эффект для ускорения индустриализации. Иными словами, жизнь крестьян в новых колхозах заведомо не могла быть лучше, чем у не пошедших в колхоз соседей — как по причине первоначальной бедности, так и в связи с увеличением налоговых изъятий. Единственный выход сделать жизнь колхозников лучше, чем у соседей, состоял в том, чтобы усилить налоговое давление на остающихся единоличников ещё больше, чем на колхозы. Но государство не могло уже это сделать — собирать с единоличников ренту, как при царе, большевики не умели, а механизм «ценовых ножниц» оказался неэффективным.
Фактически же, объединения под названиями ТОЗ, артели, коммуны и совхозы уже существовали в СССР долгое время. Более того, за исключением совхозов и коммун, эти объединения не являлись коммунистическим изобретением, а были известны в дореволюционное время. Они возникли как добровольные крестьянские товарищества. Основными стимулами этих организаций стали защищённость от конкуренции, возможность получать государственные кредиты и существенная помощь в обеспечении сельскохозяйственным инвентарём и семенами. На Украине существовало два вида сельскохозяйственных кооперативов (объединений): ТОЗ — Товарищество по Обработке Земли, и артель. Только труд и земля, или её часть, а также тяжёлая сельскохозяйственная техника были коллективными. Домашний скот, жильё и даже часть земель находились в личной собственности крестьян. Это была свободно организованная ассоциация, из которой любой её член мог беспрепятственно выйти.
Артель представляла собой группу людей, занимавшихся одним ремеслом и объединённых в кооператив по производству конкретной продукции. Сельскохозяйственные артели состояли из крестьян, решивших объединить свои земельные участки, инвентарь, лошадей и совместно заниматься выращиванием урожая. Их работа оплачивалась в зависимости от вложенного в общее дело труда. Каждый член артели имел право содержать собственный дом, корову, овец, коз, свиней и домашнюю птицу. Во время полной коллективизации в Советском Союзе артель стала прообразом того, что сегодня известно как коллективное хозяйство.
Сельскохозяйственные общины начали возникать во время периода Военного коммунизма (в годы Гражданской войны 1918-1921гг.). Обычно они организовывались на территории бывшей помещичьей усадьбы. Сельскохозяйственные общины (коммуны) имели в своей основе не только коллективное ведение хозяйства, но и обобществление всех сторон жизни, в том числе общих домов, столовых, детских садов и яслей и т.д. Члены этих коммун были лишены права на частную собственность, за исключением самых необходимых личных вещей. Коммуны получали большую поддержку со стороны Коммунистической партии и правительства, но, тем не менее, они были обречены на неудачу. Они или распускались, или, что имело место в большинстве случаев, преобразовывались в государственные хозяйства — совхозы.
Совхоз представлял собой государственное предприятие с привлечением наемных рабочих, получавших регулярную зарплату. Сельскохозяйственные рабочие, занятые на таком предприятии, не были крестьянами в полном смысле этого слова. Они были лишены права голоса при распределении дохода от продажи произведённой продукции и участия в вопросах управления.
Все эти коллективные хозяйства организовывались на добровольной основе, исключавшей какое-либо давление. Но когда высшее руководство выдвинуло нереалистичную программу постепенного заманивания крестьян в колхозы «пряником», партаппарат на местах сразу осознал её утопичность и осуществил по-своему — путём принудительной коллективизации всех с пополнением колхозного имущества за счёт раскулаченных. При этом, по непонятной причине, за основу был взят способ организации кибуцев, разработанный социалистами-сионистами для еврейских колонистов в Палестине. Проект коллективизации на основе кибуцев был разработан для колонистов-горожан и вполне соответствовал их культурным стереотипам, поскольку они не собирались ни создавать крестьянское подворье, ни заводить скот. Обобществление собственности в кибуцах было доведено до высшей степени, никакой собственности не допускалось, даже обедать дома членам кооператива было запрещено. Кибуцы, создание которых расширилось после Первой Мировой войны, показали себя как очень эффективный производственный уклад (и остаются таковым, например, в Израиле, вплоть до нынешнего времени). Видимо, и руководство Наркомзема и Аграрного института было под большим впечатлением от экономических показателей этого типа кооперативов и без особых сомнений использовало готовую организационную схему. Вопрос о её соответствии культурным особенностям русской деревни и не вставал. Никто не ожидал, что крестьяне съедят скот. Хотя крестьяне 20-х предупреждали тех же комиссаров, пропагандистов коллективизации, что «чужая скотинка» останется неухоженной.
Исследуя особые папки Политбюро, М. Таугер [36] обнаружил, что замысел коллективизации возник из программы, принятой в 1928 году — создание нескольких дяесятков крупных совхозов на целинной земле в восточных и юго-восточных областях, затем используя естественные запасы питательных веществ получать гарантированные урожаи в течение 5-10 лет.
Итак, что же получилось? Вопреки планам высшего руководства, партаппарат на местах осуществил сплошную коллективизацию уже в 1929-м году. Возможно, это был единственно возможный способ «сдвинуть воз». Он неизбежно привёл к эксцессам. Есть много свидетельств того, что сами колхозники отбирали зерно у раскулачиваемых. (И потом сами же эти колхозники технику и скотину гробили и сады вырубали, потому что руководили ими обычно неумёхи, агитаторы или же местные бездельники). Почему раскулачивание коснулось не только кулаков, но и значительной части середняков? Причина в том, что добровольно в колхоз середняки идти не хотели. Если бы не было насилия, то каждый середняк сидел бы спокойно, зная, что его не тронут. Практика же раскулачивания вела к тому, что такого середняка сразу же переписывали в кулаки или в подкулачники, и он знал об этом. То есть крестьяне знали, что никто не спасётся, если не подчинится.
В начале 1929 года появились слухи, что Коммунистическая партия и Советское правительство постановили провести коллективизацию всех крестьянских хозяйств. Скорее всего именно Наркомзем выступил застрельщиком ускоренной коллективизации.
Поэтому в июне 1929 года началась массовая коллективизация (противоречившая даже плану ВСНХ) — естественно, она проводилась с широким применением принудительных мер. Осенью она дополнилась насильственными хлебозаготовками. В результате этих мер объединение в колхозы действительно приобрело массовый характер, что и дало повод Сталину в ноябре того же 1929 года выступить с заявлением о том, что середняк пошёл в колхозы. Статья Сталина так и называлась — «Великий перелом». Сразу после этой статьи очередной пленум ЦК одобрил новые, повышенные и ускоренные, планы коллективизации и индустриализации [37]. Пленум ЦК принял решение не только об ускорении темпов коллективизации, но и о создании Наркомзема, главой которого в декабре 1929 года был назначен Я. Яковлев. Кроме того пленум решил направить в колхозы 25 тысяч рабочих для обеспечения коллективизации.
27 декабря 1929 года Сталин заявил о начале сплошной коллективизации и о ликвидации кулачества как класса. Потом было принято постановление Совнаркома с набором признаков «кулацкого хозяйства» для раскулачивания (фактически, по одному из этих признаков можно было отнести каждый зажиточный крестьянский двор, втянутый в торговый оборот). Попытка руководствоваться этим постановлением привела к сопротивлению крестьян.
Многие местные партийные органы начали раскулачивание по собственной инициативе ёще до речи Сталина в декабре 1929 г. [38]. По мнению С.Г. Кара-Мурзы [39], «во многих местах раскулачивание вели именно кулаки, занявшие важные позиции в местной власти. Коллективизация означала временное создание на селе обстановки революционного хаоса. В эти моменты возникает «молекулярная» гражданская война — сведение всяческих личных и политических счетов. Такой обстановкой наиболее эффективно пользуется самая сильная и организованная часть.» Он пишет далее : «Так, например, был «раскулачен» мой дед, бывший казаком-бедняком, все семеро сыновей и дочерей которого были коммунистами. Старшие из них были в 1918 г. организаторами подпольной партийной и комсомольской ячейки в станице. Таким образом, момент коллективизации стал маленьким рецидивом, вспышкой тлевших в станице угольков гражданской войны.»
С.Г.Кара-Мурза отмечает. «Поначалу образование колхозов шло успешно, крестьяне воспринимали колхоз как артель, известный вид производственной кооперации, не разрушающий крестьянский двор — основную ячейку всего уклада русской деревни… Коллективизация виделась как возрождение и усиление общины. Вскоре, однако, оказалось, что обобществление заходит так далеко (в колхоз забирался рабочий и молочный скот, инвентарь), что основная структура крестьянского двора рушится. Возникло сопротивление, административный нажим, а потом и репрессии.»
Создается впечатление, что руководители СССР не поняли роль неурожая 1928 года и во всем видели происки врагов. Чтобы хоть как-то обосновать свои интуитивные решения (теория марксизма была бессильна), Сталин выдвинул тезис об обострении класовой борьбы по мере продвижения к социализму. На пленуме ВКПб правые Бухарин, Томский и Рыков резко критиковали экономическую политику Сталина.
А ведь сам Рыков сам проводил реализацию экономических решений, принятых на Политбюро.
В начале 1930 году на местах продолжилась форсированная коллективизация. О горячке, охватившей всю страну, свидетельствуют официальные данные, согласно которым к началу января 1930 года в колхозах числилось свыше 20 %, к началу марта — свыше 50 % крестьянских хозяйств.
Итак, неосторожные заявления лидеров привели к раскручиванию маховика раскулачиваний и форсированной коллективизации.
Если мыслить аналогиями, то можно утверждать, что в 1929 году Сталин и его сторонники провели радикальную операцию по удалению рыночной опухоли западного типа, разраставшейся по телу России, из тела советского общества. Операцию пришлось делать срочно, времени на подготовку операции практически не было, да и идеологические анестетики, вроде марксизма, уже не срабатывали.
У ПОСЛЕДНЕЙ ЧЕРТЫ
Но всё вышло далеко не так, как задумывалось. Операция дала осложнения. Больной, у которого ампутировали гангренозную конечность без наркоза (времени, да и средств не было для наркоза), начал сильно дергаться — начавшаяся коллективизация привела к резкому усилению сопротивления со стороны крестьян.
В январе-марте 1930 года прошло не менее 2200 вооруженных выступлений с участием почти 800 тысяч крестьян [40]. Только массовых выступлений, в которых участвовало 125 тысяч человек, в январе 1930 года зарегистрировано 346, а в феврале уже 736 выступлений и более 220 тысяч участников. За первую половину марта — 595 крупных выступлений и 230 тысяч участников, не считая Украины, да еще 500 выступлений на Украине. Процесс явно шел по нарастающей.
По подсчетам Ивницкого (ссылка), в марте 1930 года в Белоруссии, Центрально-Черноземной области, на Нижней и Средней Волге, Северном Кавказе, в Сибири, на Урале, в Московской, Ленинградской, Западной, Иваново-Вознесенской областях, в Крыму и Средней Азии было зарегистрировано 1642 массовых выступления, в которых приняли участие 750-800 тысяч человек. А всего, по данным ОГПУ, за январь — апрель 1930 года произошло 6117 выступлений, насчитывавших 1 755 300 участников [41].
Кроме восстаний процветал террор. Так, только в марте 1930 года и только на Украине был зарегистрирован 521 теракт (а сколько не зарегистрировано!), в ЦЧО — 192, в том числе 25 убийств. В Западной Сибири за 9 месяцев 1930 года — более 1000 терактов, из них 624 — убийства и покушения. На Урале в январе — марте было 260 случаев, и даже в мирном Новгородском округе Ленинградской области — 50 случаев. И это только зарегистрированная вершина айсберга [42, 43].
Мухин пишет, что события 1930 года вполне тянут на гражданскую войну, сопротивление крестьян было гораздо сильнее, чем в 1921 году, когда, не считая бандсобытий, произошло два крупных восстания: Западносибирский мятеж — около 60 тысяч человек — и прославленный Антонов на Тамбовщине — всего-то около 50 тысяч. Остальные повстанческие лидеры — Вакулин, Серов, Сапожков, Рогов — насчитывали в своих «армиях» не более двух тысяч человек, и то непостоянно. Возьмут они в плен целый полк — у них две тысячи «бойцов». Через неделю те разбегутся — у них опять все те же триста сабель [44].
В 1930 году мы видим совсем иную картину. …Крупные антиколхозные выступления крестьян происходили на Украине, в Поволжье, Казахстане, Сибири, на Северном Кавказе, в Средней Азии. А в это время многие местные лидеры беззастенчиво врали «наверх». «…Работа в крае протекает без всяких осложнений при большом подъеме батрацко-бедняцких масс», — сообщал Сталину первый секретарь ВКП(б) Б.П.Шеболдаев из Нижне-Волжского края [45].
Итак, в 1930 год СССР находился в состоянии, близком к периоду Гражданской войны. Страна была на голодном пайке, дефицит бюджета латался эмиссией, принудительной подпиской на займы… Хотя в 1930 году был рекордный сбор зерна, но его вывозили за границу, а рабочие часто голодали. Об этом свидетельствует обращение рабочих Ижевского завода к Рыкову. «Спасите нас от голода…» [46]. В 1931 году возник самый большой дефицит внешней торговли в 300 млн. золотых рублей, а долги надо было отдавать.
Есть еще один важный аспект. В результате коллективизации репрессивная деятельность спецслужб резко активизировалась — численность заключенных в лагерях выросла со 180 тыс в 1930 году до 510 тыс в 1934 году. Это объективно вело к усилению роли репрессивных органов. Запомним эту мысль — она поможет нам лучше понять механизмы раскручивания маховика репрессий.
ВРЕМЕННОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ
Хотя уже в марте-апреле 1930 г. ЦК ВКП(б) принял ряд важных решений, чтобы выправить дело, но инерция запущенной машины была очень велика, а созданный в селе конфликт разгорался. Начатое зимой «раскулачивание» было продолжено.
Напуганный сообщениями с мест о массовых злоупотреблениях и нарастающем сопротивлении крестьян, 2 марта 1930 года Сталин публикует в «Правде» статью «Головокружение от успехов» с критикой «перегибов». В статье главная ответственность за ошибки допущенные в ходе коллективизации возлагалась на местных партийных работников, обвинённых в «головотяпстве». Так кстати и было. Никто не требовал с них обобществления земли и раздражавших крестьян насильственных действий. В статье указывалось также на необходимость осторожности в коллективизации и ее полной добровольности.
Нажим на крестьян был ослаблен, начался отток из колхозов. Степень коллективизации, которая к тому моменту достигла 57% всех дворов, в апреле упала до 38% [47]. В мае 1930 г. в колхозах осталось 23,6% всех крестьянских хозяйств, в том числе: в Нижне-Волынском крае — 37,5%, на Северном Кавказе — 58,1%, на Украине — 38,29% [48]. В июне до в колхозах осталось 25% крестьян [49]. Затем она до января 1931 г. стабилизировалась на уровне 22-24%, а потом стала расти вплоть до 93% к лету 1937 г.» [50].
Именно в ответ на мартовскую статью Сталина, видимо, и начался забой скота. Поэтому 1 ноября 1930 года вышло постановление ЦИК и Совнаркома, запрещающее забивать скот до 31 декабря 1930 года. Весной 1932 г. местным властям было запрещено обобществлять скот и даже было предписано помочь колхозникам в обзаведении скотом.
По мнению Ю.И.Мухина [51], публикация мартовской статьи Сталина стала трагической ошибкой. Статья дала индульгенцию на массовый выход крестьян из колхозов со своим скотом. И вот при второй, более «мягкой» волне коллективизации 1930-1931-1932 годов крестьяне уже заблаговременно забивали и съедали свой скот перед вступлением — не терять же своё добро!
Когда весной и летом 1930 года после выхода статьи Сталина крестьяне стали выходить из колхозов и, думая, что теперь-то им придется работать только на себя, успешно вырастили хороший урожай. При этом шло негласное соревнование между теми, кто из колхоза вышел, и теми, кто остался. Кроме того, и особенно в пределах Южной Украины, сыграли свою роль успехи лысенковского метода яровизации (см. ниже).
На XVI съезде ВКПб 1930 г. относительная перенаселенность села была принята во внимание как источник рабочей силы для промышленности. В 1931 году снова началась кампания по коллективизации. Раскулачивание также продолжилось с новой силой. Крестьян снова стали насильно загонять в колхозы, а единоличников обложили непомерными налогами. Те, кто повторно вступал в колхозы, буквально стремились «съесть» все свое личное имущество. Так под нож попали волы. Так же делали и те единоличники, которые уходили в город. Всего за 1930-1931 годы было раскулачено 569 тыс. семей, из них 381 тыс. была выселена в отдалённые районы.
Как всегда, было много идиотизма на местах. Например, в отношении единоличников ЦК ВКПб Украины предписывал применять натуральные штрафы в виде установления дополнительных заданий по мясозаготовкам в размере 15-месячной нормы [52]. Надо ли удивляться, что коров и волов вырезали?
После того, как в 1931 году в колхоз снова вступили ранее вышедшие, они стали портить «стадо» колхозников, проповедуя идею о том, что можно и не работать. Расцвело повальное воровство. В некоторых местах негласный саботаж привел к резкому ухудшению качества проведения полевых работ. Кроме того, нехватка волов привела к плохой вспашке. Развелось много сорняков, что привело к очень плохому урожаю соломы.
Лишь весной 1932 г. местным властям было запрещено обобществлять скот и даже было предписано помочь колхозникам в обзаведении скотом. С 1932 г. уже не проводилось и широких кампаний по раскулачиванию. К осени 1932 г. в колхозах состояло 62,4% крестьянских хозяйств, и было объявлено, что сплошная коллективизация в основном завершена.
Тем не менее, 1932 год стал годом еще одного острого социального кризиса. Во многих районах страны, особенно на Украине и Северном Кавказе, шла маленькая гражданская война, ведение которой требовало посылки войск, включая артиллерию и танки, против крестьянства. По многим областям, на одну я укажу особо — это город Иваново и Ивановская область (большой текстильный и промышленный центр), — прошли волны забастовок, вызванных невыносимыми условиями, с которыми столкнулись рабочие [53].
Не все гладко шло и в промышленности. Из-за нехватки средств в январе 1931 года пятилетний план был сокращен и сведен к 65 ударным стройкам, уже прошедшим нулевой цикл [54]. Кроме того уже в 1932 году обнаружилась нереальность «большого скачка» в промышленности в целом, когда оказалось, что производство электроэнергии составило лишь 13,5 млрд. кВт/ч, (против 22 млрд. по первому пятилетнему плану), добыча угля — 64,4 млн. тонн (против 75 млн. тонн), выплавка чугуна — 6,2 млн. тонн (против 10 млн. тонн). Ещё менее утешительными явились итоги 1933 года, в котором прирост промышленной продукции составил всего 5,5% (против 16,5% по годовому плану и 25,2% по оптимальному варианту первой пятилетки).
Учитывая срыв плановых заданий первой пятилетки, Сталин на январском пленуме ЦК 1933 года провозгласил отказ от политики «наиболее ускоренных темпов», заявив, что теперь нет необходимости «подхлёстывать и подгонять страну». В соответствии с этим он предложил для второй пятилетки 13-14 % ежегодного прироста промышленной продукции «как минимум» [55].
СПАСЕНИЕ
В это время произошло событие, которое, видимо, и стало последней каплей, переломившей ситуацию в пользу СССР. В 1929 году сначала в США, а потом в Европе началась Великая депрессия. Кредитные деньги начали выходить из доверия, особенно в странах Запада. Появились свободные деньги для инвестиций и поэтому любой торговый партнер стал на вес золота. Напомню, что СССР не давали кредитов из-за его отказа в 1922 году от выплаты долгов царской России. К 1932 году СССР показывал себя уже надежным партнером, поэтому им стало выгодно торговать с СССР.
Но вот, наконец, появляются первые результаты индустриализации. Национальный доход вырос за 1929-1933 годы на 59%. В 1933-1934 году СССР наконец нормализует финансы и отдает почти все долги — к концу 1933 года СССР сумел выплатить две трети зарубежных долгов, взятых для осуществления первого пятилетнего плана — около 1 млрд золотых рублей. К 1933 году баланс внешней торговли оказался активным и принес стране доход в 150 млн. золотых рублей [56].
Но страну спас не только государственный нажим и иностранный кредит, но и энтузиазм тысяч людей проводивших коллективизацию и участвовавших в индустриализации, простых крестьян, рабочих и научно-техническую интеллигенцию, которая поняла значимость события и пошла на жертвы. В случае, если бы отвержение коллективизации и индустриализации было тотальным — государство распалось бы и началась новая Гражданская война. Советский режим в эти годы переживал свое первое настоящее «испытание легитимностью». И он выдержал.
РЕШЕНИЕ ВОПРОСОВ СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА
Несмотря на издержки, коллективизация позволила организовать изъятие огромной доли продукта села и переместить его в города, в которые за этим продуктом пришла часть сельского населения. Сталин пошёл по пути насильственной и быстрой коллективизации с одновременным непрямым инвестированием в село.
После смены организационной схемы колхоза с кибуцной на артельную, позволявшую личное владение скотом, процесс пошёл успешнее. К тому же, государство нашло, наконец, способ экономического удушения неэффективных мелких хозяйств и освобождения их земли для колхозов. Если крестьянин по имущественному уровню не мог быть отнесённым к кулакам, а в колхоз идти не хотел, его обкладывали индивидуальным налогом [57], многократно превосходившим возможности хозяйства, и затем сажали в тюрьму за неуплату.
Во время коллективизации деревня сделала мощный рывок вперед, к современной организации производства и труда, цивилизованной культуре и быту. Но ожидать каких-то чудодейственных результатов, ликвидации отставания от Запада за эти кратчайшие сроки просто нереально. Только в начале 50-х гг. у государства впервые появилась возможность направить на развитие сельского хозяйства крупные силы и средства. До этого город во многом жил за счет деревни, и другого выхода не было, разве лишь в кабинетных иллюзиях «видных историков» [58].
Да, деревня платила тяжелую для нее дань индустриализации, но и индустриализация стала быстро платить по взятому в долг. Несмотря на все трудности, индустриализация привела к резкому росту технической вооружённости сельского хозяйства. Уже до войны произошли существенные сдвиги в области механизации сельского хозяйства, преимущественно его зерновой отрасли.
Вступили в действие крупные тракторные заводы (но это были также танковые заводы). К 1930 году на колхозные поля вышло около 200 тысяч тракторов (в 1932-1937 гг. их выйдет уже 500 тысяч) [59]. За 1933-1937 годы было произведено свыше 500 тыс. тракторов (в 15-сильном исчислении), 123,5 тыс. комбайнов, свыше 142 тыс. грузовых автомобилей для села. К концу Второй пятилетки в сельском хозяйстве работало 345 тыс. тракторов и 129 тыс. комбайнов, сделанных в основном на отечественных заводах [60]. Трактора и комбайны позволили увеличить зерновой клин.
Для того чтобы обеспечить надлежащее обслуживание сельскохозяйственной техники, были созданы машинно-тракторные станции (МТС) — государственные предприятия, сосредотачивающие сельскохозяйственную технику и заключающие договоры с колхозами на производство тех или иных работ. Сеть МТС быстро расширялась и в 1937 г. обслуживала уже 90% колхозов. Переход к крупному и в существенной мере уже механизированному сельскому хозяйству произошел, производство и производительность труда стали быстро расти. После коллективизации был прекращён импорт зерна, а также импорт хлопка, на который в первой пятилетке была затрачена примерно такая же сумма, что и на закупки металлов.
Советское крестьянство «переварило» чуждую модель и приспособило колхозы к местным культурным типам (приспосабливаясь и само) [61]. Так, был решен вопрос неравномерной нагрузки на крестьян во время полевых работ. В 1925 году загруженность работой крестьян была 92 дня в году. В 1932 году 148 трудодней. В 1940 году 254 трудодня [62]. Новый устав артели гарантировал существование личного подворья колхозника.
Однако многие пороки общинного строя остались. Как оказалось, после завершения коллективизации на селе остались те же самые трудности, что и были в старых общинах — чересполосица, отдаленные поля, перемежающиеся друг с другом поля разных бригад и т.д. Поэтому в конце 1935 года правительство вынуждено было предпринять крупную земельную реформу. [63].
В связи с достигнутыми успехами с 1 января 1935 г. была отменена карточная система на хлеб и хлебные продукты. Крестьяне-единоличники все более убеждались в преимуществах колхозного строя и вступали в колхозы. В 1937 г. в коллективном секторе уже находилось 93% крестьянских хозяйств и 99,1% посевной площади [64].
Средний урожай зерновых в предвоенные годы был равен 7,4 центнера с 1 га, а за 1933-1937 гг. — 9,1 центнера. В 1913 г. общий валовой сбор зерновых был равен 801 миллиону центнеров, а в 1937 г.- 1202,9 миллиона центнеров. С 1955 г. амбарные урожаи зерна в СССР ПОСТОЯННО ПРЕВЫШАЮТ рекордные сборы: 1913 г. (92 млн. тонн; по территории империи без Финляндии); 1937 г. (97 млн. тонн «бункерного» веса; по территории СССР в границах 1926-1938 гг.); 1940 г. (96 млн. тонн «бункерного» веса; по территории СССР в границах 1946-1990 гг.) [65].
В 1938-1941 годах все без исключения зарубежные авторы [66] отмечают резкий рост уровня жизни крестьян. Улучшение жизни крестьян по сравнению со временами НЭПа заключалось не только в улучшении питания, но и в увеличении потребления промышленных товаров, но особенно — в улучшении социальной сферы. С 1927 по 1937 год количество коек в сельских больницах увеличилось в 3 раза, а число сельских врачей — в 2,5 раза [67].
Поэтому надо заметить, что всплывающая время от времени мысль об «ограблении крестьянства» для целей индустриализации есть злостная клевета, т.к. первоочередными стройками в ходе индустриализации были Сталинградский и Харьковский тракторные заводы и Горьковский автозавод, т.е. предприятия, призванные в первую очередь облегчить тяжелый сельский труд на пахоте и перевозках. Ведь именно на этих предприятиях нашли работу бывшие крестьяне. До механизации же сельскохозяйственных работ для того, чтобы вспахать свой надел, мужику надо было, «налегая на чапиги», пройти от 300 до 500 километров, и это за 15-20 дней! Русская былина домонгольского времени о мужике, запрягшем змея и проложившем борозду до Чёрного моря и утопившего в нем змея, не преувеличение. От Киева до моря как раз 400 км. Ну и не следует забывать о суверенитете страны.
Газета «Тан» во Франции писала. «Во Франции, где земельная собственность раздроблена до бесконечности между отдельными собственниками, невозможно механизировать сельское хозяйство; Советы же, индустриализируя сельское хозяйство, сумели разрешить проблему».
Если накануне первого пятилетнего плана сельское хозяйство страны представляло собой 25 миллионов мелких крестьянских хозяйств (дворов), основанных на ручном труде, то уже через несколько лет было создано крупнейшее высокомеханизированное сельскохозяйственное производство. Валовая продукция советского села по сравнению с 1913 г. за 60 лет, например, выросла в 4,4 раза, а производительность труда — в 6 раз. СССР занял одно из первых мест в мире по производству продовольствия: он производил больше любой другой страны мира пшеницы, ржи, ячменя, сахарной свёклы, картофеля, молока. В 1954-1961 гг. в СССР были самые высокие в мире среднегодовые темпы роста сельхозпродукции — 6%. По сравнению с рекордным 1913 годом, когда было произведено 250 кг зерна на душу населения, СССР увеличил эти показатели в 3 раза. Развивалось и животноводство. На 10.01.1966 г., например, в СССР насчитывалось 93,4 млн. голов крупного рогатого скота (в 1916 г. — 58,4 млн.), в том числе 40,1 млн. голов коров (1916 г. — 28,8 млн.), 59,5 млн. свиней (1916 г. — 23 млн.), 135,3 млн. овец и коз (1916 г. — 89,7 млн. голов) [68]. В начале 80-х годов средняя урожайность в СССР была 15 ц с га [69].
Этот краткий обзор событий, связанных с коллективизацией, показывает, что люди, затеявшие и проводившие коллективизацию, обладали как руководители высшего класса уникальным чувством обратной связи. Они быстро реагировали на характер реакции системы от воздействия своих управляющих решений и быстро перестраивались, если видели, что посылки неверны.
УСПЕХИ ПРОМЫШЛЕННОСТИ
Несмотря на осложнения «операции по ампутации», состояние больного стало выправляться. Ход индустриализации нормализуется и страна восстанавливает утраченную позицию одного из промышленных гигантов Европы. А это значит, что она немедленно сама становится опасной для Запада, который теперь начинает относиться к ней более настороженно.
К концу 30-х годов СССР стал одной из 3-4 стран способных производить практически любой вид современной промышленной продукции. Успехи в развитии промышленности позволили отказаться от экспорта зерна ради покупки машин и промышленного оборудования. Советский Союз прекратил ввоз тракторов и других сельскохозяйственных машин, покупка которых за рубежом в предыдущую пятилетку обошлась в 1150 млн. рублей.
Подводя итоги одного только первого пятилетнего плана (1929-1932), Сталин говорил: «У нас не было чёрной металлургии, основы индустриализации страны. У нас она есть теперь. У нас не было тракторной промышленности. У нас она есть теперь. У нас не было автомобильной промышленности. У нас она есть теперь. У нас не было станкостроения. У нас оно есть теперь». Далее таким же образом называются химическая, авиационная промышленность, производство сельскохозяйственных машин. Одним словом, советские руководители понимали, откуда берётся богатство, как добиться роста производительности труда, и всегда пытались выхватить среди используемых технологий ключевые звенья.
Тридцатые годы были временем промышленного рывка, который невозможно отрицать. Россия очень быстро вошла в число крупнейших индустриальных держав мира. Согласно официальной статистике, с 1928 по 1955 г. производство электроэнергии увеличилось в 34 раза, с 1928 по 1985 — в 308 раз. Рост производства стали составил соответственно 11 и 36 раз, нефти — 6 и 51 раза, минеральных удобрений — 88 и почти 1300.
Затраты на ввоз чёрных металлов снизились с 1,4 млрд. руб. в первой пятилетке до 88 млн. рублей во второй. Импорт станков для машиностроительной промышленности сократился в общем объёме потребления станков с 66 % в 1928 году до 14 % в 1935 году. В целом импорт машин уменьшился в 1934-1935 годах в десять раз по сравнению с 1931 годом.
Прекращение импорта тракторов и автомобилей и значительное сокращение импорта промышленного оборудования, цветных и чёрных металлов позволили снизить задолженность по иностранным кредитам с 6300 млн. рублей в 1931 году до 400 млн. рублей в 1936 году. Если в 1931-1932 годах наблюдалось существенное превышение экспорта над импортом, то с 1934 года СССР имел активный торговый, а с 1935 — и активный платёжный баланс. Этому способствовал и быстрый подъём добычи золота в стране. В 1936 году эта отрасль заняла первое место в мире. Благодаря накоплению золотых и валютных ресурсов Советский Союз перешёл в основном к покупкам товаров за наличные и отказался от кредитов у зарубежных фирм, вызывавших крупные переплаты по импортным заказам.
Одновременно приняты меры по концентрации средств в руках государства и стимулированию производительности труда. В 1933 году были ликвидированы иностранные концессии и полностью вытесняется частный капитал. К 1934 году было закреплено нормирование величины зарплаты и числа ставок из Москвы. В 1935 году, когда карточная система державшаяся 6 лет подряд, была наконец, отменена — масло появилось в коммерческих магазинах.
В 1938-1940 годах быстро шел рост жизненного уровня населения. Средняя зарплата возросла на 35%, а цены только на 19% [70]. Число студентов вузов возросло с 127 тыс. в 1914/1915 учебном году до 812 тыс. в 1940/1941 году. Это была настоящая индустриальная и образовательная революция.
Стимуляция роста производительности труда шла по разным направлениям. Лица, уволенные за нарушения трудовой дисциплины выселялись из ведомственных домов без предоставления другой жилой площади [71]. Стены многих цехов украшали доски позора, сатирические стенгазеты, бичуюшие «летунов» и дезертиров трудового фронта. Благодаря стахановцам в первом полугодии 1936 года нормы выработки были повышены на 13-47%. А затем в отдельных отраслях они повышаются еще на 13-18% [72]. По сути, шло отлаживание малоэмиссионного социализма, а точнее русского способа производства, который получит полное оформление только в послевоенные годы [73].
УЧИТЬСЯ, УЧИТЬСЯ И ЕЩЕ РАЗ УЧИТЬСЯ — МЕТОД СТАЛИНА
Но почему именно Сталин стал безусловным лидером СССР? Называя Сталина эмпириком, Троцкий неоднократно подчеркивал, что Сталин никогда не обладал теоретически проработанным стратегическим планом и способностью предвидеть ближайшие и тем более отдалённые последствия своей политики; он никогда не исходил в выработке своей тактики из непроверенной на новом хозяйственном объекте теории, а, наоборот, подчинял стратегию тактическим задачам, диктуемым столкновением с непосредственными и непредвиденными трудностями, к которым приводила его бессистемная и лишённая научного обоснования политика. Только потом уже строилось теория. Сталин всегда полностью обследовал общественную систему, не шарахался из стороны в сторону, а только когда убеждался в неспособности системы работать принимал решение. Напротив, все эти группы оппозиции отличались авантюризмом в своих планах и догматизмом.
Сталин подсознательно чувствовал, что догматический марксизм не является теорией, годной для использования в качестве прогнозируюшяей модели реальности и предпочитал использовать свои эмпирические наблюдения из практики. Сталин строил теорию последовательно без рывков, он изучал систему и пока не отрабатывал все возможные варианты, он не менял решения. Сталин предпочитал ждать до конца, как говорится, до «жареного петуха» и только потом решал на основе анализа неудач и удач, что же надо делать. Сталин вначале не вмешивался в экономические дела, считая, что Рыков и Бухарин пока тянут. Но потом, как говорит Паршев, клюнул «жареный петух» — голод 1928 года.
Сталин понял, что основанный на рынке НЭП не только не позволяет России нормально развиваться и противостоять внешним угрозам, но и не дает нормально кормить страну. Сталин осознал, что НЭП подвержен кризисам и из этих кризисов нет выхода — сельское хозяйство требует быстрого повышения производительности труда и насыщения техникой, а для техники нужна промышленность, а для развитой промышленности нужно развитое сельское хозяйство. Круг замкнулся…
ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА
1. Взято из книги: Кудрявцев М. и др. 2006. http://www.rus-crisis.ru/modules.php?op=modload&name =Downloads&file=index&req=viewsdownload&sid=8
2. Шпотов Б.М.. 2002. http://www.historia.ru/2002/03/shpotov.htm
3. Милов Л.В. 1998. www.nlr.ru/tus/300505/milov.pdf
4. Вишневский А.Г. 1998. www.ecsocman.edu.ru/db/msg/211085.html
5. Миронин С. 2006е. http://www.contr-tv.ru/common/2050/
6. Чаянов А.В. 1989. Крестьянское хозяйство. М.
7. Nove A. 1992. An economic history of the USSR. 1917-1991. Penguin books. P. 207.
8. Грегори П. 2003. Экономический рост Российской империи (конец XIX — начало XX в). М. РОССПЭН. С. 45.
9. Грегори П. 2003. С. 46.
10. Грегори П. 2003. С. 47.
11. Осокина Е.А. 1993. Иерархия потребления. О жизни людей в условиях сталинского снабжения. 1928-1935 гг. М. Моск. гос. открыт. ун-т.
12. Осокина Е.А. 1993. 13. Кацва Л. http://archive.1september.ru/his/1998/his39.htm
14. Восстановление народного хозяйства. http://gov.cap.ru/hierarhy_cap.asp?page=./86/3743/5330/5341/5342
15-16. Сахаров А.Н. 2005. С. 552.
17. http://www.cbr.ru/today/history/gosbank.asp
18. Кацва Л. http://archive.1september.ru/his/1998/his39.htm
19. Жуков Ю. 2005а. Иной Сталин. М. Вагриус. С. 31.
20. Сахаров А.Н. 2005. С. 578.
21. Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 1. С. 218.
22. Сталин И. В. Соч. Т. 10. С. 232, 233
23. Литов В. 2006. http://stalinism.newmail.ru/benedikt.htm
24. Миронин С. 2006е. http://www.contr-tv.ru/common/2050/
25. Аллен Р.К. 1997. http://antisgkm.by.ru/allen/Allen0.htm
26. Чаянов А В. 1989.
27. http://vif2ne.ru/nvz/forum/archive/147/147384.htm
28-29. Мухин Ю. 2003. http://www.duel.ru/200306/?6_5_1
30. Tauger M. 2001b. P. 36. http://www.ucis.pitt.edu/crees/Paypal.html
31. Tauger M. 2001b. P. 37.
32. Tauger M. 2001a. P. 167. http://www.as.wvu.edu/history/Faculty/Tauger/soviet.htm
33. Сахаров А.Н. 2005. С. 558.
34. Tauger M. 2001a. P. 149.
35. Tauger M. 2001a. P. 170.
36. Tauger M. 2001b. P. 62.
37. НЭП. http://ru.wikipedia.org/wiki/Новая_экономическая_политика
38. Viola L. 1986. The campaign to eliminate the kulak as a class. Winter 1929-1930. Slavic Review. 45:513-524.
39. http://www.kara-murza.ru/books/sc_a/sc_a92.htm#par1990
40. Сахаров А.Н. 2005. С. 564.
41-42. Мухин Ю. 2003.
43. Ивницкий Н.А. 1996. Коллективизация и раскулачивание. М.
44-45. Мухин Ю. 2003.
46. Сахаров А.Н. 2005. С. 593.
47. http://www.kara-murza.ru/books/sc_a/sc_a90.htm#par1959.
48. Ткаченко Г. С. 2006в. http://www.km.ru/magazin/view.asp?id=EE6DAA2AEF9B472F9CCD31C447FBC511
49. http://www.kara-murza.ru/books/sc_a/sc_a90.htm#par1959.
50. http://www.kara-murza.ru/books/sc_a/sc_a90.htm#par1959
51. Мухин Ю. 2003.
52. Ивницкий Н.А. 1995. Голод 1932-1933 годов: кто виноват? В. кн. Голод 1932-1933 годов. 1995. М. Госкомитет РФ по высшему образованию и др. С. 43-66. С. 52.
53. Роговин В. 1996. http://www.wsws.org/ru/2001/jun2001/terr-j02.shtml
54. Жуков Ю. 2005а. С. 30. 55. Сталин И. В. 1951. Соч. Т. 13, М. С. 184-186.
56. Жуков Ю. 2005а. С. 31.
57. Казарезов В.В. 2002. Самые знаменитые реформаторы России. М. Вече. С. 385.
58. Литов В. 2006.
59. Белов Ю. 2005. http://www.sovross.ru/2005/58/58_3_3.htm
60. Казарезов В.В. 2002. С. 387.
61. http://www.kara-murza.ru/books/sc_a/sc_a91.htm#par1982
62. Платонов. 1996. С. 56. Цит. по: Сахаров А.Н. 2005.
63. Tauger M. 2001b. P. 61.
64. Ткаченко Г. С. 2006в.
65. http://www.ug.ru/ug_pril/ol/99/38/eresearch.htm
66. См. Nove A. 1992.
67. Кожинов В.В. 2002. «Книга 1. С. 210. http://www.rus-sky.org/history/library/kozhinov/
68. Кутузов И. А. и др. 1987. Атлас географический справочный. М.
69. Tauger M. 1991. P. 70. http://www.as.wvu.edu/history/Faculty/Tauger/soviet.htm
70. Nove A. 1992. P. 263.
71-72. Сахаров А.Н. 2005. С. 581.
73. Миронин С. 2006а. http://www.zlev.ru/75_83.htm
Контр-ТВ 9.02.07, 10.02.07
Коллективиза́ция, осуществлявшееся в СССР в конце 1920-х – 1930-х гг. обобществление и огосударствление процесса производства и распределения в сельском хозяйстве путём создания колхозов. Политика коллективизации основывалась на представлениях большевиков о безусловных преимуществах крупного социалистического хозяйства перед мелкотоварным крестьянским хозяйством.
Причины коллективизации
Индивидуальные крестьянские хозяйства, подчинявшиеся законам рыночного регулирования, плохо поддавались государственному и партийному контролю. Непосредственной причиной коллективизации стали хлебозаготовительные кризисы. Несмотря на хороший урожай 1925 г., крестьяне по разным причинам (невыгодные цены государственных закупок, дефицит и дороговизна промышленных товаров и т. п.) начали сокращать поставки зерна государству, предпочитая оставлять его на откорм скота, продажа которого сулила гораздо бо́льшие выгоды. Соответственно снижался экспорт зерна, затруднялось снабжение городов, что представляло собой угрозу политике социалистической индустриализации, которая предполагала развитие промышленности в значительной степени за счёт получаемого в сельском хозяйстве дохода.
Проведение коллективизации в 1927–1929 гг.
Задача «объединения и преобразования мелких индивидуальных крестьянских хозяйств в крупные коллективы» была провозглашена в декабре 1927 г. на XV съезде ВКП(б). Однако сроки и темпы её решения, а также способы и формы преобразования крестьянских хозяйств не были определены, предписывалось соблюдать принцип добровольности. Одновременно руководство стало широко применять насильственные меры изъятия продовольствия у крестьян. В секретной директиве Политбюро ЦК ВКП(б) парторганизациям от 24 декабря 1927 г. указывалось, что неудовлетворительный ход хлебозаготовок (в январе 1928 на 2 млн т зерновых хлебов меньше, чем в январе 1927) ставит под угрозу не только экспортный план, но и снабжение хлебом основных промышленных центров с перспективой голода в Ленинграде и Москве. 
Плакат «Бедняк и середняк, увеличивай посев, вводи технические культуры, укрепляй свое хозяйство!». 1928. Кризису хлебозаготовок был придан политический характер, И. В. Сталин оценил его как первое в условиях новой экономической политики (НЭПа) «серьёзное выступление капиталистических элементов деревни против советской власти». В подписанной им секретной директиве ЦК ВКП(б) от 5 января 1928 г. от местных партийных организаций требовалось применять «жестокие кары в отношении кулачества и особые репрессивные меры в отношении кулаков и спекулянтов, срывающих сельскохозяйственные цены».
В районы хлебозаготовок по решению Политбюро ЦК ВКП(б) были направлены секретари и члены ЦК ВКП(б) (И. В. Сталин, В. М. Молотов, Л. М. Каганович, А. И. Микоян и др.). Под их нажимом местные партийные и государственные органы проводили повальные обыски и аресты по ст. 107 Уголовного кодекса РСФСР, у крестьян часто изымали не только запасы, но и семенное зерно и даже предметы домашнего скарба. Изъятие земельных излишков у зажиточных крестьян, выкуп у них тракторов, сложных машин, усиление налогового обложения их хозяйств и другие меры вызвали свёртывание производства, распродажу скота и инвентаря, особенно машин; в их семьях усилилось стремление к переселению в города или незерновые районы. Чтобы заинтересовать бедноту в борьбе с держателями больших излишков зерна, рекомендовалось распределять среди неё 25 % конфискованного хлеба по низким государственным ценам или в порядке долгосрочного кредита. Однако количество закупаемого государством хлеба продолжало сокращаться, снижался его экспорт (2177,7 тыс. т в 1926/27; 344,4 тыс. т в 1927/28).
Оценивая итоги хлебозаготовительной кампании 1927/28 г. в докладе перед активом Московской организации ВКП(б) 13 апреля 1928 г., Сталин подчеркнул, что партия не может встать на путь поощрения основных производителей товарного хлеба – кулаков, поэтому следует «нажать вовсю на развитие крупных хозяйств в деревне типа колхозов и совхозов…». В партийно-государственном руководстве против применения чрезвычайных мер по отношению к крестьянству выступали Н. И. Бухарин, А. И. Рыков, М. П. Томский и др., считавшие, что максимальная перекачка средств из сферы крестьянского хозяйства в сферу индустрии приведёт к подрыву сырьевой базы самой индустрии и экспорта. В апреле 1929 г. на объединённом пленуме ЦК и ЦКК их позиция была осуждена как отклонение от генеральной линии и «правый уклон» в ВКП(б). В ходе хлебозаготовительной кампании лета 1929 г. на Северном Кавказе, в Сибири, районах Нижней и Средней Волги, на Украине, в республиках Центральной Азии государство вновь применило чрезвычайные меры по отношению к зажиточному крестьянству.
Крестьяне подают заявления о вступлении в колхоз. 1929.
Фото: РИА НовостиЛетом 1929 г. благодаря действиям местных партийных и советских органов, инспирированным высшим партийным и государственным руководством, началось движение за коллективизацию; при этом ставка делалась на бедняков, батраков и безземельных крестьян. В целом по СССР уровень коллективизации поднялся незначительно, с 3,9 % в июне до 7,6 % в октябре 1929 г., однако И. В. Сталин в статье «Год великого перелома» (Правда. 1929. 7 ноября) утверждал, что крестьяне пошли в колхозы «целыми деревнями, волостями, районами, округами…», и ориентировал на всемерное ускорение коллективизации. Состоявшийся после этого ноябрьский (1929) пленум ЦК ВКП(б) поставил задачу проведения сплошной коллективизации в масштабе страны, которая началась с января 1930 г. и осуществлялась в форме массового насильственного обобществления крестьянских хозяйств. Пленум принял решение направить в деревню единовременно не менее 25 тыс. индустриальных рабочих с организационно-политическим опытом работы в целях проведения коллективизации, а также немедленно приступить к постройке новых заводов по производству тракторов и комбайнов. Для государственного управления процессом коллективизации в декабре 1929 г. создан Наркомат земледелия СССР, в состав которого вошли Колхозцентр и Всесоюзный центр машинно-тракторных станций (Трактороцентр).
Сплошная коллективизация (1930–1937)
Специальная комиссия Политбюро под руководством наркома земледелия СССР Я. А. Яковлева подготовила постановление ЦК ВКП(б) от 5 января 1930 г. «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству», в котором устанавливались жёсткие сроки завершения коллективизации: для основных зерновых районов Северного Кавказа, Нижней и Средней Волги – осень 1930 г. или весна 1931 г. Левобережные районы Украины, Сибирь, Казахстан, Башкирия, Чувашия, Московская область, Нижегородский край были ориентированы на завершение коллективизации к осени 1931 г. или весне 1932 г. (критерий завершённости не был установлен). Лучшей формой колхоза была признана сельскохозяйственная артель, в которой обобществлялись труд крестьян, их надельная земля и все основные средства производства (инвентарь, хозяйственные постройки, товарно-продуктовый и рабочий скот и др.).
Коллективизация в соответствии с постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г. сопровождалась политикой раскулачивания (конфискацией имущества наиболее зажиточных или сопротивлявшихся коллективизации крестьян с последующей высылкой, тюремным заключением или расстрелом). Составной частью механизма внесудебной репрессии как средства экономических преобразований в деревне стали органы государственной безопасности. Всего раскулачиванию подверглись 1,1 млн хозяйств (4–5 % от общего числа), насчитывавших 5–6 млн человек, из них 2,140 млн человек были депортированы в 1930–1938 гг.
Насильственное обобществление хозяйств, раскулачивание, закрытие рынков, сопровождавшиеся акциями в идеологической сфере (закрытие и осквернение церквей, мечетей, арест и преследование священнослужителей и т. п.), спровоцировали крестьянские выступления протеста (в январе – апреле 1930 произошло 6117 выступлений, в которых участвовало свыше 1,5 млн человек). Пассивное сопротивление крестьян выражалось в отказе от выполнения хлебозаготовок, от работы в колхозе, массовом убое скота. Стремясь погасить недовольство крестьян, И. В. Сталин опубликовал в газете «Правда» статью «Головокружение от успехов» (Правда. 1930. 2 марта), в которой осуждалась практика принуждения к вступлению в колхозы и тотального обобществления крестьянской собственности, включая мелкий скот и птицу, а вся вина за эти нарушения возлагалась на местный партийный и советский аппарат. 14 марта 1930 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении». Начались массовые выходы крестьян из колхозов, особенно в регионах, отличавшихся самыми высокими темпами проведения коллективизации (Московская и Западная области, Татарская АССР, Нижегородский край), вследствие чего по показателям колхозного строительства они вернулись к исходным позициям. К августу 1930 г. по всей стране в колхозах осталось 21,4 % крестьянских хозяйств.
В сентябре 1930 г. ЦК ВКП(б) направил райкомам, обкомам и ЦК компартий союзных республик письмо с требованием снова «добиться мощного подъёма колхозного движения». Для агитации крестьян за вступление в колхозы местные партийные и государственные руководители формировали вербовочные бригады, а также инициативные группы из бедняков и середняков, желавших создать коллективное хозяйство. В районы «слабой» коллективизации были направлены также 80 тыс. колхозников-активистов и около 30 тыс. организаторов из города, объединённых в межобластные бригады по коллективизации. Одновременно принимались меры по укреплению материально-технической базы колхозов. В декабре 1930 г. ЦК ВКП(б) утвердил годовую программу создания 1400 машинно-тракторных станций (МТС) (их строительство развернулось с лета 1929). Колхозам устанавливались пониженные по сравнению с крестьянами-единоличниками нормы сдачи продуктов животноводства, оказывалась помощь в строительстве животноводческих ферм, предоставлялись кредиты и льготы по налогам (на одно хозяйство колхозника в 1931 приходилось около 3 руб. сельхозналога, на индивидуальное среднее хозяйство – свыше 30 руб., а на хозяйство зажиточного крестьянина – около 314 руб.). Государство обещало упорядочить организацию и оплату труда колхозников, гарантировать им ведение личного подсобного хозяйства. В результате к июню 1931 г. в колхозы вновь было объединено 52,7 % от общего числа хозяйств по стране.
Плакат «День урожая и коллективизации». 1930.
Низкий урожай 1931 г. вынудил руководство страны сократить план хлебозаготовок с более чем 22 млн т в 1931 до 18 млн т в 1932 г., а план мясозаготовок – в 2 раза, пойти на некоторые уступки крестьянству. Постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О плане хлебозаготовок из урожая 1932 г. и развёртывания колхозной торговли хлебом» и «О плане скотозаготовок и о мясной торговле колхозников и единоличных трудящихся крестьян» (оба – май 1932) разрешали торговлю продукцией, оставшейся после выполнения государственного плана хлебозаготовок и образования семенного и других фондов, а также после расчёта по мясозаготовкам. Отменялись все республиканские и местные налоги и сборы с торговли колхозников, а с единоличников взималось не более 30 % их доходов от торговли. Однако даже сокращённые задания из-за низкого урожая не были выполнены, что резко ухудшило продовольственное положение городов и строек, поставило под угрозу план экспорта зерна. Правительство снова прибегло к чрезвычайным мерам. 7 августа 1932 г. вышло постановление ЦИК и СНК СССР «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности», предусматривавшее высшую меру наказания за хищение колхозного и кооперативного имущества с заменой её при смягчающих обстоятельствах лишением свободы на 10 лет (к февралю 1933 было осуждено 103 тыс. человек, из которых к расстрелу приговорено 6,2 %, к 10 годам тюрьмы – 33 %).
Репрессивные конфискационные меры проведения коллективизации подорвали производственный потенциал деревни. Объём сельскохозяйственного производства в 1932 г. сократился более чем в полтора раза по сравнению с 1928 г., животноводческой продукции – на 53 %. Зимой 1932/33 г. на Украине, в Поволжье, на Ставрополье и в других районах СССР из-за нехватки хлеба возник сильный голод, унёсший жизни до 5 млн человек (по подтверждённым данным).
Новой формой воздействия на ход коллективизации и способом усиления «советского влияния на колхозников» стали политотделы при МТС и совхозах, образованные по решению объединённого пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) (7–12 января 1933), заместителями начальников политотделов назначались сотрудники органов государственной безопасности. Политотделы провели «повальную чистку» колхозов, особенно их управленческого аппарата, и деревенских парторганизаций. Сотрудники политотделов следили за выполнением планов колхозами, контролировали выдачу оплаты по трудодням, организовывали соревнование, выявляли «вредителей» (в конце 1934 политотделы были упразднены). Комендантами элеваторов и заготпунктов «Заготзерно» назначались сотрудники НКВД. В процессе проведения хозяйственно-политических мероприятий оперативные работники управлений НКВД, являясь членами бюро обкомов и крайкомов ВКП(б), по заданию партийных органов часто выступали в роли уполномоченных, например в период посевных и уборочных кампаний.
К 1933 г. в колхозах было объединено 61,8 % крестьянских дворов и около 80 % посевных площадей. 8 мая 1933 г. Сталин и Молотов направили местным партийным и советским работникам, органам ОГПУ, суда и прокуратуры секретную директиву, в которой отмечалось, что 3 года борьбы привели к «разгрому» сил «классовых врагов в деревне» и что теперь советское руководство уже не нуждается «в массовых репрессиях, задевающих, как известно, не только кулаков, но и единоличников и часто колхозников», подчёркивалось, что в деревне возникла «новая благоприятная обстановка», позволявшая «прекратить, как правило, применение массовых выселений и острых форм репрессий».
Итоги коллективизации
Коллективизация в основном завершилась к 1937 г. В ходе сплошной коллективизации и раскулачивания за 1930–1937 гг. численность крестьянских хозяйств сократилась с 25,6 млн до 19,9 млн, из которых 18,5 млн (93,9 %) были объединены в 243,7 тыс. колхозов (включили 99,1 % всех посевных площадей). Окончательно были ликвидированы община и органы крестьянского самоуправления. В деревне возник и стал господствующим совершенно новый тип хозяйства, на который были распространены принципы хозяйствования, присущие государственному сектору: жёсткая централизация, директивность и плановость руководства и т. д. Государство получило возможность беспрепятственно перераспределять колхозный доход в свою пользу путём ежегодных детально устанавливаемых колхозам объёмов и размеров поставок сельскохозяйственной продукции. Такая система взаимоотношений колхозов с государством означала преимущественно внеэкономический характер принуждения колхозника к труду, она сковывала веками вырабатывавшуюся хозяйственную инициативу крестьянина, значительно снижая его интерес к результатам своего труда. Коллективизация, сопровождавшаяся массовой миграцией населения из деревни в город, обеспечила высвобождение для индустриализации страны 15–20 млн человек, она привела к свёртыванию НЭПа, ликвидации в деревне частнокапиталистического уклада и его носителей – зажиточных крестьян, фактическому переходу от многоукладной экономики к единой государственной. В 1935–1937 гг. сельскохозяйственное производство начало восстанавливаться. Повысилась урожайность, увеличились валовые сборы зерна, возобновился рост поголовья скота (в целом его удалось восстановить лишь к 1958).
Опубликовано 16 сентября 2022 г. в 12:18 (GMT+3). Последнее обновление 25 мая 2023 г. в 15:30 (GMT+3).
ПОЛИТИКА КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ И «РАСКУЛАЧИВАНИЯ» В СССР.
К осени 1927 года государство установило твёрдые цены на хлеб. Быстрый рост индустриальных центров, увеличение численности городского населения вызвали огромный рост потребности в хлебе. Низкая товарность зернового хозяйства, неурожай зерновых в ряде регионов СССР и выжидательная позиция поставщиков и продавцов привели к событиям, к хлебной стачки. Несмотря на незначительное снижение урожая в период с 1 июля 1927 по 1 января 1928 государством было заготовлено на 2000 тыс. т. меньше, чем в тот же период предшествующего года. Уже к ноябрю 1927 встала проблема с обеспечением продовольствием некоторых промышленных центров. Одновременный рост цен в кооперативных и частных лавках на продовольственные товары при снижении плановых поставок привёл к росту недовольства в рабочей среде. «Для обеспечения хлебозаготовок власти во многих районах СССР вернулись к заготовкам на принципах продразвёрстки. Подобные действия, однако, были осуждены в Резолюции пленума ЦК ВКП (б) от 10 июля 1928 года «Политика хлебозаготовок в связи с общим хозяйственным положением». В качестве выхода из «хлебных затруднений» партийное руководство выбрало социалистическую реконструкцию сельского хозяйства — строительство совхозов и коллективизацию бедняцко-середняцких хозяйств при одновременной решительной борьбе с кулачеством. Сельское хозяйство, базировавшееся в основном на мелкой частной собственности и ручном труде, было не в состоянии удовлетворять растущий спрос городского населения на продовольственные товары, а промышленности — на сельскохозяйственное сырьё».[1] Коллективизация позволяла сформировать необходимую сырьевую базу для перерабатывающей промышленности, поскольку технические культуры имели весьма ограниченное распространение в условиях мелкого индивидуального хозяйства. Устранение цепочки посредников позволяло снизить стоимость продукта для конечного потребителя. Ожидалось также, что повышение производительности труда и его эффективности высвободит дополнительные трудовые ресурсы для промышленности. С другой стороны, индустриализация сельского хозяйства могла быть эффективна лишь в масштабах крупных хозяйств. Наличие большой товарной массы сельскохозяйственной продукции позволяло обеспечить создание крупных продовольственных резервов и снабжение быстро растущего городского населения продуктами питания.
«Осуществление грандиозной индустриализации требовало коренной перестройки аграрного сектора. В западных странах аграрная революция, предшествовала революции промышленности. В СССР оба эти процессы приходилось осуществлять одновременно. При этом считалось, что если капиталистические страны создали промышленность за счёт средств, полученных от эксплуатации колоний, то социалистическую индустриализацию можно провести за счёт эксплуатации «внутренней колонии» — крестьянства. Деревня рассматривалась не только как источник продовольствия, но и как важный канал пополнения финансовых ресурсов для нужд индустриализации. Гораздо проще выкачивать ресурсы из нескольких сотен крупных хозяйств, чем иметь дело с миллионами мелких. С началом индустриализации был взят курс на коллективизацию».[2]
В ноябре 1929 года в «Правде» появилась статья Сталина «Год великого перелома», где говорилось о «коренном переломе в развитии нашего земледелия от мелкого и отсталого индивидуального хозяйства к крупному и передовому коллективному земледелию»[3]. В декабре Сталин объявил о конце НЭПа и перехода к политике ликвидации кулачества как класса. «В январе 1930 года вышло постановление ЦК ВКП (б) о темпе коллективизации и мерах помощи государство колхозному строительству, оно было ключевым для развития коллективизации. Данное постановление провозглашало «замену крупного кулацкого производства крупным производством колхозов», а также «политику ликвидации кулачества как класса». Оно устанавливало жесткие сроки завершение коллективизации: для Северного Кавказа, Нижней и Средней Волги — осень 1930 год, в крайнем случае — весна 1931 года, для других зерновых районов — осень 1931 года или не позднее весны 1932 года. Все остальные регионы должны были решить задачу коллективизацию в пределах пятилетки»[4].
То есть такая формулировка ориентирована закончить коллективизацию уже к концу первой пятилетки. Однако этот документ не давал ответа, как и какими методами, проводить коллективизацию, и тогда за основу был взят тот же метод что, и в хлебозаготовительных компаниях – насилие. На селе насильственные хлебозаготовки, сопро вождавшиеся массовыми арестами и разорением хозяйств, привели к мятежам, количество которых к концу 1929 года исчислялось уже многими сотнями. Не желая отдавать имущество и скот в колхозы, и опасаясь репрес сий, которым подверглись зажиточные крестьяне, люди, резали скот и сокращали посевы. «Тем временем в ноябре 1929году пленум ЦК ВКП (б) принял постановление «Об итогах и дальнейших задачах колхозного строительства», в котором отметил, что в стране начато широкомасштабное социалистическое переустройство деревни и строительство крупного социалистического земледелия. В постановлении было указано на необходимость перехода к сплошной коллективизации в отдельных регионах. На пленуме было принято решение направить в колхозы на постоянную работу 25 тысяч городских рабочих для руководства созданными колхозами и совхозами, впоследствии число рабочих значительно выросло. Созданному 7 декабря 1929 года Наркомзему СССР под руководством Я. А. Яковлева было поручено практически возглавить работу по социалистической реконструкции сельского хозяйства, руководя строительством совхозов, колхозов и МТС и объединяя работу республиканских комиссариатов земледелия»[5].
Коллективизация проходила, как её видел тот или иной местный чиновник — например, в Сибири крестьян массово «организовывали в коммуны»[6] с обобществлением всего имущества. Районы соревновались между собой в том, кто быстрее получит больший процент коллективизации. В деревне происходили два взаимосвязанных насильственных процесса: создание колхозов и раскулачивание. Ликвидация кулачества имела своей целью, прежде всего обеспечение коллективным хозяйствам материальной базы. С конца 1929 года до середины 1930 года было раскулачено свыше 320 тысяч крестьянских хозяйств. Их имущества передавалось колхозам. «В январе 1930 года вышло постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». Оно гласило:
- отменить в районах сплошной коллективизации в отношении индивидуальных крестьянских хозяйств действие законов об аренде земли и применении наёмного труда в сельском хозяйстве….
- конфисковать у кулаков этих районов средств производства, скот, хозяйственные и жилые постройки, предприятия по переработке, кормовые и семенные запасы.
- одновременно… принять в отношении кулаков следующие меры:
- первая категория — контрреволюционный кулацкий актив немедленно ликвидировать путём заключения в концлагеря, не останавливаясь в отношении организаторов террористических организаций перед применением высшей меры репрессии
- вторую категорию должны составить остальные элементы кулацкого актива, особенно из наиболее богатых кулаков и полупомещиков, которые подлежат высылке в отдалённые местности Союза ССР и в пределах данного края в отдалённые районы края
- в третью категорию входят оставляемые в пределах района кулаки, которые подлежат расселению на новых отводимых им за пределами колхозных хозяйств участках»[7].
Вместе с тем власти не дали точного определения, кого нужно считать кулаками. В общепринятом смысле кулак — тот, кто использовал наемный труд, но в эту категорию могли зачислить и середняка, имевшего две коровы, или хороший дом, или две лошади. «Каждый район получил норму раскулачивания, которая равнялась в среднем 5-7% от числа крестьянских дворов, но местные власти по примеру первой пятилетки старались её перевыполнить. Зачастую в кулаки записывали не только середняков, но и по каким-либо причинам неугодных бедняков. Для оправдания этих было придумано слово «подкулачник». В отдельных районах число раскулаченных достигало 15-20%»[8].
«Главы кулацких семей первой категории арестовывались, и дела об их действиях передавались на рассмотрение «троек» в составе представителей ОГПУ, обкомов (крайкомов) ВКП (б) и прокуратуры. Кулаки, отнесенные к третьей категории, как правило, переселялись внутри области или края, то есть не направлялись на спецпоселение. Раскулаченные крестьяне второй категории, а также семьи кулаков первой категории выселялись в отдаленные районы страны на спецпоселение, или трудпоселение. Ликвидация кулачества как класса, лишая деревню наиболее предприимчивых, наиболее независимых крестьян, подрывала дух сопротивления»[9]. Кроме того, судьба раскулаченных должна была послужить примером остальным, тем, кто не желал добровольно идти в колхоз. Кулаков выселяли семьями, грудными детьми, стариками. В холодных, нетопленных вагонах, с минимальным количеством домашнего скарба тысячи людей ехали в отдалённые районы Урала, Сибири, Казахстана. Наиболее активных «антисоветчиков» отправляли в концлагеря.
Во многих районах страны крестьянство оказывало сопротивление массовому раскулачиванию. Но чаще всего крестьяне применяли пассивные формы протеста: отказывались от вступления в колхозы, уничтожали в знак протеста скот, инвентарь. Совершались и террористические акты против «двадцатипятитысячниов» и местных колхозных активистов. К весне 1930 года Сталину стало ясно, что безумная коллективизация, начатая по его призыву, грозит катастрофой. Недовольство стало проникать в армию. Сталин сделал хорошо рассчитанный стратегический ход. Второго марта 1930 года была опубликована его статья «Головокружение от успехов» Всю вину за созданное положение он возложил на исполнителей, местных работников, заявив, что нельзя насаждать колхозы силой. После данной статьи большинство крестьян стали воспринимать Сталина как народного заступника. «14 марта 1930 ЦК ВКП (б) принял постановление «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении». На места была направлена правительственная директива о смяг чении курса в связи с угрозой «широкой волны повстанческих крестьянских выступлений» и уничтожения «половины низовых работников». После резкой статьи Сталина и привлечения отдельных руководителей к ответственности, темп коллективизации снизился, а искусственно созданные колхозы и коммуны начали разваливаться»[10]. После XVI съезда ВКП (б) в 1930, произошёл возврат к установленным в конце 1929 года темпам сплошной коллективизации. «Декабрьский объединённый пленум ЦК и ЦКК ВКП (б) постановил в 1931 году завершить коллективизацию в основном на Северном Кавказе, Нижней и Средней Волге, в степных районах Украинской ССР. В других зерновых районах коллективные хозяйства должны были охватить 50 % хозяйств, в потребляющей полосе по зерновым хозяйствам — 20-25 %; в хлопковых и свекловичных районах, а также в среднем по стране по всем отраслям сельского хозяйства — не менее 50 % хозяйств»[11].
Коллективизация проводилась преимущественно принудительно-административными методами. Чрезмерно централизованное управление и в то же время преимущественно низкий квалификационный уровень управленцев на местах, уравниловка, гонка за перевыполнением планов негативно отразились на колхозной системе в целом. Несмотря на отличный урожай 1930 года, ряд колхозов к весне следующего года остался без посевного материала, в то время как осенью часть зерновых не была убрана до конца. Низкие нормы оплаты труда на Колхозных товарных фермах, на фоне общей неготовности колхозов к ведению крупного товарного животноводства — отсутствие необходимых помещений под фермы, запаса кормов, нормативных документов и квалифицированных кадров, привели к массовой гибели скота. Попытка улучшить ситуацию принятием 30 июля 1931 года постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О развёртывании социалистического животноводства» на практике привела на местах к принудительному обобществлению коров и мелкого скота. Подобная практика была осуждена Постановлением ЦК ВКП(б) от 26 марта 1932. Поразившая страну сильнейшая засуха 1931 года и бесхозяйственность при сборе урожая привели к значительному снижению валового сбора зерновых.
Вымерзание озимых в 1932 году и тот факт, что к посевной кампании 1932 года значительное число колхозов подошло без посевного материала и рабочего скота, привели к значительному ухудшению перспектив на урожай 1932 года. По стране были снижены планы экспортных поставок, плановых заготовок зерна, но общую ситуацию это уже не спасало — повторный неурожай привёл к сильнейшему голоду зимой 1932 — весной 1933 гг.
[1] Ивницкий Н.А. Коллективизация сельского хозяйства в СССР: опыт, уроки, выводы. М., 1988;
[2] Рогалина Н.Л. Коллективизация: уроки пройденного пути. М., 1989;
[3] Ивницкий Н.А. Коллективизация сельского хозяйства в СССР: опыт, уроки, выводы. М., 1988;
[4] Рогалина Н.Л. Коллективизация: уроки пройденного пути. М., 1989;
[5] Данилов В.П. Коллективизация: Как это было? // Страницы истории советского общества. М., 1989;
[6] Трапезников, С. П. Исторический опыт КПСС в осуществлении ленинского кооперативного плана. – М., 1965.
[7] Хрестоматия по истории СССР.
[8] Ивницкий Н.А. Коллективизация сельского хозяйства в СССР: опыт, уроки, выводы. М., 1988;
[9] Гущин Н. Я., Ильиных В. А. Классовая борьба в сибирской деревне (1920-е – середина 1930-х гг.). – Новосибирск, 1987;
[10] http://ru.wikipedia.ru/
[11] Данилов В.П. Коллективизация сельского хозяйства в СССР // История СССР. 1990. №5. С.7.