Партийное руководство наукой

«Небывалое возвеличение Лысенко породило у нас немало всевозможных «новаторов», как правило, поддержанных большевистскими властями.

Вскоре после войны, когда отношения с союзниками ещё не охладились, большой шум произвёл, к примеру, противораковый препарат «КР», предложенный гистологом Григорием Роскиным и микробиологом Ниной Клюевой. Профессор Г.И. Роскин недавно женился на Н.Г. Клюевой. Он ещё до войны обнаружил, что в экспериментальных опухолях мышей накапливаются южно-американские простейшие вида Trypanosoma cruzi. В связи с появившимися в то время антибиотиками предприимчивой Клюевой пришла идея выделить из этих трипаносом противораковый антибиотик.

Испытав приготовленный препарат на мышах, авторы получили обнадёживающие результаты, указывающие на рассасывание экспериментальных опухолей. Их доклад на президиуме Академии медицинских наук был широко разрекламирован прессой.

К этому известию живой интерес проявили американцы и посол США Уоллтер Беддел Смит. Бывший начальник штаба союзных войск во второй мировой войне явился к Клюевой с предложением о совместной разработке этой проблемы, поскольку в борьбе против рака заинтересовано всё человечество. Ошеломленная Клюева, зная наши порядки, сейчас же обратилась к ректору Института усовершенствования врачей, где она работала, и в Министерство здравоохранения и с их разрешения, скрывая убожество своей кафедры, приняла посла в кабинете ректора.

Далее события развивались следующим образом. Министр здравоохранения Г.А. Митерев с разрешения ЦК, которое, как всегда, давалось только устно, стал готовить соглашение о совместных исследованиях с США. Однако, когда дело дошло до Сталина, вождь возмутился, как это наши достижения отдают американцам, вследствие чего министра освободили от должности, а начальника противоракового отдела министерства и его сотрудников, занятых подготовкой соглашения, арестовали. учёного секретаря Академии медицинских наук В.В. Парина, отвёзшего в США книгу Роскина и Клюевой «Биотерапия опухолей», репрессировали и приговорили как американского шпиона к 15-летнему тюремному заключению.

За сим последовал «Суд чести». В отсутствии бдительности и патриотизма обвиняли Митерева и Роскина. Клюева почему-то, вероятно, как более «патриотичная», не присутствовала на этой инсценировке… Характерно, что одним из обвинений Роскину было то, что он принял в подарок от иностранца самопишущую ручку.

Далее Клюева, в отсутствие кого-либо из учёных, сделала доклад на заседании Политбюро, вследствие чего был создан для неё специальный засекреченный и тщательно охраняемый институт, и целому ряду министерств дали задание обеспечить его современным оборудованием. (Со временем из-за отсутствия результатов этот институт был закрыт и на его базе организован академический институт онкологии.)

Все работы по раку были засекречены и находились на особом учёте. Был издан указ, согласно которому нельзя было публиковать или докладывать исследования, которые не полностью завершены. Так как было не ясно, что значит «не полностью завершены», это вызвало панику, и многие уже назначенные научные заседания и совещания были сорваны.

Ажиотаж вокруг проблемы рака и трудность этой проблемы стимулировали «приток» других «новаторов».

Работая в Государственном онкологическом институте им. П.А. Герцена, мне приходилось получать на отзыв многочисленные предложения по терапии и диагностике рака. Предлагали лечить рак клюквой, березовыми грибами, почками растений — всего не упомнишь.

Однажды к директору нашего института профессору А.И. Савицкому явился «новатор» и обратился с просьбой апробировать его метод лечения, заключавшийся в одевании больных в радиоактивное белье. Директор, естественно, не согласился с гостем и бесцеремонно выпроводил его из Института. После этого он был вызван в Министерство здравоохранения и, получив там взбучку, разыскал «новатора» и униженно просил его испытать его метод в клинике Института.

Среди большинства необоснованных малограмотных предложений, как правило, засекреченных, некоторые выглядели наукообразно. Вспоминается способ диагностики рака, заявленный кристаллографом, членом-корреспондентом Академии наук СССР Г.Б. Бокием.

Этот учёный, далёкий от медицины и биологии, с помощью поляриметра нашёл, что у 10 больных раком угол вращения плоскости поляризации сыворотки крови был иным, чем у 10 нормальных доноров. На этом основании он предложил диагностировать рак. Получив под грифом «секретно» это предложение, одобренное учёным советом Института… кристаллографии (!), я дал отрицательный отзыв, поскольку в крови имеется множество оптически активных компонентов, концентрация которых постоянно меняется от различных причин; позже я узнал, что такой же отзыв написал и мой отец.

Несмотря на это, «метод Бокия» был испытан в клиниках и якобы дал блестящие результаты. Позже, однако, было созвано секретное совещание, которое пришло к заключению, что метод хорош, но имеющиеся поляриметры с точностью до 0,1° недостаточны, и необходима более высокая точность, до 0,01°. Так как такие поляриметры производятся только голландской фирмой «Хенш и Шмидт», нескольким министерствам было дано задание изготовить их в нашей стране.

Со временем, наконец, выяснилось, что сам метод не даёт никаких результатов. Можно привести ещё немало примеров партийно-государственной поддержки фанатиков-шарлатанов, как, например, старого большевика О.Б. Лепешинской, отрицавшей клеточную теорию, или Бошьяна, наблюдавшего «самопроизвольное зарождение» живых организмов.

Отмечу только «открытие» М.И. Волского. Михаил Иванович Волский, профессор Технологического института в г. Горьком (Нижнем Новгороде), сделал «великое открытие», согласно которому при инкубации куриных яиц содержание азота в них повышалось, т. е. они усваивали азот из воздуха. Грубо проведённые опыты были неубедительны для специалистов, и эти работы отвергались научными журналами.

В 1948 году Волский опубликовал их в виде монографии, выпущенной в Горьком. Продолжая опыты вместе со своим сыном, Евгением Михайловичем, он заявил свои результаты как открытие, существенным аргументом которого было то, что азот воздуха сможет служить источником питания для космонавтов.

В 1970 г. президиумом Академии наук СССР мне было поручено экспериментально проверить данные Волских. Все пробы зашифровывались, и ключ к шифрам опечатывался до обработки результатов. По завершении экспериментов оказалось, что никакого усвоения азота не имело места. Несмотря на это, авторы, поддерживаемые Горьковским обкомом, продолжали бомбардировать высокие инстанции, а при Горьковском университете им была создана специальная лаборатория со штатом более 50 сотрудников.

Непродуманные волевые решения партийных руководителей принесли неисчислимый вред не только науке. Даже после смерти Сталина, несмотря на неэффективность колхозов и совхозов, всячески продолжали душить частные приусадебные хозяйства, непомерные налоги привели к почти полному отсутствию в них скота и вырубке фруктовых деревьев.

Во время визита в США на Хрущёва произвела сильное впечатление урожайность кукурузных полей, и он потребовал, чтобы у нас повсюду выращивали эту культуру. Все хозяйства обязаны были засеивать маисом не менее трети пахоты и отдавать под неё лучшие земли. Если на юге страны кукуруза более или менее вызревала, то на большей части территории Советского Союза она давала лишь ничтожные побеги, которые полностью подавлялись сорняками.

Так, в течение почти 20 лет мне приходилось наблюдать поля в Калининской (Тверской) области, где находилась наша дача. Лишь в одно, необычно жаркое лето кукуруза выросла там почти до метра, не дав плодов. Все остальные годы на полях, засеянных ею, росли только сорняки, и ростков кукурузы даже не было видно…»

Збарский И.Б., От России до Росси (воспоминания учёного), в Сб.: Под «крышей» Мавзолея, Тверь, «Полина», 1998 г., с. 280-283.

Структурная
реорганизация науки и высшего исторического
образования. Партийное руководство
исторической наукой: идеологическое,
проблемное концептуальное. Тезисы ЦК
ВКП(б) Агитпропа к революционным
юбилейным датам. Издание произведений
В. И. Ленина. Общество историков-марксистов.
Первая всесоюзная конференция
историков-марксистов.

Организацией,
объединившей еще немногочисленные
силы ученых новой формации, стало
Общество
историков-марксистов. Оно возникло в
1925 г. в Москве при
Коммунистической академии и насчитывало
первоначально около 40 ученых. Председателем
общества был избран М. Н. По­кровский.
С 1926 г. выходит научно-популярный журнал
«Исто­рик-марксист»,
а с 1931 г. — научно-популярный журнал
«Борь­ба классов». Общество
историков-марксистов ставило научные
„ I
доклады,
проводило обсуждения и дискуссии по
наиболее важ­ным
и острым вопросам исторической науки.
Его отделения были
образованы на Украине, в Белоруссии и
в некоторых дру­гих
республиках.

Рост
кадров советских историков и их первые
крупные ус­пехи
показала проведенная в конце 1928 — начале
1929 г. пер­вая
Всесоюзная конференция историков-марксистов.

В Обще­стве
к этому времени состояло 169 действительных
членов и 176 членов-корреспондентов.
В конференции историков-марксистов
приняло
участие в общей сложности до 1000 человек.
На пле­нарных
заседаниях конференции, а также в ее
секциях (истории * ВК.П(б),
истории народов СССР, методической и
др., в комиссии
по истории вооруженных восстаний,
революционных и граж­данских
войн) было заслушано свыше 40 научных
докладов. Важнейшее
значение среди них имела доклады М. Н.
Покров­ского
«Развитие современной исторической
науки и задачи исто­риков-марксистов»
и «Ленинизм и русская история», В. И.
Нев­ского
«История ВКП(б) как наука», А. М. Панкратовой
«Ос­новные
проблемы изучения истории пролетариата
СССР». Более 150
ученых выступило в прениях. В докладах
и выступлениях анализировались
основные направления в изучении и
препода­вании
истории, состояние разработки крупнейших
проблем, формулировались
задачи предстоящих исследований.
Деятель­ность
конференции проходила под знаком борьбы
за чистоту марксистско-ленинских
принципов, непримиримого отношения к
буржуазной
и мелкобуржуазной идеологии в исторической
науке.
Конференция призвала советских историков
сплотить свои
силы для выполнения программы строительства
социа­лизма,
овладеть высокой техникой научного
исследования, усиливать
интернациональные связи советской
исторической науки’.
В 1928
состоялась Всесоюзная конференция
историков-марксистов, на к-рой помимо
до­клада М. Н. Покровского о задачах
историче­ской науки, отчетного доклада
П. О. Горина от совета Общества и сообщений
о работе важней­ших исторических
учреждений были в соответст­вующих
секциях заслушаны и проработаны до­клады:
Лукина, Основные проблемы исто­рии
империализма, В а н а г а, Финансовый
капитал, Фридлянда, Советская наука в
изучении В. Ф. Р., Попова К. А., Про­блемы
перерастания, и др. Эта конференция
стала апофеозом «школы Покровского».
М.Н. Покровский провозглашал, что «Мы
поняли, — чуть-чуть поздно, — что термин
«русская история» есть контрреволюционный
лозунг, что «…история казанских и
крымских татар, казаков или якутов не
есть «русская история», … как история
Индии, Южной Африки «В прошлом мы,
русские, — я великоросс, самый чистокровный,
какой только может быть, — в прошлом мы,
русские, величайшие грабители, каких
можно себе представить»

Дискуссии о
социально-экономических формациях.

Сталин перестраивал историческую
парадигму «школы Покровского»,
которая перестала соответствовать
политической и внутрипартийной ситуации
в стране. Покровский не был заменен
каким-либо авторитетным историком, он
был заслонен фигурой самого Сталина,
прежде всего. Созданная историками-марксистами
схема общественного развития, структурно
включавшая в себя периоды-направления,
выделенные по классовому признаку,
представили общий ход исторического
развития в рамках политических установок
и решений ЦК ВКЩб). Дискуссии, которые
велись в научных учреждениях, проходили
без учета исследовательских подходов,
заменялись идеологическими «проработками».

Например, обсуждение
в Коммунистической академии в 1933-1935 гг.
вопросов об
общественно-экономических формациях
,
о генезисе капитализма и феодализма,
проводилась в рамках сталинской трактовки
исторической науки. При обсуждении
вопроса о торговом капитализме, которое
ввел М.Н. Покровский, историки-марксисты
ссылались на Сталина, который указывал
что «за основу исторической периодизации
следует брать отношения производства,
а не обмена»1.

Вместе с тем,
негативные тенденции в исторической
науке окончательно организационно
оформились лишь к середине 30-х гг., когда
произошел разгром «школы М.Н.
Покровского». Дискуссии начала 1930-х
гг. были очередным этапом в утверждении
сталинских принципов в исторической
науке. В 30-х г. состоялись также дискуссии:
о генезисе и развитии феодализма,
характере крестьянских восстаний и
войн, формировании мануфактур и фабрик
и т.д.

Репрессии против
исторической науки: исключение из членов
Комакадемии К. Радека, Х. Раковского, Л.
Д. Троцкого и др., критика «правого
уклона», кампания против Н. И. Бухарина,
Кондратьева, Чаянова, Челинцева, разгром
краеведения, «Академическое дело».
Фальсификация истории. Дискуссии о
партии «Народная воля», письмо И. В.
Сталина в журнал «Пролетарская революция»,
статьи К. Е. Ворошилова «Сталин и Красная
Армия», «Сталин и создание Красной
Армии».

Создание учебников
по истории для средней и высшей школы.
«История ВКП (б). Краткий курс».

В это время власть вновь стало обращать
внимание к истории. Было проведено 2
совещания по разработки наиболее
эффективных методов изучения истории.
Комиссия высказалась за увеличение
преподавания истории, ввести историю
в начальной школе в самом элементарном
варианте. Н. К. Крупская: «Детей нужно
научить делать вывод из ряда фактов».

Первые программы
для учебников, созданные в 1917 году, в
1930 году выглядели уже слишком одиозно
(они содержали антигосударственные
настроения, недооценивали национальные
чувства и т. д.).

В 1932 г. 25 августа
вышло постановление – «Об учебных
программах и учебниках в школах». Эту
работу возглавил Нарком Просвещения.
Коллективы авторов формировались на
конкурсной основе. Прежде всего,
необходимо было создать основной учебник
для 8-10 классов «История СССР». Выделилось
две команды авторов: — 1) Н. Н. Ванаг (А.
Панкратова, Юничев) и 2) С. А. Пионтковский
(В. Лебедев и Н. Стражев). Перед ними были
поставлены следующие задачи:

— для 1933/34 учебного
года провести корректировку уже
существующей литературы;

— к июню 1935 года
должен быть создан новый учебник;

На макет учебника
выделили слишком мало времени — 3 месяца.
Группы выступили против таких сроков.
Тогда было принято решение отменить
принцип состязательности, и была
утвержден один коллектив авторов:

— по древней истории
С. И. Ковалев возглавлял группу;

— По средним векам
– Касминский;

— Новая история
– Лукин;

— История СССР –
Н. Н. Ванаг;

Кроме этого был
решен вопрос о воссоздании исторических
факультетов в первых 5 «древних»
университетах.

15 мая 1935 г.
Постановление ЦК ВКП (б) – «О преподавании
гражданской истории в школах СССР». Б.
Греков, Панкратова и Пионтковский –
главный учебник оп истории СССР. Первая
трудность, с которой столкнулись авторы
– периодизация истории. В итоге авторы
выбросили строгую хронологию с
характерными чертами. Каждый автор
писал определенный период. В итоге
конспект получился очень большой около
300 параграфов. Претензии к учебнику –
1) требовали сокращения первых периодов
истории. 2) массу необходимо сделать
ликой – Кто кроме Пугачева участвовал
в крестьянской войне? Фамилии конкретные.

3 июля показали
этот конспект Сталину (в это время он
был на отдыхе в отпуске). Ему конспект
не понравился – «группа не выполнила
и даже не поняла сути задания». Эти слова
были опубликованы – авторитет авторов
был подорван. Они не сумели, по мнению
Сталина, показать социально-экономическую
отсталость России, зависимость от
Западно-Европейского капитала, от
которой страну избавили большевики,
критика за идеализацию христианской
истории.

В начале 30-х гг. в
результате реорганизации
научно-исследовательских учреждений
они становятся целиком зависимыми от
указаний партии и Советского правительства.
Коммунистическая академия при ЦИК СССР
стала большое внимание уделять изучению
в исторической науке классовой борьбы
и революционному движению народных
масс. Так, например, выполняя постановление
ЦК ВКЩб) и СНК СССР «О создании комиссии
истории фабрик и заводов» (1931 г.), в
составе Комакадемии в 1932 году учреждается
комиссия «По изучению истории фабрик
и заводов» под председательством
A.M.
Панкратовой, которая принялась за
написание историографических работ по
фабричному движению в России. На деле
данная комиссия выполняла «политический
заказ» о нахождении в отечественной
истории примеров классовой борьбы и
революционного движения пролетариата.
Для изучения истории пролетариата была
создана в Институте истории
Комакадемии
секция, занимавшая разработкой проблем
истории рабочего класса, его «быта и
революционной борьбы за свои права».210
Так же была учреждена Ассоциация
марксистов-востоковедов. Секция
средневековой истории ставила своей
главной задачей изучение «основных
проблем хозяйственной и социальной
истории средневекового общества через
марксистско-ленинское учение».

Таким образом,
Комакадемия выступила своеобразным
оружием в руках ЦК партии в деле
монополизации исторической науки. До
середины 1930-х г. в СССР существовали две
независимые друг от друга Академии.
Однако, в условиях сталинизации
исторической науки и взятие курса на
монополизацию власти в руках одного
человека в 1936 г. происходит объединение
Академии наук СССР и Коммунистической
академии212.

Утверждение
сталинских принципов в исторической
наук наглядно прослеживается и в
отношении власти к ученым историкам.
Если в 1929-1931 гг. репрессии шли по
идеологическим мотивам и преследованию
подвергались в основном буржуазные
историки, дореволюционная профессура,
то в 1933-1936 гг. — представители марксиского
направления «школы Покровского»,
которые строили свои концептуальные
схемы на идеях Ленина, но не Сталина.

В начале 30-х гг.
практически во всех научно-исторических
учреждениях стала занимать монопольное
положение марксистско-ленинско-сталинская
теория общественного развития.
Историческая наука была поставлена под
партийно-государственный контроль и
однозначно ориентировалась на указания
И.В. Сталина. Сталинские решения и
высказывания, касающиеся исторической
науки, преподносились как истина в самой
«последней инстанции». Приведем
лишь один пример обсуждения в Институте
Красной Профессуры «Письма»
И.Сталина в редакцию журнала «Пролетарская
революция».
Партийное
собрание Института красной профессуры
подчеркивало «величайшее теоретическое
и политическое значение письма т. Сталина
для дальнейшей борьбы за большевистскую
партийность в исторической науке»215,
в Президиуме Института красной профессуры,
обсудив письмо Сталина, отмечали, что
«письмо способствует дальнейшему
сплочению большевистских рядов в борьбе
против контрреволюционного троцкизма
как передового отряда мировой
буржуазии»216. В истории стала
возвеличиваться роль Сталина, наряду
с Лениным он стал рассматриваться в
качестве классика марксизма, положившего
начало новому этапу в советской
исторической науке. Насаждался догматизм
и начетничество. Сталинист Ем. Ярославский,
в связи с изучением «Письма»,
подчеркивал, что необходимо:

«Поднять вопрос
истории нашей партии на должную высоту,
поставить дело изучения истории нашей
партии на научные, большевистские рельсы
и заострить внимание против троцкистских
и всяких фальсификаций истории нашей
партии, систематически, срывая с них
маски»217. Таким образом, указания
Сталина разделили ученых историков на
«политических вредителей» в науке
и «истинных» историков-марксистов.

Апофеозом утверждения
сталинских принципов, уже позднее, в
исторической науке явился учебник
«История
ВКЩб): Краткий курс»
(М.,
1938г.), где историческая мысль была
окончательно догматизирована. Строго
говоря, история XX
века не подлежала научному изучению, а
рассматривалась с точки зрения агитации
марксизма и политики партии. Из истории
как науки выпал ее главный субъект —
человек, а изучение развития общественных
отношений определялись лишь экономическими
достижениями каждой исторической эпохи.

Историческая
концепция стала эволюционировать от
методологических положений
марксизма-ленинизма и уподобляться
«советской имперо-подобной»
исторической науке. Сам Сталин считал
необходимым уподобить историю «имперской»,
то есть развить единую концепцию развития
России и других стран с имперским
уклоном, где главными станут принципы
национального патриотизма, создания
сильной централизованной власти, которая
постоянно боролась со всевозможными
расколами и направляло деятельность
народных масс.

В концептуальном
плане утвердились сталинские принципы,
в организацию исторической науки были
внедрены: унификация, плановость,
догматика толкования идей марксизма-ленинизма.
Поэтому отечественная наука, которая
должна была по логике познания отразить
общие и особенные черты в прошлом и
настоящем страны, оказалась довольно
односторонней, делался акцент на
историко-партийное направление.

Монополизация
истории привела к появлению ситуации,
при которой в исторической науке шли
постоянные политические споры по поводу
того, какие научные идеи — нужные, а какие
— ненужные в настоящей момент. Созданная
новая историческая концепция была
скомпонована из сталинских цитат и
постановлений партии и Советского
правительства.

В сталинской
концепции подчеркивалось
теоретико-методологическая идея о
тождестве российской истории и истории
коммунистической партии.

Принцип «партийности»
возник позже, к началу 1930-х гг., и
определялся как нахождение некого
соответствия результатов исторического
исследования с партийными решениями и
указаниями ЦК ВКП (б) и Советского
правительства.

Партия, в лице ее
лидера И.В.Сталина, создавала условия
для вмешательства партийно-государственных
институтов в научно-исследовательский
процесс отечественной исторической
науки.

Хотя, «сталинизация»
исторической науки произошла далеко
не сразу, но в конце 1920-х — начале 1930-х
гг. произошло окончательное утверждение
сталинских принципов, создание советской
«имперской» исторической науки.

Репрессии в среде
историков.

Процесс политизации истории как науки
сопровождался произволом и насильственными
в среде историков методами воздействия.
И. В. Сталина и его окружение не могли
не раздражать независимые исторические
школы, проявлявшие уважение к отечественным
научным традициям.

о судьбе отдельных
историков, осужденных вместе с С. Ф.
Платоновым, следует сказать особо. В
этом плане весьма примечательна жизнь
академика Е.
В. Тарле
.
После возвращения из ссылки его перестали
именовать академиком, практически не
печатали. О Е. В. Тарле заговорили после
выхода в свет монографии «Наполеон»,
которая в «Правде» и «Известиях» была
оценена негативно. Однако книга
понравилась И. В. Сталину и на следующий
день в газетах появилась заметка «От
редакции», которая взяла под защиту
ученого. В марте 1937 г. с Е. В. Тарле была
снята судимость и он вновь был объявлен
академиком. В 1937 — 1939 гг. появились его
новые труды — «Жерминаль и прериаль»,
«Нашествие Наполеона на Россию»,
«Талейран». Е. В. Тарле в канун войны был
дважды пожалован Сталинскими премиями.

По-иному сложилась
судьба Ю. В.
Готье,
работу
которого «Железный век в Восточной
Европе» журнал «Историк-марксист»
квалифицировал как «идеологическую
подготовку интервенции против СССР».
В 1934 г. он вернулся из ссылки, и долгое
время считалось, что ничего оригинального
не создал. Ныне же выяснилось, что он
писал дневник, содержавший порой резкие,
но в принципе верные оценки тогдашней
действительности.

Наступление
сталинизма на историческую науку имело
широкие географические рамки. В 1930 г.
на Украине

состоялось судилище по делу мнимой
организации «Союза вызволения Украины»,
в которую якобы входили многие ученые
во главе с историком М. С. Грушевским.
Лидерам СВУ инкриминировалось раздувание
буржуазного национализма, внедрение
чуждой культуры. В 1931 г. аресты
возобновились, было объявлено о
деятельности некоего «Украинского
национального центра». М. С. Грушевский,
имя которого склонялось и в связи с этим
процессом, был отправлен в ссылку, а его
книга «История Руси — Украины» запрещена.

После письма И. В.
Сталина в редакцию журнала «Пролетарская
Революция» начался разгром историко-партийной
науки. В массовом порядке из научных
центров страны стали изгоняться историки,
попадавшие под уничтожающий огонь
критики. В 1936 г. был расстрелян декан
исторического факультета МГУ профессор
Г. С. Фридлянд,
который, как было заявлено, использовал
научную деятельность «для контрабандистского
протаскивания идей, враждебных ленинизму».

В резолюции общего
собрания ячейки истории партии ИПК «Об
итогах обсуждения письма тов. Сталина»
(декабрь 1931 г.) было записано: «В ходе
обсуждения вскрыт ряд новых антипартийных
контрабандистских вылазок и развернуто
беспощадное большевистское разоблачение
выявленных троцкистских контрабандистов
(Миронов, Альтер) и иных фальсификаторов
истории нашей партии (Юдовский,
Горин, Ванаг, Бантке

и др.). …Обсуждение показало нежелание
историков-коммунистов до конца вскрыть
и по-большевистки признать свои крупнейшие
ошибки политического и историчес¬кого
характера (Кии, Баевский, Минц, Лукин и
др.)». Восемь из десяти названных выше
историков были репрессированы и погибли.
Жертвами террора стали крупные ученые:
историк-публицист Ю.
М. Стеклов,
историки
партии В. Г. Кнорин и В. Г. Сорин, директор
Института истории АН СССР академик Н.
М. Лукин, директор Библиотеки им. В. И.
Ленина В. И.
Невский
и
др.

Письмо И. В. Сталина
«О некоторых вопросах истории большевизма»
положило конец борьбе между школой М.
Н. Покровского и группой Е. М. Ярославского
за гегемонию на «историческом фронте».
В октябре 1931 г. Е. М. Ярославский отправил
покаянное письмо И. В. Сталину, в котором
униженно писал: «Тов. Сталин, укажите
мне тот «ряд ошибок принципиального
и исторического характера», о которых
Вы говорите в конце Вашего письма». И.
В. Сталин указал на «ошибки», а Е. М.
Ярославский начал их исправлять,
приступив к фальсификации истории. Со
школой же М. Н. Покровского

дело обстояло иначе.

С января 1936 г.
началась развернутая критическая
кампания против М. Н. Покровского,
характер которой, по-видимому, не
соответствовал действительным ошибкам
ученого.

В 1937 г. были
подготовлены изданные позднее сборники
под названием «Против исторической
концепции М. Н. Покровского» (1939 г.) и
«Против антимарксистской концепции М.
Н. Покровского» (1939 г.). Свое отношение
к недавнему руководителю исторической
науки выразили представители старой
школы Б. Д. Греков, С. В. Бахрушин, В. И.
Пичета, С. В. Юшков, их последователи —
Н. М. Дружинин, К. В. Базилевич, Б. Б.
Кафенгауз, а также ученики М. Н. Покровского
-I А. М. Панкратова, М. В. Нечкина, А. Л.
Сидоров и др. К концу 30-х гг. «разгромленная»
школа М. Н. Покровского именовалась уже
как «банда шпионов и диверсантов, агентов
и лазутчиков мирового империализма,
заговорщиков и убийц».

Репрессии 30-х гг.
нанесли непоправимый ущерб отечественной
исторической науке. Однако при этом
наличествовал интересный момент,
выделенный доктором исторических наук
В. А. Муравьевым: «…Сталин решает убрать
тех, кто начинал разработку истории
революционного движения, кто достаточно
много знал, вернуть буржуазных историков
и тем самым ощутить себя наследником
прошлого страны и породить мифологизированную
историю». Кроме того, репрессии
способствовали завершению процесса
унификации исторического знания. Немало
этому содействовали постановления
партии и правительства по вопросам
развитии исторической науки и преподавания
истории в вузах и школе и организационная
перестройка исторических учреждений.

Организационная
перестройка исторических учреждений
и преподавание истории в школах и вузах.
В январе-марте 1934 г. Наркомпрос РСФСР
провел два совещания ученых и преподавателей
истории, которые высказались за
реорганизацию преподавания истории в
школах и улучшение подготовки кадров
преподавателей
.
На основе этих решений стали готовиться
постановления партии и правительства.

В постановлении
СНК СССР и ЦК ВКП(б «О преподавании
гражданской истории в школах СССР» (16
мая 1934 г.) указывалось, что главным
недостатком совет с кой исторической
науки являлась подмена
изложения конкретного хода истории
абстрактными социологическими схемами.
9 июня 1934 г.
ЦК ВКП(б) принял решение о введении в
начальной и неполной средней школе
элементарного курса всеобщей истории
и истории СССР, Были созданы авторские
коллективы по подготовке учебников
истории для средней школы.

К середине 30-х
гг. марксистская методология достаточно
прочно укоренилась в системе АН СССР,
бывшей когда-то оплотом немарксистской
исторической науки (носители иного
мировоззрения к этому времени в
большинстве своем были репрессированы).
Поэтому в феврале 1936
г. было принято решение о ликвидации
Коммунистической академии и. передаче
ее учреждений АН СССР.

На основе этого решения образовался
Институт истории
,
в котором было создано восемь секторов.
Периодическим органом института стал
журнал «Историк-марксист», с 1936 г.
институт издавал непериодический
сборник «Исторический архив», с 1937 г. —
«Исторические записки». В 1934 — 1935 гг.
были восстановлены исторические
факультеты университетов в Москве и
Ленинграде, при них начала функционировать
аспирантура.

В результате
организационной перестройки 30-х гг.
сложилась система исторических
научно-исследовательских учреждений
и центров подготовки кадров, существующая
с небольшими изменениями и ныне.

Изучение
дореволюционной истории России в 30-е
гг. отечественная историческая наука
не только создала общую концепцию
истории России, но и достигла определенных
успехов в разработке конкретных проблем.
В первую области очередь можно говорить
о достижениях в области изучения истории
России периода феодализма.

В 1932 г. в Академии
истории материальной культуры прошла
дискуссия о характере
строя Древней Руси
.
И. И. Смирнов и его последователи высказали
мысль о складывании у славянских племен
на базе разложения первобытного строя
рабовладельческого общества. Б. Д. Греков
доказывал, что у восточных славян
возникали феодальные отношения и
установилась феодальная
общественно-экономическая формация.
Большинство участников обсуждения
поддержало эту точку зрения.

В 30-е гг. Б. Д. Греков
стал ведущим специалистом по истории
феодальной Руси. Он начал разработку
таких принципиально новых идей, как
роль товаризации сельскохозяйственного
производства в изменении форм феодальной
ренты, связь форм ренты с общественным
устройством и внутренней политикой
государственной власти и феодальных
группировок и т. п. Итогом исследования
явилась его монография «Очерки по
истории феодализма в России» (1934 г.).

Проблемы истории
Древней Руси в 30-е гг. достаточно
интенсивно разрабатывал историк-юрист
С. В. Юшков,
взгляды которого во многом были
тождественны построениям Б. Д. Грекова.
Наибольший интерес представляет его
трактовка Древней Руси как колыбели
русского, украинского, и белорусского
народов.

Большое место в
отечественной историографии 30-х гг.
занимала и внешнеполитическая
тематика
.
Наиболее значимыми в этой области были
исследования академика Е.
В. Тарле,

разрабатывавшего ‘проблемы внешней
политики России начала XIX в. и приступившего
в это время к фундаментальному исследованию
Крымской войны. Б.
А. Романов
.
Им была переработана монография о
политике царизма па Дальнем Востоке
накануне русско-японской войны.

В 1939 г. Институт
истории АН Украины провел научную
сессию, посвященную 230-летию Полтавской
битвы. В 1940 г. вышла в свет книга Н. М.
Коробкова «Семилетняя война», в которой
высоко оценивались победы русского
оружия в войне с Пруссией в 1757 — 1760 гг.

В 30-е гг. была
поставлена проблема изучения
внутренних процессов в дер
евне
в контексте состояния феодальной вотчины
в условиях разложения феодализма и
формирования капиталистических отношений
(Г. Н. Бибиков, П. Г. Рындзюнский). На этой
базе предпринимались попытки комплексного
рассмотрения причин, содержания и
последствий реформы 1861 г. (И. Д. Шахназаров,
Е. А. Мороховец).

Дальнейшее развитие
получила историография
освободительного движения:

Причем именно при разработке данных
проблем наблюдалась поляризация мнений.
Достаточно ясно она просматривается
при оценке жизни и деятельности А. Н.
Радищева. В 1935 в «Материалах к изучению
«Путешествия из Петербурга в Москву»
А. Н. Радищева» была высказана мысль о
том, что Радищев допускал возможность
преобразования «сверху» в чем проявлялась
его ограниченность. Одновременно Ю
Спасский и Г. Гуковский обосновывали
мысль о последовательной революционности
А. Н. Радищева. Таким образом, в исторической
науке возникла «загадка» А. Н. Радищева.
Первую попытку ее решения предпринял
в 1940 г. Г. П. Макагоненко, который попытался
«снять» противоречивость отдельных
глав «Путешествия…» предложением
рассматривать книгу как единое целое,
идея которого – развенчание возможности
реформистского пути уничтожения
крепостничества.

В истории
освободительного движения особое место
занимает революция
1905 — 1907
гг.,
в изучении которой стоит отметить
монографию Е. Д. Черменского о буржуазии
и царизме в годы революции (1939 г.). Им
впервые был исследован генезис буржуазных
партий в России, показан процесс роста,
а затем ослабления оппозиционности
либеральной буржуазии и т. п.

В изучении
процесса индустриализации

основное внимание было сосредоточено
на исследовании стахановского движения.
Только за 1935- 1940 гг. ему было посвящено
4 643 работы (Очерки истории исторической
науки в СССР. М., С. 472). Большинство из
них носило экономический характер,
однако в некоторых имелись исторические
экскурсы. Стахановцам были посвящены
книги А. С. Вайнштейна (1937 г.) и И. Н.
Кузьминова (1940 г.). подробно рассматривалось
и изменение социального облика рабочего
класса России (Маркус Б. Л. Труд в
социалистическом обществе. М., 1939 г.).

В 30-е гг.
историко-экономическая наука практически
перестала заниматься осмыслением
социально-экономического развития
деревни. Были опубликованы только две
историко-социологические работы: К. М.
Шуваев на материалах деревень Березовского
района Воронежской области сопоставил
аграрное развитие до и после революции
(1937 г.); А. Е. Арина, Г. Г. Котов, К. В. Лосев
провели аналогичное исследование по
данным Мелитопольского района Запорожской
области (1939 г.).

Российская
историческая наука за рубежом.

В российской исторической науке за
рубежом в 30-е гг. начался процесс
денационализации. Количество работ на
русском языке начинает неуклонно
сокращаться (даже Г. В. Вернад¬ский и П.
Н. Милюков все большее число исследований
начинают писать по-английски или
по-немецки), уменьшилось и число русских,
славянских тем и т. д.

Дальнейшее развитие
в 30-е гг. в российской исторической науке
за руюбежом получила идея соборности.
Ее теоретик и родоначальник профессор
М. В. Шахматов посвятил большое исследование
органам власти и управления в Московской
Руси (1935 г.), которые трактовались им как
благодатный общественный регулятор.
Анализируя подчиненную исполнительную
власть — органы принуждения (IX — XVII вв.),
он приводит богатые сведения о терминологии
этого института, его сходе с нормами
скандинавского и славянского права и
т. д.

Особое внимание
в 30-е гг. русские историки-эмигранты
уделяли истории церкви. Ведущим
специалистом в этой области был сотрудник
Чешской АН С. Г. Пушкарев. В центре его
внимания оказались отношения церкви и
государства, через эту призму им
рассмотрены личности святого Сергия и
митрополита Алексия. Весьма важна
поставленная им проблема взаимоотношений
мира и монастыря на Руси XIV – XVII вв.
Итогом его работ явилась опубликованная
в 1938 г. в Словакии монография «Роль
православной церкви в истории русской
культуры и государства». Реформы
патриарха Никона и зарождение раскола
детально исследовал М. В. Зызыкин,
опубликовавший в Варшаве трехтомную
монографию «Патриарх Никон. Его
государственные и канонические идеи»
(1931 — 1939 гг.).

В 1932 г. в Берлине
Л. Д. Троцкий
опубликовал книгу «Сталинская
школа фальсификаций. Поправки и дополнения
к литературе эпигонов»,

которая представляет собой сборник
написанных в разное время статей по
истории партии и советского строительства.
Непосредственным поводом к подготовке
и изданию работы послужила шумиха в
связи с 50-летием И. В. Сталина. Л. Д. Троцкий
выявил сознательные искажения истории
и указал на них.

Итак, в 30-е гг.
отечественная историческая наука
оказалась в чрезвычайно сложных условиях.
Ее развитие было обусловлено в значительной
степени интересами партии и государства,
в результате вмешательства которых
произошла унификация исторического
знания и возникла тенденция фальсификации
исторической реальности. В российской
исторической науке за рубежом ситуация
была не менее тревожной. Наметился
процесс ее денационализации, и растворения
в традиционной западной исторической
мысли.

  • Исторические науки
  • История Коммунистической партии Советского Союза

автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.01
диссертация на тему:
В.И. Ленин и становление советской науки. Из истории формирования ленинской концепции организации и руководства наукой (1917-1924 гг.)

  • Год:
    1984
  • Автор научной работы:
    Мокшин, Степан Иванович
  • Ученая cтепень:
    доктора исторических наук
  • Место защиты диссертации:
    Москва
  • Код cпециальности ВАК:
    07.00.01

450 руб.

Диссертация по истории на тему 'В.И. Ленин и становление советской науки. Из истории формирования ленинской концепции организации и руководства наукой (1917-1924 гг.)'

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Мокшин, Степан Иванович

Введение 4

Глава первая

В.ИЛенин о социальной роли науки в социалистическом обществе

I. Развитие В«ИЛениным идей Маркса и Энгельса о возрастании воздействия науки на общественный прогресс 30

2» Теоретическая разработка В.ИЛениным политики партии в области науки после Октябрьской социалистической революции 54

3« Ленинский план научно-технических работ 75

4. Мероприятия партии по завоеванию на сторону Советской власти буржуазной научной интеллигенции 94 — ИЗ

Глава вторая

Руководящая роль Коммунистической партии в создании государственных органов управления наукой

1. Наркомпрос — руководящий орган фундаментальными исследованиями в стране 114

2. Научно-технический отдел ВСНХ — центр по руководству прикладными исследованиями 140

3. Социалистическая академия общественных наук ведущий центр советского обществознания 160

4. Комитет науки при Совнаркоме — руководящий и координирующий орган научными разработками в стране 181

Глава третья

Программа партии о роли науки в развитии производительных сил

I. Разработка вопросов науки во второй Программе

РКП(б) 204

2. Партийное руководство организацией научных исследований в области естественных и технических наук 220

3. Историческое значение ленинского плана ГОЭЛРО 242

4. В.И«Ленин о роли науки в организации планового народного хозяйства 261

Глава четвертая

В.И.Ленин и создание новых центров общественных наук

1. Организация партией пропаганды марксизма в государственном масштабе. Становление партийного и государственного механизма руководства учреждениями общественных наук 289

2. Формирование системы новых учреждений обществознания 311

3. Ленинская работа «О значении воинствующего материализма» как идейная основа и программа борьбы против идеализма и реакции 334

4. Проблемы овладения научной интеллигенцией марксистско-ленинской методологией 347

Введение диссертации1984 год, автореферат по истории, Мокшин, Степан Иванович

Предмет исследования. Вопрос о роли науки в социалистическом строительстве — один из важнейших вопросов марксистско-ленинской теории и практики. Возглавляя борьбу Коммунистической партии за коренное преобразование общества на новых, социалистических началах, В.И.Ленин руководствовался идеями К.Маркса и Ф.Энгельса о том, что мир вступает в эпоху, когда создание материальных и духовных богатств будет зависеть «от общего уровня науки и от прогресса техники, или от применения этой науки к производству»*, когда естествознание включит в себя науку о человеке в такой же р мере, в какой наука о человеке включит в себя естествознание , науки сомкнутся «с одной стороны, с философией, с другой — с прако тикой . В первом случае взаимодействие наук вызывает коренные изменения в производительных силах, в технике, в материальном производстве, во втором — научные знания воплощаются в самих участниках производства, в их мировоззрении, творческих способностях, моральном облике.

В.И.Ленин развил идеи К.Маркса и Ф.Энгельса о единстве естественных и общественных наук, отметив, что могущественный ток от естествознания к обществоведению шел не только в эпоху Маркса, он «не менее, если не более, могущественным остался и для XX века»^. В достижениях современного ему естествознания Владимир Ильич предугадал начало грандиозной научно-технической революции, ускоряющей развитие производительных сил и создающей широчайшие возможности для быстрого возрастания экономической мощи общества, для формирования материальных и организационных пред

1. К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т.46, ч.П, с.213.

2. См.: там же, т.42, с.124.

3. Там же, т.1, с.599.

4. Е.И.Ленин. Полн.собр.соч., т.25, с.41. посылок социалистического способа производства. Рожденное Великим Октябрем социалистическое государство — это первое в истории человечества общество, само развитие которого было поставлено на прочную научную основу. В нем наука стала подлинно движущей силой экономического и социального прогресса.

В новых исторических условиях В.ИЛенин разработал методологические принципы политики партии в области научно-технического прогресса, всесторонне теоретически обосновал концепцию организации и руководства наукой в социалистическом государстве, наметил комплекс практических мероприятий по развитию главных направлений научных исследований в области естественных, общественных и технических наук, фактически положил начало перспективному планированию развития науки, которое впервые в мире стало осуществляться в нашей стране.

Ленинскими принципами неуклонно руководствуются наша партия и Советское государство на всех этапах социалистического строительства. В неразделимости нового строя и науки КПСС видит одну из причин победы социализма. Этот курс закреплен в решениях ХХ1У-ХХУ1 съездов партия.

Ускоренное развитие науки КПСС считает одним из важнейших факторов успешного решения задач коммунистического строительства. Развертывая широким фронтом научные исследования, усиливая взаимодействие естественных, технических и общественных наук, концентрируя усилия ученых на решении наиболее важных актуальных и перспективных проблем, укрепляя связь науки с практикой, ускоряя внедрение научных достижений в народное хозяйство, КПСС и Советское государство добиваются глубоких позитивных сдвигов во всех сферах общественной жизни. Все это выдвигает перед учеными-обществоведами задачу проведения комплексных исследований

— 6 исторического опыта КПСС,

В этой связи важное значение имеет изучение истории формирования ленинской концепции организации и руководства наукой в социалистическом государстве, проблем единства естественных, технических и общественных наук, способов совершенствования их взаимосвязей, а также исследование направлений, по которым наука оказывала свое воздействие на развитие производительных сил и на обогащение общественного сознания.

Перечисленная совокупность проблем, по мнению диссертанта, представляет собой цельный предмет исследования, разработка которого имеет актуальное теоретическое, политическое и практическое значение в современных условиях»

Актуальность темы. Разработка В.И.Лениным политики партии в области науки тесно связана с планом построения социализма, который предусматривал самый высокий уровень науки и техники, создание нового общества, руководимого Коммунистической партией и Советским государством в интересах рабочего класса, всех трудящихся. В.ИЛенин теоретически обосновал основные принципы создания материально-технической базы социалистического общества на основе крупной машинной индустрии, развитой по последнему слову науки и техники. Поэтому изучение опыта системной организации науки, последовательно проводившееся с первых лет Советской власти под руководством В.ИЛенина, приобретает особую актуальность для познания современного общества зрелого социализма, в котором совершается качественный сдвиг в развитии производительных сил, происходит соединение достижений НТР с преимуществами социалистического строя, осуществляется перестройка управления экономикой, создаются основы для все более полного удовлетворения материальных и духовных запросов трудящихся.

В.ИЛенян внес выдающийся вклад в разработку проблем взаимодействия общественных, естественных и технических наук, в их единстве он видел важнейшую закономерность экономического, социально-политического и духовного прогресса страны, формирования социалистического сознания миллионных трудящихся масс, развития у них трудовой и социально-политической активности.

В решении этой исторической задачи Ленин считал неправомерным механическое перенесение терминов и дефиниций из других отраслей знания «в область общественных наук», ибо, подчеркивал он, «никакого исследования общественных явлений, никакого уяснения метода общественных наук нельзя дать, при помощи этих понятий»*. руководствуясь ленинскими идеями, товарищ К.У.Черненко в докладе на июньском (1983 г.) Пленуме ЦК КПСС отметил малопродуктивное^ попыток такого «перенесения понятий и методов естественных и технических наук на область общественных явлений, упрощенное толкование взаимоотношений природы и общества, что, по сути дела, мешает укреплению плодотворного сотрудничества о этих наук с обществознанием . Исследование названных проблем служит делу обобщения опыта партии по творческому развитию марксистско-ленинской теории, являющейся методологической основой науки, позволяет показать преемственность и последовательность политики КПСС в разработке курса на духовное развитие людей как граждан социалистического общества, активных строителей коммунизма, с присущими им идейными установками, моралью и ин

1 В.ИЛенин. Полн. собр.соч., т.18, с.349, 348.

2 К.У.Черненко. Народ и партия едины. Избранные речи и статьи. М., 1984, с.350.

— 8 тересами, высокой культурой труда и поведения.

Осуществляя глубокие преобразования в общественной жизни на основе новейших открытий науки в условиях зрелого социализма, развивая присущие данному этапу социально-экономического развития формы соединения науки с производством, КПСС и Советское государство делают все необходимое, чтобы воплотить в жизнь ленинские идеи о развитии науки, планомерном управлении научно-техническим прогрессом, единстве и взаимодействии естественных и общественных наук. Исследование этих проблем имеет принципиальное значение как для современного этапа, когда партия решает все более крупные и сложные социально-экономические задачи, требующие разработки научно обоснованной политики, так и для последующих этапов дальнейшего совершенствования развитого социализма.

Изучение опыта осуществления ленинской политики б области науки, дальнейшего развития КПСС ее принципов, имеет и большое интернациональное значение. Опыт нашей партии в этой области представляет интерес для марксистско-ленинских партий братских социалистических стран, для молодых освободившихся государств, избравших путь социалистической ориентации, для коммунистических и рабочих партий капиталистического мира в их борьбе за социальный прогресс.

Актуальность и важность темы обусловливаются также остротой идеологической борьбы между миром социализма и капитализма по проблеме научно-технического прогресса. Буржуазные идеологи пытаются извратить марксистско-ленинскую концепцию о новой социальной роли науки в социалистическом обществе, фальсифицировать политику КПСС в области науки, представить общественную систему социализма как несоответствующую требованиям современной эпохи и научно-технической революции. Критика подобных взглядов — одна из задач настоящей диссертации.

Все это свидетельствует о важности дальнейшего расширения и углубления исследований по проблемам, связанным с разработкой В.И.Лениным, партией политики в области науки, особенно тех ее сторон, которые оказались вне поля зрения историко-партийной науки, либо изучены недостаточно: история формирования ленинской концепции организации советской науки, форм и методов партийного руководства наукой, проблем взаимодействия естественных, технических и общественных наук и др. Это также полезно для осмысления некоторых противоречий и трудностей, связанных с руководством наукой в социалистическом обществе, их преодолением Коммунистической партией и Советским государством в своей практической деятельности.

Рассматриваемый в диссертации период — время острой классовой борьбы между социализмом и капитализмом. Именно в эти годы были разработаны ленинские принципы организации и руководства наукой, оказавшие огромное воздействие на весь переходный период, на последующие этапы строительства социализма.

Историография проблемы исследования. При подготовке диссертация соискатель опирался на большой круг исторических, философских, экономических, правоведа ских исследований, выпущенных за более чем 60-летний период, в которых с разных сторон освещается проблема научно-технического строительства в СССР. Понимая сложность задачи дать исчерпывающую оценку научной разработки всех сторон этой большой и сложной проблемы, автор попытался проанализировать наиболее важные результаты предшествующих исследований, которые дают представление об основных направлениях и состоянии изучения рассматриваемой темы и, вместе с тем,

Г, — 10 позволяют определить вклад, который внес в решение этой задачи диссертант.

Первые публикации, раскрывающие роль В.И.Ленина, Коммунистической партии и Советского государства в разработке политики в области науки, появились в начале 20-х годов. Они принаД’ лежали, главным образом, руководителям наркоматов, ведомств и научных учреждений, ведавших вопросами развития науки. Достоинством этих работ является насыщенность фактическим материалом, пропаганда опыта государственных органов (научного отдела Нар-компроса, НТО ВСНХ, ЦЕКУБУ и др.)* в деле организации научных исследований. Несомненную ценность для исследователя представляют работы о деятельности В.И.Ленина в организации науки (Н.П. ГорбуноЕа, А.В.Луначарского, Г,М.Кржижановского, М.ЯЛапирова-Скобло, М.Н.Покровского, П.И.Попова, А.П.Пинкевича и др.), написанные по свежим впечатлениям, содержащие важные наблюдения и факты об осуществлении на практике ленинских указаний о руководстве развитием науки и техники как единым целым.

Образование по инициативе В.И.Ленина новых учрездений по общественным наукам создало благоприятные возможности для организации в общегосударственном масштабе изучения марксизма, в частности, истории партии и Октябрьской революции, борьбы

1 См.: Наука в Советской России. М., 1922; М.Я.Лапиров-Скобло. Работа научно-технических учреждений Республики. I9I8-I9I9 гг. М., 1919; М.Я.Лашров-Скобло. Пути и достижения русской науки и техники за 1918-23 гг. П., 1923; Пять лет власти Советов. (М), 1922; Пять -лет работы Центральной комиссии по улучшению-быта ученых при Совете Народных Комиссаров РСФСР (I92I-I926). М., 1927; А.В.Луначарский. К 200-летию Всесоюзной академии наук. — Новый мир, 1925, № 10; М.Н.Покровский. Наука в России за пять лет (I9I6-I923). — Высшая школа в РСФСР и новое студенчество. П., 1923, с.27-37; В.А.Стеклов. К 200-летию Академии наук. — Известия, 29 июля 1925 г.; А.Тимирязев, Наука в Советской России за пять лет. М., 1922 и другие. обществоведов-марксистов против буржуазной и мелкобуржуазной идеологии, а также для разоблачения ревизионистско-троцкист-ских попыток принизить роль В.И.Ленина, партии в Октябрьской революции, подменить ленинизм троцкизмом*. В первой половине 20-х годов выходит немало работ, в которых ученые-марксисты, в большинстве своем соратники В.И.Ленина, предприняли попытку показать роль Владимира Ильича как организатора первых марксистских научных центров. Работы эти носят, как правило, научно-популярный характер, однако содержат ценный конкретно-исторический материал. В монографиях, брошюрах и статьях В.В.Адоратского, Н.Н.Батурина, В.А.Быстрянского, Н. Л .Мещерякова, В.И .Невского, М.С.Ольминского, С.А*Пионтковского, Н.Н.Попова, Ф.Н.Петрова, М.А.Савельева, И.И.Скворцова-Степанова, П.И.Стучки, Ем. Ярославского и других обществоведов-марксистов того периода был рассмотрен вклад Ленина в развитие марксизма, советского обществоведения, показан опыт партийного руководства научными учреждениями.

В связи с 10-й годовщиной Великого Октября учеными Академии наук СССР, Коммунистической академии, Института красной профессуры и других научных учреждений были изданы коллективные труды и сборники, в которых рассматривались проблемы становления и раз вития различных отраслей советской науки, ленинские идеи о роли

1 За ленинизм. Сборник статей. М-Л., 1925; Вопросы культуры при диктатуре пролетариата. М-Л., 1925; К вопросу о политике РКП(б) в художественной литературе. М., 1924; Ленинизм или троцкизм. М., 1925.

— 12 науки в социалистическом обществе*. Несмотря на некоторые недостатки — слабость научного аппарата, почти полное отсутствие ссылок на партийные документы — они содержат важные выводы и обобщения о постановке исследовательской работы в различных областях науки.

На состоявшихся в конце 20-х годов Всесоюзных конференциях историков, философов, экономистов, представителей других отраслей общественных наук развернулись острые дискуссии по ряду принципиальных вопросов марксистско-ленинской теории. Они способствовали дальнейшей разработке ленинского идейного наследия, диалектико-материалистическому осмыслению методологичеср ких проблем развития обществоведения и естествознания .

В 30-е годы Н.П.Горбуновым, Г.М.Кржижановским, А.Е.Ферсманом был исследован вопрос о создании В.ИЛениным «Наброска плана научно-технических работ» и значении этого труда для перестройки деятельности Академии наук и других научных центров. И хотя позиции авторов по некоторым аспектам не совпадали, они

1 См.: Наука и техника СССР. I9I7-I927. Т.т.1-3, М., 1927-1928 под ред. А.Ф.Иоффе, Г.М.Кржижановского, М.ЯДапиро-ва-Скобло и А.Е.Ферсмана; Академия наук Союза Советских Социалистических Республик за десять лет. I9I7-I927. Л., 1927; Десять лет советской науки. I9I7-I927. Сборник статей под общей редакцией начальника Главнауки Ф.Н.Петрова, М-Л., 1927; Общественные науки в СССР. I9I7-I927, М., 1928; Р.Е.Вайсберг. Принципы и методология перспективного планирования. М., 1928; Основы советской экономической политики. Под ред. В.П.Милютина.

М., 1926и др. р См.: Труды Первой Всесоюзной конференции историков-марксистов. Т.т»1-2, М., 1930; Современные проблемы философии марксизма. M.f 1929; Вторая Всесоюзная конференция марксистско-ленинских научно-исследовательских учреждении. — Вестник коммунистической академии, 1929, № 32; Первая Всесоюзная конференция аграрников-марксистов. — Вестник коммунистической академии, 1930, № 37-38. способствовали дальнейшему изучению этой проблемы1. Значение теоретического наследия В.ИЛенина для становления и развития науки получило глубокую разработку в трудах академика С.И. 2

Вавилова, других ученых , в юбилейных сборниках, посвященных о

220-летию Академии наук.

Успешно развивались и общественные науки. Институт Маркса-Энгельса-Ленина при ЦК ВКП(б) закончил первое издание Сочинений К.Маркса и Ф.Энгельса, второго и третьего издания Сочинений В.ИЛенина, Ленинских сборников, выпустил краткую биографию В.ИЛенина, начал 4-е издание его Сочинений. Выполняя указания ЦК партии, советские обществоведы В.В.Адоратский, А.С. Бубнов, А .В Луначарский, В.П.Милютин, К.В.Островитянов, Н.Н. Попов, П.Ф.Юдин, Ем.Ярославский и другие в своих работах, изданных в эти годы, уделяли большое внимание разоблачению буржуазных, эсеро-меньшевистских и троцкистских фальсификаций истории Великого Октября, пропаганде ленинского плана построения социализма, утверждению в советской науке ленинских методологических принципов. Однако проблемы организации и руководства нау’ кой со стороны партии и государства в этот период еще не стали объектом специальных научных исследований.

Только в 40-х годах советскими историками было положено начало изучению организации науки в нашей стране. В статье Ю* См.: Обзор литературы по этому вопросу:А.В.Кольцов, Ленин и становление Академии наук как центра советской науки, Л., 1969, с.8-12. См.’. С.И.Вавилов, В.ИЛенин и физика. М., 1934; он же: Ленин и современная физика. М., 1944; он же: Тридцать лет советской науки. М., 1947; И.М.Губкин . Ленин и наука — Правда, 21 января 1937 и др.

3 См.: 220 лет Академии наук СССР. Юбилейная сессия. Т.т. 1-2, М-Л., 1948.

Оснос «Из истории советской науки (I9I7-I920)»1 была предпринята первая попытка дать б общих чертах характеристику первых проектов организация советской науки, рациональной постановки научно-исследовательской работы, внесения в деятельность институтов продуманной системы руководящих принципов, вытекавших из ленинского плана приступа к социалистическому строительству.

Значительный сдвиг в разработке исследуемой проблемы произошел с середины 50-х годов, когда самостоятельным объектом изучения обществоведов стала проблема организации науки в первые годы Советской власти. Был создан ряд фундаментальных научных трудов коллективами ученых разных специальностей, в которых разрабатывались философско-методологические и теоретические проблемы ленинского идейного наследия, в том числе роль В.И.Ленина в ста2 новлении советской науки .

Анализ указанной литературы, подготовленной представителями многих отраслей знания: историков, философов, экономистов, правоведов, специалистов в области партийного строительства, научного коммунизма, ястории естествознания и техники и т.д., то есть на стыке общественных, естественных и технических наук, предопределил расширение фронта научных исследований в рассматриваемой диссертации важной области знаний.

1. См.: Ю.Оснос. Из истории советской науки (I9I7-I920 г.г.). — Исторический журнал, 1943, $ 5-6, с.18-25.

2. См.: История Коммунистической партии Советского Союза. т.З, кн.1-ая и 2-ая. М., 1967, 1968; т.4, кн.1-ая, М., 1970; Очерки истории исторической науки в СССР. т.1У, М., 1966; История Философии. т.У1, кн.1-ая. М., 1965; История социалистической экономики СССР. т.1-2, М., 1976; очерки по истории юридических научных учреждений в СССР. М., 1976; Советская историко-правовая наука. Очерки становления и развития. М., 1978; Советская наука и техника за 50 лет. В 10 т. М., 1967 и ДР.

В целях более полной характеристики весьма обширной по своему содержанию и объему литературы, показывающей состояние научной разработанности темы исследования, соискатель условно систематизировал ее по группам в соответствии с затрагиваемой в ней проблематикой.

К первой группе отнесены сборники и книги, посвященные перестройке деятельности Академии наук на основе ленинских идей о развитии науки в социалистическом обществе. Среди них центральное место занимают работы, изданные в связи с празднованием 50-летия и 60-летия Великого Октября, 90-летием и 100-летием со дня рождения В.ИЛенина, 50-летием и 60-летием образования Союза ССР. В докладах на сессиях Академии наук и в опубликованных сборниках академики А.П.Александров, М.В.Келдыш, П.Н.Поспелов, А.М.Румянцев, А.В.Топчиев, Л.Д.Шевяков, П.Н.Федосеев и другие подчеркивают роль В.И.Ленина в развитии советской науки, широко показывают влияние ленинских идей на успешное развитие различных отраслей знаний1.

Ко второй группе относятся монографии и книги, в которых рассматриваются проблемы культурной революции как неразрывной части ленинского плана строительства социализма. Эти вопросы получили всестороннее освещение в работах М.П.Кима, В.В.Горбунова, Г.Г.Карпова, И.С.Смирнова, других исследователей, а так2 же в коллективных трудах . В них проанализированы закономернос

Cta.: Ленин и наука. М., I960; Октябрь и научный прогресс (в двух книгах). М., 1967; Ленин и современная наука (в двух книгах). М., 1970; Наука Союза ССР, М., 1972; Октябрь.и наука. М., 1977; Советская наука. Итоги и перспективы. М., 1982. о

См.: М.П.Ким. Коммунистическая партия — организатор культурной революции в СССР. М., 1955; он же: 40 лет советской культуры. М., 1957; он же; Октябрь и культурная революция в СССР. М., 1967; В.В.Горбунов. Ленин и социалистическая культути культурной революции, раскрыт процесс разработки ленинской концепции формирования социалистической культуры, рассмотрены вопросы культурного строительства в стране в свете ленинского учения о социалистической культуре. Однако в работах этих авторов проблема становления политики партии в области науки не является предметом специального изучения. В монографии И.О.Смирнова лишь одна глава посвящена анализу мероприятий Советской Еласти в области организации науки в первое полугодие после Великого Октября.

В третью группу входят работы, освещающие политику Советского государства по отношению к научной интеллигенции, раскрывающие процесс привлечения ее на сторону рабочего класса, идейного перевоспитания в социалистическом .духе, а также ход подготовки новых научно-технических кадров. К ним относятся монографии Л .В. Ивановой, В.И.Клушина, Б.ДЛебина, В.Л.Соскина, С.А.Федюкина, В.А.Ульяновской, других ученых*. В работах этих исследователей глубоко раскрываются проблемы формирования научной интеллигенции в свете ленинского теоретического наследия, борьба парра. М., 1972; Г.Г.Карпов. О советской культуре и культурной революции в СССР. М., 1959; он же: Ленин о культурной революции. Л., 1970; И.С.Смирнов. Ленин и советская культура. М., I960; Культурная жизнь в СССР. I9I7-I927. Хроника. М., 1975; КПСС во главе культурной революции в СССР. М., 1972 и др.

I. См.: Л.В.Иванова. У истоков советской исторической науки (подготовка кадров историков-марксистов в I9I7-I929 г.г.). М., 1968; она же: Формирование советской научной интеллигенции (I9I7-I927 г.). М., 1980; В.И.Клушин. Первые ученые-марксисты Петрограда. Л., 1971; Б.Д.Лебин. В.ИЛенин и научная интеллигенция. Л., 1969; ВЛ.Соскин. Ленин, революция, интеллигенция. Новосибирск, 1973; С.А.Федюкин. Советская власть и буржуазные специалисты. М., 1965; он же: Великий Октябрь и интеллигенция. М., 1972; он же: Партия и интеллигенция. М., 1983; В.А. Ульяновская. Формирование научной интеллигенции в СССР. 19171937 гг. М., 1966; Советская интеллигенция (история Формирования и роста. I9I7-I965 гг.). М., 1968; Советская интеллигенция. Краткий очерк истории (I9I7-I975 г.г.). М., 1977 и др. тии за буржуазных специалистов и их перевод на позиции социализма. Проблема же организации науки и руководства научной деятельностью в них затрагивалась лишь в самой общей форме, поскольку перед авторами стояли другие задачи.

Четвертую группу в общем объеме научно-исследовательской литературы по теме в диссертации составили работы о становлении и развитии различных отраслей советского обществоведения, в которых содержатся важные теоретические выводы*. Философско-мето-дологические, науковедческие, социальные аспекты этой проблемы рассмотрены в монографиях Г.Д.Алексеевой, Э.Б.Генкиной, И.А.Гладкова, Е.Н.Городецкого, М.П.Ирошникова, Б.М.Кедрова и друтях исследователей. Ими разработаны проблемы государственной деятельности В.И.Ленина на посту председателя Совнаркома и СТО, его См.: Г.Д.Алексеева. Октябрьская революция и историческая наука в России (I9I7-I923 г.г.), М., 1968; Э.Б.Генкияа. Государственная деятельность В.И.Ленина. I92I-I923 г.г. М., 1969; И.А. Гладков, В.И.Ленин о социалистическом планировании народного хозяйства. М.» I960; Е.Н.Городецкий. Из истории революционной и государственной деятельности В.ИЛенина. Сборник статей. М., I960; он же: Рождение Советского государства. I9I7-I9I8 г.г. М., 1965; он же: Ленин — основоположник советской исторической науки. История советского общества в трудах В.ИЛенина. М., 1970: 50 лет советской исторической науки. Хроника научной жизни I9I7-I967. М., 1971; В.В.Горбунов. В.ИЛенин и пролеткульт. М., 1974; М.П. Ирошников. Председатель Совета Народных Комиссаров Вл-.Ульянов (Ленин). Очерки государственной деятельности в I9I7-I9I8 г.г. Л., 1974; он же: Председатель Совнаркома и Совета обороны В.И. Ульянов-Ленин. Очерки государственной деятельности в июле 1918-марте 1920 г. Л., 1980; БЛ.Кедров. Ленин и революция в естествознании XX века. М., 1969; он же: Ленин и диалектика естествознания. М., 1971; он же: Из лаборатории ленинской мысли (очерки о «Философских тетрадях» В.ИЛенина). М., 1972; он же: Ленин, наука и социальный прогресс. М., 1982; В.Н.Колосков. Очерк истории марксистско-ленинской философии в СССР. М., 1978; В.Ю.Отек-лов. В.ИЛенин и электрификация. М., 1982: Б.А.Чагин. Очерк истории социологическои мысли в СССР (1917-1969). Л., 1971; Б.А.Чагин и В.И.Клушин. Борьба за исторический материализм в СССР в 20-е годы. Л., 1975; А.Г.Черных. В.И.Ленин — историк пролетарской революции в России. М., 1969 и др. отношение к философским проблемам естествознания, роль в развитии марксистской концепции науки, в формировании советской исторической науки, раскрыта ленинская методология исследования истории советского общества, охарактеризована деятельность В.И.Ленина в создании плана ГОЭЛРО и в организации социалистического планирования народного хозяйства. В работах этих авторов были впервые введены в научный оборот многочисленные источники о начале научного строительства в нашей стране, главным образом в области обществоведения. Вопросы же организации и партийного руководства наукой в указанных монографиях затронуты лишь в общей форме и в плане общегражданской истории, поскольку их авторы не ставили перед собой такой задачи.

Отдельную группу составили работы советских обществоведов, посвященные вопросам организации и руководства наукой в социалистическом обществе. Наибольшее значение для исследуемой проблемы имеют монографии М.С.Бастраковой, А.В.Кольцова, Ю.С.Мелещенко, А.Д.Педосова, С.В.Шухардина и других*. Внимание А.В.Кольцова сосредоточено на вопросах организационной деятельности Академии наук, перестройки ее в соответствии с потребностями Советского От.: А.В.Кольцов. Ленин и становление Академии наук как центра советской .науки. Л., 1969; Ю.С.Мелещенко и С.В.П1ухардин. Ленин и научно-технический прогресс. Л., 1969; А.Д.Педосов. Партия большевиков и технический прогресс. М., 1969; В.Н.Макеева. Комитет науки при Совнаркоме в 1922-1924 г.г. — Вестник АН СССР, 1966, № 5, с.ПО-114; она же: Первый опыт государственного руководства наукой. — Вестник АН СССР, 1967, Jt 8, с.76-80; она же: Ленин и НТО ВСНХ. — Вопросы истории естествознания и техники, 1970, № 3, с.48-59; Организация научной деятельности. М., 1968; Проблема деятельности ученого и научных коллективов. Л., 1969; М.С.Бастракова. Становление советской системы организации науки (I9I7-I922). М., 1973; В.Д.Каргин. В.И.Ленин о технике и техническом .прогрессе. Саратов, 1971; А.А.Аракелян. В.ИЛенин и технический прогресс. Ереван, 1970 и др. государства, установками В.ИЛенина. Работа А.В.Кольцова помогает глубже понять роль В.ИЛенина в организации советской науки. В книге Ю.С.Мелещенко и С.В.Шухардина прослежено развитие взглядов В.ИЛенина на роль и место техники в общественном прогрессе, начиная с его ранних работ и кончая теми, которые относятся к послеоктябрьскому периоду, раскрыт опыт КПСС в творческом развитии ленинских идей о научно-техническом прогрессе, воплощение их в нашей стране в период строительства социализма. Важные аспекты становления советской науки рассматриваются в монографии А.Д.Педосова, в которой анализируются взгляды В.И.Ленина на роль и место техники в общественном развитии, рассматривается широкий круг проблем, разработанных в трудах В*ИЛенина в дооктябрьский период, а также дается анализ практической деятельности партии в этой области после ее прихода к власти. Успешную попытку исследования процесса становления системы организации советской науки в I9I7-I922 г.г. предприняла М.С.Бастракова. В своей работе она проследила процесс становления организации науки в первые годы Советской власти, формирование общей сети исследовательских учреждений и создание государственного механизма централизованного управления ими. Как подчеркивает автор, основным предметом ее исследования является освещение научной деятельности главным образом в области естествознания и техники*. Интересный конкретно-исторический материал по этому вопросу содержится и в других работах, изданных в эти годы.

Важное значение имеет осуществленная в последнее время разработка вопросов теории и методологии современной науки. В рабо См.: М.С.Бастракова. Становление советской системы организации науки (I9I7-I922). с.15. тах В.В.Иванова,Н.Н.Маслова, Л,М.Спирина, коллективных трудах рассмотрены различные стороны ленинской методологии в научных исследованиях, взаимосвязи общественных, естественных и технических наук, что способствует повышению теоретической вооруженности и профессионального мастерства ученых*.

Анализ историографии проблемы свидетельствует о том, что проделана значительная; работа по исследованию и обобщению достижений советской науки в ведущих отраслях знаний, освещены ее основные этапы развития, показано значение ленинских идей о научно-техническом прогрессе для борьбы за построение социализма и коммунизма. Вместе с тем в области историко-партийной науки еще имеется немало пробелов в освещении организации советской науки и роли в этом В•И.Ленина.

Во-первых, преобладают труды, в которых раскрывается ленинская лаборатория исследования истории Советского общества, рассматриваются проблемы методологии истории партии в ленинских трудах. Между тем, совершенно очевидна необходимость подготовки работ комплексного характера, в которых на конкретно-историческом материале была бы проанализирована история формирования ленинской концепции организации и руководства не одной отраслью, а всей системой советской науки, в единстве общественных, технических и естественных наук.

Во-вторых, в некоторых трудах советских историков, философов, социологов, экономистов и правоведов при разработке проблем науковедения больше внимания уделяется раскрытию значения государственного механизма организации и руководства наукой в Ой.: В.В.Иванов. Историзм в ленинской методологии научного исследования. М., 1982; Н.Н.Маслов. Марксистско-ленинские методы историко-партийного исследования. М., 1983; Л.М.Спирин. Теория, методология и методика исследований по истории КПСС. М., 1982; Методологические проблемы взаимодействия общественных, естественных и технических наук. М., 1981 и др. социалистическом обществе. При этом руководящая и направляющая роль Коммунистической партии Советского Союза не всегда прослеживается четко, воздействие ее на тенденции и закономерности развития науки нередко показывается слабо. Все это требует глубокого и всестороннего освещения революционно-преобразующей деятельности Коммунистической партии во главе с ВЛ«Лениным, обеспечения, как подчеркивалось на июньском (1983 г.) Пленуме ЦК КПСС, нового, значительно более высокого уровня идейно-теоретической работы в области сотрудничества естественных и общественных наук, умелого применения марксистско-ленинской методологии научного поиска, разработки вопросов «истории и политики партии, опыта ее деятельности на различных этапах борьбы за социализм»*.

В-третьих, в научной литературе по рассматриваемой теме исследована, главным образом, организация науки в течение небольших, хронологически ограниченных периодов (например, в первые месяцы Советской власти), или же отдельных отраслей знаний (исторических, естественных наук), или же деятельность некоторых крупных научных учреждений (Академии наук СССР и т.п.), что, естественно, не дает целостного представления о роли В.И.Ленина в разработке политики партии в области науки как единого целого. Вполне понятно, что создание на основе многочисленных конкретных исследований обобщающих, комплексного характера работ, в свою очередь облегчило бы подготовку фундаментального научного труда по указанной проблеме, что является одной из наиболее актуальных задач историков партии.

В диссертации учитывается степень изученности тех или иных вопросов столь сложной и многогранной темы, а также необходи Материалы Пленума Центрального Комитета КПСС 14-15 июня 1983 года. М., 1983, с.71. мость дальнейшей всесторонней, комплексной ее разработки. Все это определило выбор автором темы и основных направлений исследования.

Исходя из актуальности проблемы и степени ее разработанности в советской историографии, в настоящей диссертации поставлена цель: дать обобщенный и систематизированный анализ деятельности В.ИДенина, Коммунистической партии по разработке политики в области естественных, технических и общественных наук, сосредоточив основное внимание на формировании ленинской концепции организации и руководства наукой как единым целым. Это предполагает исследование вопросов осуществления возрастания роли Коммунистической партии в .руководстве наукой в первые годы Советской власти (I9I7-I924 г.г.), показ преемственности ленинской политики КПСС в этом вопросе.

С учетом этой целевой установки диссертант, не повторяя предшественников, стремился решить следующие конкретные задачи:

— показать творческое развитие В«И«Лениным идей К.Маркса и Ф.Энгельса о новом общественном назначении науки при социализме, о взаимосвязи естественных, технических и общественных наук;

— охарактеризовать влияние Октябрьской социалистической революции на развитие науки, сложный процесс перехода старой научной интеллигенции на платформу признания Советской власти, вовлечения ее в активное участие строительства нового общества;

— раскрыть руководящую роль партии в создании государственных органов по управлению наукой (Главнауки при Наркомпросе, НТО ВСНХ, Комитета науки при Совнаркоме, Социалистической академии общественных наук и др.);

— рассмотреть постановку вопросов развития науки при социализме в документах съездов партии;

— 23

— проанализировать ленинские идеи о повышении роли науки в плановом развитии народного хозяйства, о разработке партией единой научно-технической политики в переходный период от капитализма к социализму;

— изучить ленинские положения о создании системы партийного и государственного руководства общественными науками, организации новых научных центров (Института Маркса и Энгельса, Ист-парта, Института В.И Ленина, Института Красной профессуры и др.);

— исследовать опыт пропаганды советским обществоведением ленинского идейно-теоретического наследия, ленинских методологических принципов научной деятельности, борьбы марксистских учреждений яа диалектический материализм, против буржуазной идеологии, реформизма и ревизионизма.

Перечисленные проблемы представляют собой комплексный предмет исследования, разработка которых имеет важное теоретическое и политическое значение. В освещении указанных вопросов сочетается хронологический и проблемный принципы. Хронологические рамки диссертации в основном ограничены I9I7-I924 гг. Это продиктовано тем, что рассматриваемый период развития советской науки непосредственно связан с деятельностью В«ИЛенина» с формированием ленинской концепции организации и руководства советской наукой, с обоснованием основных принципов политики партии в области науки.

Вместе с тем автор отдает себе отчет в том, что исследованная в диссертации проблема столь сложна, многопланова и обширна, что ее полное и исчерпывающее раскрытие можно осуществить лишь коллективными усилиями ученых-обществоведов различных направлений научного знания. Учитывая это, в диссертации специально не рассматриваются некоторые стороны изучаемой темы (вопросы кадровой политики, деятельность видных советских ученых, становление конкретных отраслей науки, внедрение их достижений в народное хозяйство, развитие международных научных связей), поскольку по ним имеется обширная научная литература.

Научная новизна исследования состоит прежде всего в том, что в нем впервые в историко-партийной науке: во-первых, дан целостный анализ становления и развития советской науки после Великого Октября, всесторонне раскрыты ленинские положения о роли науки в социалистическом обществе, содержание основанных на его идеях важных выводов, оценок и теоретических изысканий, которые положены в основу решений Коммунистической партии по данному вопросу; во-вторых, на теоретической и методологической основе марксизма-ленинизма проведено исследование истории формирования ленинской концепции организации и руководства наукой в начальный период социалистического строительства, раскрывается опыт разработки В.ИЛениным политики партии в области науки: ее научно обо’ снованный характер, диалектика взаимосвязи научно-технического прогресса с успешным построением социалистического общества, определение главных направлений развития науки с учетом особенностей того или иного этапа социально-экономического развития страны, установление правильного соотношения между фундаментальными и прикладными исследованиями, между естественными и общественными науками; в-третьих, рассмотрены основное содержание и важнейшие направления деятельности В.ИЛенина, партии по руководству всем комплексом естественно-технических и общественных наук как единым целым, при этом особенное внимание уделено механизму разработки в социалистическом обществе более тесных, гибких и органичных взаимосвязей общественных, естественных и технических наук как необходимого условия для превращения науки в непосредственную производительную силу, решения конечных задач революции социальной — построения коммунистического общества, все возрастающего значения науки в коммунистическом воспитании трудящихся, в борьбе с буржуазной идеологией, различного рода оппортунистическими взглядами»

В диссертации содержатся новые данные и выводы, которые могут внести определенный вклад в историко-партийную науку:

— о разработке марксистско-ленинской концепции роли науки и техники в общественном производстве в первой и второй Программах партии;

— о политической значимости ленинского плана научно-технических работ, тесной взаимосвязи новой организации науки с использованием старой научно-технической интеллигенции в построении социализма, с освоением культурного наследия и знаний, выработанных человечеством в предшествующие эпохи;

— о впервые осуществленном в нашей стране государственном планировании развития науки, концентрации научных сил и материальных средств на решении первоочередных задач, важных для народного хозяйства, о возрастании роли науки в решении актуальных проблем развития общественного производства, о составлении комплексных текущих и долгосрочных планов, основанных на целостном прогнозе научно-технического прогресса на длительную перспективу;

— о вкладе В.ИЛенина, партии в организацию системы государственной пропаганды марксизма, формировании у советских людей коммунистического мировоззрения, сплочении научно-технической интеллигенции на позициях социализма, повышении роли ученых-марксистов в пропаганде ленинского идейного наследия;

— 26

— о повышении роли обществознания в наступательной борьбе против буржуазных фальсификаций ленинской политики в области науки.

Практическая значимость результатов исследования. Основные выводы и обобщения, содержащиеся в диссертации и в ранее опубликованных работах соискателя, могут быть полезными для дальнейшего творческого изучения деятельности КПСС по руководству наукой. Во-первых, рассмотрение разработанных В.И.Лениным принципов политики партии в области науки, анализ процесса возрастания руководящей и направляющей роли Коммунистической партии в области становления советской системы организации науки, имеет важное значение для совершенствования управления научно-техническим прогрессом в социалистическом обществе. Исследование этих проблем вооружает обществоведов историческим опытом партии, помогает им точнее раскрыть общие закономерности руководства наукой и их конкретные проявления в условиях I9I7-I924 гг., что способствует дальнейшей научной разработке проблемы.

Во-вторых, рассмотрение истории формирования ленинской концепции развития науки имеет важное практическое значение для пропаганды ленинских идей о гармоничном единстве науки и социализма, о научно-техническом прогрессе как необходимом условии построения нового общества. Полученные и обоснованные в диссертации результаты могут найти применение при подготовке обобщающих работ, спецкурсов по истории партии в вузах, проведении семинарских занятий в системе партийного просвещения, использованы в идеологической борьбе против буржуазных фальсификаторов и ревизионистов.

На основе результатов исследования диссертантом обоснованы конкретные предложения и рекомендации, требующие дальнейшей комплексной разработки. Соискатель исходит из того, что рассматриваемая проблема имеет важное значение в современных условиях, когда усилия партии и народа концентрируются на планомерном, всестороннем совершенствовании развитого социализма и опираются на прочный фундамент марксистско-ленинской теории, достижения советской науки.

Методологическая основа и источники диссертации. Методологическую основу исследования составляют произведения К.Маркса, Ф. Энгельса, В.ИЛенина. Определяющими явились ленинские идеи о возрастании социальной роли науки в социалистическом обществе. В трудах В.ИЛенина заключен необычайно ценный материал, показывающий теоретический вклад вождя Октябрьской революции, руководителя Коммунистической партии и Советского государства в развитии взглядов К.Маркса и Ф.Энгельса о роли науки в социалистическом и коммунистическом строительстве, творческое использование их идей при разработке политики партии в области науки.

Методологической базой диссертационного исследования являются документы КПСС и Советского государства: Программа РКП(б), стенографические отчеты съездов, конференций и пленумов ЦК партии, всероссийских и союзных съездов Советов, декреты, постановления, обращения и другие документы ВЦИК и Совнаркома и т.п., являющиеся ценными источниками, позволяющими раскрыть организаторскую роль КПСС и Советского государства в руководстве развитием науки*.

Ценным ориентиром для соискателя послужили положения и выводы ХХ1У-ХХУ1 съездов КПСС о развитом социализме с его высоким уровнем техники, конкретизированные последующими пленумами ЦК

1 См.: КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК, т.т.1-2, М., 1983, т.З, М., 19841 Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам, т.Г, I9I7-I928, М., 1967; Декреты Советской власти, т.1-10. М., 1957-1980; В.ИЛенин о науке и высшем образовании. М., 1967; Ленин и Академия наук. Сборник документов под ред.акад. П.Н.Поспелова. М., 1969; Орга

КПСС, которые вооружают партию научно обоснованной стратегией ускорения научно-технического прогресса.

Большую помощь в исследовании проблемы диссертанту оказали изданные Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС фундаментальные труды и документальные публикации: «Владимир Ильич Ленин. Биография», Биографическая хроника Владимира Ильича Ленина, переписка ЦК ЕКП(б) с местными партийными организациями*. В Биографии основателя нашей партии и Советского государства показывается разработка В.И.Лениным, РКП(б) плана построения социализма, экономических и социальных преобразований на основе ленинской научно обоснованной программы. В Биографической хронике (т.т.5-12) заново установлены или уточнены даты многих событий и фактов из жизни и деятельности В«И«Ленина» введено в научный оборот большое количество новых ленинских документов, относящихся к рассматриваемой проблеме.

В качестве источников использованы доклады, выступления и статьи виднейших деятелей нашей партии и Советского государства, соратников В.И.Ленина: А.А.Андреева, Ф.Э.Дзержинского, А.С.Бубнова, А.В.Луначарского, М.И.Калинина, С.М.Кирова, Н.К.Крупской, Г.М.Кржижановского, В.В.Куйбышева, Г.К.Орджоникидзе, Я.Э.Рудзута-ка, Я.М.Свердлова, И.В.Сталина, П.И.Огучки и др., в которых содержатся сведения о различных сторонах деятельности В.И.Ленина после Великого Октября, в том числе и о его отношении к вопросам развития науки.

Несомненную ценность для соискателя представляют воспоминанизацид науки в первые годы Советской власти (I9I7-I925). Сборник документов. Л., 1968; Труды ГОЭЛРО. М., I960;-Протоколы Президиума Госплана за 1921-1922 годы. т.1-2, М., 1979; В.И.Ленин, КПСС о развитии науки. М., 1981 и др. См.: Владимир Ильич Ленин. Биография. Издание шестое, М., 1981; Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника, т.т.5-12, М., 1974-1982; Переписка секретариата ЦК РСДРП(б)-РКП(б) с местными партийными организациями. Сборник документов. т.т.1-УШ. М., 1957-1974. ния сотрудников В.И.Ленина по аппарату Совнаркома и ЦК партии -организаторов советской науки, обогащающие изучаемую проблему важными историческими фактами и деталями.

В работе над темой диссертации были привлечены материалы партийной и советской периодики: газет «Правда», «Известия ВЦИК», «Петроградская правда», «Известия ЦК РКП(б)», «Экономическая жизнь».и др., журналов «Коммунистическое просвещение», «Коммунистическая революция», «Пролетарская революция», «Народное просвещение», «Народное хозяйство», «Научный работник», бюллетеней ВСНХ, Госплана СССР и др.

Автор обстоятельно изучил обширные архивные документы по рассматриваемой теме, содержащиеся в фондах Центрального партийного архива Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС (ЦПА ИМЛ); Центрального государственного архива Октябрьской революции и социалистического строительства СССР (ЦГАОР СССР); Центрального государственного архива народного хозяйства СССР (ЦГАНХ СССР); Архива Академии наук СССР (ААН СССР); Ленинградского государственного архива Октябрьской революции и социалистического строительства (ЛГАОРСС); архива Музея революции СССР. Значительная часть архивных документов вводится в научный оборот впервые.

Основные идеи, положения и выводы, выдвигаемые соискателем в исследовании, получили апробацию в печатных работах, опубликованных на страницах советской научной и партийной печати, а также в ряде статей в органах братских компартий (БКП, СЕПТ, ГКП, ПОРП и др.), в выступлениях диссертанта на различных симпозиумах и конференциях. По теме диссертации автором опубликованы две монографии, главы в коллективных монографиях и статьи (общий объем свыше 50 печ. листов), подготовлены аналитические записки в директивные органы.

— 30

Выводы

Уделяя большое внимание развитию широкой пропаганды коммунистических идей, В.И.Ленин, ЦК РКП(б) придавали важное значение налаживанию партийного и государственного механизма для руководства марксистскими учреждениями общественных наук. В этих целях были организованы Отдел агитационно-пропагандистской работы ЦК РКП(б),

1. См.: Вестник Коммунистической академии, 1925, II, с.14*21.

2. Вестник Коммунистической академии, 1927, -J® 2, с. 14.

3. Там же, с.15. специальная совещательная коллегия для рассмотрения идеологических вопросов при секретариате ЦК партии, Главный политико-просветительный комитет при Наркомпросе. Именно они возглавили руководство проведением в жизнь политики партии в области обществоведения, борьбу за марксистскую идеологию и идейное влияние в массах.

В масштабах всей страны была создана широкая сеть новых исследовательских учреждений (Истпарт, Институт Маркса и Энгельса, Институты красной профессуры, Курсы по изучению марксизма при Социалистической академии, Институт Ленина, несколько коммунистических университетов и др.), которые под руководством ЦК РКП(б) вели разработку актуальных проблем е области теории и практики марксизма, истории РКП(б) и Октябрьской революции, занимались подготовкой партийных работников, вооруженных марксистско-ленинской теорией и способных противодействовать влиянию буржуазных и ревизионистских взглядов.

Огромную роль в решении этих задач сыграла ленинская работа «О значении воинствующего материализма», в которой были развиты дальше принципы партийности науки, идеи взаимосвязи обществознания и естествознания, указаны основные направления дальнейшего развития диалектического материализма на основе обобщений процессов общественной жизни и революции в естественных науках, использования диалектического метода в борьбе против натиска буржуазных идей, за победу в деле строительства социализма.

Ученые-обществоЕеды видели в марксистско-ленинской теории живое, постоянно развивающееся и обогащающееся учение, методологию революционного мышления и революционного действия, отличающуюся глубокой научностью в анализе происходящих событий, как того требовала «революционная диалектика марксистского реализма»-*-.

I. Ленин В.И. Полн.собр.соч., т.Н, с.137.

— 365

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Социализм и яаука — эти два слова впервые связал воедияо В«И«Ленин, разрабатывая проект первой программы нашей партии в 1902 г.*. Ленинская мечта осуществилась на практике после Великого Октября, открывшего начало революционной перестройке Есех сторон общественной жизни, положившего и начало новому этапу в развитии науки.

Творчески переработав все ценное, что дало развитие общества и науки после Маркса, глубоко и всесторонне исследовав ход и перспективы социалистической революции, В.И.Ленин сформулировал ряд важных методологических выводов, в своей совокупности составивших ленинскую концепцию организации и руководства наукой в социалистическом обществе. Эта концепция была положена в основу политики Коммунистической партии и Советского государства в области научно-технического прогресса. Ее основные положения сводятся к следующему.

I. В.И.Ленин определил новую общественную роль науки в социалистическом государстве как одного из важных факторов построения нового общества, могучего рычага улучшения жизни народа, увеличения его материального и духовного богатства. Огромное внимание вопросам организации и повышения роли науки в строительстве социализма Ленин уделил во второй Программе партии, в которой поставлена задача исторической важности — соединить победоносную социалистическую революцию с наукой и техникой. С решением этой задачи он связывал полную и окончательную победу социализма.

Развитие науки в послеоктябрьские годы происходило одновременно с технической реорганизацией социалистического производства,

I. См.: Ленин В.И. Поля.собр.соч., т.6, с.362-363.

— 366 с созданием материальных предпосылок для быстрого развития производительных сил, с индустриализацией страны и коллективизацией сельского хозяйства. Своими открытиями наука активно помогала прогрессу передовых отраслей социалистической промышленности и преобразованию на новых началах сельского хозяйства, а последние, в свою очередь, стимулировали расцвет науки, способствовали тому, что наука заняла ведущее положение в экономическом и общественном развитии, все эффективнее помогала развитию главной производительной силы социалистического общества — развитию самого человека, его способностей и дарований.

В условиях развитого социализма наука выступает важнейшим фактором социального прогресса человечества, вносит весомый вклад в развитие современной мировой цивилизации. Обеспечение наиболее полного и действенного раскрытия роли науки при социализме составило одно из важных направлений деятельности В.И.Ленина, Коммунистической партии, осуществления ею политики в области науки.

2. В.И.Ленин не только определил роль и место науки в социалистическом обществе, но и сформулировал методологические принципы правильного выбора главных направлений ее развития, разработал основы стратегии научно-технического прогресса в неразрывном единстве с социальным прогрессом. Осуществимость социализма Ленин видел в сочетании Советской власти и социалистической организации управления, основанного на новейших достижениях науки и техники, предполагающего высокий уровень состояния производительных сил, то есть «по основному критерию всего общественного развития»*.

Социализм сознательно поставил научно-технические достижения на службу социальным преобразованиям, на благо общества, на благо человека. Реализация достижений науки в сфере материального произ

I. Ленин В.И. Полн.собр.соч., т.43, с.81.

— 367 водстьа и социальных отношений были двумя сторонами единого процесса, процесса ускорения общественного прогресса. Революция производительных сил готоеилэ новую материально-техническую базу, адэкватную социалистическому способу производства. Ленинское определение, что только опираясь на науку, социалистическая система может рационально развиваться, устраняя социальные антагонизмы и утверждая гармоничные отношения в обществе, получило полное подтверждение.

Коммунистическая партия на основе познания объективных законов общественного развития, в соответствии с достигнутым уровнем производительных сил и производственных отношений, определила достигнутую ступень социально-экономической зрелости общества, качественные сдвиги в производительных силах — наметила пути перехода к интенсивному развитию народного хозяйства, органического соединения достижений научно-технической революции с преимуществами социализма. Это соединение предполагает использование возможностей социально-политической системы нашего общества для проведения единой научно-технической политики, интеграцию науки и производства, — с одной стороны, и осуществление социальных программ, преодоление противоречий и трудностей в развитии общества, существенных различий меаду физическим и умственным трудом, удовлетворение материальных и духовных потребностей, улучшений условий труда и жизни трудящихся масс, рост сознательности и культуры советских людей,

3. в.ЙЛения показал, что организация и развитие науки в социалистическом государстве неразрывно связаны с использованием бывшей буржуазной научно-технической интеллигенции в строительстве нового общества, культурного наследия и знаний, выработанных человечеством в предшествующие эпохи. Поэтому Ленин призывал коммунистов окружить ученых и специалистов обстановкой товарищеского общего труда рука об руку с массой трудящихся, б которой научные работники быстрее проникнутся сознанием ответственности использования достижений науки в интересах общества. Вместе с тем Владимир Ильич многое делал, чтобы из среды рабоче-крестьянской молодежи вырастить новые научные кадры, сформировать молодое поколение ученых, которое совместно с лучшими представителями старой интеллигенции обеспечило бы успешное развитие советской науки.

Многие выдающиеся ученые нашей страны, подчас субъективно далекие от идеологии марксизма, горячо откликнулись на призыв Ленина и добровольно пошли на службу Советскому государству, приняли активное участие в строительстве социализма.За короткое время в Советской стране на основе старой, заслуженной, но в значительной мере оторванной от жизни науки, выросла новая социалистическая наука. Она стала народной, вполне доступной для каждого, кто имел способности к проведению научных исследований. Быстро растет численность ученых: вместе с обслуживающим техническим персоналом в науке сегодня занято около 3 млн. человек. Это составляет более одного процента всего населения страны и примерно четыре процента общей численности тружеников, работающих в народном хозяйстве*.

4. В трудах В.И.Ленина, документах партии, глубоко и всесторонне обоснована идея государственного планирования науки, реализация которой позволила сконцентрировать научные силы и материальные средства на решении первоочередных научных задач, важных для развития народного хозяйства, для дальнейшего ускорения научно-технического прогресса. Важной вехой на пути решения поставленной задачи явился план ГОЭЛРО, в разработке которого участвовали представители естественных, общественных и технических наук. План ГОЭЛРО — первая в истории научная программа великих работ, в кото

I. См.: Вопросы истории КПСС, 1983, й 10, с.59. рой общее положение марксизма о крупной машинной индустрии как материальной основе социализма было воплощено в конкретные задания по социалистической реорганизации и технической реконструкции всего народного хозяйства на базе электрификации, в решение задачи подведения под самый передовой общественный строй адэкватной ему материально-технической базы.

Ленинские идеи :сг составлении долгосрочных, перспективных планов ;р роли науки, положенные в основу методологии социалистического планирования, составления годовых, пятилетних планов и планов на более длительные сроки, позволили нашей партии и Советскому государству эффективно управлять экономикой, устанавливать пропорциональное размещение производительных сил, гармонично развивать народное хозяйство страны по единому общему плану, осуществлять на деле соединение преимуществ социалистического строя с достижениями НТР, планомерно управлять научно-техническим прогрессом в стране, предвидеть его возможности на каждом этапе, перспективы и социальные последствия. Опыт такого строго научного и реалистического, комплексного планирования, соединения науки с производством, с теорией научного социализма, нашедший выражение в плане ГОЭЛРО, получил высокую оценку на июньском (1983 г.) Пленуме ЦК КПСС1.

5. Ленинская концепция организации науки в социалистическом обществе предусматривала тесное единство экономической, политической и идеологической работы партии в деле формирования у советских людей подлинно научного марксистского мировоззрения, самую широкую пропаганду коммунистических идей. Поэтому с первых же дней Советской Еласти В.И.Ленин заботился о создании новых исследовательских учреждений, которые бы под руководством ЦК партии и созданного для

I. См.: Материалы Пленума Центрального Комитета КПСС 14-15 июня 1983 года, с.12.

— 370 этой цели Агитационно-пропагандистского отдела ЦК РКП(б), на основе марксистской теории, вели бы разработку актуальных проблем в области общественных наук, готовили кадры специалистов-марксистов, помогали научной интеллигенции овладевать передовой методологией, умели применять свое понимание марксизма-ленинизма к реальной действительности.

Верная заветам Ленина, КПСС творчески развивает марксистско-ленинскую науку, показывает образец смелой новаторской постановки и решения сложнейших политических, социально-экономических и идеологических проблем, глубоких теоретических обобщений по важнейшим вопросам современности. Высокий идейно-теоретический уровень — еот главное, решающее, что характеризует развитие советского обществоведения. Оно стало все более активно вторгаться в жизнь, обобщать живую практику и исторический опыт масс, деятельно помогать партии в осуществлении программы строительства коммунизма, в творческом развитии революционной теории марксизма-ленинизма, ее революционно-критического духа, решению наиболее важнейших теоретических проблем. В своей работе советские обществоведы стремятся глубоко и всесторонне разрабатывать научные основы формирования человека нового мира, вопросы дальнейшего повышения эффективности идейно-политического, трудового и нравственного воспитания советских людей, то есть воедино сомкнуть теорию, труд, воспитание, на что указывал В.ИЛенин. В соответствии с этими установками партия добивается обеспечения все более тесной взаимосвязи экономического, социального и духовного прогресса советского общества, без чего невозможно поднимать экономику, решать назревшие проблемы развития социалистического сознания.

6. Заслугой В.И.Ленина является разработка диалектики взаимодействия и взаимовлияния наук, их тесного сотрудничества при ре

— 371 шении крупнейших народнохозяйственных проблем и выборе наиболее эффективных путей научно-технического прогресса, других жизненно важных вопросов развития социалистического производства и общественной жизни. Изучать живую диалектику становления коммунистического общества, образцы диалектики в области экономической, политической и духовной жизни общества, каковых образцов новейшая история дает необыкновенно много, — вот к чему призывал представителей естествознания, обществознания и техники В.И.Ления.

Ленинское обоснование научной методологии познания закономерностей развития природы и общества имеет и в современных условиях огромное значение для усвоения учеными принципов партийности науки, идеи взаимосвязи обществознания с естествознанием, необходимости всесторонней разработки диалектики на основе обобщений процессов общественной жизни и революции в естественных науках, творческого применения положений диалектического материализма при исследовании социальной действительности, научно-технического прогресса, новейших достижений науки, обоснования путей и средств для воплощения теоретических открытий в революционную практику, учит их умению вырабатывать правильные ответы на самые актуальные вопросы современности, смелому решению назревших проблем, использованию диалектического материализма в борьбе против натиска буржуазных и ревизионистских идей.

В настоящее время, когда наша страна решает грандиозные по своим масштабам народнохозяйственные и социально-политические задачи, Коммунистическая партия прядает огромное значение претворению на практике ленинской идеи об усилении взаимосвязи и единства общественных, естественных и технических наук. Интеграции научного знания, как одном из определяющих факторов его развития на современном уровне, уделялось особое внимание на ХХ1У, ХХУ и ХХУ1 съездах КПСС, где подчеркивалась необходимость расширения и

— 372 укрепления взаимодействия естественных, технических и общественных дисциплин, сосредоточения усилий «большой науки», наряду с разработкой теоретических проблем, на решении качественных сдвигов в производительных силах, способных, как подчеркивал Ю.В.Андро-пов,-обеспечить «технологический переворот во многих сферах производства»*. Необходимым условием решения столь актуальной и сложной задачи является интеграция науки с производством, объединение усилий ученых-обществоведов, естествоиспытателей, специалистов в области техники. В последнее время усилилось взаимодействие общественных, естественных и технических наук. Естественнонаучные приемы исследования все шире проникают в общественные науки, в то же время методология обществознания служит надежной основой осмысления новых открытий в естественных науках. Синтезом научной теории и революционной практики, материалистического понимания истории и .диалектического метода познания является марксизм-ленинизм — боевое идейное оружие партии, трудящихся масс.

7. Важнейшим направлением деятельности Коммунистической партии после завоевания пролетариатом политической власти В.ИЛенин считал выработку политики партии в области науки, конкретных форм и методов партийного руководства научными исследованиями, которые позволили бы в полной мере использовать силы науки для того, чтобы с помощью ее расковать потенциальные возможности общественного производства в целях преобразовательной работы на новых, коллективистских началах. В трудах В.ИЛенина были определены основные принципы политики партии в области науки, сущность которой состоит в том, что, во-первых, она имеет научно обоснованный характер, тесно связана с общим курсом партии и государства на социалисти

I. Андропов Ю.В. Избранные речи и статьи. Изд.2-ое, М., Политиздат, 1983, с.287.

— 373 ческое, коммунистическое строительство; во-вторых, в условиях политической системы социализма наиболее удачной формой управления наукой является централизованное многоплановое, всеохватывающее руководство научными организациями, осуществляемое Коммунистической партией и Советским государством в соответствии с объективными законами общественного развития; в-третьих, естественные, общественные и технические науки должны иметь свои руководящие органы, которые, работая в тесном контакте, организационно закрепили бы единство, взаимодействие и взаимообогащение различных отраслей науки путем планомерного и комплексного исследования развития народного хозяйства и всех форм общественной деятельности; в-четвертых, глубокий анализ закономерностей развития науки с целью максимального обеспечения эффективности научных исследований, которые наиболее полно отражали и учитывали особенности того или иного этапа социально-экономического развития страны, потребности народного хозяйства.

Условия, в которых народное хозяйство будет развиваться в 80-е годы, — подчеркнул ХХУ1 съезд КПСС, — делают еще более настоятельным ускорение научно-технического прогресса. В большом значении науки убеждать никого не приходится. Партия коммунистов исходит из того, что строительство нового общества без науки прос-„т то немыслимопх.

Ленинские идеи управления наукой были положены в основу разработки научной политики Коммунистической партии. Преимущества социализма позволили использовать достижения науки и техники в интересах общества, для строительства материально-технической базы коммунизма. В условиях развитого социализма особое значение приобретает обеспечение проведения единой государственной политики

I. Материалы ХХУ1 съезда КПСС, с.42.

— 3 74 по руководству развитием межотраслевых и комплексных научно-технических проблем и соединению науки с производством.

Политика партии в области научно-технического прогресса направлена на дальнейшее совершенствование и развитие новых форм руководства, системы планирования, интеграции и кооперации усилий научных коллективов в достижении общественно-экономических целей, четкую координацию исследований, улучшение системы внедрения достижений науки и техники в народное хозяйство, координацию научных поисков с учеными других социалистических стран, формирование единого фронта социалистической науки. ХХУ1 съезд партии, последующие пленумы Щ КПСС потребовали поднять всю систему организации и управления научно-техническим прогрессом на новый уровень разработки и реализаций крупномасштабных программ, более глубокого и развитого организационного обеспечения, концентрации научных сил на самых актуальных направлениях научно-технического прогресса, еще более органического соединения достижений научно-технической революции с преимуществами социализма. Особо актуальное значение этого вопроса приобретает в силу того, что «развитие науки и техники стало одним из главных направлений соревнования между социалистической и капиталистической системами»1, указывается в постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О мерах по ускорению научно-технического прогресса в народном хозяйстве» (1983 г.).

Историческое значение ленинской политики партии в области науки вынуждены признать и буржуазные исследователи. Так, французский ученый Жан Жак Соломон в книге «Наука и политика», полемизируя с*теми буржуазными политологами, которые пытаются доказать, будто КПСС и Советское государство после Октябрьской революции не имели

I. Коммунист, 1983, № 13, с.19.

— 3 75ясной программы в отношении науки, а Ленин-де был далек от проблем научно-технического прогресса, пишет: «Революция, победившая в России, устанавливает между наукой и революцией более тесные отношения, чем когда бы то ни было. Здесь переход от идеологии к действию дает модель организации. Наука не только признается национальным достоянием, но и к тому же провозглашена делом служения обществу и интегрируется в социальную систему в качестве производительной силы»*.

Разумеется, Соломон обставляет свое признание целым рядом оговорок по поводу подчинения науки «централизованным решениям», но существа своего вывода поколебать не мог. Предпринимаются попытки буржуазных идеологов опорочить идеалы научного социализма «бюрократическим подходом» властей к разработке научной политики. Именно такие цели преследует доклад «Политика в области науки: США/СССР», опубликованный в 1982 г. национальным фондом США. Излагая содержание второго тома, посвященного проблемам науки в Советском Союзе, журнал «Кемиклс энд инджиниринг» заметил, что авторы доклада стараются избежать «стандартной американской привычки преуменьшать возможности, присущие советскому техническому потенциалу». И действительно, если в предцдущем докладе (1977 г.) практически игнорировались успехи советской науки и техники, то в этом докладе невольно отдается должное тому, что «Советский Союз был первой в мире страной, которая выработала конкретную национальную политику в области науки. Разработанная Лениным, она была обоснована идеологически благодаря вере коммунистов в то, что развитие общества представляет собой столь же строгую науку, как физика, и, следовательр но, его можно планировать и направлять» . Но верные своему

1. Solomon J.J. Science et politique. Paris, 1970, £.75.

2. Chemicals and Engeneering, January 1981.

— 3 76 своему предубеждению, авторы доклада все же голословно заявляют о мнимом «технологическом отставании» Советского Союза от капиталистических стран Запада, хотя подобные измышления явно не в ладах с фактами.

Буржуазные «советологи» вроде английского ученого, директора Лондонского института восточно-европейских проблем Ангеса Уокера сеют измышления о том, что якобы Маркс предполагал «иные свойства социализма», если он возникнет в России (вначале он должен «стать реальностью на крупных заводах»), тем не менее вынужден признать, выдающийся вклад В.ИЛенина в развитие марксистской теории и, в частности, успешное применение взглядов Маркса на роль науки в социалистическом обществе, проявляющей себя в «правильной организации общественного планирования» и «постепенном построении социализма», о чем свидетельствуют успехи Советской России в преодолении хозяйственной разрухи в первые годы Советской власти*.

К интересным выводам пришла группа ведущих научных сотрудников Центра по изучению России и стран Восточной Европы Бирмингемского университета (Великобритания) во главе с профессором Р.Дэвисом. В «комплексном исследовании» «Советский Союз», оценивая личный вклад В.ИЛенина в победу социалистической революции, проф.Дэвис и его коллеги характеризуют Владимира Ильича как «прозорливого и в высшей степени прагматического деятеля», который сумел дать глубокий научный анализ обстановки, «во многом обеспечивший бескровный характер Октябрьской революций» и с помощью науки осуществить идею «планового пропорционального и сбалансированного экономического развития» стра-р ны . Положительно оценивая роль науки в Советском Союзе, где с самого начала революции большевики во главе с Лениным «сознательно

Т. Walker A. Marx: His Theory and its contrxt. An Introductory and Critical Essay on the Political Economy of Karl Marx. New York,

1978, pp.198, 211-212, 219. л TT . 10„D

2. Davies R. e.a. The Soviet Union. London. Allen and Unvin, 1978, pp.16-17, 41-42.

— 377 отдавали приоритет науке» и выделяли большие материальные ресурсы на ее развитие, авторы книги тут же обвинили партию в «нерешенности вопроса о правильном сочетании фундаментальных и прикладных исследований»^, что является ни чем иным, как сознательным искажением действительности. Французский ученый Роже Порталь к заслугам Ленина относит идею использования науки и техники в электрификации страны, ставшей «одной из движущих сил социализма». Косвенно признавая реальность применения ленинских взглядов к условиям России, автор однако не может избежать измышлений по поводу того, что этот период характерен «бесплодными попытками, отступлениями и хаотическим установлением нового строя»2.

Факты убедительно свидетельствуют, что Коммунистическая партия и Советское государство имели четкую ленинскую программу в отношении развития науки и техники в стране как фундаментальных, так и прикладных исследований. Именно поэтому забота о науке стала важнейшим партийным и государственным делом с первых дней после победы Октябрьской революции. Именно Ленин и наша партия дали анализ новейших достижений в области науки и техники, явившихся прелюдией современной научно-технической революции, обосновали связь научно-технического прогресса с наиболее высокими ступенями развития производительных сил, в прогрессе науки и техники увидели реальную предпосылку для подъема материальных и духовных сил, творческих способностей человека. Опыт Советского Союза подтвердил, что только социализм создает необходимые объективные предпосылки для использования достижений науки и техники в интересах общества и человека. Политика КПСС выступает как совокупность правил, критериев и партийно-государственного руководства научно-техническим прогрессом,

2*. Portal r!^La*Russie Industrielle de 1881 a 1927. Paris, 1976, p.163, 189. диалектически трактуемого системного подхода к научному анализу слонсного процесса разработки единой технической политики, органического слияния ее с процессом гуманизации труда, с развитием человека как главной производительной силы и высшей ценности социалистического строя. Наше общество, находясь в авангарде социального процесса, олицетворяет собой интеграцию науки и производства, нерушимый союз творческой мысли и творческого труда, единство теоретических изысканий и практических действий.

Ленинское предвидение о том, что научное знание станет мощным преобразующим фактором, будет оказывать многие десятилетия огромное влияние на все сферы общественной жизни, что наука превратится в разновидность труда индустриального — эти взгляды оказали огромное влияние на развитие науки не только в Советском Союзе, но и в других странах. Можно без преувеличения сказать, что методы и формы организации научных исследований, развития отдельных отраслей науки в масштабах всего государства были заимствованы у нас и приняты на вооружение промышленно-развитыми капиталистическими странами Запада.

Исторический опыт СССР и других стран социализма полностью подтвердил правильность ленинского вывода о том, что научное знание может способствовать устранению социальных антагонизмов и утверждению гармоничных отношений в обществе. Обращение к опыту Коммунистической партии, заложившей в первые годы Советской власти основы политики в области науки, позволяет глубже осмыслить закономерности общественного развития, преемственность научно-технической политики КПСС.

Вместе с тем практика социалистического строительства показывает, что ленинская мысль о построении «цельного», «полного»,

— 379 законченного» социализма*, б котором наука получит свое адэкват-ное выражение как непосредственная производительная сила, требует устранения трудностей в ускорении научно-технического прогресса, широкого и быстрого внедрения в производство достижений науки и техники. На съездах и пленумах ЦК партия выработала научно-обоснованную экономическую политику, взяла курс на повышение эффективности производства* его интенсификацию, перестройку системы управления экономикой, всего нашего хозяйственного механизма, обеспечение более тесной взаимосвязи экономического, социального и духовного прогресса Советского общества. Новая редакция Программы партии даст ясное представление о путях достижения этих целей. Достойное отражение в ней получит, как подчеркивал товарищ К.У.Черненко, «идея слияния двух революций — научно-технической и социальной»^.

Все это вызывает необходимость осуществления продуманных и последовательных мер, способных дать больший простор действию колоссальных созидательных сил, заложенных в нашей экономике, правильно использовать противоречия социализма в качестве источника и стимула его поступательного развития, творческого развития марксистско-ленинской науки. Проведенный соискателем теоретический анализ (в рамках задач историко-партийной науки) проблем разрешения противоречий при социализме, .диалектики объективного и субъективного в деятельности партии, вопроса о формах и методах управления наукой в его связи с социальной природой общества развитого социализма и идеологической ориентацией правящей Коммунистической партии, политика

1. Ленин В.И. Полн.собр.соч., т.36, с.300, 65; т.43, с.130.

2. Черненко К.У. Народ и партия едины. Избранные речи и статьи. с.458. которой опирается на прочную научную основу, позволил автору предложить ряд рекомендаций, которые рассчитаны на то, чтобы привлечь внимание историков партии к дальнейшему комплексному изучению и разработке рассматриваемой проблемы. Соискатель считает необходимым обратить при этом внимание на следующие моменты:

— на необходимость всестороннего исследования единой научно-технической политики, разработанной ЦК КПСС и Советским государством, возрастающего значения научно-технического прогресса как основы и главного фактора продвижения вперед всего дела ком-мунистиче ского строительства;

— на актуальность углубленного анализа социальных последствий научно-технической революции, поставленной партией задачи соединения преимуществ социализма с достижениями научно-технической революции, направленной, с одной стороны, на ускоренное развитие, повышение эффективности, уровня организаций и управления производством; с другой стороны, ориентацию развития науки на удовлетворение материальных и духовных потребностей человека, на создание оптимальных условий для расцвета личности;

— на необходимость разработки, в соответствии с решениями ЦК КПСС, проблемы единства и взаимодействия общественных, естественных и технических наук, процессов их интеграции и синтеза, способов совершенствования этих взаимосвязей и направлений, по которым наука оказывает свое воздействие на повышение производительности труда и на обогащение всех сфер человеческой деятельности;

— на теоретическую и практическую важность изучения характера, форм, содержания, тенденций совершенствования партийного руководства наукой на различных этапах социалистического строительства в диалектическом единстве различных его аспектов: экономических,

— 381 связанных с финансированием и созданием материальной базы научных исследований, разработкой материальных и моральных стимулов; социально- долитиче ских. регламентирующих общественную деятельность научных учреждений; идеологических, предусматривающих усиление роли научных коллективов в идейно-пропагандистской и воспитательной работе; организационных, регулирующих управление системой территориальных научных центров, процессом подготовки, расстановки и подбора кадров;

— на целесообразность исследований опыта долгосрочного программно-целевого планирования научного прогресса, что предполагает глубокий анализ закономерностей развития науки с целью максимального обеспечения эффективности научных разработок и использование их достижений в народном хозяйстве, предусматривает определение главных направлений развития науки с учетом приоритета тем исследованиям, которые наиболее полно учитывают особенности того или иного этапа социально-экономического развития страны, перспективные и быстроразвивающиеся отрасли знания, обеспечивающие революционный переворот техники.

Осуществление этих задач будет происходить в ходе совершенствования развитого социализма, что предполагает дальнейший подъем производительных сил, развитие и укрепление коллективистских общественных отношений, социалистического сознания и как производное -процесса превращения науки в непосредственную производительную силу — процесса, которому присущи свои противоречия и трудности.

Выявление их учеными-обществоведами соответствует научной стратегии партии о совершенствовании развитого социализма, опирающейся на прочный марксистско-ленинский теоретический фундамент, о комплексном развитии науки в единстве всех ее составных частей

— 382′ обществоведения, естествознания, техники, о возрастающей роли научного знания б выборе наиболее надежных путей для поднятия на качественно новый уровень народного хозяйства, повышения эффективности производства, осуществления крупномасштабных социальных программ, более полного удовлетворения материальных и .духовных потребностей народа, его идейно-нравственного возвышения, о закономерностях этого процесса.

Список научной литературыМокшин, Степан Иванович, диссертация по теме «История Коммунистической партии Советского Союза»

1. Энгельс Ф. Наброски к критике политической экономии. — Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т.1, с.568.

2. Энгельс Ф. Положение Англии. Восемнадцатый век. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч.,т.1, с.599.

3. Маркс К. Нищета философии. Ответ на «философию нищеты» г-на Прудона. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т.4, с.146, 184.

4. Маркс К., Энгельс Ф. Манифест коммунистической партии. -Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т.4, с.427.

5. Энгельс Ф. Развитие социализма от утопии к науке. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т.19, с.208.

6. Энгельс Ф. Похороны Карла Маркса. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т.19, с.351.

7. Энгельс Ф. Анти-Дюринг. Переворот в науке, произведенный господином Евгением Дюрингом. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч.,т.20, с.43, 145.

8. Энгельс Ф. Письма Ф.Энгельса к разным лицам. Январь 1888 -декабрь 1890. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т.20, с.420, 421.

9. Энгельс Ф. Диалектика природы. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т.20, с.509.

10. Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т.21, с.286-289.

11. Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т.23, с.48, 374, 395, 396, 497, 514.

12. Энгельс Ф. Фридриху Адольфу Зорге. — Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т.37, с.20.

13. Энгельс Ф. Конраду Шмидту. — Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т.37, с.420-421.

14. Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т.42, с.124.

15. Маркс К. Критика политической экономии. /Ш/. Глава о капитале. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т.46, ч.1, с.280.

16. Маркс К. Критика политической экономии /III/. Глава о капитале. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т.46, ч.П, с.ЗЗ, 206, 208, 213, 215, 221.- 384

17. Маркс К. Процесс производства капитала. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т.47, с.553, 554, 555, 556, 559.

18. Ленин В.И. По поводу так называемого вопроса о рынках. — Полн.собр.соч., т.1, с.67-122.

19. Ленин В.И. Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов? (Ответ на статьи «Русского богатства» против марксистов).-Полн.собр.соч., т.1, с.125-346.

20. Ленин В.И. Фридрих «Энгельс. Полн.собр.соч., т.2, с.6.

21. Ленин В.И. Проект и объяснение программы социал-демократической партии. Полн.собр.соч., т.2, с.90-97.

22. Ленин В.И. К характеристике экономического романтизма. Сисмонди и наши отечественные сисмондисты. Полн.собр.соч., т.2, с.179.

23. Ленин В.И. От какого наследства мы отказываемся? Полн. собр.соч., т.2, с.507-508.

24. Ленин В.И. Развитие капитализма в России. Полн.собр.соч., т.З, с.224.

25. Ленин В.И. Капитализм в сельском хозяйстве. (О книге Каутского и о статье г.Булгакова).- Полн.собр.соч.,’т.4, с.100.

26. Ленин В.И. Огатьи для «Рабочей газеты». Наша блИжайшая газета. Полн.собр.соч., т.4, с.189.

27. Ленин В.И. Попятное направление в русской социал-демократии; -Полн.собр.соч., т.4, с.244.

28. Ленин В.И, Аграрный вопрос и «критики Маркса». Полн.собр. соч., т.5, с.139, 141.

29. Ленин В.И. Материалы к выработке программы РСДРП. Поля, собр.соч., т.6, с.195, 211, 231-232.

30. Ленин В.И. Письмо «северному союзу РСДРП». Полн.собр.соч., т.6, с.362-363.

31. Ленин В.И. Революция учит. Полн.собр.соч., т.II, с.137.

32. Ленин В.И. Об отношении рабочей партии к религии, Полн. собр.соч., т.17, с.418.

33. Ленин В.И. Десять вопросов референту. Полн.собр.соч., т.18, с.5.

34. Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм. Критические заметки об одной реакционной философии. Полн.собр.соч., т.18, с.12,102,266,271,277,278,298,346,348,349,362,357.

35. Ленин В.И. Еще б партийности и беспартийности. Полн.собр. соч., т.19, с.НО. •

36. Ленин В.И. Одна из великих побед техники. Полн.собр.соч., т.23, с.94.

37. Ленин В.И. Тезисы по национальному вопросу. Поля.собр. соч., т.23, с.318.

38. Ленин В.И. Еще одно уничтожение социализма. Полн.собр. соч., т.25, с.41, 42, 49.

39. Ленин В.И. КарЛ «Маркс (краткий биографический очерк с изложением марксизма). Полн.собр.соч., т.26, с.58.

40. Ленин В.И. Под чужим флагом. Полн.собр.соч., т.26, с.139.

41. Ленин В.И. Честный голос французского социалиста. Полн.собр. соч., т.27, с.II.

42. Ленин В.И. Империализм, как высшая стадия капитализма (популярный очерк). Поля.собр.соч., т.27, с.320,324,381, 397,422,425.

43. Ленин В.И. Тетради по империализму. Тетрадь «в» (бета). -Полн.собр.соч., т.28, с.134.

44. Ленин В.И. Тетради по империализму. Тетрадь «У» («гамма»). -Полн.собр.соч., т.28, с.215 (179-233).

45. Ленин В.И. Философские тетради. Конспект книги Гегеля «наука логики». Учение о сущности. Полн.собр.соч., т.29, с.131.

46. Ленин В.И. Философские тетради. Конспект книги Гегеля «наука логики.» Субъективная логика или учение о понятии. Полн. собр.соч., т.29, с,156.

47. Ленин В.И. Империализм и раскол социализма. Полн.собр. соч., т.30, с.165.

48. Ленин В.И. Ерозящая катастрофа и как с ней бороться- -Полн.собр.соч., т.34, с.192.

49. Ленин В.И. Удержат Ли большевики государственную власть? -Полн.собр.соч., т.3£, с.307, 312.

50. Ленин В.И. К пересмотру партийной программы. Полн.собр. соч., т.34, с.373.

51. Ленин В.И. Второй всероссийский съезд советов рабочих и солдатских депутатов 25-26 октября (7-8 ноября) 1917 г. Заключительное слово по докладу о мире 26 октября (8 ноября). Полн.собр.соч., т.35, с.21.

52. Ленин В.И. Речь на заседании Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов совместно с фронтовыми представителями 4(17) ноября 1917 г. Газетный отчет. Полн.собр.соч., т.35, с.64.

53. Ленин В.И. Заседание ВВДК 1(14) декабря 1917 г. Резолюция о декрете по поводу кадетской»партии. Полн.собр.соч., т.35, с.138.

54. Ленин В.И. Доклад об экономическом положении рабочих Петрограда и задачах рабочего класса на заседании рабочей секции Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов 4(17) декабря 1917 г. Газетный отчет. Полн.собр.соч., т.35, g.146.

55. Ленин В.И. Проект воззвания второго всероссийского съезда советов крестьянских депутатов к крестьянству. Полн.собр. соч., т.35, с.152.

56. Ленин В.И. Речь о национализации банков на заседании ВЦИК 14(27) декабря 1917 г. Протокольная запись. Полн.собр.соч., т.35, с.172-173.

57. Ленин В.И. Из дневника публициста (темы для разработки). -Полн.собр.соч., т.35, с.187-190.

58. Ленин В.И. Запуганные крахом старого и борющиеся за новое. -Полн.собр.соч., т.35, с.191-192.

59. Ленин В.И. Как организовать соревнования? Полн.собр.соч., т.35, с.196-198, 202,205.

60. Ленин В.И. Третий всероссийский съезд, советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов 10-18 (23-31) января 1918 г. Заключительное слово по докладу Совета Народных Комиссаров 12(25) января. Полн.собр.соч., т.35, с.283-284.

61. Ленин В.И. Третий всероссийский съезд советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов 10-18 (23-31) января 1918 г. Заключительное слово по докладу Совета Народных Комиссаров 12(25) января. Полн.собр.соч., т.35, с.289.

62. Ленин В.И. Седьмой экстренный съезд РКП(б) 6-8 марта 1918 г.

63. Политический отчет Центрального Комитета 7 марта. Полн. собр.соч., т.36, с.7.

64. Ленин В.И. Седьмой экстренный съезд РКП(б) 6-8 марта 1918 г. Доклад о пересмотре программы и изменении названия партии8 марта. Полн.собр.соч., т.36, с.44, 51.

65. Ленин В.И. Седьмой экстренный съезд РКП(б) 6-8 марта 1918 г. Выступления против поправки Бухарина к резолюции о программе партии 8 марта. Полн.собр.соч., т.36, с.65.

66. Ленин В.И. Первоначальный вариант статьи «Очередные задачи советской власти». Полн.собр.соч., т.36, с.127, I40-I4I.

67. Ленин В.И. Очередные задачи советской власти. Полн.собр. соч., т.36, с.167,171,172,175,178,180,188,190,193-194,205.

68. Ленин В.И. Набросок плана научно-технических работ. -Полн.собр,соч., т.36, с.228-231.

69. Ленин В.И. Заседание ВЦИК 29 апреля 1918 г. Доклад об очередных задачах Советской власти. Заключительное слово по докладу об очередных задачах Советской власти. Полн.собр. соч., т.36, с.259,262-263,272-273.

70. Ленин В.И. 0 «левом» ребячестве и о мелкобуржуазности. -Полн.собр.соч., т.36, с.300, 304, 306;

71. Ленин В.И. 0 Социалистической академии общественных наук. Проект постановления Совнаркома. Директивы комиссии. -Полн.собр.соч., т.36, с.372-373.

72. Ленин В.И. Речь на I Всероссийском съезде Советов Народного хозяйства 26 мая 1918 г. Полн.собр.соч., т.36, с.379-380, 381-383, 386.

73. Ленин В.И. Объединенное заседание ВЦИК, Московского Совета .рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов и профессиональных союзов 4 июня 1918 г. Доклад о борьбе с голодом. -Полн.собр.соч., т.36, с.408, 411.

74. Ленин В.И. Речь на митинге в Сокольническом клубе 21 июня 1918 г. Газетный отчет. Полн.собр.соч., т.36, с.426.

75. Ленин В.И. Речь на митинге в Пресненском районе 26 июля 1918 г. Полн.собр.соч., т.36, с.535.

76. Ленин В.И. Заметки об электрификации промышленности Петрограда и Москвы. Полн.собр.соч., т.36, с.542.

77. Ленин В.И. Речь на объединенном заседании ВЦИК, Московского совета, фабрично-заводских комитетов и профессиональных союзов Москвы 29 июля 1918 г. Полн.собр.соч., т.37» с.15-16.

78. Ленин В.И. Письмо американским рабочим. Полн.собр.соч., т. 37, с.54, 61.

79. Ленин В.И. Речь на I Всероссийском съезде по просвещению 28 августа 1918 г. Полн.собр.соч., т.37, с.76.

80. Ленин В.И. Ценные признания Питирима Сорокина. Там же, с.196.

81. Ленин В.И. Речь на I Всероссийском съезде земельных отделов, комитетов бедноты и коммун II декабря 1918 г. Полн.собр. соч., т.37, с.358, 361-362.

82. Ленин В.И. Инструкция о составлении книги для чтения рабочих и крестьян. Полн.собр.соч., т.37, с.402.

83. Ленин В.И. Маленькая картинка для выяснения больших вопросов. Полн.собр.соч., т.37, с.407.

84. Ленин В.И. Заметки о сланцах. Полн.собр.соч., т.37, с.538.

85. Ленин В.И. Заседание Петроградского Совета 12 марта 1919 г. I. Доклад о внешней и внутренней политике Совета Народных Комиссаров. Краткий газетный отчет. Полн.собр.соч., т.38, с.6.

86. Ленин В.И. Заседание I Съезда сельскохозяйственных рабочих Петроградской губернии 13 марта 1919 г. 2. Ответ на записки. Полн.собр.соч., т.38, с.28.

87. Ленин В.И. Успехи и трудности советской власти. Полн. собр.соч., т.38, с.55, 56, 59.

88. Ленин В.И. УШ съезд РКП(б) 18-23 марта 1919 г. I. Речь при открытии съезда 18 марта. 2. Отчет Центрального’Комитета 18 марта. 3. Доклад о партийной программе. 4. Заключительное слово по докладу о партийной программе. 19 марта.

89. Доклад о работе в деревне 23 марта. Полн.собр.соч., т. 38, с.127,128,138-139,142,145,165,166,168,178-179,180,198,204.

90. Ленин В.И. Ответ на открытое письмо специалиста. Полн. собр. соч., т.38, с.220-222.

91. Ленин В.И. Чрезвычайное заседание Пленума Московского Совета рабочих и красноармейских депутатов 3 апреля 1919 г.

92. Резолюция по докладу о внешнем и внутреннем положении Советской республики. Полн.собр.соч., т.38, с.265.

93. Ленин В.И. Речь на конференции железнодорожников Московского узла 16 апреля 1919 г. Полн.собр.соч., т.38, с.315.

94. Ленин В.И. О заработной плате специалистов. Проект постановления 23 мая 1919 г. Полн.собр.соч., т.38, с.381-382.

95. Ленин В.И. Великий почин to героизме рабочих в тылу. По поводу «коммунистических субботников1). Полн.собр.соч., т.39, с. 13.

96. Ленин В.И. О государстве. Лекция в свердловском университете II июля 1919 г. Полн.собр.соч., т.39, с.64-65.

97. Ленин В.И. В лакейской. Полн.собр.соч., т.39, с.139.

98. Ленин В.И. Письмо к рабочим и крестьянам по поводу «победы над Колчаком. Полн.собр.соч., т.39, с.157.

99. Ленин В.И. О диктатуре пролетариата. Полн.собр.соч., т.39, с.261-264.

100. Ленин В.И. На борьбу с топливным кризисом. Циркулярное письмо к партийным организациям. Поля.собр.соч., т.39, с.305.

101. Ленин В.И. УШ Всероссийская конференция РКП(б) 2-4 декабря 1919 г. 2. Политический доклад Центрального’Комитета 2 декабря. Полн.собр.соч., т.39, с.351.

102. Ленин В.И. Планы статьи «В лакейской». Полн.собр.соч., т.39, с.445.

103. Ленин В.И. Г.М.Кржижановскому. Полн.собр.соч., т.40, с.62-63.

104. Ленин В.И. Доклад о работе ВЦИК и Совнаркома на первой сессии ВЦИК УП созыва 2 февраля 1920 г. Поля.собр.соч., т.40, с.108.

105. Ленин В.И. Речь на Ш Всероссийском совещании заведующих внешкольными подотделами губернских отделов народного образования 25 февраля 1920 г. Полн.собр.соч., т.40, с.164-165.

106. Ленин В.И. Речь на П Всероссийском съезде работников медико-санитарного труда I марта 1920 г. Протокольная запись. -Полн.собр.соч.f т.40, с.189.

107. Ленин В.И. IX съезд РКП(б) 29 марта 5 апреля 1920 г.

108. Доклад Центрального Комитета 29 марта. Полн.собр.соч., т.40, с.252, 253, 257.

109. Ленин В.И. Детская болезнь «левизны» в коммунизме. Полн. собр.соч., т.41, с.ЗЗ.

110. Ленин В.И. Речь на 2-м Всероссийском совещании ответственных организаторов по работе в деревне 12 июня 1920 г. -Полн.собр.соч., т.41, с.148.

111. Ленин В.И. О пролетарской»культуре. Полн.собр.соч., т.41, с.337.

112. Ленин В.И. Об организации связи между экономическими наркоматами. Полн.собр.соч., т.41, с.395-396.

113. Ленин В.И. Проект постановления Политбюро ЦК РКП(б) о Главполитпросветработе. Полн.собр.соч., т.41, с.397.

114. Ленин В.И. Речь на Всероссийском совещании политпросветов губернских и уездных отделов народного образования 3 ноября 1920 г. Полн.собр.соч., т.41, с.406, 408.

115. Ленин В.И. Письмо членам ЦК РКП(б)’6.XI.1920 г. Полн.собр. соч., т.42, с.7-8.

116. Ленин В.И. Московская губернская конференция РКП(б) 20-22 ноября 1920 г. I. Наше внешнее и внутреннее положение и задачи партии. Речь 21 ноября. Полн.собр.соч., т.42, с.ЗО.

117. Ленин В.И. Проект постановления экономической комиссии (Ж. Полн.собр.соч., т.52-53.

118. Ленин В.И. УШ Всероссийский съезд советов 22-29 декабря 1920 г. 3. Доклад Всероссийского центрального исполнительного комитета и Совета Народных Комиссаров о внешней и внутренней политике 22 декабря. Полн.собр.соч., т.42, с.153-154, I55-I6I.

119. Ленин «В.И. Кризис партии. Полн.собр.соч., т.42, с.244.

120. Ленин В^И. Директивы ЦЕС коммунистам работникам наркомпроса. — Полн.собр.соч., т.42, с.320.

121. Ленин В.И. О работе Наркомпроса. Полн.собр.соч., т.42, с.324, 325.

122. Ленин В.И. Проект основного пункта постановления СТО об общеплановой комиссии. «Членам СТО лично от тов.Ленина. -Полн.собр.соч., т.42, с.338.

123. Ленин В.И. Об едином хозяйственном плане. Полн.собр.соч., т.42, с.340,341,344,346.

124. Ленин В.И. План доклада на УШ Всероссийском съезде советов.-Полн.собр.соч., т.42, с.380-381.

125. Ленин В.И. X съезд РКП(б) 8-16″марта 1921 г. 6. Заключительное слово по докладу о замене разверстки натуральным налогом 15 марта. Полн.собр.соч., т.43, с.81.

126. Ленин В.И. Речь на Всероссийском съезде транспортных рабочих 27 марта 1921 г. Поля.собр.соч., т.43, с.130.

127. Ленин В.И. 0 продовольственном налоге»(значение новой политики и ее условия). Полн.собр.соч., т.43, с.239.

128. Ленин В.И. Тов.Кржижановскому в президиум Госплана. -Полн.собр.соч., т.43, с.262-.

129. Ленин В.И. X Всероссийская конференция РКП(б) 26-28 мая 1921 г. Доклад о продовольственном налоге 26 мая. Полн. собр.соч., т.43, с.306.

130. Ленин В.И. Речь на Ш Всероссийском продовольственном совещании 16 июня 1921 г. Полн.собр.соч., т.43, с.359.

131. Ленин В.И. Мысли насчет «плана» государственного хозяйства. -Поля.собр.соч., т.44, с.63-64.

132. Ленин В.И. В президиум УШ Всероссийского электротехнического съезда. Полн.собр.соч., т.44, с.136.

133. Ленин В.И. IX Всероссийский съезд советов 23-28 декабря .1921 г. I. 0 внутренней и внешней политике республики. Отчет ВЦИК и СНК 23 декабря. Полн.собр.соч., т.44, с.316, 318.

134. Ленин В.И. Проект тезисов о роли и задачах профсоюзов в условиях новой экономической политики. Полн.собр.соч., т.44, с.352.

135. Ленин В.И. 0 значении воинствующего материализма. Полн. собр.соч., т.45, с.25,26,29-30,31.

136. Ленин В.И. XI съезд РКП(б) 27 марта 2 апреля 1922 г. Политический отчет Центрального Комитета РКП(б) 27 марта. -Полн.собр.соч., т.45, с.94-95, 112,115.

137. Ленин В.И. Ответ на замечания, касающиеся работы замов (заместителей председателя СНК). Полн.собр.соч., т,45, с.181.

138. Ленин В.И. Письма И.В.Сталину для членов Политбюро ЦК РКП(б) о развитии радиотехники. Полн.собр.соч., т.45, с.194-195.

139. Ленин В.И. В президиум ВСНХ. Полн.собр.соч., т.45, с.224.

140. Ленин В.И. Речь на 1У сессии ВЦИК IX созыва 31 октября 1922 г* Полн.собр.соч., т.45, с.247.

141. Ленин В.И. Интервью корреспонденту «Манчестер гардиан» А.Рансому. Второй вариант (неоконченный). Поля.собр.соч., т.45, с.268.

142. Ленин В.И. 1У конгресс Коммунистического интернационала5 ноября 5 декабря 1922 г. 2. Пять лет Российской революции и перспективы мировой революции. Доклад на 1У конгрессе Коминтерна 13 ноября. — Полн.собр.соч., т.45, с.289.

143. Ленин В.И. 0 монополии внешней торговли. Товарищу Сталину для пленума ЦК. Полн.собр.соч., т.45, с.333-337.

144. Ленин В.И. Последние письма и статьи В.И.Ленина 23 декабря 1922 г. 2 марта 1923 г. 1У. 0 придании законодательныхфункций Госплану 327 декабря 1922 г./. Полн.собр.соч., т. 45, с.350, 352.

145. Ленин В.И. Как нам реорганизовать Рабкрин (предложение ХП съезду партий). Полн.собр.соч., т.45, с.385.

146. Ленин В.И. Лучше меньше, да лучше. Поля.собр.соч., т.45, с.391,392,394,400,404-405.

147. Ленин В.И. Конспект речи на X Всероссийском съезде Советов. Полн.собр.соч., т.45, с.441.

148. Ленин В.И. Н.П.Горбунову 2I.X.I9I8 г. Полн.собр.соч., т. 50, с.197.

149. Ленин В.И. Телеграмма уральскому Совнархозу. Полн.собр. соч., т.50, с.375.

150. Ленин В.И. Г.М.Кржижановскому. Полн.собр.соч., т.51, с.105.

151. Ленин В.И. М.А.Бонч-Бруевичу 5.П.1920 г. Полн.собр. соч., т.51, с.130.

152. Ленин В.И. Г.М .Кржижановскому 14.1Д.- Полн. собр. соч., т. 51, с.159-160.

153. Ленин В.И. В.В.Адоратскому 6.1У.1920 г. Полн.собр.соч., т.51. с.176.

154. Ленин В.И. К.А.Тимирязеву 27.17.1920 г. Полн.собр.соч., т.51, с.185.

155. Ленин В.И. Н.И.Бухарину. Полн.собр.соч., т.51, с.292.

156. Ленин В.И. Р.Э.Классону 2.XI.I920 г. Полн.собр.соч., т.51, с.325-326.

157. Ленин В.И. В малый Совнарком. Полн.собр.соч., т.52, с.17.

158. Ленин В.И. А.Г.Гойхбаргу. Полн.собр.соч., т.52, с.72.

159. Ленин В.И. В ЦК РКП(б). Полн.собр.соч., т.52, с.72.

160. Ленин В.И. Н.П.ГорбуноЕу. Полн.собр.соч., т.52, с.73.

161. Ленин В.И. Г.М.Кржижановскому. Полн.собр.соч., т.52, с.76.

162. Ленин В.И. Г.М.Кржижановскому. Полн.собр.соч., т.52, с.80-82.

163. Ленин В.И. Г.М.Кржижановскому. Полн.собр.соч., т.52, с.128-129.

164. Ленин В.И. Г.М.Кржижановскому. Полн.собр.соч., т.52, с.141-142.

165. Ленин В.И. Г.М.Кржижановскому. Полн.собр.соч., т.52, с.142-143.

166. Ленин В.И. В.М.Молотову. Полн.собр.соч., т.52, с.147-148.

167. Ленин В.И. Е.А.Преображенскому. Полн.собр.соч., т.52, с.155.

168. Ленин В.И. Г.М.Кржижановскому. 26.У.1921 г. Полн.собр. соч., т.52, с.214-215.

169. Ленин В.И. Г.М.Кржижановскому. Полн. собр. с оч., т.52, с.242-243.

170. Ленин В.И. А.О.Альскому. З.У1.1921 г. Поля.собр.соч., т.52, с.244-245.

171. Ленин В.И. И.И.Радченко 5.У1.1921 г. Полн.собр.соч., т.52, с.254-255.

172. Ленин В.И. Р.Э.Классону 5.У1.1921 г. Полн.собр.соч., т.52, с.255.

173. Ленин В.И. Г.М.Кржижановскому. Полн.собр.соч., т.52, с.293.

174. Ленин В.И. Г.М.Кржижановскому. Полн.собр.соч., т.53, с.8-10.

175. Ленин В.И. Г.М.Кржижановскому. Полн.собр.соч., т.53, с.20.

176. Ленин В.И. В.А.Смольянинову.- Полн.собр.соч., т.53, с.22.

177. Ленин В.И. В.В.Адоратскому. Полн.собр.соч., т.53, с .8687.

178. Ленин В.И. Телеграмма Н.М.Книповичу. Полн.собр.соч., т.53, с.97.

179. Ленин В.И. В редакцию газет «Известий», «Правды» и В.Н. Ипатьеву. Полн.собр.соч., т.53, с.125.

180. Ленин В.И. Н.П.Горбунову. Полн.собр.соч., т.53, с.162-164.

181. Ленин В.И. Записка В.А.Смольянинову и письмо Н.М.Книповичу. -Полн.собр.соч., т.53, с.166-167.

182. Ленин В.И. Телеграмма всем областным и губернском эконом-совещаниям. Полн.собр.соч., т.53, с.186-187.

183. Ленин В.И. Н.П.Горбунову. Полн.собр.соч., т.53, с.225-226.

184. Ленин В.И. Г.М .Кржижановскому. Полн.собр.соч., т. 53, с.274-275.

185. Ленин В.И. Г.М.Кржижановскому. Полн.собр.соч., т.53, с.277.

186. Ленин В.И. Н.П.Горбунову. Полн.собр.соч., т.54, с.4-5.

187. Ленин В.И. Г.М.Кржижановскому. Полн.собр.соч., т.54, с.101.

188. Ленин В.И. Г.М.Кржижановскому. Полн.собр.соч., т.54, с. 179.

189. Ленин В.И. В Социалистическую академию. Полн.собр.соч., т.54, с.184.

190. Ленин В.И. Х.Д.Цюрупе. Полн.собр.соч., т.54, с.187.

191. Ленин В.И. Товарищам, работающим в Гидроторфе. Полн.собр. соч., т.54, с.196-197.

192. Ленин В.И. А.И.Рыкову. Полн.собр.соч., т.54, с.226-227.

193. Ленин В.И. В.В.Адоратскому. Полн.собр.соч., т.54, с.228-229.

194. Ленин В.И. В президиум Социалистической академии. Полн. собр.соч., т.54, с.233-234.

195. Ленин В.И. В.В.Адоратскому. ЮЛУ.1922. Полн.собр.соч., т.54, с.234.

196. Ленин В.И. И.И.Скворцову-Степанову. Полн.собр.соч., т.54, C.3I0-3II.

197. Ленин В.И. К записке Н.М.Книповича. Полн.собр.соч., т.54, с.315.

198. Ленинский сборник,XI. М-Л., Соцэкгиз, 1931, 430 с.

199. Ленинский сборник, XX. М., Партийное издательство, 1932, 374 с.

200. Ленинский сборник, ХХ1У. М., Партийное издательство,1935, 362с.

201. Ленинский сборник, ХХХУ. М., Политиздат, 1970, 399 с.

202. Ленинский сборник, ХХХУШ. М., Политиздат, ‘1975, 464 с.

203. Владимир Ильич Ленин. Биография. Изд. шестое. М., 1981, 740 с.

204. В.И.Ленин о науке и высшем образовании. М., Политиздат, 1967.

205. Ленин и Академия наук. Сборник документов. Под ред. академика П.Н.Поспелова. М., Наука, 1969, 343 с.

206. В.И.Ленин. Об идеологической работе. М., Политиздат, 1969, 448 с.

207. В.И.Ленин о пропаганде и агитации. М., Политиздат, 1978, 240 с.

208. Ленин и культурная революция. Хроника событий (I9I7-I923),1. Мысль, 1972, 496 с.2Р9. В.И’Ленин, КПСС о развитии науки. М., Политиздат, 1981, 800 с.

209. Документы и материалы КПСС

210. Второй съезд РСДРП. Программа Российской социал-демократической рабочей партии, принят.^, на П съезде партии. Том первый. I898-I9I7. Изд.9-ое. М., Политиздат, 1983, с.59-65.

211. Девятый съезд РКП(б). Об очередных задачах хозяйственного строительства. КПСС в резолюциях. том второй, с.241-254; По вопросу о профессиональных союзах и их организации. -Там же, с.254-260; По организационному вопросу. — Там же, с, 260-264.

212. Девятая Всероссийская конференция РКП. Об очередных задачах партийного строительства. КПСС в резолюциях. том второй, с.297-303; По организационному отчету ЦК. — Там же, с.303-304.

213. Резолюция ЦК РКП(б) о Пролеткультах. I декабря 1920 г. -КПСС в резолюциях. том второй, с.313-315.

214. Десятая Всероссийская конференция РКП(б). Об экономической политике. КПСС в резолюциях. том второй, с.420-422.

215. Постановление Пленума ЦК РКП(б) по вопросу о нарушениях пункта 13 Программы и о постановке антирелигиозной пропаганды 9 августа 1921 г. Там же, с.444-446.

216. Письмо ЦК РКП(б) всем комитетам партии о работе среди работников просвещения 18 сентября 1921 г. Там же, с.448-449.

217. Письмо ЦК РКП(б) всем комитетам партии об усилении политико-воспитательной работы 16 ноября 1921 г. Там же, с.452-455;

218. Одиннадцатая Всероссийская конференция РКП(б). Очередные задачи партии в связи с восстановлением хозяйства. Там же, с.466-472; По вопросу об укреплении партии, в связи с учетомопыта проверки личного состава ее. Там же, с.473-477.

219. Одиннадцатый съезд РКП(б). Москва. 27 марта 2 апреля 1922 г. Роль и задачи профсоюзов в условиях новой экономической политики. — Там же, с.483-492. По докладу Центрального

220. Комитета. Там же, с.480-482; Об укреплении и новых задачах партии. — Там же, с.500-509; 0 печати и пропаганде. — Там же, с.523-528.

221. Двенадцатая Всероссийская конференция РКП(б). Москва. 4-7 августа 1922 г. Об антисоветских партиях й течениях. Там же, с.587-593.

222. Тринадцатая конференция РКП(б). Москва. 16-18 января 1924 г. 0 партстроительстве. Там же, с.145-152; Об итогах дискуссии и о мелкобуржуазном уклоне в партии. — Там же, с.152-160; Об очередных задачах экономической политики. — Там же, с.160-176.

223. Пленум ЦК РКП(б). Москва, 22 января 1924 г. К партии, ко всем трудящимся. Там же, с.178-180.

224. Тринадцатый съезд РКП(б). Москва. 23-31 мая 1924 г.

225. Пленум ЦК РКП(б). Москва. 17-20 января 1925 г. О выступлении т.Троцкого. Там же, с.323-331.

226. Четырнадцатая конференция РКП(б). Москва. 27-29 апреля 1925 г. Тезисы о задачах Коминтерна и РКП(б) в связи с расширенным Пленумом ЦККИ, принятые Х1У конференцией.- 398

227. РКП(б). Там же, с.385-394,

228. Пленум ЦК КПСС. Москва. 4-12 июля 1955 г. О задачах по дальнейшему подъему промышленности, техническому прогрессу и улучшению организации производства. Там же. Том седьмой. М., Политиздат, 1971, с.71-91.

229. Двадцать второй съезд КПСС. Москва. 17-31 октября 1961 г. Программа Коммунистической партии Советского Союза. Там же. Том восьмой. М., Политиздат, 1972, с.196-305.

230. Материалы ХХШ съезда КПСС. М., Политиздат, 1966, 304 с.

231. Материалы ХХ1У съезда КПСС. М., Политиздат, 1971, 320 с.

232. Материалы ХХУ съезда КПСС. М., Политиздат, 1976, 256 с.

233. Материалы ХХУ1 съезда КПСС. М., Политиздат, 1981, 223 с.ххх

234. Восьмой съезд РКП(б). Март 1919 года. Протоколы. М., Госполитиздат, 1959, ‘ с. 70-71, ИЗ.

235. Девятый съезд Российской коммунистической партии. Стенографический отчет (29-го марта 4 апреля 1920 г.). М., Госно-литиздат, I960,’с.81-85.

236. Девятая конференция РКП(б). Сентябрь 1920 года. Протоколы. М., Политиздат, 1972, с.57-102.

237. Десятый съезд РКП(б). Март 1921 года. Стенографический отчет. М., Госполитиздат, 1963, с.131-132, 153-154, 164.

238. Протоколы десятой Всероссийской конференции РКП£большевиков). Май 1921. М., Партиздат; 1933, 127 с.

239. XI Всероссийская партийная конференция РКП(б) (19-22,ХП.1921г.) Стенографический отчет. Самара, губернский комитет РКП(б), 1922, 236 с.

240. Конференция 12-я (ХП Всероссийская конференция РКП(большевиков. 4-7 августа 1922 г.). Бюллетени № 1,2,3,4. М., Издание ЦК РКП, 1922, 210 с.

241. Двенадцатый съезд РКП(б). 17-25 апреля 1923 года. Стенографический отчет. М., Политиздат, 1968, с.75, 82.

242. Тринадцатый съезд РКП(б). Май 1924. Стенографический отчет. М., Госполитиздат, 1963, с.403, 406.

243. ХУ1 Конференция Всесоюзной Коммунистической партии. Стенографический отчет. М-Л., Госиздат, 1929, с.НО,119.

244. Ко всем членам партии. Обращение Комиссии по истории Октябрьской революции и РКП(б). М., Истпарт, 1920, с.2-3.

245. О партийно-советских школах. Губернским комитетам РКП, губернским исполкомам, губернским отделам народного образования. Циркуляр ЦК РКП(б) и Наркомпроса. 7 августа 1920 г.- Справочник партийного работника. М., Госиздат, 1921, 58 с.

246. О политико-просветительной работе. Циркуляр ЦК РКП. -Там же, с.88-89.

247. О плане внутрипартийной пропаганды. Циркуляр ЦК РКП. -Там же, с.89-90.

248. О курсах по изучению марксизма. Циркуляр ЦК РКП. Там же, с.96.

Структурная
реорганизация науки и высшего исторического
образования. Партийное руководство
исторической наукой: идеологическое,
проблемное концептуальное. Тезисы ЦК
ВКП(б) Агитпропа к революционным
юбилейным датам. Издание произведений
В. И. Ленина. Общество историков-марксистов.
Первая всесоюзная конференция
историков-марксистов.

Организацией,
объединившей еще немногочисленные
силы ученых новой формации, стало
Общество
историков-марксистов. Оно возникло в
1925 г. в Москве при
Коммунистической академии и насчитывало
первоначально около 40 ученых. Председателем
общества был избран М. Н. По­кровский.
С 1926 г. выходит научно-популярный журнал
«Исто­рик-марксист»,
а с 1931 г. — научно-популярный журнал
«Борь­ба классов». Общество
историков-марксистов ставило научные
„ I
доклады,
проводило обсуждения и дискуссии по
наиболее важ­ным
и острым вопросам исторической науки.
Его отделения были
образованы на Украине, в Белоруссии и
в некоторых дру­гих
республиках.

Рост
кадров советских историков и их первые
крупные ус­пехи
показала проведенная в конце 1928 — начале
1929 г. пер­вая
Всесоюзная конференция историков-марксистов.

В Обще­стве
к этому времени состояло 169 действительных
членов и 176 членов-корреспондентов.
В конференции историков-марксистов
приняло
участие в общей сложности до 1000 человек.
На пле­нарных
заседаниях конференции, а также в ее
секциях (истории * ВК.П(б),
истории народов СССР, методической и
др., в комиссии
по истории вооруженных восстаний,
революционных и граж­данских
войн) было заслушано свыше 40 научных
докладов. Важнейшее
значение среди них имела доклады М. Н.
Покров­ского
«Развитие современной исторической
науки и задачи исто­риков-марксистов»
и «Ленинизм и русская история», В. И.
Нев­ского
«История ВКП(б) как наука», А. М. Панкратовой
«Ос­новные
проблемы изучения истории пролетариата
СССР». Более 150
ученых выступило в прениях. В докладах
и выступлениях анализировались
основные направления в изучении и
препода­вании
истории, состояние разработки крупнейших
проблем, формулировались
задачи предстоящих исследований.
Деятель­ность
конференции проходила под знаком борьбы
за чистоту марксистско-ленинских
принципов, непримиримого отношения к
буржуазной
и мелкобуржуазной идеологии в исторической
науке.
Конференция призвала советских историков
сплотить свои
силы для выполнения программы строительства
социа­лизма,
овладеть высокой техникой научного
исследования, усиливать
интернациональные связи советской
исторической науки’.
В 1928
состоялась Всесоюзная конференция
историков-марксистов, на к-рой помимо
до­клада М. Н. Покровского о задачах
историче­ской науки, отчетного доклада
П. О. Горина от совета Общества и сообщений
о работе важней­ших исторических
учреждений были в соответст­вующих
секциях заслушаны и проработаны до­клады:
Лукина, Основные проблемы исто­рии
империализма, В а н а г а, Финансовый
капитал, Фридлянда, Советская наука в
изучении В. Ф. Р., Попова К. А., Про­блемы
перерастания, и др. Эта конференция
стала апофеозом «школы Покровского».
М.Н. Покровский провозглашал, что «Мы
поняли, — чуть-чуть поздно, — что термин
«русская история» есть контрреволюционный
лозунг, что «…история казанских и
крымских татар, казаков или якутов не
есть «русская история», … как история
Индии, Южной Африки «В прошлом мы,
русские, — я великоросс, самый чистокровный,
какой только может быть, — в прошлом мы,
русские, величайшие грабители, каких
можно себе представить»

Дискуссии о
социально-экономических формациях.

Сталин перестраивал историческую
парадигму «школы Покровского»,
которая перестала соответствовать
политической и внутрипартийной ситуации
в стране. Покровский не был заменен
каким-либо авторитетным историком, он
был заслонен фигурой самого Сталина,
прежде всего. Созданная историками-марксистами
схема общественного развития, структурно
включавшая в себя периоды-направления,
выделенные по классовому признаку,
представили общий ход исторического
развития в рамках политических установок
и решений ЦК ВКЩб). Дискуссии, которые
велись в научных учреждениях, проходили
без учета исследовательских подходов,
заменялись идеологическими «проработками».

Например, обсуждение
в Коммунистической академии в 1933-1935 гг.
вопросов об
общественно-экономических формациях
,
о генезисе капитализма и феодализма,
проводилась в рамках сталинской трактовки
исторической науки. При обсуждении
вопроса о торговом капитализме, которое
ввел М.Н. Покровский, историки-марксисты
ссылались на Сталина, который указывал
что «за основу исторической периодизации
следует брать отношения производства,
а не обмена»1.

Вместе с тем,
негативные тенденции в исторической
науке окончательно организационно
оформились лишь к середине 30-х гг., когда
произошел разгром «школы М.Н.
Покровского». Дискуссии начала 1930-х
гг. были очередным этапом в утверждении
сталинских принципов в исторической
науке. В 30-х г. состоялись также дискуссии:
о генезисе и развитии феодализма,
характере крестьянских восстаний и
войн, формировании мануфактур и фабрик
и т.д.

Репрессии против
исторической науки: исключение из членов
Комакадемии К. Радека, Х. Раковского, Л.
Д. Троцкого и др., критика «правого
уклона», кампания против Н. И. Бухарина,
Кондратьева, Чаянова, Челинцева, разгром
краеведения, «Академическое дело».
Фальсификация истории. Дискуссии о
партии «Народная воля», письмо И. В.
Сталина в журнал «Пролетарская революция»,
статьи К. Е. Ворошилова «Сталин и Красная
Армия», «Сталин и создание Красной
Армии».

Создание учебников
по истории для средней и высшей школы.
«История ВКП (б). Краткий курс».

В это время власть вновь стало обращать
внимание к истории. Было проведено 2
совещания по разработки наиболее
эффективных методов изучения истории.
Комиссия высказалась за увеличение
преподавания истории, ввести историю
в начальной школе в самом элементарном
варианте. Н. К. Крупская: «Детей нужно
научить делать вывод из ряда фактов».

Первые программы
для учебников, созданные в 1917 году, в
1930 году выглядели уже слишком одиозно
(они содержали антигосударственные
настроения, недооценивали национальные
чувства и т. д.).

В 1932 г. 25 августа
вышло постановление – «Об учебных
программах и учебниках в школах». Эту
работу возглавил Нарком Просвещения.
Коллективы авторов формировались на
конкурсной основе. Прежде всего,
необходимо было создать основной учебник
для 8-10 классов «История СССР». Выделилось
две команды авторов: — 1) Н. Н. Ванаг (А.
Панкратова, Юничев) и 2) С. А. Пионтковский
(В. Лебедев и Н. Стражев). Перед ними были
поставлены следующие задачи:

— для 1933/34 учебного
года провести корректировку уже
существующей литературы;

— к июню 1935 года
должен быть создан новый учебник;

На макет учебника
выделили слишком мало времени — 3 месяца.
Группы выступили против таких сроков.
Тогда было принято решение отменить
принцип состязательности, и была
утвержден один коллектив авторов:

— по древней истории
С. И. Ковалев возглавлял группу;

— По средним векам
– Касминский;

— Новая история
– Лукин;

— История СССР –
Н. Н. Ванаг;

Кроме этого был
решен вопрос о воссоздании исторических
факультетов в первых 5 «древних»
университетах.

15 мая 1935 г.
Постановление ЦК ВКП (б) – «О преподавании
гражданской истории в школах СССР». Б.
Греков, Панкратова и Пионтковский –
главный учебник оп истории СССР. Первая
трудность, с которой столкнулись авторы
– периодизация истории. В итоге авторы
выбросили строгую хронологию с
характерными чертами. Каждый автор
писал определенный период. В итоге
конспект получился очень большой около
300 параграфов. Претензии к учебнику –
1) требовали сокращения первых периодов
истории. 2) массу необходимо сделать
ликой – Кто кроме Пугачева участвовал
в крестьянской войне? Фамилии конкретные.

3 июля показали
этот конспект Сталину (в это время он
был на отдыхе в отпуске). Ему конспект
не понравился – «группа не выполнила
и даже не поняла сути задания». Эти слова
были опубликованы – авторитет авторов
был подорван. Они не сумели, по мнению
Сталина, показать социально-экономическую
отсталость России, зависимость от
Западно-Европейского капитала, от
которой страну избавили большевики,
критика за идеализацию христианской
истории.

В начале 30-х гг. в
результате реорганизации
научно-исследовательских учреждений
они становятся целиком зависимыми от
указаний партии и Советского правительства.
Коммунистическая академия при ЦИК СССР
стала большое внимание уделять изучению
в исторической науке классовой борьбы
и революционному движению народных
масс. Так, например, выполняя постановление
ЦК ВКЩб) и СНК СССР «О создании комиссии
истории фабрик и заводов» (1931 г.), в
составе Комакадемии в 1932 году учреждается
комиссия «По изучению истории фабрик
и заводов» под председательством
A.M.
Панкратовой, которая принялась за
написание историографических работ по
фабричному движению в России. На деле
данная комиссия выполняла «политический
заказ» о нахождении в отечественной
истории примеров классовой борьбы и
революционного движения пролетариата.
Для изучения истории пролетариата была
создана в Институте истории
Комакадемии
секция, занимавшая разработкой проблем
истории рабочего класса, его «быта и
революционной борьбы за свои права».210
Так же была учреждена Ассоциация
марксистов-востоковедов. Секция
средневековой истории ставила своей
главной задачей изучение «основных
проблем хозяйственной и социальной
истории средневекового общества через
марксистско-ленинское учение».

Таким образом,
Комакадемия выступила своеобразным
оружием в руках ЦК партии в деле
монополизации исторической науки. До
середины 1930-х г. в СССР существовали две
независимые друг от друга Академии.
Однако, в условиях сталинизации
исторической науки и взятие курса на
монополизацию власти в руках одного
человека в 1936 г. происходит объединение
Академии наук СССР и Коммунистической
академии212.

Утверждение
сталинских принципов в исторической
наук наглядно прослеживается и в
отношении власти к ученым историкам.
Если в 1929-1931 гг. репрессии шли по
идеологическим мотивам и преследованию
подвергались в основном буржуазные
историки, дореволюционная профессура,
то в 1933-1936 гг. — представители марксиского
направления «школы Покровского»,
которые строили свои концептуальные
схемы на идеях Ленина, но не Сталина.

В начале 30-х гг.
практически во всех научно-исторических
учреждениях стала занимать монопольное
положение марксистско-ленинско-сталинская
теория общественного развития.
Историческая наука была поставлена под
партийно-государственный контроль и
однозначно ориентировалась на указания
И.В. Сталина. Сталинские решения и
высказывания, касающиеся исторической
науки, преподносились как истина в самой
«последней инстанции». Приведем
лишь один пример обсуждения в Институте
Красной Профессуры «Письма»
И.Сталина в редакцию журнала «Пролетарская
революция».
Партийное
собрание Института красной профессуры
подчеркивало «величайшее теоретическое
и политическое значение письма т. Сталина
для дальнейшей борьбы за большевистскую
партийность в исторической науке»215,
в Президиуме Института красной профессуры,
обсудив письмо Сталина, отмечали, что
«письмо способствует дальнейшему
сплочению большевистских рядов в борьбе
против контрреволюционного троцкизма
как передового отряда мировой
буржуазии»216. В истории стала
возвеличиваться роль Сталина, наряду
с Лениным он стал рассматриваться в
качестве классика марксизма, положившего
начало новому этапу в советской
исторической науке. Насаждался догматизм
и начетничество. Сталинист Ем. Ярославский,
в связи с изучением «Письма»,
подчеркивал, что необходимо:

«Поднять вопрос
истории нашей партии на должную высоту,
поставить дело изучения истории нашей
партии на научные, большевистские рельсы
и заострить внимание против троцкистских
и всяких фальсификаций истории нашей
партии, систематически, срывая с них
маски»217. Таким образом, указания
Сталина разделили ученых историков на
«политических вредителей» в науке
и «истинных» историков-марксистов.

Апофеозом утверждения
сталинских принципов, уже позднее, в
исторической науке явился учебник
«История
ВКЩб): Краткий курс»
(М.,
1938г.), где историческая мысль была
окончательно догматизирована. Строго
говоря, история XX
века не подлежала научному изучению, а
рассматривалась с точки зрения агитации
марксизма и политики партии. Из истории
как науки выпал ее главный субъект —
человек, а изучение развития общественных
отношений определялись лишь экономическими
достижениями каждой исторической эпохи.

Историческая
концепция стала эволюционировать от
методологических положений
марксизма-ленинизма и уподобляться
«советской имперо-подобной»
исторической науке. Сам Сталин считал
необходимым уподобить историю «имперской»,
то есть развить единую концепцию развития
России и других стран с имперским
уклоном, где главными станут принципы
национального патриотизма, создания
сильной централизованной власти, которая
постоянно боролась со всевозможными
расколами и направляло деятельность
народных масс.

В концептуальном
плане утвердились сталинские принципы,
в организацию исторической науки были
внедрены: унификация, плановость,
догматика толкования идей марксизма-ленинизма.
Поэтому отечественная наука, которая
должна была по логике познания отразить
общие и особенные черты в прошлом и
настоящем страны, оказалась довольно
односторонней, делался акцент на
историко-партийное направление.

Монополизация
истории привела к появлению ситуации,
при которой в исторической науке шли
постоянные политические споры по поводу
того, какие научные идеи — нужные, а какие
— ненужные в настоящей момент. Созданная
новая историческая концепция была
скомпонована из сталинских цитат и
постановлений партии и Советского
правительства.

В сталинской
концепции подчеркивалось
теоретико-методологическая идея о
тождестве российской истории и истории
коммунистической партии.

Принцип «партийности»
возник позже, к началу 1930-х гг., и
определялся как нахождение некого
соответствия результатов исторического
исследования с партийными решениями и
указаниями ЦК ВКП (б) и Советского
правительства.

Партия, в лице ее
лидера И.В.Сталина, создавала условия
для вмешательства партийно-государственных
институтов в научно-исследовательский
процесс отечественной исторической
науки.

Хотя, «сталинизация»
исторической науки произошла далеко
не сразу, но в конце 1920-х — начале 1930-х
гг. произошло окончательное утверждение
сталинских принципов, создание советской
«имперской» исторической науки.

Репрессии в среде
историков.

Процесс политизации истории как науки
сопровождался произволом и насильственными
в среде историков методами воздействия.
И. В. Сталина и его окружение не могли
не раздражать независимые исторические
школы, проявлявшие уважение к отечественным
научным традициям.

о судьбе отдельных
историков, осужденных вместе с С. Ф.
Платоновым, следует сказать особо. В
этом плане весьма примечательна жизнь
академика Е.
В. Тарле
.
После возвращения из ссылки его перестали
именовать академиком, практически не
печатали. О Е. В. Тарле заговорили после
выхода в свет монографии «Наполеон»,
которая в «Правде» и «Известиях» была
оценена негативно. Однако книга
понравилась И. В. Сталину и на следующий
день в газетах появилась заметка «От
редакции», которая взяла под защиту
ученого. В марте 1937 г. с Е. В. Тарле была
снята судимость и он вновь был объявлен
академиком. В 1937 — 1939 гг. появились его
новые труды — «Жерминаль и прериаль»,
«Нашествие Наполеона на Россию»,
«Талейран». Е. В. Тарле в канун войны был
дважды пожалован Сталинскими премиями.

По-иному сложилась
судьба Ю. В.
Готье,
работу
которого «Железный век в Восточной
Европе» журнал «Историк-марксист»
квалифицировал как «идеологическую
подготовку интервенции против СССР».
В 1934 г. он вернулся из ссылки, и долгое
время считалось, что ничего оригинального
не создал. Ныне же выяснилось, что он
писал дневник, содержавший порой резкие,
но в принципе верные оценки тогдашней
действительности.

Наступление
сталинизма на историческую науку имело
широкие географические рамки. В 1930 г.
на Украине

состоялось судилище по делу мнимой
организации «Союза вызволения Украины»,
в которую якобы входили многие ученые
во главе с историком М. С. Грушевским.
Лидерам СВУ инкриминировалось раздувание
буржуазного национализма, внедрение
чуждой культуры. В 1931 г. аресты
возобновились, было объявлено о
деятельности некоего «Украинского
национального центра». М. С. Грушевский,
имя которого склонялось и в связи с этим
процессом, был отправлен в ссылку, а его
книга «История Руси — Украины» запрещена.

После письма И. В.
Сталина в редакцию журнала «Пролетарская
Революция» начался разгром историко-партийной
науки. В массовом порядке из научных
центров страны стали изгоняться историки,
попадавшие под уничтожающий огонь
критики. В 1936 г. был расстрелян декан
исторического факультета МГУ профессор
Г. С. Фридлянд,
который, как было заявлено, использовал
научную деятельность «для контрабандистского
протаскивания идей, враждебных ленинизму».

В резолюции общего
собрания ячейки истории партии ИПК «Об
итогах обсуждения письма тов. Сталина»
(декабрь 1931 г.) было записано: «В ходе
обсуждения вскрыт ряд новых антипартийных
контрабандистских вылазок и развернуто
беспощадное большевистское разоблачение
выявленных троцкистских контрабандистов
(Миронов, Альтер) и иных фальсификаторов
истории нашей партии (Юдовский,
Горин, Ванаг, Бантке

и др.). …Обсуждение показало нежелание
историков-коммунистов до конца вскрыть
и по-большевистки признать свои крупнейшие
ошибки политического и историчес¬кого
характера (Кии, Баевский, Минц, Лукин и
др.)». Восемь из десяти названных выше
историков были репрессированы и погибли.
Жертвами террора стали крупные ученые:
историк-публицист Ю.
М. Стеклов,
историки
партии В. Г. Кнорин и В. Г. Сорин, директор
Института истории АН СССР академик Н.
М. Лукин, директор Библиотеки им. В. И.
Ленина В. И.
Невский
и
др.

Письмо И. В. Сталина
«О некоторых вопросах истории большевизма»
положило конец борьбе между школой М.
Н. Покровского и группой Е. М. Ярославского
за гегемонию на «историческом фронте».
В октябре 1931 г. Е. М. Ярославский отправил
покаянное письмо И. В. Сталину, в котором
униженно писал: «Тов. Сталин, укажите
мне тот «ряд ошибок принципиального
и исторического характера», о которых
Вы говорите в конце Вашего письма». И.
В. Сталин указал на «ошибки», а Е. М.
Ярославский начал их исправлять,
приступив к фальсификации истории. Со
школой же М. Н. Покровского

дело обстояло иначе.

С января 1936 г.
началась развернутая критическая
кампания против М. Н. Покровского,
характер которой, по-видимому, не
соответствовал действительным ошибкам
ученого.

В 1937 г. были
подготовлены изданные позднее сборники
под названием «Против исторической
концепции М. Н. Покровского» (1939 г.) и
«Против антимарксистской концепции М.
Н. Покровского» (1939 г.). Свое отношение
к недавнему руководителю исторической
науки выразили представители старой
школы Б. Д. Греков, С. В. Бахрушин, В. И.
Пичета, С. В. Юшков, их последователи —
Н. М. Дружинин, К. В. Базилевич, Б. Б.
Кафенгауз, а также ученики М. Н. Покровского
-I А. М. Панкратова, М. В. Нечкина, А. Л.
Сидоров и др. К концу 30-х гг. «разгромленная»
школа М. Н. Покровского именовалась уже
как «банда шпионов и диверсантов, агентов
и лазутчиков мирового империализма,
заговорщиков и убийц».

Репрессии 30-х гг.
нанесли непоправимый ущерб отечественной
исторической науке. Однако при этом
наличествовал интересный момент,
выделенный доктором исторических наук
В. А. Муравьевым: «…Сталин решает убрать
тех, кто начинал разработку истории
революционного движения, кто достаточно
много знал, вернуть буржуазных историков
и тем самым ощутить себя наследником
прошлого страны и породить мифологизированную
историю». Кроме того, репрессии
способствовали завершению процесса
унификации исторического знания. Немало
этому содействовали постановления
партии и правительства по вопросам
развитии исторической науки и преподавания
истории в вузах и школе и организационная
перестройка исторических учреждений.

Организационная
перестройка исторических учреждений
и преподавание истории в школах и вузах.
В январе-марте 1934 г. Наркомпрос РСФСР
провел два совещания ученых и преподавателей
истории, которые высказались за
реорганизацию преподавания истории в
школах и улучшение подготовки кадров
преподавателей
.
На основе этих решений стали готовиться
постановления партии и правительства.

В постановлении
СНК СССР и ЦК ВКП(б «О преподавании
гражданской истории в школах СССР» (16
мая 1934 г.) указывалось, что главным
недостатком совет с кой исторической
науки являлась подмена
изложения конкретного хода истории
абстрактными социологическими схемами.
9 июня 1934 г.
ЦК ВКП(б) принял решение о введении в
начальной и неполной средней школе
элементарного курса всеобщей истории
и истории СССР, Были созданы авторские
коллективы по подготовке учебников
истории для средней школы.

К середине 30-х
гг. марксистская методология достаточно
прочно укоренилась в системе АН СССР,
бывшей когда-то оплотом немарксистской
исторической науки (носители иного
мировоззрения к этому времени в
большинстве своем были репрессированы).
Поэтому в феврале 1936
г. было принято решение о ликвидации
Коммунистической академии и. передаче
ее учреждений АН СССР.

На основе этого решения образовался
Институт истории
,
в котором было создано восемь секторов.
Периодическим органом института стал
журнал «Историк-марксист», с 1936 г.
институт издавал непериодический
сборник «Исторический архив», с 1937 г. —
«Исторические записки». В 1934 — 1935 гг.
были восстановлены исторические
факультеты университетов в Москве и
Ленинграде, при них начала функционировать
аспирантура.

В результате
организационной перестройки 30-х гг.
сложилась система исторических
научно-исследовательских учреждений
и центров подготовки кадров, существующая
с небольшими изменениями и ныне.

Изучение
дореволюционной истории России в 30-е
гг. отечественная историческая наука
не только создала общую концепцию
истории России, но и достигла определенных
успехов в разработке конкретных проблем.
В первую области очередь можно говорить
о достижениях в области изучения истории
России периода феодализма.

В 1932 г. в Академии
истории материальной культуры прошла
дискуссия о характере
строя Древней Руси
.
И. И. Смирнов и его последователи высказали
мысль о складывании у славянских племен
на базе разложения первобытного строя
рабовладельческого общества. Б. Д. Греков
доказывал, что у восточных славян
возникали феодальные отношения и
установилась феодальная
общественно-экономическая формация.
Большинство участников обсуждения
поддержало эту точку зрения.

В 30-е гг. Б. Д. Греков
стал ведущим специалистом по истории
феодальной Руси. Он начал разработку
таких принципиально новых идей, как
роль товаризации сельскохозяйственного
производства в изменении форм феодальной
ренты, связь форм ренты с общественным
устройством и внутренней политикой
государственной власти и феодальных
группировок и т. п. Итогом исследования
явилась его монография «Очерки по
истории феодализма в России» (1934 г.).

Проблемы истории
Древней Руси в 30-е гг. достаточно
интенсивно разрабатывал историк-юрист
С. В. Юшков,
взгляды которого во многом были
тождественны построениям Б. Д. Грекова.
Наибольший интерес представляет его
трактовка Древней Руси как колыбели
русского, украинского, и белорусского
народов.

Большое место в
отечественной историографии 30-х гг.
занимала и внешнеполитическая
тематика
.
Наиболее значимыми в этой области были
исследования академика Е.
В. Тарле,

разрабатывавшего ‘проблемы внешней
политики России начала XIX в. и приступившего
в это время к фундаментальному исследованию
Крымской войны. Б.
А. Романов
.
Им была переработана монография о
политике царизма па Дальнем Востоке
накануне русско-японской войны.

В 1939 г. Институт
истории АН Украины провел научную
сессию, посвященную 230-летию Полтавской
битвы. В 1940 г. вышла в свет книга Н. М.
Коробкова «Семилетняя война», в которой
высоко оценивались победы русского
оружия в войне с Пруссией в 1757 — 1760 гг.

В 30-е гг. была
поставлена проблема изучения
внутренних процессов в дер
евне
в контексте состояния феодальной вотчины
в условиях разложения феодализма и
формирования капиталистических отношений
(Г. Н. Бибиков, П. Г. Рындзюнский). На этой
базе предпринимались попытки комплексного
рассмотрения причин, содержания и
последствий реформы 1861 г. (И. Д. Шахназаров,
Е. А. Мороховец).

Дальнейшее развитие
получила историография
освободительного движения:

Причем именно при разработке данных
проблем наблюдалась поляризация мнений.
Достаточно ясно она просматривается
при оценке жизни и деятельности А. Н.
Радищева. В 1935 в «Материалах к изучению
«Путешествия из Петербурга в Москву»
А. Н. Радищева» была высказана мысль о
том, что Радищев допускал возможность
преобразования «сверху» в чем проявлялась
его ограниченность. Одновременно Ю
Спасский и Г. Гуковский обосновывали
мысль о последовательной революционности
А. Н. Радищева. Таким образом, в исторической
науке возникла «загадка» А. Н. Радищева.
Первую попытку ее решения предпринял
в 1940 г. Г. П. Макагоненко, который попытался
«снять» противоречивость отдельных
глав «Путешествия…» предложением
рассматривать книгу как единое целое,
идея которого – развенчание возможности
реформистского пути уничтожения
крепостничества.

В истории
освободительного движения особое место
занимает революция
1905 — 1907
гг.,
в изучении которой стоит отметить
монографию Е. Д. Черменского о буржуазии
и царизме в годы революции (1939 г.). Им
впервые был исследован генезис буржуазных
партий в России, показан процесс роста,
а затем ослабления оппозиционности
либеральной буржуазии и т. п.

В изучении
процесса индустриализации

основное внимание было сосредоточено
на исследовании стахановского движения.
Только за 1935- 1940 гг. ему было посвящено
4 643 работы (Очерки истории исторической
науки в СССР. М., С. 472). Большинство из
них носило экономический характер,
однако в некоторых имелись исторические
экскурсы. Стахановцам были посвящены
книги А. С. Вайнштейна (1937 г.) и И. Н.
Кузьминова (1940 г.). подробно рассматривалось
и изменение социального облика рабочего
класса России (Маркус Б. Л. Труд в
социалистическом обществе. М., 1939 г.).

В 30-е гг.
историко-экономическая наука практически
перестала заниматься осмыслением
социально-экономического развития
деревни. Были опубликованы только две
историко-социологические работы: К. М.
Шуваев на материалах деревень Березовского
района Воронежской области сопоставил
аграрное развитие до и после революции
(1937 г.); А. Е. Арина, Г. Г. Котов, К. В. Лосев
провели аналогичное исследование по
данным Мелитопольского района Запорожской
области (1939 г.).

Российская
историческая наука за рубежом.

В российской исторической науке за
рубежом в 30-е гг. начался процесс
денационализации. Количество работ на
русском языке начинает неуклонно
сокращаться (даже Г. В. Вернад¬ский и П.
Н. Милюков все большее число исследований
начинают писать по-английски или
по-немецки), уменьшилось и число русских,
славянских тем и т. д.

Дальнейшее развитие
в 30-е гг. в российской исторической науке
за руюбежом получила идея соборности.
Ее теоретик и родоначальник профессор
М. В. Шахматов посвятил большое исследование
органам власти и управления в Московской
Руси (1935 г.), которые трактовались им как
благодатный общественный регулятор.
Анализируя подчиненную исполнительную
власть — органы принуждения (IX — XVII вв.),
он приводит богатые сведения о терминологии
этого института, его сходе с нормами
скандинавского и славянского права и
т. д.

Особое внимание
в 30-е гг. русские историки-эмигранты
уделяли истории церкви. Ведущим
специалистом в этой области был сотрудник
Чешской АН С. Г. Пушкарев. В центре его
внимания оказались отношения церкви и
государства, через эту призму им
рассмотрены личности святого Сергия и
митрополита Алексия. Весьма важна
поставленная им проблема взаимоотношений
мира и монастыря на Руси XIV – XVII вв.
Итогом его работ явилась опубликованная
в 1938 г. в Словакии монография «Роль
православной церкви в истории русской
культуры и государства». Реформы
патриарха Никона и зарождение раскола
детально исследовал М. В. Зызыкин,
опубликовавший в Варшаве трехтомную
монографию «Патриарх Никон. Его
государственные и канонические идеи»
(1931 — 1939 гг.).

В 1932 г. в Берлине
Л. Д. Троцкий
опубликовал книгу «Сталинская
школа фальсификаций. Поправки и дополнения
к литературе эпигонов»,

которая представляет собой сборник
написанных в разное время статей по
истории партии и советского строительства.
Непосредственным поводом к подготовке
и изданию работы послужила шумиха в
связи с 50-летием И. В. Сталина. Л. Д. Троцкий
выявил сознательные искажения истории
и указал на них.

Итак, в 30-е гг.
отечественная историческая наука
оказалась в чрезвычайно сложных условиях.
Ее развитие было обусловлено в значительной
степени интересами партии и государства,
в результате вмешательства которых
произошла унификация исторического
знания и возникла тенденция фальсификации
исторической реальности. В российской
исторической науке за рубежом ситуация
была не менее тревожной. Наметился
процесс ее денационализации, и растворения
в традиционной западной исторической
мысли.

«Небывалое возвеличение Лысенко породило у нас немало всевозможных «новаторов», как правило, поддержанных большевистскими властями.

Вскоре после войны, когда отношения с союзниками ещё не охладились, большой шум произвёл, к примеру, противораковый препарат «КР», предложенный гистологом Григорием Роскиным и микробиологом Ниной Клюевой. Профессор Г.И. Роскин недавно женился на Н.Г. Клюевой. Он ещё до войны обнаружил, что в экспериментальных опухолях мышей накапливаются южно-американские простейшие вида Trypanosoma cruzi. В связи с появившимися в то время антибиотиками предприимчивой Клюевой пришла идея выделить из этих трипаносом противораковый антибиотик.

Испытав приготовленный препарат на мышах, авторы получили обнадёживающие результаты, указывающие на рассасывание экспериментальных опухолей. Их доклад на президиуме Академии медицинских наук был широко разрекламирован прессой.

К этому известию живой интерес проявили американцы и посол США Уоллтер Беддел Смит. Бывший начальник штаба союзных войск во второй мировой войне явился к Клюевой с предложением о совместной разработке этой проблемы, поскольку в борьбе против рака заинтересовано всё человечество. Ошеломленная Клюева, зная наши порядки, сейчас же обратилась к ректору Института усовершенствования врачей, где она работала, и в Министерство здравоохранения и с их разрешения, скрывая убожество своей кафедры, приняла посла в кабинете ректора.

Далее события развивались следующим образом. Министр здравоохранения Г.А. Митерев с разрешения ЦК, которое, как всегда, давалось только устно, стал готовить соглашение о совместных исследованиях с США. Однако, когда дело дошло до Сталина, вождь возмутился, как это наши достижения отдают американцам, вследствие чего министра освободили от должности, а начальника противоракового отдела министерства и его сотрудников, занятых подготовкой соглашения, арестовали. учёного секретаря Академии медицинских наук В.В. Парина, отвёзшего в США книгу Роскина и Клюевой «Биотерапия опухолей», репрессировали и приговорили как американского шпиона к 15-летнему тюремному заключению.

За сим последовал «Суд чести». В отсутствии бдительности и патриотизма обвиняли Митерева и Роскина. Клюева почему-то, вероятно, как более «патриотичная», не присутствовала на этой инсценировке… Характерно, что одним из обвинений Роскину было то, что он принял в подарок от иностранца самопишущую ручку.

Далее Клюева, в отсутствие кого-либо из учёных, сделала доклад на заседании Политбюро, вследствие чего был создан для неё специальный засекреченный и тщательно охраняемый институт, и целому ряду министерств дали задание обеспечить его современным оборудованием. (Со временем из-за отсутствия результатов этот институт был закрыт и на его базе организован академический институт онкологии.)

Все работы по раку были засекречены и находились на особом учёте. Был издан указ, согласно которому нельзя было публиковать или докладывать исследования, которые не полностью завершены. Так как было не ясно, что значит «не полностью завершены», это вызвало панику, и многие уже назначенные научные заседания и совещания были сорваны.

Ажиотаж вокруг проблемы рака и трудность этой проблемы стимулировали «приток» других «новаторов».

Работая в Государственном онкологическом институте им. П.А. Герцена, мне приходилось получать на отзыв многочисленные предложения по терапии и диагностике рака. Предлагали лечить рак клюквой, березовыми грибами, почками растений — всего не упомнишь.

Однажды к директору нашего института профессору А.И. Савицкому явился «новатор» и обратился с просьбой апробировать его метод лечения, заключавшийся в одевании больных в радиоактивное белье. Директор, естественно, не согласился с гостем и бесцеремонно выпроводил его из Института. После этого он был вызван в Министерство здравоохранения и, получив там взбучку, разыскал «новатора» и униженно просил его испытать его метод в клинике Института.

Среди большинства необоснованных малограмотных предложений, как правило, засекреченных, некоторые выглядели наукообразно. Вспоминается способ диагностики рака, заявленный кристаллографом, членом-корреспондентом Академии наук СССР Г.Б. Бокием.

Этот учёный, далёкий от медицины и биологии, с помощью поляриметра нашёл, что у 10 больных раком угол вращения плоскости поляризации сыворотки крови был иным, чем у 10 нормальных доноров. На этом основании он предложил диагностировать рак. Получив под грифом «секретно» это предложение, одобренное учёным советом Института… кристаллографии (!), я дал отрицательный отзыв, поскольку в крови имеется множество оптически активных компонентов, концентрация которых постоянно меняется от различных причин; позже я узнал, что такой же отзыв написал и мой отец.

Несмотря на это, «метод Бокия» был испытан в клиниках и якобы дал блестящие результаты. Позже, однако, было созвано секретное совещание, которое пришло к заключению, что метод хорош, но имеющиеся поляриметры с точностью до 0,1° недостаточны, и необходима более высокая точность, до 0,01°. Так как такие поляриметры производятся только голландской фирмой «Хенш и Шмидт», нескольким министерствам было дано задание изготовить их в нашей стране.

Со временем, наконец, выяснилось, что сам метод не даёт никаких результатов. Можно привести ещё немало примеров партийно-государственной поддержки фанатиков-шарлатанов, как, например, старого большевика О.Б. Лепешинской, отрицавшей клеточную теорию, или Бошьяна, наблюдавшего «самопроизвольное зарождение» живых организмов.

Отмечу только «открытие» М.И. Волского. Михаил Иванович Волский, профессор Технологического института в г. Горьком (Нижнем Новгороде), сделал «великое открытие», согласно которому при инкубации куриных яиц содержание азота в них повышалось, т. е. они усваивали азот из воздуха. Грубо проведённые опыты были неубедительны для специалистов, и эти работы отвергались научными журналами.

В 1948 году Волский опубликовал их в виде монографии, выпущенной в Горьком. Продолжая опыты вместе со своим сыном, Евгением Михайловичем, он заявил свои результаты как открытие, существенным аргументом которого было то, что азот воздуха сможет служить источником питания для космонавтов.

В 1970 г. президиумом Академии наук СССР мне было поручено экспериментально проверить данные Волских. Все пробы зашифровывались, и ключ к шифрам опечатывался до обработки результатов. По завершении экспериментов оказалось, что никакого усвоения азота не имело места. Несмотря на это, авторы, поддерживаемые Горьковским обкомом, продолжали бомбардировать высокие инстанции, а при Горьковском университете им была создана специальная лаборатория со штатом более 50 сотрудников.

Непродуманные волевые решения партийных руководителей принесли неисчислимый вред не только науке. Даже после смерти Сталина, несмотря на неэффективность колхозов и совхозов, всячески продолжали душить частные приусадебные хозяйства, непомерные налоги привели к почти полному отсутствию в них скота и вырубке фруктовых деревьев.

Во время визита в США на Хрущёва произвела сильное впечатление урожайность кукурузных полей, и он потребовал, чтобы у нас повсюду выращивали эту культуру. Все хозяйства обязаны были засеивать маисом не менее трети пахоты и отдавать под неё лучшие земли. Если на юге страны кукуруза более или менее вызревала, то на большей части территории Советского Союза она давала лишь ничтожные побеги, которые полностью подавлялись сорняками.

Так, в течение почти 20 лет мне приходилось наблюдать поля в Калининской (Тверской) области, где находилась наша дача. Лишь в одно, необычно жаркое лето кукуруза выросла там почти до метра, не дав плодов. Все остальные годы на полях, засеянных ею, росли только сорняки, и ростков кукурузы даже не было видно…»

Збарский И.Б., От России до Росси (воспоминания учёного), в Сб.: Под «крышей» Мавзолея, Тверь, «Полина», 1998 г., с. 280-283.

Чем закончилась последняя попытка советских ученых отстоять свою, пусть и относительную, самостоятельность

ран, ан ссср, ученые, академия наук, политика, власть, история

В президиуме торжественного собрания, посвященного 200-летнему юбилею Академии наук СССР. 1925 год. Через три года советская власть решит сделать АН СССР полностью идеологически прокоммунистической. Фото © РИА Новости

Именно в январские дни 1929 года, то есть круглым счетом 95 лет назад, решалась судьба того уникального явления, которое позже назовут «большая советская наука». В качестве эпиграфа к этому сюжету вполне можно было бы взять слова из обращения И.В. Сталина к делегатам VII Всесоюзного съезда ВЛКСМ 16 мая 1928 года: «Перед нами стоит крепость. Называется она, эта крепость, наукой с ее многочисленными отраслями знаний. Эту крепость мы должны взять во что бы то ни стало». И «штурм» этой крепости происходил по всем канонам фортификационного искусства.

«Просачивается чуждая нам идеология»

Академия наук СССР, согласно Уставу 1927 года, имела два подразделения в своем составе: Отделение физико-математических наук и Отделение гуманитарных наук (история, филология, экономика, социология и т.п.). 16 января 1928 года Политбюро ЦК ВКП(б) рассматривало вопрос об увеличении вакансий действительных членов Академии наук СССР до 80 человек с равным распределением по численности между двумя отделениями.

«Существенное расширение числа вакансий объективно способствовало росту авторитета Академии наук, превращавшейся из корпоративной организации в общесоюзное учреждение, объединяющее на самом деле научную элиту страны, включая ученых из вузов и отраслевых институтов, – подчеркивал историк науки, доктор биологических наук Эдуард Колчинский. – Среди вновь избранных академиков были: электрохимик В.А. Кистяковский, радиотехник Л.И. Мандельштам, электротехник В.Ф. Миткевич, оптик Д.С. Рождественский, химики-органики Н.Я. Демьянов, Н.Д. Зелинский, А.Е. Фаворский и А.Е. Чичибабин, специалист в области гидро- и аэродинамики С.А. Чаплыгин. В Академию пришли также выдающиеся геологи А.Д. Архангельский, А.А. Борисяк, И.М. Губкин, В.А. Обручев, математики С.Н. Бернштейн, И.М. Виноградов, Н.М. Крылов, Н.Н. Лузин, чья деятельность также была важна для превращения СССР в индустриальную державу. Появление в академии наук столь крупного отряда представителей дисциплин, без которых было бы немыслимо создание современной промышленности, открывало возможности для прямого участия академии в решении прикладных проблем».

Коммунисты ставили задачу расширения прежде всего Отделения гуманитарных наук. Именно по этому отделению они могли выдвинуть свои кандидатуры на предстоящих выборах в академию. И это было естественно: Институт красной профессуры, основанный в 1921 году, бесперебойно поставлял в советские учебные и научные учреждения страны идеологически подготовленные кадры большевиков. Но высшая научная элита до тех пор более или менее удачно «отфильтровывала» новых советских специалистов-гуманитариев. Так, 12 января 1929 года академики демонстративно провалили на Общем собрании трех кандидатов-коммунистов (заведующего литературным отделением Института красной профессуры В.М. Фриче, члена редколлегии журнала «Историк-марксист» Н.М. Лукина и директора Института философии Коммунистической академии А.М. Деборина), баллотировавшихся в состав АН СССР.

Краткую, но очень информативную характеристику этим выборам оставил в своих дневниках московский учитель истории И. Шитц. 13 января 1929 года он записал: «При «общих» выборах в Академию из навязанных кандидатов прошли: Крыжановский («создатель новой науки – планирования») [правильно — Кржижановский Глеб Максимилианович. – «НГН»], Рязанов (издатель Маркса и Энгельса, соз­датель института их имени – на большие деньги, отпущенные правительством, ярый библиофил и – никакой ученый), Бухарин (парень бойкий, развязный, умный и с хорошим образованием, подозрительный теоретик подозрительного предмета – ленинизма, ныне гонимый за какой-то уклон) и М.Н. Покровский, едкий разлагатель, слюнобрызжущий критик, не автор какого бы то ни было исследования.

Забаллотированы: Фриче, Деборин, Лукин; первый – ком­пилятор и публицист-марксист; второй – философ-марксист, сочетание достаточно нелепое; третий – посредственнейший из учеников талантливого Р.Ю. Виппера.

Как-то будет «реагировать» советская печать, а пуще разные месткомы из агитаторов и «технического персонала», выдвигавшие сих кандидатов» (И.И. Шитц, «Дневник «Великого перелома» (март 1928 – август 1931)». Париж, 1991. – 325 с.).

Реакция не заставила себя долго ждать. Насколько это было критично для советской власти, говорит, например, выступление директора Института литературы и языка Коммунистической академии Анатолия Луначарского на Общем собрании членов ВКП(б) АН СССР 11 января 1930 года. Его доклад назывался «О задачах парторганизации АН СССР». Луначарский подчеркивал, что именно благодаря гуманитариям в академии «просачивается чуждая нам идеология». Цель, провозгла­шенная А.В. Луначарским, – «приручить академию, сделать этот крупный научный штаб советским».

Мало того, Анатолий Васильевич ставил задачу свертывания гуманитарного отделения в течение 10–15 лет и передачи его в Коммунистическую академию. (Забегая вперед, заметим, что сама Комакадемия будет ликвидирована в 1936 году. Ее институты и научные кадры передавались в институты Академии наук СССР. Таким простым ходом, зеркально противоположным тому, что предлагал А.В. Луначарский, партийное и советское руководство решило проблему «просачивания чуждой идеологии» в АН СССР.)

«Тихий бунт» академиков

Между тем политическое руководство страны готовилось к предстоящей, казалось бы, рутинной внутриакадемической процедуре – январским 1929 года выборам новых членов Академии наук – как к стратегически важной, а потому засекреченной диверсионной операции. Причем эта подготовка началась задолго до самих выборов.

Еще 28 февраля 1928 года СНК РСФСР принял постановление «О порядке избрания представителей ученых учреждений РСФСР в комиссию по рассмотрению кандидатур в действительные члены Академии наук СССР».

Секретариат Ленинградского обкома ВКП(б) 17 мая 1928 года утверждает секретную «Директиву о проведении кампании по выборам кандидатов в члены Академии наук СССР». Была создана специальная комиссия, в задачи которой входила «активизация через партийные ячейки всех ленинградских учреждений, имеющих право выставлять кандидатов».

В августе 1928 года ставки повышаются серьезно. ЦК ВКП(б) принимает опять-таки секретную директиву ЦК союзным республикам, крайкомам и обкомам партии о негласном вмешательстве в кампанию по выборам в АН СССР. В приложении к директиве были даны списки кандидатур, которых необходимо активно поддерживать, и тех, против которых «основательно выступать».

По-видимому, руководство страны понимало, что в лице АН СССР оно встретит тихое, но упорное, «интеллигентское» сопротивление. Несмотря на всю внешнюю смиренность академиков. Смирение и есть самая страшная сила.

18 октября 1928 года на закрытом собрании бюро коллектива ВКП(б) Академии наук СССР был заслушан отчет о работе бюро в течение шести месяцев 1928 года. В принятом постановлении отмечалось: «В Академии враждебная к нам атмосфера все более и более увеличивается, но это не относится к высшему научному персоналу и рабочим от станка, а относится к той средней группе служащих Академии наук, которые когда-то принадлежали к привилегированным».

Подчеркивалась как серьезная проблема малочисленность коммунистической прослойки в Академии наук. И эти опасения, судя по всему, не казались простой перестраховкой. Первая партячейка в Академии наук СССР была создана в марте 1927 года. Через год в ней было 7 членов и 14 кандидатов в члены ВКП(б), причем все они принадлежали к техническому персоналу Академии. В июле 1929 года на 1158 человек, сотрудников АН СССР, было 16 членов ВКП(б).

Учитывая этот контекст, показательна ускоренная партийно-академическая карьера того же Абрама Моисеевича Деборина. Решением ЦК ВКП(б) от 4 июля 1928 года он был принят в партию без прохождения кандидатского стажа. 27 апреля 1928 года на заседании Президиума Российской ассоциации научно-исследовательских институтов общественных наук его кандидатура выдвигается в действительные члены Академии наук СССР. Отделение гуманитарных наук АН СССР обсуждало кандидатуру Деборина 12 декабря 1928 года: 16 голосов было подано «за» и 1 – «против». А 12 января 1929 года кандидатуры были представлены Общему собранию АН СССР. В голосовании участвовало 30 человек; для утверждения кандидатуры нужно было набрать 20 голосов. А.М. Деборин получил 18 голосов.

Впрочем, современный российский историк С.Н. Корсаков в связи с этим пишет: «В этом провале сказалась поданная В.И. Вернадским «Записка» против кандидатуры А.М. Деборина. В «Записке» В.И. Вернадского вместо анализа научных взглядов А.М. Деборина рисуется типичный для мышления многих естественников «страшный образ» философии, подменяющей схоластическими построениями научные исследования. Не следует также забывать, что А.М. Деборин был вообще первым философом, избиравшимся в Академию, и критерии отбора были на тот момент не проработаны. В.И. Вернадский утверждал, что Академия наук должна выбирать в академики не философа как такового, а ученого – представителя философских наук: истории философии, логики, психологии».

Как бы там ни было, директор Библиотеки Академии наук Валерий Леонов отмечал: «В выборах 1928 г. Академия устояла: из 39 избранных только 5 были коммунистами». Сказать, что большевики, политическая верхушка страны, были уязвлены этим обстоятельством – ничего не сказать. Учитывая, что 27 июля 1925 года ЦИК и СНК СССР приняли постановление о «признании Российской Академии наук высшим ученым учреждением Союза ССР»; что вся кампания по выборам в Академию 1928–1929 годов – согласование, выдвижение, сопровождение, утверждение кандидатов в АН СССР – проходила под плотным контролем Политбюро ЦК ВКП(б) и Ленинградского обкома партии, – такое независимое поведение академиков было расценено как доказательство антисоветского заговора в Академии.

Для Академии наук это была, по существу, последняя попытка отстоять свою, пусть и относительную, самостоятельность. Академики вожделели обрести автономию каждого научного коллектива и каждого исследователя. Для большевиков же наука должна была прежде всего быть обращенной к практике. Причем тотально идеологизированной практике. В 1932 году, например, в журнале «НИИМАШ» («Известия научно-исследовательского института машиностроения и металлообработки») была опубликована статья «О марксистско-ленинской науке в кузнечном деле». Вот небольшая выдержка из нее: «Нужно помнить, что ни один технологический процесс в наших условиях не должен быть проведен в жизнь без достаточного марксистского обоснования, так же как ни одна машина не должна быть установлена, а тем более выписана из-за границ».

Это был спор двух фундаментальных установок, двух взглядов на место науки в обществе, на перспективы ее развития и способы управления этим развитием. Фактически речь шла о выживании, сохранении Академии наук как социального института. Не случайно директор Института красной профессуры, председатель Президиума Комакадемии, историк М.Н. Покровский, выступая 17 мая 1928 года на IV пленуме Центрального совета Секции научных работников, открыто признавался: «Для меня Академия наук как целое является неоправданным явлением в условиях XX века»… При этом 12 января 1929 года «придворный» историк ВКП(б) М.Н. Покровский станет действительным членом Академии наук СССР по Отделению гуманитарных наук.

В общем, «тихий бунт» академиков просто не мог остаться без последствий.

Уже в феврале 1929 года в условиях сильнейшего давления они были вынуждены пересмотреть свое решение. На экстраординарном заседании Общего собрания 13 февраля 1929 года было проведено повторное голосование – беспрецедентный случай в истории Академии! – по трем кандидатам в действительные члены, избранным Отделением гуманитарных наук, но не получившим в январе необходимых двух третей голосов: А.М. Деборина, Н.М. Лукина и В.М. Фриче. Присутствовали 54 академика, в том числе и избранные 12 января. По итогам голосования все три кандидатуры признаны избранными в действительные члены Академии наук. Но власти, дожав Академию, все же решили произвести «контрольный выстрел» в нее.

По «Академическому делу»

В апреле 1929 года началась финансовая ревизия АН СССР. 1 июля на заседании секретариата Ленинградского обкома ВКП(б) принято решение не возражать против проведения чистки в АН СССР. Создается специальная правительственная комиссия во главе с членом Президиума ЦК ВКП(б) Ю.П. Фигатнером по проверке аппарата Академии наук СССР. 30 июля комиссия прибывает в Ленинград и, надо сказать, планов и задач своих не скрывает. На заседании Общего собрания сотрудников Академии объявлено о соз­дании и задачах комиссии. Фигатнер ознакомил присутствующих с задачами комиссии, которые состояли в том, чтобы «обеспечить работу академиков и сделать научный аппарат соответствующим нуждам социалистического строи­тельства». Свое отношение к проверке высказали лишь 3 человека из более чем 300 присутствующих.

1-11-1480.jpg
Чрезвычайная сессия Академии наук СССР
в ноябре 1933 года.  Фото © РИА Новости

Тем не менее комиссия выявляет около 20 сотрудников, способных «организовать критику» системы Академии. Без информаторов внутри Академии просто физически было не обойтись. Только книжный фонд Библиотеки Академии наук к 1929 году составлял 3,5 млн томов. А неучтенный (нешифрованный) фонд БАН к 1924 году насчитывал 1 369 640 единиц хранения. Видимо, не зря столько усилий и средств потратил ЦК ВКП(б) на «коммунизацию» Академии.

В итоге 21 октября С.М. Киров и Ю.П. Фигатнер отправляют шифрованную телеграмму: «МОСКВА ЦК ВКП(б) т.т. СТАЛИНУ и ОРДЖОНИКИДЗЕ

По агентурным сведениям [в] нерасшифрованном фонде библиотеки Академии наук имеются оригиналы отречения Николая и Михаила, архив ЦК эсеров, ЦК кадетов, митрополита Стадницкого, два свертка рукописей разгона Учредитель­ного собрания, материалы эмиграции 1917 г., воззвание советской оппозиции 1918 г. и другие материалы. Об этом знают академики Ольденбург, Платонов и другие, всего пять человек. Есть основание предполагать также в архиве в Пушкинском доме, Толстовском музее и Археографической комиссии.

Считаем целесообразным следующий порядок изъятия: Серго как Нарком РКИ присылает на имя Фигатнера следующую телеграмму: «Предлагаю комиссии [по] проверке аппарата Академии наук лично ознакомиться с фактическим содержанием материалов не расшифрованного фонда библиотеки Академии наук, со­держанием библиотеки и архивов Пушкинского дома, материалами Археографи­ческой комиссии и Толстовского музея. Материалы, имеющие архивно-историчес­кое значение, под личной Вашей ответственностью направить в Москву».

Необходимо учесть, что академики могут отрицать наличие этих архивов, мы источники наших сведений им никоим образом открыть не можем. Необходимо учесть созыв сессии Академии 28 октября. Есть опасения уничтожения и похищения этих материалов. Изъятие этих материалов может дать некоторые новые нити.

Необходим срочный ответ не позже понедельника из опасения уничтожения или похищения материалов. Сообщите Ваше согласие [о] привлечении [к] техническому выполнению этой операции под наблюдением комиссии Фигатнера ОГПУ. КИРОВ и ФИГАТНЕР».

Согласие и указания из Москвы были получены незамедлительно.

24 октября 1929 года непременный секретарь Академии наук С.Ф. Ольденбург и председатель Археографической комиссии, директор Библиотеки Академии наук и Пушкинского дома, академик С.Ф. Платонов были приглашены на заседание комиссии, чтобы дать объяснения по поводу обнаруженных важных политических документов. По «Академическому делу» арестованы ученый секретарь Археографической комиссии А.И. Андреев и помощник заведующего секретариатом АН СССР Г.Н. Соколовский.

Академия, что называется, «поплыла». 30 октября на заседании Общего собрания принимается резолюция по факту найденных документов. Ее автором были академики А.Е. Ферсман и А.Н. Бах: «Общее собрание признает совершенно недопустимым хранение в учреждениях Академии наук документов, имеющих актуальное политическое значение, без доведения о них до сведения правительства». Зачитывается телеграмма председателя СНК А.И. Рыкова о немедленном отстранении С.Ф. Ольденбурга от обязанностей непременного секретаря ввиду того, что он не доложил о хранении в Академии наук важных государственных документов.

Наконец, 11 декабря в Политбюро ЦК ВКП(б) были представлены три докладные записки с грифом «Сов. секретно» председателя Государственной плановой комиссии Г.М. Кржижановского, председателя правительственной комиссии Ю.П. Фигатнера и председателя Верховного трибунала, прокурора РСФСР Н.В. Крыленко об итогах работы Комиссии по проверке аппарата Академии наук и мерах по дальнейшему реформированию Академии наук.

Новоизбранный академик Г.М. Кржижа­новский вполне цинично предлагал постепенно ликвидировать гуманитарное отделение: «Считать целесообразным произвести постепенную ликвидацию 2-го отделения Академии наук (отделение гуманитарных наук) путем: а) незамещения впредь освобождающихся за смертью академиков вакансий; б) организационного слияния с другими научными организациями тех учреждений этого отделения, которые за смертью соответствующих академиков лишаются руководства и, наконец, немедленной ликвидации в порядке реорганизации структуры и научной работы Академии тех его учреждений, которые вообще не представляют собой значительной ценности.

Одновременно поручить фракции академиков (по-видимому, имеется в виду фракция академиков-коммунистов. – А.В.) а) систематически вовлекать академиков-востоковедов в общенаучную работу по изучению Востока и б) реорганизовать Пушкинский дом академии в научно-исследовательский институт по изучению русского языка и литературы, не возражая против сохранения в его составе действительно ценной части научной работы Академии в области славяноведения. В дальнейшем, по мере идеологического завоевания этих учреждений, они также должны передаваться в соответствующие научные организации – вне Академии наук».

В записке Ю.П. Фигатнера сообщалось о резу­льтатах чистки Академии, в ходе которой снято с работы 128 штатных и 520 сверхштатных сотрудников и арестовано 13 человек. Фигатнер настаивал на продолжении «чистки»: «Я должен со всей категоричностью сказать, что чистка должна продолжаться, что осталось еще немало хлама, а может быть, и вредного в людском составе Академии наук. Их проверка должна производиться в дальнейшем изнутри Академии наук теми работниками, которые сейчас в нее вливаются, совместно с профсоюзом под наблюдением коммунистической фракции Академии».

Специально Фигатнер касается персональных перспектив академиков. «Я считаю необходимым указать, что вопрос о проверке самих академиков стоит чрезвычайно остро, – подчеркивает Фигатнер в специальном разделе своей записки. – Без этого нам не обойтись. Среди академиков есть ряд людей вредных, в лучшем случае часть из них, бесполезных для советской науки.

Надо прямо поставить вопрос о перевыборах академиков. Если нам приходит­ся мириться с академиками такого типа, как Павлов, или менее крупными, но представляющими крупную научную ценность, то в отношении академиков, как Платонов, Лихачев, Ольденбург, Алексеев и т.д., занимающихся гуманитарными науками, людей по своему мировоззрению враждебных советской власти, их надо вышибать из Академии. От этого советская наука и сама Академия наук только выиграет.

Они иногда не безуспешно объединяют вокруг себя тех академиков, работа ко­торых является важной и ценной для социалистического строительства».

А прокурор республики Н.В. Крыленко обосновывал необходимость «возбуждения уголовного преследования против Ольденбурга, Платонова, Андреева и др. по обвинению их по ст. 78 УК (хищение, повреждение, сокрытие или уничтожение официальных или частных документов из государственных учреждений – при особой важности государственных документов лишение свободы до 3 лет). Можно полагать, что более углубленная следственно-агентурная работа может привести к связи верхушки Академии наук или, во всяком случае, некоторых лиц из верхушки с контрреволюционными организациями белогвардейского типа и к связям за рубежом».

В итоге в январе 1930 года арестованы академики С.Ф. Платонов, Е.В. Тарле, Н.П. Лихачев, в августе – М.К. Любавский. «К концу 1930 г. из 960 сотрудников Академии наук было уволено по чистке 648. По приговору 10 февраля 1931 г. 53 че­ловека подлежали заключению в исправительно-трудовые лагеря на срок от трех до десяти лет. 10 мая 1931 г. были приговорены к расстрелу Ю.А. Вержбицкий, П.И. Зиссерман, П.А. Купреянов, В.Ф. Пузинский, А.С. Путилов. Десятилетние сроки лагерей получили 18 человек. Российские академики были отправлены в ссылку в разные города: С.Ф. Платонов – в Самару, Е.В. Тарле – в Алма-Ату, М.К. Любавский – в Уфу, Н.П. Лихачев – в Астрахань. Из лагерей и ссылки вернулось менее половины осужденных по «Академическому делу». Можно заключить, что Академии наук в прежнем виде более не существовало», – заключает Валерий Леонов.

Прагматика идеологии

Так оно и было. «Академия наук, в которой не так давно произошел целый «октябрьский» переворот, целая революция, сумела повернуться к социалистическому строительству, сумела в значительной части перестроить своих ученых, начать методологическое их перевооружение, – отмечал в декабре 1931 года на Всесоюзном съезде научных работников сотрудник Комакадемии, историк и философ науки Эрнст Кольман. – Академия наук призвана к тому, чтобы в вопросах конкретной научной работы, в вопросах самой практики этой на­учной работы, в вопросах руководства са­мим научным исследованием как таковым возглавить отдельные научно-исследователь­ские институты, научно-исследовательские лаборатории ведомств, наркоматов и т.д.

Идя по тому пути, по которому Акаде­мия наук за последние годы, за самое пос­леднее время шла и развивается, она не­сомненно полностью преодолеет все остатки прежнего ложного академизма, отсталости, аполитичности и сумеет пойти нога в ногу с социалистическим строительством».

При всей жесткости – и даже жестокости – государственного управления наукой прагматика все-таки победила идеологию. Возможно, локально. Но победила…

Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О ликвидации Коммунистической академии» от 7 февраля 1936 года было лаконичным: «Ввиду нецелесообразности параллельного существования двух академий, Академии наук и Коммунистической академии, и в целях объединения в одном государственном научном центре деятелей науки признать целесообразным ликвидацию Коммунистической академии и передачу ее учреждений, институтов и основных работников в Академию наук СССР…».

Впрочем, как раз в 1936 году возникло «Пулковское дело». Было репрессировано до 30% советских астрономов. В том числе, например, директор Пулковской обсерватории Борис Герасимович и директор Астрономического института Борис Нумеров (расстрелян в 1941 году в Орловской тюрьме).

Но, повторим, прагматика победила идеологию. Проще говоря, инстинкт самосохранения подсказывал власти, что без академической науки, особенно технического и физико-математического профиля, страна, а следовательно, и сама власть обречены. «Голая» идеология не спасает. Вот и Институт красной профессуры будет ликвидирован 1 января 1938 года. Мотивы такого решения вполне понятны: количество слушателей, поступивших в ИКП с 1921 по 1930 год, составило более 3,5 тыс. человек, а число полностью завершивших обучение – 335 человек. То есть отсеялось около 90%.

В 1930-е годы в Советском Союзе очень быстро растет выпуск инженеров разных специальностей. По сравнению с 1926 годом в 1939-м количество инженеров в СССР увеличилось в 7,7 раза.

Превращение науки в громадное, индустриально организованное предприятие – это было общемировой тенденцией. Но наука, что с ней ни делай, требует дополнительных степеней свободы. Ее «турбулентность», которая, впрочем, не исключает никак внутренней логики саморазвития научного знания, – необходимое условие получения первоклассных, небанальных фундаментальных результатов.

Пройдет совсем немного времени, и физики, химики, технари создадут в невероятно трудных условиях научно-технический шедевр – советскую атомную бомбу. А от власти понадобилось-то всего – чуть-чуть больше доверия ученым. Бывший руководитель Федерального агентства по атомной энергии, академик Александр Румянцев очень четко сформулировал этот «парадокс»: «Я не знаю аналогов, чтобы фундаментальная наука получила такие полномочия! После атомного проекта такого не было никогда».

12 лет при советской власти академия наук сумела прожить, не имея в своем составе ни одного академика-коммуниста. В 1929 году Политбюро ВКП(б) решило положить конец беспартийности академии и выдвинуло на выборы полтора десятка ученых—членов партии. Выборы закончились скандалом: академики забаллотировали троих наиболее одиозных с их точки зрения ученых-коммунистов.

Поведение беспартийных академиков показалось партии демонстративно вызывающим. Председатель ВСНХ товарищ Куйбышев, отвечавший в СССР за отраслевую науку, призвал покарать АН СССР «огнем и мечом», или, попросту говоря, закрыть. Совет народных комиссаров не пошел на столь крайнюю меру, тем более что академики после разъяснительной работы с ними одумались и спустя месяц избрали в свои ряды всех предложенных им свыше ученых-коммунистов. Тем не менее в 1929 году Политбюро ВКП(б) и СНК был декларирован курс на укрепления отечественной науки партийными кадрами, а ОГПУ открыло уголовное «дело АН СССР».

Предвыборные технологии

Сам по себе эпизод с голосованием по кандидатурам ученых-коммунистов на выборах в АН СССР в 1929 году не мог бы вызвать жесткой реакции власти и широкой кампании в СМИ с требованиями рабочих и крестьян уничтожить «гнилой пережиток тайных баллотировок» и «поставить всю деятельность Академии наук под контроль пролетарской общественности». Не избранные академиками трое коммунистов никого не интересовали, власть взбесил не только факт неповиновения академиков, но демонстративное нарушение учеными их же, ученых, тайной договоренности с властью.

Ведь что случилось и о чем не знали возмущенные рабкоры и селькоры советских газет. К 1925 году, когда бывшая Императорская академия наук (с лета 1917 года Российская академия наук) стала АН СССР и была подчинена напрямую СНК, число мест действительных членов (академиков) АН СССР было увеличено с 41 до 75. В 1928 году число академиков было доведено до 90, и к выборам 1929 года в академии образовалось 42 вакантных места академика. На них претендовали 205 ученых, во всяком случае именно столько кандидатов в академики баллотировалось на выборах 1929 года.

Выборам предшествовали кулуарные переговоры управделами СНК товарища Горбунова и члена Политбюро товарища Бухарина с непременным секретарем АН СССР Сергеем Ольденбургом и президентом академии Александром Карпинским. На них, как свидетельствуют историки науки, руководителям академии была сказано, что «Москва желает видеть избранниками Бухарина, Покровского, Рязанова, Кржижановского, Баха, Деборина и других коммунистов». Всего в списке, переданном им Горбуновым, было, по разным данным историков науки, 12 или 14 фамилий. Возражений ни по одному из них у Ольденбурга и Карпинского не было.

В ответ на любезность академиков правительство обещало не возражать против тех кандидатур, которые угодны руководству академии. Сделка со стороны властей выглядела честной, если вообще уместно говорить о честности в таком деле: новые вакансии в АН СССР коммунисты и ученые делили в пропорции 1:3 в пользу ученых. К тому же в партийном списке на избрание присутствовали вполне заслуженные ученые, например биохимик Алексей Бах (его имя носит нынешний Институт биохимии РАН) и инженер-энергетик, автор плана ГОЭЛРО Глеб Кржижановский. Просто они до 1917 года совмещали науку с революционной деятельностью, то есть с тюрьмами, ссылками и эмиграцией. Бах был одним из основателей партии эсеров, потом стал большевиком, а Кржижановский еще в 1893 году вместе с Лениным учредил «Союз борьбы за освобождения рабочего класса» — первую коммунистическую партию в России.

Из партийного списка кандидатов в академики только Бухарин и Рязанов были чистыми профессиональными революционерами, и если имели отношение к науке, то разве что в роли социологов—экспериментаторов на людях. Остальные формально были учеными-гуманитариями и в той или иной степени были связаны с преподаванием в университетах или занятиями наукой в дореволюционное время и разработкой научных основ марксизма-ленинизма после революции.

И вот академики едва ли не единогласно проголосовали за избрание в свои ряды товарищей Бухарина и Рязанова, которые, как все прекрасно понимали, никакие не ученые. Но при этом набросали черных шаров заведующему литературным отделением Института красной профессуры товарищу Фриче, члену редколлегии журнала «Историк-марксист» товарищу Лукину и директору Института философии Коммунистической академии товарищу Деборину.

Возможно, они, судя по их должностям, действительно попортили немало крови ученым литературоведам, историкам и философам. Сами товарищи Фриче, Лукин и Деборин в Кремле мало кого интересовали, академики на них продемонстрировали независимость от партии, а это на 12-м году революции было для власти унизительным. Кроме того, с точки зрения власти, академики оказались возмутительно неблагодарными за все то, что сделала для них партия.

Черная неблагодарность

Мало того, что академию наук, которая в 1917 году целиком, без единого исключения была агрессивно против захвата власти большевиками, не только не ликвидировали как классово чуждое учреждение, академиков, напротив, старались подкормить спецпайками и создать им условия для работы в условиях Гражданской войны и разрухи. Не тронули их и тогда, когда новая власть обзавелась собственной наукой — научными институтами при Наркомпросе, Наркомземе, Наркомздраве, ВЦИК, ВСНХ и т. д. По данным историка науки Феликса Перченка, гораздо больше возможностей по сравнению с академией наук имели Главнаука Наркомпроса и Научно-технический отдел (потом управление) ВСНХ. Наркомпросу подчинялись университеты и (до 1925 года) и сама Академия наук. Под эгидой ВСНХ развивалась прикладная наука.

Рядом с этими двумя пирамидами новой науки росла третья — Коммунистическая академия (при основании — Социалистическая академия общественных наук), которая объединяла Институт красной профессуры, комуниверситеты разного уровня и специализации (например, Коммунистический университет трудящихся Востока), общества ученых-марксистов и т. п. По мысли научного руководителя Коммунистической академии Абрама Деборина, Комакадемия претендовала «венчать все здание науки».

Забегая вперед, надо сказать, что во второй половине 1930-х годов Комакадемия пришла в упадок, а ее остатки были поглощены АН СССР. Но в 1920-е годы положение академии наук было шатким, ее легко могла проглотить и переварить без остатка любая из трех перечисленных выше коммунистических научных структур или все три сообща — порвать на куски по научным направлениям и проглотить каждый свое.

Но вместо этого советское правительство поддержало академию наук, в 1925 году торжественно отпраздновало 200-летие основания академии императором Петром I, что само по себе было удивительным для советской власти, дало академии новое название АН СССР и, забрав ее у Наркомпроса, подчинило себе напрямую. Конечно, в этом был простой расчет: в СНК понимали, что стране нужна не только и не столько коммунистическая наука, сколько просто наука, без которой советская Россия была бы обречена остаться отсталой аграрной страной. Для управления наукой был нужен ее главный штаб, а академия была уже готовым штабом.

Академики, считали в правительстве, должны были понимать, что финансирование их исследований, спецпайки и большие зарплаты, номинированные в золотом червонце (то есть не подверженные инфляции), даются им не за их светлые мозги, а за ту их работу, которая нужна стране. Власть же в ответ требовала, с ее точки зрения, малого: создать внутри АН СССР контролирующий академиков орган, подчиненный напрямую Политбюро ВКП(б). В терминах Гражданской войны при командовании «научной армией» Страны Советов в АН СССР вводился институт комиссаров. Этих комиссаров и предстояло академикам избрать в свои ряды на собрании академии в 1929 году.

Академиков могли бы просто поставить перед фактом, однако их, как малых детей, заранее уговаривали в необходимости этой меры. В январе 1928 году решением Политбюро была создана комиссия из трех членов Политбюро — Молотова, Рыкова и Бухарина — специально для рассмотрения вопросов, «связанных с Академией наук». По результатам их работы были приняты принципиальные решения об увеличении числа академиков и выдвижении на новых выборах кандидатов из числа членов партии. Потом целый год шли кулуарные переговоры «откомандированного» из Политбюро в АН СССР Николая Бухарина с руководством академии.

А в результате на выборах академики продемонстрировали свою независимость. Надо также не забывать, что произошло это в «год великого перелома на всех фронтах социалистического строительства», как назвал 1929 год товарищ Сталин. Иначе как плевок в лицо партии расценить это в Политбюро не могли, и оставить это без последствий власть тоже могла. Требовалось показать академиками, кто в их доме хозяин.

Дело АН СССР

История науки умалчивает, какие слова после злосчастных выборов говорили своим коллегам по академии ее президент Карпинский и секретарь академики Ольденбург. В архивах сохранились лишь частные письма-объяснения им от академиков, голосовавших против коммунистов. Но, вероятно, слова академического начальства были убедительными, потому что не прошло и месяца, как на дополнительных выборах в АН СССР были избраны все трое забаллотированных ранее коммунистов.

Но было поздно. В ОГПУ уже было возбуждено «дело АН СССР». Под разными надуманными предлогами типа ненадлежащего хранения важных исторических документов были арестованы и сосланы около 200 ученых, в основном рядовых сотрудников институтов АН СССР. Из академиков в ссылку поехали всего несколько человек из пяти десятков, голосовавших против коммунистов на выборах 1929 года.

Задача «карающего меча» революции состояла не в уничтожении АН СССР, а в том, чтобы преподать академикам урок, который они бы не забывали до конца своей жизни. Академики в основной своей массе урок запомнили. Ольденбург писал, что в разгар «дела АН СССР» они с женой ложились спать одетыми в ожидании ареста. Среди академиков были, конечно, и такие, кто продолжал упорствовать в своей преданности истине и науке. С ними разобрались потом в индивидуальном порядке, их имена сейчас знает любой ученый, потому что как раз по причине своей принципиальности в науке они были в ней лучшими.

Печальный финал

По прошествии времени стало ясно, что институт научного комиссарства не оправдал себя. Похожая история была на войне, только тогда комиссары просуществовали в Красной армии всего год и были упразднены в самый тяжелый момент, осенью 1942 года, когда бои шли уже в Сталинграде. В мирной АН СССР потребовалось больше времени, чтобы стало окончательно ясно: комиссар ученому не нужен и даже вреден, а выкручивание рук академикам на выборах 1929 года, репрессии против них и вообще не имевших к этому делу рядовых сотрудников академии — все это было зря.

После выборов 1929 года в Академии наук была создана фракция коммунистов-академиков, позднее ставшая именоваться партийной группой академиков АН. В состав партийной группы (фракции) в разное время кроме коммунистов-академиков входили руководители партийных и государственных структур, связанных с руководством наукой (например, народный комиссар просвещения Бубнов, начальник отдела науки ЦК ВКП(б) Бауман, «наблюдавший» за работой АН Горбунов и другие).

Основные задания, связанные с деятельностью академии наук, с решением всех кадровых вопросов, включая отбор кандидатов на академические должности и в аппарат академии, должны были готовиться в партийной группе. Фактически возник параллельный президиуму АН управляющий орган, и многие вопросы, рассматривавшиеся партгруппой, прямо относились к компетенции президиума АН.

Вероятно, работа партгруппы была формальной и никчемной, во всяком случае в архиве РАН не удалось обнаружить никаких документов, характеризующих ее деятельность. А те протоколы заседаний партгруппы, которые сохранились в фонде Молотова в Госархиве социально-политической истории, касались завершающего этапа существования партгруппы в 1936–1938 годах и в основном отражают деятельность партгруппы в период пика репрессий против ученых и работников аппарата академии, главным образом членов ВКП(б). В народе такую деятельность называют «стукачеством».

Назначенный на должность секретаря Академии наук (после ареста непременного секретаря АН Н. П. Горбунова) В. И. Веселовский писал председателю правительства Молотову: «Существование особой партгруппы академиков АН СССР в настоящее время и в теперешнем составе… нецелесообразно. Партгруппа не способна идейно-политически сплотить академиков и мобилизовать их на выполнение решений ЦК партии. Партгруппа <…> превратилась в центр политиканства некоторых академиков—членов партии».

18 января 1938 года Политбюро приняло решение «партгруппу академиков при АН СССР упразднить, а академиков-коммунистов прикрепить только к парторганизациям по месту основной работы в целях укрепления связи академиков-членов партии с коммунистами учреждений, в которых они работают». Этим закончилась история бунта академиков против власти на выборах в АН СССР в 1929 году.

Тонкий слой партийности

После провала насильственной коммунизации науки сверху на уровне академиков АН СССР решение Политбюро от 18 января 1938 года может показаться попыткой сделать то же самое, только снизу — наращиванием числа коммунистов в первичных партийных организациях научных институтов и вузов в основном за счет рабоче-крестьянской молодежи, массово шедшей в 1930-е годы в науку.

Но это ошибочное впечатление. Как показали архивные исследования историка науки Екатерины Долговой, вопреки расхожему историческому штампу в 1920–1930-х годах не наблюдалось жесткого государственного запроса на «партийность» ученых. Слой коммунистов в научном сообществе всегда был тонким. Если не считать одиночек с дореволюционным партийным стажем и вступивших в партию во время Гражданской войны, ученые в основном из области общественных и прикладных наук потянулись в партию в 1923–1924 годах, а пик приобретения ими партийности пришелся на 1927 год.

К 1929 году партпрослойка в составе научных кадров по-прежнему выглядит не очень убедительно — 6%. К 1937 году она возросла до 12%. Если к научным институтам добавить вузы и считать не только коммунистов, но и комсомольцев, то в 1937 году соотношение беспартийных научных работников научно-исследовательских учреждений и вузов составляло 82,2% против 17,8% научных работников—членов и кандидатов ВКП(б) и членов ВЛКСМ.

Но эта партпрослойка была крайне неоднородной. В области общественных наук число коммунистов в некоторых научных учреждениях иногда превышала половину сотрудников. Соответственно, это снижало удельный вес коммунистов в институтах и на кафедрах точных и естественных наук. Среди академиков и профессоров вузов беспартийные составляли соответственно 96,5% и 87,9%, в группе старших научных работников и доцентов — соответственно 82,1% и 78,8%, в группе младших научных работников — 80,6%. Иными словами, партийность ученых возросла по сравнению с 1920-ми годами втрое, но в основном за счет молодых ученых-комсомольцев.

В те годы принимали в ряды ВЛКСМ до войны далеко не всех желающих. Комсомольский билет у молодого человека фактически приравнивался к партийному у более взрослых строителей социализма. Членство в ВЛКСМ не было обязательным условием для молодых людей, желающих получить высшее образование, каким оно стало в хрущевские и брежневские времена.

Более того, не прослеживается статистическая корреляция между партийностью научных работников и приобретением ими привилегий социально-бытового характера. В 1937 году доля партийных ученых в списке Комиссии содействия ученым при СНК СССР (то есть в списке на получение всевозможных надбавок, льгот, спецпайков, улучшенных жилищных условий и т. п.) составляла 12,4%, беспартийных — 87,6%.

По понятным причинам наибольший процент партийных льготников наблюдался среди представителей социально-экономических дисциплин (35,7% партийных и 64,3% беспартийных научных работников). Другие же научные дисциплины демонстрировали удивительную картину: из включенных в список КСУ были беспартийными 90,5% представителей медицинских наук, 91,4% — сельскохозяйственных наук, 92,6% представителей точных и естественных наук, 95,2% представителей инженерно-технических наук.

Молодые ученые числились в отдельном списке КСУ, но и там картина была похожая: 15,8% членов партии и ВЛКСМ среди привилегированных в социально-бытовом плане молодых ученых. Иными словами, стремиться в партию ради карьеры и льгот ученым не имело смысла, и говорить о советской науке в сталинские времена как о «коммунистической» в части ее социально-демографических характеристик едва ли правомерно.

Образно говоря, если не считать общественно-политические науки, которые действительно были насквозь пропитаны учеными-коммунистами, остальная наука в те годы была лишь отлакирована тонким слоем партийности.

Коммунизация академии снизу

Может показаться парадоксом, но тотальная коммунизация Академии наук началась как раз в послесталинскую эпоху, причем без малейшего принуждения сверху. После войны доля коммунистов в научных учреждениях увеличилась за счет вернувшихся с фронта ученых, которые часто вступали там в партию. Яркий пример такого ученого — Иосиф Рапопорт, ушедший в 1941 году на фронт добровольцем, отвоевавший всю войну комбатом на передовой и вступивший там партию. В 1948 году на знаменитой сессии ВАСХНИЛ доктор наук коммунист Рапопорт едва ли не в одиночку сопротивлялся с трибуны сессии шельмованию генетики Трофимом Лысенко и его сторонниками. Другие ученые, как будущий Нобелевский лауреат Виталий Гинзбург, которого не пустили на фронт, вступали в партию в военные годы, считая это своим моральным долгом.

Но с фронта мало кто вернулся. В послевоенные годы основной прирост коммунистов в науке шел по другому накатанному пути. До уровня заведующего лабораторией включительно ученый мог не задумываться насчет вступления в партию, если, конечно, он работал в институте или на кафедре неидеологического профиля, должность завлаба не подразумевала членства в партии. А поскольку наука делалась и делается во всем мире на уровне лабораторий, то и партийность к науке не имела никакого отношения.

Но выше, на должностях, связанных с администрированием в науке,— замдиректора и директора института, а в некоторых крупных институтах и на уровне завотдела партийность подразумевалась автоматически. Поэтому на этих должностях практически все ученые были членами КПСС. Также показана партийность была серьезным ученым в оборонной области и тем крупным ученым, которые представляли советскую науку на всевозможных симпозиумах за рубежом. Понятно, что вступали ученые в партию не по идейным соображениям, а потому что такие были правила игры в науке в хрущевские и брежневские времена.

Да и вступить тогда в ряды КПСС ученому, даже если бы он вдруг почувствовал, что жить дальше не может без партии, было проблематично. На научные институты выделялись квоты на прием в партию. В институтах неидеологического профиля это было, как правило, одно место в год. У молодых карьеристов, желавших продвинуться в науке за счет партбилета, были большие проблемы отвоевать это место. Кроме прочего, в здоровых и успешных научных коллективах на них смотрели с плохо маскируемой брезгливостью.

Директоров институтов, их замов, руководителей ключевых отделов и выдающихся ученых, основателей научных школ избирали в АН СССР. Кого же еще туда выбирать? В итоге практически у всех академиков в кармане лежал партбилет. Распоряжение членов сталинского Политбюро товарищей Молотова, Рыкова и Бухарина о коммунизации академии наук было выполнено. Только к этому времени двоих из них давно расстреляли, а третьего — Вячеслава Молотова — исключили из партии и отправили на пенсию, отобрав у него должности и регалии. Кроме одной — научного звания почетного академика АН СССР.

image description

disserCat — электронная библиотека диссертаций работаем для вас с 2009 года

  • Корзина пуста

Вы робот?

Мы заметили, что с вашего адреса поступает очень много запросов.

Подтвердите, что вы не робот

Чем закончилась последняя попытка советских ученых отстоять свою, пусть и относительную, самостоятельность

ран, ан ссср, ученые, академия наук, политика, власть, история

В президиуме торжественного собрания, посвященного 200-летнему юбилею Академии наук СССР. 1925 год. Через три года советская власть решит сделать АН СССР полностью идеологически прокоммунистической. Фото © РИА Новости

Именно в январские дни 1929 года, то есть круглым счетом 95 лет назад, решалась судьба того уникального явления, которое позже назовут «большая советская наука». В качестве эпиграфа к этому сюжету вполне можно было бы взять слова из обращения И.В. Сталина к делегатам VII Всесоюзного съезда ВЛКСМ 16 мая 1928 года: «Перед нами стоит крепость. Называется она, эта крепость, наукой с ее многочисленными отраслями знаний. Эту крепость мы должны взять во что бы то ни стало». И «штурм» этой крепости происходил по всем канонам фортификационного искусства.

«Просачивается чуждая нам идеология»

Академия наук СССР, согласно Уставу 1927 года, имела два подразделения в своем составе: Отделение физико-математических наук и Отделение гуманитарных наук (история, филология, экономика, социология и т.п.). 16 января 1928 года Политбюро ЦК ВКП(б) рассматривало вопрос об увеличении вакансий действительных членов Академии наук СССР до 80 человек с равным распределением по численности между двумя отделениями.

«Существенное расширение числа вакансий объективно способствовало росту авторитета Академии наук, превращавшейся из корпоративной организации в общесоюзное учреждение, объединяющее на самом деле научную элиту страны, включая ученых из вузов и отраслевых институтов, – подчеркивал историк науки, доктор биологических наук Эдуард Колчинский. – Среди вновь избранных академиков были: электрохимик В.А. Кистяковский, радиотехник Л.И. Мандельштам, электротехник В.Ф. Миткевич, оптик Д.С. Рождественский, химики-органики Н.Я. Демьянов, Н.Д. Зелинский, А.Е. Фаворский и А.Е. Чичибабин, специалист в области гидро- и аэродинамики С.А. Чаплыгин. В Академию пришли также выдающиеся геологи А.Д. Архангельский, А.А. Борисяк, И.М. Губкин, В.А. Обручев, математики С.Н. Бернштейн, И.М. Виноградов, Н.М. Крылов, Н.Н. Лузин, чья деятельность также была важна для превращения СССР в индустриальную державу. Появление в академии наук столь крупного отряда представителей дисциплин, без которых было бы немыслимо создание современной промышленности, открывало возможности для прямого участия академии в решении прикладных проблем».

Коммунисты ставили задачу расширения прежде всего Отделения гуманитарных наук. Именно по этому отделению они могли выдвинуть свои кандидатуры на предстоящих выборах в академию. И это было естественно: Институт красной профессуры, основанный в 1921 году, бесперебойно поставлял в советские учебные и научные учреждения страны идеологически подготовленные кадры большевиков. Но высшая научная элита до тех пор более или менее удачно «отфильтровывала» новых советских специалистов-гуманитариев. Так, 12 января 1929 года академики демонстративно провалили на Общем собрании трех кандидатов-коммунистов (заведующего литературным отделением Института красной профессуры В.М. Фриче, члена редколлегии журнала «Историк-марксист» Н.М. Лукина и директора Института философии Коммунистической академии А.М. Деборина), баллотировавшихся в состав АН СССР.

Краткую, но очень информативную характеристику этим выборам оставил в своих дневниках московский учитель истории И. Шитц. 13 января 1929 года он записал: «При «общих» выборах в Академию из навязанных кандидатов прошли: Крыжановский («создатель новой науки – планирования») [правильно — Кржижановский Глеб Максимилианович. – «НГН»], Рязанов (издатель Маркса и Энгельса, соз­датель института их имени – на большие деньги, отпущенные правительством, ярый библиофил и – никакой ученый), Бухарин (парень бойкий, развязный, умный и с хорошим образованием, подозрительный теоретик подозрительного предмета – ленинизма, ныне гонимый за какой-то уклон) и М.Н. Покровский, едкий разлагатель, слюнобрызжущий критик, не автор какого бы то ни было исследования.

Забаллотированы: Фриче, Деборин, Лукин; первый – ком­пилятор и публицист-марксист; второй – философ-марксист, сочетание достаточно нелепое; третий – посредственнейший из учеников талантливого Р.Ю. Виппера.

Как-то будет «реагировать» советская печать, а пуще разные месткомы из агитаторов и «технического персонала», выдвигавшие сих кандидатов» (И.И. Шитц, «Дневник «Великого перелома» (март 1928 – август 1931)». Париж, 1991. – 325 с.).

Реакция не заставила себя долго ждать. Насколько это было критично для советской власти, говорит, например, выступление директора Института литературы и языка Коммунистической академии Анатолия Луначарского на Общем собрании членов ВКП(б) АН СССР 11 января 1930 года. Его доклад назывался «О задачах парторганизации АН СССР». Луначарский подчеркивал, что именно благодаря гуманитариям в академии «просачивается чуждая нам идеология». Цель, провозгла­шенная А.В. Луначарским, – «приручить академию, сделать этот крупный научный штаб советским».

Мало того, Анатолий Васильевич ставил задачу свертывания гуманитарного отделения в течение 10–15 лет и передачи его в Коммунистическую академию. (Забегая вперед, заметим, что сама Комакадемия будет ликвидирована в 1936 году. Ее институты и научные кадры передавались в институты Академии наук СССР. Таким простым ходом, зеркально противоположным тому, что предлагал А.В. Луначарский, партийное и советское руководство решило проблему «просачивания чуждой идеологии» в АН СССР.)

«Тихий бунт» академиков

Между тем политическое руководство страны готовилось к предстоящей, казалось бы, рутинной внутриакадемической процедуре – январским 1929 года выборам новых членов Академии наук – как к стратегически важной, а потому засекреченной диверсионной операции. Причем эта подготовка началась задолго до самих выборов.

Еще 28 февраля 1928 года СНК РСФСР принял постановление «О порядке избрания представителей ученых учреждений РСФСР в комиссию по рассмотрению кандидатур в действительные члены Академии наук СССР».

Секретариат Ленинградского обкома ВКП(б) 17 мая 1928 года утверждает секретную «Директиву о проведении кампании по выборам кандидатов в члены Академии наук СССР». Была создана специальная комиссия, в задачи которой входила «активизация через партийные ячейки всех ленинградских учреждений, имеющих право выставлять кандидатов».

В августе 1928 года ставки повышаются серьезно. ЦК ВКП(б) принимает опять-таки секретную директиву ЦК союзным республикам, крайкомам и обкомам партии о негласном вмешательстве в кампанию по выборам в АН СССР. В приложении к директиве были даны списки кандидатур, которых необходимо активно поддерживать, и тех, против которых «основательно выступать».

По-видимому, руководство страны понимало, что в лице АН СССР оно встретит тихое, но упорное, «интеллигентское» сопротивление. Несмотря на всю внешнюю смиренность академиков. Смирение и есть самая страшная сила.

18 октября 1928 года на закрытом собрании бюро коллектива ВКП(б) Академии наук СССР был заслушан отчет о работе бюро в течение шести месяцев 1928 года. В принятом постановлении отмечалось: «В Академии враждебная к нам атмосфера все более и более увеличивается, но это не относится к высшему научному персоналу и рабочим от станка, а относится к той средней группе служащих Академии наук, которые когда-то принадлежали к привилегированным».

Подчеркивалась как серьезная проблема малочисленность коммунистической прослойки в Академии наук. И эти опасения, судя по всему, не казались простой перестраховкой. Первая партячейка в Академии наук СССР была создана в марте 1927 года. Через год в ней было 7 членов и 14 кандидатов в члены ВКП(б), причем все они принадлежали к техническому персоналу Академии. В июле 1929 года на 1158 человек, сотрудников АН СССР, было 16 членов ВКП(б).

Учитывая этот контекст, показательна ускоренная партийно-академическая карьера того же Абрама Моисеевича Деборина. Решением ЦК ВКП(б) от 4 июля 1928 года он был принят в партию без прохождения кандидатского стажа. 27 апреля 1928 года на заседании Президиума Российской ассоциации научно-исследовательских институтов общественных наук его кандидатура выдвигается в действительные члены Академии наук СССР. Отделение гуманитарных наук АН СССР обсуждало кандидатуру Деборина 12 декабря 1928 года: 16 голосов было подано «за» и 1 – «против». А 12 января 1929 года кандидатуры были представлены Общему собранию АН СССР. В голосовании участвовало 30 человек; для утверждения кандидатуры нужно было набрать 20 голосов. А.М. Деборин получил 18 голосов.

Впрочем, современный российский историк С.Н. Корсаков в связи с этим пишет: «В этом провале сказалась поданная В.И. Вернадским «Записка» против кандидатуры А.М. Деборина. В «Записке» В.И. Вернадского вместо анализа научных взглядов А.М. Деборина рисуется типичный для мышления многих естественников «страшный образ» философии, подменяющей схоластическими построениями научные исследования. Не следует также забывать, что А.М. Деборин был вообще первым философом, избиравшимся в Академию, и критерии отбора были на тот момент не проработаны. В.И. Вернадский утверждал, что Академия наук должна выбирать в академики не философа как такового, а ученого – представителя философских наук: истории философии, логики, психологии».

Как бы там ни было, директор Библиотеки Академии наук Валерий Леонов отмечал: «В выборах 1928 г. Академия устояла: из 39 избранных только 5 были коммунистами». Сказать, что большевики, политическая верхушка страны, были уязвлены этим обстоятельством – ничего не сказать. Учитывая, что 27 июля 1925 года ЦИК и СНК СССР приняли постановление о «признании Российской Академии наук высшим ученым учреждением Союза ССР»; что вся кампания по выборам в Академию 1928–1929 годов – согласование, выдвижение, сопровождение, утверждение кандидатов в АН СССР – проходила под плотным контролем Политбюро ЦК ВКП(б) и Ленинградского обкома партии, – такое независимое поведение академиков было расценено как доказательство антисоветского заговора в Академии.

Для Академии наук это была, по существу, последняя попытка отстоять свою, пусть и относительную, самостоятельность. Академики вожделели обрести автономию каждого научного коллектива и каждого исследователя. Для большевиков же наука должна была прежде всего быть обращенной к практике. Причем тотально идеологизированной практике. В 1932 году, например, в журнале «НИИМАШ» («Известия научно-исследовательского института машиностроения и металлообработки») была опубликована статья «О марксистско-ленинской науке в кузнечном деле». Вот небольшая выдержка из нее: «Нужно помнить, что ни один технологический процесс в наших условиях не должен быть проведен в жизнь без достаточного марксистского обоснования, так же как ни одна машина не должна быть установлена, а тем более выписана из-за границ».

Это был спор двух фундаментальных установок, двух взглядов на место науки в обществе, на перспективы ее развития и способы управления этим развитием. Фактически речь шла о выживании, сохранении Академии наук как социального института. Не случайно директор Института красной профессуры, председатель Президиума Комакадемии, историк М.Н. Покровский, выступая 17 мая 1928 года на IV пленуме Центрального совета Секции научных работников, открыто признавался: «Для меня Академия наук как целое является неоправданным явлением в условиях XX века»… При этом 12 января 1929 года «придворный» историк ВКП(б) М.Н. Покровский станет действительным членом Академии наук СССР по Отделению гуманитарных наук.

В общем, «тихий бунт» академиков просто не мог остаться без последствий.

Уже в феврале 1929 года в условиях сильнейшего давления они были вынуждены пересмотреть свое решение. На экстраординарном заседании Общего собрания 13 февраля 1929 года было проведено повторное голосование – беспрецедентный случай в истории Академии! – по трем кандидатам в действительные члены, избранным Отделением гуманитарных наук, но не получившим в январе необходимых двух третей голосов: А.М. Деборина, Н.М. Лукина и В.М. Фриче. Присутствовали 54 академика, в том числе и избранные 12 января. По итогам голосования все три кандидатуры признаны избранными в действительные члены Академии наук. Но власти, дожав Академию, все же решили произвести «контрольный выстрел» в нее.

По «Академическому делу»

В апреле 1929 года началась финансовая ревизия АН СССР. 1 июля на заседании секретариата Ленинградского обкома ВКП(б) принято решение не возражать против проведения чистки в АН СССР. Создается специальная правительственная комиссия во главе с членом Президиума ЦК ВКП(б) Ю.П. Фигатнером по проверке аппарата Академии наук СССР. 30 июля комиссия прибывает в Ленинград и, надо сказать, планов и задач своих не скрывает. На заседании Общего собрания сотрудников Академии объявлено о соз­дании и задачах комиссии. Фигатнер ознакомил присутствующих с задачами комиссии, которые состояли в том, чтобы «обеспечить работу академиков и сделать научный аппарат соответствующим нуждам социалистического строи­тельства». Свое отношение к проверке высказали лишь 3 человека из более чем 300 присутствующих.

1-11-1480.jpg
Чрезвычайная сессия Академии наук СССР
в ноябре 1933 года.  Фото © РИА Новости

Тем не менее комиссия выявляет около 20 сотрудников, способных «организовать критику» системы Академии. Без информаторов внутри Академии просто физически было не обойтись. Только книжный фонд Библиотеки Академии наук к 1929 году составлял 3,5 млн томов. А неучтенный (нешифрованный) фонд БАН к 1924 году насчитывал 1 369 640 единиц хранения. Видимо, не зря столько усилий и средств потратил ЦК ВКП(б) на «коммунизацию» Академии.

В итоге 21 октября С.М. Киров и Ю.П. Фигатнер отправляют шифрованную телеграмму: «МОСКВА ЦК ВКП(б) т.т. СТАЛИНУ и ОРДЖОНИКИДЗЕ

По агентурным сведениям [в] нерасшифрованном фонде библиотеки Академии наук имеются оригиналы отречения Николая и Михаила, архив ЦК эсеров, ЦК кадетов, митрополита Стадницкого, два свертка рукописей разгона Учредитель­ного собрания, материалы эмиграции 1917 г., воззвание советской оппозиции 1918 г. и другие материалы. Об этом знают академики Ольденбург, Платонов и другие, всего пять человек. Есть основание предполагать также в архиве в Пушкинском доме, Толстовском музее и Археографической комиссии.

Считаем целесообразным следующий порядок изъятия: Серго как Нарком РКИ присылает на имя Фигатнера следующую телеграмму: «Предлагаю комиссии [по] проверке аппарата Академии наук лично ознакомиться с фактическим содержанием материалов не расшифрованного фонда библиотеки Академии наук, со­держанием библиотеки и архивов Пушкинского дома, материалами Археографи­ческой комиссии и Толстовского музея. Материалы, имеющие архивно-историчес­кое значение, под личной Вашей ответственностью направить в Москву».

Необходимо учесть, что академики могут отрицать наличие этих архивов, мы источники наших сведений им никоим образом открыть не можем. Необходимо учесть созыв сессии Академии 28 октября. Есть опасения уничтожения и похищения этих материалов. Изъятие этих материалов может дать некоторые новые нити.

Необходим срочный ответ не позже понедельника из опасения уничтожения или похищения материалов. Сообщите Ваше согласие [о] привлечении [к] техническому выполнению этой операции под наблюдением комиссии Фигатнера ОГПУ. КИРОВ и ФИГАТНЕР».

Согласие и указания из Москвы были получены незамедлительно.

24 октября 1929 года непременный секретарь Академии наук С.Ф. Ольденбург и председатель Археографической комиссии, директор Библиотеки Академии наук и Пушкинского дома, академик С.Ф. Платонов были приглашены на заседание комиссии, чтобы дать объяснения по поводу обнаруженных важных политических документов. По «Академическому делу» арестованы ученый секретарь Археографической комиссии А.И. Андреев и помощник заведующего секретариатом АН СССР Г.Н. Соколовский.

Академия, что называется, «поплыла». 30 октября на заседании Общего собрания принимается резолюция по факту найденных документов. Ее автором были академики А.Е. Ферсман и А.Н. Бах: «Общее собрание признает совершенно недопустимым хранение в учреждениях Академии наук документов, имеющих актуальное политическое значение, без доведения о них до сведения правительства». Зачитывается телеграмма председателя СНК А.И. Рыкова о немедленном отстранении С.Ф. Ольденбурга от обязанностей непременного секретаря ввиду того, что он не доложил о хранении в Академии наук важных государственных документов.

Наконец, 11 декабря в Политбюро ЦК ВКП(б) были представлены три докладные записки с грифом «Сов. секретно» председателя Государственной плановой комиссии Г.М. Кржижановского, председателя правительственной комиссии Ю.П. Фигатнера и председателя Верховного трибунала, прокурора РСФСР Н.В. Крыленко об итогах работы Комиссии по проверке аппарата Академии наук и мерах по дальнейшему реформированию Академии наук.

Новоизбранный академик Г.М. Кржижа­новский вполне цинично предлагал постепенно ликвидировать гуманитарное отделение: «Считать целесообразным произвести постепенную ликвидацию 2-го отделения Академии наук (отделение гуманитарных наук) путем: а) незамещения впредь освобождающихся за смертью академиков вакансий; б) организационного слияния с другими научными организациями тех учреждений этого отделения, которые за смертью соответствующих академиков лишаются руководства и, наконец, немедленной ликвидации в порядке реорганизации структуры и научной работы Академии тех его учреждений, которые вообще не представляют собой значительной ценности.

Одновременно поручить фракции академиков (по-видимому, имеется в виду фракция академиков-коммунистов. – А.В.) а) систематически вовлекать академиков-востоковедов в общенаучную работу по изучению Востока и б) реорганизовать Пушкинский дом академии в научно-исследовательский институт по изучению русского языка и литературы, не возражая против сохранения в его составе действительно ценной части научной работы Академии в области славяноведения. В дальнейшем, по мере идеологического завоевания этих учреждений, они также должны передаваться в соответствующие научные организации – вне Академии наук».

В записке Ю.П. Фигатнера сообщалось о резу­льтатах чистки Академии, в ходе которой снято с работы 128 штатных и 520 сверхштатных сотрудников и арестовано 13 человек. Фигатнер настаивал на продолжении «чистки»: «Я должен со всей категоричностью сказать, что чистка должна продолжаться, что осталось еще немало хлама, а может быть, и вредного в людском составе Академии наук. Их проверка должна производиться в дальнейшем изнутри Академии наук теми работниками, которые сейчас в нее вливаются, совместно с профсоюзом под наблюдением коммунистической фракции Академии».

Специально Фигатнер касается персональных перспектив академиков. «Я считаю необходимым указать, что вопрос о проверке самих академиков стоит чрезвычайно остро, – подчеркивает Фигатнер в специальном разделе своей записки. – Без этого нам не обойтись. Среди академиков есть ряд людей вредных, в лучшем случае часть из них, бесполезных для советской науки.

Надо прямо поставить вопрос о перевыборах академиков. Если нам приходит­ся мириться с академиками такого типа, как Павлов, или менее крупными, но представляющими крупную научную ценность, то в отношении академиков, как Платонов, Лихачев, Ольденбург, Алексеев и т.д., занимающихся гуманитарными науками, людей по своему мировоззрению враждебных советской власти, их надо вышибать из Академии. От этого советская наука и сама Академия наук только выиграет.

Они иногда не безуспешно объединяют вокруг себя тех академиков, работа ко­торых является важной и ценной для социалистического строительства».

А прокурор республики Н.В. Крыленко обосновывал необходимость «возбуждения уголовного преследования против Ольденбурга, Платонова, Андреева и др. по обвинению их по ст. 78 УК (хищение, повреждение, сокрытие или уничтожение официальных или частных документов из государственных учреждений – при особой важности государственных документов лишение свободы до 3 лет). Можно полагать, что более углубленная следственно-агентурная работа может привести к связи верхушки Академии наук или, во всяком случае, некоторых лиц из верхушки с контрреволюционными организациями белогвардейского типа и к связям за рубежом».

В итоге в январе 1930 года арестованы академики С.Ф. Платонов, Е.В. Тарле, Н.П. Лихачев, в августе – М.К. Любавский. «К концу 1930 г. из 960 сотрудников Академии наук было уволено по чистке 648. По приговору 10 февраля 1931 г. 53 че­ловека подлежали заключению в исправительно-трудовые лагеря на срок от трех до десяти лет. 10 мая 1931 г. были приговорены к расстрелу Ю.А. Вержбицкий, П.И. Зиссерман, П.А. Купреянов, В.Ф. Пузинский, А.С. Путилов. Десятилетние сроки лагерей получили 18 человек. Российские академики были отправлены в ссылку в разные города: С.Ф. Платонов – в Самару, Е.В. Тарле – в Алма-Ату, М.К. Любавский – в Уфу, Н.П. Лихачев – в Астрахань. Из лагерей и ссылки вернулось менее половины осужденных по «Академическому делу». Можно заключить, что Академии наук в прежнем виде более не существовало», – заключает Валерий Леонов.

Прагматика идеологии

Так оно и было. «Академия наук, в которой не так давно произошел целый «октябрьский» переворот, целая революция, сумела повернуться к социалистическому строительству, сумела в значительной части перестроить своих ученых, начать методологическое их перевооружение, – отмечал в декабре 1931 года на Всесоюзном съезде научных работников сотрудник Комакадемии, историк и философ науки Эрнст Кольман. – Академия наук призвана к тому, чтобы в вопросах конкретной научной работы, в вопросах самой практики этой на­учной работы, в вопросах руководства са­мим научным исследованием как таковым возглавить отдельные научно-исследователь­ские институты, научно-исследовательские лаборатории ведомств, наркоматов и т.д.

Идя по тому пути, по которому Акаде­мия наук за последние годы, за самое пос­леднее время шла и развивается, она не­сомненно полностью преодолеет все остатки прежнего ложного академизма, отсталости, аполитичности и сумеет пойти нога в ногу с социалистическим строительством».

При всей жесткости – и даже жестокости – государственного управления наукой прагматика все-таки победила идеологию. Возможно, локально. Но победила…

Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О ликвидации Коммунистической академии» от 7 февраля 1936 года было лаконичным: «Ввиду нецелесообразности параллельного существования двух академий, Академии наук и Коммунистической академии, и в целях объединения в одном государственном научном центре деятелей науки признать целесообразным ликвидацию Коммунистической академии и передачу ее учреждений, институтов и основных работников в Академию наук СССР…».

Впрочем, как раз в 1936 году возникло «Пулковское дело». Было репрессировано до 30% советских астрономов. В том числе, например, директор Пулковской обсерватории Борис Герасимович и директор Астрономического института Борис Нумеров (расстрелян в 1941 году в Орловской тюрьме).

Но, повторим, прагматика победила идеологию. Проще говоря, инстинкт самосохранения подсказывал власти, что без академической науки, особенно технического и физико-математического профиля, страна, а следовательно, и сама власть обречены. «Голая» идеология не спасает. Вот и Институт красной профессуры будет ликвидирован 1 января 1938 года. Мотивы такого решения вполне понятны: количество слушателей, поступивших в ИКП с 1921 по 1930 год, составило более 3,5 тыс. человек, а число полностью завершивших обучение – 335 человек. То есть отсеялось около 90%.

В 1930-е годы в Советском Союзе очень быстро растет выпуск инженеров разных специальностей. По сравнению с 1926 годом в 1939-м количество инженеров в СССР увеличилось в 7,7 раза.

Превращение науки в громадное, индустриально организованное предприятие – это было общемировой тенденцией. Но наука, что с ней ни делай, требует дополнительных степеней свободы. Ее «турбулентность», которая, впрочем, не исключает никак внутренней логики саморазвития научного знания, – необходимое условие получения первоклассных, небанальных фундаментальных результатов.

Пройдет совсем немного времени, и физики, химики, технари создадут в невероятно трудных условиях научно-технический шедевр – советскую атомную бомбу. А от власти понадобилось-то всего – чуть-чуть больше доверия ученым. Бывший руководитель Федерального агентства по атомной энергии, академик Александр Румянцев очень четко сформулировал этот «парадокс»: «Я не знаю аналогов, чтобы фундаментальная наука получила такие полномочия! После атомного проекта такого не было никогда».

Понравилась статья? Поделить с друзьями:
  • Инструкция по работе в тимс майкрософт
  • B12 анкерманн инструкция по применению взрослым
  • Принтер hp laserjet pro mfp m428dw инструкция
  • Руководство для спецназа
  • Тамсулид инструкция по применению цена в украине отзывы