Перевод О. РУМЕРА.
Вы поручили мне, о цвет Испании
(Уж близок день, когда собранья ваши
И ваша академия затмят
Не только италийские, которым
Дал тоже греческое имя Туллий [12] Дал тоже греческое имя Тулий … — Речь идет о знаменитом римском писателе, ораторе и теоретике Марке Тулии Цицероне (96–37 гг. до н. э.).,
Но и Афины, что собрать сумели
Так много мудрости в своем Ликее
Платоновском [13]… в своем Ликее Платоновском … Ликей — роща около древних Афин, на склонах горы Ликабета, у берега реки Илиса. Здесь находился храм Аполлона Ликейского. Ликей стал широко известен со времен Аристотеля, который читал здесь лекции своим ученикам. Платон вел занятия не в Ликее, как говорит Лопе де Вега, а в садах Академии, тоже находившихся в окрестностях Афин.), — мне поручили вы
Подробно изложить, что нам пригодно,
Чтоб пьесу написать на вкус народный.
Задача эта кажется не трудной,
И не трудна она была б любому
Из вас, хотя комедий не писавших,
Но знающих, как надо их писать.
А я себя на всю страну ославил
Тем, что комедии писал без правил.
Не то, чтоб этих правил я не знал.
Нет, слава богу, школьником еще [14] Не то, чтоб этих правил я не знал. Нет, слава богу, школьником еще … — Как указывает первый биограф Лопе де Вега — Хуан Перес Монтальван в своей «Fama posthuma a la vida у muerte del Fray Lope Felix de Vega Carpio» (Madrid, 1636), Лопе еще в детстве, обучаясь в иезуитской семинарии в Мадриде, постиг премудрости риторики.,
И десять раз увидеть не успевшим
Бег солнца от Овна до Рыб, немало
Я книг об этом изучал, бывало.
Но я заметил, что у вас не так
Теперь комедии писать привыкли,
Как первые творцы им быть везде
В подлунном нашем мире положили,
А так, как варварские руки после
Их исказили на потребу черни,
Того достигнув, что отныне каждый,
Кто пишет с соблюдением законов,
На голод обречен и на бесславье.
Известно, что народ — привычки раб,
Что голос разума пред нею слаб.
Я несколько комедий, это правда,
По правилам искусства написал;
Но стоит мне на сцене вновь увидеть
Те чудища, чья показная роскошь [15] Те чудища, чья показная роскошь … — Под «показной роскошью» следует понимать всевозможные «сценические ухищрения, эффекты» (apariencias), которыми отличалась испанская режиссура времен Лопе, особенно при постановке пьес с фантастическим содержанием.
К себе и чернь и женщин привлекает,
Восторженный у них встречая отклик,—
И я к своим привычкам обращаюсь:
На шесть ключей законы запираю,
Бросаю прочь Теренция и Плавта [16] Бросаю прочь Теренция и Плавта … — Теренций и Плавт, величайшие комедиографы древнего Рима, являлись для теоретиков испанской ренессансной классицистской драмы непререкаемыми авторитетами.,
Чтоб не слыхать укоров их (ведь часто
Из книг немых несется голос правды),
И так пишу, как сочинять в обычай
Ввели искатели рукоплесканий.
Народ им платит [17] Народ им платит … — Сам Лопе не без иронической усмешки писал одному своему другу в 1604 г.: «…если там поговаривают про мои комедии, что я пишу их таковыми из желания потрафить вкусам, то разочаруй их и скажи, что это деньги побуждают меня так писать».; стоит ли стараться
Рабом законов строгих оставаться?
Комедия, достойная названья,
Имеет целью, как и все искусства,
Поступкам человека подражать,
Правдиво рисовать в ней нравы века.
При этом подражанье состоит
Из трех частей: из речи, из стиха
И из гармонии иль, иначе, музыки.
С трагедией роднит ее все это;
Различье между ними все же в том,
Что действуют в комедии плебеи,
В трагедии же — знатные особы.
В грехах признаться нам пора давно бы!
Звались комедьи «актами» [18] Звались комедьи «актами» … — Актами (или ауто от auto) когда-то, в долопевские времена, назывались любые драматические произведения светского, равно как и духовного содержания. Со временем название это закрепилось только за пьесами религиозного содержания. Но еще и в начале XVII века даже у теоретиков драмы не было точного закрепления этого термина за театром религиозным. затем,
Что жизнь простых людей изображали.
В Испании отменным образцом
В сей области был Лопе де Руэда [19] Лопе де Руэда — Лопе де Руэда (1520–1566) — один из виднейших реформаторов испанского театра на национальной основе. Писал комедии, пасторали и интермедии. Особую славу ему принесли именно последние, проникнутые демократизмом и реализмом..
До нас дошли написанные прозой
Комедии, в которых он выводит
Ремесленников, а однажды даже
Влюбленную дочь кузнеца [20] Влюбленную дочь кузнеца . — Речь идет о комедии «Армелина», названной так по имени героини, дочери кузнеца Паскуэле Креспо.. С тех пор
Комедьям старым имя интермедий
Присвоено; они блюдут законы,
Притом из области народной жизни:
В них королей мы никогда не видим;
Уделом низкого искусства стало
Презрение; уступка лишь невежде —
Король в комедье; был он чужд ей прежде.
В своей поэтике нам сообщает
(Лишь мимоходом, правда) Аристотель,
Что спорили Афины и Мегара
О первом сочинителе комедий;
Афиняне стояли за Магнета,
Мегарцы ж выдвигали Эпихарма [21] Мегарцы ж выдвигали Эпихарма . — Это неточно: Эпихарм — древнегреческий комедиограф 6–5 вв. до н. э. — работал не в Мегаре, а в греческой колонии Сицилии..
Донат начало зрелищ всех возводит [22] Донат начало зрелищ всех возводит … — Элий Донат — латинский грамматик IV в. н. э., автор трактата «De Tragedia et Comedia».
К обрядам жертвенным и называет
Отцом трагедьи Фесписа (в чем, кстати,
Он следует Горацию [23] Он следует Горацию … — Лопе имеет в виду знаменитое сочинение Горация «De arte poetica», в котором последний называет зачинателем трагедии Фесписа (стих 276).), а первым
Творцом комедии — Аристофана.
Гомер свою составил Одиссею
По образцу комедий, Илиада ж —
Трагедии прекраснейшей пример [24] Гомер свою составил Одиссею по образцу комедий, Илиада ж — трагедии прекраснейший пример . — Лопе де Вега находится здесь под влиянием средневековых воззрений на трагедию и комедию, не учитывающих драматургической специфики этих жанров..
И я Иерусалим свой [25] И я «Иерусалим» свой … — Соперничая с Торквато Тассо, Лопе де Вега написал в 1605 г. и напечатал в 1609 г. трагическую эпопею в двадцати песнях — «Завоеванный Иерусалим». эпопеей —
Трагической при этом — окрестил.
Комедией зовутся точно так же
Поэмы Данте Алигьери Ад ,
Чистилище и Рай ; поэмы эти
Так называет и пролог Манетти [26] Так называет и пролог Манетти . — Вероятно, имеется в виду Антонио Манетти (1423–1497), флорентийский ученый и архитектор, посвятивший специальный «Диалог» дантовскому «Аду» (его местонахождению, форме и измерениям). Однако, как это показал французский испанист Морель-Фасьо, в «Диалоге» Манетти нет никаких толкований слова «комедия». Вероятнее всего, Лопе де Вега спутал и приписал Манетти слова комментатора Данте Ландино. Соображение Морель-Фасьо тем более справедливо, что в одном издании Данте, которое могло быть знакомо Лопе, комментарии Ландино соседствуют с «Диалогом» Манетти..
Все знают, что комедия умолкла,
Нажив себе врагов своею злостью.
Еще короче жизнь была сатиры,
Ее преемницы, безмерно кровожадной,
И наступил комедьи новой век.
Сперва в комедии лишь хоры были,
Потом ввели и действующих лиц.
Менандр и вслед за ним Теренций, хоры
Считая скучными, их упразднили.
Теренций был особенно искусен
И никогда комических границ
Не преступал, в чем был, по мненью многих,
Повинен Плавт. Теренций, без сомненья,
Был выше Плавта в этом отношеньи.
Трагедию история питает,
Комедию же вымысел [27] Трагедию история питает, Комедию же — вымысел . — Вполне возможно, что это определение заимствовано из Франческо Робортелло (1516–1557), итальянского гуманиста, автора популярных комментариев к поэтикам Аристотеля и Горация. В дальнейшем Лопе спорит с положениями Робортелло, но дает ему весьма лестную характеристику за его ученость.. Ее
Недаром босоногой называли
Затем, что выступали без подмостков
Актеры в ней, а также без котурнов.
Комедий было много разных: мим,
Тогата, ателлана, паллиата.
Античность жанрами была богата.
С аттическим изяществом Афины
В комедиях пороки бичевали
И за стихи, а также за игру
Высокими наградами платили.
Для Туллия комедия афинян
Была «зерцалом нравов и живым
Отображеньем правды», — похвала,
Которая навек дает ей право
Делить с историей венец и славу.
Но вы спросить готовы, для чего
Я ссылками на старые труды
Вниманье ваше долго утомляю.
Поверьте: было мне необходимо
Вам кое-что из этого напомнить,
Раз изложить вы поручили мне,
Что нужно для комедии у нас,
Где правил уж давно не соблюдают;
Дать руководство, чуждое всему,
Что нам диктуют разум и античность,
Поможет мне мой многолетний опыт,
Не знанье правил. Правила народ
У нас не чтит, — скорей, наоборот.
О правилах, о мудрые мужи,
Вы можете прочесть у Робортелло [28] Вы можете прочесть у Робортелло … — См. прим. 27.,
Ученого удинца, как в трактате
Об Аристотеле, так и повсюду,
Где о комедии он говорит.
Он выше многих нынешних стоит [29] Он выше многих нынешних стоит . — Вероятно, имеются в виду такие испанские теоретики, как Г. де Салас, Фр. Каскалес и другие..
Коль мненье знать хотите тех, кто ныне
Владеет сценою, тогда как чернь
Комедии чудовищные любит,
Я выскажусь — и попрошу прощенья,
Что соглашаюсь с тем, кто приказать
Имеет право мне. Позолотить
Народные хочу я заблужденья
И указать комедии пути.
Раз ненавистны всем законы ныне,
Меж крайностей пойдем посередине.
Наметить надо фабулу, пускай
И с королями (да простят законы!),
Хотя я знаю, что Филипп, мудрейший
Король Испании, был недоволен,
Когда на сцене видел короля;
То ль осуждал он нарушенье правил,
То ль полагал, что королевский сан
Унижен близостью простых мещан.
Античную комедию припомним.
Плавт не боялся выводить богов:
В Амфитрионе действует Юпитер.
Одобрить это, видит бог, мне трудно.
Еще Плутарх по поводу Менандра [30] Еще Плутарх по поводу Менандра … — Плутарх (ок. 46—126 гг.) — греческий писатель моралист, автор знаменитых «Сравнительных жизнеописаний». Менандр (342–292 гг. до н. э.) — великий древнегреческий комедиограф.
Бранил комедию былых времен.
Но мы в Испании так удалились
От строгого искусства, что сейчас
Ученые должны молчать у нас.
Смешение трагичного с забавным —
Теренция с Сенекою — во многом,
Что говорить, подобно Минотавру [31] Минотавр . — Минотавр, то есть бык Миноса, — мифическое чудовище в Древней Греции, имевшее тело человека и голову быка. Возможно, что это ответная стрела в Каскалеса, называвшего свободные испанские комедии (вроде комедий Лопе) «чудовищным гермафродитом»..
Но смесь возвышенного и смешного
Толпу своим разнообразьем тешит.
Ведь и природа тем для нас прекрасна,
Что крайности являет ежечасно.
По действию единою должна
Быть фабула; нельзя ей распадаться
На множество отдельных происшествий
Иль прерываться чем-нибудь таким,
Что замысел первичный нарушает.
Она должна такою быть, чтоб часть
Была в ней неразрывно с целым слита.
Нет нужды соблюдать границы суток,
Хоть Аристотель их блюсти велит.
Но мы уже нарушили законы,
Перемешав трагическую речь
С комической и повседневной речью.
В кратчайший срок пусть действие проходит,
А если автор нам дает событье,
Что длилось много лет, иль отправляет
Кого-нибудь из действующих лиц
В далекий путь, — пускай он это время
Меж актами заставит протекать.
От знатоков предвижу я упрек,
Но может не ходить в театр знаток.
Сколь многие сейчас перекреститься
Готовы, видя, что проходят годы
Там, где законный срок — лишь день один,
К тому ж еще искусственный. Но если
Считаться с тем, что зрителю-испанцу
За два часа все нужно показать
От Бытия до Страшного суда [32] От Бытия до Страшного суда … — Книга Бытия — первая книга Библии, повествующая о сотворении мира и человека и об истории первых людей.,
То надобно оставить опасенья.
Ведь наша цель — доставить наслажденье.
Удобнее первоначально в прозе
Дать фабулу, в три акта уложив
И, по возможности, следя за тем,
Чтоб не вмещали в акте больше суток.
Впервые Вируэс [33] Вируэс … — Кристоваль де Вируэс (1550–1610) — испанский поэт и драматург. В прологе к одной из своих трагедий («Великая Семирамида») Вируэс похвалялся, что первым в Испании ввел деление пьес на три действия. Вируэс заблуждался — еще задолго до него такое трехчастное деление ввел Франсиско де Авенданьо. Впрочем, честь этого открытия приписывал себе и Сервантес., поэт отличный,
Комедии в трех актах стал писать,
А до него комедии ходили,
Как дети малые, на четвереньках:
Еще младенческим был возраст их.
И я четырехактные писал
Комедии [34] И я четырехактные писал Комедии … — Одним из первых в Испании начал писать четырехактные пьесы Хуан де ла Куэва. Четырехактные пьесы Лопе де Вега до нашего времени не дошли. с одиннадцати лет
Вплоть до двенадцати, причем обычно
Акт каждый был величиною в лист.
В те времена три кратких интермедьи
Комедия имела, а теперь
Одна в ней интермедия и танец.
В комедии балет всегда уместен;
Так Аристотель думает (а также
Платон, и Атеней [35] Атеней . — Атеней из Навкратика — греческий грамматик начала III в. н. э., и Ксенофонт).
Он только те движенья осуждает,
Которые, как в пляске Каллипида [36] Каллипид — греческий трагический актер второй половины V века, исполнитель трагедий Еврипида. Аристотель говорит о нем в XXVI главе «Поэтики».,
Чрезмерной выразительностью дышат.
Пускай интрига с самого начала
Завяжется и разовьется в пьесе,
От акта к акту двигаясь к развязке.
Развязку же не нужно допускать
До наступления последней сцены.
Ведь публика, конец предвидя пьесы,
Бежит к дверям и обращает спину
К тому, чего так долго ожидала:
Что знаешь наперед, волнует мало.
Пустой пусть редко остается сцена;
У зрителя лишь чувство нетерпенья
Такие перерывы вызывают
И фабулу растягивают очень.
Кто мог избегнуть этого порока,
Тот огражден от лишнего упрека.
Язык в комедии простым быть должен.
Уместна ли изысканная речь,
Когда на сцене двое или трое
Беседуют в домашней обстановке?
Но если кто из действующих лиц
Советует, корит иль убеждает,
Приподнята пусть будет речь его,
Действительности этим подражая;
Ведь в жизни мы особые слова
Всегда находим, если убеждаем,
Доказываем иль совет даем.
Тут образец нам — ритор Аристид [37] Тут образец нам — ритор Аристид . — Элий Аристид — римский оратор и декламатор II в. н. э..
Он требует, чтоб был язык комедий
Чист, ясен, легок и не отличался
От языка обычного нисколько.
Ведь только на публичных выступленьях
Красивую услышать можно речь,
С особым сказанную выраженьем.
Цитаты из писанья [38] Цитаты из писанья … — То есть из Священного писания (Библии, Евангелия). неуместны,
И не нужны нарядные слова.
Смешны в простом житейском разговоре
Различные панхои и метавры,
Гиппокрифы, семоны и кентавры [39] Различные панхои и метавры, Гиппокрифы, семоны и кентавры . — В качестве образца приподнятого вычурного стиля Лопе де Вега приводит географические названия, взятые из античных авторов ( Панхоя — легендарный остров из «Георгик» Вергилия; Метавра — река в Умбрии, на берегу которой погиб карфагенский полководец, брат Ганнибала, Гасдрубал), а также мифологические имена..
Речь короля должна быть королевским
Достоинством полна; речь старика
Пусть рассудительность таит и скромность;
Любовники пусть чувствами своими
У слушателей трогают сердца.
Актер, произносящий монолог,
Преображаться должен и внушать
Сочувствие всем зрителям в театре.
Пусть сам себе он задает вопросы
И отвечает сам себе; в стенаньях
Он должен уши женские щадить.
Пусть дамы дамами на сцене будут,
Их переодевания должны быть
Всегда оправданны; мужской костюм
На женщине успех большой имеет.
Необходимо избегать всего
Невероятного. Предмет искусства —
Правдоподобное. Слуга не должен,
Как часто видим в иностранных пьесах,
Слова высокопарные бросать.
Нехорошо, когда противоречит
Себе одно из действующих лиц,
Забыв свои слова: так, у Софокла
Эдип недопустимо забывает [40]… так у Софокла Эдип недопустимо забывает … — Тут Лопе де Вега, сомневающийся в праве Софокла изобразить Эдипа не ведающим обстоятельств смерти Лая, шутливо упрекает великого греческого трагика в рассеянности.,
Что Лая он убил собственноручно.
Все сцены заключать иль изреченьем
Каким-нибудь, иль остротой полезно,
Чтоб сцену покидающий актер
Не оставлял в нас чувства недовольства.
Акт первый предназначен для завязки,
Второй же для различных осложнений,
Чтоб до средины третьего никто
Из зрителей финала не предвидел.
Поддерживать полезно любопытство
Намеками на то, что быть финал
Совсем иным, чем ожидали, может.
Размер стихов искусно приспособлен
Быть должен к содержанию всегда.
Для жалоб децимы весьма пригодны [41] Для жалоб децимы весьма пригодны … — Децима — строфа, состоящая из десяти строк.,
Надежду лучше выразит сонет,
Повествованье требует романсов [42] Повествованье требует романсов … — Романс — лиро-эпическое стихотворение, широко распространенное в испанской поэзии. Писалось чаще всего восьмисложными стихами, связанными ассонансами в четных строках.,
Особенно ж идут ему октавы [43] Особенно ж идут ему октавы . — Октава — строфа, состоящая из восьми стихов. Излюбленная форма эпических поэм европейского Возрождения (Ариосто, Тассо, Камоэнс, Лопе де Вега и т. д.).;
Уместны для высоких тем терцины [44] Уместны для высоких тем терцины … — Терцина — строфа итальянского происхождения, состоящая из трех равносложных строк, из которых первая рифмует с третьей, а вторая с первой и третьей последующей строфы.,
Для нежных и любовных — редондильи [45] Для нежных и любовных — редондильи . — Редондилья — испанская строфа, состоящая из четырех стихов (шестисложных или восьмисложных)..
Способствует немало украшенью
Введенье риторических фигур:
Анадиплосы или повторенья [46] Анадиплосы или повторенья … — Анадиплоса — риторическая фигура, в которой стих или фраза начинается теми же словами, которыми заканчивается предыдущий стих.
И точные созвучия начал,—
Того, что называем анафорой [47] Того, что называем анафорой . — Анафора — прием увеличения эмоциональности фразы, состоящий в повторении слова в начале нескольких стоящих рядом предложений..
Полезны восклицанья, обращенья
И возгласы иронии, сомненья.
С успехом можно применять обман
Посредством правды — мастерской прием [48] С успехом можно применять обман посредством правды — мастерской прием . — Лопе де Вега приписывает честь введения этого приема драматургу XVI в. Мигелю Санчесу. Суть приема заключается в следующем: испанский зритель привык к хитроумным интригам, неожиданным поворотам сюжета и концовкам. Когда этот искушенный зритель смотрел пьесу с планомерной бесхитростной интригой, он невольно ожидал каких-то неожиданностей. Обыденность сбивала его с толку и результат был, в сущности, тот же самый.,
Что у Мигеля Санчеса во всех
Комедиях так ярко выступает.
Двусмысленность и мрак иносказанья
Всегда бывают по сердцу толпе;
Ей кажется, что лишь она одна
Проникла в мысли скрытые актера.
Тем превосходней нет, чем темы чести;
Они волнуют всех без исключенья.
За ними темы доблести идут,—
Ведь доблестью любуются повсюду.
Мы видим, что актер, игравший труса,
Всегда не мил толпе, что в лавке трудно
Ему бывает что-нибудь купить,
И многие с ним встречи избегают;
А если благородна речь его,
То все ему готовы руку жать,
Ему в глаза глядеть, рукоплескать.
Не превышает четырех листов
Пусть каждый акт. Их дюжина — предел
Терпенью слушателя в наше время.
Пусть посвященная сатире часть
Не будет наглой; часто, как известно,
За откровенность в древности закон
Не пропускал комедию на сцену.
Без яда нападай! Рукоплесканий
Тот не дождется, кто привержен к брани.
Вот правила для тех, кто об искусстве
Античном помышленья не имеет.
В подробности нет времени вдаваться;
Скажу о том два слова, что Витрувий [49] Витрувий — римский архитектор I в. до н. э., прославленный своим трактатом «Об архитектуре» (10 книг).
Назвал тремя частями аппарата.
То область постановщика. Валерий
Максим [50] Валерий Максим — латинский историк I века н. э., живший при дворе императора Тиберия., Кринит [51] Кринит . — Пьетро Кринито (XVI в.) — ученик крупнейшего итальянского поэта и драматурга XV в. Полициано., Гораций и другие
О занавесах пишут, о домах,
О хижинах, деревьях и дворцах.
Мы о костюмах можем у Поллукса,
Коль в этом есть нужда, прочесть [52] Мы о костюмах можем у Поллукса… прочесть — Юлий Поллукс — греческий софист конца II в. н. э., автор лексикона «Ономастикон», содержащего много ценных сведений по греческой литературе и театру.. У нас
Обычай варварский укоренился:
Штаны на римском гражданине видеть,
У турка христианский воротник
Испанский зритель уж давно привык.
Я сам, однако, больше всех других
Повинен в варварстве, уча писать
Наперекор законам и считаясь
С толпою лишь, за что меня французы
И итальянцы назовут невеждой [53]… за что меня французы И итальянцы назовут невеждой . — Дело в том, что итальянцы и французы были приверженцами жесткой классицистской системы в драме, основанной якобы на предписании Аристотеля. Ср. с тем, что писал Сервантес в 46-й главе I тома «Дон Кихота»: «Чужеземцы, столь строго соблюдающие законы комедии, видя наши нелепости и несуразности, почитают нас за варваров и невежд»..
Что делать? Я доселе написал
Четыреста и восемьдесят три
Комедии (с той, что на днях закончил),
И все, за исключением шести,
Грешили тяжко против строгих правил,
И все же я от них не отрекаюсь;
Будь все они написаны иначе,
Успеха меньше бы они имели.
Порой особенно бывает любо
То, что законы нарушает грубо.
Зеркалом жизни назвать почему мы комедию можем?
Что она юноше дать в силах и что старику?
Что в ней, помимо острот, цветов красноречья и разных
Нас поражающих слов, можно и должно искать?
Как посредине забав настигает беда человека,
С легкою шуткой как переплетается мысль,
Сколько предательской лжи мы нередко у слуг наблюдаем,
Сколько лукавства таит женщина в сердце подчас,
Как смехотворен и глуп и несчастлив бывает влюбленный,
Как соблюдают черед в жизни прилив и отлив,—
Про это все, о правилах забыв,
Внимай в комедии: тебе она
Покажет все, чем наша жизнь полна.
Лопе де Вега. Новое искусство сочинять комедии
Перевод О. Румера
(Трактат стал теоретическим осмыслением того нового типа комедии, который благодаря Лопе и его современникам утвердился на испанской сцене в обход требований требований аристотелевой поэтики. Остканировано 
viktorianec)
Вы поручили мне, о цвет Испании
(Уж близок день, когда собранья ваши
И наша академия затмят
Не только италийские, которым
Дал тоже греческое имя Туллий,
Но и Афины, что собрать сумели
Так много мудрости в своем Ликее
Платоновском),— мне поручили вы
Подробно изложить, что нам пригодно,
Чтоб пьесу написать на вкус народный.
Задача эта кажется не трудной,
И не трудна она была б любому
Из вас, хотя комедий не писавших,
Но знающих, как надо их писать.
А я себя на всю страну ославил,
Тем, что комедии писал без правил.
Не то, чтоб этих правил я не знал.
Нет, слава богу, школьником еще,
И десять раз увидеть не успевшим
Бег солнца от Овна до Рыб, немало
Я книг об этом изучал, бывало.
Но я заметил, что у вас не так
Теперь комедии писать привыкли,
Как первые творцы им быть везде
В подлунном нашем мире положили,
А так, как варварские руки после
Их исказили на потребу черни,
Того достигнув, что отныне каждый,
Кто пишет с соблюдением законов,
На голод обречен и на бесславье.
Известно, что народ — привычки раб,
Что голос разума пред нею слаб.
Я несколько комедий, это правда,
По правилам искусства написал;
Но стоит мне на сцене вновь увидеть
Те чудища, чья показная роскошь
К себе и чернь и женщин привлекает,
Восторженный у них встречая отклик,—
И я к своим привычкам обращаюсь:
На шесть ключей законы запираю,
Бросаю прочь Теренция и Плавта,
Чтоб не слыхать укоров их (ведь часто
Из книг немых несется голос правды),
И так пишу, как сочинять в обычай
Ввели искатели рукоплесканий.
Народ им платит; стоит ли стараться
Рабом законов строгих оставаться?
Комедия, достойная названья,
Имеет целью, как и все искусства,
Поступкам человека подражать,
Правдиво рисовать в ней нравы века.
При этом подражанье состоит
Из трёх частей: из речи, из стиха
И из гармонии иль, иначе, музыки.
С трагедией роднит ее все это;
Различье между ними все же в том,
Что действуют в комедии плебеи,
В трагедии же – знатные особы.
В грехах признаться нам пора давно бы!
Звались комедьи «актами» затем,
Что жизнь простых людей изображали.
В Испании отменным образцом
В сей области был Лопе де Руэда.
До нас дошли написанные прозой
Комедии, в которых он выводит
Ремесленников, а однажды даже
Влюбленную дочь кузнеца. С тех пор
Комедьям старым имя интермедий
Присвоено; они блюдут законы,
Притом из области народной жизни;
В них королей мы никогда не видим;
Уделом низкого искусства стало
Презрение; уступка лишь невежде —
Король в комедье; был он чужд ей прежде.
В своей поэтике нам сообщает
(Лишь мимоходом, правда) Аристотель,
Что спорили Афины и Мегара
О первом сочинителе комедий;
Афиняне стояли за Магнета,
Мегарцы ж выдвигали Эпихарма.
Донат начало зрелищ всех возводит
К обрядам жертвенным и называет
Отцом трагедьи Фесписа (в чем, кстати,
Он следует Горацию), а первым
Творцом комедии — Аристофана.
Гомер свою составил Одиссею
По образцу комедий, Илиада ж —
Трагедии прекраснейшей пример.
И я Иерусалим свой эпопеей —
Трагической при этом — окрестил.
Комедией зовутся точно так же
Поэмы Данте Алигьери Ад,
Чистилище и Рай; нормы эти
Так называет и пролог Манетти,
Все знают, что комедия умолкла,
Нажив себе врагов своею злостью.
Еще короче жизнь была сатиры,
Ее преемницы, безмерно кровожадной,
И наступил комедьи новой век.
Сперва и комедии лишь хоры были,
Потом ввели и действующих лиц.
Менандр и вслед за ним Теренций, хоры
Считая скучными, их упразднили.
Теренций был особенно искусен
И никогда комических границ
Не преступал, в чем был, по мненью многих,
Повинен Плавт. Теренций, без сомненья,
Был ныше Плавта в этом отношеньи.
Трагедию история питает,
Комедию же вымысел. Ее
Недаром босоногой называли
Затем, что выступали без подмостков
Актеры в ней, а также без котурнов.
Комедий было много разных: мим,
Тогата, ателлана, паллиата.
Античность жанрами была богата.
С аттическим изяществом Афины
В комедиях пороки бичевали
И за стихи, а также за игру
Высокими наградами платили.
Для Туллия комедия афинян
Была «зерцалом нравов и живым
Отображеньем правды»,— похвала,
Которая навек дает ей право
Делить с историей венец и славу.
Но вы спросить готовы, для чего
Я ссылками на старые труды
Вниманье ваше долго утомляю.
Поверьте: было мне необходимо
Вам кое-что из этого напомнить,
Раз изложить вы поручили мне,
Что нужно для комедии у нас,
Где правил уж давно не соблюдают;
Дать руководство, чуждое всему,
Что нам диктуют разум и античность,
Поможет мне мой многолетний опыт,
Не знанье правил. Правила народ
У нас не чтит,— скорей, наоборот.
О правилах, о мудрые мужи,
Вы можете прочесть у Робортелло,
Ученого удинца, как в трактате
Об Аристотеле, так и повсюду,
Где о комедии он говорит.
Он выше многих нынешних стоит.
Коль мненье знать хотите тех, кто ныне
Владеет сценою, тогда как чернь
Комедии чудовищные любит,
Я выскажусь — и попрошу прощенья,
Что соглашаюсь с тем, кто приказать
Имеет право мне. Позолотить
Народные хочу я заблужденья
И указать комедии пути.
Раз ненавистны всем законы ныне,
Меж крайностей пойдём посередине.
Наметить надо фабулу, пускай
И с королями (да простят законы!),
Хотя я знаю, что Филипп, мудрейший
Король Испании, был недоволен,
Когда на сцене видел короля;
То ль осуждал он нарушенье правил,
То ль полагал, что королевский сан
Унижен близостью простых мещан.
Античную комедию припомним.
Плавт не боялся выводить богов:
В Амфитрионе действует Юпитер.
Одобрить это, видит бог, мне трудно.
Еще Плутарх по поводу Менандра
Бранил комедию былых времен.
Но мы в Испании так удалились
От строгого искусства, что сейчас
Ученые должны молчать у нас.
Смешение трагичного с забавным —
Теренция с Сенекою — но многом,
Что говорить, подобно Минотавру,
Но смесь возвышенного и смешного
Толпу своим разнообразьем тешит.
Ведь и природа тем для нас прекрасна,
Что крайности являет ежечастно.
По действию единою должна
Быть фабула; нельзя ей распадаться
На множество отдельных происшествий
Иль прерываться чем-нибудь таким,
Что замысел первичный нарушает.
Она должна такою быть, чтоб часть
Была в ней неразрывно с целым слита.
Нет нужды соблюдать границы суток,
Хоть Аристотель их блюсти велит.
Но мы уже нарушили законы,
Перемешав трагическую речь
С комической и повседневной речью.
В кратчайший срок пусть действие проходит,
А если автор нам дает событье,
Что длилось много лет, иль отправляет
Кого-нибудь из действующих лиц
В далекий путь,— пускай он это время
Меж актами заставит протекать.
От знатоков предвижу я упрек,
Но может не ходить в театр знаток.
Сколь многие сейчас перекреститься
Готовы, видя, что проходит годы
Там, где законный срок — лишь день один,
К тому ж еще искусственный. Но если
Считаться с тем, что зрителю-испанцу
За два часа все нужно показать
От Бытия до Страшного суда,
То надобно оставить опасенья.
Ведь наша цель — доставить наслажденье.
Удобнее первоначально в прозе
Дать фабулу, в три акта уложив
И, по возможности, следя за тем,
Чтоб не вмещали в акте больше суток.
Впервые Вируэс, порт отличный,
Комедии в трех актах стал писать,
А до него комедии ходили,
Как дети малые, на четвереньках:
Еще младенческим был возраст их.
И я четырехактные писал
Комедии с одиннадцати лет
Вплоть до двенадцати, причем обычно
Акт каждый был величиною в лист.
В те времена три кратких интермедьи
Комедия имела, а теперь
Одна в ней интермедия и танец.
В комедии балет всегда уместен;
Так Аристотель думает (а также
Платон, и Атеней, и Ксенофонт).
Он только те движенья осуждает,
Которые, как в пляске Каллипида,
Чрезмерной выразительностью дышат.
Пускай интрига с самого начала
Завяжется и разовьется в пьесе,
От акта к акту двигаясь к развязке,
Развязку же не нужно допускать
До наступления последней сцены.
Ведь публика, конец предвидя пьесы,
Бежит к дверям и обращает спину
К тому, чего так долго ожидала:
Что знаешь наперед, волнует мало.
Пустой пусть редко остается сцена;
У зрителя лишь чувство нетерпенья
Такие перерывы вызывают
И фабулу растягивают очень.
Кто мог избегнуть этого порока,
Тот огражден от лишнего упрека.
Язык в комедии простым быть должен.
Уместна ли изысканная речь,
Когда на сцене двое или трое
Беседуют в домашней обстановке?
Но если кто из действующих лиц
Советует, корит иль убеждает,
Приподнята пусть будет речь его,
Действитёльности этим подражая;
Ведь в жизни мы особые слова
Всегда находим, если убеждаем,
Доказываем иль совет даем.
Тут образец нам — ритор Аристид.
Он требует, чтоб был язык комедий
Чист, ясен, легок и не отличался
От языка обычного нисколько.
Ведь только на публичных выступленьях
Красивую услышать можно речь,
С особым сказанную выраженьем.
Цитаты из писанья неуместны,
И не нужны нарядные слова.
Смешны в простом житейском разговоре
Различные панхои и метавры,
Гиппокрифы, семоны и кентавры.
Речь короля должна быть королевским
Достоинством полна; речь старика
Пусть рассудительность таит и скромность;
Любовники пусть чувствами своими
У слушателей трогают сердца.
Актер, произносящий монолог,
Преображаться должен и внушать
Сочувствие всем зрителям в театре.
Пусть сам себе он задает вопросы
И отвечает сам себе; в стенаньях
Он должен уши женские щадить.
Пусть дамы дамами на сцене будут,
Их переодевания должны быть
Всегда оправданны; мужской костюм
На женщине успех большой имеет.
Необходимо избегать всего
Невероятного. Предмет искусства —
Правдоподобное. Слуга не должен
Как часто видим в иностранных пьесах,
Слова высокопарные бросать.
Нехорошо, когда противоречит
Себе одно из действующих лиц,
Забыв свои слова: так, у Софокла
Эдип недопустимо забывает,
Что Лая он убил собственноручно.
Все сцены заключать иль изреченьем
Каким-нибудь, иль остротой полезно,
Чтоб сцену покидающий актер
Не оставлял в нас чувства недовольства.
Акт первый предназначен для завязки,
Второй же для различных осложнений,
Чтоб до средины третьего никто
Из зрителей финала не предвидел.
Поддерживать полезно любопытство
Намеками на то, что быть финал
Совсем иным, чем ожидали, может.
Размер стихов искусно приспособлен
Быть должен к содержанию всегда.
Для жалоб децимы весьма пригодны,
Надежду лучше выразит сонет,
Повествованье требует романсов,
Особенно ж идут ему октавы;
Уместны для высоких тем терцины,
Для нежных и любовных — родондильи.
Способствует немало украшенью
Введенье риторических фигур:
Анадиплосы или повторенья
И точные созвучия начал,—
Того, что называем анафорой.
Полезны восклицанья, обращенья
И возгласы иронии, сомненья.
С успехом можно применять обман
Посредством правды — мастерской прием,
Что у Мигеля Санчеса во всех
Комедиях так ярко выступает.
Двусмысленность и мрак иносказанья
Всегда бывают по сердцу толпе;
Ей кажется, что лишь она одна
Проникла в мысли скрытые актера.
Тем превосходней нет, чем темы чести;
Они волнуют всех без исключенья.
За ними темы доблести идут,—
Ведь доблестью любуются повсюду.
Мы видим, что актер, игравший труса,
Всегда не мил толпе, что в лавке трудно
Ему бывает что-нибудь купить,
И многие, с ним встречи избегают;
А если благородна речь его,
То все ему готовы руку жать,
Ему в глаза глядеть, рукоплескать.
Не превышает четырех листов
Пусть каждый акт. Их дюжина — предел
Терпенью слушателя в паше время.
Пусть посвященная сатире часть
Не будет наглой; часто, как известно,
За откровенность в древности закон
Не пропускал комедию на сцену.
Без яда нападай! Рукоплесканий
Тот те дождется, кто привержен к брани.
Вот правила для тех, кто об искусстве
Античном помышленья не имеет.
В подробности нет времени вдаваться;
Скажу о том два слова, что Витрувий
Назвал тремя частями аппарата.
То область постановщика. Валерий
Максим, Квинит, Гораций и другие
О занавесах пишут, о домах,
О хижинах, деревьях и дворцах.
Мы о костюмах можем у Поллукса,
Коль в этом есть нужда, прочесть. У нас
Обычай варварский укоренился:
Штаны на римском гражданине видеть,
У турка христианский воротник
Испанский зритель уж давно привык.
Я сам, однако, больше всех других
Повинен в варварстве, уча писать
Наперекор законам и считаясь
С толпою лишь, за что меня французы
И итальянцы назовут невеждой.
Что делать? Я доселе написал
Четыреста и восемьдесят три
Комедии (с той, что на днях закончил),
И все, за исключением шести,
Грешили тяжко против строгих правил,
И все же я от них не отрекаюсь;
Будь все они написаны иначе,
Успеха меньше бы они имели.
Порой особенно бывает любо
То, что законы нарушает грубо.
Зеркалом жизни назвать почему мы комедию можем?
Что она юноше дать в силах и что старику?
Что в ней, помимо острот, цветов красноречья и разных
Нас поражающих слов, можно и должно искать?
Как посредине забав настигает беда человека,
С легкою шуткой как переплетается мысль,
Сколько предательской лжи мы нередко у слуг наблюдаем,
Сколько лукавства таит женщина в сердце подчас,
Как смехотворен и глуп и несчастлив бывает влюбленный,
Как соблюдают черед в жизни прилив и отлив,—
Про это все, о правилах забыв,
Внимай в комедии: тебе она
Покажет всё, чем наша жизнь полна.
P.S. Нашими усилиями текст появился в электронной библиотеке Мошкова (http://www.lib.ru/DEVEGA/komedii.txt). Правда, модератор сайта переврал мою фамилию, но… не суть.
Полный текст: Лопе де Вега. Новое искусство сочинять комедии. Находится на странице.
http://viktorianec.livejournal.com/19697.html
Я же здесь привожу лишь части наиболее, на мой взгляд, раскрывающие секреты сочинений Лопе де Вега. Некоторые высказывания его
От знатоков предвижу я упрек,
Но может не ходить в театр знаток.
или
Народ им платит; стоит ли стараться
Рабом законов строгих оставаться?
Это блестящие афоризмы, ценные сами по себе. НО меня интересует больше механика пьесы, те колесики и винтики которые движут этот механизм и не дают ему распасться.
Что делать? Я доселе написал
Четыреста и восемьдесят три
Комедии (с той, что на днях закончил),
И все, за исключением шести,
Грешили тяжко против строгих правил,
И все же я от них не отрекаюсь;
Будь все они написаны иначе,
Успеха меньше бы они имели.
Порой особенно бывает любо
То, что законы нарушает грубо.
Зеркалом жизни назвать почему мы комедию можем?
Что она юноше дать в силах и что старику?
Что в ней, помимо острот, цветов красноречья и разных
Нас поражающих слов, можно и должно искать?
Как посредине забав настигает беда человека,
С легкою шуткой как переплетается мысль,
Сколько предательской лжи мы нередко у слуг наблюдаем,
Сколько лукавства таит женщина в сердце подчас,
Как смехотворен и глуп и несчастлив бывает влюбленный,
Как соблюдают черед в жизни прилив и отлив,—
Про это все, о правилах забыв,
Внимай в комедии: тебе она
Покажет всё, чем наша жизнь полна.
мне поручили вы
Подробно изложить, что нам пригодно,
Чтоб пьесу написать на вкус народный.
Задача эта кажется не трудной,
И не трудна она была б любому
Из вас, хотя комедий не писавших,
Но знающих, как надо их писать.
А я себя на всю страну ославил,
Тем, что комедии писал без правил.
Не то, чтоб этих правил я не знал.
Нет, слава богу, школьником еще,
И десять раз увидеть не успевшим
Бег солнца от Овна до Рыб, немало
Я книг об этом изучал, бывало.
Народ им платит; стоит ли стараться
Рабом законов строгих оставаться?
Комедия, достойная названья,
Имеет целью, как и все искусства,
Поступкам человека подражать,
Правдиво рисовать в ней нравы века.
При этом подражанье состоит
Из трёх частей: из речи, из стиха
И из гармонии иль, иначе, музыки.
С трагедией роднит ее все это;
Различье между ними все же в том,
Что действуют в комедии плебеи,
В трагедии же – знатные особы.
Раз ненавистны всем законы ныне,
Меж крайностей пойдём посередине.
Наметить надо фабулу, пускай
И с королями (да простят законы!),
Дать руководство, чуждое всему,
Что нам диктуют разум и античность,
Поможет мне мой многолетний опыт,
Не знанье правил. Правила народ
У нас не чтит,— скорей, наоборот.
Но мы в Испании так удалились
От строгого искусства, что сейчас
Ученые должны молчать у нас.
Смешение трагичного с забавным —
Теренция с Сенекою — но многом,
Что говорить, подобно Минотавру,
Но смесь возвышенного и смешного
Толпу своим разнообразьем тешит.
Ведь и природа тем для нас прекрасна,
Что крайности являет ежечастно.
По действию единою должна
Быть фабула; нельзя ей распадаться
На множество отдельных происшествий
Иль прерываться чем-нибудь таким,
Что замысел первичный нарушает.
Она должна такою быть, чтоб часть
Была в ней неразрывно с целым слита.
Нет нужды соблюдать границы суток,
Хоть Аристотель их блюсти велит.
Но мы уже нарушили законы,
Перемешав трагическую речь
С комической и повседневной речью.
В кратчайший срок пусть действие проходит,
А если автор нам дает событье,
Что длилось много лет, иль отправляет
Кого-нибудь из действующих лиц
В далекий путь,— пускай он это время
Меж актами заставит протекать.
От знатоков предвижу я упрек,
Но может не ходить в театр знаток.
Сколь многие сейчас перекреститься
Готовы, видя, что проходит годы
Там, где законный срок — лишь день один,
К тому ж еще искусственный. Но если
Считаться с тем, что зрителю-испанцу
За два часа все нужно показать
От Бытия до Страшного суда,
То надобно оставить опасенья.
Ведь наша цель — доставить наслажденье.
Удобнее первоначально в прозе
Дать фабулу, в три акта уложив
И, по возможности, следя за тем,
Чтоб не вмещали в акте больше суток.
Пускай интрига с самого начала
Завяжется и разовьется в пьесе,
От акта к акту двигаясь к развязке,
Развязку же не нужно допускать
До наступления последней сцены.
Ведь публика, конец предвидя пьесы,
Бежит к дверям и обращает спину
К тому, чего так долго ожидала:
Что знаешь наперед, волнует мало.
Пустой пусть редко остается сцена;
У зрителя лишь чувство нетерпенья
Такие перерывы вызывают
И фабулу растягивают очень.
Кто мог избегнуть этого порока,
Тот огражден от лишнего упрека.
Язык в комедии простым быть должен.
Уместна ли изысканная речь,
Когда на сцене двое или трое
Беседуют в домашней обстановке?
Но если кто из действующих лиц
Советует, корит иль убеждает,
Приподнята пусть будет речь его,
Действитёльности этим подражая;
Ведь в жизни мы особые слова
Всегда находим, если убеждаем,
Доказываем иль совет даем.
Речь короля должна быть королевским
Достоинством полна; речь старика
Пусть рассудительность таит и скромность;
Любовники пусть чувствами своими
У слушателей трогают сердца.
Актер, произносящий монолог,
Преображаться должен и внушать
Сочувствие всем зрителям в театре.
Пусть сам себе он задает вопросы
И отвечает сам себе; в стенаньях
Он должен уши женские щадить.
Пусть дамы дамами на сцене будут,
Их переодевания должны быть
Всегда оправданны; мужской костюм
На женщине успех большой имеет.
Необходимо избегать всего
Невероятного. Предмет искусства —
Правдоподобное. Слуга не должен
Как часто видим в иностранных пьесах,
Слова высокопарные бросать.
Все сцены заключать иль изреченьем
Каким-нибудь, иль остротой полезно,
Чтоб сцену покидающий актер
Не оставлял в нас чувства недовольства.
Акт первый предназначен для завязки,
Второй же для различных осложнений,
Чтоб до средины третьего никто
Из зрителей финала не предвидел.
Поддерживать полезно любопытство
Намеками на то, что быть финал
Совсем иным, чем ожидали, может.
Полезны восклицанья, обращенья
И возгласы иронии, сомненья.
С успехом можно применять обман
Посредством правды — мастерской прием,
Что у Мигеля Санчеса во всех
Комедиях так ярко выступает.
Двусмысленность и мрак иносказанья
Всегда бывают по сердцу толпе;
Ей кажется, что лишь она одна
Проникла в мысли скрытые актера.
Тем превосходней нет, чем темы чести;
Они волнуют всех без исключенья.
За ними темы доблести идут,—
Ведь доблестью любуются повсюду.
Мы видим, что актер, игравший труса,
Всегда не мил толпе, что в лавке трудно
Ему бывает что-нибудь купить,
И многие, с ним встречи избегают;
А если благородна речь его,
То все ему готовы руку жать,
Ему в глаза глядеть, рукоплескать.
Не превышает четырех листов
Пусть каждый акт. Их дюжина — предел
Терпенью слушателя в паше время.
Пусть посвященная сатире часть
Не будет наглой; часто, как известно,
За откровенность в древности закон
Не пропускал комедию на сцену.
Без яда нападай! Рукоплесканий
Тот те дождется, кто привержен к брани.
Вот правила для тех, кто об искусстве
Античном помышленья не имеет.
Но все ли свои секреты раскрыл Лопе де Вега. поэме “Новое искусство сочинять комедии”. Может быть он что-то скрыл, или же посчитал это слишком очевидным? Об этом я расскажу позже.
Глава 2. Лопе де Вега и ренессансный реализм
2.1. Трактат Лопе де Веги «Новое искусство сочинять комедии в наше время»
Лопе Фелис де Вега Карпьо (25 ноября 1562 г.), сын обыкновенного крестьянина, получил хорошее образование: учился в Коллегии ордена театинцев, университете Алькала де Энарес, Королевской академии математических наук, в 10 лет перевел поэму римского писателя Клавдиана «Похищение Прозерпины», с 11-ти стал сочинять комедии. Лопе де Вега основатель национальной драмы Испании, в свое время был благословлен Сервантесом («появилось великое чудо природы»). Его творчество не укладывается в одну художественную тенденцию. Драматург написал много в разных жанрах – комедии, поэтические и прозаические произведения (сначала были признаны 483 пьесы Лопе де Веги, потом насчитали около 1800 светских произведений и более 400 религиозных пьес ауто) в рамках традиций ренессансного реализма.
Перу Лопе де Веги принадлежит поэтический трактат «Новое искусство сочинять комедии в наше время» (1609). Трактат был адресован Мадридской академии, содержит суть литературноидеологической борьбы сторонников ренессансного классицизма и приверженцев национального своеобразия драмы, которая закончилась победой национального стиля. Труд Лопе де Веги – труд новатора. Драматург боролся за утверждение независимости национальной драмы, выступал против слепого подражания и следования нормам античной поэтики, отвергал единство жанрового стиля драмы, теорию трех единств, выдвигал теорию народной, демократической эстетики, которая в сущности оказалась эстетикой реализма.
Лопе де Вега стоял за смешение «трагичного с забавным», «смеси возвышенного и смешного», обозначал понятие реализма термином «правдоподобие», был за свободное употребление времени и смены места действия, сочетания различных стилистических направление «низкого с высоким». Он предлагал наличие многообразных поэтических размеров и форм в литературе, которые соответствуют внутреннему состоянию действующих лиц и внешним обстоятельствам действия. Драматург вводил в произведение напряженный ритм драмы с типичным для испанского театра трехактным построением, особо обращал внимание на интригу сюжета, которая способна была воссоздать жизненную динамику событий.
Драматург считал, что драма должна сочетать острые конфликты, многообразие черт психологического состояния героя. Он воспевал каждодневную жизнь людей в ее естественных проявлениях. Поэт в пьесах не отрывается от земли, национальной истории, крестьянской жизни и рыцарского чувства чести. Честь и доблесть, с позиции Лопе де Веги, не сословная привилегия высших классов общества, это качество человека, мерило его поведения, долга, верности в любви и дружбе, это залог семейного счастья.
«Новое искусство» Лопе де Веги – это целостная поэтика испанской национальной драмы в эпоху ее расцвета. Наиболее важным моментом в литературе данного времени было утверждение самим драматургом свободы творческой инициативы и творческого воображения, что развивало литературу в сторону решительного поворота к реализму, ориентировало общество не на вкусы и критику замкнутого круга ценителей поэзии, а на потребности и мироощущение широкого народного зрителя.
Требования Лопе де Веги подтверждают драмы «Звезда Севильи», «Фуэнте Овехуна» («Овечий источник»), «Собака на сене» и др. Для поэта пьеса – это в первую очередь настоящее зеркало жизни.
Комедией в старой испанской драматургии называли любую пьесу стихотворной формы. В ней жизнь должна была быть изображенной такой, какой она являлась на самом деле. Драматический конфликт должен был нести именно такую жизненную основу. Позиция поэта исходила из идейной основы ренессансного реализма: человек важен, нужен и необходим без каких бы то ни было сословных черт. В этом отношении Лопе де Веги рассматривал понятия «честь» и «долг», «доблесть» как внесословные качества, которые присущи даже самым обыкновенным людям, человеку вообще.
Реализм в пьесах драматурга имеет развивающий характер. Под этим подразумевается в первую очередь стихийное начало, то есть оно еще не осознанно до конца человеком, но выступает в нем уже с утверждением, с заявкой на право существования. В зарождающихся чертах реалистического отображения мира отражается сама эпоха: прежде всего борьба за становление единой власти короля как государственной власти, представления народа об идеальном монархе, вопросы о соотношении абсолютной власти и закона для всех граждан страны, включая самого короля и др.
Основные коллизии, тематика, сюжеты пьес Лопе де Веги вырастали на почве реальной действительности, были приподняты, одухотворены достижениями ренессанса. «Правдоподобие» драматурга заключалось в том, что он стремился исследовать реальность в различных ее проявлениях, освещая все черты действительного мира в комедийно-юмористическом, ироническом, трагикокомическом или по-настоящему в драматическом ключе, если этого требовали обстоятельства.
Что бы ни создавал драматург – пьесу частного характера, комедию на известные житейские проблемы, «дворцовую комедию», национальную трагедию, историческую или народную драму – во всем стремился выявить и представить образ реального человека, образ, безусловно, положительный, наделенный самыми высокими и чистыми помыслами, это образ человека, борющегося за правду, за чистоту отношений между людьми. При этом художественные усилия драматурга направлены на жизнеутверждающее начало: справедливость всегда восстанавливается в пьесах Лoпe де Веги, несмотря на трагичность. Герои одержимы или ведомы данной идеей. В пьесах преобладают сильные эмоции, направляемые не менее сильным разумом, торжествуют яркие чувства: любовь юноши и девушки друг к другу и борьба за нее, любовь к жизни, наслаждение жизнью, утверждение прекрасной жизни над дисгармоничностью мира.
Тематически пьесы Лопе де Веги можно разделить на следующие группы (классификация условная, так как черты пьес переходят из одной в другую): 1) героические пьесы; 2) социально-политические – комедии «плаща и шпаги» и бытовые комедии.
Маркиз
Совершилось наказанье,
А не мщенье.
Придворные открывают лица Кассандры и Федерико.
Герцог
Жажда мести
Не присуща правосудью,
Доблесть же не склонна к пеням.
Трона граф взалкал. За это
Он казнен.
Батин
Здесь кончен третий
Акт трагедии о том, что
Наказание — не мщенье.
Да послужит нам, испанцам,
Назиданьем эта пьеса!
ПРИМЕЧАНИЯ
НОВОЕ РУКОВОДСТВО К СОЧИНЕНИЮ КОМЕДИЙ
(Arte nuevo de hacer comedias en este tiempo)
Стихотворный теоретический трактат Лопе де Вега «Новое руководство к сочинению комедий» (дословно: «Новое искусство сочинять комедии в наше время») принадлежит к наиболее значительным памятникам драматургической теории Испании XVI–XVII вв. Опубликован впервые в 1609 г. в Мадриде в сборнике стихотворных произведений Лопе де Вега. Развивая положения, эскизно намеченные его предшественниками — Хуаном де ла Куэвой и Мигелем Санчесом, — Лопе де Вега ярко формулирует в нем основные положения глубоко самобытной системы испанской национальной драматургии. Публикуемый перевод О. Б. Румера является перепечаткой текста, помещенного в «Хрестоматии по истории западноевропейского театра» (т. I, М., «Искусство», 1953, стр. 320–327).
Что касается научной оценки этого трактата, то об этом см. работы: М. Menendez Pelayo, Ideas esteticas, 1896, t. III; R. Sсhevill, The dramatic Art of Lope de Vega, 1918, «University of California»; A. Morel-Fatio, Arte nuevo de hacer comedias, «Bulletin Hispanique», octobre — decembre 1901; P. Менендес Пидаль, Избранные произведения, М., 1961, стр. 673–741.
С. Мокульский,
Н. Томашевский.
ФУЭНТЕ ОВЕХУНА
(Fuente Ovejuna)
Напечатана в XII части собрания комедий Лопе де Вега (Мадрид, 1619). Время написания датируется предположительно 1604–1618 гг.
Одним из наиболее вероятных источников, которыми пользовался Лопе де Вега при написании «Фуэнте Овехуны», была «Хроника трех Военных орденов» Радес и Андрада, опубликованная В 1572 г. Пьеса переведена на многие языки.
На русский язык «Фуэнте Овехуна» была впервые переведена С. Юрьевым под названием «Местечко Фуэнте Овехуна, (Овечий источник)». См. литографическое издание, Спб, 1876, и книгу: «Испанский театр цветущего периода XVI и XVII веков». Перевод с испанского С. Юрьева, М., 1877, а также: Сочинения Лопе де Вега, вып. 1, изд. «Вестник знания», Спб., 1912, и Собрание сочинений Лопе де Вега. Ред. М. Ватсон, т. 1, Спб., изд. «Просвещение», 1913. Позднейшие переводы: К. Бальмонта «Овечий ключ» («Фуэнте Овехуна»), М. — П., 1919, и А. Сиповича «Фуэнте Овехуна», М., «Искусство», 1937. Перевод М. Лозинского был впервые напечатан в издании: «Три испанские комедии», М. — Л., «Искусство», 1951.
Первая постановка «Фуэнте Овехуны» на русской сцене была осуществлена в 1876 г. московским Малым театром при участии Ермоловой в роли Лауренсьи. В истории советского театра видное место заняла постановка шедевра Лопе де Вега К. Марджановым (Марджанишвили) в Киеве в 1919 г. с участием В. Юреневой. Сюжет «Фуэнте Овехуны» лег в основу балета А. Крейна «Лауренсия», впервые поставленного В. Чабукиани в Ленинградском Государственном академическом театре оперы и балета имени С. М. Кирова в 1938 г.
М. Лозинский,
К. Державин.
ПЕРИВАНЬЕС И КОМАНДОР ОКАНЬИ
(Peribañez у el comendador de Ocaña)
Напечатана в IV части собрания комедий Лопе де Вега (Мадрид, 1614; переиздана в том же 1614 г. в Памплоне и Барселоне). Время написания относится предположительно к 1609–1614 гг.
Замысел этой пьесы, как кажется, целиком принадлежит Лопе, хотя в некоторых романсах, бытовавших во времена Лопе, уже имеются упоминания имени Периваньеса и примерно в аналогичной ситуации.
Вскоре после смерти Лопе де Вега в Испании появилась пьеса под названием «Супруга Периваньеса», в сущности, прямая переработка пьесы Лопе. Пьесой Лопе вдохновлялся Рохас Соррилья при написании лучшей своей драмы «Гарсиа де Кастаньяр».
На русский язык под заглавием «Периваньес и командор из Оканьи» была переведена впервые Н. Переплетчиковой и А. Софроновым (см. сборник «Литературный Ростов», кн. 8, Ростов-на-Дону, 1940).
Перевод Ф. Кельина впервые был опубликован в двухтомнике пьес Лопе де Вега, изд. «Искусство», т. 1, 1954 г.
К. Державин.
ЗВЕЗДА СЕВИЛЬИ
(La Estrella de Sevilla)