Куликовская битва под руководством дмитрия донского

Схема Куликовской битвы 8 сентября 1380 г.

Куликовская битва (Мамаево побоище), сражение между объединённым русским войском во главе с московским великим князем Дмитрием Ивановичем и войском темника Золотой Орды Мамая, состоявшееся 8 сентября 1380 г.^[1] на Куликовом поле (исторической местности между реками Дон, Непрядва и Красивая Меча на юго-востоке Тульской области.

Усиление Московского княжества в 60-е годы XIV в. и объединение вокруг него остальных земель Северо-Восточной Руси шло практически одновременно с усилением власти темника Мамая в Золотой Орде.  Женатый на дочери золотоордынского хана Бердибека, он получил титул эмира и стал вершителем судеб той части Орды, которая располагалась к западу от Волги до Днепра и на степных просторах Крыма и Предкавказья.

Ополчение великого князя Дмитрия Ивановича в 1380 г. Лубок XVII в.

В 1374 г. московский князь Дмитрий Иванович, обладавший ярлыком и на великое княжество Владимирское, отказался платить дань Золотой Орде. Тогда хан в 1375 г. передал ярлык на великое княжение Твери. Но против Михаила Тверского выступила фактически вся Северо-Восточная Русь. Московский князь организовал военный поход на Тверское княжество, к которому присоединились ярославские, ростовские, суздальские и полки других княжеств. Дмитрия поддержал и Новгород Великий. Тверь капитулировала. По заключенному договору владимирский стол признавался «отчиной» московских князей, а Михаил Тверской становился вассалом Дмитрия.

Однако честолюбивый Мамай продолжал рассматривать разгром вышедшего из подчинения Московского княжества как главный фактор усиления собственных позиций в Орде. В 1376 г. перешедший на службу к Мамаю хан Синей Орды Араб-шах Муззаффар (Арапша русских летописей) разорил Новосильское княжество, однако вернулся назад, избегая сражения с вышедшим за Окский рубеж московским войском. В 1377 г. он же на р. Пьяна разгромил не московско-суздальское войско. Посланные против ордынцев воеводы проявили беспечность, за что и поплатились: «А князья их, и бояре, и вельможи, и воеводы, утешающеся и веселящеся, пиюще и ловы деюще, мнящеся дом суще»^[2], а затем разорил Нижегородское и Рязанское княжества.

В 1378 г. Мамай, стремясь заставить вновь платить дань, направил на Русь войско во главе с мурзой Бегичем. Выступившие навстречу русские полки вел сам Дмитрий Иванович. Сражение произошло 11 августа 1378 г. в Рязанской земле, на притоке Оки р. Воже. Ордынцы были наголову разбиты и бежали. Сражение на Воже показало возросшую мощь Русского государства, складывающегося вокруг Москвы.

К участию в новом походе Мамай привлек вооруженные отряды из покоренных народов Поволжья и Северного Кавказа, в его войске были также тяжеловооруженные пехотинцы из генуэзских колоний в Крыму. Союзниками Орды выступили великий литовский князь Ягайло и князь рязанский Олег Иванович. Однако союзники эти были себе на уме: Ягайло не хотел усиления ни ордынской, ни русской стороны, и в итоге на поле сражения его войска так и не появились; Олег Рязанский пошел на союз с Мамаем, опасаясь за судьбу своего пограничного княжества, но он же первым сообщил Дмитрию о продвижении ордынских войск и не участвовал в битве.

Летом 1380 г. Мамай начал поход. Недалеко от места впадения реки Воронеж в Дон ордынцы разбили свои станы и, кочуя, ожидали вестей от Ягайло и Олега.

В грозный час опасности, нависшей над русской землей, князь Дмитрий проявил исключительную энергию в организации отпора Золотой Орде. По его призыву стали собираться воинские отряды, ополчения крестьян и горожан. Вся Русь поднялась на борьбу с врагом. Сбор русских войск был назначен в Коломне, куда из Москвы выступило ядро русского войска. По разным дорогам отдельно шёл двор самого Дмитрия, полки его двоюродного брата Владимира Андреевича Серпуховского и полки белозерских, ярославских и ростовских князей. Двигались на соединение с войсками Дмитрия Ивановича и полки братьев Ольгердовичей (Андрея Полоцкого  и Дмитрия Брянского, братьев Ягайло).  В составе войска братьев находились литовцы, белорусы и украинцы; горожане Полоцка, Друцка, Брянска и Пскова.

После прихода ратей в Коломну был проведен смотр. Собранное войско на Девичьем поле поражало своей многочисленностью. Сбор ратей в Коломне имел не только военное, но и политическое значение. Рязанский князь Олег окончательно избавился от колебаний и отказался от мысли присоединиться к войскам Мамая и Ягайло. В Коломне был сформирован походный боевой порядок: князь Дмитрий возглавил Большой полк; серпуховский князь Владимир Андреевич с ярославцами – полк Правой руки; в полк Левой руки был назначен командующим Глеб Брянский; Передовой полк составили коломенцы.

Святой Сергий Радонежский благословляет святого князя Димитрия Донского.
Художник С.Б. Симаков. 1988 г.

20 августа русское войско отправилось из Коломны в поход: важно было как можно скорее преградить путь ордам Мамая. Накануне похода Дмитрий Иванович посетил Сергия Радонежского в Троицком монастыре. После беседы князь и игумен вышли к народу. Осенив князя крестным знамением, Сергий воскликнул: «Пойди, господине, на поганых половцев, призывая Бога, и Господь Бог будет ти помощник и заступник»^[3]. Благословляя князя, Сергий предрек ему победу, хотя и дорогой ценой, и отпустил в поход двух своих иноков, Пересвета и Ослябю.

Весь поход русской рати к Оке был проведен в относительно короткий срок. Расстояние от Москвы до Коломны, около 100 км, войска прошли за 4 дня. К устью Лопасни они прибыли 26 августа. Впереди находилось сторожевое охранение, которое имело задачу обезопасить главные силы от внезапного нападения врага.

30 августа русские войска начали переправу через Оку у селения Прилуки. Окольничий Тимофей Вельяминов с отрядом осуществлял контроль за переправой, ожидая подход пешей рати. 4 сентября в 30 км от реки Дон в урочище Березуй к русскому войску присоединились союзные полки Андрея и Дмитрия Ольгердовичей. Еще раз было уточнено местонахождение ордынского войска, которое в ожидании подхода союзников кочевало у Кузьминой гати.

Движение русского войска от устья Лопасни на запад имело целью не дать возможности соединиться литовскому войску Ягайло с силами Мамая. В свою очередь Ягайло, узнав о маршруте и численности русских войск, не торопился на соединение с монголо-татарами, топтался в районе Одоева. Русское командование, получив эти сведения, решительно направило войска к Дону, стремясь упредить соединение частей противников и нанести удар по монголо-татарской орде. 5 сентября конница русских вышла к устью Непрядвы, о чем Мамай узнал только на следующие сутки.

Чтобы выработать план дальнейших действий 6 сентября князь Дмитрий Иванович созвал военный совет. Голоса участников совета разделились. Одни предлагали идти за Дон и на южном берегу реки сразиться с противником. Другие советовали оставаться на северном берегу Дона и ждать нападения врага. Окончательное решение зависело от великого князя. Дмитрий Иванович произнес следующие знаменательные слова: «Братья! Лучше честная смерть, чем злая жизнь. Лучше было не выходить против врага, чем, прийдя и ничего не сделав, возвратиться обратно. Перейдем сегодня все за Дон и там положим головы свои за православную веру и братью нашу»^[4]. Великий князь Владимирский предпочел наступательные действия, которые позволяли удерживать инициативу, что имело важное значение не только в стратегии (бить противника по частям), но и в тактике (выбор места боя и неожиданность удара по войску врага). После совета вечером князь Дмитрий и воевода Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский переехали за Дон и осмотрели местность.

Местность, избранная князем Дмитрием для сражения, носила название Куликова поля. С трех сторон – запада, севера и востока она была ограничена реками Доном и Непрядвой, изрезана оврагами и мелкими речками. Правое крыло строящейся в боевой порядок русской рати прикрывали речки, впадающие в Непрядву (Верхний, Средний и Нижний Дубики); левое – довольно мелководная речушка Смолка, впадающая в Дон, и высохшие русла ручейков (балки с пологими склонами). Но этот недостаток рельефа местности компенсировался – за Смолкой высился лес, в котором можно было поставить общий резерв, охранявший броды через Дон и усиливавший боевой порядок крыла. По фронту русская позиция имела протяженность свыше восьми километров (некоторые авторы ее значительно уменьшают и затем подвергают сомнению многочисленность войск). Однако местность, удобная для действия конницы противника, ограничивалась четырьмя километрами и находилась в центре позиции – около сходящихся верховьев Нижнего Дубика и Смолки. Войско Мамая, имея преимущество в развертывании по фронту свыше 12 километров, могло атаковать конницей русские боевые порядки только на этом ограниченном участке, что исключало маневр конными массами.

В ночь на 7 сентября 1380 г. началась переправа главных сил. Пешие войска и обозы переходили через Дон по наведенным мостам, конница – вброд. Переправа совершалась под прикрытием сильных сторожевых отрядов.

Утро на поле Куликовом. Художник А.П. Бубнов. 1943–1947.

По сообщению сторожи Семена Мелика и Петра Горского, имевшей 7 сентября схватку с разведкой противника, стало известно, что основные силы Мамая находятся на расстоянии одного перехода и к утру следующего дня их следует ожидать у Дона. Поэтому, чтобы Мамай не упредил русскую рать, уже  утром 8 сентября войско Руси под прикрытием Сторожевого полка приняло боевой порядок. На правом фланге, примыкавшем к обрывистым берегам Нижнего Дубика, встал полк Правой руки, в составе которого находилась дружина Андрея Ольгердовича. В центре расположились дружины Большого полка. Им командовал московский окольничий Тимофей Вельяминов. На левом фланге, прикрывшись с востока рекой Смолкой, построился полк Левой руки князя Василия Ярославского. Впереди Большого полка находился Передовой полк. За левым флангом Большого полка был скрытно расположен резервный отряд, который командовал Дмитрий Ольгердович. За полком Левой руки в лесном массиве Зеленая Дубрава Дмитрий Иванович поставил отборный отряд конницы из 10–16 тыс. человек^[5] – Засадный полк, возглавляемый князем Владимиром Андреевичем Серпуховским и опытным воеводой Дмитрием Михайловичем Боброком-Волынским.

Куликовская битва. Художник А. Ивон. 1850 г. 

Такое построение было избрано с учетом местности и способа борьбы, который применяли золотоордынцы. Их излюбленным приемом являлся охват конными отрядами одного или обоих флангов противника с последующим выходом в его тыл. Русское войско заняло позицию, надежно прикрывавшуюся с флангов естественными препятствиями. По условиям местности противник мог атаковать русских лишь с фронта, что лишило его возможности использовать свое численное превосходство и применять обычный тактический прием. Численность русского войска, построенного в боевой порядок, достигала 50–60 тыс. человек^[6].

Войско Мамая, подошедшее утром 8 сентября и остановившееся в 7–8 километрах от русских, насчитывало около 90-100 тыс. человек^[7]. Оно состояло из авангарда (легкая конница), главных сил (в центре находилась наёмная генуэзская пехота, а по флангам – тяжелая конница, развернутая в две линии) и резерва. Перед лагерем ордынцев рассыпались легкие отряды разведки и охранения. Замысел противника состоял в том, чтобы охватить рус. армию с обоих флангов, а затем окружить её и уничтожить. Основная роль в решении этой задачи отводилась мощным конным группировкам, сосредоточенным на флангах ордынского войска.  Однако Мамай не спешил вступать в сражение, все еще надеясь на подход Ягайло.

Но Дмитрий Иванович решил втянуть войско Мамая в сражение и повелел полкам своим выступать. Великий князь снял свой доспех, передал его боярину Михаилу Бренку, а сам облачился в простой доспех, но не уступавший по своим защитным свойствам княжескому. В Большом полку было поставлено великокняжеское темно-красное (черемное) знамя – символ чести и славы объединенного русского войска. Оно было вручено Бренку.

Поединок Пересвета с Челубеем. Художник. В.М. Васнецов. 1914 г.

Битва началась около 12 часов. При сближении главных сил сторон произошел поединок русского воина инока Александра Пересвета с монгольским богатырем Челубеем (Темир-мурзой). Как гласит народное предание, Пересвет выехал без защитного доспеха, с одним копьем. Челубей был при полном вооружении. Воины разогнали коней и ударили в копья. Мощный одновременный удар – Челубей рухнул замертво головой к ордынскому войску, что было плохой приметой. Пере-свет несколько мгновений держался в седле и также пал на землю, но головой к противнику. Так народная легенда предопределила исход битвы за правое дело. После поединка разгорелась ожесточенная сеча. Как пишет летопись: «Сила велика татарская борзо с шоломяни грядуще и ту пакы, не поступающе, сташа, ибо несть места, где им разступитися; и тако сташа, копиа закладше, стена у стены, каждо их на плещи предних своих имуще, предние краче, а задние должае. А князь велики такоже с великою своею силою русскою з другого шоломяни поиде противу им»^[8].

В течение трех часов войско Мамая безуспешно пыталось прорвать центр и правое крыло русской рати. 3десь натиск ордынских войск был отбит. Активно действовал отряд Андрея Ольгердовича. Он неоднократно переходил в контратаку, помогая полкам центра сдерживать натиск врага.

Тогда главные усилия Мамай сосредоточил против полка Левой руки. В ожесточенной схватке с превосходящим противником полк понес большие потери и стал отходить. В сражение был введен резервный отряд Дмитрия Ольгердовича. Воины заступали на место павших, стремясь сдержать натиск врага, и только их гибель позволяла монгольской коннице продвигаться вперед. Воины Засадного полка, видя трудное положение своих ратных побратимов, рвались в бой. Владимир Андреевич Серпуховской, который командовал полком, решил вступить в сражение, но его советник – опытный воевода Боброк удерживал князя. Мамаева конница, тесня левое крыло и прорывая боевой порядок русской рати, стала выходить в тыл Большого полка. Ордынцы, подкрепленные свежими силами из резерва Мамая, минуя Зеленую Дубраву, набросилась на воинов Большого полка.

Наступил решающий момент битвы. Во фланг и тыл прорвавшейся золотоордынской конницы ринулся Засадный полк, о существовании которого Мамай не знал. Удар Засадного полка явился полной неожиданностью для татар. «В великий страх и ужас впадоша нечестивии… и возкликнуша, глаголюше: «Увы нам! …христиане упремудрили над нами, лутчиа и удалыа князи и воеводы втаю оставиша и на нас неутомлены уготовиша; наши же рукы ослабеша, и плещи усташа, и колени оцепенеша, и кони наши утомлени суть зело, и оружиа наша изринушася; и кто может против их стати?…»^[9]. Используя наметившийся успех, перешли в наступление и другие полки. Враг обратился в бегство. Дружины русских преследовали его на протяжении 30–40 километров – до реки Красивая Меча, где были захвачены обоз и богатые трофеи. Войско Мамая было разгромлено полностью. Оно практически перестало существовать^[10].

Вернувшись из погони, Владимир Андреевич стал собирать войско. Сам великий князь был контужен и сбит с коня, но смог добраться до леса, где и был найден после битвы под срубленной берёзой в бессознательном состоянии^[11]. Но и русская рать понесла большие потери, что составило около 20 тыс. человек^[12].

 Восемь дней русское войско собирало и хоронило убитых воинов, а затем двинулось к Коломне. 28 сентября победители вступили в Москву, где их ожидало все население города. Битва на Куликовом поле имела огромное значение в борьбе русского народа за освобождение от чужеземного ига. Она серьезно подорвала военное могущество Золотой Орды и ускорила ее последующий распад. Весть о том, что «Русь великая одолела Мамая на поле Куликовом», быстро разнеслась по всей стране и далеко за ее пределы. За выдающуюся победу народ прозвал великого князя Дмитрия Ивановича «Донским», а его двоюродный брат, серпуховский князь Владимир Андреевич – прозвище «Храбрый».

Отряды Ягайло, не дойдя до Куликова поля 30-40 километров и узнав о победе русских, скорым маршем вернулись в Литву. Союзник Мамая не пожелал рисковать, поскольку в его войске находилось немало славянских отрядов. В рати Дмитрия Ивановича присутствовали видные представители литовских воинов, которые имели сторонников в войске Ягайло, и те могли перейти на сторону русских войск. Все это вынудило Ягайло быть максимально осторожным в принятии решений.

Мамай же, бросив свое разбитое войско, с горсткой соратников бежал в Кафу (Феодосия), где был убит. Власть в Орде захватил хан Тохтамыш. Он потребовал от Руси возобновления выплаты дани, утверждая, что в Куликовской битве поражение потерпела не Золотая Орда, а узурпатор власти – темник Мамай. Дмитрий ответил отказом. Тогда в 1382 г. Тохтамыш предпринял карательный поход на Русь, хитростью захватил и сжег Москву. Безжалостному разорению подверглись также крупнейшие города Московской земли – Дмитров, Можайск и Переяславль, а затем ордынцы прошли огнем и мечом по рязанским землям. В результате этого набега ордынское владычество над Русью было восстановлено.

Дмитрий Донской на Куликовом поле. Художник В.К. Сазонов. 1824. 

По своим масштабам Куликовская битва не имеет себе равных в средневековье и занимает видное место в истории военного искусства. Стратегия и тактика, примененные в Куликовской битве Дмитрием Донским, превосходили стратегию и тактику врага, отличались наступательным характером, активностью и целеустремленностью действий. Глубокая, хорошо организованная разведка позволила принимать верные решения и совершить образцовый марш-маневр к Дону. Дмитрий Донской сумел правильно оценить и использовать условия местности. Он учел тактику противника, раскрыл его замысел.

Погребение павших воинов после Куликовской битвы.
1380 г. Лицевой летописный свод XVI в. 

Исходя из условий местности и применяемых Мамаем тактических приемов, Дмитрий Иванович рационально расположил на Куликовом поле имевшиеся в его распоряжении силы, создал общий и частный резерв, продумал вопросы взаимодействия полков. Получила дальнейшее развитие тактика русского войска. Наличие в боевом порядке общего резерва (Засадного полка) и его умелое применение, выразившееся в удачном выборе момента ввода в действие, предопределили исход битвы в пользу русских.

Оценивая итоги Куликовской битвы и предшествующую ей деятельность Дмитрия Донского ряд современных ученых, наиболее полно изучивших данный вопрос, не считают, что московский князь ставил перед собой цель возглавить антиордынскую борьбу в широком понятии этого слова, а лишь выступил против Мамая, как узурпатора власти в Золотой Орде. Так, А.А. Горский пишет: «Открытое не­подчинение Орде, переросшее в вооружен­ную борьбу с ней, произошло в период, ко­гда власть там попала в руки нелегитимного правителя (Мамая). С восстановлением «законной» власти была предпринята по­пытка ограничиться чисто номинальным, без уплаты дани, признанием верховенства «царя», но военное поражение 1382 года ее сорвало. Тем не менее отношение к ино­земной власти изменилось: стало очевид­ным, что при определенных условиях воз­можно ее непризнание и успешное воен­ное противостояние Орде»^[13]. Поэтому, как отмечают другие исследователи, несмотря на то, что выс­тупления против Орды происходят еще в рамках прежних представлений об отношениях между русскими князьями – «улусниками» и ордынскими «царями», «Куликовская битва, несомненно, стала поворотным пунктом в становлении нового самосознания русских людей»^[14], а «победа на Куликовом поле закрепила за Москвой значение организатора и идеологического центра воссоединения восточнославянских земель, показав, что путь к их государственно-политическому единству был единственным путём и к их освобождению от чужеземного господства»^[15].

Памятник-колонна, изготовленный по проекту А. П. Брюллова на заводе Ч. Берда.
Установленный на Куликовом поле в 1852 г. по инициативе первого исследователя
битвы обер-прокурора Священного Синода С. Д. Нечаева.

Времена ордынских нашествий уходили в прошлое. Стало ясно, что на Руси есть силы, способные противостоять Орде. Победа способствовала дальнейшему росту и укреплению Русского централизованного государства и подняла роль Москвы как центра объединения.

_____________________________________

^[1] 21 сентября (8 сентября по юлианскому календарю) в соответствии с Федеральным законом от 13 марта 1995 г. № 32-ФЗ «О днях воинской славы и памятных датах России» является Днём воинской славы России — День победы русских полков во главе с великим князем Дмитрием Донским над монголо-татарскими войсками в Куликовской битве.

^[2] Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью. ПСРЛ. Т. XI. Спб., 1897. С. 27.

^[3] Цит. по: Борисов Н.С. И свеча бы не угасала… Исторический портрет Сергия Радонежского. М., 1990. С.222.

^[4] Никоновская летопись. ПСРЛ. Т. XI. С. 56.

^[5] Кирпичников А.Н. Куликовская битва. Л., 1980. С. 105.

^[6] Эта численность рассчитана советским военным историком Е.А. Разиным на основе общего количества населения русских земель с учетом принципов комплектования войск для общерусских походов. См.: Разин Е.А. История военного искусства. Т. 2. Спб., 1994. С. 272. Такую же численность русского войска определяет и А.Н. Кирпичников. См.: Кирпичников А.Н. Указ. соч. С. 65. В трудах историков XIX в. эта численность варьируется от 100 тыс. до 200 тыс. человек. См.: Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. V. М., 1993.С. 40; Иловайский Д.И. Собиратели Руси. М., 1996. С. 110.; Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Книга 2. М., 1993. С. 323. Русские летописи приводят крайне преувеличенные данные о численности русского войска: Воскресенская летопись – около 200 тыс. См.: Воскресенская летопись. ПСРЛ. Т. VIII. Спб., 1859. С. 35; Никоновская летопись — 400 тыс. См.: Никоновская летопись. ПСРЛ. Т. XI. С. 56.

^[7] См.: Скрынников Р.Г. Куликовская битва // Куликовская битва в истории культуры нашей Родины. М., 1983. С. 53-54.

^[8] Никоновская летопись. ПСРЛ. Т. XI. С. 60.

^[9] Там же. С. 61.

^[10] «Задонщина» говорит о бегстве Мамая сам-девять в Крым, то есть о гибели 8/9 всего войска в битве. См.: Задонщина // Воинские повести Древней Руси. Л., 1986. С. 167.

^[11] См.: Сказание о Мамаевом побоище //Воинские повести Древней Руси. Л., 1986. С. 232.

^[12] Кирпичников А.Н. Указ. соч. С. 67, 106. По Е.А. Разину ордынцы потеряли около 150 тыс., русские убитыми и умершими от ран – около 45  тыс. человек (См.:  Разин Е.А. Указ. соч. Т. 2. С. 287–288). Б. Урланис говорит о 10 тыс. убитых (См.: Урланис Б.Ц. История военных потерь. Спб., 1998. С. 39). В «Сказании о Мамаевом побоище» говорится, что было убито 653 боярина. См.: Воинские повести Древней Руси. С. 234. Приводимая там же цифра общего числа погибших русских дружинников в 253 тыс. явно является завышенной.

^[13] Горский А.А. Москва и Орда. М. 2000. С. 188.

^[14] Данилевский И.Н. Русские земли глазами современников и потомков (XII-XIV вв.). М. 2000. С. 312.

^[15] Шабульдо Ф.М. Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества Литовского. Киев, 1987. С. 131.

Юрий Алексеев, старший научный сотрудник
Научно-исследовательского института военной истории
Военной академии Генерального штаба
Вооруженных Сил Российской Федерации

Причины Куликовского сражения

Начало Мамаева побоища

Благословение Сергия Радонежского

Участники сражения и соотношение сил

Маневры русских и татаро-монгольских сил перед сражением

Место Куликовской битвы

Ход сражения на Куликовом поле

Засадный полк в Куликовской битве

Все полководцы Куликовского сражения

Герои Куликовской битвы

Пересвет и Челубей (Темир-Бей)

Итоги и значение Куликовской битвы

Причины победы Дмитрия Донского на Куликовом поле

Памятник Куликовской битве

«Черна земля под копытами, костями татарскими поля засеяны, и кровью их земля полита. Могучие рати сошлись тут и потоптали холмы и луга, и замутили реки, потоки и озёра. Кликнуло Диво в Русской земле, велит послушать грозным землям. Понеслась слава к Железным Воротам, и к Ворнавичу, к Риму и к Кафе по морю, и к Тырнову, а оттуда к Царьграду на похвалу князьям русским: Русь великая одолела рать татарскую на поле Куликове, на речке Непрядве».

Анонимный автор «Задонщины», эпического произведения 14-го или 15-го века, созданного по образу «Слова о полку Игореве», восхвалял ратный подвиг войск князя Дмитрия Ивановича и его союзников в борьбе с «басурманами» под предводительством темника Мамая. Куликовская битва стала важным шагом на пути к достижению Русью независимости, однако по-настоящему освободиться от золотоордынских ханов Рюриковичи смогли лишь спустя столетие.

[Сборник: Иго]

Причины Куликовского сражения

Конфронтации между русскими княжествами и Золотой Ордой способствовал глубокий внутренний кризис — «Великая Замятня», поразившая Сарай во второй половине 14-го века. Золотой век Улуса Джучи, связанный с правлением ханов Узбека и Джанибека в первой половине столетия, сменился смутой, отправной точкой к которой послужило убийство сына Джанибека, хана Бердибека. Правящая династия пресеклась, и на территории Золотой Орды начался рост сепаратизма из-за неспособности центральной власти держать в узде местных князьков. Многие исследователи тем не менее видят причины «Великой Замятни» именно в жёсткой централизованной политике хана Узбека, которая привела к недовольству многих знатных родов.

За 22 года смуты, вплоть до воцарения в Сарае хана Тохтамыша, титул хана примерили на себя несколько десятков человек. Почти все они были пешками в руках «варлордов» — сепаратистов, стремившихся к доминированию на территории Золотой Орды. Одним из таких вождей был небезызвестный темник Мамай — зять и друг детства хана Бердибека. В 1360-е годы он контролировал западные территории некогда единой Орды и активно участвовал в закулисных интригах, постоянно продвигая своих ставленников в качестве ханов. Несколько раз Мамаю удавалось получать контроль над Сараем, однако он постоянно проигрывал своим противникам. Последнее присутствие темника в столице Золотой Орды приходится на 1374 год — тогда Мухаммед-Булак был изгнан из Сарая Каганбеком.

Отношение Мамая к русским княжествам не было однозначным. Зачастую он демонстрировал своё миролюбие — так, в 1359 году способствовал освобождению из Литвы митрополита Алексия, в 1362 году признал права Дмитрия Ивановича (будущего противника) на великое княжение и приказал доставить ярлык в Москву — беспрецедентное событие, ведь до этого русские князи были обязаны сами ездить в Орду. Однако ситуация стремительно изменилась — в 1371 году Мамай вручил ярлык на великое княжение Михаилу Тверскому. Тем не менее Дмитрий отправился в «Мамаеву Орду» и с помощью богатых даров вернул утерянное. Но уже в 1374 году темник, потерпевший поражение в Сарае, потребовал от Дмитрия экстраординарную выплату дани, на что получил отказ. Именно с этого момента отношения между московским князем и Мамаем перешли в фазу противостояния.

Темник Мамай. (commons.wikimedia.org)

В 1359 году Дмитрий Иванович столкнулся с тяжёлой для своей вотчины ситуацией — ярлык на великое княжение был потерян, а территория княжества откатилась к состоянию начала правления Ивана Калиты. Главной задачей для молодого князя стало возвращение потерянных позиций.

Уже в 1362 году Дмитрий Иванович смог убедить хана Мурата передать ярлык от Дмитрия Константиновича Суздальского ему. Последний попытался было с помощью военной силы оспорить ханское решение — однако московское превосходство было настолько очевидным, что суздальский князь фактически самоустранился от борьбы. Относительно малой кровью, используя нестабильность в Орде, Дмитрий Иванович смог восстановить доминирующее положение Москвы.

Князь Дмитрий Иванович. (commons.wikimedia.org)

В 1368 году, однако, Дмитрий столкнулся с ещё одним внутренним противником — взять реванш за поражение 1327 года попытался Михаил Тверской. Князь пытался с помощью литовского правителя Ольгерда, своего свата, военной силой подорвать могущество Москвы. Несколько раз тверские и литовские полки подходили вплотную к новопостроенному московскому каменному Кремлю, однако каждый раз уходили ни с чем. В 1370 году Дмитрий Иванович и Ольгерд заключили мир. Тогда Михаил попытался взять своё с помощью Мамая — эта попытка успехом не увенчалась.

Зимой 1373 года Дмитрий Иванович, используя в качестве заложника сына Михаила Тверского Ивана заставил своего соперника отказаться от борьбы за ярлык на великое княжение. Это позволило Москве в условиях начавшегося противостояния с Мамаем провести в 1374 году съезд князей в Переяславле, на котором была достигнута договорённость о совместных действиях против татар: как оборонительных, так и наступательных.

Тем не менее Михаил в последний раз попытался оспорить лидерство Москвы в 1375 году. По запросу в Орду оттуда прибыл посол Ачихожа с заветным ярлыком. Однако эти действия тверского князя привели к коалиции против него — почти все князья Северо-Восточной Руси и трёх княжеств Черниговской земли объединились против него и собрали полки. В результате похода Михаил признал себя «младшим братом» Дмитрия.

Поход Ольгерда на Москву и его отступление. Миниатюра из «Лицевого летописного свода». (commons.wikimedia.org)

Начало Мамаева побоища

Битве на Куликовском поле предшествовало несколько локальных столкновений между русскими полками и силами Мамая, который возглавлял ордынское войско. В 1374 году темник отправил в Нижний Новгород послов с требованием выплаты дани. Посланники были арестованы, а через год перебиты. В ответ на эти действия силы Мамая разорили нижегородские волости. В 1375 году татары разорили Новосиль — в следующем году Дмитрий с войсками форсировал Оку и стал ждать прибытия новых сил Мамая, однако их так и не дождался.

В 1377 году объединённые московские и нижегородские войска потерпели поражение от Мамая на реке Пьяне, после чего татары разорили Нижний Новгород. Видя, что ему сопутствует успех, темник в следующем году послал на Русь новые силы — в этот раз удар планировался непосредственно по вотчине Дмитрия Ивановича. В битве на реке Воже русские полки смогли остановить татар, но уже в следующем году те вернулись и разорили Рязанское княжество.

На лето 1380 года Мамай запланировал по-настоящему масштабное вторжение на Русь. Ситуация усугублялась тем, что темника теснил чингизид Тохтамыш, начавший борьбу за объединение Золотой Орды. Русские деньги и богатства стали жизненно важными для Мамая для продолжения политической борьбы на осколках Улуса Джучи. О готовящемся вторжении Московский князь узнал от путешественников из южных степей. Помимо этого до государя дошла информация, что татарский темник планирует объединиться с литовским князем Ягайло. Дмитрий Иванович немедля разослал гонцов к своим союзникам — большая их часть участвовала в 1375 году в походе на Тверь. Московский князь решил нанести упреждающий удар по силам Мамая.

Благословение Сергия Радонежского

В преддверии битвы князь Дмитрий отправился на благословением к игумену Сергию Радонежскому, основателю Троицкого монастыря. Сообщение о встрече московского государя и влиятельного монаха встречается во всех источниках, посвящённых описываемым событиям. Однако лишь в «Сказании о Мамаевом побоище» говорится, что благословение совершилось именно перед Куликовской битвой. Некоторые исследователи предполагают, что эти события предшествовали битве на реке Воже, состоявшейся в 1378 году.

Сергий Радонежский благословляет Дмитрия Донского. (commons.wikimedia.org)

Тем не менее никто не оспаривает сам факт встречи Дмитрия и Сергия. Преподобный благословил князя на ратное дело, напомнив ему о долге заботиться о русском христианском народе. После этого игумен добавил, что, если бог будет на стороне московского государя, то князь непременно победит в грядущей битве. Так сообщал автор первого жития о Сергии Радонежском Епифаний Премудрый. В более поздних источниках смысл слов преподобного несколько изменился: так, в «Сказании о Мамаевом побоище» игумен якобы сразу предсказал Дмитрию победу в будущем сражении, пообещав божью помощь. Таким образом, потомки развивали идею о том, что успех в битве с Мамаем был предопределён.

Участники сражения и соотношение сил

Состав войск Дмитрия Донского был достаточно разношёрстным. Помимо полков из своей вотчины, князь мог располагать силами, подошедшими из Белоозера, Ярославля и Ростова. Чуть позже, когда русские войска подошли к урочищу Березуй, к Дмитрию присоединились отряды, возглавляемые родственниками Ягайло — Андреем и Дмитрием Ольгердовичами. Оба давно перешли на службу к Московскому князю. По мнению некоторых исследователей, кроме бойцов из своих наместничеств, они привели ратников и из Великого Княжества Литовского — из областей, когда-то входивших в состав Древнерусского государства. В частности, под стяги Дмитрия встали воины из Полоцка — центра некогда могущественного удельного княжества.

Дмитрий Донской перед сражением. (commons.wikimedia.org)

Относительно численности войск, собранных Дмитрием, до сих пор ведутся споры. По письменным источникам, количество ратников, выступивших против татарских сил, варьируется от 100 тыс. до 400 тыс. человек. Современные исследователи также не могут прийти к единой цифре. Тем не менее общепринятой можно считать численность, указанную в Большой российской энциклопедии: автор статьи о Куликовской битве А. В. Кузьмин указывает, что русских ратников было 20 тыс. человек.

С оценкой татарского войска также существуют проблемы. Потерпев серию поражений, Мамай был вынужден прибегнуть к помощи наёмников. Существует версия, что на стороне темника выступила генуэзская пехота. Татары рассчитывали на прибытие сил Ягайло и князя Олега Рязанского, с которым до начала похода был заключен договор. Но ни литовцев, ни русских Мамай так и не дождался.

Общая численность татаро-монгольского войска также оценивается по-разному. Автор «Сказания о Мамаевом побоище» пишет, что русским войскам противостояло около 800 тыс. человек — цифра более чем фантастическая. В той же Большой российской энциклопедии звучит оценка татарских сил в 30 тыс. человек.

Манёвры русских и татаро-монгольских сил перед сражением

15 августа 1380 года от Коломны, не дожидаясь всех полков, Дмитрий двинулся в верховья Дона. Московскому князю было жизненно необходимо навязать противнику сражение как можно быстрее, не дожидаясь подхода литовских союзников. С этой целью после форсирования Дона русские войска уничтожили за собой мосты, таким образом, обеспечив себе безопасность тылов.

Татары заметили появление русских отрядов уже 7 сентября. Разведчики Дмитрия натолкнулись на конницу неприятеля, которая преследовала их вплоть до основных позиций московского войска. После этого князь принял решение развернуть боевые порядки. Последующие часы были проведены в подготовке к грядущему сражению: Дмитрий осматривал выстраивавшиеся войска, в то время как разведчики следили за передвижением татар.

Место Куликовской битвы

Место, где произошла битва, до сих пор является предметом споров историков. Традиционная локализация места сражения в месте слияния Непрядвы и Дона у местечка Монастырщино в последние годы была пересмотрена на основе методов исторической географии и более комплексного подхода к изучению письменных источников. Теперь местом действия считается поляна у истока Непрядвы из Волова озера. Исследованию этого места мешал тот факт, что поле долгое время использовалось в качестве сельскохозяйственных угодий.

Главной проблемой в определении места битвы стало отсутствие находок военного снаряжения, которые можно было бы датировать второй половиной 14-го века. На местах раскопок часто встречаются более поздние артефакты — это связано, прежде всего, с тем, что Куликово поле и его окрестности на протяжении последующих нескольких веков продолжало быть местом столкновений русских и татар.

Ход сражения на Куликовом поле

Битва началась утром 8 сентября 1380 года. В 12 часов боевые порядки русских и татар уже стояли лицом к лицу — этому предшествовали незначительные стычки передовых отрядов. Русские войска расположились в классическом для того времени стиле: центральные позиции удерживал большой полк под командованием окольничего Тимофея Вельяминова. По флангам — полки правой и левой руки, руководимые Андреем Ольгердовичем, Фёдором Моложским и Василием Ярославским. Сторожевым полком, авангардом русских сил, командовали Иоанн Тарусский и Симеон Оболенский. В лесу неподалёку от предполагаемого места битвы Дмитрий разместил засадный полк, за действия которого отвечали князь Владимир Андреевич и воевода Дмитрий Боброк.

Карта Куликовской битвы. (commons.wikimedia.org)

Сражение, по письменным источникам, началось с дуэли инока Александра Пересвета и некоего знатного татарина Челубея. После этого силы Мамая двинулись на русский сторожевой полк, где находился князь Дмитрий, по преданию, облачённый в обычные латы и не выделявшийся среди ратников. Ряды оборонявшихся быстро редели, и татары приступили к полномасштабному наступлению, тесня силы Дмитрия по всему фронту.

Особенно досталось полку левой руки, который под ударами Мамая дрогнул и начал отступление к Непрядве. По сообщениям источников, лишь когда татарские силы обнажили тыл в преследовании русских, из леса ударил засадный полк. Его натиск был настолько силён, что не выдержал теперь уже противник. Перебив конницу Мамая у реки, русские перешли в наступление, увенчавшееся успехом. Войска темника бежали с поля боя, как и их военачальник в сопровождении нескольких десятков всадников. Сам Дмитрий был обнаружен раненым.

Засадный полк в Куликовской битве

Ключевой особенностью битвы стали отряды, ожидавшие удобного случая для нападения в лесу неподалёку от места сражения. Ими руководили воевода Дмитрий Боброк и Серпуховский князь Владимир. По сообщению письменных источников, Владимир, видя тяжёлое положение, в котором оказались русские полки, несколько раз порывался отдать приказ об атаке. Его отговаривал воевода, утверждая, что преждевременное выступление поставит под удар исход всего сражения.

В тот момент, когда силы полков левой руки были прижаты к реке, а татарские отряды уже не ожидали подкреплений неприятеля, Боброк наконец отдал приказ о наступлении. Засадный полк буквально смял оторвавшуюся от своих основных сил конницу, которая дрогнула и побежала. Вслед за ней начали отступать и другие отряды. Ратники Боброка преследовали отступавших воинов Мамая вплоть до его ставки, убив множество по дороге, пока остальные русские переводили дух после долгих часов нескончаемых стычек. Засадный полк сыграл ключевую роль в победе Дмитрия над татарами.

Все полководцы Куликовского сражения

Полководец	Роль в сражении	Дальнейшая судьба
Дмитрий Иванович (1350−1389), князь Московский	Руководил войсками, сражался в центральных построениях	Победа ненадолго повысила престиж князя, но уже через 2 года Тохтамыш, разбивший Мамая окончательно, возглавил карательную экспедицию на Москву. Перед смертью Дмитрий, наречённый Донским, оставил завещание, запутавшее традиции престолонаследия. Это привело к масштабной гражданской войне в Московском княжестве в середине 15-го в.
Мамай (1335−1380), темник Золотой Орды, фактический правитель западной части страны	Руководил татаро-монгольскими войсками в сражении	Попытка получить от Москвы дань окончилась провалом, что не позволило Мамаю успешно сопротивляться Тохтамышу, стремившемуся восстановить единство Золотой Орды. Убит в 1380 году в Крыму.
Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский (? — 1389\1411), воевода	Командовал засадным полком	После Куликовский битвы сведений о нём почти нет. Существует две гипотезы о дальнейшей судьбе полководца. Согласно первой, после возобновления выплат дани он перешёл на службу к Литовскому князю Витовту в знак протеста против перемены политики. По второй, убитый горем после смерти сына принял постриг.
Владимир Андреевич Храбрый (1353−1410), удельный князь Верпуховский, двоюродный брат Дмитрия Донского	Командовал засадным полком	В 1382 году смог разгромить один из отрядов Тохтамыша. Участвовал в сражениях с князем Олегом Рязанским. В 1388 году поссорился с Дмитрием относительно нового порядка наследования. В 1408 году возглавлял московский гарнизон во время набега Едигея.
Андрей Ольгердович (1320−1399), князь Псковский	Командовал полком правой руки	В 1381 году вернулся в Литву, стал Полоцким князем. Выступал против Кревской унии, занимал видное место среди противников объединения Польши и Литвы. Погиб в 1399 году в битве с татарами на реке Ворксле.
Василий Васильевич (1339−1380), князь Ярославский	Командовал полком левой руки	Известия о дальнейшей судьбе отсутствуют.
Иван Константинович (даты жизни неизвестны), удельный князь Оболенский	Командовал сторожевым полком	Впоследствии встал на сторону Василия II в феодальной войне, но после ослепления великого князя бежал в Литву, опасаясь преследований Василия Косого.
Тимофей Вельяминов (даты жизни неизвестны), московский окольничий	Командовал большим полком	Существует версия, что Тимофей погиб во время битвы, однако его имя появляется в духовной грамоте Дмитрия Донского 1389 года.

Герои Куликовской битвы

По подсчётам современных историков, в зависимости от оценки численности русских войск, на Куликовом поле сложили головы от 3 тыс. до 8 тыс. человек. Среди них было много и знатных мужей, чьи имена сохранили летописи. В сражении с татарами сложили головы минимум 4 князя: Фёдор и Мстислав Тарусские и Фёдор и Иван Фёдоровичи Белозерские. По всей видимости, некоторые из них приняли на себя удар противника, находясь в сторожевом полку.

Отдельно «Сказание о Мамаевом побоище» отмечает подвиг близкого к Дмитрию боярина Михаила Бренока. Полководцы, дабы защитить жизнь московского князя, посоветовали ему облачиться в обычные латы, в то время как Михаил принял на себя княжеские регалии и находился во время битвы в составе большого полка. Согласно «Сказанию», татары во время наступления зарубили Бренока, приняв его за московского государя. Боярин был с почестями погребён в монастыре Николы Угрешского. Дмитрий тяжело оплакивал эту утрату.

Пересвет и Челубей (Темир-Бей)

Наверное, самым известным эпизодом Куликовской битвы является дуэль Пересвета и Челубея (по другим данным, Темир-Бея), случившаяся перед началом сражения. Сообщение о схватке встречается лишь в «Сказании о Мамаевом побоище», поэтому большинство исследователей считают, что история является выдумкой. По преданию, Пересвет, до принятия монашеского обета бывший боярином и имевший опыт в боевых действиях, был благословлён Сергием Радонежским на ратный подвиг и отправлен вместе с Дмитрием Донским и другим иноком, Ослябей, в поход.

Перед битвой во время «поединка богатырей» — церемониальном действии, предварявшем сражение, — Пересвет схлестнулся с Челубеем. О происхождении последнего также ведутся споры. По наиболее распространённой версии, татарский воин был специально подготовлен для такого рода дуэлей. Воины выступили друг против друга, вооружённые копьями. После сближения они нанесли друг другу удары, после которых никто не выжил; Однако, по сообщению автора «Сказания», Пересвет, в отличие от своего визави, остался в седле и доехал до расположения Дмитрия, где и скончался.

Битва Пересвета и Челубея. (commons.wikimedia.org)

Ослябя, видимо, успешно пережил сражение и в дальнейшем служил при дворе Московского князя.

Итоги и значение Куликовской битвы

Победа русских войск на Куликовом поле имела огромное историческое и идеологическое значение для Москвы — с тех пор практически никто не смел отрицать лидирующее положение этого княжества в деле борьбы с ордынской зависимостью. Но имелись и другие последствия, ставшие для княжества весьма болезненными. Ждать окончательного освобождения от уплаты дани пришлось ещё очень долго, а сама Москва буквально через 2 года подвергнется опустошительному разорению Тохтамышем.

Для Мамая поражение в Куликовской битве стало роковым. В октябре 1380 года, буквально спустя месяц после поражения от русских ратей, татарский темник попытался остановить законного хана Тохтамыша, однако большая часть его войска перешла на сторону Чингизида. Мамай сумел скрыться, сбежал в Крым, однако там был настигнут наёмными убийцами нового владетеля Золотой Орды.

Однако победа на Куликовом поле досталась Москве дорогой ценой. Наибольшую выгоду из сложившегося положения приобрёл Тохтамыш — его противники взаимно ослабили друг друга, что было на руку потомку Чингисхана.

Причины победы Дмитрия Донского на Куликовом поле

Московский князь смог добиться положительного для себя результата во многом из-за отчаянного положения, в котором находился в 1380 году Мамай. Теснимый Тохтамышем и нуждавшийся дополнительных ресурсов для продолжения борьбы с ханом он сделал ставку на победу над русскими княжествами и получение с них дани.

Раненый Дмитрий Донской. (commons.wikimedia.org)

У русских отрядов был выше моральный дух. Воодушевлённые победой в битве на реке Воже за два года до этого, ратники поверили в то, что в крупном сражении они могут победить татарские силы. Сыграл свою роль и тактический замысел с засадным полком, который в нужное время ворвался в ничего не подозревавшую конницу Мамая. Дмитрию сыграло на руку и то, что татарское войско было сформировано преимущественно из наёмников, при первом же серьёзном ударе побежавших прочь.

Памятник Куликовской битве

В 1852 году на предполагаемом тогда месте сражения по проекту Александра Брюллова была установлена памятная колонна. Она стала центром торжественных мероприятий, которые проводились здесь в пятисотлетний юбилей победы Дмитрия Донского в 1880 году.

Монумент на Куликовом поле. 1852 год. (commons.wikimedia.org)

Уже в советское время место сражения стало музеем-заповедником по инициативе местных краеведов. Большая часть работ была приурочена к очередной памятной дате в 1980 году.

Куликовская битва
Основной конфликт: Монголо-татарское иго
Адольф Ивон. «Куликовская битва». 1859 год
Дата	8 сентября 1380
Место	Куликово поле (ныне Тульская область)
Итог	Решающая победа русских (утрата Мамаем политического влияния в Орде, к выгоде Тохтамыша[1][2])
Противники
• Московское княжество • Великое княжество Владимирское • Мамаева Орда[3] (западноволжская Орда[4])
Командующие
• Дмитрий Иванович • Дмитрий Боброк • Владимир Андреевич • Андрей Ольгердович • Дмитрий Ольгердович • Мамай • Булак
Силы сторон
40—70 тыс.[5] 90[6] — 150 тыс.[7]
Потери
до 20 тыс.[8] 8/9 всего войска[9]
Медиафайлы на Викискладе

Кулико́вская би́тва (Мамаево или Донское побоище) — крупное сражение между объединённым русским войском во главе с московским великим князем Дмитрием Донским и войском темника беклярбека части Золотой Орды Мамая, состоявшееся 8 сентября 1380 года в районе к югу от впадения реки Непрядва в Дон, на Куликовом поле (юго-восток Тульской области). Решающая победа русских войск в Куликовской битве стала важным шагом на пути к восстановлению единства Руси и будущему свержению золотоордынского ига, которое в эпоху, последовавшую за Куликовской битвой, существенно изменило свой характер в сторону большей самостоятельности великих московских князей.

Отмечающийся в России с 1995 года День воинской славы приурочен к годовщине Куликовской битвы^{[~ 1][10]}.

Предыстория[править | править код]

В 1360-е годы усиление Московского княжества в Северо-Восточной Руси и темника Мамая в Золотой Орде шло практически одновременно, причём объединению Орды под властью Мамая способствовали русские князья своими победами над Тагаем у Шишевского леса в 1365 году, над Булат-Тимуром на р. Пьяне в 1367 году и походом на среднюю Волгу в 1370 году.

Когда в 1371 году Мамай дал ярлык на великое владимирское княжение Михаилу Александровичу Тверскому, Дмитрий Иванович сказал послу Ачихоже «к ярлыку не еду, князя Михаила на княжение в землю владимирскую не пущу, а тебе, послу, путь чист», что явилось переломным моментом в отношениях Москвы и Орды. В 1374 году Дмитрий отказался выплачивать дань и собрал своих сторонников на съезд в Переславле-Залесском.

В 1374/1375 году в Нижний Новгород прибыли послы от Мамая: более тысячи воинов во главе с мурзой Сарайкой. По приказанию князя послов перебили, а Сарайка и его личная охрана были заключены в крепости. Пробыв в заключении около года, мурза попытался бежать, но был убит вместе со слугами. Весной 1376 года русское войско во главе с Д. М. Боброком-Волынским вторглось на среднюю Волгу, взяло откуп 5000 рублей с мамаевых ставленников и посадило там русских таможенников.

В 1376 году перешедший на службу к Мамаю с левобережья Волги хан Синей Орды Арапша разорил Новосильское княжество, избегая сражения с вышедшим за Оку московским войском, в 1377 году на р. Пьяне разгромил не успевшее изготовиться к битве московско-суздальское войско, разорил Нижегородское и Рязанское княжества.

В 1378 году Мамай всё-таки решился на прямое столкновение с Дмитрием, но посланное им войско под командованием мурзы Бегича потерпело сокрушительное поражение на р. Вожа. Рязанское княжество сразу же вновь было разорено Мамаем, но в 1378−1380 годах Мамай потерял свои позиции и на нижней Волге в пользу Тохтамыша.

Соотношение и развёртывание сил[править | править код]

Русские войска[править | править код]

О союзных планах Мамая с Ягайло и Олегом Рязанским Дмитрий узнал от Захария Тютчева, посланного к Мамаю с золотом для переговоров. Затем были посланы гонцы для сбора войск, а в степь отправлена первая сторожа во главе с Василием Тупиком с задачей взять языка. Поскольку она задержалась с возвращением, была послана вторая сторожа, которой было приказано быстро вернуться. Обе сторожи встретились. Информация о союзе Мамая с Ягайлом и Олегом подтвердилась, также стало известно ожидаемое время вторжения — осень.

Сбор русских войск был назначен в Коломне 15 августа 1380 года. Из Москвы в Коломну выступило ядро русского войска тремя частями по трём дорогам. Отдельно шёл двор самого Дмитрия, отдельно полки его двоюродного брата Владимира Андреевича Серпуховского и отдельно полки подручных белозерских, ярославских и ростовских князей.

В средневековых источниках состав участников расширялся по мере расширения владений московских князей^[11]. Согласно некоторым источникам (более поздняя Никоновская летопись и принявший её версию С. М. Соловьёв), в сборе участвовали даже тверской полк, приведённый племянником Михаила Александровича Иваном Всеволодовичем, а также присоединившиеся непосредственно перед битвой новгородцы, но историки^[11][12] подвергают сомнениям достоверность этих сведений. Фактически в сборе участвовали силы со значительно меньших территорий. Российский историк А. А. Горский провёл подробный сравнительный анализ военного сбора 1380 года с аналогичными сборами 1375 года для похода на Тверь и 1386 года для похода на Новгород^[13]. В частности, согласно его выводам, воины Нижегородско-Суздальского княжества не участвовали в сборе 1380 года (хотя участвовали в сборах 1375 и 1386 годов), а тверичи также уклонились от похода, несмотря на то, что по договору 1375 года обязались в подобных походах участвовать. С рязанских земель он допускает участие воинов Пронского княжества, со смоленских — Вяземского, хотя, по другим данным^[14], поход Ольгерда в смоленские земли в 1375 году был реакцией на участие в сборе 1375 года самого смоленского князя. В московском войске были как княжьи дворы, так и городовые полки Великого княжества Владимирского и Московского.

Уже в Коломне был сформирован первичный боевой порядок: Дмитрий возглавил большой полк; Владимир Андреевич с ярославцами — полк правой руки; в полк левой руки был назначен командующим Глеб Брянский; передовой полк составили коломенцы.

Получивший большую известность, благодаря житию Сергия Радонежского, эпизод с благословением войска Сергием в ранних источниках о Куликовской битве не упоминается^[15]. Существует также версия (В. А. Кучкин), согласно которой рассказ жития о благословении Сергием Радонежским Дмитрия Донского на борьбу с Мамаем относится не к Куликовской битве, а к битве на реке Воже (1378 г.) и связан в «Сказании о Мамаевом побоище» и других поздних текстах с Куликовской битвой уже впоследствии, как с более масштабным событием^[16], однако в большинстве источников эпизод благословения под сомнение не ставится.

Непосредственным формальным поводом предстоящего столкновения стал отказ Дмитрия от требования Мамая увеличить выплачиваемую дань до размеров, в которых она выплачивалась при Джанибеке. Мамай рассчитывал на объединение усилий с великим князем литовским Ягайло и Олегом Рязанским против Москвы, при этом он рассчитывал на то, что Дмитрий не рискнёт выводить войска за Оку, а займёт оборонительную позицию на её северном берегу, как уже делал это в 1373 и 1379 годах. Соединение сил союзников на южном берегу Оки планировалось на 14 сентября.

Однако Дмитрий, осознавая опасность такого объединения, 26 августа стремительно вывел войско на устье Лопасни, осуществил переправу через Оку в рязанские пределы. Следует заметить, что Дмитрий повёл войско к Дону не по кратчайшему маршруту, а по дуге западнее центральных районов Рязанского княжества, приказав, чтобы ни один волос не упал с головы рязанца. «Задонщина» упоминает в числе погибших на Куликовом поле также 70 рязанских бояр^[17]. Решение о переходе Оки стало неожиданным не только для Мамая. В русских городах, пославших свои полки на коломенский сбор, переход Оки с оставлением стратегического резерва в Москве был расценён как движение на верную смерть^[18]:

На пути к Дону, в урочище Березуй, к русскому войску присоединились полки литовских князей Андрея и Дмитрия Ольгердовичей. Андрей был наместником Дмитрия во Пскове, а Дмитрий — в Переяславле-Залесском, однако, по некоторым версиям, они привели и войска из своих прежних уделов, бывших в составе Великого княжества Литовского — соответственно Полоцка, Стародуба и Трубчевска. Полк правой руки, сформированный в Коломне во главе с Владимиром Андреевичем, выполнял затем в битве роль засадного полка, за исключением вставших на левый фланг ярославцев, Андрей Ольгердович в битве возглавил полк правой руки, получив под своё начало также ростовцев, о возможных перестановках в передовом и большом полках неизвестно. Историк военного искусства Разин Е. А. указывает на то, что русская рать в ту эпоху состояла из пяти полков, однако, считает полк во главе с Дмитрием Ольгердовичем не частью полка правой руки, а шестым полком, частным резервом в тылу большого полка.

Русские летописи приводят следующие данные о численности русского войска: «Летописная повесть о Куликовской битве» — 100 тыс. воинов Московского княжества и 50—100 тыс. воинов союзников, «Сказание о Мамаевом побоище», написанное также на основе исторического источника — 260 тыс. или 303 тыс., Никоновская летопись — 400 тыс. (встречаются оценки численности отдельных частей русского войска: 30 тысяч белозерцев, 7 или 30 тысяч новгородцев, 7 или 70 тысяч литовцев, 40—70 тысяч в засадном полку). Однако следует учитывать, что числа, приводимые в средневековых источниках, обычно крайне преувеличены. Более поздние исследователи (Е. А. Разин и др.), подсчитав общее количество населения русских земель, учтя принцип комплектования войск и время переправы русской армии (количество мостов и сам период переправы по ним), останавливались на том, что под знамёнами Дмитрия собралось 50—60 тысяч воинов (это сходится с данными В. Н. Татищева о 60 тысячах), из них лишь 20—25 тысяч — войска непосредственно Московского княжества. Значительные силы пришли с территорий, контролировавшихся Великим княжеством Литовским, но в период 1374—1380 годов ставших союзниками Москвы (Брянск, Смоленск, Друцк, Дорогобуж, Новосиль, Таруса, Оболенск, предположительно Полоцк, Стародуб, Трубчевск).

С. Б. Веселовский считал в ранних своих работах, что на Куликовом поле было около 200—400 тысяч человек, но с течением времени пришёл к мнению, что в битве русская армия могла насчитывать только 5—6 тыс. человек^[19].

Военный историк Древней Руси В. В. Каргалов, основываясь на данных «Сказания о Мамаевом побоище» и подсчётах акад. Б. А. Рыбакова, оценивал численность войска Мамая в «300 тыс. воинов», а русской рати — в «примерно 150 тыс. человек»^[20].

По мнению А. Булычёва, русское войско (как и золотоордынское) могло составлять около 6—10 тысяч человек при 6—9 тысячах лошадей (то есть в основном это было кавалерийское сражение профессиональных всадников). С его точкой зрения согласны и руководители археологических экспедиций на Куликовом поле: О. В. Двуреченский и М. И. Гоняный. По их мнению, Куликовская битва была преимущественно конным сражением, в котором с обеих сторон приняло участие около 5—10 тысяч человек, причём это было кратковременное сражение: около 20—30 минут вместо летописных 3 часов.

Военный историк Клим Жуков выводит численность русского войска между 10-15 тысячами человек и рассматривает летописные оценки только как общий источник, но не дающий сколь либо реальных цифр^[21].

Войско Мамая[править | править код]

Критическая ситуация, в которой оказался Мамай после битвы на реке Воже и наступления Тохтамыша из-за Волги к устью Дона, заставила Мамая использовать все возможности для сбора максимальных сил. Есть известие, будто советники Мамая говорили ему: «Орда твоя оскудела, сила твоя изнемогла; но у тебя много богатства, пошли нанять генуэзцев, черкес, ясов и другие народы»^[22]. Также в числе наёмников названы мусульмане и буртасы. По одной из версий^[23], весь центр боевого порядка золотоордынцев на Куликовом поле составляла наёмная генуэзская пехота, а татарская конница стояла на флангах. По мнению историка и военного реконструктора К. А. Жукова, пехота вообще не участвовала в этом сражении, тем более генуэзская^[24].

По сообщению Московского летописного свода конца XV века, Мамай шёл «съ всѣми князи Ординьскими и со всею силою Татарьскою и Половецкою. наипаче же к симъ многи рати понаимовалъ: Бесермены и Армены, Ѳрязы и Черкасы и Буртасы, с нимъ же вкупѣ въ единои мысли и князь велики Литовъскыи Ягаило Олгердовичь со всею силою Литовъскою и Лятьскою, с ними же въ единачествѣ и князь Олегъ Ивановичь Рязанъскыи»^[25].

В XIV веке встречаются численности золотоордынского войска в 3 тумена (битва при Синих Водах 1362 году, Мамай наблюдал с холма за ходом Куликовской битвы с тремя тёмными князьями), 4 тумена (поход войск Узбека в Галицию в 1340 году), 5 туменов (разгром Твери в 1328 году, битва на Воже в 1378 году). Мамай господствовал лишь в западной половине Орды, в битве на Воже и в Куликовской битве потерял почти всё своё войско, а в 1385 году для похода на Тавриз Тохтамыш со всей территории Золотой Орды собрал армию в 90 тысяч человек. «Сказание о Мамаевом побоище» называет число 800 тыс. человек.

Современные учёные дали свою оценку численности золотоордынского войска: Б. Ц. Урланис считал, что у Мамая было 60 тыс. человек. М. Н. Тихомиров, Л. В. Черепнин и В. И. Буганов полагали, что русским противостояло 100—150 тысяч ордынцев.

Битва[править | править код]

Место битвы[править | править код]

Точное местонахождение непосредственного боевого столкновения на текущее время остаётся спорным и представлено в научных работах несколькими версиями (С. Д. Нечаева / И. Ф. Афремова; В. А. Кучкина^[26]/ К. П. Флоренского^[27]; А. Е. Петрова^[28]; С. Н. Азбелева).

Из летописных источников известно, что битва происходила «на Дону усть Непрядвы». При помощи методов палеогеографии учёные установили, что «на левом берегу Непрядвы в то время находился сплошной лес». Принимая во внимание, что в описаниях битвы упоминается конница, учёные выделили безлесный участок близ слияния рек на правом берегу Непрядвы, который ограничен с одной стороны реками Доном, Непрядвой и Смолкой, а с другой — оврагами и балками, вероятно, существовавшими уже в те времена. Экспедиция оценила размер участка боевых действий в «два километра при максимальной ширине восемьсот метров». В соответствии с размерами найденного участка пришлось скорректировать и гипотетическую численность участвующих в битве войск. Была предложена концепция об участии в битве конных формирований по 5—10 тысяч всадников с каждой стороны (такое количество, сохраняя способность маневрировать, могло бы разместиться на указанном участке). В московском войске это были в основном княжьи служилые люди и городовые полки^[29].

Долгое время одной из загадок являлось отсутствие захоронений павших на поле боя. Весной 2006 года археологическая экспедиция использовала георадар новой конструкции, который выявил «шесть объектов, расположенных с запада на восток с интервалом 100—120 м». По версии учёных, это и есть захоронения погибших. Отсутствие костных останков учёные объяснили тем, что «после битвы тела погибших закапывались на небольшую глубину», а «чернозём обладает повышенной химической активностью и под действием осадков практически полностью деструктурирует тела погибших, включая кости». При этом полностью пренебрегается возможность застревания в костях павших наконечников стрел и копий, а также наличие у погребённых нательных крестов, которые, при всей «агрессивности» почвы, не могли исчезнуть совершенно бесследно. Привлечённые к экспертизе сотрудники, занимающиеся судебно-медицинским опознанием личности, подтвердили наличие праха, но «не смогли установить, является ли прах в пробах останками человека или животного». Поскольку упомянутые объекты представляют собой несколько абсолютно прямых неглубоких траншей, параллельных друг другу и длиной до 600 метров, они с такой же вероятностью могут являться следами какого-либо агротехнического мероприятия, например, внесения в почву костной муки. Примеры исторических битв с известными захоронениями показывают устройство братских могил в виде одной или нескольких небольших ям.

Отсутствие значимых находок боевого снаряжения на поле боя историки объясняют тем, что в средние века «эти вещи были безумно дорогими», поэтому после сражения все предметы были тщательно собраны. Подобное объяснение появилось в научно-популярных статьях в середине 1980-х годов, когда в течение нескольких полевых сезонов, начиная с юбилейного 1980 года, на каноническом месте не было сделано никаких находок, хотя бы косвенно связанных с великой битвой, и этому срочно требовалось правдоподобное объяснение.

В начале 2000-х годов схема Куликовской битвы, впервые составленная и опубликованная Афремовым Иваном Фёдоровичем в середине XIX века, и после этого кочующая 150 лет из учебника в учебник без какой-либо научной критики, была уже кардинально перерисована. Вместо картины эпических масштабов с длиной фронта построения в 7—10 вёрст была изображена относительно небольшая лесная поляна, зажатая между отвершков оврагов. Длина её составила около 2 километров при ширине в несколько сот метров. Использование для сплошного обследования этой площади современных электронных металлоискателей позволило за каждый полевой сезон собирать представительные коллекции из десятков^[30] бесформенных металлических обломков и осколков. В советское время на этом поле велись сельскохозяйственные работы, в качестве удобрения применялась разрушающая металл аммиачная селитра. Тем не менее, археологическим экспедициям удаётся делать представляющие исторический интерес находки: втулку, основание копья, кольчужное колечко, обломок топора, части оторочки рукава или подола кольчуги, сделанные из латуни; панцирные пластины (1 единица, аналогов не имеет), которые крепились на основе из кожаного ремешка^[29].

Одной из трудностей интерпретации археологических находок^[31] с Куликова поля является достаточно широкая датировка оружия и предметов военного снаряжения. Большинство из них^[32] могли оставаться в употреблении достаточно долго, вплоть до XVII века, и быть утерянными во время столкновения с крымскими татарами, отмеченного в летописях на Куликовом поле под 1542,^[33] 1571, 1607 и 1659 годами.^[31] В то же время большинство предметов, уверенно датируемых временем Куликовской битвы, были найдены^[32] в окрестностях, но не на самом месте сражения.

Подготовка к битве[править | править код]

Для навязывания противнику решающего сражения в поле ещё до подхода союзных Мамаю литовцев или рязанцев, а также чтобы использовать водный рубеж для защиты собственного тыла в случае их подхода^[23] русские войска перешли на правый берег Дона и уничтожили за собой мосты. Тогда же, во время переправы за Дон, татарские передовые части, преследуя русских разведчиков Семёна Мелика, на полном скаку въехали в боевые порядки уже переправившихся дружин, получили отпор и отъехали на высокий холм поодаль, увидев оттуда все русские войска. Вскоре после этого Мамай узнал о форсировании русскими Дона.

Вечером 7 сентября русские войска были выстроены в боевые порядки. Большой полк и весь двор московского князя встали в центре. Ими командовал московский окольничий Тимофей Вельяминов. На флангах встали полк правой руки под командованием литовского князя Андрея Ольгердовича и полк левой руки князей Василия Ярославского и Феодора Моложского. Впереди перед большим полком стал сторожевой полк князей Симеона Оболенского и Иоанна Тарусского. В дубраву вверх по Дону был поставлен засадный полк во главе с Владимиром Андреевичем и Дмитрием Михайловичем Боброком-Волынским. Считается, что засадный полк стоял в дубраве рядом с полком левой руки, однако, в «Задонщине» говорится об ударе засадного полка с правой руки. О делении на полки по родам войск неизвестно.

Вечером и ночью 7 сентября Дмитрий Иванович объезжал войска, делая смотр. В ночь на 8 сентября Дмитрий с Боброком выезжали на разведку и издали осматривали татарские и свои позиции.

Перед началом битвы Дмитрий Донской встал в первый ряд войска, поменявшись одеждой со своим любимцем Михаилом Бреноком (или Бряноком), вставшим под знамя. После генерального сражения Бренока нашли убитым, а близ него лежало множество русских князей и бояр, защищавших «князя»^[34]. К одному из них, Семёну Мелику, князь обращает слова «крепко охраняем был я твоею стражею». Самого князя нашли живого под срубленной берёзой. Автор исторического романа «Зори над Русью» Рапов М. А. объясняет это желанием Семёна Мелика защитить князя от конских копыт. По некоторым источникам, его туда перенёс монах-воин Андрей Ослябя.

Русское знамя[править | править код]

«Сказание о Мамаевом побоище» сообщает, что русские войска шли в битву под «чермным», то есть, тёмно-красным или багровым, знаменем с изображением золотого образа Иисуса Христа. Миниатюры XVII века изображают в качестве знамени красный стяг с православным крестом.

Ход битвы[править | править код]

Утро 8 сентября было туманным. До 11 часов, пока туман не рассеялся, войска стояли готовыми к бою, поддерживали связь («перекликались») звуками труб. Князь вновь объезжал полки, часто меняя лошадей. В 12 часов показались на Куликовом поле и татары. Битва началась с нескольких небольших стычек передовых отрядов, после чего состоялся знаменитый поединок татарина Челубея (или Темир-бея) с иноком Александром Пересветом. Оба поединщика пали мёртвыми (возможно, этот эпизод, описанный только в «Сказании о Мамаевом побоище», является легендой). Далее последовал бой сторожевого полка с татарским авангардом, возглавляемым военачальником Теляком (в ряде источников — Туляк). Дмитрий Донской сначала был в сторожевом полку^[18], а затем встал в ряды большого полка, поменявшись одеждой и конём с московским боярином Михаилом Андреевичем Бренком, который затем сражался и принял смерть под знаменем великого князя.

«Сила велика татарская борзо с шоломяни грядуще и ту пакы, не поступающе, сташа, ибо несть места, где им разступитися; и тако сташа, копиа покладше^[35](кония закладше^[35]), стена у стены каждо их на плещи предних своих имуще, предние краче, а задние должае. А князь велики такоже с великою своею силою русскою з другого шоломяни поиде противу им»^[36]. Бой в центре был затяжной и долгий. Летописцы указывали, что кони уже не могли не ступать по трупам, так как не было чистого места. «Пешаа русскаа великаа рать, аки древеса сломишися и, аки сено посечено, лежаху, и бе видети страшно зело…»^[37]. В центре и на левом фланге русские были на грани прорыва своих боевых порядков, но помог частный контрудар, когда «Глеб Брянский с полками владимирским и суздальским поступи через трупы мёртвых»^[35]. «На правой стране князь Андрей Ольгердович не единою татар нападши и многих избил, но не смеяша вдаль гнатися, видя большой полк недвижусчийся и яко вся сила татарская паде на средину и лежи, хотяху разорвати»^[35]. Основной удар татары направили на русский полк левой руки, он не удержался, оторвался от большого полка и побежал к Непрядве, татары преследовали его, возникла угроза тылу русского большого полка.

Владимир Серпуховской, командовавший засадным полком, предлагал нанести удар раньше, но воевода Боброк удерживал его, а когда татары прорвались к реке и подставили засадному полку тыл, приказал вступить в бой. Удар конницы из засады с тыла на основные силы золотоордынцев стал решающим. Татарская конница была загнана в реку и там перебита. Одновременно перешли в наступление полки Андрея и Дмитрия Ольгердовичей. Татары смешались и обратились в бегство.

Ход боя переломился. Мамай, наблюдавший издали за ходом сражения, бежал с малыми силами, как только засадный полк русских вступил в бой. У татар отсутствовали резервы, чтобы попытаться повлиять на исход боя или хотя бы прикрыть отступление, поэтому всё татарское войско побежало с поля битвы.

Засадный полк преследовал татар до реки Красивой Мечи 50 вёрст, «избив» их «бесчисленное множество». Вернувшись из погони, Владимир Андреевич стал собирать войско. Сам великий князь был контужен и сбит с коня, но смог добраться до леса, где и был найден после битвы под срубленной берёзой в бессознательном состоянии^[38].

Оценки потерь[править | править код]

Летописцы сильно преувеличивают число погибших золотоордынцев, доводя его до 800 тыс. (что соответствует оценке всего войска Мамая) и даже до 1,5 млн человек. «Задонщина» говорит о бегстве Мамая сам-девять в Крым, то есть о гибели 8/9 всего войска в битве.

Достоверно известно о гибели в битве четырёх русских князей: Фёдора Романовича и Ивана Фёдоровича белозерских, Фёдора и Мстислава Юрьевичей тарусских.

Золотоордынцам при виде удара засадного полка приписывается фраза «молодые с нами бились, а доблии (лучшие, старшие) сохранились»^[39]. Сразу после битвы была поставлена задача пересчитать, «сколько у нас воевод нет и сколько молодых [служилых] людей». Московский боярин Михаил Александрович сделал печальный доклад о гибели более 500 бояр (40 московских, 40—50 серпуховских, 20 коломенских, 20 переяславских, 25 костромских, 35 владимирских, 50 суздальских, 50 нижегородских, 40 муромских, 30—34 ростовских, 20—23 дмитровских, 60—70 можайских, 30—60 звенигородских, 15 углицких, 20 галицких, 13—30 новгородских, 30 литовских, 70 рязанских), «а молодым людям [младшим дружинникам] и счёта нет; но только знаем, погибло у нас дружины всей 253 тысячи, а осталось у нас дружины 50 (40) тысяч». Также погибло 6 белозерских^[40], двое тарусских^[41] и моложский князь^[42] (из известных поимённо четырёх десятков князей-участников). Среди погибших упоминаются Семён Михайлович и Дмитрий Монастырёв, о гибели которых известно также соответственно в битве на р. Пьяне в 1377 году и битве на р. Воже в 1378 году. Е. А. Разин полагал, что в Куликовской битве со стороны русского войска погибло ок. 25—30 тысяч человек, что составляет половину от оценки им общей численности войска. А. Н. Кирпичников сделал осторожное предположение, что в сражении могло погибнуть около 800 бояр и 5—8 тысяч человек. А.Булычёв на основе исследования аналогичных сражений в средневековой Европе сделал предположение, что русское войско могло потерять около трети всех воинов.

После битвы[править | править код]

Когда обозы, в которых повезли домой многочисленных раненых воинов, отстали от главного войска, литовцы князя Ягайло добивали беззащитных раненых^[43]. Основные силы Ягайлы в день битвы находились всего в 35—40 км западнее Куликова поля. Со временем похода Ягайлы связывают потерю своего прежнего удела Дмитрием Ольгердовичем (удел был передан Ягайлом его младшему брату Дмитрию-Корибуту).

Некоторые рязанцы в отсутствие своего князя, выдвинувшегося со своим войском на юг, также грабили обозы, возвращающиеся в Москву с Куликова поля через Рязанскую землю^[44]. Однако, уже в 1381 году Олег Рязанский признал себя «младшим братом» и заключил с Дмитрием антиордынский договор, аналогичный московско-тверскому договору 1375 года, и обещал вернуть захваченных после Куликовской битвы пленных^[45].

С 9 по 16 сентября хоронили убитых. Тело инока Александра Пересвета вместе с телом монаха Андрея Осляби погребено в храме Рождества Пресвятой Богородицы в Старом Симонове^[46].

Народ радовался победе и прозвал Дмитрия Донским, а Владимира Донским или Храбрым (по другой версии, великий московский князь Дмитрий Иванович получил почётное наименование Донской лишь при Иване Грозном^[47]).

Легенда о казаках и Донской иконе Божией Матери[править | править код]

Одна из легенд, связанных с Куликовской битвой, гласит, что возвращаясь после сражения в Москву, князь Дмитрий Иванович побывал в казачьем городке Сиротине, где получил в дар бесценную реликвию, впоследствии ставшую одной из главных русских православных святынь:

И когда благоверный Великий князь Дмитрий с победой в радости с Дону-реки, и тогда тамо, народ христианский, воинского чину живущий, зовомый казаций, в радости встретил его со святой иконой и с крестами, поздравил его с избавлением от супостатов агарянского языка и принес ему дары духовных сокровищ, уже имеющиеся у себя чудотворные иконы, во церквах своих. Вначале^[48] образ Пресвятой Богородицы Одигитрии, крепкой заступницы из Сиротина городка из церкви Благовещения Пресвятой Богородицы.

— Гребневская летопись или повествование об образе чудотворном Пресвятой Владычицы и Приснодевы Марии, составлена в 1471 г.

Более поздние интерпретации легенды утверждают, что казаки с иконой прибыли в стан московского князя Дмитрия накануне битвы, чтобы оказать ему помощь в сражении с татарами. На протяжении всей битвы икона находилась в стане русских войск и её заступничеству была приписана одержанная победа. Эта версия легенды зафиксирована во окладной книге Донского монастыря^[49], составленной в 1692 году:

Того ради последи прославися образ Пресвятыя Богородицы Донския, зане к Великому князю Дмитрию Ивановичу донския казаки, уведав о пришествии благоверного вел. князя Дмитрия Ивановича в междуречьи Дона и Непрядвы, вскоре в помощь православному воинству пришли бяше и сей Пречистыя Богоматери образ в дар благоверному вел. князю Дмитрию Ивановичу и всему православному воинству в сохранение, а на побеждение нечестивых агарян, вручеща.

— И. Е. Забелин «Историческое описание московского Донского монастыря», 1865

Между тем, городок Сиротин впервые упоминается в письменных источниках только в 1672 году, а время его возникновения относится не ранее чем к концу XVI века^[50].

Как бы то ни было, до или после сражения казаки подарили икону князю Дмитрию, и тот увёз её в Москву. Сегодня она известна как Донская икона Божией Матери. Пока существовала Российская империя эта икона являлась особо чтимой святыней, к которой, как к главной заступнице, обращались при возникновении опасности вражеского нашествия^[51]. С 1919 года икона хранится в Государственной Третьяковской галерее.

Последствия[править | править код]

По мнению Феликса Шабульдо, «победа на Куликовом поле закрепила за Москвой значение организатора и идеологического центра воссоединения восточнославянских земель, показав, что путь к их государственно-политическому единству был единственным путём и к их освобождению от чужеземного господства»^[4].

Для самой Орды поражение Мамаева войска способствовало её консолидации «под властью единого правителя хана Тохтамыша»^[47]. Мамай спешно собрал в Крыму остаток сил, собираясь снова изгоном идти на Русь, но был разбит Тохтамышем. Поскольку Дмитрий отказался от продолжения выплаты дани Тохтамышу, спустя два года после Куликовской битвы золотоордынцы предприняли поход на Москву, сожгли город и принудили Дмитрия возобновить выплату дани^[4].

Тем не менее, Куликовская битва имела далекоидущие политические последствия на пути к будущему полному свержению монголо-татарского ига. Так, Дмитрий в 1389 году, не испрашивая ханского ярлыка, впервые передал великокняжеский стол своему сыну по собственному завещанию. Хану ничего не оставалось, как признать власть нового великого князя, а значит и новый порядок в отношениях Руси с Ордой, связанный с утратой возможности, как прежде, серьёзно влиять на внутреннюю структуру севернорусских земель^[52]. Владимирское великое княжество навсегда стало наследственным владением московских князей, что, в свою очередь, привело к прекращению борьбы с Тверским и Нижегородским княжествами за великокняжеский стол и постепенному восстановлению единства Руси. В некоторых случаях московские князья, поддерживая ту или иную сторону в соседних княжествах, смещали князей, имевших ханские ярлыки на своё княжение. Выплата дани стала нерегулярной (например, отсутствие выплат в период от 1395 по 1412 год, а также другие периоды невыплаты дани). Действия русских войск по отношению к Орде стали не только оборонительными, но и наступательными (походы 1399 и 1431 годов).

В то же время, по мнению А. А. Горского, ни сам Дмитрий, ни его наследники (вплоть до Ивана III) не имели намерений полностью оспаривать сюзеренитет золотоордынских ханов^[53].

История изучения[править | править код]

Первым исследователем гипотетического места Куликовской битвы стал Степан Дмитриевич Нечаев (1792—1860). Коллекция приобретённых им предметов, трактуемых в то время как находки с места эпохального сражения легла в основу Музея Куликовской битвы. Современный анализ опубликованных тогда в «Вестнике Европы» рисунков и описаний части артефактов показывает подавляющий процент анахронизмов, что соответствовало уровню исторического знания начала XIX века.

В 1880-х годах сбором находок занимался тульский археолог Н. И. Троицкий. Некоторые находки, собранные при распашке поля в начале XX века, также сохранились в Тульском областном краеведческом музее. На основе анализа распределения и датировки имеющихся находок М. В. Фехнер опубликовала в 1990 году работу, в которой обособлена зона распространения вещей XIV века на Куликовом поле.^[54][55]

Источники о битве[править | править код]

Сведения о Куликовской битве содержатся в четырёх основных древнерусских письменных источниках. Это «Краткая летописная повесть о Куликовской битве», «Пространная летописная повесть о Куликовской битве», «Задонщина» и «Сказание о Мамаевом побоище». Последние два содержат значительное число литературных подробностей сомнительной достоверности^[56]. Сведения о Куликовской битве содержатся также в других летописных сводах, охватывающих этот период, а также в западноевропейских хрониках, добавляющих дополнительные интересные сведения о ходе битвы, не известные по русским источникам.

Наиболее полным^[57] летописным документом, повествующем о событиях сентября 1380 года, является «Сказание о Мамаевом побоище», известное из более чем сотни сохранившихся списков. Оригинал, по мнению многих исследователей, восходит к рубежу XV—XVI вв. Это единственный документ, в котором говорится о численности войска Мамая (хотя и неправдоподобно большой). На источник оказала значительное влияние политико-идеологическая атмосфера времени его создания и редактирования (в частности, пристальное внимание было уделено роли церкви, а в свете противостояния Москвы с Великим княжеством Литовским и Крымским ханством в повествовании были усилены антилитовские и антиордынские акценты)^[58].

Кроме того, краткий рассказ о Куликовской битве вторичного происхождения содержит «Слово о житии и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича царя русского», а в «Житии Сергия Радонежского» содержится рассказ о встрече перед битвой Дмитрия Донского с Сергием Радонежским и о посылке им на бой Пересвета и Осляби.

Дополнительными источниками о битве могут послужить поминальные списки погибших в ней князей и бояр, сохранившиеся в составе вселенских соборных синодиков^[59].

Краткие упоминания о Куликовской битве сохранились также у Орденских хронистов, современников события: Иоганна фон Посилге, его возможного продолжателя или переводчика Иоганна Линденблата и Детмара Любекского, автора «Торуньских анналов».

Иоганн фон Посилге (Johann von Posilge), священник из Помезании, живший в Ризенбурге, писал свою хронику на латыни с 60—70-х годов XIV века до 1406 года. Затем его продолжатель до 1419 года, Иоганн Линденблат, перевёл её на верхненемецкий:

В том же году была большая война во многих странах: особенно так сражались русские с татарами у Синей Воды (Bloen Wassir)^[60], и с обеих сторон было убито около 40 тысяч человек. Однако русские удержали [за собой] поле. И, когда они шли из боя, они столкнулись с литовцами, которые были позваны татарами туда на помощь, и убили русских очень много и взяли у них большую добычу, которую те взяли у татар.

Детмар Любекский, монах-францисканец Торуньского монастыря, довёл свою хронику на латинском языке до 1395 года. Затем его продолжатель до 1400 года перевёл её на нижненемецкий:

В то же время была там великая битва у Синей Воды (blawasser) между русскими и татарами, и тогда было побито народу с обеих сторон четыре сотни тысяч; тогда русские выиграли битву. Когда они хотели отправиться домой с большой добычей, то столкнулись с литовцами, которые были позваны на помощь татарами, и взяли у русских их добычу, и убили их много на поле.

Рассказ Детмара из Любека в общих чертах передаёт в своей «Новой хронике» (Chronica Novella) его младший современник (ум. 1438) и земляк Герман Корнер (German Corner).

Сведения немецких историков о Куликовской битве восходят, очевидно, к сообщению, привезённому из Руси ганзейскими купцами на съезд в Любеке в 1381 году^[61]. Оно в сильно искажённом виде сохранилось в сочинении немецкого историка и богослова конца XV века декана духовного капитула города Гамбурга Альберта Кранца (Albert Krantz) «Вандалия» (Wandalia, 1519)^[62]:

В это время между русскими и татарами произошло величайшее в памяти людей сражение, в местности, называемом Флавассер (Flawasser). Согласно обычаю обоих народов, они сражались, не стоя друг против друга большим войском, а выбегая, чтобы метать друг в друга копья и убивать, а затем снова возвращаясь в свои ряды. Рассказывают, что в этом сражении погибло двести тысяч человек. Победители русские захватили немалую добычу в виде стад скота, посколько почти ничем другим татары не владеют. Но недолго русские радовались этой победе, потому что татары, призвав в союзники литовцев, устремились за русскими, уже возвращавшимися назад, и добычу, которую потеряли, отняли и многих из русских, повергнув, убили. Это было в 1381 году от Рождества Христова. В это время в Любеке был съезд всех городов союза, называемого Ганзой.

Историческая оценка[править | править код]

Историческая оценка значения Куликовской битвы неоднозначна. Можно выделить следующие основные точки зрения:

1. Согласно традиционной точке зрения, восходящей к Карамзину, Куликовская битва являлась первым шагом к освобождению русских земель от золотоордынской зависимости.
2. Сторонники православного подхода, вслед за неизвестным автором Сказания о Мамаевом побоище, видят в Куликовской битве противостояние христианской Руси степным иноверцам-мусульманам.
3. Крупнейший русский историк XIX века С. М. Соловьёв полагал, что Куликовская битва, остановившая очередное нашествие из Азии, имела то же значение для Восточной Европы, которое имели битва на Каталаунских полях 451 года и битва при Пуатье 732 года для Западной Европы.
   Ряд современных западных историков выразил несогласие с этой точкой зрения, полагая, что значение Куликовской битвы в процессе освобождения русских земель и развития русского самосознания не стоит преувеличивать, а реальным «победителем» явился Тохтамыш, сумевший добиться существенного ослабления обеих сторон конфликта^[63][64][65]. Их точку зрения разделяет и российский историк А. А. Горский^[66].

Сам термин «Куликовская битва» был введён в историческую науку Н. М. Карамзиным в его «Истории государства Российского»^[67].

Память[править | править код]

В 1852 году на том месте, которое считалось Куликовым полем, по инициативе первого исследователя великой битвы обер-прокурора Святейшего Синода С. Д. Нечаева, был поставлен и торжественно открыт памятник-колонна, изготовленный на заводе Ч. Берда по проекту А. П. Брюллова.

В 1880 году торжественно отпразднован на самом поле, у с. Монастырщины, день 500-летней годовщины битвы.

Русская православная церковь, живущая по юлианскому календарю, празднует годовщину Куликовской битвы 8 сентября, что в XX—XXI веках соответствует 21 сентября по григорианскому календарю^[68].

В популярной культуре[править | править код]

• К шестисотлетию Куликовской битвы (1980 год) в СССР вышел рисованный мультфильм «Лебеди Непрядвы», повествующий о событиях того времени^[69].
• В 2010 году вышел мультфильм о Куликовской битве «Пересвет и Ослябя»^[70].
• Песня Евгения Куликова «Куликово поле» (1991)^{[значимость факта?]}
• Спектакль «Куликово поле» по одноимённой повести И. С. Шмелёва на сцене Московского театра русской драмы п/р М. Щепенко. Премьера состоялась 5 июня 2002 года, в репертуаре на 2015 год спектакль сохранился^{[значимость факта?]}.

Примечания[править | править код]

Комментарии

Источники

Литература[править | править код]

Ссылки[править | править код]

• Подберёзкин Филипп. (Указание на не учтённые немецкие источники) «Вдруг появились литовцы…»: в немецких хрониках обнаружены сенсационные сведения о Куликовской битве // «Сородичи»
• Государственный военно-исторический и природный музей-заповедник «Куликово поле»
• Фоторепортаж реконструкция «Куликовская битва» 2011
• Путь Дмитрия Донского на Куликово поле. Кафедра философии, политологии и социологии Московского государственного института радиотехники электроники и автоматики. Дата обращения 25 ноября 2011.
• Александр Журавель. «Лицевая рукопись „Сказания о Мамаевом побоище“: изданная и непрочитанная»
• Владимир Прохватилов. Споры о Куликовской битве: 635 лет тому назад состоялось знаменитое сражение, изменившее ход русской истории / «Суть Событий», 15 сентября 2015

The Battle of Kulikovo (Russian: Мамаево побоище, Донское побоище, Куликовская битва, битва на Куликовом поле) was fought between the armies of the Golden Horde, under the command of Mamai, and various Rus’ principalities, under the united command of Prince Dmitry of Moscow. The battle took place on 8 September 1380, at the Kulikovo Field near the Don River (now Tula Oblast, Russia) and was won by Dmitry, who became known as Donskoy, ‘of the Don’ after the battle.

Although the victory did not end Mongol domination over Rus’, it is widely regarded by Russian historians as the turning point at which Mongol influence began to wane and Moscow’s power began to rise. This process would eventually lead to the Grand Duchy of Moscow’s independence and the formation of the modern Russian state.^[7] The Rus’ victory at Kulikovo is commemorated today in Russia as the Day of Military Honour.

Background[edit]

After the Mongol-Tatar conquest, the territories of the disintegrating Kievan Rus became part of the western region of the Mongol Empire (also known as the Golden Horde), centered in the lower Volga region. The numerous Rus principalities became the Horde’s tributaries. During this period, the small regional principality of Moscow was growing in power and was often challenging its neighbors over territory, including clashing with the Grand Duchy of Ryazan. Thus, in 1300, Moscow seized the city of Kolomna from Ryazan, and the Ryazan Prince was killed after several years in captivity.^[8]

After the killing of Khan Berdi Beg of the Golden Horde at 1359, a civil war had arisen there. Warlord (temnik) Mamai, who was son-in-law and beylerbey of Berdi Beg, soon took power in the western part of the Golden Horde. Mamai enthroned Abdullah Khan in 1361 and after his mysterious death in 1370 immature Khan Muhammad Bolak was enthroned.^[9] Mamai was not a Genghisid (descendant of Genghis Khan), and as such his grip on power was tenuous, as there were true Genghisids with claims to mastery. Therefore, he had to constantly fight for supreme power and at the same time struggle against separatism. While there was a civil war in the falling Golden Horde, the new political powers were appearing, such as the Grand Duchy of Lithuania, the Grand Duchy of Moscow, and the Grand Duchy of Ryazan.

Meanwhile, the Grand Duchy of Lithuania continued its expansion. It competed with Moscow for supremacy over Tver and in 1368–1372 made three campaigns against Moscow. After the death of Algirdas in 1377, his eldest sons Andrei of Polotsk and Dmitri of Bryansk began to struggle with their step-brother Jogaila for their legitimate right to the throne and entered into an alliance with the Grand Prince of Moscow.^[10]

Simultaneously with the beginning of the Great Troubles in the Horde in 1359, Prince of Moscow Ivan II died and the new Khan of the Horde by his jarliq (law pronouncement) transferred the throne of the Grand Duchy of Vladimir to the Prince of Nizhny Novgorod. But the Moscow elite (in 1359, new Prince Dmitry was only 9 years old) did not accept this. They used equally armed force and bribes to various Khans and as a result, in 1365, forced the princes of Nizhny Novgorod to finally give up claims to the Grand Duchy of Vladimir.^[9] In 1368, the conflict between Moscow and Tver began. Prince of Tver Mikhail used the help of Lithuania, and in addition, in 1371 Mamai gave him a jarliq to the Grand Duchy of Vladimir. But the Moscow troops simply did not let the new «Grand Prince» enter to Vladimir, despite the presence of the Tatar ambassador. The campaigns of the Lithuanian army also ended in failure and so the jarliq returned to Dmitry. According to the results of the truce with Lithuania in 1372, the Grand Duchy of Vladimir was now recognized as the hereditary possession of the Moscow Princes.^[11] In 1375 the Prince of Tver once again received a jarliq for the Grand Duchy from Mamai. Then Dmitri with a strong army (larger than it was in the Kulikovo battle) quickly moved to Tver and forced it to capitulate. Mikhail recognized himself as the «little brother» of the Moscow Prince and ensure to participate in wars with the Tatars.^[12]

The open conflict between Dmitry and Mamai began in 1374, the exact reasons are unknown. It is believed that the illegitimacy of the puppet khans of Mamai was by that time too obvious, and he demanded more and more money, as he lost the war for the throne of the Golden Horde.^[13] In the following years the Tatars raided Dmitry’s allies and the Moscow troops made campaign against Tatars over the Oka River in 1376 and seized the city Bolghar in 1377. In the same year «Mamai’s tatars» defeated the army of Nizhny Novgorodl with an auxiliary detachment left by Dmitry at the Battle on Pyana River. The Tatars then began to raid Nizhniy Novgorod and Ryazan.^[14]

Mamai continued attempts to re-affirm his control over the tributary lands of the Golden Horde. In 1378, he sent forces led by the warlord Murza Begich to ensure Prince Dmitri’s obedience, but this army suffered crushing defeat at the Battle of the Vozha River. Meanwhile, another khan, Tokhtamysh, seized power in the eastern part of the Golden Horde. He enjoyed the support of Tamerlane and was ready to unite the entire Horde under his rule. In 1380, despite the threat from Tokhtamysh, Mamai chose to personally lead his army against the forces of Moscow. In preparation for the invasion, he entered into an alliance with Prince Jogaila of Lithuania. Ryazan Prince Oleg was defeated by Mamai in 1378 (and his capital was burnt), he had no strength to resist Mamai, and Ryazan’s relationship with Moscow had long been hostile. Therefore, in the campaign of 1380 Oleg took the side of Mamai, although this fact is sometimes challenged. Mamai camped his army on the bank of the Don River, waiting for the arrival of his allies.^[15][16]

Prelude[edit]

Campaign[edit]

In August 1380 Prince Dmitri learned of the approaching army of Mamai. It is alleged that Oleg Ryazansky sent a message to him. The interpretations of such an act are different. Some believe that he did this because in fact he was not a supporter of Mamai, while others believe that he expected to intimidate Dmitry — in the past, none of the Russian princes dared to meet in battle with the Khan himself. Nevertheless, Dmitry quickly assembled an army in Kolomna. There he was visited by the ambassadors of Mamai. They demanded an increased tribute, «as under the Khan Jani Beg». Dmitry agreed to pay tribute, but only in the amount provided for by his previous contract with Mamai.^[17] In Kolomna, Dmitry received updated information about the Mamai itinerary and about approaching forces of Jogaila. So, after reviewing the army, on August 20 he moved west along the Oka River, crossed it at the town Lopasnya on August 24–25 and moved south towards Mamai. On September 6, the Russian army reached the Don River, where it was reorganized, taking into account the units that joined during the movement from Kolomna. At the council it was decided to cross the Don before the enemies could combine their forces, although this step cut off the path to retreat in case of defeat.^[18]

Forces[edit]

The earliest chronicle tales do not provide details on the composition of the Russian army. Among the dead in the battle there are named only Princes of Beloozero (which by that time were in strong submission to Moscow), noble Moscow boyars, and Alexander Peresvet.^[19] The latter, according to some sources, was from Lithuania (rather from Bryansk). The poetic story «Zadonshchina», along with a figure of 253,000 fallen in the battle, gives dozens of dead princes, boyars, «Lithuanian pans» and «Novgorod posadniks» from all over North-Eastern Rus’, but all this data is doubtful. There are mentioned even 70 fallen Ryazan boyars, although according to all other sources the Duchy of Ryazan was the forced ally of Tatars. According to the Russian historian Gorskii, the list of princes and commanders (according to which one can estimate the composition of the army), cited in «The Tale of the Rout of Mamai» and the sources derived from it, is completely untrustworthy. However, he identified two chronicles with a sufficiently high level of reliability. According to his reconstruction, detachments from most of North-Eastern Russia, part of the Princes of the Smolensk Land and part of the Upper Oka Principalities were represented in the army of Dmitry, but there were no troops from Nizhny Novgorod and from the Principality of Tver (except for Kashin, who became independent under the treaty of 1375). The probability of the presence of a detachment from Veliky Novgorod is quite high (although in the early Novgorod chronicles such information is not available). Grand Duchy of Ryazan could be represented by the troops of the appanage Principality of Pronsk, whose rulers have long rivaled their Grand Princes. Also, the presence of small detachments from the border lands of Murom, Yelets and Meshchera is «not excluded». Probably, the army of Dmitri was enforced by Jogaila’s rebellious brothers Andrei of Polotsk and Dmitri of Bryansk.^[1]

The first data on the total number of troops collected by Dmitry appeared in the Expanded Chronicle Tale, which estimates them in 150–200,000. This number is completely unreliable, as such masses of people simply could not physically fit on the field; even the number of 100,000 seems overestimated. Late literature sources determine the number of Russian troops at 300,000 or even 400,000 armored soldiers only. Thus, there is no exact data on the number of the army of Dmitry. It can only be said that by the standards of that time it was a very large army, and even in the 15th century the Moscow princes could not assemble an equally powerful force, which led to fantastic stories about hundreds of thousands of warriors.^[20] The definition of the real size of the medieval armies on the basis of chronicles is a difficult task.^[21]

Estimates of the number of the Russian army by historians gradually departed from the hundreds of thousands of soldiers described in the chronicles and medieval literature. Military historian General Maslovsky in the work of 1881 estimated it to be 100,000–150,000. The historian of military art Razin in the book of 1957 estimated it to be 50,000–60,000. The historian and archaeologist, medieval warfare expert Kirpchinikov, in the book of 1966 argues that the maximum strength of the army of six regiments on Kulikovo Field could not exceed 36,000. Archaeologist Dvurechensky, an employee of the «Kulikovo field» museum, in his report of 2014 determined the number of the Russian army in 6,000–7,000 warriors. Close assessments are given by modern Russian historians Penskoy and Bulychev. The main impetus for reducing the estimates of the strength of the army was the analysis of demography and mobilization potential. It was noted that even a much larger and densely populated Russia of the 16th century rarely could expose 30,000–40,000 soldiers at a time. It was also noted that the timeframe for mobilization (about two weeks) was too small to mobilize a huge army of unskilled militiamen (even apart from the fact that this approach was completely contrary to all the military traditions of that time).^{[22][23][24][25][26]} Attempts to reduce the size of the army are criticized by some authors.^[27]

Estimates of the forces of the Tatars in Russian sources are equally unreliable, they only show an overwhelming numerical superiority. So, in one variant of «The Tale» the number of Russians troops was boldly given at 1,320,000 but the Tatar army was named «innumerable».^[28] There were no medieval sources from the Tatar side.^[29] Mamai’s allies, Grand Prince Oleg II of Ryazan and Grand Prince Jogaila of Lithuania, were late to the battle and the number of their troops can be ignored.

Battle[edit]

Intro[edit]

The early sources contain few details about the course of the battle. «The Tale of the Rout of Mamai», which dates back to the 16th century, gives a complete picture detailing the alignment of forces and the events on the field, and adds many colorful details. It is unknown whether «The Tale» is based on an unknown earlier source, or whether it reflects a retrospective attempt to describe the battle based on tactics and practices of the 16th century. Due to the absence of other sources, the course of the battle according to «The Tale» was adopted as a basis for subsequent reconstructions of the battle.^[30]

On 7 September, Prince Dmitri was told that Mamai’s army was approaching. On the morning of 8 September, in a thick fog, the army crossed the Don River. According to the Nikon Chronicle, after that the bridges were destroyed. The day of 8 September was very special, as it was the feast of the Nativity of the Theotokos, who was considered a patron Saint of Russia. According to chronology adopted in Russia it was the year 6888 Anno Mundi, which also had a numerological value.^[31] The army came to the «clean field» near Nepryadva mouth and assumed a battle formation. After some time, Tatars appeared and began to form their order of battle against the «Christians».^[32]

Beginning[edit]

The Russian army was organized into six «regiments» — a Patrol, a Forward, two regiments of «Right» and «Left Hand,» a Large regiment and an Ambush regiment. In turn, each of the regiments was divided into smaller tactical units – «banners» (a total of about 23).^[33] On the field the army was arranged in multiple lines, and probably, the location of the regiments did not match their names (there is no evidence that the regiments of the Left and Right Hand disposed in line with the Large Regiment). The terrain did not allow for a broad front; probably, the units entered into battle gradually. The army’s flanks were protected by ravines with dense thickets which excluded any chance for a surprise flank attack of a Horde. The Ambush regiment under the command of Vladimir the Bold and Dmitry Bobrok (brother-in-law of the Grand Prince) was hidden behind the line of Russian troops in an oak grove.^[a] The Grand Prince himself went to the front lines, leaving his trusted boyar Mikhail Brenok as the head of the Large Regiment under the great banner. He also exchanged with the boyar horses and gave him a coat and a helmet, so the Grand Prince could fight like an ordinary boyar, remaining unrecognized.^[b] The battle opened with a single combat between two champions.^[c] The Russian champion was Alexander Peresvet and The Horde’s champion was Temir-murza (also Chelubey or Cheli-bey, also Tovrul or Chrysotovrul). During the first pass of the contest each champion killed the other with his spear and both fell to the ground. Thus, it remained unclear whose victory was predicted by the outcome of the duel.^[34]

Main clash[edit]

After the fights of the advanced detachments, the main forces of both armies clashed. According to the «Expanded Chronicle Tale» it happened «at the sixth hour of the day» (the daylight was divided into twelve hours, the duration of which changed throughout the year).^[d] «The sixth hour of the day» approximately corresponds to 10.35 am. According to one of the later sources, the Tatars met the first blow of the Russian cavalry on foot, exposing the spears in two rows, which gave rise to stories about the «hired Genovese infantry.» Russian sources, even the earliest ones, unanimously tell us that after the clash of the main forces, a cruel melee began, which lasted a long time and in which the «innumerable multitude of people» perished on both sides.^[35] The medieval German historian Albert Krantz describe this battle in his book «Vandalia»: «both of these people do not fight standing in large detachments, but in their usual way they rush to throw missiles, strike and then retreat backwards». An expert on the medieval warfare Kirpichnikov assumed that the armies on the Kulikovo field fought by a number of separate consolidated units, that tried to keep the battle order. As soon as this order was disrupted, the survivors from the unit fled and a new detachment was put in their place. Gradually, more and more units were drawn into the battle. As described in the «Expanded Chronicle Tale»: «And a corpse fell on a corpse, a Tatar body fell on a Christian body; then here, it was possible to see how a Rusyn pursued a Tatar, and a Tatar pursued a Rusyn.» The tightness of the field did not allow the Tatars to realize their mobility and use their tactics of flanking. Nevertheless, in a fierce battle the Tatars began to gradually overcome. They broke through to the banner of the Large Regiment, threw it down and killed boyar Brenok. The regiment of the «Left Hand» was also overturned and some «Moscow recruits» fell into a panic.^[e] It seemed that the rout of the Russian army was close and the Tatars put all their forces into action.^[36]

At that time, the cavalry of the ambush regiment launched a surprise counterstrike on the Horde’s flank, which led to the collapse of the Horde’s line. People and horses, tired from a long battle, could not resist the blow of fresh forces. After the horde was routed, the Russians chased the Tatars for over 50 kilometers, until they reached Krasivaya Mecha River.^[37]

End[edit]

The losses in the battle were great. A third of the commanders of 23 «banners» were killed in action. Grand Prince Dmitry himself survived, although wounded and fainted from exhaustion. His entire escort died or scattered and he was hardly found among the corpses. For six days the victorious army stood «on the bones».^[38]

Aftermath[edit]

Upon learning of Mamai’s defeat, Prince Jogaila turned his army back to Lithuania. People of the Ryazan Land attacked separate detachments coming from the battlefield, plundered them and taken prisoners (the question of the return of prisoners remained actual for twenty years, it was mentioned in the Moscow–Ryazan Treaties of 1381 and 1402). Prince Dmitry of Moscow began to prepare for reprisal, but Prince Oleg of Ryazan fled (according to the Nikon Chronicle, «to Lithuania») and the Ryazan boyars received Moscow governors. Soon Prince Oleg returned to power, but he was forced to accept Prince Dmitry as his sovereign («older brother») and to sign a treaty of peace.^[39]

Mukhammad-Bulek, Mamai’s figurehead Khan, was killed in battle. Mamai escaped to the Genoese stronghold Caffa in Crimea. He assembled a new army, but now he did not have a «legitimate khan» and his nobles defected to his rival Tokhtamysh khan. Mamai again fled to Caffa and was killed there.^[40] The war with Moscow had led Mamai’s Horde to a complete crash. With one stroke Tokhtamysh received full power, thus eliminating the 20-year split of the Golden Horde. According to historian Gorsky, it was Tokhtamysh who received the most concrete political benefit from the defeat of Mamai.^[41]

Prince Dmitri, who became known as Donskoy (of the Don) after the battle, did not manage to become fully independent from the Golden Horde, however. In 1382, Khan Tokhtamysh launched another campaign against the Grand Duchy of Moscow. He captured and burned down Moscow, forcing Dmitri to accept him as sovereign. However, the victory at Kulikovo was an early sign of the decline of Mongol power. In the century that followed, Moscow’s power rose, solidifying control over the other Russian principalities. Russian vassalage to the Golden Horde officially ended in 1480, a century after the battle, following the defeat of the Horde’s invasion at the great stand on the Ugra River.

Legacy[edit]

Primary sources about the battle[edit]

Only five primary sources about the battle have survived into modern times: one in Church Slavonic (predecessor of modern Russian), two in Middle High German, and two Bolgar sources.^[42] No sources from the Tatar side are available; if they had been written, they were probably destroyed a few years later when Timur burnt down the archives of the Golden Horde in Sarai.^[42]

• A common Slavonic source for the earliest three «literary works of the Kulikovo cycle», the oldest of which were probably the «Chronicle Tale» and the Zadonshchina, while the Skazanie o Mamaevom poboishche («Narration of the Battle with Mamai») was largely derived from the Zadonshchina (see below).^[43] Some Turkic words, phrases and steppe terminology are found in this source, which has led some scholars to propose the original text was written in Old Tatar or Bolgar, but these could be loanwords and other borrowings, and do not rule out that the source was originally written in Slavonic.^[44]
• The chronicle of Johann von Posilge, Chronik des Landes Preussen^[2] (originally in Latin, translated to German)
• The chronicle of Detmar of Lübeck [de; ru],^[2] preserved as the Ratshandschrift
• Two Bolgar manuscripts from the end of the 17th or 18th century^[45]

Each of the literary works of the Kulikovo cycle contains at least some historical errors or fictions.^[46] The earliest three works («Chronicle Tale», Zadonshchina and «Narration») probably derived from a common source.^[46] Scholars usually consider the «Narration» to be the youngest version of this Slavonic primary source, and the least reliable, but even scholars who claim it has some historical elements have openly admitted that it has its flaws.^[46] For example, the «Narration» mistakenly claimed that Cyprian, Metropolitan of Kiev in 1380 resided in Moscow rather than Kyiv,^[46] that Algirdas (died 1377) was still grand duke of Lithuania in 1380,^[46] and that Dmitry Donskoy had a meeting with Sergius of Radonezh, which almost certainly did not happen.^[46] They also contradict each other on some fundamentals such as Donskoy’s role during the battle.^[45] According to the «Narration», Donskoy fought on horseback with his own clothes, was wounded and left the field of battle, and was found unconscious under a tree after the battle; according to the «Chronicle Tale», Donskoy switched clothes with a boyar, fought in the frontline until the end of combat, and did not sustain even a scratch.^[45] The style of the Slavonic sources also differs significantly: the Zadonshchina is a rather chivalric and militaristic story with only superficial religious elements, while the «Narration» is a very Christian religious retelling of the events narrated in the Zadonshchina.^[47]

The two German chroniclers were not eyewitnesses, but in all likelihood received their information from Lithuanian informants, who had their own biases.^[2] According to Ostrowski (1998, 2000), the German chronicles were generally earlier and more accurate than the Rus’ Kulikovo cycle sources, and showed that the battle did take place on the Don river, but was not as significant as claimed.^[2]

Literary works of the Kulikovo cycle[edit]

The Battle of Kulikovo gave rise to an unprecedentedly large stratum of medieval Rus’ literature; no other historical event has received such wide coverage. Russian historians singled out a body of «literary works of the Kulikovo cycle»,^[48][49] or «Kulikovo cycle» for short.^[49] The most important works are:^[50]

• Letopisnaia povest’, or «Chronicle Tale», passed down in two redactions:^[43]
  • Kratkaia letopisnaia povest’, or «Short Chronicle Tale»,^[43] preserved in the Rogozh Chronicle (c. 1450^[51]) and Simeon Chronicle^[52] (c. 1490s^[51])
  • Prostrannaia letopisnaia povest’, or «Expanded Chronicle Tale»,^[43] preserved in the Novgorod Fourth Chronicle^[51] (c. 1480s^[51]) and Sofia First Chronicle^[51] (c. 1480s^[51])
• Zadonshchina, or «The Battle beyond the Don», a famous epic based on or influenced by The Tale of Igor’s Campaign.^[49] The earliest manuscript dates to the 1470s.^[46]
• Skazanie o Mamaevom poboishche, or «The Tale of the Battle with Mamai»,^[49] also known as «Narration of the Battle with Mamai».^[53]
• Slovo o zhitii i prestavlenii velikogo kniazia Dmitriia Ivanovicha, or «Oration Concerning the Life and Passing of Grand Prince Dmitrii Ivanovich»,^[49] or Encomium to Dmitrii Ivanovich^[54] («Expanded Redaction» c. 1449–1470s^[54])
• Life of St. Sergii of Radonezh (c. 1418)^[55]

While the Zadonshchina is clearly based on the literary model of The Tale of Igor’s Campaign (also known as Lay of the Host of Igor’),^[49][56] the latter had elements of Slavic paganism, which in the Zadonshchina narrative were replaced by the idea that the Rus’ soldiers fought «for the Rus’ Land and the Christian faith»;^[56] yet the Christian elements in it pale in comparison to its military and chivalric ethos.^[47] On the other hand, the «Narration of the Battle with Mamai», which has been largely derived from the Zadonshchina, is «a highly religious depiction of the battle, replete with constant prayers, miracles, and religious symbolism».^[47] As of 2022, there were 6 known manuscripts of the Zadonshchina, while over a hundred copies of the «Narration» have survived, indicating the greater popularity of these later versions, which systemically rewrote various episodes from the Zadonshchina to make them more religious.^[47] For example, the «Narration» adds an invocation of Volodimer I of Kiev baptising the Rus’ Land, Alexander Peresvet pronouncing a prayer before going into battle, and unlike in the Zadonshchina, nobody is said to be fighting «for the Rus’ Land», but only «for the Christian faith and Grand Prince Dmitrii Ivanovich».^[47]

Art[edit]

The paintings on the theme of the battle were created by many Russian and Soviet artists such as Orest Kiprensky, Vasily Sazonov, Mikhail Nesterov, Alexander Bubnov, Mikhail Avilov. The French painter Adolphe Yvon, later known for his works on the Napoleonic Wars, in 1850 wrote the monumental painting «The Battle of the Kulikovo Field» by order of Nicholas I.^[57]

Dedications[edit]

The site of the battle is commemorated by a memorial church, built from a design by Aleksey Shchusev.^{[citation needed]}

A minor planet, 2869 Nepryadva, discovered in 1980 by Soviet astronomer Nikolai Stepanovich Chernykh, was named in honor of the Russian victory over the Tataro-Mongols.^[58]

Archaeological searches[edit]

Location[edit]

Medieval sources do not give a precise description of the site of the battle, but they mention a large clear field beyond the Don River and near the mouth of the Nepryadva River. In the 19th century Stepan Nechaev came up with what he believed was the exact location of the battle and his hypothesis was accepted. Studies of old soils in the 20th century showed that the left bank of Nepryadva near its influx in the Don was covered with dense forests, while on the right there was a wooded steppe with vast openings. On one of them, between the rivers Nepryadva and Smolka, the place of the battle was finally localized by a team of archeologists led by Dvurechensky in 2005.^[59]

The historian Azbelev (2016) subjected this localization to sharp criticism. Trying to prove that 400,000 people were involved in the battle on both sides, he assumed that the real battlefield was not at the mouth, but at the source of Nepryadva, since the Old Russian word ust’e had also designated the place where the river flows from the lake.^[60] As early as the beginning of the 20th century it was believed that Nepryadva derived from Lake Volovo ^[ru] (Volosovo).^[61]

Searches for traces[edit]

The first searches for traces of the battle were done by amateurs in the 18th and 19th centuries by asking for items from peasants who plowed the land, and frequently reported having discovered fragments of «weapons, baptismal crosses, icons, medallions and other items» that were allegedly related to Kulikovo.^{[62][better source needed]} It is known that at the time some of the finds were collected by economist Vasily Lyovshin, who had a personal interest in the history of the battle. A large number of antiquities were discovered in the 19th century and their relatively large number led to the publication of the first catalogue of Kulikovo artifacts by Ivan Sakharov, Secretary of the Department of Russian and Slavic Archaeology of the Imperial Russian Archaeological Society. Historian Stepan Nechayev noted in his writings that during their agricultural operations local peasants discovered old weapons, crosses, chainmails, and used to find human bones before; some of those finds were purchased by him, and their description appeared on the pages of Vestnik Evropy. In 1825, it was reported by a famous Russian adventurer that the «precious things» from the field, once numerous, were «scattered across Russia» and formed private collections, such as those of Nechayev, Countess Bobrinskaya and other noble persons. The fate of these collections is not always clear and not all of them have been preserved to this day; General Governor Alexander Balashov and educator Dmitri Tikhomirov ^[ru] pointed to the fact that in their time iron objects were often collected, melted down by peasants and used for their purposes. One of such cases occurred recently, in 2009, when a Persian blade dug out from the field was discovered in the house of a local family and transferred to the Kulikovo field museum. After visiting the field and the village of Monastyrschina, Tikhomirov noted that «swords, axes, arrows, spears, crosses, coins and other similar things» that were of value were frequently found there and owned by private persons. Numerous fragments of weapons, crosses and armour were also noted by the famous 19th-century Tula historian Ivan Afremov ^[ru], who suggested building a museum for these artifacts. Some of the finds are known to have been sent as gifts to government officials and members of the Imperial family; in 1839 and 1843, the head of a mace and the blade of a sword were gifted to Emperor Nicholas I by a Kulikovo nobleman. While preparing his work «Parishes and Churches of the Tula Diocese» (1895), editor Pavel Malitsky received reports from inhabitants of the Tula Oblast, who had found spearheads, poleaxes and crosses on the field. Spears and arrows dug out by the locals are also mentioned in the worksheets of the Tula provincial academic archival commission. Many artifacts were collected by noble families that owned Kulikovo, such the Oltufyevs, the Safonovs, the Nechayevs and the Chebyshevs, whose rich collections were still remembered by local citizens in the 1920–1930s. Their estates were situated around the village of Monastyrschina, close to the site of the battle, but during the Civil War most of their collections were lost and only a significant part of the Nechayevs’ collection survived the revolutionary period, whereas the extensive use of agricultural machinery in the field contributed to a loss of remaining artifacts. A number of antiquities, however, were found and transferred to museums in the late 20th and early 21st centuries.^[63]

Works on relics from Kulikovo were published in the 1920s and 1930s by local lore specialists Vladimir Narcissov and Vadim Ashurkov ^[ru]. Most recent descriptions of Kulikovo weaponry and other artifacts have been presented in publications by Vasily Putsko, Oleg Dvurechensky ^[ru] and other historians.^[64][65][63]

The 2008 book by Dvurechensky et al. presents a catalog of findings at the Kulikovo field. According to the compilers, the following items of weapons belong to the time of the battle: four spearheads (and two fragments), a tip of a javelin, two fragments of ax blades, a fragment of an armor plate, a fragment of chain mail, and several arrowheads. Many weapons found in the vicinity of the Kulikovo field (such as bardiches, firearms), date back to the 16–18 centuries and cannot in any way relate to the Kulikovo battle of 1380.^[64]

Perspectives[edit]

The historical evaluation of the battle has many theories as to its significance in the course of history.^{[citation needed]}

• The traditional slavophile Russian point of view sees the battle as the first step in the liberation of the Russian lands from the Golden Horde dependency. However, approximately a half of the old Kievan Rus’ at this time were controlled by the Grand Duchy of Lithuania.^{[citation needed]}
• Some historians within the Eastern Orthodox tradition view the battle as a stand-off between the Christian Rus and non-Christians of the steppe.^{[citation needed]}
• Russian historian Sergey Solovyov saw the battle as critical for the history of Eastern Europe in stopping another invasion from Asia, similar to the Battle of Châlons in the 5th century and the Battle of Tours in the 8th century in Western Europe.^{[citation needed]}
• Other historians believe that the meaning of the battle is overstated, viewing it as nothing more than a simple regional conflict within the Golden Horde.^{[citation needed]}
• Another Russian historian, Lev Gumilev, sees in Mamai a representative of economic and political interests from outside, particularly Western Europe, which in the battle were represented by numerous Genoese mercenaries, while the Moscow army stood in support of the rightful ruler of the Golden Horde Tuqtamış xan. According to the Russian historian Lev Gumilev, «Russians went to the Kulikovo field as citizens of various principalities and returned as a united Russian nation».^[66]
• The battle is perhaps the earliest example of the Russian tactic of deception, or maskirovka, and it is taught as such at Russian military schools.^{[citation needed]}

See also[edit]

Persons[edit]

• Dmitri Donskoy
• Alexander Peresvet
• Oslyabya
• Bobrok
• Stepan Nechaev

[edit]

• Battle of the Vozha River
• Great stand on the Ugra river
• Tatar invasions
• Russo-Kazan Wars
• Mongol invasion of Rus
• Timeline of the Tataro-Mongol Yoke in Russia

Notes[edit]

References[edit]

Bibliography[edit]

• Amel’kin, Andrei; Seleznev, Yuri (2011). Куликовская битва в свидетельствах современников и памяти потомков [The Battle of Kulikovo in the Testimonies of Contemporaries and Memory of Posterity)] (in Russian). Moscow: Квадрига. pp. 384, illus. ISBN 978-5-91791-074-1.
• Gorskii, Anton (2000). Москва и Орда [Moscow and the Horde] (in Russian). Moscow: Наука. p. 214. ISBN 5-02-010202-4.
• Halperin, Charles J. (2001). «Text and Textology: Salmina’s Dating of the Chronicle Tales about Dmitrii Donskoi». Slavonic and East European Review. 79 (2): 248–263. doi:10.1353/see.2001.0046. S2CID 247621602. Retrieved 17 May 2023.
• Halperin, Charles J. (17 February 2016). «A Tatar interpretation of the battle of Kulikovo Field, 1380: Rustam Nabiev». Nationalities Papers. 44 (1): 4–19. doi:10.1080/00905992.2015.1063594. ISSN 0090-5992. S2CID 129150302.
• Halperin, Charles J. (2022). The Rise and Demise of the Myth of the Rus’ Land (PDF). Leeds: Arc Humanities Press. p. 116. ISBN 9781802700565.
• Kirpichnikov, Anatoly (1980). Куликовская битва [Battle of Kulikovo (in Russian)] (in Russian). Leningrad: Наука.
• Plokhy, Serhii (2006). The Origins of the Slavic Nations: Premodern Identities in Russia, Ukraine, and Belarus (PDF). New York: Cambridge University Press. pp. 10–15. ISBN 978-0-521-86403-9. Archived (PDF) from the original on 6 June 2011. Retrieved 27 April 2010.
• Rybakov, Boris (1998). Памятники Куликовского цикла [Literary Works of the Kulikovo Cycle] (in Russian). St. Petersburg: Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ. ISBN 5-8678-9-033-3.
• Parppei, Kati (2017). The Battle of Kulikovo Refought: «The First National Feat». Brill. ISBN 978-90-04-33794-7.

Further reading[edit]

• Galeotti, Mark (2019): Kulikovo 1380; The battle that made Russia. Osprey Campaign Series #332; Osprey Publishing. ISBN 978-1472831217

External links[edit]

• The Zadonshchina
• The Battle of Kulikovo
• History of Kulikovo Battle

53°39.15′N 38°39.21′E / 53.65250°N 38.65350°E

Что мы знаем о битве из летописей?

• Сбор войск в Коломне

• Сбор войск в Коломне

  Коломна стала местом сбора русских ратей перед Куликовской битвой. Коломенский полк, согласно «Сказанию о Мамаевом побоище», являлся одной из основных боевых единиц полка Правой руки, возглавлял его московский боярин Николай (Микула) Васильевич Вельяминов.

  

• Благословение преподобного Сергия Радонежского

• Благословение преподобного Сергия Радонежского

  Преподобный Сергий выступал за объединение всех русских князей под знаменами православной веры. Его благословение придало русскому войску сил в борьбе с опытным и сильным противником. В помощь князю Дмитрию Ивановичу он направил иноков Пересвета и Ослябю

  

• Выбор места сражения: почему Куликово поле

• 

  Выбор места сражения: почему Куликово поле

  Небольшое поле у слияния Дона и Непрядвы, где конница ордынцев не могла занять большую территорию и атаковать противника с флангов и где неприятелю сложно было бы ударить с тыла. С участком леса, где можно было сделать засаду.

• Поединок Пересвета и Челубея

• 

  Поединок Пересвета и Челубея

  Перед битвой состоялся поединок — инок Александр Пересвет выступил против богатыря Челубея. Оба воина в ходе поединка погибли.

• Дмитрий Донской во время битвы

• Дмитрий Донской во время битвы

  По преданию, князь поменялся одеждой с одним из бояр — Михаилом Бренком. Отдав ему княжеские доспехи, он уехал в передовой полк на чужом коне и сражался среди обычных ратных людей. После завершения сражения князя долго не могли найти и обнаружили без сознания в роще неподалеку. Бренок погиб.

  

• Засадный полк и Зеленая Дубрава

• Засадный полк и Зеленая Дубрава

  Обследовав место сражения заранее, русские князья спрятали в дубраве отряд всадников, который оставался там до того момента, когда казалось, что победа уже на стороне Мамая. Стремительная атака Засадного полка решила исход битвы.

  

Собрав под своими знаменами войска 14 русских княжеств, Дмитрий Донской открыл русским людям путь к независимости и объединению. С этого дня Москва стала центром притяжения русских земель, а Куликово поле – Первым ратным полем России.

«Почему ученые решили, что Куликовская битва была именно на этом поле?»,  «Сколько лет было героям Куликовской битвы?», «Где останки убитых на поле Куликовом воинов?», — на эти и другие острые вопросы о Куликовской битве отвечают специалисты музея-заповедника. Видео доступно в специальном плейлисте на нашем youtube-канале

• Выбрать видео для просмотра