Алексей Николаевич Косыгин был одним из приверженцев советской системы. В этой связи, особый интерес представляет изучение его деятельности в решении важных государственных задач по укреплению обороноспособности СССР в годы Великой Отечественной войны. В этой связи изучение деятельности А.Н. Косыгина и введение в научный оборот архивных документов позволяет по-новому взглянуть на многие проблемы,того периода.
Несмотря на сложности в организации работы по эвакуации оборонных предприятий, Косыгин с задачей справился успешно. 30 ноября 1941 г. он доложил членам ГКО: И.В. Сталину, В.М. Молотову, А.И. Микояну, Г.М. Маленкову, Н.А. Вознесенскому о ходе эвакуации предприятий союзного и союзно-республиканского подчинения из Москвы и области. На тот момент было эвакуировано 498 предприятий, не считая предприятий республиканских, промкооперации, высших учебных заведений, научно-исследовательских и проектных институтов, библиотек, музеев, театров и прочих учреждений.
После расформирования Совета по эвакуации А.Н. Косыгин некоторое время работал в Комитете по разгрузке транзитных и других застрявших на железных дорогах грузов, а уже с 19 января 1942 г. по заданию ГКО был направлен в Ленинград для принятия решений по укреплению обороны города и эвакуации населения, оборудования.
На фоне возникшего в Ленинграде голода огромное значение имела организованная и направленная им 18 января 1942 г. автоколонна, состоящая из 40 автобусов и 200 грузовых машин, груженных сгущенным молоком, концентратами, маслом, сахаром, жирами и другими продуктами. Кроме того, данный транспорт использовался для перевозки воинских частей и различных грузов.
В то же время, А.Н. Косыгин занимался и другой ответственной задачей ГКО – подготовкой к открытию навигации через Ладожское озеро. 2 апреля 1942 г. им было отдано указание начальнику Октябрьской железной дороги Саламбекову: «На станции Чагода Октябрьской железной дороги имеется судостроительный лес в количестве 550 куб метров. Дайте указание о срочной подаче необходимого порожняка для отправки леса в Сясьстрой на строительство барж». «Им горячо было поддержано и осуществлено предложение по развертыванию строительства деревянных барж на Сясьском бумкомбинате для Ладожского озера. За зиму и лето 1942 г. таких барж было построено более 30 штук».
Сложнейшей задачей, особенно в условиях блокады города, была и организация медицинского обслуживания населения. На основании подготовленных Косыгиным указаний, в Ленинград самолетом 17, 18, 29 января и 23 февраля 1942 г. были направлены медицинские препараты, предназначенные для лечения и профилактики инфекционных, кишечно-желудочных, сердечно-сосудистых заболеваний, заболеваний центральной нервной системы и препараты антисептического действия.
С 22 июня 1942 г. А.Н. Косыгин был назначен в состав Комиссии по эвакуации, а в июле освобожден от выполнения обязанностей уполномоченного ГКО по Ленинграду. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 марта 1943 г. за образцовое выполнение заданий правительства по снабжению Ленинграда и Ленинградского фронта, орденами и медалями были награждены 945 человек. А.Н. Косыгин был награжден орденом Красного Знамени.
После успешной подготовки флота к открытию навигации через Ладожское озеро между заместителями председателя Совнаркома СССР были перераспределены обязанности по военным вопросам. Косыгину было поручено «…руководство разработкой квартальных и годовых планов производства инженерных средств и контроля за их выполнением наркоматами промышленности и поставкой Армии». Данному назначению предшествовало Постановление ГОКО-1 798 от 21 мая 1942 г. за подписью Сталина, в котором Косыгину поручалось «наблюдение за выполнением заказов НКО по инженерному вооружению Красной Армии».
По инициативе А.Н. Косыгина было начато составление годовых и квартальных планов производства инженерного вооружения. Он неоднократно ставил перед Главным военно-инженерным управлением Красной Армии (ГВИУ) задачу по модернизации материальных средств и замене стратегического сырья менее дефицитными материалами, следил за развитием инженерной техники, ее эксплуатационными и боевыми качествами и неоднократно посещал инженерный полигон в Нахабино.
При модернизации средств инженерного вооружения рекомендовал привлечь ученых и практиков, установить тесные связи с наркомами-поставщиками, учитывая при этом предложения, поступавшие от солдат-саперов, минеров, понтонеров и офицеров инженерных войск. К примеру, применение саперной лопаты в твердых грунтах было малоэффективным, так как она, попросту, гнулась. «Доложили А.Н. Косыгину, и он назначил межведомственную комиссию. По ее указаниям полотно лопаты пришлось усилить дополнительными ребрами жесткости».
При его участии принимались и специальные решения по производству переправочных средств, машин и механизмов, шанцевого и мастерского инструмента, средств маскировки, минноподрывных средств и другие. «Его заслуги в обеспечении войск средствами инженерного вооружения огромны. Инженерные войска этого никогда не забудут».
2 апреля 1943 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР «За успешное выполнение заданий Правительства по изготовлению и снабжению армии средствами инженерного вооружения» 369 человек из числа рабочих-рационализаторов заводов, конструкторов, руководителей ведомств и отдельных военнослужащих инженерных войск, были награждены орденами и медалями Советского Союза. Косыгин был удостоен ордена Красного Знамени.
23 августа 1942 г. он был назначен уполномоченным ЦК ВКП (б) и СНК СССР по обеспечению заготовок местных видов топлива. Торф и дрова имели большое значение для улучшения топливного баланса страны. Поэтому основные усилия Косыгин направлял на улучшение работы главных управлений наркоматов, отделов и групп по заготовке торфа и дров, а также на обеспечение торфяной и лесной промышленности необходимым оборудованием.
С 23 июня 1943 г. по март 1946 г. Косыгин занимает пост Председателя Совнаркома РСФСР. Наиболее важными направлениями его деятельности были: восстановление народного хозяйства страны, экономики пострадавших от немецко-фашистских войск районов; улучшение условий жизни населения, перенесшего всю тяжесть оккупации. Он отвечал за общее руководство Наркомфином РСФСР, Наркомгосконтролем РСФСР, Наркомместтоппромом РСФСР, Государственной Горнотехнической инспекцией при Совнаркоме РСФСР, а с 15 мая 1944 г. входил в состав бюро Совнаркома, председателем которого был Молотов.
А.Н. Косыгин постоянно боролся с отставанием в развитии какой-либо отрасли промышленности. Еще до начала немецкой агрессии против СССР, выступая с докладом «Вывести цементную промышленность в ряды передовых отраслей народного хозяйства», он отмечал: «нельзя допустить отставания какой-либо отрасли промышленности, так как это отставание будет оказывать отрицательное влияние, и тормозить общий подъем в народном хозяйстве… Главнейшая наша задача состоит в том, чтобы изо дня в день укреплять обороноспособность страны».
Восстановление промышленных предприятий на освобожденной от врага советской территории протекало с большими трудностями, связанными, например, с отсутствием телефонно-телеграфной связи, нехваткой автотранспорта, топлива, вспомогательных и строительных материалов, сырья. В этой связи он участвовал в оформлении и реализации шефства Новосибирской области над Воронежской областью, организовывал работу по снабжению Наркомвооружения красным кирпичом, обеспечивал рабочей силой, материалами и транспортом строительство танкодрома на Коломенском заводе, а также местными материалами: кирпичом, известью, алебастром, бутонным камнем, песком, гипсом строительство заводов № 75 и 264 в Харькове.
А.Н. Косыгин был истинным патриотом своей страны. Его дочь Людмила Алексеевна отмечала у него, прежде всего, такие качества как умение красиво и компетентно работать даже в чрезвычайных условиях; с полной и искренней верой относиться к общему делу укрепления и процветания страны; не снисходить до уровня обсуждения личных качеств людей по работе. Зять Косыгина — академик Д.М. Гвишиани отмечает его честность и компетентность, добросовестность и ответственность; практичность применяемых знаний, полученных на производстве, а не на политическом поприще; умение понять недостатки политической системы и совершенствовать ее, а не разрушать.
Помощник Косыгина в годы Великой Отечественной войны А. Карпов характеризовал его как талантливого организатора, способного даже в критических ситуациях быстро найти оптимальное решение, воспитателя масс не силой власти, а силой личного авторитета, опыта, энергии, широкой разносторонности и партийной скромности.
Таким образом, деятельность А.Н. Косыгина в годы Великой Отечественной войны сыграла немаловажную роль в выполнении ответственных поручений руководства страны по эвакуации людей, важнейших промышленных предприятий, оборудования, государственных ценностей; в росте удельного веса инженерных войск, улучшении их технического оснащения и совершенствовании организационной структуры; в скорейшем восстановлении народного хозяйства СССР. Все это определяет существенный вклад Алексея Николаевича Косыгина в деле укрепления обороноспособности СССР и достижении общенародной Победы над захватчиками.
Military and organizational activities of A.N. Kosygin during Great Patriotic War (1941–1945)
Аннотация / Annotation
В статье изложены основные направления деятельности А.Н. Косыгина в годы Великой Отечественной войны, показана его роль по укреплению обороноспособности СССР.
In the article dedicated to the memory of A.N. Kosygin his guidelines for action during Great Patriotic War are briefly stated, role of his operations of strengthening of USSR defense potential is shown, and personal qualities of character are narrated. The author has included into scientific research earlier secret documents.
Ключевые слова / Keywords
Великая Отечественная война, Совет по эвакуации, оборонные предприятия, уполномоченный Государственного Комитета Обороны, блокадный Ленинград, Председатель Совнаркома РСФСР, восстановление народного хозяйства страны.
Great Patriotic War, Evacuation Council, defense enterprises, authorized person of the State Defense Committee, Leningrad under siege, Chairman of the Council of People’s Commissars of the RSFSR, restoration of national economy of the country.
Савченко Дмитрий Петрович / Savchenko Dmitriy Petrovich
Член Союза журналистов Москвы, научный сотрудник воинской части / Member of Moscow Union of Journalists, scientific officer of military unit
Адрес электронной почты:
Этот e-mail адрес защищен от спам-ботов, для его просмотра у Вас должен быть включен Javascript
тел.: 8-906-063-76-26
Полностью материал публикуется в российском историко-архивоведческом журнале ВЕСТНИК АРХИВИСТА. Ознакомьтесь с условиями подписки здесь.
Чудеса от Кагановича и К°
Сказку, миф, фантасмагорию
Пропою вам с хором ли, один ли…
Владимир Высоцкий
Самая первая странность не заставляет себя долго ждать. Она появляется сразу же, за порогом. По официальной версии, не имеющее аналогов в мировой истории перемещение миллионов (!) людей и колоссальных материальных ценностей… производилось экспромтом. Планы эвакуации заранее не составлялись, а разрабатывались в рекордные сроки уже после 22 июня.
Историк Юрий Горьков пишет, излагая общепринятую версию:
«Незадолго до начала войны, в апреле — мае 1941 г. делались попытки предусмотреть, какие предприятия и в какой последовательности должны быть эвакуированы в глубь страны… Были поставлены задачи по разработке планов эвакуации, планов минирования и подрыва объектов, которые не могли быть вывезены на восток»[76].
И сразу возникает вопрос: кто и перед кем ставил такие задачи? Какое ведомство и что именно пыталось предусмотреть? Автор ссылается на Косыгина, и даже не заглядывая в Косыгина, можно сказать, что тот также не конкретизирует: были поставлены, и все! Товарищ Косыгин в 1941 году был зампредом Совнаркома, а стало быть, речь идет о каких-то совнаркомовских структурах. Даже в 70-е годы ему очень неудобно ссылаться на Сталина — однако между строк прочитывается, что задачи ставил Сталин. Но это совершенно не есть факт. Мало ли кто в советской верхушке мог накануне войны озаботиться этой темой?
Не будем верить в тотальную осведомленность всех и обо всем. К 1941 году режим секретности в СССР соблюдался должным образом, и даже иной раз сверхдолжным. Так что просто отметим для себя: человек, бывший зампредом Совнаркома по легкой промышленности, утверждает, что ничего о предварительных планах эвакуации не слышал.
Дальше Юрий Горьков пишет:
«То, что в самом начале войны пришлось создавать специальные органы по эвакуации и решать эти вопросы, которые должны быть заранее спланированы, говорит о том, что таких разработок в Совнаркоме не было».
О каких специальных органах идет речь — известно. 24 июня совместным постановлением СНК и ЦК ВКП(б) был создан Совет по эвакуации. Его состав: Л. М. Каганович (председатель), А. Н. Косыгин (зам. председателя), Н. М. Шверник (зам. председателя), Б. М. Шапошников, С. Н. Круглов, П. С. Попков, Н. Ф. Дубровин и А. И. Кирпичников.
Вам ничего тут не кажется странным? А именно — подбор персоналий? Почему в органе, ведавшем такой сверхважной вещью, как эвакуация, нет ни одного человека из тех, кто впоследствии вошел в ГКО? Во главе всех более или менее важных начинаний всегда оказывался кто-нибудь из «руководящей пятерки», а здесь начальствовал Каганович, не справившийся толком даже с руководством одними лишь железными дорогами[77]. Микоян впоследствии пытался объяснить это назначение следующим образом: мол, тогда считалось, будто главным в этих вопросах должен быть Наркомат путей сообщения. Но эвакуационными перевозками ведал не НКПС, а Управление военных сообщений, абсолютно не подчинявшееся штатскому наркому. А из высокопоставленных военных в Совет входит один лишь маршал Шапошников, который перед войной отвечал за строительство укрепрайонов, а в первые дни войны занимался и вовсе непонятно чем — но уж никак не руководством перевозками[78].
Ладно, примем за версию: возил грузы УВОСО, а общее руководство возложили на НКПС. Г. А. Куманев в своей работе «Война и эвакуация в СССР» приводит свидетельство о том, как готовились к эвакуации в ведомстве товарища Кагановича. В частности, бывший заместитель наркома путей сообщения и начальник Грузового управления НКПС Н. Ф. Дубровин вспоминал:
«Конкретными, заблаговременно разработанными эвакуационными планами на случай неблагоприятного хода военных действий мы не располагали. Положение осложнялось тем, что многие предприятия прифронтовых районов до последней возможности должны были давать продукцию для обеспечения нужд обороны. Наряду с этим нужно было своевременно подготовить оборудование промышленных объектов к демонтажу и эвакуации, которую приходилось часто осуществлять под артиллерийским обстрелом и вражескими бомбардировками.
Между тем необходимого опыта планирования и проведения столь экстренного перемещения производительных сил из западных районов страны на восток у нас не было. Помню, как по заданию директивных органов мы специально разыскивали в архивах и библиотеках Москвы, в том числе в Государственной библиотеке им. В. И. Ленина, хотя бы отрывочные сведения об эвакуации во время Первой мировой войны, но найти почти ничего не удалось. Опыт приобретался в ходе военных действий».
Ну, если эвакуация на самом деле проводилась так… чу, колокольчик! Бросайте книжку, немецкий барон зовет русских холопов пятки ему чесать! Не зовет? Ну, стало быть, не так все это было… И либо лукавит товарищ Дубровин, либо говорит лукавую же правду: не было в НКПС этих планов. Но не более того.
* * *
…Продержался Лазарь Моисеевич в качестве председателя данного органа недолго. 26-го, 27 июня и 1 июля в Совет по эвакуации были введены Микоян, в качестве первого заместителя председателя, Берия и Первухин, тоже в качестве зампреда, то есть в нем появились наконец серьезные люди. 3 июля 1941 г. председателем Совета по эвакуации был назначен кандидат в члены Политбюро ЦК, секретарь ВЦСПС Шверник — с какого перепугу на эту должность поставили профсоюзника, вообще непонятно. 16 июля Совет переименовали в Комитет по эвакуации. Теперь в него входили Шверник (председатель), Косыгин (зам. председателя), Первухин (зам. председателя), Микоян, Каганович, Сабуров и Абакумов (НКВД). Берия, как видим, из данной структуры уже испарился, так что снова в ней не оказалось ни одного члена ГКО. Исчез и Шапошников, вскоре назначенный, как мы помним, начальником Генерального штаба.
Ну, и что мы имеем в итоге? А в итоге мы имеем не комитет, а форменный карнавал. Председатель — многолетний профсоюзник, в заместителях два зампреда Совнаркома, но каких! Косыгин — в недавнем прошлом нарком текстильной промышленности, Первухин — нарком электростанций. По этой логике, могли бы назначить и председателя Союза писателей… Далее: Микоян — нарком внешней торговли, о Кагановиче мы уже говорили, Сабуров — зампредседателя Госплана, самое время, конечно, планы размещения заводов составлять, до войны не успеть было… А в целом ощущение такое, словно бы мобилизовали людей из советской верхушки, кто меньше других загружен, и отправили командовать эвакуацией. Разве что Абакумов — но сами понимаете, до каких «параллельных» поручений было руководителю особых отделов в начале войны. Нет, может статься, он и приходил на заседания — поспать немного…
Тщетно пыталась я выловить и какую-то конкретную информацию о том, чем занимался Совет. Нашлась, правда, парочка «боковых» поручений. С 5 июля, например, на железных дорогах начали работать эвакопункты, которые организовывали питание и медицинское обслуживание эвакуируемых, к 22 августа их насчитывалось 128 штук. Дело, конечно, хорошее, но перед тем как обеспечивать питанием, всех этих людей надо было собрать, посадить в вагоны, привезти эти вагоны на данные станции… Или, скажем, 11 июля Косыгин возглавил группу инспекторов при комитете, которые контролировали проведение эвакуации предприятий. Контроль — дело опять же хорошее — но кто проводил саму эвакуацию?
Молчат господа историки, молчат насмерть…
…Так, согласно официальной версии, выглядели организаторы той операции, которая во всем мире признана беспрецедентной. Без предварительных планов, в пожарном порядке, во главе с председателем советских профсоюзов, которому помогали люди, никаким боком не соприкасавшиеся с тем делом, коим были призваны руководить. А вот начальник Управления военных сообщений, которое реально занималось эвакоперевозками, в их число не вошёл.
В общем, трудно найти структуру, которая бы так откровенно кричала о своей декоративности, как Комитет по эвакуации.
А теперь посмотрим, как выглядела эта никем заранее не подготовленная эвакуация. 27 июня было подписано постановление ЦК и Совнаркома «О порядке вывоза и размещения людских контингентов» и определены приоритеты: кого и что вывозить в первую очередь. В тот же день приняты решения о вывозе из Ленинграда ценностей и картин ленинградских музеев, из Москвы — государственных запасов драгоценных металлов, драгоценных камней, алмазного фонда СССР и ценностей Оружейной палаты Кремля. Немцы еще до Минска не дошли! А постановлением от 11 июля определяется порядок эвакуации предприятий из Ленинграда и Москвы! Едва ли стоит лишний раз называть имена людей, которые одни только могли принимать такие решения (и товарищ Шверник в их число не только не входил, но даже и права совещательного голоса там не имел). Ну и какие, спрашивается, планы были у советского правительства на грядущую войну, какая была у нас военная доктрина? Малой кровью на чужой территории?
А теперь кое-что о порядке эвакуации. Планы были разработаны детальнейшим образом.
«Из Ленинграда завод № 7 — в Куйбышев, № 349 — в Казань, № 350 — в Новосибирск, № 354 — на ст. Ночка Пензенской области, № 357 — в Омск.
Из Москвы: завод № 46 — в Свердловскую область, завод № 4 — в Красноярск, завод № 232 — в Сталинград, завод № 5 (боеприпасов) — в Муром, завод № 77 — в Новосибирск, завод № 6 — в Молотов, завод № 522 — в Нижний Тагил и так далее. В постановлении указывался срок погрузки — не более 5–7 суток»[79].
Или, скажем, 13 июля 1941 года ГКО постановил организовать в глубоком тылу производство бронебойных и зенитных снарядов. Для этого надо было вывезти из Ленинграда и Москвы 2800 станков. Срок выполнения — 10 дней. Из Москвы, Ленинграда, Киева и Одессы следовало перебросить 5 тысяч рабочих и специалистов. Сроки исполнения — два дня.
Ещё пример — уже упоминавшийся нами Харьковский дизельный завод. Его сумели перебазировать в Челябинск, практически не прерывая производства. В тот день, когда из Харькова ушел последний эшелон, в Челябинске выпустили первые дизеля.
А для того чтобы станки и рабочие прямо с колес вступали в бой, для них должны были заблаговременно подготовить площадки. Уже не в книге, а в интервью Г. А. Куманев говорит:
«Знаете, часто показывают в кино: эшелон с оборудованием, станками, рабочими выгружают где-то за Уралом в чистом поле, в снег… Но я ведь историк, работаю с документами. И просто обомлел, получив в архиве огромную схему — гигантскую „простынь“ — эвакуации предприятий: с поразительной точностью было учтено оборудование, эвакуируемые кадры, расписание — день в день. Размещено — не в степи (за редчайшим исключением), а на площадках смежных предприятий! Пущено в ход — по плану, в необычайно сжатые сроки — в среднем за 1,5 месяца!»[80]
И все без предварительных планов! Все экспромтом! За какие-то две недели была составлена та самая «простыня», которую видел господин Куманев, детальнейший план перемещения промышленной базы в восточные районы страны! При этом надо было учитывать множество самых разнообразных вещей:
наличие площадок для производства, удобство путей сообщения, близость смежников и поставщиков, чтобы не гонять поезда за тысячи километров, и многое другое. В общем, если Госплан за полгода справится с такой задачей, то ему можно давать премию за ударную работу, а в целом такие схемы создаются и отлаживаются годами, а еще вернее, десятилетиями, корректируясь и увязываясь с народнохозяйственными планами…
Кстати, насчёт площадок. В декабре 1940 года в Москве состоялось совещание высшего командного состава РККА, посвященное проблемам современной войны на базе анализа немецких военных операций. Завершилась она игрой на картах, моделирующей грядущее нападение.
А практически сразу после этой игры состоялась XVIII Всесоюзная конференция ВКП(б), на которой было принято решение «О форсировании темпов роста оборонной промышленности». В соответствии с этим решением предполагалось начать в глубоком тылу строительство тысяч новых предприятий. Это не оговорка: до июня 1941 года было введено 2900 так называемых предприятий-«дублёров».
Что можно сделать за четыре месяца, да еще когда строятся одновременно сотни заводов? Максимум — возвести коробки цехов да забор с воротами. Смешные, глупые, утопические планы, Гитлер, наверное, очень веселился… а впоследствии именно на этих площадках разместились предприятия, вывезенные с оккупированной территории. И, естественно, планы этого строительства составлялись не после партконференции — иначе все время, оставшееся до войны, как раз и ушло бы на составление планов.
Ещё один совершенно дивный документ, и даже с архивной ссылкой приводит Г. А. Куманев. 18 июля 1941 года в письме, направленном в Совет по эвакуации, Генеральный штаб Красной Армии отмечал:
«Эвакуация населения и промпредприятий с западной границы СССР происходила без заранее составленного в мирное время эвакоплана, что, несомненно, отражается и на ее осуществлении».
И вы знаете, что предложил в связи с этим Генштаб Совету по эвакуации?
«Дать указания соответствующим наркоматам на проработку плана вывоза подведомственных им предприятий, определив для них заранее эвакобазы».
Особенное очарование данному документу придает дата — через неделю после того, как постановлением правительства каждому эвакуируемому московскому и ленинградскому заводу была выделена конкретная площадка для размещения.
Для западной границы и в самом деле эвакоплана могло не быть — данная территория вошла в состав СССР лишь в 1939 году, да и оборонных предприятий там было не густо. Но то, что об остальных эвакопланах Генштаб как бы не знал ни сном ни духом, заставляет кое о чем задуматься. А именно — кто тот агент немецкой разведки, которому должен был попасться на глаза данный документ?
Алексей Николаевич Косыгин был одним из приверженцев советской системы. В этой связи, особый интерес представляет изучение его деятельности в решении важных государственных задач по укреплению обороноспособности СССР в годы Великой Отечественной войны. В этой связи изучение деятельности А.Н. Косыгина и введение в научный оборот архивных документов позволяет по-новому взглянуть на многие проблемы,того периода.
Несмотря на сложности в организации работы по эвакуации оборонных предприятий, Косыгин с задачей справился успешно. 30 ноября 1941 г. он доложил членам ГКО: И.В. Сталину, В.М. Молотову, А.И. Микояну, Г.М. Маленкову, Н.А. Вознесенскому о ходе эвакуации предприятий союзного и союзно-республиканского подчинения из Москвы и области. На тот момент было эвакуировано 498 предприятий, не считая предприятий республиканских, промкооперации, высших учебных заведений, научно-исследовательских и проектных институтов, библиотек, музеев, театров и прочих учреждений.
После расформирования Совета по эвакуации А.Н. Косыгин некоторое время работал в Комитете по разгрузке транзитных и других застрявших на железных дорогах грузов, а уже с 19 января 1942 г. по заданию ГКО был направлен в Ленинград для принятия решений по укреплению обороны города и эвакуации населения, оборудования.
На фоне возникшего в Ленинграде голода огромное значение имела организованная и направленная им 18 января 1942 г. автоколонна, состоящая из 40 автобусов и 200 грузовых машин, груженных сгущенным молоком, концентратами, маслом, сахаром, жирами и другими продуктами. Кроме того, данный транспорт использовался для перевозки воинских частей и различных грузов.
В то же время, А.Н. Косыгин занимался и другой ответственной задачей ГКО – подготовкой к открытию навигации через Ладожское озеро. 2 апреля 1942 г. им было отдано указание начальнику Октябрьской железной дороги Саламбекову: «На станции Чагода Октябрьской железной дороги имеется судостроительный лес в количестве 550 куб метров. Дайте указание о срочной подаче необходимого порожняка для отправки леса в Сясьстрой на строительство барж». «Им горячо было поддержано и осуществлено предложение по развертыванию строительства деревянных барж на Сясьском бумкомбинате для Ладожского озера. За зиму и лето 1942 г. таких барж было построено более 30 штук».
Сложнейшей задачей, особенно в условиях блокады города, была и организация медицинского обслуживания населения. На основании подготовленных Косыгиным указаний, в Ленинград самолетом 17, 18, 29 января и 23 февраля 1942 г. были направлены медицинские препараты, предназначенные для лечения и профилактики инфекционных, кишечно-желудочных, сердечно-сосудистых заболеваний, заболеваний центральной нервной системы и препараты антисептического действия.
С 22 июня 1942 г. А.Н. Косыгин был назначен в состав Комиссии по эвакуации, а в июле освобожден от выполнения обязанностей уполномоченного ГКО по Ленинграду. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 марта 1943 г. за образцовое выполнение заданий правительства по снабжению Ленинграда и Ленинградского фронта, орденами и медалями были награждены 945 человек. А.Н. Косыгин был награжден орденом Красного Знамени.
После успешной подготовки флота к открытию навигации через Ладожское озеро между заместителями председателя Совнаркома СССР были перераспределены обязанности по военным вопросам. Косыгину было поручено «…руководство разработкой квартальных и годовых планов производства инженерных средств и контроля за их выполнением наркоматами промышленности и поставкой Армии». Данному назначению предшествовало Постановление ГОКО-1 798 от 21 мая 1942 г. за подписью Сталина, в котором Косыгину поручалось «наблюдение за выполнением заказов НКО по инженерному вооружению Красной Армии».
По инициативе А.Н. Косыгина было начато составление годовых и квартальных планов производства инженерного вооружения. Он неоднократно ставил перед Главным военно-инженерным управлением Красной Армии (ГВИУ) задачу по модернизации материальных средств и замене стратегического сырья менее дефицитными материалами, следил за развитием инженерной техники, ее эксплуатационными и боевыми качествами и неоднократно посещал инженерный полигон в Нахабино.
При модернизации средств инженерного вооружения рекомендовал привлечь ученых и практиков, установить тесные связи с наркомами-поставщиками, учитывая при этом предложения, поступавшие от солдат-саперов, минеров, понтонеров и офицеров инженерных войск. К примеру, применение саперной лопаты в твердых грунтах было малоэффективным, так как она, попросту, гнулась. «Доложили А.Н. Косыгину, и он назначил межведомственную комиссию. По ее указаниям полотно лопаты пришлось усилить дополнительными ребрами жесткости».
При его участии принимались и специальные решения по производству переправочных средств, машин и механизмов, шанцевого и мастерского инструмента, средств маскировки, минноподрывных средств и другие. «Его заслуги в обеспечении войск средствами инженерного вооружения огромны. Инженерные войска этого никогда не забудут».
2 апреля 1943 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР «За успешное выполнение заданий Правительства по изготовлению и снабжению армии средствами инженерного вооружения» 369 человек из числа рабочих-рационализаторов заводов, конструкторов, руководителей ведомств и отдельных военнослужащих инженерных войск, были награждены орденами и медалями Советского Союза. Косыгин был удостоен ордена Красного Знамени.
23 августа 1942 г. он был назначен уполномоченным ЦК ВКП (б) и СНК СССР по обеспечению заготовок местных видов топлива. Торф и дрова имели большое значение для улучшения топливного баланса страны. Поэтому основные усилия Косыгин направлял на улучшение работы главных управлений наркоматов, отделов и групп по заготовке торфа и дров, а также на обеспечение торфяной и лесной промышленности необходимым оборудованием.
С 23 июня 1943 г. по март 1946 г. Косыгин занимает пост Председателя Совнаркома РСФСР. Наиболее важными направлениями его деятельности были: восстановление народного хозяйства страны, экономики пострадавших от немецко-фашистских войск районов; улучшение условий жизни населения, перенесшего всю тяжесть оккупации. Он отвечал за общее руководство Наркомфином РСФСР, Наркомгосконтролем РСФСР, Наркомместтоппромом РСФСР, Государственной Горнотехнической инспекцией при Совнаркоме РСФСР, а с 15 мая 1944 г. входил в состав бюро Совнаркома, председателем которого был Молотов.
А.Н. Косыгин постоянно боролся с отставанием в развитии какой-либо отрасли промышленности. Еще до начала немецкой агрессии против СССР, выступая с докладом «Вывести цементную промышленность в ряды передовых отраслей народного хозяйства», он отмечал: «нельзя допустить отставания какой-либо отрасли промышленности, так как это отставание будет оказывать отрицательное влияние, и тормозить общий подъем в народном хозяйстве… Главнейшая наша задача состоит в том, чтобы изо дня в день укреплять обороноспособность страны».
Восстановление промышленных предприятий на освобожденной от врага советской территории протекало с большими трудностями, связанными, например, с отсутствием телефонно-телеграфной связи, нехваткой автотранспорта, топлива, вспомогательных и строительных материалов, сырья. В этой связи он участвовал в оформлении и реализации шефства Новосибирской области над Воронежской областью, организовывал работу по снабжению Наркомвооружения красным кирпичом, обеспечивал рабочей силой, материалами и транспортом строительство танкодрома на Коломенском заводе, а также местными материалами: кирпичом, известью, алебастром, бутонным камнем, песком, гипсом строительство заводов № 75 и 264 в Харькове.
А.Н. Косыгин был истинным патриотом своей страны. Его дочь Людмила Алексеевна отмечала у него, прежде всего, такие качества как умение красиво и компетентно работать даже в чрезвычайных условиях; с полной и искренней верой относиться к общему делу укрепления и процветания страны; не снисходить до уровня обсуждения личных качеств людей по работе. Зять Косыгина — академик Д.М. Гвишиани отмечает его честность и компетентность, добросовестность и ответственность; практичность применяемых знаний, полученных на производстве, а не на политическом поприще; умение понять недостатки политической системы и совершенствовать ее, а не разрушать.
Помощник Косыгина в годы Великой Отечественной войны А. Карпов характеризовал его как талантливого организатора, способного даже в критических ситуациях быстро найти оптимальное решение, воспитателя масс не силой власти, а силой личного авторитета, опыта, энергии, широкой разносторонности и партийной скромности.
Таким образом, деятельность А.Н. Косыгина в годы Великой Отечественной войны сыграла немаловажную роль в выполнении ответственных поручений руководства страны по эвакуации людей, важнейших промышленных предприятий, оборудования, государственных ценностей; в росте удельного веса инженерных войск, улучшении их технического оснащения и совершенствовании организационной структуры; в скорейшем восстановлении народного хозяйства СССР. Все это определяет существенный вклад Алексея Николаевича Косыгина в деле укрепления обороноспособности СССР и достижении общенародной Победы над захватчиками.
Military and organizational activities of A.N. Kosygin during Great Patriotic War (1941–1945)
Аннотация / Annotation
В статье изложены основные направления деятельности А.Н. Косыгина в годы Великой Отечественной войны, показана его роль по укреплению обороноспособности СССР.
In the article dedicated to the memory of A.N. Kosygin his guidelines for action during Great Patriotic War are briefly stated, role of his operations of strengthening of USSR defense potential is shown, and personal qualities of character are narrated. The author has included into scientific research earlier secret documents.
Ключевые слова / Keywords
Великая Отечественная война, Совет по эвакуации, оборонные предприятия, уполномоченный Государственного Комитета Обороны, блокадный Ленинград, Председатель Совнаркома РСФСР, восстановление народного хозяйства страны.
Great Patriotic War, Evacuation Council, defense enterprises, authorized person of the State Defense Committee, Leningrad under siege, Chairman of the Council of People’s Commissars of the RSFSR, restoration of national economy of the country.
Савченко Дмитрий Петрович / Savchenko Dmitriy Petrovich
Член Союза журналистов Москвы, научный сотрудник воинской части / Member of Moscow Union of Journalists, scientific officer of military unit
Адрес электронной почты:
Этот e-mail адрес защищен от спам-ботов, для его просмотра у Вас должен быть включен Javascript
тел.: 8-906-063-76-26
Полностью материал публикуется в российском историко-архивоведческом журнале ВЕСТНИК АРХИВИСТА. Ознакомьтесь с условиями подписки здесь.
Чудеса от Кагановича и К°
Сказку, миф, фантасмагорию
Пропою вам с хором ли, один ли…
Владимир Высоцкий
Самая первая странность не заставляет себя долго ждать. Она появляется сразу же, за порогом. По официальной версии, не имеющее аналогов в мировой истории перемещение миллионов (!) людей и колоссальных материальных ценностей… производилось экспромтом. Планы эвакуации заранее не составлялись, а разрабатывались в рекордные сроки уже после 22 июня.
Историк Юрий Горьков пишет, излагая общепринятую версию:
«Незадолго до начала войны, в апреле — мае 1941 г. делались попытки предусмотреть, какие предприятия и в какой последовательности должны быть эвакуированы в глубь страны… Были поставлены задачи по разработке планов эвакуации, планов минирования и подрыва объектов, которые не могли быть вывезены на восток»[76].
И сразу возникает вопрос: кто и перед кем ставил такие задачи? Какое ведомство и что именно пыталось предусмотреть? Автор ссылается на Косыгина, и даже не заглядывая в Косыгина, можно сказать, что тот также не конкретизирует: были поставлены, и все! Товарищ Косыгин в 1941 году был зампредом Совнаркома, а стало быть, речь идет о каких-то совнаркомовских структурах. Даже в 70-е годы ему очень неудобно ссылаться на Сталина — однако между строк прочитывается, что задачи ставил Сталин. Но это совершенно не есть факт. Мало ли кто в советской верхушке мог накануне войны озаботиться этой темой?
Не будем верить в тотальную осведомленность всех и обо всем. К 1941 году режим секретности в СССР соблюдался должным образом, и даже иной раз сверхдолжным. Так что просто отметим для себя: человек, бывший зампредом Совнаркома по легкой промышленности, утверждает, что ничего о предварительных планах эвакуации не слышал.
Дальше Юрий Горьков пишет:
«То, что в самом начале войны пришлось создавать специальные органы по эвакуации и решать эти вопросы, которые должны быть заранее спланированы, говорит о том, что таких разработок в Совнаркоме не было».
О каких специальных органах идет речь — известно. 24 июня совместным постановлением СНК и ЦК ВКП(б) был создан Совет по эвакуации. Его состав: Л. М. Каганович (председатель), А. Н. Косыгин (зам. председателя), Н. М. Шверник (зам. председателя), Б. М. Шапошников, С. Н. Круглов, П. С. Попков, Н. Ф. Дубровин и А. И. Кирпичников.
Вам ничего тут не кажется странным? А именно — подбор персоналий? Почему в органе, ведавшем такой сверхважной вещью, как эвакуация, нет ни одного человека из тех, кто впоследствии вошел в ГКО? Во главе всех более или менее важных начинаний всегда оказывался кто-нибудь из «руководящей пятерки», а здесь начальствовал Каганович, не справившийся толком даже с руководством одними лишь железными дорогами[77]. Микоян впоследствии пытался объяснить это назначение следующим образом: мол, тогда считалось, будто главным в этих вопросах должен быть Наркомат путей сообщения. Но эвакуационными перевозками ведал не НКПС, а Управление военных сообщений, абсолютно не подчинявшееся штатскому наркому. А из высокопоставленных военных в Совет входит один лишь маршал Шапошников, который перед войной отвечал за строительство укрепрайонов, а в первые дни войны занимался и вовсе непонятно чем — но уж никак не руководством перевозками[78].
Ладно, примем за версию: возил грузы УВОСО, а общее руководство возложили на НКПС. Г. А. Куманев в своей работе «Война и эвакуация в СССР» приводит свидетельство о том, как готовились к эвакуации в ведомстве товарища Кагановича. В частности, бывший заместитель наркома путей сообщения и начальник Грузового управления НКПС Н. Ф. Дубровин вспоминал:
«Конкретными, заблаговременно разработанными эвакуационными планами на случай неблагоприятного хода военных действий мы не располагали. Положение осложнялось тем, что многие предприятия прифронтовых районов до последней возможности должны были давать продукцию для обеспечения нужд обороны. Наряду с этим нужно было своевременно подготовить оборудование промышленных объектов к демонтажу и эвакуации, которую приходилось часто осуществлять под артиллерийским обстрелом и вражескими бомбардировками.
Между тем необходимого опыта планирования и проведения столь экстренного перемещения производительных сил из западных районов страны на восток у нас не было. Помню, как по заданию директивных органов мы специально разыскивали в архивах и библиотеках Москвы, в том числе в Государственной библиотеке им. В. И. Ленина, хотя бы отрывочные сведения об эвакуации во время Первой мировой войны, но найти почти ничего не удалось. Опыт приобретался в ходе военных действий».
Ну, если эвакуация на самом деле проводилась так… чу, колокольчик! Бросайте книжку, немецкий барон зовет русских холопов пятки ему чесать! Не зовет? Ну, стало быть, не так все это было… И либо лукавит товарищ Дубровин, либо говорит лукавую же правду: не было в НКПС этих планов. Но не более того.
* * *
…Продержался Лазарь Моисеевич в качестве председателя данного органа недолго. 26-го, 27 июня и 1 июля в Совет по эвакуации были введены Микоян, в качестве первого заместителя председателя, Берия и Первухин, тоже в качестве зампреда, то есть в нем появились наконец серьезные люди. 3 июля 1941 г. председателем Совета по эвакуации был назначен кандидат в члены Политбюро ЦК, секретарь ВЦСПС Шверник — с какого перепугу на эту должность поставили профсоюзника, вообще непонятно. 16 июля Совет переименовали в Комитет по эвакуации. Теперь в него входили Шверник (председатель), Косыгин (зам. председателя), Первухин (зам. председателя), Микоян, Каганович, Сабуров и Абакумов (НКВД). Берия, как видим, из данной структуры уже испарился, так что снова в ней не оказалось ни одного члена ГКО. Исчез и Шапошников, вскоре назначенный, как мы помним, начальником Генерального штаба.
Ну, и что мы имеем в итоге? А в итоге мы имеем не комитет, а форменный карнавал. Председатель — многолетний профсоюзник, в заместителях два зампреда Совнаркома, но каких! Косыгин — в недавнем прошлом нарком текстильной промышленности, Первухин — нарком электростанций. По этой логике, могли бы назначить и председателя Союза писателей… Далее: Микоян — нарком внешней торговли, о Кагановиче мы уже говорили, Сабуров — зампредседателя Госплана, самое время, конечно, планы размещения заводов составлять, до войны не успеть было… А в целом ощущение такое, словно бы мобилизовали людей из советской верхушки, кто меньше других загружен, и отправили командовать эвакуацией. Разве что Абакумов — но сами понимаете, до каких «параллельных» поручений было руководителю особых отделов в начале войны. Нет, может статься, он и приходил на заседания — поспать немного…
Тщетно пыталась я выловить и какую-то конкретную информацию о том, чем занимался Совет. Нашлась, правда, парочка «боковых» поручений. С 5 июля, например, на железных дорогах начали работать эвакопункты, которые организовывали питание и медицинское обслуживание эвакуируемых, к 22 августа их насчитывалось 128 штук. Дело, конечно, хорошее, но перед тем как обеспечивать питанием, всех этих людей надо было собрать, посадить в вагоны, привезти эти вагоны на данные станции… Или, скажем, 11 июля Косыгин возглавил группу инспекторов при комитете, которые контролировали проведение эвакуации предприятий. Контроль — дело опять же хорошее — но кто проводил саму эвакуацию?
Молчат господа историки, молчат насмерть…
…Так, согласно официальной версии, выглядели организаторы той операции, которая во всем мире признана беспрецедентной. Без предварительных планов, в пожарном порядке, во главе с председателем советских профсоюзов, которому помогали люди, никаким боком не соприкасавшиеся с тем делом, коим были призваны руководить. А вот начальник Управления военных сообщений, которое реально занималось эвакоперевозками, в их число не вошёл.
В общем, трудно найти структуру, которая бы так откровенно кричала о своей декоративности, как Комитет по эвакуации.
А теперь посмотрим, как выглядела эта никем заранее не подготовленная эвакуация. 27 июня было подписано постановление ЦК и Совнаркома «О порядке вывоза и размещения людских контингентов» и определены приоритеты: кого и что вывозить в первую очередь. В тот же день приняты решения о вывозе из Ленинграда ценностей и картин ленинградских музеев, из Москвы — государственных запасов драгоценных металлов, драгоценных камней, алмазного фонда СССР и ценностей Оружейной палаты Кремля. Немцы еще до Минска не дошли! А постановлением от 11 июля определяется порядок эвакуации предприятий из Ленинграда и Москвы! Едва ли стоит лишний раз называть имена людей, которые одни только могли принимать такие решения (и товарищ Шверник в их число не только не входил, но даже и права совещательного голоса там не имел). Ну и какие, спрашивается, планы были у советского правительства на грядущую войну, какая была у нас военная доктрина? Малой кровью на чужой территории?
А теперь кое-что о порядке эвакуации. Планы были разработаны детальнейшим образом.
«Из Ленинграда завод № 7 — в Куйбышев, № 349 — в Казань, № 350 — в Новосибирск, № 354 — на ст. Ночка Пензенской области, № 357 — в Омск.
Из Москвы: завод № 46 — в Свердловскую область, завод № 4 — в Красноярск, завод № 232 — в Сталинград, завод № 5 (боеприпасов) — в Муром, завод № 77 — в Новосибирск, завод № 6 — в Молотов, завод № 522 — в Нижний Тагил и так далее. В постановлении указывался срок погрузки — не более 5–7 суток»[79].
Или, скажем, 13 июля 1941 года ГКО постановил организовать в глубоком тылу производство бронебойных и зенитных снарядов. Для этого надо было вывезти из Ленинграда и Москвы 2800 станков. Срок выполнения — 10 дней. Из Москвы, Ленинграда, Киева и Одессы следовало перебросить 5 тысяч рабочих и специалистов. Сроки исполнения — два дня.
Ещё пример — уже упоминавшийся нами Харьковский дизельный завод. Его сумели перебазировать в Челябинск, практически не прерывая производства. В тот день, когда из Харькова ушел последний эшелон, в Челябинске выпустили первые дизеля.
А для того чтобы станки и рабочие прямо с колес вступали в бой, для них должны были заблаговременно подготовить площадки. Уже не в книге, а в интервью Г. А. Куманев говорит:
«Знаете, часто показывают в кино: эшелон с оборудованием, станками, рабочими выгружают где-то за Уралом в чистом поле, в снег… Но я ведь историк, работаю с документами. И просто обомлел, получив в архиве огромную схему — гигантскую „простынь“ — эвакуации предприятий: с поразительной точностью было учтено оборудование, эвакуируемые кадры, расписание — день в день. Размещено — не в степи (за редчайшим исключением), а на площадках смежных предприятий! Пущено в ход — по плану, в необычайно сжатые сроки — в среднем за 1,5 месяца!»[80]
И все без предварительных планов! Все экспромтом! За какие-то две недели была составлена та самая «простыня», которую видел господин Куманев, детальнейший план перемещения промышленной базы в восточные районы страны! При этом надо было учитывать множество самых разнообразных вещей:
наличие площадок для производства, удобство путей сообщения, близость смежников и поставщиков, чтобы не гонять поезда за тысячи километров, и многое другое. В общем, если Госплан за полгода справится с такой задачей, то ему можно давать премию за ударную работу, а в целом такие схемы создаются и отлаживаются годами, а еще вернее, десятилетиями, корректируясь и увязываясь с народнохозяйственными планами…
Кстати, насчёт площадок. В декабре 1940 года в Москве состоялось совещание высшего командного состава РККА, посвященное проблемам современной войны на базе анализа немецких военных операций. Завершилась она игрой на картах, моделирующей грядущее нападение.
А практически сразу после этой игры состоялась XVIII Всесоюзная конференция ВКП(б), на которой было принято решение «О форсировании темпов роста оборонной промышленности». В соответствии с этим решением предполагалось начать в глубоком тылу строительство тысяч новых предприятий. Это не оговорка: до июня 1941 года было введено 2900 так называемых предприятий-«дублёров».
Что можно сделать за четыре месяца, да еще когда строятся одновременно сотни заводов? Максимум — возвести коробки цехов да забор с воротами. Смешные, глупые, утопические планы, Гитлер, наверное, очень веселился… а впоследствии именно на этих площадках разместились предприятия, вывезенные с оккупированной территории. И, естественно, планы этого строительства составлялись не после партконференции — иначе все время, оставшееся до войны, как раз и ушло бы на составление планов.
Ещё один совершенно дивный документ, и даже с архивной ссылкой приводит Г. А. Куманев. 18 июля 1941 года в письме, направленном в Совет по эвакуации, Генеральный штаб Красной Армии отмечал:
«Эвакуация населения и промпредприятий с западной границы СССР происходила без заранее составленного в мирное время эвакоплана, что, несомненно, отражается и на ее осуществлении».
И вы знаете, что предложил в связи с этим Генштаб Совету по эвакуации?
«Дать указания соответствующим наркоматам на проработку плана вывоза подведомственных им предприятий, определив для них заранее эвакобазы».
Особенное очарование данному документу придает дата — через неделю после того, как постановлением правительства каждому эвакуируемому московскому и ленинградскому заводу была выделена конкретная площадка для размещения.
Для западной границы и в самом деле эвакоплана могло не быть — данная территория вошла в состав СССР лишь в 1939 году, да и оборонных предприятий там было не густо. Но то, что об остальных эвакопланах Генштаб как бы не знал ни сном ни духом, заставляет кое о чем задуматься. А именно — кто тот агент немецкой разведки, которому должен был попасться на глаза данный документ?
Сегодня мало кто задумывается о том, что исход битвы за Москву, да и всей войны решался не только и не столько в окопах. Главная битва, которую выиграл Советский Союз у Германии – была экономической. А полководцем в той – неизвестной широкому кругу войне – был Алексей Николаевич Косыгин, один из сталинских выдвиженцев, способных успешно решать любые задачи.
Впоследствии он стал главой Советского Правительства, и проработал на этом посту дольше всех – шестнадцать лет. Он оставил после себя добрую память, как организатор, экономист, политик, финансист, реформатор. Конкретные дела всегда были его сильной стороной, а вот бороться за власть Алексей Николаевич попросту не хотел.
Кто застал советские времена, тот хорошо помнит, что нормой жизни тех лет было принято думать одно, говорить другое, а делать третье. И так было на всех ступеньках общественной лестницы. Так что для многих этот строгий и даже мрачноватый человек вполне сливался с другими столпами системы, вызывавшими не самые теплые чувства. К тому же и сам Алексей Николаевич, прошедший ту еще школу, был человек закрытый. Осторожный и выдержанный в отношениях с людьми, Косыгин прекрасно выполнял незримые правила «игры», установленные сталинской системой.
Топ-менеджер для компартии
При всей своей кажущейся ортодоксальности Косыгин еще в молодости усвоил ценности, которые быстро разошлись с социалистической действительностью. Поэтому большая часть его жизни прошла как у разведчика, среди чужого иллюзорно выстроенного мира.
Рано оставшись без материнского внимания, Алексей рос самостоятельным ребенком. И лишь однажды эта самостоятельность чуть было не обернулась для него трагедией, чуткость соседей не позволила цыганам увести мальчика со двора. Кто знает, как сложилась бы его судьба, кем бы он тогда стал.
Заканчивается гражданская война. Наступает новая экономическая политика. Косыгин с большим удовольствием меняет винтовку на бухгалтерский учет, тем более, что это направление становится одним из приоритетных в жизни партийной элиты страны. Алексей Косыгин без тени сомнений ступает на тропу рыночных отношений. Он идет в кооператоры и уезжает в российский Клондайк – Сибирь. Там, вместе с друзьями создает советско-английскую концессию по добыче золота, скупает пушнину и выстраивает целую сеть магазинов. Сегодня его назвали бы прирожденным топ-менеджером.
Компании Косыгина процветают. И процветали бы достаточно долго, если бы ни одно «но» – политические оттенки в стране вновь начинают меняться. Нэпманы, буквально вытащившие страну из послевоенной разрухи, начинают считаться ее злейшими врагами. Именно с этого момента Косыгин ступает на первый уровень «игры», механизм которой был запущен в период сталинского правления. Той самой «игры», где платой за ошибку становилась жизнь, а в лучшем (или худшем – как посмотреть) случае свобода. Алексей был вынужден в срочном порядке бросить, а точнее, отдать советской власти свой бизнес в Сибири и вернуться в Ленинград простым рабочим.
Белая рыба от Сталина. Донос – от Лубянки.
Его карьерный рост начинается буквально с чистого листа. Закончив институт текстильной промышленности он становится мастером на фабрике имени Желябова. А уже в тридцать седьмом, молодого и энергичного производственника назначают директором Октябрьской текстильной фабрики. И это далеко не все. Косыгин сделал карьеру феноменальную по своей быстроте. Путь от абитуриента до выпускника института занял у него пять лет. Путь от выпускника до наркома и члена ЦК ВКП(б) всего четыре года. В начале тридцать девятого года Алексею Косыгину не было и тридцати пяти, а его – градоначальника Ленинграда, вызывают в Москву, где назначают на должность Наркома текстильной промышленности СССР (Постановление Народных Комиссаров СССР № 15 от 7 января 1939 года).
Если как следует просмотреть архивные документы, затрагивающие деятельность Косыгина, то можно найти достаточное количество весьма любопытных материалов свидетельствующих о проявлении теплых отношений вождя к Алексею Николаевичу. И один из таких документов, письмо Сталина.
Товарищ Косыгин посылаются вам дары от господа бога, я исполнитель его воли. Надо бы послать больше да в резерве нехватка. Обратите внимание на рыбу, называется белорыбица. Хорошая говорят рыба.
Привет Сталин.
Позднее, в 1948 году над Алексеем Косыгиным нависнет угроза его ареста. Но Сталин не позволил стереть в лагерную пыль одного из лучших министров.
Сталин благоволил Алексею Косыгину. Это и спасло жизнь будущему главе Совета министров СССР. 
Была ли это симпатия или, быть может, сыграло свою роль то, что Косыгин предпочитал оставаться в стороне от политических баталий. А может, кремлевский правитель ценил его за преданность делу и свою незаурядность, которую он не раз проявлял в годы Великой Отечественной войны. Трудно сказать почему. Ясно только одно, что Алексей Николаевич, компетентность которого никогда и никем не оспаривалась, не был близким для политической элиты страны ни во времена Сталина, ни тем более, во времена Хрущева и Брежнева.
Маршал трудового фронта
К концу 1941 года стальные вражеские «клещи» все сильнее и сильнее сжимают оборону советских войск, отбрасывая ее к стенам Московского Кремля.
Кроме плана молниеносной войны Гитлер преследовал цель: захватить крупные сырьевые базы и уничтожить ведущую промышленность Советского Союза, что позволило бы парализовать экономику страны. Но этим планам не суждено было сбыться и во многом благодаря успешной работе Совета по эвакуации.
В июне 1941 года Косыгин был назначен заместителем председателя Совета по эвакуации при Совете народных комиссаров (СНК) СССР, а с октября 1941 года – уполномоченным ЦК ВКП(б) и СНК по проведению эвакуации наиболее важных предприятий из Москвы и Московской области. При этом он не был отправлен вместе с правительством в Куйбышев, а оставался в Кремле даже в то время, когда гитлеровцы вплотную подошли к столице.
Алексей Косыгин связывался с командованием фронтов, обкомами партии, выясняя, насколько реальна угроза захвата немцами тех или иных предприятий. После чего принимал нелегкие решения об эвакуации. То, что нельзя было вывезти, уничтожалось. Иной раз решения приходилось принимать прямо на месте. Так, в сентябре он выезжал в Харьков, чтобы осмотреть ряд предприятий, подготовленных к эвакуации. Затем на заседании Военного совета фронта высказал предложение вывезти на Урал танковый, турбинный и электромеханический заводы. И оно было принято.
На снимке – эвакуация предприятий на Восток. 1941 год. 
После войны сам Алексей Косыгин так вспоминал о перебазировании производительных сил страны на восток: «Предприятия, подлежавшие эвакуации из прифронтовой полосы, продолжали выпуск продукции до последнего момента. Демонтаж оборудования и погрузка его в вагоны часто велись под артиллерийским обстрелом и бомбежками врага. Большие трудности были связаны с демонтажем и транспортировкой крупногабаритного оборудования, требующего огромного количества вагонов и паровозов. Одновременно надо было перевезти на восток миллионы людей, уезжавших со своими предприятиями, разместить их на новых местах, помочь устроиться…»
Таким образом, практически за считанные месяцы, было эвакуировано без малого 500 крупных предприятий Москвы и Подмосковья. Всего же, к концу 1941 года из прифронтовых районов на Восток страны, за тысячи километров, были переброшены свыше 10 миллионов людей и более полутора тысяч промышленных предприятий. Мировая история еще не знала таких огромных масштабов становления экономики и перемещение промышленности. Чтобы оценить и понять масштаб этой задачи достаточно сказать, что перевозка только одного броневого стана из Мариупольского металлургического комбината потребовала свыше 200 вагонов. Причем через месяц это оборудование уже работало на Урале и выпускало боевую технику.
На снимке – станция Москва-товарная, 1941 год. 
В отечественной истории принято считать, что в декабре сорок первого советским народом была совершена одна, вне всякого сомнения, очень важная победа, связанная с именем легендарного маршала Жукова – победа под Москвой. Другая, ни менее важная, что состоялась чуть ранее под знаменем трудового фронта, всегда отходила на второй план. Но именно она позволила создать материальную базу для полного разгрома оккупантов. Кстати, этот его «гражданский» вклад в битву был оценен еще в годы войны. В архиве семьи Косыгиных сохранился редкий снимок: Косыгин, один из двоих штатских, после награждения в большой группе военных рядом со «всероссийским старостой» Михаилом Калининым.
Блокадные дни
В начале 1942 года Косыгина посылают обеспечить поддержание жизни в осажденном Ленинграде. На то, чтобы вникнуть в суть всех проблем и спланировать их выполнение, Косыгину было дано чуть меньше недели. Затем, обсуждение на Военном совете Ленинградского фронта, где Косыгин выдвигает идею о ледовой дороге – «Дороге жизни» – через Ладожское озеро. Чтобы осуществить таким способом эвакуацию ленинградцев, вывезти промышленное оборудование, наладить снабжение продовольствием, оружием, боеприпасами, требовалось кропотливое планирование, сила и талант организатора. В частности, необходимо было произвести ремонт пригородной Ириновской железнодорожной ветки и сосредоточить весь имеющийся автотранспорт, пригодный для перевозки людей, на Борисова Грива, что в тридцати километрах от Ладожского озера.
На снимке – дорога жизни. 
Пожалуй, это было самое трудное время в военной биографии Косыгина. Он прекрасно понимал, что допущенная им ошибка могла бы стоить жизни сотен тысяч людей. Однако другого решения спасения населения Ленинграда он не видит и берет весь груз ответственности на себя. Заручившись поддержкой командующего Ленинградским фронтом маршала Георгия Жукова, Алексей Косыгин докладывает план функционирования «Дороги жизни» в ставку и получает согласие Сталина.
Дорога, в строительстве которой участвовало более 16 тысяч человек, стала главным проектом в жизни Косыгина. Он понимал, что это был единственный путь к спасению города.
В феврале сорок второго железнодорожное сообщение приступает к работе в круглосуточном режиме. Личный контроль Косыгина за работой по эвакуации и снабжению блокадного Ленинграда позволяет увеличить пропусканную способность дороги с двух до шести составов за сутки. Он объезжает по кольцевым маршрутам все пункты приема и отправки людей, грузов. В ходе этих поездок ему неоднократно приходилось и рисковать жизнью. Вместе с тем, в обстановке строгой секретности Косыгин организует эвакуацию уникальной коллекции Эрмитажа. Зимой 1941 – 1942 года по ледовой дороге были эвакуированы сотни тысяч ленинградцев (более 550 тысяч), вывезено 70 крупных промышленных предприятий и свыше 70 тысяч единиц технологического оборудования, около 160 тысяч тонн черных и цветных металлов.
Строительство трубопровода по дну Ладожского озера для поставки горючего в блокадный город, тоже заслуга Косыгина. Все это дает право говорить об Алексее Косыгине, как о человеке-легенде, с именем которого связаны судьбы миллионов людей, судьба экономического и культурного наследия сегодняшней России.
Позднее, он будет награжден орденом боевого Красного Знамени. Эту награду Косыгин считал «самой честно заработанной» (во времена правления Брежнева, дважды герой СССР А.Н.Косыгин скажет: «Сами себя награждаем, сами носим»).
Памяти Алексея Косыгина
На одном из торжественных заседаний, посвященных чествованию Алексея Николаевича Косыгина, академик Абалкин справедливо заметил, что: «Восстановление исторической памяти – это путь к познанию будущего».
Сегодня, в преддверии празднования великой Победы, вряд ли найдется гражданин России, который бы не знал имена прославленных полководцев: Жукова, Рокоссовского, Конева и многих других. Но, к большому сожалению, приходится констатировать факт, что далеко не многие знают имена героев трудового фронта, одним из которых является Алексей Косыгин. Человек, отдавший всю свою жизнь без остатка во имя мира и труда, во имя жизни русского народа.
Алексей Николаевич Косыгин принадлежал к той блистательной плеяде людей, которые не нуждаются, как сегодня принято говорить, в рекламе. Ратные дела Косыгина сами говорят за себя, навечно вписав его имя золотыми буквами на страницах отечественной истории.
Алексей Косыгин ушел из жизни уже почти четверть века назад, однако каждый год в день его рождения, 21 февраля к кремлевской стене приходят не только его родные и близкие, но и те, кто хорошо помнит уроки истории.
Дмитрий САВЧЕНКО
Все фото из личного архива семьи Косыгиных.
1. В середине 1920-х годов выпускник коммерческого училища и бывший доброволец Красной Армии Алексей Косыгин организовал в Восточной Сибири сеть потребительских магазинов, торговавших главным образом английскими и американскими товарами. Его усилиями также было создано совместное с компанией «Лена Голдфилд» советско-британское предприятие, занимающееся добычей золота на реке Бодайбо (приток Витима в Иркутской губернии).
2. В 30-е годы, будучи уже в Ленинграде, буквально за пять лет Косыгин совершил головокружительный карьерный рывок, пройдя путь от мастера цеха ленинградской текстильной фабрики имени Желябова до заместителя председателя Совнаркома СССР, отвечающим за производство и снабжение населения товарами широкого потребления.
3. В 1941 году Алексей Косыгин стал заместителем председателя совета по эвакуации при Совнаркоме СССР, фактически — руководителем транспортировки промышленных предприятий на Восток. При его личном участии к концу 1941 года в безопасные районы страны вывезли 1523 завода и фабрики, большинство из которых в кратчайший срок возобновили работу буквально в чистом поле. При этом сам Косыгин оставался в осажденной Москве и вместе с другими членами политбюро принимал на трибуне мавзолея знаменитый парад 7 ноября 1941 года.
4. Благодаря Косыгину в блокадный Ленинград через Ладожское озеро был проложен трубопровод для перекачки в замерзающий город топлива и организована «Дорога жизни», по ней из города было эвакуировано 550 тысяч жителей, в том числе и отец Косыгина — бывший токарь петербургского минно-торпедного завода «Леснер» Николай Ильич Косыгин. Было вывезено 70 промышленных предприятий и 160 тысяч тонн цветных и черных металлов. За это в 1943 году был награжден орденом Боевого Красного Знамени, чем гордился больше иных своих и более высоких наград, а ведь он был дважды Герой Социалистического Труда.
5. В конце 40-х годов разразилось «Ленинградское дело», в рамках которого за антисоветскую деятельность были расстреляны 23 человека, осуждены — 214 партийных и хозяйственных деятелей. Лаврентий Берия и Георгий Маленков добивались ареста Косыгина. Однако глава государства Иосиф Сталин фамилию строителя «дороги жизни» и организатора эвакуации вычеркнул из списка. Кому-то ведь надо было возрождать народное хозяйство, и с этой задачей бывший кооператор справился. Накануне 1960-х годов английские и американские экономисты называли Советский Союз страной с самой динамично растущей экономикой.
6. После смерти Сталина Косыгин активно выступал против экономической политики нового генерального секретаря КПСС Никиты Хрущева. В частности, он был против неоправданно высоких налогов на личные подсобные хозяйства колхозников. В итоге карьера Косыгина застопорилась на уровне Госплан — Совет экономической взаимопомощи — Совмин. Только после отставки Хрущева ему удалось занять пост второго человека в государстве — председателя Совета Министров СССР. На этом посту он работал 16 лет.
7. Именно Алексею Косыгину принадлежит авторство экономической реформы 1965 года. Он считал, что личная заинтересованность директоров и рабочих приведет к повышению производительности труда, росту качества и увеличению выпуска продукции. В результате после VIII пятилетки валовой общественный продукт вырос на 13 процентов, среднегодовой рост производительности труда составил 7,4 процента. В строй вступили около 1900 промышленных предприятий. Уже в 1966 году СССР перестал импортировать хлеб, а реальные доходы населения за пятилетие косыгинской реформы возросли почти на треть. При нем в КПСС был провозглашен курс на «рост материального благосостояния трудящихся». Советская промышленность стала переориентироваться на выпуск «товаров народного потребления».
8. Именно Алексею Косыгину и страстному автолюбителю Леониду Брежневу пришелся по вкусу итальянский FIAT-124, который послужил прообразом советских «жигулей». К середине 70-х годов автозавод выпускал порядка миллиона машин в год, что дало мощный толчок для развития как отрасли в целом, так и сопутствующих производств. Более того, под брендом LADA советская «копейка» вышла за рубеж за счет низкой цены, заполняя рынки стран СЭВ, Западной Европы и Канады.
9. В начале 70-х годов при Косыгине в СССР началась промышленная разработка сибирских нефтяных месторождений, что во время арабского эмбарго на продажу «черного золота» позволило Советскому Союзу получать сверхприбыли от продажи углеводородов. Цены на нефть с 1970 по 1980 годы поднялись на 1300 процентов. У нас в стране в сутки добывалось до 9,9 миллиона баррелей, что при мировых ценах означало ежедневные 250 миллионов долларов для советской экономики.
10. В 1972 году Алексей Косыгин и президент компании PepsiCo Дональд Кендалл подписали бартерный контракт. По нему американцы получили право на производство в США водки «Столичная», а в СССР начал ввозиться концентрат, который разливался под маркой «Пепси-Кола» на заводах в Новороссийске, Евпатории и Новосибирске.
11. В СССР была проведена летняя Олимпиада-80, потребовавшая от страны мобилизации всех ресурсов для строительства спортивных объектов в Москве, Ленинграде, Киеве, Минске и Таллинне. По утверждению заместителя председателя оргкомитета «Олимпиада-80» Владимира Коваля, общие затраты на проведение Игр составили до 5,6 миллиарда долларов. Основная роль в мобилизации ресурсов и подготовке объектов принадлежала Алексею Косыгину, который после перенесенного в 1976 году инфаркта уже постепенно угасал. Он успел увидеть Игры, после чего в октябре 1980 года был освобожден от всех своих постов в связи с ухудшением состояния здоровья и через два месяца умер.
В прошлом году в связи со 100-летним (21 февраля) об Алексее Косыгине вспоминали как о главе советского правительства, который больше, чем кто-либо за весь 75-летний период советской России — 16 лет, — занимал этот пост. Между тем, когда изучаешь биографию Косыгина по архивным источникам, зримо вырисовывается еще одна его роль, может быть, даже куда более значимая, чем в тот период, когда он был советским премьером. Впрочем, скорее всего безо всяких «может быть». Ибо летом-осенью 1941 года именно Косыгин отвечал за эвакуацию предприятий из западных областей СССР на восток страны. И в немалой степени именно благодаря ему была обеспечена главная по моральной силе духа победа наших войск — под Москвой.
К НЕМУ БЛАГОВОЛИЛ СТАЛИН, НО…
7 января 1939 года 34-летний Алексей Косыгин был назначен наркомом текстильной промышленности СССР. На тот момент еще одним молодым сталинским министром был только нарком ВМФ Николай Кузнецов, назначенный на эту должность в 35 лет. Конечно, отчасти такому назначению Косыгин обязан фактору «черного 1937 года». Но к нему благоволил и Сталин.
Можно найти достаточное количество весьма любопытных материалов, свидетельствующих о проявлении теплых чувств вождя к Алексею Косыгину. И одним из таких источников является письмо самого Сталина: «Товарищ Косыгин! Посылаются вам дары от господа бога, я исполнитель его воли. Надо бы послать больше, да в резерве нехватка. Обратите внимание на рыбу, называется белорыбица. Хорошая, говорят, рыба. Привет. Сталин». Позднее, когда в 1948 году над Косыгиным нависнет угроза ареста, Сталин не позволит этому осуществиться. Трудно сказать почему… Однако справедливо и то, что неординарных деловых качеств самому Косыгину было не занимать.
МАРШАЛ ТРУДОВОГО ФРОНТА
В июне 1941 года Косыгин был назначен заместителем председателя Совета по эвакуации при Совете народных комиссаров (СНК) СССР, а с октября 1941 года — уполномоченным ЦК ВКП(б) и СНК по проведению эвакуации наиболее важных предприятий из Москвы и Московской области. При этом он не был отправлен вместе с правительством в Куйбышев, а оставался в Кремле даже в то время, когда гитлеровцы вплотную подошли к столице.
Алексей Косыгин связывался с командованием фронтов, обкомами партии, выясняя, насколько реальна угроза захвата немцами тех или иных предприятий. После чего принимал нелегкие решения об эвакуации. То, что нельзя было вывезти, уничтожалось. Иной раз решения приходилось принимать прямо на месте. Так, в сентябре он выезжал в Харьков, чтобы осмотреть ряд предприятий, подготовленных к эвакуации. Затем на заседании Военного совета фронта высказал предложение вывезти на Урал танковый, турбинный и электромеханический заводы. И оно было принято.
После войны сам Алексей Косыгин так вспоминал о перебазировании производительных сил страны на восток: «Предприятия, подлежавшие эвакуации из прифронтовой полосы, продолжали выпуск продукции до последнего момента. Демонтаж оборудования и погрузка его в вагоны часто велись под артиллерийским обстрелом и бомбежками врага. Большие трудности были связаны с демонтажом и транспортировкой крупногабаритного оборудования, требующего огромного количества вагонов и паровозов. Одновременно надо было перевезти на восток миллионы людей, уезжавших со своими предприятиями, разместить их на новых местах, помочь устроиться…»
Если говорить языком цифр, то в восточные районы страны в течение июля-ноября 1941 года было перебазировано 1523 промышленных предприятия, из которых 1360 были крупными военными заводами. Из колхозов и совхозов удалось вывезти более 8,5 млн. голов скота, много зерна, продовольствия, семян, сельскохозяйственной техники.
Мировая история еще не знала таких огромных масштабов становления экономики и перемещения промышленности. Чтобы оценить и понять масштаб этой задачи, достаточно сказать, что перевозка только одного броневого стана из Мариупольского металлургического комбината потребовала свыше 200 вагонов. Причем через месяц это оборудование уже работало на Урале и выпускало боевую технику!
Удалось спасти не только материальные, но и культурные ценности. Были сохранены основные квалифицированные кадры специалистов и рабочих.
Но, к сожалению, спасти от врага удалось не все, особенно из Воронежа, Ростова, Новгорода, республик Прибалтики. Однако беспрецедентная в истории массовая эвакуация позволила быстро создать на Урале, в Сибири, Средней Азии мощную промышленность, которая дала очень и очень многое не только для первой крупной победы под Москвой, но и для последующих побед, вплоть до водружения над Берлином знамени.
Маршал Советского Союза Георгий Жуков расценил операцию по перебазированию заводов как равную «величайшим битвам Второй мировой войны». И в этом смысле Косыгин был, если можно так выразиться, «вторым Жуковым» в этой войне, «гражданским маршалом Победы». Сам Косыгин писал: «В работе по обеспечению фронта не было второстепенных участков. Каждое звено экономики было важно, от его успешной деятельности зависела слаженная работа всего военного хозяйства». 30 ноября он доложил Сталину и политбюро «о ходе эвакуации предприятий союзного и союзно-республиканского подчинения из Москвы и Московской области». Из столицы и Подмосковья было эвакуировано без малого 500 крупных предприятий.
Подвиг глубокого тыла в отечественной истории, в общем-то, не забывали. Но упор делается на то, что в декабре 1941 года советским народом была совершена вроде бы лишь одна очень важная победа, связанная с именем маршала Жукова, — победа под Москвой. Да, значение этой победы, вне всякого сомнения, неоспоримо. Но, наверное, столь же значимо надо оценить и еще одну, не менее важную победу, которая состоялась чуть ранее под знаменем трудового фронта, на котором одним из первых «полководцев» был Алексей Косыгин. Ведь именно она позволила создать материальную базу как для победы под Москвой, так и для полного разгрома оккупантов. Кстати, этот его «гражданский» вклад в битву был оценен уже в декабре 1941 года. В архиве семьи Косыгиных сохранился редкий снимок: Косыгин, один из двоих штатских, после награждения в большой группе военных рядом со «всероссийским старостой» Михаилом Калининым.
ОН ПРОЛОЖИЛ «ДОРОГУ ЖИЗНИ»
Косыгин был непосредственно причастен к прокладке «дороги жизни» в Ленинград по льду Ладожского озера. И это опять символично. Жуков в сентябре — начале октября 1941 года спас «город Ленина» (как тогда называли «город Петра») на полях сражений. Косыгин спасал Северную столицу СССР помощью тыла.
Его направили сюда в начале 1942 года. На то, чтобы вникнуть в суть всех проблем и спланировать их выполнение, Косыгину было дано чуть меньше недели. Именно он выдвинул идею о ледовой дороге («дороге жизни», как ее потом назовут) через Ладожское озеро. Таким путем Косыгин предлагал осуществить из окруженного врагом города эвакуацию ленинградцев, вывезти промышленное оборудование, наладить снабжение людей продовольствием, оружием, боеприпасами. Можно представить, какие для этого требовались кропотливое планирование, сила воли и талант организатора. В частности, необходимо было произвести ремонт пригородной Ириновской железнодорожной ветки и сосредоточить весь имеющийся автотранспорт, пригодный для перевозки людей, на Борисова Грива, что в тридцати километрах от Ладожского озера.
Пожалуй, это было самый трудный период в военной биографии Косыгина. Он осознавал, что допущенная им ошибка может стоить жизни сотням тысяч людей. Однако другого решения спасения населения Ленинграда он не видел — это был тот самый единственный выход, когда ситуация уже кажется безвыходной. Всю ответственность за такое решение и весь груз организационных задач он взял на себя. Заручившись поддержкой командования фронтом, Алексей Косыгин докладывает план функционирования «дороги жизни» в Ставку Верховного главнокомандования и получает «добро» Сталина.
Дорога, в строительстве которой участвовало более 16 тыс. человек, стала главным проектом в жизни Косыгина. Конечно, погибло и умерло голодной смертью очень много людей. Но зато великий город был спасен.
В феврале 1942 года железнодорожное сообщение приступает к работе в круглосуточном режиме. Личный контроль Алексея Косыгина за работой по эвакуации и снабжению блокадного Ленинграда позволяет увеличить пропускную способность дороги с двух до шести составов за сутки. И зимой 1941-1942 годов по ледовой дороге было эвакуировано 550 тыс. ленинградцев, вывезено 70 крупных промышленных предприятий и свыше 70 тыс. единиц технологического оборудования, около 160 тыс. тонн черных и цветных металлов. Одновременно в обстановке высочайшей секретности Косыгин организовывает эвакуацию уникальной коллекции Эрмитажа.
Строительство трубопровода по дну Ладожского озера для поставки горючего в блокадный город — это тоже заслуга Косыгина. Все это дает право говорить об Алексее Косыгине как о человеке-легенде, с именем которого связаны судьбы миллионов людей, судьба экономического и культурного наследия сегодняшней России.
Позднее он будет награжден орденом боевого Красного Знамени. Эту награду Косыгин считал «самой честно заработанной». И это при том, что во времена правления Брежнева дважды Герой Социалистического Труда Алексей Косыгин скажет: «Сами себя награждаем, сами носим».
Комментарии для элемента не найдены.
24 июня 1941 года, 80 лет назад, ЦК ВКП(б) и Совнарком СССР приняли постановление о создании Совета по эвакуации. Всего за полгода из западных регионов страны на Урал, в Сибирь и Среднюю Азию было перевезено более 2,5 тысячи важнейших промышленных предприятий и около 17 миллионов человек. Эта беспримерная в мировой истории героическая и драматическая эпопея внесла важнейший вклад в нашу Победу в Великой Отечественной войне.
Катастрофическое начало
К ноябрю 1941 года гитлеровские войска оккупировали территорию СССР, где жило почти 40 процентов населения страны. Здесь располагалось 31 850 промышленных предприятий, 1135 шахт, свыше трех тысяч нефтяных скважин, 61 крупная электростанция, сотни других предприятий. Они давали 63 процента добычи угля, выплавки 68 процентов чугуна, 58 — стали и 60 — алюминия.
В ноябре — декабре Донецкий и Подмосковный бассейны полностью прекратили поставки угля. По итогам года выпуск промышленной продукции упал в 2,1 раза, проката черных металлов — основы оборонки — в 3,1, проката цветмета — в 430, шарикоподшипников — в 21 раз. Из строя вышел 41 процент желдорпутей.
В зоне боевых действий или прифронтовых районов оказалось свыше 4/5 предприятий оборонки, в том числе 94 процента авиазаводов по линии Ленинград — Москва — Тула — Брянск — Харьков — Днепропетровск.
23 июня, как вспоминал тогдашний нарком авиапрома Алексей Шахурин, встал вопрос о срочной эвакуации авиазаводов из Белоруссии и Прибалтики, дублировании всех уникальных предприятий, создании их филиалов и определении мест дислокации.
Актуального плана эвакуации на начало войны не существовало, говорит директор Центра истории военной экономики РАНХиГС Алексей Исаев. Это официально признанный факт. Устаревшие планы 1937 года практического значения не имели, поскольку советская индустрия шагнула уже далеко вперед.
Эвакуированный Тульский оружейный завод. Оренбургская область, Медногорск. Зима 1941 г
© Павел Лисенкин/ТАСС
Совет по эвакуации возглавил нарком путей сообщения Лазарь Каганович, его заместителями стали зампред Совнаркома Алексей Косыгин и кандидат в члены Политбюро ЦК, секретарь ВЦСПС Николай Шверник. Состав совета несколько раз корректировался, что говорит об импровизационном характере его формирования, замечает военный историк.
Эвакуация плюс мобилизация промышленности
Расхожий образ с вывозом станков в чистое поле к реалиям имеет отдаленное отношение. Общий принцип — эвакуация на площадки существующих или строящихся заводов в глубине страны.
География эвакуации охватывала всю страну, говорит Алексей Исаев, причем в 1942 году приходилось ряд предприятий эвакуировать повторно ввиду немецкого наступления на Волгу и Кавказ. Как, например, в городе Рыбинске, куда после снижения опасности потери Московского региона заводы возвращали обратно.
Только по авиапрому эвакуации подлежали 66 заводов Украины, Белоруссии, Ленинграда, Москвы и Московской области. В прифронтовых районах они до последнего дня давали продукцию для нужд армии. За полгода войны общие потери ВВС Красной армии составили 21 200 самолетов (из них боевых — 9233). Можно понять, как важно было восполнять потери техники. Вот почему нарком авиапрома Шахурин, обеспечивший осенью 1941 года выпуск в день до 100 боевых самолетов, получил звание Героя Социалистического Труда. Награда не служила индульгенцией за дальнейшие просчеты. В марте 1942 года на документе ГКО о недодаче фронту самолетов значится резолюция Сталина Маленкову: «Возьмите за жабры размазню Шахурина».
Адреса эвакуации — Поволжье, Урал, Западная и Восточная Сибирь, Средняя Азия и Казахстан. Восточные районы стали основной военно-хозяйственной базой страны, а по добыче угля, сланцев, выпуску чермета и цветмета — главной. Вывод из-под удара промышленных мощностей позволил сохранить производство вооружения и боеприпасов. Уже к декабрю 1942-го наша страна по выпуску вооружения и военной техники превзошла Германию и ее сателлитов. Валовая продукция военпрома выросла до 80 процентов к началу войны и до 157 процентов к декабрю 1941-го.
25 декабря 1941 года Совет по эвакуации, успешно решивший свои задачи, был расформирован.
Ленд-лиз не мог заменить новые мощности
«Переброска тысяч предприятий в кратчайшие сроки — уникальное явление», — подчеркивает первый зампред Комитета Госдумы по обороне Александр Шерин (ЛДПР). Сохранить чертежи, технологии, производственные мощности, станки, собрать и эвакуировать людей, запустить предприятия… Все это позволило обеспечить армию и флот всем необходимым, чтобы успешно сражаться и освободить от оккупации врага территорию нашей страны, других государств Европы и дойти до Берлина. Многие забывают, что СССР противостоял не только фашистской Германии, но и промышленному потенциалу Европы.
Цех Челябинского тракторного завода в годы войны
© Общественное достояние
Выдающийся проект эвакуации реализован благодаря заслугам как организаторов процесса, так и десятков тысяч людей, участвовавших в нем. Те, кто сегодня пересматривает историю войны, явно преувеличивают роль ленд-лиза в итогах войны.
«Я твердо убежден в том, что эвакуация дала не меньший эффект, чем ленд-лиз, — полагает зампред Комитета Госдумы по обороне Виктор Заварзин. — А если говорить о моральном факторе, она явно перевешивает помощь американцев. Затраты на эвакуацию, особенно с оккупированных территорий, не поддаются подсчету. А по ленд-лизу все подсчитано до доллара, уже не говорю о ленд-лизовских долгах, которые с нас требовали союзники».
Ленд-лиз не мог заменить новые мощности, считает Алексей Исаев. Эвакуация, отмечает он, сработала только в сочетании с дальновидной политикой развития Урала, Средней Азии, Сибири и Дальнего Востока в 30-е годы. Хотя бы потому, что предприятиям требовалась электроэнергия, а электростанции не возведешь по мановению волшебной палочки. За три предвоенных года производство промышленности на Урале выросло на 55 процентов, на Дальнем Востоке — в два раза, тогда как в целом по стране — на 45 процентов. Еще большими темпами развивалась металлообработка и добыча нефти в районах Средней Азии, Казахстана и Европейского Севера.
Виктор Заварзин напомнил, что только Оренбургская область, которую он представляет в Госдуме, приняла около 90 различных предприятий (30 — союзного значения). Среди них Тульский оружейный, «Автозапчасть» из Одессы, Ленинградский авиазавод №47. На базе четырех фабрик, перевезенных из Москвы и других городов, был создан шелкоткацкий комбинат по производству парашютов.
Читайте также:
• Города-герои ожидают законного статуса
• Со дна Ладоги подняли погибшую на Дороге Жизни «полуторку»
Историю эвакуации еще предстоит написать
Еще один фактор Победы, подчеркнул Виктор Заварзин, — необъятные пространства нашей страны. Вот почему нужно беречь каждую пядь родной земли.
Многогранную и противоречивую историю эвакуации в СССР еще предстоит написать, резюмирует историк Алексей Исаев. В ней пока много белых пятен. Пожалуй, наиболее объективное освещение на современном научном уровне получили лишь танковая промышленность и самолетостроение. Это нужно сделать, чтобы сохранить в нашей исторической памяти этот подвиг, который стал одной из составляющих Победы. Кстати, Центр истории военной экономики РАНХиГС создан в 2021 году.
С первых же дней Великой Отечественной войны, когда стало ясно, что противник наступает и придется оставить ему значительную часть территории, начались работы по эвакуации промышленности на Восток. Необходимость подготовки таких мероприятий обсуждалась еще в 1920-1930-е годы на основе опыта Первой Мировой войны, когда Россия в 1915-1917 гг. эвакуировала предприятия Варшавского и Прибалтийского промышленных узлов для недопущения захвата их войсками противника. При проработке довоенных планов эвакуации учли и сделанные в ходе Первой Мировой ошибки. Для развертываемых на Урале и в Сибири эвакуированных предприятий еще до войны создавались резервы мощности, разведывались и подготавливались площадки для постройки заводских корпусов, обеспечивалось резервирование по потреблению электроэнергии и готовились местные помещения как для размещения заводского оборудования, так и для размещения эвакуированных работников и членов их семей.
Алексей Косыгин говорит о плане по эвакуации промышленности На карте 1
Уже в августе 1941 г. было принято решение безотлагательно эвакуировать такие крупные предприятия как сталеплавильные заводы Запорожья («Запорожсталь», для эвакуации потребовалось 8 тысяч вагонов), 7 августа было отдано распоряжение вывезти огромный трубопрокатный завод из Днепропетровска. Первый эшелон с заводским оборудованием был отправлен 9 августа, девятый эшелон прибыл в Первоуральск 6 сентября, 24 декабря завод уже начал давать продукцию.
Управление работами по эвакуации было централизовано по постановлению ГКО от 10 октября 1941 г. «Об эвакуации из «прифронтовых» в «тыловые» районы страны промышленных предприятий, материальных ценностей и людских ресурсов». Для общего руководства эвакуацией был создан Совет по эвакуации, его Председателем назначен Н. Шверник, заместителями А.Косыгин и М. Первухин. Решения по вопросам эвакуации тех или иных предприятий принимались постановлениями либо ГКО, либо Совета по эвакуации.
Эвакуация заводского оборудования На карте 1
Всего с июня по октябрь с Украины было вывезено в общей сложности 283 крупных промышленных предприятия и 136 небольших заводов, еще около 100 предприятий было эвакуировано с территории Белоруссии. Эвакуация ленинградских заводов и их рабочих началась в июле, после выхода немцев на реку Луга, успели вывезти целиком 92 предприятия и также некоторые цехи Кировского и Ижорского заводов.
Массовая эвакуация московской промышленности началась только 10 октября, когда немцы находились уже в районе Вязьмы. Но к концу ноября на восток было вывезено 498 предприятий и около 210 тыс. рабочих. Для их перевозки потребовалось не менее 71 тыс. вагонов.
В общей сложности с июля по ноябрь 1941 г. не менее 1523 промышленных предприятия, из них 1360 крупных заводов, было перебазировано на восток: 226 — в Поволжье, 667 — на Урал, 244 — в Западную Сибирь, 78 — в Восточную Сибирь, 308 — в Казахстан и Среднюю Азию. Всего по железным дорогам было перевезено 1,5 млн вагонов «эвакуационных грузов».
Проезжает поезд с замаскированным оборудованием На карте 1
Кроме эвакуации промышленных предприятий из оккупированных областей было организованно вывезено около 17 млн. человек. Вместе с промышленными объектами было эвакуировано до 30-40 % рабочих, инженеров и техников. Во втором полугодии 1941 года в восточную часть страны было перемещено почти 2,4 миллиона голов скота.
В основном эвакуированные заводы разместилась на территории пяти областей: Молотовской, Свердловской, Челябинской, Куйбышевской и Новосибирской. Восстановление машиностроительной промышленности позволило преодолеть кризис нехватки боевой техники и вооружения весны-лета 1942 г.
Последние этапы эвакуаций промышленности проходили летом-осенью 1942 года (вывоз части промышленных предприятий с Северного Кавказа, Воронежа и района Сталинграда в связи с немецким наступлением) и в ноябре 1942 (эвакуация части производства из блокадного Ленинграда).
Проезжают замаскированные трактора На карте 1
В районах, из которых производилась эвакуация осенью 1941 года и ставших в результате боевых действий защещенными от атак противника, началась «обратная эвакуация», реэвакуация. Уже осенью в 1942 г. началась частичная реэвакуация предприятий в Москву, в том числе авиационных предприятий, заводов боеприпасов и т.д. Делалось это без ущерба для развернутых на новом месте эвакуированных производств, то есть в результате реэвакуации выпуск военной продукции увеличивался.
Среднегодовая численность рабочих и служащих в народном хозяйстве СССР уменьшилась с 31,2 млн. человек в 1940 г. до 19,8 млн. человек в ноябре 1941 г. В результате за станки эвакуированных предприятий становились женщины и подростки, для обучения которых рабочим профессиям предпринимались срочные меры. Лозунг «Все для фронта, все для Победы» не был просто девизом пропаганды, он стал делом для всей страны.
Женщины работают на заводе На карте 1