Католическое духовное руководство

«Catholic Hierarchy» redirects here. For the unofficial online database, see Catholic-Hierarchy.org.

The hierarchy of the Catholic Church consists of its bishops, priests, and deacons.[1][2] In the ecclesiological sense of the term, «hierarchy» strictly means the «holy ordering» of the church, the Body of Christ, so to respect the diversity of gifts and ministries necessary for genuine unity.

In canonical and general usage, it refers to those who exercise authority within a Christian church.[3] In the Catholic Church, authority rests chiefly with bishops,[4] while priests and deacons serve as their assistants, co-workers or helpers.[5] Accordingly, «hierarchy of the Catholic Church» is also used to refer to the bishops alone.[6] The term «pope» was still used loosely until the sixth century, being at times assumed by other bishops.[7] The term «hierarchy» became popular only in the sixth century, due to the writings of Pseudo-Dionysius.[8]

As of 31 December 2020, the Catholic Church consisted of 2,903 dioceses or equivalent jurisdictions,[9] each overseen by a bishop. Dioceses are divided into individual communities called parishes, each staffed by one or more priests, deacons, or lay ecclesial ministers.[10] Ordinarily, care of a parish is entrusted to a priest, though there are exceptions. Approximately 22% of all parishes do not have a resident pastor, and 3,485 parishes worldwide are entrusted to a deacon or lay ecclesial minister.[11]

All clergy, including deacons, priests, and bishops, may preach, teach, baptize, witness marriages, and conduct funeral liturgies.[12] Only priests and bishops can celebrate the sacraments of the Eucharist (though others may be ministers of Holy Communion),[13] Penance (Reconciliation, Confession), Confirmation (priests may administer this sacrament with prior ecclesiastical approval), and Anointing of the Sick.[14][15] Only bishops can administer the sacrament of Holy Orders, by which men are ordained as bishops, priests or deacons.[16][17]

Bishop[edit]

The bishops, who possess the fullness of orders, and therefore the fullness of both priesthood and diaconate, are as a body (the College of Bishops) considered the successors of the Apostles[18][19] and are «constituted Pastors in the Church, to be the teachers of doctrine, the priests of sacred worship and the ministers of governance»[20] and «represent the Church.»[21] In 2012, there were 5,133 Catholic bishops;[22] at the end of 2014, there were 5,237 Catholic bishops.[23] The Pope himself is a bishop (the bishop of Rome) and traditionally uses the title «Venerable Brother» when writing formally to another bishop.

The typical role of a bishop is to provide pastoral governance for a diocese.[19] Bishops who fulfill this function are known as diocesan ordinaries, because they have what canon law calls ordinary (i.e. not delegated) authority for a diocese. These bishops may be known as hierarchs in the Eastern Catholic Churches. Other bishops may be appointed to assist ordinaries (auxiliary bishops and coadjutor bishops) or to carry out a function in a broader field of service to the church, such as appointments as papal nuncios or as officials in the Roman Curia.

Bishops of a country or region may form an episcopal conference and meet periodically to discuss current problems. Decisions in certain fields, notably liturgy, fall within the exclusive competence of these conferences. The decisions of the conferences are binding on the individual bishops only if agreed to by at least two-thirds of the membership and confirmed by the Holy See.

Bishops are normally ordained to the episcopate by at least three other bishops,[20] though for validity only one is needed[24] and a mandatum from the Holy See is required.[25] Ordination to the episcopate is considered the completion of the sacrament of Holy Orders; even when a bishop retires from his active service, he remains a bishop, since the ontological effect of Holy Orders is permanent. On the other hand, titles such as archbishop or patriarch imply no ontological alteration, and existing bishops who rise to those offices do not require further ordination.

Sacramentally, all bishops are equal. According to jurisdiction, office, and privileges, however, various ranks are distinguished, as indicated below. All bishops are «vicars of Christ».[26]

Pope (Bishop of Rome)[edit]

Main article: Pope

Pope Francis, bishop of Rome since 2013

The pope is the bishop of Rome. He is also, by virtue of that office:

Vicar of Jesus Christ, Successor of the Prince of the Apostles, Supreme Pontiff of the Universal Church, Patriarch of the Latin Church, Primate of Italy, Archbishop and Metropolitan of the Roman Province, Sovereign of the Vatican City State, Servant of the servants of God.[27]

Offices and titles[edit]

«Pope» is a pronominal honorific, not an office or a title, meaning «Father» (the common honorific for all clergy). The honorific «pope» was from the early 3rd century used for any bishop in the West, and is known in Greek as far back as Homer’s Odyssey (6:57). In the East, «pope» is still a common form of address for clergy in the Bulgarian Orthodox Church and the Russian Orthodox Church, and is the style of the bishop of Alexandria. Pope Marcellinus (died 304) is the first Bishop of Rome shown in sources to have had the title «pope» used of him. From the 6th century, the imperial chancery of Constantinople normally reserved this designation for the Bishop of Rome. From the early 6th century, it began to be confined in the West to the Bishop of Rome, a practice that was firmly in place by the 11th century, when Pope Gregory VII declared it reserved for the Bishop of Rome.[citation needed]

As bishop of the Church of Rome, he is successor to the co-patrons of that local church, Saint Peter and Saint Paul.[28] As such, the Church of Rome, and its bishop, has always had a prominence in the Catholic communion and at least to some degree primacy among his peers, the other bishops,[29] as Peter had a certain primacy among his peers, the other apostles.[30] The exact nature of that primacy is one of the most significant ecumenical issues of the age, and has developed as a doctrine throughout the entire history of the Catholic Church.[31]

The Catechism of the Catholic Church, quoting the Second Vatican Council’s document Lumen gentium, states: «The pope, Bishop of Rome and Peter’s successor, ‘is the perpetual and visible source and foundation of the unity both of the bishops and of the whole company of the faithful.'»[32] Communion with the bishop of Rome has become such a significant identifier of Catholic identity that at times the Catholic Church has been known in its entirety as «Roman Catholic,» though this is inaccurate in Catholic theology (ecclesiology).[33]

Three other of the pope’s offices stem directly from his office as bishop of the Church of Rome. As the Latin Church owes its identity and development to its origins in the liturgical, juridical, and theological patrimony of Rome, the bishop of Rome is de facto the patriarch of the Latin Church. According to Pope Benedict XVI, there has been much ‘confusion’ between the pope’s primacy as patriarch of the western church and his primacy as first patriarch among equals, that this «failure to distinguish» between the roles and responsibilities of these two distinct positions leads in time to the «extreme centralization of the Catholic Church» and the schism between East and West.[34]

As the first local Church of Italy, the bishop of Rome is the Primate of Italy and is empowered to appoint the president of the Italian Bishops’ Conference.

The Church of Rome is also the principal church of the Province of Rome, so the bishop of Rome is Archbishop and Metropolitan of the Roman province.

As a bishop, the pope is referred to as a Vicar of Christ. This title was common to all bishops from the fourth through twelfth centuries, reserved to the bishop of Rome from the twelfth through early twentieth centuries, and restored to all bishops at the Second Vatican Council.[35]

The pope resides in Vatican City, an independent state within the city of Rome, set up by the 1929 Lateran Pacts between the Holy See and Italy. As popes were sovereigns of the papal states (754–1870), so do they exercise absolute civil authority in the microstate of Vatican City since 1929.

Ambassadors are accredited not to the Vatican City State but to the Holy See, which was subject to international law even before the state was instituted. The body of officials that assist the Pope in governance of the church as a whole is known as the Roman curia. The term «Holy See» (i.e. of Rome) is generally used only of the Pope and the curia, because the Code of Canon Law, which concerns governance of the Latin Church as a whole and not internal affairs of the see (diocese) of Rome itself, necessarily uses the term in this technical sense.

Finally, the title «Servant of the servants of God» was an addition of Pope Gregory the Great, a reminder that in Christianity, leadership is always about service/ministry (diakonia).

The style of address for the bishop of Rome is «His Holiness».

Election[edit]

The present rules governing the election of a pope are found in the apostolic constitution Universi Dominici Gregis.[36] This deals with the powers, from the death of a pope to the announcement of his successor’s election, of the cardinals and the departments of the Roman curia; with the funeral arrangements for the dead pope; and with the place, time and manner of voting of the meeting of the cardinal electors, a meeting known as a conclave. This word is derived from Latin com- (together) and clavis (key) and refers to the locking away of the participants from outside influences, a measure that was introduced first as a means instead of forcing them to reach a decision.

Like all bishops, the pope has the option of resigning, though unlike other bishops, it is not required. The best known cases are those of Pope Celestine V in 1294, Pope Gregory XII in 1415 and Pope Benedict XVI in 2013. Approximately 10% of all popes left or were removed from office before death.

Eastern patriarchs[edit]

The heads of some autonomous (in Latin, sui iuris) particular churches consisting of several local churches (dioceses) have the title of Patriarch.[37]

The pope, as patriarch of the Latin Church, is the head of the only sui iuris Church in the West, leading to the title Patriarch of the West. Eastern patriarchs are elected by the synod of bishops of their particular church.[38]

The patriarchs who head autonomous particular churches are:

  • The Coptic Catholic Patriarch of Alexandria (Coptic Catholic Church)[39]
  • The Melkite Greek Catholic Patriarch of Antioch (Melkite Greek Catholic Church)[40]
  • The Maronite Patriarch of Antioch (Maronite Church)[41]
  • The Syriac Catholic Patriarch of Antioch (Syriac Catholic Church)[42]
  • The Chaldean Catholic Patriarch of Babylonia (Chaldean Catholic Church)[43]
  • The Armenian Catholic Patriarch of Cilicia (Armenian Catholic Church)[44]

These have authority not only over the bishops of their particular church, including metropolitans, but also directly over all the faithful.[45] Eastern Catholic patriarchs have precedence over all other bishops, with the exceptions laid down by the Pope.[46] The honorary title prefixed to their names is «His Beatitude».

Current and historical Catholic patriarchates

Type Church Patriarchate Patriarch
Patriarchs of sui iuris Churches Coptic Alexandria Patriarch Ibrahim Isaac Sidrak
Greek-Melkite Antioch Patriarch Youssef Absi
Maronite Antioch Cardinal Bechara Boutros al-Rahi
Syriac Antioch Patriarch Ignatius Joseph III Younan
Armenian Cilicia Patriarch Raphaël Bedros XXI Minassian
Chaldean Baghdad Cardinal Louis Raphaël I Sako

Major archbishops[edit]

Sviatoslav Shevchuk, the Major Archbishop of Kyiv–Galicia since 2011

Other autonomous particular churches are headed by a major archbishop.[47] The Syro-Malankara Catholic Church uses the title Catholicos for their major archbishop.[48] With few exceptions, the authority of a major archbishop in his sui iuris church is equivalent to that of a patriarch in his church.[49] This less prestigious office[50] was established in 1963 for those Eastern Catholic Churches which have developed in size and stability to allow full self-governance if historical, ecumenical, or political conditions do not allow their elevation to a patriarchate.

At present, there are four major archbishops:

Major archdiocese Country Church Major Archbishop
Trivandrum  India Syro-Malankara Cardinal Baselios Cleemis
Ernakulam-Angamaly  India Syro-Malabar Cardinal George Alencherry
Făgăraş and Alba Iulia  Romania Romanian Cardinal Lucian Mureșan
Kyiv–Galicia  Ukraine Ukrainian Major Archbishop Sviatoslav Shevchuk

Latin patriarchs[edit]

There are also titular patriarchs in the Latin Church, who, for various historical reasons, were granted the title, but never the corresponding office and responsibilities, of «patriarch». They include the Latin Patriarch of Jerusalem, the Patriarch of Venice, the Patriarch of Lisbon, and the Patriarch of the East Indies. All of these offices are honorary, and the patriarchs are not the heads of autonomous particular churches.[51] The Patriarch of the East Indies is the archbishop of Goa, while the other patriarchs are the archbishops of the named cities. The title of Patriarch of the West Indies was in the past granted to some Spanish bishops (not always of the same see), but is long in abeyance.

Current and historical Latin patriarchates

Type Patriarchate Patriarch
Patriarchs of the Latin Church Jerusalem Patriarch Pierbattista Pizzaballa
Lisbon Cardinal Manuel Clemente
Venice Patriarch Francesco Moraglia
Titular patriarchs of the Latin Church East Indies Patriarch Filipe Neri Ferrão
West Indies vacant from 1963
Suppressed titles Alexandria suppressed in 1964
Antioch suppressed in 1964
Constantinople suppressed in 1964
Aquileia suppressed in 1751
Grado transferred to Venice in 1451

Cardinals[edit]

A cardinal (second from left) and bishops

Cardinals are princes of the church appointed by the Pope.[52] He generally chooses bishops who head departments of the Roman Curia or important episcopal sees throughout the world. As a whole, the cardinals compose a College of Cardinals which advises the Pope, and those cardinals under the age of 80 at the death or resignation of a Pope elect his successor. Their heraldic achievement is surmounted by the red galero and tassels as a form of martyred position in the church.

Not all cardinals are bishops. Domenico Bartolucci, Karl Josef Becker, Roberto Tucci and Albert Vanhoye are examples of 21st-century non-bishop cardinals. The 1917 Code of Canon Law introduced the requirement that a cardinal must be at least a priest.[53] Previously, they need only be in minor orders and not even deacons. Teodolfo Mertel, who died in 1899, was the last non-priest cardinal. In 1962, Pope John XXIII made it a rule that a man who has been nominated a cardinal is required to be consecrated a bishop, if not one already,[54] but some ask for and obtain dispensation from this requirement. It is rare that the Pope will appoint Cardinals who are priests only and not consecrated as a bishop.

The 1917 Code of Canon Law, continuing the tradition observed, for instance, at the First Vatican Council,[55] laid down that cardinals have precedence over all other prelates, even patriarchs.[56] The 1983 Code of Canon Law did not deal with questions of precedence.

The cardinalate is not an integral part of the theological structure of the Catholic Church, but largely an honorific distinction that has its origins in the 1059 assignation of the right of electing the Pope exclusively to the principal clergy of Rome and the bishops of the seven suburbicarian dioceses.[52] Because of their resulting importance, the term cardinal (from Latin cardo, meaning «hinge») was applied to them. In the 12th century the practice of appointing ecclesiastics from outside Rome as cardinals began. Each cardinal is still assigned a church in Rome as his «titular church» or is linked with one of the suburbicarian dioceses. Of these sees, the Dean of the College of Cardinals holds that of Ostia, while keeping his preceding link with one of the other six sees. Traditionally, only six cardinals held the rank of Cardinal Bishop, but when Eastern patriarchs are made cardinals, they too hold the rank of Cardinal Bishop, without being assigned a suburbicarian see. The other cardinals have the rank either of Cardinal Priest or Cardinal Deacon, the former rank being normally assigned to bishops in charge of dioceses, and the latter to officials of the Curia and to priests raised to the cardinalate.

Primates[edit]

The Latin Church title of primate has in some countries been granted to the bishop of a particular (usually metropolitan) see.[57] It once involved authority over all the other sees in the country or region, but now only gives a «prerogative of honor» with no power of governance unless an exception is made in certain matters by a privilege granted by the Holy See or by an approved custom.[58] The title is usually assigned to the ordinary of the first diocese or the oldest archdiocese in the country.[57] Thus in Poland, the primate is the archbishop of the oldest archdiocese (Gniezno, founded in 1000), and not the oldest diocese (Poznań, founded in 968).

Notably, the Archbishop of Baltimore is not formally considered a primate of the Catholic Church in the United States, but «prerogative of the place».

The closest equivalent position in Eastern Orthodoxy is an exarch holding authority over other bishops without being a patriarch.[57] In the Eastern Catholic Churches, exarchs, whether apostolic or patriarchal, do not hold authority over other bishops (see below).

Metropolitan bishops[edit]

Archbishop Robert Carlson, Metropolitan Archbishop of St. Louis. He is wearing the pallium.

A Latin Church Metropolitan is the bishop of the principal (the «metropolitan») see of an ecclesiastical province composed of several dioceses. The metropolitan receives a pallium from the pope as a symbol of his office.
The metropolitan bishop has limited oversight authority over the suffragan dioceses in their province, including ensuring that the faith and ecclesiastical discipline are properly observed.[59] He also has the power to name a diocesan administrator for a vacant suffragan see if the diocesan council of consultors fails to properly elect one.[60] His diocesan tribunal additionally serves by default as the ecclesiastical court of appeal for suffragans (court of second instance),[61] and the metropolitan has the option of judging those appeals personally.[62]

The metropolitans of a given territory are also involved in the selection of bishops. Every three years, they compile a list of promovendis — a list of priests who may be suitable for the office of bishop. This is forwarded to the local apostolic nuncio, who evaluates the candidates in a consultative and confidential process. The nuncio in turn forwards the best candidates to the Dicastery for Bishops in Rome, who conduct a final evaluation of candidates and offer their findings to the pope for his final decision of appointment.[63]

Eastern Metropolitans in patriarchal or major archiepiscopal churches have a level of authority similar to that of Latin metropolitans, subject to the specific laws and customs of their sui iuris church.[64] Eastern metropolitans who head a metropolitan sui iuris church have much greater authority within their church, although it is less than that of a major archbishop or patriarch.[65]

All metropolitans have the title of Archbishop, and the metropolitan see is usually referred to as an archdiocese or archeparchy, a title held not only by the 553 metropolitan sees but also by 77 other sees.[66] An exception is the metropolitan Diocese of Rome.

Archbishops[edit]

The title of archbishop is held not only by bishops who head metropolitan sees, but also by those who head archdioceses that are not metropolitan sees (most of these are in Europe and the Levant[67]). In addition, it is held by certain other bishops, referred to as «Titular Archbishops» (see «Other Bishops» below) who have been given no-longer-residential archdioceses as their titular sees—many of these in administrative or diplomatic posts, for instance as papal nuncios or secretaries of curial congregations. The bishop of a non-archiepiscopal see may be given the personal title of archbishop without also elevating his see (such a bishop is known as an archbishop ad personam), though this practice has seen significantly reduced usage since the Second Vatican Council.

Diocesan bishops[edit]

The bishop or eparch of a see, even if he does not also hold a title such as archbishop, metropolitan, major archbishop, patriarch or pope, is the centre of unity for his diocese or eparchy, and, as a member of the College of Bishops, shares in responsibility for governance of the whole church (cf. Catechism of the Catholic Church, 886).

Within the Catholic Church the following posts have similarities to that of a diocesan bishop, but are not necessarily held by a bishop.

Equivalents of diocesan bishops in law[edit]

Canon 368 of the 1983 Code of Canon Law lists five Latin Church jurisdictional areas that are considered equivalent to a diocese. These are headed by:

  • A Territorial Prelate, formerly called a Prelate nullius dioceseos (of no diocese), in charge of a geographical area that has not yet been raised to the level of diocese
  • A Territorial Abbot, in charge of an area, which in mission countries can be quite vast, associated with an abbey
  • A Vicar Apostolic (normally a bishop of a titular see), in charge of an apostolic vicariate, usually in a mission country, not yet ready to be made a diocese
  • A Prefect Apostolic (usually not a bishop), in charge of an apostolic prefecture, not yet ready to be made an apostolic vicariate
  • A Permanent Apostolic Administrator, in charge of a geographical area that for serious reasons cannot be made a diocese.

To these may be added:[citation needed]

  • An Apostolic Exarch (normally a bishop of a titular see), in charge of an apostolic exarchate—not yet ready to be made an eparchy—for the faithful of an Eastern Catholic Church in an area that is situated outside the home territory of that Eastern Church.
  • A Patriarchal Exarch, a bishop in charge of a patriarchal exarchate—not yet ready to be made an eparchy—for the faithful of an Eastern Catholic Church in an area situated within the home territory of that patriarchal Eastern Church.[68]
  • A Military Ordinary, serving Catholics in a country’s armed forces
  • A Personal Prelate, in charge of a group of persons without regard to geography: the only personal prelature existing is that of Opus Dei.
  • An apostolic administrator of a personal apostolic administration: only one exists, the Personal Apostolic Administration of Saint John Mary Vianney
  • An ordinary of a personal ordinariate for former Anglicans[69]
  • A superior of an autonomous mission

Of somewhat similar standing is the diocesan administrator (formerly called a vicar capitular) elected to govern a diocese during a vacancy. Apart from certain limitations of nature and law, he has, on a caretaker basis, the same obligations and powers as a diocesan bishop (canons 427–429 of the 1983 Code of Canon Law). Occasionally an apostolic administrator is appointed by the Holy See to run a vacant diocese, or even a diocese whose bishop is incapacitated or otherwise impeded.

Other bishops[edit]

A diocesan bishop may have bishops who assist in his ministry. The coadjutor bishop of a see has the right of succession on the death or resignation of the diocesan bishop, and, if the see is an archdiocese, holds the title of archbishop. Similarly, a retired diocesan bishop keeps his connection with the see to which he was appointed, and is known as bishop (or archbishop) emeritus of that see. On the other hand, an auxiliary bishop, who may also hold posts such as vicar general or episcopal vicar, is appointed bishop of a titular see, a see that in the course of history has ceased to exist as an actual jurisdictional unit.

Important titles or functions usually, but not necessarily, held by (arch)bishops who are not in charge of a diocese or an equivalent community include those of Apostolic Delegate, Apostolic Nuncio, Papal Legate, Patriarchal Vicar, Pontifical Delegate.

Ordinaries and local ordinaries[edit]

Local ordinaries are placed over or exercise ordinary executive power in particular churches or equivalent communities.[70]

  • The Supreme Pontiff (the Pope) is a local ordinary for the whole Catholic Church.[71][72]
  • In Eastern Catholic Churches, Patriarchs, major archbishops, and metropolitans have ordinary power of governance for the whole territory of their respective autonomous particular churches.[73]
  • Diocesan bishops and eparchial eparchs
  • Other prelates who head, even if only temporarily, a particular church or a community equivalent to it (see above)
  • Vicars general and protosyncelli
  • Episcopal vicars and syncelli

Major superiors of religious institutes (including abbots) and of societies of apostolic life are ordinaries of their respective memberships, but not local ordinaries.

Presbyterate[edit]

In general[edit]

Bishops are assisted by priests[74] and deacons. All priests and deacons are incardinated in a diocese or religious order. Parishes, whether territorial or person-based, within a diocese are normally in the charge of a priest, known as the parish priest or the pastor.[74]

In the Latin Church, only celibate men, as a rule, are ordained as priests, while the Eastern Churches, again as a rule, ordain both celibate and married men. Among the Eastern particular Churches, the Ethiopic Catholic Church ordains only celibate clergy, while also having married priests who were ordained in the Orthodox Church, while other Eastern Catholic Churches, which do ordain married men, do not have married priests in certain countries. The Western or Latin Church does sometimes, though rarely, ordain married men, usually Protestant clergy who have become Catholics. A married man aged 35 and above may be ordained as a deacon, with his wife’s permission. All sui iuris churches of the Catholic Church maintain the ancient tradition that, following ordination, marriage is not allowed. Even a married priest or deacon whose wife dies may not then marry again.

The Catholic Church and the ancient Christian Churches see priestly ordination as a sacrament dedicating the ordinand to a permanent relationship of service, and, like Baptism and Confirmation, having an ontological effect on him. It is for this reason that a person may be ordained to each of the three orders only once. They also consider that ordination can be conferred only on males.

Priests in service outside their diocese[edit]

Although priests are incardinated into a diocese or order, they may obtain the permission of their diocesan ordinary or religious superior to serve outside the normal jurisdiction of the diocese or order. These assignments may be temporary or more permanent in nature.

Temporary assignments may include studying for an advanced degree at a Pontifical University in Rome. They may also include short-term assignments to the faculty of a seminary located outside the diocese’s territory.

Long-term assignments include serving the universal church on the staff of a dicastery or tribunal of the Roman Curia or in the diplomatic corps of the Holy See. They may also be appointed the rector or to long-term teaching assignments to the faculty of a seminary or Catholic university. Priests may also serve on the staff of their episcopal conference, as military chaplains in the military ordinariates, or as missionaries.

Positions within a diocese at diocesan level[edit]

The diocesan bishop appoints a vicar general to assist him in the governance of the diocese. Usually, only one vicar general is appointed; particularly large dioceses may have more than one vicar general. The vicar general or one of them is usually appointed moderator of the curia who coordinates the diocesan administrative offices and ministries.[75] A diocesan bishop can also appoint one or more episcopal vicars for the diocese. They have the same ordinary power as a vicar general, however, it is limited to a specified division of the diocese, to a specific type of activity, to the faithful of a particular rite, or to certain groups of people.[76] Vicars general and episcopal vicars must be priests or bishops. In the Eastern Catholic Churches, they are called protosyncelli and syncelli (canon 191 of the Code of Canons of the Eastern Churches).

Diocesan bishops are required to appoint a judicial vicar to whom is delegated the bishop’s ordinary power to judge cases (canon 1420 of the 1983 Code of Canon Law, canon 191 of the Code of Canons of the Eastern Churches). In the Latin Church, the judicial vicar may also be called officialis. The person holding this post must be a priest, have earned a doctorate in canon law (or at least a license), be at least thirty years old, and, unless the smallness of the diocese or the limited number of cases suggests otherwise, must not be the vicar general. As one of the jobs of the judicial vicar is to preside over collegiate tribunals, many dioceses have adjutant judicial vicars who can preside over collegiate tribunals in place of the judicial vicar and must have the same qualifications.

The diocesan bishop appoints a chancellor, possibly a vice-chancellor, and notaries to the diocesan chancery. These officials maintain the records and archives of the diocese. They also serve as the secretaries of the diocesan curia. The bishop also appoints a finance officer and a finance council to oversee the budget, temporal goods, income, and expenses of the diocese.

The diocesan bishop may appoint priests to be members of the chapter of his cathedral or of a collegiate church (so called after their chapter). These priests are given the title of canon. He also appoints six to twelve priests from the presbyteral council to serve as a college of consultors. They have the responsibility to elect the diocesan administrator in the event of the vacancy of the see.

The bishop appoints priests and other members of the faithful to various advisory bodies. These include the presbyteral council, the diocesan synod, and the pastoral council.

Vicars forane or deans[edit]

«The Vicar Forane known also as the Dean or the Archpriest or by some other title, is the priest who is placed in charge of a vicariate forane» (canon 553 of the 1983 Code of Canon Law), namely of a group of parishes within a diocese. Unlike a regional Episcopal vicar, a vicar forane acts as a help for the parish priests and other priests in the vicariate forane, rather than as an intermediate authority between them and the diocesan bishop.

Parish priest/pastor[edit]

This section concerns the priest who in the 1983 Code of Canon Law is referred to by the term parochus, which in some English-speaking countries is rendered as «the parish priest», in others as «the pastor». The English term «pastor» is also used in a more generic sense corresponding instead to the Latin term pastor:

The parish priest is the proper pastor of the parish entrusted to him. He exercises the pastoral care of the community entrusted to him under the authority of the diocesan Bishop, whose ministry of Christ he is called to share, so that for this community he may carry out the offices of teaching, sanctifying and ruling with the cooperation of other priests or deacons and with the assistance of lay members of Christ’s faithful, in accordance with the law

—canon 519 of the 1983 Code of Canon Law in the English translation by the Canon Law Society of Great Britain and Ireland, assisted by the Canon Law Society of Australia and New Zealand and the Canadian Canon Law Society

The pastor (parochus) is the proper pastor (pastor) of the parish entrusted to him, exercising the pastoral care of the community committed to him under the authority of the diocesan bishop in whose ministry of Christ he has been called to share, so that for that same community he carries out the functions of teaching, sanctifying, and governing, also with the cooperation of other presbyters or deacons and with the assistance of lay members of the Christian faithful, according to the norm of law

—canon 519 of the 1983 Code of Canon Law in the English translation by the Canon Law Society of America).

Assistant priests/parochial vicars[edit]

The parish priest/pastor may be assisted by one or more other priests:

Whenever it is necessary or opportune for the due pastoral care of the parish, one or more assistant priests can be joined with the parish priest. As cooperators with the parish priest and sharers in his concern, they are, by common counsel and effort with the parish priest and under his authority, to labour in the pastoral ministry

—canon 545 of the 1983 Code of Canon Law in the English translation by the Canon Law Society of Great Britain and Ireland, assisted by the Canon Law Society of Australia and New Zealand and the Canadian Canon Law Society

Whenever it is necessary or opportune in order to carry out the pastoral care of a parish fittingly, one or more parochial vicars can be associated with the pastor. As co-workers with the pastor and sharers in his solicitude, they are to offer service in the pastoral ministry by common counsel and effort with the pastor and under his authority

—canon 545 of the 1983 Code of Canon Law in the English translation by the Canon Law Society of America

Honorary titles[edit]

The honorary title of monsignor is conferred by the Pope upon diocesan priests (not members of religious institutes) in the service of the Holy See, and may be granted by him also to other diocesan priests at the request of the priest’s bishop. The priest so honored is considered to be a member of the papal household. The title goes with any of the following three awards:

  • Chaplain of His Holiness (called Papal Chamberlain until a 1969 reform),[77] the lowest level, distinguished by purple buttons and trim on the black cassock, with a purple sash.
  • Honorary Prelate (until 1969 called Domestic Prelate), the middle level, distinguished by red buttons and trim on the black cassock, with a purple sash, and by choir dress that includes a purple cassock.
  • Protonotary Apostolic, the highest level, with the same dress as that of an Honorary Prelate, except that the non-obligatory purple silk cape known as a ferraiolo may also be worn.

In December 2013, Pope Francis decided to make future grants of the title of Monsignor to priests not in the service of the Holy See only in the rank of Chaplain of His Holiness and only to priests aged 65 or over.[78]

Under legislation of Pope Pius X, vicars general and vicars capitular (the latter are now called diocesan administrators) are titular (not actual) Protonotaries durante munere, i.e., as long as they hold those offices, and so are entitled to be addressed as Monsignor,[79] as indicated also by the placing of the abbreviated title «Mons», before the name of every member of the secular (diocesan) clergy listed as a vicar general in the Annuario Pontificio. (Honorary titles such as that of «Monsignor» are not considered appropriate for religious.)

Some of the Eastern Catholic Churches of Syriac tradition use the title Chorbishop, roughly equivalent to the Western title of Monsignor. Other Eastern Catholic Churches bestow the honorific title of Archimandrite upon unmarried priests as a mark of respect or gratitude for their services. Married presbyters may be honored with the position of Archpriest, which has two grades, the higher is «Mitred Archpriest» which permits the priest to wear a mitre.

In the Latin Church, the title of Archpriest is sometimes attached to the pastors of historic churches, including the major basilicas in Rome. These archpriests are not presbyters, but bishops or cardinals.[80] Similarly, the title of Archdeacon is sometimes conferred on presbyters.

Diaconate[edit]

Deacons are ordained ministers of the church who are co-workers with the bishop alongside presbyters, but are intended to focus on the ministries of direct service and outreach to the poor and needy, rather than pastoral leadership. They are usually related to a parish, where they have a liturgical function as the ordinary minister of the Gospel and the Prayers of the Faithful, They may preach homilies, and in the Roman Rite may preside at non-Eucharistic liturgies such as baptisms, weddings, funerals, and adoration/benediction. In the Eastern Catholic Churches, in the absence of a priest, deacons do not vest and may only lead services as a reader, never presiding at weddings or funerals.

The scriptural basis and description of the role and qualifications of the deacon can be found in Acts 6:1–9, and in 1 Timothy 3:1–13.[81]

They may be seminarians preparing for ordination to the priesthood, «transitional deacons», or «permanent deacons» who do not intend to be ordained as priests. To be ordained deacons, the latter must be at least 25 years old, if unmarried; if married, a prospective deacon must be at least 35 years old and have the consent of his wife.[82] In the Latin Church, married deacons are permanent deacons. In most diocese there is a cut-off age for being accepted into formation for the diaconate.[citation needed]

The passage from membership of the laity to that of the clergy occurs with ordination to the diaconate.[83] Previously, the Latin Church rule was that one became a cleric on receiving clerical tonsure, which was followed by minor orders and by the subdiaconate, which was reckoned as one of the major orders. By his motu proprio Ministeria quaedam of 15 August 1972, Pope Paul VI decreed: «The orders hitherto called minor are henceforth to be spoken of as ‘ministries’.»[84] The same motu proprio also decreed that the Latin Church would no longer have the major order of subdiaconate, but it permitted any episcopal conference that so desired to apply the term «subdeacon» to those who hold the ministry (formerly called the minor order) of «acolyte».[85] Even in those societies within the Latin Church that, with the approval of the Holy See, continue to administer the rites of tonsure, minor orders and subdiaconate, those who receive those rites remain lay people, becoming clerics only on being ordained as deacons.[86]

Laity[edit]

Most Catholics are laity, a term derived from Greek λαὸς Θεοῦ (Laòs Theoû), meaning «people of God». All Christian faithful have the right and duty to bring the gospel message increasingly to «all people in every age and every land».[87] They all have a share in the church’s mission and have the right to undertake apostolic activity according to their own state and condition.[88]

Lay ministry can take the form of exercising the priesthood of all the baptized, and more specifically undertaking the work of catechists, serving the church pastorally, administratively, and in other ways, including the liturgical services as acolytes, lectors, cantors, and the like,[89][90] initiation sponsors, pastoral care ministers, and members of parish and diocesan consultative bodies.[90][91]

Some lay Catholics carry out full-time professional and vocational service in the name of the church, rather than in a secular calling. Though the phenomenon is widespread in North America and much of Europe, the organization and definition of the ministry is left to national bishops conferences. The United States Conference of Catholic Bishops has adopted the term lay ecclesial ministry for these individuals, as intentionally distinct from the general apostolate or ministry of the laity described above.[92]

The consultative leadership of the church, in both the diocese and the parish, usually comprises a Pastoral Council[93][94] and a Finance Council,[95][96] as well as several Commissions usually focusing on major aspects of the church’s life and mission, such as Faith Formation or Christian Education, Liturgy, Social Justice, Ecumenism, or Stewardship.[citation needed]

Religious[edit]

Religious—who can be either lay people or clergy—are members of religious institutes, societies in which the members take public vows and live a fraternal life in common.[97] This is a form of consecrated life distinct from other forms, such as that of secular institutes.[98] It is distinct also from forms that do not involve membership of an institute, such as that of consecrated hermits,[99] that of consecrated virgins,[100] and other forms whose approval is reserved to the Holy See.[101]

Religious institutes have historically been subdivided into the categories of orders and congregations. Male members of orders or congregations may use the titles brother, monk, or friar, while female members may use the titles sister or nun. Each order may have its own hierarchy of offices such superior general, abbot/abbess, mother superior, prior/prioress, or others, and the specific duties and responsibilities for each office will depend on the specific order or community. Those who are in the process of joining a religious institute but have not yet taken their final vows may be referred to as postulants or novices.

See also[edit]

  • Anglican ministry
  • Apostolic Syndic
  • Catholic Church by country
  • Global organisation of the Catholic Church
  • List of Eastern Catholic exarchates
  • List of Roman Catholic apostolic administrations
  • List of Roman Catholic apostolic prefectures
  • List of Roman Catholic apostolic vicariates
  • List of Roman Catholic archdioceses
  • List of Roman Catholic dioceses (alphabetical)
  • List of Roman Catholic dioceses (structured view)
  • List of Roman Catholic military dioceses
  • List of Roman Catholic missions sui juris
  • List of Roman Catholic territorial prelatures
  • Lists of patriarchs, archbishops, and bishops
  • Order of precedence in the Catholic Church

References[edit]

  1. ^ Catechism of the Catholic Church, 873 Archived 6 September 2010 at the Wayback Machine
  2. ^ «If any one saith, that, in the Catholic Church there is not a hierarchy by divine ordination instituted, consisting of bishops, priests, and ministers; let him be anathema» (Council of Trent, session XXIII, canon VI on the sacrament of Order).
  3. ^ Chisholm, Hugh, ed. (1911). «Hierarchy» . Encyclopædia Britannica. Vol. 13 (11th ed.). Cambridge University Press. p. 452.
  4. ^ Catechism of the Catholic Church (2nd ed.). Libreria Editrice Vaticana. 2019. Paragraphs 874–896.
  5. ^ Catechism of the Catholic Church (2nd ed.). Libreria Editrice Vaticana. 2019. Paragraphs 886, 888, 893, 939.
  6. ^ ««Hierarchy» in John Hardon, Modern Catholic Dictionary«. Archived from the original on 1 December 2017. Retrieved 1 January 2013.
  7. ^ Duffy, Eamon (1997). Saints and Sinners: A History of the Popes. Yale. ISBN 978-0300115970.
  8. ^ «CATHOLIC ENCYCLOPEDIA: Hierarchy». newadvent.org. Retrieved 3 June 2019.
  9. ^ Vatican, Annuario Pontificio 2021, p. 1103.
  10. ^ Barry, p. 52
  11. ^ «Frequently Requested Church Statistics». Center for Applied Research in the Apostolate. Georgetown University. Retrieved 9 September 2016.
  12. ^ Committee on the Diaconate. «Frequently Asked Questions About Deacons». United States Conference of Catholic Bishops. Retrieved 9 March 2008.
  13. ^ «The minister who is able to confect the sacrament of the Eucharist in the person of Christ is a validly ordained priest alone» (__P38.HTM Code of Canon Law, canon 900 §1). While in the English language, the word «priest» usually means someone received into the second of the three holy orders (also called the presbyterate) but not into the highest, that of bishop, the Latin text underlying this statement uses the Latin term sacerdos, which comprises both bishops and, in the common English sense, priests. To refer exclusively to priests in the more common English sense, Latin uses the word presbyter. See Dennis Chester Smolarski, The General Instruction of the Roman Missal, 1969–2002: A Commentary (Liturgical Press 2003 ISBN 978-0-8146-2936-9), p. 24.
  14. ^ Canon 42 Catholic Church Canon Law. Retrieved 9 March 2008.
  15. ^ Canon 375 Archived 19 February 2008 at the Wayback Machine, Catholic Law. Retrieved 9 March 2008.
  16. ^ Barry, p. 114.
  17. ^ Strenski, Ivan (10 February 2015). Understanding Theories of Religion: An Introduction. Wiley. p. 195. ISBN 9781118457702.
  18. ^ «Canon 42». Code of Canons of the Eastern Churches. 1990. Retrieved 20 April 2007.
  19. ^ a b Roman Catholicism (at «Structure of the Church: The College of Bishops»). Encyclopædia Britannica. Encyclopædia Britannica, Inc. Retrieved 15 March 2012.
  20. ^ a b «Canon 375». Code of Canon Law. 1983. Retrieved 20 April 2007.
  21. ^ Instruction on the Ecclesial Vocation of Theologian, 19 Member of the Episcopal College by virtue of his sacramental ordination and hierarchical communion, the bishop represents his Church just as all the bishops, in union with the Pope, represent the Church universal in the bonds of peace, love, unity, and truth.
  22. ^ Carol Glatz, Vatican statistics: Church growth remains steady worldwide, Catholic Herald (5 May 2014).
  23. ^ Junno Arocho Esteves, Vatican statistics report increase in baptized Catholics worldwide, Catholic News Service (7 March 2016).
  24. ^ «Canon 1014». Code of Canon Law. 1983. Archived from the original on 2 April 2007. Retrieved 20 April 2007.
  25. ^ «Canon 1013». Code of Canon Law. 1983. Retrieved 20 April 2007.
  26. ^ Lumen Gentium. Catholic Church. p. 27.
  27. ^ Annuario Pontificio, published annually by Libreria Editrice Vaticana, p. 23. ISBN 978-88-209-8722-0.
  28. ^ Roman Catholicism (at «Structure of the Church: Apostolic Succession»). Encyclopædia Britannica. Encyclopædia Britannica, Inc. Retrieved 15 March 2012.
  29. ^ «Canon 331». Code of Canon Law. 1983. Archived from the original on 2 April 2007. Retrieved 20 April 2007.
  30. ^ «Canon 330». Code of Canon Law. 1983. Retrieved 20 April 2007.
  31. ^ Schatz, Klaus (1996). Papal Primacy: From its Origins to the Present. Michael Glazier. ISBN 978-0-8146-5522-1.
  32. ^ «#882». Catechism of the Catholic Church. Retrieved 20 April 2007.
  33. ^ «Canon 336». Code of Canon Law. 1983. Archived from the original on 25 May 2012. Retrieved 20 April 2007.
  34. ^ DeVille, Adam A.J. (2011). Orthodoxy and the Roman Papacy: Ut Unum Sint and the Prospects of East-West Unity. University of Notre Dame Press.
  35. ^ «Second Vatican Council, Dogmatic Constitution on the Church Lumen gentium § 27″. Site da Santa Sé. Archived from the original on 6 September 2014. Retrieved 27 January 2010.
  36. ^ Pope John Paul II (22 February 1996). «Apostolic constitution Universi Dominici Gregis». Archived from the original on 6 May 2007. Retrieved 20 April 2007.
  37. ^ «Canon 55». Code of Canons for the Eastern Churches. 1990. Retrieved 20 April 2007.
  38. ^ «Canon 63». Code of Canons for the Eastern Churches. 1990. Retrieved 28 May 2008.
  39. ^ Ronald Roberson, CSP (2006). «The Coptic Catholic Church» Archived 12 July 2009 at the Wayback Machine, The Eastern Christian Churches: A Brief Survey (6th edition).
  40. ^ Ronald Roberson, CSP (2006). «The Melkite Catholic Church» Archived 12 July 2009 at the Wayback Machine, The Eastern Christian Churches: A Brief Survey (6th edition).
  41. ^ Ronald Roberson, CSP (2006). «The Maronite Catholic Church» Archived 16 May 2007 at the Wayback Machine, The Eastern Christian Churches: A Brief Survey (6th edition).
  42. ^ Ronald Roberson, CSP (2006). «The Syrian Catholic Church» Archived 1 March 2006 at the Wayback Machine, The Eastern Christian Churches: A Brief Survey (6th edition).
  43. ^ Ronald Roberson, CSP (2006). «The Chaldean Catholic Church» Archived 16 March 2010 at the Wayback Machine, The Eastern Christian Churches: A Brief Survey (6th edition).
  44. ^ Ronald Roberson, CSP (2006). «The Armenian Catholic Church» Archived 16 March 2010 at the Wayback Machine, The Eastern Christian Churches: A Brief Survey (6th edition).
  45. ^ Canon 53, 1990 Code of Canons of the Eastern Churches
  46. ^ Canon 58, Ibid
  47. ^ Canon 151, 1990 Code of Canons of the Eastern Churches
  48. ^ «Syro Malankara Church says it can use Catholicos title» Archived 14 May 2015 at the Wayback Machine, Indian Catholic News Service, 21 July 2005
  49. ^ Canon 152, 1990 Code of Canons for the Eastern Churches
  50. ^ Canon 154, 1990 Code of Canons for the Eastern Churches
  51. ^ Canon 438, 1983 Code of Canon Law
  52. ^ a b Roman Catholicism (at «Structure of the Church: The Roman Curia and the College of Cardinals»). Encyclopædia Britannica. Encyclopædia Britannica, Inc. Retrieved 15 March 2012.
  53. ^ Code of Canon Law (1917), canon 232 §1
  54. ^ Pope John XXIII (15 April 1962). «Cum gravissima».
  55. ^ Chas. Augustine, A Commentary on the New Code of Canon Law (Herder 1918), book II, pp. 36–37
  56. ^ Code of Canon Law (1917), canon 239 §1 21°
  57. ^ a b c Herbermann, Charles, ed. (1913). «Primate» . Catholic Encyclopedia. New York: Robert Appleton Company.
  58. ^ Code of Canon Law, canon 438
  59. ^ Canons 435–437, Ibid.
  60. ^ Canon 421 §2, Ibid.
  61. ^ Canon 1438, Ibid.
  62. ^ Canon 1419 §1, Ibid.
  63. ^ «To choose a bishop: A man for the Church, not a «ladder-climber» — Vatican News». 26 April 2021.
  64. ^ Canons 133-139, Code of Canons of the Eastern Churches
  65. ^ Canons 155-173, Ibid
  66. ^ Annuario Pontificio 2017. Libreria Editrice Vaticana. 2017. p. 1136. ISBN 9788820999759.
  67. ^ According to Catholic-Hierarchy.org, as of 2007, non-metropolitan archdioceses include 37 in Europe (10 immediately subject to the Holy See, 1 immediately subject to an Eastern Catholic major archbishop, 25 suffragan archdioceses, and 1 military archdiocese), 37 in Southwest Asia (3 immediately subject to the Holy See, 21 immediately subject to Eastern Catholic patriarchs, 4 suffragan archdioceses), 4 in Africa (2 immediately subject to the Holy See, 2 immediately subject to Eastern Catholic patriarchs), 2 in North America (1 immediately subject to the Holy See, 1 military archdiocese), 2 in South America (1 immediately subject to the Holy See, 1 military archdiocese), 2 in Australia (both immediately subject to the Holy See), 1 in Southeast Asia (immediately subject to the Holy See), and 1 in South Asia (immediately subject to an Eastern Catholic major archbishop)
  68. ^ Code of Canons of the Eastern Churches, canon 314 §1 Archived 4 June 2011 at the Wayback Machine; cf. Bert Groen, William Peter van den Bercken (editors), Four Hundred Years Union of Brest (Peeters 1998 ISBN 978-90-429-0670-9), p. 197, which also mentions Eastern Catholic exarchs appointed in the past even by a metropolitan
  69. ^ Apostolic Constitution Anglicanorum coetibus of 4 November 2009 Archived 27 October 2014 at the Wayback Machine
  70. ^ Id.c.134 §§1–2
  71. ^ «Canon 134, §1 and §2». 1983 Code of Canon Law. Code of Canon Law. Retrieved 21 August 2009.
  72. ^ Code of Canons of the Eastern Churches, canons 43 and 45 Archived 4 June 2011 at the Wayback Machine
  73. ^ Code of Canons of the Eastern Churches, canons 78, 152 and 157 Archived 4 June 2011 at the Wayback Machine
  74. ^ a b Roman Catholicism (at «Structure of the Church: The priesthood»). Encyclopædia Britannica. Encyclopædia Britannica, Inc. Retrieved 15 March 2012.
  75. ^ «Canon 475». 1983 Code of Canon Law. The Holy See. 28 January 1983. ISBN 0-943616-79-4. Archived from the original on 12 October 2007. Retrieved 20 August 2009.
  76. ^ «Canon 476». 1983 Code of Canon Law. The Holy See. 28 January 1983. ISBN 0-943616-79-4. Retrieved 20 August 2009.
  77. ^ The Cardinals of the Holy Roman Church – Guide
  78. ^ O’Connell, Gerard (4 January 2014). «Pope abolishes honorary title of monsignor for diocesan priests under the age of 65». Vatican Insider. Retrieved 4 January 2014.
  79. ^ «Pariter, qui vicarii generalis aut etiam capitularis munere fungitur, hoc munere dumtaxat perdurante, erit protonotarius titularis» (Pope Pius X, Inter multiplices curas, 62. 21 February 1905)
  80. ^ See Archpriest#Roman Catholicism.
  81. ^ «The Deacon». St. Brendan Church. Archived from the original on 19 April 2012. Retrieved 7 November 2013.
  82. ^ «Canon 1031 §2». 1983 Code of Canon Law
  83. ^ Code of Canon Law, canon 266
  84. ^ Ministeria quaedam Archived 3 November 2011 at the Wayback Machine, II
  85. ^ Ministeria quaedam Archived 3 November 2011 at the Wayback Machine, IV
  86. ^ Instruction on the Application of the Apostolic Letter Summorum Pontificum Archived 23 February 2016 at the Wayback Machine, 30
  87. ^ Canon 211 Archived 3 March 2016 at the Wayback Machine 1983 Code of Canon Law
  88. ^ Canon 216 Archived 3 March 2016 at the Wayback Machine 1983 Code of Canon Law
  89. ^ Canon 230 §1, 1983 Code of Canon Law
  90. ^ a b Roman Catholicism (at «Structure of the Church: The laity»). Encyclopædia Britannica. Encyclopædia Britannica, Inc. Retrieved 15 March 2012.
  91. ^ Canon 228 §2, 1983 Code of Canon Law
  92. ^ Co-Workers in the Vineyard (pdf), United States Conference of Catholic Bishops, 2005
  93. ^ Canon 512 §1, 1983 Code of Canon Law
  94. ^ Canon 536 §1, 1983 Code of Canon Law
  95. ^ Canon 492 1983 Code of Canon Law
  96. ^ Canon 537, 1983 Code of Canon Law
  97. ^ Code of Canon Law, canon 607
  98. ^ Code of Canon Law, canon 710
  99. ^ Code of Canon Law, canon 603
  100. ^ Code of Canon Law, canon 604 Archived 18 April 2016 at the Wayback Machine
  101. ^ Code of Canon Law, canon 605

External links[edit]

  • Directory of officials
    • Catholic-Hierarchy.org. This is an online database of bishops and dioceses of the Roman Catholic Church. It contains geographical, organizational and address information on each Catholic diocese in the world, including Eastern Catholic Churches in communion with the Holy See, such as the Maronite Catholic Church or the Syro-Malabar Church. It also gives biographical information on current and previous bishops of each diocese, such as dates of birth, ordinations and (when applicable) death. Not officially sanctioned by the church, the website is run as a private project by David M. Cheney in Kansas City. For the sources used by Cheney in his compilation, see http://www.catholic-hierarchy.org/sources.html. [self-published]
    • GCatholic.org
  • Explanations of the hierarchy
    • Book II: The People of God Liber II. De Populo Dei, Part II: The Hierarchical Constitution from the Code of Canon Law on the Holy See official website
    • Catholic Encyclopedia «hierarchy» article
      • Barry, Rev. Msgr. John F (2001). One Faith, One Lord: A Study of Basic Catholic Belief. Gerard F. Baumbach, Ed.D. ISBN 0-8215-2207-8.

Среди разнообразных служений, выполняемых верующими в Церкви, особое место занимает иерархическое служение иерархия церковная), представляющее на земле Христа как Главу Церкви и включающее совершение богослужебных действий, проповедь христианского вероучения и управление Церковью. Иерархическое служение совершается епископами, священниками (пресвитерами) и диаконами. Основное место в церковной иерархии занимают епископы. Пресвитеры и диаконы являются их помощниками и заместителями в исполнении отдельных епископских функций. Вступление в церковную иерархию происходит в результате таинства священства. Члены церковной иерархии составляют клир (духовенство); прочие верующие называются мирянами.

Высшей, полной, непосредственной, вселенской и ординарной властью в Католической Церкви обладает Папа Римский (CIC 331–335). Совещательными органами при Папе Римском являются коллегия кардиналов и синод епископов (CIC 342–348). Административный аппарат, помогающий Папе Римскому осуществлять его служение, носит название Римской курии, в состав которой входят Государственный секретариат, конгрегации римские, суды и др. учреждения. Епископская кафедра Папы вместе с Римской курией носит название Апостольского Престола, или Святого Престола. Апостольский Престол является субъектом международного права. Представителями Апостольского Престола при правительствах государств и международных организаций являются нунции и апостольские делегаты.

Второй высшей инстанцией власти в Католической Церкви является коллегия епископов, которая осуществляет свое служение под руководством Папы Римского (CIC 339). Епископская коллегиальность в руководстве Церковью выражается в собраниях епископов того или иного региона (епископских синодах) и Вселенских соборах, представляющих всю Католическую Церковь.

Католическая Церковь состоит из отдельных Церквей, представляющих собой епархии или приравненные к ним территориальные прелатуры, территориальные аббатства, апостольские викариаты, апостольские префектуры, апостольские администратуры, военные ординариаты, а в Восточных Католических Церквях — также экзархаты. Во главе отдельной Церкви стоит епархиальный епископ или, соответственно, апостольский викарий, апостольский префект, апостольский администратор и т.д. В обширных и густонаселенных епархиях епархиальному епископу могут оказывать помощь епископы-коадъюторы и епископы-помощники.

Несколько епархий могут составлять митрополию (церковную провинцию); во главе ее стоит епископ, имеющий ранг митрополита (CIC 431–432). В некоторых странах (Италия, Бразилия, США и др.) митрополии объединяются в церковные регионы (CIC 433). В большинстве государств католический епископат образует конференцию епископов, которая наделена правом решать множественные вопросы, касающиеся Католической Церкви в данной стране.

Большинство католиков всего мира принадлежат к латинскому обряду. Кроме того, в Католическую Церковь входят Восточные Католические Церкви, имеющие статус Церквей sui iuris. Они принадлежат к одной из пяти обрядовых традиций: александрийской, антиохийской, византийской, халдейской и армянской. Эти Церкви имеют особое канон. право, собственную иерархическую структуру во главе с патриархом или верховным архиепископом, но при этом находятся в общении с Папой Римским и организационно ему подчинены.

Основу отдельной Церкви составляет приход, территориальный или персональный (напр., войсковые приходы). Епископ доверяет пастырскую заботу о прихожанах прихода священнику — приходскому настоятелю. Настоятель может иметь одного или нескольких помощников — викариев, также из числа священников. Иногда приходы объединяются во вспомогательные структуры — деканаты (окружные викариаты).

Отдельную группу верующих в Католической Церкви составляют клирики и миряне, которые посредством принесения обетов или взятия на себя других священных уз, признанных и одобренных Церковью, особым образом посвящают себя Богу и, соответственно, принимают на себя особое служение в народе Божьем. Они образуют институты посвященной Богу жизни (в т.ч. монашеского ордена и конгрегации), а также общества апостольской жизни. Их статус не относится к иерархическому строю Церкви (CIC 207 § 2), хотя они имеют особые управляющие и территориальные структуры и в некоторых случаях подчиняются не епархиальным епископам, а непосредственно Папе Римскому.

Мы будем рады любой, но ежемесячной помощи — это позволит нам увереннее чувствовать себя и надёжнее строить планы нашей работы — ПОЖЕРТВОВАТЬ

Источник

Дмитрий Огицкий, магистр богословия, Протоиерей Максим Козлов, профессор Московской Духовной Академии. Особенности римско-католического учения о таинствах794

Наиболее существенным догматическим расхождением между Римско-католической и Православной церквами в учении о Таинствах (сакраментологии) являются вопросы об их действительности и спасительной действенности.

По римско-католическому учению, для действительности Таинства требуются правильное его совершение, а также намерение совершителя совершить и намерение принимающего принять Таинство. К детям этих условий не предъявляют, но им не могут быть преподаны (как действительные) Таинства Покаяния, Елеосвящения и Брака. Таинство Священства, совершенное над младенцем, считается совершенным в недозволенном порядке, но все же действительным.

Считается, что там, где вышеуказанные условия соблюдены, Таинство действует само через себя (ex opere operato [букв.: в силу совершенного действия]), а не через веру приступающего. Для действительности почти всех Таинств вера считается необязательной, для этого достаточно упомянутого выше намерения, даже если это намерение продиктовано худыми целями (recta fides baptizati non requitur ad baptismum [для Крещения не требуется правой веры крещаемого]).

Спасительная действенность Таинства (то есть его плоды в таких Таинствах, как Крещение и Покаяние) ставится лишь в некоторую зависимость от внутреннего состояния приступающего. В этом снова проявляется характерная для католицизма психология, отмеченная духом юридизма, стремлением выявить минимум обязанностей человека и узаконить наиболее легкий способ освобождения грешника от наказаний за грех.

Можно привести характерный исторический пример, каковы могут быть результаты следования этому учению, с позиции которого, если есть священник (канонически правильно поставленный), если есть то, что называется материей Таинства (скажем, вода для Таинства Крещения), и если есть человек, над которым это Таинство совершается, Таинство будет и действительным, спасительно-действенным, независимо от того, как человек к нему относится. Главное – чтобы не было нехотения его принять. А верит человек или не верит, готов он или не готов – это не важно. Таинство все равно будет для него благодатно-действенным.

В истории Католической церкви это в иные века приводило к очень тяжким, печальным злоупотреблениям. В XVII-XVIII веках некоторые католические миссионеры в Индии (иезуиты или монахи других орденов), когда индусы совершали ежегодное ритуальное омовение в реке Ганге под видом жрецов или простых людей, проговаривая про себя кратко формулу Крещения, как бы невзначай водой брызгали на входящих в воду индусов. И считалось, что те становятся крещенными. При этом миссионеры вовсе не имели в виду какую-нибудь материальную выгоду – таковой не могло быть. Не могли они таким образом приобрести и новую паству для Католической церкви, ибо эти индусы и субъективно, и фактически оставались индуистами. Так чем же руководствовались эти миссионеры? Они богословски руководствовались католическим учением о Таинствах и верили, что, совершая таким образом Крещение, приносят пользу душам этих людей, приближают их к Царствию Небесному. Самое страшное в этом – наивная вера в то, что таким образом можно ввести не имеющего никакого об этом представления человека в ограду Церкви и приблизить к спасению.

Но, конечно, следует указать, что в католической сакраментологии не без влияния восточной традиции, не без влияния православного свидетельства, в особенности русского, произошли определенного рода изменения, особенно во второй половине XX века. Тем не менее остался целый ряд моментов, которые мы не можем принять, с которыми не соглашается наша Церковь и которые противоречат древнецерковному учению о Таинствах.

Итак, католики учат, что Таинство действует «ех ореге operato» («в силу совершенного действия» в буквальном переводе), самим фактом своего совершения. По католическому воззрению, и для действительности, и для спасительной действенности Таинства необходимо наличие некоторых формальных моментов. Во-первых, у каждого Таинства католики выделяют формулу. Скажем, для Крещения – «Я крещу тебя во имя Отца и Сына и Святаго Духа»; в Евхаристии – это слова Христа Спасителя «Сие есть Тело Мое, сия есть Кровь Моя»; для Исповеди – «Аз прощаю и разрешаю тебя во имя Отца и Сына и Святаго Духа».

В каждом Таинстве требуется наличие материи Таинства; в Крещении это – вода; в Исповеди это – само по себе исповедание и принесение удовлетворения (пока удовлетворения не принес, Таинство Покаяния нельзя считать законченным); в Соборовании это – возложение рук и помазание. И, наконец, в каждом Таинстве требуется его совершающий, имеющий намерение это Таинство совершить; от того, кто Таинство воспринимает, чтобы он имел намерение Таинство воспринять. Не обязательно иметь веру, ни понимание Таинства, но намерение Таинство воспринять.

Что здесь разумно, а что нет? Разумно то, что мы не можем ставить вопрос о действительности Таинства в зависимость от духовного состояния совершающего и воспринимающего.

Скажем, Крещение совершается безотносительно того, очень сосредоточенно в сегодняшний воскресный день священник читает молитвы или он настолько устал после литургии и всех треб, что иной раз отвлекся во время чтения оглашения или других каких-то молитв; Таинство все равно будет совершено. Но католики не правы в том, что они решительно преуменьшают значение внутреннего расположения для благодатной действенности Таинства. Вот здесь-то как раз очень важны внутренняя подготовка и расположение, большие, чем просто намерение Таинство принять. Здесь нужны и усилие, и подвиг, и вера, и внимательность, и говение (подготовка к принятию Таинства) – и только тогда Таинство в нашей жизни окажется благодатно действенным. Католики этот момент недооценивают, и в результате подготовка к Таинствам у них фактически ушла на второй план даже при подготовке к Евхаристии (у католиков евхаристический пост составляет час перед мессой).

Таинство Крещения

Общим у католиков с учением Вселенской Церкви является понятие о Крещении как о Таинстве, в котором прощаются первородный и личные грехи. Общим является связь между крещением христианина и его вхождением в тайну смерти и Воскресения Христа Спасителя. Несколько отдельным является тот момент, что они признают равночестными разные способы совершения Крещения – они говорят, что безразлично, как крестить: погружением, окроплением, обливанием, то есть они не говорят, что погружательный способ крещения есть преимущественно желательный в Церкви. Еще одно, не разделяемое ни нашей, ни Древней Церковью воззрение, – это то, что, по католическим представлениям, в крайнем случае может крестить не только мирянин (мы знаем, что у нас в крайних случаях может мирянин крестить), но может крестить даже некрещеный человек, но имеющий требуемые намерения, то есть если он сам не крещен, но другого хочет крестить, то в крайнем случае он может это совершить.

Православное воззрение о том, что мирянин может крестить, исходит из слов апостола Павла, что все члены Церкви являются царственным священством, все могут уделить те дары, которыми сами обладают. Католический взгляд исходит как раз из воззрения на Таинство как на необходимый при его совершении набор элементов – формула, вода и намерение; в таком случае даже буддист может крестить мусульманина, что является, мягко говоря, нетрадиционным воззрением на Таинство Крещения.

О возможности спасения крещеных современный католический Катехизис говорит так, что «хотя Крещение и проповедуется церковью как необходимое условие спасения, но можно предположить, что те люди, которые ничего не знали о Евангелии Христа и Его Церкви, но искали истину и выполняли волю Божию настолько, насколько ее познавали, могут быть спасены исходя из того, что можно предположить, что такие люди высказали бы желание получить Крещение, если бы знали о его необходимости». Такого рода предельно осторожная формулировка о возможности спасения людей, пребывающих вне видимой ограды церковной, является ответом современного католического богословия на очевидный факт, встающий перед всяким христианином, о том, какова судьба людей, тех миллиардов людей, которые пребывали или пребывают вне видимой ограды церковной. Католики сейчас предпочитают давать такой достаточно расплывчатый ответ.

Таинство Миропомазания

Это Таинство у католиков называется Конфирмацией (от лат. confirmatio – «утверждение, или подкрепление»); специфика его состоит в двух моментах.

1) Преимущественным совершителем Конфирмации у католиков является епископ; если у нас пресвитер может совершать Миропомазание, то у католиков – преимущественно епископ. В этом отношении они удержали практику Древней Церкви, когда епископ совершал все Таинства, в том числе и Крещение, и Миропомазание. Они были не правы, когда говорили, что действительно только епископское Миропомазание.

Но уже в XIX веке, а в XX окончательно католики отказались от такого воззрения, что недействительно Миропомазание пресвитера, лишь сохранив желательность, с тем чтобы все же по большей части это делал епископ.

2) Второй момент более существенный – они не совершают Конфирмацию в том случае, если крестится ребенок, младенец, до достижения им сознательного отроческого возраста. Конфирмация и первое причастие относятся католиками к отроческому возрасту, и в этом есть определенного рода богословский рационализм. Они рассуждают так, что если ребенок крещен, то первородные грехи ему прощены, личный грех ему не вменяется в вину до достижения сознательности, до достижения отроческого возраста. Так что если он и умрет в этом возрасте, то все равно он райского блаженства не лишится как крещеный. А вот когда он начнет нести ответственность за свои грехи, вот тогда-то ему и нужно дать Конфирмацию, которая бы его подкрепила в борьбе с этими грехами. И тут, конечно, очевидный при кажущейся логике рационализм, то есть воззрение на душу человека и плоды Таинства только как на рационально уразумеваемые.

Таинство Евхаристии

Здесь есть несколько моментов, на которые следует указать. Как положительный момент динамики развития католического воззрения на Евхаристию в XX веке, после Второго Ватиканского собора следует указать то, что ими была введена эпиклеза в чин мессы. Католический Катехизис говорит сейчас об эпиклезе не только как о молитве на освящение верующих к достойному причащению, но и адекватно православному воззрению как о молитве Духу Святому, с тем чтобы Он Своей силой преложил хлеб и вино в Тело и Кровь Христа Спасителя (даже термин «преложение» сейчас употребляют). Но моментом преложения, или в их терминологии чаще пресуществления (transsubstantio), Святых Даров по-прежнему считается не совокупность богослужения, или не молитва эпиклезы, но произнесение священником установительных слов Христа Спасителя (в несколько иной редакции): «Приимите и ядите и… пийте от нея вси». После этого звенит на мессе колокольчик, католики все поклоняются, и считается: в этот момент произошло чудо пресуществления хлеба и вина в Тело и Кровь Христа Спасителя. Это тоже наследие того самого воззрения на Таинство как на такого рода священнодействие, в котором определяющим является формульный момент.

Можно указать, что как вещество для Таинства Евхаристии в латинском обряде, то есть для большинства католиков, употребляется хлеб пресный, а не квасной. Это давнее расхождение Востока и Запада – на него еще указывали в XI веке при отпадении католичества; по-прежнему в латинской мессе употребляется пресный хлеб, хотя католические литургисты по большей части сейчас согласны, что Христом Спасителем был употреблен хлеб квасной при установлении Таинства Евхаристии.

Преимущественным способом причащения мирян сохраняется способ причащения под одним видом, только под видом хлеба посредством так называемых облаток (пресные кусочки, которые преподаются в руки или в уста – есть разные практики – причащающимся католикам). Только предстоятель причащается под двумя видами – под видом хлеба и вина. За этим стоит в прошлом очень сильное в Католической церкви ее разделение на церковь учащую и учащуюся. В Средние века, в эпоху Возрождения, отчасти в Новое время очень силен был акцент в католичестве на два неравноценных стада – стадо пастырей, клириков (церковь учащую) и всех остальных (церковь учащуюся). Первым были даны особые права (только они могли читать целиком Священное Писание, право совершения богослужения), и подчеркнуть это различие было призвано, в частности, различие в способе причастия. Сейчас есть тенденция, чтобы преодолеть это в Католической церкви, но это тенденция, а преобладающая практика причащения мирян – по-прежнему под одним видом. Младенцев не причащают. Исповедь отделена от Причастия; католики теперь причащаются независимо от Исповеди – говорится о том, что католик, имеющий смертные грехи, не исповеданные, не должен причащаться, но тем не менее перед каждым Причастием Исповедь не признается ни желательной, ни обязательной, что привело к падению литургической дисциплины. Здравомыслящие католики сейчас уже видят прежде всего отрицательные последствия снятия этой связи между Исповедью и Таинством Евхаристии. Евхаристический пост сокращен до часа перед мессой.

Таинство Исповеди

Еще в XIII веке римско-католические богословы (Альберт Великий, Бонавентура, Фома Аквинат, [Иоанн] Дунс Скот и др.) отстаивали положение, согласно которому для получения отпущения грехов в Таинстве Исповеди не требуется глубокое сокрушение (contritio), продиктованное любовью к Богу, а достаточно неполного сокрушения, то есть более легкого сожаления о грехах (attritio), продиктованного страхом (timor simpliciter servilis [просто рабским страхом]) или другими мотивами. Это положение прочно утвердилось в римско-католическом богословии. В XVI веке, несмотря на то что протестанты резко критиковали это положение как безнравственное, сущность его была подтверждена Тридентским собором (1545–1563) (сессия XIX, канон 4).

Римско-католические богословы рассуждают так. Полное сокрушение, продиктованное любовью к Богу, примиряет человека с Богом и вне Таинства. Если бы такое сокрушение было единственным средством получить отпущение грехов, не нужна была бы Исповедь. Смысл этого Таинства в том, что оно дает возможность христианину получить отпущение грехов более легким способом, без полного сокрушения. «Превосходство нового закона как раз в том и состоит, – пишет католический специалист по этому вопросу богослов А. Бенье, – что attritio (неполное сокрушение, не требующее от человека любви к Богу, – Д. О.), не являвшееся достаточным для отпущения грехов ни в первобытной религии, ни в религии иудейской, становится достаточным в соединении с Таинством в религии христианской»795. Таким образом, согласно толкованию католицизма, христианину благодаря Таинствам можно спастись, оставаясь на более низком нравственном уровне, чем представителю первобытной религии! В искажении смысла Таинств дальше идти некуда. Казалось бы, любому христианину должно быть ясно, что Таинства учреждены для нравственного совершенствования людей, а не взамен его.

В XVII веке вокруг учения о возможности получить в Таинстве Исповеди отпущение грехов без любви к Богу велись споры. Например, против этого учения восстали янсенисты, сторонники близкого к кальвинизму богословского учения голландского римско-католического епископа Янсения, папы и римско-католические богословы осуждали янсенистов. Но и в среде самих римско-католических епископов и богословов нашлись отдельные лица, которые утверждали, что и неполное сокрушение, для того чтобы быть действенным, должно включать хоть некоторые зачатки любви к Богу. Большинство же католических богословов решительно возражали против этого. Папа Александр VII, чтобы смягчить возникшие в лоне самой Римско-католической церкви соблазнительные споры, запретил в 1667 году представителям обеих сторон, какое бы иерархическое положение они ни занимали, произносить осуждение на своих противников. Вместе с тем папа Александр признал, что отрицающие необходимость какой бы то ни было любви к Богу в Таинстве Исповеди представляют мнение более распространенное (communior). В последующее время горячим отрицателем такой необходимости явился католический святой Альфонс Лигуори (XVIII век), считающийся у католиков величайшим авторитетом по вопросам морали.

Надо ли говорить о том, насколько чужда православию вся атмосфера подобного богословствования?

Таинство Священства

Особенностью римско-католического воззрения на Таинство Священства является принцип безбрачия духовенства, так называемый целибат, возведенный папой Григорием VII в закон.

Объединяя под именем «николаитов» священников-блудодеев со священниками женатыми, он запретил в 1074 году браки духовенства, а затем усилил этот закон суровыми дисциплинарными мерами и призывами мирян не повиноваться клирикам-николаитам и не принимать от них Таинств.

Ни Евангелие, ни другие писания апостольских времен не заключают в себе никаких указаний, дающих основание считать брак преградою к исполнению священнических обязанностей. Наоборот, даже считающийся у католиков основателем папства апостол Петр был женат, как о том свидетельствует Священное Писание (см.: Мф.8:14). В Восточной Церкви обет безбрачия распространяется только на епископов.

Установление этого противоестественного требования Римского престола имело следствием упадок нравов в среде средневекового духовенства и послужило предметом порицания и протеста в эпоху Реформации Римско-католической церкви со стороны гуситов, лютеран и других. В папской булле 1054 года, увековечившей церковный разрыв, нарушение этого принципа рассматривается как ересь николаитов.

У католиков последнее время была некоторая дискуссия о целибате, и был достигнут компромиссный вариант: нецелибатными у них могут быть теперь диаконы (долгое время у католиков вообще не было диаконов).

Католики смотрят на Священство как на имеющее неизгладимый характер и, соответственно, не признают извержения из сана; если православная каноническая традиция наряду с запрещением священнослужения признает извержение из сана или лишение сана, то католики считают, что человек может быть только запрещен постоянно.

В дополнение к существовавшим в Древней Церкви степеням священства в Римско-католической церкви был введен сан кардинала. Это высшие духовные лица, принадлежащие ко всем трем степеням священства и занимающие иерархически место непосредственно за папой, выше всех архиепископов и епископов. С XI века и по настоящее время кардинальской коллегии принадлежит право выбора папы.

В Средние века римские кардиналы (папские клирики), даже не имея епископского рукоположения (пресвитеры, диаконы, иподиаконы), по определению пап (Евгения IV и других) занимали места выше епископов и патриархов. С 1962 года все кардиналы имеют епископский сан.

Кардиналы назначаются папой и имеют право на символические регалии и привилегии. Число кардиналов, по декрету папы Сикста V (1586), было определено в 70 (по числу 70 старейшин израильских и 70 учеников Христовых), из них 6 кардиналов-епископов, 50 кардиналов-священников и 14 кардиналов-диаконов. Однако впоследствии, особенно в XX столетии, их число заметно увеличилось и ныне составляет около 150 человек. Кардиналы вместе с папой образуют так называемую священную коллегию, помогают ему в важнейших делах (causae majores) и занимают важнейшие должности папского управления.

Есть еще один момент, связанный с историей католического священства. Таинство Священства, совершенное по отношению к детям или младенцам, они признают совершенным хотя и в незаконном порядке, но действительным. Они вынуждены были так сделать, потому что история Католической церкви знает немало в эпоху Возрождения, до Тридентского собора, малолетних клириков, даже малолетних епископов и кардиналов (которые становились епископами в 7–10 лет). Наконец, Католическая церковь знает Римского епископа Бенедикта IX, который стал папой Римским в 12 лет.

Таинство Соборования

В отношении Таинства Соборования следует сказать, что воззрение на Соборование, или Елеосвящение, у католиков сейчас фактически не отличается от православного – воззрение на Соборование как на последнее помазание, которое преподается только умирающим, отринуто. Сейчас они вернулись к изначальному церковному новозаветному взгляду на Соборование как на Таинство, которое преподается болящим, а не умирающим. Под очевидным влиянием католичества в XVIII-XIX веках у нас тоже Соборование употреблялось преимущественно для людей, находящихся у порога земной жизни.

Таинство Брака

До Тридентского собора (1545–1563) церковным считалось бракосочетание, состоящее в изъявлении брачующимися обоюдного согласия (mutuus consensus) перед свидетелями, даже в отсутствие представителя церкви. Тридентский собор потребовал, чтобы заявление о вступлении в брак делалось в присутствии священника. Таким образом, у католиков совершителями Таинства Брака являются сами брачующиеся, а материю и форму его составляет их обоюдное согласие. В Православной Церкви вследствие очень раннего обычая церковного благословения брака на Востоке его заключение есть богослужебное действие, правомочный совершитель которого священник. Римско-католическую церковь отличает также полное исключение разводов, однако существуют все же так называемые диспенсации (dispensation то есть признание брака недействительным.

Особенности римско-католического нравоучения

Неодинаковое толкование основного содержания норм нравственной жизни Восточной и Западной Церквами проявилось очень рано. Идеалом нравственности для восточного христианина всегда был монашеский идеал аскетического делания и удаления от мира. Пост, молитва, созерцание, мир, размышление о вечном, толкование жизни только как приготовления к вечности – таковы признаки высшего христианского идеала на Востоке.

У католиков дух юридизма вторгся и в эту область. Римско-католическая система морали рассматривает добрые дела как заслуги, дающие человеку право на получение награды от Бога

Добро рассматривается не как самоцель, а как средство, нравственность – как сумма известных поступков. В этом легко убедиться, познакомившись с римско-католическими руководствами по вопросам морали.

Например, в канонах Тридентского собора (1545–1563) имеется такая угроза: «Если бы кто сказал… что тот, кто имеет веру без любви (sine caritate), не является христианином, да будет анафема» (сессия VI, канон 28). «Сколько раз в течение пяти лет обязательно надо полюбить Бога? » Такие удивительные вопросы можно встретить на страницах этих руководств.

На нравственное поведение в жизни римско-католические моралисты склонны смотреть скорее как на тяжкую обязанность человека по отношению к Богу, а роль церкви видеть в облегчении этой обязанности. Послушание церковному руководству, выполнение его предписаний дает человеку по их понятиям возможность спастись, то есть избавиться от наказаний относительно более легким способом. Что требуется от грешника по римско-католическому учению? Во-первых, покаяние, во-вторых, удовлетворение. Но в Таинстве Исповеди достаточно покаяния и несовершенного (attritio), продиктованного не любовью к Богу, но лишь чувством страха, а от необходимости принести удовлетворение католику можно избавиться посредством индульгенций за счет «сокровищницы заслуг».

Римский католицизм проповедует среди своей паствы ряд методов, позволяющих грешнику прикрыть сомнительную нравственность своего поступка некими уловками, усыпляющими религиозную совесть.

Еще в XVII столетии возник так называемый метод пробабилизма, согласно которому человек может совершать поступки, нравственно сомнительные, против которых возражают и его собственная совесть, и авторитетные моралисты, если в защиту допустимости такого поступка он может сослаться на мнение других моралистов, хотя бы даже менее авторитетных. Неприятие этого метода было осуждено папой Александром VII. Моральные правила такого рода создавались, конечно, не с сознательным намерением расшатывать моральные устои верующих, а якобы ради укрепления связи людей с церковью, ради возможно более полного господства над их душами.

Второй метод – направления намерения. Делая что-либо, запрещенное заповедью Божией, нужно предлагать своей мысли как цель что-нибудь, что само по себе не греховно. Тогда все совершаемое теряет характер греховности. В качестве примера можно привести слова одного из авторитетнейших католических моралистов XVIII столетия – канонизированного святого Альфонса Лигуори: «Убийство обидчика воспрещается как отмщение, но, по правдоподобному учению, то же убийство и в тех же обстоятельствах совершенное, разрешается как оборона чести обиженного». Другой пример: «Кто наслаждается преступной связью с замужней женщиной, но не как с замужней, но как с красавицей, следовательно, абстрагируясь от обстоятельств замужества, тот грешит не прелюбодеянием, а простым блудом». Подчеркиваю, святой Римско-католической церкви, сам, безусловно, человек высокой жизни, считает тем не менее возможным предлагать как моральную норму вот такие конкретные примеры. Еще один пример: «Позволительным является сыну отвлеченным помыслом желать отцу своему смерти, конечно, не как зла для отца, но как добра для себя, ради отдельного значительного наследства». Это XIX век, немец Бузенбаум, автор сочинения по нравственному богословию. Доктрина эта не отвергнута и поныне. В современных руководствах по католическому нравственному богословию приводятся примеры тех или иных ситуаций, казусов с рекомендациями, как следует поступать в соответствии с тем или иным правдоподобным учением.

Это учение не следует слишком упрощать, полагая, что такого рода доктрина принимается для разложения нравственности. Никакое священство, никакая церковь не желала бы нравственного умаления своей паствы. Она [т. е. доктрина] применяется потому, что антропологически человек оценивается как очень слабое существо, и с целью удержания его хотя бы в очень широких церковных пределах, чтобы он вообще не ушел из церкви или не впал в отчаяние, и возникает такого рода казуистическая мораль, как подтасовка намерений. Это не значит, что все католики руководствуются ими, но тем не менее эта доктрина официально не осуждена до сих пор.

И, наконец, третий прием, который называется ментальной, или умственной, резервацией. Она означает сознательное введение ближнего в заблуждение тем, что часть мысли договаривается про себя, а не вслух. Таким образом, лжи как будто бы и нет. Тем не менее ближнему внушается убеждение, прямо противоположное истинному. Проиллюстрировать этот прием можно следующими примерами. В книге, изданной в 1821 году канонистом-католиком Гюри, приводится такой пример со ссылкой на труд Лигуори: «Анна совершила прелюбодеяние, но на расспросы мужа, у которого явилось подозрение, она ответила первый раз, что она не нарушила брака. Во второй же раз, когда она получила уже на духу разрешение от греха своего, она ответила: “Я не виновна в сем преступлении”. Наконец, в третий раз, так как муж продолжал настаивать с расспросами, она решительно отрицала, сказав: “Не совершала я”, подразумевая про себя: “Такого прелюбодеяния, в котором я должна бы сознаться” или “которое я должна бы тебе открыть”. Спрашивается: виновата ли Анна? Ответ: во всех трех случаях Анна может быть оправдана от обвинения во лжи. Именно: в первом случае она могла сказать, что не нарушила брака, прибавив про себя: “Если он существует ненарушимым до сего дня”. Во втором случае она могла сказать, что она неповинна в грехе прелюбодеяния, раз по принесении исповеди и по получении отпущения совесть ее больше не отягчалась сим грехом и поскольку она имела моральную уверенность, что он ей отпущен. Более того – она могла даже утверждать сие с клятвою» (Альфонс Лигуори, № 162). «В третьем случае она даже с вероятием могла отрицать, что совершила прелюбодеяние, подразумевая: “Так, чтобы быть обязанной открыть грех мужу”. Таким же образом виноватый может сказать судье, незаконно его запрашивающему: “Я не совершил преступления”, подразумевая: “Я не совершал такого преступления, которое я бы был обязан тебе открыть”» (Альфонс Лигуори, № 173 и др.). Таков пример истолкования того, что называется ментальным резервированием.

Можно привести другой, исторический, пример из новейшей истории. Когда в XX столетии к власти в Италии пришли фашисты во главе с Муссолини, тогдашний Римский папа разрешил итальянской молодежи вступать в фашистские организации и принимать клятву, но делая про себя мысленную оговорку, вот эту самую ментальную резервацию: «Принимаю эту клятву, кроме всего того, что относится к закону Католической церкви», то есть «де-факто» это было разрешено при условии такого рода внутренней оговорки. Это одна из немногих официальных общих резерваций, которые были разрешены папой.

Весьма далекий от Евангелия дух таких моральных наставлений, к счастью, не охватил собой всей жизни Римско-католической церкви. Многим плодам праведности можно учиться у наших братьев-католиков. Практически часто сами они гораздо ближе к Евангелию, чем официальные указания и правила их церкви, вызывающие порой у них самих некое смущение и недоумение. О неприемлемых для своего христианского сознания правилах своей церкви иногда католики просто-напросто забывают. Да и само руководство Римско-католической церкви уже озабочено тем, чтобы придать некоторым из таких правил не столь явно начетническую форму.

Алексей Лосев, доктор филологических наук. Прочие латинские догматы и молитвенная практика796

а) Я не буду говорить тут о других догматах Католической церкви, но я настаиваю, что все они имеют своим основанием Filioque, что Filioque не есть что-то случайное, неясное, излишнее или внешнее. Прежде всего на основе Filioque построено католическое учение о первородном грехе, где мы находим главным образом две формы позитивизма – или августиновский фатализм, или ансельмо-скотовскую «юридическую» теорию. В силу Filioque существует догмат о беспорочном зачатии Девы Марии: рождение Христа Девой от Духа Свята для католиков мало обоснованно ввиду приниженного значения Духа Свята, для восполнения чего требуется позитивно-эмпирическое очищение человеческого естества Девы Марии (причем лжедогматическое ослепление не видит тут дурной бесконечности: чтобы был вполне чист Христос, надо признать непорочное зачатие Его Матери; чтобы признать непорочное зачатие Его Матери, надо признать непорочное зачатие родителей этой Матери, и т. д., и т. д.). На юридической теории искупления основано учение о сверхдолжных заслугах и, следовательно, об индульгенциях. Рационалистическим синтезом отвлеченного агностицизма и формалистического позитивизма является догмат о непогрешимости римского папы: только в порядке агностической отвлеченности можно говорить о непогрешимости кого бы то ни было из смертных людей; относительно же юридического формализма папской власти, когда она сама себя отождествляет с государственной властью, и о позитивном инквизиционном абсолютизме ее практики, когда «цель оправдывает средства», распространяться не приходится. Сюда же необходимо причислить и учение о чистилище, пытающееся диалектику и антиномику вечных мук заменить формальной логикой и рационализмом всеобщего спасения.

b) Но ярче всего и соблазнительнее всего – это молитвенная практика католицизма. Мистик-платоник, как и византийский монах (ведь оба они по преимуществу греки), на высоте умной молитвы сидят спокойно, погрузившись в себя, причем плоть как бы перестает действовать в них, и ничто не шелохнется ни в них, ни вокруг них (для их сознания). Подвижник отсутствует сам для себя; он существует только для славы Божией. Но посмотрите, что делается в католичестве. Соблазненность и прельщенность плотью приводят к тому, что Дух Святой является блаженной Анджеле797 и нашептывает ей такие влюбленные речи: «Дочь Моя сладостная Мне, дочь Моя храм Мой, дочь Моя услаждение Мое, люби Меня, ибо очень люблю Я тебя, много больше, чем ты любишь Меня»798. Святая находится в сладкой истоме, не может найти себе места от любовных томлений. А Возлюбленный все является и является и все больше и больше разжигает ее тело, ее сердце, ее кровь. Крест Христов представляется ей брачным ложем. Она сама через это входит в Бога: «И виделось мне, что нахожусь я в середине Троицы…»799. Она просит Христа показать ей хоть одну часть тела, распятого на Кресте; и вот Он показывает ей… шею. «И тогда явил Он мне Свою шею и руки. Тотчас же прежняя печаль моя превратилась в такую радость, и столь отличную от других радостей, что ничего и не видела, и не чувствовала, кроме этого. Красота же шеи Его была такова, что невыразимо это. И тогда разумела я, что красота эта исходит от Божественности Его. Он же не являл мне ничего, кроме шеи этой, прекраснейшей и сладчайшей. И не умею сравнить этой красоты с чем-нибудь, ни с каким-нибудь существующим в мире цветом, а только со светом тела Христова, которое вижу я иногда, когда возносят его»800. Что может быть более противоположно византийско-московскому суровому и целомудренному801 подвижничеству, как не эти постоянные кощунственные заявления: «Душа моя была прията в несотворенный свет и вознесена»802, эти страстные взирания на Крест Христов, на раны Христа и на отдельные члены Его тела, это насильственное вызывание кровавых пятен на собственном теле, и т. д., и т. д.? В довершение всего Христос обнимает Анджелу рукою, которая пригвождена была ко Кресту803, а она, вся исходя от томления, муки и счастья, говорит: «Иногда от теснейшего этого объятия кажется душе, что входит она в бок Христов. И ту радость, которую приемлет она там, и озарение рассказать невозможно. Ведь так они велики, что иногда не могла я стоять на ногах, но лежала, и отымался у меня язык… И лежала я, и отнялись у меня язык и члены тела»804.

с) Это, конечно, не молитва и не общение с Богом. Это – очень сильные галлюцинации на почве истерии, т. е. прелесть. И всех этих истериков, которым является Богородица и кормит их Своими сосцами; всех этих истеричек, у которых при явлении Христа сладостный огонь проходит по всему телу и, между прочим, сокращается маточная мускулатура; весь этот бедлам эротомании, бесовской гордости и сатанизма можно, конечно, только анафематствовать вместе с Filioque, лежащим у католиков в основе каждого догмата и в основе их внутреннего устроения и молитвенной практики. В молитве опытно ощущается вся неправда католицизма. По учению православных подвижников, молитва, идущая с языка в сердце, никак не должна спускаться ниже сердца, в то время как агностицизм и позитивизм Filioque, будучи переведен в молитву, требует: 1) абстрактизации Божественной сущности и 2) позитивно ощущаемых ее энергий. Но когда предмет знания абстрактен, а процесс его познания очень жизнен и напряжен, то в силу неудовлетворенности самого предмета образуются бесплодное воспаление и разгорячение этого процесса и невозможность удовлетвориться – вместо спокойного видения и обладания, «священного безмолвия» исихастов. Православная молитва пребывает в верхней части сердца, не ниже. Молитвенным и аскетическим опытом дознано на Востоке, что привитие молитвы в каком-нибудь другом месте организма всегда есть результат прелестного состояния. Католическая эротомания связана, по-видимому, с насильственным возбуждением и разгорячением нижней части сердца. «Старающийся привести в движение и разгорячить нижнюю часть сердца приводит в движение силу вожделения, которая по близости к ней половых частей и по свойству своему приводит в движение эти части. Невежественному употреблению вещественного пособия последует сильнейшее разжжение плотского вожделения. Какое странное явление! По видимости подвижник занимается молитвою, а занятие порождает похотение, которое должно бы умерщвляться занятием»805. Это кровяное разжжение вообще характерно для всякого мистического сектантства. Бушующая кровь приводит к самым невероятным телодвижениям, которые в католичестве еще кое-как сдерживаются общецерковной дисциплиной, но которые в сектантстве достигают невероятных форм806.

d) Я приведу два суждения, рисующие отличие православно-восточной стихии от католическо-западной, – одно аскетическое, другое – ученое.

«Действие крови на душу вполне очевидно при действии страсти гнева и помыслов гнева на кровь, особливо в людях, склонных к гневу. В какое исступление приходит человек, воспламененный гневом. Он лишается всей власти над собою; поступает во власть страсти, во власть духов, жаждущих его погибели и желающих погубить его, употребив во орудие злодеяния его же самого; он говорит и действует, как лишенный рассудка. Очевидно также действие крови на душу, когда кровь воспаляется страстию блудною. Действие прочих страстей на кровь менее явно; но оно существует. Что такое печаль, что – уныние, что – леность? Это разнообразные действия на кровь разных греховных помыслов. Сребролюбие и корыстолюбие непременно имеют влияние на кровь: услаждение, которое производят на человека мечты об обогащении, что иное, как не обольстительное, обманчивое, греховное играние крови? Духи злобы, неусыпно и ненасытно жаждущие погибели человеческой, действуют на нас не только помыслами и мечтаниями, но и разнообразными прикосновениями, осязая нашу плоть, нашу кровь, наше сердце, наш ум, стараясь всеми путями и средствами влить в нас яд свой… Разнообразные воспаления крови от действия различных помыслов и мечтаний демонских составляют то пламенное оружие, которое дано при нашем падении падшему херувиму, которым он вращает внутри нас, возбраняя нам вход в таинственный Божий рай духовных помышлений и ощущений».

«Особенное внимание должно обратить на действие в нас тщеславия, которого действие на кровь очень трудно усмотреть и понять. Тщеславие почти всегда действует вместе с утонченным сладострастием и доставляет человеку самое тонкое греховное наслаждение. Яд этого наслаждения так тонок, что многие признают наслаждение тщеславием и сладострастием за утешение совести, даже за действие Божественной благодати. Обольщаемый этим наслаждением подвижник мало-помалу приходит в состояние самообольщения; признавая самообольщение состоянием благодатным, он постепенно поступает в полную власть падшего ангела, постоянно принимающего вид Ангела светлого, – делается орудием, апостолом отверженных духов. Из этого состояния написаны целые книги, восхваляемые слепотствующим миром и читаемые не очистившимися от страстей людьми с наслаждением и восхищением. Это мнимодуховное наслаждение есть не что иное, как наслаждение утонченными тщеславием, высокоумием и сладострастием. Не наслаждение – удел грешника: удел его – плач и покаяние. Тщеславие растлевает душу точно так же, как блудная страсть растлевает душу и тело. <…> Потому-то святыми отцами предлагается в общее делание всем инокам, в особенности занимающимся молитвою и желающим преуспеть в ней, святое покаяние, которое действует прямо против тщеславия, доставляя душе нищету духовную. Уже при значительном упражнении в покаянии усматривается действие тщеславия на душу, весьма сходное с действием блудной страсти. Блудная страсть научает стремиться к непозволительному совокуплению с постороннею плотию и в повинующихся ей, даже одним услаждением нечистыми помыслами и мечтаниями, изменяет все сердечные чувствования, изменяет устроение души и тела; тщеславие влечет к противозаконному приобщению славе человеческой и, прикасаясь к сердцу, приводит в нестройное сладостное движение кровь – этим движением изменяет все растворение (расположение) человека, вводя в него соединение с дебелым и мрачным духом мира и таким образом отчуждая его от Духа Божия»807.

«Когда Божественная благодать осенит молитвенный подвиг и начнет соединять ум с сердцем, тогда вещественная кровяная теплота совершенно исчезнет. Молитвенное священнодействие тогда вполне изменяется: оно делается как бы природным, совершенно свободным и легким. Тогда является в сердце другая теплота, тонкая, невещественная, духовная, не производящая никакого разжжения, – напротив того, прохлаждающая, просвещающая, орошающая, действующая как целительное, духовное, умащающее помазание, влекущая к неизреченному люблению Бога и человеков»808. «От действий духовных окончательно ослабевают действия крови на душу; кровь вступает в отправление своего естественного служения в телесном составе, престав служить вне естественного своего назначения орудием греху и демонам. Святый Дух согревает человека духовно, вместе орошая и прохлаждая душу, доселе знакомую только с разнообразными разгорячениями крови»809.

Кровяное разгорячение в умно-сердечной молитве есть ее Filioque. Оно – необходимый логический вывод из Filioque.

Диакон Андрей Кураев, кандидат философских наук, кандидат богословия, профессор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Православие и католичество в опыте молитвы810

В религии мысль воплощается в дела, теория – в практику, богословие налагает явственный отпечаток на антропологию. Человек склонен постепенно уподобляться тому, во что он искренне верит. И религии вполне сознательно развивают свои способы воздействия на своих адептов, с тем чтобы человек перестроил свой внутренний мир по тем нормам, что приняты в данной традиции. И, значит, разница религий – это не столько разница теорий, то есть правоверия и кривоверия, сколько различие духовной практики, то есть православия и инославия, ортодоксии и гетеродоксии. Различие духовных традиций – это прежде всего различие их молитвы, которое в конце концов ведет к созданию различных антропологических ликов конфессий.

«Как бывает правильно поставленный голос, так бывает и правильно поставленная душа», – писал отец Александр Ельчанинов811. И постановку этой души желательно вести по избранному звучанию камертона. А если камертон сфальшивил, если то, что привычно считается чистым звуком в одной традиции, есть нестерпимая какофония с точки зрения другой? Подлинной ересью является как раз не столько иномнение, сколько инославие.

Поскольку же человек научается молитве не из учебников, а по опыту соучастия в молитве уже существующей и уже молящейся общины, то вполне понятен канонический запрет на совместную молитву с еретиками. Он связан не с опасением, что пятидесятник, говоря «Отче наш», обращается к диаволу, а с нежелательностью заимствования инославного образа богообщения.

Есть своя правда в словах А. Ф. Лосева: «Молиться со стеариновой свечой в руке, наливши в лампаду керосин и надушившись одеколоном, можно только отступивши от правой веры. Это – ересь в подлинном смысле, и подобных самочинников надо анафематствовать»812. Ведь действительно – ересь…

Если бы религия сводилась к догматике, то можно было бы принудить группы экспертов-богословов к соглашениям, примиряющим интерпретации евангельских текстов. Но образы молитв и образы «внутренних человеков» нельзя изменить принятием экспертного консенсуса. «Словеса опровергаются словесами, но чем можно опровергнуть жизнь?» – вопрошал святитель Григорий Палама813.

И настолько жизненный опыт разных религий различен, что в конце концов разные «внутренние человеки» рождаются в них. И эта разница сокровенных антропологических реалий (я надеюсь, не надо пояснять, что духовная антропология не имеет ничего общего с медицинской или расовой) проявляется даже внешне.

Лики конфессий оказываются разными. На фоне сегодняшних межрелигиозных и межконфессиональных дискуссий представляется, что между богословием православия и баптизма минимум различий. Но посмотрим на лица двух людей, каждый из которых в своей конфессии считается образцом исполняемого им христианского служения. Пусть это будут, например, Билли Грэм и святой преподобный Амвросий Оптинский. Даже по их фотокарточкам будет заметно, что духовный опыт этих людей почти не имеет ничего общего. У одного из них глаза явственно промыты и просветлены покаянием…

В православии правильно поставленная душа рождает в себе такой строй, который именуется странным словом – радостопечалие814. Если есть только печаль, только самохуление, только самоуничижение – это ересь. Для такого человека его ощущение собственных немощей и грехов заслонило Бога и Его любовь.

Но если есть только радость и нет покаянного вздоха, который примешивается едва ли не к каждому дыханию, – то это тоже ересь. Это значит, что человек настолько увлекся изучением рекламно-евангелических листовок, что утратил познание о себе самом. Некая не особенно глубокая «идея о Боге» заслонила от такого человека Самого Бога, а значит, луч Света не смог высветить для него потемки его собственнной души. «Луч солнечный, проникнувший чрез скважину в дом, просвещает в нем все, так что видна бывает и тончайшая пыль, носящаяся в воздухе, подобно сему, когда страх Господень приходит в сердце, то показывает ему все грехи», – читаем мы у преподобного Иоанна Лествичника очень традиционную для православия метафору815. Билли Грэм убежден сам и убеждает тысячи других людей в том, что «уверовав, мы уже не грешим». Доктрина сдавливает человеку совесть, и он теряет покаянный дар. Что ж, протестантам, распространившим догмат о непогрешимости на всех своих единоверцев, стоит напомнить, что первый протестант – Мартин Лютер – в «Большом Катехизисе» процитировал очень православные слова блаженного Иеронима: «Покаяние – это доска, на которой мы должны всплыть и переправиться после того, как разбился корабль, на который мы вступаем и плывем, когда в христианство приходим»816. Покаяние и есть радостопечалие: печаль – потому, что есть зрение своих грехов, а радость – потому, что есть изнесение их пред лицо Спасителя.

Еще одно характерное православное слово, говорящее о том же умении сопрягать в единое звучание разные и даже как будто взаимоисключающие устроения души, – это слово умиление. С. Аверинцев это греко-славянское слово перевел на русский язык как «любовь с заплаканным лицом».

Лествичник поясняет причину радости молитвенников: если присутствие любимого человека видимо всех нас изменяет и делает веселыми, радостными и беспечальными – тем более возвеселяет присутствие Небесного Владыки, невидимо сходящего в душу. «Тогда и по наружному… виду… изъявляет светлость души», – заключает он817.

За много веков до него святой Игнатий Богоносец пишет траллийцам, что «образец вашей любви я получил и имею в вашем епископе, которого сама наружность весьма поучительна» (Траллийцам, 3). Понятно ведь, что речь идет не об облачении епископа (тогда священнические одежды вряд ли сильно отличались от обычных) и не о длине его волос. Нечто внутреннее просвечивало вовне. Значит, проповедовать можно не только словом и не только с кафедры. Монах, молчаливо идущий по городу, делает не меньше для проповеди Евангелия, чем активнейший член какой-либо корейской миссии.

А вот свидетельства об обратном душеустроении. «Посмотрите на Ницше. Ведь достаточно взглянуть на его лицо, чтобы решительно сказать, что этот человек не любит Спасителя» (священник Анатолий Жураковский)818.

Таково же впечатление Николая Гумилева от картины Франчабиджо:

Его глаза – подземные озера,

Покинутые царские чертоги.

Отмечен знаком высшего позора,

Он никогда не говорит о Боге819.

Конечно, это – суждение о глазах атеиста. Но и в христианском мире разная мера глубины и подлинности духовного опыта тоже налагает вполне зримый отпечаток на людей. Говоря о картинах, украшающих западные храмы, святитель Игнатий (Брянчанинов) писал: «Так и видно, что живописцы были люди вполне плотские, не имевшие ни малейшего понятия о духовном, никакого сочувствия к нему и потому не имевшие никакой возможности изобразить человека духовного живописью. Не имея понятия о том, какое положение принимают черты лица углубленного в свою молитву святого мужа, какое положение принимают его глаза, его уста, его руки, все тело его, они сочиняют в невежественном воображении своем произвольную, невежественную мечту, сообразно этой мечте устанавливают натурщика или натурщицу, и отличная кисть изображает на полотне совершенную нелепость, так, как красноречивейший оратор по необходимости должен был бы произнести самую бестолковую речь, если б заставили его говорить о предмете, вовсе не известном ему… Изображению святого должны быть чужды изысканная поза, движение, изображающее восторженность, положение лица романическое, сентиментальное, с открытым ртом, с закинутою кверху головою или с сильно устремленными кверху глазами. Также не должно изображать святых жен и дев с опущенными книзу глазами: дева начинает тогда опускать вниз глаза, когда явится в ней ощущение греховное; в невинности своей она глядит прямо»820.

Различие картины и иконы – не просто различие двух художественных школ. В нем сказывается существенное расхождение именно молитвенного опыта. По мнению Л. Успенского, перед «реалистически-сентиментальными» картинами можно молиться не благодаря, но лишь вопреки им…

Вспомним восприятие католической «внешности» человеком, стоявшим у истоков русского экуменического движения – отцом Сергием Булгаковым. В пору юношеского атеизма он пережил религиозное потрясение у Сикстинской Мадонны. Спустя десятилетия, оказавшись около нее снова уже в эмиграции и уже не юношей-нигилистом, а священником, он испытал новое потрясение: «Здесь – красота, лишь дивная человеческая красота с ее религиозной двусмысленностью, но… безблагодатность. Молиться перед этим изображением? – это хула и невозможность! Почему-то особенно ударили по нервам эти ангелочки и парфюмерная Варвара в приторной позе с кокетливой полуулыбкой… Какая-то кощунственная фамильярность: ну можно ли после видения Божией Матери брать такой тон? Это не икона, это картина. Грядет твердой человеческой поступью по густым, тяжелым облакам, словно по талому снегу, юная мать с вещим младенцем. Нет здесь девства, а наипаче приснодевства, напротив, царит его отрицание – женственность и женщина, пол… Я наглядно понял, что это она, ослепительная мудрость православной иконы, обезвкусила для меня Рафаэля, она открыла мне глаза на вопиющее несоответствие средств и заданий… Красота Ренессанса не есть святость, но то двусмысленное, демоническое начало, которое прикрывает пустоту, и улыбка его играет на устах леонардовских героев…». Затем Булгаков вспоминает, что еще более резко отзывался ему об этой картине Лев Толстой: «Ну что же – девка родила малого, только всего – что же особенного?». Тогда этот отзыв возмутил Булгакова, но – «теперь я понял и почувствовал нецеломудрие картины Рафаэля, сладострастие его кисти и кощунственную ее нескромность»821.

Разница православия и католичества – это различное проведение границы между душевным и духовным: у нас она пролегает в разных сферах. То, что в православии есть еще лишь естественное состояние, в католической мистике воспринимается как уже благодатное. Западная картина и восточная икона зримо показывают эту разницу. А. Лосев проявление этих внутренних различий видит в том, как «отличается… умиленное видение иконного лика от нескромного осязания и зрительного взвешивания статуи»822.

И в богословии, и в мистике, и в музыке823 многое из того, что Запад представляет как «духовно-благодатное», Восток сдержанно оценивает как «душевное», рукотворно-человеческое. Но это и есть состояние «мнения», прелести. Не только суровый аскет святитель Игнатий (Брянчанинов) чувствует привкус прелести в высших проявлениях западной мистики, но и тот же Лосев пишет о «явной и принципиальной прельщенности этого (католического) опыта тварью»824.

Учебники богословия и теологические монографии обычно ведут сопоставление религиозных путей по их перифериям – через сличение догматических формулировок. Берется один катехизис и сличается с другим. Почти нет попыток сопоставления духовного опыта, опыта молитвы825.

Тем более не по силам эта задача мне. И все же в порядке скорее постановки вопроса, чем итогового утверждения, приведу некоторые сопоставления, касающиеся мистики православия и мистики католичества.

По моему представлению, важнейшее различие православия и латинства лежит не в горизонте споров о Filioque или папском примате, а в практике медитативной молитвы. Духовные авторитеты Запада настойчиво рекомендуют тот путь духовного делания, который категорически запрещают духовные учителя Востока (причем еще во времена церковного единства)826.

Речь идет о том, как должен держать себя человек во время молитвы. Как человеку защитить себя от того, чтобы незаметно для себя самого не начать молиться… себе самому. Задолго до Фейербаха и Фрейда христианская мысль знала, что человек способен сам создавать объекты своего религиозного поклонения. Человек способен спроецировать свои страхи и надежды «вовне», сделать их отчужденными от самого себя, сублимировать и вознести на «небеса». Человек может сам спровоцировать в себе такие психические состояния, которые он будет склонен рассматривать как пришедшие к нему извне, как откровение и благодатное посещение. Человек выступает творцом своего религиозного опыта.

В признании этого факта нет ничего странного для религии. Конечно, религиозная деятельность есть деятельность человека и, конечно, как и всякая деятельность, она подчинена законам человеческой психики (в том числе и законам бессознательного, и законам социальной психологии). Вопрос в другом: можно ли до конца объяснить всю сферу религиозной жизни человека исключительно человеческим психизмом? Человеческое сознание создает свои образы об ином. Эти образы – человеческие. Но значит ли это, что иное в них никак не присутствует, что все человеческие порождения так и не выводят его за рамки субъективности? Человек обо всем говорит человеческим языком – но значит ли это, что в бытии нет ничего, кроме человеческих слов?

Как и наука и как почти любая философия, богословие полагает, что в человеческом опыте все же есть нечто, порождаемое не самим человеком, но внешней по отношению к нему и самобытной реальностью. И вот вопрос: как уловить присутствие нечеловеческого в человеческом опыте? Где критерий «объективности»?

Для ответа на этот вопрос философия создала специальную дисциплину – гносеологию (теорию познания). В православном богословии такой методологической дисциплины нет (может быть, еще нет). И, конечно, отцы не были похожи на Канта и не писали «Критику чистого разума». Но, с другой стороны, для них вопрос об ошибке был вопросом совсем не теоретическим. Не для получения докторской степени, а для выживания и для спасения души нужно было распознать обман и остеречься от ошибки.

И поэтому опытным путем отцы пришли к некоторым конкретным советам, помогающим отличать опыт чисто человеческий от того опыта, в котором человеческое оказывается пронизано Божественным. Один из этих советов – не заниматься самовозбуждением. Не провоцировать в себе какие-либо острые «религиозные» переживания. Не искать видений и чудес827. Держать в узде воображение. И поэтому во время молитвы надо строго воздерживаться от того, чтобы представлять себе какие-либо зримые картинки.

Восточная традиция допускает, хоть и с предельной осторожностью, преднесение образа в своем уме – но ни в коем случае не во время молитвы. «Как воображать Господа? сидящим на престоле или распятым? – отвечает на вопрос святитель Феофан Затворник. – Когда размышляете о Божественном, тогда можно вообразить Господа, как потребуется. Но во время молитвы никаких образов держать не следует»828. «Если допустите образы, то éсть опасность – начать молиться мечте»829.

При православной молитве не виды, не образы, а смыслы, постигаемые умом и переживаемые сердцем, делаются предметом рассмотрения. «Вообрази… истину и молись о ней, или ее во время молитвы вращай в уме и молитвы составляй из нее же. Придет момент, когда истина сия войдет в сердце и обымет все существо души, питая ее и обвеселяя»830.

В противоположность этому католическая медитация предполагает вызывание в уме и удержание в памяти некоего зримого образа. Игнатий Лойола, основатель ордена иезуитов и почитаемый католический святой, предлагает831, например, следующую медитацию: «Представить мысленно огромные языки пламени и души, как бы заключенные в раскаленные тела. Услышать упреки, плач и вопли, предание проклятию Иисуса Христа и святых Его. Почувствовать запах дыма, серы, разложения и гнили. Представить, что мы сами осязаем этот огонь. Вспомнить души, пребывающие в аду, благодарить Господа за то, что Он не попустил мне окончить жизнь здесь»832… Это упражнение рекомендуется делать за час до ужина.

Есть, конечно, и иные предметы для медитаций. Можно представить себя воспринимающим благоухание Девы Марии в раю. Можно поставить себя рядом с апостолами на горе Преображения. Можно представить себя следующим Via Dolorosa [скорбным путем] следом за Христом.

Интеллектуальная медитация православия ближе к еврейским истокам христианства (в Библии важнее слово, а не зримый образ; в ней созерцаются повеление и смысл, а не облик Повелевшего; в ней уразумение, а не эстетическое любование). Католическая медитация со зримым образом ближе не столько к библейскому наследию, сколько к скульптурности греческой эстетики. Но дело не в близости к тем или иным культурным образцам. Дело в том, какие получаются плоды. Слишком эмоциональная католическая медитация приводит к тому, что в область собственно религиозную вторгаются пробужденные ею человеческие эмоции, которым совсем не место в религии (по крайней мере – в непреображенном виде). И итог оказывается с точки зрения православного святоотеческого опыта просто пугающим. А с точки зрения светской психологии – напротив, очень понятным и знакомым, совершенно не мистическим, а очень даже мирским… Присмотримся:

Анджела († 1309), в католичестве именуемая блаженной, особо остро представляет себе страдания Христа. «Стояла я однажды на молитве, и Христос показал мне Себя наяву яснее. И тогда позвал Он меня и сказал мне, чтобы я приложила уста к ране на боку Его. И мне казалось, что я приложила уста и пила Его кровь, истекающую из бока Его, и давалось мне понять, что этим Он очищает меня. И с этих пор начала я испытывать великое утешение, хотя от созерцания страстей Его испытывала печаль»833. «И кровь Его казалась мне такою красною и текущею из ран, как будто только сейчас начала изливаться она из открытых ран. Явственно было тогда в связках благословенного тела такое разъединение связи и единства в связках всех членов тела, происшедшее от свирепого и жестокого растяжения на древе Креста девственных членов, что жилы и связки между костями, казалось, совсем растянулись и отступили от должной гармонии всего тела. Однако на коже не было заметно разрушения единства тела. И при виде жестокого разрешения связей тела и растяжения членов его, отчего все жилы казались растянутыми и разъединенными, а кости могли быть сосчитанными, боль сильнее пронзала меня, чем при виде открытых ран. И вид так распятого тела благого и возлюбленного Иисуса истинно вызывал такое сострадание, что не только внутреннее мое, но и все кости и связки мои, как казалось, чувствовали новую боль и вызывали новые стенания и ужасное чувство страдания в пронзенных так духе и теле»834. «Однажды взирала я на Крест с Распятием на нем, и, когда взирала я на Распятого телесными очами, вдруг зажглась душа моя такою пламенною любовью, что даже члены моего тела чувствовали ее с великою радостью и наслаждением. Видела же я и чувствовала, что Христос обнимает душу мою рукою, которая пригвождена была ко Кресту, и радовалась я величайшею радостью… И иногда от теснейшего этого объятия кажется душе, что входит она в бок Христов»835.

Интенсивность такого рода созерцаний такова, что, например, мистический собеседник Анджелы говорит ей: «Был Я с апостолами, и видели они Меня очами телесными, но не чувствовали Меня так, как чувствуешь ты»836. Сама же Анджела столь живо переживает картины Страстей, проходящие перед ее глазами, что убеждена, что даже Дева Мария, стоявшая у Креста Своего Сына, не могла бы рассказать о них подробнее Анджелы837.

Путь такого рода медитаций и их итог православный мистик преподобный Симеон Новый Богослов описывает так: «Он возводит к небу руки, глаза и ум, воображает в уме своем Божественные совещания, небесные блага, чины святых Ангелов, селения святых, короче, собирает в воображении своем все, что слышал в Божественном Писании… рассматривает это во время молитвы и всем этим возбуждает душу свою к Божественному желанию и любви, иногда проливает слезы и плачет… Таким образом, мало-помалу кичится сердце его, и он мнит, что все, совершаемое им, есть плод Божественной благодати к его утешению, и молит Бога, чтобы всегда сподобил его пребыть в этом делании. Это признак прелести»838.

Это место, замечу, не однозначно. Святитель Игнатий (Брянчанинов) толкует его вполне прямолинейно: сам способ такой молитвы есть «прелесть». Но святитель Феофан Затворник нередко считал необходимым вступать в полемику со святителем Игнатием839. И в данном случае, помещая перевод (как всегда у Феофана, это скорее пересказ) поучения преподобного Симеона в пятом томе составленного им «Добротолюбия», Вышенский Затворник более мягко подает конечную оценку. В скобках он уточняет: «Это (то есть так думать об этом виде молитвы) есть знак прелести».

В этом случае получается, что преподобный Симеон не видит зла как такового в подобном духовном подвиге. Он лишь называет прелестью принятие такого состояния в качестве благодатного. Это не бесовское видение, это плод естественной человеческой психологии – но именно как таковой плод это состояние должно быть опознано и не должно ему приписывать большего. Прелесть как раз и есть «мнение»: человек, своим усердием вызвав в себе некие вполне психические переживания, наделяет их благодатно-благородным происхождением и почитает себя боговидцем.

О самодельно-рукотворном происхождении плодов лойоловских медитаций мы находим свидетельство в довольно неожиданном источнике. Не кто иной, как В. С. Печерин, один из самых известных русских католических деятелей (прошедший путь от профессора Московского Императорского Университета до священника-монаха ордена Редемпционистов), говорит: «В духовных упражнениях святого Игнатия <Лойолы> человеческий ум похож на вола или быка, который ходит кругом и приводит в движение мельницу. Вечно в том же кругу вертится, не подвигается вперед, нет ничего нового, нет прогресса. Эти упражнения – наилучшее средство для скования человеческого ума»840.

Бывают ли ложные духовные переживания и откровения? Очевидно, да – вспомним хотя бы откровения «Белого братства». Могут ли они перемешиваться обычными для христианина чувствами, словами, мыслями? Да – достаточно вспомнить «Богородичный центр». Но тогда само резкое отталкивание православных людей от некоторых проявлений инославной мистики не должно восприниматься как нечто «невежливое». Можно обсуждать мотивы этого отталкивания, но нельзя не принимать в свое поле зрения сам факт этого отторжения.

Характерно при этом, что в восприятии людьми православного воспитания католической мистики сформировалась уже вполне определенная константа. Зримое и эмоционально окрашенное представление предмета религиозного опыта приводит некоторых западных подвижников к таким состояниям, которые заставляют усомниться в целомудренной чистоте их переживаний.

Чтобы не показаться голословным, приведу несколько текстов, представляющих как сами эти соблазнительные для православного взгляда моменты западного мистического опыта, так и реакцию православных людей на них.

Вот характерный пример с Терезой Авильской. «Часто Христос мне говорит: Отныне Я – твой, и ты – Моя. Эти ласки Бога моего погружают меня в несказанное смущение. В них боль и наслаждение вместе. Это рана сладчайшая… Я увидела маленького Ангела. Длинное золотое копье с железным наконечником и небольшим на нем пламенем было в руке его, и он вонзал его иногда в сердце мое и во внутренности, а когда вынимал из них, то мне казалось, что с копьем вырывает он и внутренности мои. Боль от этой раны была так сильна, что я стонала, но и наслаждение было так сильно, что я не могла желать, чтобы окончилась эта боль. Чем глубже входило копье во внутренности мои, тем больше росла эта мука, тем была она сладостнее»841. Приводя эти откровения Терезы, Д. Мережковский комментирует: «Если бы нечестивая, но опытная в любви женщина увидела Терезу в эту минуту, то поняла бы или ей казалось бы, что она понимает, что все это значит, и только удивилась бы, что с Терезой нет мужчины». Если переживание Терезы воспринимать как религиозное – то к нему придется приложить известное православной мистике состояние «блудной прелести». Это – резкое слово. Но еще Алексею Хомякову пришлось сказать: «Да не оскорбляются наши западные братья жестокостью моих выражений. Я не властен в выборе слов»842.

Если же рассматривать свидетельство Терезы как просто психический документ – то оно будет достоверно и правдиво, как достоверно и немистично признание Цветаевой, открывающей «тайну жен»:

Тайну Евы от древа – вот:

Я не более чем животное,

Кем-то раненное в живот.

Впрочем, у Терезы всю ее жизнь были непрестанные проблемы с ее духовниками – ее опыт смущал и их843. Тени сомнения мелькали и у самой Терезы, но она вполне искусно их отгоняла: «Только не смущайтесь и не бойтесь, – советует она сестрам, – если видения и не от Бога, то при смирении и доброй совести они вам не повредят. Господь умеет извлечь добро из зла, и на пути, которым бес хотел вас погубить, вы только приобретете. Думая, что Бог так одарил вас, вы постараетесь угодить Ему и постоянно о Нем помнить. Один ученый человек говорил, что бес – искусный художник, и, если бы тот показал ему въяве образ Господа, он бы не огорчился, ибо это возбудило бы в нем благоговение и бес был бы побежден своим же оружием. Ведь как ни дурен художник, мы все равно этот образ чтим»844.

И даже сегодня католический богослов, безусловно защищающий подлинность мистического пути Терезы, вынужден признать, что не так уж трудно интерпретировать по крайней мере некоторые моменты душевной жизни Терезы в терминах иного, небогословского языка: «Экстатические переживания сопровождаются иногда явлениями левитации, каталепсии, нечувствительности, которые есть отражения на теле насыщенности Божественных даров, сообщаемых душе. Эти необычные феномены могут ставить жизнь в опасность, обычно они ухудшают здоровье, но иногда, напротив, обновляют его. К этому могут добавляться патологические проявления. Тереза говорит о шуме в голове. Ясно, что мистиком становятся не вследствие невропатии, но подлинная мистическая жизнь может совмещаться с невропатическим состоянием»845.

И комментарий Мережковского не случаен. Так вообще с Востока видится западный мистический сентиментализм: «Но ярче всего и соблазнительнее всего – это молитвенная практика католицизма, – говорит А. Ф. Лосев. – <…> <Блаженная Анджела> находится в сладкой истоме, не может найти себе места от любовных томлений. <…> Крест Христов представляется ей брачным ложем. <… > Что может быть более противоположно византийско-московскому суровому и целомудренному подвижничеству, как не эти… страстные взирания на Крест Христов, на раны Христа и на отдельные члены тела Его, это насильственное вызывание кровавых пятен на собственном теле, и т. д., и т. д.? <…> Это, конечно, не молитва и не общение с Богом. Это – очень сильные галлюцинации на почве истерии, то есть прелесть. И всех этих истериков, которым является Богородица и кормит их Своими сосцами846, всех этих истеричек, у которых при явлении Христа сладостный огонь проходит по всему телу и, между прочим, сокращается маточная мускулатура, весь этот бедлам эротомании, бесовской гордости и сатанизма – можно, конечно, только анафематствовать… (Замечу… что я привел… не из самого яркого… Приводить самое яркое и кощунственно, и противно.) В молитве опытно ощущается вся неправда католицизма. <…> Православная молитва пребывает в верхней части сердца, не ниже. Молитвенным и аскетическим опытом дознано на Востоке, что привитие молитвы в каком-нибудь другом месте организма всегда есть результат прелестного состояния. Католическая эротомания связана, по-видимому, с насильственным возбуждением и разгорячением нижней части сердца. “Старающийся привести в движение и разгорячить нижнюю часть сердца приводит в движение силу вожделения, которая, по близости к ней половых частей… приводит в движение эти части. <…> Какое странное явление! По видимости подвижник занимается молитвой, а занятие порождает похотение, которое должно бы умерщвляться занятием”», – приводит А. Лосев в заключение слова святителя Игнатия (Брянчанинова)847.

Чтобы столь резкая реакция А. Ф. Лосева стала понятнее, приведу несколько мест из откровений Анджелы. Эпитета «истерички» (а святитель Игнатий (Брянчанинов) некоторых западных мистиков такого толка называл просто – «западные сумасшедшие») Анджела удостоилась, очевидно, за описания своих состояний типа следующих: «Когда же низойдет она (остия Причастия), дает мне чувство весьма утешающее. Вовне же, в теле заметна она потому, что заставляет меня очень сильно дрожать, так что лишь с большим трудом могу я принять Чашу»848. «И вопила я без всякого стыда: “Любовь моя, еще не познала я Тебя! Почему так оставляешь меня?”. Но не могла я сказать больше, а только, восклицая это, хотела произнести и сказать слово и не могла произнести: так голос и крик стесняли мое слово. Вопль же этот и крик приключился мне при входе в притвор церкви святого Франциска, где по отшествии Божием сидела я, томясь и крича перед всем народом, так что пришедшие со мной и знакомые мои стояли поодаль, краснея и думая, что иная тому причина. Я же от сладости Его и от скорби об отшествии Его кричала и хотела умереть. И все связки тела моего тогда разъединялись»849.

Значим в видениях Анджелы и эротический оттенок, действительно, с точки зрения восточнохристианского опыта, производящий впечатление нецеломудренности. В Кресте она видела брачное ложе850. Она пожелала видеть Христа телесно, и – «увидела Христа, склоняющего голову на руки мои. И тогда явил Он мне Свою шею и руки. Красота же шеи Его была такова, что невыразимо это. Он же не являл мне ничего, кроме шеи этой, прекраснейшей и сладчайшей»851. И снова, уже в храме: «Видела же я и тело Христово часто под различными образами. Видела я иногда шею Христову, столь сияющую и прекрасную, что исходящее из нее сияние было больше сияния солнца. И из такой красоты дается мне с несомненностью уразуметь, что там Бог. И хотя дома в том горле или шее видела я еще большую красоту, такую, что не утрачу, как верю, радости об этом видении шеи или горла впредь»852. Сам Христос делает Анджеле любовные признания: «Я не на шутку полюбил тебя»853.

Впечатления, подобные лосевским, остаются от такого рода мистического анатомизма и у Б. П. Вышеславцева, в целом гораздо более благожелательно, нежели Лосев, настроенного к католичеству: «В этих слащавых изображениях пронзенного сердца есть некий религиозный барок, некая сентиментальная поза, неприемлемая для народов с иным религиозным и эстетическим воспитанием. Неприемлема также эта мистика мучений (не трагизма!), превращающаяся в самомучительство, столь характерное для католичества, и ярко выраженная в литургических образцах культа Sacré Coeur [Священного Сердца]; но всего более неприемлемы, конечно, эти щедрые отпущения грехов за известную сумму молитв, произнесенных перед изображением Sacré Coeur… У Маргариты-Марии Алакок (видения которой и легли в основу почитания Sacré Coeur) мистика сердца весьма примитивна: это любовное страдание вместе с Божественным Женихом, эротическое самомучительство. Особенно характерны ее песнопения, представляющие собою настоящие любовные сонеты и дающие классический материал для психоанализа. Сублимация здесь не удается»854. «Прелесть есть неудача в сублимации, введение таких образов, которые не сублимируют, а “профанируют”. И таких неудач можно действительно найти множество в католической аскетике и мистике. Schjelderup [Шельдеруп] приводит бесчисленные примеры в своем “Asketismus” [Аскетизм]»855, – добавляет философ в другой своей работе.

И Лев Карсавин, всю жизнь посвятивший изучению западной средневековой религиозности, не может обойти молчанием «эксцессы сексуального характера», приключающиеся при той «мистической любви к Богу, которая часто сопровождается сексуальными аффектами»856. По его выводу, «католичество – религия человеческая, слишком человеческая» и мистика католичества «вносит в отношения к Божеству человеческую “прелесть”, земную эротику»857. Обращает он внимание и на то обстоятельство, что после своих видений Метхильда, Гертруда, Анджела настолько убеждены в своем спасении, что полагают, что даже предсмертная исповедь им уже не нужна. И более того, столь тесно соединенный с Богом человек становится – в своем собственном восприятии – неспособным вообще ни к какому греху: «Бог-человек не может грешить. Человек не грешит не потому, что творит только добро, а потому, что греха нет. Все, что он творит, с человеческой точки зрения, может быть, и грешно, а на самом деле, как акт Бога, божественно и свято»858.

Католический монах Печерин, воспитанный на Иоанне Златоусте, за 25 лет, проведенных в католических монастырях, так и не смог стать подлинным единоверцем Терезы Авильской. «Католическое благочестие часто дышит буйным пламенем земной страсти. Молодая дева млеет перед изображением пламенеющего, терниями обвитого, копьем пронзенного сердца Иисуса. Святая Терезия в светлом видении видит прелестного мальчика с крыльями: он золотою стрелою пронзает ей сердце насквозь… Вот женщина в полном смысле слова! Итак, столетия прошли напрасно: сердце человеческое не изменилось, оно волнуемо теми же страстями и тех же богов зовет себе на помощь, и древний языческий купидон в том же костюме и с теми же стрелами является в келье кармелитской монашенки XVI столетия»859.

Да, конечно, каждый искушается лишь сам собою860. И внешняя картина лишь вызывает наружу собственную неизжитую нечистоту. Но смысл сакрального искусства не заключается ли в том, чтобы не провоцировать, а, напротив, свидетельствовать о мире, уже переболевшем похотью?

Искушения же и падения бывают везде – и на Востоке, и на Западе. Вопрос в другом – где падение с болью признается падением, а где оно вдруг канонизуется?

Подвижник переживает и сам дает первичную рефлексию [reflexio – отражение; размышление, анализ собственного психического состояния] своего опыта. Окончательная рецепция [receptio – принятие, прием; усвоение] его опыта Церковью произойдет по благословению иерархов. Но между переживаниями мистика и каноническим суждением иерарха неизбежно стоит интерпретирующее и согласовывающее усилие богослова. Здесь – максимум ответственности богослова. И потому никак не обойти христианину далеко не усладительных слов Габриэля Марселя: «Мы не можем позволить себе ныне “сократический” поиск истины, свободное и необязательное блуждание по метафизическим пространствам. В религиозной системе “свобода мысли” не может быть терпима: слишком важные вопросы здесь решаются. Ошибка теолога может погубить души тысяч людей. Христианский призыв к благодати несовместим с сократическим стилем мышления».

Расхождение традиций начинается именно в этом месте: некий духовный опыт одного подвижника принимается его учениками и отвергается остальной общиной. Если благословляется опыт такого духовного руководителя – значит, одобряется и путь его молитвы, которым он дошел до своих состояний. И если этот подвижник был в прелести – то и его ученики в том случае, если всерьез займутся такой же молитвой, подвергаются опасности, рано или поздно поднявшись на ту же вершину, сорваться в ту же пропасть.

Поскольку при написании этой книги я привык ссылаться на В. Розанова (что поделаешь, если, несмотря на неисчислимые свои антицерковные провокации, он все же многое в православии понимал лучше митрофорных академиков), приведу его наблюдение и сейчас: «Русская Церковь уязвима в своих слабостях, немощах; и менее заслуживает упреков в высотах, в порывах. Ее страдание – углубления, рытвины, тогда как, например, в католичестве – патологичны именно горы»861. Процитировав же католический текст, в котором эротическая терминология используется для описания духовных переживаний, Розанов пишет: «Ничего подобного мы не знаем в Православной Церкви; и ничего подобного она не допустила бы. Это уже не Filioque, это что-то “в самóм деле”, что пролагает пропасть между православием и католичеством. Вот такие-то камешки и надо вытащить со дна католического океана, чтобы что-нибудь разобрать в нем. А то все Filioque да “как печь просфоры”»862.

Православные часто говорят о духе гордыни, которая сказалась в провозглашении папской непогрешимости. Но единственный ли это случай прорыва гордынного чувства в мир католической догматики и мистики? Отнюдь не политики и не владыки Западной церкви, а именно подвижники и молитвенники вдруг также начинают ощущать себя богочеловеками.

Вспомним Франциска Ассизского, любимого святого русской интеллигенции. По не необоснованному наблюдению М. Лодыженского863, на Франциска смирение находит как бы внезапными порывами. В другое время он спокойно может ощущать себя страдающим вместе с Иисусом за чужие грехи, спокойно говорить, что «я не сознаю за собою никакого прегрешения, которое я не искупил бы исповедью и покаянием», и даже в видении представлять себя рядом со Христом в виде двух столпов света. Именно учение о заслугах не позволяло прорасти всецелому смирению. На смертном одре он не говорит, подобно отцам Патерика – «я не положил начало покаянию», не просит о прощении, а говорит – «я прощаю всем моим братьям».

Его световое видение действительно странно: «Во время моей молитвы передо мною явились два больших света – один, в котором я узнал Создателя, а другой – в котором я узнал самого себя». Православный богослов архиепископ Иоанн (Шаховской) подметил, что в святом человеке должно быть столько же святости, сколько и непонимания своей святости864. И вполне достоверно наблюдение Льва Толстого о духовной эволюции «отца Сергия»: «Отец Сергий думал о том, что он был светильник горящий, и чем больше он чувствовал это, тем больше он чувствовал ослабление, потухание Божественного света истины, горящего в нем».

Вообще церковная жизнь целостна. Что выросло откуда: учение о «сверхдолжных заслугах святых» и связанные с ним индульгенции вышли из ощущения Франциском собственной праведности? Или Франциск питает это довольно необычное для христианина чувство потому, что с детства усвоил соответствующую богословскую теорию? Несомненно в любом случае, что в этом настроении Франциска мы встречаем нечто странное для православной духовности, но зато приемлемое – для духовности католической. Например, святая Метхильда верила, что «она не нуждалась в замаливании своих грехов и в добрых делах. Огонь мистического экстаза охватил ее. Пепел спал, и предстала она – пред Женихом чистою и сияющей, как вышедшее из огня золото. Сам Христос исполнил за нее добрые дела. Поэтому Метхильда готова была умереть и без исповеди: нужно ли каяться святой, нужно ли чистить сияющее золото?»865.

Русский эмигрант, в предвоенные годы принявший католическое священство, отец Всеволод Рошко, заметил однажды, что «чисто католическое душеполезное чтение для нас не назидательно, а, скорей, отвратительно, а потому и соблазнительно. В “Цветочках” святого Франциска, которые вообще для нас так дороги, читаешь в главе 44, что степень духовного совершенства находится в зависимости от степени страдания, которое праведник испытывает, размышляя о Распятии. Тогда именно соображаешь, что путь святого Франциска для нас закрыт. Тут большая опасность для русского, находящегося среди католиков: те обряды, те мысли, которыми питаются католики, сами по себе не плохи, а нам чужды. Неподготовленная душа падает в уныние, в томление и потом в равнодушие. Из рожденных русских, кроме пяти-шести среди нашего католического духовенства, о других лучше не спрашивать: в лучшем случае, они стали неврастениками. Тут массовый факт, с которым неблагоразумно было бы не считаться… После 40 лет моего общения с латинскими подвижниками их молитвенный путь мне остается чуждым»866.

Эти письма отец Всеволод писал отцу Александру Меню. Но отец Александр увидел здесь лишь различие национальных темпераментов. Во всяком случае в книжке «Практическое руководство к молитве» отец Александр Мень полагает, что западным и северным подвижникам нужны были медитации и усилие воображения при молитве, потому что их темперамент был слишком холоден, тогда как на Востоке медитации были изъяты из употребления потому, что пылкому восточному воображению, напротив, надо было наложить узду867… Но духовные наставления египтян и сирийцев были позднее подтверждены и русскими православными подвижниками. Можно ли считать соловецких или троицких монахов людьми более темпераментными, чем испанская Тереза? А они ведь тоже предупреждали об опасностях медитативного молитвенного пути. «Северяне» давно уже кажутся «восточным» слишком «горячими»…

Было бы слишком просто объяснять различие в строе молитвенности культурными условностями, особенностями личного или национального темперамента. Сегодня уже нельзя прятаться за убаюкивающе-экуменический руссоизм. Нельзя прикрываться «теорией общественного договора» и говорить, что эти люди молятся так, потому что «у них так принято», а эти – вот этак, потому что «у нас так заведено». В христианстве не осталось «национальных конфессий». Есть русские католики и французские православные. И независимо от национальных темпераментов они принимают те образы молитвенной работы, что рекомендуются их наднациональными, конфессиональными традициями.

Впрочем, люди, которые настроены не замечать разницу молитвенного опыта Терезы и Анджелы с православием, предпочитают еще ссылаться на преподобного Симеона Нового Богослова. Он, мол, тоже использует эротическую терминологию при описании духовного опыта. Что ж, описание соединения человека с Богом очень естественно берет образы от брачной любви. «И поистине бывает брак, неизреченный и Божественный. Он сочетавается с каждым в отдельности, и каждый по причине удовольствия соединяется с Владыкою», – пишет преподобный Симеон Новый Богослов868. И у Терезы не использование брачной символики само по себе странно – традиция «мистического брака» освящена и Библией, есть она и в православной мистике. Но какие-то явственно уловимые, хотя и трудно передаваемые оттенки не позволяют сказать, что та эротика, которая пронизывает мистику католических подвижниц, является только и всецело преображенной. «Любовь представляется мне как бы стрелой, пущенной волею. Если стрела вылетает со всей силой, ища только Бога, она, без всякого сомнения, наносит рану в грудь самому его Божественному Величию. Вонзившись, таким образом, в Бога, который есть Любовь, она от Него возвращается с огромной пользой»869. Подобного рода текстов у преподобного Симеона все же не найдешь, да, кстати, и чистота богообщения у него не связывается со сладострастной мукой. «Нужно отметить, – пишет наиболее глубокий исследователь наследия этого отца, – что в видениях преподобного Симеона, при всем их личном характере, Христос никогда не является с видимыми человеческими чертами, но как свет, или огонь в сердце, или, самое большее, как образ без образа, или как безвидный вид»870. Хотя бы поэтому невозможно сближать опыт преподобного Симеона с мистикой западных визионеров.

И то «византийско-московское целомудрие», о котором говорит Лосев, лучше всего можно представить по беседе преподобного Серафима Саровского с Мотовиловым.

Сколько мудрости, некнижного опыта и трезвости в словах преподобного Серафима: «… Молитвою мы с Ним Самим… Богом и Спасом нашим, беседовать удостаиваемся. Но и тут надобно молиться лишь до тех пор, пока Бог Дух Святый не сойдет на нас в известных Ему мерах… Своей благодати. И когда благоволит Он посетить нас, то надлежит уже перестать молиться. Чего же и молиться тогда Ему: “Прииди и вселися в ны…”, когда уже пришел Он к нам… Я <вам> поясню это примером: вот, хоть бы вы меня в гости к себе позвали, и я бы по зову вашему пришел… и хотел бы побеседовать с вами. А вы бы все-таки стали меня приглашать: милости-де просим, пожалуйте, дескать, ко мне! То я поневоле должен был бы сказать: что это он? Из ума, что ли, выступил? Я пришел к нему, а он все-таки меня зовет. <…>… При нашествии Духа… <душе> надлежит быть в полном безмолвии, слушать явственно и вразумительно все глаголы живота вечного, которые Он тогда возвестить соизволит. Надлежит притом быть в полном трезвении и души, и духа и в целомудренной чистоте плоти»871.

Что же касается преподобного Симеона, у него действительно есть гимн, где он прямо касается присутствия пола в богообщении. Приведем самые «нескромные» места из него, чтобы почувствовать разницу. «Мы делаемся членами Христовыми, а Христос нашими членами. И рука у меня, несчастнейшего, и нога моя – Христос. Я же жалкий – и рука, и нога Христова. И таким образом все члены каждого из нас в отдельности делаются членами Христовыми, и все неблагообразные члены Он сделает благообразными, украшая их красотою и славою Божества Своего. Итак, узнав, что таковы все, ты не устрашился или не постыдился признать, что и палец мой – Христос, и детородный член? Но Бог не устыдился сделаться подобным тебе, а ты стыдишься стать подобным Ему?»872

Здесь, во-первых, речь идет о требовании логически продумывать исходные, догматические посылки. Христос стал Человеком? – Стал. Он все человеческое принял на Себя? – Все, кроме греха. Разделение на мужчин и женщин есть ли грех? – Нет. Значит, Христос был мужчина, со всеми теми признаками, которые определяют мужской пол873. Обратно – Бог, спасая человека, соединяется с ним? – Да. Слова Христа: «Я пришел всего человека исцелить» включают ли нашу телесность в состав подлежащей преображению целостности? – Да. Значит, не только сердце и не только мозг объемлются Божественным светом, но всего себя человек видит преображенным и сияющим. Что нецеломудренного можно усмотреть в этих свидетельствах преподобного Симеона? Дефект ли моего зрения, конфессиональная пристрастность или недостаток опыта тому виной – но я не вижу в этих словах преподобного Симеона свидетельства о переживаниях, подобных Терезиным.

Кто стал другим? Все же святых Феофана Затворника и Игнатия (Брянчанинова) можно представить в Фиваиде; их книги можно представить благодарно читаемыми в библиотеке Студитского монастыря… Но Тереза вряд ли нашла бы общий язык с матушкой Синклитикией…

Что сказал бы преподобный Серафим Саровский о мистике Франциска – мы не знаем. Но вот обратное свидетельство у нас есть. «…Однажды молодая жена, будучи больной, сидела в саду и читала жизнь Франциска Ассизского. Сад был весь в цветах. Тишина – деревенская. Читая книгу, она заснула каким-то тонким сном. “Сама не знаю, как это было, – рассказывала она мне после… – И вот идет сам Франциск; а с ним – сгорбленный, весь сияющий старичок, как патриарх”, – сказала она, отмечая этим его старость и благолепие. Он был весь в белом. Она испугалась. А Франциск подходит с ним совсем близко к ней и говорит: “Дочь моя! Ты ищешь истинную Церковь: она – там, где – он: она все поддерживает, а ни от кого не просит поддержки”. Белый же старец молчал и лишь одобрительно улыбался на слова Франциска. Видение кончилось. Она как бы очнулась. А мысль подсказала ей почему-то: “Это связано с Русскою Церковью”. И мир сошел в душу ее. Через два месяца я снова был у них; и на этот раз от самой видевшей узнал еще и следующее. Они приняли к себе русского работника. Посетив его помещение и желая узнать, хорошо ли он устроился, она увидела у него иконку и узнала в ней того старца, которого она видела в легком сне с Франциском. В удивлении и страхе она спросила: “Кто он, этот старичок? ” – “Преподобный Серафим, наш православный святой”, – ответил ей рабочий. Тут она поняла смысл слов святого Франциска, что Истина – в Православной Церкви»874.

Энтузиастический характер католической мистики стал родовой чертой католического благочестия. И, похоже, эта черта не могла не привиться католичеству после того, как западное богословие стало на путь схоластики. Рациональная дедукция категорий оказалась деятельностью, отделенной от собственно духовного подвига. В итоге богословская аналитика осталась без контроля со стороны сердца, а порывы сердца – без цензуры со стороны разума. И поэтому, с одной стороны, на Западе схоластическая догматика часто впадала в противоречие с самочинной и нередко прелестной, ложной мистикой, ибо там оба этих направления духовной деятельности развивались почти независимо друг от друга. Мы имеем об этом поразительное и искреннее признание одного из западных ученых: «Порча догмы мистикой и разрыв с нею случались только на Западе, где выводы одной вызывали отважное сопротивление другой»875. Но, с другой стороны, между схоластикой и экзальтированной мистикой были не просто отношения взаимного отторжения, но и связи взаимного диалектического порождения и восполнения. Как глубоко заметил В. Ключевский, в истории католичества «живая и действенная истина поочередно анатомируется схоластикой и гальванизируется религиозным фурором – и вера тонет в море форм и впечатлений, возбуждающих воображение и поднимающих страсти сердца»876.

Этот «религиозный фурор» не утих в католичестве и поныне (хотя эпоха схоластики давно оставлена позади католическим богословием). В наши годы… католическое издательство распространяло [в Москве] книжку с видениями гречанки Вассулы из Александрии, которую отказались признавать православные, но настоятельно рекомендуют католики877. Эта женщина однажды обнаружила, что карандаш в ее руках вдруг начал писать самостоятельно. Автор астрального послания сначала представился как «Ангел-хранитель», через некоторое время – как Христос. Затем она попросила своего собеседника явиться ей зримо. Он оказался симпатичен (я бы сказал – «чертовски привлекателен») и «с ямочками на щеках, когда он улыбался»…

Католики вольны распространять любую литературу. И, конечно, с моей стороны не очень корректно было бы сравнивать духовные провалы католичества с вершинами православия. Но в том-то и дело, что я веду речь о книгах, которые сами католики поторопились издать на русском языке для России. Значит, они сами считают их и наиболее репрезентативными для своей традиции, и наиболее духовными.

Вот книжка, которую бесплатно раздавали в московском магазине католической книги. О. Луиджи Орионе, канонизированный Иоанном Павлом II878, проповедует в ней: «Нам нужны священники просвещенного духа, имеющие непримиримый характер, преданные папе. Священники действия, молитвы, самопожертвования! Души и Души! Священники, жаждущие спасения душ, которые отдают все Христу, душам и папе. Священник этого типа… он борется, он выходит на линию огня, высоко поднимая католическое знамя, и готов пасть за священные права Божией Крови и за свободу церкви. Враги сплачивают свои ряды и клянутся разрушить камни Ватикана, последнего оплота цивилизации и веры. А мы? Победители в борьбе за Христа, сплотимся у престола, который более всего подвергается нападкам, и будем бороться до последней капли крови! Победа будет за нами! Триумф – наш! С нами – Бог! Самопожертвование и победа. Победа папы и для папы: вот наш клич, вот путь, вот триумф. Вперед, всегда вперед!». Это он пишет в июле 1892 года. Так что, так и будем вслед за Бердяевым зачарованно повторять, что православие – колыбель большевизма879?

Книгу Игнатия Лойолы я тоже взял не в библиотечном разделе медиевистики. Его «Духовные упражнения» составили целый номер парижского журнала «Символ», предназначенного для знакомства православных с католической традицией.

Сколь бы много ни зависело от национально-темпераментных условий, а все равно не только во все времена, но и на всех широтах – «и Бог Тот же, и Иов тот же, и сатана тот же». И законы молитвы, покаяния и прелести всюду одинаковы… Не случайно в своем разборе «Подражания Христу» Фомы Кемпийского святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит: «Нельзя кокетничать с Богом»880.

Конечно, католическая молитва не сводится к опытам воображательной медитации. Мир (даже католический) шире Рима, а сам Рим шире Терезы и Франциска. Говоря о стигматах католических мистиков (начиная с Франциска некоторые католические подвижники столь живо воображают себя зрителями и соучастниками Христова распятия, что у них самих на теле появляются кровоточащие раны – стигматы), архиепископ Василий (Кривошеин) считает нужным пояснить: «Однако мы этот феномен отнюдь не отождествляем с общим духовным аспектом и богословием этой церкви. Для православных стигматизация – это неполное, одностороннее и умаленное, впрочем, искреннее и горячее видение христианской веры, как и вытекающие из него духовная жизнь и опыты, пользующиеся молитвенными приемами, отвергнутыми великими учителями святоотеческого духовного делания»881.

Католическая духовная жизнь не ограничивается экзальтированной мистикой. И даже жизнь Франциска и Терезы, их опыт, их слова и их молитвы состоят не только из тех моментов, которые вызывают отторжение у человека православной традиции. В истории и в современности Католической церкви можно встретить людей с практически православным восприятием духовной жизни. Природная одаренность людей не зависит от места их рождения и от того, в какой храм ходят их родители. Есть и на Западе люди, которые приходят в мир уже с десятью талантами, в том числе мистическими. И среди протестантов (а тем более католиков) встречаются люди, по своему внутреннему складу обладающие духовным тактом православия. Архиепископ Иоанн (Шаховской) однажды написал целую статью на тему «О православных в баптизме и о баптистах в православии»882. Еще раньше святитель Феофан Затворник подметил это же: «У протестантов есть православные, но они все же протестанты. Какие это? Это те, которые придерживаются мудрования первых протестантов. Нынешние протестанты далеко отошли от первых и чистых протестантов, то есть совершенно согласных с древними теперь почти нет. <…>… Какие протестанты стараются держаться древних протестантов, те у них и православные – но все же протестанты»883. Наконец, и от времен Древней Церкви дошел до нас голос, выражающий подобное же отношение к людям, которые формально находятся вне Православной Церкви. Святой Григорий Богослов говорит, что его отец по своему происхождению не был православным и долгое время принадлежал к иудеохристианской секте «ипсистариев» (с соблюдением субботы они сочетали почитание огня). Но при этом он воспринимался христианами как свой: «Еще не одного с нами будучи двора, он был уже нашим; ибо к нам принадлежал по своим нравам. Как многие из наших бывают не от нас… так многие из не принадлежащих к нам бывают наши, поколику добрыми нравами предваряют веру и, обладая самою вещию, не имеют только имени»884.

Как видим, не каждый член еретического сообщества неизбежно взращивает в себе еретический же духовный опыт. Не все католики в своем духовном странствии встречаются с эротической мистикой стиля Анджелы. Даже скудное еретическое солнце проращает в них удивительную чистоту и мистическую чувствительность. Но все же слишком влиятельная, если не сказать господствующая, школа западной мистики ощутимо отлична от опыта православного подвижничества. Эти ее своеобразные черты освящаются традицией, проникают в богословские теории и в проповеди. И в итоге те западные подвижники, которые в своем личном опыте соприкасаются с православием, «оказываются в разрыве с богословием и вне официальной доктрины своей церкви»885.

И эти различия в молитве не исчезают, если о них молчат дипломаты и богословы. И без осознания их и по возможности устранения не может быть обретено духовное единство. В веках образовалось уже «расхождение сердец»886. Образная медитативность католического благочестия, чуждая для христианского Востока, сказалась и в установлении ряда столь странных для православного вкуса «анатомических праздников»: «тела Христова», «сердца Христова», культа «пяти ран» и «сердца Марии», и в молитвах к «Крови Христовой» и тому подобном. «Мы покланяемся тебе, драгоценная Кровь Иисуса Христа, приносим тебе наше покаяние и просим о прощении через сердце Твоей Святейшей Матери» – характерный пример такого рода молитв из брошюры «Мистическая роза», кстати, самой первой католической книжки, распространенной в Москве в начале «перестройки».

И сегодня уже – при всей нашей готовности благодарно использовать философскую, историческую и патрологическую литературу Запада – именно практические книги и духовные наставления вызывают у православных то чувство отторжения, которое отмечал отец Всеволод Рошко887. Берешь в руки книги Бальтазара и де Любака – и чувствуешь в них подлинную и глубокую христианскую мысль. Но попадается потом дневник какой-нибудь Фаустины Ковальской – и опять при упоминании «католической духовности» начинает просто тошнить888.

Можно согласовать догматические формулировки. Но возможно ли для католика признать, что вот этот духовный подвиг, на котором воспитаны поколения его духовных предков, угрожает прелестью? Соединение с современным католичеством невозможно без критического осмысления его прошлого (причем не прошлого грешных политиканов, которых хватало и в истории православия, а опыта тех, кто считается святыми). Ведь соединение с католичеством – это не просто союз с тем или иным симпатичным современным иерархом. Это не просто союз с той группой католических богословов, которая желает миновать схоластику и обратиться прямо к восточным отцам (а все же нельзя забывать, что эта группа есть, – вспомним Бальтазара, Конгара, Даниелу, де Любака… – и она очень многим обогатила мировое богословие во второй половине XX века). Это союз с огромной и очень разнообразной общиной. Это союз с огромными пластами истории. И при объединении с католичеством мы должны будем признать как святыню то, что они считают таковым для себя. Надо будет принять Терезу и Анджелу, Метхильду и Маргариту Алакок… Католики никогда не решатся дистанцироваться от «доктора церкви» Терезы889. А на согласие с западными медитациями никогда не пойдут православные – по крайней мере пока они еще остаются православными, а не всего лишь правоверными.

* * *

794

Изд. по: Огицкий Д., Козлов М., свящ. Православие и западное христианство. М., 1999. С. 96–106. – Изд.

795

Dictionnaire de Théologie Catholique. 1930. XIV. Col. 637.

796

Изд. по: Лосев А. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1993. С. 883–888. – Изд.

797

Анджела, или Анжела. – Изд.

798

Откровения блаженной Анджелы / Пер. Л. Карсавина. М., 1918. С. 95, 100 и мн. др.

800

Откровения блаженной Анджелы. С. 137.

801

Здесь выделение наше. – Изд.

804

Там же. С. 151–152. Я не привожу (да было бы и странно подробно заниматься этим здесь) массы других фактов, типичных для католической мистики. Материалы, относящиеся к Терезе, Мехтильде, Гертруде и прочим, очень выразительны в этом отношении. Замечу, кроме того, что я привел несколько цитат не только не из самого яркого, что можно было бы привести, но даже и не из среднего. Приводить самое яркое и кощунственно, и противно.

805

Игнатий Брянчанинов, еп. Слово о молитве Иисусовой // Сочинения: [В 6 т.]. СПб., 1905. Т. 2. С. 299 (Здесь и далее выделения в цитатах принадлежат А. Лосеву). – Изд.

806

Довольно много материала на эту тему содержится в книге: Коновалов Д. Религиозный экстаз в русском мистическом сектантстве. Ч. 1. Вып. 1. Физические явления в картине сектантского экстаза. Сергиев Посад, 1908.

807

Игнатий Брянчанинов, еп. Слово о молитве умной, сердечной и душевной // Сочинения: [В 6 т.]. Т. 2. С. 215–216. – Изд.

808

Он же. Слово о молитве Иисусовой // Там же. С. 296. – Изд.

809

Игнатий Брянчанинов, еп. Слово о молитве умной, сердечной и душевной // Сочинения. Т. 2. С. 217–218. – Изд.

810

Изд. по: Кураев А., диак. Вызов экуменизма. М., 1997. С. 115–159. – Изд.

812

Лосев А. Философия. Мифология. Культура, М., 1991. С. 69.

813

Цит. по: Хоружий С. Диптих безмолвия. М., 1991. С. 45.

Сама мысль, впрочем, принадлежит еще свт. Григорию Богослову: «Всякое слово можно оспаривать словом; но жизнь чем оспоришь?». Григорий Богослов, свт. Мысли, писанные четверостишиями, 3 // Творения. [Сергиев Посад], 1994. (Репр. воспр. изд.: СПб., б. г.). Т. 2. С. 225.

816

Лютер М. Большой Катехизис. Lahti, 1996. С. 131.

817

Иоанн Лествичник, прп. Лествица. Слово 30:17. – Изд.

Это описание преп. Иоанна весьма не похоже на часто встречающееся православно-аскетическое угрюмничанье (кстати, характерное для мирян-неофитов, а отнюдь не для монахов). Последнее некоторым образом есть ересь, выборочное предпочтение одной правды (правды мироотвержения и покаяния) целостной симфонии Истины, в которой есть место не только для не любите мира, но и для – Бог так возлюбил мир… Подобный «еретик» – «Читает стих Экклезиаста и не читает Песни песней» (М. И. Цветаева). – А. К.

819

Речь идет о работе художника начала XVI века Франчабиджо. Фотокопию портрета можно найти в «Вестнике РХД», № 140.

821

Булгаков С., прот. Автобиографические заметки // Московский вестник. № 5. С. 312–314.

822

Лосев А. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1993. С. 883.

823

Еще одно впечатление, В. Печерина: «В музыке все тот же ложный вкус. В папской капелле в Ватикане поют еще кое-как сносно. Но во всех других местах везде оперная музыка: им недостает только пригласить Штрауса проиграть вальс во время обедни. К чести Греческой Церкви должно сказать, что она сохранила вместе с древними обрядами и древнее величавое благолепное песнопение. На Западе оно совершенно потеряно» (Печерин В. Апология моей жизни. М., 1989. С. 273). Надо, впрочем, отметить, во-первых, что замечание Печерина относится именно к Греческой Православной Церкви, а не Русской, а во-вторых, что сегодня и на Западе немалый интерес вызывает григорианская музыка – западный средневековый аналог византийского пения.

824

Лосев А. Очерки античного символизма и мифологии. С. 874.

825

Исключение – трехтомник М. Лодыженского «Мистическая трилогия» и глава «О прелести» из «Аскетических опытов» святителя Игнатия (Брянчанинова). Да, пожалуй, еще В. Розанов пробовал размышлять об этом: «Все сложение католичества глубоко не похоже на сложение православия. Этого нельзя заметить в Варшаве, в Вене, еще менее – в Петербурге. Но мне, как человеку массы, живущему более общим впечатлением от Церкви, нежели вхождением в ее подробности, когда я бродил по улицам Рима, внутренний голос шептал: “Не то! не то! это совершенно не то, что смиренная вера Москвы, Калуги, Звенигорода, моей родной Костромы”. Я подумал, все суммируя мои наблюдения, все бродя по улицам города, поминутно заходя в церкви: “Да, это не разделение Церквей, как пишут учебники, это – не секта, не толк, не учение: это совсем разные религии – православие и католичество”. Примирение Церквей! Боже, какая это утопическая мечта гимназиста четвертого класса!» (Розанов В. Среди художников. М., 1991. С. 26–27).

826

«Чего искали восточные подвижники и чего – западные? То, что строго, решительно, с угрозами и убеждениями запрещают восточные отцы, – западные подвижники всеми силами и средствами стремятся достичь» (Никон (Воробьев), иг. Нам оставлено покаяние. Письма. М., 1997. С. 341).

827

В конце Служебника (книги, по которой священник ведет богослужение) помещается «Известие учительное». В нем даются вполне практические советы о том, как должен действовать священник при необычных обстоятельствах. Вдруг, например, за время службы замерзнет в Чаше вино. Или, напротив, во время литургии в храме случится пожар. Или же муха или паук упадут в Святую Чашу… А еще бывает на службе – чудо… «Аще по освящении хлеба или вина покажется чудо, сиесть, вид хлеба в виде плоти или отрочате, вино же в виде крове, и аще вкратце не пременится сей вид, сиесть, аще не паки явится вид хлеба или вина, но сице непременно пребудет, никакоже иерей да причастится: ибо не суть сия Тело и Кровь Христова, но точию чудо от Бога, неверства или иныя ради вины явлено…» Как видим, здесь чудо не признак некоего духовного совершенства «визионера», а скорее обличение его вин.

829

Там же. Вып. 7. С. 25.

830

Там же. Вып. 1. С. 159.

831

Впрочем, свои «Духовные упражнения» он составляет еще и до принятия монашества, и до принятия священства, и даже до поступления в Университет – на больничной койке после ампутации ноги. См.: Martin М. Les Jésuites. Paris, Ed. du Rocher, 1989. P. 124 [Мартин М. Иезуиты. Париж: дю Рошер, 1989. С. 124].

832

Игнатий Лойола. Духовные упражнения // Символ. № 26. С. 39.

Заметим, что не только Лойола находит некоторое удовольствие в созерцании чужих мук. «Ангелический доктор» Фома Аквинский также полагал, что «как противоположное поясняется сопоставлением, так блаженные в раю увидят мучения осужденных, дабы больше радоваться своему блаженству» (Цит. по: Желудков С., свящ., Любарский К. Христианство и атеизм. Брюссель: Жизнь с Богом, 1982. С. 206). Это суждение Аквината, кстати, понудило Бердяева сказать доброе слово в адрес православия (не столь уж частое у него): «Из недр православия не могли бы раздаться слова Фомы Аквината, который сказал, что праведник в раю будет наслаждаться муками грешников в аду» (Бердяев Н. Истина православия // Православная община. 1992. № 2. С. 48).

833

Откровения блаженной Анджелы / Перевод и вступит, статья проф. Л. Карсавина. М., 1918. С. 75–76.

835

Откровения блаженной Анджелы. С. 150–151.

838

Добротолюбие. Джорданвилль, 1966. Т. 5. С. 329–330 [Симеон Новый Богослов, прп. Слово шестьдесят осьмое: 2. О первом образе внимания // Творения: [В 3 т.]. [Сергиев Посад], 1993. (Репр. воспр. изд.: Сергиев Посад, 1917). Т. 2. С. 180–181. – Изд.]

839

Вот, например, отзвук его богословской полемики с[о свт.] Игнатием. «Сон о преосв. Игнатии – мудреный, – пишет святитель Феофан одному своему корреспонденту. – Что преосв. угодил Богу, в этом нет сомнения. Но сон-то сей от Бога ли? Лукавый может привиться сюда. Особенно то сомнительно, что советует сочинения свои читать, а там ложь есть» (Феофан Затворник, свт. Собрание писем. Вып. 2. С. 54).

840

Печерин В. Замогильные записки // Русское общество 30-х годов XIX века. Люди и идеи. Мемуары современников. М., 1989. С. 398–399.

841

Цит. по: Мережковский Д. Испанские мистики. Брюссель, 1988. С. 72–75.

842

Хомяков А. Сочинения. Богословские и церковно-публицистические статьи. Пг., б. г. С. 104.

843

«Духовники не могут этого видеть» – лейтмотив наставлений Терезы. См., например: Тереза Авильская. Внутренний замок. С. 124.

844

Тереза Авильская. Внутренний замок. С. 125.

845

Renault Е. Ste Therese d’Avila et l’expérience mystique. Paris, 1970. P. 114 [Рено. Святая Тереза Авильская и мистический опыт. Париж, 1970. С. 114].

846

Я не знаю, какие тексты имел в виду А. Ф. Лосев, но Тереза во всяком случае тоже говорила о «Божественных сосцах»: «Когда богатейший Супруг желает обогатить ее и ласкает ее еще больше, Он так вовлекает ее в себя самого, что, подобно человеку, который лишается чувств от чрезмерного удовольствия и радости, она ощущает себя как бы несомой на этих Божественных руках, прилепившейся к этому священному боку и к этим Божественным сосцам» (Тереза Авильская. Размышление о «Песни песней» // Символ. Париж, 1985. № 14. С. 154).

847

Лосев А. Очерки античного символизма и мифологии. С. 884–886.

848

Откровения блаженной Анджелы. С. 157.

854

Вышеславцев Б. Сердце в христианской и индийской мистике // Вопросы философии. 1993. № 4. С. 75.

856

Карсавин Л. Основы средневековой религиозности в XII–XIII веках. Пг., 1995. С. 231.

857

Карсавин Л. Достоевский и католичество // Сочинения. М., 1993. С. 132–133.

858

Карсавин Л. Основы средневековой религиозности в XII–XIII веках. С. 233.

859

Печерин В. Замогильные записки. С. 242.

860

Ср.: Каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью (Иак.1:14). – Изд.

861

Розанов В. Религия и культура, М., 1990. Т. 1. С. 346.

862

Розанов В. Из католического мира // Около церковных стен. М., 1995. С. 372.

863

Ладыженский М. Мистическая трилогия. Т. 2. Пг., 1915. С. 112.

865

Карсавин Л. Малые произведения. СПб., 1994. С. 12–13.

866

Рошко В., свящ. Письма о. Александру Меню // Вестник РХД. Париж, 1992. № 165. С. 45.

867

См.: Мень А., прот. Практическое руководство к молитве. Ответы. Рига, 1991. С. 70–71, примеч. «*». – Изд.

869

Тереза Авильская. Размышление о «Песни песней». С. 162.

871

Беседа преподобного Серафима с Н. А. Мотовиловым о цели христианской жизни // Поучения преподобного Серафима Саровского. М., 1997. С. 223–225. – Изд.

873

Впрочем, надо отметить, что это суждение прп. Симеона Нового Богослова не является безусловно разделяемым всей патриотической традицией. Например, свт. Григорий Нисский полагает, что разделение человечества на полы – это как раз следствие грехопадения и потому в буквальном смысле «во Христе нет ни мужеского рода, ни женского». Богословы, полемизировавшие с суждением свт. Григория, обращали внимание на то, что в таком случае трудно представить себе – как же Иисус мог принять обрезание. Неординарность суждения Нисского епископа логично вытекает из принципиальной методологической установки его антропологической системы: в то время как другие богословы пытались составить представление о Боге исходя из познания человека («образа Творца»), свт. Григорий попробовал развернуть обратный ход мысли: понять человека исходя из определенных представлений о Боге. Поскольку в Троице, несомненно, не может быть пола – Григорий понуждается признать, что и в человеке пола и телесности быть также не должно. Чего нельзя предположить в Боге – того, по мнению свт. Григория, нельзя предполагать должным и в образе Бога. (Подробнее см. исследование: Бриллиантов А. Влияние восточного богословия на западное в произведениях Иоанна Скота Эригены. СПб., 1898. С. 183 [М.: Мартис, 1998. С. 206. – Изд.].) При этом, однако, каппадокийский ученик Оригена упускает из виду, что образ – это как раз отпечаток одной природы в природе другой, которая может нести на себе этот инаковый отпечаток, не переставая быть сама собою.

874

Рассказ «Преподобный Серафим и Франциск Ассизский» был напечатан в журнале «Православие» (Париж, 1932. № 1). Перепечатка: Литературная учеба. 1990. № 5 [в статье: Мумриков Ф., диак. Саровский чудотворец. Житие, подвиги, чудотворения. С. 128. – Изд.].

875

Черемухин П. Учение о Домостроительстве спасения в византийском богословии (епископ Николай Мефонский, митрополит Николай Кавасила и Никита Акоминат) // Богословские труды. М., 1964. № 3. С. 151. Автор имеет в виду книгу: Gass. Die Mystik des Nikolaus Cabasilas von Leben in Christo. Leipzig, 1899. Vorrede. S. 5 [Гасс. Мистика «Жизни во Христе» Николая Кавасилы. Лейпциг, 1899. Предисловие. С. 5].

876

Ключевский В. Дневник 1867–1877 гг. 30 марта 1868 // Афоризмы. Исторические портреты и этюды. Дневники. М., 1993. С. 316–317.

877

Вассула [Райден]. Жизнь в Боге. Брюссель, 1992.

878

Между прочим, за тысячу лет, с 993 по 1992 год, Католической церковью был канонизирован 3501 человек. Из них около трети (1164 человека) канонизированы в последние годы – папой Иоанном Павлом II (см.: Лобье П., де. Время конца времен. Эссе на тему христианской эсхатологии. М., 1995. С. 130–131).

879

Вполне созвучна этой проповеди и составленная при нынешней канонизации молитва отцу Орионе. Ее заключительное прошение – «Утвердить наш путь в истинном прогрессе, свободе, мире. Аминь».

880

Игнатий (Брянчанинов), свт. Аскетические опыты. Т. 1. М., 1993. (Репр.). С. 255. [Свт. Игнатий приводит слова некоего помещика, сказанные им дочери: «Я не хочу, чтоб ты… кокетничала пред Богом». – Изд.]

881

Василий (Кривошеин), архиеп. Несколько слов по вопросу о стигматах // Журнал Московской Патриархии. 1986. № 4. С. 68.

882

См.: Иоанн (Шаховской), еп. Православие и сектантство // Воскресный день. 1994. № 1 (6).

885

Успенский Л. Богословие иконы Православной Церкви. Б. м., 1989. С. 398.

887

«Ежели паписты спутались и сбились с толку во внешних церковных действиях, то могут ли они иметь правильное понятие о внутренней молитве, как учил Григорий Палама?» – спрашивал святой Оптинский старец Макарий. Макарий, иеросхим. Собрание писем [к мирянам]. СПб., 1993. (Репр. воспр. изд.: М., 1862). С. 674.

888

В дневнике этой польской католической святой (Фаустина Ковальская, сестра М. Божие милосердие в моей душе. М.: Подвиг, 1993) есть поразительные страницы, написанные с чисто иезуитской обстоятельностью. Перед читателем предстает график. В вертикальной колонке написаны грехи и добродетели. В горизонтальных колонках проставлены недели. Фаустина старательно проставляет цифры в каждом квадратике: в первую неделю мая грех лености победила столько-то раз, уступила ему – столько-то. Блудные помыслы посещали столько-то, отметались столько-то. Грех зависти удалось победить столько-то раз… И так неделя за неделей, месяц за месяцем. Особенно поражает та строчка, где сообщается о том, что столько-то раз была побеждена гордыня… И с каждым месяцем растет список одержанных и тщательно записанных побед, цифры становятся все благополучнее и благополучнее…

889

Папа Павел VI, отклоняя жесткую трактовку Павлова стиха жена в церкви да молчит (ср.: 1Кор.14:34), провозгласил Терезу Авильскую «доктором церкви» 27 сентября 1970 года.

Источник: Хрестоматия по сравнительному богословию: Учеб. пособие. — М.: Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2005. — 847 с.

Комментарии для сайта Cackle

Организация католической церкви

Иерархия католической церкви состоит его епископов, священников и диаконов. В экклезиологическом смысле этого слова «иерархия» строго означает «священный порядок» Церкви, Тела Христова, чтобы уважать разнообразие даров и служений, необходимых для подлинного единства (1 Кор 12 ).

В каноническом и общем смысле это относится к тем, кто осуществляет власть в христианской церкви. В католической власть принадлежит главным образом епископам, а священники и диаконы церкви их помощниками, сотрудниками или помощниками. Соответственно, используется «иерархия католической церкви» для обозначения только епископов. Термин «папа» все еще использовался свободно до шестого века, а иногда и другие епископы. Термин «иерархия» стал популярен только в шестом веке благодаря трудам Псевдо-Дионисия.

. По состоянию на 30 декабря 2014 года католическая церковь состояла из 2 998 епархий или эквивалентных юрисдикций, каждый под контролем епископа. Епархии делятся на отдельные общины, называемые приходами, в каждой из которых работают один или несколько священников, дьяконов или мирских церковных служителей. Обычно забота о приходе поручается священнику, хотя бывают исключения. Примерно 22% всех приходов не имеют постоянного пастора, а 3485 приходов во всем мире доверены диаконам или мирянам, священникам.

Все духовенство, включая диаконов, священников и епископов, может проповедовать, учите, крестите, засвидетельствуйте браки и проводите поминальные литургии. Только священники и епископы могут совершать таинства Евхаристии (хотя другие могут быть служителями Святого Причастия ), Покаяния (Прими, Исповедь), Подтверждение (священники могут совершать это причастники с предварительного церковного одобрения) и Помазание больных. Только епископы могут совершать причастие Священных Орденов, согласно которым мужчины рукоположены в епископы, священники или диаконы.

Содержание

  • 1 Епископ
    • 1.1 Папа (епископ) Рима)
      • 1.1.1 Должности и титулы
      • 1.1.2 Выборы
    • 1.2 Патриархи
    • 1.3 Главные архиепископы
    • 1.4 Кардиналы
    • 1.5 Приматы
    • 1.6 Митрополичи епископы
    • 1.7 Архиепископы
    • 1.8 Епархиальные епископы
      • 1.8.1 Эквиваленты епархиальных епископов по закону
    • 1.9 Другие епископы
  • 2 Ординарии>3 Пресвитера
    • 3.1 В целом
    • 3.2 Священники в службе вне своей епархии
    • 3.3 Должности в епархии на уровне епархии
    • 3.4 Викарии или деканы
    • 3.5 Приходской священник / пастор
    • 3.6 Помощники священников / приходские викарии
    • 3.7 Почетные звания
  • 4 Диаконат
  • 5 Миряне
  • 6 Религиозные
  • 7 См. Также
  • 8 Ссылки
  • 9 Внешние ссылки

Епископ

епископы, обладающие полнота орденов и, следовательно, полнота как священства, так и диаконства, как единое целое (Коллегия епископов ) считаются преемниками Апостолов являются «назначенными пасторами в Церкви, чтобы быть учителями доктрины, священниками священного поклонения». и министры управления »и« Обратите Церковь ». В 2012 году католическими епископами было 5 133 человека; по состоянию на конец 2014 года католическими епископами было 5237 человек. Папа сам является епископом (епископом Рима) и традиционно использует титул «Достопочтенный брат», когда официально пишет другому епископу.

Типичная роль епископа — обеспечивающая пастырское управление епархией. Епископы, выполняющие эту функцию, известны как епархиальные ординарии, потому что у них есть то, что канонический закон называет обычными (то есть не делегированными) полномочиями для епархии. Эти епископы могут быть известны как иерархи в восточно-католических церквях. Другие епископы могут быть назначены для помощи ординарам (вспомогательные епископы и епископы-коадъюторы ) или для выполнения функций в более широком поле служения Церкви, например, назначение Папские нунции или конференционные лица в Римской курии.

Епископы страны или региона могут образовывать епископскую конференцию и периодически встречаться для обсуждения текущих проблем. Решения в определенных областях, в частности, литургия, относятся к исключительной компетенции этих конференций. Решения конференций являются обязательными для отдельных епископов только в том случае, если они одобрены не менее чем двумя третями членов и подтверждены Святым Престолом.

. Епископы обычно рукоположены в епископаты не менее чем тремя другими епископами. хотя для действительности нужен только один, и требуется мандат от Святого Престола. Рукоположение в епископство считается завершением таинства Святых Орденов; Когда даже епископ уходит в отставку с активной службы, он остается епископом, поскольку онтологический эффект Священных Орденов постоянен. С другой стороны, титулы, такие как архиепископ или патриарх, не предполагают онтологические изменения, и дополнительные епископы, которые занимают эти должности, не требуют рукоположения.

Сакраментально все епископы равны. Однако в зависимости от юрисдикции, должности и привилегий различают разные ранги, как указано ниже. Все епископы являются «наместниками Христа».

Папа (епископ Рима)

Папа Франциск, епископ Рима

Папа является епископом Рима. Он также, в этой должности:

Наместник Иисуса, Преемник Князя Апостолов, Верховный Понтифик Вселенская Церковь, Патриарх Латинской Церкви, Предстоятель Италии, Архиепископ и Митрополит Римский Провинция, Суверен государства Ватикан, Слуга слуг Божьих.

Должности и титулы

«Папа» «- местоимение почетное, а не должность или титул, означающее« Почетное «папа» с начала 3 века использовалось для обозначения любого епископа на Западе и известно в греческом еще в Одиссее Гомера (6: 57). На Востоке «папа» до сих пор является распространенной формой обращения духовенства в Болгарской православной церкви и Русской православной церкви, и это стиль епископа Александрии. Папа Марцеллин (умер в 304 г.) — первый епископ Рима, который, как показано в источникани ках, титул «папа». С 6-го века имперская канцелярия Константинополя обычно сохраняла это обозначение для епископа Рима. С начала 6-го века он стал ограничиваться Западе епископом Рима, практика, которая прочно закрепилась к 11 веку, когда Папа Григорий VII объявил, что оно предназначено для епископа Рима.

Как епископ Римской церкви, он является преемником со-покровителей этой местной церкви, Святого Петра и Святого Павла. Таким образом, Римская церковь и ее епископ всегда занимали видное место в католическом и, по крайней мере, до некоторой степени первенство среди своих сверстников, других епископов, поскольку Петр имел определенное первенство своих сверстников, другие апостолы. Точная природа этого первенства — одна из наиболее значительных экуменических проблем того времени, и она развивалась как доктрина на протяжении всей истории Церкви.

Катехизис Католической церкви, цитируя документ Второго Ватиканского Собора Lumen gentium, говорится: «Папа, епископ Рима и преемник Петра» является вечным и «Общение с епископом стало важным признаком идентичности, что временами католическая была известна в целом как« Римско-католический, «хотя это неточно в католическом богословии (экклезиология ).

Три другие должности папы проистекают непосредственно из его должности епископа церкви Рим. Времен Латинская Церковь Согласно словам Папы Бенедикта XVI, было много «путаницы» между первенством Папы. как патриарха западной церкви и его первенством как первого патриарха среди равных, что эта «неспособность провести различие» между ролями и обязанностями этих двух разных позиций приводит к во время «централизации католической церкви» и раскола между Востоком и Западом.

Как первая местная церковь Италии, епископ Рима является примасом Италии и уполномочен назначать президента Конференции итальянских епископов.

Римская церковь также является главной церковью провинция Рима, поэтому епископом Рима архиепископ и митрополит римской провинции.

Как епископ, папа упоминается как Наместник Христа. Этот титул был общим для всех епископов с четвертого по двенадцатый век, зарезервирован за епископом Рима с двенадцатого до начала двадцатого веков и восстановлен для всех епископов на Ватиканском соборе.

Папа проживает в Ватикан, независимое государство в пределах города Рима, созданное Латеранскими пактами 1929 года между Святым Престолом и Италией. Как папы были суверенами папских государств (754–1870), так они осуществляютную гражданскую власть в микрогосударстве Ватикан с 1929 года.

Послы аккредитован не при Ватикане, а при Святом Престоле, который подпадал под действие международного права еще до того, как это государство было учреждено. Орган должностных лиц, которые помогают Папе в системе церковью в целом, известен как Римская курия. Термин «Святой Престол» (т.е. Рим) обычно используется только в Папы отношении и курии, потому что Кодекс канонического права, который касается управления Латинской церковью как Все, а не внутренние дела Римского престола (епархии), обязательно используйте этот термин в этом техническом смысле.

Наконец, титул «Слуга рабов Божьих » был добавлением Папы Григория Великого, напоминанием о том, что в христианстве лидерство всегда связано со служением. / министерство (диакония).

стиль обращения для епископа Рима — «Святейшество».

Выборы

Настоящие правила, регулирующие избрание Папы, существующие в апостольской конституции Универси Доминичи Грегис. Это касается полномочий кардиналов и департаментов римской курии — от смерти папы до объявления избрании его преемника; с организацией похорон умершего Папы; и с местом, временем и способом собрания кардинальных выборщиков, собрания, известного как конклав. Это происходит от латинского com- (вместе) и clavis (ключ) и обозначает блокировку участников от внешнего воздействия, меру, которая вводится сначала как средство, а не принуждение их к принятию решения.

Как и все епископы, папа имеет возможность уйти в отставку, хотя, в отличие от других епископов, этого не требуется. Наиболее известны случаи Папы Селестины V в 1294 году, Папы Григория XII в 1415 году и Папы Бенедикта XVI в 2013 году. Приблизительно 10% всех пап ушли или были отстранены от должности перед смертью.

Патриархи

главы некоторых автономных (на латинском, sui iuris ) отдельных Церквей, состоящих из нескольких поместных Церквей ( епархии) имеют титул Патриарх.

Папа, как патриарх Латинской церкви, является главой единственной sui iuris церкви на Западе, что привело к относительно недолговечному титулу Патриарх Запад (в употреблении 1863–2006). Восточные патриархи избираются синодом епископов их тип церкви.

Патриархами, которые охраняют церковь, являются:

  • коптский католический патриарх Александрии (Коптская католическая церковь )
  • Мелкитский греко-католический патриарх Антиохии (Мелкитская греко-католическая церковь )
  • Маронитский патриарх Антиохии (маронитский Церковь )
  • Сирийский католический патриарх Антиохии (Сирийская католическая церковь )
  • Армянский католический патриарх Киликии (Армянская католическая церковь )
  • Халдейский католический патриарх Вавилонии (Халдейская католическая церковь )

Они имеют власть не только над епископами своей церкви Восточно-католические патриархи имеют приоритет за всеми другими епископами, за исключениями, установленными Папой, за исключениями, установленными Папой, и их именами стоит почетный титул «Его Блаженство».>Они также являются титулярными патриархами Латинской це ркви, которым по разным историческим причинам был предоставлен титул, но не соответствующие должности и обязанности, «патриархов». В их число входят Латинский Патриарх Иерусалима, Патриарх Венеции, Патриарх Лиссабона и Патриарх Ост-Индии. Все эти должности являются почетными, и патриархи не являются главами отдельных автономных церквей. Патриарх Ост-Индии является архиепископом Гоа, в то время как другие патриархи являются архиепископами названных городов. Титул Патриарха-Индия был в прошлом дарован некоторым испанским епископам (не всегда одного и же престола), но долгое время оставался без ответа.

Текущие и исторические католические патриархаты

Тип Церковь Патриархат Патриарх
Патриархи суйюристских церквей Коптский Александрия Патриарх Ибрагим Исаак Сидрак
Греко-Мелькитский Антиохийский Патриарх Юсеф Абси
Маронит Антиохия Кардинал Бехара Бутрос ар-Рахи
Сирийский Антиохийский Патриарх Игнатий Иосиф III Юнан
Армянский Киликийский Патриарх Григорий Петрос XX Габроян
Халдей Вавилон Кардинал Луи Рафаэль I Сако
Патриархи Латинской церкви Латинский Иерусалим Sede vacante
Латинский Лиссабонский Кардинал Мануэль Клементе
Латинский Венеция Патриарх Франческо Моралья
Титульные патриархи Латинской церкви Латинские Ост-Индские Патриарх Филипе Нери Феррао
Латинские Вест-Индия вакантно с 1963 года
Скрытые заголовки Латинские Александрия запрещены в 1964 году
Латинский Антиохия подавлен в 1964 году
Латинский Константинополь подавлен в 1964 году
Латинский Аквилея подавлен в 1751 году
Латинский Градо переведен в Венецию в 1451 г.

архиепископы

Святослав Шевчук, архиепископ Киево-Галицкий

Остальные автономные особые территории планеты главный архиепископ. Католическая церковь Сиро-Маланкары использует титул Католикос для своего главного архиепископа. За некоторыми архиепископа в его церкви эквивалентен авторитет патриарха в его церкви. Этот менее престижный офис был основан в 1963 году для тех восточно-католических церквей, которые выросли в размерах и стали стабильными, чтобы обеспечить полное самоуправление, если исторические, экуменические или политические условия не позволяют им возвыситься до патриархата.

В настоящее время существует четыре основных архиепископа:

Большая архиепископия Страна Церковь Архиепископ
Эрнакулам-Ангамали Индия Сиро-Малабар Кардинал Джордж Аленчерри
Фэгэраш и Алба Юлия Румыния Румын Кардинал Люсьен Мурешан
Киев — Галисия Украина Украинский Верховный архиепископ Святослав Шевчук
Тривандрам Индия Сиро-Маланкара Кардинал Баселиос Клемис

Кардиналы

Кардинал (второй слева) и епископы

Кардиналы — князья церкви, назначаемые Папой. Обычно он выбирает епископов, которые контролют отделы Римской курии или важные епископские палаты по всему миру. В целом кардиналы составляют Коллегию кардиналов, которая консультирует Папу, и те кардиналы, которым не исполнилось 80 лет на момент смерти или отставки Папы , избирают его преемника. Их геральдические достижения венчают красные галеро и кисточки как форма мученической позиции в Церкви.

Не все кардиналы — епископы. Доменико Бартолуччи, Карл Йозеф Беккер, Роберто Туччи и Альберт Ванхой — примеры кардиналов, не являющихся епископами 21 века. Кодекс канонического права 1917 года ввел требование, чтобы кардинал был как минимум священником. Раньше они должны быть только в младших орденах и даже не в диаконах. Теодольфо Мертель, умерший в 1899 году, был последним кардиналом, не являющимся священником. В 1962 году Папа Иоанн XXIII установил правило, согласно которому человек, назначенный кардиналом, должен быть посвящен в епископа, если уже не один, но некоторые просят и получают разрешение от этого требования. Редко, когда Папа назначает кардиналов, которые являются только священниками и не посвящены в епископы.

Кодекс канонического права 1917 года, продолжая традицию, наблюдаемую, например, на Первом Ватиканском соборе, установил, что кардиналы имеют приоритет над всеми остальными прелатами, даже патриархи. Кодекс канонического права 1983 года не рассматривал вопросы приоритета.

Кардинал не является неотъемлемой частью богословской структуры Католической церкви, но в значительной степени почетное звание, которое берет свое начало в 1059 году, когда право избирать Папу было закреплено за главным духовенством Рима и епископы семи пригородных епархий. Из-за их значимости к ним применялся термин кардинал (от латинского cardo, что означает «шарнир»). В XII веке началась практика назначения кардиналами церковников из-за пределов Рима. Каждому кардиналу по-прежнему назначается церковь в Риме как его «титульная церковь» или она связана с одной из пригородных епархий. Из них Декан Коллегии кардиналов придерживается позиции Остии, сохраняя при этом свою предыдущую связь с одной из шести других. Традиционно только шесть кардиналов имели ранг кардинала епископа, но когда восточные патриархи становятся кардиналами, они тоже имеют ранг кардинала епископа, не будучи назначенным пригородом (см. ). Остальные кардиналы имеют ранг кардинал-священник или кардинал-диакон, первый ранг обычно присваивается епископам, отвечающим за епархии, а второй — должностным лицам курии и священникам. возведен в кардинал.

Приматы

Латинский церковный титул примаса был в некоторых странах дарован епископу определенного (обычно митрополита) престола. Когда-то он предполагал власть над всеми другими престолами в стране или регионе, но теперь дает только «прерогативу чести» без права управления, если только в некоторых вопросах не делается исключение в виде привилегии, предоставленной Святым Престолом или утвержденным обычай. Титул обычно присваивается ординарному первой епархии или старейшей архиепархии в стране. Таким образом, в Польше предстоятелем является архиепископ старейшей архиепархии (Гнезно, основанной в 1000 г.), а не самой старой епархии (Познань, основанной в 968 г.).

Примечательно, что архиепископ Балтимора формально не считается предстоятелем католической церкви в Соединенных Штатах, а является «прерогативой места».

Ближайшая эквивалентная позиция в Восточном Православии — это экзарх, обладающий властью над другими епископами, но не являющийся патриархом. В восточно-католических церквях экзархи, будь то апостольские или патриархальные, не имеют власти над другими епископами (см. Ниже, # Эквиваленты епархиальных епископов по закону).

Митрополиты епископы

Архиепископ Роберт Карлсон, митрополит архиепископ Сент-Луисского. Обратите внимание, что он носит паллий.

Латинская церковь Митрополит является епископом главной («митрополита») престола церковной провинции, состоящей из нескольких епархий.. Митрополит получает от Папы паллий как символ своей должности. Митрополит епископ имеет ограниченные полномочия по надзору за суфрагическими епархиями в своей провинции, включая обеспечение надлежащего соблюдения веры и церковной дисциплины. Он также имеет право назначить епархиального администратора на вакантный суфражист, чтобы убедиться, что диоцезный совет консультантов не должным образом его избрать. Его епархиальный трибунал по умолчанию служит церковным апелляционным судом для суфражисток (суд второй инстанции), и митрополит имеет возможность рассматривать эти апелляции.

Восточные митрополиты в патриархальном обществе. Правила их норм и обычаев sui iuris церкви имеют соответствующие стандарты власти латинских митрополитов. Восточные митрополиты, руководители митрополичью суи-юрисскую церковь, имеют гораздо больший авторитет в церкви, хотя он меньше, чем у главного архиепископа или патриарха.

Все митрополиты имеют титул архиепископа, а митрополиты престол обычно называют архиепархией или архиепархией, титулоловы имеют не только 553 митрополичьи престола, но и 77 других престола. Исключением является митрополит Римская епархия.

Архиепископы

Титул архиепископаят не только епископы, властные митрополичьи престолы, но и те, кто контролирует архиепископии, не являющиеся митрополичьими носами престолами (из них находятся в Европе и Леванте ). Называемые «титулярными архиепископами» (см. «Другие епископы » ниже), по мнению их титулярных лиц, были предоставлены архиепископы без постоянного места жительства — многие из них на административных или дипломатических должностей, например в качестве папских нунций или секретарей куриальных конгрегаций. Епископу неархиепископского престола может быть дан личный титул архиепископа без повышения его престола (такой епископ известен как архиепископ ad personam ), хотя эта практика значительно уменьшилась с момента Второй Ватиканский собор.

Епархиальные епископы

Епископ или епарх престола, даже если он также имеет такого титула, как архиепископ, митрополит, главный архиепископ, патриарх или папа, является центром единства своей епархии или епархии, и, как член Коллегии епископов, разделяет ответственность за управление всей Церковью (см. Катехизис Католической Церкви, 886). Каждая конкретная местная конкретная церковь является воплощением всей католической церкви, а не просто административным подразделением чего-то большего. Вместо этого он несет ответственность за обучение, управление и освящение престола, за который он был рукоположен в епископа.

Внутри каждой епархии, даже если Евхаристия совершается Другим епископом, необходимое общение с епископом епархии обозначается упоминанием его имени. В восточных епархиях также упоминается имя патриарха, главного архиепископа или митрополита, потому что они также несут прямую ответственность во всех епархиях данной конкретной церкви. По той же причине при католическом праздновании Евхаристии упоминается Папа по имени.

Посвящение в епископат — это полнота священства и завершение таинства Священных орденов. Епископы считаются преемниками апостолов.

В католической церкви следующие должности имеют сходство с должностями епархиального епископа, но не обязательно занимают епископ.

Эквиваленты епархиальных епископов по закону

Канон 368 Кодекса канонического права 1983 года перечисляет пять юрисдикционных областей Латепинской церкви, которые считаются эквивалентными епархии. Их руководют:

  • A территориальный прелат, ранее называвшийся прелатом нулевого епархии (не имеющий епархии), отвечающий за географическую область, которая еще не былата до уровня епархии
  • A территориальный настоятель, отвечает за территорию, которая в странах миссий может быть довольно обширная, связанная с аббатством
  • A Апостольский викарий (обычно епископ титулярного престола), отвечающий за апостольское викариатство, обычно в миссии страны, еще не готовая к превращению в епархию
  • A Апостольский префект (обычно не епископ), отвечающий за апостольскую префектуру, еще не готовый стать апостольским викариатом
  • A Постоянный апостольский администратор, отвечает за географическую область, которая по серьезным причинам не может быть сделана епархией.

К ним можно добавить:

  • Апостольский экзарх (обычно епископ титулярного престола), ответственный апостольского экзархата — еще не готового к преобразованию в епархию — для верующих Восточной католической церкви в районе, расположенном за Идите на родной территории этой Восточной Церкви.
  • A Патриарший экзарх, епископ, отвечающий за патриархальный экзархат — еще не готовый к преобразованию в епархию — для верующих Восточной католической церкви на территории, расположенной в пределах родной территории этой патриархальной Восточной церкви.
  • A Военный рядовой, служащий католикам в вооруженных силах страны
  • A Личный прелат, руководящий группой лиц без учета географии: единственная существующая личная прелатура — это Opus Dei.
  • Апостольский администратор Личного апостольского управления: существует только один, Личное апостольское управление святого Иоанна Марии Вианней
  • Обычный личный ординарий для бывших англиканцев
  • Настоятель автономной миссии

В некотором роде схожий статус имеет Епархиальный администратор (ранее называется Capitular викария) избранный для управления епархией на время вакансии. Помимо определенных ограничений природы и закона, он, в качестве попечителя, имеет те же обязанности и полномочия, что и епархиальный епископ (каноны 427–429 Кодекса канонического права). Иногда Апостольский администратор назначается Святым Престолом для управления вакантной епархией или даже епархией, епископ которой недееспособен или и образом воспрепятствован.

Другие епископы

Епархиальный епископ может иметь епископов, которые используются в его служении. Епископ-коадъютор престола имеет право наследования в случае смерти или отставки епархиального епископа, и, если престол является архиепископом, имеет титул архиепископа. Точно так же отставной епархиальный епископ сохраняет связь с кафедрой, которую он был назначен, и известен как епископ (или архиепископ) почетный этой кафедры. С другой стороны, епископ-помощник, который также может занимать такие должности, как генеральный викарий или епископский викарий, назначается епископом титульного престола , что в ходе истории перестало существовать как фактическая юрисдикция единица.

Титульные кафедры — которые могут быть архиепископскими или просто епископскими, — назначенные таким епископам, когда-то были известны как кафедры в partibus infidelium, потому что они находились в областях, утраченных для христианства в мусульманских завоеваний. Теперь бывшие кафедры даже в христианских странах считаются титульными. Эти кафедры также назначаются епископам, которые в Римской курии, как папские нунции или как эквиваленты епархиальных епископов по закону (см. Выше), такие как викарии Апостольские и Апостольские экзархи.. (Начиная с 2019 года новым Апостольским викариям больше не назначаются титульные кафедры.)

Термин «титулярный епископ» часто используется для таких епископов, но, строго говоря, неточен, поскольку они действительно являются епископами, даже если они не превосходят тем престолу, на который они назначены, и не являются обладателями почетного титула епископа. Они являются членами Архиерейской коллегии наравне с епархиальными архиереями.

В большинстве русскоязычных стран почетным титулом, который ставится перед именем епископа, является «Преосвященный». Однако в Соединенном Королевстве и в странах, на которых больше всего повлияла английская (не ирландская) практика, «Преосвященный» предназначен для архиепископов, а другие епископов называют «Достопочтенным».

Важные титулы или функции, обычно, но не обязательно, принадлежащие (архиепископам), которые не соответствуют за епархию или эквивалентную общину, включая в себя Апостольский делегат, Апостольский Нунций, Папский легат, Патриарший викарий, Папский делегат.

Ординарии и местные ординары

Местные ординары возложены на обычные исполнительные власти или осуществляют их в лице церкви или аналогичные общины.

  • Верховный Понтифик (Папа ) — местный ординар для всей Католической церкви.
  • В Восточно-католических церквей, Патриархи, главные архиепископы и митрополиты имеют обычную власть управления на всей территории своих соответствующих автономных отдельных церквей.
  • Епархиальная епископы и епархиальные епархи
  • Другие прелаты, которые действуют, пусть даже временно, определенную церковь или приравненную к ней общину (см. выше #Equiva дары епархиальных епископов по закону)
  • генеральные викарии и протосинцелли
  • епископальные викарии и синчелли

главные настоятели (в том числе настоятели религиозных ) и обществ апостольской жизни являются обычными членами своего соответствующего члена, но не местными обычными.

Пресвитер

Как правило,

епископам приводит священники и дьяконы. Все священники и диаконы инкардируются в епархии или религиозном ордене. Приходы, территориальные или личные, в пределах епархии обычно находятся в ведении священника, известный как приходской священник или пастор.

В Латинской церкви только мужчины, соблюдающие целибат., Как правило, посвящаю тся в священниках, в то время как Восточные церкви, опять же, как правило, посвящают как безбрачных, так и женатых мужчин. Среди особых восточных церквей эфиопская католическая церковь посвящает в сан только безбрачного духовенства, в то же время состоящее в браке со священниками, рукоположенными в православную церковь, в то время как другие восточно-католические церкви, которые посвящают женатых мужчин, не вступают в брак. священники в некоторых странах. Западная или Латинская церковь иногда, хотя и редко, посвящает в сан женатых мужчин, обычно протестантского духовенства, ставшего католиками. Все sui iuris церкви Католической церкви сохраняют древнюю традицию, согласно которой после рукоположения брак не допускается. Даже женатый священник, у которого умерла жена, не может снова выйти замуж.

Католическая церковь и древние христианские церкви рассматривают рукоположение в священники как причастие, посвященное посвящению в постоянные отношения служения и, подобно крещению и конфирмации, оказывающее на него онтологическое воздействие. По этой причине человек может быть посвящен в каждый из трех орденов только один раз. Они также считают, что рукоположение может быть дано только мужчинам.

Священники, находящиеся на службе за пределами своей епархии

Хотя священники инкардируются в епархию или орден, они могут получить разрешение своего обычного или религиозного настоятеля своей диоцезии служить за пределами обычной юрисдикции диоцеза или заказ. Эти назначения могут быть временными или более постоянными по своему характеру.

Временные задания могут включать обучение на ученую степень в Папском университете в Риме. Они также могут включать краткосрочные назначения на факультет семинарии, расположенной за пределами территории епархии.

Долгосрочные задания включают служение вселенской церкви в штате дикастерия или трибунала Римской курии или в дипломатическом корпусе Святого Престола. Они также могут быть назначены ректором или на длительные преподавательские должности на факультете семинарии или католического университета. Священники также могут служить в штате своей епископской конференции, в качестве военных капелланов в военных ординариях или в качестве миссионеров.

должностей в епархия на уровне епархии

Епархиальный епископ назначает генерального викария для помощи ему в управлении епархией. Обычно назначается только один генеральный викарий; особенно большие епархии могут иметь более одного генерального викария. Генеральный викарий или один из них обычно назначается модератором курии, который координирует работу епархиальных административных органов и министерств. Епархиальный епископ может также назначить одного или нескольких епископских викариев для епархии. У них такая же обычная власть, что и у генерального викария, однако она ограничена определенным делением епархии, определенным видом деятельности, верующими определенного обряда или определенными группами людей. Генеральные викарии и епископальные викарии должны быть священниками или епископами. В восточно-католических церквях их называют протосинчеллами и синчеллами (канон 191 Свода канонов Восточных церквей).

Епархиальные епископы должны назначить судебного викария, которому делегированы обычные полномочия епископа для рассмотрения дел (канон 1420 Кодекса канонического права, канон 191 Кодекса канонов Восточные церкви). В латинской церкви судебный викарий может также называться officialis. Лицо, занимающее эту должность, должно быть священником, иметь степень доктора канонического права (или, по крайней мере, лицензию ), быть не моложе тридцати лет и, если только малый размер епархия или ограниченное количество случаев предполагает иное, не должен быть генеральным викарием. Поскольку одна из функций судебного викария — председательствовать в коллегиальных трибуналах, многие епархии имеют право иметь адъютантов-викариев, которые могут председательствовать в коллегиальных трибуналах вместо судебного викария и должны иметь такую ​​квалификацию.

Епархиальный епископ назначает канцлера, возможно, вице-канцлера, и нотариусов епархиальной канцелярии. Эти должностные лица ведут записи и архивы епархии. Они также хранят секретарями епархиальной курии. Епископ также назначает финансового сотрудника и финансовый совет для наблюдения за бюджетом, мирскими благами, доходами и расходами епархии.

Епархиальный епископ может назначать священников членов главы своего собора или коллегиальной церкви (назв. По названию главы). Этим священникам дается титул канона. Он также назначает от шести до двенадцати священников из пресвитерского совета в качестве коллегии консультантов. Они несут ответственность за избрание епархиального администратора в случае вакансии кафедры.

Епископ назначает священников и других верующих в совещательные органы. К ним защищ пресвитерский собор, епархиальный синод и пастырский собор.

Викарии Форана или деканов

«Викарий Форан, известный также как Декан, или протоиерей, или под другим именем является священником, который возглавил викариатство форана »(канон 553 Свода канонического права), а именно группы приходов в пределах епархии. В их отделении от регионального епископального викария как помощник для приходских священников и других священников викариатском, а не как промежуточный орган между и епархиальным епископом.

Приходской священник / пастор

Этот раздел священника, который в Кодексе канонического права упоминается термином parochus, который в некоторых русскоязычных странах переводится как «приходской священник», в других — как «пастор». Английский термин «пастор» также используется в более общем смысле, соответствующий латинскому термину «пастор»:

приходской священник — пастор вверенного ему прихода. Он может выполнять обязанности по обучению, освящению и использовать при помощи других священников или дьяконы и с помощью мираян, верных Христу, в соответствии с законом555>- каноном 519, выполняя пастырское попечение вверенной общины под руководством епископа. Кодекса канонического права на английском языке. обучения, освящения и управления, а также в сотрудничестве с другими пресвитерами. в соответствии с нормой права

— каноном 519 Кодекса канонического права в английском переводе канонического права Америки).

Помощник священников / приходских викарии

Приходскому священнику / пастору могут помочь одному или нескольким другим священникам:

Когда это необходимо или целесообразно для должной пастырской заботы прихода, один или несколько помощников священников могут быть присоединились к своему приходу священнику. Как сотрудники приходского священника и участники его заботы, они трудятся в пастырском служении

— канон 545 Кодекса канонического права на английском языке перевод, используя Обществом канонического права Великобритании и Ирландии Поддержка канонического права Австралии и Новой Зеландии и канадского общества канонического

Всякий раз, когда это необходимо или целесообразно для надлежащего выполнения пастырской заботы о приходе, один или несколько приходов викариев могут быть связаны с пастором. Как соработники пастора и соучастники его заботы, они должны предлагать пастырское служение по общему совету и усилиям с пастором и под его руководством

— канон 545 Кодекса канонического права в английском переводе Обществом канонического права Америки

Почетные звания

Почетное звание монсеньор присваивается Папой епархиальным священникам (не членам религиозных институтов ) на службу Святого Престола, и может быть предоставлено им также другим епархиальным священникам по просьбе епископаника. Заслуженный священник считает папского дома. Этот титул сочетается с любым из трех наград:

  • Капеллан Его Святейшества (назывался Папским Чемберленом до реформы 1969 года), самый низкий уровень, отличается фиолетовыми пуговицами и отделкой на черном рясе, с пурпурным поясом.
  • Почетный прелат (до 1969 года назывался Внутренним прелатом), средний уровень, отличающийся красными пуговицами и отделкой на черном рясе, с пурпурным поясом и хором платье, которое включает пурпурная сутана.
  • Протонотарный Апостол, высший уровень, в той же одежде, что и у Почетного Прелата, за исключением того, что необязательный пурпурный шелковый плащ, известный как феррайоло, также может быть одет

В декабре 2013 года Папа Франциск решил в будущем предоставить титул монсеньора священникам, не находящимся на службе у Святого Престола, только в ранге капеллана Его Святейшества и только священникам в возрасте 65 лет и старше.

Согласно законодательству Папы Пия X, генеральных викариев и капитуляров (последние в настоящее время называемые диоцезными администраторами) являются титульными (не действительными) протонотариями durante munere, т. е. пока они занимают эти должности и, следовательно, имеют право называться монсеньором, на что также указывает название титула «Mons» перед именем каждого члена светского (епархиального) духовенства, в качестве генерального викария в Annuario Pontificio. (Почетные титулы, такие как «Монсеньор», не считаются подходящими для религиозного.)

Некоторые из восточно-католических церквей сирийской традиции используют титул Чорбишоп, примерно эквивалентно западному титулу монсеньора. Другие восточно-католические церкви награждают неженатых священников почетным титулом архимандрита в знак уважения или благодарности за их услуги. Женатые пресвитеры могут быть удостоены должности протоиерея, имеющей две степени, высшая — «митрофорный протоиерей», которая священнику позволяет носить митру.

В Латинской Церкви титул Протоиерей иногда присваивается пастырям историческими церквей, включая основные базилики в Риме. Эти архиереи не пресвитеры, а епископы или кардиналы. Точно так же титул архидиакона иногда дается пресвитерам.

Диаконат

Диаконы — рукоположенные служители Церкви, которые являются сотрудниками службы прямого служения и помощи бедным и нуждающимся, а не пастырское руководство. Обычно они связаны с приходом, где они служат обычными служителями Евангелия и молитв верных. Они могут проповедовать проповеди и в Римский обряд может председательствовать на неевхаристических литургиях, таких как крещения, свадьбы, похороны и поклонение / благословение. В Восточно-католических церквях в отсутствие священника дьяконы облачаются в одежду и проводят службу только как чтецы, никогда не председательствуя на свадьбах или похоронах.

Библейское основание и описание роли и квалификаций дьякона можно найти в Деяниях 6: 1–9 и в 1 Тимофею 3: 1–13.

Они могут быть семинаристами. подготовка к рукоположению в священники, «переходные дьяконы» или «постоянные дьяконы», которые не собираются быть посвященными в священники. Чтобы быть рукоположенным в диаконы, последние должны быть не моложе 25 лет, если не состоят в браке; в случае брака будущий диакон должен быть не моложе 35 лет и иметь жены. В Латинской церкви женатые дьяконы являются постоянными диаконами. В большинстве епархий есть крайний возраст для принятия в образование диаконата.

Переход от мирян к духовенству происходит с рукоположением в диаконат. Раньше правило Латинской церкви заключено в том, что клерикал становился после получения клерикального пострига, за следовали второстепенные приказы и субдиаконат, который считался одним из крупных заказов. В своем motu proprio Ministeria quaedam от 15 августа 1972 года Папа Павел VI постановил: «Ордена, которые до сих пор назывались второстепенными, отныне называются« министерствами ». Тот же motu proprio также постановил, что Латинская Церковь больше не будет иметь высшего субдиаконского ордена, но разрешило любую епископскую конференцию, которая так желала применить термин «иподьякон» к тем, которые занимают служение ( ранее называвшееся второстепенным орденом) «служителя ». Даже в тех обществах Латинской церкви, которые с одобрения Святейшего Престола проводят обряды пострига, второстепенных орденов и субдиаконов, те, кто принимает эти обряды, остаются мирянами, становясь клериками только после рукоположения в диаконы. 284>

Миряне

людей Большинство Божьих — это миряне, термин, производный от греческого λαὸς Θεοῦ (Лаос Теу), что означает «народ Бога». Все верующие христиане имеют право и обязаны все шире не евангельскую весть «всем людям во все времена и в каждой стране». Все они участвуют в миссии Церкви и участвуют в деятельности апостольской деятельности в соответствии со своим положением и положением.

Мирское служение может принимать форму осуществления священства всех крещеных, а более конкретно — предпринимать работу катехизаторов. служение церкви пастырским, административными и другими способами, включая литургические службы в качестве служителей, лекторов, канторов и т. п., спонсоры инициации, пастырские служители и члены приходских и епархиальных консультативных органов.

Некоторые миряне-католики несут профессиональное и профессиональное служение на полную ставку от имени Церкви, а не в светских целях. Хотя это явление широко распространено в Северной Америке и большей части Европы, организация и определение служения оставлено на усмотрение национальных епископских конференций. Конференция католических епископов США приняла термин церковное служение для этих лиц, как намеренно отличный от апостольского или мирского служения, описанного выше.

Консультативное руководство церкви, как в епархии, так и в приходе, обычно включает пастырский совет и финансовый совет, а также несколько комиссий, обычно занимающихся проблемами жизни и миссии церкви, такими как формирование веры или христианское образование., Литургия, социальная справедливость, экуменизм или управление.

Религиозные

Религиозные — которые могут быть мирянами или духовенством — членами религиозных институтов, обществ, членами которых являются публичные клятвы и вместе живут братской жизнью. Это форма освященной жизни, отличная от других форм, например, светских институтов. Он также отличается от форм, которые одобряют членство втах, таких как посвященные отшельники, посвященные девственницы и другие формы, одобренные закрепленным за Святым Престолом.

Религиозные институты исторически были разделены на категории орденов и конгрегаций.

См. также

  • англиканское служение
  • Апостольский синдикат
  • Католическая церковь по странам
  • Глобальная организация Католической церкви
  • Список восточно-католических экзархатов
  • Список римско-католических апостольских администраций
  • Список римско-католических апостольских апостольских префектур
  • Список римско-католических апостольских викариатов
  • Список римско-католических архиепархий
  • Список римско-католических епархий (алфавитный)
  • Список римско-католических епархий (структурированный вид)
  • Список римско-католических военных епархий
  • Список римско-католических миссий sui juris
  • Список римско-католических территориальных прелатур
  • Списки патриархов, архиепископов и епископы
  • Орден старшинства в католической церкви

Ссылки

Внешние ссылки

  • Объяснения иерархии
    • Книга II: Народ Бога Liber II. De Populo Dei, Часть II: Иерархическая конституция из Кодекса канонического права на официальном сайте Престола
    • Католическая энциклопедия, статья «иерархия»
      • Барри, Rev. Msgr. Джон Ф (2001). Одна вера, один Господь: исследование основных католических верований. Джерард Ф. Баумбах, ред. ISBN 0-8215-2207-8 .
  • Справочник рекомендацийных лиц
    • Catholic-Hierarchy.org. Это онлайн-база данных о епископах и епархиях Римско-католической церкви. Он содержит географическую, организационную и адресную информацию о каждой католической епархии в мире, в том числе восточно-католических церквях в общении с Святым престолом, например Маронитская католическая церковь или Сиро-Малабарская церковь. Он также дает биографические данные о нынешних и предыдущих епископах каждой епархии, такие как дата рождения, хиротоний и (если применимо) смерти. Официально не санкционированная церковью, сайт управляется как частный проект Дэвида М. Чейни в Канзас-Сити. Источники, использованные Чейни в его сборнике, см. На http://www.catholic-hierarchy.org/sources.html.
    • GCatholic.org

Католицизм
(греч. всеобщий, позже — вселенский) —
одно из направлений в христианстве.
Если в средневековье термин «католическая
церковь» употребляется для того, чтобы
подчеркнуть отличие западного (римского,
латинского, вселенского) христианства
от христианства восточного (православного,
ортодоксального), то после Тридентского
собора (1545-1563) название «Римско-католическая
церковь» должно было указывать на
отличие римского христианства от
реформированного в XVI веке христианства,
то есть от протестантизма.

Католическое
вероучение основывается на Библии
(«Священное писание») и Традиции
(«Священное предание»). Как и в православии,
в католической ветхозаветной части
Библии на 11 книг больше, чем в иудейском
тексте (50, а не 39 книг). Однако в то время
как православные включают эти 11 книг в
качестве неканонических — душеполезных,
но не «богодухновенных», католики
приравнивают эти книги к остальным
каноническим частям Ветхого завета и
признают их «богодухновенными».
Католическое Священное предание
представляет собой решения церковных
соборов (двадцати одного), послания пап,
установления епископских синодов и
т.д.

Римско-католическая
церковь признает Никеоцареградский
символ веры, принятый на Никейском (325
г.) и Константинопольском (381 г.) Вселенских
церковных соборах: веру в единого Бога
— творца Неба и Земли, существующего в
трех равносущных ликах (Бога-Отца,
Бога-Сына, Бога — Духа Святого), в
вочеловечение Бога-Сына — Иисуса Христа,
его крестную жертву, воскресение,
вознесение на небеса и последующее
пришествие для суда над людьми, в
спасительную силу Церкви Христовой и
приобщение к ней через крещение. Наряду
с этим по решению Толедского собора
(589 г.) в католический символ веры добавлена
формула «филиокве» («и от Сына»), что
означает исхождение Святого Духа
одновременно и от Бога-Отца, и от Бога-Сына
(тогда как в православии утверждается
исхождение Святого Духа только от
Бога-Отца через Бога-Сына). Указанная
особенность в трактовке «функций»
Троицы в православии отражала единоначалие
императорской власти, а в католицизме,
помимо своей направленности против
распространенной на Западе ереси Ария
(256 -336), утверждавшего, что Сын Божий не
только не равен Отцу, но является его
творением, должна была поднять авторитет
главы католической церкви.

 Согласно
католическому учению передача Богом
Откровения завершилась вместе со смертью
апостолов — учеников Христа, но оно,
Откровение, и в наши дни может углубляться
благодаря правильному его постижению.
Епископ Рима, он же Римский папа,
являющийся наместником Бога на Земле
и преемником обладающего ключами от
рая святого Петра, а также коллегия
епископов — наследников апостолов —
совместно создают церковное учение,
обладающее статусом «истинности». Этим
католическая церковь обосновывает
правомерность принятия главой церкви
и соборами новых догматов и прочих
дополнений и изменений, которые должны
восприниматься так же, как и Откровение
самого Бога.

 Из
других особенностей католического
учения следует упомянуть: о существовании,
кроме рая и ада, чистилища; о божественном
происхождении власти и непогрешимости
Римского папы; о безбрачии духовенства
(целибат); об оставленном Христом и
святыми «запасе добрых дел», которыми
церковь вправе распоряжаться по своему
усмотрению, и т.д.

 Принятое
в XV веке учение о чистилище — временном
местопребывании душ умерших до решения
их участи — было не только средством
воздействия церкви на верующих, но и
источником ее доходов. Догмат о
непогрешимости папы и церкви в целом,
об обладании ими непреходящей истиной,
а также вытекавшая из этого идея их
главенства в мире должны были обосновывать
распространение влияния католицизма
в мире, в том числе и на нерелигиозные
сферы жизни общества. Введенный еще в
конце XI века обет безбрачия духовенства
(целибат) имел целью стремление церкви
сохранить свою земельную собственность,
не допустить ее дробления между
наследниками, а также укрепить церковную
дисциплину.

 К
особенностям католицизма относится
более развитый, чем в других христианских
направлениях, культ Девы Марии. В 1854 г.
церковь дополнила свое учение догматом
о непорочном («бессеменном», как уточняют
современные интерпретаторы догмата)
зачатии Божьей Матери, а в 1950-м — о телесном
ее вознесении. Представая в проповедях
священнослужителей попечительницей
семей католиков (семья — домашняя
церковь), Дева Мария наряду с этим
предстает в сознании верующих и как
покровительница всех страждущих,
обездоленных людей, их заступницей,
любящей матерью.

 Учение
об оставленном Христом и святыми «запасе
добрых дел» трактует о том, что церковь
располагает заслугами Христа, Богоматери,
святых, праведников.

 Римско-католическая
церковь, требуя от своих приверженцев
строгого единства в вопросах вероучения,
в то же время разрешает импридерживаться
неодинаковой обрядности. В этом отношении
выделяют католиков латинского обряда
(98% всех сторонников католической церкви)
и католиков различных восточных обрядов.

 На
протяжении двух тысячелетий обрядность
в Риме претерпевала изменения, и в итоге
латинский обряд приобрел свою специфику.
Для него характерны относительная
простота и некоторая сжатость. В IV в.
греческий язык был вытеснен из
богослужебной практики латинским. II
Ватиканский собор (1962—1965 гг.) разрешил
использовать во время богослужения
наряду с латинским и национальные языки
(до этого лишь, несколько церквей Хорватии
и Словакии, несмотря на принятый ими
латинский обряд, продолжали использовать
церковно-славянский язык).

 Главным
богослужением у католиков латинского
обряда считается месса. По сравнению с
православной литургией она значительно
короче и отличается от нее составом
молитв и последовательностью чтения
отрывков из Священного Писания.

 У
католиков латинского обряда (а в
подавляющем большинстве стран мира
католики придерживаются латинского
обряда) богослужение сопровождается
не только хоровым пением, но и
инструментальной музыкой (обычно
органной).

 Католики
восточных обрядов – это группы восточных
христиан различных направлений,
заключившие унию с Римско-католической
церковью. При заключении унии все эти
группы приняли догматику католицизма
и подчинились папе Римскому, но сохранили
свою обрядность.

 Римско-католическая
церковь в высшей степени централизованна.
Во главе ее стоит папа Римский, который
считается преемником апостола Петра и
наместником Бога на земле. Папа обладает
высшей законодательной и судебной
церковной властью, а также может управлять
всеми церковными делами.

 Основное
церковно-организационное отличие
католицизма от православия состоит в
том, что согласно учению католической
церкви Римскому епископу принадлежит
главенство над другими епископами
вследствие утвержденного самим Иисусом
Христом первенства апостола Петра среди
других апостолов как главы видимой
церкви. Апостол Петр, приняв в 64 г. в Риме
мученическую смерть во время
антихристианских гонений императора
Нерона, по католическому вероучению,
передал принадлежащую ему власть над
церковью римским епископам как своим
преемникам. Поэтому папство является
в католической церкви особым институтом,
преемственно связанным с «князем
апостолов» Петром (от него идет счет
римских пап) и обеспечивающим единство
церкви.

В
качестве абсолютного главы видимой
церкви и ее верховного вероучителя папа
Римский считается земным наместником
(викарием) Иисуса Христа. Полный папский
титул звучит как «Епископ Рима, Викарий
Иисуса Христа, преемник Князя апостолов,
Верховный священник Всемирной Церкви,
Патриарх Западный, Примас Итальянский,
Митрополит-Архиепископ Римский, Владыка
государства — города Ватикан, Раб Рабов
Божиих».

 В
католицизме утвердился папский принцип
формирования церкви в противоположность
соборно-епископальному в православных
церквах. Если высшая власть в церкви,
по православному вероучению, принадлежит
Собору, то по католическому вероучению
Собор не может быть выше папы. Отсюда —
единая церковная организация с центром
в Ватикане, объединяющая христиан-католиков
вне зависимости от их национальной и
государственной принадлежности.
Применительно к Ватикану употребляют
два разных определения: «Апостольская
столица» (Святой Престол) и «Государство
Ватикан». Первое означает конфессиональный
центр и сферу компетенции папы в качестве
главы церкви, под вторым подразумевается
абсолютистское государство во главе с
тем же папой.

 Папа
Римский в переломные моменты в жизни
церкви вправе созывать Соборы католической
церкви. Последний по времени Собор
проходил в 1962-1965 гг.

 Без
санкции главы католической церкви ни
в одной стране не может быть назначен
или отстранен епископ или издан какой-либо
церковный закон. Резиденцией Папы
Римского и центром католицизма является
город-государство Ватикан.

 Ватикан
— это своеобразное, уникальное
теократическое государство, располагающееся
в центре столицы Италии – города Рима.
Занимает площадь 44 га. Как и всякое
суверенное государство, Ватикан имеет
свой герб, флаг, гимн, почту, радио,
телеграф, прессу и другие атрибуты. В
качестве суверенного государства,
Ватикан признан абсолютным большинством
государств мира и имеет с ними
дипломатические отношения. Широко
представлен Ватикан и в различных
международных организациях. Он имеет
постоянного наблюдателя в Организации
Объединенных наций. На различных уровнях
он представлен в ЮНЕСКО — организации
ООН по вопросам просвещения, науки и
культуры, организаций ООН по вопросам
промышленного развития, по вопросам
продовольствия, сельского хозяйства,
в МАГАТЭ — международном агентстве по
атомной анергии, в Европейском совете
и т.д.

 Глава
Ватикана — Папа Римский. Он является
светским и духовным руководителем этого
государства. Светская власть Папы в ее
настоящей форме была установлена
Латеранским договором в 1929 г. между
правительством Муссолини и папой Пием
XI. За всю историю Римской католической
церкви было 262 папы. Папа избирается
конклавом (коллегией кардиналов)
пожизненно из среды высшего духовенства.
С 1523 года по 1978 год папский престол
занимали только итальянцы. В 1978 году на
папский престол был избран поляк —
Кароль Войтыла — архиепископ Краковский,
который принял имя Иоанна Павла II (род.
1920 г.).

 Согласно
конституции Ватикана, Римскому Папе
принадлежит высшая законодательная,
исполнительная и судебная власть.
Правящий орган Ватикана носит название
Святой престол. Центральный административный
аппарат Римской католической церкви
называется Римская курия. Римская курия
руководит церковными и мирскими
организациями, действующими в большинстве
стран мира. Главное учреждение римской
курии — государственный секретариат,
возглавляемый государственным секретарем,
назначаемым Папой Римским. Полномочия
государственного секретаря аналогичны
полномочиям главы правительства в
светском государстве. При государственном
секретаре действуют совет кардиналов
и 9 министерств — конгрегации по вопросам
вероучения, канонизации, католического
образования, по делам духовенства и др.

 Самостоятельными
учреждениями курии являются папские
трибуналы, канцелярии и апостолический
церковный суд, занимающийся рассмотрением
дел, связанных с внутренней жизнью
католической церкви. В римскую курию
включены 12 папских советов, призванных
расширять связи церкви с внешним миром.

 Характерно,
что в Ватикане функционирует Папская
академия наук, назначение которой —
содействовать развитию естественных
и точных наук. Члены Академии назначаются
Папой Римским из граждан различных
государств, но они свободны в научных
исследованиях.

 Таким
образом, статус Ватикана как государства
и религиозного центра наложил свой
отпечаток на систему управления
государством и католической церковью.

 Высший
духовный чин после Папы Римского —
кардинал. Кардиналов назначает Папа с
согласия консистории — собрания
кардинальской коллегии. Следующая
ступень в церковной иерархии — примасы
— старшие епископы местных национальных
церквей, которые представляют собой
скорее почетные звания.

 Иерархическая
организация католической церкви требует,
чтобы все католические епископы в любой
стране назначались с согласия Папы
Римского и непосредственно ему
подчинялись.

 Низовая
ступень в этой иерархии — приход (парафия),
управляемый священником. Несколько
приходов объединяются в деканаты,
которые в свою очередь образуют более
крупные образования — диоцезы. Ими
управляют епископы. Несколько диоцез
объединяются в митрополию, или
архиепископство.

 Особую
структуру в католической церкви
составляют монашеские ордена. Первые
из них появились в V в. и сейчас насчитывают
десятки. Как правило, ордена строго
централизованы. Они подразделяются на,
так называемые, нищенствующие, уставы
которых запрещают своим членам владеть
каким-либо имуществом (капуцины,
доминиканцы, францисканцы и др.), и
ордена, обладающие правом зарабатывать
деньги, которые поступают в церковную
казну или на благотворительные цели.
Из католических монашеских орденов
наиболее известен орден иезуитов. Он
насчитывает в настоящее время 25 тыс.
членов, руководит 177 католическими
университетами и культурными центрами
в различных странах, 500 школами, ведет
активную религиозно-политическую
пропаганду, хотя католическая церковь
заявляет о своей аполитичности.

 Римский
католицизм — крупнейшая в мире конфессия.
В 1996 г. насчитывалось 981 млн. католиков,
что составляло 17% населения земного
шара и 50% всех христиан.Католики образуют
абсолютное большинство во всех странах
Латинской Америки. Много католиков
сосредоточено в Северной Америке: в США
их 70 млн. (28% населения страны), в Канаде
– 12 млн. (46%).

Католики
составляют абсолютное большинство
населения и во многих странах Южной,
Западной и Восточной Европы.

 В
Азии католики составляют большинство
населения в двух странах — на Филиппинах
и на оккупированном Индонезией Восточном
Тиморе. Многочисленные группы католиков
имеются в Индии, Китае, Вьетнаме,
Индонезии, Республике Корее, Шри-Ланке.
Довольно много католиков сконцентрировано
в Австралии.

28
Римско-Католическая
Церковь
 
(Католическая Церковь) — крупнейшая из
христианских Церквей, объединяющая
верующих католического исповедания
(см. католицизм).
Организация Римско-Католической Церкви
отличается строгой централизацией,
иерархическим характером, несмотря на
наличие десятков поместных католических
Церквей в различных странах мира. Глава
Римско-Католической Церкви — папа
Римский, резиденцией которого
являетсяВатикан.

Современная
Католическая Церковь располагает
огромной, подчиненной строгой дисциплине
армией духовенства многочисленными
монашескими орденами, миссионерскими
и благотворительными организациями и
учреждениями. К ней также примыкают
многие светске массовые организации —
политические партии, профсоюзы,
молодежные, женские и другие объединения.
Католическая Церковь имеет свою прессу,
кино, телевидение и радиовещание,
располагает сетью учебных заведений. 

По
сведениям, опубликованным в Ватиканском
Ежегоднике
 («Annuario
Pontificio») за 2001год, в 2000 г.:

v было
учреждено 22 новых епископских кафедры,
1 апостольский экзархат, 1 военная
епархия, 2 апостольских викариата, 2
префектуры, 1 апостольская администратура,
2 миссии «sui iuris», 7 новых митрополичьих
кафедр;

Святой
Престол
 установил
дипломатические отношения с Бахрейном
и Джибути, так что общее количество
государств, поддерживающих такие
контакты с Ватиканом, достигло 174;

v
количество католиков в мире увеличилось
на 16 млн. v с 1.022 до почти 1.038 млрд. человек.
При этом удельный вес католического
населения земли v 17,4 % v остался прежним.
Половина всех католиков жило в Америке,
27 % v в Европе, 12 % v в Африке, 10 % v в Азии, 1
% v в Австралии и Океании;

v было
рукоположено 222 новых епископа, и их
общая численность католических иерархов
составила 4.482. Помимо них в Католической
Церкви несли служение 405.009 священников,
из которых 265.012 относилось к епархиальному
духовенству, а остальные являлись
членами монашеских орденов. Численность
постоянных диаконов составила 26.629 чел.
Кроме того, в 200 г. насчитывалось 55.428
монахов, не имеющих священного сана, и
809.351 монахиня;

v из учащихся
семинарий 33% приходилось на Америку, 25
v на Европу, 23 v на Азию, 18 v на Африку и 1%
на Океанию с Австралией; v 3.86 млн. католиков
в той или иной степени принимали участие
в служении апостолата, в их числе v 2.44
млн. катехизаторов.

29
 КАТОЛИЧЕСКАЯ
ЭТИКА
 —
разновидность христианского нравственного
учения, разделяющая его основные идеалы,
принципы и установки с другими
направлениями христианства, но имеющая
специфические характерные отличия.

  
Особенностью
христианского этического учения является
теснейшая связь моральной концепции
христианства с его основными вероучительными
догматами о троичной сущности Творца,
его отношении к миру и человеку, о
греховной природе человека и необходимости
спасения через веру в Бога, принесшего
себя в искупительную жертву за грехи
людей (см. «Христианское нравственное
учение»).

  
Все
этические проблемы здесь — о происхождении
и сущности нравственности, о нравственной
необходимости и моральной свободе
человека, о моральных требованиях и
оценках, о нравственных качествах и
добродетелях человека, о нравственном
идеале, о добре и зле, о долге и совести,
о смысле жизни и счастье, — рассматриваются
через призму христианского вероучения.

  
Исходным
пунктом христианского этического учения
является представление о порочности
человеческой природы, наследуемой от
«первородного греха. Избавление от
страданий и обретение блаженства,
спасение как избавление от нравственной
погибели оказывается невозможным
человеку без помощи Бога. Источником
нравственности, праведного пути человека
от греха и погибели, добродетельного
образа жизни, является Творец всего
сущего и его добрая воля. Только он
дарует человеку «божественный
нравственный закон», который от
рождения присутствует в душе каждого
человека и переживается через «внутреннее
чувствование» — совесть. Кроме того,
Бог преподаёт свой нравственный закон
и внешним образом — в словесной форме
как откровение, находящее своё выражение
в заповедях, моральных поучениях и
заветах, зафиксированных в Священном
писании.

  
Этот
закон и есть выражение нравственной
необходимости, морального долга человека.
Он является всеобщим, одинаковым для
верующих, неверующих, еретиков и
язычников, вечным и неизменным. Человек,
наделённый Богом свободой воли, может
следовать ему, однако встречает на этом
пути серьёзные препятствия. Его выполнению
и постоянному следованию препятствует
греховная природа человека, делая его
несовершенным, немощным, неспособным
к духовной жизни и переживающим ощущение
своей вины за это.

  
Католицизм
воспроизводит общую логику христианского
нравственного учения: грех — вина —
искупление — страдание — спасение.

  
Всякая
вина требует своего искупления, прощения,
жертвы, принимающей в христианстве
совершенно необычайный вид. Бог, чтобы
доказать людям свою величайшую любовь,
совершает подвиг самопожертвования. В
своем втором лице — в качестве Иисуса
Христа — он сошёл на землю, родившись
как человек, чтобы явить пример
праведности, научить людей богоугодной
жизни, принять на себя их грехи и страдания
и умереть мученической смертью на
кресте.

  
Этим
Бог продемонстрировал, что любит
человечество превыше самого себя, чем
только и мог вызвать бескорыстную
ответную любовь и восстановление
животворящей связи Творца и творения
на искренней добровольной основе. Однако
эта жертва искупает грехи не всех людей
вообще, а лишь обратившихся к христианству,
уверовавших в него, стремящихся постичь
Бога и его законы и способных обрести
его божественное содействие в деле
спасения души — божественную благодать.

  
Божественная
благодать есть чудесная сверхъестественная
сила, дар божий, который направляет душу
к праведности, приносит умиротворение
и блаженство. Она нисходит на человека
различными способами, но вернее всего
— через культ и совершаемые церковью
обряды и таинства.

  
Историческая
ситуация, когда католическая церковь
играла в средние века не только роль
духовного пастыря, но и брала на себя
функции политического и идеологического
руководства обществом, сказалась и на
её этической ориентации.

  
Прежде
всего, это выразилось в усилении роли
и влияния самой церковной организации
и придании нравственному учению
авторитарных и догматических характеристик.
Не только Священное Писание, нравственные
поучения и образ Иисуса, установления
первых христианских Соборов, но и
постановления римского Папы, якобы
являющегося наместником Иисуса на земле
и обладающего непогрешимостью в делах
веры и нравственности, обязательны к
неуклонному исполнению. Католическая
этика фактически приравняла моральные
обязательства человека перед Господом
к обязательствам неуклонного подчинения
его церкви, взявшей на себя роль морального
посредника между человеком и Богом.

  
Католицизм
придал этическому учению торгашеский
дух холодной расчётливости, поставив
спасение человека в зависимость от
баланса его «добрых дел» и «заслуг»
и их перевеса перед пороками и
прегрешениями. При этом заслуги
разделяются на должные, которые необходимы
для спасения и оправдания перед Богом,
и сверхдолжные, составляющие излишек
«добрых дел». Причём, церковь
присвоила себе право трактовать, что
является «добрыми делами» и
«заслугами» и распоряжаться этим
«излишком» по своему усмотрению
(на чем была основана практика «крестовых
походов», монашества, продажи
индульгенций и т.п.).

  
Под
сильным влиянием иезуитов католическая
этика развивает нравственную казуистику
— трактует применение общих законов
нравственности к частным случаям таким
образом, что нарушение каких-то требований
долга во имя более высоких ценностей,
может быть оправдано по принципу «цель
оправдывает средства». Сюда же следует
отнести иезуитскую теорию «экивоков»,
то есть двусмысленностей в речи,
позволяющих не занимать принципиальной
позиции и расчетливо лавировать в любой
ситуации для достижения наибольшей
собственной выгоды. Все это придает
католической морали черты ханжества,
лицемерия и двуличия, которые не способна
оправдать никакая цель.

  
Благородство,
величие и бескорыстие нравственного
учения Христа было использовано для
лицемерного прикрытия беспощадной
практики борьбы за власть, богатство,
преследования диссидентов и воинствующего
прозелитизма (обращения в свою веру) —
«крестовые походы», деятельность
инквизиции, продажа индульгенций,
«религиозные войны», «охота на
ведьм» и пр.

  
В
настоящее время католическая церковь
признает свою вину за отдельные проявления
аморальной практики в прошлом, однако
это свидетельствует не о возврате к
чистоте первоначального христианства,
а о гибкости и умении приспосабливаться
к исторической обстановке.

30
Католицизм в России —
история и положение западного (латинскогохристианства на
исторической территории России (XXXI).

Присутствие латинского
христианства
 на
землях восточных
славян
 восходит
к ранним временам Киевской
Руси
.
В разные времена отношение
правителей Российского
государства
 к
католикам менялось от полного неприятия
до благожелательности. В настоящее
время католическая община России
насчитывает несколько сот тысяч человек.

Понравилась статья? Поделить с друзьями:
  • Эскулюс композитум капли инструкция по применению цена отзывы
  • Зеркало с лампочками своими руками пошаговая инструкция полтора метра
  • Библиотека swing для java руководство для начинающих
  • Стиральная машина вятка автомат аленка инструкция
  • Лазолван сироп детский при каком кашле принимать инструкция