Плен или смерть?
И на первой, и на второй чеченской с обеих воюющих сторон было очень много пленных. Обращались с ними по-разному. Иногда – по-человечески. Зачастую – по-скотски. Время от времени – с патологической жестокостью. По мере того как война набирала обороты, ожесточение с обеих сторон нарастало. Пленные становились заложниками взаимной ненависти. Весь мир облетели кадры, где отморозок с гор по прозвищу Тракторист отрезает голову еще живому русскому солдату. Эстафетную палочку каннибализма у него выхватил еще один местный нелюдь с гор – Арби Бараев. Он отрезал головы четырем захваченным в плен английским миссионерам и выставил их вдоль дороги.
Кадр: Youtube
Видя такое дело, федералы решили бить бандитов «тем же самым по тому же месту». Надо признать, они добились своего: на какое-то время вакханалия кровавого насилия в отношении пленных солдат была сбита. А потом один за другим последовательно были уничтожены и сами отморозки.
Но войны на земле были, есть и будут. Соответственно, будут в них и пленные. О том, как вести себя в плену и стоит ли в него попадать, мы и поговорим.
Ты выбираешь плен…
Итак, ты решил сдаться в плен. Это твой осознанный, бессознательный или вынужденный выбор. Для этого может быть миллион причин: тебя окружили, закончился боезапас, автомат из твоих рук выбило пулей или вынесло осколком, тебя тяжело контузило, засыпало землей, снесло с брони, вынесло взрывной волной прямо под ноги боевиков и т.д. А может, тебя просто взяли теплого и сонного, пока ты дремал на посту. Всякое бывает. Но, оказавшись в плену, сам решай, как себя вести. Тебе с этим жить.
И напоследок хочется сказать одно. На Востоке (а все войны будущего будут идти именно на Востоке) пощады не просят и не дают. Участь пленного здесь чаще всего незавидна. Поэтому будь готов к тому, что тебя, еще живого, местные Арби Бараевы, Русланы Гелаевы, Шамили Басаевы и прочие Трактористы-Бульдозеристы превратят в кусок окровавленного воющего мяса и еще с живого снимут кожу себе на сапоги.
Поэтому с советом, как вести себя в подобных обстоятельствах, – это не к нам. Потому что – да, мы уважаем твой выбор. Но не одобряем его. Так что этот вопрос проходит «не по нашему ведомству».
«За Родину и все такое…»
В Чечне в критических ситуациях все вели себя по-разному. Кто-то сдавался, попадал в рабство и ждал, когда его выкупят или обменяют. Как правило, потом сдавшийся месяцами жил в глубокой яме-колодце, куда еду спускали в ведре на веревке. И в этом же ведре извлекали оттуда «продукты человеческой жизнедеятельности». Кто-то предпочитал такому плену смерть.
Но смерть – она тоже бывает разная. И если ты решил умереть, не сдаваясь, тогда тебе – к нам. Тогда есть тема для предметного разговора.
Для наглядности – два примера. Во время штурма Грозного боевики никак не могли взять водонапорную башню. Ее оседлал всего один человек (как потом выяснилось, это был офицер ГРУ). Судя по всему, у него было достаточно боеприпасов. Бил он одиночными, вокруг себя (в башне хватало бойниц) и очень точно. Не один боевик нашел возле башни свою смерть. «Все, молодец, красавчик! – кричали ему чеченцы. – Ты всем все доказал. Выходи, мы тебя не тронем… И оружие с собой забирай!»
– Не могу, – отвечали из башни. – У меня ноги перебиты.
Как потом выяснилось, у офицера действительно были перебиты ноги и он в процессе стрельбы перекатывался по полу, стреляя по кругу по разным направлениям.
– Мы тебя на руках вынесем! – обещали боевики.
– Хорошо. Присылайте людей, – после некоторой паузы ответил «башенный стрелок».
Двое боевиков вошли в башню и стали подниматься по винтовой лестнице. Когда они вышли на горизонтальную смотровую площадку, где лежал раненый, под ноги им с характерным звуком подкатились две лимонки. Все трое ушли на небеса: боевики – к своим гуриям, офицер – в рай.
В тот день в Грозном многие дома напомнили сталинградский слоеный пирог. Первый и третий этажи были за чеченцами, второй и третий – за федералами (или наоборот). Через стену было слышно дыхание врага, который хочет тебя убить. Враги подползали к оконным проемам и обменивались гранатами. К одному из таких домов по просьбе зажатых там бойцов прорвался на своем танке лейтенант Олег Черноиваненко. Встав прямо во дворе дома, он стал методично расстреливать засевших в нем боевиков. Но к тем тоже пришла помощь. Как черти из табакерки, откуда-то из ближайших перекрестков набежали чеченские боевики с ПТУРСами и быстро окружили танк. Они попробовали взломать люк танка, но Олег успел наглухо запереть его изнутри. Тогда афганцы предложили танкисту выбор: либо сдаешься и отдаешь боевикам танк, либо мы расстреливаем твоего железного коня в упор, а ты сам сгораешь в этой раскаленной груде металла. На размышление дали две минуты.
– Ну и что делать будешь? – спросили Олега по рации запертые в доме мотострелки, наблюдавшие из окна за происходящим на улице. Они прекрасно понимали: если танкист выберет жизнь и отдаст «духам» свою машину, их самих через пару минут из этого же танка расстреляют практически в упор.
– Думаю, – ответил Черноиваненко.
Прошла минута, другая. Боевики с ПТУРсами стали нервничать.
– Где у них там, говоришь, пулеметчик засел? – спросил танкист бойцов после двухминутных раздумий, которые показались мотострелкам вечностью.
– Прямо под нами. Второй этаж, седьмое окно слева от угла.
…Выстрел танка разворотил пулеметное гнездо боевиков. После чего последовала целая канонада выстрелов из ПТУРСов. Запертому в танке Черноиваненко оторвало обе ноги. Но он был еще жив. Разъяренные боевики вытащили истекающего кровью безногого танкиста из башни, распяли на кресте, а крест подняли на крыше одного из домов, чтобы нагнать жути на федералов. Меткий выстрел федерального снайпера оборвал мучения танкиста.
Можно обратиться и к более свежим примерам и вспомнить подвиг арткорректировщика Александра Прохоренко, погибшего при освобождении Пальмиры. Неделю он скрыто сидел в здании и наводил огонь артиллерии на объекты с боевиками. Те все-таки вычислили его. И захотели взять живым. «Их здесь как блох! – прокричал Александр по рации, увидев, что игиловцы ломятся в подъезд его дома. – Бейте по мне! Скажите жене и дочке, что я их очень любил. А ребятам пусть командир скажет – за Родину и все такое. Ну, он знает, что сказать. Всех вас очень люблю. Прощайте».
Артиллерия накрыла Прохоренко. С ним – больше десятка боевиков. Хорошая жизнь, хорошая смерть. Даже завидно где-то…
Последний патрон
Во избежание скользких ситуаций при окружении или блокировке (если таковые случатся) – оставь себе последний патрон. Этот молчаливый товарищ – твой самый лучший друг. Он никогда не подставит, не подведет и не предаст. Патрон избавит тебя от позора и унижения плена. Он лишит боевиков сладкой возможности глумиться над тобой, еще живым. Твой друг обязательно спасет тебя в той безнадежной ситуации, когда живые будут завидовать мертвым, и честно присоединит тебя к последним. Береги его как зеницу ока. Доверься ему. И тогда хорошая смерть станет достойным венцом хорошей жизни.
Длиннопост! Вы предупреждены!
Часть 1
Статья написана по результатам увиденного и осмысленного автором в самых разных горячих точках. В ней аккумулирован опыт бойцов, воевавших в Афганистане, Грузии, Дагестане, Чечне и участвовавших в других локальных конфликтах (кроме Сирии). Мы надеемся, что в грядущих войнах будущего статья-инструкция поможет бойцам не только выполнять боевые задачи, но и выжить в самых экстремальных обстоятельствах.
Изучай искусство перевоплощения и язык своего врага
И в Афганистане, и в Чечне в своих рейдах по тылам бойцы спецназа иногда внезапно сталкивались с противником лицом к лицу. В таких случаях не очень понятно, как себя вести. Открывать огонь в упор и на поражение – погибнешь сам (противник не будет ждать, кода ты его расстреляешь, как в тире). А что толку от тебя, мертвого, даже если ты завалишь какого-то авторитетного «духа»? Просто мирно разойтись – на твою голову обрушится праведный гнев начальства: струсил, подлец, не убил врага, опозорил погоны! Начальству ведь в своих уютных кабинетах всегда виднее, как вести себя в таких ситуациях. У некоторых очень толковых и перспективных спецов после «мирного расхода» карьера рухнула до уровня бордюра. Вопрос: что делать?
Во-первых, к этому надо быть готовым. А вдруг все-таки ты увидишь врага на полсекунды раньше? Тогда у тебя сразу появляется волшебный шанс. Второе. Сыграй «под своего». Дай понять противнику, что ты – такой же, как он, ты – один из них. Как? Все те, кто охотится в лесах, полях и пустынях за себе подобными, через неделю путешествий действительно становятся похожими друг на друга: грязные, оборванные, с недельной щетиной на лице. Зачастую изобличить тебя может только одно – твой язык. Поэтому изучай язык врага! На какое-то время в критической ситуации ты можешь сойти за своего. Тебе этого хватит, чтобы спасти свою жизнь и либо испариться, либо забрать жизнь врага. Как минимум изучи ключевые фразы, адекватные моменту (какие конкретно – непубличная информация). Выучить их несложно. Этих спасительных фраз буквально пять или шесть. Но, вовремя и правильно сказанные (акцент, произношение здесь тоже играют ключевую роль), они подарят тебе жизнь. Враг буквально на пару-тройку секунд усомнится и ослабит нажим пальца на спусковом крючке. Этого тебе будет достаточно.
Живой пример из чеченской войны. Колонна Басаева перед штурмом Буденновска беспрепятственно прошла через несколько десятков милицейских постов. Как нож в масло. План Сатаны (так Басаева прозвала российская пресса) был гениален. Колонна изображала российских контрактников, которые возвращались в свою часть и везли в «гробах» тела погибших сослуживцев (на самом деле там было оружие и боеприпасы). Водителем одной из машин был пленный русский. Чеченцев же Сатана подбирал похожих на русских (среди горцев такие встречаются, и нередко). Отличить их можно было только по акценту, осанке и манере поведения. Все посты купились на складную легенду и внешний вид террористов.
Но милиционеры из Буденновска «пробили» террористов. Все объяснялось просто. В райцентре располагался самый большой в округе рынок, где чеченцы были частыми гостями. Буденновские милиционеры хорошо изучили их повадки, особенности антропологии и прекрасно идентифицировали гостей с гор визуально. Один из милиционеров даже знал немного чеченский язык.
«Нохча ву?» – в упор спросил он у одного из подозрительных «контрактников». Тот замешкался буквально на секунду. «Я не понимаю, что ты там несешь!» – отрезал он. Но сержант его уже просчитал. И понял, что здесь что-то неладно, причем очень сильно. Свои подозрения он подробно изложил начальству по рации. Трагедия ситуация заключалась в том, что руководство РОВД не отнеслось к сигналу с трассы достаточно серьезно. И приказало просто завернуть колонну к отделению – для уточнения ситуации. И заплатило за это страшную цену. Тот сержант погиб – в бою возле РОВД чеченцы убили его первым. Но ценой своей жизни он поломал планы бандитам – их настоящей целью был аэропорт в Минводах. Страшно даже представить, что могли бы они там натворить! А если бы начальник РОВД среагировал адекватно и сообщил о подозрительной колонне в местное УФСБ, а те бы, в свою очередь, тоже оценили всю опасность ситуации, картина была бы иной. Кстати, формально начальник милиции и должен был так сделать. Как он поступил на самом деле, мы уже никогда не узнаем.
Грустное резюме. Если бы на сигнал знающего чеченский язык сержанта ВСЕ отреагировали адекватно, Сатану со всей его братвой можно было «запереть» в чистом поле, окружив войсками и бронетехникой. Там же и оставить. История, к сожалению, не знает сослагательного наклонения. Но может кое-чему научить.
Первыми оценили пользу от знания языков офицеры «Вымпела». И включили ключевые, на их взгляд, языки в программу обучения. В Чечне к этой же мысли быстро пришли спецназовцы ГРУ. У них на этой почве не обошлось без трагической ошибки. Один из офицеров, бывший «афганец», неплохо знал афганские дари и фарси. Узрев в Чечне среди боевиков этнических афганцев, он решил не утруждать себя изучением ключевых фраз на чеченском и во время очередного рейда легендировался под наемника из Афганистана. Он как в воду глядел: во время одного из рейдов по тылам его группа нос к носу столкнулась под Аргуном с боевиками Хаттаба. Офицер сразу пошел на контакт, заговорив на афганском. Но ни его язык, ни внешность (он был в афганской накидке) не ввели бандитов в заблуждение. Все кончилось не очень здорово. Майор не учел, что афганцы-наемники всегда ходили с переводчиками из местных и первыми никогда не входили в контакт. Все-таки надо было учить язык действующего противника, а не уповать на знание врага вчерашнего.
Мало того. Даже в Афганистане надо было знать язык именно той народности, на земле которой ты воюешь. Если ты заговоришь на узбекском языке с незнакомцем, который на беду окажется таджиком, хазарейцем или пуштуном, логичным продолжением такого разговора может стать отправленная тебе в голову пуля.
«Сочинский английский»
К сожалению, практика и личный опыт показали, что изучение чужого языка для наших профессиональных разведчиков и диверсантов – удовольствие уровня «серпом по нежному месту, причем с размаху и с оттяжкой». «У меня нет склонности к изучению чеченского языка», – угрюмо талдычил автору этих строк каждый боец, который умел «стрелять, как ковбой, и бегать, как его лошадь». Им проще было пробежать марш-бросок на 10 километров, чем выучить десять ключевых слов по-чеченски. Тогда я махнул на это дело рукой. И зря.
Спустя 15 лет, перед Олимпиадой в Сочи, я понял, как был тогда неправ. На одном из совещаний в местном УВД заместитель начальника по работе с личным составом показал мне мастер-класс убеждения подчиненных (тогда мы пробовали обучать их ключевым «туристическим» фразам английского языка). «У меня нет склонности к изучению английского языка», – угрюмо талдычили нам, как и бойцы спецназа, работники сочинской ППС, многие из которых, кстати, прошли в свое время Чечню. «А склонность к получению зарплаты у вас есть? – въедливо и вкрадчиво поинтересовался полковник. – А к получению премии? Так вот, я могу лишить вас этой склонности… You understand mе?»
Сразу выяснилось, что у вверенного ему личного состава – полный «андерстэнд». Все как один стали зубрить английский. Некоторые – с помощью жен и детей. Другие стали нанимать репетиторов. Через пару недель каждый из учеников сдавал языковой тест. Сдали практически все. А после Олимпиады в один голос утверждали, как им тогда помог английский. Один из них после этого действительно ушел в Интерпол.
Увидишь врага – не бойся
После боя возле села Улус-Керт на теле убитого боевика-араба десантники нашли памятку на английском языке. Штабные переводчики быстро перевели ее на русский. Там были такие строки:
«Увидишь врага – не бойся его.
Потому что не факт, что он видит тебя.
Если он видит тебя – не факт, что он вооружен.
Если он вооружен, не факт, что его автомат заряжен.
Если он заряжен – не факт, что он успеет выстрелить.
Если он выстрелит – не факт, что он в тебя попадет.
Если попадет – не факт, что он тебя ранит.
Если ранит – не факт, что убьет. Ранение может оказаться легким.
Так что иди вперед и не бойся».
Лично меня восхитила эта памятка. Я предложил офицерам сделать этот текст «нагрудной памяткой» для всего воюющего в Чечне личного состава. Многозвездные офицеры меня не услышали. Вечно занятые, о морально-психологическом состоянии бойцов они почему-то думали в последнюю очередь. Меня услышал только замполит бригады морпехов. Мне и раньше нравилось ожесточение, с которым воевали в Чечне моряки. Они полностью оправдали свое гордое звание «черной смерти». Сам морпеховский замполит объяснил это спецификой ведения войны «черными беретами»: «Ты атакуешь врага с борта корабля. Под твоими ногами и за твоей спиной – море (или океан). Волны – твоя могила. Ты можешь идти, плыть, бежать только вперед. Чем быстрее, тем больше шансов уйти от водной пучины. Если суждено погибнуть, то лучше от пули врага, чем стать рыбьим кормом. На берегу тебя ждет другое море – море огня. Хочешь выжить и победить – с ходу взломай вражескую оборону. Твоя решимость и твоя атака должны быть страшными. Гони врага без остановки». Очень хорошая внутренняя установка – рекомендую взять на вооружение, морпехи не обидятся.
И они побеждали. Или гибли. Чеченцы звали их «полундрой». За две чеченские кампании ни один боец «полундры» не сдался в плен боевикам (хотя запирали в зданиях и предлагали им сдаваться боевики довольно часто). Лучшим трофеем у бандитов считался автомат с маленькой наклеенной акулой на прикладе.
Ночью вместе с замполитом при тусклом свете дежурного фонаря от руки написали несколько сот таких записок для личного состава. А утром раздали матросам. Замполит заставил каждого воина прочитать ее несколько раз. У некоторых бойцов (кто отличался плохой памятью) зачет по знанию этой памятки принял лично.
Я до сих пор совершенно искренне считаю эту памятку одним из лучших образцов идеологического творчества на войне.
…Когда ты окажешься на своей войне, сделай себе такую же. Напиши от руки и носи на груди. И периодически перечитывай. Особенно перед рейдом или перед боем. Или просто запомни – как молитву.
Часть 2. Плен или смерть?
И на первой, и на второй чеченской с обеих воюющих сторон было очень много пленных. Обращались с ними по-разному. Иногда – по-человечески. Зачастую – по-скотски. Время от времени – с патологической жестокостью. По мере того как война набирала обороты, ожесточение с обеих сторон нарастало. Пленные становились заложниками взаимной ненависти. Весь мир облетели кадры, где отморозок с гор по прозвищу Тракторист отрезает голову еще живому русскому солдату. Эстафетную палочку каннибализма у него выхватил еще один местный нелюдь с гор – Арби Бараев. Он отрезал головы четырем захваченным в плен английским миссионерам и выставил их вдоль дороги.
Видя такое дело, федералы решили бить бандитов «тем же самым по тому же месту». Надо признать, они добились своего: на какое-то время вакханалия кровавого насилия в отношении пленных солдат была сбита. А потом один за другим последовательно были уничтожены и сами отморозки.
Но войны на земле были, есть и будут. Соответственно, будут в них и пленные. О том, как вести себя в плену и стоит ли в него попадать, мы и поговорим.
Ты выбираешь плен…
Итак, ты решил сдаться в плен. Это твой осознанный, бессознательный или вынужденный выбор. Для этого может быть миллион причин: тебя окружили, закончился боезапас, автомат из твоих рук выбило пулей или вынесло осколком, тебя тяжело контузило, засыпало землей, снесло с брони, вынесло взрывной волной прямо под ноги боевиков и т.д. А может, тебя просто взяли теплого и сонного, пока ты дремал на посту. Всякое бывает. Но, оказавшись в плену, сам решай, как себя вести. Тебе с этим жить.
И напоследок хочется сказать одно. На Востоке (а все войны будущего будут идти именно на Востоке) пощады не просят и не дают. Участь пленного здесь чаще всего незавидна. Поэтому будь готов к тому, что тебя, еще живого, местные Арби Бараевы, Русланы Гелаевы, Шамили Басаевы и прочие Трактористы-Бульдозеристы превратят в кусок окровавленного воющего мяса и еще с живого снимут кожу себе на сапоги.
Поэтому с советом, как вести себя в подобных обстоятельствах, – это не к нам. Потому что – да, мы уважаем твой выбор. Но не одобряем его. Так что этот вопрос проходит «не по нашему ведомству».
«За Родину и все такое…»
В Чечне в критических ситуациях все вели себя по-разному. Кто-то сдавался, попадал в рабство и ждал, когда его выкупят или обменяют. Как правило, потом сдавшийся месяцами жил в глубокой яме-колодце, куда еду спускали в ведре на веревке. И в этом же ведре извлекали оттуда «продукты человеческой жизнедеятельности». Кто-то предпочитал такому плену смерть.
Но смерть – она тоже бывает разная. И если ты решил умереть, не сдаваясь, тогда тебе – к нам. Тогда есть тема для предметного разговора.
Для наглядности – два примера. Во время штурма Грозного боевики никак не могли взять водонапорную башню. Ее оседлал всего один человек (как потом выяснилось, это был офицер ГРУ). Судя по всему, у него было достаточно боеприпасов. Бил он одиночными, вокруг себя (в башне хватало бойниц) и очень точно. Не один боевик нашел возле башни свою смерть. «Все, молодец, красавчик! – кричали ему чеченцы. – Ты всем все доказал. Выходи, мы тебя не тронем… И оружие с собой забирай!»
– Не могу, – отвечали из башни. – У меня ноги перебиты.
Как потом выяснилось, у офицера действительно были перебиты ноги и он в процессе стрельбы перекатывался по полу, стреляя по кругу по разным направлениям.
– Мы тебя на руках вынесем! – обещали боевики.
– Хорошо. Присылайте людей, – после некоторой паузы ответил «башенный стрелок».
Двое боевиков вошли в башню и стали подниматься по винтовой лестнице. Когда они вышли на горизонтальную смотровую площадку, где лежал раненый, под ноги им с характерным звуком подкатились две лимонки. Все трое ушли на небеса: боевики – к своим гуриям, офицер – в рай.
В тот день в Грозном многие дома напомнили сталинградский слоеный пирог. Первый и третий этажи были за чеченцами, второй и третий – за федералами (или наоборот). Через стену было слышно дыхание врага, который хочет тебя убить. Враги подползали к оконным проемам и обменивались гранатами. К одному из таких домов по просьбе зажатых там бойцов прорвался на своем танке лейтенант Олег Черноиваненко. Встав прямо во дворе дома, он стал методично расстреливать засевших в нем боевиков. Но к тем тоже пришла помощь. Как черти из табакерки, откуда-то из ближайших перекрестков набежали чеченские боевики с ПТУРСами и быстро окружили танк. Они попробовали взломать люк танка, но Олег успел наглухо запереть его изнутри. Тогда афганцы предложили танкисту выбор: либо сдаешься и отдаешь боевикам танк, либо мы расстреливаем твоего железного коня в упор, а ты сам сгораешь в этой раскаленной груде металла. На размышление дали две минуты.
– Ну и что делать будешь? – спросили Олега по рации запертые в доме мотострелки, наблюдавшие из окна за происходящим на улице. Они прекрасно понимали: если танкист выберет жизнь и отдаст «духам» свою машину, их самих через пару минут из этого же танка расстреляют практически в упор.
– Думаю, – ответил Черноиваненко.
Прошла минута, другая. Боевики с ПТУРсами стали нервничать.
– Где у них там, говоришь, пулеметчик засел? – спросил танкист бойцов после двухминутных раздумий, которые показались мотострелкам вечностью.
– Прямо под нами. Второй этаж, седьмое окно слева от угла.
…Выстрел танка разворотил пулеметное гнездо боевиков. После чего последовала целая канонада выстрелов из ПТУРСов. Запертому в танке Черноиваненко оторвало обе ноги. Но он был еще жив. Разъяренные боевики вытащили истекающего кровью безногого танкиста из башни, распяли на кресте, а крест подняли на крыше одного из домов, чтобы нагнать жути на федералов. Меткий выстрел федерального снайпера оборвал мучения танкиста.
Можно обратиться и к более свежим примерам и вспомнить подвиг арткорректировщика Александра Прохоренко, погибшего при освобождении Пальмиры. Неделю он скрыто сидел в здании и наводил огонь артиллерии на объекты с боевиками. Те все-таки вычислили его. И захотели взять живым. «Их здесь как блох! – прокричал Александр по рации, увидев, что игиловцы ломятся в подъезд его дома. – Бейте по мне! Скажите жене и дочке, что я их очень любил. А ребятам пусть командир скажет – за Родину и все такое. Ну, он знает, что сказать. Всех вас очень люблю. Прощайте».
Артиллерия накрыла Прохоренко. С ним – больше десятка боевиков. Хорошая жизнь, хорошая смерть. Даже завидно где-то…
Последний патрон
Во избежание скользких ситуаций при окружении или блокировке (если таковые случатся) – оставь себе последний патрон. Этот молчаливый товарищ – твой самый лучший друг. Он никогда не подставит, не подведет и не предаст. Патрон избавит тебя от позора и унижения плена. Он лишит боевиков сладкой возможности глумиться над тобой, еще живым. Твой друг обязательно спасет тебя в той безнадежной ситуации, когда живые будут завидовать мертвым, и честно присоединит тебя к последним. Береги его как зеницу ока. Доверься ему. И тогда хорошая смерть станет достойным венцом хорошей жизни.
Часть 3. Враг насущный и хитрости, ему присущие
В этой статье нашей трилогии речь пойдет о самых нравственно спорных, но очень важных сюжетах будущих войн.
Можно ли на войне убивать женщин врага?
Теоретически – нет. Во всех, условно говоря, цивилизованных войнах женщин врага (даже поверженного) старались не трогать. Их убивали только варвары типа Аттилы, Чингисхана, Адольфа Гитлера. Позже ситуация поменялась. Женщины стали активными участниками боевых действий. В Великую Отечественную представительницы прекрасного пола уже летали на самолетах, убивали врага из снайперских винтовок, сбивали из зенитных установок самолеты, сидели за радиоприемниками. Дальше гендерная ситуация на войне ухудшилась еще больше.
Женщины и дети в войнах на Востоке – тема отдельная. «Женщины на Сицилии опаснее, чем ружья», – втолковывал в «Крестном отце» приезжему американскому мафиозо местный бандит. На Востоке вообще и на Кавказе в частности женщины еще опаснее. Это в российской армии они все больше сестры милосердия. На Кавказе они – фурии войны. Если в семье они по-прежнему строго знают свое место, то на войне перед ними распахивается широчайшее окно возможностей. Забыв о семейном очаге, местные матроны превращаются в отличных провокаторов, работают живыми бомбами, управляемыми (и неуправляемыми) снарядами, успешно осваивают профессии палачей и подрывников.
«Презентация» их возможностей состоялась еще до начала первой чеченской. В Сунженском районе Ингушетии во время первого же марша военной колонны местные мужчины одного из аулов согнали своих прекрасных половинок в кучу и направили толпу орущих женщин на военных. Колонна встала. Обескураженные офицеры вылезли из машин – ну не давить же женщин… В этот момент на них напали местные милиционеры и забросали колонну коктейлями Молотова. Дебют был признан успешным.
Дальше горянок стали вовлекать в кавказскую войну еще активней. Под Первомайкой во время блокировки отряда Салмана Радуева с помощью такого женского «тарана» был взят в плен весь личный состав новосибирского ОМОНа. Под Джани-Ведено, где отряд Черного Хаттаба разгромил пермский ОМОН (тогда было убито 40 человек, 16 попало в плен), женщинам тоже нашлось дело по душе. Гендерное разделение обязанностей выполнялось строго: мужчины собирали у убитых и тяжелораненых оружие, женщины и дети добивали раненых камнями. Каждому, кто не погиб от пуль, юные цветки жизни и почтенные матери семейств вручную размозжили голову. То же самое они сделали с расстрелянной группой войсковой разведки у села Харсеной.
А потом были многочисленные самоподрывы «черных вдов» убитых боевиков в Моздоке, Грозном, Москве. Две черные вдовы подорвались на борту аэробусов, вылетевших из аэропорта «Домодедово», захватив с собой на тот свет несколько десятков ни в чем не повинных пассажиров. Некоторые стали работать снайперами… Одну из таких убил полковник Буданов, за что ее родственники объявили ему кровную месть. И нашли-таки впоследствии в Москве своего кровника.
Мораль этого спича такова: не стоит жалеть на войне восточных женщин. Они тебя при случае не пожалеют. Все эти сердобольные черкешенки Бэлы, о которых так трогательно и талантливо писал Михаил Лермонтов, остались в прошлом (если вообще были). И если на войне фурии встревают в твои кровавые разборки с идейными бородатыми ребятами – стреляй в них не медля.
Дети на войне
Дети врага на войне не менее опасны, чем женщины. Во время одного из покушений на Салмана Радуева бандита спас один из сопровождающих – 15-летний подросток. Всю группу сопровождения Радуева бойцы спецназа ГРУ расстреляли в упор. Самому Салману, распластанному на земле, офицер для верности отправил контрольную пулю между глаз. По иронии судьбы горячий свинец прошел между полушариями головного мозга – получился некий «эффект Кутузова». Раненого пятнадцатилетнего боевика солдаты добивать не стали – пожалели. А зря. Когда спецназовцы растворились в сиреневом тумане, тот оклемался, добрел до ближайшего аула и сообщил местным боевикам о случившемся. Горцы прибежали на место происшествия и обнаружили, что Салман с пулей в голове жив. А через пару дней его уже оперировали в Германии. И довольно успешно.
В Чечню Салман вернулся «Титаником» (так его прозвали за вшитую в черепную коробку титановую пластину). И успел натворить массу кровавых дел, пока его не пленили во второй раз.
Вот так жалость к 15-летнему боевику вылилась в волну кровавых преступлений в дальнейшем.
А сейчас борцы за чистый ислам в Сирии, Афганистане и Ираке вовсю натаскивают 12–13-летних «тигрят халифата», чтобы они повторяли путь смерти кавказских гурий. Многие повторяют.
Так что, если увидишь среди своих врагов таких тигрят – вали их без жалости и промедления. Себе жизнь сохранишь и десятку других людей тоже. Террорист Шамиль Басаев и головорез (в буквальном смысле слова) Арби Бараев тоже когда-то были детьми. А стали каннибалами. Так, может, лучше было бы обоих еще в нежном возрасте к праотцам отправить?..
Война как работа
У всех, кто хоть раз был под обстрелом, даже самых храбрых, возникала одна и та же проблема – как побороть страх. Как показала практика, выход тут один – воспринимать войну как работу. Своеобразную, шумную, со стрельбой, трупами, кровью, грязью и другими прочими побочными эффектами, но как работу. Ты просто делай свою работу, вот и все. Даже под выстрелами и под аккомпанемент разрывов.
И если ты будешь делать ее некачественно, «выговором» может стать выпущенная тебе в голову пуля, взорвавшаяся под ногами мина или веер осколков от приземлившейся рядом гранаты.
По воспоминаниям пехотинцев Великой Отечественной, на той войне в частях «царицы полей» выживали те, кто после изнурительных маршей на месте временной дислокации не ленился копать окопы в полный рост. Многие ленились и выкапывали только по пояс. То есть делали свою работу плохо. А потом на пехоту внезапно накатывали танки. Каждый прыгал в свой окоп. Те, кто выкопал окоп в полный рост, – выжили. Всех остальных «Тигры» и «Пантеры» вминали живьем в жирный чернозем. Вот такой маленький страшный штрих о пользе трудолюбия на войне.
Обратная селекция
В современной российской армии, как и вообще в нашем обществе, должности, звания и всевозможные карьерные бонусы достигаются не только благодаря личным и профессиональным качествам, а благодаря обратной селекции. Не важно, какой ты профессионал. Гораздо важнее, как ты умеешь угождать начальству. Умеешь «ублажить и доложить» – карьера гарантирована. Прекрасно знаешь свое дело, но не хочешь прогибаться перед начальством – останешься «пожизненным ротным». Даже комбатом не станешь. Это и называется обратной селекцией. У американцев есть даже поговорка на этот счет: «Хорошие ребята никогда не приходят первыми». Правда, они так говорят только про своих политиков. У нас же «хороших ребят» принято «оттирать» от финиша во всех сферах жизни. И в военной области тоже.
Только на войне ситуация может резко поменяться. Там другие приоритеты. Врагу глубоко наплевать на твои навыки паркетного шаркуна и крутые прогибы перед начальством. Он ждет, на чем ты проколешься. И подловит тебя, как только найдет в твоей работе узкое место. И тогда горе тебе и всему твоему личному составу.
Классический (и самый страшный) пример обратной селекции – предательство перед началом первой чеченской генерал-лейтенанта Эдуарда Воробьева. Он отвечал за боевую подготовку войск. При всем при этом он был не только паркетный шаркун, но еще и очковтиратель. По его отчетам выходило, что боевая подготовка в войсках идет полным ходом. А когда грянула война, он тут же подал в отставку. И выяснилось, что на всей территории России в тот период невозможно было найти ни одного мотострелкового полка, способного вести полноценные боевые действия. Пришлось «выписывать» на войну в горно-лесистой местности пограничников, спецназ ФСИНа, Минюста и «полундру» – морскую пехоту практически со всех флотов. У флотских разложение по каким-то своим специфичным причинам проходило гораздо медленнее, чем у сухопутных. Хотя недокомплект личного состава был хронический, пришлось набирать простых матросов. Вот так, общими усилиями (а не только армейскими), и били «мирных бородатых граждан» в чеченских горах.
При Сталине такого «ответственного» за боевую подготовку расстреляли бы без суда и следствия. Никакие генеральские погоны бы не спасли. Но ушлый шаркун приклеил себе еще и имидж мученика, раздавая направо и налево интервью либеральной прессе. Тысячи погибших солдат и офицеров в обеих чеченских кампаниях – на совести этого генерала-либерала. Интересно, они ему не снятся в страшных снах?
Такими же шаркунами и лизоблюдами, а не отчаянными вояками оказались в свое время все генералы ПВО, которые так и не дали приказ на уничтожение воздушного нарушителя Руста, пролетевшего полстраны и приземлившегося на Красной площади. Потом аккурат по следам его маршрута во всей системе ПВО состоялось отрывание голов и погон, но было поздно. На тот момент вся система ПВО покрыла себя неувядаемым позором.
Как бороться с такой вот обратной селекцией на войне? Не знаю. Универсальных рецептов еще никто не придумал. Остается надеяться на то, что шаркуны из «арбатского военного округа» сами не рискнут поехать на войну, где убивают не понарошку, а реально. Только это может их остановить.
Совесть, опыт и интуиция
Вообще, о специфике будущих войн с учетом опыта войн предыдущих можно писать очерки, повести, опусы и романы. Здесь безграничное поле возможностей для защиты военных диссертаций – и кандидатских, и докторских. Но иногда хочется кратко суммировать ситуацию. На мой взгляд, лучше всех это на сегодняшний день сделал один из читателей нашего небольшого сериала под ником Doliva63 (Валентин). Он в определенной степени подытожил, о чем говорилось в статьях. Вот его логическая выжимка.
1. Не будь участником никаких будущих войн, если есть шанс этого избежать.
2. Вспомни все, чему тебя учили в армии. Там лишнего не давали.
3. Впитывай все, что говорят командиры и ветераны твоего театра военных действий: про местность, про местных, про противника, про накопленный опыт товарищей.
4. А дальше – как сможешь. Универсальных советов нет. Тебя будут вести твои знания, опыт, интуиция и совесть. Удачи.
Часть 4. Если тебя предали
В этой статье речь пойдет о самой болезненной теме на войне – проблеме предательства.
«Я – начальник, ты – жертва…»
Как известно, на «гражданке» во взаимоотношениях начальства и подчиненных принцип «я начальник, ты дурак» соблюдается неукоснительно. Соблюдается он в несколько измененном виде и в армии. Но на войне, при условии, что войска твоей страны разъедает ржа коррупции и предательства (как это было, к сожалению, в первую чеченскую), соблюдение этого принципа в верхах может стать для тех, кто на земле, настоящим смертным приговором.
Классической иллюстрацией этого правила стало дело капитана спецназа Эдуарда Ульмана. После той злосчастной операции в Шатойском районе летом 2002 года, когда всем миром ловили Хаттаба, Ульмана сначала подставили, потом предали, после чего два раза судили и полоскали во всех российских СМИ. Это при том, что вел он себя по законам военного времени: расстрелял автомобиль, который не остановился по его требованию. Кроме того, у «Нивы» откинулся багажник. Так боевики делали всегда, когда хотели «срубить погоню» пулеметным огнем с заднего сиденья. На этот жест разведчики отреагировали мгновенно и адекватно. Сдается мне, если бы капитан скрыл следы происшедшего, никто и никогда бы не узнал, что случилось тогда в лесу под Шатоем. Это тоже урок на будущее: если по приказу, вине и злой воле начальства ты встрял в гнилую ситуацию, чреватую для тебя страшными последствиями, «заметай» все улики и исчезай с места происшествия вместе со своими людьми. Потом ты найдешь миллион причин, почему тебя не оказалось рядом с этими трупами.
Ульман в той ситуации совершил ошибку. Он был честный вояка. И он не исчез. Остался на посту, рядом со свежими трупами. И попал под «карающий меч правосудия». Начальство сдало спецназовцев без тени сожаления, сомнения и намека на душевные муки. На бойцов повесили всех собак. И начались для группы Ульмана хождения по мукам.
Два суда они выиграли. Все присяжные единодушно были на его стороне. Но на третьем сторона обвинения от присяжных сумела-таки избавиться. Стало ясно, что мстительные «сторонники правосудия» вцепились в Ульмана и его бойцов волчьей хваткой. Им нужна была образцово-показательная казнь бойцов федеральных войск. Сверхидеей стороны обвинения стало желание поломать Ульману жизнь, чтобы в дальнейшем деморализовать всех воюющих в Чечне солдат и офицеров. И они были в каком-то шаге от реализации своей мечты.
Но «Акелла промахнулся». Перед самым судом вся группа обвиняемых во главе с Ульманом (кроме майора Алексея Перелевского) бесследно исчезла. А Перелевский получил девять лет строгого режима. Просто он, в отличие от Ульмана, в той ситуации, похоже, сделал неправильный выбор. Хотя Ульман его наверняка предупреждал…
Где сейчас сам Ульман и его люди, неизвестно. По одной из версий, его вместе с группой похитили и убили кровники-чеченцы (лично я в это не верю). По второй – его вывели из-под удара свои. Вот это больше похоже на правду. Если Эдуард Анатольевич действительно погиб – светлая ему память. Если жив – здоровья, удачи, счастливой звезды и долгих лет жизни. Но осадок от того предательства у всех, кто воевал в Чечне, остался до сих пор. И не только у них. Несмываемый осадок.
Вообще, первая чеченская войдет в новейшую историю России как самая продажная война. Предательство здесь порой достигало каких-то космических масштабов. Если чеченские боевики соревновались в патологической сверхжестокости по отношению к русским пленным, то многие российские высокопоставленные политики и военные соревновались в подлости и продажности. Тому была масса причин: страна трещала под железной пятой олигархов и вечно умирающего президента, армия чувствовала себя брошенной, купленные на корню западные и российские СМИ травили ее на редкость злобно…
В войсках каждый торговал чем мог и продавал все, что плохо лежит. Прапорщики толкали боевикам военное имущество, офицеры продавали военные тайны и сверхсекретную информацию. Доходило до того, что офицеры стали продавать солдат в рабство боевикам. Особенно отличилась на этом позорном поприще печально известная 136-я буйнакская мотострелковая бригада.
Что было, то было. Из песни слова не выкинешь. И не факт, что весь этот ужас в войнах будущего не повторится вновь. Как любил повторять в свое время сам Эдуард Ульман, «и опять узнали супостаты о намерениях наших хитрых, и снова продали злодеи информацию коварно…»
Во время выхода боевиков Шамиля Басаева из осажденного Грозного чекисты умудрились использовать факт всеобщей продажности себе на руку. К боевикам подвели прапорщика-«наркомана», который за сто тысяч долларов обещал вывести их из окружения. Получив «паленые» доллары (другими они быть не могли), он вывел сепаратистов аккурат на минное поле (сам же в сумерках «внезапно» исчез в заранее подготовленном проходе). Басаева спасло только то, что боевики, осознав, что они попали в капкан, стали кидаться на мины людскими волнами. Они своими разорванными в кровавые клочья телами устлали Басаеву путь к свободе и жизни. Тем не менее, «шайтан Шамиль» потерял там ногу…
Совет первый. Если ты почувствовал, что в высоких кабинетах воцарилось безумие и хаос – будь осторожен. Во время хаоса начальству не до тебя. У вас разные цели и задачи. У тебя – победить и выжить. У начальства – сохранить свое кресло. Подсидеть своего начальника. Занять кресло вышестоящего шефа. Угнездиться в высоких просторных кабинетах с видом на Кремль. Конкретно обогатиться – пусть даже ценой твоей жизни.
И вот с этого момента вы уходите в параллельные вселенные. Они не пересекаются, хотя и знают о существовании друг друга. Но ни одна вселенная не заметит пропажи другой. Даже не вздрогнет.
Как узнать, что тебя предали (или продали)? Как понять, что начальство решило сыграть в игру «Бесславные ублюдки» или «Тайная генеральская вечеря» и вынесло тебе черную метку? Как просчитать, что счет твоей жизни пошел на часы (или уже на минуты)?
Универсальных спасительных рецептов по этому поводу нет. Ты должен почувствовать эту опасность своим звериным спинномозговым чутьем. Должен понять «засаду и замануху» по общей атмосфере, сложившейся вокруг тебя, по подозрительному социальному вакууму. По бегающим или отведенным в сторону глазам и нервному поведению начальства. По предложению зачем-то «сдать личное оружие» и отправиться на прогулку с якобы дружественными боевиками до ближайшего аула и т.д. Если с тобой внезапно стали общаться как с приговоренным к смерти или как с живым трупом – это тоже показатель.
И что после этого делать? Вопрос встает в полный рост.
Первое. Загляни к местным фэбосам. Слей им свои подозрения. «Конторские» предательства не любят. Карается это у них жестоко. И сами замечены в подставах против своих же ни разу не были – за обе чеченские. Они должны помочь. И не только добрым словом, а конкретным делом. Доверься им. Пусть они сыграют в этой гнилой истории свою игру. Но в ней тебе, возможно, придется изображать живца или подсадную утку. Не очень приятно. Но жить с ощущением, что тебя планируют на заклание, – еще хуже. Теперь уже не до позитивных эмоций – надо «расшивать» гнилую ситуацию.
«А если фэбосы «мертвые»? – резонно спросишь ты. Или просто тупят? Или у них командировка заканчивается, и им не до тебя – они уже сладким дембелем живут. Такое тоже бывает…
Тогда – выходи из игры. Резко. Внезапно. Если до этого «играли тебя», теперь игрок – ты сам. Может, кто-то из боевых товарищей тебе поможет. Но их тоже может рядом не оказаться. Или они просто не поймут, в чем дело. Мол, привиделось тебе, брат, ложные опасения…
В таком случае исчезни, испарись, растворись в сиреневом тумане. Был ты – и нет тебя.
А потом возродись. Только в новом качестве, с новыми документами, новой внешностью и желательно – в новом месте. Документы тебе поможет выправить «контора» или криминалитет. Но с последними связываться опасно (если среди них нет тех, кому ты безоговорочно доверяешь, – друзей детства, близкой родни и т.д.). Для всех остальных гангстеров ты просто дойная корова. Твоя судьба им глубоко неинтересна. А вот твои деньги – очень. И если тебе что-то не понравится – они тебя сдадут так же, как и спасли, даже не вспотев при этом. Или (что еще хуже) сделают тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться – с учетом твоих боевых навыков. Предложат поработать «чистильщиком» конкурентов, например… «Брат, ты же хорошо стреляешь, правда? Вон на наших глазах из автомата на мишени расписался… Поможешь своим ребятам?»
Есть еще один вариант – уходить в ЧВК. Там тебя быстро и качественно «легендируют». И ненужная информация тоже не «протечет». Тебе теперь все равно по жизни воевать, так хоть за хорошие деньги.
Теоретически есть еще один «путь отхода» – завербоваться в какой-нибудь иностранный легион. Но с учетом сложившейся внешнеполитической ситуации это, скорее всего, выйдет боком – станешь фигурантом какого-нибудь «дела Скрипалей 2.0».
Да и своих горячих точек в стране пока хватает – на том же Донбассе. Лучше уж за свой народ и за свою страну воевать, чем за чужую. Присяга – не жена, она – вещь сакральная, изменять ей нельзя. Во всем мире так принято…
Но в любом случае, если тебя решили принести в жертву (а ты, естественно, против), твоя жизнь сделала резкий кульбит и вошла в штопор. Твоя задача – выйти из него с наименьшими потерями. Так что будь начеку. И готовься к переменам – резким и качественным.
И еще. Есть одно мудрое латинское изречение: «Memento mori» («Помни о смерти»). Так и здесь. Если начальство затеяло какую-то мутную игру, помни о предательстве – чтобы избежать смерти.
Часть 5. До боя осталось пятнадцать минут
Удобные и опасные
Разумеется, каких-то универсальных рецептов того, как вести себя в бою, чтобы выполнить боевую задачу и остаться при этом живым, нет и быть не может. Каждый бой уникален и неповторим. В этой статье мы попробовали аккумулировать опыт подразделений спецназа, оказавшихся в бою в нестандартной ситуации. Причем опыт как положительный, так и отрицательный.
Итак, место действия – Афганистан, 1987-го, кишлак Мазгин. Бойцы спецназа перед боем заняли самую лучшую позицию в округе. Замечание 1. Место, которое тебе кажетcя самым выгодным с точки зрения ведения боя, может быть заранее пристрелянным твоими врагами. Они, может, и не заняли его исключительно потому, что «приглашали» тебя именно туда. Именно туда в бою на удивление точно полетят все пули и упадут реактивные снаряды. Так в 1987 году в районе кишлака Мазгин попала в засаду разведгруппа лейтенанта Евгения Барышева. Позиция у него была удобная, но заранее пристрелянная моджахедами. Что доставило потом в бою лейтенанту массу хлопот. Такая же ситуация сложилась в этом же году в районе кишлака Суруби, где во время операции на пристрелянную духами, идеальную для боя позицию вышли бойцы 334-го отряда спецназа. Вроде бы правильный выбор позиции привел к потерям в отряде – душманы несколько часов прицельно лупили по нему из всех стволов.
Вывод: при планировании засад или налетов остерегайся мест, которые кажутся тебе самыми удобными. Они могут быть самыми опасными.
Мараварская трагедия
В 1987 году в мараварском ущелье бойцы 334-го отряда спецназа во время первого же боестолкновения как-то уж очень легко перебили отряд ехавших на автобусе бойцов за веру. Жители немирного кишлака издалека услышали приближение «брони». Духи спокойно встали, умылись, позавтракали, сели в автобус и поехали аккурат в ту сторону, где их в засаде ждал спецназ. Автобус зажали в овраге и забросали гранатами. Душманы потеряли 18 человек. У спецназа не было даже раненых. «Все прошло как в кино или на картинке», – вспоминали офицеры. В результате у бойцов возникло ошибочное представление о «легкости» войны. Это сыграло потом с ними злую шутку.
Вывод. Никогда не расслабляйся. Тем более в засаде или на задании. Нельзя недооценивать противника. Если ты легко забил какую-то группу, выручать их (или мстить за них) могут прийти гораздо более опытные бойцы. И подойти к тебе они могут скрытно, что и произошло в Мараваре.
Тяжелые потери спецназ понес в районе кишлака Доридам. Командование получило неподтвержденную информацию, что в кишлаке в группе духов есть американский советник. Офицеры загорелись желанием взять его живым или мертвым. Это было ошибкой.
Вывод. Не верь «сладким призам», если они исходят от неподтвержденного источника. Это может быть «заманухой», приглашением в засаду или на расстрел.
Перед рекогносцировкой комбат с группой офицеров поднялся на одну из высот в начале ущелья, где ставились задачи. Это было второй ошибкой. Духи отчетливо «срисовали» офицеров. И прекрасно поняли, что надо ждать «гостей». После чего тщательно приготовились к встрече.
Вывод. Помни о маскировке задолго до начала операции. Не давай противнику повода подготовиться к встрече заранее. Храни все в тайне до самого последнего момента. Не «светись».
По решению комбата связь у разных групп работала на одной частоте. Это было еще одной трагической ошибкой, потому что в самый разгар боя в эфире возник полный хаос. На разрозненные группы отряда навалились духи, все офицеры одновременно кричали в эфир что-то свое, и ничего невозможно было разобрать. Не было слышно ничьих команд и приказов, и это привело к неоправданным жертвам.
Вывод. Думай о связи. В бою связь – нерв подразделения, его жизнь. Нет связи – нет поддержки в критической ситуации. А это – смерть.
В том бою не было также организовано должное взаимодействие с артиллерийской батареей, имевшейся в распоряжении комбата. И в критический момент «боги войны» так и не смогли прийти спецназерам на помощь.
Вывод. Думай о плохом тоже. Надейся, но не рассчитывай на то, что операция обойдется тебе малой кровью. И никогда не пренебрегай помощью «бога войны». Если что-то пошло не так, артиллерия может вытащить тебя из самого страшного косореза.
Прочесав Доридам, разведчики увидели, что духов здесь нет, и стали выходить из поселения. Но духи были где-то рядом – то ли в ущелье, то ли в овраге, то ли за горой. Они скрытно «пасли» разведчиков издалека. Одна группа моджахедов села на хвост бойцам при выходе из кишлака. Другая обошла разведчиков с фланга и блокировала их выход из Доридама. Мешок захлопнулся. Это была классическая западня, и она афганцам удалась. Лейтенант Кузнецов, пожалев своих бойцов, остался прикрывать их отход. По-человечески и по-мужски очень понятный поступок. И героический. Но… Достойной замены среди солдат и сержантов Кузнецову в группе не нашлось. Без офицера маленький боевой отряд превратился в неорганизованную группу людей. В результате все они погибли. Сам же Кузнецов отстреливался до последнего патрона. Когда закончился боезапас, он подорвал себя и духов гранатой. Его тело было изуродовано так, что трудно было опознать.
Вывод. Если врага в населенном пункте нет, он может быть где-то рядом. По возможности просканируй все окрестности. Будь особенно внимателен при отходе. Сесть на хвост группе и блокировать ее – излюбленная тактика противника. Никогда не оставляй своих подопечных без командира. Группа должна иметь главного до последнего, в самой критической ситуации. Это ее шанс на спасение. Если же в бою решил остаться в прикрытии – подготовь заранее себе и всем отходящим надежную замену. Ты решил погибнуть сам, но бойцы должны быть спасены. Группа жива, пока жив ее командир.
Не трогай головной дозор…
Если ты скрытно ждешь караван или группу противника – пропусти по возможности головной дозор, даже если он внезапно начал стрелять в твою сторону. Дозор может быть просто обкурен. Духи могут стрелять и просто для профилактики. Убивать их (или брать в плен) нужно только тогда, когда они тебя явно обнаружили. Валить их надо из бесшумного оружия (в Афгане для этого использовался бесшумный пистолет Стечкина). Во время засады в кишлаке Мазгин один из саперов, прятавшихся в брошенном дувале, в момент подхода напрочь обкуренного головного дозора просто из любопытства высунул из дувала голову, чтобы одним глазком глянуть на стреляющих духов. Это любопытство стоило ему жизни. Выпущенная духом пуля попала ему прямо в голову.
Вывод. В засаде нельзя демаскировать себя даже тогда, когда в тебя стреляют. Это может быть неприцельный огонь. Контролируй свои эмоции. Желание жить должно быть сильнее любопытства.
Не расслабляйся, если тебя не обнаружил головной дозор. За ним может пойти промежуточный – для подстраховки. Впервые с таким явлением столкнулись в засаде разведчики 334-го отряда спецназа в районе кишлака Котагай. Позже промежуточные дозоры боевики использовали и в первой, и во второй чеченской кампании.
Не гонись за трофеями…
Как известно, трофеи – один из главных показателей результативности действий отряда. Никогда не торопись разжиться трофейным оружием с убитого врага, если не уверен, что его в бою не пасут свои же. Может, их снайпер только и ждет, когда ты поползешь к убитому. Это старый трюк, действует со времен Великой Отечественной, но на него почему-то до сих пор покупаются многие. Иногда после удачного боя вывезти захваченные трофеи просто невозможно (из глубокого ущелья, расщелины в горах и т.д.). Тогда подрывай их и быстро уноси ноги. Прихвати с собой только образцы вооружений. Это тоже результат.
Вывод. Не гонись за трофеями. Просто сфотографируйся на их фоне, а фото потом предъявишь начальству. Не поверит – ничего страшного. Главное – жив. А оружие врага добудешь потом в другом бою.
В Афганистане очень долго действовало сомнительное правило: свою технику, даже развороченную минами, бросать на поле боя было нельзя. Командиры подразделений несли за нее материальную ответственность. Порой эвакуация техники, уже непригодной к эксплуатации, занимала массу времени, сил и приводила к людским потерям. Первыми отказались от проблемных отечественных «авто» и пересели на трофейные внедорожники (за которые никто ни перед кем не отвечал) бойцы 370-го отряда спецназа, работавшего в провинции Гильменд. На эту мысль их натолкнул попавший к ним в руки богатый и практически не пострадавший трофей – 9 автомобилей «Тойота», груженных наркотой. Засада была проведена успешно – из девяти машин продырявили только одну. «Тойоты» тут же приняли в свое хозяйство бойцы маневренных групп.
Их оборудовали строго по-моджахедски. В кузовах одних установили крупнокалиберные пулеметы, в основном трофейные ДШК. Другие машины оснастили пулеметами «Утес» и автоматическими станковыми гранатометами. Борта завесили бронежилетами. Экипаж каждой машины состоял из водителя, командира экипажа, двух разведчиков, связиста. Отряд формировался из трех «Тойот» и одного грузовика типа «Урал-4520» (дело был в пустыне Регистан, а машина славилась хорошей проходимостью в песках). «Уралы», в свою очередь, оснастили пулеметом Владимирова, зенитной установкой и минометами «Василек». Борта грузовика тоже закрыли бронежилетами, на дно кузова положили мешки с песком в случае подрыва на мине. Экипажи «Тойот» переоделись в одежду моджахедов. Отряд, передвигаясь по пустыне в район кишлачных переправ, имитировал движение каравана. Впереди шли «Тойоты», за ними в двух-трех километрах – грузовики.
По замыслу разведчиков, головной дозор моджахедов, ожидая встретить армейскую боевую технику, должен был опешить, столкнувшись в пустыне с себе подобными. Что и произошло.
«Долгожданная» встреча произошла в районе кишлака Богат в январе 1987 года. Еще до наступления рассвета наблюдатели заметили в приборы ночного видения отблески фар автомобилей, движущихся им навстречу. С рассветом на горизонте появился шлейф пыли – верный признак каравана. Колонна из пяти автомобилей «Симург» летела как на парусах. Ей оставалось пройти около 10 километров до кишлачной зоны, где они могли укрыться от авиации. Машины разведчиков рванули навстречу. Встреча произошла на равнинном участке местности, на дне сухого озера. Какие-либо укрытия вблизи отсутствовали. Моджахеды заметили выходящую из барханов колонну и остановились. Машины разведчиков, увеличивая скорость, начали петлять, «показывая», что хотят избежать встречи. Этим маневром командир сумел сократить дистанцию и прижать караван к гряде песчаных барханов, где находился в засаде «Урал» с бойцами.
Маневр удался. Расстояние удалось сократить до 700–800 метров. Восходящее солнце светило в спину группе, ослепляя моджахедов. Как только машины встали для прицеливания, моджахеды заподозрили неладное. Но их уже накрыл огненный шквал. Две машины вспыхнули сразу, третья загорелась на отходе.
Моджахеды открыли огонь из ДШК, нескольких гранатометов и более десятка автоматов. Огневая дуэль оказалась скоротечной. По душманам заработал пулемет «Утес». Расчет ДШК был быстро уничтожен. Появившийся с фланга «Урал», работавший по духам из КПВТ, внес дополнительную панику в их ряды. Моджахеды начали отходить к ближайшим укрытиям. Но до них было далеко. В плен никто сдаваться не захотел, все отстреливались до конца и были уничтожены. Результат: 26 убитых моджахедов, три автомобиля, захвачено 2 ДШК, 3 РПГ, около 30 автоматов. Потери группы: трое раненых.
В дальнейшем боевые действия маневренных групп с использованием трофейных машин успешно продолжались вплоть до вывода батальона в Союз.
Вывод. Максимально используй трофейную технику и оружие. Это подарит тебе драгоценные секунды, которых хватит на то, чтобы выполнить боевую задачу и сохранить жизнь себе и своим подчиненным.
Береги патроны
И в Афганистане, и в Чечне бойцы в горячке боя зачастую расходовали значительную часть носимого боезапаса (800–1200 патронов) в первые 15–20 минут боя. А бой потом затягивался на часы. И положение становилось критическим – особенно если помощь не могла подойти вовремя.
Вывод. В бою никогда не лупи в белый свет, как в копеечку. Бей только по цели, которую видишь. Береги боеприпасы. Иначе можешь остаться наедине с радостным духом, у которого, в отличие от тебя, полный лифчик патронов. Таких примеров – миллион. Лихорадочных стрелков в этом мире хватает и без тебя. Не увеличивай их число.
Понятия высшего порядка
В горах есть незыблемое правило: «Кто выше – тот сильнее». Но практика и жизнь последних войн говорят о том, что самое главное правило, которое необходимо помнить всегда: «На войне нет никаких правил». Засады необязательно делать в горах. На врага можно нападать из оврагов, дувалов, расщелин, из-за барханов, из русла рек. Как шутят сами спецназовцы: «Вы ждали нас с моря на кораблях, а мы – с горы на лыжах». Главное – творческий подход, фантазия, использование фактора внезапности. Можно ли этому научить? Не знаю…
И еще случай из реальной жизни. В провинции Кунар душманы «Стингером» подбили вертолет, перевозивший мабуту (пехоту). Горящая машина с двух тысяч метров стала падать на землю. «Экипажу – прыгать!» – приказал с земли авиадиспетчер. «У пехоты нет парашютов, – через какое-то время ответил командир «борта». – Помните о всех нас…»
…Есть вещи, которым научить невозможно ни в одном военном училище, ни в одной статье. Это понятия и ощущения высшего порядка. Они либо живут в твоем сердце, либо нет. Это личное дело каждого. И в бою каждый делает свой выбор – и те, кто с парашютом, и те, кто без него.
Опытом выживания мы попросили поделиться знаменитого публициста Аркадия Бабченко — человека, который прошел несколько войн, бывал в плену и застенках и, в общем, знает, о чем пишет. Мы надеемся, что тебе никогда не понадобятся эти советы.
26
Стабильности в мире нет, кругом очаги напряженности. И вероятность оказаться в горячей точке, в окружении недружелюбных людей с оружием, пугающе отличается от ноля.
1. Первые моменты самые важные
Как ты себя поставишь в эти первые минуты, так с тобой и будут общаться в дальнейшем. Держись с достоинством, знай себе цену, покажи, что можешь дать отпор и постоять за себя. Меньше говори, больше слушай. Не рассказывай о себе пока ничего. Не лезь со своими разговорами. Спросят — отвечай, не спросят — молчи. Никогда не стесняйся спрашивать сам.
Любой мужской коллектив в замкнутом пространстве — это всегда немного театр, где внешняя атрибутика имеет значение. Поведение — та же самая атрибутика. На тебя будут смотреть: как держишься, как говоришь, какие слова употребляешь. Постарайся как можно быстрее понять, что здесь принято и допустимо, а что — нет. Смотри, что делают остальные, и делай то же самое. Когда поймешь, что к чему и кто есть кто, можно будет уже немного раскрепоститься.
2. Проблема веса
Но, бога ради, только не начинай быковать с порога. Твой статус со временем определится сам — согласно твоим личным качествам. «Весить» ты один черт будешь столько, сколько «весишь», и не надо прибавлять себе веса искусственно. Не надо кичиться связями, знакомствами, деньгами, физической силой или умом. И не надо показывать людям, что ты считаешь себя выше их, — это самое худшее, что можно придумать. Приземлят. Очень быстро и очень больно. А потом еще начнутся проблемы. Ты говорил, что у тебя есть связи и деньги? Ну, неплохо бы поделиться…
3. Установи контакт
В критической ситуации (например, в районе боевых действий вооруженные люди останавливают тебя на улице) самое главное — понять, к кому попал и на какой стадии накрученности люди находятся. Война — всегда повышенный уровень агрессии. Тут главное — не быть убитым на истерике. Неси что угодно, включай дурака, твоя задача — зацепиться языками и не быть убитым в первые пятнадцать минут. Тогда шансы повышаются. Основная цель — установить психологический контакт. Показать, что ты свой или, по крайней мере, нейтральный.
4. Не изображай из себя жертву
Никогда не ползай в ногах и не умоляй. Постарайся максимально сохранять достоинство, пока это возможно. Хотя это и сложно. Некая доля твердости — это уважается. Но и не перегибай палку. Не выпендривайся. Единственное, чего этим добьешься, — прикладом в лоб и в багажник. Помни, ты себе больше не власть. Власть — другие. Те, у кого оружие. И они могут — и будут — распоряжаться твоей жизнью.
5. Если начнут избивать, приседай
Постарайся максимально закрыться руками и коленями. Не строй из себя героя. Не смотри в глаза. И ни в коем случае не пытайся ответить ударом на удар. Убьют. Постарайся казаться меньше, слабее и придурковатее. Выполняй все требования. Но опять же не унижайся. Будут грабить — отдавай все. Вообще все. Без машины можно уйти, с простреленными ногами — нет.
6. Тренинги по медицине и первой помощи бессмысленны
Парамедиком ты все равно не станешь, да и инструментов нет. В экстремальной ситуации о первой помощи знать нужно только одно: если что-то оторвало, вкалываем промедол и перетягиваем жгутом; если перебило артерию или крупный сосуд, вкалываем промедол и перетягиваем жгутом до максимума. Не до боли, боль здесь не показатель.
Перетягивать нужно со всей силой, пока не сможешь уже закручивать дальше, потому что остановить кровотечение из бедренной артерии очень сложно. А если что-то пробило — живот или грудину — вкалываем промедол, затыкаем дырку, перебинтовываем. Потом ничего больше не трогаем и при первой возможности отдаем врачам.
7. Алкоголь и агрессивные, а тем более вооруженные люди — несовместимы
Не пей. Никогда. Если началась попойка — уходи. Добром это не кончается. Никогда.
8. Беар Гриллс — это шоу
Не имеет к реальности никакого отношения. На самом деле все всегда хуже, сложнее и тяжелее. Голод — не самое страшное. Куда серьезнее холод и антисанитария, влекущие за собой всевозможные обморожения, нагноения, дизентерию, стрептодермию и экземы. При каждой возможности следует стирать белье, мыть ноги, руки, пах, подмышки, сушить обувь. Обычные потертости могут полностью вывести тебя из строя.
9. Будь всеяден
Но в чем наш английский спецназовский друг прав, так в том, что жрать и пить можно все, что угодно. Под Алхан-Юртом, выйдя из-под огня, мы пили прямо из болота, хруст живых мальков на зубах помню до сих пор. В Грузии, выйдя из боя, пили из ручья, где выше по течению валялся труп теленка. В Грозном — из канавы, где лежала дохлая собака.
10. Дырку в теле можно затыкать чем угодно
Например, отлично подходят полиэтиленовые пакеты, сверху перемотанные скотчем. Смысл здесь в том, чтобы избежать пневмоторакса. Чтоб воздух внутрь не попадал. При ранении в грудину это самое опасное.
11. Начни заниматься спортом
Прямо сейчас. Когда все начнется — нагрузки возрастут в несколько раз. Бронежилет — шестнадцать килограммов, шлем — два, автомат — четыре, вещмешок с патронами — еще десяток, гранаты, жратва, фляга с водой, нож. Карандаш, в конце концов. Ты не представляешь, насколько тяжелым может быть карандаш. Передвигаться со всем этим в режиме «бежим-лежим» очень сложно.
12. Жир у собак надо срезать
Он горчит. Голубей надо бить в голову, иначе пуля вырвет все мясо, останутся только перья. Летящую утку из автомата не сбить, можешь даже не пытаться. Коровам стрелять за рога. Черепах и рыбу можно глушить гранатами или из РПГ. В остальном — мясо и мясо.
13. Садись на диету
Лично я на войне предпочитаю есть вообще раз в два дня. Во-первых, минимизируется одна из главных бытовых проблем на войне — поход на дальняк, что всегда доставляет массу неудобств. Срать в бронежилете с автоматом на коленях и одновременно пытаться контролировать обстановку — это очень неудобно, поверь. Да еще и растяжки кругом. Пошел в кусты, а вернулся без ног — очень частые случаи. А во-вторых, вообще лучше иметь пустой желудок: при ранении в живот меньше шансов перитонита.
14. Сломать можно любого
Мне, валявшемуся в собственной кровавой юшке на полу сортира в Моздоке, Саид, пытаясь стряхивать пепел на мое лицо, говорил: «Сломать можно любого, да, длинный?» Да. Сломать можно любого. Вопрос лишь времени и желания. А пытки ломают любого гарантированно, за исключением совсем уж единичных случаев. Но, поверь, шансы, что ты входишь в их число, невелики. Лучше не доводи до этого. Все равно они добьются от тебя того, что им нужно, но только к тому моменту ты уже будешь без пальцев и с разорванным кишечником.
15. Редко когда избивают так, чтобы действительно убить или сделать инвалидом
Удары по внутренним органам опасны, даже если они не самые сильные. Сломанный нос лучше, чем разорванная селезенка. Постарайся защитить внутренности. Закрывай руками, коленями, сжимайся в клубок. При попадании в печень в правом боку взрывается нейтронная бомба, жжет, как адское пламя, — не можешь уже ни стоять, ни говорить. В общем, береги печень, Сеня!
16. Топленый снег уменьшается в объеме раз в десять
Из ведра снега получится котелок воды. Ну, это ты быстро поймешь. Весь дистиллят — снег или дождь — необходимо подсаливать, иначе просто невозможно напиться. Дистиллированная вода только вымывает вещества из организма. Чем больше пьешь, тем больше жажда. Нет соли — кинь щепотку золы. Но все же лучше живая прокипяченная вода — из реки, болота, лужи. Воду можно обеззараживать любой хлорсодержащей химией. Отбеливателем «Синева», «Белизной», «Доместосом». Плесни немного и дай постоять часа четыре. Не переборщи только, а то пить не сможешь.
17. Сигареты, спички, носки, солярка, водка, сладкое — это валюта
Постарайся иметь их как можно больше. Даже если не куришь и ходишь босиком.
18. Не вытирай сопли варежкой
Через два дня под носом сдерешь кожу, через три — экзема или вечно не заживающая язва. Экзему надо мазать любым кремом или добытым собачьим жиром (пункт 12). Стрептодермия хорошо лечится солнцем. Газета под носки и правда неплохо греет. Прокладки впитывают влагу. Варежки в выхлопе не грей, отсыреют. Положи лучше на двигатель, но смотри, чтоб не затянуло в ремни вместе с руками. Пуля из патрона легко вынимается пассатижами или иным способом бокового ломанья, порох поджигается искрой — от аккумулятора переносной рации или даже камнем о камень. Трассер дает сильный огонь, хотя и короткий. Выстрели в кирпичную стену и, пока горит, разведи костер. Плавающей в миске с соляркой тряпкой хорошо топить печь. Дает ровный сильный жар, хотя и коптит нещадно.
19. Береги ноги
Здоровые ноги — это очень важно. Мне, например, никогда не удавалось найти валенки по размеру, они вечно натирали. В результате на одной ноге у меня было 13 мозолей, на другой — 18, две из них под ногтями, которые отвалились. Это превратило меня в практически неспособного ходить инвалида. А казалось бы, всего-то мозоли.
20. Война, тюрьма, любая экстремальная ситуация — это по большей части психология
Выживает не самый сильный. Выживает самый приспособленный. Тот, кто быстрее понимает, что к чему. В ком быстрее развиваются новые качества — способность чувствовать присутствие человека, быстро соображать, увеличить скорость реакции, принимать правильные или нестандартные решения. Налет цивилизации очень тонок, он слетает моментально. Человеческое уходит, остается животное. Но именно оно-то и помогает выживать. Война страшна не тем, что отрывает руки-ноги. Война страшна тем, что она отрывает душу. Как говорят, армия — это волчья тропа, по которой надо пройти, оскалив зубы. Но остаться при этом человеком.
21. Нечищеные зубы — первый шаг к апатии
А следовательно, и к смерти. Уходя в свой воображаемый мир, перестаешь адекватно реагировать на меняющиеся обстоятельства. В итоге допускаешь роковую ошибку. Именно поэтому солдат заставляют бриться и чистить зубы каждый божий день (вплоть до тумаков).
22. Если ситуация безвыходная — дерись
В моей армии дедовщина была махровейшая. Один раз мной выбили окно. Мне повезло, я упал не на улицу, а на пол. Лежал в кровавых соплях. Вокруг стояли пьяные обдолбившиеся героином ублюдки. «А давай его опустим?» Рядом с моим лицом лежал осколок стекла. Примерно с полметра длиной. В виде клинка. Я зажал его в рукаве. Поднялся. Вжался в угол. Отстали. Позже за эту вспышку сопротивления меня избили еще сильнее, но до таких крайностей больше не доходило.
23. Вся твоя предыдущая жизнь перестанет иметь значение
Ты будешь «весить» ровно столько, сколько «весишь» здесь и сейчас. Ни золото, ни квартиры, ни должности, ни марки твоих бывших автомобилей тебе веса не прибавят. Если у тебя в прошлой жизни был «мазерати», а в этой ты не умеешь добыть жратвы или снарядных ящиков для печки — ты говно.
Городские люди вообще плохо приспособлены к экстремальным ситуациям. Лучшие солдаты — зэки, выживальщики, как правило, простые мужики из глубинки с грубыми, словно вытесанными топором, лицами. Учись у них. Держись их. Они самые надежные. Вообще, хороший солдат всегда выглядит скорее как бомж, нежели как Рэмбо. Может показаться странным, но просто удивительно, для какого количества людей это становится открытием. И они по привычке хвастаются прошлым богатством и считают, что это делает их более значимыми, чем остальные. Пока всем это не надоест окончательно.
Тогда такие люди получают прикладом по башке и отправляются на свое место — в самый низ социальной лестницы. Для многих это становится серьезной психологической травмой, а кого-то может и сломать.
24. Постарайся не бояться
Самый глупый совет. Он все равно невыполним, но ты постарайся. Не бойся. Страх придет, но старайся ломать его изо всех сил. Не дай ему завладеть тобой, иначе перестанешь быть человеком, превратишься в мычащее животное. А это точка. Дно. Борись со своим страхом каждую секунду, не показывай его другим. Сторонись тех, кто уже поражен им. Страх заразен.
Дурацкая поговорка про «смелого пуля боится» — отчасти правда. Страх лишает воли к действию и способности адекватно оценивать ситуацию. В итоге ты принимаешь неправильные решения: идешь не туда, делаешь не то, падаешь не так быстро, не можешь ватными пальцами снять с предохранителя и в итоге погибаешь.
25. И самый главный совет: сваливай
Как только появилось подозрение, что в вашем городе должна начаться стрельба, тебе светит тюрьма, возможно появление вооруженных алкоголиков на блокпостах, — быстро-быстро-аллюр-три-креста хватай детей под мышку, садись в машину-маршрутку-автобус и беги далеко-далеко. Все остальное уже частности. Без ковра, телевизора, квартиры и даже без дома прожить можно. Без головы — нельзя. Хотя, впрочем, некоторые умудряются.
Об авторе
Аркадий Бабченко — российский журналист, писатель, военный корреспондент. Лауреат множества литературных и журналистских премий. Прошел две чеченские войны (сперва срочником, потом контрактником). Вел репортажи из горячих точек во время российско-грузинской войны 2008 года, был свидетелем турецкого восстания, писал очерки из Донбасса. Бывал в плену, в пыточных подвалах, ожидал расстрела. В феврале 2016 года вынужденно покинул Россию, опасаясь ареста и провокаций со стороны своих политических противников.
- Армия
- Cancel
Памятка «Как вести себя в плену»
» Если ты имел несчастье попасть в плен, твой противник попытается допросить тебя
Запомни следующее:
1. Тебя нельзя принуждать к даче показаний, кроме тех сведений, которые ты обязан сообщить: имя, фамилию, звание, дату раждения и домашний адрес (глава 5 Женевской конвенции).
2. Другие вопросы вежливо, но уверенно отклоняй, ссылаясь на Женевскую конвенцию. Любые сведения, которые ты сообщаешь сверх необходимости, противник может использовать, и это может дорого стоить твоим боевым товарищам. Старайся также не высказываться по поводу того, что противник уже, вероятно, знает. Если бы он был в этом точно уверен, он бы не задавал вопросов.
3. Если твой противник попытается принудить с помощью дружеского обращения, угроз или избиения, оставайся непреклонным и сообщай только личные данные. Обращай внимание допрашивающего на то, что он тоже не стал бы сообщать сведений, если бы он был на твоем месте. Противник относится к предателям с таким же презрением.
4. Никогда не обещай, что ты не убежишь, никогда не выступай по радио противника, не записывай свой голос на пластинку.
5. За неудачную попытку побега на тебя можно наложить только дисциплинарное наказание (для отбытия дисциплинарного наказания не могут использоваться тюрьмы, изоляторы и каторжные тюрьмы).
6. При попадании в плен попытайся сразу же уничтожить все свои записи и бумаги, за исключением солдатской книжки. Из солдатской книжки уничтожь те страницы, которые позволяют установить твою принадлежность к воинской части (сухопутные силы: стр. 3-4, 15-18; флот: страницы 23-24; люфтваффе: страницы 3-4, 17-18).
7. Другие личные вещи, знаки воинского звания, наградные знаки и ценные вещи не могут быть изъяты у тебя. Деньги можно изымать только по приказу офицера и против квитанции (глава 9 Женевской конвенции).
8. Не позднее одной недели после твоего поступления в лагерь ты имеешь право написать письмо домой.
9. Здоровые военнопленные могут быть привлечены к работе за вознаграждение, унтер-офицеры — в качестве контролирующих лиц. Отказывайся от любой работы, которая непосредственно связана с ведением боевых действий.
10. В плену не теряй мужества, будь корректным и исполнительным. Ты остаешься солдатом, в субординации ничего не меняется.
11. Не доверяй незнакомым военнопленным, в особенности интернированным лицам. Они могут оказаться шпионами противника. При разговорах в закрытых помещениях берегись подслушивающих устройств.
12. Если ты знаешь местонахождение твоих товарищей, о судьбе которых на родине ничего не известно, сообщи об этом в свою запасную часть.
13. В остальных случаях руководствуйся положениями Женевской конвенции 27.7.1929 г., которая должна быть доступной в лагере для военнопленных.»
Картографическая группа 425 (mot.) штаба корпуса
Поведение в плену и на допросе. Чего ждать и как выжить?
Подготовка по противодействию конвенциональным методам ведения допросов. Что это значит?
Это значит, что все действия ведутся в рамках соблюдения женевской конвенции, и военнопленный не подвергается пыткам. Понятно дело, что соблюдение таких норм все равно очень относительное. Но, однако же, военнопленный на протяжении своего плена сохраняет целостность организма. Это главное.
В такой ситуации все зависит исключительно от вашей физической и психологической выносливости. То есть пока вы голодный, не пивший и не спавший, твердите “Янки–Чарли–Виски–Шесть–Шесть”, и ничего не случится. Максимум — слегка попинают, не дадут спать пару–тройку дней, вы будете страдать от голода и жажды, но шансы на то, что вы ничего не скажете и вам за это ничего не будет, достаточно высоки.
Конечно, есть некоторые моменты.
Так, например, если вы обладаете реально ценной и важной информацией, то на вас будут пахать. И допрашивать вас будет не “interrogator” — следователь, а “enlister” — вербовщик.
Это специалисты, которые не только умеют задавать каверзные вопросы, но и опытные психологи, которые прекрасно умеют читать язык тела и великолепно сами им пользуются. То есть невербальные сигналы, которые вы будете пытаться генерировать практически в любом состоянии. Так же это будут специалисты в области распознавания лжи. Да–да, знатоки того самого “если вы, отвечая на вопрос, поднимаете глаза вверх — то вы врете, если вниз — говорите правду”. Дело в том, что подобные вещи поставляют информацию только при комплексном рассмотрении. Каждый признак в отдельности практически ничего не стоит. Ну да ладно, не о том речь.
Фактически, в рамках конвенционального допроса вы вообще можете ничего не говорить. И вам за это ничего не будет. Ну может немного попинают, и не дадут пить, жрать и спать. Тяжело, но переживаемо. Особенно это касается ситуаций, когда вы являетесь носителем той самой важной информации. И с каждой минутой ее оперативно–тактическая важность уменьшается.
Это только в кино, зная, что боец попал в плен, его командование говорит: “Он им ничего не скажет!”, и действует по старому плану. В реальной жизни то, что вас взяли в плен — это уже ошибка пленившей стороны. Почему? Да потому, что теперь у них есть максимум сутки на то, чтобы вас “чисто” расколоть и получить данные. Так как за сутки своим уже станет понятно, что боец пропал без вести и скорее всего попал в плен. А значит, все планы надо менять, чисто так, на всякий случай.
Небольшая ремарка по поводу “важности информации”
Даже если вы простой пехотинец, в звании рядового, и пришли в часть месяц назад, вы все равно владеете важной информацией. Просто потому, что вы знаете то, чего может не знать противник (или не знает точно). Достаточно сдать ФИО командира, и противнику станет известна часть, в которой вы служите. А дальше к делу подключится армейская разведка, и спустя пару часов будет известен боевой потенциал вашей части, связанные подразделения, потенциальная роль ее в действиях войск.
Короче говоря, просто фамилия вашего командира может дать в итоге очень много информации о ситуации в зоне боевых действий.
Поэтому просто молчите. Чтобы было проще, талдычьте всякую хрень, бессмысленный набор букв и цифр например. Самое главное, выберите тот набор, который легко запоминается, и в котором вы не собьетесь. Тогда, если допросы будут продолжаться долго, может произойти ситуация, когда вы находясь в состоянии измененного сознания (а вы в нем будете, не жрамши и не спамши), просто поверите в то, что вы даете им какую–то осмысленную информацию, а они, тупые скоты ее не воспринимают. Это спровоцирует внутреннее состояние злобы, и соответственно, увеличит вашу эффективность в противодействии допросам.
Как этому научиться осмысленно?
Вопрос сложный. Дело в том, что 95% военнослужащих не проходят подготовку по противодействию допросам. Просто по той причине, что подготовка к конвенциональным методам ведения допросов сводится к тому, что “Несите пургу, все равно ничего вам за это не будет…”
Все остальное зависит от личностных физических и психологических параметров человека, и его личной замотивированности. Те же рассказы про “спецназ” и их устойчивость на допросах базируются именно на замотивированности бойцов, на сохранение информации о своей группе/подразделении в тайне, и качественной физподготовке, которая позволяет переносить боль и бытовые неудобства намного легче, чем обычному бойцу/человеку. А не на каких то там супер–секретных техниках.
Так что занимайтесь своей физической формой, создавайте себе вескую мотивацию, и каноничный допрос, в рамках женевской конвенции вы либо выдержите полностью, либо расколетесь тогда, когда информация, которую вы можете дать, будет совершенно неактуальна.
Другой разговор, если речь идет о неконвенциональных методах ведения допроса
Любой человек, который понимает, что такое нормальный допрос, в ситуации, когда интересующаяся сторона не стеснена в средствах, вам скажет, что в данном случае факт того, что вы расколетесь — это вопрос времени. Причем временной диапазон, в котором вы все расскажете, будет очень небольшой.
Дело в том, что в подобных случаях целостность психики и организма человека не играет совершенно никакой роли для дознавателя. Ему нужна только информация. По большому счету, самый быстрый и простой вариант — это довести человека до состояния “Да дайте мне уже сдохнуть!!”
И не давать ему этого сделать. Причем не давать максимально неприятным и болезненным способом. Вопросы психологии тут, как правило, не затрагиваются. Ломать человека психологически долго, да и нет особых гарантий, что это сработает. Человек, которого сломали психологически, с большей степенью вероятности просто замкнется в себе и, возможно, поедет крышей. И добиться от него чего то внятного будет практически невозможно.
Так вот, есть два момента с неконвенциональными методами ведения допроса. И их надо понять для себя максимально быстро:
•После допроса меня убьют.
•После допроса меня не убьют.
По большому счету, если вы реально знаете что–то, что очень нужно противнику и может навредить вашим коллегам, то в плен и вовсе лучше не попадаться. Но уж если так случилось, то суицид станет самым простым выходом из ситуации. Особенно если понятно, что после допроса вам и так не жить. Другой момент, что времени на этот самый суицид скорее всего не дадут. Потому как обрабатывать начнут максимально быстро после захвата.
Вообщем, хуже, чем экспресс–допрос в паре километров от места пленения (ага, прям в лесу на болоте), ничего нет, так как колоть будут быстро и жестко. Начиная от изъятия ногтей из пальцев рук, а то и ног (а это куда как неприятнее, чем из рук), заканчивая “светлячком” — это когда в головку МПХ вставляется спичка и поджигается.
Про нехитрые вещи, типа засыпания соли в раны, даже никто и не говорит. Кстати, засыпание пороха в раны, с последующим поджиганием не так распространено. Боль может оказаться настолько сильной (зависит от места ранения), что может вызвать анафилактический шок и смерть. Вам то хорошо, а вот захватившим не очень.
Поэтому, если понятно, что после допроса вас выведут за сортир и пустят пулю в затылок, лучше проявите изобретательность и найдите способ самоубиться. Ибо опытный специалист даже из тела с отрезанными века и губами, опаленным до состояния угля ху..м и порванным березовым поленом анусом получит нужную информацию — говорить то этот огрызок все равно может. А предел боли, которую может вынести человек, можно узнать, только попав в такую ситуацию. В принципе, даже со сточенными напильником зубами и деснами человек может промычать именно то, что нужно, да еще так, что бы тот понял, о чем речь. Так что не тешьте себя иллюзиями, лучше самоубейтесь.
Если же ситуация складывается таким образом, что после допроса вас оставляют в живых, значит это имеет смысл для захвативших. И скорее всего вы будете использованы либо для психологической обработки (см. американских летчиков, которых обрабатывали советские и вьетнамские спецы вплоть до суицидальных попыток от осознания того, что они творили), либо для последующего обмена на кого–то ценного со стороны своих. И в этом случае отбивная, которая и на человека то уже не сильно походит, ценности не представляет.
Забудьте о кино. Свои прекрасно понимают, что инвалидом без зубов, части лица, пальцев и гениталий, вы очень вряд ли будете благодарны за спасение.
Так вот, если вам ясно, что вас хотят оставить в живых по итогам получения информации, и допрашивающие сами в принципе заинтересованы в том, что бы вы были максимально целыми, то тут появляются некоторые варианты.
В первую очередь, надо понять, каким образом на вас будут воздействовать в случае сопротивления допросу. Как это узнать? Да все просто — молчите. Как только критическая масса будет достигнута, к вам применят первые средства внушения. Опять же, это сигнал для вас. Если просто бьют, это не страшно, значит скорее всего еще раз, а то и два, точно так же будут бить. Это не страшно. Избиение, не преследующее цели забить насмерть, как правило, очень точное и рассчитанное по болевым ощущениям. Разве что случайно порвут селезенку, и вы благополучно сдохнете, так ничего и не сказав. Вобщем молчите, пока к вам применяют “первый уровень” физического воздействия.
Как только вас перестают бить и приносят клещи, время начинать говорить. Захлебываясь кровавыми соплями (а после грамотного мордобоя это несложно), расскажите о себе, свое ФИО, где родились, кто родственники. Скорее всего, это вызовет реакцию одобрения. В любом наставлении по ведению допроса говорится о том, что главное — что бы “клиент” заговорил. Раз заговорил — значит готов к контакту. Это даст вам некоторое время на то, чтобы прийти в себя, оценить обстановку и собраться с силами. Тем более, что вас скорее всего начнут спрашивать в рамках заданных вами параметров. Про маму, про жену, про “ты ведь хочешь к ним вернуться”, про детей — “им ведь нужен отец”.
Плавно переходя на более актуальные вопросы типа:
•кто такой,
•где служишь,
•кто командир,
•какие цели и задачи.
Ну и далее по списку.
Тут есть один момент — никто в реальности не предполагает вызвать у дознавателя понимание и сочувствие, дурных нема. Но если вы сначала начнете молчать на эти вопросы, а когда вас начнут снова бить (скорее всего все таки бить), вы начнете завывая орать “я не могу!”, “мне нельзя!”, “я не предатель!”, то, скорее всего, это опять вызовет остановку в действиях и попытку с вами снова поговорить.
Поймите такую вещь — патологических садистов среди дознавателей мало. А профессиональных пытошников (то есть людей, которые ЗНАЮТ, как надо делать, чтобы человек говорил), еще меньше. И совсем мало профессиональных пытошников–садистов. Почему? А у них очень высокая смертность допрашиваемых, увлекаются граждане.
Так вот, никакого удовольствия, скорее всего, все их действия им самим не приносят. Вы вообще своим молчанием вызываете у них раздражение — они тратят время тут на вас, вместо более приятного и полезного времяпровождения.
И если вы начнете стенать, что, дескать, вам нельзя говорить то, что от вас хотят узнать, то с большей степенью вероятности вас снова попытаются разговорить. Начнут объяснять, что в таких условиях это не предательство, что все ломаются, это только вопрос времени и той боли, которую вам придется вынести. Что они и сами не рады это все делать. А время то идет.
Ваша задача в данном случае начинать отвечать не с первого уровня вопросов, то есть не с тех, которые от вас хотят получить сразу. А с “нулевого”, то есть вроде как и отвечаешь, и о себе, но не совсем то, что надо. И так на каждом этапе. Вас спрашивают об одном, а вы отвечаете на предыдущую группу вопросов, только более развернуто. Один хрен потом все равно ответите на все, что спросят. Но каждый этап у вас будет разбит и растянут на более продолжительно время, и у вас будут перерывы, в которые можно будет собраться с мыслями, а то и вовсе сознание потерять. В итоге от вас получат все, что вы бы и так сказали, но и вы будете целее, и время потянете куда более эффективно.
Что касается вранья. Или, умными словами — дезинформации
Во времена той же Великой Отечественной войны врать было проще, многие детали было тупо никак не проверить. Сейчас же, в наш век чудовищной информатизации, за полчаса о вас без каких либо слов с вашей стороны будет известно довольно многое, поэтому врать надо очень осторожно, желательно имея в голове конкретную легенду для дезинформации.
Дьявол — он в деталях, помните? Искаженные или неправильно указанные мелочи могут в итоге привести к совершенно ложной картине.
Так, например, сказать, что группой командует не майор, а капитан. Мелочь? Да. Но заставит тратить противника больше времени на проверку ваших данных. Или сказать, что в группе не 10, а 12 человек, а пулеметов не три, а один. Точно так же можно искажать мелкие детали, такие как время выхода, время нахождения “в поле”. Это и противнику усложняет задачу, и вам не так обидно, что вы впринципе рассказываете ему информацию, которую не надо рассказывать.
Самое главное — врать не нагло и не откровенно. Заветы доктора Геббельса хороши только при работе с массами, но не с человеком с профессионально уставшими глазами. Ну и да, принцип выдачи дезинформации точно такой же, как и в случае с правдивой информацией. То есть вас так же пытают, пиздят и клещами откусывают кусочки пальцев, но вы даете им неточную информацию.
Опять же, чувство своей хитрости резко поднимает мотивированность на выживание в таких случаях. Самое главное — помните, что если вас поймали на вранье, вам пиз..ец. Скорее всего целостность и здоровье вам на допросе сохранить не удастся, вся полученная информация будет проверяться максимально быстро, а вас в это время будут профилактически пиз..ить.
________________________________________
Важная ремарка:
Обратите внимание, что достаточно часто употребляются выражения типа “скорее всего” и “с большей степенью вероятности”, потому что сказать точно, что и как будет происходить, невозможно. Тут надо смотреть на то, как развивается ситуация вокруг. Универсальных рецептов нет, все равно каждый раз все по–другому, и собственно от того, насколько правильно вы оцените ситуацию, и будет зависит итоговый результат.
По поводу мотивации
Личная мотивированность — фактор очень важный. Пожалуй, не менее важный, чем физическая подготовка. Общеизвестен факт, что работать с фанатиками сложнее всего. Во–первых, они очень жестко замотивированы на свою смерть, во–вторых, на преданность своему делу и своим братьям по джихаду. По большому счету, все эти разговоры и накрутка на тему “боевого братства” и “своих не бросаем” рассчитано на создание у бойца мотивации максимально долго молчать. Чтобы братьев не подставить, плюс уверенность того, что тебя не бросили, дает надежду, что придут и освободят.
Каким образом вы сами себе создадите мотивацию, это ваше дело. Если мы возьмем в пример какой–нибудь постапокалипсис, где вы живете со своей семьей небольшой общиной, то главной мотивацией для вас будет их жизнь и здоровье. И тут очень сильно играет роль то, насколько они РЕАЛЬНО вам дороги. Поэтому вопрос создания мотивации — это момент очень тонкий, и неоднозначный.
По поводу техник отключения сознания, и прочих вещей, рассчитанных на противодействие пыткам
Легенд и баек по этому поводу ходит дикое количество. А реальные техники закопаны под такими ДСП, что их и упоминать страшно. Причина этому очень простая — этим техникам не учат военных. Никаких. Потому что военных надо учить тому, как в плен не попадаться, и не расходовать ценное время на всякую фигню. Подобные техники рассчитаны на обучение сотрудников оперативной и агентурной разведки (желающие могут вообще ознакомиться с “Аквариумом” гражданина Резуна, дабы проникнуться всей мощью и суровостью советской разведывательной машины).