Экономическая политика сталинского руководства

На
рубеже 40-50-х годов была нащупана базисная
конструкция экономики социализма, так
называемая, двухмасштабная система
цен. Самая эффективная в истории
человечества, она прекрасно действовала
на основе общественной собственности
на средства производства. Прибыль (доход
от производственной деятельности)
извлекалась из цены не промежуточного,
как сейчас, а конечного продукта (товары
народного потребления). Цена на
промежуточный продукт фактически была
на уровне себестоимости изделий. Доход
от производственной деятельности
государство пускало на расширенное
воспроизводство, на общественные фонды
потребления и передавало трудящимся в
форме регулярного централизованного
крупного снижения цен на продукты и
услуги. И все!!! Вот такая простая,
элегантная система. Она вся была нацелена
на снижение себестоимости продукции,
экономию затрат у потребителя, на
снижение базовых потребительских цен.
Все это поворачивало производителя к
научно-техническому прогрессу. Отсюда
колоссальное развитие фундаментальных
наук, бурный всплеск изобретательства
и рационализаторства. При снижении
себестоимости продукции в одном месте
волна эффективности пробегала по всей
технологической цепочке. Интересы
потребителя и производителя полностью
совпадали!

Снижение
цен, проводившееся регулярно при Сталине,
было не просто благое действие нашего
государства по отношению к гражданам,
это структурный стержень экономической
системы социализма.

По
существу, двухмасштабная система цен
представляла собой механизм самоликвидации
товарно-денежных отношений. Не зря
Сталин, спустя всего 5-6 лет после начала
ее полнокровного функционирования
заговорил о близости перехода к прямому
продуктообмену, даже Наркомат торговли
был уже переименован в Наркомснаб. Цены
ведь можно снижать лишь до отмирания
денег, до реализации ленинского
определения:

Что
касается социализма, то известно, что
он состоит в уничтожении товарно-денежных
отношений. Капиталисты, как частные
товаропроизводители, это смогли сделать
лишь внутри своих фирм. Мы же планировали
это осуществить в масштабах всей страны!

Война
принесла огромные разрушения стране.
Возрождение экономики началось еще в
годы войны, по мере освобождения советской
территории от врага. В послевоенные
годы продолжалось дальнейшее восстановление
народного хозяйства, и осуществлялась
перестройка экономики на мирное развитие.

Принято
считать, что к 1948 году конверсия экономики
была завершена. Однако процесс конверсии
осуществлялся односторонне. Не все
военные производства были демилитаризированы.
Одновременно с сокращением выпуска
военной продукции старых образцов
огромные средства вкладывались в
разработку видов техники и оружия нового
поколения. В 1949 году СССР впервые успешно
испытал атомную бомбу, в 1953 году —
водородную. Прямые военные расходы в
начале 50-х годов поглощали 25% расходов
государственного бюджета.

Другим
приоритетным направлением в развитии
промышленного производства была тяжелая
промышленность и ее важнейшие отрасли:
машиностроение, металлургия,
топливно-энергетический комплекс.
Поэтому успехи послевоенной экономики
— это, прежде всего, успехи военного
производства и тяжелой промышленности.
За годы четвертой пятилетки (1946 — 1950
годы) тяжелая промышленность превысила
довоенный уровень в 2 раза.

Высокие
темпы развития тяжелой промышленности
и военного производства имели ряд
источников, хотя ранее в пропагандистских
целях объяснялись, главным образом,
трудовым героизмом советских людей. Но
чудес не бывает. Здесь нашли отражение
следующие факторы: репарации, которые
СССР получал после войны, вывоз из
Германии оборудования и его установка
на советских предприятиях, использование
труда военнопленных, существование
советского ГУЛАГа, а также хорошо
апробированные еще в 30-е годы методы
перекачки средств из отраслей
промышленности группы «Б», сельского
хозяйства и социальной сферы.
Однако
высокие темпы роста инвестиций на
восстановление и новое строительство
большого количества предприятий тяжелой
промышленности сопровождались увеличением
объема незавершенного строительства
и ростом инфляции. Экстенсивный характер
производства, свойственный предвоенным
пятилеткам, сохранялся и в послевоенное
время.

Развитию
отраслей группы «Б» отводилась
второстепенная роль и остаточное
финансирование. За годы четвертой
пятилетки производство потребительских
товаров не достигло довоенного уровня.
Кроме того, тяжелое положение, сложившееся
в сельском хозяйстве в начале войны и
не ликвидированное к ее концу (в 1945 году
валовой объем сельскохозяйственного
производства составлял лишь 60% от
довоенного уровня), также негативно
влияло на развитие пищевой и легкой
промышленности.

Засуха
1946 года вновь нанесла сильный удар
сельскохозяйственному производству и
привела к массовому голоду. Однако
непризнание факта голода позволило
правительству пренебречь организацией
необходимой продовольственной помощи
населению. Тем более перед правительством
в тот момент стояла совсем другая задача,
решение которой еще раз продемонстрировало
бы всему миру безграничные возможности
социализма. В кратчайший срок после
войны необходимо было решить сложнейшую
задачу — накопление товарных запасов,
позволивших перейти на ненормированное
снабжение населения. Поэтому государство
вновь стало осуществлять жесткую
политику по отношению к сельскому
хозяйству, рассматривая его как
безграничный источник пополнения
продовольственных государственных
ресурсов. Устанавливая низкие закупочные
цены на продукцию колхозов и совхозов,
государство осуществляло неэквивалентный
товарообмен между городом и деревней.
Были повышены сборы и налоги с доходов
от продаж на свободном рынке. При этом
торговать разрешалось только при наличии
специального разрешения, подтверждающего,
что колхоз полностью выполнил свои
обязательства перед государством. Почти
ничего не получая по трудодням, крестьяне
вынуждены были жить за счет своих
приусадебных участков. Однако, начиная
с 1946 года, участки были обрезаны, а налоги
на крестьян — повышены. Чтобы заставить
крестьян работать в 1947 году, как и в 30-е
годы, был издан указ об обязательном
минимуме трудодней. За его невыполнение
грозила ссылка.

Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]

• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #

Непостроенная экономика Сталина. Когда либералы говорят о том, что сталинская экономика была построена и в ее рамках СССР покупал зерно у Запада, они лгут. Зерно начали закупать только при Хрущеве, который разрушил то, что строил Сталин. Поэтому экономика Сталина – это «Терра инкогнита». Сначала тяжелые довоенные пятилетки, относительно недолгий покой перед войной. Потом страшные разрушения и лишения. Восстановление. Ежегодные снижения цен. Золотой рубль, отказ торговать за доллар. А потом Сталина отравили, а его экономику уничтожили.

Материал капитана 1-го ранга в отставке, члена Военно-научного общества ЧФ РФ севастопольца Владимира Леонидовича Храмова поможет нам понять, какой она была – сталинская экономика.

«Апологетика экономического сталинизма

Сталинской экономической системе посвящается.

Современных поучений о том, как следовало бы поступать правильно в те, давно ушедшие времена, более чем достаточно. При этом, как бы, само собой разумеется, что в принятии тех, давних решений, принимали участие какие-то глуповатые и недалёкие люди. Также не принято брать во внимание и тот факт, что те, давние советские управленцы, во главе с И.В.Сталиным, в годы первых пятилеток создали и воплотили в жизнь уникальную «сталинскую экономическую систему», эффективность которой подтвердила Великая Победа над фашисткой Германией и последующие научные и производственные достижения советского народа.

Высочайшую компетентность советских управленцев подтверждает и созданный под их руководством, мощный научно-производственный потенциал. Качество и надёжность его главного детища — советских стратегических вооружений, до настоящего времени являются единственной и надёжной гарантией нашего государственного суверенитета. Поэтому, для «ввода в тему», лучшего понимания устройства Советского Союза и логики советского управленческого поведения, необходимо осознать наличие целого ряда особенностей, которые коренным образом отличают Россию (СССР) от иных государств.

ИЗНАЧАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ РОССИИ

Вся история нашей Родины — это сплошное наложение друг на друга отрицательных факторов, куда ни кинь взор – ни одного просвета. И то, что на 1/6 части земной суши, половина которой находилась в полосе вечной мерзлоты, а остальная часть в районах вечных набегов извне, было создано величайшее из государств – факт, достаточно противоестественный…

По указанным причинам, в России во все времена существовало две главных проблемы:

Повышенная энергозатратность жизнедеятельности (бытовой и производственной деятельности человека) — затраты энергии на производство любой продукции или услуг на наших территориях в 1,5 – 2 раза превышают соответствующие показатели западных стран только за счёт холодного климата. При этом повышенные транспортные и иные инфраструктурные расходы, вызванные нашими огромными расстояниями, ещё более увеличивают это соотношение.
Хронический недостаток людских ресурсов, необходимых для содержания и развития социальных, экономических, оборонных и прочих инфраструктур в условиях воздействия упомянутых отрицательных факторов.

Вполне очевидно, что условия для любого вида материального производства в России всегда изначально хуже, чем на Западе и с особой силой этот фактор проявился в пору развития капиталистических отношений. Сущностью капитализма является извлечение прибыли от труда наёмных работников в интересах капиталистов, собственников средств производства. Движущей силой капиталистического производства является конкурентная борьба, выигрывают в которой те капиталисты, которые могут производить одноимённую продукцию с наименьшими затратами. За проигрышем, как правило, следует деградация и гибель производства. Таким образом, в условиях открытого капиталистического рынка, повышенная затратность наших производств, по объективным причинам, делает нашу продукцию неконкурентоспособной и ведёт к деградации и развалу отечественной экономики.

СОВЕТСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КАПИТАЛИЗМ

До первой мировой войны царское правительство по размерам внешнего долга было первым в мире. Среди развитых стран внешний государственный долг кроме России имела только Япония, размеры которого в 2,6 раза были меньше российского. Общий государственный долг России накануне Октябрьской революции составлял 41,6 млрд руб., в том числе внешний — 14,86 млрд руб. Недаром, одним из первых декретов Советской власти был «Декрет об аннулировании государственных займов» от 21 января (3 февраля) 1918 года, согласно которому были аннулированы все внутренние и внешние ЗАЙМЫ, заключённые предыдущими правительствами до 1 декабря 1917 года. Социалистическая модель капитализма действовала на базе общественной формы собственности на средства производства. Обязательным условием функционирования этой экономической модели было закрытие внутреннего рынка от внешней конкуренции — декретом Совета Народных Комиссаров РСФСР от 22 апреля 1918 года внешняя торговля была национализирована (установлена государственная монополия).

Наши производства развивалась тоже за счёт получения прибыли от труда нанятых государством работников, а капиталистическая конкуренция приобрела формы социалистического соревнования. Разница заключалась в том, что прибыль, которую мы называли «рентабельность», использовалась в интересах всего общества, а проигрыш в соцсоревновании уже не означал разрушение производства, а всего лишь вызывал снижение премиальных выплат. В условиях высоких энергетических затрат и дефицита трудовых ресурсов, плановый государственный капитализм, как система производственных отношений, прежде всего, решал задачу оптимизации всех видов деятельности по обеспечению жизненных потребностей населения и суверенитета страны.

Государственные плановые органы распределяли имеющиеся материальные и трудовые ресурсы, прежде всего, на выполнение первоочередных задач. Приоритетами пользовались:

— военно-промышленный комплекс (вооружения и военная техника);

— топливно-энергетический комплекс (угле-нефте-газо добыча, электроэнергетика);

— транспортный комплекс (железнодорожный, авиационный и водный транспорт);

— социальный комплекс (здравоохранение, образование, жильё, жизненно необходимые продовольственные и промышленные товары).

СТАЛИНСКАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ СИСТЕМА

(ДВУХКОНТУРНАЯ МОДЕЛЬ ДЕНЕЖНОГО ОБРАЩЕНИЯ)

В 1930-32 годы прошлого столетия в результате Кредитной реформы в СССР окончательно сформировалась «сталинская экономическая система», основой которой являлась уникальная двухконтурная модель денежного обращения:

— в одном её контуре осуществлялся оборот безналичных денег (рублей);

— в другом контуре – наличных денег (рублей).

Если опустить отдельные бухгалтерско-банковские тонкости, то сущность двухконтурной системы заключается в следующем:

Обязательными, базовыми условиями существования и функционирования двухконтурной модели денежного обращения являются:

— абсолютная недопустимость превращения (конвертации) безналичных денег в наличные;

— жесточайшая государственная монополия на внешнюю торговлю.

В безналичных рублях планировались показатели производственной деятельности, распределялись ресурсы и осуществлялись взаиморасчёты предприятий и организаций. В наличных рублях планировалась «общая сумма выплат» физическим лицам (зарплаты, пенсии, стипендии и пр.). «Общая сумма выплат» являлась денежным эквивалентом всего, выполненного в государстве созидательного труда, одна часть которого оплачивалась непосредственно его исполнителям, а другая часть изымалась через налоговую службу и выплачивалась «бюджетникам» (чиновникам, военным, пенсионерам, студентам и.т.п.). «Общая сумма выплат» всегда соответствовала «общей суммарной цене», имеющихся в стране потребительских товаров и услуг, предназначенных для реализации населению.

«Общая суммарная цена», в свою очередь, формировалась из двух своих главных составляющих:

-Суммарная цена на «социальные», жизненно необходимых товары и услуги (здравоохранение, образование, жильё, жизненно важные продуктовые и промышленные товары, топливо, электроэнергия, услуги транспорта и ЖКХ).

-Суммарная цена на «престижные» товары и услуги, не являющихся жизненно необходимыми (легковые автомобили, сложная бытовая техника, хрусталь, ковры, ювелирные изделия).

«Изюминкой» двухконтурной модели являлось то, что государство устанавливало на потребительские товары и услуги «оптимальные» розничные цены, которые не зависели от себестоимости их изготовления и отражали принцип социальной и экономической целесообразности:

-Цены на «социальные» товары и услуги устанавливали гораздо ниже их себестоимости или делали их вообще бесплатными;
-Цены на «престижные» товары и услуги, соответственно, устанавливались гораздо выше их себестоимости таким образом, чтобы в составе «общей суммарной цены» компенсировать потери от снижения цен на «социальные» товары и услуги.

Для обоснования и поддержания высоких розничных цен на «престижные» товары, они выпускались в объёмах, поддерживающих их постоянный дефицит и ажиотажный спрос. Например, себестоимость легкового автомобиля ВАЗ 2101 составляла 1950 рублей, а его розничная цена – 5500 рублей. Таким образом, приобретая этот автомобиль, работник безвозмездно вкладывал в государственную копилку 3550 рублей, но деньги эти в советское время никуда не пропадали, а перераспределялись для оплаты труда работников, производящих дешёвые или бесплатные социальные товары и услуги, в том числе:

— дешёвые услуги транспорта и ЖКХ;

— дешёвый бензин, электроэнергию и жизненно важные продуктовые и промышленные товары;

— бесплатное здравоохранение, образование и жильё.

Таким образом:

Главной задачей функционирования контура оборота безналичных денег являлась организация оптимального, планового развития всех отраслей народного хозяйства, обеспечивающего жизненные потребности населения и обеспечение суверенитета страны.

Главными задачами функционирования контура оборота наличных денег являлись:

-Справедливое распределение среди населения СССР жизненно-необходимых товаров и услуг.
-Материальное стимулирование исполнения установленных плановых показателей, высокого качества и дисциплины труда.
-В организациях и на предприятиях существовали очереди на приобретение престижных товаров и получение жилья. В числе первых получали эти блага передовики производства, в числе последних – отстающие и недисциплинированные люди.

Поддержание оптимального баланса спроса и предложения на внутреннем рынке товаров и услуг на уровне, исключающем инфляционные процессы.
Система была очень справедливая – никого не принуждали покупать «престижные» товары, все, наоборот, делали это с воодушевлением и удовольствием, а сделанная при их покупке переплата возвращалась каждому в составе пакета социальных товаров и услуг.

Примечание: Необходимо отметить, что в разряд подобных товаров входили так же табак и водка(!), спрос на которые при любых завышенных ценах никогда не падал, даже при их абсолютном изобилии. Товары эти были объектом государственной монополии – за счёт прибыли от их реализации выплачивалась заработная плата военным и прочим государственным людям. Принимая во внимание объёмы её товарооборота и себестоимость, продукция эта была сверхприбыльной. Особенно водка. По некоторым данным себестоимость 1 литра водки составляла порядка 27 копеек, в то время как её розничная цена, в среднем, составляла около 8 рублей за литр.

НАЧАЛО НОВОГО ЭТАПА МИРОВОЙ ИСТОРИИ

Два значительных события завершающей фазы Второй мировой войны ознаменовали собой начало качественно нового этапа мировой истории:

— 8 сентября 1944 года начался регулярный обстрел Лондона немецкими управляемыми баллистическими ракетами ФАУ-2;

— 6 августа 1945 года США сбросили атомную бомбу на японский город Хиросима.

Таким образом, на нашей планете были созданы и применены (пока ещё раздельно друг от друга) дееспособные промышленные образцы принципиально новых управляемых средств доставки боезарядов на дальнее расстояние, а также принципиально новые боезаряды огромной разрушительной силы. Объединение этих двух качеств в одном виде оружия – управляемой баллистической ракете-носителе ядерного заряда могло предоставить его обладателю невиданные ранее военно-стратегические возможности, а также гарантировать безопасность от любой внешней угрозы. Оружие это имело большие перспективы развития, как по осуществлению неограниченной досягаемости целей, так и по увеличению мощности доставляемого заряда. Именно этот фактор до предела обострил послевоенную международную ситуацию, так как послужил толчком к началу гонки ракетно-ядерных вооружений.

Гонка вооружений – это объективный, самоподдерживающийся процесс, развивающийся по логике «противоборства брони и снаряда», когда на создание более совершенного средства поражения, вероятный противник вынужден отвечать созданием соответствующего эффективного средства защиты (и наоборот) и так до бесконечности. При условии наличия у сторон «абсолютного» ракетно-ядерного оружия, такое поведение участников гонки вполне понятно. Каждый опасается, что как только соотношение их боевых возможностей достигнет такого уровня, когда одна сторона сможет гарантированно уничтожить другую сторону безнаказанно или с приемлемым для себя ущербом – она по собственному усмотрению может сделать это в любой, удобный для себя, момент времени.

ЛОГИКА ГОНКИ ВООРУЖЕНИЙ

Именно «сталинская экономическая система» обеспечила условия для подготовки советской экономики к неизбежной войне. Советский Союз победил в Великой Отечественной войне, но в результате гонки стратегических вооружений, развернувшейся сразу после её завершения, оказались в труднейшем экономическом положении. Полстраны лежало в руинах и хронически не хватало трудовых ресурсов (в войне страна потеряла 27 млн. самого дееспособного населения), а против нас стоял весь западный мир.

Не отстать в гонке – это был вопрос жизни, поэтому под её потребности вынуждена была подстраиваться вся страна. И «сталинская экономическая система» опять подтвердила свою высочайшую эффективность. Именно, благодаря её уникальным свойствам, стране оказались по силам величайшие научно-технические проекты и огромные экономические затраты, необходимые для создания новых видов вооружений. Буквально с нуля приходилось создавать целые промышленные отрасли и научные направления — так в первой половине 50-х годов было создано два специализированных министерства, «заточенных» под ракетно-ядерную тематику:

— 26.06.1953 г. — Министерство среднего машиностроения (МСМ) – специализированная отрасль, которая занималась разработкой и производством ядерных боезарядов;

— 02.04.1955 г. – Министерство общего машиностроения (МОМ) – специализированная отрасль, которая занималась разработкой и производством ракетно-космической техники. Ракетно-ядерная гонка так же вызвала резкий рост потребности страны в алюминии и мощностей, уже имеющихся алюминиевых заводов, стало явно не хватать. Алюминий – это основной металл, из сплавов которого делают ракеты, самолёты и космические аппараты, а так же некоторые виды облегчённого броневого покрытия, востребованного в условиях применения ядерного оружия. Таким образом, в связи с началом массового применения сплавов алюминия, организация его массового производства стала являться первоочередной государственной задачей. Спецификой алюминиевого производства является то, что оно очень энергоёмко — для выпуска 1000 кг чернового алюминия необходимо затратить около 17 тыс. кВт·ч электроэнергии, поэтому, прежде всего, необходимо было создать мощные источники электроэнергии.

Страна напряглась, «затянула пояс» и в центре Сибири были построены:

Мощные гидроэлектростанции (ГЭС):

— Братская ГЭС (4500МВт) – в 1954-67 г.;

— Красноярская ГЭС (6000МВт) – в 1956-71 г.;

— Саяно-Шушенская ГЭС (6400МВт) — в 1963-85 г.

Крупные алюминиевые заводы:

— Братский алюминиевый завод – в 1956 – 66 г.;

— Красноярский алюминиевый завод – в 1959 — 64 г.;

— Саянский алюминиевый завод – в 1975 — 85 г.

В связи с неотложностью стоящих задач по созданию ракетно-ядерных стратегических вооружений, вопрос обеспечения их выполнения необходимыми материальными и трудовыми ресурсами встал особенно остро. Свободных людей не было и их можно было только изъять с других, менее важных в те времена, направлений – именно поэтому сворачивались судостроительные программы, проводились массовые сокращения Вооружённых Сил и прочие подобные мероприятия. Какие-то из отраслей и научных направлений объективным причинам, вырывались вперёд, какие – то – отставали, но неумолимые законы гонки вооружений диктовали свои условия.

Ждать наступления момента пропорционального развития всех отраслей и направлений, достаточного для создания идеального оружия, было некогда и невозможно. Хоть какое – то оружие сдерживания нужно было уже сейчас и сразу – и оно создавалось из того, что было, опираясь на уже достигнутые (не всегда ещё совершенные) научные, конструкторские и технологические возможности. Таким образом, гонка вооружений это, прежде всего, гонка реальных экономических, организационных, научных и технологических возможностей государств – гонщиков…

КОЛЛЕГИАЛЬНОСТЬ, КАК ОСНОВА ПРИНЯТИЯ ЛЮБЫХ РЕШЕНИЙ ПО ВОЕННО-ТЕХНИЧЕСКИМ ВОПРОСАМ

Необходимость создания стратегических вооружений повлекла за собой многократное усложнение применяемых конструкций и технологий, в связи с чем, основной отличительной чертой этого, нового этапа, стало пропорциональное увеличение соисполнителей оборонных работ всех уровней:

На верхнем уровне – в создании и производстве конкретных образцов стратегических вооружений участвуют десятки организаций и предприятий – соисполнителей, представляющих различные министерства и ведомства.

На нижнем уровне – в создании и производстве даже незначительного элемента конструкции конкретного образца В и ВТ, как правило, участвует значительное число различных узких специалистов различных ведомств (конструкторы, технологи, химики и.т.д.)

Таким образом, создание и производство образцов стратегических морских вооружений – это очень сложная совместная работа многочисленных коллективов, представляющих различные отрасли и ведомства (ракетчики, ядерщики, судостроители, металлурги, различные военные специалисты и т.д.). Указанная особенность создания новых вооружений вызвала объективную необходимость отработки механизмов принятия совместных решений, учитывающих взаимоприемлемый баланс возможностей многочисленных соисполнителей указанной работы и интересов Заказчика (МО СССР). Так как без подобного механизма совместная коллективная работа была невозможна, таковой был отработан, создан и идеально прописан в многочисленных нормативных документах.

В общем виде, совместное решение – это любой организационно-технический документ, определяющий способы и порядок решения какой – либо технической, организационной или финансовой проблемы, скрепленный согласовательными подписями заинтересованных лиц. Установленный механизм принятия совместных решений по военно–техническим вопросам был обязательным для любого уровня компетенции – начиная от решения внутрицеховой проблемы предприятия – изготовителя военной техники (на уровне военпреда) и, заканчивая решениями общегосударственного уровня, которыми стратегические желания военачальников приводились в соответствие с реально существующими возможностями отраслей советской промышленности.

С первых послевоенных лет при Совете Министров СССР в различных формах создавались и работали подразделения, занимавшиеся координацией работы отраслей оборонной промышленности. Наконец, 6 декабря 1957 г. была создана Комиссия по военно-промышленным вопросам при Президиуме Совета Министров СССР. Это был главный коллегиальный орган страны, который осуществлял координацию деятельности военно-промышленного комплекса, вплоть до конца советского периода. Основной и наиболее эффективной формой принятия коллегиальных решений по военно-техническим вопросам являлся СГК – Совет Главных Конструкторов, введённый в постоянную практику ещё в 1947 году С.П.Королёвым.

Указанный орган создавался при Генеральном Конструкторе и под его председательством. СГК состоял из Главных Конструкторов составных изделий комплекса и осуществлял межведомственную координацию и техническую увязку работ всех предприятий и организаций – соисполнителей. Решения СГК становились обязательными для всех органов. Вопросы по принимаемым на вооружение образцам военной техники окончательно утрясались в ходе работы межведомственных комиссий (МВК). Любое решение правительственного уровня всегда базировалось на десятках совместных решений нижележащих уровней, которые принимались квалифицированными специалистами по составным частям общей проблемы. И в каждом из этих многочисленных решений была своя правда и логика. Как правило, это было единственно возможное и оптимальное для того периода времени решение, базирующееся на многочисленных объективных факторах и учитывающее интересы и возможности всех участвующих сторон, часть из которых просто невозможно ни разглядеть, ни осознать «с наскоку» из нашего теперешнего времени…

Пытаясь по текстовым документам оценить деятельность предшественников, надо иметь ввиду, что на принятие тех далёких организационных и военно–технических решений влияли многие, характерные для того времени «само собой разумеющиеся» соображения и факторы, которые всеми «подписантами» одинаково понимались и имелись в виду, но, в силу их очевидности в документах о них даже не упоминалось. Необходимо всегда помнить, что не всякая мысль, выдернутая из контекста исторического периода, может быть понята в другое время без дополнительных разъяснений.

РАЗВАЛ СОВЕТСКОЙ ФИНАНСОВОЙ СИСТЕМЫ И ГИБЕЛЬ ГОСУДАРСТВА

Как уже упоминалось, двухконтурная финансовая система была создана 30-е годы прошлого столетия умными людьми, во главе с И.В.Сталиным и это был единственно возможный вариант дальнейшего развития советской экономики, обеспечивающий жизненные потребности населения и суверенитет страны. Люди эти доказали свой профессионализм и высокие деловые качества ещё в годы Революции и Гражданской войны, а в тяжелейшие годы первых пятилеток и Великой Отечественной войны обеспечили необходимые технические и организационные условия Победы над гитлеровской Германией.

Жизненный ресурс этих людей, к сожалению, не был безграничным – в 1953 году ушёл из жизни И.В.Сталин, в 1980 – А.Н.Косыгин, в 1982 – Л.И.Брежнев, в 1984 – Д.Ф.Устинов, в 1984 – Ю.В.Андропов, в 1985 – К.У.Черненко. Это были ещё те, советские руководители, которые понимали, как работает уникальный механизм советской экономики и то, что трогать в нём категорически нельзя.

В 1985 году на высший партийно-государственный пост Советского Союза вступил человек, как личность сформировавшийся в послесталинские времена, в ходе «подковёрной» борьбы и партийно-аппаратных интриг – это и стало началом конца советской экономики и государства.

Всё началось с бездумной борьбы с алкоголизмом…

По воспоминаниям бывшего председателя Госплана СССР Н. Байбакова: «По плану 1985 г., принятому до антиалкогольных постановлений, от реализации алкогольных напитков намечалось получить 60 млрд. руб. прибыли». Это были именно те наличные деньги, за счёт которых выплачивалась заработная плата военным и прочим государственным людям. После реализации антиалкогольных постановлений в государственную казну было получено в 1986 – 38, а в 1987 – 35 млрд. рублей. Затем начался развал экономических связей со странами СЭВ, откуда в розничную торговую сеть в 1985 году поступило товаров народного потребления на сумму около 27 млрд. рублей. В 1987 году их поступило уже на сумму – 9.8 млрд.рублей. Только по этим позициям (водке и импорту) на внутреннем рынке образовался, не покрытый товарами переизбыток наличных рублей, на сумму более 40 млрд. рублей…

В 1987 году были окончательно уничтожены базовые основы советской экономики:

— «Законом о государственном предприятии (объединении)» 1987 г. был вскрыт контур безналичных денег — было разрешено их превращение в наличные;

— была фактически отменена государственная монополия внешней торговли — с 1 января 1987 г. такое право было дано 20 министерствам и 70 крупным предприятиям.

Потом пошло-поехало — товаров стало не хватать, вверх поползли цены и началась инфляция. В 1989 году начались массовые забастовки шахтёров… Вполне предсказуемо наступил и август 1991 года, когда действиями обросших и небритых столичных людей были разрушены последние устои, созданного в интересах всего трудового народа, советского государства…

Примечание: Пресловутая «нефтяная игла», о которой так любят говорить «демократы», не оказывала какого-либо решающего влияния на разрушение внутреннего потребительского рынка, так как на нефтедоллары приобретались только потребительские товары из капиталистических стран, доля которых в общем объёме потребительского импорта была невелика – порядка 17 % (снижение их объёма в общем объёме потребительского рынка в 1985 – 87 годах составило примерно с 6 до 2 млрд. руб.). В расчётах со странами СЭВ, откуда шло основное количество потребительского импорта, использовалась внутренняя коллективная валюта СЭВ – «переводной рубль».

ОСНОВНЫЕ ВЫВОДЫ:

-Октябрьская Революция 1917 года произошла в связи с невозможностью дальнейшего экономического развития России в условиях открытого капиталистического рынка. Её конечным итогом стало создание, единственно возможной для нашего дальнейшего существования, «сталинской экономической системы», базирующейся на двухконтурной модели денежного обращения, при обязательном условии закрытия внутреннего рынка от внешней конкуренции. Эта модель экономики подтвердила свою эффективность в предвоенные пятилетки, в Великую Отечественную войну и в эпоху гонки ракетно-ядерных вооружений.

-С вершин современного исторического опыта можно смело утверждать, что именно наличие у государства ракетно-ядерного оружия является важнейшим компонентом системы обеспечения его реального суверенитета. И теперь уже не вызывает сомнения тот факт, что военно-политическое руководство СССР в те далёкие годы, как минимум, не ошиблось, сконцентрировав все имеющиеся ресурсы на создании и развитии именно этого вида вооружения. Именно этот вид вооружений, доставшийся в наследство от СССР, является в настоящее время единственным гарантом государственного суверенитета России.

-Для разрушения советского государственного строя не было объективных причин и предпосылок. Причиной гибели СССР является насильственное приведение советской экономической системы в нерабочее состояние.

-В условиях открытого капиталистического рынка у России нет экономического будущего. Дальнейшее суверенное существование нашей Родины может обеспечить только возвращение её к базовым основам сталинской экономической системы (кстати, технологию возвращения к сталинской экономической модели можно предварительно «обкатать» на Новороссии).

Статья написана 1 октября 2020

ОГЛАВЛЕНИЕ

1. Из экономического небытия — в сверхдержавы
2. Какой получилась сформировавшаяся в ходе индустриализации система управления советской социалистической экономикой
3. Послевоенное развитие Сталинской системы управления экономикой
5. Разрушение Хрущевым Сталинской системы управления экономикой
6. Воссоздание Брежневым основ Сталинской системы управления экономикой и кончина капитализма
7. Частичная автоматизация Сталинской системы управления экономикой по инициативе Глушкова
8. Разрушение Либерманом Сталинской системы управления экономикой
9. Погром Горбачевым Сталинской системы управления экономикой вместе с самой экономикой и с СССР
10. Система управления экономикой будущего

Из экономического небытия — в сверхдержавы

После Октябрьской социалистической революции нашему народу пришлось создавать новую социалистическую экономику буквально из экономического небытия. Оно представляло собой не только разруху от трехлетнего участия в мировой войне и от правления пришедших к власти в феврале 1917 года «демократов», порушивших и экономику и саму российскую государственность. Уже в конце 1917-го империалисты Антанты и США официально поделили нашу страну на «зоны интересов и установления контактов с национально-демократическими правительствами бывшей Российской империи». В 1918-м интервенты Англии, Франции, США, Японии, Румынии, Греции, Италии, Австралии, Канады, вторглись грабить нашу страну, расчленять ее и распалили у нас братоубийственную бойню. В Версальском «договоре о мире» (1919г.) наша страна именовалась уже не иначе как: территории бывшей Российской империи.

В почти безнадежной для нашей страны внутренней и внешней обстановке начало становлению социалистической экономики положил Ленинский план электрификации России (ГОЭЛРО) 1920 года, переросший после смерти Ленина в сталинские планы индустриализации нашей страны, преобразованной в СССР. И уже по первым в мировой практике пятилетним государственным планам у нас за 1928 — 1937 годы было построено и задействовано 9000 крупных промышленных предприятий. То есть, – по три крупных индустриальных объекта каждый рабочий день в течение десяти лет!!!

Здесь стоит немного отвлечься, чтобы напомнить: откуда у юриста по образованию Ленина и у недоучившегося священника Сталина взялся такой размах хотя бы в планах индустриализации, которые во всем просвещенном мире были признаны несбыточными. Первоисточником столь уникального размаха явились труды основателей научного коммунизма: Энгельс «Положение рабочего класса в Англии», «Принципы коммунизма», «Антидюринг», «Происхождение семьи, частной собственности и государства»; совместный с Марксом труд «Манифест коммунистической партии»; Маркс «Капитал» гл. XIII «Машины и крупная промышленность». Сейчас в нашей стране уже мало кто знает, что:

В трудах основателей научного коммунизма, как ни в какой другой литературе, отслеживается технологический прогресс, начиная с применения палки обезьянами, и кончая созданной человечеством индустрией, причем, — в увязке с развитием устройства общества. Научный коммунизм, в отличие от ранее появившегося утопического, развился как раз на основе досконального изучения невиданного ранее созидательного потенциала индустриализации производства.

Ленин и Сталин, как множество коммунистов того времени, смолоду зачитывались трудами основателей научного коммунизма и как раз отсюда набрались одержимости мобилизовать индустриальный прогресс на улучшение жизни трудового народа, а не на обогащение капиталистов. С этой целью вершилась и социалистическая революция. Именно следование научному коммунизму породило дерзкие планы индустриализации нашей страны вместе с твердой решимостью осуществить их. Следуя этой теории, Ленин и Сталин видели в индустриализации путь к достижению не только изобилия материальных благ, но и новых экономических отношений. Сначала на основе социалистической формулы: «от каждого – по способностям, каждому – по труду»; затем коммунистической: «от каждого – по способностям, каждому – по потребностям» [И. Сталин «Экономические проблемы социализма в СССР» 1952г.].

Кроме того. Рост военной агрессивности империалистических сил по отношению к СССР подстегивал к предельно быстрой индустриализации и сделал главной ее целью создание военной техники. Сталин в начале 1931 года с удивительной прозорливостью назвал предельный срок: «Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут». Насколько больше сил требуется, чтобы пробежать расстояние хотя бы в пять раз быстрее, легко понять на примере с обычным бегом: пробежать стометровку за 50 секунд способен почти каждый человек без особого напряжения, а за 10 секунд – только очень редкие тренированные дарования со сверхчеловеческим физическим и волевым потенциалом. Вот так и в индустриальном рывке нашей страны: вынужденное максимально быстрое строительство тысяч крупных промышленных объектов и задействование их на полную мощность требовало мобилизовать физический, волевой, интеллектуальный потенциал всего народа как никогда и нигде в мире.

Опять же благодаря социалистической революции у нас появились невиданные раньше внутренние резервы для индустриального рывка: прибавочный продукт, который раньше присваивался внутренними и внешними социальными паразитами, и который составлял наибольшую часть всего создаваемого продукта; прилив творческой активности трудящихся с ростом их образованности, квалификации и сознания, что они теперь работают на себя. Видение этих резервов, чего не увидели зарубежные эксперты, давало уверенность в успехе индустриализации вдобавок к решимости осуществить ее. Но в любом случае невозможно было обойтись без закупок техники в промышленно развитых странах и без своего рода трудового кредита от крестьянства. Крестьянству предстояло выделить из своей среды десятки миллионов новых работников промышленности и в течение нескольких лет кормить ее увеличившийся персонал до того, как он сможет дать селу промышленные средства производства и потребительские блага. Этот трудовой кредит мог выделяться постепенно и параллельно с улучшением жизни крестьян, не будь агрессивного внешнего окружения, вынудившего предельно сокращать сроки индустриализации, да еще нести колоссальные затраты всех видов ресурсов на создание средств производства вооружений и самих вооружений. По данной причине нагрузка на село, с его отсталым техническим оснащением, пришлась тяжелая. Вдобавок, к началу Второй пятилетки антисоветские внешние и внутренние силы умело организовали «Сталинский голодомор», особенно на Украине. На этой теме здесь нет надобности останавливаться, потому что есть книги: Иван Чигирин «Миф и правда о «Сталинском голодоморе». Об украинской трагедии в 1932-1933 годах» 2009г.; Юрий Мухин «Как натравить Украину на Россию. Миф о «Сталинском голодоморе»» 2014г.

При всей фантастичности, по убеждению зарубежных экспертов, наших планов индустриализации, и при всех стараниях антисоветских сил сорвать их выполнение, план Первой пятилетки был выполнен за четыре года, а еще более фантастичный план второй пятилетки – в установленный срок. По ходу выполнения этих планов была забыта деревянная соха, которой раньше обрабатывалась наибольшая часть пашен, были набраны самые высокие в мире темпы жилищно-бытового строительства, покончено с детской беспризорностью и со страшными эпидемиями, созданы самые прогрессивные системы бесплатного образования и медицинского обслуживания, начато бесплатное и по ценам ниже себестоимости распределение многих благ за счет государства.

К завершению Второй пятилетки наша страна стала по экономическому и оборонному могуществу второй в мире сверхдержавой. СССР начал догонять Америку при том, что он стартовал из экономического небытия, а США – с позиции богатейшей в мире страны. Жизнь трудового народа СССР стала уже лучше, чем жизнь трудового народа в США, низвергнутых банкирами в Великую депрессию.

Жилой фонд у нас был во много раз меньше, чем в США. Ведь наша страна с 1914 по 1922 годы воевала, а США наживались на этой войне. Но многие миллионы американских бездомных не имели хотя бы подобий наших бараков. Благо, там теплый климат позволяет жить в бидонвилях. Иначе голодомор Великой депрессии, унесший миллионы жизней американцев, дополнился бы еще более страшным холодомором.

Набранные с успешным завершением Второй пятилетки темпы социально-экономического развития СССР стали основанием для уверенности большинства советских людей, что коммунизм будет построен их дружным трудом.

Всего этого невозможно было достичь без творческого трудового героизма народа нашей страны и без революционно новой сформировавшейся в ходе индустриализации системы управления советской социалистической экономикой.

Какой получилась сформировавшаяся в ходе индустриализации
система управления советской социалистической экономикой

Советская власть изначально не имела, как сейчас бы сказали, проекта системы управления социалистической экономикой. В те времена, и даже более поздние, проектированием систем управления экономическими объектами, тем более масштаба страны, никто в мире не занимался. Труды основателей научного коммунизма содержали необходимые политэкономические ориентиры: на обобществление промышленности, земли с природными ресурсами, банков; на плановое ведение экономической деятельности (хозяйствование); на хозяйствование с целью полного удовлетворения потребностей трудового народа в материальных благах. Но только по таким ориентирам невозможно создать систему управления с конкретным устройством управленческого аппарата и с огромным многообразием его функций, которые здесь не перечислить.

Формирование системы управления советской экономикой началось с проб и ошибок в диапазоне от попыток выполнять основную массу организационных функций активами рабочих и крестьян, большинство которых не умели читать, писать и считать, до попыток временно вернуть к управлению капиталистов, которые все отлично умели читать, писать и считать, но лучше всего наловчились стяжательству. На основе анализа проб и ошибок шаг за шагом, часто в бурных открытых дискуссиях, нарабатывались многие революционные новшества, а что-то бралось из передового в мире опыта. Но в любом случае политэкономические ориентиры брались из научного коммунизма.

Еще раз отметим первое революционное новшество, привнесенное в систему управления советской экономикой от научного коммунизма: целью хозяйствования, в том числе и индустриализации, стала не погоня за финансовой прибылью, хотя бы и для государства, а улучшение жизни трудового народа и укрепление обороноспособности страны. Поэтому все виды ресурсов для создания передовой индустрии изыскивались даже в страшно тяжелых социально-экономических условиях без составления бизнес-планов с подсчетом будущей финансовой прибыли. Денежные знаки стали применяться как вспомогательное средство соизмерения стоимости задействованных в хозяйстве ресурсов и была сохранена покупательная способность денег на период до перехода к не товарно-денежной коммунистической экономике.

Отметим второе революционное новшество, – тоже от научного коммунизма: государственное планирование производства, сначала на многолетнюю перспективу, а потом и в оперативном порядке. Под эту невиданную ранее функцию государства был создан невиданный ранее орган управления Госплан.

Отметим третье революционное новшество, – тоже от научного коммунизма: национализация банков с последующей заменой их погони за финансовой прибылью на строго целевое финансирование планируемых работ и закупок. В результате получилась государственная по сути не банковская (не ростовщическая) сеть, а кассовая, хотя она и сохранила старое название. В принятой в 1919 году VIII Съездом партии большевиков программе было записано: «По мере организации планомерного общественного хозяйства это приведет к уничтожению банка и превращению его в центральную бухгалтерию коммунистического общества».

Остановимся поподробнее на четвертом революционном новшестве – тоже от научного коммунизма: все действовавшие и строящиеся индустриальные объекты были объединены в невиданно крупный промышленный комплекс как единое общенародное предприятие, причем, – не коммерческое, ибо оно не имело целью финансовую прибыль. Соответственно, многие тысячи вошедших в это общенародное предприятие заводов, фабрик и т.д., тоже именуемых словом предприятия, были не коммерческими. Целью их работы было выполнение государственных планов в условиях хозрасчета, которые в текущем порядке совершенствовались так же, как везде совершенствуются финансовые условия работы производственных подразделений (заводов, фабрик, цехов, участков) при любых формах собственности.

В нашем невиданно крупном промышленном комплексе формировалась иерархия штатных специалистов и управленцев, как и на предприятиях (заводах, фабриках и т.д) всего мира, но с двумя вышестоящими уровнями: отрасль, Центр (не только правительство, ибо множество управленческих решений принималось центральными органами партии и советов). В итоге сформировался государственный управленческий аппарат, имеющий пять уровней управления: Центр; отрасль; предприятие; цех; участок.

На уровнях предприятие, цех, участок задействовались штатные специалисты и их функции как везде в мире. Вот примерная, в упрощенном виде, иерархия штатного управленческого персонала на авиационных заводах численностью от пяти тысяч и более работников: Завод (15 — 40 цехов): директор; главный инженер; замы директора; замы главного инженера; конструкторский отдел; технологический отдел; отдел технического контроля; отдел главного механика; отдел главного энергетика; инструментальный отдел; отдел снабжения; производственно-диспетчерский отдел; плановый отдел; отдел труда и зарплаты; отдел кадров; бухгалтерия; финансовый отдел. Цех основного производства (7 – 12 участков): начальник; замы; технологическое бюро; бюро технического контроля; группа механика; группа электрика; производственно-диспетчерское бюро; плановое бюро; бюро труда и зарплаты; бухгалтерия; табельная. Участок основного производства (50 — 100 человек): старший мастер; сменные мастера; плановик; сменные распределители работ. На крупных авиационных заводах служб гораздо больше, но не в том суть.

Поскольку ничего принципиально нового в формировании штатного персонала на уровнях предприятие, цех, участок в СССР не было, численность специалистов, занятых на этих трех уровнях, в СССР и в капиталистическом мире при сопоставимых масштабах и сложности производства была примерно одинаковой. Разница была лишь в том, что в СССР этот персонал стал государственным, а не фирменным. От этого содержание и объемы его работ не изменились. На двух вышестоящих уровнях отрасль и Центр управленческий персонал стал управлять предприятиями так же, как управленцы уровня предприятий управляют цехами, а цехового уровня – участками. Это стало тоже невиданным ранее новшеством. Численность служб над предприятиями, включая сюда центральные, отраслевые, региональные службы и даже банковский персонал, составила на всю нашу страну тогда максимум триста тысяч человек.

В капиталистическом мире, при сходных масштабах и сложности производства, работа предприятий (заводов, фабрик и т.д.) предопределяется многими миллионами функционеров. Сюда входят: собственники предприятий; наемные менеджеры, занятые поиском заказов на их продукцию, торгашеством по официальной цене на каждый заказ и по «откатам» себе, а только затем – превращением заказов в планы предприятиям; наемные менеджеры, занятые поиском поставок всего необходимого для выполнения заказов, торгашеством по официальной цене на каждую закупаемую позицию и тоже по «откатам» себе; занятые тем же самым менеджеры посреднических фирм, которые часто создаются только для сбора «откатов» не в форме тривиальных взяток, а под видом коммерческой кооперации; юристы всех фирм, занятые оформлением коммерческих договоров по всему ассортименту позиций в кооперации между предприятиями и, вдобавок, – дорогостоящим сутяжничеством по частым нарушениям договорных условий; занятые этим же сутяжничеством юристы консультационных фирм и арбитражные суды с их «кристальной честностью»; персонал, занятый рекламой всего ассортимента производимой продукции (в СССР была реклама лишь на предметы потребления, да и то дешевенькая); бухгалтерский персонал несметной тьмы юридических лиц, прямо или косвенно причастных к кооперации между предприятиями; персонал госучреждений, занятый регистрацией тьмы таких юридических лиц; собственники и персонал банков, занятых обслуживанием их счетов; персонал налоговых служб с его «кристальной честностью», занятый финансовыми отношениями всех этих юридических лиц с государством; персонал государственных центральных, ведомственных, региональных органов, занятый формированием государственных заказов, их размещением, сутяжничеством с исполнителями и попутным изобретением схем для «откатов» себе; персонал виртуозов по махинациям с «ценными бумагами». В этой тьме функционеров только госслужащих намного, если не во много, больше, чем было на двух высших уровнях управления промышленным комплексом СССР. И вот что самое худшее в этой тьме функционеров: самым доходным занятием у них является раскошеливание государств на военные заказы, тогда как для управленцев советской экономикой оборонка была вынужденной трудовой нагрузкой.

По сравнению с громадной надстройкой функционеров над капиталистическими предприятиями управленческая надстройка над предприятиями в СССР получилась в десятки раз меньше числом и на порядки дешевле. Однако это не помешает некоторым «марксистам» пенять Сталину, что он не по Марксу создал «забюрократизированную империю» вместо государства диктатуры пролетариата. То, что в теории Маркса и Энгельса о государстве диктатуры пролетариата – вообще ни слова об устройстве аппарата управления его экономикой, такие «марксисты» не заметили. Это белое пятно в научном коммунизме было сознательно оставлено его основателями с уверенностью, что здесь все проблемы будут решены после взятия пролетариатом политической власти. Еще раз повторим: проектированием систем управления экономическими объектами тогда никто в мире не занимался. Эти системы формировались по ходу создания и развития экономических объектов. Так же оно делалось и в ходе создания и развития единого общенародного промышленного комплекса СССР, ставшего самым крупным в мире экономическим объектом управления.

Пятое революционное новшество было тоже от научного коммунизма: государственное ценообразование. Методики исчисления цен на всю задействованную в экономике материальную часть и на все виды труда нарабатывались при отсутствии предшествующего опыта. К началу Второй пятилетки был взят курс на увеличение покупательной способности трудящихся путем снижения розничных цен. Этот курс неуклонно проводился во все последующие мирные годы при жизни Сталина.

Шестое революционное новшество было тем более от научного коммунизма: переход к бесплатному и по ценам ниже себестоимости распределению многих благ за счет государства. Поскольку изобилия таких благ еще не было, это не означало каждому – по потребности. Доминировал принцип все лучшее – детям.

Седьмое революционное новшество было заимствовано из передового опыта применения безналичных расчетов. Был установлен жесткий порядок: все финансовые накопления каждого юридического лица хранятся на его счете в Государственном банке; расчеты между юридическими лицами выполняются только безналичными перечислениями; наличные деньги выделяются только для выплаты физическим лицам заработков, пенсий, стипендий, на командировочные расходы и мелкие закупки под отчет. Невозможность свободного перевода основной массы денег из безналичных, – подконтрольных государству, в наличные, снижение розничных цен и увеличение количества благ, распределяемых бесплатно, сокращали оборот наличности и возможность присваивать деньги каким-либо способом, кроме созидательного труда или в виде пособий. Минимальные возможности почти безнаказанно паразитировать на чужом труде сохранились в сфере оборота наличности: в форме спекуляции, взяток, выигрышей в азартные игры и т.п., но в масштабах, несравнимых с масштабами узаконенного и противозаконного, но фактически не наказуемого, присвоения не трудовых денег в капиталистическом мире. Кроме того, указанное выше применение безналичных расчетов многократно сократило затраты на печатание денег и невиданно упростило финансовые отношения юридических лиц с государством. По масштабам применения безналичных расчетов СССР тогда ушел далеко вперед от всех стран.

Пятое и седьмое новшества составили основную гарантию распределения благ на основе социалистической формулы: каждому – по труду. Еще говорили образно: кто не работает, тот не ест.

Восьмым революционным новшеством, — от ленинского вклада в научный коммунизм, стало тесное переплетение всей иерархии государственных управленческих органов с выборными органами управления. Самой представительной организацией с выборными органами управления явились профсоюзы, названные Лениным школой коммунизма. Профсоюзы структурировались сообразно структуре всех трудовых коллективов и получили полномочия, каких никогда и нигде в мире не имели. В капиталистических странах, и то не во всех, профсоюзы имеют лишь право сутяжничать с «работодателями», то есть, – эксплуататорами наемных работников, по вопросам условий их труда. В СССР профсоюзы получили полномочия: непосредственно участвовать в определении расценок на труд и согласовывать их; согласовывать назначение руководителей трудовых коллективов; участвовать в разработке планов организационно-технических мероприятий в части улучшения условий труда и согласовывать такие планы; участвовать в распределении многих бесплатных или почти бесплатных благ на больших полномочиях, чем администрации; участвовать во всех прочих социально-экономических делах, выполняя множество контрольных и организационных функций. С такими полномочиями профсоюзы в СССР перестали быть профсоюзами в старом смысле этого слова, хотя и продолжили называться по-старому. Фактически они преобразовались в представленный почти всеми трудящимися институт власти. Выборы в многомиллионный актив этой власти проводились без шумных избирательных кампаний, но с деловитым анализом хода дел и постановкой социально-экономических задач, начиная с производственных участков и кончая масштабом страны. Основная же часть огромной массы текущих вопросов, начиная с трудовых споров и кончая реализацией созидательных инициатив трудящихся, решалась миллионами выбранных активистов ежедневно в рабочем порядке. Мизерный штатный персонал этого института власти содержался на добровольные взносы самих трудящихся. Уговаривать кого-либо вступать в вот такие «профсоюзы» не приходилось. Компартия и комсомол структурировали свои первичные организации тоже сообразно структуре трудовых коллективов, чтобы пополняться из лучших работников, а также – создавать в коллективах деловую творческую обстановку. Советы избирались только по территориальному принципу, как парламентские органы в капстранах. Многие историки отмечают, что Сталин пытался предусмотреть в Конституции СССР 1936 года альтернативность и даже многопартийность выдвижения кандидатур в советы, но этому воспрепятствовало остальное руководство страны.

Девятым революционным новшеством, от ленинского и сталинского вклада в научный коммунизм, стало невиданно массовое политехническое образование и воспаление в народе тяги к познанию фундаментальных и прикладных наук со сложным математическим аппаратом. Поскольку в индустрии почти весь объем работы специалистов составляют математические исчисления, без данного новшества индустриальный рывок был тоже невозможен.

Десятым революционным новшеством, тоже от ленинского и сталинского вклада в научный коммунизм, стало применение многих форм морального стимулирования труда, вплоть до присвоения за трудовые подвиги, как и за боевые, звания Герой. То есть, по античной мифологии, — человек, равный богам, но только не вечный. Трудовой героизм советских людей, как и боевой, воспели музы любимых в народе искусств. Такого тоже не было ни в одной другой стране. Так наша страна в тот период стала как в песне поется: страна героев, страна мечтателей, страна ученых.

Были еще многие новшества и заимствования передового опыта. Но и приведенных выше в сочетании с достигнутыми результатами достаточно для вывода:

Ориентация советской экономики на удовлетворение интересов трудового народа, сведение к минимуму возможностей паразитировать на чужом труде, рациональное структурирование управленческого аппарата, переплетение иерархии штатных управленцев с выборными активами трудящихся, открытие всему народу доступа к любому уровню образования и к росту квалификации, включая рост по ступеням управленческой иерархии, сделало систему управления сначала промышленным, а затем и всем народно-хозяйственным комплексом СССР невиданно компактной, дешевой, квалифицированной и демократичной.

В этой системе управления экономикой воплотилось народовластие, несравнимое с бутафорской «демократией» капстран, сводящейся лишь к периодическим выборам яко бы власти при диктатуре в экономике, а значит и в политике, капиталистических элит, которых никогда нигде ни один народ не избирал.

Сформировавшаяся в ходе индустриализации система управления советской экономикой сочетала диктатуру интересов трудового народа и диктатуру самой передовой для того времени технологической и управленческой квалификации.

Сталин, возглавив работы по индустриализации, далее стал неким подобием директора уникально крупного общенародного предприятия, хотя, в отличие от Ленина, «директорствовал» неформально: не занимая высшего поста ни в правительстве, ни в советах, ни в правящей партии, где такого поста и не было. «Директорство» Сталина получилось не только в силу его большой марксистской эрудиции. Он как никто другой в руководстве страны изучил массу технической литературы и, кроме полученных таким путем инженерных знаний, проявил феноменальную организаторскую дееспособность: умение квалифицированно выделить наиболее прогрессивные направления в развитии технологий; умение четко формулировать распорядительные решения на дальнюю и близкую перспективу; умение скрупулезно вникать в нормативно-технические документы (стандарты, положения, инструкции); умение вести внешнюю торговлю с наибольшей выгодой для нашей страны; умение в открытых дискуссиях доходчиво отстаивать наиболее рациональные организационные решения и разоблачать подрывные «уклоны» агентурных вождей типа Троцкого то вправо, то влево, то сразу в обе стороны.

Здесь нельзя не упомянуть и о том, что Троцкий с подельниками, до разоблачения их вредительства на открытых судебных процессах, за многие годы наполнили все ветви власти многотысячной массой себе подобных. Эта «шестая колонна» в управленческой среде, кроме «уклонов», с первых лет советской власти занялась еще и организацией массовых репрессий. Действовали по отлаженной схеме: сначала организовывали мятежи и другое крупномасштабное вредительство, а затем, под предлогом борьбы с вредительством, – массовое применение карательных мер, в абсолютном большинстве к невиновным. В том числе и к специалистам, без которых не могли осваиваться сложные изделия и технологии. В обстановке такого «правосудия» Сталин инициировал новый подход: приговоренным к срокам и к смерти специалистам стали создавать условия для плодотворной работы в особом режиме. Этот подход явился спасительным для тысяч специалистов, которые творческим трудом доказали, что они не враги народа, и нередко, – гении, достойные и удостоенные по результатам труда наград, вплоть до звания Героя. Без данного подхода наша страна тоже не смогла бы выйти в мировые лидеры по научно-техническому прогрессу при неустанных стараниях «шестой колонны» зачистить советскую экономику от творчески работающих специалистов.

Названные выше и многие не названные здесь заслуги Иосифа Виссарионовича Сталина в формировании уникальной системы управления советской социалистической экономикой позволяют сделать вывод:

Есть все основания назвать сформировавшуюся в ходе индустриализации систему управления советской социалистической экономикой: Сталинская.

Чтобы наглядно и вкратце представить, как функционировала Сталинская система управления, обратимся к следующему примеру.

В конце 1935 года американская компания «Douglas Aircraft Company» создала замечательно сконструированный пассажирский самолет DC-3, – знаменитый «Дуглас», несколько экземпляров которого эксплуатируются даже сейчас. Советские специалисты усмотрели достоинства «Дугласа» чуть ли ни раньше американских закупщиков. Уже через полгода наша страна заключила контракт на покупку лицензии для производства его у нас. Чтобы купить эту лицензию, надо было иметь не только средства на ее оплату. Гораздо важнее было иметь уверенность: что наши заводы смогут поставить все необходимые материалы и комплектующие; что будет достроен и оснащен авиазавод, способный выпускать столь сложные и крупные самолеты в большом количестве (иначе затраты на освоение производства сделают стоимость изделий неприемлемо высокой); что наши технологи спроектируют все необходимые технологии, и в том числе освоят разработанный в США и ставший незаменимым в авиастроении до конца XX века плазово-шаблонный метод проецирования чертежных размеров на крупногабаритные заготовки. При закупке лицензии хватило уверенности и на то, что наш «Дуглас» будет летать на наших моторах. Авиамоторы отечественной конструкции в нашей стране стали производиться лишь в советское время.

Чтобы выпускать наш «Дуглас», надо было освоить производство примерно пятидесяти тысяч наименований деталей, из которых он состоит (если в изделие идет, к примеру, тысяча гаек одного типоразмера, то это одно наименование детали). А прежде чем приступить к освоению производства всех наименований, надо было переделать все чертежи: предусмотреть применение материалов, выпускаемых по нашим стандартам, и пересчитать все размеры из дюймовой системы в метрическую. Здесь понадобилось заново вычислить прочностные характеристики всех наименований деталей и узлов. То есть, по сути, переконструировать их. Если создание детали каждого наименования и сборка каждого из тысяч наименований узлов требуют выполнения в среднем, как минимум, пяти технологических операций, значит после переделки чертежей надо было спроектировать примерно триста тысяч технологических операций: для каждой создать операционную карту с указанием, на каком оборудовании выполняется операция, какие применяются приспособления, обрабатывающие и мерительные инструменты, вспомогательные материалы, как выполняется операция и контролируется качество. Далее надо закрепить операции по цехам, а в цехах по участкам, и по каждой операции определить необходимую квалификацию рабочего, трудоемкость ее выполнения, расценку. Параллельно надо оснастить все операции: поставить соответствующее оборудование, сконструировать и изготовить техоснастку, (ее изготовление – дело более сложное, чем изготовление деталей изделия), изготовить или приобрести инструменты. Параллельно надо вычислить потребное количество основных и вспомогательных материалов, пополнить заделы материалов, других комплектующих и обучить рабочих выполнению наиболее сложных операций. Далее – начать оперативно-календарное планирование производства вплоть до ежесменных заданий каждому рабочему с указанием, какие операции ему надо выполнить, какое количество деталей обработать, исходя из производственной программы, опережения сроков сдачи готовых деталей, состояния остатков незавершенного производства, квалификации рабочего, загрузки оборудования, оптимизации партий обработки. Каждая из примерно трехсот тысяч операций должна выполняться с чувством высокой ответственности за качество. Большинство выполненных операций надо тоже с чувством высокой ответственности проконтролировать контролерам: здесь пропуск брака по дружбе, родству или за мзду чреват особо тяжелыми последствиями. В процессе выполнения заданий рабочими, участками, цехами, надо отслеживать остатки незавершенного производства на всех операциях, расход всей задействованной в производстве материальной части по миллионам учетных позиций и выполнять еще множество организационно-технических функций, которые здесь не перечислить.

Первые образцы «Дугласов», собранных полностью из наших деталей и с нашими моторами, изготовил опытный авиазавод в Москве в 1940 году, уже через четыре года после появления лишь контракта на закупку лицензии. Более года заняли испытания. Делалось это все параллельно с достройкой завода и освоением опытного производства других самолетов. Серийное производство сначала хотели разместить в Казани, где авиационный и авиамоторный заводы строились вместе с новыми энергетическими и другими объектами, без которых они не смогли бы работать.

Когда с 1932 года разворачивалось это строительство, на пустырях вблизи строек выросли огромные «спальники» из землянок, наспех сколоченных лачуг и переделанных под общежития коровников. Количество жителей этих «спальников» стало приближаться к бывшей численности населения всей Казани. Жилье тоже стало возводиться, но не сразу для хотя бы минимального удовлетворения потребности. Люди рады были комнатам в бараках, не говоря уже о комнатах в сталинках. Если б новое жилье продавалось на свободном рынке, его скупили бы специалисты делать деньги, а строители заводов, они же – будущие самолетостроители, большей частью остались жить там, где жили. Новое жилье распределялось с участием профсоюзов задешево и бесплатно, но по очереди: с учетом трудового вклада и количества членов семьи.

Чтобы в Казани получились серийные «Дугласы», надо было не только достроить авиационный и моторостроительный заводы с сопутствующими объектами, но и наполнить заводы десятками тысяч квалифицированных рабочих и специалистов. В Казани появилось много профессиональных училищ, авиационный техникум, авиационный институт. Еще надо было выполнить работы по оснащению и освоению производства, перечисленные выше, и еще множество не перечисленных выше работ.

Серийные «Дугласы» появились в Казани тоже в 1940 году. Но вскоре производство уже Ли-2 (с нашими конструкционными изменениями) передается на построенный за два года авиазавод в Ташкенте, куда в начале войны был эвакуирован освоивший их производство московский авиазавод. В Ташкенте Ли-2 выпускался уже с 1942 года невиданными для такого крупного и сложного изделия темпами: в среднем по 2 самолета ежесуточно. Казань выпускала для фронта бомбардировщики Пе-2 в среднем по 12 ежесуточно и небольшим количеством дальние бомбардировщики Пе-8. В Казань тоже были эвакуированы авиазавод из Москвы и моторостроительный завод из Воронежа. При столь массовом производстве самолетов еще надо было организовать техническое обслуживание их: заблаговременную поставку запчастей во все пункты эксплуатации, квалифицированное выполнение регламентных и ремонтных работ в полевых условиях, быстрое исправление выявляющихся в эксплуатации конструкционных, технологических недоработок. Эта далеко не простая задача тоже была успешно решена.

Кроме СССР, лицензии на производство «Дугласов» купили германские и японские фирмы, но у их специалистов не хватило математических способностей, чтобы освоить плазово-шаблонный метод. Поэтому они выпускали «Дугласы» многократно меньшим количеством с американскими агрегатами [«Авиация Второй мировой» www.airpages.ru]. СССР вскоре прекратил покупать лицензии на производство авиационной техники. Технологическая и материально-техническая зависимость СССР от Запада в этой области стала исключаться уже на стадии конструирования изделий.

На приведенном примере с освоением производства Ли-2 хорошо просматривается еще одно, не отмеченное выше, достоинство Сталинской системы управления: ее уникальное для того времени управленческое быстродействие, позволившее за самые короткие в мире сроки осваивать технические новшества, причем вне зависимости от того, в какой стране они впервые появились. Без такого быстродействия наша страна тоже не смогла бы за 10 лет пробежать расстояние, которое промышленно развитые страны бежали за 50 – 100 лет. Однако в свете современных достижений в системах управления экономическими объектами необходимо дать Сталинской системе еще одну очень существенную характеристику:

Сталинская система управления экономикой была системой «ручного» управления. При Сталине еще не появилось средств автоматизации управления экономическими объектами, каковыми позднее стали программные средства на базе электронно-вычислительных машин.

Сталин не дожил до этого времени, но в последние годы жизни успел предпринять действенные меры, чтобы наша страна догнала и обогнала США в развитии электронно-вычислительной техники. Ни то, ни другое не было достигнуто после смерти Сталина.

В годы Второй мировой войны, переросшей стараниями США в ядерную, и в послевоенные годы Сталинская система управления советской экономикой проявила все свои уникальные качества, без которых невозможно было достичь нашей Великой Победы, потом за пять послевоенных лет восстановить все разрушенное, создать исключительно дорогостоящий ядерный щит, при планировании в США уже с конца 1945 года ядерных ударов по СССР, открыть человечеству путь в космос и к созидательному применению мирного атома.

Послевоенное развитие Сталинской системы управления экономикой

По самым оптимистичным прогнозам западных экономистов нашей стране для восстановления всего разрушенного «освободителями от большевиков» требовалось минимум двадцать пять лет, а по большинству прогнозов – до пятидесяти лет. Под руководством большевиков во главе со Сталиным и это расстояние наша страна пробежала в 5-10 раз быстрее. Все разрушенное было восстановлено за пять лет с параллельным созданием ядерного щита. В эти же годы у нас родился еще один революционно новый план, который не обошла вниманием даже американская энциклопедия на русском языке Википедия [20.09.2014г.]:

«Сталинский план преобразования природы – комплексная программа научного регулирования природы в СССР, осуществляемая в конце 40-х – начале 50-х годов. План был принят по инициативе И.В. Сталина и введен в действие постановлением Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) от 20 октября 1948 года … План не имел прецедентов в мировом опыте по масштабам. В соответствии с этим планом предстояло посадить лесные полосы, чтобы преградить дорогу суховеям и изменить климат на площади 120 миллионов гектаров, равной территории Англии, Франции, Италии, Бельгии и Нидерландов вместе взятых … Всего планировалось высадить более 4 млн. га леса. Помимо этого, внедрялись более прогрессивные методы обработки полей: применение черных паров, зяби и лущения стерни; правильная система применения органических и минеральных удобрений; посев отборных семян высокоурожайных сортов, приспособленных к местным условиям … часть пашни в севооборотах засевалась многолетними бобовыми и мятликовыми травами. Травы служили кормовой базой животноводства и естественным средством восстановления плодородия почв. Одновременно … было создано около 4 тыс. водохранилищ, вмещающих 1200 кубических километров воды. Они позволили резко улучшить окружающую среду, построить большую систему водных путей, урегулировать сток множества рек, получить огромное количество дешевой электроэнергии, использовать накопленную воду для орошения полей и садов. Осуществленные мероприятия привели к росту урожайности зерновых на 25-30%, овощей – на 50-75%, трав – на 100-200% … Производство мяса и сала в 1951 г. по сравнению с 1948 г. возросло в 1,8 раза, молока – в 1,65, яиц – в 3,4, шерсти – в 1,5. План предусматривал не только абсолютное продовольственное обеспечение Советского Союза, но и наращивание со второй половины 60-х годов экспорта отечественных зерно – и мясопродуктов» (жирный курсив наш).

Благодаря реализации этого плана к середине 1950-х продовольственные прилавки у нас наполнились таким многообразием продуктов высочайшего качества и по вполне доступным для большинства трудящихся ценам, какого не было ни в одной другой стране, да и сейчас мало где найдется. Цены на рынках почти не отличались от цен в государственной торговой сети. На селе хорошее питание давали преимущественно подсобные хозяйства. Очереди за продуктами были уже забыты. Лишь за молоком приходилось рано вставать, потому что оно продавалось пока в разлив и только утром, чтобы не успело скиснуть. В столовых и ресторанах, наряду со специями, бесплатно подавался хлеб в желанном количестве. Сталин намечал в 1960 годах начать бесплатное обеспечение всего населения хлебом и видел в этом очередной шаг в переходе от социализма к коммунизму. Но даже не в этом состояло главное революционное новшество Сталинского плана преобразования природы.

Сталинский план преобразования природы впервые даже в СССР был ориентирован не только на создание изобилия материальных благ, но и на процветание всей живой природы. Именно через ее процветание предусматривал этот план достичь изобилия продовольствия и решить много других проблем.

Для империалистов Запада такие достижения нашей страны были страшными.

Разрушение Хрущевым Сталинской системы управления экономикой

Продолжим цитировать Википедию: «Однако, со смертью Сталина в 1953г., выполнение плана было свернуто. Многие лесополосы были вырублены, несколько тысяч прудов и водоемов, которые предназначались для разведения рыб, были заброшены, созданные в 1949-1955 гг. 570 лесозащитных станций были ликвидированы по указанию Н.С.Хрущева. Одним из последствий свертывания данного плана и внедрения экстенсивных методов увеличения пашни было то, что в 1962-1963гг. произошла экологическая катастрофа, связанная с эрозией почв на целине, и в СССР разразился продовольственный кризис. Осенью 1963 года с прилавков магазинов исчезли хлеб и мука, начались перебои с сахаром и сливочным маслом. В 1962г. было объявлено о повышении цен на мясо на 30%,, на масло – на 25%. В 1963 году в результате неурожая и отсутствия резервов в стране СССР впервые после войны, продав 600 тонн золота из резервов, закупил около 13 млн. тонн хлеба за границей» (жирный курсив наш) [там же]. Характерно, что «Была дискуссия: развивать сельское хозяйство интенсивным или экстенсивным путем. Доводы за интенсификацию были значительно убедительнее, однако руководство страны Советов в лице Н.С.Хрущева предпочло экстенсивный путь развития сельского хозяйства» [Википедия: Освоение целины 20.09.2014г.].

В тот же период Хрущев с подельниками, кроме живой природы на целинных и залежных землях, истребили почти все живое в приусадебных хозяйствах, где тогда производилось больше мяса, птицы и многих других продуктов, чем в колхозах и совхозах. Вдобавок Хрущевские реформы, с ликвидацией отраслевых министерств и сокращением количества специалистов на всех уровнях управления дезорганизовали работу промышленного комплекса. В 1957 году Хрущев провел «решение о прекращении выплат по всем выпускам облигаций внутреннего займа. То есть, по современной терминологии, СССР фактически оказался в состоянии дефолта» [Википедия: Хрущев, Никита Сергеевич … Хрущевские реформы 20.09.2014г.]. Таким образом, «со смертью Сталина», а по убеждению многих историков – убийством его:

В ходе Хрущевских «реформ» были успешно достигнуты: экологическая катастрофа; угроза голодомора, избежать которого удалось затратой десяти 60-тонных вагонов золота; огромные затраты на организацию экологической катастрофы и голодомора; дефолт советской экономики и ее хаотизация.

Все это было достигнуто подменой созидательного управления на разрушительное. Характерно, что единственным «обоснованием» этой подмены было яко бы стремление к экономии средств. В остальном все осталось на внешний вид без изменений: власть советская; правящая партия коммунистическая; собственность социалистическая; экономика плановая. Здесь нельзя не отметить, что Хрущев в начале 1930 годов был троцкистом, выдвинутым Кагановичем возглавлять Москву [там же]. Тогда Хрущев, разумеется, «исправился». Для столицы он сделал много хорошего, но, правда, как и Троцкий, отличался пристрастием к массовым репрессиям. Сталину приходилось лично унимать Хрущева в этих пристрастиях.

Ясно, что после уже достигнутого решения оставшейся с войны тяжелейшей продовольственной проблемы новое ее обострение могло быть воспринято советскими людьми как результат деяний врагов народа. Такой оборот дела мог привести Хрущева с его подельниками на скамью подсудимых открытого судебного процесса. Чтобы исключить справедливое возмездие за свое вредительство, хрущевцам надо было превентивно отключить само правосудие в этой сфере. В 1956 году Хрущев превентивно, до обострения продовольственной проблемы и хаоса во всей экономике, до отказа платить населению по государственным долгам, запустил буйную и грязную клеветническую кампанию по части «Сталинских репрессий» и «культа личности Сталина». Открытые судебные процессы над вредителями из числа агентурных вождей были причислены, разумеется, к «Сталинским репрессиям». К ним же были причислены закрытые расправы над сотнями тысяч людей, организованные агентурными вождями и лично Хрущевым. В ходе борьбы с «культом личности Сталина» были изъяты из обращения его печатные труды и введен негласный запрет ссылаться на них в выступлениях, в научной литературе и в преподавании обществоведческих наук. Так были успешно достигнуты следующие цели:

Гарантия безнаказанности всем тогдашним и будущим «реформаторам» советской экономики, какими бы тяжкими последствиями для нашей страны ни оборачивались их «реформы».

Хрущевцы действовали по отлаженной и поныне применяемой подрывной методе: сначала «разоблачать» неугодное правление, а затем под грохот «разоблачений» крушить неугодную экономику.

Ликвидация памяти на отраженный в сталинских трудах опыт управления страной, начиная с проб и ошибок времен экономического небытия, до выхода в мировые лидеры по научно-техническому и социально-экономическому прогрессу.

Хрущеву и его подельникам было не по силам опровергать сталинские доводы при выработке судьбоносных для нашей страны организационных решений. Кроме того, в сталинских трудах хорошо просматривается совсем не тот образ автора, какой рисовали его «разоблачители». Поэтому хрущевцы поступили с этими трудами так же, как гитлеровцы с трудами Маркса и Энгельса. Правда, обошлись без сжигания на кострах, иначе сходство было бы слишком явным.

Дискредитация планового социалистического хозяйствования.

Массам людей в нашей стране и тем более в капиталистическом мире никто не разъяснял всех тонкостей в различии между хрущевским вредительством и сталинским созиданием. То и другое творилось в условиях плановой экономики с социалистической собственностью на средства производства.

Дискредитация научного коммунизма и практики его строительства.

Ухудшение жизни советских людей было достигнуто под непрерывные заявления, что у нас в стране продолжается строительство коммунизма и, конечно, лучше чем при Сталине. Был назван даже конкретный срок его построения: начало 1980 годов. За оставшиеся годы СССР вполне мог пробежать и это расстояние, если б бежал к коммунизму как при Сталине, а не в противоположную сторону, как при Хрущеве. А так, сочетание ухудшения жизни с ложью о движении к коммунизму естественно вызывало у людей скептицизм в отношении коммунистической перспективы.

Демонизация образа Сталина и образа СССР времен его правления с подачи не западных СМИ, а руководства СССР и правящей КПСС.

Лучшего подспорья для антисоветской и антикоммунистической пропаганды в западных СМИ, лживость которых хорошо известна, невозможно было придумать. Всякая бредовая фантастика на тему о миллионах жертв «Сталинских репрессий» стала преподноситься под соусом «они же сами об этом говорят». Под этой пропагандистской бомбардировкой мировое коммунистическое движение стало терять поддержку народов, раскололось и пошло на спад.

Здесь и сейчас уже нет надобности особо задерживаться на широко известных стараниях осквернить образ Сталина, а заодно и образ СССР времен его правления. Эта пропагандистская трескотня изначально не нашла отклика в советском народе. Тем более — позднее, когда «борец с культом личности» навесил себе за свое вредительство четыре звезды Героя и стал действительно героем, но только анекдотов. Антисталинская кампания ведется до сих пор, хотя ее лживость давно разоблачена множеством наших и зарубежных аналитиков. Поэтому в последнее время преобладает «художественное» марание образа Сталина и советской действительности времен его руководства.

Воссоздание Брежневым основ Сталинской системы управления экономикой
и кончина капитализма

В 1964 году СССР возглавил Брежнев, а Хрущева отправили на незаслуженный отдых вместо заслуженной меры наказания. Вскоре были восстановлены отраслевые министерства, восстановилось созидательное управление экономикой и дело пошло на лад. Следующая Восьмая пятилетка 1966-1970 годов вошла в историю советской экономики как золотая. Продукты питания, хотя и не в ассортименте середины 1950-х снова стали доступны по ценам и без очередей почти всему народу. Мало кто экономил на питании. Кроме того, в эти годы, как никогда раньше, стали доступны одежда, обувь, бытовая техника. Как минимум, трети семей стали доступны легковые автомобили, но к ним большого интереса не было. Жилищная проблема оставалась наиболее острой, но темпы жилищно-бытового строительства были самыми высокими в мире. Как раз в финале нашей золотой пятилетки, к началу 1970 годов, экономика США не выдержала нагрузок от гонки вооружений, от потребительской паранойи социальных паразитов, и обанкротилась. Произошло это вот как.

Еще в 1944 году США подписали Бреттон-вудские соглашения, по которым обязались обменивать свое золото на доллары по курсу 35 долларов за унцию в любом Центробанке любой страны. Это обязательство и наличие у США золотого запаса в двадцать тысяч тонн сделали американский доллар валютой всего капиталистического рынка. Его субъекты (государства, фирмы, физические лица) стали накапливать доллары и оперировать ими как средством не менее надежным, чем золото, но более удобным в обращении. Однако: золотой запас США к началу 1970 годов израсходовался в связи с приростом внешних закупок для гонки вооружений, для состязания в роскоши буржуазной элиты и для поддержания благополучия народа на социально безопасном уровне. 15 августа 1971 года американский президент объявил, что США больше не будут ни по какому курсу обменивать на золото доллары, которыми владели мировые центральные банки.

Современный мексиканский миллиардер Уго Прайс так характеризует это событие: «Штаты в одностороннем порядке нарушили Бреттон-вудские соглашения. Фактически это было финансовое банкротство … Так как остальные мировые валюты были привязаны к золоту через доллар, они тоже одновременно стали необеспеченными валютами, то есть фальшивкой без какого-либо обеспечения … Начиная с 1971 года, освободившись от необходимости оплачивать международные счета золотом или долларами, подлежащими обмену на золото, кредитование постоянно и неограниченно росло. В США настало время бума. Штаты, которые платили всему миру собственными неконвертируемыми долларами без внутренней стоимости, восхваляли «свободную торговлю» и «глобализацию» Америка могла купить что угодно, где угодно, в любом количестве за любую цену» (жирный курсив наш) [Прайс Уго Салинас «Золотой стандарт – создатель и защитник рабочих мест» https://goldenfront.ru]. Здесь надо уточнить, что СССР в те годы экспортировал свою продукцию только за золото или равноценный бартер.

Миллиардер Уго Прайс осмотрительно не заостряет вопрос: благодаря чему обанкротившиеся империалисты, вместо заслуженного по объективным рыночным законам разорения, приобрели невиданную привилегию «покупать» за фальшивые деньги «что угодно, где угодно, в любом количестве»? Ответ и сейчас перед глазами всего мира: благодаря мощи вооруженных сил и агентурных сетей, обеспечивающих «продажу» фальшивомонетчикам реально ценных «товаров». А если без кавычек, – бесплатную поставку предметов грабежа.

Когда непревзойденные виртуозы по присвоению всего чужого обрели вот такую свободу печати мировой валюты, советским политэкономам следовало отложить в сторонку «Капитал» Маркса, «Империализм как высшая стадия капитализма» Ленина, но применить развитую в этих трудах аналитическую методологию. Ибо ни Маркс с Энгельсом, ни Ленин со Сталиным не видывали капитализма, основанного на товарно-денежном обмене по формуле: товар –>фальшивые деньги.

Обанкротившиеся империалисты, став фальшивомонетчиками, тем самым порушили мировую капиталистическую систему и перешли к беспрецедентному по масштабам и изощренности грабежу всех видов ресурсов в контролируемых ими странах под видом яко бы купли яко бы товаров на яко бы свободном рынке. Так на месте империализма как высшей стадии капитализма образовался сугубо грабительский империализм фальшивомонетческий.

К сожалению, этого нового строя в бывшем капиталистическом мире не заметили советские политэкономы, написавшие тьму диссертаций с цитатами выводов Ленина про загнивающий капитализм, который в их диссертациях все никак не мог догнить, а в реальности был уже прогнившим трупом. В руководстве СССР после Сталина не осталось ни одного творчески мыслящего политэконома. Остались, в лучшем случае, толковые хозяйственники, вышколенные под руководством Сталина. То есть, – руководители, умеющие квалифицированно, энергично и, если надо, самоотверженно организовывать созидательное дело при заданных свыше политэкономических ориентирах. Но, как оказалось, – не способные ориентироваться в меняющейся политэкономической обстановке. Лидер правящей коммунистической партии Брежнев, – талантливый организатор, доблестный фронтовик, еще достаточно молодой и красивый, изначально полюбившийся народом, не стеснялся говорить в узком кругу, даже с некоей бравадой, что не читал Маркса и, надо полагать, – Энгельса. Говорить, что так же не читал политэкономических трудов Ленина и Сталина, он, похоже, стеснялся. Вот такие хозяйственники, вместо того, чтобы на весь мир затрубить о достигнутой под их руководством Великой Победе СССР над США и социализма над капитализмом в экономическом соревновании, и вместо громогласного разоблачения империалистов-фальшивомонетчиков в глазах мирового сообщества, продолжили догонять Америку. Теперь – как тот быстроногий Ахилл, который никак не может догнать черепаху.

Из-за бездействия руководства СССР во главе с Брежневым в разоблачении империалистических держав как фальшивомонетчиков они смогли не только жировать на свободном печатании мировой валюты, но и трубить на весь мир, что яко бы вышли на путь бескризисного развития благодаря яко бы рыночным свободам при невмешательстве государств в управление экономикой.

Под влияние этой пропаганды, щедро приправленной глянцевыми картинками о красивой жизни в обществе высокого потребления, стало попадать все больше советских обывателей и, в том числе, — хозяйственников с обывательским экономическим верхоглядством. Они не замечали военного и агентурного вмешательства государств – фальшивомонетчиков в мировую экономику для принуждения ее прочих субъектов «продавать» империалистам несметные богатства за фальшивые деньги.

Тем же временем в нашей экономике назревали и перезревали проблемы роста, требовавшие дальнейшего усовершенствования системы управления экономикой.

Частичная автоматизация Сталинской системы управления экономикой
по инициативе Глушкова

После войны у нас развернулось строительство многих тысяч новых предприятий, увеличивался ассортимент выпускаемой продукции, которая становилась все более сложной по конструкциям и технологиям производства. В результате таких процессов народнохозяйственный комплекс как объект управления стал быстро усложняться, и, соответственно, возрастала трудоемкость управления этим объектом, причем на всех уровнях от Центра до участков. Но рост трудоемкости управления не сопровождался пропорциональным ростом численности управленческого аппарата. К чему это привело, рассмотрим на следующем примере.

В войну казанские самолетостроители выпускали, как уже сказано выше, самолеты Пе-2 и Пе-8. Они состояли в общей сложности примерно из 60 тысяч наименований деталей. После войны тот же завод освоил производство и выпускал несколько лет намного более крупные и сложные ТУ-16 и Ту-104, а к началу 1970 годов стал выпускать Ту-22 и Ил-62. Эти два изделия состояли в общей сложности примерно из 300 тысяч наименований деталей. Значит, объемы работ, начиная от проектирования технологий и кончая учетом незавершенного производства, возросли, как минимум, в 5 раз. А в оперативно-календарном планировании объемы работы прирастают в геометрической прогрессии со знаменателем 2 к росту числа наименований предметов изготовления. Численность же специалистов, выполняющих эти работы, увеличилась с военных лет лишь пропорционально приросту численности рабочих: примерно на треть. Значит, в пересчете на одного заводского специалиста объем работы вырос примерно в 4 раза.

Еще острее эта диспропорция проявилась в авиамоторостроении с переходом на производство радикально более сложных, чем поршневые, реактивных двигателей. В войну казанские моторостроители выпускали поршневые моторы для самолетов ПЕ-2, состоявшие примерно из двух тысяч наименований деталей. К семидесятым годам стали выпускать реактивные для ИЛ-62 и ТУ-154. Количество наименований предметов изготовления возросло примерно до 30 тысяч: в пятнадцать раз. Численность заводских специалистов возросла с военных лет, как и на соседнем авиационном заводе, тоже примерно лишь на треть. Значит, здесь в пересчете на одного специалиста объем работы вырос более чем в 10 раз!

Быстрый рост объемов управленческих работ с увеличением ассортимента выпускаемой продукции с усложнением ее и технологий шел, идет и будет идти во всем мире. Но во всем мире этот рост, как сейчас говорят, интеллектуальной емкости производства, изначально компенсировался пропорциональным ростом численности специалистов за счет стоимости продукции. У нас же стоимость продукции исчислялась по государственным методикам исходя из ее трудоемкости без учета усложнения производств как объектов управления. В результате еще и такой недоработки быстро усложняющийся народнохозяйственный комплекс залихорадило: из-за роста неразберихи в технической документации, в учете и в планировании стало больше срывов выполнения планов, сбоев ритмичности, авралов, затягивания сроков освоения новых изделий и прогрессивных технологий. Так в советской экономике снова стал прогрессироватьхаос.

Революционно новый путь решения проблемы роста объемов управленческих работ в экономике открылся с появлением средств автоматизации этих работ: ЭВМ и соответствующих программных средств. В руководстве СССР сначала уделили должное внимание этому новшеству. В 1962 году с подачи Президента Академии Наук Келдыша Косыгин, — тогда зам главы правительства, поставил перед академиком Глушковым задачу спроектировать автоматизированную систему управления советской экономикой.

Великий математик и один из самых авторитетных в мире специалистов по кибернетике Глушков оценил по полному достоинству колоссальный созидательный потенциал автоматизации управления народнохозяйственным комплексом СССР. Лично изучив управленческую проблематику в Центре, во многих отраслях и на сотнях заводов, Глушков создал уникальный проект общегосударственной автоматизированной системы (ОГАС). Кроме автоматизации управленческих функций, исполнявшихся «вручную», проект предусматривал ряд новых организационных решений: переход к планированию производства потребительских товаров на основе заказов покупателей, что открывало возможность удовлетворять покупательский спрос без очередей за дефицитом и без залежей невостребованных товаров; планирование производства средств производства на основе высокоточных расчетов их потребности; перевод всего населения на безналичные расчеты, исключающие возможность незаконного обогащения; подсистему автоматизированной переработки исходной информации для невиданно быстрого освоения новой продукции и прогрессивных технологий; много других организационно-технических решений, позволявших несравнимо повысить управленческое быстродействие. То есть, Глушков подошел к решению задачи по автоматизации управления советской экономикой так же масштабно, как в свое время Ленин к электрификации, как Сталин к индустриализации и к преобразованию природы.

По ходу задействования ОГАС аппарат управления нашей экономикой должен был преобразоваться из иерархии специалистов, работающих «вручную», в иерархию компьютерных сетей с переподготовленным и обновленным персоналом, занятым несравнимо более производительным машинным трудом. То есть, здесь должна была осуществиться тоже своего рода индустриализация, но в переработке не материалов, а информационных массивов. Для осуществления проекта ОГАС, конечно, требовались затраты на создание вычислительной техники, средств связи, программных средств, банков данных, на массовую подготовку и переподготовку специалистов с новой квалификацией, а в скорой перспективе и на всеобщее обучение советских людей компьютерной грамоте. Глушков характеризовал все работы по созданию ОГАС как более сложные, с организационной точки зрения, чем космическая и атомная программы вместе взятые. Затраты здесь требовались, конечно, несравнимо меньшие с окупаемостью их уже через пять лет, даже по сугубо финансовым подсчетам. То есть, осуществление проекта предусматривалось без экономических рисков, с возможностью его усовершенствования по ходу развития вычислительной техники, средств связи, программных средств и выдвижения новых идей. Ясно, что двинувшись по этому пути, наша страна догнала бы и обогнала США в развитии вычислительной техники.

Автоматизация Сталинской системы управления по проекту ОГАС Глушкова могла вывести нашу страну на никогда не достигавшиеся даже в СССР темпы научно-технического и социально-экономического прогресса.На этом пути наша страна вполне могла за три–четыре пятилетки, с решением жилищной проблемы, с переходом на поставки потребительских товаров по заказам и безналичным расчетам, с приростом бесплатно обеспечиваемых благ, достичь их изобилия и реализовать принцип: от каждого – по способностям, каждому – по потребностям.

Но чтобы двинуться по этому пути, руководству СССР надо было иметь: хорошее знание проблематики управления экономикой на всех уровнях; достаточную для начала компьютерную грамотность; унаследованную от Ленина и Сталина хватку во внедрении всего самого передового в масштабе страны. У подавляющего большинства высших руководителей СССР ни того, ни другого, ни третьего не оказалось.

О судьбе ОГАС приведем краткие выдержки из воспоминаний самого Глушкова: «начиная с 1964 г. (времени внесения проекта) против меня стали открыто выступать харьковский экономист Либерман, Белкин, Бирман и другие. Большинство из них сейчас либо в США, либо в Израиле … эти экономисты сбили Косыгина с толку тем, что экономическая реформа, которую они предлагали, ничего не будет стоить, … а даст в результате больше … Дмитрий Федорович Устинов мне сказал так: пока там будут спорить, Вы в наших отраслях это сделаете. Он пригласил всех своих министров из ВПК и дал команду им делать так, как говорит В.М. Глушков … Устинов дал команду, чтобы никого из экономистов не пускали на предприятия. И мы спокойно за закрытыми дверями работали. В конце 1968 – начале 1969 годов на стол ЦК КПСС и Совета Министров СССР легли материалы, … которые показали, что американцы сделали эскизный проект сети (точнее, сетей нескольких) в 1966г., то есть на два года позже нас. Но, в отличие от нас, они не стали спорить, а стали делать, и на 1969 г. был запланирован пуск сети АРПАНЕТ, а затем Марк-III и еще нескольких сетей. Тут у нас забеспокоились. И я пошел к А.П. Кириленко и сказал, что надо возвращаться к тем идеям, которые были в проекте. … Первый документ, который появился, это был проект директив XXIV съезда, где было написано об ОГАС. Заволновались американцы … они сразу по мне открыли огонь всеми калибрами, какими только можно. Появилось сначала две статьи – одна в «Вашингтон пост» Виктора Зорзы, а вторая – в английской «Гардиан». Статья Виктора Зорзы называлась «Перфокарта управляет кремлем», рассчитана была на наших руководителей. Там было написано так: «Царь советской кибернетики академик В.М. Глушков предлагает заменить кремлевских руководителей вычислительными машинами». Статья в «Гардиан» была рассчитана на советскую интеллигенцию. Там было сказано, что вот В.М. Глушков предлагает … более передовое, чем есть сейчас на Западе, но что это есть на самом деле не для экономики, а что это заказ КГБ на то, чтобы мысли советских граждан упрятать в эти банки данных и следить за каждым человеком. Эту вторую статью … «Голос Америки» и «Би-би-си», и «Немецкая волна» передавали раз пятнадцать на разных языках на Советский Союз и страны социалистического лагеря. … В начале 1972 г. в «Известиях» была опубликована статья Мильнера, он тогда был заместителем директора Института Соединенных Штатов Америки Арбатова. Статья называлась «Уроки электронного бума». В ней он пытался доказать, что американцы переболели этой болезнью, что теперь у них уже вычислительных машин никто не берет и спрос на машины упал. И последовал целый ряд докладных записок в ЦК КПСС от наших экономистов, командированных в США, где использование вычислительной техники в управлении экономикой приравнивалось к абстрактной живописи как мода. Что мол потому только капиталисты покупают машины, что это модно, так же как и абстрактные картины, чтобы не показаться несовременными. И возражения последовали от Косыгина, а раз он возражал, то, естественно это принято быть не могло. …Это, в общем, организованная ЦРУ кампания дезинформации, типичный пример, потому что они бьют в настоящее время по управлению в основном, это наиболее верный способ выиграть экономическое соревнование: дешевый и верный» (жирный курсив наш).

Через 18 лет после начала изощренных атак на проект ОГАС со стороны спецслужб Запада, в 1982 году, великий советский математик, поработавший еще и советником Генерального секретаря ООН по кибернетике, Герой социалистического труда, академик Глушков Виктор Михайлович в возрасте 59 лет, в расцвете творческих сил, заболел и умер. Перед смертью успел записать на диктофон воспоминания, назвав их «Заветные мысли для тех, кто остается». Краткие выдержки из них приведены выше.

До конца жизни Глушков успел сделать для советской экономики многое. Вскоре после того, как он начал работать «за закрытыми дверями» ВПК, здесь на заводах и в отраслевых управлениях появились невиданные ранее службы АСУ. Благодаря автоматизации многих управленческих функций удалось избежать буквально остановки производств, воплощающих в себе: огромный ассортимент изготавливаемых деталей; многооперационность их изготовления; многообразие технологических маршрутов; огромный ассортимент применяемой технологической оснастки, основных и вспомогательных материалов; огромный ассортимент материалов и комплектующих, оборачивающихся по кооперации между заводами; большой и разнообразный состав станочного парка; многотысячный состав работников. Такие производства, где кроме военной, создавалась и самая сложная гражданская продукция, сохранили не только управляемость, но и способность осваивать новые изделия и технологии за самые короткие в мире сроки.

К примеру, наш авиапром за 20 послевоенных лет, до 1965 года, освоил выпуск пассажирских самолетов Ан-2, Ан-10, АН-24, Ил-12, ИЛ-14, Ил-18, Ту-104 (первый в мире реактивный пассажирский самолет), Ту-114, ТУ-124. После того как Устинов «пригласил всех своих министров из ВПК и дал команду им делать так, как говорит Глушков», за последующие 20 лет, был освоен выпуск намного более сложных Ил-62, Ил-86, Ту-134, ТУ-144 (первый в мире сверхзвуковой пассажирский самолет), Ту-154, Як-40 (первый в мире реактивный пассажирский самолет для местных авиалиний), Як-42. Пассажирские самолеты нашего производства стали экспортироваться не только в социалистические страны, но и во многие другие. Во всем мировом парке пассажирских самолетов 40% составили самолеты советского производства. Если тогда по официальному курсу рубль стоил два доллара, то за рубль, вложенный в экспортируемый самолет, наша страна получала около пяти долларов и брала только золотом или равноценным бартером. США, Англия и Франция чтобы спасти экспорт своих самолетов, предпринимали жесткие протекционистские меры в контролируемых ими странах. Но и под их давлением Италия и ФРГ стали закупать ЯК-40. Все это было недостижимо без организованной Глушковым автоматизации Сталинской системы управления экономикой в той ее части, которая функционировала в советском ВПК.

Разрушение Либерманом Сталинской системы управления экономикой

Как отметил в предсмертной записи Глушков, группа экономистов в альтернативу его проекту ОГАС упорно проталкивала «реформу, которая ничего не будет стоить, а даст в результате больше». Знакомый мотив хрущевских времен, когда его «реформы» тоже мотивировались «заботой об экономии», приведшей в итоге к развалу экономики.

Здесь надо немного отвлечься, чтобы пояснить следующее. В буржуазной среде с давних пор величают экономистами отнюдь не специалистов по экономике как науке о хозяйствовании во всей сложности этого дела, а финансистов, теоретизирующих на аналитике сводных финансовых показателей и курсов ценных бумаг. Такие финансовые теоретики, одним словом — монетаристы, как правило, рядом не стояли с производством и в отличие от финансистов-практиков, как говорится, накладной в руках не держали. На Западе их главный удел «экономические» прогнозы, которые сбываются гораздо реже, чем прогнозы погоды, но часто заказываются творцами финансовых афер. Наши самые именитые и высоко «остепененные» монетаристы становились именитыми как раз потому что любили кататься на Запад и привозить оттуда «идеи» для нашей экономики. Так что Устинов знал, почему этих «экономистов» нельзя пускать на заводы ВПК. Именно вот такие «ученые экономисты» во главе с профессором Либерманом раскачали Косыгина на новую «реформу» сразу после Хрущевских «реформ».

Эта новая «реформа» предусматривала сокращение планируемого государством ассортимента продукции и создание предприятиям возможности самостоятельно, через прямые связи, набирать объемы производства ради преумножения своей прибыли при государственных ценах на продукцию. То есть, — предусматривала сделать шажок к превращению предприятий народнохозяйственного комплекса СССР в коммерческие предприятия. Так получалось, вроде бы, что в Центре объемы работ сократятся, будет возможность ограничиться планированием и контролем за выполнением в основном сводных финансовых показателей, а дела в экономике сами собой пойдут все лучше и лучше. Такая перспектива выглядела очень заманчиво для перегруженного работой Центра, тем более при хорошем видении из него, как правительства на Западе красиво живут, особо не напрягаясь в работе. Для широкой публики толкачи этой «экономической реформы» украсили ее броской словесной мишурой: переход от административно-командных к экономическим методам управления. Как будто управление любыми экономическими объектами крупнее артели может вестись без администраций. Без команд вообще не бывает управления. Красиво звучащая фраза экономические методы управления камуфлировала то что на самом деле имелось в виду: коммерциализация социалистической экономики СССР.

Косыгин конечно знал, что для предприятий самые легкие способы «зарабатывать» прибыль, это всеми правдами и неправдами повышать цены на свою продукцию и сокращать затраты за счет качества. Но он, похоже, думал, что это будет единственное препятствие на пути к успеху и что здесь удастся поставить надежные заслоны росту цен и падению качества. Так оно и делалось при Сталине в отношении множества успешно работавших во благо народа не государственных предприятий, которые Хрущев потом истребил вместе с подсобными хозяйствами. Однако из Центра было плохо видно, что на ниже стоящих уровнях объемы управленческих работ выросли еще больше, чем в Центре, и что предлагаемая реформа ничего не решит, а только увеличит трудоемкость управления. Например, создание одной прямой связи между предприятиями требует оформить договор и согласовать его во многих инстанциях каждой договаривающейся стороны. Как минимум, — в технологическом отделе, отделе снабжения, отделе труда и зарплаты, плановом отделе, и утвердить директором. Иначе договор может оказаться невыполнимым или невыгодным. Если только оформлением прямых договоров (без переговорной и аналитической работы) каждое предприятие загрузит хотя бы одного управленца, значит численность управленцев в стране возрастет на десятки тысяч. Это гораздо больше, чем работало во всех центральных и региональных службах Госплана. Кроме того, реформа вызывала необходимость: решать не простой и склочный вопрос, какой ассортимент планировать предприятиям, а какой перестать планировать; чаще вмешиваться в кооперацию между предприятиями, чтобы ликвидировать сбои в ней еще и в связи с прибавившимися у руководства предприятий свободами в решении, что куда выгоднее поставлять и что куда не выгоднее; и, наконец, особо блюсти стабильность цен и качества по всему ассортименту изготавливаемой продукции. Короче говоря:

«Экономическая реформа», проталкиваемая «учеными экономистами» во главе с Либерманом, могла только усугубить хаос в советской экономике и добавить работы на всех уровнях управления.

Но здесь, еще раз повторим, красиво рисовались призрачные перспективы бурного роста советской экономики, достижение которых «ничего не будет стоить», не требует вникания в управленческую проблематику на всех уровнях и, тем более, не требует освоения революционно новой компьютерной квалификации. Так, к концу золотой пятилетки 1966-1970 годов у нас завершилась подготовка «экономической реформы» и все предприятия начали зарабатывать прибыль в новых экономических условиях.

Уже в 1971 году на XXIV Съезде КПСС Косыгин с тревогой говорил: «Всякие попытки получать прибыль за счет обхода государственных цен или повышения их, нарушения установленного ассортимента и стандартов являются антигосударственной практикой». Однако масштабы превращения розданной предприятиям коммерческой свободы в антигосударственную практику становились все больше и больше. Поэтому высшие хозяйственники за последующие пятилетки издергали советскую экономику и самих себя, то раздачей еще большей «экономической свободы», то преодолением хаоса от нее с помощью даже нецензурных административно-командных методов.

В советской экономике снова, как от Хрущевских «реформ», появилась инфляция в сочетании с обострением дефицита на потребительские товары. На сей раз из-за отставания темпов производства востребованных товаров от темпов прироста выплаты денег за создание невостребованных предметов потребления и невостребованных средств производства. Масса невостребованных товаров создавалась для выполнения планов по сводным финансовым показателям и для реализации в торговой сети без учета спроса покупателей на конкретный ассортимент продукции.

Объемы производства планировались всем предприятиям в сторону увеличения и строилось много новых предприятий без оглядки «ученых экономистов» на то, что численность трудоспособных людей в стране не бесконечна. Поэтому крайне обострился дефицит рабочих. Это еще более усугубило хаос и добавило нервотрепки всем организаторам производства. Старшее поколение организаторов производства авиационной техники хорошо помнит, каково было ее создавать при численности рабочих на 80-90% к производственной программе. На заводах, где при выполнении тысяч технологических операций надо «ловить микроны», где каждый «не пойманный микрон» грозит авиационной катастрофой, даже при очереди на трудоустройство комплектоваться кадрами нелегко. А при таком дефиците многие работяги по рваческим соображениям, как говорится, ставят перед собой на колени любое начальство, чтобы вытрясти себе побольше денег и прочих благ. Кроме производственной программы надо было выполнять еще и множество сводных показателей, за которые тоже «дерут». Поэтому хозяйственникам, расхлебывавшим на местах вот такие «научно обоснованные экономические методы управления», работать становилось не легче, чем в войну.

Дефицит рабочих породил конкуренцию между предприятиями в повышении зарплаты рабочим ради набора их численности. И по этой причине ускорился прирост денежной массы у народа без пропорционального прироста востребованных народом товаров. Преодолевать их дефицит взялись тоже «экономическими методами». Выпуск товаров народного потребления (ТНП) стали планировать в сводных показателях всем предприятиям вне зависимости от их специализации. Выполнение этих планов взяли под особо жесткий контроль. При этом отличие ТНП от не ТНП установили так: все, что реализуется через торговую сеть, — есть ТНП; все остальное – не ТНП. Получилось, что пассажирские самолеты, двигатели к ним, материалы и комплектующие для них, это не товары народного потребления: ведь народ стоит в длинных очередях не самолеты покупать, а билеты на самолеты. В это время, к примеру, авиамоторостроители намного перевыполнили спрос на лодочные моторы («Ветерок», «Вихрь», «Москва», «Нептун», «Привет», «Стрела»), пополнив одновременно залежи невостребованных товаров и залежи денег у трудящихся. Поскольку трудящиеся, становясь покупателями, хотели покупать на прирастающую у них массу денег только желанные товары, очередей за желанными товарами становилось все больше, и они становились все длиннее.

Тем временем «ученые экономисты» год за годом трезвонили, что все причины усугубляющихся неурядиц – в недостаточном совершенстве планируемых показателей, и внедряли в планирование все новые и новые «научно обоснованные экономические показатели», которые яко бы вот-вот все исправят. Так советская экономика стала все в большей мере работать на показатели, а не на удовлетворение потребностей народа в конкретном ассортименте продукции и не на укрепление обороноспособности страны.

Насажденные «экономической реформой» диспропорции в производстве превратили народнохозяйственный комплекс СССР в индустриальный колосс, надрывно перерабатывающий все виды ресурсов не только во благо людей, но все в большей мере – в невостребованную продукцию. Затраты на нее обостряли всевозможные дефициты. Эффект получился почти как от Хрущевских «реформ».

«Экономическая реформа» привела к тяжелым идеологическим последствиям. Ведь калечащее советскую экономику планирование насаждалась под лозунги про совершенствование планового социалистического хозяйствования, что, как и в период Хрущевских «реформ», дискредитировало саму его идею. Люди, мытарящиеся в очередях, не задавались вопросом: какое же это хозяйствование плановое, если оно обостряет диспропорции между спросом и предложением? Но раз власти твердят, что это и есть плановое хозяйствование, у людей оно могло вызвать только неприязнь и снова потерю уверенности, что коммунистическое изобилие достижимо.

Еще более тяжелым последствием явилось политэкономическое. Работники торговой сети стали продавать дефицитные товары без очереди, «из-под прилавка», за государственную цену с приплатой за то, что покупатели не тратят силы и время на мытарства в очередях. То есть, по существу, – за взятку. Это было противозаконно, но настолько массово, что никакие надзорные, следственные, судебные органы не могли пресечь, даже если б весь их персонал блистал кристальной честностью. В результате:

Разница между денежной массой на руках населения и гораздо меньшей совокупной государственной ценой востребованных товаров стала богатым источником наживы большой социальной группы людей, достигшей масштабов паразитического класса: чернорыночной буржуазии.

Спекулянты дефицитом в государственной торговой сети часто специально его обостряли, придерживая товары в процессе их движения от производителей до прилавков. На всем этом можно было все более успешно наживаться, делясь наживой и кооперируясь в добыче наживы с коррумпирующей частью хозяйственных, советских, партийных, правоохранительных органов. Так началось перерождение снизу советского государства в паразитическую надстройку. Здесь процвели культ обогащения любым способом и чванливое презрение ко всем живущим честным трудом.

Еще раз вспомним, что в проекте ОГАС Глушкова предусматривался переход к планированию производства и поставок потребительских товаров на основе заказов покупателей. Сейчас достаточно продвинутые покупатели хорошо знают, как удобно делать покупки через интернет. Но они вряд ли задумываются, насколько это удобнее для производителей, чем поставлять товар на прилавок в свободную продажу. В свободной продаже, то ли найдет товар покупателя, то ли нет, а все виды ресурсов на создание товара надо затратить. Кроме того, продавец вмешивается в ценообразование на товар, стремясь получить его максимально дешево, а продать максимально дорого и таким образом оставить производителя с минимальной выгодой, а покупателя с максимальным расходом. В случае же работы по заказам производитель может не тратиться на производство товара, пока не поступит заказ, может на основе статистики заказов создавать оптимальные заделы полуфабрикатов и готовой продукции, чтобы выполнить очередной заказ быстрее и получить за него цену, установленную без посредников. Такая практика в мире существует давно, но наиболее развилась, когда заказы стали делаться через почту, через сети демонстрационных салонов, а интернет здесь намного добавил удобств покупателям и производителям.

Так вот, Глушков с середины 1960 годов добивался, чтобы в нашей стране потребительские товары производились не для обогащения торговой сети и, конечно, не для выполнения «научно обоснованных экономических показателей», а для наилучшего удовлетворения спроса каждого советского человека при минимальных затратах всех видов ресурсов. Ничто не мешало включать в «меню» и импортные товары. Их в СССР продавалось немало. Тогда все производители остались бы с наибольшей выгодой, а покупатели – с удовлетворением своего спроса при минимальных расходах денег, времени, нервов, сил. Причем, – вне зависимости от того, где покупатели живут: в столице или в далекой глубинке. Первый зачаток того, что стало называться словом интернет, Глушков предусматривал создать, когда в США еще не было такого замысла.

Еще добивался Глушков уже в 1964 году создания подсистемы безналичных расчетов для всего населения и вывода наличности из оборота так, чтобы стало невозможным приобретать товары иначе, как на законные денежные доходы. Но это было уж слишком! Келдыш, когда узнал о такой подсистеме, сразу сказал, что ее надо убрать из проекта ОГАС. Глушков убрал, но написал по этому поводу специальную записку в ЦК. Результат известен и говорит о том, что в высшем руководстве правящей коммунистической партии, не то что строить коммунизм, а и сохранять социализм уже никто не собирался. Ибо данная подсистема была дополнительной гарантией принципа каждому – по труду и необходимым этапом для перехода к не товарно-денежной коммунистической экономике. Кроме того, она была логичным продолжением усовершенствования Сталинской системы управления, которая еще в 1930 годах обогнала весь мир по масштабам применения безналичных расчетов. Вот Сталин, можно не сомневаться, оценил бы очень высоко, причем с классовых позиций, значение этой подсистемы безналичных расчетов, да и всего проекта ОГАС. Не менее высоко, но только со своих классовых позиций, оценили его значение все, кто предпринял изощренные меры, чтобы похоронить этот проект навсегда и подсунуть вместо него очередную «реформу» советской экономики.

Еще раз вспомним доводы «ученых экономистов», склонивших руководство СССР к «экономической реформе» вместо реализации ОГАС: применение компьютеров в управлении экономикой это модное поветрие среди богатых американцев, что-то вроде абстрактной живописи; экономическая реформа ничего не будет стоить, а даст гораздо больше. Позднее эту тройную ложь заменили на одну полуправду: управлять экономикой по-старому стало невозможно, и у экономической реформы не было альтернативы. Как известно, полуправда – есть наиболее изощренный вид лжи.

Около пятнадцати лет «научно обоснованные экономические методы управления» калечили советскую экономику, но благодаря сохранению основ Сталинской системы управления советская экономика прогрессировала. О достижениях ВПК сказано выше. При всех нарастающих неурядицах жизнь советских людей все равно становилась из года в год лучше. Косыгин уже вскоре после запуска «экономической реформы» пришел к пониманию, что из нее ничего хорошего не выходит. Брежнев и к проекту ОГАС и к этой «реформе» отнесся безразлично. Он проводил одну линию: надо всем хорошо работать. Это был, во всяком случае, не вредительский подход к делу. «Экономическую реформу» кто-то в нашей стране назвал Косыгинская, а на Западе ее назвали правильно: Либермановская [Википедия: Экономическая реформа 1965 года в СССР. 20.09.2014г.].

Погром Горбачевым Сталинской системы управления экономикой
вместе с самой экономикой и с СССР

В середине 1980 годов, после подозрительно одновременного вымирания команды Брежнева, СССР возглавил молодой и энергичный, понравившийся народу Горбачев. К тому времени наши «ученые экономисты» обозвали весь период «научно обоснованных экономических методов управления» одним коротким словом застой и начали стенать, что причины застоя, как и провала «Косыгинской реформы», — в недостатке экономической свободы у предприятий. Хотя со стороны предприятий не было жалоб на недостаток у них экономической свободы. Особо ратовал за нее именитый «ученый экономист», тоже из тех, кого Устинов запретил пускать на заводы ВПК, академик Аганбегян, ставший советником Горбачева по вопросам экономики.

В 1985 году, в порядке эксперимента, Сумскому МПО им. Фрунзе, выпускающему компрессорное оборудование, предоставили возможность вообще без государственного плана набирать себе объемы работ по прямым договорам и таким путем перейти на самофинансирование. Предприятие быстро разбогатело: фонды развития производства, зарплаты, соцразвития выросли в разы. У отдела кадров – очередь на трудоустройство, а берут только лучших. В общем, все блестяще! «Ученые экономисты» затрубили, что идеальное решение наконец-то найдено. Осталось всего лишь выпустить на такую же экономическую свободу остальные предприятия страны.

Изучить блестящий опыт полетела группа специалистов от моторостроителей Казани, которые поставляли Сумскому МПО силовые приводы для газоперекачивающих установок на базе отработавших ресурс авиадвигателей. Увидели там в организации производства немало прогрессивного. В том числе АСУ с большинством функций ОГАС, но действующую, разумеется, в масштабе предприятия. Вместе с тем увидели вот что: сумчане покупают в Казани силовой привод по государственной цене, присоединяют к нему свой газоперекачивающий агрегат, и продают получившуюся газоперекачивающую установку намного дороже цены, исчисляемой по государственным методикам. Дело в том, что газовики при заключении договорной цены на газоперекачивающие установки ориентировались по ценам американских аналогов, которые, конечно, стоили еще дороже. В результате в экспериментальное предприятие поступало все (энергия, материалы, комплектующие и т.д.) по низким государственным ценам, а затем, воплощенное в готовую продукцию, продавалось с многократной накруткой сверх государственной цены трудов коллектива. Плюс к тому, своевременность поставок всего входящего жестко контролировалась аппаратом ЦК КПСС. Руководство казанских моторостроителей знало об этом, как говорится, по собственной шкуре. Через высшие партийные органы для содействия сумчанам подключались лучшие НИИ из числа работавших на ВПК. Позднее из Казани в Сумы полетела изучать опыт группа главных специалистов крупнейших заводов Татарстана, сформированная обкомом партии. Вернулись с общим выводом, что эксперимент, как говорят в науке, грязный, потому что сводится к привилегиям одному предприятию. После такого заключения руководство Татарстана, всегда стремившееся отличиться среди регионов, не взялось за кампанейщину по переводу предприятий республики на самофинансирование.

Про то, что эксперимент грязный, хорошо знали и руководители Сумского МПО. В разговорах с приехавшими не менее квалифицированными специалистами они сами посмеивались над открытием самофинансирования в данном эксперименте. Но им было хорошо экспериментировать таким способом и они, конечно, не разоблачали лживый трезвон «ученых экономистов» про блестящие результаты Сумского эксперимента. Так на афере, выданной за экономический эксперимент, родилось «обоснование», чтобы уже в 1987 году упразднить организационные функции отраслевых министерств, Госплана, Правительства СССР, а Сумское МПО им. Фрунзе возвеличить до звания флагман перестройки и ускорения.

Вскоре поставщики всего необходимого флагману тоже возвеличили цены на свою продукцию. Флагман быстро обеднел и про него так же быстро забыли. Не разбогатело и ни одно другое предприятие. С необходимостью теперь торговаться с потребителями и поставщиками в ценах, сроках и прочих условиях поставок, со стремительным учащением сбоев в кооперации между предприятиями дело так же стремительно пошло к хаосу во всей экономике. В первую очередь стало дезорганизовываться производство на заводах с самой сложной внешней и внутренней кооперацией: авиационных, моторостроительных, приборостроительных, станкостроительных и т.д. Все делалось как в Хрущевских «реформах», но в гораздо более погромном масштабе. Попытки хотя бы ослабить толкание страны в экономический хаос пресекались под вопли СМИ типа: Это совковая бюрократия снова тормозит реформу! Рынок сам все отрегулирует! Вон, в цивилизованном мире нет никаких госпланов, а экономика процветает! Так «экономическую реформу» сменила очередная «реформа», на сей раз рыночная.

«Ученый» толкач «экономической реформы» профессор Либерман и еще более «ученый» толкач рыночной «реформы» академик Аганбегян, много раз ездившие в «цивилизованный мир», почему-то никому не поведали: какие там есть экономические свободы у заводов, аналогичных превращенным у нас в коммерческие предприятия. Быть может администрации фирм, которым принадлежат такие заводы, планируют им только «научно обоснованные экономические показатели» или вообще ничего не планируют, а каждый завод сам набирает заказы, покупает все необходимое и вот так зарабатывает прибыль, отчисляя часть ее правлению фирмы?

Руководителям советских заводов редко, но доводилось бывать на аналогичных заводах «цивилизованного мира». Никаких больших, чем у себя экономических свобод они там не обнаруживали. Иначе давно подняли бы этот вопрос без всяких «ученых экономистов». Когда у нас пошло сворачивание организационных функций отраслевых и центральных органов, к казанским моторостроителям приехала группа менеджеров старейшей в США моторостроительной фирмы Pratts Whitney. С ее моторами летали замечательные «Дугласы», а сейчас летают «Боинги». Один из гостей так поделился впечатлениями о том, что у нас творится: «Вам вашу перестройку придумали ваши враги. Мы давно у вас учимся организации дела, но не можем вас догнать, потому что у нас нет такого, как у вас централизованного управления. А вы сейчас его разрушаете». Действительно, у себя на фирме, которая по количеству заводов сравнима с моторостроительным главком Министерства авиационной промышленности СССР, они могли успешно перенимать МАПовские структуры, функции управления, нормативно-технические документы. Но за пределами фирмы у них в экономике функционирует то, что перечислено выше, когда речь шла о четвертом революционном новшестве в Сталинской системе управления. Поэтому американские менеджеры, знавшие соотношение численности, стоимости, быстродействия, функционирующих надстроек над предприятиями в США и в СССР, завидовали советским хозяйственникам здоровой профессиональной завистью. Зато наши «ученые экономисты» яко бы доказали, что государственное управление народнохозяйственным комплексом как единым предприятием – есть тупиковый путь экономического развития, и что такая экономика яко бы не выдержала конкуренции с экономикой «свободного рынка».

Упразднением организационных функций отраслевых министерств, Госплана и Правительства были погромлены важнейшие компоненты когда-то уникально компактной, дешевой, быстродействующей, демократичной, воплотившей в себе диктатуру интересов трудового народа и диктатуру высокой технологической и управленческой квалификации, уже отчасти автоматизированной, Сталинской системы управления советской экономикой.

Хаотизация советской экономики привела не только к стремительному падению благосостояния народа. Так же стремительно возросло количество техногенных аварий и катастроф. Как раз во время Сумского «экономического эксперимента» был организован еще один крупный «эксперимент»: Чернобыльский. В 1986 году на Чернобыльской АЭС были отключены все ступени защиты от ошибочных управленческих действий яко бы для перевода АЭС в более экономичный режим работы. Последствия хорошо известны.

Участвовавший в расследовании обстоятельств Чернобыльской катастрофы выдающийся советский ядерщик академик Легасов стал настойчиво доказывать, что в эксплуатации всего промышленного комплекса надо применять опыт по обеспечению высокой надежности огромного парка самолетов советского производства. Он имел в виду установленный еще при Сталине порядок взаимодействия в этой сфере научно- исследовательских, конструкторских, производственных, эксплуатирующих организаций, который регламентировался множеством нормативных документов, четко определяющих ответственность коллективов и рядовых исполнителей работ. Под началом Глушкова все это дополнилось автоматизированной переработкой данных по отслеживанию технического состояния в эксплуатации многих миллионов деталей и узлов для заблаговременного планирования их замены или ремонта после выработки ресурса. В 1987 году эту уникальную по совершенству систему планово-предупредительного обеспечения самой высокой в мире надежности самолетов порушили с упразднением организационных функций МАП. Вскоре наш язык обогатился новым словом самолетопад. Академик Валерий Александрович Легасов – лауреат Государственной и Ленинской премий, один из самых авторитетных в мире специалистов по техногенной безопасности, весной 1988 года в возрасте пятьдесят один год, в расцвете творческих сил покончил с собой. Оставил запись на диктофоне, которую потом «частично стерли» [Википедия: Легасов, Валерий Александрович. 20.09.2014г.].

В 2011 году вышла книга украинского ядерщика Кравчука «Загадка Чернобыльской катастрофы». В ней автор рассказывает, кто и как организовал эту катастрофу. Пишет Кравчук и о том, что она стала главным «козырем» украинских «патриотов», бившихся за выход Украины из СССР. Выводы Кравчука поддержала группа авторитетных ученых, его книга благодаря интернету стала широко известна, но единственной официальной реакцией на нее стало увольнение автора из Института теоретической физики Национальной Академии Наук Украины.

Не только Чернобыльская катастрофа, но и вся антинародная политика Горбачева с его подельниками провоцировала сепаратистские настроения в республиках СССР, где сепаратизм одновременно распалялся республиканскими «патриотами». Вдобавок к тому «патриоты» разных национальностей умело распалили невиданные в нашей стране со времен интервенции 1918-1922 годов межнациональные кровавые распри. Все это творилось в порядке «демократической реформы». Однако при всех стараниях в центре и на местах разжечь сепаратизм, на всесоюзном референдуме 17 марта 1991 года советский народ абсолютным большинством голосов решил сохранить СССР. Тем не менее, в том же году «демократы» расчленили нашу страну без оглядки: на решение всесоюзного референдума; на Конституцию СССР; на конституции всех его республик; на Закон «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР»; на Хельсинские соглашения о нерушимости послевоенных границ в Европе.

Жизнь во всех «суверенных государствах» на территории СССР стала еще хуже. Но в большинстве из них «реформирование» экономики продолжилось теперь под вопли типа: Это совковые хозяйственники не умеют работать в условиях экономической свободы! Нам нужны настоящие собственники! Общенародное – значит ничейное! Настоящие собственники, ставшие таковыми фактически по назначению госчиновников, вместе с ними разворовали около ста тысяч предприятий, открыли возможность «покупать» у нас что угодно в каком угодно количестве за фальшивые доллары и довели дело до голодомора с кровавыми разборками уже не только на межнациональной почве, но и на почве передела собственности. Так под главный лозунг Вперед, к рынку! нашу страну потащили на 70 лет назад, в разруху, в экономическое небытие, в состояние времен интервенции 1918 — 1922 годов. От этого исторического перемещения нашей страны вспять, остальному миру тоже не поздоровилось. С окончанием экономического соревнования с СССР общество высокого потребления вскоре перестало быть таковым. За минувшие 20 лет количество голодающих в мире увеличилось вдвое. В еще больших пропорциях возросли масштабы кровопролития. Гонка вооружений активизировалась.

Система управления экономикой будущего

Но вот в Беларуси в 1994 году снова пришли к власти «совковые» хозяйственники во главе с Лукашенко. Там вскоре снова заработали сначала «совковые» предприятия, потом новые и затем дело доведено даже до экспорта белорусских автоматизированных систем управления экономическими объектами. Благосостояние белорусов сейчас превзошло уровень советского периода, хотя Беларусь осталась без природных запасов нефти, газа, золота, без выхода к морю, но при многих стараниях внутренних и внешних «демократических» сил снова низвергнуть в хаос и разворовать экономику республики. Характерный штрих: в Беларуси с 2000 года отмечается День экономиста 30 июня в день создания в 1921 году Госплана БССР. Сейчас органа управления с таким названием, конечно, нет, но есть стенания поборников «экономической свободы» о приверженности Лукашенко к «административно-командным методам» в управлении экономикой. Еще характерный штрих: в экономике РФ дела сразу пошли к лучшему в короткий период работы правительства Примакова и коммуниста Маслюкова – последнего Председателя Госплана СССР. После скорой отставки этого правительства дела снова пошли прахом до тех пор, когда государство перестало уходить от управления экономикой.

С тех пор государство РФ заколебалось в решении вопроса, куда идти дальше: к управлению экономикой или от управления экономикой. Всем разбирающимся в этом вопросе, а в первую очередь – отлично разбирающимся в нем недругам России, ясно, что с уходом ее государства от управления экономикой и экономика и государство РФ рухнут: как оно и было успешно достигнуто с СССР. Но чтобы государство пришло к управлению экономикой надо решить еще один вопрос: к какому управлению? В мире и, как показано выше, в одной только нашей стране накопилось много различных опытов государственного управления экономикой, причем, как позитивных, так и негативных. Однако есть ли здесь большой выбор, тем более в современной обстановке?

К примеру, нынешняя власть Украины, конечно же самая «демократичная» и самая «патриотичная» за всю историю украинской государственности, надумала перевести украинские АЭС советского производства на американское ядерное топливо, которое им не подходит. На прошедшем этой весной форуме «Атомная энергия, общество, безопасность» авторитетный эксперт Евгений Акимов высказался по этому поводу так: «Это страшная вещь. Мы можем получить в итоге «мертвые» реакторы … если атомная энергетика там завалится, страна на лучину перейдет? Нельзя исключить и выброса радиоактивных веществ в окружающую среду. Как бы из-за этого не пострадало человечество». Глава Росатома Сергей Кириенко сказал: «При аварии все забудут, что оператор АЭС Украина, а топливо американское, а будут поднимать шум, что это плохой русский ядерный реактор». Но: «… безусловное право каждой компании в стране определять, у кого она покупает топливо». Эксперт Анатолий Назаров заключил: «с правовой точки зрения сделать ничего нельзя» [«Страна на лучину перейдет?» Газета «Взгляд» от 10.04.2014г.].

Судя по приведенным и многим другим высказываниям экспертов, физический результат данной коммерческой сделки будет равнозначен ядерному удару по Украине, который нанесет ей, Беларуси, и, возможно, не только им, еще больший ущерб, чем от Чернобыльского «эксперимента». А виноват будет и здесь СССР. Во всем этом хорошо просматривается ведение агентурными силами техногенной ядерной войны, которая в принципе не может быть обуздана никакими мирными договорами: ибо удары наносят граждане и даже правители страны, эксплуатирующей ядерные объекты. Использование производственных объектов и технологий в качестве оружия массового поражения позволяет с не меньшим успехом вести химическую, биологическую и еще много какие техногенные войны. Но и без них, в силу коммерческих интересов: множество объектов эксплуатируется без должных мер по обеспечению надежности; производится множество продуктов питания и лекарств, от употребления которых ущерб здоровью населения тоже как от применения ОМП; в производстве многих товаров, вплоть до детских подгузников, применяются материалы, наносящие ущерб здоровью тоже как ОМП.

При таком сочетании технологического прогресса с «экономической свободой», а если без кавычек, – коммерческим произволом, в принципе не дано разобраться, где здесь техногенная война, а где просто бизнес. В обоих из этих неразличимых действ их массовым жертвам при нынешних порядках «с правовой точки зрения сделать ничего нельзя». А с организационно-технической «точки зрения» сделать вполне можно, причем на основе давно приобретенного отечественного опыта. Есть порушенный рыночной «реформой» опыт планово-предупредительного обеспечения надежности таких особо ответственных и сложных объектов, как современные самолеты. Почти двадцать лет назад Легасов предлагал распространить этот опыт на все особо ответственные объекты нашего и даже мирового промышленного комплекса. Есть опыт управления экономикой, когда была исключена возможность даже запуска в производство предметов потребления из вредных для здоровья компонентов. Есть, наконец, и опыт применения «репрессий» к творцам деяний, равнозначных военным ударам по нашей стране.

Если государство российское, даже придя к управлению экономикой, не возродит названных, заложенных под руководством Сталина, а теперь еще более необходимых, экономических и правоохранительных методов, то и экономика и государство РФ все равно рухнут под ударами коммерческого произвола и техногенной войны. Вот так и выходит, вне зависимости от того, нравится оно кому или нет:

Сейчас не то что во благо трудового народа, а ради спасения жизни народных масс, необходимо восстановить диктатуру технологической и управленческой квалификации по опыту Сталинской системы управления экономикой.

Академик Легасов настойчиво предлагал установить такую диктатуру во всем мире [В.А. Легасов «Проблемы безопасности развития техносферы» 1987г. журнал «Коммунист» №8; «Из сегодня – в завтра» газета «Правда» от 05.10.1987г.]. Как необходима такая диктатура во всем мире, наглядно свидетельствует готовящийся в коммерческом порядке ядерный удар по Украине. Но пока даже власти Новороссии не выдвинули к украинской власти и к США требования отказаться от этой «коммерции».

Техногенная безопасность, увы, не единственная из проблем выживания, крайне обостренных «экономической свободой», то бишь, коммерческим произволом.

На нашей чудной и миниатюрной планете Земля только за последние 50 лет сократилась вдвое площадь леса. Сейчас она каждый год сокращается на 71000 квадратных километров, что почти равно площади Австрии. Пока земная атмосфера пригодна для жизни в основном благодаря массиву российского бореального леса, сохраненного советской, а точнее, Сталинской политикой лесоводства. Значит, все животные на земной суше, в том числе заклятые антисоветчики и антисталинисты, сейчас дышат преимущественно советским воздухом, хотя эта спасительная миссия СССР не отмечена даже советскими идеологами, получившими много зарплаты и других благ за свою провальную идеологическую работу. При сохранении нынешней мировой, в том числе и российской, практики лесопользования, уже к середине текущего века леса исчезнут. К тому же времени исчезнут ресурсы рыбы и морепродуктов с продолжением нынешней практики пользования этими ресурсами. Уже погибла водная фауна в двух третях всех озер мира. Сейчас не отдельные ученые, а целые научные конференции возопили, что при таком экономически свободном природопользовании XXI век может стать последним для всего человечества, а может быть и для всего живого. [Б.М. Ханжин В.И. Хромов «Капитализм – угроза существованию человечества» www.kprf.org] Но пока никто из ученых и даже никто из нынешних коммунистических вождей не провозгласил:

Главный путь спасения самой Жизни на Земле от коммерческого произвола в природопользовании – воссоздание опыта Сталинского плана преобразования природы, но теперь не только на территории, равной Англии, Франции, Италии, Бельгии и Нидерландов вместе взятых, а на всей, может быть единственной населенной живыми существами, нашей планете Земля.

Однако решение и этой грандиозной задачи еще не гарантирует даже выживания.

Сейчас наша чудная и миниатюрная планета Земля стремительно превращается в свалку отходов коммерческой деятельности. Ежегодно в пересчете на одного человека из Земли извлекается 50 тонн сырья, из которых только две тонны превращаются в производимый продукт, а остальные 96% – в отходы. Продукт после его использования тоже превращается в отходы. За последние 25 — 30 лет из Земли вынуто столько сырья, сколько за всю предыдущую историю человеческой цивилизации. [Там же] Без разработки и задействования всемирной системы малоотходного материалооборота в хозяйственной деятельности живая природа тоже будет загублена. Создание такой системы технологически и организационно – проблема тоже вполне решаемая. Стоит вспомнить, к примеру, как в СССР со сталинских времен собирались у населения для вторичного оборота стеклянная тара, макулатура и даже изношенная одежда. В ходе рыночной «реформы», как раз, когда пошло повсеместное применение в быту синтетики, не разлагающейся в природе веками, все перестали собирать. Все пошло на свалки, а кроме них, – в наши чудные леса, поля, реки и озера. В остальном мире – еще и в Мировой океан. И ни одному «ученому экономисту», то бишь, – теоретизирующему финансисту, а одним словом, – монетаристу, до всего этого нет никакого дела, как и до погибельного природопользования, и до погибельного пользования техносферой.

В 1985 году тогдашний президент США Рейган на встрече в Женеве с тогдашним главой СССР Горбачевым высказал мысль, что если б Земле угрожало нападение инопланетян, то США и СССР быстро нашли бы общий язык по вопросу совместной защиты от этой угрозы. Горбачев мог выдвинуть встречное предложение объединить усилия наших стран в защите от многих смертельных для всего живого на Земле угроз, исходящих от «экономической свободы». Тем более что в США, низвергнутых этой «свободой» в Великую депрессию 1930 годов и в банкротство 1970-х, был хорошо изучен уникальный советский опыт перехода из экономического небытия к мировому лидерству не только в научно-техническом, социально-экономическом прогрессе, а и в сохранении живой природы. Но изучали там этот опыт с целью похоронить его вместе с СССР, что и было осуществлено «реформаторами» нашей страны по западным наущениям, в том числе Горбачевым. Сейчас знание опыта Сталинской системы управления экономикой и знание, к чему привел и чем далее грозит коммерческий произвол, дает исчерпывающие основания для выводов:

Если в ближайшем будущем не будет воссоздана и задействована Сталинская система управления теперь уже мировой экономикой, то нас, – людей и прочих живых существ планеты Земля, вскоре не будет.

Если потом Землю посетят инопланетяне, они придут к выводу, что на этой планете существовала тупиковая ветвь развития Жизни, в которой люди явились самыми тупыми из всех живых существ и потому загубили все живое, включая самих себя. И напротив:

Если в ближайшем будущем будет воссоздана и задействована Сталинская система управления теперь уже мировой экономикой, да еще с автоматизацией управленческих функций по концепции Глушкова, то мы, – люди и прочие живые существа планеты Земля, вскоре достигнем невиданного ранее процветания и начнем распространять Жизнь на другие планеты.

Тогда инопланетяне обязательно будут прилетать на Землю, чтобы здесь учиться.

То, что изобилие материальных благ для всех людей было вполне достижимо еще во времена Первой мировой войны, если б люди создавали эти блага вместо создания индустриальных средств убийства и вместо массового убийства друг друга, доказал на основе оценки стоимости той войны американский профессор Николас Батлер. Автор этих строк привел его доказательства в своей статье «Победа Советской России в Первой мировой войне» глава «Первая мировая война и мировая социалистическая революция» [Сайт газеты «Завтра» статьи 09.08.2014г.].

Недавно Папа Римский с полным основанием заявил, что уже началась Третья мировая война, идущая преимущественно в виде террористических атак. Техногенных атак Папа Римский пока не отметил. Но в любом случае можно не сомневаться: главные удары Третьей мировой, как и Первой, и Второй мировых войн, придутся на нашу страну. Это обстоятельство диктует необходимость воссоздания у нас Сталинской системы управления экономикой в особо срочном порядке. Иначе «нас сомнут».

Экономика России в
период НЭПа развивалась обычными для капитализма темпами. Несмотря на оживление в экономике возникали кризисные
явления. Оставалась безработица. Темпы роста были (хотя и выше нынешних, но)
значительно ниже нужных для преодоления отставания и предотвращения угроз со
стороны внешнего враждебного окружения. В результате нарастало экономическое
отставание России от передовых западных стран: США,
Франции, Германии. Только динамика Англии в то время была хуже российской.

К тому же в
1926–1927 гг. происходит ухудшение международного положения СССР в результате
разного рода дипломатических осложнений в отношениях с более развитыми
западноевропейскими странами. Так, 27 мая 1927 г. правительство Великобритании
объявляет о разрыве дипломатических и торговых отношений с СССР. 1 июня 1927
г., всесторонне обсудив возможные последствия этого шага, ЦК ВКП(б) выступил с
обращением «Ко всем организациям ВКП(б). Ко всем рабочим и крестьянам», в
котором призвал советский народ быть готовым к отражению империалистической
агрессии. Открыто констатировалось, что война неизбежна. Временами на этой
почве у части населения возникали панические настроения, что проявлялось в
попытках запастись предметами первой необходимости: солью, керосином, мукой и
т.п. Задачей внешней политики стало максимально отсрочить ее начало.

Низкие темпы
экономического роста категорически не устраивали руководство СССР. Широко
известно высказывание И. В. Сталина в феврале 1931 г.: «СССР отстал от промышленно
развитых стран на 50–100 лет, историей отпущено на преодоление этого отставания
10 лет, в противном случае нас сомнут».

Официально НЭП просуществовал 10 лет, с 21 марта 1921 г.  по 11 октября 1931г. Это был межформационный переходный период, во время
которого шло накопление социалистической основы хозяйствования –
государственной собственности. Его активное
свертывание началось в октябре 1928 г. вместе с началом коллективизации
сельского хозяйства и форсированной индустриализацией промышленности по планам
первой пятилетки.

К концу 1928 года в государственной собственности находилось около 98%
всего производственного имущества. Поэтому стал возможным переход к
централизованному планированию экономики страны как одной корпорации. Переходом от НЭПа к качественно новому типу развития стал разработанный под
непосредственным руководством И. В. Сталина проект первого пятилетнего плана (1
октября 1928 г. – 1 октября 1933 г.). Он был одобрен в апреле 1929 г. на XVI конференции ВКП (б) (апрель 1929 г.). В мае 1929 г. V съездом Советов СССР он был утвержден как закон, обязательный к
исполнению. Этот план получил название пятилетки великого перелома.

Если в
промышленности социалистические преобразования шли относительно благополучно,
то в сельском хозяйстве, где преобладало отсталое мелкотоварное производство,
они давались особенно сложно, с ошибочными решениями и крупными материальными
потерями. Но так именно и проявляется отсутствие
знаний о закономерностях переходной экономики. Метод проб и ошибок имеет свои издержки,
весьма значительные, когда приходится создавать принципиально новый тип
общества, теория построения которого просто отсутствует. Сказывалось и большое недоверие к политике
государства, возникшее в результате просчетов в начальный период советской
власти (попытка строить экономику на антитоварной основе и гражданская война).
Не обошлось и без перегибов в период массовой коллективизации крестьянства,
вызвавших кризис в сельском хозяйстве и голод в стране.

1. Общая характеристика сталинской экономики.

Экономика сталинского
периода довольно полно представлена в трудах советских обществоведов (Хабарова
Т.М., Катасонови др.).  Однако ее
описание страдает недомолвками, неточностями и в определенной мере
субъективистскими трактовками событий, искажающими суть происходивших
преобразований. Это относится к экономической стороне национализации,
механизмам обеспечения пропорциональности развития, описанию производственных
отношений, способам создания заинтересованности в НТП и некоторым другим
вопросам. Многое прошло мимо сознания авторов работ и не без влияния
устоявшихся догм классического марксизма. Мы обращаем внимание на те стороны
экономики Сталина, которые не получили достаточного освещения в прошлом, но
которые крайне важны для теоретического обобщения практических результатов
хозяйствования и формирования верных представлений об объективной логике
исторических процессов, крайне важных сегодня для обеспечения выхода России на
путь прогрессивного развития.

Суть сталинской модели обычно сводится к следующим
важнейшим признакам:

– государственная
собственность на средства производства во всех сферах экономики (кооперативная
в сельском хозяйстве);

– централизованное
планирование и управление, включая ценообразование;

— ускоренное развитие
производства средств производства (группы отраслей А) по отношению к
производству предметов потребления (группы отраслей Б).

– максимальная
самодостаточность (особенно в период, пока еще не появились другие страны
социалистической ориентации);

— государственная
монополия на внешнеэкономическую деятельность,

Необходимость
обобществления собственности на средства производства никогда не подвергалась
сомнению (со времен появления Манифеста коммунистической партии) и всегда
считалась основой перехода к социалистическому способу производства. Только в
сельском хозяйстве в силу распыленности средств производства по мелким
товаропроизводителям этот процесс принял затяжной и противоречивый характер,
осложненный отсутствием профессионализма людей, осуществлявших там
социалистические преобразования.

Принцип опережающего
роста производства средств производства Сталин считал постоянно действующим
правилом для социалистической экономики, пока она находится во враждебном
капиталистическом окружении, стремящемся ее уничтожить всеми доступными
средствами (экономическими, военными информационными, террористическим). Лишь
высокий уровень индустриального развития гарантировал эффективную защиту страны
от агрессивного влияния коллективного Запада.

Централизованное планирование обеспечивало концентрацию
ресурсов на главных участках хозяйственного развития, прежде всего на
индустриализации и превращении аграрной в основном страны в промышленно
развитую державу. Появилась возможность экономического роста без кредитов и
прочих заимствований и даже вне товарно-денежных отношений под гарантии
реализации производимой продукции по планам взаимных поставок. Исключением были
только относительно небольшие расходы на приобретение техники и
оборудования, которого в стране не существовало физически, когда это удавалось
сделать в условиях жесткой блокады и противодействия
со стороны Запада. Деньги и рынок оставались только в контуре
производства и реализации товаров народного потребления.

Успехи индустриализации
породили надежду на то, что в будущем непосредственный продуктообмен вытеснит
из экономики товарно-денежные отношения вообще, предсказанные классическим
марксизмом,

СССР разработал и ввел в
действие особую систему внутренних цен (оптовых и розничных), позволяющих
простым способом (в виде налога с оборота) аккумулировать средства в госбюджет
для оплаты труда работников, занятых в секторах производства средств
производства, обеспечивающих развитие всего народнохозяйственного комплекса и
сферы услуг. Нашлись и другие методы эффективно использовать производственный
потенциал и природные ресурсы в интересах народного хозяйства.

Конечно,
индустриализация, особенно в начальный период, 
потребовала невероятного напряжения физических и организационных усилий
народа. Введенные в годы первой пятилетки продуктовые карточки были отменены
только в 1935 г. Но результаты новых подходов к организации жизни общества
превзошли самые смелые ожидания. По сравнению с 1913 г. (высшим достижением
экономики дореволюционного периода) валовая продукция промышленности в 1940 г.
была увеличена в 12 раз, производство электроэнергии – в 24, добыча нефти – в
3, выплавка чугуна – в 3,5, стали – в 4,3 , выпуск станков всех видов – в 35
раз, в т. ч. металлорежущих – в 32 раза. В 2,5 раза выросла доля России в
мировом промышленном производстве (с 4% в 1913г. до 10% к концу довоенного периода). Поднялся и жизненный уровень народа,
хотя и не в той степени, как росли показатели производства.

Достижения
советской индустриализации (в условиях зарубежного противодействия) выглядели
особенно грандиозно на фоне мирового экономического кризиса, переживаемого
Западом с начала 1930-х гг. и вплоть до Великой Отечественной войны. В целом же картина динамики сталинской экономики представлена в таблице 1.

ОСНОВНЫЕ ПОКАЗАТЕЛИ РАЗВИТИЯ НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА
СССР за 1913-1960 гг.

(в процентах к 1913 году)                                                       Таблица
1

	1913 г.	1928 г.	1940 г.	1955 г.	1958 г.	1959 г.	1960 г.
Численность рабочих и служащих в народном хоз-ве	100	95	274	424	479	496	544
Основные производственные фонды (включая скот) во всех отраслях народного хозяйства	100	118	302	601	813	859	в 9,4 раза
Национальный доход	100	119	611	1 716	2 297	2 478	2 674
Валовая продукция всей промышленности	100	132	852	2 729	3 662	4 080	в 45 раз
производство средств производства (группа «А»)	100	155	1 554	6 054	8 332	9 349	в 103раза
производство предметов потребления (группа «Б»)	100	120	497	1 079	1 379	1 514	в 16 раз
Валовая продукция крупной промышленности	100	152	1 172	3915	5 306	5 927	в 65 раз
Валовая продукция химической и резино-асбестовой промышленности	100	148	2 158	9 408	13 550	15 095	в 168 раз
Валовая продукция машиностроения и металлообработки	100	175	3 473	16 183	23 724	27 282	свыше 300 раз
Валовая продукция сельского хозяйства (по территории в современных границах)	100	124	141	170	218	219	224[1]
Грузооборот всех видов транспорта	100	104	426	1 018	1 402	1545	1 648
Грузооборот железнодорожного транспорта	100	142	632	1 478	1 982	2 176	2 290
Капитальные вложения государственных и кооперативных предприятий и организаций без колхозов (1928 г.=100)[2]		100	870	3 027	4 510	5 042	5 665

Источник: Народное хозяйство СССР в 1960 году
(Статистический ежегодник), стр. 81

Сталинский период
фактически можно разделить на четыре этапа, во время которых решались разные
экономические и политические (исторические) задачи. Они различаются целями и
средствами их достижения:

1) 1929–1941 гг. –
индустриализация (условно: 1930-е годы); мобилизационный этап с одновременной
настойкой планового хозяйственного механизма;

2) 1941–1945 гг.
(+проверка на прочность и жизнеспособность экономики войной с гитлеровской
Германией и подчиненной ей почти всей западной Европой);

3) послевоенное
восстановление (1945–1948 гг.);

4) 1948–1958 гг. –
мирное развитие (1950-е годы).

Первые три периода носят
ярко выраженный мобилизационный характер, хотя и с разными задачами.

Цель
мобилизационного развития экономики служит обеспечение независимости страны,
купирование внешнеэкономических угроз самому ее существованию. Период индустриализации служил наращиванию производственного потенциала. Он
показал на порядок более высокие темпы экономического роста, чем при
капитализме. Во время войны сталинская экономика
продемонстрировала свою исключительную живучесть и приспособляемость к крайне
жестким и неблагоприятным условиям существования.  Послевоенные годы еще раз показали
превосходство советской системы над капиталистической в мобилизационном плане.
Разрушенное войной народное хозяйство было восстановлено меньше чем за три
года. Весь мобилизационный период был еще и школой по освоению методов
управления экономическим развитием.

А вот
последний, четвертый период был уже не мобилизационной, а просто нормальной
экономикой, без факторов чрезвычайности условий жизни для нашей
страны. Он в наиболее развитом на то время виде показал, что советский тип экономического строя гораздо
более эффективен в сравнении с капитализмом, обеспечивает намного более
высокие, по сути, рекордные темпы экономического роста, и что особенно важно –
за счет внутренних источников развития. Он впитал в себя методы предыдущего
управления хозяйством, отличался интересными особенностями развития, например,
ежегодным снижением розничных цен на ТНП, и потому своим
прогрессивным опытом может служить для теоретического обобщения его
результатов. На этой основе легче обнаруживаются факторы и условия,
обеспечивающие простор развитию производительных сил в стране, проще идет
формирование основных характеристик прогрессивной идеологии, адекватных логике
объективных законов развития общества.

Но прежде чем говорить
об использовании сталинских методов управления, мы должны вернуться к теоретическому
переосмыслению его практических итогов, поскольку ряд важных сторон экономики
того периода получил либо неполное, либо искаженное толкование. Устранение этих
просчетов даст возможность эффективнее использовать уроки нашей собственной
исторической практики и не наступать на те же грабли (т.е. просчеты, которые
допускались по причине отсутствия надежной теории построения социалистического
общества).

2. Что осталось не понятым или не вполне усвоенным в ходе
теоретического обобщения экономики Сталина?

Неоспоримые
успехи сталинской экономики послевоенного периода, особенно поразительные в
сравнении с сегодняшним заторможенным состоянием российской экономики,
настоятельно требуют от нас разобраться в деталях ее организации. Это важно в
научном и особенно в практическом плане. Здесь остается довольно много
затененного и недорассмотренного. Далеко не всем известны
причины и условия успешности сталинской экономики. Есть много недосказанного о
плановом механизме. Ее рыночные особенности вообще почти никому не известны.
Нужно устранить эти недомолвки и недопонимания экономики того периода, чтобы
все ценное можно было вернуть в хозяйственную
практику. Но при обращении внимания к нашим прошлым достижениям следует
иметь в виду, что со стороны либералов всякий раз
происходит выпячивание вопроса о репрессиях сталинского периода. Они не имеют
отношения к механизмам хозяйствования и служат только одной цели – отвести
внимание от наших же героических свершений, помешать усвоить уроки истории,
утопить новации практики в лишенных смысла спорах, сохранить в туповатом
состоянии нынешнее общественное сознание.

2.1. О конкурентном преимуществе сталинской
экономики.

Прежде всего
следует сказать, что остается недопонимание экономического смысла
национализации. Она – не только политическая и экономическая основа
социалистического способа производства. Ее смысл существенно шире. Но он
недораскрыт, что маскирует подлинные источники высоких темпов экономического
роста.

В сталинской
экономике была достигнута чрезвычайно
высокая норма накопления (доля валового внутреннего продукта, идущая на
создание основных производственных фондов) – по некоторым оценкам, она
временами превышала 50% ВВП. На эту цифру следует обратить особое внимание. Но
вопрос, за счет чего были получены такие высокие результаты, для большинства
исследователей остается загадкой до сих пор.

Многие
современные политологи и обществоведы полагают, что она означает сверхвысокую
степень эксплуатации труда в сталинской экономике. И это – грубая теоретическая
ошибка. Запредельная эксплуатация труда приводит к демографическим проблемам, к
снижению численности населения, так как при ней оплаты труда не хватает для
приобретения жизненных средств даже для простого воспроизводства рабочей силы
(что наблюдается как раз сегодня в нашей экономике, хотя и без желаемого ее
роста). Но в тот период не было увеличения продолжительности рабочего дня или
рабочей недели. В экономических исследованиях первых пятилеток отмечался рост
напряженности труда только в среде энтузиастов строительства нового общества
(стахановское движение). В целом, продолжался рост численности населения (до 3
млн. человек в год). Но если не было типичных признаков сверхвысокой
эксплуатации труда, значит, был иной серьезный источник экономического роста.
Какой же?

Ответ в
действительности очень прост. Чтобы его понять, достаточно взглянуть на структуру
ВВП по доходам основных групп населения (заработная плата, доходы от
собственности, налоги). Что изменилось в процессе переходного периода (за
десятилетие после октябрьской революции)? Прошла национализация и существенно
изменился социальный состав населения. Резко сократилась численность класса
частных собственников средств производства и, соответственно, потерь общества
на социально паразитическое их содержание. Ведь именно этот класс общества
присваивает огромную часть ВВП и расходует эти средства по своему усмотрению,
обеспечивая в первую очередь свое безбедное существование. Исключение целого
класса общества, присваивающего огромную и растущую со временем часть ВВП,
означало не усиление эксплуатации труда, а перераспределение прибавочного
продукта в пользу общества, получающего в ходе национализации новые источники
экономического роста и использующего их на развитие материальной базы
производства и общественные фонды потребления (образование, медицинское
обслуживание, наука и др.). Нетрудно сообразить, что эта норма накопления прямо
связана именно с национализацией средств производства.

Превращение
класса частных собственников и их обслуги в обычных граждан, ведущих трудовой
образ жизни, расширяет, кроме того, состав трудовых ресурсов страны примерно на
10-15% с соответствующей прибавкой ВВП. Вот где секрет успеха сталинской
экономики. Вот где подлинный внутренний источник средств для индустриализации и
ускорения темпов экономического роста, ставший основным элементом конкурентного
преимущества социализма в сравнении с капиталистическим строем общества. Именно за счет этого источника совершен рывок в росте производительных сил
в СССР, масштабы которого более чем впечатляют. Он дал
возможность получить мировые рекорды экономического роста не только того времени.
И очень странно, что этого очевидного внутреннего источника динамизма экономики
в упор не видят наши нынешние обществоведы.

Не слишком
четко этот фактор экономического роста обозначен даже в учебнике политэкономии
1954 года: «Экспроприация помещиков и капиталистов открыла возможность
использования для социалистической индустриализации значительной части средств,
которые ранее присваивались эксплуататорами и расходовались на цели
паразитического потребления». Далее отмечается
экономия «от ежегодных платежей за границу сотен миллионов рублей в виде
процентов по царским займам и дивидендов иностранным капиталистам на их
капиталы», от арендных платежей помещикам за землю и от значительной
задолженности банкам» А затем говорится о как бы еще одном факторе
экономического роста: «Важнейшими источниками средств для социалистической
индустриализации явились доходы национализированной промышленности, внешней
торговли, государственной внутренней торговли и банковской системы». Но
доходы от использования производственного имущества раньше как раз и были
доходами частных собственников средств производства. Это просто повтор смысла
сказанного выше, а вовсе не другой источник для развития социалистического
производства.

Основное конкурентное
преимущество действовало и после сталинской экономики. К середине 1970-х гг.
доля России в мировом промышленном производстве достигла 20% и держалась на
этом уровне до начала перестройки (когда потери от бесхозяйственности перекрыли
экономию от устранения социального паразитизма частных собственников). (Скажем
к слову, что надежда Хрущева на скорое достижение коммунистических
характеристик советской экономики не была беспочвенной. Неправильным было
понимание им законов общественного развития. Если бы не растущие потери от
вредных для экономики управленческих решений, мы бы жили при таком уровне
благосостояния, который, без сомнения, обеспечивал к 1980 году полное и
всестороннее развитие каждого жителя страны без ограничений. А это уже основное
условие коммунистического общества (а вовсе не реализация принципа
удовлетворения всех потребностей в полной мере, невозможного вообще в силу
опережающего роста потребностей по сравнению с ростом возможностей производства
по созданию предметов их удовлетворения).

Сегодня этот
внутренний резерв превышает 50 трил. руб. в год. Только прибыль частных
собственников средств производства, согласно статистике, составляет более 40%
ВВП. Устранение структурных деформаций и безработицы может дать еще не менее
15-20% ВВП. При этом благополучие граждан может быть существенно повышено в
меру выросшей производительности труда в общественном производстве при полном
исключении бедности.

Из
сказанного следуют три важных вывода, доказанных на практике сталинской
экономикой.

Первый.
Класс частных собственников средств производства – лишний в социальной
структуре общества. Он не нужен для нормального развития экономики. Исключение
из состава граждан многовекового паразитического нароста – огромный шаг на пути
построения социально справедливого общества. Это первый шаг, означающий начало
перехода общества из варварского состояния в цивилизованное общество без
эксплуатации труда на основе частной собственности на средства производства.
Этот шаг служит основой для образования новой, более прогрессивной формации
общества.

Второй.
Исключение класса частных собственников средств производства означает для
общества ежегодное высвобождение ресурсов величиной в половину ВВП, которые
можно направить на ускоренный экономический рост, защиту от враждебного
окружения и экспансии Запада, расширение социальной сферы общества и емкости
внутреннего рынка, а значит, и улучшение благосостояние граждан общества.

Третий.
Национализация средств производства существенно повышает уровень свободы в
обществе за счет устранения легитимного грабежа результатов труда частными
собственниками и социального паразитизма. Она же помогает понять разницу между
свободой и произволом в обществе. Так, либералы утверждают, что этот шаг резко
ограничивает свободу предпринимательства. В действительности ограничивается
только возможность присваивать частными собственниками результаты труда наемных
работников, что дает возможность увеличивать темпы экономического роста,
расширять сферу бесплатных социальных услуг и оставлять в распоряжении наемных
работников более высокую долю оплаты труда, расширяющую их возможности
пользоваться благами общества.

Что касается
предпринимательской инициативы как фактора развития общества, то она не
теряется, как многие думают, а может с еще большим успехом и с меньшими рисками
развиваться на основе государственной формы собственности. Надо просто знать,
как это следует организовать в условиях господства общественной собственности.

Неспособность
власти поддерживать достигнутые в сталинский период темпы экономического роста,
растранжиривание ресурсов, разрушение рационально выстроенных Сталиным
производственных отношений привело к мировой социальной катастрофе – крушению
СССР и мирового социалистического содружества.

2.2. О законах пропорциональности развития,
планомерности и централизованном планировании.

Получая в
результате национализации огромную массу производственных объектов, государство
обретает и новую сложную хозяйственную задачу – организацию согласованной
производственной деятельности в интересах общества. Планирование деятельности
всего этого комплекса становится главной функцией государства. Век назад, в
условиях отсутствия верной теории строительства социализма первой идеей,
кажущейся относительно простой и понятной, становится идея централизованного
директивного планирования производства и общественного распределения всего
создаваемого общественного продукта.

Но основной
порок централизованного планирования – неизбежность перехода на установление
плановых заданий по условной (агрегированной, укрупненной) номенклатуре, а следовательно,
расхождения плановых заданий и реальных общественных потребностей. Одновременно
возникает необходимость иметь специальные механизмы развертывания условных
плановых заданий в реальную программу выпуска продукции в соответствии с
общественными потребностями. Они, возможно, не представляют особой сложности,
но создают предпосылки для расхождения между реальными общественными
потребностями и товарным предложением. Среди них – рыночные механизмы
согласования спроса и предложения. Но как они должны реализовываться в условиях
социализма, представлений не было вообще.

Нет
оснований сомневаться в существовании общего закона пропорциональности
развития, действующего в разных формациях общества. При капитализме нарушение
пропорциональности насильственно восстанавливается посредством экономических
кризисов (например, хорошо известными экономическими кризисами
перепроизводства).

Закон конкуренции и
анархии производства в отличие от закона пропорциональности развития –
специфический закон капитализма. Его корни – во множестве частных
собственников. Одним из исключительных правомочий частной собственности на
средства производства выступает право собственника организовывать
функционирование принадлежащих ему объектов собственности в своих интересах.
Это право собственности, множество собственников, отсутствие координации в их
деятельности, неизвестность объема и структуры общественных потребностей,
текущей степени их удовлетворения создают объективные предпосылки для
существования закон конкуренции и анархии производства.

В результате
обобществления средств производства этот закон теряет силу, так как появляется
новый их собственник — государство. Само правомочие собственности остается. Но
поскольку он — единственный или господствующий в обществе собственник средств
производства, у него появляется возможность координации деятельности
производственных объектов и изучения объема и структуры общественных
потребностей, т.е. работы на известный рынок с известными производственными
возможностями. Это значит, что на смену закона анархии приходит закон
планомерного общественного развития, где есть возможность сознательного
поддержания необходимых пропорций общественного воспроизводства. Но при этом
государство должно иметь достаточно компетентные органы управления и планирования
хозяйственной деятельности. Как подчеркивал Сталин, «закон планомерного
развития народного хозяйства дает возможность нашим планирующим органам
правильно планировать общественное производство. Но возможность нельзя
смешивать с действительностью. Это – две разные вещи. Чтобы эту возможность
превратить в действительность, нужно изучить этот экономический закон, нужно
овладеть им, нужно научиться применять его с полным знанием дела, нужно
составлять такие планы, которые полностью отражают требования этого
закона».  (Экономические проблемы
социализма в СССР)

Нужно сказать, что
требования закона планомерности не ограничиваются установлением правильных
пропорций развития в соответствии со структурой общественных потребностей.
Важно учитывать требования других экономических законов, степень фактического
удовлетворения потребностей и их приоритетность. А для этого должны быть
разработаны способы выявления этих характеристик и учета их в плановой
деятельности. Кроме того, в процессе планирования нужно учитывать возможность
отклонения от планов, без чего планирование развития будет оставаться не вполне
удовлетворительным.

Это
чувствовал Сталин. И хотя плановое руководство народным хозяйством в его период
оставалось на высшем уровне, обеспечивающем рекордные темпы экономического
роста, он отмечал: «Нельзя сказать, что наши годовые и пятилетние планы
полностью отражают требования этого экономического закона». (Там же) Другими
словами, на его взгляд, оставалось широкое поле для совершенствования
механизмов планомерности развития.

В первую очередь это
было связано с пробелами в понимании структуры термина «общественное
производство». Сталин цитирует классиков и дает свои разъяснения в этой
части теории: «Общественное производство состоит из двух сторон, которые
при всем том, что они неразрывно связаны друг с другом, отражают все же два
ряда различных отношений: отношения людей к природе (производительные силы) и отношения людей друг к другу в процессе производства
(производственные отношения). Только наличие обеих сторон производства
дает нам общественное производство, все равно, идет ли речь о социалистическом
строе или о других общественных формациях». (Там же)

Но если производительные
силы имеют материально-вещественную природу, легко познаваемы, поскольку их
можно и увидеть, и руками потрогать, то разобраться в составе производственных
отношений можно только в рамках освоения положений политэкономии как науки,
предметом изучения которой они и являются. Причем, классики оставили
необходимость нам самим разбираться в их структуре, формах и функциях,
реализуемых в общественном производстве, детально рассмотрев только их
стоимостные характеристики и товарно-денежные отношения.

Сомнения в
качестве планирования были связаны и с недоучетом действия закона соответствия
производственных отношений характеру (ступени развития) производительных сил
общества. (Слово «характер» использовал Сталин. Как представляется,
оно не очень подходит для отражения степени развитости производительных сил
общества, в т.ч. главной их части – работника, качества его профессиональной
подготовки, знаний, зрелости способностей, образованности и т.п.). В работе
«Экономические проблемы социализма в СССР он писал: » Тов. Ярошенко ошибается, утверждая, что при социализме нет никакого
противоречия между производственными отношениями и производительными силами
общества. Конечно, наши нынешние производственные отношения переживают тот
период, когда они, вполне соответствуя росту производительных сил, двигают их
вперед семимильными шагами. Но было бы неправильно успокаиваться на этом и
думать, что не существует никаких противоречий между нашими производительными
силами и производственными отношениями. Противоречия
безусловно есть и будут, поскольку развитие производственных отношений отстает
и будет отставать от развития производительных сил. При правильной политике
руководящих органов эти противоречия не могут превратиться в противоположность,
и дело здесь не может дойти до конфликта между производственными отношениями и
производительными силами общества. Другое дело, если мы будем проводить
неправильную политику, вроде той, которую рекомендует т. Ярошенко. В этом
случае конфликт будет неизбежен, и наши производственные отношения могут
превратиться в серьезнейший тормоз дальнейшего развития производительных сил.

Поэтому задача
руководящих органов состоит в том, чтобы своевременно подметить нарастающие
противоречия и вовремя принять меры к их преодолению путем приспособления
производственных отношений к росту производительных сил». (Там же)

Сталин, следовательно, понимал, что в состав научно
организованного планирования должны входить представления о системе
производственных отношений, которую надо должным образом выстраивать, а затем и
регулярно совершенствовать. Учет степени соответствия этих сторон
общественного производства оказывается одной из важнейших характеристик
планомерности социально-экономического развития при социализме, без которого планирование остается, а вот пропорциональности может и не
получится. Без нужных знаний в этой области теории мы попадаем (и фактически
попали еще с хрущевского периода) в зону стихийно действующих объективных
законов общественного развития с соответствующими негативными последствиями для
экономики.

Эта проблема
не новая, но почти непознаваемая для
наших обществоведов. Научные
представления о сущности и структуре производственных отношений и их функциях в
экономике были крайне слабо разработаны в марксистской теории. Что они
собой представляют в плановых механизмах, какие функции реализуют, как вообще
они должны строиться, до сих пор практически никто толком себе не представляет.
Уровень теоретической подготовки и здравый смысл Сталина позволяли экономике
страны развиваться разумным образом. При его преемника на главном посту власти
положение резко изменилось. Нужных знаний не было. Здравый смысл, как мы
понимаем сегодня, тоже часто отсутствовал. Все в экономике пошло наперекосяк,
т.е. сопровождалась множеством неожиданных и нежелательных явлений.

Но и этого недостаточно
для рациональной организации общественного производства. Нужно еще хорошо
понимать, какими формами централизованных плановых решений лучше достигается
пропорциональность общественного развития.

С самого
начала единственной формой реализации закона планомерности в СССР была признана
директивная форма номенклатурно-количественных плановых заданий
производственным звеньям народнохозяйственного комплекса.  Но такая форма планирования обладает
значительным набором сложностей, которые в конечном итоге могут сводить на нет
преимущества социалистического способа производства. Прошло немало лет, прежде
чем стало очевидно, что директивность номенклатурно-количественных плановых
заданий – не самая подходящая форма реализации закона планомерности. А в 80-е
годы она стала формой, порождающей разного рода несоразмерности в народном
хозяйстве. Иными словами, централизованное планирование остается, при
нарастании диспропорций, в частности, самой коварной из них – товарно-денежной
несбалансированности.

Действительно,
можно добиваться пропорциональности развития, совершенствуя механизмы
стимулирования. Можно планировать развитие экономики посредством инвестиций в
конкретные отрасли, группы предприятий и каждое отдельное производственное
звено экономики (без оглядки на номенклатурные планы). Тот же результат
достигается в результате действия механизма рыночного регулирования, который
решает проблему увязки производства и общественных потребностей без
централизованного планирования вообще. Если исключить социальный паразитизм и
возможности формирования кризисов перепроизводства, то этот механизм был бы
более эффективным, чем номенклатурно-количественное планирование, поскольку не
требовал создания громоздких органов планирования и материально-технического
обеспечения народного хозяйства всем необходимым, существенно упрощал сбор
информации о потребностях, увязку их с ресурсными возможностями общества.
Составление самих народнохозяйственных планов резко бы упростилось. Несколько
иной была бы методологическая основа планирования.

Однако тот
факт, что директивное номенклатурно-количественное планирование – не
единственная форма реализации планомерности, не осознается в среде современных
марксистов. А рыночные методы считаются вообще несовместимыми с
социалистическим способом производства. Их отрицание делается на том основании,
что товарно-денежные (рыночные) отношения, якобы, служат основой
капиталистического строя общества, а то и просто порождают капитализм как
общественный строй. Это распространенное заблуждение имеет в своей основе,
во-первых, непонимание трудовой теории стоимости, во-вторых, практически полное
отсутствие верных представлений о производственных отношениях в обществе, их
структуре, функциях, которые они реализуют в общественном производстве. Они, производственные
отношения имеют в большинстве случаев стоимостные формы. В-третьих,
игнорируются исчерпывающие разъяснения ошибочности таких представлений Сталиным
(Этой теме посвящена целая вторая глава его работы «Экономические проблемы
социализма в СССР»,) Вот один из его аргументов: «Говорят, что товарное производство все же при всех условиях должно
привести и обязательно приведет к капитализму. Это неверно … Нельзя
отождествлять товарное производство с капиталистическим производством. Это –
две разные вещи. Капиталистическое производство есть высшая форма товарного
производства. Товарное производство приводит к капитализму лишь в том случае,
если существует частная собственность на средства производства, если рабочая
сила выступает на рынок, как товар, который может купить капиталист и
эксплуатировать в процессе производства, если, следовательно, существует в
стране система эксплуатации наемных рабочих капиталистами. Капиталистическое
производство начинается там, где средства производства сосредоточены в частных
руках, а рабочие, лишенные средств производства, вынуждены продавать свою
рабочую силу, как товар. Без этого нет капиталистического производства.

Беда не в том, что закон
стоимости воздействует у нас на производство. Беда в том, что наши
хозяйственники и плановики, за немногими исключениями, плохо знакомы с
действиями закона стоимости, не изучают их и не умеют учитывать их в своих
расчетах. Этим собственно и объясняется та неразбериха, которая все еще сорит у
нас в вопросе о политике цен». (Там же)

Но его
мнение по этому вопросу предпочитают не вспоминать. В итоге роль одной (до сих
пор почти неизвестной) части производственных отношений – отношений
собственности, приписываются другой ее части – рыночным отношениям обмена
результатами деятельности. Такое «навешивание» на рыночные отношения функций
другой группы производственных отношений свидетельствует о широких пробелах в
представлениях о производственных отношениях, их роли в механизмах
хозяйствования, что, в свою очередь, делает невозможным сознательное приведение
в соответствие уровня развития производительных сил и производственных
отношений. Формально возможность планомерного приведения их в соответствие есть,
а физически это делать невозможно в силу отсутствия необходимых для этого
знаний. В итоге принятые формы планирования перестают отвечать требованиям
закона пропорциональности и становятся фактором сдерживания общественного
развития. И этот факт имеет далеко идущие негативные последствия для экономики
в целом.

2.2.1. Сложности принятой формы
реализации планомерности.

Как
удавалось Сталину обходить проблемы при недостаточности знаний?

Специалисты
по советской экономике постоянно подчеркивали, что только плановое ведение
хозяйства позволяет всесторонне сбалансировать экономическое развитие и на этой
основе избавить экономику от периодически повторяющихся кризисов, сотрясающих
экономики всех капиталистических стран, а временами превращающихся в мировые
экономические кризисы. Сталинская экономика, по их мнению, это показала на
практике. Действительно, гигантские темпы экономического роста, полученные в
30-е годы на фоне мирового кризиса тех же годов, были особенно впечатляющими.
Шло активное развитие социальной сферы, росло удовлетворение общественных
потребностей через общественные фонды потребления, что подкрепляло убеждение в
том, что централизованное планирование со временем вытеснит товарно-денежные
отношения вообще. Военные годы и послевоенное десятилетие только подтвердили и
высокую мобильность плановой экономики, и стабильность высоких темпов
экономического роста.

Однако
послесталинский период поставил под сомнение устоявшиеся представления о
планомерности и формах ее реализации. В действительности достигалось только
приблизительное сбалансирование развития народного хозяйства. Темпы
экономического роста стали быстро падать. Оставалась повышенной материалоемкость
общественного производства. Сохранялась узость номенклатуры производимой
продукции. Не самым лучшим было ее качество. Возникли трудности с созданием и
задержки с внедрением новой техники. Планомерно согласовывать производство и
общественные потребности с 60-х годов прошлого века оказалось очень сложно.
Появились диспропорции и стала нарастать дефицитность экономики, хотя о том,
что могут существовать кризисы недопроизводства, в то время вообще не
подозревали.

В чем
состоят сложности директивного номенклатурно-количественного планирования*

Во-первых,
хозяйственная практика постоянно вступала в противоречие с господствовавшей
идеей всеохватного директивного планирования и вытеснения товарно-денежных
отношений из социалистической экономики. Прежде всего потому, что существует
различные сектора экономики (производство средств производства – группа А,
производство ТНП – группа Б, оказание платных и бесплатных для населения
услуг), требующих своих подходов и методов планирования. При этом в большинстве
случаем объективно необходимо делать стоимостные оценки затрат и результатов
производственной деятельности.

Только
предприятия групп А в
мобилизационной экономике формально могли обойтись без стоимостных форм. Их
продукция утратила признаки товарности, поскольку распределялась в директивном
порядке по планам материально-технического обеспечения действующих предприятий.
Однако задача выбора наиболее эффективных вариантов технико-технологического
развития экономики без сравнительных экономических оценок затрат и результатов
внедрения новой техники становятся неразрешимой. Устранение этого недостатка
требовало сохранения стоимостных характеристик производства.

Предприятия группы Б и платных услуг не позволяли обойтись без стоимостных
форм в принципе, поскольку необходимо было доводить их продукцию до
потребителей в товарной форме по социалистическому принципу распределения в
соответствии трудовым вкладом каждого работника в общественное производство.

Организации, оказывающие госуслуги за счет общественных фондов потребления (медицина,
образование, подготовка кадров и др.), вообще не нуждаются в
номенклатурно-количественных заданиях. Здесь важно развитие
материально-технической базы, достаточной для полного удовлетворения всех
возникающих общественных потребностей на безденежной основе (с некоторым
запасом на случай возможных экстремальных ситуаций – эпидемий, стихийных
бедствий, техногенных катастроф и т.п.).

Во-вторых,
существуют сложности увязки централизованных (директивных) плановых заданий с
общественными потребностями.

Номенклатура
производимых продуктов в сталинский период насчитывала десятки тысяч, а в
современной экономике исчисляется миллионами их наименований и типоразмеров.
Взаимное согласование плановых заданий предприятиям по всей номенклатуре было и
остается физически невозможным. Естественно возникает проблема агрегирования
показателей состава потребностей и номенклатуры производства в планах ведомств,
отраслей и в целом по народному хозяйству. А потом разверстывание показателей в
обратном процессе и доведение заданий до каждого предприятия.

Довольно
быстро обнаружилось противоречие между укрупненной номенклатурой
централизованных планов и конкретным производством в соответствии с
потребностями населения по каждому виду выпускаемой продукции. Оно проявлялось
в расхождении реальных потребностей и составом выпуска  как по структуре, так и по объему
производства. Потребовалось вводить определенные элементы хозяйственной
самостоятельности производственных звеньев (предприятий) с целью их
реагирования на реальные потребности населения и развертывания укрупненных
номенклатурных планов в производственные программы по всей гамме типоразмеров
продукции в соответствии с потребностями населения в каждом их виде.

В-третьих,
всегда происходили некоторые отклонения фактических результатов хозяйствования
от плановых заданий. В  большинстве
случаев это – перевыполнения планов производства. Но нередко возникали
сложности с выполнением планов в силу несовершенства самого процесса
планирования и несоответствия плановых заданий реальным возможностям
предприятий, что требовало соответствующих корректировок планов. Отклонения от
плановых заданий тоже становятся источником некоторых диспропорций.

В-четвертых,
существовал ряд других обстоятельств, которые требовали учета в процессах народнохозяйственного
планирования. Среди них отметим следующие:

— слабость
информационной базы для оценки общественных потребностей в планируемой
перспективе;

—
относительная экономическая обособленность предприятий и воспроизводство их
средств производства на основе собственных решений, обеспечивающих поддержание
оборудования в рабочем состоянии и его обновление. Они требовали создания
нужных для этой цели резервов;

— были некоторые
неопределенности, связанные с высокими темпами экономического роста, существенно
меняющими структуру общественных потребностей и условия реализации производимой
продукции;

— оставался
необобществленный сектор экономики — индивидуальное предпринимательство,
коллективные хозяйства, семейное подсобное хозяйство и т.п., которые добавляют
факторы неопределенности в директивные планы экономического развития;

— перспективные планы
развития народного хозяйства могут наталкиваться на ограниченность ресурсов для
расширения масштабов общественного производства.

Перечисленные
обстоятельства крайне сложно учитывать при планировании. Они приводят к
расхождению планов производства и реальных общественных потребностей, что
требует некоторых экономических механизмов дополнительного согласования
фактических результатов производства и структуры удовлетворяемых общественных
потребностей.

После
довольно сложного процесса взаимного согласования планов производства решался
ключевой вопрос – где и в каких пропорциях следует развивать производственные
мощности, чтобы обеспечивать рост экономики и благосостояния трудящихся при
соблюдении равномерности удовлетворения разнообразных общественных
потребностей. Он может быть:

— за счет
строительства новых производственных объектов;

— за счет
внедрения новой техники и технологий производства (разрабатываемых фундаментальной
наукой и сетью отраслевых НИИ и КБ);

— за счет
внутренних резервов предприятий и творческих возможностей производственных
коллективов (рационализация и изобретательство, модернизация техники,
организационное совершенствование производства, обновление ассортимента и
выпуска новых видов продукции);

В результате
учета всех этих факторов и составляются номенклатурно-количественные
производственные планы для каждого производственного звена  народнохозяйственного комплекса.

В рамках своей
хозяйственной самостоятельности каждое предприятие развертывало укрупненные
плановые задания в детальную программу производства конкретных видов продукции
в соответствии с запросами своих потребителей. А условия хозрасчета должны были
создавать заинтересованность в росте объемов производства, выпуске более
качественной продукции, расширении ее ассортимента и обеспечивали тем самым
состыковку производства и общественных потребностей.

Сложнее обстояло дело с
поддержанием производственного оборудования в работоспособном состоянии. При
отсутствии возможности свободно приобретать готовые запчасти к средствам
производства каждое предприятие создавало свою ремонтную базу, подразделения
которого обеспечивали бесперебойное функционирование средств производства. Это
повышало издержки производства, связанные с содержанием оборудования и снижало
эффективность народного хозяйства в целом.

Наиболее
спорным моментом планов производства были предположения и расчеты относительно
того, насколько рост производства может быть обеспечен за счет творческого
фактора коллективов предприятий и их производственных мощностей. Со стороны
руководства предприятиями здесь всегда возникало желание попридержать резервы
экономического роста с тем, чтобы легче было выполнять напряженные плановые
задания. Таким образом, само директивное планирование вызывало сдерживание
полного использования резервов производства и тормозило экономическое развитие.

ё

2.2.2. Сталинские методы решения проблемы
увязки производства и общественных потребностей. (Почему стал-я эк-ка не имела
нег-х тенд?)

В
мобилизационной экономике 30-х годов при концентрации ресурсов на главных
направлениях развития (индустриализация и ВПК) с недостатками в области
организации производства приходилось мириться. Вводилось даже нормируемое
распределение (карточки).

Сталинская
экономика послевоенных лет имела те же трудности, но не допускала развития
кризисных явлений. И здесь мы подходим к одному из самых важных достижений
сталинского периода, не получившему научного обобщения до сих пор.

В условиях
нормального послевоенного экономического развития система производственных
отношений уже была в общих чертах понята сталинским руководством и выстроена в
форме, соответствующей тому уровню развития производительных сил, а потому
тревожных явлений сталинская экономика не имела.

Экономисты
сталинского периода нашли способ обойти трудности директивного номенклатурного
планирования оригинальным образом. Было решено планировать производство таким
образом, чтобы создавать продукции предприятий группы Б (ТНП) в объеме,
превышающем совокупный платежеспособный спрос населения ориентировочно на
15-20%. А чтобы в конечном счете спрос соответствовал предложению по объему и
структуре, проводилось ежегодное снижение потребительских цен.

Таким
образом, все погрешности директивного планирования в достаточно широких
пределах (15-20%.) легко компенсировались размерами снижения цен,
обеспечивающих равновесное состояние экономики. Поэтому никаких диспропорций
развития возникать просто не могло.

Этот
механизм, с одной стороны, сильно снижал требования к степени точности
разрабатываемых пятилетних и годовых планов, а с другой стороны, создавал
надежные предпосылки к пропорциональному развитию экономики в длительной
перспективе.

А чтобы не
возникало ресурсных ограничений для роста экономики, планировались создавать
резервы и по средствам производства методом существенного опережения
развития отраслей группы А в сравнении с производством ТНП.

2.3. Что увидели и чего не рассмотрели в
особенностях сталинской экономики?

Сталинская
экономика имела не только конкурентные преимущества, связанные с ликвидацией
частной собственности и социально паразитирующих слоев общества. Упомянутые
выше особенности планомерности также были фактором ускоренного экономического
роста. Но роль и значение этого элемента планирования сильно недопоняты и
сегодня.

2.3.1. Экономика роста благосостояния трудящихся и емкости внутреннего рынка.

Если спросить граждан –
современников Сталина, что больше всего было желанным в послевоенный период,
они не задумываясь ответят: снижение потребительских цен. Сейчас это – самая
замалчиваемая особенность сталинской экономики.

Первое снижение цен в
послевоенный период было сделано 16 декабря 1947 года (одновременно с денежной
реформой и отменой карточной системы) и дополнено еще одной корректировкой цен 10 апреля 1948 г. Коммерческие и пайковые цены были отменены
и преобразованы в единые.

Последующее регулярное
снижение цен на продукты и промышленные товары проводилось 1 марта 1949 г., 1
марта 1950 г., 1 марта 1951 г., 1 апреля 1952 г., 1 апреля 1953 г. и 1 апреля
1954 г. Самое крупное снижение цен состоялось в марте 1950 года,
когда хлеб подешевел на 26-30 процентов, цены на мясо снизились на четверть,
сливочное масло подешевело на 30 процентов. После пятого
снижения, произведенного в 1952 г., уровень цен на товары массового потребления
стал в два раза ниже по сравнению с IV кварталом 1947 г.

Одним из
крупных было шестое снижение цен 1 апреля 1953 г., т.е. после смерти Сталина.
Однако основные параметры снижения были с ним согласованы.

В последние годы
сталинской экономики заметно росло потребление одежды, обуви, предметов
домашнего быта, хотя в 1951 и 1952 годах цены на промышленные товары не
снижались. Изменения в структуре потребления были связаны с тем, что
потребление продуктов питания росло существенно меньшими темпам, чем снижались
цены на них. Прогрессивные изменения в структуре потребления населения
свидетельствовали о росте благосостояния общества.

Снижение цен прямо
отражалось на благополучии граждан, поскольку означало систематический
рост реальной заработной платы. Оно преподносилось СМИ как
доказательство заботы коммунистической партии и правительства о благосостоянии
трудящихся. В действительности это было объективной необходимостью в условиях
сознательного планирования отставания роста заработной платы от товарного
предложения.

Годовой эффект от
снижения розничных цен для населения подсчитывался отдельно по государственной
торговле (потери бюджета) и кооперативной торговле (потери
сельхозпроизводителей и частного сектора). Соответствующие
данные приведены в таблице (??)

Таблица

Выгода населения от
снижения цен, млрд. руб. в расчете на год

Годы снижения цен	1947	1949	1950	1951	1952	1953	1954
Выгода населения, всего	86	71	110	35	28	53	20
В т.ч. в госуд-ной торговле	57	48	80	27,5	23	46	20
В кооперативной торговле	29	23	30	7,5	5	7	—

Струмилин С.Г. Экономическая жизнь СССР. Хроника
событий и фактов: 1917-1959. М., 1961. Стр.

В
учебнике политэкономии 1954 года зафиксировано:

Реальные доходы
трудящихся СССР (то есть доходы, исчисленные с учѐтом изменения цен) выросли,
по расчѐту на одного работающего, следующим образом: у рабочих в 1940 г. по
сравнению с 1913 г., с учѐтом ликвидации безработицы, – более чем в три раза; у
крестьян – примерно в три с половиной раза; в 1952 г. доходы рабочих и служащих
выросли по сравнению с 1940 г. на 68%, а доходы крестьян – примерно на 72°/о. В
1953 г. общая сумма доходов рабочих, служащих и крестьян увеличилась по
сравнению с 1952 г. ещѐ на 13%. Объѐм производства предметов потребления в
крупной промышленности в СССР в сопоставимых ценах увеличился по сравнению с
1913 г.: в 1940 г. – в 7,6 раза, а в 1953 г. – в 14 раз.

Если в 1953 г.
производство средств производства увеличилось по сравнению с 1940 г. в три с
лишним раза, то производство предметов потребления – на 72%.

За первую пятилетку введено 1,5 тыс. предприятий,  с1928 по1941гт – 9 тыс. предприятий, за
1946-1950гг. восстановлено и построено 6,2 тыс. предприятий.

Но сельское хозяйство так и не достигло довоенного
уровня.

Пла­ны по­вы­ше­ния уров­ня по­треб­ле­ния про­до­воль­ст­вен­ных
то­ва­ров не бы­ли вы­полне­ны. В 1950 этот уро­вень уда­лось лишь при­бли­зить
к до­во­ен­но­му. На про­тя­же­нии 1946–51 42–65% (в не­ко­то­рых рай­о­нах до
90%) со­во­куп­но­го до­хо­да кол­хоз­ни­кам при­но­си­ло под­соб­ное хо­зяй­ст­во,
в то вре­мя как оп­ла­та по тру­до­дням со­став­ля­ла 15–20%.

Основным источником
средств для уменьшения цен было снижением себестоимости продукции и рост
производительности труда. Потери бюджета в довольно большом объеме
компенсировались сокращением расценок и ростом норм выработки продукции,
размещением облигаций обязательного государственного займа, налогами с
населения, ростом платы за жилищно-коммунальные услуги.

Снижение цен на ТНП
означает расширение емкости внутреннего рынка. Если учесть, что при этом был
еще и рост средней заработной платы в 1,3 раза, а также численность занятых в
народном хозяйстве в 1,2 раза, то емкость внутреннего рынка за период
сталинских снижений цен по ТНП выросла почти в 3 раза. Темпы роста этого
показателя тоже рекордные. И получены они самым необычным для капитализма
способом – ростом объемов производства при систематическим снижением розничных
цен, исключающих всякую возможность кризисных диспропорций. Сталинская
экономика, таким образом, действительно была нацелена на максимально возможный
рост благосостояния общества.

(Правда, если сравнивать
эти достижения с довоенным 1940 годом, цифры будут поскромнее.  Разница объясняется тем, что базовые
характеристики по ценам и емкости рынка относятся к 1947 году, когда шел второй
год четверной пятилетки 1946-1950гг., основной задачей которой было
восстановление разрушенного войной хозяйства и базовые характеристики экономики
были существенно ниже довоенных. Заметим кстати, что показатели развития
сельского хозяйства и уровня потребления ТНП отставали от планов, что также
говорит о наличии нерешенных проблем организации экономики.)

2.3.2. Рыночные характеристики сталинской
экономики.

Регулярное снижение цен
– не единственная замалчиваемая особенность сталинской экономики. В ней есть
еще одна характеристика, которая вообще еще не получила теоретического
обобщения. Мы имеем в
виду сознательно планируемую избыточность товарного предложения по
отношению к  платежеспособному спросу
населения в размере 15-20% и то, что скрывается за этим явлением по сути.

Экономика при опережении
товарного предложения по отношению к платежеспособному спросу населения неизбежно
приобретает ряд специфических характеристик. Этот
избыток товарного предложения с силой объективного экономического закона (т.е.
насильственно, под угрозой очевидно наступающих негативных явлений) вынуждает
органы власти принимать ряд хозяйственных решений по сохранению
пропорциональности экономического развития.

Первым из них
становится обязательное регулярное снижение потребительских цен. Оно
необходимо, чтобы в конечном итоге платежеспособный спрос соответствовал
товарному предложению по объему и структуре.

Движение
цен, даже когда они устанавливаются государством, подчиняется объективному закону
спроса и предложения. Если государство не будет с ним считаться, немедленно
станут возникать либо дефициты (когда цена установлена на слишком низком
уровне), либо сверхнормативные товарные запасы (в случае завышения цен на
реализуемые товары). Научиться следовать требованиям данного объективного
закона экономики – не слишком сложная задача. Торговцы на рынке осваивают это
искусство за один день и без специальной подготовки.

Сам механизм регулярного снижения розничных цен приводит их не только к
равновесному состоянию, но и к равномерному их удовлетворению (с учетом
приоритетности удовлетворяемых потребностей и эластичности спроса, т.е. степени
влияния снижения цен на динамику потребления).

Второе следствие – быстрое сведение к минимуму диспропорций между планами
производства и потребностями общественного развития. Многолетняя практика
централизованного планирования по принципу достижения максимума соответствия
планов структуре общественных потребностей показала, что вследствие сложностей
централизованного планирования (рассмотренных выше в разделе 2.1.) неизбежно
возникают расхождения между производственными планами предприятий и структурой
общественных потребностей.

При переходе
к принципу создания некоторого превышения товарного предложения по отношению к
платежеспособному спросу происходит следующее. На товары,
произведенные в объеме, равном или ниже платежеспособного спроса на них, цены
остаются прежними. А на товары по отдельным их группам, произведенные сверх
платежеспособной потребности на них, снижаются в меру их избыточности. В
следующий период планируется более высокий прирост тех товаров, цены на которые
не снижались. Через два-три года после применения этого принципа спрос уже
приводился в примерное соответствие с объемом и структурой планового предложения
(когда не остается групп товаров, цены на которые не снижаются, несмотря на
рост их предложения). Т.е. диспропорции, которые раньше сформировались, быстро
устраняются. Точное же соответствие товарного предложения структуре спроса в
последующем достигается регулярным снижением цен на все группы товаров в
соответствии с требованиями закона спроса и предложения.

Третье следствие – плановые органы власти в процессе уточнения плановых
заданий вынуждены учитывать результаты снижения цен, увеличивая темпы роста тех
именно товаров, цены на которые не снижались, или снижались в меньшей мере, чем
на другие товарные группы. Такие корректировки нацеливали сами планы на
максимально полное удовлетворение реально существующих общественных
потребностей с учетом их приоритетности. Было бы странно видеть иное направление корректировки планов после
очередного сталинского снижения цен. Это просто нелогично, экономически
невыгодно и потому невозможно. (Это нарушение логики возникает только при
отсутствии ежегодного снижения цен, т.е. когда нет индикатора избытка или
недостатка товарного предложения по отношению к платежеспособному спросу
населения.) Таким образом, сами общественные потребности
становятся фактором регулирования общественного производства и нацеливают его
на максимально полное их удовлетворение и по всему ассортименту.

Все это имело место в послевоенной сталинской экономике. Если мы вспомним, как действует рыночный механизм
регулирования, и сравним его со сталинской экономикой, то увидим, к своему
удивлению, множество совпадений.

Действие рыночного механизма регулирования
общественного производства начинается с установления цен на равновесном уровне
на основе закона спроса и предложения. Эти цены выражают общественно
необходимые затраты труда (ОНЗТ). Это теоретическое положение тоже часто не
понимается. Они сравниваются с фактическими издержками у конкретных
производителей товаров. Те производители, которые имеют более производительную
технику и лучшую организацию труда, получают конкурентное преимущество в виде
более высокой нормы прибыли и, естественно, имеют возможность расширять объемы
производства в большей мере, чем производители с устаревшей техникой и низкой организацией
производства. Расширение объемов производства имеет следствием снижение цен.
При этом слабые производители либо вытесняются с рынков, либо переходят в
другие сектора экономики с более выгодными для себя условиями производства.

Наличие всех основных признаков
рыночного механизма регулирования в сталинской экономике послевоенного периода
делало ее по сути рыночной. Отличия действия механизма рынка от
капиталистической экономики были в трех моментах. Первый состоит в том, что
рост цен в плановой экономике принципиально не допускается. Тем самым
отсекается влияние производителя в направлении получения дополнительного дохода
за счет роста цен. Единственный момент, когда это было формально возможно, это
тот, когда происходило обновление ассортимента и появлялись новые виды
продукции, реализация которых по завышенным ценам возможна именно в силу
новизны и повышенного спроса на нее. Но такая возможность была сильно
ограничена государственным комитетом по ценообразованию при формировании цен на
новые виды продукции и обновляемый ее ассортимент.

 Второй связан с монополией на
внешнеэкономическую деятельность. Он не позволял получать доход от экспорта
избыточно произведенной продукции по сравнению с платежеспособным спросом. В
результате действия этих отличий рыночный механизм регулирования в сталинской
экономике стал более эффективным.

Третий и главный состоит
в том, что закон спроса и предложения при капитализме не действует свободно. Ему мешает жадность самих
капиталистов, предпочитавших уничтожить излишне произведенный товар (в
сравнении с платежеспособным спросом), но не снижать цены до равновесного
уровня. Не всегда получается избыток товарного предложения отправить на
зарубежные рынки. В результате товары накапливаются, вызывая кризисы
перепроизводства.

Планирование
опережения товарного предложения по отношению к платежеспособному имеет еще одно
следствие. При нормально выстроенной системе стимулирования труда,
заинтересовывающей коллективы предприятий в полном использовании
производственных резервов, быстро становится понятно, что номенклатурное
планирование вообще лишено смысла. Произвести больше продукции, чем позволяют
производственные мощности все равно невозможно, а меньше – невыгодно самому
предприятию. Поэтому они сами выстраивают программы производства на максимально
возможном уровне, ориентируясь на реальный спрос населения. У предприятия
остается только обязанность информировать плановые органы о предстоящей
потребности в материалах и оборудовании, планах развития производства и степени
эффективности этого развития (для планирования производства группы А).
Совокупность таких сведений и будет спросом на средства производства со стороны
предприятий группы Б. Рынок тем самым может распространяться и на производство
средств производства. Остается планировать только инвестиции в развивающиеся
сектора экономики в соответствии с принципом максимизации эффективности всего
общественного производства.

Таким образом, принцип превышения товарного предложения не только
обеспечивает рост благосостояния, расширяет емкость внутреннего рынка, но и
делает неизбежным включение рыночного механизма в процесс регулирования той
части народнохозяйственного комплекса, которая поддается регулированию
рыночными средствами. Еще более важно то, что такое регулирование действует как
объективная закономерность, нормализующая сам плановый механизм, существенно
его упрощая. Вместо номенклатурного планирования от достигнутого уровня
требуется расширение хозяйственной самостоятельности, оглядка на фактически
существующий спрос, переход к планомерности развития на инвестиционной основе,
позволяющей к тому же автоматизировать распределение ресурсов развития по
определенному алгоритму, учитывающему приоритетность роста удовлетворяемых
общественных потребностей и эффективность научно-технических новаций в
средствах производства.

Факт существования в
сталинской экономике рыночного механизма регулирования не мог быть ни понят, ни
осознан в среде ортодоксальных марксистов в силу убежденности их в нерыночном
характере экономики социализма. Но факты – упрямая вещь. И рано или поздно они
заставят это усвоить.

Сталинский
принцип планирования опережения товарного предложения по отношению к
платежеспособному спросу показал, что план – не антипод рыночного
регулирования, что наоборот, рыночный механизм может быть осознанно включен в
систему планомерности (как средство обеспечения пропорциональности
экономического развития) при ориентации на максимально полное и равномерное
удовлетворение потребностей, выраженных платежеспособным спросом населения.
Одновременно этот механизм может быть использован как ограничитель
гиперпотребления, исключающего капиталистическое расточительство ресурсов
общества.

Таким образом, в
сталинской экономике помимо плана, задающего приблизительные объемы
производства ТНП по укрупненной номенклатуре, действовал рыночный закон
стоимости, который фактически становился регулятором производства. Более того,
он так грамотно (по тем временам) применялся, что позволял компенсировать все неточности
централизованного планирования,
которые на общем фоне роста благополучия общества просто не были заметны. А экономия
на издержках производства, получаемая от внедрения новой техники, доставались
трудящимся посредством ежегодного снижения цен, что обеспечивало рост реальной
заработной платы, расширение емкости внутреннего рынка, систематически
увеличивало стоимостную оценку трудового вклада каждого работника в результаты
общественного производства.

Характеристики рыночной экономики сталинского периода:

— опережение товарного предложения по отношению к совокупному спросу
(суммарным доходам) населения, запускающее рыночный механизм регулирования;

— обеспечение равновесия спроса и предложения;

— прямое влияние спроса потребителя на производителя;

— приоритеты тем секторам, где цены снижаются в меньшей степени;

— сохранение планомерность за пределами сферы действия рыночного механизма регулирования экономики;

— сочетание и взаимодополнение плана и рынка;

— исключение
экономических диспропорций и кризисов;

— рационализация самого
механизма планирования и приведение его в соответствие с особенностями
различных секторов экономики.

Нужно иметь в виду, что народнохозяйственный
комплекс много шире производства ТНП. В него входят госуслуги (общее
управление,  ВПК, охрана правопорядка),
социальная сфера, наука, культура, охрана природы и другие сферы деятельности,
где рыночный механизм не может действовать в принципе. Искусство
централизованного планирования состоит как раз в том, чтобы общество не
испытывало недостатка в чем-либо, когда это что-то вдруг понадобится.  

2.3.3. О системе стимулирования труда.

При
социализме возникает еще одна сторона производственных отношений, связанная с
планомерностью организации общественного производства. Экономика – не армейская
структура, действующая по приказам начальников сверху. Не бывает выполнения планов без экономических механизмов их
осуществления, т.е. определенной системыпроизводственных отношений, создающих у работников мотивацию в
достижении запланированных результатов производства. Они всегда есть на
практике, даже если мы об их существовании не подозреваем. При капитализме они
выстраиваются стихийно на основе индивидуальных представлений предпринимателей
(основанных на традиционной практике). При социализме, когда государство
становится собственником большинства национализированных предприятий, его область
влияния на состояние экономики резко возрастает. Государство приобретает
функцию обеспечивать эффективное использование средств производства путем
активизации творческого потенциала трудящихся в интересах общества. И главным
инструментом реализации этой цели становится система стимулирования труда, составляющая
область решающего воздействия государства на состояние экономики в целом.

Достижение целей
организации производства становится возможно, когда применяются правильные
выстроенные и действующие в соответствии с логикой объективных экономических законов
механизмы стимулирования труда.

Под системой
стимулирования труда мы понимаем определенную систему формирования активного
отношения к труду коллектива предприятия в целом и каждого отдельного работника
посредством принятия мер материального и морального поощрения за трудовые и
творческие достижения на каждом рабочем месте. Именно эта система
стимулирования должна создавать заинтересованность персонала предприятия в
рациональном использовании средств производства и творческого потенциала самих
работников для достижения высоких конечных результатов производства, роста
производительности труда, снижения себестоимости продукции, получения отличного
ее качества, разнообразия ее ассортимента, внедрения научно-технических и
организационных достижений в хозяйственную практику. Она же должна обеспечивать
социальную справедливость (равную плату за равный труд), правильные пропорции в
развитии общественного производства, в том числе и рассмотренное выше
опережение товарного предложения по отношению к росту платежеспособного спроса
населения.

Об этой системе стимулирования
и таком разнообразии ее функций столетие назад вообще не было представлений в
науке. Более того, считалось, что при социализме не будет товарно-денежных
отношений, а значит, и экономических механизмов стимулирования. Именно поэтому
начало социализма было связано с политикой военного коммунизма, что привело
хозяйство страны в полное расстройство. Вынужденный переход к НЭПу вернул
организацию этой системы по буржуазному образцу. Это нормализовало положение
дел в экономике. Но темпы ее роста были типично капиталистическими и явно
недостаточными для выживания нашей страны во враждебном империалистическом
окружении.

Кроме нового источника
развития, который давало устранение частной собственности на средства
производства, необходимо было создавать и новые механизмы стимулирования,
обеспечивающие как эффективное использование уже существующего
производственного и трудового потенциала, так и высокие темпы развития страны
на индустриальной основе.

Фактические результаты
сталинской экономики говорят, что такой механизм создавался, но сложился не
сразу, а постепенно, методом проб и ошибок.

В первую пятилетку
(1928–1932 гг.) имело место даже повышение себестоимости промышленной продукции
на 2,3% (одного из главных показателей эффективности экономики), по отдельным
видам продукции более значительное, сопровождаемое повышением потребительских
цен. Но на фоне общего кризиса капитализма и инфляционного роста цен в странах
Запада оно выглядело вполне умеренным и допустимым.

В годы второй пятилетки
(1933–1937 гг.) произошло снижение себестоимости на 10,3%. В мирные годы
третьей пятилетки (1938–1940 гг.) она оставалась без
изменения. В четвертой пятилетке (1946–1950 гг.) себестоимость промышленной
продукции снизилась на 17,0%. А в пятой пятилетке (1951–1955 гг.) было
достигнуто рекордное снижение издержек производства на 23,3%.

Это значит,
что к концу сталинского периода система стимулирования стала справляться со
своими функциями. С одной стороны, она стимулировала эффективное использование
существующего производственного потенциала и внедрение новой техники, будила
творческую инициативу производственных коллективов, активизировала
рационализацию и изобретательство. При росте ВВП более чем на 100%, численность
занятых выросла за 1950-е гг. лишь на 22%. Таким образом, за счет роста
производительности труда создавалось около 80% прироста ВВП, т.е. вдвое выше,
чем в довоенный период. С другой стороны, через систему стимулирования труда
происходила увязка результатов производства и фонда оплаты труда, причем в той
самой пропорции, когда устанавливалось опережение товарного предложения по
отношению к совокупному платежеспособному спросу населения, дающее возможность
проводить ежегодное снижение цен на ТНП. Правда, применяемые методы, которыми достигалось
это опережение, были не самыми удачными (часто за счет ущемления интересов
сельского хозяйства). Это как раз и требовало совершенствования
производственных отношений в сфере стимулирования труда для приведения их в
соответствие ростом производительных сил общества, о котором говорил
Сталин. 

Но поскольку в
господствующей системе представлений о социализме того периода товарно-денежные
отношения считались рудиментом капитализма, постепенно вытесняемым из
экономики, а про структуру производственных редко кто вспоминал, то должного
внимания к себе они не привлекали. Поэтому белым пятном теории оставались
взгляды о том, что такое производственные отношения вообще, какова их
структура, функции, принципы построения и т.п. Система стимулирования труда, как
составная часть этих отношений, не была исключением. В результате экономический
механизм реализации плановых заданий оставался
спонтанно возникшим, сложным и несовершенным, имевшим множество натуральных и
стоимостных показателей (уровень выполнения плановых заданий, важнейшая номенклатура выпуска, снижение
себестоимости продукции, производительность труда и др.), разнонаправленность их действия, создающим антистимулы,
тормозившие развитие. Очень высокие темпы экономического роста (по меркам
капитализма), оказывались существенно заниженными, если их оценивать с позиций
потенциально возможных результатов социалистического производства (при
отсутствии элементов бесхозяйственности).

Таким образом, в сталинской экономике действовала не самая совершенная
система производственных отношений, но все же в части стимулирования труда
создававшая заинтересованность производственных звеньев в росте объемов
производства, его технической оснащенности, активизации творческой активности
производственных коллективов, 
нацеливающая их на достижение высоких результатов общественного
производства. Она же создавала предпосылки для обеспечения нужной
пропорциональности развития экономики в длительной перспективе. Однако полное содержание
производственных отношений, роль каждой их составной части оставались для
большинства специалистов неизвестными.

2.3.4. Идеологические особенности сталинской экономики.

На эту сторону сталинского периода мало кто обращает внимание. И
напрасно. Здесь тоже много уроков большого практического значения.

Строительство нового общества началось в России не случайно. Ее
история богата революционными идеями и событиями от крестьянских волнений
средневековья до социалистической революции 1917 года (Степан Разин, Иван
Болотников, Емельян Пугачев, декабристы, народовольцы, социал-демократы, большевики и
др.). Западный марксизм лишь попал на подготовленную почву и был усвоен как
революционное учение лучше, чем на Западе. А когда выявлялась несостоятельность
некоторых положений этого учения, наши вожди пролетариата решительно
пересматривали его ключевые положения. В частности, В.И.Ленин пришел к выводу о
возможности социалистической революции в экономически отсталой стране и
необходимости товарно-денежных отношений при строительстве социализма, а Сталин
первым усвоил эти уроки, следовал им на деле и требовал того же от ученых при
анализе практики хозяйствования.

Успехи сталинского руководства экономикой базируются на понимании
основных положений марксизма, роли госсобственности как экономической основы социализма,
теории простого и расширенного воспроизводства, сути производственных
отношений, включающих производительные силы в процессы производства благ и
услуг, места и роли механизмов хозяйствования как части производственных
отношений, которые необходимо корректировать по мере развития производительных
сил общества. Особое место уделялось проблеме ускоренного роста производства
средств производства как основы безопасности страны и ее научно-технического
развития.

Будучи
знатоком марксизма и в то же время практиком хозяйственного строительства, не
лишенным здравого смысла, Сталин особенно остро ощущал недостаточность теории.
Он часто действовал в разрез с догмами марксизма: не подвергал
сомнению необходимость товарно-денежных отношений, признавал действие закона
стоимости, хотя и в ограниченных пределах, не помышлял о ликвидации государства
как органа власти в обществе. Он на практике доказал возможность построения
социализма в отдельно взятой стране, проводил индустриализацию,
ускоренно создавал оборонный комплекс, укреплял экономическую независимость
СССР в опоре на собственные силы,  выдвинул стройную систему представлений о
полной и окончательной победе социализма и др. В деле построения новой
экономики неизбежно возникали ошибки и ему нужно было
минимизировать их издержки. Поэтому он постоянно (с середины 30-х годов)
думал о развитии теории строительства социалистического общества, принимал
участие в обсуждении возникавших проблем, в т.ч. и остро необходимого учебника
по политической экономии. Рассматривая его макет  в начале 1941 года, Сталин делал свои
замечания и говорил коллективу его соавторов: «Если хотите
на все искать ответов у Маркса, то пропадете… Надо самим работать головой».
(Беседа И.В.Сталина по вопросам политической
экономии. Запись 29 января 1941г. Исторический архив, 2012, №4, C. 10.)

В условиях довольно
значительной теоретической неопределенности, он сумел выстроить динамичную
экономику. Высокий уровень ответственности за принимаемые управленческие
решения, ставший при Сталине правилом, обеспечивал профессиональную
компетентность управленческого состава в органах власти. Он сам учился на
практике, достиг значительных успехов в хозяйственном строительстве. Но как теоретик, он понимал, что выстроенная им система
производственных отношений недостаточно совершенна и требует к себе постоянного
внимания. Он предупреждал, что ее устаревание может приводить к серьезным
экономическим проблемам и потому требовал «включения мозгов» для научного
обобщения практического опыта. В помощь ученым он написал книгу «Экономические
проблемы социализма в СССР», где представил направления, по которым, на его
взгляд, требуется углубление знаний о законах развития общества на современном
этапе.  Хорошо понимая значение политэкономических
знаний, он утверждал: «Без теории нам смерть». И эти слова тоже оказались
пророчеством. Но включить мозги своим современникам ему так и не удалось.
Учебник вышел уже после его кончины и не без широких пробелов в области теории
построения социалистического общества. Научное обобщение практики первых
пятилеток так и не стало полным (особенно в части места и роли производственных
отношений). Предубеждение о товарно-денежных отношениях как рудименте
капитализма сохраняется среди марксистов и по сей день. Хуже того, последующие
«строители коммунизма» утратили вообще культуру воспроизводства верных
представлений о законах общественного развития и стали делать грубейшие
просчеты в организации общественного производства. И дело закончилось развалом
всего социалистического содружества государств.

Сталинский
период, как мы видим, отличается еще и тем, что во главе страны находился последний грамотный
марксист того периода И.В.Сталин. Этому факту не придавалось особого
значения. Считалось, что недостаток политэкономического образования
политического лидера общества может быть компенсирован профессионалами в его
окружении. Но провальная практика последующих периодов от Хрущева до Ельцина
вынуждает отказаться от такого представления. Один из правильных выводов всей хозяйственной практики нашей страны –
обязательность не просто политэкономической, а именно марксистской подготовки
политического лидера для обеспечения нормального экономического развития
страны. А сам марксизм предполагает критическое переосмысление положений
классики дореволюционного периода и научное обобщение всей практики
хозяйственного развития страны в послереволюционное столетие.

2.3.5. Что нового дало теоретическое обобщение сталинской
экономики?

1. Дана должная оценка
значения факту национализации средств производства и ликвидации социально
паразитических слоев общества. Она высвобождает гигантский дополнительный
внутренний источник развития социалистического общества величиной в половину
ВВП. Он образует основное конкурентное преимущество социалистического строя
общества в сравнении с капитализмом.

2. Это преимущество
сохраняется и даже растет по мере совершенствования механизмов хозяйствования
(в т.ч. системы стимулирования труда) и приведения их в соответствие со
степенью развития производительных сил общества. Но если этого не происходит,
устаревшие производственные отношения становятся тормозом развития, вызывая
повышенную затратность используемых ресурсов, выталкивание элементов НТП,
диспропорции развития.

3. В сталинский период
была выстроена система производственных отношений в основном на интуитивной
основе политического лидера, дававшая высокие темпы экономического роста. Она
вывела страну на вершины научно-технического прогресса и сделала СССР второй по
мощи державой мира. Но она так и осталась теоретически недораскрытой и во
многом несовершенной. В итоге наряду с достижениями мы имели неэквивалентный
обмен результатами деятельности, заметное отставание в развитии сельского
хозяйства, недоиспользование производственных мощностей, нерациональность
природопользования и др.

4.  В сталинской экономике разработан и применен
уникальный метод обеспечения сбалансированности экономического развития в
длительной перспективе, состоящий в сознательном опережении товарного
предложения по отношению к платежеспособному спросу населения и регулярному
снижению цен.

В этом методе
обеспечения сбалансированности современники Сталина видели только зримое
воплощение идеи роста благосостояния граждан в результате снижения цен, но не
рассмотрели главного. Посредством корректировки планов в ответ на снижение цен
этот механизм настраивает производство на максимально полное удовлетворение
общественных потребностей. Не заметили и того факта, что опережение товарного
предложения по отношению к платежеспособному спросу населения служит средством запуска рыночный механизм регулирования в плановой экономике.

5. На
практике показано, что рыночный механизм регулирования совместим с
централизованным планированием. План и рынок не противоречат, а взаимно
дополняют друг друга и действуют более успешно, поскольку гарантируется баланс
экономики (методами снижения цен и ограничения экспорта по воле производителей)
гораздо лучше, чем при капитализме посредством экономических кризисов. В
результате рост внутреннего рынка и благосостояния граждан в обществе
оказываются существенно выше, чем это возможно при капитализме.

6. Блокирование роста цен не мешает, а помогает действию «рыночной руки
рынка», поскольку ограничивает эгоистические тенденции производителей продукции
в получении дополнительных доходов за счет давления на цены в сторону их роста.
Следовательно, в экономическом механизме хозяйствования необходимо иметь
элемент производственных отношений, который должен осуществлять эту ограничительную
функцию.

7.
Сталинская экономика как рыночная экономика – более совершенная, чем
капиталистическая, в т.ч. и современная. В ней невозможны кризисы
перепроизводства в связи с расхождением спроса и предложения и других
диспропорций. В ней исключен рост цен под влиянием субъектов хозяйствования
(самих производителей или торговых посредников). Монополия на внешнеэкономическую деятельность закрывала
возможность получения дополнительных доходов производителям, когда потребности
общества в данном виде продукта удовлетворялись ниже уровня насыщения (когда
избыток товаров мог быть реализован на внешних рынках без ущерба для общества).
Такая монополия – важный элемент рыночного регулирования, вынуждающий
производить снижение цен на внутреннем рынке.

8. Известно, что рынок
как элемент механизма хозяйствования обеспечивает широчайший ассортимент
производимых товаров народного потребления. Это обстоятельство открывает
перспективу существенного упрощения самого процесса планирования посредством
отказа от централизованного директивного планирования производства ТНП. Это
позволяет сосредоточить внимание на других (и главных при социализме)
направлениях экономического развития (фундаментальная наука и прикладные
исследования, обеспечивающие научно-технический прогресс, оборонный комплекс,
социальная сфера, защита окружающей среды и главное – обеспечение полного и
всестороннего развития человека за счет общественных фондов потребления).

9. Государство само
может и должно создавать благоприятные условия для действия механизма рыночного
регулирования, причем в более совершенной форме, чем стихийная «свобода
предпринимательства» в капиталистической экономике, которая на самом деле
блокирует нормальную работу рыночного механизма, вызывая экономические кризисы
как средство восстановления постоянно нарушаемой пропорциональности развития;

10.
Согласованное (пропорциональное) развитие различных сторон всего
народнохозяйственного комплекса может быть обеспечено инвестиционным процессом
(т.е. без директивных плановых заданий, как по товарам народного потребления,
так и по средствам производства) путем капитальных вложений в те сектора
экономики, которые дают их максимальную эффективность. Принципиально этот путь
показан сталинской экономикой (в том числе опережением в развитии предприятий
группы А над предприятиями группы Б).

Директивность
планирования, конечно же, остается, но только там, где рыночные механизмы не
могут работать эффективно в принципе (фундаментальная и прикладная наука, ВПК,
медицина, социальная сфера, включая возможности полного и всестороннего развития
каждого члена общества). Такой подход существенно упрощает сам процесс
планирования и в то же время максимально расширяет творческую инициативу
производственных коллективов, что как раз и гарантирует максимально возможные
темпы экономического роста в длительной перспективе, т.е. может
быть постоянно действующим фактором развития общества.

11. Далеко
не все открывающиеся возможности сталинских методов хозяйствования были
реализованы в самой его экономике. Для этого как раз и нужно было ее
теоретическое обобщение. Но сам Сталин занимался практическим руководством, а
творческого потенциала его современников просто не хватило для такой работы.

3. Что не поняли и какими просчетами мы разрушали
механизмы хозяйствования в послесталинский период?

Сталинская
экономика с ее достижениями и нерешенными проблемами досталась в наследство его
преемникам, уровень профессионализма которых был крайне ограничен и не позволял
делать достоверные научные выводы из практики хозяйствования. Отсутствие
необходимой политэкономической подготовки самым трагичным образом сказалось на
судьбе страны. В сложившиеся, но не понятые производственные отношения
(механизмы хозяйствования) стали вноситься изменения, сводящие на нет
преимущества и достижения социалистической экономики, а нерешенные проблемы
росли и углублялись, систематически осложняя положение дел в стране. Но главных
причин случившейся геополитической катастрофы с нашей странной и миром не
названо до сих пор.

3.1. Отсутствие понимания основ успешности
экономики Сталина в послевоенный период.

Рассмотренные
выше особенности сталинской экономики вряд ли покажутся хорошо знакомыми
современным обществоведам. И уж точно никто из марксистов 50-х годов о них
толком ничего сказать не мог.

Представление
о законе планомерности непременно как о централизованном планировании
производственных заданий, максимально приближенных к объему и структуре
общественных потребностей, было безраздельно господствующим. Считалось, что чем
выше охват такими планами всех областей и секторов экономики, тем лучше это для
экономики в целом. Равно как и идея вытеснения товарно-денежных отношений и
замены их непосредственным продуктообменом в социалистическом обществе. (Идея
ложная в своей основе, отвергнутая Лениным с 1921 года, но занимающая пока преобладающее
место в марксистских взглядах о законах общественного развития)

Ленинская
трактовка планомерности как сознательного поддержания пропорциональности
развития экономики, не отрицающая возможности использования других средств
поддержания взаимной соразмерности отраслей народного хозяйства в длительной
перспективе, оказалась толи забытой, толи вообще не воспринималась как
альтернатива директивному номенклатурному планированию.

Да и сама
сталинская экономика послевоенного периода была не столь директивна, как думают
многие. Планы ежегодно корректировались в ответ на динамику цен в стране под
действием закона спроса и предложения.  А
практика СССР самим крахом социализма в послесталинский период доказала
ошибочность утверждения, что только на базе планового ведения хозяйства можно
преодолеть такое проклятие рыночной (капиталистической) экономики как кризисы.

Диспропорции
были и в сталинский период (в частности отставание в развитии сельского
хозяйства). Хрущев внес весомую лепту в дезорганизацию экономики. В брежневский
период и особенно при Горбачеве централизованное планирование стало антинаучным
по сути. Оно привело страну к жесточайшему экономическому и политическому
кризису, к развалу СССР и всего социалистического содружества.

С позиций
Хрущева существенное опережение товарного предложения по отношению к совокупным
доходам населения в сталинской экономике рассматривалось как ненужная
диспропорция. Естественно, что первым актом «совершенствования»
планирования стало устранение этого механизма и прекращение практики ежегодное
снижение цен. Тем самым из механизма хозяйствования был выведен единственный
проверенный на практике метод приведения в соответствие спроса и предложения,
нацеливающий предприятия на максимально полное удовлетворение общественных
потребностей по ТНП. С этого момента дан старт развитию товарно-денежной
диспропорциональности экономики, закончившейся через 40 лет пустыми полками в
магазинах и развалом СССР.

Отмена
планирования опережения товарного предложения была прямым доказательством
полного непонимания важнейших особенностей сталинских методов хозяйствования,
обеспечивающих устойчивость экономического роста и пропорциональность развития
в части товарно-денежной сбалансированности спроса и предложения. (При этом
имели место другие диспропорции.)

В том же учебнике
политэкономии 1954 года отмечается: «Социалистическое сельское хозяйство
за годы своего существования достигло больших успехов на основе колхозного строя. Однако по темпам роста сельское хозяйство
сильно отстаѐт от промышленности. С 1940 по 1952 г. при росте промышленной
продукции в 2,3 раза валовая продукция сельского хозяйства в сопоставимых ценах
выросла всего на 10%. В особенности отстают такие важные отрасли сельского
хозяйства, как производство зерна, животноводство, производство картофеля,
овощеводство. В силу этого возникло явное несоответствие между быстро растущей
потребностью населения в зерне, мясе, молочных продуктах, овощах, фруктах и т.
д., с одной стороны, и уровнем сельскохозяйственного производства – с другой.
Это отставание сельского хозяйства от промышленности не давало возможности
поднять народное потребление до уровня, которого оно могло бы достигнуть при
данной степени индустриального развития страны. Мощное развитие тяжѐлой
промышленности создало условия для крутого подъѐма социалистического сельского
хозяйства. Возникла возможность и необходимость всемерно ускорить темпы роста
сельскохозяйственного производства. Исходя из этого, Коммунистическая партия и
Советское государство в 1953 г. поставили задачу в ближайшие годы добиться
решительного подъѐма сельского хозяйства, чтобы в достатке удовлетворить
растущие потребности населения страны в продовольственных продуктах и
обеспечить сырьѐм лѐгкую промышленность». (Политическая экономия. Учебник Государственное издательство
политической литературы. Москва. 1954 стр. 303).

Крутого
подъѐма социалистического сельского хозяйства не получилось в четвертой
пятилетке (1946-1950гг.). План прироста продукции сельского
хозяйства не выполнен. При запланированном превышении  объема производства СХ на 23% по сравнению с
1940 годам он составил 97%. И дело не в степени разорения села войной, а в
неправильно расставленных приоритетах, недоучета природной рискованности
земледелия в стране. На нужды сельского хозяйства было направлено только 7%
всего объема инвестиций. Сказался и неурожай 1946 года, когда зерновых культур
было собрано в 2,2 раза меньше довоенного 1940 года (39,6 млн. т. против 95,6
млн. т. в 1940г.). Но больше всего тормозил развитие сельского хозяйства разрыв
между издержками производства и закупочными государственными ценами на
продукцию аграрного сектора, установленными много ниже ее себестоимости.

3.2. Отсутствие понимания сути
производственных отношений.

Сбалансированность
экономики по ТНП не означает, что все проблемы пропорциональности развития в
сталинской экономике были решены. Самой серьезной проблемой было существенное
отставание в развитии сельского хозяйства, которое не удалось преодолеть и в
послевоенный период. Частично это объясняется сознательной политикой проведения
индустриализации страны и ускоренного наращивания оборонного комплекса за счет
и в ущерб сельскому хозяйству (высокие налоги, обязательность плановых поставок
продукции сельского хозяйства и крайне низкие закупочные цены на нее, не
покрывающие издержек производства). Но если в мобилизационной экономике это
можно понять, то в послевоенный период, когда СССР доказал свое превосходство и
никто с ним воевать не собирался, эта политика могла быть существенно
откорректирована. И если это не получилось, то только по объективной причине –
недостаточному уровню знаний относительно того, как обеспечивается
пропорциональность межотраслевого развития народного хозяйства.

Обращая внимание на эту
важную проблему – соответствие производительных сил и производственных
отношений, Сталин писал: «Новые
производственные отношения не могут остаться и не остаются вечно новыми, они
начинают стареть и впадать в противоречие с дальнейшим развитием
производительных сил, они начинают терять роль главного двигателя производительных
сил и превращаются в тормоз. Тогда на место таких производственных отношений,
ставших уже старыми, появляются новые производственные отношения, роль которых
состоит в том, чтобы быть главным двигателем дальнейшего развития
производительных сил».

 «Своеобразие развития производственных
отношений от роли тормоза производительных сил к роли главного их двигателя
вперед и от роли главного двигателя к роли тормоза производительных сил, – напоминал он, — составляет один из главных элементов марксистской материалистической
диалектики. Это знают теперь все приготовишки от марксизма». (Экономические
проблемы социализма в СССР. )

С этими тезисами едва ли
кто-то станет спорить. Но чтобы приводить в соответствие производительные силы
и производственные отношения, нужно хорошо понимать, что представляют собой
последние, в каких формах они существуют в экономической практике, какие
функции они реализуют в механизмах хозяйствования. Не зная этого, вряд ли можно
увидеть, какие из них становятся тормозом развития производительных сил и в
каком направлении их нужно совершенствовать.

Сталин лично выстраивал
механизмы хозяйствования, добился значительных успехов в экономическом развитии
страны, говорил и писал о необходимости совершенствования производственных
отношений. Но и он едва ли  хорошо
представлял себе их сущность, структуру и функции.

А если судить по
содержанию учебника политэкономии 1954 года, нужного понимания особенностей
закона пропорциональности и средств его реализации (в т.ч. правильности
понимания сути, форм и функций самих производственных отношений, расстановки
приоритетов, учета рисков, необходимости формирования некоторых резервов,
сочетания с другими законами экономики) не было и у авторского коллектива
учебника.

В названном учебнике
«социалистические производственные отношения характеризуются: 1)
безраздельным господством общественной собственности на средства производства;
2) освобождением трудящихся от эксплуатации и установлением отношений
товарищеского сотрудничества и социалистической взаимопомощи; 3) распределением
продуктов в интересах самих трудящихся. Социалистическая собственность на
средства производства определяет собой совершенно иной, чем при капитализме,
характер взаимных отношений людей в процессе производства». (Политическая экономия. Учебник Государственное издательство политической литературы.
Москва. 1954 стр. 30?)

Характеристики-то
давали, а вот описания того, что они собой представляют по сути, в каких формах
они выступают на практике, какие функции реализуют или должны выполнять в
механизмах хозяйствования, ничего такого в учебнике мы не найдем. А это значит,
что наука того периода таких представлений не имела и давала характеристики
тому, чего не ведает (за исключением отношений рыночного обмена результатами
деятельности, рассмотренных классиками при анализе капиталистического способа
производства). Не прибавилось этих знаний в официальной науке и в последующем
(судя по изданной учебной литературе), хотя именно они должны были стать
основным объектом исследования. А это значит, что приводить в соответствие
быстро развивающиеся производительные силы и производственные отношения можно
было только методом проб и ошибок. И степень успешности такой деятельности
прямо зависела от уровня политэкономической подготовки лиц в высших эшелонах
власти в стране и хозяйственной интуиции. К тому же, догматизация ряда других
положений  марксизма тоже оказала свое
влияние. Управленческая практика политических лидеров СССР служит хорошей
иллюстрацией этой связи.

3.2.1. Хрущевский период.

Особой непродуманностью
и противоречивостью отличались управленческие решения Хрущева Н.С.

Отстающее в
развитии сельское хозяйство требовало повышенного снимания к его нуждам.
Правительством председателя Совета Министров СССР Г.М. Маленкова летом 1953
года был разработан ряд мер, в т.ч. увеличение до 40 млрд. рублей вложений в
развитие в сельское хозяйство, существенное облегчение положения крестьянства,
что было очевидной необходимостью. Налоги с подсобного хозяйства были уменьшены
вдвое и стали взиматься не с дохода, а по размеру земельного участка. Нормы
поста­вок с личного подворья были снижены, недоимки прошлых лет списаны. В разы
подняты закупочные цены на продукцию по всему ассортименту (молоко, масло,
картофель и мясо скота и птицы и др.). В течение 1954 года они пересматривались несколько раз и
в конце концов были установлены по зерновым на уровне в 5-7 раз выше
первоначального, по подсолнечнику и мясу — в 6 раз, по шерсти и картофелю — в 3
раза выше.

Кроме того,
для укрепления руководящих кадров колхозов, совхозов и МТС на работу в качестве
их председателей и директоров было направлено более 20 тыс. партработников и
свыше 120 тыс. специалистов сельского хозяйства — агрономов, зоотехников и
ветеринаров из управленческого аппарата министерств, ведомств, обкомов и
райкомов партии, которые были переведены на практическую работу в село.

Ситуация
в сельском хозяйстве стала выправляться. Денежные доходы колхозов в 1957 г. к
1952 г. в расчете на каждый колхозный двор увеличились в 2,3 раза, выдача денег
на трудодень — в 3 раза, резко возросла продукция личных подсобных хозяйств. В течение пяти лет после
сентябрьского пленума среднегодовой прирост продукции аграрного сектора
превышал 7 %. 

Неурожай в
1953 г. обострил проблему с заготовками хлеба. Его собрали только около 31 млн.
т., что было меньше половины продо­вольственных и других потребностей страны.
Приходилось использовать стратегические запасы.

Перехватив
новаторскую инициативу у Маленкова, Хрущев
выступил на сентябрьском Пленуме Центрального Комитета с
докладом о положении сельского хозяйства, где представил реалистическую картину
бедственно состояния этой отрасли. Он говорил о нарушении сбалансированности
между ростом промышленности и положением дел в сельском хозяйстве, о низком
уровне удовлетворения потребностей населения в продуктах первой необходимости,
о первоочередных мерах по исправлению положения дел в деревне. Тогда же он был
избран первым секретарем КПСС и получил широкие возможности для реализации
своих масштабных, но плохо продуманных инициатив.

1) Одним из первых стало его предложение по
освоению целинных и залежных земель на
просторах Урала, Казахстана и Сибири.

 В конце января 1954 г.
Н.С. Хрущев направил в Президиум ЦК записку о состоянии и перспективах развития
сельского хозяйства страны. Одним из приложений к ней было обоснование президентом
ВАСХНИЛ академиком Т.Д. Лысенко возможности и необходимости получения урожаев
зерновых культур на целинных и залежных землях в 15 центнеров с гектара
(правда, при соблюдении известных в то время передовых агротехнических приемов
и адаптированных к степным условиям сортов зерновых культур). Как получена
такая записка, история умалчивает. Но известно, что урожаи в крайне рискованных
районах освоения новых земель, по его же мнению, не могли превышать 10 ц. с га.
и в беседе с И.В.Сталиным на ту же тему он отстаивал идею интенсификации
земледелия в традиционных районах выращивания зерновых культур.

В
феврале 1954 г. состоялся очередной Пленум ЦК, который сделал поворот от курса
на интенсификацию сельского хозяйства,
провозглашенного Г.М. Маленковым еще летом прошлого года, на экстенсивные методы подъема
сельского хозяйства, предложенные Хрущевым, как более простые,
быстрые и надежные. В итоге принято постановление «О дальнейшем увеличении
производства зерна в стране и об освоении целинных и залежных земель», где
предполагалось в течение ближайших лет создать крупные зерновые совхозы и освоить
около 13 млн. гектаров целинных и залежных земель на Урале, в Сибири и
Казахстане. Категорические возражения Г.М. Маленков и других известных членов
Президиума ЦК, в частности, В.М. Молотова, К.Е. Ворошилова, не были приняты во
внимание.

В
1954 году удалось засеять на площади в 3,6 млн. га. Урожай оказался довольно
хорошим (около 9 центнеров с га). Видя в этом результате подтверждение
правильности своих идей, Хрущев на ближайшем Пленуме ЦК, посвященном проблемам
сельского хозяйства (в январе 1955 г.) добился решения о расширении программы
освоения целинных и залежных земель до 28-30 млн. га к концу 1956 г., особо
подчеркивая, что их освоение является «наиболее доступным и быстрым источником увеличения производства зерна в
стране».

Подъем
целины потребовал гигантских затрат средств, материальных ресурсов и
героического труда соотечественников. В освоении целины приняли участие сотни
тысяч комсомольцев и добровольцев, в основном 
молодежь в возрасте до 25 лет. На целину направлены почти все
производимые в стране тракторы, комбайны и другая сельхозтехника, треть
финансовых средств (31 млрд. руб.), вложенных в развитие сельского хозяйства.
Сотни тысяч студентов и механизаторов из всех регионов страны ежегодно
принимали активное участие в уборочных кампаниях. Капитальные затраты и
производственные издержки вообще не принимались во внимание в этой грандиозной
битве за хлеб.

Уже
в три первых целинных года было распахано свыше 33 млн. га земли. Создано 425
крупных зерновых совхозов. В результате заготовки хлеба выросли до 54 млн. т,
валовой сбор зерна увеличился в 1953-1956 гг. с 82,5 до 125 млн. т. В 1957―1958
гг. целинные земли дали рекордный урожай (около 10 центнеров с гектара) и
обеспечили заготовку почти половины всего валового сбора зерновых культур в
стране, то есть порядка 58―60 млн. тонн.

Полагая,
что в результате освоение целинных и залежных земель уже создана новая зерновая
база стра­ны, Хрущев в декабре 1958 г. уверенно заявил, что подъем этих земель
стал решающим фактором решения зерновой
проблемы в стране. Однако это утверждение было слишком поспешным.

Стратегический
просчет этого решения состоял в том, что полностью игнорировались
дифференциальные характеристики целинных и залежных земель, явно отрицательные,
прямо снижающие соотношение результатов освоения (товарное зерно) и затрат на
его получение в целом по стране. Целинная программа отвлекла значительные
ресурсы от укрепления зернового хозяйства в традиционных аграрных районах РСФСР
и привела к торможению роста их продуктивности. Вместе с тем, ожидаемый
результат – получение устойчивых и высоких урожаев, был изначально преувеличен
и не был достигнут.

Запаса
природного плодородия целинных земель было немного. Они постоянно требовали
больших капиталовложений, значительных мелиоративных работ, удобрений, новых
эффективных агрономических приемов обработки земель, борьбы с сорняками, методов
уборки и хранения урожая и т.п. Ничего подобного на практике не происходило.
Поэтому после двух-трех лет приличных урожаев их естественное плодородие стало
резко падать. В следующие два года урожайность снизилась до 5-6 центнеров с га.
Затем пыльные бури просто сдули плодородный слой почвы с беззащитной перед
ветровой эрозией территории. Треть освоенных целинных земель пришлось перевести
в разряд пастбищ. А в 1962―1963 гг. из-за выветривания и плохих погодных
условий, на целинных землях не удалось собрать даже посевной фонд. Таким
образом, гигантские затраты и героический труд людей привели к нулевому
конечному результату. Сбор зерна в других областях тоже был плохим. Угрозу
голода в стране удалось предотвратить только благодаря масштабным закупкам
зерна за рубежом.

2) Ославила Хрущева и кукурузная
затея.

Она
началась еще в январе 1956 г. когда по его инициативе было принято совместное
постановление ЦК КПСС и Совет Министров СССР «Об увеличении посевов
кукурузы и других сельскохозяйственных культур», в котором заявлено,
что «повсеместное распространение этой зерновой и силосной
культуры является важнейшей партийной задачей».

По
его мнению, урожайность этой «царицы полей» должна составить 300—600
центнеров зеленой массы на гектар, что позволит полностью обеспечить кормами
животноводство в стране. Уже за первые два года посевы кукурузы выросли
десятикратно. А после официального визита Н.С. Хрущева в США в сентябре 1959 г.
и посещения им кукурузной фермы миллионера Р. Гарета в стране началась настоящая
кукурузная горячка. Ее сеяли, не считаясь с земельными особенностями и
климатическими условиями (в засушливой зоне и в северных районах), часто в
принудительном порядке. К 1963 г. посевные площади под кукурузу были увеличены
до 37 млн. гектаров, в том числе и за счет лучших пахотных земель. Ради
кукурузы сокращались посевы пшеницы и ржи, что привело к общему снижению сбора
зерновых культур.

Между
тем, урожайность кукурузы на силос и зеленый корм в нечерноземной зоне РСФСР,
где ею были засеяны почти 3,5 млн. гектаров земли, составляла всего 32―34
центнера с гектара. Не сильно выше он был и большинстве районов черноземной
зоны.

Многолетние
наблюдения крупных ученых и опытных агрономов, в том числе академика Т.С.
Мальцева, убедительно показывали, что:

а)
кукуруза – культура трудоемкая и дает гораздо более дорогие корма, чем
многолетние травы;

б)
при дождливом и холодном лете кукуруза не вызревала и оставляла скот
практически без кормов, тогда как многолетние травы дают неплохой урожай и в
этих условиях.

Но
Хрущев, как обычно, отмахивался от разумных советов. Идеализация возможностей этой
культуры привела к тому, что и зерна, и кормов стало остро не хватать. О
желаемых прибавках производства мясомолочной продукции тоже пришлось
распрощаться.

3) Идея «догнать и
перегнать», Рязанское чудо.

Заметные
успехи сельского хозяйства после принятых в 1954 году мер подтолкнули амбиции
Хрущева и у него родилась идея догнать
и перегнать США   по производству мяса,
масла и молока на душу населения в ближайшие годы. Задачу «догнать
и перегнать» он озвучил на зональном совещании работников сельского
хозяйства 22 мая 1957 года в Ленинграде. А решить ее  Хрущев предполагал уже в 1960 году, т.е. за
три года.

Стране
не в диковинку обгонять развитые страны. Но безумием было сделать это «в
ближайшие годы», т.е. уже к 1960 г. в 3,5 раза увеличить производство мяса
в стране. Эта очередная «хрущевская затея» закончилась практически
полным разгромом всего животноводства в стране.

Утопичность замысла была более чем очевидна каждому животноводу. Утроение
производства мяса при прочих равных условиях (а они за год существенно не
меняются) означает утроение маточного поголовья животных, утроения
кормовой базы, мест содержания скота, соответствующего роста численности
обслуживающего персонала. Утроение всего этого богатства ни за три года, ни за пять
лет невозможно по биологическим и социально-экономическим  причинам. Уверовать в эту утопию может только
тот, у кого, как говорят в таких случаях, «не все дома» или
«крыша поехала». Естественно, что никто из практических работников
эту идею не поддержал. Поэтому первые полтора года после Ленинградского совещания не
вызвали ожидаемого встречного энтузиазма. Тогда в обкомы и крайкомы КПСС
было спущено указание «принять решительные меры» для
увеличения производства мяса в 1959 г.

 Первым
на призыв Хрущева откликнулся руководитель Рязанского
обкома А.Н. Ларионов,
взявшийся утроить государственные заготовки мяса в области за год. А 9 января 1959 г. его обещание по настоянию Хрущева
было опубликовано в “Правде”. Нашлись и последователи этой инициативы в
нескольких других областях.

В
докладе на XXI съезде КПСС в 1959 г. Хрущев сообщил, что «колхозники, рабочие совхозов,
специалисты сельского хозяйства … вскрывают такие резервы, умелое использование
которых позволит выполнить и перевыполнить задания по производству зерна, мяса
и других продуктов как по срокам, так и по объемам. Сейчас уже имеются первые
ласточки, которые предвещают нам хорошее лето. Например, по Рязанской области
приняты обязательства уже в нынешнем году увеличить по сравнению с 1958 годом
производство мяса в колхозах и совхозах в 3,8 раза, по Ставропольскому краю — в
2,5 раза, по Ростовской области — в два раза. По Московской области приняты
обязательства довести в 1959 году производство мяса в целом по области до 70
центнеров на сто гектаров сельскохозяйственных угодий и дать государству мяса в
2 раза больше, чем в 1958 году. Краснодарский край обязался произвести в
текущем году мяса по 84 центнера на сто гектаров и увеличить общее производство
мяса в колхозах и совхозах края за год более чем в 2,5 раза».
(Стенографический отчет. О контрольных
цифрах развития народного хозяйства СССР на  
1959—1965   годы. Доклад товарища Н. С. ХРУЩЕВА, стр. 37.)

Ларионов не был дилетантом инемало преуспел, выводя отстающую Рязанскую область из
послевоенной разрухи. Но он был подневольным и вряд ли пошел на такую авантюру,
если бы на него не давили из центра. Утроение по сравнению с 1958 годом было
невозможно еще и потому, что в этот год уже был скачок в приросте заготовок мяса.
Произошел он потому, что еще 20 августа было принято постановление ЦК КПСС по РСФСР
«О запрещении содержания скота в
личной собственности граждан, проживающих в городах и рабочих поселках»,
вынудившее 12,5 млн. городских семей, в основном — жителей районных
центров, проживавших в собственных домах, имевших небольшое подсобное
хозяйство, передать скот колхозам и совхозам. А те не имели ни мест содержания,
ни запаса кормов и потому отдали его на заготовительные пункты. Рязанская
область воспользовалась ситуацией и удвоила заготовки мяса с плановых 50 до 102
тыс. тонн. То же сделали и многие другие руководители краевой и областной
власти в РСФСР. И естественно, заготовки мяса резко возросли, а поголовье на
подворьях сократилось на 20%. Поэтому обязательство по утроению закупок
касалось не фактического уровня, достигнутого в 1958 году, а только плановых
поставок.

Кроме
того, объем производства мяса и объем закупок – далеко не одно и то же. Хрущев
ожидал увеличения производства мяса, а Ларионов думал, как выполнить обещание
без наращивания производства, поскольку как практик понимал, что такое
увеличение производства мяса за год невозможно в принципе. Но эти тонкости в
расхождении самого понимания сути обещаний Хрущева не интересовали.

После
съезда Хрущев посетил Рязань. Ларионов отчитался за поставки мяса областью в
58-м году и лично подтвердил обещание об утроении поставок в 1959 году.  Обязательства на 1960 год были еще выше — 180
тысяч тонн. За успехи 58-го года и ударные планы на будущее Хрущев наградил
область орденом Ленина (12 марта 1958).

Выполняя
обязательства при отсутствии резервов, Ларионов пустился «во все
тяжкие»: распорядился забить весь молодняк, большую часть молочного стада,
быков-производителей. Забрал под обещание вернуть весь скот, выращенный
колхозниками в личных хозяйствах. Организовал закупки скота в соседних областях за деньги,
предназначенные для приобретения техники и строительства школ. 16 декабря 1959
года торжественно отчитался о сдаче государству 150 тысяч тонн мяса, в три раза превысив плановые поставки прошлого года. За
этот «подвиг» Ларионов получил звание Героя Социалистического Труда.

В декабре
1959 г. на очередном Пленуме ЦК КПСС, вновь посвященном вопросам сельского
хозяйства, Н.С. Хрущев поставил в пример «трудовой подвиг рязанских
животноводов» и заявил, что их опыт нуждается в повсеместном
распространении. Однако в следующем же году заготовки мяса
составили всего 30 тыс. тонн, т.е. в 6 раз меньше обещанного. Поголовье скота в
области уменьшилось по сравнению с 1958 г. на 65 %. Колхозники, у которых под
расписку изъяли скот, отказывались обрабатывать колхозные земли, что привело к
падению производства зерна на 50 %. К осени 1960 года скрывать катастрофу стало
невозможно, и все руководство Рязанской области было уволено. 22 сентября 1960
года Ларионов застрелился. А 30.09.1960 он был
посмертно лишён звания Героя Социалистического Труда.

Конечно,
эта дикая история связана с особенностями личности Хрущева — вздорность
характера, самодурство, паталогическое отсутствие способности верно отражать в
сознании объективные закономерности хозяйственных явлений в деревне
(урожайность культур, законов воспроизводства домашних животных, влияния на них
климата местности и т.п.), понятные каждому рядовому сельскому жителю.
Клинический в буквальном смысле характер таких отклонений от нормы у нас не
вызывает сомнений. Но многолетняя история реформаторского зуда Хрущева наглядно
и убедительно демонстрирует главную беду политической системы общества – ее
беззащитность от «дурака во власти», способность такого человека
превратить все общество в «страну дураков». Ведь ликвидация маточного
поголовья скота приняла массовый характер. Примеров такого рода было
немало. Ровно за те же заслуги орденом Ленина награждена Кировская область (25 декабря 1959). О
широком распространении такого «опыта» свидетельствуют многочисленные
Постановления органов власти в стране: постановление Бюро ЦК КПСС по РСФСР «О продолжающейся практике
продажи и сдачи государству маловесного скота многими колхозами и совхозами»
(июнь 1960 г.); «О фактах грубых нарушений, допущенных по отдельным хозяйствам
Курганской, Воронежской, Свердловской областей и Краснодарском крае» (ноябрь
1960 г.); «Об увеличении дотации мясопродуктов Свердловской области» (февраль
1961 г.); постановление Совет Министров
РСФСР (от 5 июня 1961 г. № 727), «О мерах по предотвращению фактов обмана
государства и по усилению контроля за достоверностью
отчетов о выполнении планов и обязательств» и др.

Рассматривая
другие инициативы Хрущева, мы вряд ли добавим новые характеристики в его образ
правления. Поэтому только упомянем о них:

—
ликвидация машино-тракторных станций с навязывание
техники колхозам по установленным государством завышенным ценам при отсутствии
опыта и условий ее технического обслуживания, что резко осложнило
их экономическое положение;

—
политика укрупнения колхозов, когда средние размеры этих хозяйств возросли
примерно в три раза, что существенно сказалось и на самой управляемости
хозяйств, преобразования колхозов в совхозы;

—
идеи неперспективности малых и средних сел и деревень, повсеместного создания
крупных «агрогородов» и массовом переселении в них жителей;

—
существенное сокращение размеров крестьянских приусадебных хозяйств, фактическая
ликвидация мелкого крестьянского хозяйства в городах, значительно сократившая важнейший
источник поступления продовольствия;

—
реанимация задачи роста производства мяса в Нечерноземной зоне на основе
свиноводства и расширения посевов сахарной свеклы с получением 300-400
центнеров корнеплодов с гектара, хотя среднегодовая урожайность сахарной свеклы
в те годы составляла всего лишь 75 центнеров с гектара;

—
административная реформа 1957 года, заменившая отраслевой принцип управления
территориальным, создание совнархозов и разделение краевых, областных и
республиканских партийных комитетов на два обкома (крайкома) — по
промышленности и по сельскому хозяйству с потерей управляемости всем
народнохозяйственным комплексом.

В
результате реформаторской деятельности Хрущева стало понятно, что система
власти в стране начисто лишенной защиты от «кретинизма», что в
последствии привело ее к геополитической катастрофе.

Практически  это было разрушением сталинской экономики в
части:

а)
включения в систему фактора безответственности власти за последствия
управленческих решений;

б)
переход к негативной селекции кадров высшего управленческого персонала в
стране;

в)
отказа от механизма регулярного снижения цен и уже рассмотренного выше способа
поддержания товарно-денежной пропорциональности;

г)
искажение принципов хозрасчета, когда происходил громадный объем
капиталовложений в сельское хозяйство без получения желаемого результата, рост
затратности экономики в целом и «съедания» основного конкурентного
преимущества социализма как системы;

д)
развал управляемости народным хозяйством, что вылилось в резком снижении темпов
экономического роста и нарушения принципа планомерности развития;

е)
резкое падение политэкономического, интеллектуального и профессионального
уровня подготовки кадрового состава в высшем эшелоне власти в стране.

Темпы
роста экономики все же упали не так низко, страна наращивала успехи в освоении
космоса, в НТП, и нас еще нельзя было называть «страной дураков». Но
тенденция в этом направлении обозначилась четко.

В
результате хрущевских новаций и реформ производство мяса в стране выросло с 7,5
млн. до 8,3 млн. тонн, т.е. всего на 10% вместо обещанных советскому народу
350%. Семилетний план развития народного хозяйства был провален буквально по
всем показателям, страна вступила в полосу постоянно растущих закупок зерна и
других продовольственных товаров за рубежом.

Если о динамике судить по пятилеткам, то мы увидим: в
1951—1955 гг. рост сельскохозяйственного производства составил 21%, в 1956—1960
гг. он достиг 30%, а в 1961—1965 гг. провалился до 18%, хотя должен был
составить 70%.

14 октября 1964 года Пленум ЦК КПСС,
организованный во время отпуска Хрущёва, находившегося в Пицунде, освободил его от должности Первого
секретаря ЦК КПСС «по состоянию здоровья»
(в действительности за множество ошибок и утрату доверия как
политическому руководителю). На следующий день указом Президиума Верховного
Совета СССР Хрущёв был освобождён от должности главы советского правительства. На посту Первого секретаря ЦК КПСС его сменил
Л.И.Брежнев.

Единственной
надежной защитой от некомпетентности может быть только обязательность знания марксизма
как элемента профессиональной подготовки управленцев макроэкономического
уровня: во-первых, он труден для освоения и болванам не по зубам; во-вторых, он
дает именно те знания, которые являются главной частью профессиональной
подготовки представителей органов государственного управления; в-третьих,
поднимает общий уровень интеллектуального развития человека как главной части
производительных сил общества на новый уровень, обеспечивающий движение
общества по пути социально-экономического прогресса и возможность его перехода
в новое формационное состояние.

Но,
увы! С одной стороны, признавалась необходимость развития марксизма, а с другой
утверждалась незыблемость всех положений классиков, хотя историческая практика
ставила многие из них под сомнение. На деле происходила догматизация марксизма,
особенно опасная в ситуации, когда нарастало противоречие между прогрессом в
производительных силах страны и быстрого устаревающими производственными
отношениями, становящимися все более сильным тормозом общественного развития.
Вытравлялась его научная составляющая, в том числе область обобщения практики
реального социально-экономического развития общества СССР и других стран мира.
В конечном счете, марксизм превратился в разновидность религии, где происходило
глухое отрицание всяких достижений экономической мысли как факторов развития
как теории, так и практики хозяйствования. На его основе стало невозможно
решать возникающие проблемы экономического роста.

3.2.2. Реформы брежневского
периода.

Хрущевский
период внес дезорганизацию экономики. Потери от бесхозяйственности росли, а темпы экономического роста
снижались. Вместе
с тем, развитие экономики, имевшее сталинский потенциал роста, продолжалось. В очередной раз встала
задача привести в соответствие производительные силы и производственные
отношения.

В первую
очередь необходимо было устранить деформаций экономики, полученных в хрущевский
период.

На
очередном Пленуме ЦК в ноябре 1964 г. новое руководство страны восстановило
единство всех партийных комитетов и выстроило прежнюю вертикаль партийной и
советской власти в стране. В сентябре 1965 г.
были ликвидированы все совнархозы, и восстановлена прежняя система отраслевого
управления народным хозяйством.

В сельском хозяйстве закупочные
цены на продукцию повышались в 1,5—2 раза, вводилась льготная оплата
сверхпланового урожая, снижались цены на запчасти и технику, уменьшились ставки
подоходного налога на крестьян.

Понимание
необходимости экономической реформы созрело еще двумя годами раньше. Мы не будем повторять широко известное описание сути и
хода реформы, ее корректировок в 70-х годах. Для понимания процессов в
экономике того периода важнее разобраться в идеологических подходах к преобразованиям
в механизмах хозяйствования.

Обсуждению ее
содержания началось с публикации статьи Е. Либермана «План, прибыль,
премия», в газете  «Правда», 9
сентября 1962 г. В ней автор предложил 4 основных положения:

1) Доводить до предприятий планы «только по
объему продукции в номенклатуре и срокам поставок… с максимальным учетом прямых связей между поставщиками и
потребителями». Все остальные показатели планов «в том числе по
производительности труда и численности работающих, заработной плате,
себестоимости продукции, накоплениями, капиталовложениями и новой технике»
предприятия разрабатывают сами.

2) Поставить
«размеры поощрения коллективов предприятий в зависимости от достигнутого
уровня рентабельности (отношение прибыли к производственным фондам)», т.е.
определять его величину в процентах стоимости производственных фондов.

3) Устанавливать размер
поощрения по шкале, при которой чем больше оказывается прибыль, тем большая ее
доля перечисляется государству и меньшая остается в распоряжении предприятия.

4) «При несоблюдении
заданий по объему, номенклатуре и срокам поставок предприятие лишается права на
премирование».

Предложения вызвали
бурную реакцию. Антирыночники
встрепенулись. Эти идеи фактически означали для них не только отказ от
директивности, но и вообще от централизованного планирования, ибо планы,
устанавливаемые «с максимальным учетом прямых связей между поставщиками и
потребителями»  и при полной
загрузке производственных мощностей не нуждаются в их централизованном
обобщении. В самом деле, зачем нужны директивные планы, если они повторяют в
основном  уже  сформированные и принятые планы предприятий?
Проще сделать дополнительные заказы на поставки, если есть такая потребность.
Предприятия охотно их выполнят при наличии производственных возможностей.

Идеи разрушали их
представление о необходимости вытеснения товарно-денежных отношений из
экономики социализма посредством все более полного охвата плановыми заданиями
всей номенклатуры производимой продукции.

Факт наличия отношений обмена был, на их взгляд, рудиментом буржуазных
отношений при социализме. Они считали категорически недопустимым использование
капиталистических рычагов (прежде всего, прибыли и рентабельности) в нашей
экономике. Но когда публично заявлено, что предметом обсуждения становятся
оценочные показатели именно прибыли и рентабельности (устанавливаемой
по-капиталистически, т.е. отношением той же прибыли к сумме основных фондов и
оборотных средств предприятия), то не только
«антитоварники» сделали вывод, что фактически целью производственной
деятельности при социализме становится именно прибыль. И хотя понятно, что раз
предприятия у нас – государственные, то и прибыль от них пойдет исключительно
на «удовлетворение материальных и культурных потребностей человека», а
потому не могут пошатнуть политического строя общества, их понимание прибыли
как цели капиталистического производства легло на взгляды о рынке как методе
капиталистического хозяйствования, и породило устойчивое представление о
внедрении в социалистическое общество механизма возврата капитализма. И они как
будто угадали. Чем более развитым был социализм, тем ближе он был к своему
крушению. Сторонники такой точки зрения полагают, что по-другому и быть не
могло. Но не будем спешить с выводами. Возможно, мы нашли и подтвердим другую
причину такого поворота событий.

Рыночники, однако, тоже не дремали. Товарно-денежные отношения, отвечали они, есть и в до-, и в
посткапитализме. И обслуживают они не специфически капиталистические, а общие
для всех формаций механизмы хозяйствования. Эти отношения есть превращение
натуральной формы стоимости в денежную форму, неизбежные в любой экономике, где
есть общественное разделение труда. Без них, убеждали рыночники, невозможны
вообще воспроизводственные процессы. Кроме того, без стоимостных оценок труда и
его продуктов нельзя реализовать социалистический принцип распределения по
труду. Эквивалентность обмена результатами
деятельности между предприятиями, да и сам хозрасчет как метод хозяйствования
тоже возможны только при стоимостном учете всех сторон работы производственных
звеньев. Напоминали они и аргументы Сталина об объективной необходимости
сохранения товарной формы производства при социализме.

В общем, «антирыночники» не смогли предложит ни одного способа
решения возникших проблем, а «рыночники» были более убедительными и
одержали безоговорочную победу. Но идеям Либермана не стало от этого легче.
Советские экономисты оказались плохими марксистами в том смысле, что слабо
представляли себе, как действуют рыночные механизмы регулирования общественного
производства. Они просто не поняли сути его предложений.

Под занавес дискуссии Либерман выступил с еще одной статьейпо поводу совершенствования механизмов
хозяйствования, где повторил некоторые важные положения, представленные в
дискуссии. (Е. Либерман. Еще раз о плане, прибыли и премии.
«Правда», 19 сентября 1964 г.)

— О плане как
факторе затратности экономики: «Если прибыль диктовать в планах, доводимых
до предприятий, то нет гарантии против того, что предприятия нередко, как и теперь, будут стремиться к занижению планов и тем тормозить
прогресс в производстве. Вот почему предприятия должны иметь длительно
действующий норматив поощрения, который бы не пересматривался каждый раз, когда
предприятия его превзойдут. Предприятия всегда должны быть уверены в том, что
доля успеха достанется заслужившему этот успех коллективу».

— О принципе
отбора показателей стимулирования: «То, что
выгодно обществу в лице государства, должно быть выгодно каждому коллективу
предприятия и каждому его члену! Надо сделать так, чтобы каждый шаг
вперед приносил огромную пользу обществу, но вместе с тем доля этой пользы
никогда не шла бы мимо данного коллектива».

— Об
ориентации на один комплексный показатель стимулирования: «Такие
показатели, как рост объема производства, повышение выработки, увеличение съема
продукции с одного рубля основных фондов, снижение себестоимости и другие, —
все они вместе и каждый в отдельности имеют самостоятельное значение в процессе
планирования и учета. Но все они собираются, скрещиваются в рентабельности, которую
потому и надлежит применять в качестве ключевого показателя для оценки
эффективности работы предприятий».

— О раскрытии
важной части производственных отношений, о которых у нас вообще не было четких
представлений: «Полезно заметить, что речь идет не о реформе показателей,
а о реформе взаимоотношений предприятий с народным
хозяйством».

Правда,
последний тезис Либермана вообще не получил отражения в дискуссии и фактически
был его личной позицией. Да и сам он не очень понимал новизны такой постановки
вопроса. Поэтому место стимулирования в системе производственных отношений,
оптимальные его формы, реализуемые функции у него тоже не получили внятного освещения.

В целом
предложения Либермана признаны «сырыми» и при доработке положений
реформы утрачены. В итоге новая система хозяйствования сохранила директивность
планирования, множество планируемых показателей, разнонаправленность их
действия, стимулирование затратности, выталкивание НТП и др. недостатки. Ну и
конечно сохранился главный порок системы – товарно-денежная
несбалансированность развития экономики, введенная еще в начале хрущевского
периода при отказе от сталинского ежегодного снижения цен. Новая система не
стала такой уж новой.

История уже
вынесла этой системе свой вердикт. Но полезно выяснить, что царило в головах ее
коллективного разработчика, возглавляемого Косыгиным и Либерманом, вызвавшего
ее неполноценность.

Основными
положениями реформы стали:

Расширение хозяйственной самостоятельности посредством сокращения числа показателей
плана, утверждаемых предприятиям вышестоящими организациями:

по производству: общий объем реализуемой продукции в действующих оптовых
ценах; важнейшие виды продукции в натуральном выражении;

по труду — общий фонд заработной платы;

по финансам: общая сумма прибыли и рентабельность (к сумме основных фондов
и оборотных средств); платежи в бюджет и ассигнования из бюджета;

по капитальному строительству: общий объем централизованных капитальных
вложений; ввод в действие основных фондов и производственных мощностей за счет
централизованных капитальных вложений;

по внедрению новой техники — задания по освоению производства новых видов
продукции и по внедрению новых технологических процессов, комплексной
механизации и автоматизации производства;

по материально — техническому снабжению — объем поставок предприятию сырья,
материалов и оборудования, распределяемых вышестоящей организацией.

Сохранены
отчетные показатели: валовая продукция, производительность труда, численность
работающих, средняя заработная плата, себестоимость продукции, внедрение новой
техники и другие показатели, необходимые для анализа и оценки экономических
итогов работы промышленности.

Для повышения материальной
заинтересованности коллективов и отдельных работников предприятий в достижении
лучших результатов работы за счет прибыли и других собственных ресурсов
создаются:

а) фонд материального
поощрения;

б) фонд социально —
культурных мероприятий и жилищного строительства;

в) фонд развития
производства.

Размер отчислений от прибыли в фонд материального поощрения определяется по нормативам (стабильным за ряд лет)в зависимости от увеличения объема реализации продукции (или размера прибыли) и уровня рентабельности,
предусмотренных в годовом плане. Нормативы устанавливаются в процентах к фонду
заработной платы: а) за каждый процент увеличения объема реализации продукции в
сопоставимых ценах (или размера прибыли), предусмотренный в плане данногогода, по сравнению с предыдущим годом;
б) за каждый процент рентабельности, предусмотренный в годовом плане.

Из
всех предложений Либермана по содержанию реформы принят только показатель
рентабельности. Все остальное отвергнуто. Показатель прибыли – не новый. Его
значение выросло, поскольку он стал источником средств для образования.

Возьмем
показатели стимулирования. Первый критерий — «объем реализации продукции (или размер прибыли). Он предоставляет нам возможность выбора одного
из двух показателей, которые, по логике, должны быть почти равными с точки
зрения стимулирующего эффекта (соединенных союзом «или»). Второй (уровень
рентабельности) – безальтернативен.

Взятый
в скобки показатель менее предпочтителен. И тому есть некоторое объяснение.
Если выбрать в качестве стимулирующих показателей прибыль и рентабельность, то
мы получим дублирование одного и того же фактора в системе этих показателей,
поскольку рентабельность определяется отношением той же прибыли к стоимости
производственных фондов. В той мере, какой растет прибыль, будет расти и
рентабельность, а это означает двойное поощрение за один и тот же результат.
Поэтому показатель прибыли оставлен в скобках как менее предпочтительный
вариант.

А вот равнозначности вариантов первого показателя стимулирования
нет вовсе. В
действительности объем реализации аналогичен валовому
показателю и заинтересовывает в перерасходе сырья, материалов, энергии и прочих
затрат овеществленного труда. Его применение в системе стимулирования
принципиально недопустимо. Прибыль, наоборот, нацеливает на экономию всех
издержек производства. Они не только не тождественны, а прямо противоположной
по своей направленности.

Как можно признать эти показатели примерно равными по своему
действию? Как вообще можно затратный стимулятор оставить в системе поощрения,
когда в дискуссии о характеристиках затратности валовых показателей говорилось
больше всего? Приходится делать вывод о том, что наш цвет реформаторской мысли
был в общем-то пустоцветом. И не потому ли здравые соображения, рассмотренные в
ходе обсуждения реформы, просто проигнорированы?

 Мы не критикуем реформу, а
показываем уровень профессионализма реформаторов. Он явно недостаточен. Пройдет
еще пятилетка и жизнь заставит отказаться от этого показателя в пользу чистой
или условно-чистой продукцией. Но материального ущерба и репутационных потерь
власти уже не вернуть.

Есть и другие основания для критики реформаторов. Например, по
проблеме обеспечения соответствия совокупных доходов и товарной их
обеспеченности.

Возражения «антирыночников» против прибыли строятся на
том основании, что этот показатель отражает цель капиталистической системы и
потому недопустим в оценке деятельности предприятия. Вместо прибыли должен
применяться, по их мнению, только показатель снижения себестоимости как истинно
социалистический.

Здесь «антирыночники» попадают впросак, демонстрируя
невежество в элементарных знаниях экономики предприятия. Дело в том, что
снижение себестоимости и прирост прибыли – это разные названия одного и того же
явления на предприятии. В самом деле, если происходит изменение в структуре
затрат на производство продукции, то с точки зрения динамики затрат мы говорим
о снижении себестоимости. А рассматривая то же явление с позиций динамики
прибыли, мы говорим о приросте прибыли. Странно, что приходится объяснять такие
простые вещи.

Хорошо, что реформа внедрялась в практику с большой осторожностью
и постепенно.

В частности, для проверки ее эффективности в середине 1967 г.
был организован Щекинский эксперимент по альтернативной и упрощенной схеме
стимулирования, результаты которого тоже хорошо известны.

Предприятию
устанавливался стабильный фонд заработной платы на 1967 — 1970 гг., а вся
экономия этого фонда при совершенствовании организации производства и повышении
производительности труда оставалась в распоряжение комбината. За два года число
рабочих на комбинате сократилось на 870 чел. Было решено сохранить новые
условия работы на следующую пятилетку и расширить эксперимент.

К концу периода
объём продукции химкомбината возрос в 2,7 раза, производительность труда — в
3,4 раза, почти в 4 раза повысилась рентабельность, снизились расходы
заработной платы на рубль товарной продукции с 13,9 до 5 коп.

Аналогичный
результат получен и на других предприятиях с теми же условиями
поощрения. Но через некоторое время эксперимент фактически прекратился. Причина
— в существующей практике планирования от достигнутого уровня. В 1976 г.
химкомбинату запланирован обычный прирост показателей как раз в тот
момент, когда он вышел на предельно возможный объем производства, в 1,43 раза
превышающий проектную мощность установленного оборудования. С таким планом было
невозможно справился. Это привело к резкому сокращению фондов экономического
стимулирования, лишению тринадцатой зарплаты, к потере возможности
получать премиальные надбавки за совмещение профессий и расширение зон
обслуживания. Таким образом, коллектив Щекинского химкомбината был наказан как
раз за то, что он стал лучшим в отрасли по организации производства,
использовав все доступные на тот момент резервы экономического роста.

Щекинский
эксперимент показал, что реформа не смогла мобилизовать и половины имеющихся
резервов экономического роста. Эксперименты в сельском хозяйстве также
говорили, что там есть еще большие возможности наращивания производства.
(И.Н.Худенко, М.А.Чартаев).

Но
не будем повторять то, что хорошо известно. 
Расскажем о том, почему реформы толком не получились.

3.2.3. Стимулирование труда как производственное
отношение.

Только специальное
исследование этой стороны экономики, учет аргументов дискуссии по поводу
экономической реформы 1965 года, ее негативных проявлений уже в брежневский
период позволили сформулировать основные выводы о системе стимулирования труда.
Они довольно простые.

1. Существуют две
системы стимулирования труда: а) стимулирование труда производственных
коллективов, и б) внутрипроизводственное стимулирование.

2. Функции первой:

а) создание
заинтересованность трудового коллектива в высоких конечных результатах
производственной деятельности; для этого нужны:

— минимум оценочных
показателей деятельности предприятий;

— комплексный характер
показателя стимулирования;

— недопустимость роста
показателей стимулирования от действий в ущерб обществу;

— независимость
показателя стимулирования от уровня выполнения плановых задания, а только от
фактических достижений трудового коллектива.

 б) формирование товарно-денежной
сбалансированность макроэкономики (достигается превышением товарного
предложения в сравнении с платежеспособным спросом населения, закладываемым в
основу системы стимулирования, и регулярным снижением розничных цен). Она –
главная часть системы стимулирования труда.

3. Функции второй:

– поддержание
творческого отношения к труду;

— стимулирование высокого
качества выпускаемой продукции и выполняемых работ;

— обеспечение равной
платы за равный труд;

— распределение фонда
оплаты труда производственного коллектива среди его членов в соответствии с
трудовым вкладом каждого работника.

4. Государство как
собственник национализированного имущества (средств производства) обязано
разрабатывать, совершенствовать и применять на практике механизмы
стимулирования деятельности предприятий и организаций с учетом их специфики с
перечисленными выше свойствами.

 5. Центральные, региональные и местные органы
власти, так или иначе вовлеченные в процессы организации и управления
экономической деятельностью, также нуждаются в соответствующих механизмах
стимулирования с тем, чтобы исключить возможность принятия вредных
управленческих решений.

Нетрудно заметить, что
основные требования к показателю стимулирования, представленные в дискуссии
1962-1965 гг. и во второй публикации Либермана, совпадают с нашими. Но, оказавшись
в руководстве коллектива по подготовке экономической реформы, он не смог
воплотить в ее содержание уже известные ему принципы, пошел на поводу
устаревших представлений, сам предложил далеко не самые удачные показатели
стимулирования, не обеспечил проверку предлагаемой системы стимулирования на
наличие антистимулов. И уж точно не слишком задумывался на тему обеспечения
превышения товарного предложения по отношению к совокупному платежеспособному
спросу населения.

Система стимулирования
основного производственного звена народного хозяйства (предприятия), верно
решавшая все проблемы стимулирования трудовой деятельности в стране и уверенно реализующая
свои функции, в том числе возвращение экономике сталинских характеристик
(динамичности, превышении товарного предложения в сравнении с совокупным
спросом, отсутствия антистимулов), была создана в 1970 году. Но ее смысл и
назначение (судя по отзывам и рецензиям) так и не были поняты в структурах
власти и в научных кругах, обслуживающих власть того времени. Это отношение к
новациям в наиболее важной части производственных отношений вновь говорило об
отсутствии необходимых политэкономических знаний и сталинского профессионализма
в высшем звене управления народным хозяйством. В таких условиях приводить в
соответствие развивающиеся производительные силы и производственные отношения
становится принципиально невозможно. Именно по этой причине экономика
приобретала все более затратный характер, съедала основное конкурентное
преимущество социалистической системы хозяйствования, связанное с отсутствием
социально паразитирующего класса частных собственников средств производства, а,
следовательно, приобрела падающие темпы экономического роста. При этом
дефицитность экономики стала опустошать прилавки магазинов, снижать качество
продукции и вызывать особенно сильное раздражение в обществе.

Предложенная система стимулирования прошла тщательную
проверку в рамках научной деятельности Института экономики АН СССР.
Выполнен  детальный анализ структурной,
количественной и накапливающейся с течением времени диспропорциональности
экономики, возникшей еще в период хрущевских ее реформаций. На материале
статистики народного хозяйства доказано, что предложенный механизм
стимулирования дает гарантированное и быстрое (за 2 года) устранение
затратности и товарно-денежной несбалансированности экономики, уже
перерастающей в глубокий кризис недопроизводства (дефицитности),
обозначившегося к этому времени с предельной очевидностью. И уже эта
авторитетная организация с 1983 года предлагала внедрение этого механизма
стимулирования в практику хозяйствования. Но власть не сочла нужным
прислушаться к рекомендациям ученых, признаваясь одновременно в собственной
некомпетентности. Буквально в это же время, на июньском пленуме ЦК КПСС 1983 года, Генеральный секретарь ЦК КПСС Ю.В.
Андропов повторил именно тот вывод, который мы делаем в нашем анализе
профессионализма власти: «Если говорить откровенно, мы ещё до сих пор не
изучили в должной мере общества, в котором живём и трудимся, не полностью
раскрыли присущие ему закономерности, особенно экономические. Поэтому порой
вынуждены действовать, так сказать, эмпирически, весьма нерациональным способом
проб и ошибок». Вот так и
действовали, методом не столько проб, сколько ошибок, загоняя страну в трясину
экономического кризиса.

3.2.4. Горбачев. Развал
СССР.

1 марта 1985 года к власти в СССР пришёл М. С. Горбачёв.
На очередном пленуме ЦК КПСС 23 апреля  он заявил о необходимости реформирования
социально-экономической системы СССР на основе эффективного использования
достижений научно-технического прогресса, активизации человеческого фактора и
изменения порядка планирования. За социализмом признавались отдельные
недостатки и предпринимались в основном словесные попытки их исправить.
Углубление кризисных явлений как бы не замечалось вовсе.

Первым шагом этого периода вспоминается
антиалкогольная кампания. Онапроведена чисто по-хрущевски и закончилась вырубкой виноградников,
ростом наркомании, токсикомании, потреблением винно-водочных суррогатов,
огромными бюджетными потерями.

Основным направлением горбачевских реформ
была чистка партийного и государственного аппарата от прежнего состава кадров, замена их своими сторонниками. Пиком чистки стал апрельский, 1989 года, Пленум ЦК КПСС, когда «добровольно» из ЦК вышли
110 его членов, «не понявших» смысла или противников «перестройки».
Всего за шесть лет «перестройки» было заменено около 1 млн. государственных служащих.

Прямым предательством коммунистической
идеологии Горбачева была легализация частного сектора
экономики. В надежде на сокращение дефицита 19 ноября 1986 г. был принят закон об индивидуальной трудовой деятельности. Закон разрешил индивидуальное
предпринимательство в сфере производства товаров народного потребления и
бытового обслуживания.

30 июня 1987 г. был принят закон о государственном предприятии (объединении), который предоставлял
хозрасчетные возможности предприятий устанавливать договорные отношения со
смежниками, определять договорные цены на продукцию и услуги, формировать свои
фонды оплаты труда по согласованным с нормативам, оставлять в своем
распоряжении прибыль после расчетов с государством, создавать хозрасчетные
подразделения в рамках предприятия. А 1 июля 1988 г.
был опубликован закон о кооперации, существенно расширивший возможности частного
предпринимательства. Но условий, которые бы создавали предпосылки реализации
требований к системам стимулирования в новом законодательстве не
предусматривалось. Этими решениями наносился удар уже по основному
конкурентному преимуществу социалистического строя общества. Вряд ли это было
сознательным вредительством.

Успешнее всего частники действовали в торговле и общественном питании.
Кооператоры самостоятельно устанавливали цены, которые превышали
государственные в несколько раз. Многие кооперативы занялись посреднической
деятельностью, сводившейся к скупке и перепродаже продукции государственных
предприятий.

Никаких других мероприятий, направленных на реальное сокращение
дефицитности экономики и повышение ее эффективности в действительности не
проводилось. Причина все та же – отсутствие представлений о месте и роли
механизмов стимулирования труда.

Абсолютное
большинство частных предприятий работало не в производстве, а в торговле (90%
кооперативов и совместных предприятий не занимались производственной деятельностью).
И одной из главных функций частного сектора стало «отмывание» капиталов
криминального происхождения (по разным оценкам через них проходило от 70 до 90
млрд. рублей в год).

Поскольку
причины разбалансированности экономики так и оставались тайной для власти,
насаждаемое частное предпринимательство воссоздавало социально паразитические
слои общества, уничтожало главное конкурентное преимущество социалистического
строя общества и в огромной мере способствовало вызреванию крупномасштабного
экономического кризиса.

Дефицитность
экономики к концу в 80-х годов крайне обострила продовольственную проблему и вела к усилению
социальной напряженности в обществе. Нехватка продуктов
уже стала по всей номенклатуре товаров и во всех
регионах, в том числе в Москве.

 Начатые в марте 1989 г. по решению Пленума ЦК КПСС
реформы в сельском хозяйстве также не дали результата.

Главной
формой организации сельскохозяйственного производства должна была стать аренда
колхозных и совхозных земель. Но подавляющее большинство крестьян отказались
брать землю в аренду. Грубой ошибкой была надежда на возрождение фермерских
хозяйств. Еще период НЭПа показал, что такие хозяйства заняты в основном
самообеспечением и не дают заметного товарного выхода продовольствия.

Исключительно вредоносной для общества стала провозглашенная в том же 1987 г. Горбачевым политика «гласности». На практике она свелась к
безудержной критике всего социалистического в стране, дискредитации марксизма.
В конечном итоге она привела к господству буржуазно-либеральных представлений,
где затратный тип хозяйствования и дефицитность экономики признавались
имманентными свойствами социализма. Это было чудовищным и по сути смертельным
ударом по самой КПСС ее же лидером. Для него самого это тоже стало политическим
самоубийством. Он еще успел сделать крупные преобразования в политическом строе
общества, предав идеи социализма, и даже побывать в роли Президента СССР. Но
страна уже разваливалась под ударами гигантского экономического кризиса
дефицитности и политического недоверия к власти КПСС. Кризиса, развитие
которого можно было остановить еще в 1970 году, вернув экономике страны
сталинские характеристики. Помешал политэкономический кретинизм высших
должностных лиц самой власти КПСС.

Непостроенная экономика Сталина. Когда либералы говорят о том, что сталинская экономика была построена и в ее рамках СССР покупал зерно у Запада, они лгут. Зерно начали закупать только при Хрущеве, который разрушил то, что строил Сталин. Поэтому экономика Сталина – это «Терра инкогнита». Сначала тяжелые довоенные пятилетки, относительно недолгий покой перед войной. Потом страшные разрушения и лишения. Восстановление. Ежегодные снижения цен. Золотой рубль, отказ торговать за доллар. А потом Сталина отравили, а его экономику уничтожили.

Материал капитана 1-го ранга в отставке, члена Военно-научного общества ЧФ РФ севастопольца Владимира Леонидовича Храмова поможет нам понять, какой она была – сталинская экономика.

«Апологетика экономического сталинизма

Сталинской экономической системе посвящается.

Современных поучений о том, как следовало бы поступать правильно в те, давно ушедшие времена, более чем достаточно. При этом, как бы, само собой разумеется, что в принятии тех, давних решений, принимали участие какие-то глуповатые и недалёкие люди. Также не принято брать во внимание и тот факт, что те, давние советские управленцы, во главе с И.В.Сталиным, в годы первых пятилеток создали и воплотили в жизнь уникальную «сталинскую экономическую систему», эффективность которой подтвердила Великая Победа над фашисткой Германией и последующие научные и производственные достижения советского народа.

Высочайшую компетентность советских управленцев подтверждает и созданный под их руководством, мощный научно-производственный потенциал. Качество и надёжность его главного детища — советских стратегических вооружений, до настоящего времени являются единственной и надёжной гарантией нашего государственного суверенитета. Поэтому, для «ввода в тему», лучшего понимания устройства Советского Союза и логики советского управленческого поведения, необходимо осознать наличие целого ряда особенностей, которые коренным образом отличают Россию (СССР) от иных государств.

ИЗНАЧАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ РОССИИ

Вся история нашей Родины — это сплошное наложение друг на друга отрицательных факторов, куда ни кинь взор – ни одного просвета. И то, что на 1/6 части земной суши, половина которой находилась в полосе вечной мерзлоты, а остальная часть в районах вечных набегов извне, было создано величайшее из государств – факт, достаточно противоестественный…

По указанным причинам, в России во все времена существовало две главных проблемы:

Повышенная энергозатратность жизнедеятельности (бытовой и производственной деятельности человека) — затраты энергии на производство любой продукции или услуг на наших территориях в 1,5 – 2 раза превышают соответствующие показатели западных стран только за счёт холодного климата. При этом повышенные транспортные и иные инфраструктурные расходы, вызванные нашими огромными расстояниями, ещё более увеличивают это соотношение.
Хронический недостаток людских ресурсов, необходимых для содержания и развития социальных, экономических, оборонных и прочих инфраструктур в условиях воздействия упомянутых отрицательных факторов.

Вполне очевидно, что условия для любого вида материального производства в России всегда изначально хуже, чем на Западе и с особой силой этот фактор проявился в пору развития капиталистических отношений. Сущностью капитализма является извлечение прибыли от труда наёмных работников в интересах капиталистов, собственников средств производства. Движущей силой капиталистического производства является конкурентная борьба, выигрывают в которой те капиталисты, которые могут производить одноимённую продукцию с наименьшими затратами. За проигрышем, как правило, следует деградация и гибель производства. Таким образом, в условиях открытого капиталистического рынка, повышенная затратность наших производств, по объективным причинам, делает нашу продукцию неконкурентоспособной и ведёт к деградации и развалу отечественной экономики.

СОВЕТСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КАПИТАЛИЗМ

До первой мировой войны царское правительство по размерам внешнего долга было первым в мире. Среди развитых стран внешний государственный долг кроме России имела только Япония, размеры которого в 2,6 раза были меньше российского. Общий государственный долг России накануне Октябрьской революции составлял 41,6 млрд руб., в том числе внешний — 14,86 млрд руб. Недаром, одним из первых декретов Советской власти был «Декрет об аннулировании государственных займов» от 21 января (3 февраля) 1918 года, согласно которому были аннулированы все внутренние и внешние ЗАЙМЫ, заключённые предыдущими правительствами до 1 декабря 1917 года. Социалистическая модель капитализма действовала на базе общественной формы собственности на средства производства. Обязательным условием функционирования этой экономической модели было закрытие внутреннего рынка от внешней конкуренции — декретом Совета Народных Комиссаров РСФСР от 22 апреля 1918 года внешняя торговля была национализирована (установлена государственная монополия).

Наши производства развивалась тоже за счёт получения прибыли от труда нанятых государством работников, а капиталистическая конкуренция приобрела формы социалистического соревнования. Разница заключалась в том, что прибыль, которую мы называли «рентабельность», использовалась в интересах всего общества, а проигрыш в соцсоревновании уже не означал разрушение производства, а всего лишь вызывал снижение премиальных выплат. В условиях высоких энергетических затрат и дефицита трудовых ресурсов, плановый государственный капитализм, как система производственных отношений, прежде всего, решал задачу оптимизации всех видов деятельности по обеспечению жизненных потребностей населения и суверенитета страны.

Государственные плановые органы распределяли имеющиеся материальные и трудовые ресурсы, прежде всего, на выполнение первоочередных задач. Приоритетами пользовались:

— военно-промышленный комплекс (вооружения и военная техника);

— топливно-энергетический комплекс (угле-нефте-газо добыча, электроэнергетика);

— транспортный комплекс (железнодорожный, авиационный и водный транспорт);

— социальный комплекс (здравоохранение, образование, жильё, жизненно необходимые продовольственные и промышленные товары).

СТАЛИНСКАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ СИСТЕМА

(ДВУХКОНТУРНАЯ МОДЕЛЬ ДЕНЕЖНОГО ОБРАЩЕНИЯ)

В 1930-32 годы прошлого столетия в результате Кредитной реформы в СССР окончательно сформировалась «сталинская экономическая система», основой которой являлась уникальная двухконтурная модель денежного обращения:

— в одном её контуре осуществлялся оборот безналичных денег (рублей);

— в другом контуре – наличных денег (рублей).

Если опустить отдельные бухгалтерско-банковские тонкости, то сущность двухконтурной системы заключается в следующем:

Обязательными, базовыми условиями существования и функционирования двухконтурной модели денежного обращения являются:

— абсолютная недопустимость превращения (конвертации) безналичных денег в наличные;

— жесточайшая государственная монополия на внешнюю торговлю.

В безналичных рублях планировались показатели производственной деятельности, распределялись ресурсы и осуществлялись взаиморасчёты предприятий и организаций. В наличных рублях планировалась «общая сумма выплат» физическим лицам (зарплаты, пенсии, стипендии и пр.). «Общая сумма выплат» являлась денежным эквивалентом всего, выполненного в государстве созидательного труда, одна часть которого оплачивалась непосредственно его исполнителям, а другая часть изымалась через налоговую службу и выплачивалась «бюджетникам» (чиновникам, военным, пенсионерам, студентам и.т.п.). «Общая сумма выплат» всегда соответствовала «общей суммарной цене», имеющихся в стране потребительских товаров и услуг, предназначенных для реализации населению.

«Общая суммарная цена», в свою очередь, формировалась из двух своих главных составляющих:

-Суммарная цена на «социальные», жизненно необходимых товары и услуги (здравоохранение, образование, жильё, жизненно важные продуктовые и промышленные товары, топливо, электроэнергия, услуги транспорта и ЖКХ).

-Суммарная цена на «престижные» товары и услуги, не являющихся жизненно необходимыми (легковые автомобили, сложная бытовая техника, хрусталь, ковры, ювелирные изделия).

«Изюминкой» двухконтурной модели являлось то, что государство устанавливало на потребительские товары и услуги «оптимальные» розничные цены, которые не зависели от себестоимости их изготовления и отражали принцип социальной и экономической целесообразности:

-Цены на «социальные» товары и услуги устанавливали гораздо ниже их себестоимости или делали их вообще бесплатными;
-Цены на «престижные» товары и услуги, соответственно, устанавливались гораздо выше их себестоимости таким образом, чтобы в составе «общей суммарной цены» компенсировать потери от снижения цен на «социальные» товары и услуги.

Для обоснования и поддержания высоких розничных цен на «престижные» товары, они выпускались в объёмах, поддерживающих их постоянный дефицит и ажиотажный спрос. Например, себестоимость легкового автомобиля ВАЗ 2101 составляла 1950 рублей, а его розничная цена – 5500 рублей. Таким образом, приобретая этот автомобиль, работник безвозмездно вкладывал в государственную копилку 3550 рублей, но деньги эти в советское время никуда не пропадали, а перераспределялись для оплаты труда работников, производящих дешёвые или бесплатные социальные товары и услуги, в том числе:

— дешёвые услуги транспорта и ЖКХ;

— дешёвый бензин, электроэнергию и жизненно важные продуктовые и промышленные товары;

— бесплатное здравоохранение, образование и жильё.

Таким образом:

Главной задачей функционирования контура оборота безналичных денег являлась организация оптимального, планового развития всех отраслей народного хозяйства, обеспечивающего жизненные потребности населения и обеспечение суверенитета страны.

Главными задачами функционирования контура оборота наличных денег являлись:

-Справедливое распределение среди населения СССР жизненно-необходимых товаров и услуг.
-Материальное стимулирование исполнения установленных плановых показателей, высокого качества и дисциплины труда.
-В организациях и на предприятиях существовали очереди на приобретение престижных товаров и получение жилья. В числе первых получали эти блага передовики производства, в числе последних – отстающие и недисциплинированные люди.

Поддержание оптимального баланса спроса и предложения на внутреннем рынке товаров и услуг на уровне, исключающем инфляционные процессы.
Система была очень справедливая – никого не принуждали покупать «престижные» товары, все, наоборот, делали это с воодушевлением и удовольствием, а сделанная при их покупке переплата возвращалась каждому в составе пакета социальных товаров и услуг.

Примечание: Необходимо отметить, что в разряд подобных товаров входили так же табак и водка(!), спрос на которые при любых завышенных ценах никогда не падал, даже при их абсолютном изобилии. Товары эти были объектом государственной монополии – за счёт прибыли от их реализации выплачивалась заработная плата военным и прочим государственным людям. Принимая во внимание объёмы её товарооборота и себестоимость, продукция эта была сверхприбыльной. Особенно водка. По некоторым данным себестоимость 1 литра водки составляла порядка 27 копеек, в то время как её розничная цена, в среднем, составляла около 8 рублей за литр.

НАЧАЛО НОВОГО ЭТАПА МИРОВОЙ ИСТОРИИ

Два значительных события завершающей фазы Второй мировой войны ознаменовали собой начало качественно нового этапа мировой истории:

— 8 сентября 1944 года начался регулярный обстрел Лондона немецкими управляемыми баллистическими ракетами ФАУ-2;

— 6 августа 1945 года США сбросили атомную бомбу на японский город Хиросима.

Таким образом, на нашей планете были созданы и применены (пока ещё раздельно друг от друга) дееспособные промышленные образцы принципиально новых управляемых средств доставки боезарядов на дальнее расстояние, а также принципиально новые боезаряды огромной разрушительной силы. Объединение этих двух качеств в одном виде оружия – управляемой баллистической ракете-носителе ядерного заряда могло предоставить его обладателю невиданные ранее военно-стратегические возможности, а также гарантировать безопасность от любой внешней угрозы. Оружие это имело большие перспективы развития, как по осуществлению неограниченной досягаемости целей, так и по увеличению мощности доставляемого заряда. Именно этот фактор до предела обострил послевоенную международную ситуацию, так как послужил толчком к началу гонки ракетно-ядерных вооружений.

Гонка вооружений – это объективный, самоподдерживающийся процесс, развивающийся по логике «противоборства брони и снаряда», когда на создание более совершенного средства поражения, вероятный противник вынужден отвечать созданием соответствующего эффективного средства защиты (и наоборот) и так до бесконечности. При условии наличия у сторон «абсолютного» ракетно-ядерного оружия, такое поведение участников гонки вполне понятно. Каждый опасается, что как только соотношение их боевых возможностей достигнет такого уровня, когда одна сторона сможет гарантированно уничтожить другую сторону безнаказанно или с приемлемым для себя ущербом – она по собственному усмотрению может сделать это в любой, удобный для себя, момент времени.

ЛОГИКА ГОНКИ ВООРУЖЕНИЙ

Именно «сталинская экономическая система» обеспечила условия для подготовки советской экономики к неизбежной войне. Советский Союз победил в Великой Отечественной войне, но в результате гонки стратегических вооружений, развернувшейся сразу после её завершения, оказались в труднейшем экономическом положении. Полстраны лежало в руинах и хронически не хватало трудовых ресурсов (в войне страна потеряла 27 млн. самого дееспособного населения), а против нас стоял весь западный мир.

Не отстать в гонке – это был вопрос жизни, поэтому под её потребности вынуждена была подстраиваться вся страна. И «сталинская экономическая система» опять подтвердила свою высочайшую эффективность. Именно, благодаря её уникальным свойствам, стране оказались по силам величайшие научно-технические проекты и огромные экономические затраты, необходимые для создания новых видов вооружений. Буквально с нуля приходилось создавать целые промышленные отрасли и научные направления — так в первой половине 50-х годов было создано два специализированных министерства, «заточенных» под ракетно-ядерную тематику:

— 26.06.1953 г. — Министерство среднего машиностроения (МСМ) – специализированная отрасль, которая занималась разработкой и производством ядерных боезарядов;

— 02.04.1955 г. – Министерство общего машиностроения (МОМ) – специализированная отрасль, которая занималась разработкой и производством ракетно-космической техники. Ракетно-ядерная гонка так же вызвала резкий рост потребности страны в алюминии и мощностей, уже имеющихся алюминиевых заводов, стало явно не хватать. Алюминий – это основной металл, из сплавов которого делают ракеты, самолёты и космические аппараты, а так же некоторые виды облегчённого броневого покрытия, востребованного в условиях применения ядерного оружия. Таким образом, в связи с началом массового применения сплавов алюминия, организация его массового производства стала являться первоочередной государственной задачей. Спецификой алюминиевого производства является то, что оно очень энергоёмко — для выпуска 1000 кг чернового алюминия необходимо затратить около 17 тыс. кВт·ч электроэнергии, поэтому, прежде всего, необходимо было создать мощные источники электроэнергии.

Страна напряглась, «затянула пояс» и в центре Сибири были построены:

Мощные гидроэлектростанции (ГЭС):

— Братская ГЭС (4500МВт) – в 1954-67 г.;

— Красноярская ГЭС (6000МВт) – в 1956-71 г.;

— Саяно-Шушенская ГЭС (6400МВт) — в 1963-85 г.

Крупные алюминиевые заводы:

— Братский алюминиевый завод – в 1956 – 66 г.;

— Красноярский алюминиевый завод – в 1959 — 64 г.;

— Саянский алюминиевый завод – в 1975 — 85 г.

В связи с неотложностью стоящих задач по созданию ракетно-ядерных стратегических вооружений, вопрос обеспечения их выполнения необходимыми материальными и трудовыми ресурсами встал особенно остро. Свободных людей не было и их можно было только изъять с других, менее важных в те времена, направлений – именно поэтому сворачивались судостроительные программы, проводились массовые сокращения Вооружённых Сил и прочие подобные мероприятия. Какие-то из отраслей и научных направлений объективным причинам, вырывались вперёд, какие – то – отставали, но неумолимые законы гонки вооружений диктовали свои условия.

Ждать наступления момента пропорционального развития всех отраслей и направлений, достаточного для создания идеального оружия, было некогда и невозможно. Хоть какое – то оружие сдерживания нужно было уже сейчас и сразу – и оно создавалось из того, что было, опираясь на уже достигнутые (не всегда ещё совершенные) научные, конструкторские и технологические возможности. Таким образом, гонка вооружений это, прежде всего, гонка реальных экономических, организационных, научных и технологических возможностей государств – гонщиков…

КОЛЛЕГИАЛЬНОСТЬ, КАК ОСНОВА ПРИНЯТИЯ ЛЮБЫХ РЕШЕНИЙ ПО ВОЕННО-ТЕХНИЧЕСКИМ ВОПРОСАМ

Необходимость создания стратегических вооружений повлекла за собой многократное усложнение применяемых конструкций и технологий, в связи с чем, основной отличительной чертой этого, нового этапа, стало пропорциональное увеличение соисполнителей оборонных работ всех уровней:

На верхнем уровне – в создании и производстве конкретных образцов стратегических вооружений участвуют десятки организаций и предприятий – соисполнителей, представляющих различные министерства и ведомства.

На нижнем уровне – в создании и производстве даже незначительного элемента конструкции конкретного образца В и ВТ, как правило, участвует значительное число различных узких специалистов различных ведомств (конструкторы, технологи, химики и.т.д.)

Таким образом, создание и производство образцов стратегических морских вооружений – это очень сложная совместная работа многочисленных коллективов, представляющих различные отрасли и ведомства (ракетчики, ядерщики, судостроители, металлурги, различные военные специалисты и т.д.). Указанная особенность создания новых вооружений вызвала объективную необходимость отработки механизмов принятия совместных решений, учитывающих взаимоприемлемый баланс возможностей многочисленных соисполнителей указанной работы и интересов Заказчика (МО СССР). Так как без подобного механизма совместная коллективная работа была невозможна, таковой был отработан, создан и идеально прописан в многочисленных нормативных документах.

В общем виде, совместное решение – это любой организационно-технический документ, определяющий способы и порядок решения какой – либо технической, организационной или финансовой проблемы, скрепленный согласовательными подписями заинтересованных лиц. Установленный механизм принятия совместных решений по военно–техническим вопросам был обязательным для любого уровня компетенции – начиная от решения внутрицеховой проблемы предприятия – изготовителя военной техники (на уровне военпреда) и, заканчивая решениями общегосударственного уровня, которыми стратегические желания военачальников приводились в соответствие с реально существующими возможностями отраслей советской промышленности.

С первых послевоенных лет при Совете Министров СССР в различных формах создавались и работали подразделения, занимавшиеся координацией работы отраслей оборонной промышленности. Наконец, 6 декабря 1957 г. была создана Комиссия по военно-промышленным вопросам при Президиуме Совета Министров СССР. Это был главный коллегиальный орган страны, который осуществлял координацию деятельности военно-промышленного комплекса, вплоть до конца советского периода. Основной и наиболее эффективной формой принятия коллегиальных решений по военно-техническим вопросам являлся СГК – Совет Главных Конструкторов, введённый в постоянную практику ещё в 1947 году С.П.Королёвым.

Указанный орган создавался при Генеральном Конструкторе и под его председательством. СГК состоял из Главных Конструкторов составных изделий комплекса и осуществлял межведомственную координацию и техническую увязку работ всех предприятий и организаций – соисполнителей. Решения СГК становились обязательными для всех органов. Вопросы по принимаемым на вооружение образцам военной техники окончательно утрясались в ходе работы межведомственных комиссий (МВК). Любое решение правительственного уровня всегда базировалось на десятках совместных решений нижележащих уровней, которые принимались квалифицированными специалистами по составным частям общей проблемы. И в каждом из этих многочисленных решений была своя правда и логика. Как правило, это было единственно возможное и оптимальное для того периода времени решение, базирующееся на многочисленных объективных факторах и учитывающее интересы и возможности всех участвующих сторон, часть из которых просто невозможно ни разглядеть, ни осознать «с наскоку» из нашего теперешнего времени…

Пытаясь по текстовым документам оценить деятельность предшественников, надо иметь ввиду, что на принятие тех далёких организационных и военно–технических решений влияли многие, характерные для того времени «само собой разумеющиеся» соображения и факторы, которые всеми «подписантами» одинаково понимались и имелись в виду, но, в силу их очевидности в документах о них даже не упоминалось. Необходимо всегда помнить, что не всякая мысль, выдернутая из контекста исторического периода, может быть понята в другое время без дополнительных разъяснений.

РАЗВАЛ СОВЕТСКОЙ ФИНАНСОВОЙ СИСТЕМЫ И ГИБЕЛЬ ГОСУДАРСТВА

Как уже упоминалось, двухконтурная финансовая система была создана 30-е годы прошлого столетия умными людьми, во главе с И.В.Сталиным и это был единственно возможный вариант дальнейшего развития советской экономики, обеспечивающий жизненные потребности населения и суверенитет страны. Люди эти доказали свой профессионализм и высокие деловые качества ещё в годы Революции и Гражданской войны, а в тяжелейшие годы первых пятилеток и Великой Отечественной войны обеспечили необходимые технические и организационные условия Победы над гитлеровской Германией.

Жизненный ресурс этих людей, к сожалению, не был безграничным – в 1953 году ушёл из жизни И.В.Сталин, в 1980 – А.Н.Косыгин, в 1982 – Л.И.Брежнев, в 1984 – Д.Ф.Устинов, в 1984 – Ю.В.Андропов, в 1985 – К.У.Черненко. Это были ещё те, советские руководители, которые понимали, как работает уникальный механизм советской экономики и то, что трогать в нём категорически нельзя.

В 1985 году на высший партийно-государственный пост Советского Союза вступил человек, как личность сформировавшийся в послесталинские времена, в ходе «подковёрной» борьбы и партийно-аппаратных интриг – это и стало началом конца советской экономики и государства.

Всё началось с бездумной борьбы с алкоголизмом…

По воспоминаниям бывшего председателя Госплана СССР Н. Байбакова: «По плану 1985 г., принятому до антиалкогольных постановлений, от реализации алкогольных напитков намечалось получить 60 млрд. руб. прибыли». Это были именно те наличные деньги, за счёт которых выплачивалась заработная плата военным и прочим государственным людям. После реализации антиалкогольных постановлений в государственную казну было получено в 1986 – 38, а в 1987 – 35 млрд. рублей. Затем начался развал экономических связей со странами СЭВ, откуда в розничную торговую сеть в 1985 году поступило товаров народного потребления на сумму около 27 млрд. рублей. В 1987 году их поступило уже на сумму – 9.8 млрд.рублей. Только по этим позициям (водке и импорту) на внутреннем рынке образовался, не покрытый товарами переизбыток наличных рублей, на сумму более 40 млрд. рублей…

В 1987 году были окончательно уничтожены базовые основы советской экономики:

— «Законом о государственном предприятии (объединении)» 1987 г. был вскрыт контур безналичных денег — было разрешено их превращение в наличные;

— была фактически отменена государственная монополия внешней торговли — с 1 января 1987 г. такое право было дано 20 министерствам и 70 крупным предприятиям.

Потом пошло-поехало — товаров стало не хватать, вверх поползли цены и началась инфляция. В 1989 году начались массовые забастовки шахтёров… Вполне предсказуемо наступил и август 1991 года, когда действиями обросших и небритых столичных людей были разрушены последние устои, созданного в интересах всего трудового народа, советского государства…

Примечание: Пресловутая «нефтяная игла», о которой так любят говорить «демократы», не оказывала какого-либо решающего влияния на разрушение внутреннего потребительского рынка, так как на нефтедоллары приобретались только потребительские товары из капиталистических стран, доля которых в общем объёме потребительского импорта была невелика – порядка 17 % (снижение их объёма в общем объёме потребительского рынка в 1985 – 87 годах составило примерно с 6 до 2 млрд. руб.). В расчётах со странами СЭВ, откуда шло основное количество потребительского импорта, использовалась внутренняя коллективная валюта СЭВ – «переводной рубль».

ОСНОВНЫЕ ВЫВОДЫ:

-Октябрьская Революция 1917 года произошла в связи с невозможностью дальнейшего экономического развития России в условиях открытого капиталистического рынка. Её конечным итогом стало создание, единственно возможной для нашего дальнейшего существования, «сталинской экономической системы», базирующейся на двухконтурной модели денежного обращения, при обязательном условии закрытия внутреннего рынка от внешней конкуренции. Эта модель экономики подтвердила свою эффективность в предвоенные пятилетки, в Великую Отечественную войну и в эпоху гонки ракетно-ядерных вооружений.

-С вершин современного исторического опыта можно смело утверждать, что именно наличие у государства ракетно-ядерного оружия является важнейшим компонентом системы обеспечения его реального суверенитета. И теперь уже не вызывает сомнения тот факт, что военно-политическое руководство СССР в те далёкие годы, как минимум, не ошиблось, сконцентрировав все имеющиеся ресурсы на создании и развитии именно этого вида вооружения. Именно этот вид вооружений, доставшийся в наследство от СССР, является в настоящее время единственным гарантом государственного суверенитета России.

-Для разрушения советского государственного строя не было объективных причин и предпосылок. Причиной гибели СССР является насильственное приведение советской экономической системы в нерабочее состояние.

-В условиях открытого капиталистического рынка у России нет экономического будущего. Дальнейшее суверенное существование нашей Родины может обеспечить только возвращение её к базовым основам сталинской экономической системы (кстати, технологию возвращения к сталинской экономической модели можно предварительно «обкатать» на Новороссии).

После окончания гражданской войны СССР требовалось срочно восстанавливать разрушенную экономику, для этих целей еще при жизни Ленина была начата новая экономическая политика (НЭП). НЭП предоставлял некоторые экономические свободы, так, практически вся розничная торговля была сосредоточена в руках частных торговцев. Но при этом по мере восстановления экономики правительство все больше понимало, что нужно предпринимать более решительные шаги для наращивания экономического потенциала. К этому толкало как понимание отсталости от капиталистических стран по части развития тяжелой промышленности (которая играет ключевую роль в гипотетической войне, которую предусматривало советское руководство), так и потребность в улучшении благосостояния людей. К 1927 г. сложились две теории развития советской экономики – эволюционная и революционная.
Эволюционная предусматривала постепенный переход от НЭПа к развитию промышленности в русле объективных экономических законов. Революционная теория предполагала резкий переход к ускоренной индустриализации, путем ужесточения дисциплины и введения жесткой плановой командно-административной системы. Изначально Сталин придерживался эволюционной концепции, по после отстранения от руководства партией Троцкого, который поддерживал революционную теорию, Сталин резко изменил свое мнение, и было решено придерживаться революционного пути.
В основу управления экономикой было положено государственное планирование и распределение всех ресурсов государством. Централизованное планирование осуществлялось на периоды по пять лет – пятилетки. Первая пятилетка была принята в 1928 г. и охватывала период 1929-1933 гг. Во время первой пятилетки все ресурсы были направлены на развитие тяжелой промышленности – проведение индустриализации. В стране началась массовая агитационная компания по мобилизации всех моральных и физических ресурсов на выполнение плана. Популярным был лозунг «пятилетку в четыре года». Прежде всего были построены предприятия обрабатывающей промышленности – металлургические заводы Магнитогорска, Липецка, Норильска, Новокузнецка, Челябинска. Значительное развитие получила энергетика – строились новые линии электропередач, новые электростанции, и венцом развития электроэнергетики в первую пятилетку стала ДнепроГЭС. Большое внимание уделялось машиностроению – были построены заводы в Свердловске, Волгограде, Харькове, Горьком, Москве. Благодаря быстрому развитию машиностроения к концу первой пятилетки СССР полностью отказался от импорта тракторов. Несмотря на значительное увеличение первоначальных планов в 1930 г. первая пятилетка была выполнена за 4 года и 3 месяца и окончена в конце 1932 г.

Осуществление таких грандиозных планов требовало значительных материальных ресурсов. Огромные денежные средства были получены от коллективизации деревни и продажи на запад, прежде всего в Германию, сырьевых ресурсов. Взамен Германия поставляла в Советский Союз станки и оборудование, инженеров и консультантов.

Вторая пятилетка начиналась в атмосфере всеобщей эйфории от успехов первой, в результате чего плановые показатели даже на начальном этапе оказались сильно завышенными и с трудом выполнимыми. Вторая пятилетка главным образом должна была завершить создание и модернизацию тяжелой промышленности, начатую во время первой пятилетки. Предусматривалось направление значительных ресурсов на создание тяжелой промышленности в Западной и Восточной Сибири, Средней Азии, Казахстане. Во время второй пятилетки были построены Криворожский, Новотульский металлургические заводы, Барнаульский хлопчатобумажный комбинат, Уральский вагоностроительный завод и др. предприятия обрабатывающей и машиностроительной отраслей. Во время второй пятилетки значительное внимание было уделено транспортной инфраструктуре: были построены Беломорско-Балтийский канал, канал им. Москвы, введен в эксплуатацию московский метрополитен. Продолжалось развитие энергетики – ыбли построены Кемеровская ГРЭС, Дубровская ТЭЦ и др. Именно в годы второй пятилетки получило распространение широкое использование труда заключенных.

Третья пятилетка (1938 – 1942 гг.) была направлена на еще большее обеспечение оборонной промышленности. Еще более жесткой стала трудовая дисциплина, на выпуск некачественной продукции полагались тюремные сроки или расстрел. Ужесточение дисциплины советское руководство хотело улучшить качество выпускаемой продукции, которое оставляло желать лучшего. К концу пятилетки, несмотря на то, что практически все ресурсы были направлены на обеспечение военной мощи СССР во время войны, стали очевидны минусы административно-командной системы, которая не могла дать дальнейшего качественного роста экономики.

В результате трех предвоенных пятилеток СССР вышел на одни из лидирующих мест в мире по выпуску промышленной продукции, увеличив в разы добычу угля, выплавку стали, производство электроэнергии и др. показателей. Обеспечив развитие тяжелой промышленности Советскому Союзу удалось обеспечить себе запас прочности в предстоящей войне, в неизбежности которой никто не сомневался уже в середине 30-х гг. Тем не менее, развитие тяжелой промышленности привело к тому, что был населения не удалось улучшить, т.к. легкая промышленность практически не получила развития. Массовые репрессии, использование ручного труда для строительства крупных индустриальных объектов стоили многих жизней людей.