Барнаульский детский хор под руководством инессы грицай

Неделю назад многие россияне с волнением следили за проходившими в Гетеборге Европейскими хоровыми играми European Choir Games Gothenburg 2019. Жители нашего края тоже переживали, потому что боролся за награды в Швеции и Барнаульский детский хор Инессы Грицай. Результат не может не удивлять – две золотые медали в номинациях «Фольклор а саppella» и «Детский хор».

– Признаться, многие жители края уже привыкли к победам воспитанников Инессы Грицай. А вы привыкли или волнуетесь каждый раз, как в первый?

– Каждый конкурс для меня непредсказуем. Я очень трепетно отношусь к подготовке программы, особенно если эта программа новая. И всегда мне кажется, что мы еще недотягиваем до уровня лидеров. Поэтому каждый конкурс я переживаю очень глубоко и искренне. Сейчас, после Швеции, родные спрашивают: «Что ты чувствуешь – радость, счастье, полет?» Я чувствую, что с меня содрали кожу… Меня ранит любой взгляд, любое слово, любое новое ощущение. Как бывает у больного с высокой температурой: он ощущает кожей даже малейшее дуновение ветерка.

– Вы можете точно назвать количество побед на всех престижных конкурсах?

– Работаю много, чтобы награды завоевать, а когда вдруг они в моей жизни случаются то, естественно, очень радуюсь. Воспринимаю это как счастье, пришедшее с небес, как будто кто-то дал мне некий бонус для продолжения работы. А на другой день после победы ставлю себя на место и начинаю работать на следующий конкурс, на следующую задачу. Честно скажу, даже не знаю, сколько у меня наград – они, как у героев «Калины красной», «у шкапчике все прибраны».

– Хоровые игры в Швеции. Насколько престижен этот творческий форум? Каково это – стать на нем дважды «золотым» коллективом?

– Он один из самых престижнейших в мире. В этом году в European Choir Games Gothenburg 2019 приняли участие 161 зарубежный и 21 шведский хоры. Мы выступали в двух номинациях, в которых было заявлено больше всего коллективов. А, например, в номинации «Духовная музыка с сопровождением» боролось за победу всего шесть хоров. Но до начала хоровых игр информация не разглашается и невозможно угадать, как будут распределены силы. Мы в Гетеборге выбрали то, в чем наиболее сильны.

В первой нашей номинации, «Фольклор а саppella», выступал 21 коллектив (из них только два детских! – Прим. авт.), во второй, «Детский хор», – 20. Это уже в номинации «Гран-при», а до этого хоры еще квалифицировались в открытом конкурсе и конкурсе чемпионов. (В «Гран-при» переходили их победители.) Думаю, что помогли нам опыт участия в международных конкурсах и, наверное, барнаульские боги. Мне кажется, они очень сильны. Как у любого творческого человека, у меня есть свои обряды и традиции. Перед конкурсными выступлениями я распознаю какие-то добрые или недобрые знаки (в обычной жизни вообще их не замечаю). Поэтому всякий раз, уезжая с коллективом далеко-далеко от дома, прошу помощи родной земли – мне кажется, она обладает какой-то особой мощью. И всякий раз я чувствую, что Алтай, Барнаул и какие-то силы встают за нашими детьми стеной. Поэтому они выдерживают огромную нагрузку, не плачут, в обмороки не падают (на городских сценах такое случается). А тут… Стоим за матушку-Русь!

– Вы вырастили уже не одно поколение «сентябринок». Чем-то отличаются дети этого десятилетия от ваших первых учеников?

– Да, каждое поколение детей отличается. И очень отличаются родители. Для примера расскажу, как рос Алеша Макшанцев – ныне дебютант Большого театра. Если на занятии бывали какие-то проблемы, то вечером звонила мама. Она интересовалась: «Что, был неудачный урок, вы Лешу ругали?» Я обвиняла себя в том, что не нашла подход к ребенку. А мама отвечала: «Да вы с ним будьте построже, он должен осознавать ответственность!» Сейчас у родителей совсем другая забота: дети часто пропускают выступление хора из-за дня рождения дедушки, похода на праздник в парк… Увы, это стало нормой.

– Вспомним о вашей давней мечте – хоровой школе. Виден свет в конце тоннеля?

– Мечта еще жива, но она становится все более бледной… И не потому, что не предвидится ни здания, ни финансирования и т. д. А потому, что с каждым годом у меня меньше сил. Когда мне было 20 лет, создание хоровой школы в Барнауле казалось реальностью. В 30 это казалось необходимостью. В 40 я мечту трансформировала в отдельные классы… Но годы идут. И если мне даже в 50 лет предложат возглавить хоровую школу, то, скорее всего, я скажу «нет». Потому что всему свое время.

Теперь мне больше хочется уже не масштаба, а качества. Нужно вкладываться в тех детей, которые пришли в коллектив. И я даже не очень хочу, чтобы он расширялся, потому что каждый ребенок требует сил, здоровья, внимания…

– И о финансах, без которых не споешь романсов. Трудно представить, что стоит регулярно вывозить детский коллектив на конкурсы.

– Мы стучимся во все двери: участвуем в грантовых конкурсах, в краудфандинге, дважды выигрывали премии (городскую и губернаторскую, обе – по 50 тысяч рублей). Конечно, главные спонсоры детей – их родители. Я не могу вывезти весь коллектив, и программа делается на тот состав, где родители берут на себя финансовые обязательства. В связи с этим у меня как у руководителя существует масса проблем. Часть коллектива «в теме» перед поездкой, другая – нет. После поездки нужно вторую часть вводить…

Я всегда заявляла, что и «Сентябринки», и Барнаульский детский хор никогда не будут коммерческими коллективами. Наша цель не заработать на детях, а вложить в этих детей все ресурсы, какие у нас есть – нравственные, моральные, образовательные, воспитательные, финансовые. То есть все что можно вложить в тех деток, которые хотят расти достойными людьми. Музыка информативна, затрагивает огромный пласт культуры, начиная от Средневековья и заканчивая современными композиторами. Я искренне верю, что она несет некий энергетический и информационный след. И, постигая ее, проникая в нее, дети впитывают особый духовный код.

Поэтому я очень уважаю людей, которые вкладываются в талантливых детей. Да, есть меценаты, готовые всегда помочь, такие как Кристина Юстус. Но признаюсь честно: перед каждой поездкой я прохожу невероятным маршрутом, бегая и кланяясь многим организациям, которые могли бы выделить какую-то копеечку на деток… Но чаще всего получаю отказ. Потому что начинается разговор с вопроса: «А у вас дети инвалиды? Сироты?» Говорю: «Нет». – «Ну и зачем вы пришли? У ваших детей есть родители, это их проблемы, пусть они и решают». С одной стороны, эти люди правы, но с другой… Пройдет несколько лет, наши дети станут умными и взрослыми, и именно им создавать будущее нашего общества, им брать на себя ответственность, в том числе за инвалидов и сирот…

– Встреча с Барнаульским детским хором внесла в мою жизнь позитив, частицу света и добра. На их концертах я отдыхаю душой, наслаждаюсь, отвлекаюсь от будней.

Я очень люблю Инессу Валентиновну – она замечательный, светлый человек, и такой же у нее коллектив. Радует то, что она постоянно в поиске, растет сама и в профессии, и как депутат. Поездками на подобные конкурсы она развивает свой коллектив. И большое им спасибо за то, что они прославляют наш Барнаул, Алтайский край. И мы всегда будем помогать этому коллективу!

Фото из архива Барнаульского детского хора

04.06.2018

Инесса Грицай, депутат Барнаульской городской Думы по территориальной группе №18, преподаватель Алтайского государственного музыкального колледжа, руководитель хора «Сентябринки» и Барнаульского детского академического хора.

– В детстве вы солировали в ансамбле «Ровесник» (прим. при краевом дворце пионеров), учились в школе, плюс музыкальное образование. Бросить не хотелось и как вы сейчас помогаете своим ученикам преодолеть это мимолетное желание?
– Конечно хотелось, в жизни каждого музыканта есть момент, а порой их и три, и десять, и 25, когда хочется бросить музыкальную школу. Честно скажу, для меня учебный процесс в музыкальной школе был напряженным, в плане того, что учеба – это всегда структура, строгая организация, трудовложения, а детям хочется легкости. Здесь уже считаю верным подключать беспрекословный авторитет родителей, которые должны где-то уговорами, где-то, быть может, и безальтернативным ответом донести до ребенка важность окончания какого-то дела, тем более, когда позади уже пара лет музыкального образования. К примеру, моя здравомыслящая мама, когда я рыдала у нее на плече, попутно одним глазом наблюдая за реакцией, сказала мне: «Да, ты правда много трудишься. Поэтому давай мы возьмем год академического отпуска, ты отдохнешь, а потом приступишь к занятиям опять, на полпути бросать мы же не можем. Правда, со своими подругами и товарищами ты уже перестанешь учиться, придется привыкать к новому коллективу, заново всех узнавать, налаживать отношения». Я как представила, что продлевать эти «мучения» придется еще на год, то все, как отрезало (улыбается).

– Каким путем вы пришли к тому, чтобы детское увлечение переросло в дело всей жизни?
– Музыкальная школа дала мне систему, сосредоточенность, усидчивость, ответственность, по окончании я поняла, что в жизни теперь мне чего-то не хватает, не знала, что мне теперь со свободным временем делать. Тогда папа отвел меня в это музыкальное училище (прим. ныне Алтайский государственный музыкальный колледж), где меня, 13-летнего ребенка заворожили прекрасные во всех смыслах люди, я познакомилась с преподавателями и решила поступать именно сюда.

– Сфера искусств ведь одна из самых тяжелых, если от какой-то другой сферы легко можно переключиться, то от творчества «отойти» нельзя, оно вплетается в жизнь и у творческих людей, зачастую, работа и жизнь не отделены друг от друга. Кто-то считает, что музыка – несерьезное, неинформативное дело. Вы как относитесь к таким замечаниям?
– Искусство искусству рознь. Есть классическое, высокое искусство: балет, опера, театр, классическая живопись, академическое пение. Конечно, классическое – не доходное. В массовом искусстве решающую роль играет популярность, количество показов по телевидению и заработок. Люди, выбирающие академическое искусство делом жизни, обречены постоянно жертвовать личным, отдавать все усилия, душевные затраты, в какой-то степени и любовь. Поэтому, говорить, что искусство не несет в себе исцеляющего и определяющего начала нельзя. Нет в жизни такой отрасли, которая не начиналась бы с культуры: культура жизни и общения, культура труда и отдыха. К сожалению, у нас сложилось отношение к культуре, как к «министерству праздников» и люди не видят огромного пласта, который таит в себе все основополагающие и жизненные моменты созидания, воспитания, формирования образа жизни, красоты вокруг себя. Нужно быть «духовной струной», всегда быть готовым воспринимать информацию. 

– А можно ли человеку познать именно сферу академического искусства без детской базы в виде школы искусств?
– Конечно, первое, что происходит с человеком при встрече с чем-то прекрасным и непонятом – это впечатление, уровень «вау». К примеру, в Соборе Святого Петра (прим. Ватикан) я впервые увидела пьету Микеланджело «Оплакивание Христа» и впала в оцепенение и шок от этого эталона совершенства, достигнутого в конце XV века при отсутствии инструментов, компьютерной графики. После такого понимаешь, что все дела, даже которыми гордишься, ничто и канут в лету, а это – вечное совершенство и ощущения невероятного счастья.

– Как сейчас обстоят дела с искусством в регионах, в частности на Алтае?
– С середины 50-х годов, как грибы после дождя, по всей стране открывались музыкальные училища с полным набором инструментов, обеспечением классов и образованных преподавателей с консерваторским образованием. У нас есть трудности с парком музыкальных инструментов, поэтому для нас, когда где-то появляется рояль – событие, на которое мы едем смотреть. Нивелировался и статус работника культуры, ведь работа в нашей сфере не доходная деятельность, наши кадры – профессора – в преклонном возрасте, молодежи у нас минимум. Да, постепенное движение вперед присутствует. К примеру, на улице Сизова в конце 2018-начале 2019 года сдадут в эксплуатацию дом для работников сферы культуры (прим. дом №24 на 126 квартир) – это великолепное событие. 

– У вас, как выпускницы государственной консерватории, наверняка были приглашения уехать в центральную часть России. Почему вы вернулись в Барнаул?
– Приехала по приглашению своего преподавателя Светланы Карташовой, нам с мужем, тоже музыкантом, было интересно начать карьеру именно здесь, в родном городе. 

– В детском возрасте, к сожалению, часто родители отдают ребенка в творчество и/или спорт для реализации именно своих желаний, ребенку это может не нравиться, может и не подходить. К вам часто приводят детей с четкой позицией «мой ребенок должен петь», даже если, скажем так, у него нет особых первоначальных данных? И можно ли научиться академическому пению без большого таланта?
– Музыкальное образование – это ранее образование, потерянное детство не компенсируется, мы берем детей с возраста 3-3,5 года, для меня это самый плодотворный возраст, в 12 уже сложно стать профессионалом, хотя везде есть исключения, таланты никто не отменял. Считаю, в детстве ребенку главное показать широкую палитру всех сфер, где можно себя реализовать: танцевать, петь, играть в шахматы, каратэ – ребенок сам должен чувствовать, где он может быть успешен. Всегда говорю, что музыкой должен заниматься каждый, пусть в дальнейшем по пути профессионального музыканта человек не пойдет, зато станет потребителем качественной музыки. Все зависит от желания, возможностей и трудовложений ребенка: кому-то дается легче, кому-то приходится прикладывать усилия. 

– Когда и почему возникло желание создать детский академический хор?
– С 2002 года работал ансамбль «Сентябринки», целью которого мы ставили развитие детей, мне хотелось создать маленький мир детства, где дети могли расти, где бы царила атмосфера творчества. Позже ансамбль стал расти, дети стали побеждать в конкурсах, требований становилось больше, а репертуар – шире. Постепенно дети стали неотъемлемой частью культурного социума Барнаула. В 2014 нам помогла администрация города и по примеру кемеровского губернаторского детского хора в Барнауле наступил следующий этап развития академического искусства.

– На еще маленького человека возлагается огромная ответственность – трудоемкая работа и представление целой страны на международных конкурсах, как помочь ребенку справиться с волнением?
– Волнение присутствует всегда, ребенок может упасть в обморок – об этом нужно помнить. Мы, взрослые, можем себя переключить и снять стресс. Но дети более целенаправленны, они добиваются большего успеха, могут сосредоточиться на чем-то жизненно важном, не замечая ничего вокруг. Перед каждым выходом на сцену настраиваю детей, рассказываю их плюсы и преимущества перед конкурентами. По одной схеме справиться с волнением нельзя: кому-то нужно что-то почитать, кому-то отрепетировать или побегать, а может и уйти в себя, каждый сам должен понять и найти свой способ. Например, я не скрываю, что перед каждым выходом на сцену читаю молитву, мне это помогает сосредоточиться.

– Репутация барнаульского детского академического хора только лучшая и достойная, вы неоднократные призеры и чемпионы различных европейских и международных соревнований. Есть ли у наших, барнаульских, детей конкуренты и есть ли на кого равняться?
– Обожаю наши российские хоры, достойные коллективы есть и за рубежом, но меня больше трогает наша культура. Есть любимые коллективы, которые выворачивают тебя наизнанку: московская хоровая школа «Весна», подмосковный хор «Алые паруса», санкт-петербургский «Перезвоны», красноярский детский хор. Когда я знаю, что эти коллективы будут на конкурсе, то понимаю, что должна увидеть это событие и пропустить его не могу. Завидую москвичам, петербужцам и красноярцам за частую возможность наслаждения концертами этих хоров.

– Кстати о странах, вы подчеркиваете, что везде вас встречают хорошо и радушно, а какая самая благодарная публика или какое было самое запоминающееся выступление?
– Наверное, самая крикливая публика была в Израили, они переговаривались на протяжении всех выступлений. Но мы поем нежнее, тише и у нас лирический репертуар, не шоу (прим. в отличие от иностранных традиций пения). Поэтому, когда мы вышли и начали петь тише, чем другие, то и зрители больше не разговаривали, а по окончании благодарили наших детей за великолепное пение.

– Дети вырастают, не хотите собрать взрослый состав хора?
– У нас есть несколько участниц-студенток. Ведь всегда остается костяк коллектива. К сожалению, сейчас прекратил существование молодежный ансамбль «Лореляй» на базе Российско-немецкого дома, раньше воспитанницы переходили туда.

– Можете назвать личный топ композиторов и почему именно они? 
– От уровня мышления вкусы меняются. Чем ниже ты на уровне мышления, тем у тебя больше любимых композиторов. Чайковский, Шопен, Рахманинов – невероятно красивая гармония, но чем взрослее, тем больше хочется общаться с непонятной музыкой, звуковым хаосом. Ты не можешь расшифровать музыкальный код и постепенно влюбляешься в эту интеллектуальную музыку. Сейчас мне интересна музыка современных композиторов: Кшиштоф Пендерецкий, Кароль Шимановский, Витольд Лютославский, Ефрем Подгайц, Валерий Калистратов, Валерий Кикта, Сергей Екимов, Юрий Фалик, которые занимаются совсем другой нотописью. 

– А какой ваш любимый зал и почему?
– Единственный академический зал в Барнауле находится в Алтайском государственном институте культуре на проспекте Ленина, 66, который и предназначен для нашего искусства, где может петь и трехлетний малыш, и хор, с естественным звучанием, без прикрас.

– В последнее время женщин-дирижеров становится все больше, но на ваш взгляд, профессия дирижер – чисто мужская?
– Конечно, изначально хорами руководили только мужчины, которые могут себе позволить отдавать себя искусству полностью, женщина все-таки посвящает себя больше семье. На сегодняшний момент, 70% девочек и 30% мальчиков поступают на дирижерское отделение. На мой взгляд, красиво, правильно и исторически верно – когда дирижер-мужчина за пультом. Дирижерство наложило на меня отпечаток: теперь не могу быть слабой и ленивой (смеется).

– Барнаульский хор – это ваша жизнь. Почему вы выбрали еще одно, политическое, направление в жизни? 
– В политику пришла, чтобы понять, как работает государственная «машина». Задача первого года пребывания в Думе – постичь механизм работы аппарата. Мне хочется попасть вовнутрь, чтобы разобраться в том, что зачастую и сама критиковала. Теперь я поняла другую сторону медали, что не все зависит от единичных чиновников. 

– Искусство и политика – интересный симбиоз?
– Искусство и культура не могут быть вне политики, кто говорит иначе – лукавят или не понимают. Мы находимся в одном обществе, симбиозе. Если не мы принимаем решения и законы, то их принимают другие люди. Безусловно, искусство должно быть связано с политикой и у меня есть конкретные желания. В первую очередь, воздействие на бюджет.

– В чем еще вы для себя видите политические победы?
– Некоторые от власти получают адреналин, у меня его достаточно на сцене: кто-то заболел, кто-то на репетицию не пришел. В политическом плане для меня все-таки главное поменять мышление некоторых представителей власти и людей к нашей сфере, как «министерству праздников». Я патриот своей большой и малой Родины, хочу, чтобы жизнь в Барнауле стала еще комфортнее, хочу побед во всех отраслях и сферах, чтобы каждый барнаулец видел поступательный рост и гордился своим городом.