Армия крайова руководство

Home Army
Armia Krajowa (AK)
Polish red-and-white flag with superposed Kotwica (lit. ‘anchor’) emblem of the Polish Underground State and Home Army
Active	14 February 1942 – 19 January 1945
Country	German-occupied Poland
Allegiance	Polish government-in-exile
Role	Armed forces of the Polish Underground State
Size	c. 400,000 (1944)
Commanders
Notable commanders	Tadeusz Komorowski Stefan Rowecki Leopold Okulicki Emil August Fieldorf Antoni Chruściel

The Home Army (Polish: Armia Krajowa, abbreviated AK; Polish pronunciation: [ˈar.mʲja kraˈjɔ.va]) was the dominant resistance movement in German-occupied Poland during World War II. The Home Army was formed in February 1942 from the earlier Związek Walki Zbrojnej (Armed Resistance) established in the aftermath of the German and Soviet invasions in September 1939. Over the next two years, the Home Army absorbed most of the other Polish partisans and underground forces. Its allegiance was to the Polish government-in-exile in London, and it constituted the armed wing of what came to be known as the Polish Underground State. Estimates of the Home Army’s 1944 strength range between 200,000 and 600,000. The latter number made the Home Army not only Poland’s largest underground resistance movement but, along with Soviet and Yugoslav partisans, one of Europe’s largest World War II underground movements.^[a]

The Home Army sabotaged German transports bound for the Eastern Front in the Soviet Union, destroying German supplies and tying down substantial German forces. It also fought pitched battles against the Germans, particularly in 1943 and in Operation Tempest from January 1944. The Home Army’s most widely known operation was the Warsaw Uprising of August–October 1944. The Home Army also defended Polish civilians against atrocities by Germany’s Ukrainian and Lithuanian collaborators. Its attitude toward Jews remains a controversial topic.

As Polish–Soviet relations deteriorated, conflict grew between the Home Army and Soviet forces. The Home Army’s allegiance to the Polish government-in-exile caused the Soviet government to consider the Home Army to be an impediment to the introduction of a communist-friendly government in Poland, which hindered cooperation and in some cases led to outright conflict. On 19 January 1945, after the Red Army had cleared most Polish territory of German forces, the Home Army was disbanded. After the war, particularly in the 1950s and 1960s, communist government propaganda portrayed the Home Army as an oppressive and reactionary force. Thousands of ex-Home Army personnel were deported to gulags and Soviet prisons, while other ex-members, including a number of senior commanders, were executed. After the fall of communism in Central and Eastern Europe, the portrayal of the Home Army was no longer subject to government censorship and propaganda.

Origins

The Home Army originated in the Service for Poland’s Victory (Służba Zwycięstwu Polski), which General Michał Karaszewicz-Tokarzewski set up on 27 September 1939, just as the coordinated German and Soviet invasions of Poland neared completion.^[1] Seven weeks later, on 17 November 1939, on orders from General Władysław Sikorski, the Service for Poland’s Victory was superseded by the Armed Resistance (Związek Walki Zbrojnej), which in turn, a little over two years later, on 14 February 1942, became the Home Army.^[1][2] During that time, many other resistance organisations remained active in Poland,^[3] although most of them, merged with the Armed Resistance or with its successor, the Home Army, and substantially augmented its numbers between 1939 and 1944.^[2][3]

The Home Army was loyal to the Polish government-in-exile and to its agency in occupied Poland, the Government Delegation for Poland (Delegatura). The Polish civilian government envisioned the Home Army as an apolitical, nationwide resistance organisation. The supreme command defined the Home Army’s chief tasks as partisan warfare against the German occupiers, the re-creation of armed forces underground and, near the end of the German occupation, a general armed rising to be prosecuted until victory. Home Army plans envisioned, at war’s end, the restoration of the pre-war government following the return of the government-in-exile to Poland.^{[4][1][2][5][6][7]}

The Home Army, though in theory subordinate to the civil authorities and to the government-in-exile, often acted somewhat independently, with neither the Home Army’s commanders in Poland nor the «London government» fully aware of the other’s situation.^{[8]: 235–236}

After Germany started its invasion of the Soviet Union on 22 June 1941, the Soviet Union joined the Allies and signed the Anglo-Soviet Agreement on 12 July 1941. This put the Polish government in a difficult position since it had previously pursued a policy of «two enemies». Although a Polish–Soviet agreement was signed in August 1941, cooperation continued to be difficult and deteriorated further after 1943 when Nazi Germany publicised the Katyn massacre of 1940.^[9]

Until the major rising in 1944, the Home Army concentrated on self-defense (the freeing of prisoners and hostages, defense against German pacification operations) and on attacks against German forces. Home Army units carried out thousands of armed raids and intelligence operations, sabotaged hundreds of railway shipments, and participated in many partisan clashes and battles with German police and Wehrmacht units. The Home Army also assassinated prominent Nazi collaborators and Gestapo officials in retaliation against Nazi terror inflicted on Poland’s civilian population; prominent individuals assassinated by the Home Army included Igo Sym (1941) and Franz Kutschera (1944).^[1][5]

Membership

Size

In February 1942, when the Home Army was formed from the Armed Resistance, it numbered around 100,000 members.^[5] Less than a year later, at the start of 1943, it had reached a strength of around 200,000.^[5] In the summer of 1944, when Operation Tempest began, the Home Army reached its highest membership:^[5] estimates of membership in the first half and summer of 1944 range from 200,000,^[8]: 234 through 300,000,^[10] 380,000^[5] and 400,000^[11] to 450,000–500,000,^[12] though most estimates average at about 400,000; the strength estimates vary due to the constant integration of other resistance organisations into the Home Army, and that while the number of members was high and that of sympathizers was even higher, the number of armed members participating in operations at any given time was smaller—as little as one per cent in 1943, and as many as five to ten per cent in 1944^[11]—due to an insufficient number of weapons.^{[5][13][8]: 234}

Home Army numbers in 1944 included a cadre of over 10,000–11,000 officers, 7,500 officers-in-training (singular: podchorąży) and 88,000 non-commissioned officers (NCOs).^[5] The officer cadre was formed from prewar officers and NCOs, graduates of underground courses, and elite operatives usually parachuted in from the West (the Silent Unseen).^[5] The basic organizational unit was the platoon, numbering 35–50 people, with an unmobilized skeleton version of 16–25; in February 1944, the Home Army had 6,287 regular and 2,613 skeleton platoons operational.^[5] Such numbers made the Home Army not only the largest Polish resistance movement, but one of the two largest in World War II Europe.^[a] Casualties during the war are estimated at 34,000^[10] to 100,000,^[5] plus some 20,000^[10]–50,000^[5] after the war (casualties and imprisonment).

Demographics

The Home Army was intended to be a mass organisation that was founded by a core of prewar officers.^[5] Home Army soldiers fell into three groups. The first two consisted of «full-time members»: undercover operatives, living mostly in urban settings under false identities (most senior Home Army officers belonged to this group); and uniformed (to a certain extent) partisans, living in forested regions (leśni, or «forest people»), who openly fought the Germans (the forest people are estimated at some 40 groups, numbering 1,200–4,000 persons in early 1943, but their numbers grew substantially during Operation Tempest).^{[8]: 234–235} The third, largest group were «part-time members»: sympathisers who led «double lives» under their real names in their real homes, received no payment for their services, and stayed in touch with their undercover unit commanders but were seldom mustered for operations, as the Home Army planned to use them only during a planned nationwide rising.^{[8]: 234–235}

The Home Army was intended to be representative of the Polish nation, and its members were recruited from most parties and social classes.^{[8]: 235–236} Its growth was largely based on integrating scores of smaller resistance organisations into its ranks; most of the other Polish underground armed organizations were incorporated into the Home Army, though they retained varying degrees of autonomy.^[2] The largest organization that merged into the Home Army was the leftist Peasants’ Battalions (Bataliony Chłopskie) around 1943–1944,^[14] and parts of the National Armed Forces (Narodowe Siły Zbrojne) became subordinate to the Home Army.^[15] In turn, individual Home Army units varied substantially in their political outlooks, notably in their attitudes toward ethnic minorities and toward the Soviets.^{[8]: 235–236} The largest group that completely refused to join the Home Army was the pro-Soviet, communist People’s Army (Armia Ludowa), which numbered 30,000 people at its height in 1944.^[16]

Women

Home Army ranks included a number of female operatives.^[17] Most women worked in the communications branch, where many held leadership roles or served as couriers.^[18] Approximately a seventh to a tenth of the Home Army insurgents were female.^[19][18][20]

Notable women in the Home Army included Elżbieta Zawacka, an underground courier who was sometimes called the only female Cichociemna.^[21] Grażyna Lipińska [pl] organised an intelligence network in German-occupied Belarus in 1942–1944.^[22][23] Janina Karasiówna [pl] and Emilia Malessa were high-ranking officers described as «holding top posts» within the communication branch of the organisation.^[18] Wanda Kraszewska-Ancerewicz [pl] headed the distribution branch.^[18] Several all-female units existed within the AK structures, including Dysk [pl], an entirely female sabotage unit led by Wanda Gertz, who carried out assassinations of female Gestapo informants in addition to sabotage.^[18][24] During the Warsaw Uprising, two all-female units were created—a demolition unit and a sewer system unit.^[19]

Many women participated in the Warsaw Uprising, particularly as medics or scouts;^[25][26][19] they were estimated to form about 75% of the insurgent medical personnel.^[20] By the end of the uprising, there were about 5,000 female casualties among the insurgents, with over 2,000 female soldiers taken captive; the latter number reported in contemporary press caused a «European sensation».^[18]

Structure

Home Army Headquarters was divided into five sections, two bureaus and several other specialized units:^[1][5][27]

• Section I: Organization – personnel, justice, religion
• Section II: Intelligence and Counterintelligence
• Section III: Operations and Training – coordination, planning, preparation for a nationwide uprising
• Section IV: Logistics
• Section V: Communication – including with the Western Allies; air drops
• Bureau of Information and Propaganda (sometimes called «Section VI») – information and propaganda
• Bureau of Finances (sometimes called «Section VII») – finances
• Kedyw (acronym for Kierownictwo Dywersji, Polish for «Directorate of Diversion») – special operations
• Directorate of Underground Resistance

The Home Army’s commander was subordinate in the military chain of command to the Polish Commander-in-Chief (General Inspector of the Armed Forces) of the Polish government-in-exile and answered in the civilian chain of command to the Government Delegation for Poland.^[5][4]

The Home Army’s first commander, until his arrest by the Germans in 1943, was Stefan Rowecki (nom de guerre «Grot«, «Spearhead»). Tadeusz Bór-Komorowski (Tadeusz Komorowski, nom de guerre «Bór«, «Forest») commanded from July 1943 until his surrender to the Germans when the Warsaw Uprising was suppressed in October 1944. Leopold Okulicki, nom de guerre Niedzwiadek («Bear»), led the Home Army in its final days.^{[1][28][29][30]}

Home Army commander	Codename	Period	Replaced because	Fate	Photo
General Michał Karaszewicz-Tokarzewski Technically, commander of Służba Zwycięstwu Polski and Związek Walki Zbrojnej as Armia Krajowa was not named such until 1942	Torwid	27 September 1939 – March 1940	Arrested by the Soviets	Joined the Anders Army, fought in the Polish Armed Forces in the West. Emigrated to United Kingdom.
General Stefan Rowecki	Grot	18 June 1940 – 30 June 1943	Discovered and arrested by German Gestapo	Imprisoned in Sachsenhausen concentration camp. Executed by personal decree of Heinrich Himmler after Warsaw Uprising had begun.
General Tadeusz Komorowski	Bór	July 1943 – 2 September 1944	Surrendered after end of Warsaw Uprising.	Emigrated to United Kingdom.
General Leopold Okulicki	Niedźwiadek	3 October 1944 – 17 January 1945	Dissolved AK trying to lessen the Polish-Soviet tensions.	Arrested by the Soviets, sentenced to imprisonment in the Trial of the Sixteen. Likely executed in 1946.

Regions

The Home Army was divided geographically into regional branches or areas (obszar),^[1] which were subdivided into subregions or subareas (podokręg) or independent areas (okręgi samodzielne). There were 89 inspectorates (inspektorat) and 280 (as of early 1944) districts (obwód) as smaller organisational units.^[5] Overall, the Home Army regional structure largely resembled Poland’s interwar administration division, with an okręg being similar to a voivodeship (see Administrative division of Second Polish Republic).^[5]

There were three to five areas: Warsaw (Obszar Warszawski, with some sources differentiating between left- and right-bank areas – Obszar Warszawski prawo- i lewobrzeżny), Western (Obszar Zachodni, in the Pomerania and Poznań regions), and Southeastern (Obszar Południowo-Wschodni, in the Lwów area); sources vary on whether there was a Northeastern Area (centered in Białystok – Obszar Białystocki) or whether Białystok was classified as an independent area (Okręg samodzielny Białystok).^[31]

Area	Districts	Codenames	Units (re)created during the reconstruction of the Polish Army in Operation Tempest
Warsaw area Codenames: Cegielnia (Brickworks), Woda (Water), Rzeka (River) Warsaw Col. Albin Skroczyński Łaszcz	Eastern Warsaw-Praga Col. Hieronim Suszczyński Szeliga	Struga (stream), Krynica (source), Gorzelnia (distillery)	10th Infantry Division
Western Warsaw Col. Franciszek Jachieć Roman	Hallerowo (Hallertown), Hajduki, Cukrownia (Sugar factory)	28th Infantry Division
Northern Warsaw Lt. Col. Zygmunt Marszewski Kazimierz	Olsztyn, Tuchola, Królewiec, Garbarnia (tannery)	8th Infantry Division
Southeastern area Codenames: Lux, Lutnia (Lute), Orzech (Nut) Lwów Col. Władysław Filipkowski Janka	Lwów Lwów – divided into two areas Okręg Lwów Zachód (West) and Okręg Lwów Wschód (East) Col. Stefan Czerwiński Luśnia	Dukat (ducat), Lira (lire), Promień (ray)	5th Infantry Division
Stanisławów Stanisławów Capt. Władysław Herman Żuraw	Karaś (crucian carp), Struga (stream), Światła (lights)	11th Infantry Division
Tarnopol Tarnopol Maj. Bronisław Zawadzki	Komar (mosquito), Tarcza (shield), Ton (tone)	12th Infantry Division
Western area Codename: Zamek (Castle) Poznań Col. Zygmunt Miłkowski Denhoff	Pomerania Gdynia Col. Janusz Pałubicki Piorun	Borówki (berries), Pomnik (monument)
Poznań Poznań Col. Henryk Kowalówka	Pałac (palace), Parcela (lot)
Independent areas	Wilno Wilno Col. Aleksander Krzyżanowski Wilk	Miód (honey), Wiano (dowry) (subunit «Kaunas Lithuania»)
Nowogródek Nowogródek Lt.Col. Janusz Szlaski Borsuk	Cyranka (garganey), Nów (new moon)	Zgrupowanie Okręgu AK Nowogródek
Warsaw Warsaw Col. Antoni Chruściel Monter	Drapacz (sky-scraper), Przystań (harbour), Wydra (otter), Prom (shuttle)
Polesie Pińsk Col. Henryk Krajewski Leśny	Kwadra (quarter), Twierdza (keep), Żuraw (crane)	30th Infantry Division
Wołyń Równe Col. Kazimierz Bąbiński Luboń	Hreczka (buckwheat), Konopie (hemp)	27th Infantry Division
Białystok Białystok Col. Władysław Liniarski Mścisław	Lin (tench), Czapla (aigrette), Pełnia (full moon)	29th Infantry Division
Lublin Lublin Col. Kazimierz Tumidajski Marcin	Len (linnen), Salon (saloon), Żyto (rye)	3rd Legions’ Infantry Division 9th Infantry Division
Kraków Kraków various commanders, incl. Col. Julian Filipowicz Róg	Gobelin, Godło (coat of arms), Muzeum (museum)	6th Infantry Division 106th Infantry Division 21st Infantry Division 22nd Infantry Division 24th Infantry Division Kraków Motorized Cavalry Brigade
Silesia Katowice various commanders, incl. Col. Zygmunt Janke Zygmunt	Kilof (pick), Komin (chimney), Kuźnia (foundry), Serce (heart)
Kielce-Radom Kielce, Radom Col. Jan Zientarski Mieczysław	Rolnik (farmer), Jodła (fir)	2nd Legions’ Infantry Division 7th Infantry Division
Łódź Łódź Col. Michał Stempkowski Grzegorz	Arka (ark), Barka (barge), Łania (bath)	25th Infantry Division 26th Infantry Division
Foreign areas	Hungary Budapest Lt.Col. Jan Korkozowicz	Liszt
Reich Berlin	Blok (block)

In 1943 the Home Army began recreating the organization of the prewar Polish Army, its various units now being designated as platoons, battalions, regiments, brigades, divisions, and operational groups.^[5]

Operations

Intelligence

The Home Army supplied valuable intelligence to the Allies; 48 per cent of all reports received by the British secret services from continental Europe between 1939 and 1945 came from Polish sources.^[32] The total number of those reports is estimated at 80,000, and 85 per cent of them were deemed to be high quality or better.^[33] The Polish intelligence network grew rapidly; near the end of the war, it had over 1,600 registered agents.^[32]

The Western Allies had limited intelligence assets in Central and Eastern Europe. The extensive in-place Polish intelligence network proved a major resource; between the French capitulation and other Allied networks that were undeveloped at the time, it was even described as «the only [A]llied intelligence assets on the Continent».^[34][35][32] According to Marek Ney-Krwawicz [pl], for the Western Allies, the intelligence provided by the Home Army was considered to be the best source of information on the Eastern Front.^[36]

Home Army intelligence provided the Allies with information on German concentration camps and the Holocaust in Poland (including the first reports on this subject received by the Allies^[37][38]), German submarine operations, and, most famously, the V-1 flying bomb and V-2 rocket.^[1][36] In one Project Big Ben mission (Operation Wildhorn III;^[39] Polish cryptonym, Most III, «Bridge III»), a stripped-for-lightness RAF twin-engine Dakota flew from Brindisi, Italy, to an abandoned German airfield in Poland to pick up intelligence prepared by Polish aircraft-designer Antoni Kocjan, including 100 lb (45 kg) of V-2 rocket wreckage from a Peenemünde launch, a Special Report 1/R, no. 242, photographs, eight key V-2 parts, and drawings of the wreckage.^[40] Polish agents also provided reports on the German war production, morale, and troop movements.^[32] The Polish intelligence network extended beyond Poland and even beyond Europe: for example, the intelligence network organized by Mieczysław Zygfryd Słowikowski in North Africa has been described as «the only [A]llied … network in North Africa».^[32] The Polish network even had two agents in the German high command itself.^[32]

The researchers who produced the first Polish–British in-depth monograph on Home Army intelligence (Intelligence Co-operation Between Poland and Great Britain During World War II: Report of the Anglo-Polish Historical Committee, 2005) described contributions of Polish intelligence to the Allied victory as «disproportionally large»^[41] and argued that «the work performed by Home Army intelligence undoubtedly supported the Allied armed effort much more effectively than subversive and guerilla activities».^[42]

Subversion and propaganda

The Home Army also conducted psychological warfare. Its Operation N created the illusion of a German movement opposing Adolf Hitler within Germany itself.^[1]

The Home Army published a weekly Biuletyn Informacyjny (Information Bulletin), with a top circulation (on 25 November 1943) of 50,000 copies.^[43][44]

Major operations

Sabotage was coordinated by the Union of Retaliation and later by Wachlarz and Kedyw units.^[2]

Major Home Army military and sabotage operations included:

• the Zamość Rising of 1942–1943, with the Home Army sabotaging German plans to expel Poles under Generalplan Ost^[2]
• the protection of the Polish population from the massacres of Poles in Volhynia in 1943–1944^[2]
• Operation Garland, in 1942, sabotaging German rail transport^[2]
• Operation Belt in 1943, a series of attacks on German border outposts on the frontier between the General Government and the territories annexed by Germany
• Operation Jula, in 1944, another rail-sabotage operation^[2]
• most notably Operation Tempest; in 1944, a series of nationwide risings which aimed primarily to seize control of cities and areas where German forces were preparing defenses against the Soviet Red Army, so that Polish underground civil authorities could take power before the arrival of Soviet forces.^[45]

The largest and best-known of the Operation Tempest battles, the Warsaw Uprising, constituted an attempt to liberate Poland’s capital and began on 1 August 1944. Polish forces took control of substantial parts of the city and resisted the German-led forces until 2 October (a total of 63 days). With the Poles receiving no aid from the approaching Red Army, the Germans eventually defeated the insurrectionists and burned the city, quelling the Uprising on 2 October 1944.^[1] Other major Home Army city risings included Operation Ostra Brama in Wilno and the Lwów Uprising. The Home Army also prepared for a rising in Kraków but aborted due to various circumstances. While the Home Army managed to liberate a number of places from German control—for example, the Lublin area, where regional structures were able to set up a functioning government—they ultimately failed to secure sufficient territory to enable the government-in-exile to return to Poland due to Soviet hostility.^[1][2][45]

The Home Army also sabotaged German rail- and road-transports to the Eastern Front in the Soviet Union.^[46] Richard J. Crampton estimated that an eighth of all German transports to the Eastern Front were destroyed or substantially delayed due to Home Army operations.^[46]

Confirmed sabotage and covert operations of the Armed Resistance (ZWZ) and Home Army (AK)
from 1 January 1941 to 30 June 1944, listed by type^[47][48]

Sabotage / covert-operation type	Total numbers
Damaged locomotives	6,930
Damaged railway wagons	19,058
Delayed repairs to locomotives	803
Derailed transports	732
Transports set on fire	443
Blown-up railway bridges	38
Disruptions to electricity supply in the Warsaw grid	638
Damaged or destroyed army vehicles	4,326
Damaged aeroplanes	28
Destroyed fuel-tanks	1,167
Destroyed fuel (in tonnes)	4,674
Blocked oil wells	5
Destroyed wood wool wagons	150
Burned down military stores	130
Disruptions in factory production	7
Built-in flaws in aircraft engines parts	4,710
Built-in flaws in cannon muzzles	203
Built-in flaws in artillery projectiles	92,000
Built-in flaws in air-traffic radio stations	107
Built-in flaws in condensers	70,000
Built-in flaws in electro-industrial lathes	1,700
Damage to important factory machinery	2,872
Acts of sabotage	25,145
Assassinations of Nazi Germans	5,733

Assassination of Nazi leaders

The Polish Resistance carried out dozens of attacks on German commanders in Poland, the largest series being that codenamed «Operation Heads». Dozens of additional assassinations were carried out, the best-known being:

• Operation Bürkl—Franz Bürkl, SS-Oberscharführer, Gestapo officer, and commandant of the Pawiak prison, assassinated 7 September 1943.^[49]
• Operation Kutschera—Franz Kutschera, SS-Brigadeführer and Generalmajor of Ordnungspolizei; SS and Police Leader of the Warsaw District, assassinated 1 February 1944.^[50]

Weapons and equipment

As a clandestine army operating in an enemy-occupied country and separated by over a thousand kilometers from any friendly territory, the Home Army faced unique challenges in acquiring arms and equipment,^[51] though it was able to overcome these difficulties to some extent and to field tens of thousands of armed soldiers. Nevertheless, the difficult conditions meant that only infantry forces armed with light weapons could be fielded. Any use of artillery, armor or aircraft was impossible (except for a few instances during the Warsaw Uprising, such as the Kubuś armored car).^[51][52] Even these light-infantry units were as a rule armed with a mixture of weapons of various types, usually in quantities sufficient to arm only a fraction of a unit’s soldiers.^{[13][8]: 234 [51]}

Home Army arms and equipment came mostly from four sources: arms that had been buried by the Polish armies on battlefields after the 1939 invasion of Poland, arms purchased or captured from the Germans and their allies, arms clandestinely manufactured by the Home Army itself, and arms received from Allied air drops.^[51]

From arms caches hidden in 1939, the Home Army obtained 614 heavy machine guns, 1,193 light machine guns, 33,052 rifles, 6,732 pistols, 28 antitank light field guns, 25 antitank rifles, and 43,154 hand grenades. However, due to their inadequate preservation, which had to be improvised in the chaos of the September Campaign, most of the guns were in poor condition. Of those that had been buried in the ground and had been dug up in 1944 during preparations for Operation Tempest, only 30% were usable.^[53]: 63

Arms were sometimes purchased on the black market from German soldiers or their allies, or stolen from German supply depots or transports.^[51] Efforts to capture weapons from the Germans also proved highly successful. Raids were conducted on trains carrying equipment to the front, as well as on guardhouses and gendarmerie posts. Sometimes weapons were taken from individual German soldiers accosted in the street. During the Warsaw Uprising, the Home Army even managed to capture several German armored vehicles, most notably a Jagdpanzer 38 Hetzer light tank destroyer renamed Chwat [pl] and an armored troop transport SdKfz 251 renamed Grey Wolf [pl].^[52]

Arms were clandestinely manufactured by the Home Army in its own secret workshops, and by Home Army members working in German armaments factories.^[51] In this way the Home Army was able to procure submachine guns (copies of British Stens, indigenous Błyskawicas and KIS), pistols (Vis), flamethrowers, explosive devices, road mines, and Filipinka and Sidolówka hand grenades.^[51] Hundreds of people were involved in the manufacturing effort. The Home Army did not produce its own ammunition, but relied on supplies stolen by Polish workers from German-run factories.^[51]

The final source of supply was Allied air drops, which was the only way to obtain more exotic, highly useful equipment such as plastic explosives and antitank weapons such as the British PIAT. During the war, 485 air-drop missions from the West (about half of them flown by Polish airmen) delivered some 600 tons of supplies for the Polish resistance.^[54] Besides equipment, the planes also parachuted in highly qualified instructors (Cichociemni), 316 of whom were inserted into Poland during the war.^[10][55]

Air drops were infrequent. Deliveries from the west were limited by Stalin’s refusal to let the planes land on Soviet territory, the low priority placed by the British on flights to Poland; and the extremely heavy losses sustained by Polish Special Duties Flight personnel. Britain and the United States attached more importance to not antagonizing Stalin than they did to the aspirations of the Poles to regain their national sovereignty, particularly after Hitler attacked the Soviet Union in June 1941 and the Soviets joined the Western Allies in the war against Germany.^[56]

In the end, despite all efforts, most Home Army forces had inadequate weaponry. In 1944, when the Home Army was at its peak strength (200,000–600,000, according to various estimates), the Home Army had enough weaponry for only about 32,000 soldiers.»^[8]: 234 On 1 August 1944, when the Warsaw Uprising began, only a sixth of Home Army fighters in Warsaw were armed.^[8]: 234

Relations with ethnic groups

Jews

Home Army members’ attitudes toward Jews varied widely from unit to unit,^[57][58][59] and the topic remains controversial.^[60] The Home Army answered to the National Council of the Polish government-in-exile, where some Jews served in leadership positions (e.g. Ignacy Schwarzbart and Szmul Zygielbojm),^[61] though there were no Jewish representatives in the Government Delegation for Poland.^{[62]: 110–114} Traditionally, Polish historiography has presented the Home Army interactions with Jews in a positive light, while Jewish historiography has been mostly negative; most Jewish authors attribute the Home Army’s hostility to endemic antisemitism in Poland.^[63] More recent scholarship has presented a mixed, ambivalent view of Home Army–Jewish relations. Both «profoundly disturbing acts of violence as well as extraordinary acts of aid and compassion» have been reported. In an analysis by Joshua D. Zimmerman, postwar testimonies of Holocaust survivors reveal that their experiences with the Home Army were mixed even if predominantly negative.^[64] Jews trying to seek refuge from Nazi genocidal policies were often exposed to greater danger by open resistance to German occupation.^[65]: 273

Members of the Home Army were named Righteous Among the Nations for risking their lives to save Jews, examples include Jan Karski,^[66] Aleksander Kamiński,^[67] Stefan Korboński,^[68] Henryk Woliński,^[69] Jan Żabiński,^[70] Władysław Bartoszewski,^[71] Mieczysław Fogg,^[72] Henryk Iwański,^[73] and Jan Dobraczyński.^[74]

Daily operations

A Jewish partisan detachment served in the 1944 Warsaw Uprising,^[75][76] and another in Hanaczów [pl].^[77][78] The Home Army provided training and supplies to the Warsaw Ghetto’s Jewish Combat Organization.^[77] It is likely that more Jews fought in the Warsaw Uprising than in the Warsaw Ghetto Uprising, some fought in both.^[65]: 273 Thousands of Jews joined, or claimed to join, the Home Army in order to survive in hiding, but Jews serving in the Home Army were the exception rather than the rule. Most Jews in hiding could not pass as ethnic Poles and would have faced deadly consequences if discovered.^{[79][65]: 275}

In February 1942, the Home Army Operational Command’s Office of Information and Propaganda set up a Section for Jewish Affairs, directed by Henryk Woliński.^[80] This section collected data about the situation of the Jewish population, drafted reports, and sent information to London. It also centralized contacts between Polish and Jewish military organizations. The Home Army also supported the Relief Council for Jews in Poland (Żegota) as well as the formation of Jewish resistance organizations.^[81][82]

Holocaust

From 1940 onward, the Home Army courier Jan Karski delivered the first eyewitness account of the Holocaust to the Western powers, after having personally visited the Warsaw Ghetto and a Nazi concentration camp.^{[62]: 110–114 [83][38][37]} Another crucial role was played by Witold Pilecki, who was the only person to volunteer to be imprisoned at Auschwitz (where he would spend three and a half years) to organize a resistance on the inside and to gather information on the atrocities occurring there to inform the Western Allies about the fate of the Jewish population.^[84] Home Army reports from March 1943 described crimes committed by the Germans against the Jewish populace. AK commander General Stefan Rowecki estimated that 640,000 people had been murdered in Auschwitz between 1940 and March 1943, including 66,000 ethnic Poles and 540,000 Jews from various countries (this figure was revised later to 500,000).^[85] The Home Army started carrying out death sentences for szmalcowniks in Warsaw in the summer of 1943.^[86]

Antony Polonsky observed that «the attitude of the military underground to the genocide is both more complex and more controversial [than its approach towards szmalcowniks]. Throughout the period when it was being carried out, the Home Army was preoccupied with preparing for … [the moment when] Nazi rule in Poland collapsed. It was determined to avoid premature military action and to conserve its strength (and weapons) for the crucial confrontation that, it was assumed, would determine the fate of Poland. … [However,] to the Home Army, the Jews were not a part of ‘our nation’ and … action to defend them was not to be taken if it endangered [the Home Army’s] other objectives.» He added that «it is probably unrealistic to have expected the Home Army—which was neither as well armed nor as well organized as its propaganda claimed—to have been able to do much to aid the Jews. The fact remains that its leadership did not want to do so.»^[87]: 68 Rowecki’s attitudes shifted in the following months as the brutal reality of the Holocaust became more apparent, and the Polish public support for the Jewish resistance increased. Rowecki was willing to provide Jewish fighters with aid and resources when it contributed to «the greater war effort», but had concluded that providing large quantities of supplies to the Jewish resistance would be futile. This reasoning was the norm among the Allies, who believed that the Holocaust could only be halted by a significant military action.^{[62]: 110–122}

Warsaw Ghetto Uprising

The Home Army provided the Warsaw Ghetto with firearms, ammunition, and explosives,^[88] but only after it was convinced of the eagerness of the Jewish Combat Organization (Żydowska Organizacja Bojowa, ŻOB) to fight,^[87]: 67 and after Władysław Sikorski’s intervention on the Organization’s behalf.^[89] Zimmerman describes the supplies as «limited but real».^{[62]: 121-122} Jewish fighters of the Jewish Military Union (Żydowski Związek Wojskowy, ŻZW) received from the Home Army, among other things, 2 heavy machine guns, 4 light machine guns, 21 submachine guns, 30 rifles, 50 pistols, and over 400 grenades.^[90] Some supplies were also provided to the ŻOB, but less than to ŻZW with whom the Home Army had closer ties and ideological similarities.^[91] Antoni Chruściel, commander of the Home Army in Warsaw, ordered the entire armory of the Wola district transferred to the ghetto.^[92] In January 1943 the Home Army delivered a larger shipment of 50 pistols, 50 hand grenades, and several kilograms of explosives, along with a number of smaller shipments that carried a total of 70 pistols, 10 rifles, 2 hand machine guns, 1 light machine gun, ammunition, and over 150 kilograms of explosives.^[92][93] The number of supplies provided to the ghetto resistance has been sometimes described as insufficient, as the Home Army faced a number of dilemmas which forced it to provide no more than limited assistance to the Jewish resistance, such as supply shortages and the inability to arm its own troops, the view (shared by most of the Jewish resistance) that any wide-scale uprising in 1943 would be premature and futile, and the difficulty of coordinating with the internally divided Jewish resistance, coupled with the pro-Soviet attitude of the ŻOB.^[94][92] During the 1943 Warsaw Ghetto Uprising, Home Army units tried to blow up the Ghetto wall twice, carried out diversionary actions outside the Ghetto walls, and attacked German sentries sporadically near the Ghetto walls.^[95][96] According to Marian Fuks, the Ghetto uprising would not have been possible without supplies from the Polish Home Army.^[97][92]

A year later, during the 1944 Warsaw Uprising, the Zośka Battalion liberated hundreds of Jewish inmates from the Gęsiówka section of the Warsaw concentration camp.^[65]: 275

Attitude to fugitives

Because it was the largest Polish resistance organization, the Home Army’s attitude towards Jewish fugitives often determined their fate.^[63] According to Antony Polonsky the Home Army saw Jewish fugitives as security risks.^[87]: 66 At the same time, AK’s «paper mills» supplied forged identification documents to many Jewish fugitives, enabling them to pass as Poles.^[65]: 275 Home Army published a leaflet in 1943 stating that «Every Pole is obligated to help those in hiding. Those who refuse them aid will be punished on the basis of…treason to the Polish Nation».^[98] Nevertheless, Jewish historians have asserted that the main cause for the low survival rates of escaping Jews was the antisemitism of the Polish population.^[99]

Attitudes towards Jews in the Home Army were mixed.^[59] A few AK units actively hunted down Jews,^{[100]: 238 [101]} and in particular two district commanders in the northeast of Poland (Władysław Liniarski of Białystok and Janusz Szlaski of Nowogródek) openly and routinely persecuted Jewish partisans and fugitives;^[102] however, these were the only two provinces, out of seventeen, where such orders were issued by provincial commanders.^[103] The extent of such behaviors in the Home Army overall has been disputed;^{[104]: 88–90 [105]} Tadeusz Piotrowski wrote that the bulk of the Home Army’s antisemitic behavior can be ascribed to a small minority of members,^{[104]: 88–90} often affiliated with the far-right National Democracy (ND, or Endecja) party, whose National Armed Forces organization was mostly integrated into the Home Army in 1944.^{[106]: 17 [106]: 45} Adam Puławski has suggested that some of these incidents are better understood in the context of the Polish–Soviet conflict, as some of the Soviet-affiliated partisan units that AK units attacked or was attacked by had a sizable Jewish presence.^[77] In general, AK units in the east were more likely to be hostile towards Jewish partisans, who in turn were more closely associated with the Soviet underground, while AK units in the west were more helpful towards the Jews. The Home Army had a more favorable attitude towards Jewish civilians and was more hesitant or hostile towards independent Jewish partisans, whom it suspected of pro-Soviet sympathies.^[107] General Rowecki believed that antisemitic attitudes in eastern Poland were related to Jewish involvement with Soviet partisans.^[108] Some AK units were friendly to Jews,^[109] and in Hanaczów Home Army officers hid and protected an entire 250-person Jewish community, and supplied a Jewish Home Army platoon.^[110] The Home Army leadership punished a number of perpetrators of antisemitic violence in its ranks, in some cases sentencing them to death.^{[104]: 88–90}

Most of the underground press was sympathetic towards Jews,^[85] and the Home Army’s Bureau of Information and Propaganda was led by operatives who were pro-Jewish and represented the liberal wing of Home Army;^[85] however, the bureau’s anti-communist sub-division, created as a response to communist propaganda, was led by operatives who held strong anti-communist and anti-Jewish views, including the Żydokomuna stereotype.^[111][85] The perceived association between Jews and communists was actively reinforced by Operation Antyk, whose initial reports «tended to conflate communists with Jews, dangerously disseminating the notion that Jewish loyalties were to Soviet Russia and communism rather than to Poland», and which repeated the notion that antisemitism was a «useful tool in the struggle against Soviet Russia».^[112]

Lithuanians

Although the Lithuanian and Polish resistance movements had common enemies—Nazi Germany and the Soviet Union—they began working together only in 1944–1945, after the Soviet reoccupation, when both fought the Soviet occupiers.^[113] The main obstacle to unity was a long-standing territorial dispute over the Vilnius Region.^[114]

The Lithuanian Activist Front (Lietuvos Aktyvistų Frontas, or LAF)^[104]: 163 had cooperated with Nazi operations against Poles during the German occupation. In autumn 1943, the Home Army performed retaliatory operations against the Nazis’ Lithuanian supporters, mainly the Lithuanian Schutzmannschaft battalions, the Lithuanian Territorial Defense Force, and the Lithuanian Secret Police,^[115] killing hundreds of mostly Lithuanian policemen and other collaborators during the first half of 1944. In response, the Lithuanian Sonderkommando, who had already killed hundreds of Polish civilians since 1941 (particularly the Ponary massacre),^{[104]: 168–169} intensified their operations against the Poles.

In April 1944, the Home Army in the Vilnius Region attempted to open negotiations with Povilas Plechavičius, commander of the Lithuanian Territorial Defense Force, and proposed a non-aggression pact and cooperation against Nazi Germany.^[116] The Lithuanian side refused and demanded that the Poles either leave the Vilnius region (disputed between Poles and Lithuanians) or subordinate themselves to the Lithuanians’ struggle against the Soviets.^[116] In the May 1944 Battle of Murowana Oszmianka, the Home Army dealt a substantial blow to the Nazi-sponsored Lithuanian Territorial Defense Force,^{[104]: 165–166 [117]} which resulted in a low-level civil war between anti-Nazi Poles and pro-Nazi Lithuanians that was encouraged by the German authorities;^[115] it culminated with the June 1944 massacres of Polish and Lithuanian civilians in the villages of Glitiškės (Glinciszki) and Dubingiai (Dubinki) respectively.^{[104]: 168–169}

Postwar assessments of the Home Army’s activities in Lithuania have been controversial. In 1993, the Home Army’s activities there were investigated by a special Lithuanian government commission. Only in recent years have Polish and Lithuanian historians been able to approach consensus, though still differing in their interpretations of many events.^[118][119]

Ukrainians

In the Southeastern part of occupied Polish territories, there have been long-standing tensions between the Polish and Ukrainian populations. Poland’s plans to restore its prewar borders were opposed by the Ukrainians, and some Ukrainian groups’ collaboration with Nazi Germany had discredited their partisans as potential Polish allies.^[120] While the Polish government-in-exile considered tentative plans about providing a limited autonomy for Ukrainians, in 1942 the staff of the Home Army of Lviv recommended deporting 1–1.5 million Ukrainians to the Soviet Union and settling the remainder in other parts of Poland once the war ended.^[121] The situation escalated the next year when the Ukrainian Insurgent Army (Українська повстанська армія, Ukrayins’ka Povstans’ka Armiya, UPA), a Ukrainian nationalist force and the military arm of the Organization of Ukrainian Nationalists (Організація Українських Націоналістів, Orhanizatsiya Ukrayins’kykh Natsionalistiv, OUN),^[122] directed most of its attacks against Poles and Jews.^[123] Stepan Bandera, one of UPA’s leaders, and his followers concluded that the war would end in the exhaustion of both Germany and the Soviet Union, leaving only the Poles—who laid claim to East Galicia (viewed by the Ukrainians as western Ukraine, and by the Poles as Kresy)—as a significant force, and therefore the Poles had to be weakened before the war’s end.^[120]

The OUN decided to attack Polish civilians, who constituted about a third of the population of the disputed territories.^[120] It equated Ukrainian independence with ethnic homogeneity, which meant the Polish presence had to be completely removed.^[120] By February 1943 the OUN began a deliberate campaign of killing Polish civilians.^[120] In massacres of Poles in Volhynia and Eastern Galicia, beginning in the spring of 1943, 100,000 Poles were killed.^{[124][125][126]} OUN forces targeted Polish villages, which prompted the formation of Polish self-defense units (e.g., the Przebraże Defence) and fights between the Home Army and the OUN.^{[120][127][128]} The Germans encouraged both sides against each other; Erich Koch said: «We have to do everything possible so that a Pole, when meeting a Ukrainian, will be ready to kill him, and conversely, a Ukrainian will be ready to kill the Pole.» A German commissioner from Sarny, when local Poles complained about massacres, answered: «You want Sikorski, the Ukrainians want Bandera. Fight each other.»^[129] On 10 July 1943, Zygmunt Rumel was sent to talk with local Ukrainians with the goal of ending the massacres; the mission was unsuccessful, and the Banderites killed the Polish delegation.^[130] On 20 July that year the Home Army command decided to establish partisan units in Volhynia. Several formations were created, most notably, in January 1944, the 27th Home Army Infantry Division. Between January and March 1944, the division fought 16 major battles with the UPA, expanding its operational base and securing Polish forces against the main attack.^[131] One of the largest battles between the Home Army and the UPA took place in Hanaczów [pl], where local self-defence forces managed to fend off two attacks.^[132] In March 1944 the Home Army also carried out reprisal attack against UPA in the village of Sahryń, remembered as «Sahryń massacre», ended in ethnic cleansing operations in which about 700 Ukrainian civilians were killed.^[133]

The Polish government-in-exile in London was taken by surprise; it did not expect Ukrainian anti-Polish actions of such magnitude.^[120] There is no evidence that the Polish government-in-exile contemplated a general policy of revenge against the Ukrainians, but local Poles, including Home Army commanders, engaged in retaliatory actions.^[120] Polish partisans attacked the OUN, assassinated Ukrainian commanders, and carried out operations against Ukrainian villages.^[120] Retaliatory operations aimed at intimidating the Ukrainian population contributed to increased support for the UPA.^[134] The Home Army command tried to limit operations against Ukrainian civilians to a minimum.^[135] According to Grzegorz Motyka, the Polish operations resulted in 10,000 to 15,000 Ukrainian deaths in 1943–47,^[136] including 8,000-10,000 on territory of post-war Poland.^[137][138] From February to April 1945, mainly in Rzeszowszczyzna (the Rzeszów area), Polish units (including affiliates of the Home Army) carried out retaliatory attacks in which about 3,000 Ukrainians were killed; one of the most infamous ones is known as the Pawłokoma massacre.^[139][140]

By mid-1944, most of the disputed regions were occupied by the Soviet Red Army. Polish partisans disbanded or went underground, as did most Ukrainian partisans. Both the Poles and the Ukrainians would increasingly concentrate on the Soviets as their primary enemy – and both would ultimately fail.^[120]

Relations with the Soviet Union

Home Army relations with the Soviet Red Army grew worse as the war progressed. The Soviet Union invaded Poland on 17 September 1939 after the German invasion that began on 1 September 1939; even though the Germans invaded the Soviet Union in June 1941, the Soviets saw Polish partisans loyal to the Polish government-in-exile more as a potential obstacle to Soviet plans to control postwar Poland than as a potential ally.^[141] On orders from the Soviet Stavka (high command) issued on 22 June 1943,^{[104]: 98–99} Soviet partisans engaged Polish partisans in combat; it has also been claimed that they attacked the Poles more frequently than the Germans.^[141]

In late 1943 the actions of Soviet partisans, who had been ordered to destroy Home Army forces,^{[104]: 98–99} even resulted in limited uneasy cooperation between some Home Army units and German forces.^{[104]: 88–90} While the Home Army still treated the Germans as the enemy and conducted operations against them,^{[104]: 88–90} some Polish units in the Nowogródek and Wilno areas accepted them when the Germans offered arms and supplies to the Home Army to be used against the Soviet partisans. However, such arrangements were purely tactical and indicated no ideological collaboration, as demonstrated by France’s Vichy regime or Norway’s Quisling regime.^{[104]: 88–90} The Poles’ main motive was to acquire intelligence on the Germans and to obtain much-needed equipment.^[57] There were no known joint Polish–German operations, and the Germans were unsuccessful in recruiting the Poles to fight exclusively against the Soviet partisans.^{[104]: 88–90} Furthermore, most cooperative efforts between local Home Army commanders and the Germans were condemned by Home Army headquarters.^{[104]: 88–90}

With the Eastern Front entering Polish territories in 1944, the Home Army established an uneasy truce with the Soviets. Even so, the main Red Army and NKVD forces conducted operations against Home Army partisans, including during or directly after Poland’s Operation Tempest, which the Poles had envisioned to be a joint Polish–Soviet operation against the retreating Germans which would also establish Polish claims to those territories.^{[142][better source needed]} The Home Army helped Soviet units with scouting assistance, uprisings, and assistance in liberating some cities (e.g., Operation Ostra Brama in Vilnius, and the Lwów Uprising), only to find that Home Army troops were arrested, imprisoned, or executed immediately afterwards.^[46]

Long after the war, Soviet forces continued engaging many Home Army soldiers, who received the moniker of «cursed soldiers».^{[142][better source needed]}

Postwar

The Home Army was officially disbanded on 19 January 1945 to avoid civil war and armed conflict with the Soviets. However, many former Home Army units decided to continue operations. The Soviet Union, and the Polish communist government that it controlled, viewed the underground, still loyal to the Polish government-in-exile, as a force to be extirpated before they could gain complete control of Poland. Future Secretary General of the Polish United Workers’ Party, Władysław Gomułka, is quoted as saying: «Soldiers of the AK are a hostile element which must be removed without mercy.» Another prominent Polish communist, Roman Zambrowski, said that the Home Army had to be «exterminated.»^{[142][better source needed]}

The first Home Army structure designed primarily to deal with the Soviet threat had been NIE, formed in mid-1943. Its aim was not to engage Soviet forces in combat, but to observe them and to gather intelligence while the Polish Government-in-Exile decided how to deal with the Soviets; at that time, the exiled government still believed in the possibility of constructive negotiations with the Soviets. On 7 May 1945 NIE was disbanded and transformed into the Armed Forces Delegation for Poland (Delegatura Sił Zbrojnych na Kraj), but it was disbanded on 8 August 1945 to stop partisan resistance.^{[142][better source needed]}

The first Polish communist government formed in July 1944—the Polish Committee of National Liberation—declined to accept jurisdiction over Home Army soldiers; as a result, for over a year Soviet agencies such as the NKVD took responsibility for disarming the Home Army. By the end of the war, around 60,000 Home Army soldiers were arrested, 50,000 of whom were deported to Soviet gulags and prisons; most of these soldiers had been taken captive by the Soviets during or after Operation Tempest when many Home Army units tried to work together with the Soviets in a nationwide uprising against the Germans. Other Home Army veterans were arrested when they approached Polish communist government officials after having been promised amnesty. Home Army soldiers stopped trusting the government after a number of broken promises in the first few years of communist control.^{[142][better source needed]}

The third post-Home Army organization was Freedom and Independence (Wolność i Niezawisłość, WiN). Its primary goal was not fighting; rather, it was designed to help Home Army soldiers transition from partisan to civilian life; while secrecy was necessary in light of increasing persecution of Home Army veterans by the communist government.^{[143][better source needed]} WiN was in great need of funds to pay for false documents and provide resources for the partisans, many of whom had lost their homes and life savings in the war. WiN was far from efficient: it was viewed as an enemy of the state, starved of resources, and a vocal faction advocated armed resistance against the Soviets and their Polish proxies. In the second half of 1945, the Soviet NKVD and the newly created Polish secret police, the Department of Security (Urząd Bezpieczeństwa, UB), managed to convince several Home Army and WiN leaders that they wanted to offer amnesty to Home Army members, and gained information about large numbers of Home Army and WiN people and resources in the following months. By the time the (imprisoned) Home Army and WiN leaders realised their mistake, the organizations had been crippled, with thousands of their members arrested. WiN was finally disbanded in 1952. By 1947 a colonel of the communist forces declared that «The terrorist and political underground [had] ceased to be a threatening force, though there [were] still men of the forests» to be dealt with.^{[142][better source needed]}

The persecution of the Home Army was only part of the Stalinist repressions in Poland. In 1944–56, approximately 2 million people were arrested; over 20,000, including Pilecki, organizer of the resistance in Auschwitz, were executed in communist prisons, and 6 million Polish citizens (every third adult Pole) were classified as «reactionary» or «criminal elements», and were subjected to spying by state agencies.^{[142][better source needed]}

Most Home Army soldiers were captured by the NKVD or by Poland’s UB political police. They were interrogated and imprisoned on various charges such as «fascism».^[144][145] Many were sent to Gulags, executed, or «disappeared».^[144] For example, all the members of Batalion Zośka, which had fought in the Warsaw Uprising, were locked up in communist prisons between 1944 and 1956.^[146] In 1956 an amnesty released 35,000 former Home Army soldiers from prisons.^[147]

Even then, some partisans remained in the countryside, and were unwilling or unable to rejoin the community; they became known as the cursed soldiers. Stanisław Marchewka «Ryba» was killed in 1957, and the last AK partisan, Józef «Lalek» Franczak, was killed in 1963 – almost two decades after World War II had ended. It was only four years later, in 1967, that Adam Boryczka—a soldier of AK and a member of the elite, Britain-trained Cichociemny («Silent Unseen») intelligence and support group—was released from prison. Until the end of the People’s Republic of Poland, Home Army soldiers remained under investigation by the secret police, and it was only in 1989, after the fall of communism, that the sentences of Home Army soldiers were finally declared null and void by Polish courts.^{[142][better source needed]}

Many monuments to the Home Army have since been erected in Poland, including the Polish Underground State and Home Army Monument near the Sejm building in Warsaw, unveiled in 1999.^[148][149] The Home Army is also commemorated in the Home Army Museum in Kraków^[150] and in the Warsaw Uprising Museum in Warsaw.^[151]

See also

• Gray Ranks
• Polish contribution to World War II
• Polish resistance movement in World War II
• Western betrayal

Notes

References

Notes

Bibliography

External links

• Armia Krajowa Museum in Krakow
• Polish resistance – AK – Site edited by the London Branch of the Polish Home Army Ex-Servicemen Association
• Warsaw Uprising Museum
• (in Polish) Archiwum Pomorskie Armii Krajowej
• The Home Army After July 1944 Polish Underground Soldiers 1944–1963 – The Untold Story

Весна – лето 1944 года. Красная Армия ведет кровопролитные бои, освобождая западные области Советского Союза, оккупированные гитлеровцами. До конца войны еще целый год, но уже понятно, что рано или поздно враг будет выброшен за пределы советской страны. На стол высшим руководителям Советского Союза – Иосифу Сталину, Вячеславу Молотову и Лаврентию Берии – ложится донесение, подписанное народным комиссаром госбезопасности СССР Всеволодом Меркуловым. В нем – нерадостные сведения о том, как польская «Армия Крайова» действует против советских партизан и разведчиков.

Меркулов докладывал:

Оперативная группа (зачеркнуто), действовавшая в мае и июне с.г. в районе железной дороги Вильно-Гродно, подверглась нападению крупных сил Армии Крайовой, подверглась нападению крупных сил Армии Крайовой и сумела выйти из окружения, только переодев часть бойцов в немецкую форму и инсценировав немецкую карательную экспедицию, конвоировавшую «захваченных партизан».

Это далеко не единственная подобная вылазка «польских патриотов». Когда в 1941 году в результате гитлеровского нападения на Советский Союз западные территории СССР оказались под властью оккупантов, в Западной Белоруссии помимо немецких оккупационных войск появились и поляки. Как мы знаем, земли Западной Белоруссии лишь незадолго до начала войны вошли в состав Советского Союза, а до этого они находились в составе Польши. Разумеется, польские националисты даже после того, как Польша была оккупирована гитлеровцами, считали Западную Белоруссию своей законной территорией.

Здесь стоит отметить, что польское население Западной Белоруссии в целом достаточно благожелательно отнеслось к вторжению на ее территорию гитлеровских войск. Хотя вроде как именно гитлеровцы положили в 1939 году конец польской государственности, тем не менее, проживавшие на западе Белоруссии поляки считали их освободителями от советской власти. Очевидно, что главную роль здесь играло восприятие немцев как людей западной культуры, более близких полякам, чем русские или белорусы. В любом случае, как бы поляки в действительности не относились к гитлеровским оккупантам, но факт остается фактом – они приняли самое активное участие в формировании оккупационных административных и полицейских структур.

Примечательно, что на территорию Западной Белоруссии вслед за гитлеровскими оккупантами прибыли и польские чиновники и полицейские, работавшие в местных административных структурах до включения этих территорий в состав СССР. Поскольку они имели опыт полицейской и административной службы и, в большинстве своем, владели немецким языком, гитлеровская оккупационная администрация очень охотно принимала их на должности в комендатурах и вспомогательной полиции. Тем более, что потребность в полицейских и административных кадрах существовала всегда. К полякам же гитлеровцы относились куда лояльнее, чем к белорусам, которых практически отождествляли с русскими и считали крайне ненадежными в политическом плане.

Следствием такой политики стала «полонизация» оккупационных административных структур в Западной Белоруссии. В большинстве районных и городских управ именно поляки составляли основную часть чиновников и служащих. Фактически в Западную Белоруссию на немецких штыках вернулся польский управленческий аппарат, причем сами поляки особо не тяготились тем, что теперь работали не на Польшу, а на Третий рейх.

В таких городах как Барановичи, Гродно, Слоним административный аппарат практически полностью состоял из поляков, в Гродно полностью польской была по национальному составу местная полиция. «Полонизация» административного аппарата на оккупированных территориях привела к тому, что в Западную Белоруссию стали прибывать из соседней Польши польские помещики, которые требовали восстановить их право собственности на земли, отобранные советской властью. Надо сказать, что немецкие оккупационные власти и здесь не чинили особых препятствий, поскольку видели в поляках вполне благонадежную среду, которая рассматривалась как противовес советскому влиянию.

14 февраля 1942 г. по инициативе польского правительства в изгнании, находившегося в Великобритании, была создана «Армия Крайова» («Отечественная Армия») – военизированные формирования, считавшие себя вооруженными силами Польши. Костяк «Армии Крайовой» составляли бывшие офицеры Войска Польского, а ее главным комендантом стал генерал дивизии Стефан Ровецкий – бывший полковник Войска Польского, командовавший бронетанковой бригадой во время непродолжительной войны Польши с гитлеровской Германией.

«Армия Крайова» ставила своей целью восстановление при помощи США и Великобритании довоенной польской государственности. Советский Союз рассматривался как ситуационный союзник в борьбе против гитлеровцев, но затем в планах «Армии Крайовой» было начало восстания против СССР с целью возвращения под власть Польши всех территорий, принадлежавших ей до 1939 года. На самом деле, формально сотрудничая с Советским Союзом, фактически «Армия Крайова» вела двойную игру. На территории Западной Белоруссии «Армия Крайова» с самого начала своего существования предпринимала операции против коммунистических партизан, рассматривая их в качестве своих естественных противников. При этом польские националисты старались выдавать себя за союзников советских партизан, но как только складывались благоприятные обстоятельства, моментально били их в спину. О подлинной политике «Армии Крайовой» в отношении советского партизанского движения в Западной Белоруссии свидетельствуют многочисленные приказы и донесения, которые периодически перехватывались нашими партизанами.

Так, в одном из донесений черным по белому было написано:

Сживайтесь с партизанами, завоевывайте у них авторитет, а при удобном случае убивайте партизан.

Когда к осени 1943 года Красная Армия стала теснить гитлеровцев на территорию Белоруссии, отношение «Армии Крайовой» к советским партизанам стало еще хуже. Это было обусловлено боязнью поляков вновь потерять контроль над территорией Западной Белоруссии. В Столбцовском районе поляки из местного батальона «Армии Крайовой» расстреляли десять советских партизан из отряда Зорина. В ответ подоспевшие силы советских партизан разоружили батальон «Армии Крайовой» и арестовали его командиров. Рядовой состав батальона был разделен на небольшие группы и распределен по белорусским партизанским отрядам. Однако хорунжему Здиславу Нуркевичу (на фото), который лично руководил расстрелом советских партизан, и самому командиру батальона поручику Адольфу Пильху удалось избежать ареста.

Остатки батальона под командованием Адольфа Пильха вышли на контакт с командованием гитлеровских оккупационных войск и вскоре приступили к проведению операций против советских партизан. К тому времени, когда части Красной Армии вошли на территорию Белоруссии и сражались против гитлеровских захватчиков, местные формирования «Армии Крайовой» основной свой удар обратили именно против советских партизан. Интересно, что они установили связь с гитлеровцами, с которыми вроде как должны были воевать, и стали действовать под покровительством гитлеровского оккупационного командования.

О сотрудничестве «Армии Крайовой» с гитлеровцами сообщают сами польские историки. Так, Ежи Туронек в работе «Беларусь под немецкой оккупацией» пишет, что 9 декабря 1943 года командир батальона «Армии Крайовой» поручик Адольф Пильх, известный под партизанским псевдонимом «Гура», подписал секретное соглашение с германским оккупационным командованием. По этому соглашению его батальон получал оружие и боеприпасы от немецких частей из Минска, причем соглашение действовало до конца оккупации Белоруссии.

К белорусским партизанам «Армия Крайова» относилась настолько враждебно, что часто нашим партизанским группам приходилось надевать немецкую форму и маскироваться под немецкие подразделения, чтобы не подвергнуться нападению «Армии Крайовой». Автоматическое оружие, как уже говорилось выше, многие польские формирования также получали от гитлеровцев.

В конце июня 1944 года, когда положение немцев в Белоруссии стало совсем плохим, началось массовое отступление гитлеровских войск на запад. Интересно, что вместе с гитлеровцами в сторону Бреста направился в полном составе и целый батальон «Армии Крайовой», дислоцировавшийся прежде в Столбцовском районе. На запад отходили 860 солдат и офицеров батальона с полутора сотнями подвод обоза. Отступлением руководил сам командир батальона поручик Адольф Пильх (на фото). Он располагал специальным документом от Минского СД, в соответствии с которым командиры гитлеровских частей не должны были оказывать полякам препятствий в отступлении. Более того, отступающий батальон во избежание недоразумений сопровождало несколько немецких офицеров. Кстати, переправиться через Западный Буг батальону «Армии Крайовой» также помогли немцы.

Следует отметить, что такая же ситуация складывалась и в других советских республиках, где оперировала «Армия Крайова» — в Литве и на Украине, на территории которых также претендовали поляки. Советская разведка докладывала, что на территории Западной Украины действовали многочисленные и хорошо вооруженные отряды «Армии Крайовой»: отряд Вилька численностью в 700 человек, отряд Пшеброже численностью в 2000 человек, отряд в Маневиче численностью в 150 человек.

Несмотря на то, что формально отряды вели партизанскую борьбу против гитлеровцев, фактически они этим самым гитлеровцам и помогали, являясь добровольными помощниками немецких карателей в антипартизанских операциях. Поэтому на вооружении польских подразделений находилось автоматическое оружие, зарегистрированное в местном гестапо. Польские офицеры Булат и Вуик, командовавшие отрядами, неоднократно запугивали местное население, угрожая немедленным расстрелом за любую помощь советским партизанам.

Именно «Армия Крайова» осуществляла геноцид украинского населения на территории Западной Украины, включая печально известную «Волынскую резню». Кровавые события на Волыни стали результатом кадровых изменений в гитлеровской вспомогательной полиции на Западной Украине. Поскольку большая часть украинцев перешла в структуры Украинской повстанческой армии, личный состав вспомогательной полиции гитлеровцы стали комплектовать из местных поляков. Это обстоятельство развязало руки польским националистам и они смогли перейти к террору в отношении украинского населения.

Бойцы «Армии Крайовой» безжалостно расправлялись с любыми советскими гражданами, попадавшими в их руки. Так, 5 апреля 1943 г. в селе Антоновка Люблинского воеводства солдатами «Армии Крайовой» были убиты семь русских девушек – медицинских работников, которым посчастливилось бежать из гитлеровского плена. Вот так сложилась судьба – девушки смогли уйти от гитлеровцев, но были убиты польскими карателями, выдававшими себя за союзников СССР по антигитлеровской коалиции. 13 марта 1944 года в селе Продлов Клецкого района солдаты «Армии Крайовой» зверски избили арестованных по подозрению в сочувствии коммунистам местных рабочих и крестьян, переломав им руки и ноги. Затем десять задержанных поляками местных жителей были расстреляны. В районе города Сандомир солдатами «Армии Крайовой» была расстреляна группа безоружных советских военнопленных, которые работали батраками у местных жителей. И это – далеко не единичные примеры зверств, которые творила «Армия Крайова» против советских граждан.

Когда Красная Армия оттеснила гитлеровцев на территорию Польши, «Армия Крайова» продолжала свою антисоветскую линию. Даже после того, как гитлеровцы потопили в крови Варшавское восстание, уничтожив сотни тысяч жителей польской столицы и практически стерев город с лица земли, «Армия Крайова» запретила своим бойцам вступать в боевые действия против гитлеровцев. Что интересно, и Германия продемонстрировала поразительную лояльность к «польским патриотам» — Генрих Гиммлер издал специальную директиву, запретившую применять смертную казнь в отношении поляков – бойцов «Армии Крайовой».

Советским командованием до определенного времени осуществлялась политика нейтралитета в отношении польских вооруженных формирований, подконтрольных союзникам. Однако затем, когда стало понятно, что «Армия Крайова» представляет собой практически полностью антисоветское формирование, советское командование запретило частям и подразделениям РККА вступать в какие-либо соглашения с «Армией Крайовой», при необходимости – разоружать польские формирования или вообще применять в их отношении вооруженную силу.

В 1945 году «Армия Крайова» фактически прекратила свое существование, чему способствовало освобождение Польши от гитлеровских захватчиков и установление в ней просоветского режима. 19 января 1945 года был издан приказ о роспуске «Армии Крайовой», при этом солдаты АК освобождались от присяги, а офицеры не легализовывались – это обстоятельство свидетельствовало о том, что командование «Армии Крайовой» собиралось продолжать антисоветскую борьбу уже после окончательного освобождения Польши от гитлеровских захватчиков.

27 марта 1945 года высшее командование «Армии Крайовой» было арестовано и специальным рейсом доставлено в Москву. Среди задержанных был и последний комендант «Армии Крайовой» генерал бригады Леопольд Окулицкий (на фото). Всего же в Польше было арестовано и интернировано 7448 бойцов «Армии Крайовой». Высшее командование, включая генерала Окулицкого, предстало перед советским судом. Прокурор сообщил, что только с 28 июля по 31 декабря 1944 г. бойцами «Армии Крайовой» было убито 277 и тяжело ранено 94 солдата и офицера Красной Армии, а в период с 1 января по 30 мая 1945 года убиты 314 и тяжело ранены 125 солдат и офицеров Красной Армии.

За совершенные преступления 21 июня 1945 г. Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила командиров «Армии Крайовой» и других лидеров польских националистов к различным срокам заключения – от 4 месяцев до 10 лет лишения свободы. Самый большой срок в 10 лет лишения свободы получил генерал Окулицкий. 24 декабря 1946 года Окулицкий скончался в Лубянской тюрьме – по официальным данным, причиной смерти последнего коменданта «Армии Крайовой» стал сердечный приступ.

А́рмия крайо́ва^[1] (АК; польск. Armia Krajowa, буквально — Отечественная армия) — вооружённые формирования польского подполья во время Второй мировой войны, действовавшие в пределах довоенной территории польского государства. АК была основной организацией польского Сопротивления.

АК подчинялась польскому правительству в изгнании и верховному главнокомандующему польских вооружeнных сил, находившемуся в Великобритании. По планам польского правительства в изгнании АК должна была стать организацией общенациональной, надпартийной, а ее главный комендант должен был быть единственным уполномоченным от правительства руководителем вооруженных сил польского подполья.

Основной целью АК было восстановление польского государства при поддержке Великобритании и США. АК готовилась к всеобщему восстанию в момент приближения фронта или в случае всеобщего крушения вооруженных сил Германии. При этом АК также вела вооруженную подпольную борьбу с оккупантами.

Отношение АК к советским войскам и партизанам было неоднозначным: от проведения совместных операций до открытых вооружённых столкновений.

АК боролась против националистических украинских вооружённых формирований, украинских, белоруских и литовских коллаборационистов. По данным некоторых историков, АК также занималась этническими чистками украинского населения.

Возникновение

Предшественницей АК была возникшая 27 сентября 1939 года в подполье «Служба победе Польши» (польск. Służba Zwycięstwu Polski), переименованная 13 ноября 1939 в «Союз вооружённой борьбы» (польск. Związek Walki Zbrojnej), который, в свою очередь, 14 февраля 1942 года был приказом верховного главнокомандующего польскими вооружёнными силами генерала Владислава Сикорского переименован в Армию крайову («внутреннюю армию» — в отличие от польских частей, сражавшихся за пределами Польши).

Организационная структура

Административно-территориально территория Польши была разделена на обшары (несколько воеводств), включавшие несколько округов (территорий бывших воеводств), инспектораты (несколько повятoв), обводы — территории бывших повятoв, рaйоны и другие более мелкие территориальные единицы.

К весне 1944 года были созданы 4 обшара, 16 округов, 8 подокругов, 83 инспектората, 286 обводов AK.

К началу 1944 года постоянно действовало около 60 партизанских отрядов АК (некоторые насчитывали несколько сот солдат), а также почти 200 диверсионных патрулей^{[неизвестный термин]}.

Существовали специальные организации, занимающиеся разведкой и диверсиями. В апреле 1940 года возник Союз Возмездия (польск. Związek Odwetu), преобразованный в 1943 в Комендатуру диверсии «Кедыв» (польск. Komenda Dywersji — «Kedyw»), которые действовали на центральном уровне и в каждой области(округу AK). В сентябре 1941 года была создана организация «Вахляж», занимавшаяся разведывательной и диверсионной деятельностью на оккупированной немцами территории СССР,преобразованнa в 1943 в Комендатуру диверсии «Кедыв.

Наибольшими силами АК располагала летом 1944 года, когда она достигла максимальной численности за весь период своего существования:насчитывала около 380 тыс. человек всех возрастов (включая женщин), в том числе около 10 756 офицеров, 7506 юнкеров (подхорунжих), 87 886 сержантов (унтер-офицеров). В этой подпольной армии насчитывалось 6287 «полных» конспиративных взводов (в теории по около 50 человек в каждом) и 2633 неполных взвода (по около 25 человек в каждом). Таким образом, общее количество солдат AK в теории достигaло около 380 175 человек ^[2]. Арсенал ее пополнился оружием бывшей польской армии, брошенным или спрятанным в 1939 г.,оружием советским , брошенным или спрятанным в 1941 г. и немецким оружием, похищенным или купленным у оккупационных войск и коллаборационистов.Cоюзники сбрасывали для АК стрелковое оружие,PIATы,пулемёты, миномёты. К февралю 1944 стрелковое оружие имeлo около 12,5% солдат AK.

К июлю 1944 г. погибли в борьбе, были расстреляны или замучены в тюрьмах около 34 тысячи бойцов АК, то есть почти каждый десятый. Из 316 «тихотёмных» погибли 112.

Деятельность

Деятельность АК принимала различные формы:

В первую очередь, АК занималась организационной работой — созданием единой сети подпольных организаций на территории Польши (в её довоенных границах) и включением в эту сеть существующих подпольных структур. В состав АК. входили: часть Народовой организации войсковой, частично Батальоны хлопске (образовавшаяся в конце 1940 — начале 1941 военная организация, основными кадрами которой являлись члены молодёжной крестьянской организации «Вици»), военные отряды Польской социалистической партии,частично Народове силы збройне, и другие военные нелегальные организации политических центров, поддерживавших эмигрантское правительство. Конспиративные группы создавались также за пределами Польши, в некоторых концлагерях (включая Освенцим) и среди поляков, отправленных на принудительные работы в Германию.

АК создала систему связи с эмигрантским правительством Польши и штабом Верховного Главнокомандующего в Лондоне, для обеспечения ее работы за пределами Польши были созданы явки и перевалочные базы (одна из таких баз находилась в Будапеште).

АК вела разведывательную деятельность в интересах «лондонского» правительства Польши и западных союзников. Только в период с середины 1940 года до конца 1943 г. разведывательная сеть АК передала западным союзникам свыше 26 тыс. разведывательных сообщений и несколько тысяч расшифрованных немецких депеш. Среди достижений:

• значительный объем данных о положении в оккупированной Польше и на сопредельных территориях;
• информация о расположении заводов по производству синтетического бензина (Операция «Synteza») и других военных объектов на территории Германии и Польши;
• данные о трудовых, концентрационных лагерях и «лагерях смерти». В 1942 г. сотрудник Бюро информации и пропаганды Ян Карский доставил в Великобританию доклад о уничтожении нацистами евреев в Польше.
• одним из крупнейших достижением разведки АК стала информация о исследовательском центре и заводах в Пенемюнде, где собирали ракеты Фау-1 и Фау-2. Первая информация о них была получена осенью 1942 г., а в марте 1943 года в Лондон был отправлен подробный рапорт. В результате, 17-18 августа 1943 года английские ВВС провели массированную бомбардировку Пенемюнде, что на много месяцев приостановило создание ракет. В 1944 году разведке АК удалось обнаружить ракету Фау-2, которая не взорвалась во время учений и передать её фрагменты в Лондон.

АК активно проводила пропагандистскую деятельность: центральным печатным органом АК являлся «Информационный Бюллетень», выходивший с 5 ноября 1939 года по январь 1945 года, а всего в период оккупации АК было издано около 250 газет.

• с апреля 1941 по апрель 1944 года проводилась «акция «Н»» (Akcja N), направленная на пропаганду немецких солдат (распространение листовок на немецком языке, имитация деятельности организации немецких антифашистов и др.).
• кроме того, АК вела масштабную антиcоветскую пропаганду, в ходе которой проводились специальные мероприятия пропагандистского характера: «акция «Антык»» («Akcja Antyk«), «Акция «Р»» и др.

• например, «Информационный бюллетень” от 1 октября 1942 года так комментировал Сталинград­ское сражение: “Ад на Волге. Битва за Сталинград приобретает историческое значе­ние. Очень важно и то, что колоссальная битва “на великой реке” затяги­вается. В ней взаимно уничтожают себя две самые крупные силы зла”…

• также, АК вела интенсивную антикоммунистическую пропаганду, направленную на дискредитацию ППР и сторонников сближения с СССР. Эта пропаганда особенно усилилась в 1943 году, после известий о создании в СССР «Союза польских патриотов» и польской дивизии им. Т. Костюшко. Активистка ZWM Янина Бальцежак отмечала, что в 1943 году между АК и ППР развернулась настоящая «заборная дискуссия», в ходе которой стороны обменивались аргументами и контраргументами, стремились закрашивать лозунги и срывать листовки политических оппонентов и т.д.^[3].

АК занималась оказанием помощи бежавшим из мест заключения военнопленным стран антигитлеровской коалиции.

Активисты АК совершали боевые операции, занимались саботажем и диверсиями. В 1943 году были созданы партизанские отряды AK, которые провели свыше 170 стычек и уничтожили свыше тысячи немцев. Среди самых известных операций АК:

• 7-8 октября 1942 года — диверсия на железнодорожном узле в Варшаве;
• 18 января 1943 года — освобождение узников в Пинске;
• 15 февраля 1943 г. — взрыв на вокзале в Берлине;
• 26 марта 1943 г. — освобождение узников в центре Варшавы («акция под Арсеналом»);
• 1 февраля 1944 года — покушение на Франца Кучеру — начальника СС и полиции Варшавского округа.

В целом, в период с 1 января 1941 года по 30 июня 1944 года в рамках текущей вооружённой борьбы части АК и подчинённые им пустили под откос 732 поезда, подожгли 443 транспорта, уничтожили около 4,3 тыс. транспортных средств, сожгли 130 складов с оружием и снаряжением, повредили 19 тыс. вагонов и около 6,9 тыс. локомотивов, подожгли 1,2 тыс. бензоцистерн, взорвали 40 железнодорожных мостов, уничтожили 5 нефтяных скважин, заморозили 3 крупные доменные печи, провели около 25 тыс. диверсионных акций на военных заводах, совершили около 5,7 тыс. покушений на немцев и сотрудничавших с ними поляков, освободили заключённых из 16 тюрем.

Иностранная военная помощь АК

Армия крайова получала значительную помощь от «лондонского» правительства Польши и западных союзников:

• с 16 февраля 1941 до 28 декабря 1944 в Польшу было заброшено 315 польских разведчиков, курьеров, комaндиров, диверсантов и рaдиoтeлeгрaфиcтов подготовленных британским Управлением специальных операций и 1 Венгр, их называли «тихотемни» (cichociemni);
• также, союзники сбрасывали для АК денежные средства и военные грузы: стрелковое оружие, пулемёты, миномёты, взрывчатку, боеприпасы и иные материалы. Только в период с августа 1943 года до июля 1944 года британские ВВС совершили более 200 самолёто-вылетов, сбросив для АК свыше 4000 контейнеров с военными грузами и 16 млн. долларов банкнотами и золотом^[4]. Позднее, только в район Варшавы с 1 августа до 2 октября 1944 западными союзниками было сброшено еще 239 тонн грузов^[5]. В общей сложности, ими было сброшено 600 тонн грузов^{[источник не указан 17 дней]}.
• в декабре 1944 года в районе Ченстохова была сброшена военная миссия «Freston» британского Управления специальных операций^[6].

В конце войны, в связи с ухудшением отношений между лондонским правительством Польши и СССР, союзники приняли решение о ограничении помощи АК, поскольку эти действия могли привести к осложнениям в отношениях между СССР и западными союзниками.

Взаимоотношения АК с иными польскими силами

Руководство АК не признавало легитимность действий иных польских военно-политических организаций. Отношение к соперникам было неоднозначным: от проведения совместных операций до открытых вооружённых столкновений.

Отношения между АК и Гвардией Людовой были не вполне однозначными: с одной стороны, руководство АК резко реагировало на случаи перехода своих бойцов в ряды Гвардии Людовой (особенно — с оружием), это рассматривалось как «дезертирство». Кроме того, уже в 1942 году была замечена слежка контрразведки АК за активистами Гвардии Людовой^[7].

С другой стороны, известны случаи взаимодействия бойцов и подразделений Армии Крайовой и Гвардии Людовой в борьбе с немецкими оккупантами. 5 командиров бригад и 10% солдат и командиров AL составляли бывшие активисты АК^[8]

А 18, 22 и 25 февраля 1943 года делегация ППР и Гвардии Людовой провела переговоры с представителями Делегатуры о урегулировании отношений, активизации и координации боевых действий, создании единого антифашистского фронта.

Тем не менее, к концу 1943 года отношения между АК и Гвардии Людовой начинают ухудшаться.

• 07.10.1943 — во Влощовском уезде Келецкого воеводства отряд АК «Орёл» убил шесть активистов ППР, семь бойцов Гвардии Людовой, одного активиста «Батальонов хлопских» и трех солдат АК, «сотрудничавших с коммунистами»^[9]
• 17.10.1943 — в деревне Каргове отряд АК «Орёл» окружил и атаковал отряд Гвардии Людовой имени Бартоша Гловацкого. Партизаны Гвардии Людовой с боем прорвались из окружения, но потери составили 11 бойцов убитыми, позднее скончались еще трое раненых, в результате общие потери составили 14 бойцов убитыми и умершими от ран^[9]. Позднее «Орёл» был убит AK как «сотрудничавший с немецкими оккупантами».
• 07.12.1943 в Опатовском уезде боевой группой АК были убиты шесть бойцов из отряда Гвардии Людовой имени Завиши Чёрного^[9]
• в течение декабря 1943 года в северной части Люблинского воеводства боевой группой АК были убиты командир отряда АК Ян Дадун («Януш») — сторонник союза с ППР и 8 бывших солдат АК, перешедших в отряды Гвардии Людовой^[9]

После объединения Гвардии Людовой и некоторых других формирований в Армию Людову, между ней и Армией Крайовой были установлены военные контакты, но в целом недоверие между ними постепенно усиливалось.

С другой стороны, уже в 1943 году руководство АК активизировало контакты с руководством организации «Народове силы збройне», объединявшей польских националистов и представителей крaйнe правых сил. 7 марта 1944 года было подписано соглашение об объединении NSZ и АК. Процесс объединения продолжался дo конца лета 1944, и закончился переходом в АК большинства членов NSZ. Это обстоятельство способствовало размежеванию АК с представителями левых сил и сторонниками сближения с Советским Союзом.

Деятельность АК на территории СССР

АК в Западной Белоруссии

После присоединения Западной Белоруссии к БССР в 1939 органы государственной безопасности СССР и БССР вели активную борьбу с польским подпольем. По данным НКВД БССР за период с октября 1939 по июль 1940 в западных областях БССР было выявлено и устранено 109 различных повстанческих организаций, объединявших 3221 участника — 2904 поляков, 184 белорусов, 37 литовцев и 106 человек других национальностей. Одновременно проводилось выселение в Сибирь, Казахстан и другие отдаленные районы страны из западных областей Белоруссии осадников, служащих лесной охраны, польских офицеров, полицейских, служащих государственных учреждений, помещиков, предпринимателей и т.д. В результате деятельности органов безопасности и внешней разведки СССР, польскому подполью на территории БССР, в основном активной его части, был нанесён значительный урон.

После нападения Германии на СССР и оккупации Белоруссии летом 1941 правительство Сикорского и командование ZWZ-AK в Варшаве использовали сложившиеся условия для укрепления своих позиций на восточных территориях бывшей Польши. Вслед за немецкими войсками в Белоруссию потянулись польские довоенные чиновники из Западной Белоруссии и различные деятели из центральных районов Польши, других стран. Многие из них хорошо владели немецким языком, имели репутацию обиженных советской властью. Среди них было много людей, связанных с эмигрантским правительством. Вскоре поляки получили значительное влияние в руководстве местными вспомогательными органами оккупационного немецкого аппарата: городскими, районными (уездными) управами Западной Беларуси, местной вспомогательной полицией. Кроме поляков на эти должности претендовали также и представители белорусов, которые также рассчитывали использовать должности в вспомогательной администрации как средство легальной борьбы за свои интересы, как плацдарм в борьбе за политическое влияние среди населения. Поэтому неизбежно возникал острый конфликт между польскими и белорусскими деятелями. Последние были препятствием как для польского, так и для советского подполья. Началась борьба на уничтожение друг друга как собственными руками, так и с помощью немцев.

На территории Беларуси были созданы три округа АК: Новогрудский, Полесский и Виленский, а также инспекторат Гродно, который подчинялся обшару АК Белосток.

На территории Западной Белоруссии советское и польское подполье определенное время сосуществовали довольно мирно, иногда поддерживали союзнические отношения: обменивались информацией о обстановке на фронтах, о положении в своих районах действия, договаривались о совместных действиях во время карательных экспедиций гитлеровцев и т.д. Так, созданный весной 1943 в районе озера Нарочь отдел А. Бужынского («Кмицица») участвовал в боевых операциях вместе с партизанской бригадой, которой руководил Ф. Марков. Вместе они провели ряд операций по разгрому немецких гарнизонов.

Основная часть польского подполья поддерживала и выполняла указания Лондона и Варшавы. Дальнейшие политические события делали неизбежным конфликт между АК и советскими партизанами. Главным был вопрос о советско-польской границе и отношению к немецким оккупантам. На местном уровне к тому же действовали факторы борьбы за сферы влияния, вопросы обеспечения продовольствием, оружием и т.д.

В июне 1943 было принято постановление ЦК КП (б) «О дальнейшем развитии партизанского движения в западных областях Беларуси», а также закрытое письмо ЦК КП(б) «О военно-политических задачах работы в западных областях БССР». В этих документах заявлялось, что западные области БССР являются неотъемлемой частью БССР и что здесь допустимо существование только групп и организаций, которые руководствуются интересами СССР. Существование всех прочих организаций должно рассматриваться как вмешательство в интересы СССР. В секретном письме имелись конкретные установки в отношении польских формирований:

• Создавать советские партизанские отряды и вытеснять польские из этих территорий.
• Внедрять в польские отряды своих агентов, деморализовать их, разлагать их изнутри.
• Привлекать к сотрудничеству людей, находящихся в польских отрядах и вызывающих доверие. Из них создавать польские советские партизанские отряды.

Там, где советское партизанское движение было достаточно сильным, предлагалось:

• Без шума ликвидировать руководителей польского подполья.
• Польские отряды разоружаются, оружие со складов реквизируется; рядовых партизан, если есть возможность, включать в борьбу с немцами под советским руководством.
• Среди разоруженных и распределенных по советским отрядам поляков выявлять враждебные элементы.

Все вместе указанное привело к неизбежным столкновениям между советскими партизанами и аковцами. По данным Я. Эрдмана, из 185 боевых операций, проведенных отделами Новогрудской округа АК за период с 1 января 1942 по июль 1944, 102 были против немцев (55%) и 81 (45%) против советских партизан. Обычными были явления, если из одной деревни часть жителей была в советских партизанах, а часть — в АК. Значительными были потери как среди партизан и аковцев, так и среди местного населения. По неполным данным, с весны 1943 по июль 1944 только на территории Барановичской области советскими партизанами было расстреляно более 500 местных жителей за сотрудничество с АК. Не меньшими были репрессии со стороны АК. Так, командир Столбцовского соединения АК А. Пильх («Гура») в одной из своих публикаций признавал, что за этот же период его легионеры уничтожили около 6 тысяч человек.

В свою очередь немцы, стремясь к активизации борьбы местных сил с советскими партизанами, с конца 1943 начали использовать конфликт между АК и «советами» в своих целях.

• Одним из первых контакт с немцами установил А. Пильх. В декабре 1943 он заключил с немцами договор о сотрудничестве в борьбе с советскими партизанами взамен на обеспечение его оружием.
• 22 декабря в Лиде договор с немцами заключил командир Наднеманского соединения АК Ю. Свида («Лях»), который на протяжении января-марта 1944 получил от немцев пять партий оружия.
• в феврале 1944 переговоры с немцами вел командующий Виленским округом АК подполковник А. Крыжановски («Вильк») — несмотря на то, что еще в январе 1944 из Лондона поступило официальное запрещение контактов с немцами.

Весной 1944 Генеральный комиссар Белоруссии Готберг не разрешил проводить мобилизацию местного населения в Белорусский Краевой Обороне (БКО) на территории Лидского округа, районов Узда, Ивенец, Воложин, Браслав, Мядель, Козловщина и части Деречинского района, где в это время происходила мобилизация в АК. Особенно открытый характер мобилизация в АК с разрешения немцев приняла на территории Лидского округа.

После того, как немецкие войска были изгнаны из Белоруссии, органы НКВД начали репрессивные меры в отношении членов АК. По подсчетам польских ученых, с территории Белостокского, Виленского и Новогрудского округов было депортировано около 80 тысяч аковцев вместе с их семьями.

Часть бывших членов АК перешла к вооруженной борьбе против советской власти. В 1944-45 в Западной Белоруссии происходили многочисленные нападения на военнослужащих, советских активистов, местных жителей, поддержавших советскую власть, переселенцев из восточных регионов. Отдельные акции зафиксированы вплоть до начала 1950-х годов.

АК на Западной Украине

На Западной Украине была создана отдельная Волынская округа и обшар № 3. Волынская округа насчитывала около 8 000 бойцов, сражавшихся с Украинской Повстанческой Армией (УПА). Обшар № 3 (комендант — полковник Я. Филипковский) занимал территорию созданного немецкими оккупационными властями дистрикта «Галиция» и включал Львовскую, Тернопольскую и Станиславскую округи. Львовская округа объединяла 15 000 чел., которые включились в борьбу против УПА и украинской полиции, лишь изредка действуя против немцев. В Тернопольской округе 13 000 польских бойцов сконцентрировались на борьбе с УПА. В Станиславской округе было 7 000 бойцов, сосредоточившихся на самообороне и проведении акций против УПА. Осенью 1943 г. командование АК в округе установило контакт с командирами венгерских войск, которые в обмен на нейтралитет передали полякам оружие.^[10]

В 1942 году немецкие власти начали выселять с территории украинско-польского пограничья поляков и на их место вселять немцев и украинцев. В ответ АК уничтожила несколько сот представителей украинской сельской элиты.^{[источник не указан 305 дней]}

В июле 1943 года УПА начала убийства польского населения. Всего в течение 1943 и 1944 годов украинские националисты убили от 50 до 60 тысяч поляков. Такие данные приводят польские историки (некоторые из них приводят гораздо бо́льшие цифры).^{[источник не указан 305 дней]}

Отряды АК в отместку за действия УПА убивали украинских мирных жителей, число которых по разным оценкам колеблется от 10 до 20 тысяч. Также убийства мирных жителей-украинцев происходили и на собственно польской территории — районе Грубешова^[11]

АК в Литве

На территории Литвы (территория рейхскомиссариата «Остланд») была создана отдельная Виленская округа — общей численностью 9000 человек, воевавших против литовских коллаборационистов. Армия Крайова в Литве иногда сотрудничала с нацистами^[12], и иногда получала ​​помощь оружием в обмен на относительную нейтральность и решительные действия против советских партизан.

По приказу командующего АК Т. Коморовского от 12 июня 1944 года был подготовлен план освобождения Вильнюса до подхода советских частей (Операция «Острая брама»). Тяжёлые уличные бои 5 500 солдат Армии Крайовой с частями немецкого гарнизона продолжались с 7 июля по 13 июля 1944 года. Армия Крайова взаимодействовала с наступающими частями 3-го Белорусского фронта. Освобождённые районы города 13—15 июля патрулировались совместными патрулями солдат АК и Красной Армии.После того, как немецкие войска были изгнаны из Вильнa, органы НКВД начали репрессивные меры в отношении членов АК. Часть членов Виленсkoгo округа АК перешла к вооруженной борьбе против советской власти. В 1944-45 в Виленсkoм округe происходили многочисленные нападения на военнослужащих, советских активистов, местных жителей, поддержавших советскую власть. Отдельные акции зафиксированы вплоть до 1948 годa.

В середине 1990х гг. стали известны документы, свидетельствовавшие о намерении Армии крайовой оккупировать Литву, создать здесь польский аппарат управления и провести репрессии в отношении «нелояльных» жителей. Был составлен список нелояльных лиц, которых следовало арестовать или казнить^[13]

Операция Буря на территории СССР

Командованием АК был разработан план действий «Барьер», предполагавший проведение крупномасштабных диверсий на железных дорогах в случае слишком поспешного отступления вермахта с целью задержания немецкого фронта на востоке и затруднения наступления Красной армии^[14].

Разработанная 1 октября 1943 г. инструкция для Армии Крайовой содержала в себе следующие инструкции на случай несанкционированного польским правительством вступления советских войск на территорию Польши: «Польское правительство направляет протест Объединенным нациям против нарушения польского суверенитета — вследствие вступления Советов на территорию Польши без согласования с польским правительством — одновременно заявляя, что страна с Советами взаимодействовать не будет. Правительство одновременно предостерегает, что в случае ареста представителей подпольного движения и каких-либо репрессий против польских граждан подпольные организации перейдут к самообороне».

В «Инструкции правительства для страны» от 27 октября 1943 г. и в приказе командующего АК от 20 ноября 1943 г. перед Армией крайовой была поставлена задача по мере отступления немцев овладевать освобожденными районами как в Западной Белоруссии, Западной Украине и Литве, так и в самой Польше, чтобы вступающие советские войска уже встречали там сформированный аппарат власти, поддержанный вооружёнными отрядами, подчиненными эмигрантскому правительству. Инструкция рассматривала разные варианты развития ситуации. Первый вариант подразумевал организацию восстания в тесном взаимодействии с союзными войсками англичан и, возможно, американцев, и указывал цели восставших, подробно останавливаясь на обстоятельствах, которое могут сопровождать решение о начале восстания. Второй вариант рассматривал ситуацию, при которой западные союзники не дадут согласия на всеобщее восстание в Польше, а немецкий фронт будет прорван советскими войсками. В этом случае предписывалось проводить против немцев «усиленную саботажно-диверсионную акцию» политического и оборонительного характера.

В связи с возможностью прихода в Польшу советских войск до освобождения этих территорий поляками, эта инструкция предусматривала две возможности.

В случае восстановления дипломатических отношений с СССР надлежало вывести из подполья польские конспиративные власти и воссозданные части Войска Польского, которые до того момента, как власть получило бы новое польское правительство, оставались в конспирации.

В случае, если бы дипломатические отношения с СССР восстановлены не были, политические власти страны и вооружённые силы оставались бы на нелегальном положении вплоть до разрешения союзниками спорных вопросов. В случае репрессий и арестов необходимо было ограничить своё проявление необходимыми актами самообороны. Инструкция даже рассматривала вариант мирного договора между СССР и Германией, также предписывая в этом случае полное сохранение от вооружённых действий кроме самообороны и продолжение конспиративной деятельности против Германии.

Таким образом, уже в 1943 г. АК готовилось к войне против СССР.

Проанализировав инструкции лондонского правительства, главный штаб АК утвердил на их основе новый план действий — план «усиленной диверсионной операции» под кодовым обозначением «Операция „Буря“»^[10]. Основные положения нового плана содержались в приказе по АК командующего Армией Крайовой № 1300/111. Относительно взаимодействия с русскими войсками, в нём сказано:

«…Приказываю тем бойцам и командирам, которые примут участие в уничтожении отступающих немцев, открыто вступить в контакт с входящими на нашу территорию русскими. В этот момент их задачей станет свидетельствовать своим появлением существование Польской Республики. В этом пункте мой приказ не соответствует указаниям, изложенным в инструкции правительства. Однако я не считаю возможным создавать вакуум в виду отсутствия перед лицом русских военной силы, которая будет представлять Польшу и её легальные власти. В этом случае все наши операции были бы приписаны польским соединениям, служащим Советам. Мою точку зрения разделяет делегат правительства и местные органы политической власти».

В течение октября 1943 г. были также разработаны директивы плана «Буря», которые предписывали подпольным структурам Делегатуры правительства в эмиграции и АК при вступлении РККА на территорию Польши выходить из подполья и представляться командирами частей в качестве легальных польских властей. При этом комендантом АК уже изначально предполагалось следующее:

«…Сохранение и поддержание в конспирации нашей в настоящее время широко разветвленной организации под советской оккупацией будет невозможно. Практически я ограничу количество командных органов и отрядов, выходящих из подполья, до необходимого минимума, остальных постараюсь сохранить посредством формального расформирования.

1. С максимальной секретностью подготавливаю на случай второй русской оккупации базовую сеть командных кадров новой тайной организации… В любом случае это будет отдельная сеть, не связанная с широкой организацией Армии Крайовой, расшифрованной в значительной мере элементами, остающимися на советской службе».

При этом комендантом обшара Вильно этой новой тайной организации под названием NIE веснoй 1944-го был назначен офицер AK, с 1940 г. работавший по линии разведки СССР^[15].

Эти же директивы комендантa АК определяли отношение польских партизанских формирований AK к советским войскам и советским партизанaм:

«…Отношение к русским. Ни в коем случае не следует затруднять находящимся на наших землях советским партизанским отрядам ведения борьбы с немцами. На данное время избегать стычек с советскими отрядами. Те наши отряды, у которых уже были такие стычки и которые по этой причине не могли бы наладить отношения с советскими отрядами, должны быть передислоцированы на иную территорию. С нашей стороны допустима только операция по самообороне.

2. Надлежит противодействовать тенденции населения восточных территорий бежать на запад от русской опасности. В особенности массовое покидание польским населением районов, где оно образует компактные польские массивы, было бы равнозначно ликвидации польского присутствия на этих территориях.

3. Относительно вступающей на наши земли регулярной русской армии выступать в роли хозяина. Следует стремиться к тому, чтобы навстречу вступающим советским подразделениям выходил польский командир, который имел бы за собой сражение с немцами и вследствие этого истинное право хозяина. В намного более трудных условиях в отношении к русским окажется командир и польское население, освобождение которых от немцев было произведено русскими».

Действия АК против гражданского населения

В своей деятельности на территории восточной Польши и западной Украины вооружённые отряды АК совершали убийства мирных жителей: в частности, в марте 1944 года — в Сахрыни;

Армия Крайова и евреи

Нейтральность этого раздела статьи поставлена под сомнение. На странице обсуждения должны быть подробности.

Армия Крайова оказывала помощь евреям. В штабе Армии Крайовой существовал еврейский отдел^[16]. В конце 1942 года для оказания помощи польским евреям была создана организация «Жегота», получавшая поддержку со стороны сторонников «лондонского» правительства и АК.

Тем не менее, Армия Крайова, поставившая задачей объединить под своим контролем все партизанские силы страны не пыталась подчинить себе еврейские партизанские отряды^[17]. Армия Крайова относилась к евреям, как к просоветскому элементу^[18]. Враждебное отношение АК к еврейским отрядам было нормой, помощь или хотя бы терпимое отношение к евреям со стороны отдельных партизанских командиров были исключением. В целом, в результате действий АК и подчиненных ей сил погибло примерно столько же евреев, скрывавшихся в лесах, сколько от рук нацистов^[17].

Тем не менее, известны случаи взаимодействия еврейских партизан с активистами АК. так, еврейский отряд в Стажевском лесу под Миньском-Мазовецким пользовался поддержкой местного отряда АК, которым командовал Возняк. Некоторые бойцы и командиры Армии Крайовой спасали еврейское население. Среди них были даже праведники мира, например, Владислав Бартошевский.

В марте 1943 г. органы Делегатуры объявили выдачу евреев преступлением и пригрозили нарушителям наказанием, а созданные летом 1943 г. при Делегатуре и Главном командовании АК чрезвычайные суды по делам предателей должны были рассматривать и доносы на евреев. Летом и осенью 1943 г. было казнено несколько наиболее активных антисемитов. Двоих казнил майор АК Осткевич-Рудницкий. Эти шаги морально поддержали укрывающихся евреев и их польских друзей, но на антисемитов подействовали весьма слабо^[19].

Весной и летом 1943 г. от НСЗ и АК пострадали евреи в пущах Липичаны, Налибоки, лесах Руденска, Нарочи и Брянска^[18]

Сотрудничество Армии крайовой с остатками варшавской ЕБО стало менее тесным после ареста командующего АК Стефана Ровецкого в июне 1943 года.

15 сентября 1943 года новый командующий АК, генерал Т. Коморовский отдал приказ № 116 «о борьбе с бандитизмом», который был истолкован местными командирами как разрешение действовать против еврейских отрядов:

Хорошо вооруженные банды бесцельно шатаются по городам и деревням, нападают на имения, банки, торговые и промышленные предприятия, дома и фермы. Грабежи часто сопровождаются убийствами, которые совершаются советскими партизанами, скрывающимися в лесах, или просто разбойными бандами. В нападениях принимают участие мужчины и женщины, особенно еврейки. <…> Я уже издавал приказ местным командирам в случае необходимости применять оружие против этих грабителей и революционных бандитов^[17].

В Люблинском воеводстве отряд из 60 евреев, освобождённых осенью 1942 года из рабочего лагеря Янишув бойцами отряда Гвардии Людовой, был вскоре^{[когда?]} уничтожен АК^[17]

В феврале 1943 года в Келецком воеводстве бойцы отряда АК по приказу командования открыли огонь по принятым в лагерь участникам еврейской подпольной организации, которые бежали из рабочего лагеря для евреев в городе Островец Свентокшиски на востоке Келецкого воеводства. Ими были убиты 15 из 17 евреев, остальные сумели скрыться^[17].

В сентябре 1943 года в Келецком воеводстве бойцами АК были расстреляны семь партизан из отряда С. Ханыза и Б. Гевирцмана (4 еврея, русский и 2 поляка), отправленные отбить у немцев скот, сданный крестьянами. Этот инцидент положил начало войне АК против отряда С. Ханыза и Б. Гевирцмана, состоявшего из евреев, бежавших из ченстоховского гетто. В конце 1943 года, когда часть группы Гевирцмана находилась в доме крестьянина, дружественного отряду, дом окружили солдаты АК. Они избили евреев и сдали их немцам.^[17]

В Варшавском воеводстве, еврейские партизанские отряды возникли в лесах в районе Вышкува (которые являлись базой АК). Одним из них был отряд им. Мордехая Анелевича, состоявший из бывших участников восстания в Варшавском гетто. Это привело к осложнению отношений между АК и евреями несмотря на соглашение о сотрудничестве, ранее заключенное в Варшаве между руководством АК и руководством ЕБО. Пропаганда АК среди крестьян отразилась на снабжении отряда им. М. Анелевича продовольствием. Отряд им. М. Анелевича был разделен на три команды, но вскоре^{[когда?]} одна команда была уничтожена в бою с отрядом АК^[17]

Советская политика в отношении АК

Отношение Советского Союза к польскому подполью, действовавшему на уже освобожденных территориях Западной Украины, Западной Белоруссии и Литвы, было зеркальным отражением отношения СССР к польскому эмигрантскому правительству. «Военно-политические подпольные структуры польского правительства в Лондоне оценивались как сила, дестабилизирующая положение в тылах советских войск. Успехи дипломатии СССР в 1944 — начале 1945г. в деле решения «польского вопроса» обеспечили советским органам госбезопасности и внутренних дел свободу действий по вскрытию и ликвидации польского подполья на территории Советского Союза. США и Великобританиa в дипломатическом фактически признавали за СССР право, наводя порядок в тылу Красной Армии, подавлять сопротивление польского военного подполья, приобретшего в новых условиях характер антисоветского.

С польской «стороны» ожидания того времени, когда два врага Польши — Германия и СССР обессилят друг друга, сменялись нараставшим ощущением опасности с Востока. Правительство ориентировало военно-политическое подполье не только на сопротивление гитлеровским оккупантам, но и на предстоявшее в случае наступления Красной Армии на запад противостояние СССР.

Сталин получил предложение с польской стороны, высказанное послом Польши Т. Ромером на встрече со Сталиным 26 февраля 1943 г., в ходе которой обсуждались проблемы, накопившихся в непростых советско-польских отношениях. Значительную часть беседы посол уделил рассказу о деятельности польского подполья. Он подробно остановился на разных аспектах борьбы с нацистами (от экономического саботажа до «локальных военных действий» в районе Люблина). Внимание Сталина было обращено на то, что в стране действуют «не партизанские отряды в обычном смысле этого слова». Частями командуют офицеры запаса и кадровые офицеры, которые «строго выполняют инструкции правительства». Была поднята Ромером и проблема всеобщего восстания. Он уведомил Сталина, что населению Польши даются указания не поднимать восстания, так как оно могло быть успешным, «если бы была надежда на скорую поддержку извне, состороны польских или советских войск». В противном случае, говорил посол, «немцы ответили бы резкими массовыми репрессиями против польского населения», с чем Сталин согласился. [А. Ф. Носкова «СТАЛИН И АРМИЯ КРАЙОВА (к формированию позиции советского руководства)»]

Советское руководство располагало сведениями на этот счет. Информация о намерениях польского правительства и командования его подпольных структур использовать военно-политические организации антигитлеровского подполья в антисоветских целях поступала в Москву по дипломатическим каналам, по линии внешней разведки, которая имела своих резидентов в аппарате правительства и спецслужбах главного союзника Польши — Великобритании. Имелся также доступ к каналам связи этого правительства с оккупированной территорией, в том числе с Армией Крайовой. Документы советского МИДа показывают, что начиная с 1942 г. чехословацкое правительство с согласия президента Э. Бенеша предоставляло Москве всю поступавшую от В. Сикорского документацию о польских планах создания конфедераций в регионе. Источником оперативных сведений о ситуации на оккупированных советских и польских землях служило также советское и левое польское партизанское движение, существовала советская агентура и в «низах» АК.

Длительное время после июня 1941 г. среди поступавшей в Кремль разнообразной информации Армия Крайова не фигурировала как главная и наиболее крупная военная сила польского правительства, действующая на всей территории довоенной Польши. Все военно-политическое подполье представало в этих документах в идейно-политическом отношении одноцветным. Его организационно-политическая структура отчетливо не просматривалась или не вызывала особого интереса осведомителей Кремля. Основными признаками, определявшими облик и цели военно-политического подполья, отмечались его антисоветская направленность и подчиненность польскому правительству в эмиграции, а не организация и результаты борьбы с гитлеровскими оккупантами. Так, 20 января 1943 г. высшему руководству СССР поступила докладная записка начальника Центрального штаба партизанского движения П. К. Пономаренко «О поведении поляков в некоторых наших задачах». Автор обращал внимание ЦК ВКП(б) на принципиально важных для Москвы политических аспектах. Анализируя различные польские проправительственные печатные издания, он приводил многочисленные примеры определения в них границы 1921 г. как «стратегической необходимости», как «канона современной польской политики», особой «геополитической ценности», которая позволит Польше быть «важным фактором в Средней Европе». В противном случае, отмечал автор документа, печать называла реальной угрозу Польше быть «16-й республикой» в составе СССР.

Кроме того, Пономаренко констатировал, что в стране, оккупированной гитлеровцами, сохраняются те «польские силы», которые «организуются против нас» и получают «директивы уничтожать представителей советского партизанского движения». В подтверждение этого он приводил слова вице-премьера С. Миколайчика, который призывал поляков пока не оказывать активного сопротивления гитлеровцам, ибо, цитировался Миколайчик, «иное поведение польского народа лишает союзников силы, которая может сыграть большую роль в конечном этапе борьбы».

В феврале 1943 г. начальник Центрального штаба партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования П. К. Пономаренко направил командирам партизанских соединений и руководителям подпольных парторганизаций закрытое письмо «О военно-политических задачах работы в Западных областях Белоруссии». В нём давались следующие указания:

«В районах, где имеется уже влияние наших партизанских отрядов и подпольных центров, действия групп националистических польских реакционных кругов не допускать. Руководителей незаметным образом устранять. Отряды или распускать и базы оружия забирать, или, если представляется возможным, отряд брать под свое надежное влияние, использовать, направляя на активную борьбу с немцами, соответствующим образом передислоцируя и разукрупняя, лишать их значения как самостоятельных боевых единиц, придавать другим крупным отрядам и производить соответствующую и негласную чистку от враждебных элементов.»^[20]

В июне 1943 г. Пономаренко приказал прекратить переговоры партизан с АК и незаметно ликвидировать руководителей АК или передать их немцам. Он приказал: «В выборе средств можете не стесняться. Операцию нужно провести широко и гладко».^[21]

В середине 1943 г. в структуре АК была создана секретная организация под названием NIE (сокращение от «Niepodległość» — «независимость») для противодействия возможному установлению советского контроля над Польшей.^[22].

На рубеже 1943—1944 гг. на оккупированной гитлеровцами польских территорий заявил о себе приемлемый для СССР польский партнер — Крайова Рада Народова. 16 марта 1944 г. делегация КРН выехала в Москву для обсуждения вопросов будущего устройства Польши с представителями польской эмиграции в СССР.

В ночь с 3 на 4 января 1944 года Красная Армия перешла довоенную советско-польскую границу у города Сарны. Обмен протестами польского и советского правительств и участие в нем западных держав показали бесперспективность расчетов польских политиков на уступки со стороны СССР, в том числе по вопросу о границе. Можно предположить, что это понимал премьер-министр Польши С. Миколайчик, который 17 марта 1944 г. в письме политическому руководству подполья писал следующее: «Во всей польско-советской полемике последних недель польскому правительству важно было так дипломатически разыграть спор, чтобы ответственность за то, что он не ликвидирован, а даже обострился, пала не на Польшу, а на Советский Союз».

Изменение политической обстановки в первые месяцы 1944 г. серьезно усложнили положение польского правительства и его подпольных структур (в том числе, и Армии Крайовой, которая уже в ближайшем будущем могла оказаться лицом к лицу с Красной Армией сначала на спорных, а затем собственно польских землях). Последовали уточнения в рекомендациях, которые правительство направляло в командованию АК. Идея всеобщего восстания против гитлеровцев угасла несколько ранее, в феврале 1944 г. отрядам АК рекомендовалось концентрироваться на бывших восточных «окраинах» Польши и к приходу советских войск легализоваться вместе с представителями польской подпольной административной власти. Сохраняя полную независимость от Красной Армии, они могли предлагать «вступающим на территорию Польской Республики вооруженным силам Советов согласовать взаимодействие в военных операциях против общего врага». В дальнейшем, активистам АК было предписано оставаться в тылу советских войск, сохраняя самостоятельность. В польские вооруженные силы, сформированные на территории СССР, вступать запрещалось. В случае попыток разоружения и арестов членов АК советскими органами легализация должна была быть прекращена.

При этом командование АК понимало, что Советы такое положение «наверняка терпеть не будут»

Анализ этого приказа командованию АК показывает, что его авторы не учитывали принципиально важного момента: советское командование, как и командование любой иной действующей армии, не могло допустить существования в тылу своих войск неподконтрольных ему вооруженных формирований без предварительных на то политических договоренностей. Таковых не было, и весной 1944 г. советская сторона использовала этот естественный закон военного времени. 9 марта 1944 г. командующие 1-м Украинским фронтом, который выходил в район Ровно—Луцка, и 2-м Белорусским фронтом, который готовился к операциям в Белоруссии, получили директиву Сталина и начальника генштаба Красной Армии А. И. Антонова «О принятии решительных мер к ликвидации вражеских банд в тылу наших войск». Остававшиеся в тыловой полосе отряды АК в случае неподчинения приказам советского командования о разоружении подпадали под действие этой директивы. Таким образом, политические установки, которые обязано было исполнять командование АК, вовлекали отряды польского военного подполья в ситуацию западни, ставили их под удар советских военных властей, решавших важнейшую стратегическую задачу — разгром Германии.

Командование Армии Крайовой сосредотачивало свои силы для участия в боевых операциях по освобождению Вильно и Львова. Опять же преследовалась неприемлемая для Москвы цель — опередив вступление советских войск в эти города, предстать в роли их национально-политических и военных хозяев. Советская сторона не принимала такой роли и претензий Польши на спорные территории. Первая же попытка командования АК реализовать эти претензии в районе Вильнюса силами 5500 аковцев повлекла за собой появление директивы Ставки Верховного главнокомандования от 14 июля 1944 г.

Командованию всех советских фронтов, участвовавших в изгнании гитлеровцев с польской земли, предписывалось: «ни в какие отношения и соглашения с этими польскими отрядами не входить. Немедленно… разоружать… В случае сопротивления… применять в отношении их вооруженную силу». Разоружение началось в тот же день, за два дня было разоружено 6 тыс. чел. Прошедшие проверку солдаты и младшие офицеры были направлены в 1-ю армию Войска Польского, «представляющие интерес» офицеры были переданы в «НКВД—НКГБ и контрразведке Смерш соответственно». Эта директива последовательно исполнялась на Западной Украине, в Белоруссии, Литве, и на освобожденной от немцев территории Польши.

На освобожденных землях, то есть непосредственно в тылу Красной Армии, продолжались попытки разоружения отрядов АК, которые уходили в подполье. Это происходило с июля 1944 г. и на территории самой Польши. 14 июля 1944 г. Сталин и начальник генерального штаба А.И. Антонов издали следующий приказ:

«…Советские войска на территории Литвы, Белоруссии и Украины встретились с польскими военными формированиями, подчиняющимися польскому эмигрантскому правительству. Эти формирования вели себя подозрительно и везде действовали против интересов Красной Армии. В связи с этим контакты с ними запрещаются. При обнаружении таких формирований они должны немедленно разоружаться и направляться в специально организованные сборные пункты для расследования.»^[23] В качестве иллюстрации намерений командования АК можно привести отрывок из «Сообщения № 243. Рапорт ситуации главного командования АК (Тадеуша Бур-Коморовского) от 14.07.1944 г.»: «…Предоставляя Советам минимальную военную помощь, мы создаем для них, однако, политическую трудность. АК подчеркивает волю народа в стремлениях к независимости. Это принуждает Советы ломать нашу волю силой и создает им затруднения в разрушении наших устремлений изнутри. Я отдаю себе отчет, что наш выход из подполья может угрожать уничтожением наиболее идейного элемента в Польше, но это уничтожение Советы не смогут произвести скрытно, и необходимо возникнет явное насилие, что может вызвать протест дружественных нам союзников'».

2 августа 1944 г. командующий войсками 1-го Белорусского фронта К.К. Рокоссовский в своем приказе сообщил директиву Ставки Верховного Главнокомандования от 1.8.1944 за № 220169:»…вооруженные отряды Армии Крайовой, подчиненные Польскому комитету национального освобождения и желающие продолжать борьбу с немецкими захватчиками, направлять в распоряжение командующего 1-й польской армии. Партизаны этого рода сдают имеющееся у них старое оружие, чтобы получить новое лучшее вооружение. Ввиду того, что вражеская агентура стремится проникнуть в районы боевых действий Красной Армии и осесть на территории освобожденной Польши под видом польских отрядов Армии Крайовой, Ставка приказала вооруженные отряды, входящие в состав Армии Крайовой или других подобных организаций, несомненно, имеющих в своем составе немецких агентов, при обнаружении немедленно разоружить. Офицерский состав этих отрядов интернировать, а рядовой и младший начсостав направлять в отдельный запасной батальон 1-й польской армии…»^[24]. Приказ командующего Армией Крайовой коменданту подокруга Новогрудек об обстановке в районах, занятых Красной Армией. 16 августа 1944 г.

[…]

2. Отношения Советов к АК на занятых ими территориях (люблинское, львовское, часть варшавского, краковское и радомское) негативное. НКВД коварно арестовывает всех командиров и инициативных офицеров. Подразделения и части разоружают, ставят задачу перехода к Берлингу. Сопротивление польского населения значительное. Советы пока не применяют массовых репрессий против населения.

3. Я отдал приказы командующим округов не давать себя обманом арестовывать. На переговоры не ездить, приглашать к себе советских командиров. После акции «Буря» небольшие отряды немедленно включать в дивизионные формирования, а те, в свою очередь, концентрировать в удобных для обороны районах.

В случае разоружения оказывать сопротивление.

4. В связи с общей обстановкой приказываю: переходить к подпольной борьбе, саботировать призыв в армию Берлинга и в советские части. Воздерживаться от вооруженного выступления против Советов. Все Ваши решения принципиального характера требуют моего утверждения…

Энич»

В инструкции командования 1-го Белорусского фронта военным комендантам от 23 августа 1944 г. требовалось «в случае появления в уезде, волости вооруженных отрядов, групп и одиночек, входящих в Армию Крайову (АК) или подчиняющихся другим польским организациям, враждебным ПКНО, комендант обязан принять немедленные меры к их разоружению, используя для этого милицию, а при необходимости и части войск охраны тыла и ближайшие части Красной Армии»

Уже 23 августа 1944 года из Люблина в лагерь под Рязанью был отправлен первый этап интернированных бойцов АК. Перед отправкой их держали в бывшем немецком концлагере Майданек. Как правило, интернировали офицерский состав, а рядовых зачисляли в 1-ю армию Войска Польского.

Задержание, разоружение и роспуск отрядов АК, аресты командного состава убеждали рядовых бойцов Армии Крайовой и ее руководство в необходимости оставаться в подполье и оказывать сопротивление враждебным действиям советской стороны, а также мероприятиям Польского комитета национального освобождения.Как писал польский историк Р. Назаревич, «сдача оружия и интернирование в СССР части бойцов АК будили в них чувства незаслуженной обиды и понятного разочарования… Эта несправедливость по отношению к людям, страдавшим не за свою вину, препятствовала политической поляризации в рядах АК и давала пищу антикоммунистической, антисоветской пропаганде». В основном деятельность антисоветскaя отрядов АК на территории самой Польши осенью-зимой 1944 г. сводилась к препятствованию мобилизации населения в Войско Польское (вооруженные силы ПКНО) и реквизиции продуктов. ПКНО, будучи не в состоянии самостоятельно противостоять подполью, обратился за помощью к руководству СССР. С октября 1944 г. аресту подлежали не только офицеры АК, но и рядовые, даже те, кто уже летом был задержан и отпущен сразу после разоружения. В октябре 1944 г. для борьбы с АК была сформирована Сводная стрелковая дивизия внутренних войск НКВД. Первые боевые столкновения частей этой дивизии с отрядами АК произошли 25-26 октября.^[25] В октябре—декабряе 1944 г. боевая активность антисоветскaя отрядов АК на территории самой Польши была невысокой. Очевидно, сказывались следующие факторы:

— значительная часть поляков воспринимала Красную Армию как освободителей;

— новые органы власти еще не успели своими действиями восстановить против себя население;

— Армия Крайова в военном отношении была значительно ослаблена после весенне-летней операции «Буря». Цели плана «Буря» достигнуты не были: в отдельных операциях Красная Армия сначала шла на взаимодействие с отрядами Армии Крайовой в ходе боевых действий против немцев, а затем войска НКВД разоружали эти отряды и арестовывали военных и гражданских руководителей, вышедших из подполья.] и поражения Варшавского восстания;

— вся освобожденная территория Польши была насыщена соединениями и частями Красной Армии и внутренних войск НКВД;

— все ждали, чем закончатся переговоры премьер-министра эмигрантского правительства Польши Станислава Миколайчика с советским руководством, проходившие в октябре 1944 г. в Москве. Неудача попытки Миколайчика договориться с Москвой стала очевидной только в конце ноября, когда он ушел в отставку с поста премьер-министра;

— осенние холода заставляли подпольные отряды покидать леса и рассредотачиваться по зимним квартирам.

Активные действия формирований Армии Крайовой наблюдались в тот период прежде всего в Белостокском воеводстве. В ноябре против них была проведена крупномасштабная операция силами специально сформированной Белостокской оперативной группы войск НКВД, в состав которой вошли несколько полков пограничных и внутренних войск. В результате операции подполью был нанесен урон, и в середине декабря 1944 г. Белостокскую оперативную группу расформировали, а подчиненные ей части возвратили в свои соединения.

18 ноября 1944 г. в «Указаниях по конспиративной работе», направленных эмигрантским правительством новому командующему АК генералу Л. Окулицкому, сменившему попавшего в плен Т. Коморовского, вновь подтверждалось право отрядов AK на «самооборону», требовалось уклоняться от призыва в Войско Польское и сохранять верность правительству. Много бывших военнослужащих Армии Крайовой на Украине летом и осенью 1944 года вступили в истребительные батальоны НКВД и активно содействовали Советам в их борьбе с УПА.

Операция «Буря» и Варшавское восстание

«Командование вооруженных сил в стране 12 июля 1944 г.

Отношение к Советам

А. Обстановка

Советы воюют против немцев, таким образом являются нашим союзником в войне с немцами.

Советы не признают наши восточные границы и целостность территории РП. Земли на восток от т. наз. линии Керзона считают своими. Советы разорвали и не поддерживают отношений с Верховными властями РП, находящимися в эмиграции. Советы отрицают правомерность их органов в стране.

Советы всеми способами выступают против всего, что представляет суверенную Польшу.

Советы стремятся решать польские проблемы исключительно единолично, руководствуясь интересами и политическими целями СССР. Решения эти они стараются облечь в видимость сотрудничества поляков с ними. Для этого: создание Союза польских патриотов в Москве, соединений Берлинга и просоветских агентур в стране.

Советы применяют самые разнообразные способы действий в отношении польского общества: от усилий добиться доверия и влияния на умы людей до угроз и подавления сопротивления включительно. Такая позиция Советов в отношении польского дела в действительности является враждебной той Речи Посполитой, интересы которой мы защищаем. Таким образом Советы, с одной стороны, являются нашим сильным союзником в борьбе с немцами, а с другой – грозным захватчикам, подавляющим наше независимое существование.

Б.

В нашем отношении к Советам нужно учитывать двойное положение, в котором выступают Советы. Это можно сформулировать следующим образом:

мы сотрудничаем с Советами только в военных действиях против немцев. Но оказываем Советам политическое сопротивление, суть которого непрерывное и непреклонное утверждение самостоятельности всех проявлений организованной польской жизни, а также в вопросах войска и войны. Это сопротивление должно быть сконцентрированным проявлением воли польского народа в сохранении независимого существования.

Для того, чтобы наша борьба против немцев, ведущаяся во взаимодействии с Советами не могла быть использована Советами, как политический козырь для утверждения, что Польша хочет идти на сотрудничество с ними, а тем самым соглашается на потерю восточных земель, в практической реализации этой составной руководящей идеи необходимо ясное и решительное подчеркивание на каждом шагу полного подчинения страны и АК правительству и Верховному Главнокомандующему, а также солидарности в общей безоговорочной политической позиции. В связи с этим приказываю строго придерживаться следующих указаний в случае соприкосновения командиров и подразделений АК с советскими войсками или отрядами советских партизан:

1. Командиры АК ведут как можно дольше боевые действия против немцев полностью самостоятельно, не устанавливая поспешно связи с советскими частями. Вступают в связь по своей инициативе только в случае безотлагательной тактической необходимости на поле боя.

2. При каждом соприкосновении с советскими частями командиры частей и подразделений АК раскрывают свою принадлежность, заявляя: «По приказу правительства РП заявляю, что я, командир, (сообщить название формирования) предлагаю согласовать с вступающими на территорию РП советскими вооруженными силами взаимодействие в боевых действиях против общего врага».

Помимо этого следует заявить, что его часть или подразделение (указать наименование) входит в состав АК и подчиняется польскому правительству, приказам Верховного Главнокомандующего и командующего АК, и непосредственно командиру (указать функции непосредственного начальника).

3. Можно сообщать Советам по их просьбе информацию о положении немцев. О своих подразделениях можно информировать только о находящихся ближе всего.

4. Боевое взаимодействие организовывать только в рамках основных задач, поставленных командующим АК и в тех районах, которые для этих задач предназначены. Выходить за рамки задач и районов, установленных начальниками командира подразделения АК без согласия командующего АК, недопустимо.

5. Допускается в ходе боевых действий использовать разовую советскую материальную помощь. Все мероприятия в этой области, носящие более длительный характер, требуют решения командующего округом, а наиболее важные – командующего АК.

6. Поведение военнослужащих АК в отношении Советов должно быть полно достоинства, исключающего услужливость и подхалимство.

7. Военнослужащие АК не должны вести беседы на политические темы с советскими военнослужащими. Различия во взглядах и целях польских и советских военнослужащих настолько глубокие, что всякие беседы бесполезны. Военнослужащий АК должен всегда и только подчеркивать, что сражается за независимость Польши и за внутренний строй, который установит свободный польский народ.

8. В случае попыток Советов включить польские подразделения в состав советских войск или частей Берлинга следует:

а) протестовать,

б) стараться отойти и избежать разоружения силой или включения в их части,

в) в крайнем случае оружие спрятать, а подразделение распустить,

г) в случае намерения Советов уничтожить подразделения физической силой – обороняться.

Однако подчеркиваю, что вооруженная борьба с Советами является нежелательной крайностью, как в отношении регулярных советских частей, так и партизанских отрядов, а также коммунистических банд (ППР и АЛ).

9. При выходе из подполья в гарнизонах, т. е. там где организована самооборона, командир, раскрывающий свою принадлежность, должен иметь нераскрытого и законспирированного заместителя, который возьмет на себя командование в случае ареста командира.

10. В основном выходят из подполья только вооруженные отряды. Командир по выходе из подполья обязан послать донесения своим начальникам:

а) касающиеся его боевой деятельности,

б) отношения Советов к вышедшему из подполья подразделению,

в) поведения Советов в отношении гражданского населения. Главнокомандование вооруженных сил в стране

Бур».

Из доклада командующего Армии Крайовой Верховному Главнокомандующему об оценке обстановки в связи с вступлением Красной Армии в Польшу

«22 июля 1944 г.

Докладываю:

…В Польшу вступают Советы, одной из целей которых является ликвидация независимости Польши, или по меньшей мере, политического подчинения ее Советам после того, как у Польши отрежут восточные области. Без четкого представления такого положения нельзя добиться мобилизации всех польских сил в политической кампании, которую мы должны вести против России и выиграть ее. В этой кампании рассчитывать на помощь англосаксов мы можем только в том случае, если продемонстрируем решительную волю ее выиграть и умело бросим на чашу весов все средства. Способы действия Советов будут разнообразными и очень гибкими, они могут выражаться как в грубой форме оккупации и террора, так и во внешне доброжелательном воздержании от вмешательства во внутренние польские дела при одновременном возбуждении части общества и распространении анархии сверху, чтобы потом вмешаться от имени части польского народа или для наведения порядка.

Нашим решением должно быть:

1. Не прекращать ни на минуту борьбы с немцами.

2. Духовно мобилизовать на борьбу против России все общество в стране, не исключая те элементы, которые могли бы попасть под советское влияние и способствовать разложению единого польского фронта.

3. Преодолеть провокационную деятельность профашистской организации ОНР, которая своими безответственными выступлениями может нарушить единство польского фронта, что можно представить как диверсию, такую желанную для Советов.

4. Оттянуть от Советов как можно больше польских элементов, которые уже находятся в их распоряжении и используются как польская карта в международной игре.

5. В случае попытки захвата Польши начать открытую борьбу против Советов.

Реализация этих решений требует:

а) отнять у Советов инициативу проведения в Польше общественных реформ и немедленно осуществить такие правовые мероприятия, которые вселили бы в широкие народные массы сел и городов полное доверие к польским руководящим кадрам. Активное участие польских руководящих кадров в этом направлении должно быть таким, чтобы массы встали на их сторону в борьбе против Советов. Поскольку, чтобы добиться доверия требуется время, а Советы уже вступают в Польшу, соответствующие действия и решения должны предприниматься немедленно.

б) Предпринять решительные попытки вырвать из рук Советов большинство солдат армии Берлинга и АЛ (Армии Людовой). Это требует доводить до сознания широких слоев польского народа, особенно тех, которые сталкиваются или могут столкнуться с ними, что солдаты Берлинга в целом настроены антисоветски, и лишь их начальники запродали их Советам, или же их загнал в ряды Берлинга голод. Энергичная агитация в рядах армии Берлинга должна вестись всяческими способами, однако в основе этой акции должна быть вера в происходящую перестройку общества.

в) Быстро прекратить скандальные выступления ОНР в духе резкого открытого их осуждения и привлечения их к ответственности.

г) Энергично готовиться к подавлению в зародыше советских попыток подстрекать часть общества против правительственных представителей.

В связи с этим считаю необходимым:

[…]

4. Немедленное издание руководством страны декретов:

а) о перестройке общественного строя Польши, включая безвозмездную земельную реформу крупных хозяйств;

б) об обобществлении основных отраслей промышленного производства и создании советов коллективов предприятий;

в) о всеобщей доступности образования и социального обеспечения;

г) об основах новой избирательной системы в законодательные органы и органы самоуправления.

Бур»

31 июля 1944 года, когда передовые силы Красной Армии приближались к расположенному на восточном берегу Вислы варшавскому району Прага, командование АК отдало приказ о начале восстания в Варшаве. Восстание началось днем 1 августа 1944, в нем приняли участие около 23 тыс. солдат АК под командованием полковника Антони Хрусцеля («Монтер»), к которым присоединились жители города и активисты других подпольных структур. В первые дни повстанцы сумели занять 34 из 200 намеченных к захвату стратегически важных объектов, но им не удалось полностью вытеснить немцев из центра города, а также овладеть главными коммуникациями и мостами. На этой территории власть перешла к польской администрации, издавались газеты, действовало радио («Блыскавица» — «Błyskawica») и городские службы.

Тем временем, 16-тысячный немецкий гарнизон был усилен, немцы стянули резервы, и 4 августа Хрусцель отдал приказ о переходе к обороне. 5 августа немцы начали контратаку с использованием танков, тяжелой артиллерии и боевой авиации. К 9 августа наступавшие немецкие колонны разделили Варшаву на «повстанческие острова», связь между которыми сохранялась через подземные коммуникации, и выйти к берегу Вислы. В захваченных немцами районах совершались убийства жителей, а здания целенаправленно разрушались.

Командование АК предполагало, что бои будут продолжаться несколько дней или даже 12 чaсoв до прихода Красной Армии. Однако наступление РККА было прекращено ещё до начала восстания (ввиду контрудара немцев) и так и не было возобновлено, несмотря на просьбы премьера правительства в изгнании С. Миколайчика.

В результате, с течением времени восставшие столкнулись со все более обостряющимся дефицитом оружия, боеприпасов, медикаментов, воды и продовольствия.

Восстание получило поддержку со стороны западных союзников — с 4 по 14 августа 1944 ими было сброшено оружие для 2 тыс. человек, потеряно 14 самолётов и 13 экипажей^[26]. Поскольку И.В. Сталин не разрешил посадку самолетов союзников на советских аэродромах^[27], вылеты производились с аэродромов на юге Италии и в Великобритании.

10 сентября советские войска вновь перешли в наступление и 14 сентября овладели Прагой — предместьем Варшавы на восточном берегу Вислы. Непосредственно после завершения боев в районе Праги, части 1-й армии Войска Польского при поддержке со стороны советских войск предприняли попытку переправиться на западный берег Вислы с целью оказать помощь восставшим. Десантная операция продолжалась с 15 по 23 сентября, потери Войска Польского составили 3764 солдат и офицеров, в том числе 1987 чел. убитыми на западном берегу Вислы^[28]

Позднее СССР согласился предоставить воздушный коридор, и 18 сентября 1944 года был проведен самый массированный выброс военных грузов. В этот день было сброшено 1284 контейнера (из них повстанцам попало 228). В дальнейшем, вылеты в район Варшавы с целью снабжения восставших западными союзниками не осуществлялись^[29]. Также, с 13 сентября начались сбросы вооружения и военных грузов советской авиацией, которые продолжались по 30 сентября^[30]

2 октября 1944 Бур-Коморовский подписал капитуляцию; сдавшимся участникам восстания был гарантирован статус военнопленных. За 63 дня восстания погибли 10 тыс. повстанцев, 17 тыс. попали в плен, 7 тыс. пропали без вести. Кроме того, погибло около 150 тысяч гражданского населения, большая часть города была разрушена (позже специальные немецкие бригады уничтожали уцелевшие здания), около 520 тысяч жителей были изгнаны из города.

Немцы также понесли значительные потери: погибли около 10 тыс. солдат, около 6 тыс. пропали без вести, немецкие войска потеряли 300 единиц бронетехники, 22 орудия и 340 автомашин^[31].

Восстание не достигло ни военных, ни политических целей, но стало для поляков символом мужества и решительности в борьбе за независимость.

Конец существования АК-NIE

В результате поражения Варшавского восстания и в других операциях лета-осени 1944 г. общие потери АК составили около 100 тыс. человек. Около 50 тыс. оказалось в плену и в заключении.

Руководство подполья AK понимало невозможность продолжения широкомасштабной партизанской деятельности, направленной против ПКНО и советских войск — как из-за предельной усталости населения от войны и понесенных в предшествующие годы огромных людских потерь, так и из-за репрессий со стороны НКВД и польских органов государственной безопасности. Из донесения генерала Окулицкого генералу Копаньскому:

14 января 1945 г.

[…] 3) Указания на места о поведении в отношении Советов и люблинского временного правительства даем сегодня. Учитывая настроения низов, мне представляется, что мы должны быть исключительно осторожными в формулировании указаний о бойкоте постановлений люблинского временного правительства.

4) Я сам с сильно сокращенным штабом перехожу на подпольное положение, развивая конспиративную организацию «Не»

5) Радиосвязь должны реорганизовать на принципе большей осторожности, но она будет действовать непрерывно.

Термит»

19 января 1945 г. последний командующий АК Леопольд Окулицкий издал приказ о её роспуске.^[25].Из последнего приказа командующего Армей Крайовой:

19 января 1945 г.

Воины вооруженных сил страны

Быстро развивающееся советское наступление вскоре может привести к занятию всей Польши Красной Армией. Однако это не победа справедливого дела, за которое мы воевали с 1939 года. По существу, несмотря на создаваемую видимость свободы, это означает замену одной оккупации другой, проводимой под прикрытием люблинского временного правительства, безвольного орудия в российских руках […]

Польша по российскому рецепту – не та Польша, за которую мы шестой год сражаемся с немцами, за которую пролито море крови и пережиты огромные страдания и разрушение страны. Мы не хотим вести борьбу с Советами, но никогда не согласимся на другую жизнь, кроме как в полностью суверенном, независимом и справедливо устроенном Польском Государстве.

Нынешняя советская победа не заканчивает войны. Нам нельзя ни на минуту терять веру в то, что эта война может закончиться только победой правого дела, триумфом добра над злом, свободы над неволей.

По уполномочию Президента Речи Посполитой Польской освобождаю Вас от присяги и распускаю ряды Армии Крайовой.

Командующий вооруженными силами в стране Недзвядек, генерал бригады»

Окулицкий приказал сохранить на нелегальном положении конспиративные штабы AK, спрятать в надежных местах оружие и боеприпасы, тщательно законспирировать местонахождение радиопередатчиков.

Леопольд Окулицкий возглавил новую подпольную офицерскую военно-политическую организацию «Неподлеглость»-NIE. Официальное решение о ее создании польским правительством в изгнании было принято 14 ноября 1944 года. В задачи новой структуры входило:

-создание подпольных групп для уничтожения политических противников в стране; -подготовка и проведение диверсий; -ведение разведки в тылах советской армии; -ведение пропaгaнды. Однако развернуть деятельность новой организации сколько-нибудь широко не удалось. Руководящие кадры АК находились в глубоком кризисе. В результате активной чекистской деятельности «Неподлеглость» полностью прекратила свое существование уже вecной 1945 года, когда почти все активные члены её руководcтва были арестованы.

В феврале 1945 года представители эмигрантского польского правительства, находившиеся в Польше, большинство делегатов Совета Национального единства (временного подпольного парламента) и руководители АК-NIE были приглашены «генералом советских войск Ивановом» (генералом НКГБ И.А. Серовым) на конференцию по поводу возможного вхождения руководители aнтикоммунистическиeгo подпольa военно-политическoгo в новoe правительствo. Они хотели получить 80% в новым правительствe (нe признaвaли Временного правительствa Польской Республики). Требовaли рейсa в Лондон. Руководителям aнтикоммунистическогo подполья были даны гарантии безопасности, однако 27 марта их арестовали в Прушкуве и рейсoм доставили в Москву.

Л. Окулицкого, Я. Янковского, С. Ясюковича и А. Беня обвинили в том, что они «были организаторами и руководителями польской подпольной организации NIE в тылах Красной армии на территории западных областей Украины и Белоруссии, в Литве и Польше и действовали по инструкциям так называемого эмигрантского правительства, руководили подрывной работой против Красной армии и СССР, выполняли террористические акты против офицеров и солдат Красной армии, организовывали диверсионные операции с помощью вооружённого подполья, проводили враждебную пропаганду против СССР и Красной армии, а обвиняемый Окулицкий, кроме того, проводил разведывательно-диверсионную работу в тылу Красной армии». В отношении остальных 12 обвиняемых было сказано, что «принимали участие в работе польских подпольных организаций на территории Польши, и не выполняли указания советского командования о сдаче радиопередатчиков, типографий, вооружения и боеприпасов». На судебном процессе прокурор сообщил, что «в результате террористической деятельности АК-NIE в период с 28 июля по 31 декабря 1944 года было убито 277, и тяжело ранено 94, а в период с 1 января по 30 мая 1945 года убито 314 и тяжело ранено 125 солдат и офицеров Красной армии».

21 июня 1945 г. 13 человек были приговорены Военной коллегией Верховного суда СССР к срокам заключения от 10 лет (Окулицкий) до 4 месяцев.

По данным Главного управления по делам военнопленных и интернированных МВД СССР, всего в Польше было арестовано и интернировано советскими органами 7448 бойцов и офицеров АК и 25 422 гражданских лиц. По данным архивов, в лагеря в Рязанской, Калининской и Новгородской областях поступило 8578 бойцов и офицеров АК. Кроме того, 644 человек содержались в лагере в Молотовской области, 439 человек — в лагере в Свердловской области, 59 человек — в лагере в Красноводске.

Осенью 1945 года был подписан Приказ № 001301, который предусматривал освобождение поляков, «осуждённых и задержанных за маловажные преступления и рядовых участников „Армии крайовой“».

26 июля 1947 г. было принято постановление Совета Министров СССР № 2641—816сс «Об освобождении и возвращении в Польшу польских граждан, находящихся на территории СССР под стражей». По состоянию на 30 августа 1947 г. на основании этого постановления было освобождено 2762 участников АК и 2487 так называемых «интернированных группы Б». Более 700 офицеров и бойцов АК умерли в советских лагерях.^[32]

Многие из освобожденных были вновь арестованы польскими органами государственной безопасности.

Часть бойцов АК в 1944—1945 годах вступила в вооружённую борьбу с коммунистическим режимом, установившимся в Польше, которую вела созданная 7 Maя 1945 на базе AK-NIE организация Delegatura Sił Zbrojnych na Kraj (DSZ), a в сентябре 1945 г.- 1948 годах подпольная организация «Свобода и Независимость» (WiN).

Командиры

• 14 февраля 1942 — 30 июня 1943: Стефан Ровецкий «Грот»,
• 30 июня 1943 — 2 октября 1944: Тадеуш Бур-Коморовский «Бур»,
• 2 октября 1944 — 19 января 1945: Леопольд Окулицкий «Медвежонок».

Фотографии

• 

  Солдаты батальона «Zośka» на трофейной «Пантере». 2 августа 1944 года

• 

  Солдаты батальона «Kiliński» на баррикадах. 20 августа 1944 года.

• 

  Штурм здания бойцами батальона «Kiliński». 20 августа 1944 года.

• 

  Девушка из батальона «Ruczaj» позирует на фоне разбитого итальянского танка Pz.Kpfw 736(i). 22 августа 1944 года.

• 

  Немецкие автомобили, захваченные солдатами батальона «Ruczaj». 23 августа 1944 года.

• 

  Офицеры батальона «Sokół» и военный фотограф Иоахим Яхимчук (слева). 27 августа 1944 года.

• 

  Солдаты Вацлава Гржибовски из группировки «Chrobry II». Август 1944 года.

• 

  Солдаты батальона «Czata 49». Август 1944 года.

• 

  «Harcerska Poczta Polowa». Август 1944 года.

• 

  Медсёстры и раненный повстанец из батальона «Parasol». 1 сентября 1944 года.

• 

  Почётный взвод батальона «Kiliński». Сентябрь 1944 года.

• 

  Бойцы батальона «Gustaw». Октябрь 1944 года.

• 

  Пленные солдаты батальона «Wigry» покидают Варшаву. Октябрь 1944 года.

• 

  Ветераны АК. 11 ноября 2008 года.

Отражение в культуре и искусстве

Армии Крайовой посвящено значительное количество художественных произведений.

• Поколение — художественный фильм 1954 года.

См. также

• Польское подпольное государство
• Представительство Правительства на Родине
• Конфедерация народа
• Мушкетёры (организация)
• Армия людова
• Крестьянские батальоны
• Национальные вооружённые силы
• Августовская облава

Примечания

Ссылки

• М. Вовк. «Армия Крайова» на территории СССР во время Второй мировой войны
• Б. В. Соколов «Оккупация: правда и мифы», глава «Польский вопрос»
• Ежи Литвинюк. НА СТАНЦИИ ХАНДРА УНЫНСКАЯ // «Новая Польша», №5, 2007, стр. 50-57
• П.МИТЦНЕР Последняя концентрация. Трагедия польских антифашистов. Местом последнего сосредоточения Армии Крайовой стали советские лагеря. Свидетельства бывших заключенных // Российский независимый исторический и правозащитый журнал «КАРТА» № 5
• Статья о документах об интернировании польских граждан в СССР в 1944-49 годах
• Конспиративное войско на территории страны
• Польское сопротивление 1939—1945 гг.
• П. А. Аптекарь «ВНУТРЕННИЕ ВОЙСКА НКВД ПРОТИВ ПОЛЬСКОГО ПОДПОЛЬЯ» (Российский государственный военный архив)
• Александр Гогун. Межпартизанские войны на оккупированных нацистами территориях во время Второй мировой войны.
• Cправка Белорусского штаба партизанского движения, направленной в ЦК КП(б) Белоруссии о деятельности польских партизанских формирований
• Русский архив: Великая Отечественная. Том 14 (3-1). СССР и Польша
• Судебный отчет по делу об организаторах, руководителях и участниках польского подполья (стенографический отчет). Юридическое издательство НКЮ СССР, 1945 г., 280 стр.
• Судебный процесс по делу об организаторах и участниках польского подполья в тылу Красной Армии на территории Польши, Литвы и западных районов Белоруссии и Украины // газ. Социалистическое земледелие (орган Народного Комиссариата Земледелия СССР), № 82(4182), вт., 19 июня 1945 г.
• А. Ф. Носкова «СТАЛИН И АРМИЯ КРАЙОВА (к формированию позиции советского руководства)»

Аудиовидеоматериалы

Расшумелись плакучие ивы — гимн партизан АК, на музыку марша «Прощание славянки»

Партизанские движения Второй мировой войны и в первые годы после неё

действовавшие против стран Оси: Албания (Балли Комбетар  • НОФ)  • Беларусь  • Бельгия  • Болгария  • Венгрия  • Вьетнам  • Германия  • Греция (ЭЛАС  • ЭККА  • ЭДЭС)  • Дания  • Италия (Гарибальдийские бригады  • Monte Ortigara)  • Китай  • Малайя  • Нидерланды  • Норвегия  • Польша (СПП  • СВБ  • Армия крайова  • Армия людова  • НВС  • БХ  • КН  • ЕВС  • ЕБО)  • Румыния  • СССР  • Таиланд  • Украина (УПА  • Полесская сечь — УПА (c 1942)  • УНС  • БУСА)  • Филиппины  • Франция  • Чехословакия  • Югославия (НОАЮ  • Четники (до 1943 года)) действовавшие против стран Антигитлеровской коалиции: Албания  • Беларусь  • Болгария  • Германия  • Итальянская Восточная Африка  • Польша (СиН  • Проклятые солдаты)  • Прибалтика  • Румыния  • Северный Кавказ  • Югославия (Сербские Четники (после 1943 года)  • Крижари)  • Украина (УПА  • УНС  • Полесская сечь (до 1942))  • Япония

Если позволите, начну с цитаты из «Информационного бюллетеня», выпущенного Армией Крайовой первого октября 1942 года: «Ад на Волге. Битва за Сталинград приобретает историческое значение. Очень важно и то, что колоссальная битва «на великой реке» затяги¬вается. В ней взаимно уничтожают себя две самые крупные силы зла»… Популярная среди современных европарламентариев идея приравнять исторические роли Третьего Рейха и Советского Союза?

Альбина Носкова: Да, в историческом сознании поляков укоренилась как аксиома идея существования у Польши двух врагов. На Западе — Германия, на востоке — Россия. Это так называемая «теория двух врагов». Между тем, у нас историей российско-польских отношений в ХХ веке мало кто из ученых серьезно занимается. Слишком трудно находятся точки соприкосновения, формулируются позиции, которые взаимно хотя бы понимают обе стороны. Если говорить об Армии Крайовой — это одна из самых драматических страниц в польской истории. Мы с коллегами Института еще в 1994 г. представили нашему обществу подлинные документы «Особых папок» Сталина, которые формировались в секретариате НКВД СССР. Они реконструировали историю польского военно-политического подполья и подавления попыток отрядов Армии Крайовой, оказавшихся в тылах Красной Армии на советской и польской территории, не подчиняться приказам советского командования о разоружении. Понятно, ни одна армия не допустит существования неподчиненных ей вооруженных отрядов. В 1994-м году вышел первый сборник этих документов под названием «НКВД и польское подполье.1944-1945. (По «Особым папкам» Сталина)». Документы свидетельствуют о том, почему и как происходило разоружение отрядов Армии Крайовой и других польских подпольных отрядов, об интернировании польских солдат и офицеров, в том числе на территории СССР. Вскоре эти документы опубликовали мои польские коллеги. Общественность и наши политики, занимающиеся контактами с Польшей, получили подлинные знания о том историческом явлении, которое крайне противоречиво, очень сложно и стоило жизни многим сотням людей, как с нашей, так и с польской стороны.

Армия Крайова — это военная структура?

Альбина Носкова: Точнее сказать военно-политическая. Ее история началась осенью 1939 г. Тогда по решению премьера-министра Польши, генерала Владислава Сикорского, в оккупированной гитлеровцами Варшаве кадровые офицеры Войска Польского создали подпольную организацию для борьбы за восстановление независимого государства. Она назвалась Союз вооруженной борьбы. Развитие событий, расчленение довоенной территории Польши, жесточайший гитлеровский оккупационный режим в «зоне интересов Германии», советизация западно-украинских и западно-белорусских земель, включенных в состав СССР, аресты и депортации польского населения вглубь советской страны — все это нанесло полякам колоссальную национальную травму. Резко усилились антигитлеровские и антисоветские настроения, стремление к сопротивлению двум, как считало абсолютное большинство польского общества, «оккупантам». В этих условиях кадровая организация не могла не стать массовой. Правда, попытки создать антисоветское подполье на новых западных территориях СССР и противостоять утверждению здесь советских порядков были подавлены НКВД.

Название Армия Крайова появилось после нападения Германии на СССР?

Альбина Носкова: Да, вскоре после победы Красной армии под Москвой. В феврале 1942-го года Союз вооруженной борьбы был переименован в Армию Крайову, началось объединение в ее составе военных организаций, связанных с подпольными политическими партиями движениями. Хотя этот процесс из-за политических разногласий к 1944 году так и не завершился, Армия Крайона стала самой крупной, фактически общенациональной организацией. В ее рядах объединялись представители разных социальных слоев с различными политическими целями и интересами.

Есть ли у историков данные о численности Армии Крайовой?

Альбина Носкова: Да, есть, но они серьезно различаются: от 150 до 350 тыс. человек. В последнее время польские историки склонны считать аковцами около 200 тысяч, принявших воинскую присягу, что говорит о массовой ориентации поляков на эту военно-политическую организацию.

В условиях войны и оккупации трудно представить себе существование такой враждебной гитлеровцам силы, как Армия Крайова.

Альбина Носкова: Дело в том, что не все 200 тысяч аковцев находились под ружьем и действовали «в поле». Армия Крайова состояла из трех частей. К первой части командование относило актив, тех, кто совершал диверсии, акты саботажа, покушения на гитлеровцев: командный состав АК, действующий офицерский корпус, членов партизанских отрядов и боевых групп. Что касается партизанских отрядов АК, они были разными по численности и формировались с середины 1943 г. В 1944 г. появились партизанские «дивизии», «полки», «бригады» с довоенными наименованиями. В это время офицерский корпус АК насчитывал до 10 тыс. чел.. Командный состав — около 4800 чел. Большая часть офицерства была сосредоточена в центральной Польше. Вторую часть составляли резервы АК: младшее офицерство, участники различных военных, политических, общественных подпольных организаций, готовые вступить в действие по приказу командования. Самым массовым была третья часть — народные ополченцы, готовые в час «икс» взяться за оружие и принять участие в восстании, если таковое случится.

Восстание за восстановление Польши в старых границах?

Альбина Носкова: Замысел всеобщего восстания поляков возник еще в 1939 г., но дальше разработки идеи в различных вариантах дело не продвигалось вплоть до рубежа 1943-1944 годов. За какую Польшу боролась Армия Крайова? Из программных документов польского правительства, находившегося в Лондоне, следует, что за Польшу демократическую и независимую, Польшу в границах возвращенных на востоке земель Западной Украины, Западной Белоруссии и Вильнюсского (Виленского) округа. Кроие того, польское руководство претендовало на Восточную Пруссию, и на западную границу по рр. Одеру и Нейсе. Военно-политические итого Второй мировой войны еще были непредсказуемы, еще не сложилась антигитлеровская коалиция, а Польша уже видела себя одной из оккупирующих Германию держав. Кстати, что касается западной границы и Восточной Пруссии, то в декабре 1941 г. Сталин, принимая Сикорского в Москве, предлагал генералу эти немецкие земли в компенсацию за признание советским Западной Украины, Западной Белоруссии и Литвы. Генерал отказался даже обсуждать такой обмен.

Дело в том, что в годы гитлеровской оккупации существовали подпольные не только военные , но и политические организации.

Альбина Носкова: Именно так. Довольно быстро были восстановлены в подполье основные партии довоенной Польши. Они сформировали коалиционное правительство в эмиграции, где преобладающие позиции занимали сторонники демократии — социалисты и деятели крестьянского движения — людовцы, а также христианские демократы и националистические партии и группы — эндеки . Представления этих сил о будущем Польши, о ее политическом устройстве и задачах социального реформирования, были разными. Но по мере того, как вступил в войну Советский Союз, как все успешнее развивались события на восточном фронте, как в подполье активно заявили о себе польские коммунисты, и отмечалась радикализация общественных настроений, правительственное военно-политическое подполье смогло представить польскому обществу достаточно демократические программы послевоенных преобразований. Это, несомненно, способствовало устойчивой поддержке большинством поляков и правительства в Лондоне и подполья в стране.

Как развивались отношения Польши с СССР? В 1939-м году Польша и Советский Союз объявляли войну друг другу?

Альбина Носкова: Нет. Польша в ответ на вступление 17 сентября 1939 г. Красной армии на польскую территорию, что советское руководство объяснило защитой от гитлеровского нашествия западных украинцев и белорусов, войны Советскому Союзу не объявила. Правда, в польских правительственных кругах такие настроения существовали и даже высказывались публично. Впрочем, и Советский Союз войны Польше не объявлял, но дипломатические отношения между странами прекратились. Англия и Франция как две главные союзницы Польши 3 сентября 1939 года объявили войну Германии. Они были обязаны вступить в боевые действия через две недели после нападения Гитлера на Польшу, но не выполнили своего обязательства перед союзницей. Лондон и Париж мотивировали это тем, что до тех пор, пока в Европе не возникнет большая война, ввязываться в драку за Польшу, не имеет смысла. Мол, это не решит проблем послевоенного мира. Когда в июне 1941-м Великобритания и Соединенные Штаты заявили о своей помощи сражающемуся СССР, высказал слова поддержки и Сикорский. Это положило начало восстановлению советско-польских отношений. В декабре 1941 г. Сикорский посетил Москву. На территории Советского Союза создавалась Польская армия под командованием генерала Андерса.

Как реагировало и среагировало ли командование Армии Крайовой на вступление Советского Союза в войну ?

Альбина Носкова: Что касается Армии Крайовой, организации, подчеркну, не только военной, но и политической, то это обстоятельство было воспринято как схватка двух, истребляющих друг друга врагов Польши. Но поражение вермахта под Москвой повлияло на активизацию разных способов борьбы против гитлеровских оккупантов. Это были, прежде всего, диверсии, вредительство, саботаж, покушения на гитлеровцев, разрушение железнодорожных путей. Особым направлением деятельности АК была поддержка национального духа в польском обществе, создание и успешное функционирование системы тайного школьного обучения детей и подроствов. В подполье работали некоторые университеты. Но и в условиях урегулированных отношений с «советами» представления польской элиты о том, что Польша должна быть барьером против двигающегося на Европу большевизма вовсе не исчезли. Напротив, «теория двух врагов» приобретала особую актуальность, как в политических расчетах правительства в изгнании, так и в планах командования Армии Крайовой. Одно из подтверждений тому — вывод сформированной в СССР польской армии в Иран в 1942 г. Ее командующий генерал В. Андерс тогда признал, что Польша нарушила данное обязательство воевать на советско-германском фронте вместе с частями Красной Армии. Еще один пример. Вскоре после Сталинградской битвы Сталин по просьбе Сикорского принимал в Кремле посла Польши Т. Ромера. Посол предложил наладить взаимодействие Армии Крайовой с Красной армией. Речь шла, в основном, о диверсионных акциях, которые по договоренности с советской стороной организуют аковцы в немецких тылах.. Сталин считал более целесообразным иной путь: АК организует секретные аэродромы для приема советских самолетов со всем необходимым польским партизанам для борьбы с оккупантами. Этот вариант прямых контактов партизан АК и советских военнослужащих посла не устроил.

Современным россиянам, при всех оговорках, понятны и антигитлеровские и антисоветские позиции поляков, их борьба и против гитлеровцев, и против перспективы освобождения Польши с Востока и установления просоветского режима в стране. Но оправдать взаимодействия АК с гитлеровцами нельзя ни при каких обстоятельствах…Оно было или нет?

Альбина Носкова: Никогда командование Армии Крайовой не давало ни ориентировок, ни приказов на сотрудничество с гитлеровцами против Красной армии. Но отдельные случаи имели место. Например, отряд под командованием «Рагнера», поручика польской армии Ч. Зайнчковского. Согласно донесению Л.П.Берии И.В.Сталину 15 марта 1945 г., этот отряд «использовался немецкими контрразведывательными органами в борьбе против советских партизан, за что получал от немцев вооружение и боеприпасы». Сотрудничали с немцами отряды крайне правых Народовых сил збройных, не входивших в состав АК. Несколько иной сюжет. Сейчас выпущен очень интересный сборник документов по Варшавскому восстанию, который издали наши и польские спецслужбы. Это показания арестованных гитлеровцами польских повстанцев и допросы немецких генералов, взятых в плен на территории СССР. Из них видно, что гитлеровцы имели агентуру и в военно-политическом правительственном подполье, и в коммунистическом. Они знали о плане и дне восстания, отслеживали его подготовку и ход. Гитлеровцы опасались, что в случае, если Красная армия сможет помочь повстанцем, то под угрозой окажется немецкая группировка в Восточной Пруссии. Поэтому усилили свою оборону, ожесточенно подавляли повстанцев, уничтожали город и его население. Но говорить о сотрудничестве Армии Крайовой с немцами, опираясь на доступные документы, нет никаких серьезных оснований.

В материалах Нюрнбергского процесса «аковцы» упоминались?

Альбина Носкова: У меня таких сведений нет. Еще раз подчеркиваю: АК была массовой национально-патриотической, антигитлеровской, антигерманской и антисоветской организацией. И по мере того как приближалось освобождение Польши Красной армии, антигитлеровский вектор уходил на второй план, вперед выдвигалась задача антисоветского сопротивления. После Варшавского восстания, которое капитулировало 2 октября 1944 г., стало предельно ясно, что никто, кроме Советского Союза освободить Польшу от гитлеровцев не сможет. В этих условиях, стремясь избежать жертв, генерал Л.Окулицкий, последний командующий Армии Крайовой, в феврале 1945-го года отдал приказ о ее роспуске и об освобождении аковцев от данной ими присяги. Многие выполнили приказ, но часть его не признала, осталась «в лесу» и продолжила борьбу теперь уже против солдат и офицеров Красной армии и новой, просоветской польской власти, рассчитывая на помощь союзников. Но те не спешили их поддерживать.

Недавно в Германии вышел скандальный фильм «Наши матери, наши отцы». В нем досталось и полякам, которые выдавали немцам евреев из партизанских отрядов…

Альбина Носкова: … Да, антисемитские настроения были распространены в Польше. Это был, в основном, бытовой антисемитизм. Во время войны поляки, как мне кажется, довольно длительное время не могли понять осознать, что судьбу евреев повторят славяне. Но с осознанием чудовищных намерений нацистов менялось и отношение поляков к трагической судьбе евреев. Когда в 1943 году было поднято сначала одно, а потом второе восстание в Варшавском гетто, отряды Армии Крайовой вместе с отрядами созданной коммунистами Гвардии Людовой пришли повстанцам на помощь. Есть сведения о том, что несколько тысяч человек смогли вырваться из гетто с помощью аковцев и гвардейцев, которые с внешней стороны организовали подрывы, взломы стены гетто. Кроме того, немало поляков, рискуя собственной жизнью, скрывали евреев в своих семьях. Среди моих коллег-историков — трое бывших еврейских детей, кого спасли поляки.

Армию Крайову обвиняют в этнических чистках. В печати промелькнула цифра: 11сожженных белорусских деревень…

Альбина Носкова: Вы, вероятно, имеете в виду трагедии, случившиеся в июле 1941 года в Белостокской области (в 1939-м Белосток отошел СССР, в июле 1944 года был возвращен Польше). Польского населения там было не много. В основном евреи и белорусы. Когда область оккупировали гитлеровцы, было несколько фактов беспощадного уничтожения поляками своих еврейских соседей. Символами трагедии стали местечки Едвабне и Радзивилов. Поляки тогда согнали сотни людей в сарай и сожгли. В народной Польше за это судили, а в 2001 году президент Польши А.Квасьневский принес извинение за это преступление…

Случались ведь в Польше «чистки» и украинского населения?

Альбина Носкова: Случались, но были и «чистки» польского населения украинскими националистами. По мнению известного польского историка Р.Тожецкого в межвоенное время на юго-востоке Польши имело место столкновение двух национализмов. Он считал виновной в этом польскую власть. Она притесняла украинцев-граждан Польши по национальному, социальному и вероисповедному принципам и тем способствовала распространению здесь идей борьбы за независимую «Соборную Украину». Напомним и жесточайшее подавление органами НКВД сторонников этой идеи в 1939-1941 годах на советской территории. Национальная нетерпимость между украинцами и поляками достигла апогея к 1943 году и вылилась в жесточайшее противостояние на Волыни и в восточной Галиции, известное как «резня на Волыни». По данным некоторых ученых, от рук украинских националистов тогда погибло несколько десятков тысяч поляков. Не малыми были жертвы среди украинского населения и членов ОУН-УПА. Митрополит Украинской греко-католической церкви Андрей Шептицкий, поляк по национальности, в одном из писем в Ватикан писал: уж пусть придут красные и остановят этот кошмар. Красная армия остановила резню, но украинские националисты продолжали борьбу не только на советских, но и на польских землях в середине 40-ых годов. Тогда отряды Армии Крайовой, которых потом назвали «проклятыми солдатами», жестоко расправлялись с украинским населением.

До войны Польша имела около 50 километров Балтийского побережья, а после войны получила 500 километров

Поляки в Евросоюзе инициировали борьбу с теми, кто героизируют Бандеру и других украинских националистов. Под нажимом еврообщественности их лишили звания героев Украины. Вместе с тем, в 2011 году сейм Польши учредил новый государственный праздник — День памяти «проклятых солдат». Он отмечается ежегодно 1 марта. Где логика?

Альбина Носкова: Это политизированное решение, инициированное правой партией «Право и Справедливость» и поддержанное правительством Д. Туска. Оно лишь косвенно связано с польско-украинским противостоянием и с историей подавления украинского сепаратизма в Польше. Отмечается День памяти «героев антикоммунистического подполья, которые с оружием в руках или иным способом защищали независимость Польского государства…». Как я понимаю, этот День учрежден в честь всех участников далеко не единого польского военно-политического подполья, в честь их борьбы против послевоенной власти и советского присутствия в Польше. В том числе он в честь тех отрядов Армии Крайовой, которые по окончании войны продолжали борьбу за другую власть, за конкретную независимость — от СССР, и за возвращение восточных кресов в состав Польши. Но к этому времени изменились облик отрядов Армии Крайовой, характер их борьбы, врагом становился рядовой польский крестьянин.

Вы имеете в виду 1945-1946 годы, когда в стране развернулассь политическая борьба за власть. Тогда же ведь шла локальная малая гражданская война между правительственными силами и подпольем особенно в восточных и юго-восточных приграничных воеводствах?

Альбина Носкова: Именно. Это был политически переломный период, когда противостоявшая власти оппозиция имела преобладающую поддержку в обществе. В борьбе с ней власть применяла политические, административные меры, включила инструмент уголовного преследования и массовые политические репрессии. В их проведении участвовали польская госбезопасность, милиция, подразделения Войска Польского и внешняя сила — Сводной дивизии войск НКВД СССР по охране тыла Красной Армии. Не буду приводить статистику нападений подпольных «банд» и задержанных. Последних был не один десяток тысяч, но выделить в ней арестованных по политическим мотивам невозможно. Важно отметить то обстоятельство, что в малая гражданская война была необыкновенно жестокой. Поляки-противники новой власти шли с оружием на поляков — ее сторонников. Самой страдающей стороной было гражданское население, включая детей. «Лесные братья» убивали «предателя» только за то, что человек по-другому мыслил, не хотел воевать, устал от войны, хотел мирно жить и работать. «Лесных» борцов за другую Польшу, ловили, арестовывали, судили, сажали в тюрьмы и лагеря, выносили смертные приговоры. Общее число погибших польских граждан историки оценивают приблизительно в 30 тыс. чел.

Погибали в этой войне и советские люди?.

Альбина Носкова: Да, погибали от рук подпольщиков и советские военные и гражданские. Число погибших соотечественников до сих пор не установлено. Мы до сих пор не можем сказать, сколько их было убито на польской земле в мирное время, после Победы. Называют цифры от 800 до 1980 человек, но я думаю, что больше. Сейчас запланировано издание советских документов по истории польского военно-политического подполья. Есть основания выяснить, сколько в этой «войне» погибло советских людей, кто из них был убит в спину, почему и как погибали рядовые и офицеры Красной Армии, за что убивали белорусских крестьян и советских солдат, которые охраняли и сопровождали гурты скота из Германии.

Журналисты часто ставят в один ряд Армию Крайову, Белорусскую краевую оборону и УПА…

Альбина Носкова: Абсолютно неверно. Белорусская краевая оборона и УПА сотрудничали с фашистами. Сейчас вышло из печати двухтомное издание документов «Украинские националистические организации в годы Второй мировой войны». Националисты рассчитывали на то, что немцы создадут Независимую Украину из тех земель, которые они считали украинскими. А это часть Чехословакии, часть Польши и Советская Украина. Но в планах Гитлера ничего подобного не было. Вместо этого Степан Бандера, который возглавлял самую радикальную часть украинского националистического движения, осенью 1941 года был арестован и сидел в немецком концлагере до 1944-го года. А в 44-м понадобился. За ним — связь с гестапо, с разведкой, с вермахтом. Все документировано.

Юлиан Семенов в одном из своих романов описал, как Штирлиц и польские партизаны украли у немцев идею ФАУ: нашли снаряд в болоте и передали куда следует. Это правда?

Альбина Носкова: Ну это фантазия на основе правды. Известно, что аковцы плотно сотрудничали с английской разведкой. Они узнали секреты немецкой шифровальной машины «Энигма», с помощью которой англичане могли читать немецкие шифровки. Что касается ФАУ, то ни Штирлиц, ни сотрудничавшие с Красной Армией партизаны-коммунисты, к этому не имели отношения: ракету нашли бойцы Армии Крайовой.

«Аковцы» безусловно, были отличными разведчиками и конспираторами. Впрочем, иногда от их действий страдали другие поляки. Кажется, в 1942-м они организовали подрыв всех железнодорожных путей, ведущих на восток. В ответ немцы наложили гигантскую контрибуцию на Варшаву и повесили 50 подпольщиков. Из них 39 были коммунистами, которые не участвовали в операции.

Советский Союз пытался привлечь подпольщиков на свою сторону?

Альбина Носкова: Весной 1944 г. Сталин дал добро на военно-оперативное взаимодействие 27-й Волынской дивизии с Красной Армией. Пообещал вооружить, обмундировать, снабжать боеприпасами, продовольствием. При условии подчинения советским приказам. Но польским партизанам нужно было не это. Они хотели, чтобы мир признал: они участвуют в освобождении Польши наравне с «советами». Но силы-то были явно неравные. На польскую землю вступило пять регулярных наших фронтов. А Волынскую партизанскую дивизию немцы разбили. И командир ее погиб.

Советская разведка была в курсе подготовки Варшавского восстания?

Альбина Носкова: На нас работали агенты в английских и польских околоправительственных кругах. Поэтому, могу предположить, что Сталин знал о замысле и дате восстания. Хотя сведения из Лондона поступили в Москву в ночь после его начала: с первого на второе августа. Но они ведь требовали проверки.

Слышала, поляки очень обижены, что советские войска вовремя не пришли на помощь?

Альбина Носкова: Обижены? На советское командование, и конкретно на Сталина, в Польше частенько и с политической надобностью возлагается ответственность на гибель повстанцев и города. Среди польских историков есть сторонники такой трактовки действий советской стороны, но есть и ответственные добросовестные исследователи, которые находят объективные причины того, что Варшава не была взята штурмом в августе-сентябре 1944 г. Во-первых, советское командование в это время уже приступало к проведению операций на юго-востоке. Советские войска разворачивались на словацкое, румынское, болгарское направления. В этом была не только военно-оперативная задача, но и геополитическая потребность советского руководства. Во вторых, состояние 1-го Белорусского фронта. К 1-му августа фронт под командованием Константина Рокоссовского прошел колоссальный по сложности и протяженности маршрут, миновал белорусские леса и болота. Армия на подходе к Висле была измождена и истощена. Если мы обратимся к документам, то найдем данные о потерях личного состава на этом пути. К Варшаве подходили ополовиненные дивизии. Иногда не хватало две трети бойцов. Велики были потери в технике, не было боеприпасов и горючего, тылы сильно отстали. Один пример. На рубеже июля-августа 1944 г. под Варшавой происходило ожесточенное танковое сражение. Советская 2-ая танковая армия потерпела поражение, потеряв убитыми, ранеными и пропавшими без вести более 4000 человек личного состава и более 240 единиц бронетехники.

Все ли российские историки разделяют Ваше мнение по Варшавскому восстанию?

Альбина Носкова: К сожалению, среди отечественных коллег есть историки, которые, не имея никаких документов, утверждают, что был приказ Сталина остановиться, не брать город по политическим соображениям: пусть-де погибнет Армия Крайова. Мало того, утверждают, что призыв к восстанию прозвучал из Москвы. Утверждаю: это просто бессовестно по отношению и к нашим солдатам, и к полякам. В книге «Польша в 20-м веке» мы впервые опубликовали документ, который нередко выдается за призыв советского радио к варшавянам восстать. Из фондов генералиссимуса, с которыми мне приходилось работать, ясно, что как только пошли слухи о «советской руке», Сталин потребовал сводку, когда и какие радиостанции призывали к восстанию. Выяснилось, что ни одна радиостанция Советского Союза никаких призывов в эфир не передавала. Работала лишь польская станция имени Т. Костюшко, которая призывала варшавян к защите города от разрушений. Впрочем, некорректности допускают не только российские историки.

Сейчас в Польше очень распространено мнение о том, что Польша проиграла во Второй мировой войне. Вы согласны?

Альбина Носкова: Категорически не согласна. Во-первых, первое и самое главное. Поляки сохранились как нация и сохранили свое государство. Они получили промышленно развитые, богатые углем, редкими полезными ископаемыми земли на Западе, которые никто никогда, кроме Советского Союза, полякам бы не дал. До войны Польша имела около 50 километров Балтийского побережья, это выход к морю у Гданьска. После войны она получила 500 километров. Все это не альтруизм: то, что эти земли стали принадлежать Польше, тогда снижало вероятность, как считали, новой германской угрозы, что было гарантией и нашей, и польской безопасности. Западная и северо-восточная границы Польши были установлены по решению Государственного Комитета Обороны СССР от 20 февраля 1945 года, то есть еще до окончания войны и установлены до начала Потсдамской конференции летом 1945г. Проиграли войну не поляки, а концепция польского эмигрантского правительства, не предполагавшая никаких компромиссов с СССР по территориальным решениям. Впрочем, ее долго разделяло большинство населения, но жизнь все расставила по местам.

И все же, как нам смириться с мнением поляков о том, что мы их оккупировали? Освобождение от немцев им было не нужно?

Альбина Носкова: Им было не нужно освобождение Красной Армией. Этимология нашего слова «освобождение» и польского «вызволене» имеет разное наполнение. Мы «освобождаем» от гнета, от каких-то неприятностей, от тягот. А у них в основе — слово «воля», «свобода». Поэтому я всегда пишу и говорю об «освобождении», поясняя, что речь идет об освобождении как изгнании гитлеровцев. «Вызволения» как права на свободный выбор, советский солдат, конечно, полякам не принес. Зато принес право на жизнь.

Когда такие противоречия в трактовках событий, как же вы находите общий язык, когда собираетесь на обсуждение сложных вопросов российско-польских отношений?

Альбина Носкова: Работаю в составе Группы по сложным вопросам с 2008-го года. Мы пытаемся обсуждать те проблемы, где наши позиции не стыкуются. Расхождения в позициях и оценках остаются, да, наверное. полного единодушия во всеи и не может быть. Главное понимать и уважительно относиться к прошлому, каким бы трудным оно не было Никогда не соглашусь, чтобы поляки писали Великую Отечественную с добавление «так называемая» или в кавычках. Это неуважение к нашим погибшим. А поляки, наверное, вряд ли согласятся, что мы их освободили. Вместе мы написали книгу «Белые пятна — Черные пятна. Сложные вопросы в российско-польских отношениях». В ней зеркально размещены парами статьи российских и польских авторов по каждой из трудных проблем. По периоду Второй мировой войны у нас остаются разногласия, возможно пока неразрешимые противоречия. И, тем не менее, работа в доброжелательной и уважительной обстановке сближает и способствует пониманию друг друга.

Текст песни польских партизан.

Расшумелись плакучие ивы,

Плачет девушка, горя полна,

Покидает сейчас ее милый,

Но такая солдата судьба.

Не навевайте нам

Печаль, что сердце рвет.

Не плачьте, партизан

В лесу неплохо проживет.

Пусть музыкой звучит

Стрельба, гранаты взрыв,

Пусть всюду смерть грозит,

Но в бой пойдем без страха мы.

Дождь ли, зной ли, пески ли, болота,

Ровный шаг наш ничто не собьет,

Марширует лесная пехота,

Улыбаясь и глядя вперед.

Не навевайте нам…

Долог будет наш путь, нескончаем,

(Знать бы, сколько пройти довелось…),

Только верим, Победа за нами,

Столько крови и слез пролилось.

Не навевайте нам…

Польша никогда не отличалась особой расположенностью ни к Российской империи, ни к Советскому Союзу, ни тем более к Российской Федерации. Русофобия никуда не исчезла, особенно в элитарной среде, и когда весьма недолгий период Польская Народная Республика строила собственный социализм. При этом экономическую и финансовую помощь от советского государства поляки принимали охотно. Ну а после 1991 года в польском обществе практически не осталось памяти о том, кто освобождал Польшу в 1945-м, зато возникли финансовые претензии за её «неправильное освобождение».

В принципе, ничего удивительно: агрессивный национализм, выдающаяся спесь и чрезвычайно развитое самомнение, антисемитизм, германо- и русофобия — давние польские увлечения, возникшие в весьма далёкие времена, когда Польша была ещё сильна. Эти болезни давно уже перешли в хроническую форму, да по-другому и быть не могло, так как желания властителей Речи Посполитой всегда превышали её физические, финансовые, экономические и иные возможности. Какие рецепты только не испробовали владетели Варшавы, чтобы хотя бы как-то поправить свои дела.

«Сделано в Британии»

В разные времена поляки охотно вступали в коалиции с самыми разными российскими недоброжелателями, будь то Оттоманская империя или Пруссия, Австро-Венгрия или Франция, Крымское ханство или могучая Великобритания, наконец, США… Например, в период немецкой оккупации главным союзником условной Варшавы был Лондон, приютивший польское правительство в изгнании и поддерживающий преимущественно те силы польского сопротивления, к которым имел свой интерес.

Собственно, так в 1942 году и возникла Армия Крайова (АК — «Отечественная армия»), сформированная из многочисленных формирований националистического толка. Именно АК в основном и получала британскую помощь в виде оружия и боеприпасов, наличных денег, средств связи и прочего оборудования, необходимого для борьбы с нацизмом. Причём с другими патриотическими силами, которые не попали под крыло Лондона, аковцы делиться не собирались. Поэтому ни Батальоны хлопски (БХ — крестьянские батальоны, отряды «Крестьянской партии»), ни Армия Людова («Народная армия») должной помощи от англичан так и не дождались, поскольку ориентировались на Советский Союз, а значит были перспективными соперниками Англии.

Надо отметить, что щедрая британская поддержка помогла АК обрести множество союзников в оккупированной стране — огромная по масштабам структура пронизала генерал-губернаторство вдоль и поперёк, везде и всюду у организации были свои люди и свои уши. И в первую очередь в организацию вступили «сливки» польского общества — бывшие аристократы, офицеры и генералы, представители интеллигенции. Осталось только удивляться, каким образом, имея такое количество потенциальных «борцов» с фашизмом и коммунизмом, Польша за месяц с небольшим была разгромлена.

И вот что примечательно: обладая большими людскими ресурсами (за исключением сотен тысяч поляков, воевавших в рядах вермахта) и хорошо обеспеченная Армия Крайова тем не менее долгое время предпочитала воздерживаться от резкой конфронтации с немцами. Подобно другим националистам из Восточных Крес (восточных территорий) — прибалтийским и западно-украинским или бандеровским, АК также выжидала, когда же Красная армия и вермахт обескровят себя в жестокой борьбе, и тогда, дескать, Польша получит свободу. Более того, отдельные структуры АК пошли на сделку с немцами ради материальной помощи в обмен на борьбу с советским влиянием в польских регионах. И никто из таких польских «патриотов» не посчитал подобное сотрудничество постыдным.

Вполне понятно, что советское руководство в противовес Лондону вынуждено было поддерживать те организации в генерал-губернаторстве, которые воевали против захватчиков без «дополнительных условий». Чем же ответила АК? Правильно, войной против тех поляков, которые не разделяют их политические ценности.

Уже в первых сообщениях советских партизан с польской территории и оперативников НКГБ отмечалось резкое обострение обстановки среди польских боевых групп, «борющихся» с немцами. Так, например, в июне 1944 года разведчиками под руководством майора Мухина было перехвачено письмо командира отряда «Батальонов хлопских» «Крестного» к своему руководителю: «Летучие отряды Армии Крайовой, принимающие английские самолёты, скрываются от нас, заметая свои следы. С их стороны мы не видим желания сотрудничать с нами. В нас всё кипит и бурлит от комбинаций руководства, от воровства и спекуляции сброшенным оружием. Так дело может дойти до взрыва. Надо открыто поставить вопрос — либо честность со стороны этих групп, либо разрыв с ними из-за сбрасываемого оружия, которое мы не получаем. Оружие это сбрасывают паны из АК и оно может быть направлено в нашу грудь. Паны насмехаются и обманывают нас».

Об аналогичных настроениях в рядах «Батальонов хлопских» ранее сообщил и руководитель оперативной группы НКГБ СССР капитан Юркин, в январе-марте 1944 года совершившей рейд по территории Люблинского, Краковского и Варшавского воеводств. Во время встречи с руководителем крупного польского отряда БХ «Блесковицем» последний заявил: «Мы против всех этих щёголей, представляющих офицеров польской армии. С ними у нас коренные расхождения. Им нужно старое польское правительство помещиков, а мы, наоборот, боремся за новую, демократическую Польшу. Нас с ними связывает общая задача — борьба с немцами и одна национальность. Мы считаем Советский Союз единственной страной, которая поможет выгнать немцев и в будущем обеспечить свободное существование Польши».

В мае 1944 года один из отрядов АК напал на отряд «Армии Людовой» под командованием «Зелита» и уничтожил его. Находившийся в этом отряде офицер Красной армии Дубовик был убит, а находившаяся с ним советская радистка пропала без вести. В апреле того же года в селе Гута Кашелянска отрядом аковцев было убито восемь поляков, входивших в отряд «Армии Людовой». Вполне естественно, что такие инциденты отнюдь не способствовали консолидации деятельности польских патриотов в борьбе с немецкими захватчиками.

Освобождение же польской территории вылилось для Советского Союза в достаточно большие потери: 477 855 человек убитыми, 1 636 165 — ранеными, тысячи единиц уничтоженной военной техники (2821 самолёт, 2966 танков и САУ и т.д.). Весьма велики были и затраты. Только за период с июля 1944 г. по март 1945 г. на освобождение Польши было израсходовано почти 27 млрд рублей, не считая огромных средств, выделенных потом на восстановление страны. Англичане такой щедростью и подавно не отличались, действовали по принципу «дёшево, но сердито».

Как завещал доктор Геббельс

Польские надежды на «усталость» СССР в войне с Германией так и остались иллюзиями: Красная армия приобрела огромный боевой опыт, и теперь уже ни у кого не возникало сомнений в скором окончании войны. Что в таких условиях оставалось Армии Крайовой, подстрекаемой её содержателем? Правильно, ничего иного, как повернуть оружие против освободителей.

Так, партизанское соединение имени Александра Невского под командованием капитана НКГБ В. Карасёва в мае 1944 года сообщало об ультиматуме со стороны руководителя крупного отряда АК капитана Ящембица, который потребовал от советских партизан не минировать железную дорогу за рекой Сан. Аналогичные требования предъявлял к партизанам и районный комендант организации АК «Вильк» (в миру — Александр Кржижановский).

Другая оперативная группа НКГБ СССР, уже под руководством майора Волокитина, в мае-июне 1944 года подвергалась нападению крупных сил Армии Крайовой на железнодорожном перегоне Вильно-Гродно, но сумела выйти из окружения, переодев своих бойцов в немецкую форму. И аковцы, называвшие себя ярыми патриотами Польши, без единого выстрела выпустили «немцев» из окружения. Как говорится, комментарии излишни.

По сообщению другой партизанской спецгруппы, действовавшей на территории Люблинского воеводства, в ходе боевых действий одним из отрядов «Польского звензка повстаньчего» («Польского повстанческого союза») был убит командир отряда ГРУ РККА майор Федоров. После поляки распространили слухи, будто бы в вещах майора было обнаружено письменное указание Сталина об аресте командиров польских отрядов, разоружении и расстреле рядовых польских патриотов.

Самое примечательное, что происхождение этого «указания» со временем было установлено. Оказалось, учитывая сложную обстановку в среде польских подпольщиков и партизан, немецкие власти генерал-губернаторства распространили фальшивую листовку на польском языке, якобы исходящую из Главного политуправления Красной армии, в которой давались следующие указания: «Выслеживать и уничтожать действующие в польских деревнях антисоветские реакционные и националистические элементы и агентов так называемого эмигрантского правительства в Лондоне… Обеспечить сбор для Красной армии всех существующих скрытых в деревнях запасов зерна, муки, жиров, картофеля, лошадей и скота».

Схожие по смыслу материалы летом 1944 года были размещены в газете «Новый голос», издаваемой в Люблине на польском языке. Так, например, в одном из номеров был опубликован «приказ» партизанской бригады имени Сталина, согласно которому намечались «аресты польских партизан». Аналогичная агитация антисоветского толка распространялась и в оккупационных газетах. Кроме того, администрация генерал-губернаторства приступила к формированию вооруженных польских отрядов, нацеленных на борьбу с советскими партизанами. По устоявшейся в вермахте традиции их назвали «Польскими легионами».

К этому же времени относится один из польских анекдотов, тонко высмеивающих немцев с их пропагандой. Как-то собрались Наполеон и Александр Македонский и принялись рассуждать, чего им не хватило для полной победы. Александр Македонский сказал, что если бы он имел немецкие танки «Тигр», то покорил бы всю Африку. Наполеон ответил, что если бы он имел Геббельса, то до сих пор никто бы не узнал о его поражении в России.

Несмотря на специфику польского сопротивления, стоит отметить, что далеко не все, включая «проклятых» — так «благодарное» мирное население величало отряды Армии Крайовой, были враждебно настроены к советским партизанам. Например, в мае 1944 года на территории Западной Белоруссии некоторые польские националистические группы стали заявлять о прекращении борьбы с советскими партизанами, а для лучшей координации совместных действий против немцев направили в советские соединения своих представителей. Всем антифашистским силам, находящимся в районе Лида — Новогрудок, было предложено создать единый координационный штаб, разместить который предполагалось в Рудницкой Пуще.

В Холмском районе комендант АК, по совместительству инспектор генерального штаба майор Яр, а также другие офицеры оказали действенную помощь оперативной группе НКГБ СССР в выполнении стоящих перед ней задач. Чекистам помогли пройти через немецкие посты, снабдили продовольствием, проводниками и исчерпывающей информацией о немецких гарнизонах.

К сожалению, таких руководителей в АК, которые осознавали важность совместной борьбы с немецким фашизмом, всё-таки было абсолютное меньшинство. И после освобождения польской территории Красной армией развязалась диверсионно-террористическая борьба, в которой структуры АК проявили себя как непримиримые и жестокие бандиты, чей кровавый след преступлений протянулся по многим регионам Польши и соседних стран.

Кровь и пепел

Антисоветские формирования, разбросанные по Восточным Кресам и исконно польской территории, регулярно устраивали там диверсии. Например, 23 августа 1944 года у деревни Боровики, Ивинецкого района (БССР) боевиками из националистической банды «Горомза» был убит лейтенант госбезопасности. Накануне в Юратишковском районе Барановичской области бандой Юневича была убита группа уполномоченных, направленных для разъяснения порядка призыва в Красную армию. И так практически каждый день.

Приходилось отвечать. Так, в октябре 1944 года была ликвидирована банда, которую возглавлял подпоручик «Мева» (Титувецкий Владимир), входящая в соединение АК-Юг. Было арестовано десять человек, а член банды Королёв по кличке «Вихрь» дал следующие показания: «В задачу банды входило осуществление террористических актов над партийно-советским активом, совершение диверсий, убийство граждан, помогавших советским органам. Так, 18 сентября 1944 года был убит житель дер. Поперовцы Гиманович, а также его жена и 12-летняя дочь. Спустя месяц, 14 октября 1944 года, был убит житель дер. Собачки Амброс Станислав».

Таких примеров можно было бы привести тысячи. Не меньший урон польские националисты наносили войсковым частям и соединениям действующей армии. Только в полосе 2-го Белорусского фронта за период с августа по ноябрь 1944 года было убито 30 военнослужащих, ранено 14, двое пропали без вести. Все нападения и диверсии происходили на территории Польши, при этом аковцы даже не прятались — демонстративно действовали в форме АК.

Наверное, нет смысла рассказывать, что такое Волынская резня. Тогда банды украинских националистов самым жестоким образом расправились с местным польским населением, причём без разбора: старики, женщины, дети… Прощения им нет. Но и польские националисты не уступали в жестокости бандеровцам.

Так, в ходе допроса заместитель коменданта Станиславского инспектората АК Бонковский Тодей Иванович показал, что в связи с приближением фронта и вероятным освобождением Западной Украины Красной армией перед Армией Крайовой была поставлена задача по массовому уничтожению украинского населения с перспективой восстановления Польши в границах 1939 года:

«Я лично со своим ликвидационным отрядом в мае 1944 г., совместно с венгерскими солдатами, совершил два налёта — один на село Посич и второй на село Лисец Станиславского района. При налёте на с. Посич было убито и ранено более 300 человек мирных жителей и сожжено более 40 дворов, принадлежавших украинцам. При налете на с. Лисец также было убито большое количество украинцев, но подробных данных о результате этого налёта я не имел, так как в этом налёте участвовал комендант Станиславского инспектората «АГА».

Надо понимать, что перечисленные факты — это капля в море. На самом деле в архивах сохранилось огромное количество документальных свидетельств, объясняющих, почему сами же поляки дали Армии Крайовой прозвище «проклятые солдаты». Но, к сожалению, в советские времена, чтобы не расстраивать «братский польский народ», эти документы старалась держать в самом дальнем ящике. А на Западе, включая социалистическую Польшу, поскольку подлинной информации не было, солдат АК усердно героизировали. Ровно то же произошло на Украине с бандеровцами.

Какие времена — такие и герои…