Ансамбль под руководством айдара файзрахманова

Государственный ансамбль фольклорной музыки Республики Татарстан

Государственный ансамбль фольклорной музыки Республики Татарстан

Государственный ансамбль фольклорной музыки Республики Татарстан – один из молодых, но уже известных широкому кругу зрителей коллектив. Он создан в 1999 году по инициативе Министерства культуры Республики Татарстан, Татарской Государственной филармонии имени Габдуллы Тукая и лично художественного руководителя филармонии, народного артиста Татарстана и России, лауреата Государственной премии имени Г. Тукая Ильгама Шакирова.

С 2002 года его художественным руководителем является народный артист Республики Татарстан Айдар Файзрахманов. Огромный артистический опыт, неисчерпаемая база знаний по сценическому искусству, музыке и вокалу, его талант, искренняя влюбленность в свое дело, удивительно высокая работоспособность, виртуозное владение музыкальными инструментами и исключительная требовательность к себе и коллегам, сотворили чудо: ансамбль за короткий период стал высокопрофессиональным коллективом, способным выступать не только на всех сценах своей Республики, но и достойно представлять татарское национальное искусство по всему миру.

Ансамбль отличается высокой исполнительской культурой, которая ощутима в технической отточенности, в чувстве формы и стиля исполняемых произведений. Музыкальный фольклор татарского народа предлагается зрителям в виде очень выигрышных театрализованных представлений, которые убедительно доводят до зрителя музыкальное наследие татарского народа, дошедшее до нас из глубины веков. Удивительный дар художественного руководителя Айдара Файзрахманова находить недостающие ноты в песнях, которые кропотливо собираются по деревням и весям, способствует постоянному обновлению репертуара ансамбля спектром народных мелодий в оригинальных обработках и накоплению в багаже ансамбля фольклора почти всех татарских диаспор: “Бәрмәнчек”, “Кэтук тути”, “Вак балыклар”, “Ике егет”,”Париж кое”, “Кугэрчен горлидер”, “Янсуарнын озату кое” – обрядовые песни и танцы кряшенских татар ; “Чабата” – шуточный танец, основанный на танцевальных узорах татар, проживающих в Балтасинском районе, “Саратовский”, “Мишарский”, “Астраханский” – танцы татар, проживающих в разных уголках нашей Родины; “Рамбар күлләре”, “Кызлар чапчак кыра” – из фольклора татар Пермской области; “Туй җыры” – песня крымских татар; “Вакка басу” – из фольклора татар, проживающих в дер. Камышлы Самарской области; “Бишек җыры”, “Пар ат”( халык көе, Г.Тукай сүз.) – из репертуара финских татар, “Ай-hай, голкэем”, “Ак чатырлар” – песни татар Приуралья, “Без барабыз Аскындин”, “Каз канаты” – песни челябинских татар и многие другие.

Ансамбль представляет собой уникальное явление в музыкальной сфере: все члены коллектива профессионально поют, танцуют, играют на нескольких музыкальных инструментах. В их руках удивительно мелодично звучат гармонь, курай, кубыз и старинные инструменты – гусли, саз, сорнай, думбыра, ятаган, җәя.

Дополнительная информация:

Руководимый Айдаром Файзрахмановым Государственный ансамбль фольклорной музыки Республики Татарстан относится к исключительным явлениям в культурной жизни Республики. За сравнительно короткий период подготовлены десятки различных программ, проведено несколько сотен концертов. Сегодня, благодаря активной и грамотной деятельности художественного руководителя, татарский музыкальный фольклор в исполнении ансамбля звучит по всему миру. Осуществляется огромная концертно-исполнительская и культурно-просветительская деятельность по пропаганде лучших его образцов, по ознакомлению современного зрителя с фольклором татар, проживающих в разных уголках земного шара.

«В родной деревне улицу назвали в честь нашей семьи»

– Айдар абый, вы всю свою жизнь посвятили творчеству, татарской национальной культуре. Но когда вы поняли, что именно в творчестве ваше будущее? 

– Я себя хорошо помню с двух лет. Мои музыкальные способности взрослые заметили очень рано. Я и сам припоминаю, как с палкой ходил вокруг печки и пел «бабайлар, бабайлар», изображал дедушек. Перед тем как пойти в первый класс, папа мне привез из Арска гармонь-тальянку. Эта гармошка до сих пор есть, она хранится в нашем родовом доме.

Я родился в селе Средние Верези (Урта Бирәзә) в Арском районе последним, девятым ребенком в семье учителей. Первые три ребенка наших родителей умерли от кори. Мы росли три мальчика и три девочки. Родители назвали меня в честь главного героя очень популярного в те годы романа «Перстень» Фатиха Хусни, причем имя выбрали еще до того, как я родился. 

У нас в семье все дети были талантливые, способные к музыке – каждый как драгоценный камень на перстне. Все мы играли на баяне, гармони. Папа играл на скрипке, тальянке – он музыкант-самородок. Старший брат папы Гиният абый сам изготавливал скрипки. Видимо, музыкальность у нас была в генах. Наш дедушка был муэдзином (священнослужитель, выбранный жителями для произношения азана с минарета. – Ред.). Мы из рода представителей духовенства. 

Я слушал татарскую музыку по радио и восхищался теми, кто играл ее. В 5-6 классах довольно хорошо освоил баян. А к десятому классу мое мастерство стало еще выше. На концертах я играл на баяне, а также пел, аккомпанируя себе. С детства во мне заложилось звучание, дух наших народных песен, и я пел их своим данным от природы голосом, украшая мелодии мелизмами.

– Ваш родовой дом еще стоит?

– Мы поговорили с братьями и сестрами и вместе решили – дом остается по традиции младшему брату. Мне доверили дальнейшую судьбу семейного гнезда. Там все постройки, двор – по-простому, по-деревенски. Сейчас уже ни мамы там нет, ни братьев. И жена моя покинула этот мир. Но я туда езжу, живу иногда, со мной за компанию приезжают дети, внуки.

На нашей улице всего 8-9 домов, а наша деревня дала татарской культуре, науке довольно много деятелей. Все стремились получить высшее образование. Улицу, где стоит наш дом, раньше называли улицей Тукая, но сельчане посоветовались и, не сказав мне, официально переименовали ее в улицу Файзрахмановых.

– Почему так решили?

– Файзрахмановы приложили большие усилия, чтобы деревня жила. Наш средний брат Альберт занимался газификацией деревень Татарстана, он был руководителем газтреста. Самым первым газ пришел в нашу деревню. Это было знаменательное событие для жителей. А потом и воду он провел. Затем встал вопрос дорог. Я много ходил с этим вопросом, писал письма. И при поддержке федерального дорожного ведомства в нашу деревню удалось провести асфальт.

Когда Президент Татарстана начал программу по обеспечению деревень домами культуры, я тоже написал письмо. Теперь у нас есть хороший Дом культуры. А во время работы с архивами выяснилось, что отец нашего дедушки писал императору с прошением о расширении площади мечети. Я понял, что забота о родной деревне – это у нас наследственное.

Деревня наша уже была близка к исчезновению, оставались от силы 40 хозяйств. А сейчас там более ста домов. Создали условия, построили коттеджи, и село буквально воспряло.

Дом у меня крепкий, все благоустроено. Своими руками посадил более 100 деревьев. Жена моя говорила: «Ты, кажется, все кустарники тоже считаешь», но если посчитать, так и выходит.

– Значит, просто надо было создать условия?

– Да. Люди стали возвращаться. Мы же всего в десяти минутах езды от Арска. Кто-то на работу ездит в Казань. В деревне у нас очень красиво. Не скажу, что у нас есть какое-то производство или бизнес. Но близость к районному центру нам очень помогла. Если дороги хорошие, то порядок. В Европе давно так – 60-100 километров ехать до работы считается нормально.

«В любви друг другу не признавались»

– Ваш папа ушел довольно рано…

– Папа умер, когда я был в седьмом классе. Я очень рано остался без отца. Несколько человек в нашем роду умерли от болезней сердца, папа тоже ушел от этого. Его даже в армию не брали, а он четыре года был на войне. Смог вернуться живым, лишь с ранением в руку.

Дедушка умер в 55 лет, папа – в 60, старший брат – в 69, средний брат в 68 лет. Мне вот сейчас 67 исполнилось. Я тоже приближаюсь к возрасту братьев. Но хотелось бы еще пожить, потому что чувствую себя хорошо, есть и силы, и желание жить, творить. После 50-60 лет я себя открыл с новой стороны. Я понял, что творчество не имеет границ и не признает никаких преград.

27 лет отработав в Татарском государственном театре оперы и балета, вышел на пенсию. Вот уже 22 года в филармонии. Скоро уже и 25 лет будет, и я второй раз выйду на пенсию (смеется).

– Ваша жена Халиса апа ушла так неожиданно. Как вы с ней познакомились, как соединились ваши судьбы?

– Не могу сказать, что мы когда-либо объяснялись в любви с моей женой. Друг друга узнали по одному взгляду. Она посмотрела на меня, я – на нее, и все стало ясно. Я был студентом 3 курса консерватории, Халиса училась на первом курсе историко-филологического факультета КГУ.

Известный фольклорист Марсель абый Бакиров собрался ехать в экспедицию в Курганскую область, я должен был с группой студентов подготовить концертную программу. Я устроил прослушивание. Свою будущую жену впервые увидел там. Потом мы пообщались во время экспедиции. Два года дружили. Я окончил консерваторию. Сделал ей предложение.

Соблюдая традицию, взял маму и поехал просить руки невесты – в деревню Шугурово Лениногорского района. Мама (моя будущая теща) согласилась на наш союз. Я посадил в машину свою возлюбленную и забрал с собой. И началась у нас семейная жизнь.

Жилья нет, зарплату получаю только я, Халиса получает стипендию. Нет никакого имущества, ничего нет. Помню, после третьего курса мечтал петь на эстраде. Но, слушая Паваротти, Карузо, душа потянулась к классике. Я думал, как бы мне попасть в театр оперы и балета.

«До меня на эстраде не было аккомпанирующих себе певцов»

– И вы все-таки туда попали.

– Это вышло совершенно случайно. Как-то в 12 ночи ко мне в общежитие приходит директор театра Масгут Имашев. «Айдар, наши на гастролях в Узбекистане, Марс Макаров заболел, прошу, утром садись в самолет и лети в Ташкент. У нас нет баяниста». Я учился у Зулейхи апа Хисматуллиной, она говорит: «Поедешь только если сам тоже будешь петь. Иначе ехать не стоит».

Приезжаю – а там Сара Садыкова, Фахри Насретдинов, Раиса Билялова, Хадича Гиниятова… Кого только нет! Ведущий – Махмут Хусаин. Подошел к нему, говорю: «Мне сказали, чтобы я спел». А он: «Куда там петь! Поющих – море! Будешь играть, и всё». Я с радостью согласился. В Казань приехал окрыленный – всё, путь в оперный для меня открыт!

А в апреле Масгута абый сняли с должности директора. Мои мечты разбились вдребезги. Но потом, спустя время, меня в театр позвали второй режиссер Дмитров и главный дирижер Куценко: «Поговорить надо». Причем один из них еврей, другой – украинец. Таким образом, предложение получил не от своих татар, меня заметили люди других национальностей.

Рауфаль Сабирович еще только был назначен новым директором театра, меня привели к нему. «Вот национальный кадр. Надо взять его в театр, он будет полезен». Новый директор спросил, что я умею. Я рассказал, что играю на баяне, что с Хайдаром Бегичевым ездил в студию Останкино, аккомпанировал ему. Видимо, директору понравилось, что я и музыкант, и певец, такие были дефицитом. Говорит: «Беру на работу на 140 рублей ставки, приходи». Поинтересовался моим семейным положением. Узнав, что жилья у нас нет, распорядился выделить комнату. У нас с женой появился свой угол! Тут же поехали на гастроли, я пел и подыгрывал себе на баяне. В то время на эстраде аккомпанирующих себе певцов не было. После меня появился Фирзар (Муртазин, автор-исполнитель. – Ред.), и потом уже это стало, как говорится, трендом.

В 1986 году на радио записал песни «Су буеннан әнкәй кайтып килә» и «Мин сине шундый сагындым» композитора Луизы Батыр-Булгари. Но популярность эти песни обрели лишь в 1990-х годах, потому что в то время музыку можно было слушать лишь по радио, кассеты, магнитофоны были не у всех. А Фирзар Муртазин попал как раз на период кассетных записей, поэтому стремительно стал популярным.

«Сейчас уже есть татарские певцы европейского уровня»

– Как вы оцениваете путь, пройденный с тех лет татарским песенным искусством, музыкой?

– Я благодарен театру. После консерватории театр стал для меня большой школой. Приезжали великие певцы. Сами выезжали на гастроли по Европе – выступали в Амстердаме, Италии. На примере великих исполнителей понимаешь, что можно стремиться к еще более высоким вершинам. Я радуюсь тому, что татары дали миру хороших классических исполнителей.

В наше время в татарской эстраде были профессионалы. Хайдар Бигичев, Зиля Сунгатуллина, Винера Ганиева, Мунир Якупов, Ильгам Шакиров, Альфия Авзалова и другие были лицом татарской эстрады. А сейчас профессиональные исполнители, проложив себе дорогу, вышли на зарубежные сцены, а здесь на сцену поднялась самодеятельность. В то же время я вижу и положительные стороны этого явления.

Я считаю, что сейчас и художественная самодеятельность повысила свой уровень. Профессионалы всегда находят себе дорогу. Рузиль Гатин был ведущим фестиваля «Йолдызлык-Созвездие». Высокий, стройный, речь великолепная. Я сказал ему: «Ты ведь и сам хорошо поешь, почему не выступаешь?» И он начал выступать. Сейчас он солирует в театре Ла Скала. Я считаю, что человек всегда должен быть в стремлении. Раньше у нас не было исполнителей европейского уровня, а сегодня есть.

Очень волнует меня тема утраты аутентичного звучания современной татарской песни. Каждый народ старается сохранить свое уникальное звучание, и сегодня я, например, легко могу угадать, грузинская эта песня, казахская или еврейская, и так далее. Хотелось бы, чтобы эта уникальная черта была и в татарской песне. Не думаю, что направление, взятое фестивалем «Узгэреш жиле», способствует сохранению этой уникальности. Не могу себе представить, чтобы какой-нибудь афроамериканец вышел на сцену с татарской тальянкой и спел по-нашему, «моңлы итеп». А мы пытаемся повторить их джаз. Нам кажется, если татарскую песню спеть в джазовом стиле, она будет звучать современно и интересно. Я понимаю эту идею. В свое время Ключарев, Олег Лундстрем со своим знаменитым оркестром сделали джазовые обработки татарских песен, и они получились прекрасно, эти записи до сих пор слушают. Потому что этим мастерам удалось, меняя форму, сохранить содержание – тот самый «моң», звучание, присущее татарской песне.

А сейчас приходится слышать джазовые интерпретации произведений Сайдашева, Жиганова. Давайте тогда попробуем сыграть джазовый вариант «Лебединого озера» Чайковского? В свое время были эксперименты, они не прижились, так и остались лишь экспериментами. Классика на то и классика, потому что это образец.

Что касается фольклора, я в своем ансамбле совершенствую фольклорные произведения и представляю их зрителю. Никто не может сказать, что это не татарское. Я сам удивляюсь, насколько тонко чувствуют наши артисты народный материал.

«Невозможно регистрировать права на состояние души»

– Татарский фольклор в исполнении артистов государственного ансамбля кажется образцом совершенства – отточенные движения, прекрасное звучание… Вы специально набираете уже подготовленную молодежь?

– Ко мне приходят артисты, которые не прошли исполнительскую школу на должном уровне. Многие даже нот не знают. Это уму непостижимо. В институте у нас некоторые преподаватели не владеют нотной грамотой, имен не скажу, но они преподают. Ну как человек, сам не зная нот, может научить правильно спеть произведения, например, Жиганова?

Получается, наш ансамбль для молодого артиста становится еще и местом, где они овладевают исполнительским мастерством.

Чтобы приходили готовые артисты, их надо обучать – в тех же кафедрах по фольклорному искусству, которых сейчас у нас, к сожалению, нет. Чтобы программа обучения включала сценическое движение, вокальное образование, освоение игры на музыкальных инструментах, то есть человек вышел оттуда универсалом. У нас артисты на сцене не только поют, но и танцуют, и играют на инструментах.

У меня часто просят минусовки произведений из нашего репертуара. Хочу сделать минусовки 30-40 песням и раздать фольклорным ансамблям, пусть пользуются. Не всем из этих коллективов доступны профессиональные аранжировки.

– Могут возникнуть проблемы с авторскими правами…

– Но я делаю это, чтобы ансамбли могли пользоваться. Я не буду отстаивать авторских прав, не нужно это.

– Бытует мнение, что фольклор – это уже пережиток прошлого, что надо шагать в ногу со временем…

– Все меняется, этот процесс не остановить. Но я занимаюсь фольклором. Можно сравнить с рынком: кто-то продает овощи из теплицы, а какая-то бабушка предлагает помидоры со своего огорода. Я возьму у нее, потому что я не знаю, в каких условиях рос помидор в теплице, чем его удобряли? Для меня настоящая, аутентичная музыка – пища для души.

И в области фольклора чувствуются перемены. Сейчас вот продвигают такой древний инструмент, как «кыл-кубыз» (струнно-смычковый музыкальный инструмент. – Ред.). Я не затрагиваю настолько древние периоды. Были ли у нас в то время в ходу кыл-кубызы – спорный вопрос.

– Фольклорный центр Башкортостана запатентовал 100 фольклорных композиций в качестве башкирских народных песен. В Татарстане производится юридическое оформление фольклора?

– Разве можно запатентовать состояние души? Можем ли мы зарегистрировать всемирно известную классику – произведения Чайковского как чисто русские произведения? А что, татары, башкиры не имеют права их исполнять? Поэтому я такой шаг башкирских коллег не понимаю. Состояние души – музыка, поэзия – это достояние всех народов.

Приведу один пример: «Эх, сез, матур кызлар» стала лауреатом на фестивале «Татар җыры», а ведь это удмуртская песня! Или «Катюша» – это же русская песня, что, нам теперь ее нельзя петь?

Пусть патентуют, пусть оформят права на все свои песни. Пусть, если хотят, замкнутся в себе, и никто из русских, татар, японцев или итальянцев не поет их песни. Пусть поют только башкиры. И это есть достижение высоты, совершенства? Если бы представители других народов пели башкирские песни, и популяризировали их по всему миру, я был бы только рад этому.

У меня тоже есть башкирский курай, я же не называю его татарским кураем, хотя практически такой же инструмент имеется и у татар. Раз уж он назван «башкирским», со сцены я его так и объявляю. В ансамбле работают башкиры, башкирки. Я всю жизнь любил башкирскую народную музыку, первые свои произведения исполнил на башкирском курае. Целый год обучался извлечению звука. И после этого использовал его на эстраде.

А откуда тогда гармонь-тальян, «тальянка»? Она пришла в Россию из Италии, и название происходит оттуда. Сейчас это один из любимых инструментов татар – «тальян гармун».

Поэтому я считаю, что попытка заявить об исключительных правах на народные произведения – просто некрасиво, это просто чьи-то домыслы.

«Желающих уйти от меня артистов отпускаю»

– Вы можете себя назвать фольклористом?

– Нет. Фольклористы – это Махмут Нигметзянов, Александр Ключарев, Ильгиз Кадыров, Марсель Бакиров, Фанзиля Завгарова. Я тот, кто работает на основе фольклора. Все мое творчество основано на фольклоре.

– Почему государственный ансамбль называют вашим именем? Часто приходится слышать: «Ансамбль под руководством Айдара Файзрахманова…» Ни разу не слышала, чтобы, например, ансамбль песни и танца объявляли как «ансамбль под руководством Айрата Хаметова».

– Не везде, но действительно довольно часто так называют. Иногда даже просто как ансамбль Айдара Файзрахманова. Видимо, сказывается роль, которую я играю в деятельности этого ансамбля, хотя, естественно, это не мой личный ансамбль, он финансируется государством. Я благодарен, что люди видят мою работу.

– Некоторые артисты получили известность в народе только после ухода из вашего ансамбля. Почему так получается? У талантов нет возможности раскрыться в коллективе?

– У нас есть солисты. Например, Рустам Гильфанов, Гульшат Шарапова. У них есть хорошие записи. Оба заслуженные артисты Татарстана. Но люди все равно воспринимают их как солистов ансамбля. Ильнат Фатхуллин, Раяз и Расим Фасиховы – эти имена уже известны татарскому зрителю. Если кто-то из артистов уходит, чтобы сделать сольную карьеру, я этому никак не препятствую, отпускаю их с благодарностью за работу в ансамбле и с пожеланиями успехов в новом поприще. 

«Поэзия воспринимается даже лучше, чем песни»

– Айдар абый, вы уже не так популярны, как в 90-х годах, согласны?

– Как певец – наверное, да, я уже не могу считаться популярным. Но если с ансамблем выступим для зрителя тех же Фирдуса Тямаева, Элвина Грея, то наше выступление проходит на ура. Значит, мы просто плохо представлены. Сегодня у нас время греев, тямаевых. Но захочется ли через пять лет слушать Элвина Грея и ему подобных? А классику, народную музыку будут слушать всегда.

В последние годы я начал заниматься поэзией. В своих концертах номера музыкальные чередую с поэтическими. На телевидение записал стихов на полтора часа, я их читаю и на концертах. Люди поражаются моей памяти.

Мне, например, было бы стыдно на сцене рассказывать какие-то непристойные шутки про женщин, пошлый юмор. А у нас на эстраде это звучит. Иногда из-за этого ухожу с концерта в филармонии – стыдно перед зрителем.

У нас на концертах звучат стихи Рустама Мингалима, Равиля Файзуллина, Разиля Валиева, Роберта Ахметзянова. Я написал музыку к некоторым из их текстов, таким образом, продлил стихам жизнь.

Людям это очень нравится. Сегодня художественное слово воспринимается даже лучше, чем песня. Зритель слушает, затаив дыхание. На первые свои гастроли я выезжал с Айратом Арслановым (заслуженный артист РСФСР, знаменитый диктор. – Ред.), он всю поездку не выпускал книгу из рук. Даже спать ложился с книгой. А сейчас я не знаю артиста, который собирал бы залы на поэтические вечера. Разве в Камаловском театре нет таких актеров?..

– Айдар абый, вы работаете с молодежью. Говорят, молодые татары отдаляются от родной культуры, это действительно так?

– Никуда они не отдаляются, вот и у меня прекрасно работают. Молодые артисты нашего ансамбля – положительные со всех сторон, и поведение у них хорошее. Ты сам должен быть примером. Какой я сам – такой и мой ансамбль. Мои ребята разделяют мои взгляды, на сцене все видно как на ладони, сцена – как зеркало.

Возник вопрос языка, очень переживаем из-за него. Стараемся что-то изменить. Я на эти вещи стараюсь смотреть трезво. Побывал в 55 странах. После 4 класса я учился в русской школе. Из-за этого мое отношение к моему татарскому миру, моей нации не изменилось, стало только еще более осознанным. Всей душой, всей своей сущностью, всем художественным миром я татарин. Я без всякого стеснения говорю об этом. Конечно, и у меня есть недостатки в этом плане. Я стараюсь их не показывать и избавиться от них.

Невозможно отрицать музыку других народов, мы должны принимать новое. Но в то же время нам следует сохранить наше аутентичное звучание, нам нельзя терять его основу.

Мы – уникальная для всего мира, выдающаяся нация. Куда бы я ни поехал, тоскую по своему родному Татарстану и возвращаюсь сюда с безмерной радостью. Не понимаю тех, кто оставил нашу родную землю и променял его на чужие края. А ты что-нибудь сделал ради процветания родной земли? Какой ты вложил труд, чтобы сделать свой родной край еще лучше?

«Халиса умерла у меня на руках»

– Айдар абый, до сих пор непривычно видеть вас одного… На вашем столе ее портрет. Как вы пережили уход вашей жены? В те дни, когда она болела, было предчувствие ее скорой смерти?

– Я не допускал себе мысли, что она вот-вот умрет. Она умерла у меня на руках. «Айдар, держи», – сказала она и тут же скончалась. Не жил с таким чувством, что потеряю ее. До последней минуты мы постоянно были вместе, старались победить болезнь. За три года прошли многое. Но от судьбы не уйдешь. Никому не желаю пережить такое. Видимо, это испытание от Всевышнего.

Халиса держалась, не показывала, как ей тяжело, она жила радостью от общения с детьми, внуками. Я ей сказал: «Родная, без тебя я умру, не смогу жить». Она мне пригрозила кулаком: «Я тебе дам!» Сказала: «У нас ведь дети». Эти слова я воспринял как ее последнюю волю.

…Возможно, человек за свою жизнь влюбляется не один раз. Но если ты создал семью, родил детей, воспитал их, отдавая всю свою душу, – вот это настоящая любовь, единственная и вечная.

Рановато она ушла, но никто из нас не пришел навсегда, меня тоже это ожидает. А пока жизнь продолжается. Сегодня я живу по принципу: совершать как можно больше добра, служить своему народу, наставлять молодежь на правильный путь. Хочу дарить радость. Отведенную тебе Всевышним жизнь надо прожить в красоте и совершенстве.

Айдар Фатхрахманович Файзрахманов родился 30 января 1955 года в селе Средние Верези Арского района. Певец (лирический тенор), музыкант, дирижер. Заслуженный артист РФ (2009), народный артист РТ (1997), лауреат Государственной премии РТ им. Г. Тукая (2019). Художественный руководитель Татарской государственной филармонии им. Г. Тукая (с 2011 года) и Государственного ансамбля фольклорной музыки РТ (с 2002 года). Автор более 150 песен.

Окончил музыкальный факультет КГПИ (1976), вокальный факультет Казанской консерватории (класс Зулейхи Хисматуллиной, 1981). В 1981 году стал солистом Татарского государственного театра оперы и балета им. М. Джалиля. С 2015 года – профессор кафедры вокальной подготовки музыкального факультета Казанского государственного педагогического университета.

Супруга Айдара Файзрахманова Халиса Габдельхаевна Файзрахманова много лет проработала в Татарском книжном издательстве. Умерла от тяжелой болезни в июле 2020 года в возрасте 59 лет.

Вместе с женой они воспитали двух дочерей. У Айдара Файзрахманова три внука.

Автор: Зиля Мубаракшина, intertat.tatar, перевод с татарского

Айдар Файзрахманов много лет известен и как эстрадный певец, и как солист оперного театра, и как руководитель Госансамбля фольклорной музыки РТ

«НАВЕРНОЕ, КОГДА НА ВЕСЫ ПОЛОЖИЛИ ВСЕХ КАНДИДАТОВ…»

— Айдар Фатхрахманович, поздравляем вас с вручением Госпремии имени Тукая! И надо провести небольшой ликбез, поскольку вы ее получили за научно-исследовательскую работу, о которой рядовой читатель знает не так много.

— Невозможно сделать так, чтобы обо мне всё знали, потому что радио и телевидение работают не только на Айдара Файзрахманова. Думаю, то, что Тукаевская премия в этом году была вручена мне, — плод моей деятельности в целом. Наверное, когда на весы положили всех кандидатов…

К этому шел не только я один, но и мой коллектив, имею в виду Татарскую государственную филармонию, ансамбль фольклорной музыки республики, тех, кто принимал непосредственное участие в создании, например, двухтомника с нотной обработкой фольклорных произведений «Онытырга мөмкин түгел». Это очень большой труд, потому что одно дело — найти фольклорный материал, второе — этот материал должен быть сценически поставлен (смотришь на реакцию публики), научно разработан в том плане, чтобы его могли исполнять любые профессиональные коллективы, любые самодеятельные… Для этого я тоже приложил немало усилий. 

— В чем конкретно состоит научная разработка?

— Обычно фольклористы что делают? У меня очень много сборников, скажем, Джаудата Файзи, Александа Ключарева. Там дается одна строчка. Она написана нотными (но относительно) знаками. Эти ноты можно трактовать и так и так, потому что они не могут передать всю татарскую мелизматику. Через ноты ее очень трудно передать. Если даже ты ее сам напишешь, то любой музыкант, который станет играть, будет делать это по-своему. Он должен прочувствовать.

Какой-то материал находили в архивах. Например, у меня есть материалы о пленных татарах в Первой мировой войне, которые немцы записали в лейпцигской тюрьме. И мне их оттуда привезли журналисты. Меня поразило: там есть пение 19-летнего узника, песня называется «Заман», она настолько запала в душу, что я не только сделал ее сценическую подачу, но и создал потом клип. Сначала мы дали звучание вот этого парня, потом свои аранжировки (уже научный труд) показали всей публике. Клип делал известный клипмейкер из Башкорстостана Рияз Исхаков. Он специально ездил в Польшу, снимал могилы наших воинов, погибших в Первую мировую войну. Мы эти эпизоды тоже показывали. И это одна песня. Представьте, что таких песен, таких находок в двух сборниках у нас получилось где-то за 150. Это ведь не только песни, мы там даем образцы наших костюмов, показываем наши инструменты.

И я был приятно удивлен, когда на фольклорном фестивале «Түгәрәк уен» услышал, как поют, буквально подражая нашему ансамблю. Это меня радует.

— А на эстраде как относитесь к таким заимствованиям?

— Иногда я поражаюсь, когда у нас на эстраде случаются подобные каверзные моменты: человек возражает, что взяли его песню и по-своему спели… или даже не его песню, а народную. Наоборот, если кто-то поет песни, которые я раньше исполнял на эстраде (а у меня есть две очень популярные песни: «Мин сине шундый сагындым» и «Су буеннан әнкәй кайтып килә»), для меня это еще одно возвращение на татарскую эстраду. Филюс Кагиров недавно спросил, можно ли ему спеть, отвечаю: «Дорогой ты мой…» Я ему букет на сцену вынес за то, что он спел «Су буеннан әнкәй кайтып килә». В народе ведь это продолжает жить. Песню «Керим әле урманнарга» Хайдара Бигичева все должны петь, как и «Кара урман» Ильгама Шакирова!

Но меня, конечно, очень коробит, когда эти известные песни наша молодежь, даже лауреаты каких-то конкурсов, начинает петь искажая. Народная песня не должна искажаться! Меня вводит в возбужденно-агрессивное состояние, когда песню Сары Садыковой меняют и поют на другие стихи. Это уже нарушение авторских прав и этики…

— А бывает, что исполняют ее в стиле хип-хоп.

— Это другой вопрос. Я тоже не совсем сторонник подобного, потому что классика есть классика. Если песня исполнена, сохрани гармонию, внутреннее содержание композиции. У нас сейчас идет «Үзгәреш җиле». Самый такой больной вопрос…

— Скорее дискуссионный.

— Да, уже переболели. Я сторонник нового звучания, но оно ведь может быть не только в джазовой гармонии. Это дело вкуса. Почему мы Рустама Яхина играем в стиле джаз? А Чайковского почему не играем? Почему мы романсы Михаила Глинки не исполняем в джазовом стиле? Жиганова возьмем — он вернется сюда, ей богу! Композитор, когда пишет, слышит эту гармонию. Если даже мои песни начинать в какой-то другой гармонии…

— Насколько важна для вас нынешняя композиторская деятельность?

— Я не композитор, а песенник, пишу песни, выпустил уже три сборника. У меня за 100 песен где-то. На стихи моих сверстников — Рустема Мингалима, Мудариса Аглямова, Равиля Файзуллина, Роберта Ахметзянова, Ильдара Юзеева… Раньше я очень мало с ними общался, был не созревшим, а теперь дорос до их философии. Меня поражает Равиль Файзуллин, я буквально заболел данным поэтом в последнее время, 9 песен в прошлом году на его стихи написал. Он мне подарил 6 томов своих стихов, прозы. Я окунулся туда. Вот теперь мне принес Разиль-абый Валеев столько же сборников. Поэты увидели — для них это было отрадно.

Кроме того, со сцены практически ушла татарская поэзия, художественное слово (нәфис сүз). Поразительно! К нам, в Татарскую государственную филармонию, приезжает Василий Лановой читать стихи — народ битком. А у нас ушла эта традиция, хотя был Айрат Арсланов. Вот я и вернул такие поэтические вечера. Это одна ветвь моей Тукаевской премии. Первая ветвь — сборник «Онытырга мөмкин түгел», вторая — мои песни, третья — поэтические вечера. Их было уже четыре. И меня поражает то, как публика реагирует. Ну я актер — прошел оперную школу, поэтому не читаю стихи, а рассказываю их, переживаю, все это вижу перед глазами… Наверное, зародил даже определенный стиль рассказа стихотворений. И народ после этого мне начал читать похвалу: «Спасибо, Айдар-абый, за то, как ты читаешь эти стихи!» Я решил продолжить: сделал на 83-летие, по-моему, Ильгама Шакирова концерт «Кара урман аша». Сам поставил, сам вел. И прозу читал наизусть, и все стихи, которые я нашел и которые были посвящены Ильгаму Шакирову. Публика была без ума. 

И четвертая ветвь, наверное, самая весомая, эпопеи тукаевского лауреатства — наши гастроли по популяризации татарского фольклора. Было непросто. В 2003 году Асхат Сафин, в то время директор Татарской государственной филармонии имени Габдуллы Тукая, и художественный руководитель Ильгам Шакиров позвали меня. Они искали руководителя фольклорного ансамбля, который был создан уже в 1999 году. Сначала я взял тайм-аут на целый месяц…

— Вы были просто артистом на тот момент?

— В то время я уже заканчивал свою карьеру в оперном театре, вел передачу «Җырлыйк әле!», был заведующим кафедрой вокально-музыкального факультета в пединституте. Всегда на трех-четырех работах трудился параллельно. Я пришел через месяц и говорю: «Нет». Ильгам-абый: «Как? Все уже знают в министерстве. Министр Ильдус Тарханов уже знает. В какое положение ставишь?» Тогда я сказал: «Давайте на один год составим контракт. Если за этот год я почувствую, что не тяну эту работу, то ухожу. Вы ни слова — сразу разрываем контакт». Договорились. И пошло-поехало. Я забыл, что такое год, два, три… И так с 2002-го уже 17-й год руковожу.

«Я им в головы закладываю эти татарские мелодии, закладываю Ильгама Шакирова»
Фото: «БИЗНЕС Online»

«СЕЙЧАС ВЫПУСТИ К НИМ МОЛОДОГО ИЛЬГАМА ШАКИРОВА, ОН ВЫЙДЕТ, СПОЕТ СНОГСШИБАТЕЛЬНО, НО НА НИХ ЭТО НЕ ПРОИЗВЕДЕТ ВПЕЧАТЛЕНИЯ»

— Что можете назвать главным своим достижением именно как руководителя Государственного ансамбля фольклорной музыки РТ?

— Главным достижением на сегодняшний день считаю коллектив, который можно показать любой публике, потому что мы выступали перед любым зрителем. Где-то за 40 стран уже, в некоторых из них мы побывали по 4–5 раз, а то и 10. Это Африка (Судан, Тунис), арабские страны (ОАЭ, Оман, Египет и так далее), Китай, Монголия. Про Европу вообще не говорю. В Германии только, наверное, раз 10 были, во Франции, Нидерландах… И самое отрадное: я не хвалюсь, но всегда смотрю на наших ребят, когда они выступают, и наблюдаю за публикой. Во-первых, они любуются нашими красавицами-девушками. У нас очень красивый народ. Я горжусь татарским народом. С этим чувством всегда возвращаюсь, с этим чувством продолжаю работать. Что бы ни говорили о татарском народе, как бы ни говорили… Иногда ко мне подходят поэты, когда видят наши выступления, и отмечают: «А ты передаешь энергетику татарскую». Мы привыкли всегда: у нас моңлы җыр… У нас это есть, иначе бы у нас не было Мусы Джалиля. 

На меня все смотрят и говорят: «Кыпчак». Да, я это чувствую, мне это не надо говорить. Я и есть кыпчак, я степной народ. Это моя энергетика. У себя дома в деревне, если делаю что-то по хозяйству, одним делом не занимаюсь — бегом-бегом: и баню топлю, и в огороде копаю, и тут же сажаю, тут же поливаю, и по дому еще успеваю делать. Всю жизнь был таким. Это мое воспитание, наверное. Очень люблю трудиться. Это папа, это мама. Относительно труда — особенно это папа. Когда мне было 9 лет, взял в руки косу, мы по 10 гектаров косили сена, по 10 гектаров в колхозе косили горох, ходили на сенаж. Это очень большой труд, поэтому я такой сухой, жилистый.

И моя работа привела меня туда, где я есть сейчас. Главное достижение — ансамбль и репертуар, который создан за это время, плюс это и костюмы, и инструменты. Всегда говорят: «Что у татар есть из инструментов? Ничего нет. Курай…» Есть, они были! Горловое пение: я мечтаю возродить его, а оно было у татар. Попросил у ансамбля «Караван-сарай» еще в те годы башкирский курай. Мне говорят: «Айдар-абый, нет. Для этого надо было башкиром родиться». Говорю: «Покажи мне, как надо». Показали. Целый год старался, но вытащил вот этот звук — әзләү называется. Очень трудный инструмент. Но я баянист, такое чувствую.

Я был первым татарским певцом, который вытащил на эстраду башкирский курай, был одним из первых, кто вытащил на татарскую эстраду тальянку. Да, Фан Валиахметов пел, конечно, под тальянку, но он ее не использовал в такой современной подаче, а я ее вплетал в аранжировку — и везде у меня тальянка, и народ принимал.

— И к чему сейчас татарская эстрада пришла, по-вашему?

— Я упомяну, почему у нас сейчас такой (будем говорить как есть) бардак. Даже не скажу, что это эстрада. Это не эстрада, а просто массовое увлечение пением. У нас кто поет? Бизнесмен поет, врач поет и получает звание «Заслуженный артист Республики Татарстан», «Народный артист Республики Татарстан». А почему мне не дают заслуженного работника сельского хозяйства? Знаете, сколько я картошки вскопал и вырастил? А мне не дают.

Прежде всего образование. Меня поражает, когда говорят: «Чтобы петь, зачем образование?» Чтобы культурно петь… Это не только на татарской эстраде, но и на русской то же самое. Разве с Иосифом Кобзоном кого-то сравнишь, с Ренатом Ибрагимовым кого-то сравнишь, с Аллой Пугачевой кого-то сравнишь?

— Ну вы все-таки на всех немножко свысока смотрите — как профессионал с консерваторским образованием.

— Я смотрю трезво. Имею не только возможность, но и право оценивать: у меня два музыкальных вуза за плечами. Я окончил музыкальный факультет пединститута как преподаватель музыки, а также Казанскую государственную консерваторию как оперно-камерный певец. Проработал 27 лет в театре имени Джалиля, пел с очень большими певцами, ездил на гастроли, работал с именитыми режиссерами. 

— Если мы не спросим вас про Элвина Грея, это будет неправильно. Что вы думаете о данном феномене? Почему молодой человек собирает дворцы спорта?

— Когда появился Фирзар Муртазин, тоже говорили, что феномен. Я ничего такого не говорю, Муртазин — хороший музыкант, но слово «феномен» нужно еще оправдать, он должен продержаться хотя бы 10–15 лет. У нас народ очень любит новаторство, клюет на что-то новое. Там клев хороший, он туда и клюнул… А Элвин Грей пускай поет! Даже в том, что мне не нравится, нахожу позитивные вещи: эти ребята поют на татарском языке, а это все равно лучше, чем если бы только один Айдар Файзрахманов пел на татарском, а все остальные — на русском. Да и молодежь сейчас совсем другая…

— Чем отличается, скажем, от вашего поколения?

— У них информация другая, видение этого мира совсем иное! Они в интернете, в мировом пространстве общения. Здесь не только исполнение Элвина Грея, но и его внешний вид людям импонирует, его умение держать себя на сцене. Сейчас выпусти к ним какого-нибудь молодого Ильгама Шакирова, он выйдет, споет сногсшибательно, уйдет, но на них это не произведет впечатления. Время. Но мы должны, учитывая формат нынешнего времени, уметь выжать оттуда что-то полезное для народа, языка, нашей культуры.

Меня тоже упрекают, говорят мне: это же не фольклор! Конечно, это не «Бурановские бабушки», это не из Лаишево «Каравон», а на основе фольклора подан материал, который воспринимается и молодежью, и стариками, и татарами, и русскими, и иностранцами. Мне стоя аплодировали в Прибалтике, а арабы меня в 2016 году четыре раза пригласили к себе. Только возвращаюсь, через два месяца они опять зовут наш фольклорный ансамбль. Я спрашиваю: «А почему?» Отвечают: «А вы нам нравитесь: ваше исполнение, ваш порядок, который в ансамбле». У меня нет хулиганства, все заняты делом. Меня поражает, что я, 65-летний бабай, смог вовлечь молодых в эту область. Очень доволен нашей командой. Да, большая текучка, иногда теряю ребят. Видят хороших исполнителей и выдергивают их, предлагая хорошие деньги. Естественно, они уходят. У меня нет таких возможностей.

«НЕ ДУМАЮ, ЧТО У РУСТАМА НУРГАЛИЕВИЧА ТОЛЬКО АНАТОЛИЙ ИВАНОВИЧ В ГОЛОВЕ ИЛИ АЙДАР ФАТХРАХМАНОВИЧ»

— К государству у вас есть вопросы? Вот ваш коллега по Татгосфилармонии Анатолий Шутиков, худрук Государственного оркестра народных инструментов Республики Татарстан, рассказывал в интервью «БИЗНЕС Online», что если бы в свое время не пробился к Минниханову, то мы бы могли потерять ГОНИ. 

— Я не думаю, что у Рустама Нургалиевича только Анатолий Иванович в голове или Айдар Фатхрахманович. Это человек, который охватывает всю нашу республику. Ему надо данный корабль вести, а это очень сложно. Есть люди, инстанции… Я, кстати, сколько ни обращался к Рустаму Нургалиевичу, до сих пор к нему на прием не попал. Но, если даже такого не случилось, это не говорит о том, что я от государства, от президента Татарстана не вижу внимания. Когда мы Минниханова встречаем, он со мной здоровается и спрашивает, как дела. Я отвечаю, что хорошо. Он видит, что у меня хорошо, что у меня команда работает. Иногда, например в прошлом году, президент нам просто выделил определенное количество денег на пошив костюмов. У меня есть грант, и у Анатолия Ивановича Шутикова есть грант. Это грант, который мы используем для пошива костюмов, часть используем для зарплаты ребятам, часть — для выпусков DVD— и CD-дисков. Поэтому на государство я не могу жаловаться.

— Какой у вас контакт с министерством культуры Татарстана?

— У меня великолепные отношения с министром Ирадой Хафизяновной Аюповой. Мы знакомы очень давно, знаю, какая она пришла к нам в Татарстан. За это короткое время она сумела понять, что к чему. Когда она работала в архиве, был всемирный форум архивных работников, Аюпова позвонила мне: «Айдар-абый, я больше никого не могу показывать. Пожалуйста, придите и выручите». Я пришел, дал им где-то получасовой концерт, она мне утром звонит: «Айдар-абый, огромное спасибо! Я после этого часа полтора-два учила всех танцевать по-татарски».

Мне после присуждения премии имени Тукая откуда только не звонили и не писали, даже из Калифорнии, [связывались со мной и] в «Фейсбуке». В последние годы я очень плотно занялся соцсетями.

— То есть вы продвинутый пользователь?

— Да. Я очень мощный блогер «ВКонтакте»: меня посещают 3 тысячи человек. Нынче начал «Фейсбук», у меня великолепный «Инстаграм». Получил около тысячи поздравлений…

— Вы сами ведете соцсети или кто-то вам помогает?

— Сам веду. Выкладываю Ильгама Шакирова и получаю за это огромную благодарность. Когда выкладываю свои старые записи, у них все переворачивается, люди возвращаются, благодарят… Выкладываю наши дуэты с Венерой Ганиевой, еще с кем-то. Но время идет, к сожалению. Но самое главное — я пока скачу на коне с этими ребятами. Я на поле битвы…

«Выкладываю наши дуэты с Венерой Ганиевой, еще с кем-то. Но время идет, к сожалению»
Фото: Владимир Зотов

— Кстати, о старых записях. Организаторы того же «Үзгәреш җиле» преподносят свой проект как нечто новое на татарской эстраде. Но достаточно посмотреть на YouTube ваше исполнение «Мин сине шундый сагындым», чтобы понять, что с джаз-бендами наши артисты прекрасно выступали и в 70–80-е…

— Все это было, да. Потом был шикарный ансамбль эстрадно-симфонический у нас под руководством Рустема Утэя. 

— Почему данная традиция в какой-то момент, как принято считать, нарушилась?

— Во-первых, я по поводу образования уже отметил. Все хлынули на сцену! Появилась доступность сцены. Взял веник, поднялся и паришься там. Нет, это показатель искусства. На сцену имеет право выходить человек, которому есть что сказать. Даже у человека, который поднимается за трибуну, должна быть определенная культура общения с людьми, а здесь мы все хлынули на сцену. Все! Раньше это был профессионал, а здесь самодеятельность. Теперь у нас получилась профсамодеятельность. Это новое определение, которое я могу дать нашей стране.

Художественные советы — где они? Они должны быть. На рынок идет человек торговать своим мясом: извини, если у тебя лицензии нет, ты почему отравляешь народ? А здесь народ отравляешь духовно, у тебя лицензии нет!

— Но ведь народу нравится!

— Ну и что? Людей ведь еще воспитывать надо. Я бы не стал таким, если бы не получил должного образования. А ты наших ребят воспитывай со школьных лет… Человек на классическую музыку не потянется, если он не получит образования или достойной пропаганды этой музыки. Никогда не придет туда! Я до третьего курса консерватории был ориентирован на татарскую эстраду. После третьего, когда у нас был создан оперный класс, когда начал слушать Паваротти, Карузо и так далее, все во мне перевернулось. Все. Моей задачей было попасть в театр…

«ВОТ ФАЙЗРАХМАНОВ ПРИНЕС ДЕНЬГИ, ТЕПЕРЬ СО ВСЕМИ ВАМИ СМОГУ РАСПЛАТИТЬСЯ»

— Давайте поговорим о вашей оперной карьере в театре имени Джалиля.

— Наверное, попал туда из-за того, что поставил эту задачу. Ну и обстоятельства помогли. В 1981 году меня вдруг в общежитии находит директор оперного театра Масгут Габдрахманович Имашев. Он меня в 12 часов ночи поднял: «Мне сказали, что в консерватории есть такой парень. Айдар, я пришел к тебе. Пожалуйста, срочно надо». Оказалось, что немедля необходимо полететь в Ташкент, там труппа оперного театра, такие корифеи, как Сара Садыкова, Фахри Насретдинов, Раиса Билялова и так далее. В общем, эти глыбы. Надо полететь туда, выручить. «Мне сказали, что ты играешь на баяне», — сказал Имашев. А я на профессиональном уровне играл, аккомпанировал на баяне. Слетал, все нормально, приехал. Думаю: сейчас у меня появился шанс попасть в оперный театр. Но не тут-то было! Где-то к весне, в апреле, раз — и Имашева увольняют с поста директора оперного театра. Моя мечта вроде бы на этом закончилась.

И вдруг в мае встречаюсь с главным дирижером театра Виталием Куценко и вторым режиссером, они мне говорят: «Айдар, завтра к 10:00 приходи в оперный театр». Пришел, они меня сразу встретили у служебного входа и повели в кабинет только что пришедшего (месяц тому назад) Рауфаля Сабировича Мухаметзянова. Разговор такой: «Вот молодой парень нынче заканчивает консерваторию, мы думаем, что он будет очень полезен у нас в театре». Директор сказал, что ему нужны артисты на вторые партии. А мне хоть на третьи, хоть на десятые, лишь бы попасть в оперный театр! Мухаметзянов спрашивает: «У меня есть ставка такая. Женат или нет?» — «Да». — «У жены есть квартира?» — «Нет». — «Жену ты выбрал неудачно». Он меня спрашивает: «А что ты еще умеешь делать?» — «Умею аккомпанировать и играть на баяне». — «А на каком уровне играешь?» — «Вот с Хайдаром Бигичевым только что слетали в Останкино, был прямой эфир, я ему аккомпанировал. Так что можно у Бигичева спросить». На второй день Рауфаль Сабирович навел справки. Меня оформили. То, что я аккомпаниатор, сыграло очень большую роль.

Меня сразу кинули… Тогда работали бригадой. Через три года я стал самым популярным певцом в Татарстане. Лет 5–10 я продержался так. Рауфаль Сабирович меня два раза в год выбрасывал с гастрольными турне по Татарстану, я собирал полные залы, привозил сбор, и он расплачивался с артистами: «Вот Файзрахманов принес деньги, теперь со всеми вами смогу расплатиться». Было такое время. И это тоже прошло. Потом уже спектакли, спектакли, спектакли… После того как ушел на пенсию, еще ездил в Испанию с ними. Они не могли такого Мисаила в «Борисе Годунове» найти, как я. Был очень активный, живчик.

Последний спектакль, в котором выходил на сцену, — это «Любовь поэта». Я там играю Шурале. Самый лучший Шурале из лесов Кырлая, тем более что сам родом из Арского района.

Мне очень повезло с людьми в моей творческой жизни, я работал с великолепными артистами в оперном театре. При всех моих негативных моментах очень благодарен оперному театру. Шаляпинский фестиваль огромную роль сыграл, когда я вдруг начал слушать на данных фестах больших певцов, это был прогресс для всей труппы… Да, может быть, времена поменялись: труппы как таковой сейчас нет.

«Дух театра на сегодняшний день, не побоюсь этого слова, архаичный. Классика тоже должна развиваться»
Фото: «БИЗНЕС Online»

— Рауфаль Мухаметзянов занимает директорское кресло уже 38 лет.

— Да, это тяжело. Об этом тоже надо думать, наверное, меняться необходимо. Если человек не меняется, думаю, надо менять.

— Сейчас по госзаданию театр имени Джалиля в год показывает по 110 спектаклей на своей сцене, у всех аналогичных театров в стране госзадание больше. Кроме того, где-то две трети спектаклей — это балеты, значит, в Татарском оперном театре показывают не более 35–40 оперных спектаклей в год, то есть примерно три-четыре в месяц.

— Об этом должны думать. Новые вливания необходимы. Дух театра на сегодняшний день, не побоюсь этого слова, архаичный. Классика тоже должна развиваться. Необязательно, скажем, играть под джаз. Не имею это в виду, но спектакли должны меняться. Наверное, и руководство должно меняться. В сторону современности. Когда человек перестает видеть что-то вокруг себя и живет только самим собой — вот это самое губительное. Я иногда бываю там — и даже меня порой не замечают в оперном театре. Они все еще живут тем Айдаром, который был у них солистом, пел вторые партии… И воспринимают меня таким.

Меня поражает, что они не знают этого, того, чего я достиг с ансамблем фольклорной музыки, они вне этого. Я это по-татарски называю «наданнык» («неосведомленность»), а люди должны жить осведомленно.

Но я Рауфалю Сабировичу очень благодарен, он мне дал две квартиры, два звания. Я навсегда запомнил его фразу: «Как, мой самый народный артист не имеет до сих пор народного звания?» Мы с Венерой Ганиевой получили звания заслуженных артистов РТ вместе, потом она ушла вперед, а я человек скромный… И через месяц мне дали звание. 

— Но вас держали в оперном в основном на моржовых партиях.

— Видимо, я профессионально не тянул на другие, вполне с этим согласен. Но во мне сидят высказывания Фуата Шакировича Мансурова, который отмечал: «Этот парень — очень талантливый человек. Знайте: он себя еще проявит». Это говорил Мансуров при коллективе. Был такой режиссер Михаил Панков, бас Большого театра. Он произносил при всех: «Это талантливый человек. Вот такие люди делают театр». Есть люди, которые замечали перспективу, видели ее, давали мне ориентир.

Если бы не было оперной школы, я бы, наверное, на сегодняшний день не смог бы руководить фольклорным ансамблем, потому что там вырос как режиссер, как актер. Когда режиссер Михаил Панджавидзе ставил «Любовь поэта», там была последняя сцена: пароход уплывает, начинается качка; и вдруг на провале он поднял и остановил. Я к Михаилу подошел и говорю: «Почему остановили?» Он отвечает: «А вы знаете, что здесь волны, пароход уплывает, не останавливайте». И потом отметил: «Это мне Айдар подсказал». Понимаете, есть люди, которые воспринимают, и есть те, которые не воспринимают. Если кто-то остался в 80-х годах и принимает меня только как моржового певца, то он просто глубоко ошибается. Жизнь продолжается.

Я всегда говорю: мне будет 65 лет, а продолжаю развиваться. Расту как музыкант, как человек, который все это чувствует. Элвин Грей, Тямаев — это болезни, буду говорить так. Пройдет. Взамен придет еще кто-то более креативный, на которого сразу все обратят внимание. Салават пришел тоже так. Он свое дело сделал, я ему благодарен, народ его полюбил. Но скажу одно: со сцены надо уходить вовремя.

— То есть поэтому вы и ушли, перестали быть эстрадным певцом?

— Мне говорили, что я рано ушел, а я отвечаю, что не ушел. Я со своим ансамблем пою свои песни — и они хорошо воспринимаются. А с эстрады ушел как певец, но думаю, что сделал это вовремя. Пускай немножко останется ностальгия, чем публика начнет тебя отталкивать.

«Наверное, та эпоха немножко к нему не подошла. Если бы Хайдар пел сейчас, я думаю, он бы стал всенародно известным не только в Татарстане, но и в целом»
Фото: Владимир Зотов

«ИНОГДА Я ДАЖЕ СПОРИЛ С НЕКОТОРЫМИ АККОМПАНИАТОРАМИ ИЛЬГАМА ШАКИРОВА, ЧТО ХАЙДАР БИГИЧЕВ ЛУЧШЕ ПОЕТ НАРОДНЫЕ ПЕСНИ»

— Скоро будет круглая дата — 70 лет со дня рождения Хайдара Бигичева. Вы с ним вместе работали в оперном театре, а также как баянист. Бигичев действительно был выдающимся певцом?

— Да.

— И как эстрадный певец, и как оперный?

— И как оперный певец. У него были очень большие возможности. Наверное, та эпоха немножко к нему не подошла. Если бы Хайдар пел сейчас, я думаю, он бы стал всенародно известным не только в Татарстане, но и в целом. Иногда я даже спорил с некоторыми аккомпаниаторами Ильгама Шакирова, что Хайдар Бигичев лучше поет народные песни. И сейчас считаю, что он был певцом крупнее по масштабам, как профессионал… Он Отелло пел, Германа пел. Это ведь не всякому дается.

Парень из Нижегородской области приехал и… Да, мы гастролировали, я ему аккомпанировал. Последние годы он мне говорил: «Айдар, я с ностальгией вспоминаю те годы, когда ты мне аккомпанировал. У нас одинаковая душа с тобой. Я все мог тогда высказать, спеть так, как я чувствую, потому что ты мне давал эту энергию». Видимо, мои аккомпаниаторские способности помогали. Иногда с ним даже песни разучивал, подсказывал, как петь. У меня и тогда уже были эти моменты. Очень жаль, что он рано ушел — в 49 лет.

— Столько лет прошло, как это случилось, а до сих пор говорят, что ушел он во многом из-за ощущения того, что творчески не может себя полностью реализовать.

— Нельзя никого в этом винить. Я всегда был таким: вижу, что захожу в тупик, нужно вывернуться, уйти. Человеческие возможности безграничны. Просто мы их не успеваем раскрыть. Уйди в преподавательскую деятельность. Никто тебе не запрещает творить. Вот я ушел — кто мне запрещает?

Мне было очень обидно, когда меня в первый раз «прокатили» с Тукаевской премией. Ладно, я тогда не созрел. Это было в 2011 году. Тогда никому не вручили. Дали только коллективу авторов мечети Кул Шариф. Мне было очень обидно. А по интернет-голосованию я опережал всех вместе взятых кандидатов, все голосовали за меня. Но время, значит, не наступило. А сейчас вот наступило. Если бы нынче не дали, я бы тоже не обиделся — обидели бы большое количество моих поклонников, тех, кто меня поддерживал. Наверное, сами видели, когда вручали, а это был 3-тысячный зал…

— Да, на «Казань Экспо» в зале имени Ильгама Шакирова больше всех аплодисментов вам было.

— Они просто вырвались. Сколько поздравлений я получил! Но были и те люди, с которыми я прошел творческий путь, но которые даже не подошли и не поздравили. Но это их дело.

«Сколько поздравлений я получил! Но были и те люди, с которыми я прошел творческий путь, но которые даже не подошли и не поздравили. Но это их дело»Фото: «БИЗНЕС Online»

«А ЧТО БАБУШКИ? БАБУШКИ ПЛАЧУТ»

— А ваш зритель в какой возрастной категории прежде всего?

— Возрастных категорий нет. На сегодняшний день я работаю, например, в школах, даю концерты по линии министерства просвещения: с детского сада до 11-го класса. Эта категория в течение целого часа с места не встает. Когда я выступил в Елабуге, ко мне подошел ветеран-афганец (он директор данного учреждения), обнял меня: «Айдар-абый, я в жизни в первый раз вижу, чтобы дети в течение целого часа, забыв про туалет, забыв, что им надо поесть, что у них в кармане лежит конфетка, забыв про смартфоны, сидели и смотрели на сцену. Огромное спасибо вам за это!»

Меня всегда поражает, когда учитель говорит, что в течение 45 минут нельзя держать внимание ребенка, что такое невозможно. Только что мы выступили — подходит преподаватель и говорит возбужденно: «Айдар-абый, какой вы педагог!» Но дело не во мне, а в искусстве — они уходят туда. Они не убегают после этого за дверь, а мчатся на сцену: со мной фотографируются, с девочками нашими делают селфи… Для них это интересно. Концерт закончился, я поблагодарил их, пожелал, чтобы учились на четверки-пятерки, — и вдруг с последнего ряда бежит один мальчик. Я говорю: «Ты кто, әнем?» Отвечает: «Я Николай. А можно я попробую сыграть на барабане?» Я шучу: «Сам ты барабан! Это не барабан, а давул — турецкий инструмент». Весь зал смеется. Даю ему. Он аккомпанирует. Им хочется попробовать — интерес тут же появляется, его надо развивать. Вот определенный возраст.

А что бабушки? Бабушки плачут. При этом очень много молодежи на концертах. Кого только нет из ребят! Потом это же не архаика, не допотопность, даже не фольклорный первоисточник. Если бы вышли 5–6 наших бабаев, сыграли бы на тальянке и ушли, это публике неинтересно. А у нас идет зрелище — красиво. В то же время я им в головы закладываю данные татарские мелодии. Это важный момент. Они не забудут — я сюда закладываю Ильгама Шакирова; закладываю, как мой папа играет на гармошке.

— А сами со скольки лет начали играть?

— С 7 лет начал играть, мне тальянка была неинтересна. Возможностей мало для меня! Отец мне купил в 1962 году, когда мне было 7 лет, тальянку, рассказывал, как покупал, что в магазине чуть ли не пол-Арска собралось… Я потрогал, извлек пару мелодий, отложил. И вдруг вижу, что в том конце играют на гармошке. Побежал туда, смотрю: двухметровый Рафаэль-абый (дед вратаря «Ак Барса» Эмиля Гарипова) играет. Я прибежал домой: «Әтием, мне бы вот такую гармошку!» Но куда там?! Шестеро детей. Когда я учился в 8-м классе (это конец 60-х), вдруг мой абыем поступил на музыкальный факультет и на каникулы привез баян, чтобы позаниматься. Я взял этот баян и сразу начал играть. Абыем вот так сел: «Где научился?» Я отвечаю: «Нигде, знаю просто». Не помню, как научился играть на баяне, для меня это что-то заложенное природой. Брат меня начал готовить к поступлению на музыкальный факультет, я был хитрым, говорю: «Абыем, сыграй то, что здесь написано». Он сыграл, возвращается с работы: «Ну что, выучил?» Отвечаю: «Да, выучил». На слух играл. 

— Еще о зрителях. Вспоминается такой проект, как «Җанлы татар фестивале», концерт в театре имени Камала. Зуля Камалова, финский рокер Дениз Бадретдин, виртуозный гитарист Энвер Измайлов… Но всех их принимали довольно холодно и ждали вас.

— Это было еще в то время. Тогда не воспринимали ни Зулю, ни Дениза, ни Энвера, а меня вот так воспринимали… А сейчас иное время. И я другой. Публика с удовольствием воспринимает Энвера — с восхищением. Тогда это был проект Дениза Бадретдина, он приехал сюда, я его очень сильно поддержал, и мы с ним после этого были в Финляндии с гастролями — в пяти городах. Тогда Зуля туда не смогла приехать, но был Дениз Бадретдин, Энвер Измайлов, моя группа… То есть мы втроем. Потом мы планировали в Австралию к Зульфие, но не случилось. Данный фестиваль все равно свое дело сделал, после него начали приглашать в Казань Зулю Камалову, до этого у нас ее не знали.

«Я националист, но не шовинист, татарин, никогда этого не скрывал, но в то же время россиянин, за нашу землю»
Фото: Андрей Титов

«ДЕТИ И ТЕМ БОЛЕЕ ВНУКИ НАШЕЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ НЕ ЗНАЮТ ТАТАРСКОГО ЯЗЫКА»

— Обычно, когда беседуешь с представителем татарской творческой интеллигенции, тон разговора бывает минорный: столько проблем, язык, все плохо… А вы, кажется, с оптимизмом смотрите в будущее.

— Я таким пессимистам отвечаю. Перед вами сидит человек, который окончил русскую среднюю школу. Лучше меня вряд ли кто из вас говорит по-татарски. Лучше меня вряд ли кто знает лучше татарское музыкальное искусство, татарскую поэзию. Меня не государство этому учило. Государство меня учило в средней школе русскому языку. В институте у нас не было татарского языка, в консерватории — тем более. Я там учил итальянский.

Так что корни уходят в семью. Это должно быть заложено в семье. Если в семье у тебя всё на национальной почве, нет, не шовиниста, не националиста из тебя воспитывают… Но я слушал татарское радио, смотрел татарское телевидение. Тогда телевидение очень поздно появилось, в основном меня воспитывало радио: я слушал спектакли театра имени Галиаскара Камала, стихотворные выпады Айрата Арсланова, его дикторскую речь,.

— Но и в деревне сейчас потихоньку исчезает среда. Там дети по-русски разговаривают между собой. 

— Интернет открываем — все на русском, алфавит даже на русском. Я вот недавно поставил себе татарский алфавит на компьютер. Вот отсюда начинайте, работайте в этой области. В интернете должен быть максимальный татарский материал: о поэтах, композиторах… Человек заинтересовался — нашел. Интернет должен работать на татарском языке!. А у нас некоторые люди моего возраста вообще никуда не могут зайти. Компьютер к нам пришел и оттеснил и книгу, и в какой-то степени телевидение, и кино… А ты завоевывай компьютер, сделай его и татарским, и русским, и английским… Я, будучи настоящим татарином, мечтаю о трехъязычных школах.

— Которые создает Минтимер Шаймиев?

— Да, их создает Минтимер Шарипович. Я его благодарю за это и боготворю. Бабай снова сделал вот такой шикарный ход. Люди сейчас обязательно должны знать и татарский, и русский, и английский.  Моя дочка окончила университет в Ньюкасле (Англия) и прекрасно владеет татарским… Мои дети прекрасно говорят на татарском, мои внуки прекрасно говорят на татарском. А давайте посмотрим на наших корифеев. Кто у нас, когда татарский язык хорошо преподавался в школах, теперь знает его? Дети и тем более внуки нашей интеллигенции не знают татарского языка.

— Сейчас в самом разгаре разработка Стратегии развития татарского народа. У вас есть здесь какие-то предложения?

— Пропаганда — это не только кнутом учить в школе. Пропаганда языка, интернет, телевидение, радио… Я садился рядом с радиоприемником и ждал, когда будет татарский концерт. Это обычно бывало по четвергам. По понедельникам — художественная самодеятельность. Я очень любил слушать концерт художественной самодеятельности. В воскресенье в 11:40 подавался спектакль театра имени Камала… Вот такая пропаганда должна быть. Мы упускаем и радио, и телевидение…

У нас самое ценное — язык, но ценнее всего здесь в Татарстане толерантность. Мы живем в такой республике, столько у нас национальностей — за 30 где-то… Но мы живем толерантно, у нас нет никаких национальных трений. Есть определенные люди — я их называю шовинистами. Я националист, но не шовинист, татарин, никогда этого не скрывал, но в то же время россиянин, за нашу землю. Ну и что, я сейчас должен с вилами выйти на площадь Свободы, что ли? Сказка. Нам надо молиться — с руководителями Татарстану очень повезло: и с Шаймиевым, и с Миннихановым. В прошлом году питерцы приезжали в Казань, я спрашивал, как им столица РТ, они отвечают, что город — красавец. Мы должны стремиться к этому. 

Wikipedia — ирекле энциклопедия проектыннан ([http://tt.wikipedia.org.ttcysuttlart1999.aylandirow.tmf.org.ru/wiki/Айдар Фәйзрахманов latin yazuında])

Айдар Фәйзрахманов
Туган телдә исем	Айдар Фәтхрахман улы Фәйзрахманов
Туган	30 гыйнвар 1955 (68 яшь) ССРБ, РСФСР, ТАССР, Арча районы, Урта Бирәзә
Милләт	татар
Ватандашлыгы	ССРБ→ РФ
Әлма-матер	Казан дәүләт консерваториясе
Һөнәре	җырчы (тенор)
Җефет	Халисә
Балалар	кызлары Чулпан, Айгөл
Ата-ана	Фәтхрахман Фәйзрахман улы (әти) Бибинур Әхмәтҗан кызы (әни)
Бүләк һәм премияләре

Википедиядә Фәйзрахманов фамилияле башка кешеләр дә бар.

Айдар Фәйзрахманов, Айдар Фәтхрахман улы Фәйзрахманов (1955 елның 30 гыйнвары, ССРБ, РСФСР, ТАССР, Арча районы, Урта Бирәзә) — опера җырчысы (лирик тенор), музыкант, дирижер, ансамбль җитәкчесе, РФ атказанган (2009), Татарстанның халык (1997), артисты, Татарстанның Габдулла Тукай исемендәге Дәүләт премиясе лауреаты (2019), Казан дәүләт педагогия университеты музыка факультеты профессоры (2015 елдан), кафедра мөдире. Татар дәүләт филармониясе (2011 елдан) һәм Татарстан дәүләт фольклор музыкасы ансамбленың (2002 елдан) сәнгать җитәкчесе.

Тәрҗемәи хәле[үзгәртү | вики-текстны үзгәртү]

1955 елның 30 гыйнварында ТАССР Арча районы Урта Бирәзә авылында алты балалы гаиләдә төпчек бала булып туган. Арча бистәсендә (1796-1926 елларда, 2008 елдан шәһәр) мәктәпне (1972), Казан дәүләт педагогия институтының музыка факультетын (1976), Казан дәүләт консерваториясенең вокал факультетын (Зөләйха Хисмәтуллина курсы, 1981) тәмамлаган.

Хезмәт юлы[үзгәртү | вики-текстны үзгәртү]

• 1981-2008 Муса Җәлил исемендәге Татар дәүләт опера һәм балет театры солисты.
• 2002 елдан Татарстан дәүләт фольклор музыкасы ансамбле сәнгать җитәкчесе.
• 2015 Казан дәүләт педагогия университетының музыка факультеты вокаль әзерлек кафедрасы профессоры.
• 2011 елдан Габдулла Тукай исемендәге Татар дәүләт филармониясенең сәнгать җитәкчесе.

Иҗаты[үзгәртү | вики-текстны үзгәртү]

Опера сәхнәсендә[үзгәртү | вики-текстны үзгәртү]

Муса Җәлил исемендәге Татар дәүләт опера һәм балет театры баш режиссеры Нияз Даутов тәкъдиме белән театрга кабул ителә. 27 ел опера сәхнәсендә хезмәт куя, чит ил, рус һәм татар операларыннан партияләр башкара. Театр белән Алмания, Һолландия, Франция, Бельгия, Швейцариядә гастрольләрдә була.

Репертуар[үзгәртү | вики-текстны үзгәртү]

• Мисаил («Борис Годунов» Мусоргский),
• Спалетто («Тоска» Верди),
• Борса («Риголетто» Верди),
• Чекалинский, Чаплицкий («Пиковая дама» Пётр Чайковский),
• Франк («Ярканат» (Летучая мышь Штраус),
• Бонн («Сильва» Кальман),
• Урмай («Алтынчәч» Нәҗип Җиһанов),
• Галимҗан, Ситдыйк («Башмагым» Җәүдәт Фәйзи).

Эстрада[үзгәртү | вики-текстны үзгәртү]

Халык җырларын башкаручы буларак танылу ала. Композиторлар Сара Садыйкова, Рөстәм Яхин, Луиза Батыр-Болгари, Резеда Ахиярова, Мәсгудә Шәмсетдинова җырларын репертуарына кертә. Хәсән Туфан, Илдар Юзеев, Ренат Харис, Гамил Афзал, Харрас Әюп сүзләренә язылган җырларны, үзе язган^[1] «Туган ягыңнан китмә» (Гамил Афзал сүзләре), «Әллә күрешәбез, әллә юк», «Яшәү бары – бер кызык» (Илдар Юзеев сүзләре) җырларны башкара.

TV карьерасы[үзгәртү | вики-текстны үзгәртү]

1999-2014 елларда Татар телевидениесендә (Татарстан «Яңа гасыр» ) «Җырлыйк әле» тапшыруын алып бара, тиз арада тапшыру татар тамашачысының яраткан тапшыруына әйләнә.

Ансамбль җитәкчесе[үзгәртү | вики-текстны үзгәртү]

2002 елдан Татарстан дәүләт фольклор музыкасы ансамбленың сәнгать җитәкчесе .
Ансамбль белән Австрия, Алмания, Литва, Польша, Франция, Төркия, Оман, Финляндия, Тунис, Монголия, Казакъстан, Төрекмәнстан, Украинада чыгышлар ясый.

Аның таланты, сәхнә эшчәнлегендәге олы тәҗрибәсе, музыка, вокал өлкәсендәге тирән белеме, үз хезмәтенә ихлас бирелгәнлеге, югары дәрәҗәдә эшкә сәләтлелеге, музыка уен коралларында виртуоз уйнавы, бар эшне җиренә җиткереп башкару осталыгы, үзенә дә, башкаларга да таләпчәнлеге чын мәгънәсендә могҗиза тудырды: бик кыска вакыт эчендә ансамбль республикада гына түгел, чит илләрдә дә татар халкының милли сәнгатен лаеклы дәрәҗәдә күрсәтә алырлык профессиональ коллектив булып формалашты[2].

Айдар Фәйзрахмановның төрле авыллардан-төбәкләрдән табылган әсәрләрдәге җитешмәгән ноталарны гаҗәеп оста таба белүе ансамбль репертуарының яңарып торуына, моңарчы яңгырамаган халык көйләренең, татар халкының төрле этник төркемнәре фольклорының туплануына китерә. А. Фәйзрахманов Котдус Хөснуллин, И. Кадыйров кебек фольклор белгечләре белән эшли, И. Дәүләтшин, М. Кәшиповка аранжировканы ышанып тапшыра^[3]

Бүген ансамбль хәзинәсендә һәрберсе музыкаль гәүһәр булган 150 ләп әсәр бар, аларның саны елдан-ел ишәя. Коллективның куйган концертлар саны меңнәр белән исәпләнә.

Шәкертләре[үзгәртү | вики-текстны үзгәртү]

Гүзәл Уразова, Эльвира Гафурова, Гөлшат Шәрәпова һ. б.

Китаплары[үзгәртү | вики-текстны үзгәртү]

• Онытырга мөмкин түгел (төзүче А. Ф. Фәйзрахманов). Казан, 1 китап (2013), 2 китап (2014), 3 китап (2019) – Татарстан дәүләт фольклор музыкасы ансамбле турында җыентык (программаларга аннотацияләр, җырларның тексты, ноталары, МР-3 форматлы диск, фотосурәтләр тупланган).

Бүләкләре, мактаулы исемнәре[үзгәртү | вики-текстны үзгәртү]

• 1989 — Татарстанның атказанган артисты
• 1997 — Татарстанның халык артисты
• 2009 — Россиянең атказанган артисты
• 2019 – Габдулла Тукай исемендәге Дәүләт премиясе лауреаты
• 2020 — Дуслык ордены (РФ) — «ил мәдәниятен һәм сәнгатен үстерүгә зур өлеш керткәне, күпьеллык нәтиҗәле эшчәнлеге өчен»^[4]

Гаиләсе[үзгәртү | вики-текстны үзгәртү]

Хатыны Халисә Габделхәй кызы (1960—2020), Татарстан китап нәшрияты хезмәткәре булып эшләгән. Озакка сузылган каты авырудан соң 2020 елның 11 июлендә вафат булган^[5]. Кызлары Чулпан, Айгөл. Оныклары Ирхан, Айлин.^[6]

Искәрмәләр[үзгәртү | вики-текстны үзгәртү]

Әдәбият[үзгәртү | вики-текстны үзгәртү]

1. Ч. Яркәева. Фәйзрахманов Айдар Фәтхрахманович // Народные артисты СССР, РФ, РТ. Казан, 2011.

Сылтамалар[үзгәртү | вики-текстны үзгәртү]

• Опера һәм балет театры сайты 2016 елның 5 март көнендә архивланган.
• А. Фәйзрахманов «Милләттәшләр» сайтында
• Айдар Файзрахманов покорил сердца пензенцев(үле сылтама)

Моны да карагыз[үзгәртү | вики-текстны үзгәртү]

Материал из Милләттәшләр

Перейти к: навигация, поиск